Кстати, Белла пришла в восторг от подарка лешего.
- Ты ничего не понимаешь! Сильнейшие маги рвут душу, совершают сложнейшие ритуалы, совершают человеческие жертвоприношения, окончательно отдавая свою душу Тьме, ради того, чтобы иметь страховку от внезапной смерти. А тут – тебе на блюдечке вручают такую возможность. И я не думаю, что быть барсуком-оборотнем пятьсот лет – такая уж великая цена за такую возможность. Я, например, уже сижу тут, в этой деревяшке, и мечтаю стать человеком… - тут трость выразительно поглядела на меня, передавая мимикой все, что она думает обо мне как о маге-некроманте. – И даже мечтать не смею о таком даре. А ты кочевряжишься. Да от твоих корявых пентаграмм и самодельных свечей опасности больше, чем от боевой группы сильных магов, настолько ты неуклюж, барон! Ну кто так чертит, кто? Для чего тебе эти деревяшки? Настоящий маг тренирует руку и глазомер, и не использует магловский инструмент!
Ну да, пока моя тросточка промывает мне мозги, я, при помощи самодельного циркуля размечаю прощадку и вычерчиваю пентаграмму. Откровенно говоря, обычный знак качества, насмотрялся я на такие. Расставив по углам свечи, и запалив фитильки, я уселся на толстый и плотный коврик, связанный из сухой травы. Вообще, по указаниям Белс, я должен был изобразить что-то вроде «позы лотоса», и в ней медитировать, отслеживая астральные потоки. Но для меня это крайне неудобно, потому сажусь просто по-узбекски, как старики в Ташкенте в чайхонах. И то, даже в таком положении задница и ноги затекают.
Пользуясь указаниями белс и своим пусть крохотным, но опытом, скользнул в транс. Реальный мир как-то отодвинулся, расцвел огоньками живых существ и нелюдей-нежити. Ну да, тут. В этом лесу, и нежить есть, с десяток призраков около старой автотрассы. Ходил я туда. Просто ради интереса, там крупная авария была когда-то очень давно. Ржавого хлама, проросшего деревьями, хватает.
Скользнув чуть дальше, я понял, что сегодня, если повезет, выполню дедов наказ.
Когда-то и где-то до этого…
Рыкнув двигателем, и выбросив черный солярный дым, СУ-100 съехала с разбитой гусеницами дороги. Дивизион тяжелых самоходок, точнее, те машины, что были на ходу после отражение танковой атаки немцев, занимали позиции для отдыха и ремонта. Неподалеку, буквально в полукилометре, обустраивались соседи, на «сучках», легких самоходках СУ-76. Им в той драке досталось намного серьезнее, все-таки «тигры» и «четверки» с длинными пушками остаются крайне серьезными соперниками. Но кошек из танкового зоопарка немцев высадили своими «сотками» противотанкисты, а «семьдесят шестые» и «тридцать четвертые», те, которые уцелели после короткого встречного боя с пытающимися деброкировать Будапешт фашистами, добили прорывающиеся средние танки и бронетранспортеры немцев и венгров. Кстати, венгры дрались едва ли не страшнее немцев.
Вокруг разворачивающегося ремпарка самоходок уже устанавливались автотические зенитки, своими длинными стволами ощупывая февральское венгерское небо. Конечно, наши авиаторы перехватили у немцев небеса. Но пропустить пару шальных «фокеров» совершенно не хотелось.
Приданная самоходчикам пехота из десанта и счастливчиков, ездящих на сборной солянке из британских, американских и трофейных бронетранспортерах окапывалась тут же, готовясь к хоть и короткому, но заслуженному отдыху.
- Как думаешь, Вера, долго еще? – Молодая, и красивая блондинка в отлично подогнанной форме военного медика, повернулась сидящей на чудом уцелевшей скамейке молодой шатенке.
