Ого! Тут все серьезно. С левой стороны бруствер из мешков с песком. За ним торчит задранный в небеса ствол пулемета с сошками и две каски. Судя по поднимающемуся оттуда сигаретному дымку, в касках присутствуют чьи-то бошки. Между дорогой и этим бруствером пара солдат досматривает шмотки четырех человек местных, в неизменных войлочных шляпках и пончо, с писклявой руганью вытряхивающих свои котомки прямо на траву. Дальше, метрах в пятидесяти, прямо посреди дороги еще одна баррикада из мешков, а сразу за ней кузов пикапа с крупнокалиберной спаркой. Причем, если я не ошибаюсь, то это российская ЗПУ-2. Страшная штука. Если оператор за ней сидит грамотный, то этот самый мостик практически непреодолимое препятствие для всего живого и неживого тоже. В случае, если лобовая броня неживого тоньше ста миллиметров, конечно. Грамотно, ничего не скажешь. До моста мы проехали около километра совершенно открытого пространства, на котором 14,5 миллиметровая пуля КПВТ есть десница господня, судия и палач в одном флаконе. Безоговорочный. Этот берег речки высокий, заросший и все эти инсталяции практически незаметны с противоположного, особенно когда едешь и не знаешь, что именно надо увидеть. Тем временем, солдаты начали выгружаться из грузовиков, гомоня, делясь друг с другом сигаретами и зыркая по сторонам. Редкие проходящие через пост местные шарахались от них на другую сторону дороги. У ребят явно не конечная остановка. Так, перекур и затекшие мышцы размять или ограбить кого с легонца, судя по реакции аборигенов, которые неспроста старались держаться от вояк подальше. Квинсли, кстати, начал подавать признаки жизни, что-то забормотав, зачмокав губами и привалившись к пассажирской двери. А в нашу сторону, от небольшой, скрытой листвой полосатой будки-караулки справа, направились трое. Причем, двое полицейских в синеголубой униформе и один военный. Я неторопливо отркыл свою дверь, вылез наружу, прикурив сигаретку и достав из кармана документы. Затянувшись пару раз, протопал до шлагбаума оставшуюся пару метров. Троица подошла и один из полицейских требовательно протянул руку за бумагами, вполне вежливо поздоровавшись:
- Бунос диас, синьор!
Я ответил на приветствие, отдал бумаги и пару минут мы стояли молча, пока субальтерно их изучал. Второй полицейский подошел ближе к шлагбауму, с каким-то нездоровым интересом вглядываясь в запыленное лобовое стекло Ниссана. Что он там потерял?
- С какой целью вы прибыли в Кампесино, синьор Руссо? И кому принадлежит этот автомобиль?
Я не успел открыть рот, как второй полисмен перемахнул через шлагбаум и воскликнув обрадованно-азартно "Каррамба!", в два прыжка покрыв расстояние до машины, распахнул пассажирскую двер пикапа, откуда незамедлительно вывалился на бетон мостика спящий Квинсли. Издав злорадно воинственный клич, полицейский пару раз пнул ворочающегося американца ногой. Мне это крайне не понравилось. Не могу сказать, что пылаю нежными чувствами к Квинсли, но это совсем ни в какие ворота не лезет, так как пинки латиноса явно были сильнее, чем требовалось для побудки в стельку пьяного человека. Я начал разворачиваться в их сторону, но меня довольно резко кто-то одернул за рукав и отвлекшись от сцены пинания янки я увидел, что субальтерно с моими документами в руках помотал головой и хищно осклабился:
- Не лезь, гринго! Они друг давно друга знают. Милые бранятся - только тешатся...
И поганенько хохотнув, протянул мне обратно документы. Тем временем Квинсли уже стоял на четвереньках и пытался занять вертикальное положение, вяло отругиваясь от прыгающего вокруг, визжащего полицейского. Все что я мог разобрать из почти нечленораздельного писка, это "лживый гринго", "чертов янки", "малдито ментирозо" и целый набор совсем нецензурной лексики. Ага! Понятно. Наглядная демонстрация непонимания местными аборигенами способов ведения современного бизнеса по-американски. Ну, мешать не буду, хоть и не мстительный я. Память просто хорошая. А воняющий и дрыхнущий на протяжении всей дороги янки еще не улетучился из нее. Пусть малех помучается. Ага, Квинсли таки смог встать и сфокусировать взгляд на мучителе. Громкость ругани возросла. Американец нахлобучил болтающийся за спиной мятый стетсон на голову и тоже начал повышать голос. Проснулся наконец, полагаю. Скандал вызвал живой интерес у солдатиков и прохожих. Две коптящие каски поднялись из-за бруствера, открыв взорам две смуглые рожи под ними и облокотившись на мешки с интересом наблюдали за развитием событий. Даже зенитная спарка с невидимым за щитком оператором с любопытством повела стволами. Кажется, Квинсли пора искать консенсус с беснующимся полицейским. Перевес явно не в нашу пользу и непонятно, чем это все это может закончится. Но, хвала небесам, янки словно меня услышал и интенсивность перепалки начала стихать. Говорил теперь только Квинсли, а латинос больше помалкивал, только изредка что-то иронически высказывая. Затем американец подхватил вяло трепыхнувшегося полисмена под локоть и поволок к кузову пикапа, за машину. Там они откинули тент и дебаты уже продолжились вполголоса. Спустя пару минут парочка появилась оттуда, причем первым вышагивал сияющий коп, гордо неся какую-то коробку, а за ним мрачный как туча Квинсли.
- Чертовы кровопийцы! Дай - любимое слово у этих чертей... - По английски сказал он подойдя ко мне и насупившись, проводил взглядом троицу с коробкой, торжественно удалившуюся в сторону караулки. Шлагбаум слегка скрипнул и наконец поднялся.
- Если ты надеешься на сочувствие с моей стороны, то это ошибка! - Так же по английски ответил я, - Судя по вашей милой беседе, ты ему когда-то что-то пообещал и из душевного благородства простил?
- Да нет же... - Он скривился, - Я просто забыл об этой обезьяне. Дел много было... Ладно, садись за руль и поехали!
- Ага, щас! - Я мрачно посмотрел на распоряжающегося янки, - Я рулил всю дорогу, нюхая твой поганый выхлоп! Так что садись сам. Тем более, что я города не знаю!
- Йава, да побойся бога! Ты в детстве наверняка крылья мухам обрывал! Я хожу-то с трудом, а ты хочешь чтоб я машиной управлял?! Амиго, ну извини! Сядь пожалуйста, а город я тебе подробно покажу и скажу, куда ехать...
Он, не дожидаясь продолжения протестов с моей стороны, залез на пассажирское сидение, а я достал из кузова пластиковую канистру и спустился к воде. Дворники еще на полдороги перестали чистить стекло от пыли, которая лежала коркой на лобовом. Надо водички в омыватель плеснуть, а то придется по приборам ехать. Я присел на корточки, набирая воду из речки и вдруг рядом скрипнул гравий. Ага, сержант. Стоит и вот так улыбается. Правда, без пулемета. Как там сказал мой американский друг, любимое слово у них - "дай!"...
...
Да, город действительно красивый. Перед въездом в само поселение мы проехали промзону с еще одним полицейским постом, правда менее вооруженным, состоящую из сплошных складов. На посту нами совешенно не заинтересовались. Двое полицейских копались в кузове грузового мотороллера, не взирая на стенания заламывающего руки владельца, а третий, с карабином и в каске, облокотившись на поднятый шлагбаум, проводил проезжающий Ниссан равнодушным взглядом. Туда сюда сновали грузовики, грузовички и грузовичишки, небольшие мотороллеры с кузовами и лохматые легковушки, доверху забитые ящиками, мешками и коробками. Миновали промзону и поток транспорта иссяк, как-будто кто-то щелкнул выключателем. Миновали красивый, заросший лесом холм с маленьким озером у подножия и вот дальше пошли дома. Да, какие! Глядя на них, невольно задаешься вопросом - а где, собственно тут простые люди живут? Вдоль дороги тянулись ажурные изгороди. Новая изгородь или забор и новая конфигурация. Железные кованые, кирпичные, природного камня и с литьем. За каждой изгородью сад или скверик, а уже там под сенью дом. Дома тоже кто во что горазд. И в виде римской виллы, рядом колониальная классика, некий модерн из стекла и бетона или классическая латиноамериканская гасиенда. Квартал сироток казанских, я полагаю. Мозг вдруг выдал неожиданное - как Рублевка в Москве или Крестовский остров в Питере. Не, явно амнезия пытается отступать. Это хорошо. Ближе к центру город стал все больше походить на Лас-Вакасьонес, только простору здесь поболее. Скверы больше, фронтоны пышнее, многолюднее и заметно богаче. Мы выскочили на большую круглую, выложенную булыжником, площадь со старым высоченным готическим собором с одной стороны и пафосным трехэтажным зданием городского собрания напротив. Архитектору-создателю сего собора явно Нотр-Дам покоя не давал. Я аж засмотрелся на этого каменного монстра. Тут тебе горгульи, святые и ажурные водостоки. Вообще очень старое здание, сложенное из обтесанных глыб серого песчаника, но очень ухоженное. От созерцания достопримечательностей меня отвлек уже почти пришедший в себя и совсем почти не воняющий янки:
- За площадью поверни направо, амиго и метров через сто остановись. Где-то там, судя по объяснениям твоего Симона, эта самая ювелирная лавка. Решай дела, а я по своим быстренько смотаюсь. А ты пока пошатаешься, поглазеешь и репортера своего поищешь. Вон там бар большой есть. Лас Палмас называется. В нем комнаты сдаются и девки водятся. Там поспрашиваешь, может он с бабами завис. Да и поглазеть здесь есть на что, поверь, только следи за карманами... - Он хохотнул, - Ворья полно...
- А как мы с тобой встретимся? Или ты с не в Саграду потом?
- Не, не в Саграду. Но, проездом тебя закину. Все, тормози! Вон вывеска ювелирки. Забирай свою коробку и вперед. Все! Вечером в баре! Пока, амиго. Удачи!
Ниссан, тарахтя дизельком покатил прочь, а я, с тяжеленной коробкой под мышкой, чудом увернувшись от пролетевшего практически по мне скутера, просеменил через дорогу, оказавшись перед тяжелой массивной дверью под вывеской "Ла тиенда де хоерия и мучо мас". Я изловчился и подперев коробку коленом, потянул дверь на себя. Звякнул неизменный колокольчик и я оказался в небольшом квадратном помещении со стеклянными стенами от пола до потолка, с красными бархатными витринками за ними. О! Натуральный такой Твин-Пикс с примесью Алисы в Зазеркалье! Прямо напротив двери в стеклянной стене было окошечко, сквозь которое виднелась макушка человека там сидевшего. Макушка, прикрытая характерной шапочкой - кипой, причем счастливый обладатель этой самой кипы никак не отреагировал на мое появление. Я дошел до окошечка и согнувшись, со стуком опустил коробку на пол. Распрямившись, обнаружил кипу в прежнем положении. Интересно, он глухой? Я решил чуть-чуть оживить обстановку и заглянув в окошечко, практически в кипу, сказал:
- Буэнос тардес, синьор!
