| Всего страниц: 19 |
| Михаил Либерзон-Оглы (ДядяМиша): Веселые городские друзья | ||
|
||
| ГЛАВА 6 Аббат Бузони. День Х. Раннее утро.  Он медленно и лениво плавал в неглубоком прохладном водоеме в тени сочной темно-зеленой кроны какого-то огромного крупнолистного тропического дерева. Откуда-то сверху пробивались тут и там неяркие солнечные блики, пронизывающие кристально прозрачную водную структуру, играя на дне, устланном мелким и приятным на ощупь желтоватым песком. Из под песка этого, создавая небольшие бурунчики в нескольких местах, били подземные ключи. Их температура была буквально на йоту холоднее и, когда он подплывал к одному из них, во всем теле, поднимаясь от стоп кверху, начинала звучать музыка прохлады и отдохновения. Вокруг, качаясь на легкой волне, поднятой его неторопливыми перемещениями, плавало множество разрезанных пополам лимонов, и не было ничего лучше, как взять один из таких в правую руку, зачерпнуть горстью левой из этого чистейшего водоема. Потом, без видимого усилия сжать лимон над той горстью, наблюдая секунду-другую, как струится между пальцев зеленоватый сок, и приникнуть нет, даже не губами, а всем существом своим, к получившемуся живительному коктейлю, чувствуя, как уходят из организма последние отголоски жажды. Негромко и весьма тактично звучит вроде как ниоткуда музыка струнного квартета, импровизирующего на темы мировых классических шедевров. Невесомо, иногда осеняя прохладным прикосновением, резвятся вокруг него в этом райском бассейне прекрасные длинноволосые белокурые русалки и юные нимфы…. Чу! Слышится звонкая трель альпийского колокольчика и на берегу возникает прекрасная обнаженная фея неземной красоты. Кожа у нее матовая, цвета слоновой кости, она также веет прохладой, лобок побрит, а глаза лучисты. Через плечо на ней ящик с надписью «мороженое»... совсем как в давно отлетевшем детстве. Его крышка отворяется и среди дымящихся ползучим паром кусков льда виднеются уже зеленые горлышки гордо выпячивающих грудь свою, будто офицеры на парадах, бутылок с настоящим Жигулевским. Внезапно трель колокольчика становится, как будто слышнее, уже через секунду в ней добавляются резкие и неприятные субтона. Спустя еще несколько секунд она иглой болезненно вонзается в периферию мозга. Потом эта игла становится все толще, превращаясь в сверло, и вот уже огромная ржавая фреза головной боли проворачивается через весь мозг. Как будто невиданной силы борец сумо несмотря на ожесточенное сопротивление, выталкивает разум из круга наслаждения….Да, похмельное пробуждение, что может быть ужаснее… Поднявшаяся со своего, сбитого во влажный ком, мученического ложа, вялая и разбитая субстанция по прозванию Аббат Бузони, в миру носящая простое русское имя Андрей Романов, постепенно обретает форму. Субстанция следует в направлении кухни, где по расчетам, должен где-то на столе найтись надвое, точно как во сне, располовиненный лимон, а в холодильнике, на что очень хотелось бы надеяться, осталось чуток от полуторалитровой "Новотерской". Свою экзотическую кличку он получил лет двенадцать назад, во время празднования Нового года когда сильно бухой с воплями "я иду к вам, дети мои" пытался ложкой прорыть подземный ход, как его прототип в романе Александра Дюма, в соседнюю комнату, где под этот аккомпанемент пытались сожительствовать со своими подругами двое его старинных боевых товарищей. Любовные эпизоды той ночи давно канули в лету, а вот столь эмоциональный бенефис "Его Преподобия" вошел в историю, стал легендой и передавался из уст в уста. Тогда же и погонялово прилипло. Вообще-то, на описании личности Аббата Бузони стоит, пожалуй, заострить внимание. В каком-то смысле это был человек уникальной судьбы. За свои почти сорок без каких-то двух лет, он умудрился хлебнуть понемногу из самых разнообразных источников всякого рода больших и малых передряг. Но, при этом ни разу не отдалялся от родного Зеленограда более чем на 500 километров. То в лихие 90-е рассекал на зеленом «Мерседесе» с золотой цепью на шее, в кепке и кожане, поверх зеленого же, с золотыми пуговицами, пиджака. С волыной в барсетке, подрабатывал он тогда в бригаде небезызвестного в узких профессиональных кругах авторитета с погонялом "Болгарин", и наводя не тотальный и неотвратимый, но все-же вполне ощутимый шорох на местных барыг. То, уже на рубеже тысячелетия, возникавший вдруг в майке с кельтским крестом и надписью White Power, бритый под ноль, ведя на поводке некую псину явно бойцовой породы...