- Я тебе маршал Жуков, Надюш? – Засмеялась означенная Вера, и от души потянулась. Распахнувшаяся шинель показала натянувшуюся на высокой груди гимнастерку с несколькими наградами, и колодкой с тремя желтыми и одной красной полосками. – Но похоже, недолго еще им бегать. Додавим, Надя, додавим.
- Додавим. – Согласно кивнула врачиха, садясь рядом с Верой. Поймала падающую трость, и прислонила к скамье. – Вот только что потом будем делать, Верунь? А? Знаешь, я себе представить мирную жизнь уже не могу. И тебе и мне по двадцать три года… а я как будто всю жизнь на войне. Мир он там, далеко-далеко. В той весне остался, когда мы с тобой на третий курс переходили. Ты на своем филфаке, я у себя в медицинском. Вообще, интересно – так нас покружило, и к концу войны снова свело.
- Да, военные дороги тесные. – Согласно кивнула красивой головой Вера, и, взяв трость, встала. Опираясь на нее, сделала пару шагов. Сразу стало ясно, что правая нога у девушки практически не сгибается. – Но знаешь, я рада, что мы снова встретились.
- Товарищи капитаны, машина готова! – От стоящего неподалеку доджа-полуторки неторопливо подошел пожилой сержант, вытирая ветошью руки. Можем ехать.
- Товарищи капитаны, позвольте вас попросить остаться с нами. – Из-за ближайшей самоходки вывернулся молодой самоходчик, вряд ли старше девушек, тоже в капитанском чине. – На пару часов, хотя бы. У нас есть хорошее вино, да еще у здешнего кулака несколько баранов, совершенно случайно, пулеметами посекло. Шашлык пожарим, вина попьем, почти как у меня дома, в Зугдиди.
- Извините, нам некогда, - Весело улыбнулась врач, вставая и кокетливо улыбаясь самоходчику. Шатенка ничего не сказала, только усмехнулась, и хромая, пошла к машине.
Капитан, однако, махнул рукой. И ближайшая самоходка сдвинулась, перекрывая дорогу доджу.
- Товарищ капитан. Прикажите своим бойцам, чтобы сдвинули машину и пропустили нас. – Вера, став неожиданно строгой, вытащила из нагрудного кармана красную книжечку. – Капитан Самойлова, контразведка Смерш, товарищ самоходчик. Извините, нам некогда с вами шашлыка жарить. После победы – с удовольствием!
Чуть побледневший командир дивизиона махнул рукой, и бронированная туша сдала назад, освобождая дорогу для доджа. Сидящая около водителя врачиха улыбнулась, и помахала самоходчикам. А девушка, напугавшая командира самоходчиков страшной красной книжкой, откинулась на сидение, и прикусила губу.
- Вера, что, опять нога? – Встревоженно повернулась к ней с переднего сидения блондинка.
- Да, но уже отпустило. – Контразведчица сумела бледно улыбнуться. – Поехали, поехали, ждут нас.
- Мотают вас, Вера Семеновна, не по делу. Могли бы и к нам на хозяйство привезти этих румын. Подумаешь, подполковник и майор, вон, позавчера цельного венгерского полковника привезли. – Недовольно буркнул сержант, крутя баранку американской машины, коротко взглянув в зеркало заднего вида на побледневшую от болевого приступа переводчицу.
- Воздух! – Пронесся над дорогой длинный крик, после чего зло залаяли зенитные автоматы, нащупывая росчерками трассеров стремительный силуэт.
А немецкий истребитель, на огромной скорости пронесшийся над позициями самоходчиков, сбросил практически наобум пару небольших бомб, и скорей свалил от негостепреимных хозяев. А то еще вызовут пару-другую «Ла-5», или еще каких. Самолетов у красных развелось много. И, прямо скажем, летать и драться русские пилоты давно научились.
Полусотенные фугаски грохнули, взметнув чернозем и разорванные кустарники. Самоходки и пехоту не задело, а вот в додже контразведчица выгнулась, и упала на заднее сидение.
- Вера!!! - Врачиха кинулась к подруге, но помочь уже не могла. Небольшой осколок ударил девушке под левую лопатку.