Оказывается, почтенного возраста многоуважаемый адони рассматривал в здоровенное увеличительное стекло какую-то драгоценную побрякушку и просто не заметил ни моего появления, ни веселого треньканья колокольчика на входной двери. Он слегка вздрогнул и подняв на меня морщинистое, украшенное очечками в тонкой оправе и с благородными сединами на висках лицо, пробормотал:
- А вэйхэр балкон дир ин коп("Чтоб на тебя балкон упал!" - идиш)!!! - Этой фразы я не понял, но продолжил он по испански, причем довольно возмущенно:
- Молодой человек! Нельзя же так пугать пожилого человека! У пожилых людей очень слабое здоровье и от испуга с пожилыми людьми всякое может случиться! Имейте в конце концов уважение к сединам! Неужели вам было не поздороваться по человечески и не пихать свою большую голову в маленькое окошко к бедному пожилому человеку, который в это время был занят?! Или просто вежливо подождать, как молодому человеку и положено?!
Я слегка оторопел, отпрянул от окошка и открыл было рот, чтоб сообщить о цели визита, но пожилому еврею своей гневной отповеди показалось мало и он продолжил:
- Если вы собираетесь так вот молча тут стоять, то так же молча можете уходить! Сначала вы пугаете пожилого Томаса до смерти, потом настойчиво молчите! Молчать можете где хотите и это не обязательно должен быть магазин старого Томаса, так как когда вы просто стоите и молчите, то вы еще больше пугаете старого больного человека! А кнопка вызова полиции у пожилого человека есть! И полиция здесь буде...
- Вы синьор Томас Кертино? - Я решил прервать словоизвержение старого еврея, но того это не смутило:
- Подумаешь, какой-то шлемазл знает мое имя! Тоже мне открытие! Конечно, я старый и даже уважаемый многими, в отличие от вас, Томас Кертино! И меня здесь знают не только собаки, уж поверьте, хотя и собаки все знают! И если вы думаете, что это ваше знание не даст мне нажать кнопку вызо...
- У меня для вас посылка! - Вторая попытка. О! Сработало! Праведно возмущенный взгляд голубых глазок за стеклами очков на секунду потерял вдохновение, затем стал заинтересованным:
- Вы от Симона?
- Ну, да... - Пожал я плечами.
- Таки что же вы сразу не сказали?! Почему старому Томасу приходится из вас слово за словом вытягивать так, как будто вы их отдавать не хотите?
- Да потому, что вы говорить не даете, синьор! Попробуйте дать говорить собеседнику и сможете узнать много нового! - Теперь уже не выдержал я. Синьор Томас замолк, с интересом посмотрел на меня и на мою шапочку:
- А мы с вами случайно раньше не встречались, молодой человек?
Я улыбнулся, оценив шутку и покачал головой:
- Маловероятно, синьор Томас. Шапочку я после травмы ношу. Доктор рекомендовал...
Старик вдруг засуетился, вскочил со своего стульчика и отодвинул его в сторону, принялся возится с чем-то сбоку, приговаривая:
- Вы уж меня извините! Я знаю что вы не почтальон. Более того, Симон говорил, что вы серьезный человек. Я сейчас-сейчас! Может, вы чай будете?
Что-то лязгнуло внизу и стеклянная створка с окошком распахнулась во всю высоту, как огромная дверь. Ого, какой неслабой толщины стекло-то у деда стоит. Он уже распрямился и понимающе перехватил мой взгляд.
- Грабили уже шесть раз, молодой человек, не взирая на уважаемость и известность. Между прочим, широкую. В узких кругах, правда. Вернее пытались... - Он хихикнул, - Я уже не молод, чтоб отстреливаться от бандолерос. Вот и приходится придумывать ловушки. Блокирующаяся дверь, опускающиеся створки, пуленепробиваемое стекло и регулярные взятки полиции. Для оперативности, так сказать. Да, вы проходите! Не стойте, как чужой! И коробочку заносите-заносите...
....
Кабинет сразу за магазином был прямо на зависть. Все отделано деревянными панелями, лампа с зеленым абажуром из серии Ленин за работой, куча полок со всякими безделушками, вазы на полу и огромный фикус в кадке у окна. Довершали картину тяжеленные парчовые шторы, вазочка с печеньем и две дымящихся чашки на зеленом сукне старинного письменного стола. Я сидел уже час в гостях оказавшегося довольно милым старика и прихлебывая ароматный чай, выслушивал истории о непростой нынешней жизни местного ювелира и барахольщика, синьора Томаса Кертино. Но, правда, барахольщика эксклюзивного. Дело в том, что дед обладал исключительно живым, ясным умом и присущей его народу бульдожьей деловой хваткой. Он собирал редкости, коими эти края были очень богаты. При этом оказался настолько любезен, что продемонстрировал мне кое что из своих трофеев. Золотую табличку сутаго, с какими-то письменами, осколки темного вулканического стекла, замотанные человеческой кожей, тотемные маски и очень интересную старую кожаную папку с серебряной застежкой. Ну, до таблички и обсидиановых ножей мне как до фонаря было, а вот папка реально была интересной. Дело в том, что на ней была когда-то серебром же вытеснена нацистская ворона со свастикой в лапах, сейчас практически стертая. На вопрос откуда, старый еврей оживился и рассказал, что ее продал за бесценок кто-то из индейцев Сьюдад-де-Оро, которые раньше в Кампесино были довольно частыми гостями. Это сейчас по ним даже на подходе к блок-постам открытой зоны огонь открывают без предупреждения, а раньше столько интересного приносили. К сожалению, папка уже синьору Томасу досталась пустой. Даже в кармашке на кожаном переплете табличка отсутствовала. Дед посетовал на это, упомянув, что мол типа де лично Симона Визенталя знал и если бы какие документы там были, то он их бы уже отправил в Лос-Анджелес. Я в свою очередь показал ему фотографии своего раритетного вальтера, надеясь внести ясность в ценообразование этой вещи, но синьор Томас меня разочаровал, сообщив, что больше семидесяти тысяч не дал бы за него. Пожилого еврея больше беспокоила ситуация в городе, непривычный даже для смутного времени разгул преступности и непонятки с выборами в местный муниципалитет, членом коего он уже является на протяжении десяти лет. На последних выборах он даже выставил свою кандидатуру на должность мэра, только бы ее не получил один имеющийся кандидат по имени Аугусто Носталедо. На вопрос, чем его данная персона не устраивает, дед разразился руганью на идише и проругавшись поведал почему. Этот Аугусто был адвокатом и прославился тем, что в течение почти семи лет защищал в суде интересы дона Эстебана Коррераса, правой руки и ближайшего сподвижника тогдашнего главы картеля Хосов. Дон Эстебан еще во времена монархии прикупил себе виллу в окрестностях и частенько отдыхал здесь от трудов неправедных. На ниве возросшего народного гнева и требований сопредельных государств, затеял однажды монарх очередную кампанию по борьбе с наркотрафиком, да самую жесткую и бескомпромиссную (которая, говорят и стала одной из причин его трагического свержения). Как раз в это время нелегкая принесла дона Эстебана на отдых в Кампесино, где его и замели под белы руки прибывшие из столицы варяги (так как ни один из местных легавых и помыслить не мог даже о том, чтоб с него штраф за неправильную парковку содрать). Начался беспрецедентный по своим масштабам в Альгейре судебный процесс. Монарх лично предал анафеме всю адвокатскую братию и лично пообещал кучу проблем тем, кто отважится стать "адвокатом дьявола", но один таки нашелся. Его звали Аугусто Носталедо и до тридцати лет о нем никто не знал, так как он занимался делами не сложнее воровства вил соседями у соседей, раздела имущества двух владельцев шалаша из пальмовых листьев и убийства с особой жестокостью соседского кота, орущего ночью под окнами. Но, зато в тот момент взошла его звезда. Спустя год ведения этого процесса он ездил на огромном кадиллаке в сопровождении громил охраны из числа боевиков картеля Хоса.

