| Всего страниц: 11 |
| Александр Иванин (11945): Быдло | ||
|
||
| Глава 17. Медиумы Утро встретило промозглой хмарью и сыростью. Но противнее всего был ветер: резкий, холодный и мокрый. Метеорологи, как обычно, прозевали резкое изменение погоды. Ещё вчера интернет обещал, тёплую погоду и слабенький дождик. Но сегодня теплом и не пахло, казалось, что становиться ещё холоднее. Придётся заехать в свою квартиру за тёплой одеждой, чтобы совсем не околеть от холода. Холодильник ЗИЛ нисколько не разочаровал пустым нутром, я этого ждал, но, повинуясь условному рефлексу, всё равно распахнул дверцу и наклонившись внимательно рассмотрел пустые полки. Здесь даже мыши не было, которая могла повеситься. Перекусить можно было и по дороге. Я разыскал старый, но очень приличный ватник, и пошёл в сарай–амбар–цех–гараж, где стоял Mercedes-Benz Sprinter, хотя часы показывали ещё только шесть часов утра. Дело было совсем не в том, что мне не терпелось добраться до ближайшего фаст-фуда, или я немедленно хотел отправиться в квартиру за тёплой одеждой. На самом деле, я боялся опоздать к медиумам. В моих руках была тонкая ниточка, ведущая к ответу на главный вопрос: кто убил Еву. И эту ниточку ни в коем случае нельзя было упустить. Если автофургон сломан, то мне придётся выбираться на «перкладных», что займёт намного больше времени, чем я рассчитывал. Я остановился перед массивными деревянными воротами. Толстенные доски стягивали кованные железные полосы, а через обе створки тянулась увесистая поперечина, запертая амбарным замком на проушине толщиной в два пальца. Я присвистнул. Замок больше напоминал пудовую гирю, которую расплющил хулиган–молотобоец. А вросшую в толстенный столб проушину можно было срезать разве что автогеном. Мои руки уважительно взвесили этот рариет, и дверь открылась, даже ключа не потребовалось. Когда я приподнял замок и держал его на весу, штырь с проушиной легко выскользнули из гнезда. Тяжеленный замок с лязгнувшей поперечиной и болтающимся ухом остались у меня в руках. Аккуратно перенеся замок с поперечиной-шлагбаумом на другую сторону ворот, я боязливо приоткрыл одну створку. Не было ожидаемого скрипа и скрежета, кованые петли были смазаны. Внутри было темно. Чтобы не покалечиться в тёмном сарае с обилием незнакомых вещей я включил фонарь на сотовом телефоне. В ярком искусственном свете от крохотных светодиодов радостно заблестело лобовое стекло автофургона. «Sprinter», имел длинную базу, увеличенную высоту и спаренные задние скаты. Передо мной был отличный образец универсального коммерческого автомобиля. Причина, по которой он здесь находился, открылась сразу. Спринтер был передвижной художественной мастерской. Заднюю грузовую часть машины занимали подрамники, мольберт и другая художественная канитель. Несколько озадачили меня тележки, лебёдки и шанцевый инструмент. Неужели он выезжал на природу, чтобы там ваять свои скульптуры? Но я вспомнил про авторские надгробия и сразу всё стало ясно. Я проверил жидкости и заряд аккумулятора. За машиной следили, и придраться было не к чему. Масло не пугало угольной чернотой, верхний уровень тосола застрял где–то посередине между максимальной и минимальной отметками, фары светли ярко, машина завевалась сразу, выплюнув облачко солярного выхлопа, двигатель работал ровно, даже протектор на колёсах был не стёртый. Машина была на ходу, в отличном состоянии, бак заполнен наполовину. Но тут я столкнулся с неожиданной проблемой. Я не мог сообразить, как включается задний ход. После многих попыток я обнаружил, что под рукояткой на рычаге переключения передач есть кольцо, которое нужно было тянуть вверх, тогда включалась задняя передача. К своему облегчению я всё-таки выехал из ворот сарая. Я оставил фургон прогреваться с включённым двигателем, а сам побежал открывать ворота. Тут меня ждал неприятный сюрприз. На, облитой росой, молодой травке отчётливо виднелись куриные следы. Только курица была размером с доброго страуса, если не больше. Обратно к машине я возвращался уже вприпрыжку, ожидая, что вот–вот из кустов выскочит голодный курозавр и погонится за мной, как за живым лакомым завтраком. Выгнав машину из ворот, я вышел из автофургона уже с ломиком в руках. Так я себя чувствовал более уверенно. Логика подсказывала мне, что это чья-то дурацкая шутка, но вопрос о собаке в одно мгновение назрел особенно остро. Здесь стоило опасаться хотя-бы этих дебильных шутников. Закрыв ворота, я пулей запрыгнул в салон и нажал педаль акселератора. Высокий темп езды я поддерживал до самого МКАД. Только там я опомнился, что управляю такой крупной машиной первый раз в жизни, и начал управлять автофургоном более осмотрительно. Единственным плюсом динамичной езды оказалось время, за которое я добрался до Москвы. Ехать в центр города на малознакомой машине я не решусь, а добраться до намеченного адреса на метро займёт не более сорока минут. Я решил заехать домой и забрать тёплые вещи. Двор моего дома оказался практически пустынным. Место для автофургона нашлось прямо у подъезда и я запарковал мерседес. Квартира встретила унылым запустением. Чтобы прогнать тягостное ощущение пустоты я включил телевизор. Я собрал сумку вещами. Приготовил себе завтрак и уселся с кружкой горячего чая перед компьютером. Насколько прекрасно и удивительно такое изобретение