То не просыхавший месяцами, и вдруг, словно Афродита из пены морской, вынырнувший на поверхность с уже полученным высшим юридическим, и вполне себе неплохим местом на государевой службе, где Его Преподобие в настоящий момент и имел честь состоять. По настоящему серьезные испытания выпали на его долю всего несколько лет назад, когда на открытии осенней охоты схлопотал он от пъяного в жопу отставника армейца несколько картечин прямо в голову, Тот подвыпивший мудак просто перепутал плеск весел резиновой лодки в небольшом водоеме, неизвестно с чем таким заманчивым и провоцирующем немедленно разрядиться в его направлении из обоих стволов. В итоге наш герой пролежал неделю в коматозе в местечковой больнице, врачи которой долго и самоотверженно боролись за его молодую жизнь, и когда все уже, казалось, было решено и родные с друзьями приготовились к похоронам, он неожиданно для всех поднялся на койке с воплем "не ждали суки дядю Вову?!"….. И продолжил свой нелегкий жизненный путь, неся в голове две увесистые свинцовые картечины- восьмерки, слегка кося на один глаз. Итак, не найдя в холодильнике заветной «Новотерской», томящийся жаждой организм принял кардинальное решение о выдвижении к круглосуточному магазину, с целью скорейшей поправки здоровья и приведения в порядок расстроенных в связи с дематериализацией такого замечательного сновидения чувств. Не прошло и десяти минут, как из подъезда в предутреннюю прохладу и свежесть, обусловленную событиями, описанными несколько ранее. Об этом Его Преподобие и догадываться то не мог, ибо спал предыдущие восемнадцать часов после смены, и последовавшего за ним суточного праздника жизни, включавшего в себя все атрибуты безбашенного куража, культу которого был свято привержен. В свежести этой он, однако, сразу уловил некие тревожные мотивы. Что-то было не так в этом сумраке раннего утра, какими-то ложными были покой и умиротворение, фальшивыми голоса просыпающихся птиц в кронах деревьев, казавшихся ему, отчего-то теперь, насквозь бутафорскими. Будто он вдруг ощутил себя на сцене в каком-то школьном спектакле, где из темноты зала на него смотрят несколько сот глаз, наблюдают недружелюбно, холодно. А он вот стоит тут в костюме зайчика или чебурашки, вытащенном неизвестно откуда и насквозь пропахшим нафталином, среди пыльных фанерных елок и берез, стоит и понимает, что не знает текста роли... забыл... совсем.... Невольно его рука потянулась за пазуху, где в наплечной кобуре пригрелся ИЖ-71. Бузони покрутил головой, отгоняя наваждение, достал пачку, выщелкнул сигу и закурил, остановившись в начале аллеи, заключенной в два строя невысоких раскидистых лип, которые, смыкаясь вверху над неширокой асфальтовой дорогой, образовывали свод, почти не пропускавший рассеянный отблеск только начинавшего светлеть, утреннего неба. В аллее царил полумрак и такая же, если не еще более гнетущая атмосфера. Фонари уличного освещения уже погасли. Тут и там срываясь с деревьев падали, громко шлепая, увесистые капли пролившегося ночью ливня. Присмотревшись можно было различить достаточно крупные ветви, сорванные ночной бурей валявшиеся теперь в обилии под ногами. Сделав два шага, он тотчас же споткнулся, не заметив одной из них, и чуть не полетел с ног вовсе, после чего тихо выругавшись, двинулся в направлении Плешки. Было прохладно, безлюдно и оттого неуютно в этот очень ранний час похмельному тридцативосьмилетнему мужчине в городе, что спал еще недалеко к северо-западу от столицы нашей Родины. Преодолев метров сто, перепрыгивая через лужи и обходя сорванные с деревьев ветки, он нутром ощутил на себе чье-то пристальное внимание. Темный силуэт двигался по примыкающей справа дорожке, спеша как будто ему наперерез. По видимому товарищ был очень сильно пьян, ибо он то застывал на месте, то почти срывался в бег, как будто теряя равновесие, также спотыкаясь об ветки, но, не обращая ни на это, ни на лужи, в которые он, сходу наступая, вздымал веера брызг, никакого внимания. Выйдя на аллею метрах в пятнадцати от идущего в его направлении Аббата, этот загадочный человек повернулся лицом к нему и замер в ожидании, перегородив