Когда в пентаграмме появилась полупрозрачная молодая девушка в армейской форме старого образца, я здорово удивился. Это если можно так сказать. Прошлые души были в виде привычного зеленого огонька, разве что больше и практически нормально общались. Не со мной, я ни на одном из тех языков говорить не могу, с моей Беллатрикс. Та, как оказалось, свободно на английском, немецком, французском, латинском и древнегреческом говорит.
А тут – как там в фантастическом боевике… голограмма. Вот, точно, как в «Звездных войнах».
- Невероятно! Необычайно сильная душа, раз сохранила свою форму. Почти наверняка магиня или ведьма. – Белла чуть наклонила свою стальную голову вперед. Вот как у нее это получается, до сих пор понять не могу. Ведь трость из прочнейших пород дерева, да еще с клинком внутри, я ее пробовал сам согнуть, так не получилось. Хоть я и старался изо всех сил, а таким образом я толстый лом гну, зафиксировав один конец.
- Где я? – оглянувшись, девушка в шинели с капитанскими погонами сделала шаг к горящим линиям пентаграммы, и коснулась рукой вспыхнувшей пленки защиты. – И кто вы?
- Привествую вас, товарищ капитан. Представьтесь, пожалуйста. – Надо же, не зря мне Белла ставила ментальную защиту, по затылку словно ледяной довой плеснули.
- Капитан Самойлова, контрразведка «Смерш». – Девушка шагнула, опираясь на полупрозрачную трость. – Немедленно выпустите меня, иначе я вынуждена буду доложить командованию!
- Извините, но это невозможно… - Начал было я, но то, что произшло потом, меня неприятно удивило, и едва не убило.
Призрачная девушка отбросила трость, и неуловимым движением выхватила из-под распахнутой шинели два пистолета.
К моему немалому удивлению, эти пистолеты начали стрелять, причем защита под ударами призрачных пуль вздувалась пузырями.
Свечи на углах пентаграммы взвились ярким пламенем, усиливая мощность защиты и сгорая на глазах.
- Вливай энергию, как я учила, дурень! – Взвыла Беллатрикс. – Вливай, сгорят свечи, эта стерва освободится!
В этот момент у девушки-призрака в пистолетах закончились патроны, и она выщелкнула из рукоятей порожние магазины, умело вбивая в них новые. Но уже было поздно, я очнулся и залил в защиту столько энергии, что линии пентаграммы вспыхнули ярко-синим огнем, а ограждающий купол засветился, переливаясь радужными блестками.
Следущая серия выстрелов была уже бесполезной – защита даже не шелохнулась.
- Может, поговорим, товарищ капитан? – Немного успокоившись, я уселся на пенек и разглядывая агрессивную капитаншу. А ведь она при жизни была очень красива.
- Ох и сильна… - Белла покачала стальной головой. – Очень сильна капитан. Сударыня, вам определенно стоит хотя бы выслушать … - тут я прервал свою словоохотливую тросточку. Еще выложит тот титул, которым она меня называет, и все. Если я правильно понял, капитан погибла на фронтах Великой Отечественной, и с бароном, который «фон», дел никаких точно иметь не будет.

- Как думаешь, Вера, долго еще? – Молодая, и красивая блондинка в отлично подогнанной форме с эмблемами военного медика в петлицах (на погонах), повернулась сидящей на чудом уцелевшей скамейке молодой шатенке.

-Выслушать что? – Капитан подошла, а точнее, подплыла к силовому барьеру и коснулась его рукой. – Что это вообще? Куда я попала? Где я?
- Это – силовое защитное поле, чтобы на нас не набросились вызываемые духи. Вы попали в специальную пентаграмму. Географически мы находимся на побережье Мраморного моря, неодалеку от пролива Дарданеллы, восточнее города, точнее, его развалин, Шаркёй. Сейчас десятое августа две тысячи двести сорокового года. – Вместо меня ответил выглянувший из-за пенька Мыш.