человеческого гения как интернет. Оно прочно вошло в нашу жизнь, а кого-то и поглотив полностью и без остатка. За считанные минуты я разыскал несколько собачьих питомников и приютов расположенных поблизости к дому. Скопировав данные в текстовый редактор, я распечатал страничку на принтере и больше не знал, что мне делать. Не желая маяться от безделья, прихватив сумку, я вышел из квартиры, быстрым шагом сбежал по лестнице и выехал из двора, не желая встречаться глазами с соседями. Поганые надписи на стенах так никуда и не исчезли. Проболтавшись по городу, я к назначенному времени свежим и бодрым торчал у подъезда старенькой хрущёвки из крупных розовато-бежевых блоков. Я разглядывал двор и его обитателей, обитатели разглядывали меня, а вежливая женщина с ребёнком-инвалидом опаздывала. Её сотовый телефон упорно молчал, а моё настроение плавно сползало к отметке унылого разочарования. Неужели она обманула или забыла. Я не сразу обратил внимание на странную пару. Впереди шла низенькая плотная женщина пенсионного возраста, одетая как учительница из семидесятых годов, а следом за ней неуверенным шаркающей походкой волочился сутулый мужчина с совершено седой головой, лицо его было низко опущено, и разглядеть его не получалось. Сразу бросалось в глаза, что мужчина был одет в школьный пиджак старшеклассника застойных годов, а голову мужчины плотно охватывала шапка-панамка с полупрозрачным матовым козырьком и эмблемой московской олимпиады-80. Если бы не пиджак и кепка мужчины, то я бы ни за что не обратил бы внимания на парочку. Поравнявшись со мной, пожилая женщина спросила: – Вы Максим? Я вздрогнул от неожиданности. – Да. Здравствуйте. А мы знакомы? – Вы вчера мне звонили от Мастера. – Да. Я пялился на женщину и её спутника. Похоже, что эта толстоватая коротышка с короткими седыми волосами и престарелый ребёнок–инвалид и есть те самые медиумы. – Пойдёмте ко мне. Холодно на улице, как в октябре, хотя и лето. Вы простите, что заставили вас ждать. Мы Женечке лекарства по льготным рецептам получали. У нас ужасно относятся к инвалидам, а за бесплатные медикаменты всю кровь готовы выпить. Похоже, что тема про собственные невзгоды и жестокий мир была для Клары Изотовы любимым коньком. Теперь она ловко оседлала его и не переставая рассказывала мне о лишениях и ударах судьбы вплоть до самых дверей их куартиры. Несуразный Женечка вяло плёлся сзади, раскачивая в руке полупустую или на половину полную женскую хозяйственную сумку. Квартира оказалась предполагаемо бедноватой, но чистой и подчёркнуто опрятной. Меня сразу проводили в общую комнату с относительно новым диваном. Вся остальная мебель осталась здесь с восьмидесятых, если не с шестидесятых годов. Неизменный ковёр на стене и хрусталь в серванте окончательно возвращали в Брежневскую эпоху. Даже телевизор был массивный ламповый с выпуклой стеклянной трубкой–экраном. Женщина усадила меня в одно из кресел разделённых узким журнальным столиком, а сама ушла на кухню. Женечка включил телевизор и уселся на стул с мягкой подушечкой спиной ко мне. Я смотрел на седую короткостриженую голову и сгорбленную спину медиума и пытался предположить, как мы с ним будем общаться. За все прошедшее время я не услышал от инвалида ни звука. Женщина вернулась в комнату с разносом, уставленным пузатыми чайничками, вазочками, старорежимными чашками и печеньем в упаковках. – Вам чай с сахаром или без? Кофе, если хотите, но у меня растворимый и недорогой. Хозяйка поставила разнос на столик, устроилась в соседнем кресле и вопросительно уставилась круглыми глазами на меня. Я опомнился: – Ничего. Я чаю чёрного, если можно. Не крепкого. У меня сотрясение мозга. Мне нельзя. Женщина ещё раз испытующе посмотрела на меня, как бы сканируя, и, утвердившись в своём убеждении, приступила к делу: – Какого рода у вас вопрос. Мастер никогда не присылает ко мне за помощью в простых случаях. Скорее всего, от вашего дела уже отказались несколько специалистов. – Вы знаете, – начал я, пытаясь собраться с мыслями. – Произошла трагедия. Погибла девушка. Её убили страшно и бесчеловечно. Я разыскиваю её убийц. – Хм. Вы родственник? – Нет. – Муж, любимый человек, жених. – Нет. Мы едва знакомы. – Это хуже. Родные, которые прибывают в том мире, намного лучше откликаются на зов. Не могу гарантировать результат. – Да мне хоть что-нмибудь. Женщина вздохнула. – Три тысячи долларов. Я чуть не поперхнулся, но сумел сдержать удивление. При таких расценках, учитывая загруженность этих медиумов, можно не просто мебель поменять, а новую квартиру купить. Я не удосужился заранее озаботиться ценой приёма и снял в банке сумму наобум. Теперь получалось, что мне не хватает долларов семьсот, если считать по последнему курсу. К своему счастью я вспомнил о конверте Ромы, который до сих пор лежал у меня в заднем кармане. Женщина истолковала заминку по-своему. – Лечение так дорого. Вы представить себе не можете, во сколько мне обходится спасение моего мальчика. Жадная искорка блеснула в кротких глазах. Порывшись в кармане я извлёк тысячу долларов и портмоне с деньгами. К долларам акула бизнеса отнеслась весьма благосклонно, а рублёвый эквивалент она пересчитала по «конски-высокому» курсу доллара к рублю. Я было хотел возмутиться, но бизнес-бабушка подвела меня к окну и показала на вывеску обменного