Встал на колено и прицельно каждому в середину силуэта.
Бах.
Бах.
Ба-бах.
И как по заказу засвистели трели соловьиные. Очнулись местные менты.
$
- Обоснуйте мне, капитан, за каким-таким чертом вы поперлись ночью в самый криминальный район Тюмени? - нависал надо мной лейтенант милиции.
Надо мной легко нависать. Сижу на чемодане - ноги не держат. Руки трясутся, еле браунинг запихал в кобуру. Только и смог что удостоверение капитана ВВС ему дать, чтобы прочитал, подсвечивая себе фонариком. И отвязался - мной военная прокуратура займется. По закону. У нее не заржавеет.
- Спать хотел лёжа. - Честно ответил я. - Солдат на аэродроме дал адрес, где можно сносно переночевать за трёшку. У меня завтра самолёт на Салехард.
Пытаюсь прикурить папиросу. Спички все ломаются. Гадство какое - дефицит ведь! Зажигалку не нашёл. Возможно, посеял ее тут. Жалко.
- Вы хоть понимаете, что вы теперь убийца? Истратили трёх человек, их теперь только на кладбище. Двое еще в тяжёлом состоянии. Один из них может и до утра не доживёт. И как вы себя при этом чувствуете.
- Не людей, а бандитов, - твёрдо поправил его я. - Отбивая нападение.
- Бандиты тоже граждане эСэСэСэР и имеют права. Жить им или нет решать может только народный суд, а не залётный лётчик. Как и квалифицировать гражданина, как преступника.
- А по мне так бандиты хуже фашистов. - Уверенно отвечаю. - Те хоть открытые наши враги, не скрывают этого. А бандиты убивают исподтишка честных людей, которые живут по принципу: ''всё для фронта, всё для победы'', тем ослабляя фронт. А вы их еще в лагере кормить будете.
Сплюнул горькой тягучей слюной.
- Все равно. Три трупа налицо и я вынужден вас задержать до выяснения. И возбудить уголовное дело по факту.
Наконец-то я прикурил. Горький дым продрал легкие. Все же мороз к ночи крепчает.
- Выясняй. Я не отказываюсь. Только ты не выясняешь, а пытаешься меня под статью подвести. Интересно, с какой целью? Или ты сам с этой бандой связан. В Москве недавно троих таких ментов-оборотней к стенке прислонили. На пару с бандитами квартиры грабили во время воздушных налётов, да людей убивали за хлебные карточки.
- Ну, знаешь ли! - возмутился мент.
Подъехавший грузовик осветил нас фарами.
- Всё, лейтенант, кончай демагогию. Если хочешь перевести наше общение в юридическую плоскость, то вызывай прокурора. И представителя Особого отдела, так как налицо здесь компетенция контрразведки. Террористический акт против Героя Советского Союза налицо.
- Кто тут герой? - оглянулся лейтенант по сторонам.
- Я. - твердо сказал. И еще раз повторил. - Я, капитан ВВС Фрейдсон Ариэль Львович, летчик-истребитель - Герой Советского Союза. Геройскую книжку показать?
- Не могу понять одного. Какого черта они в атаку на вас бросились? - съехал с темы лейтенант, разглядывая под фонариком мое удостоверение Героя.
- У них там один грамотный перец был. Все мои выстрелы считал. - Прикуриваю папиросу от папиросы. - Насчитали восемь и решили, что я всё - пустой. А у меня в браунинге в магазине целых тринадцать маслят.
У кузова газона милиционеры с лязгом откинули борт и грузят трупы. Потом раненых. Блатной выть перестал.
Подошел еще один милиционер. Этот в отличие от лейтенанта Басаргина не представился. Да и говорит не со мной. Я для него как мебель.
- Двое наповал. Один только что отошёл. Солдатик, в ногу ранен, сильно, кость раздроблена. Пятый - весь в наколках который, огнестрельное ранение в нижнюю часть живота и ухо прострелено. Этот тяжелый. И забери, у расписного был. - Протянул он летёхе вытертый до белизны наган.
Повернулся ко мне.
- Папиросой не угостите? Сорвали меня, считай, что с бабы.
Я, ни слова не говоря, протянул ему початую пачку ''Беломора'' и спички.
- Лейтенант, подсвети. - Попросил я, когда убрал удостоверения в карман. - Пистолет тут выронил, надо найти.
- Какой пистолет?
- Табельный мой. ТТ.
- А в кобуру вы что засовывали?
- Наградной браунинг от Мехлиса.
- От кого? - по тону чую: не поверил.
Ухмыльнулся и отвечаю.
- От армейского комиссара первого ранга Льва Захаровича Мехлиса. Лучше мне фонарик дай.