- Не может быть! – Отшатнулась девушка. Глянула на свою руку, в которой держала пистолет, разжала пальцы и полупрозрачная смертоносная машинка осталась висеть в воздухе. – Что произошло?
- Ну, скорее всего, вы, товарищ капитан, внезапно погибли при исполнении служебных обязанностей. – Ответил я, тоже разглядывая пистолет, который был здорово похож на ТТ, но острелял двенадцать патронов из одного магазина. – А какие у вас пистолеты?
- ТТ, просто один модернезированный. Случайно достался. – Капитан, похоже, пришла в себя. – И что я должна у вас выслушать? Кто вы вообще?
- Извините, товарищ капитан, но демонологии не называют своих имен вызываемым сущностям до заключения соглашения. - Вежливо ответил я, и чуть толкнул Мыша ногой под толстый зад. – Сейчас мы позовем одного товарища, у которого есть к вам серьезное предложение.
Мыш кивнул, и исчез в траве. Призрак внимательно поглядела ему вслед, осмотрела ухмыляющуюся трость, посмотрела сквозь свою руку на меня.
- Мда… я и не думала, что сотрудники «Аненербе» могут правы. Скажите, чем закончилась та война? – И призрак отплыла в центр пентаграммы. Правильно, ей там должно быть намного комфортнее.
- В моем мире Великая Отечественная война закончилась безоговорочной капитуляцией Германии девятого мая сорок пятого года. Гитлера удалось взять живым, и он был по приговору международного суда расстрелян в августе сорок пятого, как глава государства. Остальные фашисты из верхушки, те, которых удалось схватить, были или повешены, или осуждены пожизненно отбывать тюремное наказание. Потом была война с Японией, которую наши, американцы и англичане так же безоговорочно выиграли. Потом мир, холодная война, то есть противостояние двух систем, социалистической и капиталистической. Союз, из которого я сюда попал, достаточно силен и богат, чтобы жить и особо не тужить. – Я обратил внимание, что капитан жадно слушает мою политинформацию, и продолжил. – Мы первые запустили в космос исскуственный спутник Земли, первые отправили туда человека, первые создали орбитальные пилотируемые станции. Американцы первые высадили людей на Луну.
- Здорово. – Заворожено прошептала девушка. – А города? Сталинград быстро отстроили?
- Насколько я знаю, а я попал сюда из восемьдесят девятого года, все города и села, которые были разрушены в ходе боев, польностью отстроены к началу шестидесятых. Сейчас у нас идет активное жилищное строительство, потому что в планах правительства и партии к двухтысячному году обеспечить отдельным жильем каждого желающего. То есть даже молодых неженатых парней и незамужних девушек. Я видел проекты квартир-студий, это просто праздник какой-то. Около тридцати квадратных метров, кухня от общей комнаты отделена барьером, совемещенный или раздельный санузел, часто остекленный балкон. Крохотный, правда, но есть. Примерно в двух третях квартир. Про семейные уж не говорю, там хоть в футбол играй.
- Привествую честную компанию. Ну, показывай, внучек, кого ты нашел. – В полосу света вошел леший.
- Вот, деда, смотри. – Я встал, и уступил ему место, встав немного позади. – Капитан Самойлова, необыкновенно сильная особа, по словам моей помощницы.
- Ну, здравствуй, красавица. – Уселся на превратившийся в серьезное кресло пенек леший.
- Здравствуйте. Но, похоже, мне это уже не светит. – Грустно усмехнулась Самойлова.
- Как говорил один из сильнейших волшебников моего мира – «Для высокообразованного разума смерть всего лишь начало новых приключений». – Так же усмехнулась Беллатрикс. – Ты размышляешь, видишь, воздействуешь, причем с вероятным смертельным исходом для твоих противников. Я так не могу, например. Сколько человек ты убила в своей жизни, капитан?
