| Всего страниц: 19 |
| Михаил Либерзон-Оглы (ДядяМиша): Веселые городские друзья | ||
|
||
| Предисловие Автора: Почтеннейшая публика! Представляю на ваше обозрение повесть-комикс «Веселые Городские Друзья». Поскольку не считаю себя профессиональным писателем – написание и нарисование всего этого хозяйства позиционирую, как приятное времяпрепровождение в редкие, свободные от трудов праведных, часы. Именно этим обстоятельством и продиктовано появление слова «комикс». Я вижу это так, что время от времени, по мере готовности, буду выкладывать материал в тексте и иллюстрациях. В этой системе есть зачатки сюжетной линии, но нет единого плана написания – все персонажи ведут себя так, как подсказывает им ситуация. Кто-то объединяется, кто-то вооружается, кто-то бухает, кто-то находит любовь всей своей жизни. Кто-то выживает – кого-то грохают. Одним словом, концентрированное «селяви» с картинками. Много мата, насилия, пъянства,шуток юмора в стиле передачи «Аншлаг-аншлаг». Внимание! Стилистика и атмосфера наподобие «Планеты страха», то есть серьезность и обстоятельность в тексте присутствует далеко не всегда. Абсурдность той или иной ситуации есть одновременно признак недостатка системных знаний и попытка быть остроумным. Искренне ваш, Либерзон-Оглы [изображение] Любой апокалипсис, масштабом от малого до вселенского, выведенный как среда в литературе - лишь хорошо унавоженная почва, на которой, в силу экстремальных обстоятельств, с удесятеренной скоростью прорастают события, герои и характеры. Поэтому и сюжет нашего зомби-комикса должен быть веселым и искрометным.) Наши сны - единственное сокровище, которым мы обладаем в порядке аванса. Они – то самое место, где человек бессилен врать, даже если в реальной жизни настолько искусен, что способен врать самому себе. Сны - наши бриллианты чистой воды, умение огранить их оправой своего красноречия, не исказив – великое, практически недостижимое искусство. Мудрая природа не позволяет нам запомнить и пересказать некоторые из них, хотя мы точно помним, что во сне испытывали ощущение безграничного счастья, смеялись, как способны были смеяться только будучи малыми детьми, или горько-горько плакали. И если кому-то приснился закат над величавыми скалами, а другому кусок сала, кто с уверенностью будет утверждать, что закат прекраснее? Спасибо моей драгоценной супруге, надоумившей меня записывать образы и события моих снов, которые я еще мог пересказать наутро. Персонажи, населяющие страницы этой книги, собраны как конструктор «лего» из черт множества людей, которых мне доводилось встречать. Это похоже на раздачу колоды карт, где играющий получает самые разные фишки. Только один персонаж частично реален. Но он погиб в 2005- м году нелепо и трагически. Ввести его в данный сюжет- это всего только попытка продлить жизнь друга. Думается мне он там не был бы уж сильно против. В тексте возможны орфографические ошибке В сюжетной линии не исключены абсурдные моменты ВНИМАНИЕ! МАТ и НАСИЛИЕ Присутствуют Глава 1 Артист Имераторских Театров. (за день до того, как началась вся эта хуйня…) Жизнь удалась. Разливался по летнему небу чудесный вечерний отлив, цвета розового масла. Вместе с очень теплым, слегка влажным воздухом, в окно неслись голоса игравших на площадке детишек, вялое бурчание двух соседей-алконавтов с балкона этажом ниже, запах сирени и гудки проходящих составов с железки неподалеку. Умиротворяющая атмосфера тихого дворика в провинциальном городе. Рядом с большим монитором в пепельнице дымилась половина коричневой сигариллы, наполняя комнату ароматом вишневой настойки. Еще несколько фраз в ЖЖ, и очередной этап биографии без пяти минут видного общественного деятеля, успешного бизнесмена, неотразимого мачо, любимца женщин, ляжет своим маленьким кирпичиком в фундамент мировой истории. Еще полчашечки «эспрессо» из заграничной кофе-машины, последний штрих и можно будет, немного приведя себя в порядок, брызнувшись сладковатым