Дал.
Пистолет нашёлся быстро. Обстучал с него снег и в карман сунул. Магазин поменять не забыть бы.
- Вам придется пешком пройти с нами. Машина вашими крестниками занята, - сказал эксперт по трупам.
- Пройду. Спасибо. Трясучка уже прошла. - Отдал я фонарик. И предупредил. - Только показания дам в присутствии прокурора.
- Будет вам прокурор. Будет и контрразведка, - сказал лейтенант упавшим голосом. - пойдёмте, а то холодает.
Зажигалку так и не нашел. Пусть будет жертвой Авосю за то, что жив остался.
Подобрал я чемодан и американский мешок.
- Я готов.
И потопали вслед за грузовиком, который медленно ехал впереди нас. Раненых бандитов, что ли, растрясти боялся шофёр?
- Хорошо стреляете, - констатировал эксперт.
- Если по правде, - выдохнул я, - то из обоих пистолетов стрелял первый раз. Да и видно было плохо.

$
$
$
14.
$
И вот 20 февраля 1942 года, утрамбовав дополнительно в простой сидор отпускной сухой паёк, я стоял на Центральном аэродроме на Ходынском поле и внимательно выглядывал пассажирский почтовый самолёт ПС-40 рейсом на Тюмень и не находил такого. Если бы я еще знал, как он выглядит?
Но добрые люди показали, что это тот же СБ#, но разоруженный, без конической турели воздушного стрелка и спаренного крупнокалиберного пулемёта у штурмана в носу кокпита. И даже не посмеялись над капитаном ВВС, который простых вещей не знает.
$
$
# С Б – ««Скоростной бомбардировщик»» АНТ-40 цельнометаллический двухмоторный самолёт конструкции Архангельского созданный в КБ Туполева. Бомбовая нагрузка - 600 кг. Максимальная скорость – 450 км/час. Дальность - 2300 км. Выпускался серийно с 1936 по 1941 год. Экспортировался в Испанию и Китай, производился в Чехословакии по советской лицензии под маркой ««Авиа В.71»».
$
Шел к самолёту по аэродромным бетонным плитам, разрисованными под зимний лес вид сверху. А что? Креативненько. Врагу с высоты не разобрать где настоящий лес, а где туфта маскировочная. Наблюдал, как через кабину штурмана загружают с кузова полуторки тюки и ящики посылок.
- Ты что ли наш пассажир будешь? – окрикнули меня сверху, когда близко подошел.
- Если в Тюмень, то я, - отвечаю.
- Обожди, погрузку закончим и тебя устроим. Покури пока.
$
В Тюмень прилетели под вечер.
Была всего одна посадка в Куйбышеве, где приняли на борт ротационные полубарабаны завтрашней газеты ««Известия»» для тиражирования в типографиях Сибири.
Почти весь полет провисел на ремнях воздушного стрелка, даже пулемёт ДА# мне выдали. Кроме пулемёта дали на морду маску из кротовьей шкурки – салон не отапливался, а плоский люк на крыше под пулемёт был открыт. Так, что сифонило знатно. Хорошо, что тюленья кожа не продувается.
$
$
# Д А – 7,62-мм пулемёт Дегтярёва авиационный.
$
Никаких вражеских истребителей по пути мы не повстречали, и после пересечения Волги штурман люк закрыл, и пулемёт убрал – уже безопасно. Если и залетали сюда вражеские самолеты, то только дальние бомбардировщики.
Посадили меня совсем задубевшего на место радиста и дали в руки термос с горячим чаем. Не один раз помянул добрым словом кротость госпитального брадобрея и доброту его, подстёжку кожаного пальто из гуанако, лисьи чулки в сапогах и меховые перчатки ««из дружка»» подаренные Костиковой. И летчиков за кротовую маску. Шлемофон меховой у меня свой, как и очки-консервы.
В Куйбышеве покормили. Дали прогуляться, размять ноги.
Но все равно в Тюмень прилетел весь как поломанный и твёрдо решил, что на штурмана дальней авиации, как пророчествовал мне Жигарев, я переучиваться не буду. В отличие от настоящего Фрейдсона я не настолько люблю небо изнутри.
Ночевать на аэродроме в Тюмени мне было негде – всё забито летчиками гражданской авиации и командой приготовлявшей трассу для перегона американских ленд-лизовских самолётов, что будут перегонять из Аляски через всю Сибирь.
Дали адрес в посёлке, где пускают на ночь за ««пехотинца»»#.