пункта в соседнем здании. Разброс курсов в «обменнике» был приличным. И кто к ним обращается с такими расценками? Закончив с расчётами, делец от посредничества с мёртвыми удалилась на кухню. Женечка смотрел детскую познавательную передачу про книгу Жуля Верна «Две тысячи лье под водой». Созерцать его горбатую спину было неудобно и не интересно, и я снова переключился на изучение комнаты. Книги и журналы, их было очень много. Настолько много, что помимо двух книжных шкафов, все свободное пространство на стенах было занято полками и стеллажами. Из-за этого книги становились такой-же частью комнаты, как окна и потолок или обои. Я увидел многотомники подписных изданий советского периода, громадную подборку журналов «Наука и жизнь», новые книги в глянцевых обложках, дешёвые мягкие томики и благородные солидные тома, внушавшие уважение своим возрастом. Никакой системы в библиотеке не прослеживалось. Художественная литература соседствовала с учебникам, справочниками и сугубо научными трудами. Дешёвые издания в мягких обложках перемешивались с фолиантами, тиснёными золотом. Вокзальная жвачка на серой бумаге типа любовных романов уживалась на одних полках с трудами философов. Многотомное издание Ульянова Ленина с одной стороны подпирали труды Блаватской, а с другой учение Карлоса Кастанеды. Причём где-то в середине трудов вождя мирового пролетариата затесалась «Дианетика» Л.Рона Хаббарда. – Читать любите? – поинтересовались со стороны двери. Женщина состояла в проёме с кипой белых полотенец. – Да, но сейчас, по большей части, некогда. К тому же я электронные книги читаю на планшете или ридере, – признался я. – Ох уж эти копутеры, – покачала головой женщина. Она именно таки и сказала «компутеры». – Души в них нет. Думать они не дают. Скоро совсем люди отупеют. А интренет этот? Там ведь одна непотребщина. Клара Изотовна сокрушено покачала головой. Я в чём-то был с ней согласен и спорить не стал. Я ждал, когда мы приступим к сеансу или как он там называется. – Пойдём, Женечка, – Старушка взяла сына за плечи. – Одному хорошему человеку нужно помочь в благородном деле. Пойдём, зайчик мой. Сгорбленный зайчик обречённо встал со своего стула и выключил телевизор. Пульта здесь не было, и он нажал кнопку рядом с экраном. Мамаша повела своего странного отпрыска чуть ли не под ручки к креслу. Уже вместе с сыном она отодвинула его от стены и усадила туда Женечку. Процесс подготовки больше напоминал ритуал или подготовку к пыткам. Женщина тщательно привязала руки сына к подлокотникам, ноги – к коротеньким ножкам, примотала широким длинным полотенцем или лучше сказать целой полотняной дорожкой туловище Жени к спинке кресла. Голову она тоже привязала к изголовью и закрыла глаза медиума повязкой. Затем минут пятнадцать они общались. Женщина что-то шептало в ухо медиума, а потом подставляла своё ухо к его губам. Наконец она вспомнила обо мне и выставив перед креслом смешной пуфик указала мне пальцем на него. Я понял всё без слов и усекался перед странноватым мужчиной на низкий пуф. Сидеть было неудобно. Приходилось наклонившись вперёд держать медиума за кончики пальцев, а ноги приходилось поджимать. Пожилая женщина склонилась к моему уху и шёпотом сказала: – Представляйте себе вашу девушку, зовите её. Дальнейшие рекомендации носили исключительно технический характер. Как держать руки, о чем думать, что делать, когда медиум вступит в связь и наладит канал. Я хотел спросить, как я узнаю про канал, но тут щеки обдало холодом. – Максим, – сказал Женечка. Голос был удивительно звонким и молодым. Такой больше подошёл бы комсомольскому вожаку или лидеру молодёжного движения какой-либо партии. – Не здоровайтесь, – предупредила женщина шёпотом.– Спросите кто это. Говорите очень вежливо. Ни в коем случае не грубите и не ругайтесь. Они этого не любят, но и на провокации поддаваться не стоит. Мы ещё не знаем кто это пришёл. У меня голова пошла кругом. Ещё месяц назад я даже предположить не мог, что буду ловить маньяков, разговаривать с домом и поддаваться на провокации мёртвых людей. – Максим, не ссорьтесь с сестрой. Я умаляю тебя. Прости её, она этого не заслуживает, но ты прости. Ей и так не просто. Она понимает, что не права, но гордыня мучит её. Прости. Нам больно когда вы ругаетесь или плохо думаете друг о друге. Ведь вспомни как она о тебе заботилась. – Это, наверное, кто-то из ваших родителей, – прошептала оператора, а потмо испуганно спросила. – Они живы? – Нет. Да, действительно! Подобным открытым голосом говорил мой папа. Он действительно был лидеров, романтиком и комсомольским вожаком. – Спросите у него или неё что-нибудь такое, что известно только вам и им. Чтобы не напороться на посланца нижних миров. – Скажи, а где остались мои альбомы с детскими рисунками? – Их выкинули. Это было случайно. Помнишь когда мы переезжали на Фрунзе. – Да. – Лерочка положила их вместе с газетами, а я выкинул вместе с мусором. Прости меня. Я случайно. – Ничего, пап. Я не сержусь. – Хотя, остался рисунок у племянницы тёти Маши. На старой даче висит. Ты для тёти Маши горы и небо рисовал. Помнишь? – Помни... – губы медиума затряслись и скривились в жуткой гримасе. – Он уходит. Не хватает сил. Не сможет больше говорить. – Папа я понял тебя. Я обещаю помириться с Лерой. Мы приедем к вам на могилу. Лицо медиума