Учитывая то, что он действительно оказался неплохим адвокатом, так еще и проявил себя вполне предприимчивым человеком. Свидетели по делу за небольшой срок дружно превратились в конченых маразматиков и пропойц, регулярно путающихся в показаниях, а особо упертые просто пропали. Улики исчезали и появлялись совершенно другие, которые сводили с ума следователей. Дон Эстебан по достоинству оценил таланты своего адвоката и будучи человеком от природы благодарным, с энтузиазмом поддержал его начинания на другом поприще. Спустя два года с момента начала процесса синьор Аугусто попробовал первый свой рэкет, причем на удивление удачный. Он практически бескровно отжал у владельца самый крупный в Кампесино бар, сразу же переоборудовав его в пафосный шалман с проститутками и другими запретными развлечениями. Дед не вдавался в подробности, но примечательно то, что бывший владелец этого заведения, тоже кстати не последний в городе человек, член городского совета синьор Уго де Лос Сантос, мало того что остался жив и практически не поврежден, так еще и исполнял обязанности управляющего в этом же баре. Являясь другом синьора Томаса, они частенько сиживали по вечерам за стаканчиком текилы или чего-нибудь более кошерного и дед соответственно был в курсе печальных событий, происходящих вокруг. Синьор Уго был мягко говоря не в восторге от происходящего, но поделать ничего не мог. Сила тут была не на его стороне. Но, дальше стало еще хуже. Дело в том, что бронированный пуллман Хоса-старшего случайно споткнулся где-то на серпантине в горах и естественно на краю очень глубокого ущелья, в коем и изволил потеряться. В течении месяца все боевики, пеоны и просто причастные к деятельности картеля люди просеивали камни в горах в поисках босса или его транспорта, но мерседес весом в четыре тонны как сквозь землю провалился. Хос-младший, тот самый нынешний Эмилиано Хос, который сейчас является единовластным правителем наркотрафика всея Альгейры, пустил скупую мужскую слезу по без вести пропавшему папе и не устраивая траурных церемоний скромно объявил себя наследником его империи. Это заявление было принято соратниками папы неоднозначно. Если большинство восприняли это как само собой разумеющееся, то нашлись и те, кто считал свои заслуги на ниве наркобизнеса намного более весомыми аргументами для занятия должности наркобарона, чем слова молодого выскочки, пусть и сына пропавшего главы картеля. И сидящий в кутузке дон Эстебан как раз оказался в числе последних. Учитывая, что сидел он в тюрьме как на курорте и общением ограничен практически не был, то принял активное участие в оспаривании трона у молодого Эмилиано. Иными словами, стал строить козни, причем отнюдь не безобидные, которые оставили у младшего Хоса неизгладимые следы в виде двух пулевых отверстий в организме. Одного в ноге, другого в плече. На тот момент молодому Хосу было еще непонятно, чьи на самом деле эти происки. Но, терпение парня закончилось, когда он лишился двух пальцев на левой руке при взрыве очередного своего автомобиля. Эмилиано проявил недюжинную смекалку и упрямство при поиске доброжелателя и в конце концов разобрался таки что к чему. Ну, а разобравшись, выразил дону Эстебану свое неудовольствие. Дон Эстебан настолько проникся своей неправотой в этом вопросе и расстроился из-за угрызений совести, что в очередной раз сидя на золотом унитазе, бреясь и глядя в венецианское зеркало на итальянском кафеле у себя в камере, случайно порезался безопасной бритвой, да так, что в разрез на горле вывалился язык. Подобная нездоровая склонность к суициду в результате несчастных случаев обнаружилась и у других соратников Хоса-старшего, которые не одобряли возложения кокаиновой короны на голову Хоса-младшего. Дон Эмилиано оказался человеком умным и с хорошей памятью и как водится при любой смене власти, началась активная чистка рядов. Город Кампесино замер в ожидании, когда же с синьором Аугусто произойдет несчастный случай или он проявит неожиданную склонность к суициду, в последнее время свойственную многим приближенным старой наркоэлиты. Столь горячую народную любовь адвокат умудрился заслужить еще целой чередой ярких подвигов, среди которых такая мелочь, как бескровный отжим бара показался невинной детской шалостью. При этом синьор Аугусто еще и проявлял совершенно несносный нрав, бесконтрольную ярость и частенько абсолютно бессмысленную жестокость. В городе появилось довольно большое количество людей, по той или иной причине желавших адвокату гореть в аду. Но, надежды честноживущего населения не оправдались. Синьор Аугусто остался жив и вполне бодр, даже иногда появлясь на людях, причем в окружении тех же дуболомов, которые были с ним раньше. Правда, притих и особо громких безобразий последние года четыре за ним не замечалось. Два года назад он даже получил место в муниципальном совете города. И вот такой человек теперь претендует на должность мэра. Каким образом синьор адвокат получил место и как вытащил свои яйца из мясорубки, устроенной молодым Хосом, старый еврей не знал.
Мне все эти истории конечно были очень интересны и чай у деда очень вкусный, но на данный момент меня более всего волновал пропавший репортер, о чем я и спросил синьора Томаса напрямую, улучив момент, когда дед набрал воздуха для продолжения повествования. Типа, где в вашем городе может потеряться человек? Старый еврей удивился вопросу и заявил, что несмотря на внешний лоск города, человек здесь может потеряться где угодно. Может по башке битой получить из-за мобильного телефона, может быть вывезен за город и застрелен из-за неплохих часов, может быть убит в перестрелке в баре, может зависнуть в том же баре с проститутками, может валятся где-нибудь в наркотической коме и еще несколько десятков различных может. Но, начать поиски конечно надо с бара. Я начал пытаться вежливо прощаться с дедом и благодарить за чай. Синьор Томас заметно расстроился, но надо отдать должное, не забыл мне вручить пятьсот эльдо и вдруг попросил о помощи. Я спросил в чем, на что он сообщил, что от синьора Аугусто к нему уже приходили, довольно вежливо порекомендовали снять свою кандидатуру и посоветовать выборщикам голосовать за нужного кандидата. Я попытался объяснить синьору Томасу, что не осуществляю охранных функций, но дед от меня отмахнулся.
- Ну, куда вам меня охранять, молодой человек? Если только в случае, когда песок, который из меня сыплется, станет золотым... - И вдруг неожиданно довольно свирепо для своего благообразного лица оскалился, - Я хочу, чтоб вы его зарыли!
- Кого?! - Не понял и слегка опешил я.
- Пса этого поганого! Аугусто! - И вдруг перешел на просительные интонации, - Ну, вы же можете. Пожалуйста, иначе он весь город превратит в шалман, притон для убийц и наркоторговцев. Часть голосов уже куплена. Остальных или силой заставят или просто убьют! Симон говорил, что вы лично знакомы с начальником полиции Саграды и вообще серъезный человек. Мы не постоим за ценой и компенсируем любые ваши затраты.
- Я не наемный убийца, синьор Томас, - Мы? Вот и вырисовывается коалиция, - Симон вам дал неверную информацию...
- Я не прошу вас его убивать! - Вскинулся дед, - Наоборот! Мы противники любого насилия. Мы лишь просим превратить его в ничто. Изыщите способ! Порфавор! Мы не останемся в долгу!
Я ненадолго потерялся. Не ждал я от деда попытки впутать меня в такую историю. Но, понять старого еврея можно. Где-то в закоулках моей дырявой памяти плещутся отголоски чего-то похожего, происходившего в стране, которая мне ближе и роднее этой. И получило объяснение типа доверие деда, который по сути чужого человека пустил к себе аж в святая святых, учитывая что творится вокруг. Это просто профессиональный хват за соломину, вызванный приступом самого натурального отчаяния. Я сам себе кивнул и ответил глядящему мне в рот деду:
- Я подумаю, что можно сделать. Мне еще надо посоветоваться с коллегой. Но, синьор Томас! Я ни в коем случае не хочу вас обнадеживать! У меня, например и своих проблем выше крыши...
- Я все понимаю! - Он быстро-быстро закивал, - Я предупрежу Уго, что вы к нему по поводу репортера зайдете. Хорошо?
- Да, предупредите, будьте любезны. И, хоть я пока и не дал вам ответа, но чтобы не терять времени, соберите мне всю информацию об этом Носталедо. Вообще всю, которая у вас есть или можно получить у знакомых...
Он загадочно улыбнулся в седую бородку, залез в ящик письменного стола, жестом фокусника достал оттуда флешку в виде маленькой теннисной ракетки, толстую полиэтиленовую папку и с гордостью выложил на стол передо мной:
- Вот! Здесь все, что мы смогли собрать за два года. К сожалению никто не верил, что этот пес доживет до сегодняшнего дня, поэтому так поздно спохватились.
- Ок! Только пока оставьте все это у себя. До тех пор, пока я не дам ответ, по крайней мере. А сейчас, многоуважаемый, позвольте откланяться...
....
Я шагал по направлению к бару синьора Уго и размышлял о том, куда меня на этот раз несет нелегкая.

Я шагал по направлению к бару синьора Уго и размышлял о том, куда меня на этот раз несет нелегкая. История с этими выборами пахла очень не хорошо, хотя надо изучить вопрос подробнее. Если в нее вписаться и она выгорит, то можно получить очень неплохие дивиденды во всех смыслах. А именно у меня шанс на положительный исход есть. Ведь для любого местного я просто не пойми кто не пойми откуда, только для синьора Томаса - довольно опасный тип с непонятной рекомендацией столичного родственника. На что хитрый старый еврей и сделал ставку, потому что ни один из местных, будучи в рассудке и здравом уме, в эту историю не впишется. А я, даже в случае неудачи, если останусь жив конечно, просто пропаду отсюда и больше никогда не появлюсь. Старый еврей в любом случае выкрутится, разве мало недоброжелателей у этого самого адвоката, поставившего себя здесь слоном в посудной лавке и на которых можно кивнуть, типа я - не я и лошадь не моя? Он мол сам пришел, его знать не знаю и понятия не имею, кто его нанял. Дед рискует только в том случае, если меня упакуют оппоненты живым и здоровым и тщательно поспрашивают. Я поморщился. Это самая мрачная перспектива. Раз дед идет на такой риск, то видимо, его качественно припекло, так как не рассматривать такой вариант развития событий он просто не мог. Ладно, послушаем, что скажет на это Квинсли. Хотя, подозреваю, что просто пошлет меня подальше. Я прошел круглую площадь с собором и протопав еще метров пятьсот добрался до большой, машин на пятьдесят, парковки перед баром. Квинсли ошибся. Бар называется "Трес Пальмерас", о чем гласила яркая неоновая вывеска. И как в подтверждение, с правого угла здания, рядом с парковкой возвышались три гигантских пальмы неизвестной мне модели. Они торчали над немаленьким в общем-то двухэтажным зданием гигантским букетом, накрывая всю правую часть тенью от широких листьев. На парковке стояло около десятка разных машин, но Ниссана я среди них не нашел. Может Квинсли имел ввиду другой бар? Под навесом через дорогу сидело двое пожилых кабальерос, к которым я и подошел, поздоровавшись и вежливо поинтересовавшись, единственный ли это в округе бар. Деды презрительно изучили меня с головы до ног, синхронно сплюнули под ноги и когда я уже начал думать, что уважение к старшим - совершенно лишнее в некоторых случаях, один из них лениво процедил, что ничего другого ближе пары кварталов я не найду. Ладно, зайдем покушаем и подождем, а то одним чайком сильно сыт не будешь. И по возможности зададим пару вопросов синьору Уго.