парфюмом, двигать в клуб, что минутах в пяти ходьбы от дома. Он любил эту съемную однушку, свой маленький мирок, где ему никто не мешал наслаждаться своим гордым одиночеством. Где не было этой настопиздевшей, хорошо организованной бытовухи, свойственной его загородному трехэтажному жилищу в «статусном» поселке. Это место было его секретом, уносило его воспоминаниями в годы подросткового буйства, первой влюбленности, еще хрен знает чего, теперь такого неуловимого, но по прежнему имевшего свежий и сладкий вкус новизны, который его нынешняя жизнь, хоть и по большому счету состоявшаяся, давно утратила. Мягкое кресло удобно и радушно приняло начинавшую уже раздаваться от хорошей жизни задницу, пальцы дирижерским наработанным жестом взмыли над клавиатурой, но тут вкрадчиво и деликатно в комнату просочилась со всем почтением нежная мелодия дверного звонка. - Черт! Кого там еще принесло!... В эти двери обычно звонили по предварительной договоренности. Тело невольно напряглось, возрождая навык давно ушедших 90-х, когда из-за каждого угла тогда еще молодому коммерсу Семену Карпову угрожала неведомая опасность. Но на мониторе, транслировавшем картинку с миниатюрной видеокамеры, скрытой в дверной отделке, отразился невысокий, худощавый молодой человек с характерной интеллигентской бородкой в стиле молодого Ильича в форменном комбинезоне местной «скорой». В руке у него имелся оранжевый чемоданчик. Успокоившись, Сёма дернул кнопочку дверного засова. - Что тут у нас?... - Простите, там на лестнице человек лежит. Вы его не знаете? - немного запинаясь, произнес доктор (или фельдшер, черт их разберет). Его серые полупрозрачные глаза смотрели как-то беспомощно и умоляюще. - Простите и Вы, но я здесь недавно и никого не знаю. - Мне крайне неудобно вас затруднять, но не могли бы вы помочь мне? Я сегодня один в бригаде, напарник заболел, а там мужчина за сто кило без памяти лежит. И вроде одет прилично. Боюсь, одному мне не справиться. - Ну что же, - великодушно согласился будущий общественный деятель - отчего ж не помочь и, сунув ноги в мягкие удобные мокасины, направился к двери, ведущей к пожарной лестнице. Следом поплелся незадачливый докторишка. Ступив на лестницу и не обнаружив в поле зрения распростертого тела, небрежно, Семен как бы про себя произнес - «Ну что, и кому же тут у нас плохо?». Обернувшись, он встретился глазами со своим собеседником. Минуту назад, такие беспомощные и просящие, сейчас они, выглядывающие из под век, будто помертвели вдруг, и теперь скорее походили на свинцовые пули охотничьего патрона, нахально и крепко посаженные в гильзу телесного цвета…. - Тебе плохо, - безразличным голосом произнес эскулап. Затем он улыбнулся коротко и очень нехорошо… А что-то черное и блестящее в его руке (пытливый читатель наверняка уже догадался, что это был пистолет системы Макарова с предсказуемо привинченным к нему прибором бесшумной стрельбы) издало звуки, похожие на плевки беззубого пенсионера на пороге стоматологической поликлиники, и без пяти минут видный общественный деятель, успешный бизнесмен, неотразимый мачо, любимец женщин, Семен Львович Карпов, почувствовал присутствие в своем организме ряда инородных тел. После чего, спустя совсем уже непродолжительное время, на лестничную площадку обрушилось вовсе неживое тело хорошо одетого мужчины весом 112 килограмм…плюс свежеприобретенные 63 грамма не очень благородного металла.  