мгновенно расслабилось и оплыло в безвольную маску. – Все. Ушёл, – сказала оператор. – Он услышал вас. Наверное, долго пытался связаться с вами. Женечка, пробуй найти Еву. Старайся, Евгений. Рот, привязанного к креслу человека, захлопал как у лягушки, а потом Женя начал говорить женским голосом с неестественно гипертрофированной артикуляцией: – Эк, дылда вымахал. А как жоглой был, так и остался. Непутёвый ты. Ничего хорошего из тебя так и не получилось. Это же надо в такую кутерьму влезть, – резкими отрывистыми фразами говорил медиум. – Кто это? – настороженно спросила Клара Изотовна. – Соседка с первого этажа. Никому прохода не давала. Жуткая особа. – Это паразит. Гони её, Женечка. Чур, прочь. Скорей гони! – быстро заговорила женщина и принялась тормошить сына за худые плечи, – Это неупокоенная, но сильная. Бродит между мирами, пристанище найти не может. Не позавидуешь такой судьбе. Не самоубийца? – Не знаю. Вроде, нет. – Гони эту паскуду, – заорала старушка. – Пошла на хрен прошмандовка тухлая!!! Бранные слова резанули слух. Никак не вязалось они ни с женщиной, ни с квартирой, ни с принятым тоном общения. – Думайте, Максим, вспоминайте. Стартйтесь! Как можно ярче представьте себе вашу девочку. Глаза, речь, жесты, одежду, запах. Полнее, пожалуйста. Женечка уже устаёт. И если паразиты стали цепляться, то потом от них спасу не будет. Я напряг память, концентрируясь на милом образе. Старушка устроила прямо камлания. – Ева, Ева, Ева. Отзовись. Обрати на нас внимание. Женечка, зови Еву, – многотонным голосом тянула она и активно раскачивалась. – Она далеко, но есть путь, – неожиданно чистым и юным голосом отозвался медиум.– Вижу путь. Да. Вот… Руки его начали мелко вибрировать. – Да, да, да, да, да-да-да-да-да-да, – все быстрее и быстрее начал тараторить привязанный медиум. Мелкая дрожь начала растекаться по всему телу Евгения. Мелко часто затряслась нижняя челюсть и вместе с слипшимися пулемётными "да-да-да..." послышался дробный стук зубов. – Женя, сопротивляйся! Не дай себя вести! Ловушка!!! Женщина уже кричала, как сумасшедшая и сама трясла сына с такой силой, что кресло ходило ходуном. Женя перестал дакать, а сквозь зубовный скрежет послышалось задыхающееся: – Страж, Помо... Пом.. ги . М-м-м-м. Медиума выгибало дугой так, что полотенца трещали от напряжения и предательски скрипело древнее кресло. На меня накатила всепоглощающая жуть. Я оглянулся в бессильной попытке найти помощь, но мне стало только хуже. Хрусталь ползал по стеклянным полкам в серванте. Миленькие фарфоровые статуэточки отплясывали, тряслись и подпрыгивали в бесноватом танце, книги вались с полок, выскакивая одна за одной, углы заполнялись клубящейся тьмой, а в комнате веяло могильным холодом. Но после ночной встречи со стаей собак в лесу меня не запугаешь. Я сорвал маску с лица медиума и вылил прямо на искажённое лицо и выкаченные глаза молоко из фарфорового соусника. Неожиданно запахло тухлятиной и трупной вонью. Женечку вырвало мощной струёй какой-то жижи и он обессиленный повис на привязи. – Идиот! Ты, куда моего мальчика затащил?! – заорала на меня Клара. Оскорбления усугубились отборным матом, который летел в меня из перекошенного рта вместе со слюнями. Женя гортанно всхлипнул или крякнул, мамаша сразу переключилась на сыночка. С моей помощью она его развязала. Без меня она низа чтобы не справилась, разве что разрезала бы полотенца. Узлы так затянулись, что даже мне пришлось попотеть. Хотя, казалось бы: что сложного в том чтобы развязать связанные полотенца и полотнища? На теле у Жени было множество свежих гематом, которые стремительно наливались синевой. Женя стал дышать ровнее и спокойнее. Я чувствовал, как под руками пропадает жар и стихает сердцебиение медиума. Женя мирно по-детски засопел. Он уснул. В комнате царил полный кавардак. Разбитая посуда, разбросанные книги, выблеванная медиумом жижа и мерзкая вонь. – Ну что, сволочь? Угробил мне мальчика. Теперь ты мне миллион уже должен и лечение оплатишь, говнюк! – приключилась женщина на меня. – Я на тебя неуспокоенные души натравлю. Я твою семью на тот свет отправлю. Левая рука со скрюченными пальцами двинулась к моему лицу. Зря она про семью сказала. Если до этого я был дезориентирован, да и чувство вины у меня лезло наружу – не удержать, то последние слова бешеной дуры вырвали меня из ступора. Я схватил старушонку за середину предплечья и убрал скрюченную культяпку от моего лица. Бабка вскрикнула и, выдернув руку, интенсивно тряхнула маленьким кулачком. Среагировав на металлический блеск, я снова схватил её руку и обомлел, когда увидел, что из-под рукава старой ведьмы выскочили часы «Breguet», украшенные стразами или бриллиантами. Изящный браслет свободно болтался на пухлом запястье. Подобные девайсы, я видел у цыпочек верховноправителей нашего холдинга. Наряд и аксессуары каждой из таких спутниц тщательно обсуждались нашими девушками по нескольку недель. Недостойно мужику драться или перепираться с женщиной, тем более со старушкой. Но тут я понял, что меня нагло разводят на бабло. Бизнес и ничего личного. Сработал инстинкт переговорщика, заставлявший мгновенно подстраиваться под ситуацию и брать её под контроль. – Слышь, ты, выхухоль старая. Я тебе за что три косаря зелени отвалил? За это десятиминутное представление? Где