ему дорогу и немного покачиваясь. Штормило горемыку видно совсем не по хуйне. Бузони сократил расстояние между ними до трех метров и тоже остановился. Повисло какое то неловкое молчание, впрочем, бывшее недолгим. Странный субъект атаковал без предупреждения, без единого слова, но с каким то странным утробным совершенно звериным рычанием; он двумя прыжками покрыл дистанцию разделявшую их, протягивая свои длинные руки с корявыми, как будто сведенными судорогой пальцами, к горлу оппонента. Организм сам подсказал ответный маневр. Уйдя с линии атаки вправо, Аббат пропустил его как быка на корриде и несильно добавил кулаком с правой руки в основание шеи. Атаковавшее тело, не встретив ожидаемого препятствия и получив к тому же некоторое ускорение, потеряло-таки свое равновесие, вследствие чего рухнуло на асфальт. Раздался какой-то, то ли щелчок, то ли хруст.  Он предполагал, что это ветка, но когда подошел к лежавшему, чтобы добавить по обыкновению пару раз с ноги, дабы окончательно усмирить пыл коварного агрессора, который в этот момент продолжая рычать, медленно переворачивался на спину, оказалось что тот при падении неудачно выставил перед собой правую руку, на которую долю секунды спустя обрушился всем телом и теперь в области лучевых костей она оказалась сломана. Перелом был открытым, концы костей торчали в ране, ниже короткого рукава грязной зеленой футболки, кровь казалась черной в еще слабом утреннем свете. Дело принимало скверный оборот, ибо оно уже весьма недвусмысленно запахло тяжкими телесными. Но и не только поэтому. Подсознание отметило что нападавший, сломав руку, не издал при этом ни крика, ни даже единого звука свидетельствующего о такой сильной боли. Мало того, он уже поднимался с земли, утробное рычание превратилось в клокочущее бульканье, по подбородку на грудь потекла, разрастаясь, струйка крови. Озадаченный таким положением вещей, Аббат отступил на несколько шагов, спешно нащупывая под мышкой кнопку кобуры, удерживающую рукоять пистолета. Про себя он успел отметить сходство всей этой ситуации с фильмом ужасов про оживших мертвецов и подобных им разнообразным зомби. Даже усмехнулся. - Вот ведь сука!!!… - Эй ты, олень, ёбта-нахуй!!!! Ты меня слышишь? Стой, стой, где стоишь, не приближайся ко мне, я те щас голову твою отстрелю блять!  Он поднял пистолет и дослал патрон. Сердце начинало бешено колотиться, на лбу выступила испарина, по рукам волной прокатилась мелкая дрожь. Пошел в кровь адреналин. Зомбиобразный субъект, казалось, не слышал ничего, а если и слышал, то не желал понимать и тем более подчиняться. Продолжая рычать он совершил вдруг невероятный прыжок , сломанная рука ниже локтя мотанулась как плеть, еще больше выкручивая из раны кости. Здоровая рука схватила его преподобие чуть выше локтя и поганец (что за чертовщина!) уже собрался было вцепиться зубами в руку, державшую пистолет. Время, как это часто бывает во время драки, растянулось, все события вдруг стали происходить, словно в замедленном режиме, сознание, как фотофиниш фиксировало каждое мгновение, каждую деталь, записывая все на жесткий диск, утяжеленного двумя картечинами мозга. Инстинктивно освобождаясь от захвата, Аббат подал локоть правой руки на себя, сгибая ее, одновременно делая шаг назад и поворачиваясь вокруг осевой линии своего тела в правую сторону, резко дернул. Цепляющаяся за рукав его джинсовой куртки рука атакующего, ломая ногти, сорвалась вниз в направлении запястья, метнулось к пальцам сжимавшим рукоятку бледное, обезумевшее лицо нападавшего. Зубы, оголенные до самых десен в сумасшедшем оскале, встретились вопреки ожиданиям в определенной точке пространства не с человеческой плотью, а с теплым металлом пистолета. Раздался еще один неприятный звук, челюсти сомкнулись на затворной раме и, сжавшись изо всех сил, заскользили по ней с противным скрежетом, кроша и перетирая эмаль, разрушая зубы в мелкие осколки. Не ощущая, кажется никакой боли, плюс еще и рыча, аки зверь лютый, «неизвестный мужчина, предположительно находящийся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения» в пятом часу утра пытался перегрызть напополам не совсем легальное огнестрельное оружие Андрея Юрьевича Романова, старшего судебного пристава исполнителя. Ситуация прямо скажем, трагикомичная, аж что пездец! Герой наш