Бар оглушил меня музыкой и гомоном множества людей. Огромное помещение, с круговой стойкой посредине, в центре окружности которой находился очаг с вращающейся на вертеле вполне аппетитной жареной тушей. За этой стойкой и вокруг очага суетились аж целых трое барменов, обслуживая людей, сидящих на высоких табуретах. Туда же бегали два официанта, обслуживающие столики. На полукруглой эстраде справа от входа бренчали на гитарах, что-то по латиноамерикански эмоциональное, музыканты. Вечер вроде еще толком не начался, а свободных столиков поблизости я не наблюдал. Ближайшие ко мне слева были сдвинуты в ряд и там сидела разношерстная компания человек в десять парней с одной единственной девицей на коленях у самого здорового, одетого в кожаную жилетку на голый торс. Причем все как по команде развернули головы в мою сторону. Блин! Ну и рожи! Я несколько неуютно себя почувствовал. Как школьник, встретивший шайку гопников-старшеклассников в темной подворотне. Но, головы так же синхронно повернулись в другую сторону, когда откуда-то сверху раздался пронзительный визг. Сразу за сдвинутыми столами начиналась широкая винтовая лестница на второй этаж. Оттуда-то и раздавался визг и взрывы ругани. По лестнице спускался довольно неопрятный, выбритый наголо мужик, волоча за волосы девчонку в шортах и топике. Она пронзительно что-то верещала, а мужик, не останавливаясь, отвечал ей басовитой бранью. Он целеустремленно сволок ее с лестницы и направился к входным дверям, по дороге отпихнув меня как вешалку. Я, конечно, сам дурак. Нефиг стоять соляным столбом, созерцая все это великолепие. Мужик распахнул дверь и вышвырнул девушку на улицу. Мда, джентльменами тут не пахнет, но я свои мысли при себе подержу. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Проорав еще что-то непристойное девчонке, мужик с грохотом хлопнул дверью. По дороге обратно вызывающе оглядел меня с головы до ног, но я не отреагировал. Я хомячок пушистый, покушать просто зашел, а тут все агрессивные такие. Жуть прямо! Куда мне, убогому... Не обращая внимания на мужика и компашку, я потопал вперед, по дороге высматривая свободное место. Дойдя до цели, взгромоздился на высокий табурет у барной стойки и облокотившись на нее, уставился на источающую божественный аромат тушу. Почти мгновенно передо мной возник белобрысый молоденький бармен и завис, вопросительно глядя водянистыми глазами с белесыми ресницами. Я ткнул пальцем в тушу:
- Есть хочу! И пить! - На что парень коротко кивнул, выхватил из-под стойки тарелку, метнулся к туше, тремя быстрыми ударами ножа смахнул шипящие куски мяса на тарелку и через секунду она была передо мной. Неуловимым движением сдернул свисающий сверху узкий и высокий стакан, практически в полете начав его наполнять из неведомо откуда возникшей бутылки, причем не спрашивая меня, что я буду пить. Такое же смазанное движение в сторону и по зеркальной поверхности стойки ко мне приехала тарелка с зеленью и маленькая мисочка с соусом. Охренеть! Вот это профессионал! Завершающим финтом передо мной возникли нож с вилкой, завернутые в салфетку и парень снова выжидательно уставился на меня. Я пораженно обвел взглядом все стоящее перед собой. Парень терпеливо ждал, пока я обрел наконец дар речи:
- Сколько с меня?
- Сорок эльдо, - Мгновенно пришел ответ. Ого! Нехило, но такая прыть стоит похвалы. Я выудил полтинник и припечатал его к стойке. Парень подмел его и собрался метнуться куда-то еще, но я его остановил:
- Там без сдачи. И это... Э-э, Хосе?... - Прочитал я имя на бейджике. Короткий кивок в ответ:
- Спасибо, синьор. Слушаю вас!
- Мне бы синьора Уго увидеть, пор фавор? Это возможно?
- Да, синьор. Он освободится и подойдет к вам. Как вас представить?
- Синьор Руссо. Он должен быть в курсе...
- Хорошо, синьор Руссо. Ка провече!
И я принялся есть. Не, не есть, а жрать! Очень вкусно! Мясо совершенно чумовое, нежное и сочное, с хрустящей корочкой. Я взялся за стакан и пригубил. Неплохой виски, однако. И вполне в тему. Даже не буду спрашивать, почему бармен налил мне именно его. Видимо, за счет своего профессионализма вполне отчетливо прочел то, что было написано на моей роже. Я не успел до конца доесть ужин и насладится хорошим виски.
- Буэнос ночес, синьор. Это вы меня хотели видеть?
Я оторвал глаза от тарелки. Передо мной, за стойкой стоял коренастый пожилой мужик.
- Здравствуйте, синьор Уго. Вам по поводу меня мог звонить синьор Кертино...
Дядька стрельнул глазами налево-направо.
- Си, он звонил. Вы про что хотели поговорить? Про выборы?
- Нет. Про выборы говорить пока рано, - Синьор Уго заметно расслабился, а я продолжил, - Меня репортер интересует. Молодой парень из Саграды. Зовут Хуан...
Дядька скривил рожу:
- А! Придурок, который каждого встречного расспрашивал о том, не знают ли они кого, кто лично общается с доном Эмилиано?
- Думаю, что о нем... - Сдержанно улыбнулся я, - Хотя и не подозревал о том, что он такой мм... несдержанный.
- Именно такой! - Ответил мне на улыбку Уго, - Шарахался тут целый день, а потом куда-то пропал. Хотя и спрашивал меня о комнате внаем. Последний раз я его видел, когда он ужинал с какими-то парнями.
- А сейчас их здесь нет? -
Он обвел взглядом зал:
- Черт его знает! Может и есть. Я их не запоминал. Вы можете поговорить с Пепе. Пепе Фернандесом, официантом, синьор. Вон он, в черной бандане. Он обслуживал их столик в тот вечер... Сейчас я попрошу его к вам подойти.
Я повернулся посмотреть на этого Пепе и увидел, что давешний неопрятный мужик, поблескивая голым черепом, стоит уперев руки в боки у подножия лестницы и внимательно меня разглядывает. Как диковинного зверя в зоопарке и с вполне хорошо читаемым вызовом в черных глазах. Блин, вот для полноты счастья какого-нибудь склочного черта только мне и не хватает. Мужик-то крепкий. Могу случайно кулачный бой, буде таковой случится и проиграть...
- Грасиас, синьор Уго.
- Синьор Руссо! - Дядька уходить не спешил, - А когда мы с вами сможем поговорить о выборах?
- Позже, синьор Уго. Несколько позже. Возможно завтра. Мне предварительно необходимо увидеться с коллегой. Мы, возможно, у вас еще и комнаты снимем...
Он коротко кивнул и ушел, а я успел доесть свой ужин и выпить еще один стакан вискаря, когда ко мне подскочил вертлявый и тощий парень в переднике и с черным платком на голове.
- Синьор! Дон Уго сказал, что вы хотите у меня что-то узнать...
- Пепе?
- Си, синьор!
- Отлично! Меня интересует парень, которого ты три дня назад обслуживал за ужином... - Лицо Пепе сделалось очень озадаченным, - Ну, тот который еще про дона Эмилиано всех расспрашивал!
А! - Пепе просветлел лицом, - Этого помню. Они с Зегом и Паулито ужинали, парнями Чингары. Что-то они его обхаживали. А потом он меня спросил как в Сьюдад-де-Оро уехать.
- И чего?
- Ну, как чего? Я и сказал, что либо на товарняке, либо на попутке. Но, на попутке с постом проблемы будут. Без специального разрешения в закрытую зону не пускают. Только тех кто там живет по прописке и с обыском с головы до пят. А у тех кто на рудниках работает разрешения есть.
Я почесал загривок. Что этот обормот забыл в Сьюда-де-Оро? И как мне туда попасть, если требуется разрешение? На товарняке-то не хочется. Все, поиски закончились?
- Пепе, а что от него хотели эти парни?
- Откуда же я знаю, синьор? - Развел руками официант, - Эти бандидос мне не докладывают. Но, хорошего от них точно ждать не надо. А, кстати у него телефон был такой большой и сенсорный. Так вот я такой же телефон вчера в руках Паулито видел!
Ох, блин, опять встреваю я в дерьмо. Точно встреваю!
- А покажи мне этих парней, Пепе. Они же сейчас здесь?
- Да... - Он кивнул, - Сдвинутые столы у дверей. Тот, который с чикитой на коленях, это сам Чингара. Их главный в банде. Слева от него, пятнистой майке, Паулито, а напротив через стол - Заг. Но, вы с ними не связывайтесь, синьор. Ничем хорошим это не закончится!
- Спасибо, Пепе. Я услышал тебя. Вот это за беспокойство... - И я сунул в ладонь парня пятьдесят эльдо. Он буркнул "грасиас" и умчался в зал. А мне-то, блин, что делать-то? Их десять штук там сидит. Даже не начинать какой-либо разговор. И смартфон Хуанов у этого самого Паулито в лапах. Ладно, посидим-подождем. Все равно Квинсли еще нет.
Я просидел еще около полутора часов и выпил еще пару стаканов виски, но гулянка ватаги только набирала обороты и рассасываться компания явно не собиралась. Пора чего-нибудь предпринимать. Лысый черт еще пару раз спускался в зал и каждый раз пристально за мной наблюдал. Я поискал глазами по помещению Пепе, увидел и жестом подозвал.
- Слушай, Пепе. А эта шайка на машинах ездит? Ну, Чингара и его нукеры.
- Кто? - Не понял парень.
- Банда его. Банда на машинах передвигается или на мопедах?

Я имею ввиду всех тех людей, которые сейчас с ним за столом сидят...
Пепе повернулся и внимательно посмотрел на гудящую компанию.
- Он сам на мотоцикле ездит, Заг с Паулито вроде на скутерах. А остальные - это не его банда, синьор. Это ребята с района Ла-Флор-да-Пиедра. По именам не знаю, но они там промышляют. Это точно! Видимо что-то совместное провернули и теперь отмечают. Они на большом старом синем пикапе приехали. А что?
- Нет, Пепе, ничего. Грасиас. Можешь идти. Я просто любопытства ради...
Официант удалился, а я еще какое-то время сидел размышлял. Идея-то как компашку развлечь и слегка рассеять у меня есть, но крайне идиотская. То ли выпитое виски так активно трудилось над деактивацией чувства самосохранения в моем мозгу, то ли с фантазией совсем плохо стало из-за пережитых травм, но после короткого спора с самим собой идиотский план был утвержден и принят к исполнению.
- Хосе! А кроме этого пойла, - Я потряс практически пустым стаканом, - У тебя есть что-нибудь для настоящих мужчин?
Мгновенно подскочивший ко мне бармен едва заметно ухмыльнулся:
- Что именно вы имеете ввиду, синьор?
- Ну, например, то что горит! Что хорошо горит и что крепче, чем эта подкрашенная водичка!
- Амиго! Ты решил красиво покончить с сегодняшним вечером? - Сидевший через табурет от меня волосатый мужик заинтересовался моими вопросами.
- Ага! - С энтузиазмом закивал я, - А то как-то вяло все протекает. Надо оживить обстановку... -
Теперь уже мужик с энтузиазмом закивал и широко осклабившись, отодвинул разделявший нас табурет и придвинулся ближе. Бармен понятливо подмигнул и метнувшись в сторону, через секунду водрузил на столешницу здоровенную оплетеную тростником бутыль. Следом за ней разместилась бутылка поменьше, но тоже без этикетки и выставил в два рядка, по десять штук, маленькие стаканчики. Я вопросительно вздернул брови, бармен уставился на меня, а мужик выдал:
- Что не так, амиго? Ты же хочешь устроить компетенсиа?
- Эм, ну компетенсиа, так компетенсиа... А можно поподробнее?
- Ха, амиго! - Мужик непонятно чему обрадовался, - Ты хочешь оживить обстановку, но сам не знаешь чего хочешь?! А ты смешной! Так что, резвимся или нет? Ведь все очень просто! Ты делаешь ставку, я делаю ставку и отдаем ее Хосе. Затем Хосе разливает нам по кабальитос ядерную смесь самодельной чичи и рома. Мы по очереди опрокидываем кабальитос, стуча ими по стойке. Кто остается сидеть на табурете после десятка-полутора стуков, тот и забирает ставку, а проигравший еще и оплачивает выпивку... Ну, идет?