информация, карга? И ты ещё будешь меня на бабки разводить? – заорал я на старушку. Пожилая женщина отстранилась, но ни испуга, ни паники я не почувствовал. Воздев руки к потолку, она начала раздуваться, увеличиваясь в размерах. Может это был гипноз, а может искажение пространства или портал какой-нибудь. Я бы уже ничему не удивился. Встав на ноги я шагнул в сторону Клары Изотовны и, склонившись, задал вопрос: – Где мои бабки? Иллюзия прекратилась. Ведьма снова стала маленькой, пухлой и неуклюжей женщиной. – Пошёл вон отсюда! Я сейчас милицию вызову, вахлак! – взвизгнула она. – Вызови, я опрошу их по квартире твоей пройтись, и как ты будешь объяснять им, откуда у бедной мамы ребёнка-инвалида часты стоимость больше чем зарплата всего следственного отдела за год. Последним аргументом я попал в точку. Ведьма сломалась. – Забирай свои вонючие деньги и проваливай! Старушка с трудом встала, замерла на некоторое время, а потом грузно завалилась на бок и, закатив глаза, осела на пол. Я присмотрелся и смог увидеть её оболочку матово бледную и расплывчатую как кисель. Судя по ровным контурам, она неплохо сохранилась для своего возраста. Любые заболевания, тем более хронические, оставляй неизгладимый след. Я, конечно, не был уверен в своём заключении, ведь опыта у меня фактически не было, но я решил, что старушка симулировала сердечный или какой-то ещё приступ, пытаясь мной манипулировать. Я бесцеремонно потряс «актрису погорелого театра» за плечо и сказал: – Встань. Не юродствуй. Я все вижу. В подтверждение своих слов я представил себе прут и несильно хлестнул воображаемой розгой по оболочке в районе задницы старой ведьмы. Бизнесменша, торгующая талантами своего больного сына, вздрогнула как от удара, а потом с видимым усилием заняла сидячее положение. – И чего тебе нужно? Чего приходил, если сам такой умный? Мы с Женечкой сделали всё что могли. С папой ты поговорил, а это дорогого стоит. А то, что там кто-то стража поставил, то это о многом говорит само по себе. Те, кто это сделал – птицы высокого полёта. Твоему Мастеру до них как до Луны пешком топать. Щипает помаленьку на мелководье, тем и кормится. Это всё. Чего ты ещё хотел? Деньг забрать? Так мы почти всё отработали. По нашей линии вряд ли кто больше сделает. Вот ты про десять минут говоришь, а Женечке после этого ещё неделю с силами собираться нужно. Женщина говорила спокойным ровным голосом, как будто не было практически театральной игры в нищету перед сеансом, самого сеанса и безобразной сцены после него. Пожилая женщина устало улыбнулась: – Чего ты на меня как на врага смотришь? Да, я такая. Да, я использую талант своего мальчика. Мы живём на это. – Работать не пробовала? – А это не работа? Мы людям пользу приносим. На Женичкином уровне единицы могут работать. В общем, так. Я тебе половину денег отдам. Хотя и не по совести это. Ты на Женю посмотри изверг. Измазанный блевотиной медиум мирно спал и тихо посапывал, уютно свернувшись калачиком на полу. Если бы не разгром, то можно было подумать, что он уснул лёжа на полу во время чтения книг или просмотра альбомов. – О! Видал, что произошло, – женщина обвела комнату руками. – Кого-то мы с того света в наш мир вытащили. Я то квартиру от мертвечины почищу – не впервой, а ты сам смотри если кто-то из гостей с того света за тобой увяжется. Мастер – урод просто. Мог бы предупредить, что не лоха, а серьёзного человека ко мне пошлёт. Вид у тебя такой, как у приезжего на Казанском вокзале. Зла на меня не держи. Издержки профессии. Она попросила меня помочь с уборкой, а я не возражал. Ведьма с лёгкостью причислила меня к негласному клану избранных, участником которого числила себя и сына. Уборка сводилась к следующему. Я расставлял книги, убирал осколки, подметал мусор и пылесосил. Клара Изотовна ходила из угла в угол по траектории, известной только ей самой. Она жгла свечи и какие-то благовония, делал ими многозначительные пассы, бормотала себе под нос торжественную ахинею. Уборка помогла выявить ещё один факт. Книги уже вылетали раньше таким же образом со своих мест. Страницы были разорваны, обложки исцарапаны и помяты, а корешки потресканы. Может этим и объяснялось хаотичное расположение книг на полках и в шкафах? Наконец я насмелился и спросил у ведьмы: для чего столько книг. – Женечка читает. Я удивился. Проснувшийся и помытый Женечка совершенно не походил на книголюба. Сейчас он с болезненным видом сидел в кресле и пялился на кулинарное шоу в телевизоре. – У вас есть с собой книга? – спросила у меня хозяйка. Я пожал плечами и взялся за сумку. Когда-то не так давно я брал с собой в дорогу книги, чтобы не скучать. Порыскав по карманам и отделениям, я извлёк мятую книжицу с произведением Пелевина на серой бумаге. Женщина, ни слова не говоря, передала книгу сыну. Женечка повертел книгу со всех сторон, а потом стал поочерёдно перелистывать одну страницу за другой. Мне казалось, что он просматривает книгу, разыскивая картинки, но через пять минут Женечка поднял голову и посмотрел на меня. – Хорошая история. Увлекательно. Если вы уходите, то я верну вам книгу, а если немного задержитесь, то я хотел бы дочитать. Книга сейчас была открыта где-то посередине. – На здоровье, – озадаченно ответил я. – Читайте, пожалуйста. В своё время я сам ходил на куры скорочтения, но такого не видел