- Не меньше двух тысяч. Я сумела совершить несколько весьма впечатляющих диверсий в тылу немцев. Правда, около восьмисот убитых мною – итальянцы. – Совершенно спокойно ответила Самойлова, присев в воздухе на воображаемое кресло, и закинув ногу на ногу. Удивленно поглядела на свою правую ногу, погладила коленку, выглянувшую из-под уставной юбки. – Надо же, в посмертном существовании есть свои плюсы. Именно так присесть я не могла уже около года. Да, но вы не представились, как можно договариваться с незнакомцем.
Самойлова усмехнулась, и с удовольствием покачала сапожком.
- Эээ…- Протянул я, не зная что сказать. Оглянувшись на лешего, я увидел у того лукавую усмешку.
- Я леший, красавица. Просто леший. – Старый лесной хозяин усмехнулся, и повторил. – Ну да, просто Леший.
От силы, которая прозвучала в последней фразе, дрогнула земля, качнулись свечи, мгновенно окрасившись зеленым, дрогнули барьеры защиты. По лесу пронесся многоголосый звериный рев и вой, взлетели в ночь встревоженные птицы.
- Ой. – Девушка в пентаграмме прижала руку к губом.
- Ладно, внучек, иди. И помощницу свою прихвати, мы с девочкой сами побеседуем, да вас потом позовем. Не бойся, мне силы хватит, чтобы непорядка не было. – Я кивнул, и прихватив Белс, ушел. А что еще делать, коль прозвучал прямой приказ, власти в котором было поболее, чем в приказах командующего эскадрой.
Кстати, когда я спросил у лешего, как оказалось, что он находится здесь, намного южнее русских лесов, то тот засмеялся и ответил, что ему поклонялись и поклоняются не только русские. Что лесного духа, хозяина леса, чтили в каждой лесной деревеньке. И что владения его на этом континенте весьма значительны. Мда… вот как хочешь, так и думай, напустил тумана старый дед.
Добравшись до своей «комнаты» на поляне, я поставил молчаливую на удивление тросточку в головах, пожелал ей спокойной ночи, и, порадовавшись отсутствию дриад ( ибо затрахали вконец), мгновенно уснул.
А поутру, проснувшись, умывшись и позавтракав, пошел к дирижаблю. Пусть практически все работы там я закончил, но полазить не помешает.
- Стой! Ничего не забыл? – Остановила меня Беллатрикс. – Амулет, дубина! Не хочешь носить и принимать обязательства, убери в портмоне. Пусть при тебе будет. Так хоть какой-то шанс при внезапном внезапном пиздеце.
Мда, моя тросточка хоть и истинная аристократка, но порой выражается… хоть и очень точно, но и очень сочно. Впрочем, она права, так что я снял с ветки качающийся амулет, и убрал его в доставшееся мне по наследству потртмоне. Отличная штука, между прочим, мои знакомые спекулянты в Ташкенте удавились бы от зависти. Внушительное такое, вместительное. Из тонкой, но очень прочной кожи, складыается пополам, большое отделение тонкой латунной «молнией» закрывается, несколько отделений для карточек. Маленький блокнот и карандаш в нем же. Почти планшет, только раз в восемь меньше.
Интересно, договорился ли леший с призраком? Если честно, то мне уже надоело сидеть здесь, в этом лесочке. Пусть сыт и в тепле, да женской лаской не обижен, точнее, дриадовской, или дриадской, не знаю, как правильно. Короче, уже тянет отсюда, к людям. Хоть и мир совершенно не ласковый, если судить по той встрече, на побережье. Тут я ласково погладил рукоять «рейхсревольвера», того, что поменьше. Правда, именно он был без родной кобуры, но я за пару вечеров подогнал под него одну из парабеллумовских.
Помяни лешего… вот он сидит, оперевшись спиной об могучий бук, и разговаривает со своим посохом. Посохом?
- А, внучек. – Добродушно улыбнулся лесной хозяин, повернувшись ко мне. Вот интересно, ну я ж сзади подошел, а все едино, его спины не видал. – Познакомься, это моя помощница, Вера Самойлова. Она согласилась послужить мне какое-то время, после чего я помогу обрести ей тело. На всякий случай, запомни – если я не помогу, то это твоя забота. Или твоих потомков. – Поглядев на мои вытаращенные глаза, леший снова улыбнулся, ласково так. – Ты будешь моим наследником, Женя. Вот так, внучек.