- Почему нет? Идет! - Экий тут народ-то азартный. Оказывается развлечение имеется в запасе. И не иначе, как с подвохом, раз раньше не началось. Я обратил внимание на то, что посетители заинтересовались и с любопытством начали подтягиваться ближе к стойке. Хосе ловко наполнил стаканчики из плетеной бутыли, затем немного добавил в каждый из обычной. Волосатый мужик хлопнул ладонью по стойке, припечатывая сотенную бумажку.
- Ну, амиго? Ты в деле? Или все гринго слабы на выпивку?
Не отреагировав на подначку, я в свою очередь спокойно достал купюру, положил рядом и они тут же исчезли в ладони у Хосе.
- Поехали...
Волосатый лихо хлопнул первый стопарь, грохнул им о стойку, крякнул и уставился на меня. Народу вокруг все прибавлялось. Я взял стопочку и понюхал содержимое. Среди болельщиков послышались смешки. Кто-то крикнул "Давай смелее, гринго!". Ну, гадость там, в кабальито, конечно редкостная, судя по запаху. Но, чтоб достичь желаемого результата, пить таки придется. Я опрокинул в себя стопочку и прислушался к ощущениям. Не, терпимо, хотя и очень крепко. У меня организм в этом плане странный. Ранее выпитый виски может сыграть роль амортизирующей подушки, то есть я буду пить, практически не пьянея, пока тупо сознание не потеряю. А может быть и наоборот. Ща как накроет и трындец! Хотя, этому коктейлю до "ерша" Резвого - почти как до Луны, в плане мозгосворачиваемости. Глянув на волосатого, я стукнул донышком стаканчика по стойке и щелчком отправил его, как бильярдный шар, к пустому. Посмотрел бы я на тебя, если бы ты пойла Алеши Резвого отведал, алкаш начинающий. Спортсмен, блин... Болельщики снова разразились криками, на этот раз подбадривая моего оппонента. Тот не заставил себя ждать и спустя секунду грохнул о стойку следующим пустым кабальито...
...Неее, ик! Я ишшо почти в форме... На стойке громоздилось десятка полтора пустых пустых стаканчиков, а мой противник, сверкая раскрасневшейся рожей, от которой уже можно было прикуривать, пытался сфокусировать на мне взгляд пьяно, азартно и влюбленно. Вокруг нас уже собралась целая толпа, включая даже пару членов интересующей меня ватаги, которые заинтересовались соревнованием и покинули свой стол. Болельщики подбадривали нас криками и легкими дружескими тычками, заодно проверяя прочность сидения наших задниц на высоких табуретах. Мой организм оправдал надежды и моей заднице пока самопроизвольное покидание насеста не угрожало. Нет, я конечно был уже конкретно пьян, но оппонент выглядел намного хуже. Его заметно мотыляло. Кушать надо, перед тем как пить собрался, спортсмен, блин!
- Ик! Ччто-то мы заскучали! - Жмякая в пальцах очередной полный кабальито, возвестил я, - Пррредлагаю усложнить правила!
Мое рацпредложение вызвало оживление в среде болельщиков. Я поставил стаканчик на стойку, вызвав вокруг бурю возмущения, которая, правда стихла, как только они увидели, что я делаю. Достав зажигалку, я попытался поджечь жидкость в стаканчике. Получилось не сразу. Блин, я все-таки уже изрядно бухой. О! Содержимое кабальито, когда я чиркая зажигалкой, догадался наклонить стаканчик, охотно занялось синеватым пламенем. Отлично! Это вполне отвечает всем моим интересам. Я опрокинул в себя горящее пойло. А! Почти Б52, блин! Гордо и пьяно оглядев окружающих, я торжественно и сильно шарахнул донышком стаканчика о стойку. Эти манипуляции вызвали бурный восторг и улюлюканье окружающих, а какой-то доброхот зажег еще один стаканчик и сунул его в руки волосатому. Тот попытался отпихнуться, но мнение социума было непоколебимо и парню пришлось подчиниться. Он дрожащей рукой поднес кабальито ко рту и секунду поколебавшись, опрокинул внутрь. Все бы ничего, но рука подвела... Дрогнула и часть горящей жидкости пролилась на бороду и волосатую грудь в распахнутой рубашке. Кучерявая поросль спортсмена мгновенно и с веселым треском вспыхнула. Завоняло паленой свиной щетиной. Мужик, к неописуемому восторгу собравшейся публики, отшвырнул стаканчик и с ревом соскочил с табурета, заполошно хлопая себя по груди. Через пару секунд пожар был потушен, но было поздно. Народ вокруг визжал от счастья. Кто-то хлопал меня по плечу, поздравляя с победой, кто-то тыкал пальцем в проигравшего, что-то громкогласно вещая, а кто-то скомандовал Хосе наполнять пустые кабальитос и по мере наполнения поджигал их, готовясь к следующему поединку. Развлечение удалось, однако... Я с изумлением обнаружил почти уткнувшийся мне в лицо волосатый палец, явно попахивающий паленой щетиной:
- Тты сжульничал, ггррринго! Эттто было нечестно! Ммы не доггговаривались про огонь!
- Так и не пил бы! - Парировал я. Тот набрал воздуха для ответа, но тут уже встрял кто-то из окружающих, живо приняв мою сторону и довольно эмоционально доказывая неправоту волосатого. Даже Хосе, закончив наполнять стаканы для аж для третьей пары соревнующихся, с улыбкой протянул мне выигранные деньги.
- Эмм, ик! Хосе, а это... Что это за пожароопасная чича, которую мы пили?
- Это очень крепкий напиток, синьор Руссо. Его делают в домашних условиях. И в чистом виде он горит еще лучше. Ром горит очень плохо, а чича хорошо. Вам понравилась чича? Удивительно! Обычно гринго не любят чичу и не пьют, а если и пьют, то недолго... - Он хохотнул, - Вы, однако, крепкий гринго, омбре! А как вы догадались его поджечь? Очень здорово получилось!
- Ик! Б52... Коктейль такой, ммать его... Горящий... Там контрю, бейлиз и еще какая-то гадость... И абсент с сахаром еще. Тоже вроде горящий или там сахар вымоченный горит... -
Бармен кивнул и проговорил:
- Я знаю. До войны у нас все эти напитки были. Денег, правда сумрачных стоили, но были, - Тяжко вздохнул, - А сейчас только чича, да ром с виски...
- Слушай, амиго! А ты мне не нальешь бутылку этой твоей чичи? Я тут одного друга угощу. Ик! Он оценит, хе-хе...
Хосе охотно кивнул и улыбнулся:
- Конечно! И сегодня для вас бесплатно, синьор Руссо. Благодаря вам у меня сегодня недельная выручка по одной только чиче будет...
Он обвел рукой гомонящую, жизнерадостно ржущую толпу вокруг стойки. Очагов соревнования было уже три, причем в одном из них уже участвовал мой давешний противник, предельно аккуратно заглатывая горящую жижу и не выглядящий таким уж пьяным. Разводили меня, как есть разводили. Глотка у парня явно луженая, а бухим просто прикидывался. Получив от Хосе заветную бутылку, я поинтересовался, где тут уборная и получив ответ, направился в указанном направлении, лавируя среди болельщиков. Добравшись до двери искомого заведения, украшенной бронзовым писающим мальчиком, я пихнул ее от себя, огляделся и поморщился от характерного аромата. Ага! Никого нет и оба здоровенных закрашенных окна приоткрыты. Через них в помещение проникает теплый, как из духовки воздух, добавляя в уже присутствующий коктейль еще массу разных запахов. Но, мне для совершения диверсии как раз открытые окна и нужны. Заглянув в ближайшую кабинку, я сдернул с крючка рулон туалетной бумаги. Затем, высунув наружу голову, огляделся. Узкий проход, пролегающий между стеной здания и каким-то кирпичным забором. Камер или каких других следящих инсталляций на стенах вроде не видно. Даже неяркий свет дает только уличный фонарь за забором, да сами окна. Я вылез, чуть не сверзившись в кучу какого-то мусора, прижимая локтем бутылку с рулоном и аккуратно прикрыл за собой окошко. Темна украинская... тьфу, альгерийская ночь и вдоль стен крадутся, лелея черные замыслы, гнусные личности типа меня. Когда глаза адаптировались к сумраку, я обогнул здание бара, вышел из-за угла и присел за баками помойки под кронами трех пальм, пристально вглядываясь в полумрак практически неосвещенной парковки. Так, деды с лавочки рассосались. Поздно уже и баиньки пора. Это хорошо... Где же этот самый пикап? Ага! Вот он! Метрах в десяти от меня, рядом с бетонными столбиками ограждения стоял темный старый Шевроле С10 выпуска года эдак 90-х прошлого века. Ну да, вроде синий. Рядом пара скутеров и ни одного автомобиля ближе пяти парковочных мест. И ничего более похожего на пикап не наблюдается. Хоть я и был изрядно пьян, но кое-какие сомнения в башке копошились. Ох, надо аккуратно как-нибудь диверсию-то совершать, а то если меня зажопят в процессе, то покритикуют так, что мало не покажется. Хорошо, если просто убьют. Парни-то резкие. По ним видно. Я просеменил до кормы пикапа и заглянул в кузов. Какой-то хлам в куче под брезентом у стенки кабины. Ну, брезент гореть нормально будет. Я ухватил край и потянул на себя, а тот послушно сполз с чего-то прямоугольного. Протянув руку, пальцами наткнулся на ручку канистры, а в нос ударил острый запах бензина. Вот тебе раз! Нафига же я чичу-то у бармена клянчил? Тут для начинающих диверсантов все готово! Подхватил канистру и слегка встряхнул. Где-то половина и хватит спалить пяток таких машин. Я полил брезент в кузове, затем замер, прислушиваясь к взрывам хохота и музыке доносящейся из бара и перешел к капоту. Еще больше вылил на жабо дворников перед лобовым и размотал рулон, как следует пропитав бумагу и стараясь не забрызгаться самому. Остатками сделал мокрую дорожку на пару метров в сторону и опустил пустую теперь канистру обратно в кузов. Присел и достал из кармана зажигалку, положив большой палец на колесико... Взвейтесь кострами синие ночи! Мы пионеры - дети рабочих!!!... Зажимая под мышкой сэкономленную бутылку чичи, несясь галопом, я уже поворачивал за угол к окнам туалета, когда в неверном, колеблющемся зареве, сзади что-то довольно чувствительно бухнуло.