никогда. Мне сразу вспомнился фильм «Человек дождя», где Дастин Хофман играл аутиста с неординарными способностями. После трудов праведных ведьма накормила нас с Женечкой сочными вкусными голубцами и овощным блюдом, названия которого я не знал. В жилые комнаты меня не пустили, а вот кухню и вынужденно туалет я посетил. Обстановочка в них кардинально отличалась от подчёркнуто убогих гостиной и прихожей. Дорогой ремонт, обилие бытовой техники и кристальная чистота царили за границами приёмной зоны. Посиделки прошли мило и даже интересно. Ведьма оказалась юморной старухой с ярко выраженными актёрскими талантами. Она рассказывала уморительные истории из жизни своих клиентов и обитателей той стороны. Особенно ей нравились истории про измены и сердечные тайны. Вышел я уже после шести вечера. Только на улице я понял: у меня выскочило из головы, что я должен забрать половину гонора, заплаченного медиумам. Старушка заболтала меня. Вот хитрая бестия! Я расхохотался. Все деньги остались у неё. Подниматься было лениво, и я зашагал в сторону остановки. Ведьма была бизнесменом до мозга костей, ради денег она смогла ловко задавить эмоции и добиться своего. Глава 18. Виннету Погода на улице испортилась ещё больше. Стало холоднее, порывистый леденящий ветер гонял по тротуару сорванные молодые листья и веточки, а небо грозило разразиться затяжным ливнем. Клубящееся брюхо тяжёлой тучи скребло по крышам многоэтажек, гонимое ордой воздушных масс атмосферного фронта. Я натянул капюшон на голову и повыше застегнул молнию куртки. Хотелось быстрее добежать до метро, чтобы как можно меньше времени провести под суровым небом, но тут я услышал: – А! Юный упырёк! Капюшон значительно уменьшал обзор и я откинул его, оглядываясь на столь неожиданное приветствие. В мою сторону бодро вышагивал то самый Виннету, который так здорово уделал Мастера и его присных в Коломенском. Теперь «последний из могикан» готовился напасть на меня. Не смотря на холод он был одет в светлую рубашку поло и тонкие туристические брюки. – Тебе чего тут надо? – продолжал давить на меня Виннету. – Никак гражданку Сивоконь с отпрыском здесь навещал? Сюда иди, придурок! Было такое впечатление, что на меня движется торнадо или цунами. Я оробел от столь неожиданногоь «наезда». Стало действительно боязно, ноги приросли к земле, а под ложечкой нехорошо засосало. Казалось, что меня сейчас втопчут в асфальт. Но тут во мне проснулся маленький герой. Неисчислимое количество раз мне приходилось наступать на хвост своей гордости, молча выслушивая крики начальника или хамство зажравшегося чинуши, надеясь решить вопрос миром, оступившись собственным достоинством. Нет уж дудки, на сегодня с меня хватит! Я, как и в случае с упырихой Ингой, представил выключатель для хама Виннету и нажал на клавишу, вырубив давящую волну последнего из могикан. Навалившиеся на меня ощущения мгновенно пропали. Виннету оступился на полушаге и замер с вытаращенными глазами. Теперь я видел перед собой не грозного и могущественного, а великана обычного хамоватого мужика, пусть крепкого, но безобидного. Аура грозного величия последнего из могикан оказалась всего лишь мороком или гипнозом. – Однако! – выдал он. – Мощный ты мужик, как я посмотрю. Откуда научился такому, братэлло? Ну вот, я теперь ему уже братом стал. Постоянное ощущение собственного превосходств Виннету укоренилось у него в голове, тем болезненнее для него была я оплеуха, полученная какого-то новичка. – А, ты кто такой, чтобы мне хамить, ушлёпок? Иди лесом, чувак, – парировал я дерзкий наезд Виннету, развивая своё преимущество. Мужчина смотрел на меня без прежней брезгливой озлобленности. Наоборот, теперь он смотрел с интересом и уважением. – Ты, постой, не кипятись. Поговорить нужно, – уже вполне дружелюбным тоном ответил мне Виннету. – А мы уже на «ты»? – съязвил я, поддерживая дистанцию с нахалом. Раздражение от незаслуженного хамства с его стороны не улеглось. – После сегодняшней встречи можно и на «ты»,– скабрезно пошутил он. – Что вы от меня хотели? – Прости, дружище, если обидел. Неправильно тебя оценил. Извини, бывает, – продолжил Виннету, не обращая внимания на мой сдержанный тон. – Давай все же на "ты". Не люблю лишних условностей. – Что ты от меня хотел? – спросил я уже более миролюбиво. – Так лучше. Ты же не из шайки Мастера? – Нет. Они предложили мне обучение, лечение и помощь. – А, что ты им даёшь взамен? – Они собрались меня изучать. – Ох, ты. Наверное, есть в тебе что-то очень непростое. А, ты сюда к Сивовконь ходил? – К кому? – Сивоконь Клара Изотовна и Евгений Альбертович. – Да. К ним. Мастер посоветовал. – Понятно. Другого я и не ожидал. Не стоит тебе сюда ходить. Мёртвых вообще тревожить нельзя. И лезть без подготовки за пределы нашего мира не стоит. Ведь не зря миры живых и мёртвых разделены. Грех это. И ещё неизвестно, что ты с собой притащить можешь, если вернёшься. – Поздно. Я у них уже был и с мёртвыми общался. Уже на сража напоролись, и на полтергейст удалось посмотреть. – Вот, ведьма старая. Допрыгается сволочь рано или поздно. Как сынок у неё не сгинул ещё, сам удивляюсь. – А от меня что ты хотел? – А? Ах да. Припугнуть тебя хотел, чтобы не ходил ты к ведьме этой. Для тебя же лучше будет. Меня Григорием, кстати, зовут. – Максим. – Не обижайся на меня, – ещё раз извинился