Меньше чем через минуту из подъезда, не торопясь вышел молодой человек в бейсболке, недорогом спортивном костюме и с небольшой спортивной сумкой в левой руке. В правой он держал длинный поводок, на другом конце которого плелась невзрачная пестрая собачонка. Вдохнув с видимым удовольствием, жаркий, пропитанный запахом цветущей (как уже упоминалось выше) сирени воздух, он неспешно покинул уютный провинциальный дворик, направляясь прямиком к ближайшему скверику, из которого впоследствии вышел уже совсем другой молодой человек, с той же сумкой, но уже без собаки, одетый в темно синие джинсы и футболку с ярким рисунком. Он проследовал далее до боковой двери крупного торгового комплекса, что находился через дорогу и вышел через центральный вход его прямо к открытой автостоянке. Дворняга по кличке Будулай (которую этот тощий косматый песик уже с трудом припоминал - настолько давно к нему так обращался его спивавшийся хозяин) в некоторой нерешительности обнюхивал кольцо краковской колбасы, которое ему вынул из отдельного пакетика и бросил в благодарность за незапланированную прогулку этот странный добрый дядька. Аппетитный манящий запах мешался еще с каким то, сладковатым, неестественным, вселявшим смутную тревогу. Но в конце концов голод пересилил чувство опасности. Пес коротко рыкнув вонзил зубы в сочный красный круг. Разлившаяся по телу волна блаженства от начавшегося насыщения, однако, сменилась вдруг резкой болью где-то в самой глубине желудка, стремительно разраставшейся и переросшей в короткую и мучительную судорогу, как электрический разряд опоясавшую все мышцы и в один момент подведшую итог его многострадальной жизни. Артист императорских театров* свидетелей не оставлял…. Решив не выезжать сразу на трассу через город, наш персонаж сделал правый поворот, пересек пару улиц и через пятнадцать минут темно-серая Тойота-Камри, не спеша выехала на городскую окружную, которая в свою очередь вскоре слилась с одной из транспортных артерий, гнавшей уже довольно плотный поток разнокалиберных авто в сторону столицы нашей Родины, города-героя Москвы. В течение последующих полутора часов он сделал только одну остановку подле моста через крупную речку с каким-то звучным названием, как бы в раздумьи постоял у перил, куря сигарету, потом решительным шагом вернулся, сел в салон. Никто в этот час случайно не увидел резкого веерообразного движения, которое положило конец существованию замечательного компактного изделия отечественной военной промышленности, разобранного на составные части и нашедшего свой последний приют на глубине пяти с лишним метров от поверхности, немного рябившейся от ветерка водной глади. Еще через полчаса впереди разросся в хорошо видимом облаке смога первый крупный столичный пригород, похожий на киношную Годзиллу, злой, душный, блестящий редкими колючими огнями, горящими в окнах, подобно маленьким глазкам многоголового чудища.; в наступающих сумерках откуда то слева, с северо-запада наливалась исчерна-синяя грозовая туча и, почти ушедшее за линию горизонта закатное солнце, подсвечивало ее как гигантскую декорацию к какому-то фантастическому спектаклю, делало ее еще контрастнее, страшнее, увесистее. Пробка все более сгущалась, движение замедлилось, короткие перебежки сменились уверенным и продолжительным стоянием. «Приехали» - подумалось вдруг. Опустив стекло, Артист императорских театров закурил. Дым вяло тянулся по салону в сторону открытого окна, но стоило ему попасть за его пределы - тут же подхватывался резкими порывами усиливавшегося ветра. Рука нашарила мобилу и пальцы на ощупь надавили знакомую комбинацию цифр. Голос жены прозвучал в трубке тихо и несколько напряженно. - Где-ты? - Стою на въезде..у вас все нормально? - Да, а у тебя? - Путём…пришлось поискать эти чертовы комплектующие - Ты скоро дома окажешься? Я волнуюсь. По телеку штормовое предупреждение передавали….- разговор оборвался… Ёбаная сеть. И в этот же момент с левой стороны, с той самой, откуда заходила на город грозовая туча, сильно сверкнуло и спустя несколько секунд раздались, уже вполне различимые, раскаты грома.. И уже под эти отдаленные глухие раскаты в город въезжал никакой не Артист. Замечательный, любимый муж Володя, отец двух замечательных дочерей, старшая из которых занималась бальными танцами, а младшая обнаруживала немалые таланты в изучении иностранных языков. Возвращался усталый, но преисполненный чувством хорошо проделанной работы руководитель отдела снабжения фирмы “ЕвроКарГруп“ Владимир Михайлович Рейсс. Возвращался