$
$
# На купюре достоинством в три рубля был изображён пехотинец, а на купюре достоинством в пять рублей - летчик.
$
Пришлось идти, искать этот адрес в сгущающихся сумерках. Пока искал нужный дом в этом ««частном секторе»» совсем стемнело.
- Эй, мужик, коли жить хочешь, то клифт с колёсами скидывай и рви когти. Сидора только оставь – не нужны они уже тебе.
Голос грубый, пропитой. Снег под сапогами скрипит – идут быстро.
- Не лапай кобур, я тебя на прицеле держу.
С детства не люблю блатоту. А уж в теле летчика- героя и подавно.
Браунинг у меня в кобуре. А вот табельный ТТ в левом кармане с патроном в патроннике. Знаю, что так не положено, но именно на такой случай и нарушаю инструкции.
Стою в правый полуоборот, не сворачивая головы.
Ставлю чемодан на снег.
Медленно снимаю с правого плеча американскую ««колбасу»», и резко бросаю ее в налётчика и одновременно левой рукой выхватываю из кармана пистолет, большим пальцем взвожу курок.
Тут же падаю и пока лечу, стреляю, стреляю, стреляю непонятно куда. В направление туда… откуда голос слышал.
В меня тоже стреляют. Пули поверху противно свистят.
- Чё, ты, сдуру в сугроб зарылся, - слышу другой голос, без блатных оборотов. - У него патронов больше не осталось, я считал. Он все восемь пропулял.
А вот вам хрен. Браунинг уже в правой руке. Приподнялся и прицельно в темную тень на фоне сугроба выстрелил. Бабахнуло знатно. Погромче ТТ.
В ответ мат с визгливыми загибами.
И стрельба.
Чую, что в сидор на спине что-то попало.
Откатился в сторону, взял браунинг двумя руками. И методично стреляю в каждое подозрительное место.
Матерившийся уже нечленораздельно вопит, точнее тоскливо воет.
Еще один крик раздался после очередного, шестого, выстрела в подозрительный сугроб. Я тоже выстрелы стал считать. Их и так немного, всего тринадцать в браунинге. Но это их количество стало неприятным сюрпризом для налётчиков.
После восьмого моего выстрела, три фигуры поднялись и побежали ко мне. Явно не с культуртрегерскими намерениями. Ножи в лунном свете блестели в их руках. И подползли, гады, довольно близко ко мне пока я другими их подельниками был занят.
Встал на колено и прицельно каждому в середину силуэта. Чуть ли не в упор.
Бах.
Бах.
Ба-бах.
И как по заказу засвистели трели соловьиные. Очнулись местные менты.
$
- Обоснуйте мне, капитан, за каким-таким чертом вы поперлись ночью в самый жиганский конец посёлка? – нависал надо мной лейтенант милиции.
Надо мной легко нависать. Сижу на чемодане – ноги не держат. Руки трясутся, еле браунинг запихал в кобуру. Только и смог что удостоверение капитана ВВС ему дать, чтобы прочитал, подсвечивая себе фонариком. И отвязался – мной военная прокуратура займется. По закону. У нее не заржавеет.
- Спать хотел лёжа. – Честно ответил я. – Солдат на аэродроме дал адрес, где можно сносно переночевать за трёшку. У меня завтра самолёт на Салехард. А посёлок этот рядом почти с аэродромом.
Пытаюсь прикурить папиросу. Спички все ломаются. Гадство какое – дефицит ведь! Зажигалку не нашёл. Возможно, посеял ее тут. Жалко.
- Вы хоть понимаете, что вы теперь убийца? Истратили трёх человек, они теперь только на кладбище годны. Двое еще в тяжёлом состоянии. Один из них может и до утра не доживёт. И как вы себя при этом чувствуете?
- Не людей, а бандитов, - твёрдо поправил его я. – Отбивая вооружённое нападение.
- Бандиты тоже граждане эСэСэСэР и имеют права. – Настаивал милиционер. - Жить им или нет решать может только народный суд, а не залётный лётчик. Как и квалифицировать гражданина, как преступника.
- А по мне так бандиты хуже фашистов. – Уверенно отвечаю. - Те хоть открытые наши враги, не скрывают этого. А бандиты убивают исподтишка честных людей, которые живут по принципу: ««всё для фронта, всё для победы»», тем ослабляя фронт. А вы их еще в лагере кормить будете. От фронта уклонистов.
Сплюнул горькой тягучей слюной.
- Все равно. Три трупа налицо и я вынужден вас задержать до выяснения. И возбудить уголовное дело по факту.
Наконец-то я прикурил. Горький дым продрал легкие. Все же мороз к ночи крепчает.