Я приоткрыл крашеное окошко и заглянул внутрь. Никого нет и в кабинах тоже вроде пусто. Перелез через подоконник, прикрыл фрамугу и встал к умывальнику, тщательно вымыв руки с мылом, чтоб даже тени запаха не осталось. Когда завернул краны, шарахнуло уже так, что задребезжали крашеные стекла в раме. Что у них там в машине было? Динамит, что ли? То ли выплеск адреналина нейтрализовал алкоголь в моей крови, то ли свежий ночной воздух так подействовал, но я стремительно трезвел и начал понимать, какую хрень спорол. А если они сейчас все свалят к чертям собачьим? Ну, почему я решил, что публичное аутодафе старого пикапа поможет мне наладить общение с этими бандолерос? Вот проблем по жизни добавить может много, особенно если на парковку смотрит какая камера с красным глазом. Об этом-то я не подумал... Нет, удар по башке сказался таки на интеллекте, как говорит доктор Ньето. Дебил! Одним словом - дебил...
В баре, естественно, царило вполне здоровое и соответствующее случаю оживление. Музыканты замолкли, бабы наверху визжали, мужики носились матерясь, с огнетушителями в обнимку, бармены безучастно тусили за стойкой и только одна стайка клинических пофигистов с моим давешним волосатым противником во главе, как ни в чем не бывало, продолжала компетенсию. Сдвинутые столики моих бандерлогов пустовали, правда как и многие другие. Ну, это нормально... Людям вообще нравится смотреть на огонь. Что-то из глубины веков, так сказать...
- Эм, Хосе! А что происходит? - Я влез на табурет и облокотился на стойку.
- Ох, синьор Руссо! Кто-то поджег чью-то машину на парковке! - Хосе меланхолично протирал тряпочкой абсолютно чистый бокал, - И еще у нее, по моему, бак взорвался!
- Какой ужас! Пожарных вызвали?
- Нет, синьор. Это бесполезно... - Бармен усмехнулся, - Они сюда поедут, только когда все прогорит, да и то только после приезда полиции или карабинеров. Боятся... Ведь в нашем городе такие случаи обычно со стрельбой связаны и пару раз они под раздачу уже попадали. А так как стрельбы не было, то и полиция только с утра прибудет. Хех, вы не удивляйтесь, синьор. У нас это нормально и частенько происходит. Все-таки, не дом же горит...
- Мда, забавно! Сколько всего я пропустил... - Искренне посетовал я, - Ну, тогда схожу гляну, что там творится...
Полное отсутствие любопытства может быть очень подозрительно. Еще вспомнит, что я про машину спрашивал. Я не успел слезть с табурета, как ватага потерпевших бандолерос дружно ввалилась обратно в бар. Причем ввалилась весьма шумно. Учитывая, что в основное место в том, что они друг дружке орали, занимал фольклер, я практически половину слов не понимал. Понимал только то, что гости с Ла-Флор-да-Пиедра категорически возмущены происходящим и однозначно считают виновниками Чингару сотоварищи. Хм, однако, интересное развитие событий! Я подавил природный порыв пойти на улицу, смотреть на огонь и остался наблюдать за шумящими бандолерос. Причем их эмоциональная дискуссия вызвала схожий интерес не только у меня, но и вообще у всех, на данный момент присутствующих в баре. Даже у невозмутимых барменов. А накал дискуссии нарастал в геометрической прогрессии, вплоть до того, что один из гостей с грохотом перевернул ближний из сдвинутых столов, наглядно демонстрируя степень возмущения произошедшим. Еще один гость добыл откуда-то из кармана тупорылый черный револьвер и использовал его в качестве аргумента своей правоты, почти тыкая им в лицо Чингаре, который, надо отдать должное, пытался что-то ему объяснить, довольно невозмутимо разводя руки в стороны.
- Ой-ей! Хосе, по моему сейчас что-то будет! - Похоже я немного перестарался. Не учел, так сказать, латинского темперамента замешанных в историю лиц.
- Да, возможно. Но, они идиотос, синьор Руссо. Надо же разобраться, в том кто виноват, а они сейчас стрелять начнут. Хоть бы дождались, пока синьор Гузман камеры посмотрит...
- КТО?!... ЧТО?!... ПОСМОТРИТ?!... - Ну вот, сердце упало куда-то вниз и закатилось в левый ботинок. Я хватанул ртом воздух, окончательно и бесповоротно протрезвев. Одно слово - "БЛ...ТЬ!!!!". Ну, ладно... Кажется, мне пора!!! А бармен продолжил:
- Синьор Гузман... Лысый такой, не очень аккуратный внешне. Он за безопасность тут отвечает и девочками командует. Вообще очень серьезный человек. А посмотрит запись камер, обращенных на парковку, синьор, - Не заметив моего состояния, Хосе добавил мысли вслух, - Хотя и не знаю, что он там разглядит. Как раз вчера там фонарь перегорел, лампочку поменять не успели, а камеры обычные. Без ночного видения...
Какая нах мне разница, с ночным они видением или без! Гадать, разглядит или нет?! Нее, нафиг! Пора валить отсюда! Вот чего этот лысый женоненавистник на меня так пялился! У него работа такая, а я - лицо новое...
- Ладно, Хосе. Пойду я посмотрю все-таки, как там с огнем борются. А то тут сейчас еще и стрелять начнут...
- Да, да! Я понимаю вас, синьор Руссо. Я-то если что под стойку нырну. Она изнутри стальным листом обшита...
Я кивнул Хосе и встал было с табурета, но... Черт! Не успел! На винтовой лестнице показался лысый, который быстро спускаясь вниз, сразу же нашел меня глазами. Странно! Мазнул взглядом и помчал дальше, целеустремленно и почти скатываясь. Не похоже, что по мою душу, но я тормознул и потянулся правой рукой за спину, привалившись к стойке , чтоб не отсвечивать пистолетом раньше времени и плотно взялся за рукоять Сига, лихорадочно вспоминая, есть ли патрон в стволе. А, вспомнил! Патрон в стволе есть! Дослал, когда с утра собирались ехать. Уже легче... Но, главное не суетиться. Ах ты ж блин! Я замер. Меня остановил не взгляд лысого и не то, что он вроде как не за мной. Меня остановил вид здоровенного двенадцатизарядного барабанного дробовика у него в руках, очень похожего на южноафриканскую Протекту, которая в замкнутом помещении бара в состоянии превратить в мелко нарубленный салат посетителей, столы, стулья и облицовку стен. В таком раскладе стойка бара с листом железа изнутри самый самолет будет! Но, лысый, не обратив на меня более ни малейшего внимания, слетел с лестницы и проорав "Оружие на пол!!!", наставил Протекту на участников оживленной дискуссии, обе стороны которой уже, в качестве аргументов, активно тыкали в сторону друг дружки разнообразным короткоствольным огнестрелом. На лысого Гузмана с дрободаном бандолерос среагировали по разному. Чингара заулыбался и скрестил руки на груди. Хорошая выдержка у парня, ведь он так оружие и не доставал. Паулито с Загом (сам черт не разберет, кто из них кто!) послушно положили свои небольшие револьверы на неперевернутый стол, а вот гости принялись возбухать. Правда, уже не так агрессивно и с нотками нытья, но оружие опускать не торопились. Хм, а мужик-то лысый действительно в нехилом авторитете, однако! В краткой, но емкой и содержательной речи, он вполне доходчиво и ясно объяснил гостям, что будет, если они сейчас же не спрячут свои пукалки и не уберутся из бара к чертовой матери. Гостям это явно не понравилось. Один из них, видимо старший, проныл что-то про машину, про камеры и про Чингару, но пистолет спрятал. Его примеру последовали и остальные. Гузман охотно и так же доходчиво пояснил, что он ни в каком случае не даст стрелять в баре, а разбираться с поджогом уже будут завтра, в присутствии полиции, так как в камеры ни черта не видно и этим делом будут заниматься специально обученные люди...
Ого, я оказывается не дышал на протяжении всей речи лысого! Шумно выдохнув и переведя дух, на радостях откупорил бутылку своей чичи и сделал немаленький глоток. Кажись пронесло! Скривился. Понимаю теперь, блин, за что эту чичу гринги не любят. Без рома данная жижа совершенно непригодна для потребления во внутрь. Машина на улице видать догорела или ее потушили, шоу в баре тоже близилось к завершению и все начали потихонечку расползаться по своим местам. Гости Чингары нехотя и обещая сташную мстю вероломным корешам, отправились гуськом на выход. Хотя Чингара и сделал напоследок красивый жест, но он остался неоцененным. Жест заключался в том, что Паулито с Загом, подчиняясь команде вожака, достали свои ключи от скутеров, а сам Чингара от мотоцикла и попытались отдать их старшему гостей, но это деяние было брезгливо-надменно отвергнуто, а ключи отброшены в сторону. На Гузмана все это не произвело ни малейшего впечатления и он не опустил Протекту до тех пор, пока последний из гостей не скрылся за дверьми бара. Как только дверь бара захлопнулась за уходящими, он подошел ближе к столику и пару минут довольно энергично, но негромко что-то выговаривал Чингаре, на что тот явно пытался дерзить, потом беспомощно развел руки в стороны. Лысый еще пару ткнул стволом Протекты ему в морду и видно посчитав воспитательный процесс оконченным, отстал. Я тем временем вернулся обратно на табурет, правда Хосе куда-то подевался и виски я заказал у другого бармена. Надо лечить расшатанную нервную систему, ждать мудака Квинсли, который где-то умудрился капитально потеряться, а пить подаренную Хосе чичу я не могу. Да и подумать сейчас надо, как правильно подсесть к бандерлогам. Хотя, что тут думать! Я снова отловил того же бармена и распорядился ему поставить бутылку виски на стол Чингары. Типа-де от поклонника. Тот кивнул, умчался выполнять заказ, ну а я, не выпуская из рук стакан, развернулся в зал, чтоб наблюдать за процессом внесения вискаря на стол бандолерос и на их реакцию. Но, у меня это не получилось. Панораму зала загораживал стоящий прямо передо мной мощный торс в грязной цветастой рубахе, увенчанный сверху блестящим черепом и с опущенным стволом вниз барабанным дробовиком в правой руке.
- Ты где болтался во время поджога, гринго? - Невинно поинтересовался лысый без малейшей тени стеснительности.
- А с какого перепоя ты решил, что я тебе отвечать буду? - Так же невинно спросил я, отхлебнув из стакана.
- Слушай сюда, гринго! - Вкрадчиво начал лысый, - Я пока по хорошему спрашиваю... Во первых это мой бар и я отвечаю здесь за безопасность. А во вторых могу и послать кого за только что ушедшими мальчишками, с сообщением, что разглядел кого-то на камерах? Так что?
- Блевал я. В сортире. После вашей компетенсии с чичей, - Я тоже пошел в атаку, правда предварительно слегка сдав позиции. Ну, ва-банк, так ва-банк:
- А можешь и посылать кого. Мне насрать... Только вот мальчишки могут и тебя потом поспрашивать, когда выяснится, что они не того пришили, а ты им голимое фуфло в уши вдул... Да и перстрелки в баре тебя вроде не радуют, судя по твоим же словам. А глядя на них, убогих, хоть одного я с собой да прихвачу, так что они вдвойне рады вашему общению будут...