всегда спокойный и рассудительный Вольдемар, хороший надежный товарищ и просто замечательный человек. Случается, люди раскрывают свои таланты в различных областях. Нет такого дела, в котором не мог бы найти себя настоящий художник. Не глупо выглядящий живописец в берете, с бородкой и с огромной палитрой, а совершеннейший на вид обыватель, знающий цену своему таланту и не обозначающий крикливо свою принадлежность к цеху. Артист императорских театров появился на свет не в день рождения маленького мальчика Володи в семье инженера, этнического немца, носившего странную и звучную фамилию Рейсс, а как новый материк, возник в результате жизненных катаклизмов уже вполне зрелого мужчины Владимира. И естественно своя роль там была отведена роковой спутнице. Точнее временной жизненной попутчице молодого перспективного специалиста, в которую всегда уравновешенный и рассудительный, он вдруг без памяти влюбился на подходе к тридцатилетнему рубежу своей размеренной и достаточно успешной жизни. Эйфория и рисовавшийся в ближайшей перспективе вечный рай с Любимой, впрочем, достаточно скоро омрачились банальной изменой и предательством прекрасного создания, в котором к тому времени несчастный Вольдемар уже просто не чаял души. Сад цветущей сакуры облетел в тот момент, когда он, скучавший по дороге в очередную долгую командировку, от нечего делать, стал складывать в пасьянс некоторые обстоятельства последних месяцев. Ничего не значившие по отдельности слова, события и поступки, вдруг, стоило им лечь на зеленое сукно беспристрастного анализа, выдали такой расклад, что мозги мечтателя моментально встали раком. Вернувшись, он без труда выбил из своей музы подтверждение своим подозрениям, после чего сам собрал ее вещички и выпиздил из маленькой съемной однушки. Она без сожаления рассталась с ним, упорхнув на тепло, разгоравшегося на ее горизонте нового пламени неземной любви, или, как это проще принято говорить “ушла к другому”. Далее Володя с полгода пребывал в таком состоянии, словно был взорван изнутри килограммом тротила. От его неземных чувств-с остались одни дымящиеся развалины. Наполнением его жизни в тот момент стали ненависть и бессилие. Ее он просто не мог тронуть – не поднялась бы рука. Покарать же счастливого соперника, которого он вычислил без труда, вроде не хватало мотива. В чем человек виноват-то?. «Сучка не – кобель не…как там?.. По ночам сон не приходил, и он появлялся на рабочем месте тупым и невыспавшимся. Его тогдашнее начальство уже начало как-то нехорошо коситься в его сторону. Но однажды так же, как тогда в день прозрения, все разом переменилось. Ему приснился сон - как будто он, совершенно оборванный, изможденный и усталый, блуждает в ночной темноте по какому-то чудовищно старому лесу, вязнет в болоте, спотыкается о поваленные деревья в густом буреломе. Кажется, что этим скитаниям не будет уже конца, но вдруг глаз его улавливает в темноте еле заметный отблеск электрического фонаря. Он остервенело, из последних сил, продирается сквозь этот поганый враждебный лес, пытаясь выйти на свет, и когда, кажется, последняя надежда уже оставляет его - лес вдруг расступается сам и он оказывается на огромном многополосном освещенном так, как будто на дворе белый день, автобане. У его обочины припаркован шикарный кабриолет, наподобие тех, что часто попадают на экраны телевизоров в сюжетах про жизнь поп-звезд. Володя каким то шестым чувством понимает, что это она, машина, которая унесет его в тот самый другой мир, куда он стремился выбраться из дремучего кошмара. Он открывает дверь, садится на огромное сидение из светлой кожи, и тут замечает на водительском сидении некий блестящий предмет. Большой, красивый, завораживающий своими формами пистолет. Он не придает значения этому, трогается, и плавно начинает движение, однако машина под ним оказывается непростая. Едва только он хочет дать газу, чтобы умчаться подальше отсюда, машина едет не быстрее, чем показывают