Беллатрикс звонко щелкнула стальными зубами…
Эпилог.
- Ну, ну, хорош лизаться. – Я почесал спинку молоденькой рыжей лисичке, которая согласилась уйти со мной. Вот так, сделал меня дед наследничком. Кто я теперь – лешачонок?
После того сногсшибательного заявления дед провел надо мной ритуал породнения. И теперь я чую лес, понимаю зверье, дикое и всякое-разное. Но, по словам лешего, мне еще предствоит много чего, в том числе пожить среди людей. Так что я собираюсь в дорогу.
Причем пехом мне топать не придется. Дед подогнал мне шикарный подарок – двух здоровенных верховых быков. Судя по всему, у них в предках то ли зубры, то ли бизоны затесались, огромные лохматые зверюги весом под восемьсот килограмм. Точнее, один верховой, второй вьючный. Седло для меня, вьючное седло, упряжь, все отменное. Я в этом особо не разбираюсь, но качество сумел оценить.
Целую неделю, после того, как я стал владельцем этих животин, я учил кавалерийские уставы, наставления по вьючному делу, ветеренарные наставления. Учился седлать этих рогатых флегмантиков ( точнее, это со мной они такие спокойные, по словам деда, чужакам их лучше не злить), ездил на них. Что я могу сказать? Ехать верхом на таком живом танке – это не пехом с тележкой топать.
Но, в конце концов, я собрался. Вчера собрал вьюки, проверил оружие, посидел вечером с дедом и его помощниками. Кроме Мыша и Веры у него их оказалось еще много. И звери, и птицы. Дед, усмехаясь, сказал, что мог бы меня провести «зелеными тропами» куда угодно, но вот я сам не знаю, куда мне надо. И потому, моя дорога должна быть пройдена мною самим.
Лисичка прекратила хулиганить, и высоченным прыжком взлетела на загривок Сивке, жующего жвачку. Я не стал особо париться, и назвал своих быков Сивкой и Буркой. Ездовое седло сейчас на Сивке, вьючное на Бурке. К ездовому седлу приторочен чехол с пулеметом. Кроме того, на Сивке еще пара переметных сум. Мои животины зверюги очень сильные, топают с грузом в полтора центнера и ухом не ведут.
- Ну что, внучек, собрался? Давай, удачи. Помни, меня всегда можешь позвать в любом лесочке. Да и местные лешачки тебе помогут. Главное, лесу не вреди. – Дед хлопнул меня по плечу, заставив шагнуть вперед, чтобы не упасть. – Скатертью тебе дорога внучек, и не торопись ко мне барсуком возвращаться.
- Пока, деда. – Я поглядел на того, кто, не будучи человеком, умудрился стать мне очень дорог, после чего крепко обнял. Шагнул к стоящим около него дриадам, и чмокнул Офру и Юсуфь в подставленные щеки (Беллатрикс прошипела что-то про телячьи нежности), пожал на удивление крепкую лапку Мыша.
Аккуратно залез в седло (я не казак и не ковбой, заскакивать с места или на ходу, еще грохнуться не хватало), установил Белс в специальный держатель, поправил кобуру с рейхсревольвером, винтовку-полуавтомат за спиной. Разобрал поводья, и толкнул каблуками Сивку в могучие бока. Лисичка запрыгнула мне на плечо, лизнула в ухо, и соскочила на землю, выписав пару восьмерок меж копыт Сивки.
- Пошли, животина ты моя парнокопытная. Но, Сивка, вперед, нас ждут просторы этого мира! Бурка, пошли! – Быки неторопливо, широким шагом, тронулись с места. А я обернулся, и, сняв с головы пилотку, помахал стоящим на опушке лешему и дриадам.

Конец первой части…