- Блевал в сортире? Уверен? - Лысый пропустил мимо ушей все остальную часть моей пафосной речи.
- Можешь спросить у Хосе. И вообще!... Ты чего до меня дободался? - Спросил я, ставя стакан на стойку. Лысый Гузман охотно ответил:
- Да, видишь ли, гринго... Я сейчас наверху кино с камер смотрел, а у меня абсолютная память на лица. Так вот ты - единственный, кого я не увидел ни в баре, ни на втором этаже в тот момент, когда этот чертов пикап вспыхнул. А за три минуты до этого ты в зале был и спустя минуту после того как у чертова пикапа бак рванул, опять нарисовался. Что скажешь? А у Хосе я обязательно спрошу, поверь!
- Да пошел ты, параноик! - Хе-хе, ну ничегошеньки он не видел! Теперь я в этом уверен!... Каким-то чудом и краем глаза уловил я смазанное движение, но уклониться полностью от страшной подачи лысого слева не смог. Кулак ожег скулу и я навернулся с высокого табурета, скользя левой стороной по стойке, а правой рукой выхватывая Сиг. Обрушившись на пол и пнув обеими ногами табурет в Гузмана, я прицелился в лысую башку. Тот легко отбил табурет в сторону и уже навел на меня огромный черный тоннель ствола Протекты.
- Ты что?! Охренел, лысый?!!! Счас башку прострелю нахрен! - Прохрипел я. Этот придурок только усмехнулся сквозь прорезь прицела:
- А ты мне нравишься, гринго! То ли слишком тупой, чтобы бояться, то ли слишком храбрый, что в общем одно и тоже. Но, еще и ловкий. Редкий терпила от моего удара слева уворачивается! Живи пока...
Он опустил Протекту, нагнулся, поставил на место табурет и не обращая внимания на направленный ему в башку Сиг, потопал прочь, к лестнице. Ох-ре-не-ть!!! Это меня только что прилюдно унизили самоутверждаясь или что?! Может, выстрелить ему в затылок, пока не ушел? Поборов в себе это желание, я спрятал пистолет и кряхтя поднялся на ноги. Скулу ощитимо саднило. Бланш, скорее всего, знатный будет. Я огляделся по сторонам, ожидая увидеть хихикающие рожи, но к моему удивлению, до нашей маленькой разборки особо никому дела не было. А те, кому было, скорее смотрели с каким-то уважением и сочувствием, что-ли. Блин! И броситься-то не на кого, чтоб злость выместить...
- Э-э! Синьор Руссо! - Я повернулся и обнаружил Хосе за стойкой. Оказывается когда я падал, то зацепил стакан с виски и он упал, разлив содержимое по столешнице. Но, Хосе уже все вытер, наполнил следующий стакан и протягивал его мне:
- Возьмите пожалуйста. Это засчет заведения... - И подумав, достал из под стойки смоченную холодной водой чистую тряпочку:
- Вот возьмите. Приложите, так отек меньше будет. А знаете, вы синьору Гузману чем-то очень понравились. Обычно все заканчивается гораздо печальнее...
- И как этого Гузмана до сих пор никто не прибил... - Проворчал я, пытаясь одновременно приложить тряпку и отхлебнуть виски. Но, Хосе покачал головой:
- Ну, во первых это не так просто, синьор Руссо. Он дерется так, как вам и не снилось. Ни одна драка в баре не закончилась чьей-либо победой, пока он здесь работает. Только его. Следит за порядком и вполне справедлив, хотя возможно излишне резок и жесток. Но, он таким не был. Он стал таким года три назад, когда погибла вся его семья...

- Семья? Исс-Ааах!!!... - Спросил и тут же зашипел я. У меня наконец-то получилось совместить приятное с полезным и показалось, что холоднючая тряпка практически обожгла травмированный участок лица.
- Ну, да... Темная история, я в подробности не вдавался... - Бармен поднял на меня взгляд, - Не приветствуется у нас тут это... Сам он не говорит на эту тему, да у меня и своих проблем выше крыши. Но, до этого общаться с ним было проще...
- Тогда понятно... - Протянул я и обратил внимание на то, что бармен перевел взгляд мне за спину. Ну что там еще, блин?!
- Эй! Это ты что-ли нам бутылку поставил? - Раздался хамовато-развязный скрипуче-визгливый голос. Слышишь и сразу чем нибудь тяжелым ударить по источнику хочется... А наживка-то, кстати, сработала! Клюет! Я нарочито медленно повернулся. Передо мной стоял один из нукеров Чингары. Заг или Паулито. Их сам черт не разберет. Довольно молодой индивидуум с характерной, не обремененной отпечатком разума угреватой рожей, в джинсах с висящей мотней и замызганной чем-то футболке навыпуск. Ну и урод. Голос содержанию соответствует...
- Ты, гринго, чо?! Решил, чо мы се выпивку купить не в состоянии, нах?!...
- Нет, амиго! Я видел, что у вас был непростой вечер и из чувства солидарности в сложностях общения со всяким лысыми кабанами решил сделать дружеский жест вашей компании!
- ЧО, нах?!... - Черт! Судя по собравшимся суровым складкам на лбу, произнесенное мною предложение было для него слишком сложным...
- Остиа! Я, нах, тебя вобще не понял, гринго! Ну, лысый Гузман, это, в конец охренел, нах! Это да! Только вот кирдык ему скоро... Но, ты...
- Я только хочу сказать, что эта бутылка - знак уважения. Да и с Чингарой бы поговорить... - Я решил сразу пояснить парню суть дела, а то неизвестно, в какие дебри его могут привести собственные непростые измышления.
- Ну, уважение - это да, нах... - После паузы согласилось это недоразумение, - Но, нах, кто ты такой, чтоб Чингара с тобой говорил?
- Ну, во первых, это и в его интересах. А во вторых, ну не с тобой же мне разговаривать?!
- Остиа! А что тя не устраивает, нах?... - Забавно, но он даже не обиделся и попытался сострить, - Я как святой этот, как его... О! Кюре! Посредник! Только он у бога, а я у Чингары, нах! Обращайся, гринго. Хе-хе...
- Да, приятель. Это хорошая шутка! - Мы с Хосе, который сделал вид, что на данном участке стойки оказалась самая грязная столешница и типа протирая ее усердно грел уши, переглянулись и бармен явственно хмыкнул, а я продолжил:
- Ну, я хочу поговорить о репортере...
- О ком, нах?!
- О том парне, чей смартфон ты или твой кореш в кармане таскаете. Понял? За информацию денег дам. Де-нег! Улавливаешь, амиго? - На его ро... лице опять отразилась напряженная работа мысли:
- А! А сколько дашь?
- Вот это мы с синьором Чингарой и обсудим! У вас же фирма, а он, я так понимаю, директор. Босс. И такие вопросы он решает. Так? - Парня совсем заело. Он залез пятерней с давно не стриженными когтями в грязную шевелюру и с четко различимым хрустом там поскреб. Столько разных слов и самое волшебное из них - деньги. Даже неуверенно оглянулся на свой столик. Но, из-за столика за ходом переговоров пристально наблюдал сидящий в гордом одиночестве "директор фирмы". Второй нукер (Заг или Паулито) и девка куда-то исчезли.
- Остиа! Ну, это... Ща! - Ответственное решение наконец было принято и боец развернулся и потопал к своему месту. Дойдя, плюхнулся на стул и принялся что-то энергично объяснять Чингаре, переодически тыкая в мою сторону пальцем. Чингара его выслушал, судя по жестикуляции, велел заткнуться и щедро набулькал ему в стакан дареного виски. Минут пятнадцать ничего не происходило. Бандолерос перебрасывались короткими фразами прихлебывали вискарь, а затем Заг (...или Паулито?) встал и куда-то вышел. Не было его минут пять. Появившись в дверях, он направился прямиком ко мне.
- Эта, синьор... - Ого как мы общатся-то начали, - Твое это, нах, предложение нам интересно. Босс готов с тобой поговорить, но не здесь. На улице, сразу за баром. Там скверик слева...
Что-то у меня слегка под ложечкой засосало. Не к добру это...
- А здесь-то его чем не устраивает? Тепло, светло, уютно и комфортно...
- Палево, нах... Ушей слишком много. Так говорит. И говорит, если зассышь, то значит тебе этот разговор без надобности был. Как-то так, нах... Что ему передать?
- Через сколько встречаемся?
- Через пять минут. Ты первым идешь, нах... Потом мы...
Действительно, за кирпичным забором, отгораживающим бар со стороны пресловутых крашеных окон сортира обнаружился небольшой скверик на четыре дерева и две лавки, обрамленный по периметру жидкими кустиками, сквозь которые пробегала гравийная дорожка с невысоким поребриком. Фонарь с той стороны улицы как раз освещал панораму так, что я имел возможность исследовать прилегающую местность на предмет какого-нибудь внезапного сыча в кустах. Хоть и ожидал я подвох, аккуратно пробираясь к этому скверику, но ничего тревожного не обнаружил. Кусты просвечивались насквозь тусклым электрическим светом, за ближайшим углом никого не оказалось и если бы не стойкая вонь от остова сгоревшего на парковке пикапа, то ночь была бы вполне романтической. Подперев левым плечом дерево и для уверенности взявшись рукой за рукоятку Сига, я поджидал переговорщиков, слушая звуки теплой тропической ночи. Думал было закурить, но отбросил эту идею как наиболее дурацкую из всех за сегодняшний вечер. Спустя несколько минут хруст гравия под подошвами сообщил мне о том, что по дорожке шагают двое. Они подошли метров на пять и встали. Лиц я не видел, но судя по росту состав команды не изменился. Заг (...или Паулито?) пониже и Чингара, который повыше.
- Если ты коп, гринго, то скажи сразу. Мы просто развернемся и уйдем... - Так понимаю, босс заговорил. Негромко и веско:
- Даю слово! Поверь, так будет всем проще. А то у нас сегодня и так тяжелый вечер выдался...
Я пожал плечами и ответил, не отлипая от дерева, по прежнему тиская в потеющей ладони пистолет. Благо в полумраке, думаю этого было не разглядеть:
- Нет, я не коп. Где вы видели, парни, чтоб копы за инфу о пропавшем денег предлагали по своей инициативе?
- Хорошо. Кто ты? Что тебя интересует и сколько ты готов за это заплатить?
- Меня интересует любая информация о репортере Хуане Сальваре. Где его найти , что с ним? Цену товару назначает продавец, а покупатель уже решает, соглашаться или нет. А я - человек, который готов за эту информацию заплатить, то есть покупатель.