категорически не собирался быть съеденным в столь молодом возрасте. Освободив руку с пистолетом из экзотического плена, он отступил еще на несколько шагов, и когда нападавший, восстановив равновесие, рванул снова к нему - первый выстрел в тишине хлестанул по перепонкам как казачья нагайка по голой жопе. Пуля попала в ногу, он видел, как под коленной чашечкой колыхнулась, сминаясь, пропуская пулю, ткань свободных летних штанов, как выступила тут же кровь на льняном материале. Аббат стрелял неплохо, да и расстояние было никакое. И почему-то он не удивился когда этот гуттаперчевый придурок, споткнувшись было, помедлив несколько секунд, опять продолжил наступать, как будто не было ни сломанной руки, ни простреленной ноги. Продолжая пятиться назад, он прицелился повыше, где то в уровне грудины, все еще не желая убить.. Где-то на том конце невидимой линии, которую через секунду начертит пуля, должно быть лёгкое.. Жахнул еще один выстрел, не принесший никаких результатов. Та же дырка, отчетливо видная в намеченном месте, та же кровь, мгновенно пропитавшая ткань футболки и то же злобное нечеловеческое рычание и клёкот, которым нападавший сопроводил последний прыжок к своей несостоявшейся добыче.. Остальные выстрелы слились в один долгий грохот.  Эхо от стоявших вплотную к аллее длинных жилых корпусов подхватило его и понесло по проспекту, швыряя туда-сюда, как упругий каучуковый мячик. Очевидный итог этого каскада звуков был таков; на аллее одно из тел пребывало в состоянии крайнего недоумения, а другое утратило, совершенно верхнюю часть головы, вместо которой красовалось нечто бесформенное кровавое и крайне неаппетитное. Оставшиеся пули превратили башню неудачливого подражателя героям Ромеро* и Зака Снайдера* в подобие вишневого штруделя, на который наступил, не доев его, жирный и капризный ребенок-обжора. В воздухе повисло немое и нараставшее с каждой минутой чувство тревоги. Что-то действительно было очень НЕ ТАК. В обычной ситуации такое вот убийство, пускай и по всем признакам, стремившегося его сожрать, человека, повергло бы Аббата в ужас. Ему не случалось убивать ранее. По крайней мере, себе подобных. Поколачивать приходилось, а убивать - нет. И сейчас пронеслись в мозгу перспективы предварительного заключения и разбирательств в суде с последующим вынесением решения и пятеркой-семеркой срока. Но пронеслись и растаяли. Пролетели как экспресс «Сапсан» мимо забытой Богом и людьми платформы НАТИ. И не сознавая даже почему, он был уверен, что это не последний эпизод, не последняя обойма. И что за время его безмятежного сна в привычном окружающем мире кое-что поменялось. И последние события подтверждали, что, скорее всего эти изменения отнюдь не со знаком плюс. Отчетливо всплыли кадры всех ужастиков по теме, неоднократно просматривавшихся под пивко. Он хотел собрать стреляные гильзы, но отчего-то только досадливо махнул рукой, отказавшись от этой затеи. Потом приблизился к еще подрагивающей тушке и присел на корточки, пытаясь поподробнее разглядеть детали. Лицо представляло для науки уже вовсе незначительный интерес ввиду приведения его в негодность тупоголовыми пулями калибра 9мм. Еще бы – взять и запилить почти весь наличный боезапас прямо в башню!.  Кровь, растекавшаяся уже немаленькой лужей из под, лежавшего на левом боку и хвалившегося тем, что раньше было головой, трупа казалась более темной, чем ей положено быть. Кожные же покровы напротив, были неестественной бледности. Трупной зелени и следов мгновенного разложения, как в кино, конечно, не было, но когда он слегка толкнул тело в плечо теперь временно бесполезным стволом, отчего исследуемый объект завалился на спину, а секундой позже тем же стволом отодвинул футболку, то обнаружил у начала ребер следы человеческих зубов, от места укуса расходились волны зеленовато-фиолетовой сыпи похожей на колонию морских организмов, облепивших края раны и расползавшихся далее, захватывая новые и новые плацдармы. Трогать «каку» без резиновых перчаток было явно небезопасно. Присмотревшись внимательнее он отметил про себя неестественные вздутия на шее, там где располагаются лимфатические узлы...