Виннету. – Раньше все люди со способностями под карандашиком стояли, многие на органы работали, а теперь свобода, мать её перетак. Анархия кругом! Вот, и твориться чёрт знает что. Всякие шарлатаны это мусор – пусть будут. Они разве что в чужой карман залезть могут. А вот когда такие как Сивоконь в бизнес ударяются, тогда жди беды. Шарлатаны хороши своей безобидностью, а настоящие операторы могут реальные силы пробудить или иномирные сущности к нам вытащить. И последствия тогда размером от локального террористического акта до всепланетной катастрофы могут случиться. Не зря церковь ворожей, колдунов и волшебников божьими отступниками считает. И инквизиция недаром костры по всей Европе жгла. Если человек работает с химическим или биологическим оружием, то за ним обязательно стоят надзор, контроль и серьёзное обучение с практическим опытом, а если какая –нибудь пацанка в силу природных способностей запросто может элементалей пробудить или демона в наш мир вытащить, то уже никто и не чешется. Вот и приходится мне функции народной дружины выполнять, то одному по рукам ударишь, то другого мордой в говно ткнёшь. – Можно вам вопрос задать? – Это какой? – Главный. – Ну, если главный, то валяй. Я рассказал ему о цели визита и кратко описал предысторию. – Ах, вот оно в чем дело, – облегченно выдохнул он. Потом Виннету-Георгий задумался. – Слу-у-у-ушай. А у тебя сейчас время есть? – Не совсем. Уже вечер, а мне ещё за город ехать. – А куда? Я как мог описал место расположение живого дома. – Хм. Поехали. Я тебя довезу, заодно поговорим, да и я немного развеюсь. – Я свою машину возле станции метро оставил. Сюда общественным транспортом добирался. – Угу. Я тебя до машины подвезу. Не против? – Хорошо, – согласился я. Машина Георгия стояла здесь же во дворе. Этим и объяснялся его совсем лёгкий наряд, не подходящий для прогулок по такой сволочной погоде. Новенький Porsche Cayenne Magnum производил впечатление. В моём понимании такая дорогая машина не слишком соответствовала образу идейного и бескорыстного борца, которым мне раньше представлялся Виннету. Георгий показал себя виртуозом вождения тяжёлого и быстрого автомобиля. Ехать с ним было удивительно комфортно, никаких рывков или резких торможений. Крупная машина органично влилась в поток автомобилей и волшебным образом просачивалась через автомобильные пробки, оказывалась на светофорах, когда горел зелёный, изумительно попадала на полосы, которые двигались быстрее остальных. При всём при этом Георгий умудрялся непринуждённо вести беседу. – Я посмотрю, что можно для тебя сделать. Заранее обещать ничего не буду. Что получится, то получится. Сначала в органах информацию подниму. Может быть, что-нибудь наскребём по твоей девочке, а потом я тебя с настоящими спецами познакомлю. Там посмотрим. Когда я в конторе служил, то возможностей, конечно, больше было. Сивоконь тогда тоже могла больше. – А она тоже на органы работала? – удивился я. – Конечно. А ты как думал? В этом нет ничего удивительного. – Не знаю даже. Вроде, советская идеология опиралась на атеизм и научный подход, отвергала религию, мистику и всевозможные паранормальные явления с домовыми и снежными людями. – Милый мой, советская идеология выросла из мистических культов. Маркс и Энгельс были оккультистами. Антирелигиозная позиция имела целью концентрацию энергии общества на новых, относительно чуждых установках. Нужно было очень много энергии, а на тот момент больше всего энергии на себя забирали именно религиозные культы: христанство, магометнство, иудаизм и буддизм, не считая всякой мелочи. Большевики путём террота сумели переключить потоки энергии на себя. В противном случае режим бы долго не протянул. – Так всевозможные партии и объединения – они тоже энергетические вампиры, – спроисл я. – Не вампиры, а системы накопления и направления жизненной силы на групповые или глобальные цели цели. Если хочешь знать, то самая большая и могущественная система потребления жизненной силы – это любое государство. Государство собирает энергию и расходует её на общие цели или на потребности элит. Можно провести аналогию с фискальной и бюджетной политикой государства – сбор налогов и расходование по бюджетным статьям. – А большевики сумели украсть энергию. – Энергию можно украсть, только убив человека. Жестоко, зато эффективно. Большинство древних цивилизаций именно так и делали – приносили в жертву людей, и хорошо, если врагов. Вспомни империю инков. А с большевиками всё и проще и сложнее, чем ты думаешь. Любые системы устаревают, как автомобили. Появляются новые, более способные и эффективные системы. Смена политических режимов и цивилизаций – это и есть процесс эволюционный путь развития потребителей жизненной силы групп населения. Ты с пассионарной теории этногенеза Гумилёва? – В общих чертах. – Пусть несколько узко и однобоко, но там даны основы эволюции глобальных энергосистем. Вообще-то я докторскую по этой теме защитил, но она закрытая, под грифом. – Так ты энергосистему Советского Союза защищал? – Ну, это громко сказано. Смистема прежде всего должна разеваться, а для это нужно её изучать. изучать другие систему, искать возможность практического применения накопленных знаний. Собственно говоря, этим я и занимался, но в более прикладной плоскости. Служил на балго, так