знаки на обочине автобана. А они, как будто издеваясь, показывают то 10 километров в час, то 15... Сколько он не давит в пол педаль акселератора, машина, подчиняясь знакам, вяло тащит его вдоль обочины, к которой вновь, словно как живой начинает подступать этот мрачный черный страшный лес полный фантомами неизбывной тоски и безысходности. Вдруг чей то повелительный голос говорит ему: – Возьми оружие, возьми ствол, просто возьми его в руку! Он машинально, как будто под гипнозом, повинуется голосу, отчетливо даже во сне ощущая тяжесть и прохладу, опасную тревожную «настоящесть» этого блестящего чуда техники. Голос с легкой издевкой продолжает - Разве то, что тебе мешает, не боится пули??? Он медленно поднимает ствол, направляет на знак, нажимает спуск. Как тарелочка на стрелковом стенде разлетается в пыль знак с цифрой «10». Владимир чувствует, как машина словно оживает под педалью газа. Он ощущает, что она едет быстрее. Еще знак - в красном кружке убогая цифра «15» на унылом белом фоне. Выстрел. Знак опять разлетается. Движение еще ускоряется. Знак,- выстрел, еще знак,- еще выстрел. Выстрелы сливаются в торжествующую барабанную дробь. Он несется с огромной скоростью по широкому автобану, на сверкающем авто. Ветер бьет ему в лицо, мотор поет ликующую песнь свободы на своей полной мощности, вырвавшейся, наконец, из унылого плена на волю. Ночь сменяется днем. Ослепительно голубое небо, яркое солнце, удивительные пейзажи меняются как калейдоскоп. Желтый песок, зеленая трава, до ломоты глазной сетчатки голубая гладь далеких озер. И он летит по этой дороге, наслаждается всем что его окружает, а где-то очень далеко, он точно это знает, в конце пути, около полосатого шлагбаума, сидит за дубовым конторским столом, одетый во все белое высокий бородатый старик. А в руках старика большие блестящие, так же как «Беретта» в его собственной, Володиной руке, весы, на которых он взвешивает человеческие жизни, используя в качестве гирек-противовесов блестящие красивые патроны. В точности такие, как в его, Володиной обойме. И улыбается укоризненно... Первый раз за последние полгода он сумел спокойно заснуть. Утром, проснулся, чувствуя себя необыкновенно бодрым. На работе тоже уловили перемену. Он вновь улыбался своей мягкой, слегка застенчивой улыбкой, шутил. Жизнь постепенно входила в обычную колею. Только приглядевшись, порой исподволь видно было, что Владимир Михайлович о чем-то задумывался на несколько минут. Обманывающе-беспомощный взгляд его в эти минуты сильно менялся и походил на блеск двух свинцовых пуль, тяжело и глубоко посаженных в гильзы телесного цвета. Еще через полтора года в квартире его удачливого соперника прозвенел звонок. На пороге стоял, явно что-то перепутавший в заказе, курьер по доставке пиццы. Он как то смущенно но вместе с тем неуловимо нехорошо. улыбался…. И неважно, что стариком из сна скорее всего не был Создатель Всего Сущего. Неважно, что именно в этот момент состоялась сделка по продаже бессмертной души. Лишь первая человеческая жертва, принесенная Володей, была бессмысленна. Именно она инициировала рождение нового человека, наделенного узурпированными у «Того, Кого Не Упоминают Всуе» полномочиями. Это не был жалкий ответный выпад в стиле: «Тварь дрожащая или право имею» Владимир Михайлович стал артистом: - трагиком, комиком, драматическим актером, объединив все это в одном лице. Нет более циничной жизненной гримасы, чем убивать ради искусства…. Правда, справедливо заметить, что и за немалое вознаграждение. Но кто сказал, что художник должен всю жизнь оставаться голодным? Великий Рафаэль, между прочим, жил во дворце и был весьма обеспечен. Артисту ничего не оставалось, как наслаждаться своим перерождением. Он женился, завел детей. На жизнь, благодаря подработке, вполне хватало. Как он сию подработку обрел – история тоже умалчивает. Зато сон его был спокоен, дышал он во сне ровно, и никогда не беспокоил домашних храпом. | ||
|
| Всего страниц: 19 |