сам не зная почему, удовлетворенно крякнув, выпрямился. Убрал волыну и, вынув трубу мобильного, набрал номер. Механическая баба бесстрастно сообщила о невозможности вызова. … Тем временем город вокруг стал подавать признаки жизни. Пронеслась по Центральному проспекту на огромной скорости темно-синяя Ауди, где-то уже слышались громкие голоса. Решив, что он и так уже потерял достаточно времени в этой ужасной схватке, Аббат, горящий желанием выяснить, что же все таки происходит в его родном городе. и почему, в столь ранний час нападают на мирных прохожих с целью полакомится парным мясцом, пациенты инфекционных отделений, без дальнейших раздумий продолжил свой путь, на всякий случай, выйдя к высокой металлической ограде, отделявшей газон от, пролегавшего параллельно Центрального проспекта. Плешка уже была метрах в ста, когда резанул по ушам чей-то крик ужаса, а затем воздух на несколько мгновений взрыла длинная очередь из «Калаша». Пули веером легли по высокому витражному остеклению магазина «Детский мир». Водопадом хлынули мелкие стеклянные осколки. Бузони ускорил шаг, затем побежал легкой рысцой по краю, держась теперь в относительной тени, и спустя непродолжительное время, достиг конца аллеи. Здесь он резко остановился и повернул направо, остановившись в кустах, разросшихся на краю газона, отделявшего аллею от поперечного проезда. Они вполне скрывали его. Охотник с большим стажем, он сам автоматически последовал примеру медведя, который, приходя на овсяное поле, вначале обязательно постоит в кромке леса, понюхает воздух, послушает, и только потом выйдет на открытое место. Отсюда, оставаясь до поры незамеченным, он мог наблюдать действие, которое очень быстро разворачивалось на его глазах, вовлекая в круговорот все новых и новых участников. Прямо напротив, через проезд, были припаркованы несколько автомобилей, таксовавших в любое время суток частных возников, Их тусовка на этом углу Плешки возникла еще с незапамятных времен. Здесь таксеры всех мастей отдыхали между поездками, ждали заказов, передававшихся им по волнам сибишных радиостанций, курили и общались - в любое время суток около одной или другой машины собиралась кучка гомонящих мужичков. Сейчас же, несмотря на зажженные фары и работающие у некоторых движки, за рулем автомобилей никого не было. Водительская дверь серебристой пятнашки, находившейся ближе всех к проезду, была распахнута настежь. На асфальте прямо под ней растеклась приличная лужица черной в слабых рассветных сумерках жидкости. Собственник машины находился немного поодаль. Понять, что это именно он накануне покинул водительское кресло, можно было по кровавому (кто бы сомневался!) следу, бравшему начало от первой лужи, описанной выше, и заканчивавшейся лужей раза в три больше, непосредственно под ним. Неудачливый автовладелец лежал лицом вниз, без движения, обрывки просторной белой футболки, местами сохранившиеся на нем, были основательно пропитаны кровью, значительный фрагмент шеи отсутствовал, и из образовавшейся дыры уже медленно вытекала оставшаяся юшка. Последние пассажиры, безвременно почившего в цвете лет труженика ночных дорог, нашлись еще правее, Это была группа молодежи обоих полов числом в пятеро щей, трое парней и две девицы. Судя по некоторому беспорядку, в котором пребывал их гардероб, нарядностью своей свидетельствовавший, что путь они держали от одного из бывших в городе в достатке ночных клубов, эти люди были поражены тем же неизлечимым безумием, что и недавний случайный знакомый Аббата. Последние сомнения мог, наверное, рассеять еще тот факт, что данная группа товарищей, по звериному рыча, отталкивая друг друга, от белой семерки с синей полосой вдоль борта и надписью “ППС“ самозабвенно лакомились нарядом же ППС. В ментовской машине не было лобового и двух передних боковых стекла. Недавние стражи порядка находились на местах водителя и переднего пассажира и стремительно убывали в объеме, будучи пожираемы нападавшей стороной с поразительной скоростью. Одна из девиц, в очередной раз отпихнутая от кормушки ее более крупными спутниками, весьма гламурного вида блондинка, в короткой трикотажной юбочке и когда то белой блузке, с разбегу рыбкой бросилась на капот семерки и проехав по нему на животе, ухнула всей передней половиной туловища в салон. Снаружи оставались видны только ее задница и стройные ножки, обтянутые черным, но уже весьма покоцанным, нейлоном, которые молотили по воздуху, порой изгибаясь в причудливых коленцах. Видимо