- Выясняй. Я не отказываюсь. Только ты не выясняешь, а пытаешься меня под статью подвести. Интересно, с какой целью? Или ты сам с этой бандой связан. В Москве недавно троих таких ментов-оборотней к стенке прислонили. Они на пару с бандитами квартиры грабили во время воздушных налётов, да людей убивали за хлебные карточки.
- Ну, знаешь ли! – возмутился мент.
Подъехавший грузовик осветил нас фарами.
- Всё, лейтенант, кончай демагогию. Если хочешь перевести наше общение в юридическую плоскость, то вызывай прокурора. И представителя Особого отдела заодно, так как налицо здесь компетенция контрразведки. Террористический акт против Героя Советского Союза налицо.
- Кто тут герой? – оглянулся лейтенант по сторонам.
- Я. – твердо сказал. И еще раз повторил. – Я, капитан ВВС Фрейдсон Ариэль Львович, летчик-истребитель – Герой Советского Союза. Геройскую книжку показать?
- Не могу понять одного. Какого черта они в атаку на вас бросились? – съехал с темы лейтенант, разглядывая под фонариком мое удостоверение Героя.
- У них там один грамотный перец был. Все мои выстрелы считал. – Прикуриваю папиросу от папиросы. – Насчитали восемь и решили, что я всё – пустой. А у меня в браунинге в магазине целых тринадцать маслят. Сюрпи-и-и-из!
У кузова газона милиционеры в темно-синих шинелях регланом с лязгом откинули борт и грузят трупы налётчиков. Потом раненых туда же осторожно затолкали. Блатной выть перестал: толи помер, толи пульс потерял.
Подошел еще один милиционер. Этот в отличие от лейтенанта Басаргина мне не представился. Да и говорит он не со мной. Я для него как мебель.
- Докладываю. Двое наповал. Третий только что отошёл. Солдатик, в ногу ранен, сильно, кость раздроблена. Пятый – весь в наколках, который: огнестрельное ранение в нижнюю часть живота и ухо прострелено. Этот тяжелый. И забери… У расписного был. – Протянул он летёхе вытертый до белизны наган.
Повернулся ко мне.
- Папиросой не угостите? Сорвали меня, считай, что с бабы. Папиросы на столе остались.
Я, ни слова не говоря, протянул ему початую пачку ««Беломора»» и спички.
- Лейтенант, подсвети. – Попросил я, когда убрал возвращенные удостоверения в карман. – Пистолет я тут выронил, надо найти.
- Какой пистолет?
- Табельный мой. ТТ.
- А в кобуру вы что засовывали?
- Наградной браунинг от Мехлиса.
- От кого? – по тону чую: не поверил.
Ухмыльнулся и отвечаю.
- От армейского комиссара первого ранга Льва Захаровича Мехлиса. Лучше мне фонарик дай.
Дал.
Пистолет нашёлся быстро. Обстучал с него снег и в карман сунул. Магазин поменять… Не забыть бы.
- Вам придется пешком пройти с нами. Машина вашими крестниками занята, - сказал эксперт по трупам.
- Пройду. Спасибо. Трясучка уже прошла. – Отдал я фонарик. И предупредил. – Только показания дам в присутствии прокурора.
- Будет вам прокурор. Будет и контрразведка, - сказал лейтенант упавшим голосом. – Пойдёмте, а то холодает.
Зажигалку так и не нашёл. Пусть будет жертвой Авосю# за то, что жив остался.
$
$
# А В О С Ь - славянский бог удачи в язычестве.
$
Подобрал я чемодан и американский мешок.
- Я готов. Кстати, а второй шпалер у налётчиков вы нашли?
- Какой второй? – переспросил лейтенант, все еще держа в руках бандитский наган.
- В меня стреляли из двух стволов, - поясняю.
Лейтенант подозвал крайнего милиционера от грузовика и приказал найти второй пистолет. И вообще второй раз внимательно осмотреть место происшествия.
А мы втроём потопали вслед за грузовиком, который медленно ехал впереди нас, освещая фарами дорогу. Раненых бандитов, что ли, растрясти боялся шофёр?
- Хорошо стреляете, - констатировал эксперт. Отмечаю, что тон речи добросердечный.
- Если по правде, - выдохнул я, - то из обоих пистолетов я стрелял первый раз. Да и видно было плохо. Так что… слепой случай.
Шагали минут двадцать.
Здание милиции располагалось в торце длинного одноэтажного барака, построенного из приличного диаметра брёвен. На окнах самодельные решетки из арматурного прута сваренные.
- Кипятком угостите? – спросил я на крыльце. – А то подмерз уже.
- Даже чаем, - ответил лейтенант, открывая входную дверь. – Только контрразведку с прокуратурой вызвоню для начала.