сказать. – Вы в таком подразделении служили, если не секрет? – Теперь не секрет. Группы операторов, обладающих неординарными способностями: суггестивными, мнемоническими, телепатическим, телекинетическими, биолокационными и прочее. – А, вас как-то отбирали для этой службы? – поинтересовался я. Виннету рассмеялся. – Я отбирал. Я в исследовательском центре работал при девятом управлении. Я доктор медицинских наук и кандидат психологических. На физиологии специализировался. Краями неврологию, психиатрию и психологию прихватил. Мы проверяли способности, изучали и готовили специалистов для тех самых подразделений. Вербовкой другие люди занимались. – А по твиду и не скажешь. Я думал, что вы из «Альфы». – Всё так думают. Я мастер спорта по десятиборью. Генетика такая, природа меня не обидела силушкой и выносливостью. Я собственно и в медицину то пошёл, чтобы методики тренировок и восстановления разрабатывать. Со спортивной медицины начинал. – А почему из спорта ушли? Или тогда не спрашивали? – Ещё как спрашивали! Не то слово. Я и в конторе не сразу с операторами начал работать, а когда начал работать, тогда и выяснилось, что некоторые упражнения лучше чем сами опетартоы выполняю. Это все и решило. Из категории кураторов я в основной состав рабочих групп попал. – А чем занимались? – Ты вообще соображаешь, о чем спрашивает? – Прошу прощения. Не подумал. А что теперь с этими группами? – А что у нас с СССР? Распалась. Кто-то за границу сбежал. Кто-то во всевозможные структуры устроился. А кто-то и как Мастер или Сивоконь на себя работает. Не правильно все это. – А Мастера вы знали раньше? – Мы вместе начинали. Он к нам из института мозга попал. Тощенький аспирантик тогда был, такой – ботан ботаном. Способности по профилю ведомства у него оказались так себе, но бизнесменом оказался сволочь талантливым. Сейчас на упырях специализируется. – Мастер – это его настоящая фамилия? –Почти. Его дед Майстером был, немец по национальности. Но буковку из фамилии "й" потеряли где-то, а может и специально вымарал. Нас это не интересовало. Кстати «майстер» в превод не русский. как « мастер» переводится. Так что, всё в порядке. Русифицированная фамилия у него. – Оригинально. – Ничего оригинального – бывальщина. Кстати, тебе лучше у него обучение все-таки пройти. Способности у тебя колоссальные, но это все равно, что заряженное ружье в доме держать. Когда-нибудь да выстрелит. И лучше знать, как с ним обращаться. Чему научился? – Пока ничему. У меня вчера только первое занятие было. – А блок, который ты мне сегодня поставил – он откуда? – Само получилось. От тебя давление шло, а я его выключил. – Надо же. Первый раз с таким встречаюсь. Очень мощная штука. Ты себе что-то представлял, когда блок ставил? – Выключатель. Виннету искренне и открыто заржал. Я засмеялся вместе с ним. А потом началось моё обучение. Георгий весело и просто рассказывал о биополе или оболочках человека. Я жалел, что не имел возможности записывать, лекция от Виннету получилась просто великолепной. Георгий оказался отличным преподавателем. Механизма, проявления, методики работы, все основы давались системно. Материал подкупал кажущейся простотой. К стоянке с автофургоном мы подъехали не сразу. Дорогу путали несколько раз. Когда мы прощались, было уже темно, и мне пришлось ехать к дому с включёнными фарами. Может быть я уже привык дороге, а может быть повезло. Запутанный маршрут, на кортом я ориентировался по указателям и приметным местам, я проехал в полной темноте вообще без затруднений. Дом встретил меня приятной волной мягкой радости. Вернулся его любимый питомец – самый сообразительный и отзывчивый, который у него был. Я вспомнил о ночных таинственных визитёрах и следах громадной курицы перед воротами только когда загнал автофургон на придомовой участок. Но за собакой ехать было уже поздно. Похоже, что меня ждёт ещё одна бессонная ночь. Я зажёг свет во всех комнатах, а также несколько уличных фонарей на участке. Потом запер всё, что можно было запереть. Я прихватил с собой наверх в кабинет скульптора старый топор из сеней и ломик из автофургона. Так было спокойнее. Только перед сном я догадался поверить телефон. Трубка на экране горела красным, а количество попущенных звонков перевалило за второй десяток. Несколько раз звонила Лиля. Пару звонков было от адвоката Тёши. Один звонок из офиса моей бывшей компании. Три звонка от Мастера. Остальные звонки были от журналиста Владика. Он ещё несколько смс-сообщений мне сбросил. Оказывается меня сегодня ждали на телевидении для беседы и « обкатки». Владик очень интересовался: прочитал я или нет материалы, которые он мне передал. В последней смске он уже спаривал отказался ли я от участия в проекте? Я отправил ему смс-сообщение о том, что был сегодня очень занят и завтра ему перезвоню. Буквально через несколько секунд мне пришло сообщение о том, чтобы я завтра обязательно подъехал по указанному им адресу к трём часам дня. Следующее смс-сообщение было от Мастера, тот просил меня подъехать в пятницу к двенадцати часам в «Прогрессия-Лэнд», там будет проводиться следующее занятие. Я Мастеру тоже отписался, что всё понял и буду в назначенное время. Перед сном я отправил Лиле длинное любовное смс-послание. Очень жаль, что сегодня не смог поговорить с женой. | ||
|
| Всего страниц: 11 |