процесс утоления голода доставлял ей большое удовольствие. Вообще, по всей площади происходило какое-то броуновское движение, навскидку напоминавшее карнавал во время празднования известного буржуазного праздника под названием «Хеллоуин». Единственное отличие было в том, что нельзя было бы описать сие каким-нибудь заезженным клише, например типа: “повсюду царило веселье”. Царил скорее первый свежий испуг, ничего не подозревавших горожан, уже покинувших в ранний час свои дома по различным делам, и подвергшихся нападению самих, либо узревших сцены, подобные описанным выше. Начинавшийся день еще увереннее заполнял улицы молочным светом и на самой площади, а также в ее окрестностях уже развернулась самая настоящая битва. Повсюду метались потерявшие человеческий облик зараженные неведомой болезнью люди, пока еще они не были похожи на свои прообразы из популярных кинокартин...не было ни проваленных запавших глазниц с глазами дохлой рыбы на их дне.- но были налитые совсем докрасна кровью белки глаз, безумно вращающиеся но все же еще не потерявшие цвет зрачки. Не было желто-зеленых и пергаментных тонов кожи.. Однако, лица зараженных покрывали красные, порой лиловые пятна, напоминавшие, только что оставленные следы сильных ударов. Можно было рискнуть предположить, что неизвестная болезнь взрывала изнутри капилляры под кожей своих жертв, образуя эти самые гематомы. В остальном их кожа уже выглядела если не смертно, то уж предсмертно бледной точно. То, что роднило их с кинозомби – было, видимое невооруженным глазом, чувство голода, единственное человеческое чувство, которое у них сохранилось. С каждой минутой погибающий организм гнал их теперь на поиски кровавой пищи. Тихое летнее утро понемногу заполнялось криком, руганью, рычанием, визгом. Где-то хлопали выстрелы. Скорее всего, пришедшие в себя от первого шока люди, начали оказывать сопротивление. В ход шла бесполезная травматика. Возможно, где-то и стволы посерьезней. Бузони же с некоторым беспокойством констатировал, что боезапас его собственного оружия начисто израсходован. К тому же его наблюдательный пункт скоро мог быть рассекречен. Крики, удары и возня доносились уже сзади, с аллеи, откуда он пришел к плешке. У дома, справа от него, истошно лаяла какая-то псина, и не лаяла даже, а выла протяжно на одной ноте. Короче, надо было что то решать со сменой места дислокации и довооружением личного состава в лице себя самого. Он заставил себя вновь вернуться взглядом к процессу неаппетитной трапезы, которой предавалась ближняя к нему группа единомышленников. Тот первый крик и последовавшая за ним автоматная очередь, скорее всего, принадлежали безоговорочному авторству милицейского экипажа, который постигла такая незавидная участь. По идее, экипаж должен был быть укомплектован помимо рявкнувшего давеча, короткого «Калаша», еще и парой пистолетов Ярыгина, совсем недавно поступивших на вооружение и заменивших старый добрый ПМ. Увы, изъятию, столь необходимых ему в нынешней ситуации, полезных вещей, препятствовала нынче компания молодых людоедов, которые, судя по всему, не были настроены на досрочное завершение банкета. Помедлив некоторое время, бравый пристав все же решился на реализацию созревшего в голове плана молниеносной войны, которую немцы назвали бы невероятно звучным словом «Блицкриг». С оглушительным хрустом и треском стартовав из своего укрытия, он в несколько прыжков пересек неширокий газон, перемахнул проезд и плюхнулся за руль серебристой пятнашки, не преминув по закону подлости изо всей силы въебаться похмельной головой в верхний обрез открытой водительской дверки. В башке полыхнуло файер-шоу, на секунду перед глазами возник образ феи-мороженщицы из давешнего сна, небольшая, но искренне и с чувством произнесенная матерная конструкция, увенчавшая его героический бросок, совпала с рывком коробки передач и тут же утонула в реве мотора и визге пущенной с места в карьер резины. Пятнашка рванула жопой по направлению в патрульному автомобилю, огибая его по плавной дуге со стороны правого борта. Набрав максимальную для этого небольшого отрезка скорость Аббат направил авто по касательной проходя правый бок «Семеры». Последовал сильный удар. В заднее стекло Бузони увидел, как один из великолепной пятерки, орудовавший у пассажирской двери, отправился в не слишком дальний, но высокий полет и приземлился не особо удачно в районе каменного парапета, начинавшегося невдалеке от места событий. Одновременно с этим шедевр нашего автопрома вдруг запрыгал под седоком и глухой стук, начавшийся с кормы и закончившийся где то под ногами возвестил о том, что второй проглот, находившийся с той же стороны был успешно прокатан под днищем. Машина заглохла. Аббат перекатился на пассажирское сидение, рванул ручку правой дверки и вывалился из пятнашки. Времени было очень даже немного.. Он обежал машину спереди и оказался на, временно очищенном от врага плацдарме, справа от тазика ППС-ников. Зрелище, открывшееся за хлябавшей от его касательного удара, передней дверцей было крайне неприятным - на сидении был мелкий винегрет из человеческой плоти, обглоданных костей, обрывков кителя. Сиротливо поблескивал звездочками лейтенантский погон. Ага.. Вот и кобура, вот и заветный Ярыгин.. Из недр салона в его сторону уже поворотились три перекошенные хари остальных трупоедов, девица, сучившая до этого ногами на капоте, извернулась в его сторону, вцепилась пальцами в сидение и извиваясь, подтягивая себя руками, первая рванулась в направлении свежей порции мясного. Он еле успел попятиться назад, передергивая одновременно затвор.. Выстрел… Пуля летит точно в забрызганный кровью девичий лоб и выходит со стороны затылка, увлекая за собой значительную часть содержимого головы вперемешку с чудесными ухоженными волосами. Нападавшая наполовину вывернулась из салона и замерла, протягивая к нему еще подрагивающие мелкой дрожью тонкие руки, украшенные недешевым маникюром. Аббат успел попятиться еще немного назад, и сразу же над девицей появилась ее вторая компаньонка. Эта была в крови уже с головы до ног, алая человеческая при этом стала мешаться с более темной из предшественницы. Еще два шага назад…Бабах!!…на переднем сидении ментовоза образовалась свалка из симпатичных женских тел. Мужская половина, делившая с ними трапезу, оказалась умней и расторопней. Парень с удивительным проворством вспрыгнул на капот и в длинном прыжке прямо с него попытался достать-таки Аббата, отходившего в этот момент спиной вперед и совсем некстати оступившегося. Уже во второй половине полета, Его Преподобие достал прыгуна двумя выстрелами, пули пришлись в тушку и одна, по счастью задела позвоночник.  Нападавший упал на бетонные плиты, и было видно, что работает у него только верхняя половина туловища. Ноги же были безжизненны. Откатившись на пару метров в сторону по инерции, Бузони тут же вскочил на ноги и третьим выстрелом добил, упорно подтягивавшегося к нему с помощью одних только рук, молодого вурдалака. Пора было собирать трофеи… Прихрамывая на ушибленную при падении ногу, он побежал к машине и принялся обшаривать ее в поисках автомата… Мысль у него заработала каким-то странным образом. Несмотря на общее смятение чувств, мозг превратился в компьютер, холодно отщелкивающий варианты возможных действий. Сектор обзора как будто расширился до 380 градусов. Из головы словно выскочили, как в рекламе Ниссана икс-.трэйл, недавно виденной им по зомбо(хехе)ящику, какие то высокотехнологичные роботы, которые секли всю поляну и посылали в мозг импульсы, заставлявшие остальной организм выполнять единственно правильные в этой ситуации действия. Со стороны улицы Юности, между тем, вначале тонко, а потом все уверенней, нарастая и ширясь, в какофонию утренних звуков вплелась новая мелодия. Рев двигателя, работавшего на высоких оборотах, был густо приправлен беспорядочной стрельбой и воем сирены. Хлопали пистолетные выстрелы, несколько раз жахнула короткая, вполне вменяемая (по троечке), автоматная очередь. По звуку было ясно, что говорит родной брат машинки болтавшейся через плечо у Аббата. Спустя несколько десятков секунд, на сцену театра военных действий ворвался новый участник. Ментовская газель ехала не совсем по прямой, но с некоторой амплитудой относительно разделительной линии. Колебания ее зависели, как успел отметить Бузони, от локаций многочисленных живых (неживых)... нужное подчеркнуть... мишеней. Приблизившись на расстояние выстрела «Газель» взрывалась залпом “из всех орудий”. Намеченный к уничтожению объект, покрывался аккуратными дырочками и оседал наземь, после чего веселый экипаж продолжал свое сафари. Некоторое число жертв уже нашло свой конец и под их колесами. Об этом свидетельствовали крупные вмятины и характерные багровые пятна, щедро украшавшие покатую морду микроавтобуса. Стекла были опущены и отчетливо было слышно, как из хрипло, с надрывом работавших на пределе своих возможностей, не очень сильных динамиков, неслась знаменитая “Прорвемся, опера!”...откуда то, вероятно из бокового окна вылетела пустая бутылка и разбилась об асфальт с глухим хлопком. Стражи порядка, судя по всему вкурили ситуацию намного раньше него и, пополнив запасы патронов и, что несомненно и огненной воды тоже, отправились на зачистку родного города. Резанула мысль... –«А ведь палят то они во всех подряд!» - . Он отчетливо осознал, насколько любопытно должен смотреться, забрызганный.с ног до головы юшкой, с трофейными стволами, на фоне разгромленной служебной тачки, растерзанных ППС-ников, горы прочих трупов, вобщем вывод напрашивался сам собой. Противостояние с бело-синим дредноутом, битком набитым пьяными пиплхантерами в погонах, выполняющими великую миссию по спасению галактики, никоим образом не входило в его планы. Здравый смысл дал указание; валить отсюда как можно скорее... Между тем с борта газели его уже заметили. И заметили именно в том амплуа, какое было описано строкою выше.. Сидевший рядом с водителем микроавтобуса майор, высунулся почти наполовину, его «Калаш» заработал достаточно прицельно. Две троечки легли совсем рядом, частично взрыв мясцо парнишки, напавшего на Аббата последним, частично срикошетив с визгом от бетонных плит. Бузони пустился наутек, петляя, словно заяц, стремясь пересечь проезд и тем самым затруднить стрельбу с переднего сидения. К счастью, «Газель» поматывало и выстрелы, производившиеся из пистолетов стрелков, располагавшихся по правому борту, не достигли цели.  Влетев в те же кусты, где прятался ранее, Бузони, как заправский Рэмбо, в отчаянном прыжке достиг группы белых декоративных ваз, пытаясь укрыться за малыми архитектурными формами. Менты появились со стороны пожарного проезда, что шел параллельно длинному корпусу, стоявшему торцом к площади слева от убегавшего. Дурной сон продолжался, а его развитие не сулило Аббату ничего хорошего. Его гнали, лупя из всех стволов вдоль проспекта по узкой полосе зеленки с редкими кустами. Пули ложились уже совсем близко. Троечка из «Калаша», еще две... Внезапно наступила пауза, и выносные роботы услужливо подсказали - автоматчик меняет рожок. Это был, скорее всего, единственный шанс. Как олимпийский спринтер, изо всех сил, до хруста в мышцах припустил в сторону автобусной остановки, недалеко от которой, по прежнему, валялся его первый супостат. Далее, в акробатическом прыжке он перемахнул открытое пространство аллейки, следом неширокий газон, и, через десять секунд, обежав ограду, оказался на проезжей части Центрального проспекта. Газель» со стрелками резко повернула, прыгнув, как горный козел, перемахивая высокий бордюр, стремясь к узкой, явно уже ее колесной колеи, пешеходной дорожке. Бузони галопом побежал поперек проспекта, рискуя быть задавленным одной из хотя и редких, но носящихся на предельной скорости колымаг. Преследователи, сквозанув по пешеходке, и объехав остановку, рванули было за ним.  Расстояние сокращалось молниеносно, но тут в их правый борт на полной скорости тараном влетел один из тех самых автомобилей, носившихся по проспекту с обезумевшими от происходящего водителями за штурвалом. Кажется, это был темного цвета “Туарег”, или не он, но точно внедорожник. Грохот был такой силы, что у бедного Аббата заложило уши. Достигнув тротуара, он предпочел не оборачиваться. У сравнительно недавно отстроенного на его сторонке проспекта ресторанного комплекса, с гордой надписью “Урюк”, стояло несколько иномарок. Подергав поочередно двери трех или четырех, он обнаружил таки незапертую и, - о.чудо! - даже с ключами в зажигании. И очень вовремя, ибо в опасной близости уже замаячили неопрятные фигуры пораженных страшным микробом горожан, явно питавших к нему интерес не имеющий ничего общего с мирной и неторопливой беседой за чашечкой кофе. Машина сползла с невысокого тротуара и, плавно набирая скорость, покатила по проспекту, унося вожделенную тушку аббата Бузони подальше от новоиспеченных двуногих хищников. | ||
|
| Всего страниц: 19 |