Жаль, что я не вижу их лиц. Думаю, это о многом бы могло сказать.
- Две тысячи. Прямо сейчас, гринго... - Нехилый аппетит, однако! История перестает быть рентабельной!
- Амиго! Умерь запросы! За две тысячи ты мне его должен прямо сейчас и предоставить! Причем в подарочной упаковке и с бантиком...
Было слышно, как Чингара усмехнулся:
- Ну, так если у тебя деньги с собой, то я прямо сейчас его тебе и предоставлю! И упаковка будет, и бантик...
- Ну, так и деньги будут сразу, все равно в темноте не разглядишь... Чего ждем?Давай репортера... - Вот это, наверное, было ошибкой. Было заметно, что Чингара кивнул:
- Отлично, гринго! Просто отлично! Считай, что сделка состоялась! - Это все так же негромко, веско и вдруг звонко и в голос выкрикнул:
- ЗАГ! ВАЛИ ЕГО!
"ВАЛИ ЕГО?!!!" Ммать!!! Взметнувшийся Сиг уже провожал стволом меньшую ростом, рванувшую в сторону фигуру, когда я понял, что это была вторая ошибка. Блин, Заг с ним это или Паулито?!!! Сам черт не разберет кто из них кто!!! Где тогда Заг?! БАХ! Выстрел Сига слился с треснувшим хлопком второго выстрела. Левую щеку обдало щепками от влепившейся в толстую кору дерева пули. Боковым зрением я заметил вспышку с искрами справа от угла кирпичного забора, из-за которого я и пришел. Ай! Вот и Заг! Но, я не успеваю!... Еще одна вспышка и еще... Левую руку ожгло болью, сильный удар в левую сторону груди, еще один... Так здорово пихнуло назад, что я вынужденно сделал шаг и зацепившись каблуком об проклятый поребрик гравийной дорожки, рухнул навзничь. Правда при этом успев довернуть ствол и дважды нажать на спуск, целясь на вспышку. Несколько секунд не происходило ничего, я только понял, что не могу вздохнуть и не чувствую левой руки. Вообще... Я попытался потрепыхаться, но получился эффект перевернутого таракана на стекле, то есть какие-то нелепые конвульсии. Перед глазами поплыли цветные круги и обстановка поменялась тогда, когда у меня сильным ударом из правой руки вышибли Сиг и что-то рухнуло на грудь, выдавив и без того дефицитные граммы кислорода из легких. Чингара! Он что-то орал и я узнал его голос, доносившийся словно сквозь вату. Перед глазами возникло лезвие немаленького ножа (...сознание невольно идентифицировало его как М9...) и опустилось мне на шею. Сквозь плавающие цветные пятна проступило оскаленное лицо Чингары. Он продолжал что-то орать и я смог различить отдельные слова, типа "Гасано!!!","Чуипатеэса!!!" и нечто тому подобное. И как-то спокойно и отстраненно подумал: "Ну, вот и трындец тебе, русский! Так ты ничего о себе и не узнал!"...
Сильно полыхнуло и сквозь вату в моих ушах до слуха донесся громкий и гулкий выстрел, как из небольшой пушки. Чингару с меня куда-то снесло. А перед тем, как мне отключится, я увидел две склонившиеся над собой рожи. Ого, наверное глюки! Лысый из бара и гнусный, но такой родной ублюдок Квинсли...
Я очухался от того, что кто-то нахлестывал меня по щекам. Со всхлипом втянул воздух и открыл глаза. Аааа!!! Лежу там же, но надо мной нависло это лысое чудовище из бара. Как там его?... Гузман! Хорошо, хоть лупит ладонями, а не кулаками!

Лысый увидев, что я открыл глаза, прекратил избиение и подняв голову, кому-то сообщил:
- Очухался вроде... Иди сюда! - И после паузы спросил у подошедшего:
- Ну, что?
В кадре снова возник Квинсли и тоже склонился надо мной:
- На глушняк оба, амиго! Одному из сорок пятого в лицо прилетело, а второму куда-то в спину. Я только пульс проверил... Тоже холодный. В бревне жизни больше. Стреляет наш друг Йава отменно. Думать бы так же научился! А то сейчас проблем не оберешься...
Лысый кивнул:
- Не парься, амиго! Поверь мне, это все на "цветков" спишут. Если мы, конечно, здесь загорать не останемся на всю ночь. Валить надо... - И обратился ко мне:
- Слышь, придурок! Ты встать и идти сможешь?
- Сссам придурок! - Прохрипел я, пытаясь подняться. Лысый только хмыкнул, а Квинсли подхватил меня под правую руку и общими усилиями я вознесся на высоту своего роста. Голова сразу же закружилась.
- Ты руку ему перетянул? Доктор Вега уже ждет. Я только что ему звонил... - Я, слушая янки, лапнул себя за плечо левой, онемевшей руки и обнаружил там, у самой подмышки, туго затянутый ружейный ремень. Глянул на ладонь, а она вся в крови. Лысый поймал мой взгляд и бросил:
- С тебя новая рубашка, гринго. Уделался я с тобой по самые уши. Из тебя крови, как из недорезанного барана вылилось! А ремень со своего ружья потом сам отстираешь...
Затем встал с корточек и держа в левой почему-то мой дробовой Браунинг, который вроде как остался у Квинсли в Ниссане, левой подхватил меня за талию. И такой вот икебаной они меня куда-то поволокли...
- Сстой! Сиг мой! - Прохрипел я, но Квинсли только отмахнулся - мол, у меня он, не переживай. Я проводил взглядом практически безголовое тело Чингары, валявшееся в паре метров от нас. Выстрел браунинга буквально снес ему башку. Опознать можно только по одежде, отпечаткам пальцев или по ДНК. Радикально, но от Квинсли я такого не ожидал. Не настолько друзья вроде. И почему с нами лысый? Голова кружилась нещадно, но от меня требовалось только переставлять ноги, так как эти двое меня практически несли. Ну и меня потянуло на вопросы:
- Квинсли, а как вы там оказались? Это ты меня спас?
Квинсли только помотал головой и я с изумлением спросил, уже немного бодрее подставляя под себя ноги:
- Гузман?!
- Не Гузман, свинья ты неблагодарная! - Прохрипел Квинсли, - Ох ты и тяжелый, Йава!... Дон Эухенио Каскаро де Гузман тебя спас! Наследник старейшей испанской фамилии Кампесино, потомок первых конкистадоров и мой деловой партнер, по совместительству! Изволь любить и жаловать...
- Сутенер в баре?! Наследник конкистадоров...?! Партнер...?! Меня?!... - От изумления аж голова на секунду кружиться перестала! Лысый в тот же момент так ощутимо меня меня тряхнул, что я взвыл сквозь зубы от боли, прострелившей грудь и правую руку:
- Еще раз назовешь меня сутенером или попытаешься неуважительно разговаривать, то я тебе здоровую руку сломаю, гринго! Понял?! Для симметрии, так сказать...
Несколько секунд молча и пыхтя меня тащил, а я переваривал информацию и открыл таки рот, но синьор де Гузман буркнул:
- Пасть закрой! От греха, гринго! И изволь помолчать до больницы...
Я послушно захлопнул рот и прислушался к вялотекущим мыслям. Хм, а ведь если конкистадоры были хотя бы вполовину похожи на этого динозавра, то меня не удивляет тот факт, что Испания когда-то владела половиной мира. Эх, вырождаются нации, вырождаются! Улицы, на наше счастье были абсолютно безлюдны, хотя и не исключен вариант пожилого кабальеро или старой матроны на посту у какого-нибудь окошка. Меня бесцеремонно проволокли по тротуару, затем пересекли проезжую часть и в двух домах от нас я увидел большое серое здание, с неоновым красным крестом на фасаде и ярко освещенным подъездом со стеклянными дверьми. Туда Квинсли целеустремленно меня поволок, пока на него не зашипел лысый:
- Куда, каррамба?! Янки, ты чего? Ты его с криминальным огнестрельным ранением через центральный приемный покой потащишь?! Там же всегда коп дежурный сидит. Идиотизм стал заразен?
Квинсли хлопнул себя свободной рукой по лбу:
- Черт! Не сообразил сразу... А куда?
- Давай к воротам гаража, справа в переулке. Я туда своих спарринг-партнеров из бара обычно таскал... И звони Веге. Пусть туда своего санитара с каталкой гонит...
Мы свернули в проулок, где меня довольно небрежно сбросили на стоящую рядом с высокими роллетными двойными воротами лавочку. Я заскулил, но на меня никто не обратил внимания. Руку начинало тянуть и дергать. Квинсли схватился за сотовый, а лысый облокотился на ствол Браунинга, уперев его прикладом в землю и переводил дух. Тащили они меня почти бегом, а девяносто килограмм-то я точно вешу. Возможно больше. Подустали... Янки говорил по телефону буквально секунд десять, повесил трубку и обратился к де Гузману:
- Счас! Уже бежит... - И подумав добавил, - Слушай, амиго. А рыть, случаем никто не начнет? А то кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал...
- Нее... Думаю, нет... - Протянул лысый, - Полиции и так все будет ясно. Сгоревший пикап, ссора в баре и логичное завершение истории. "Цветочки" и вот весь ответ!... Слезу, разве что тетушка синьора Роза по Чингаре пустит... И то скорее от радости, что этот чирей на ее огромной жопе наконец-то выболел...
Помолчал чуток и продолжил:
- Остается только дон Аугусто, но у него сейчас выборы... И заниматься пострелянной гопотой, судаками белоглазыми и отморозками, пусть и на него работавшими, сейчас точно не будет. А потом уже концов не найдешь...
- Аугусто Носталедо?! Они на него работали?! - Подал я голос с лавочки.
- Ну, да... - Снизошел до ответа лысый, - И на него в том числе. А тебе чего до того... И вообще, какого черта ты к ним полез?
- Репортера я искал! Из Саграды...
- Трепливого такого и Хуаном зовут?... - Продолжил за меня лысый. Я коротко кивнул. Де Гузман вкрадчиво продолжил:
- А зачем ты его искал?
Я подумал, что скрывать особо нечего и двух словах, прерываясь и шипя, описал задание Венала. Черт, если грудь просто ноет, то рука начинает болеть уже невыносимо.
- Ну ты и мудак!!! А ко мне ты подойти спросить не удосужился?
- Ну во первых, я вас не знал. Квинсли мне ничего о вас не говорил, а я дурак, не спросил. А во вторых мне бармен сказал... - Но, лысый меня грубо прервал и хлопнул себя ладонью по лбу:
- Нет, воистину! Слабоумие и отвага - это страшная сила! Еще и помноженные на твою упертость... Насрать, что тебе бармен сказал! Чингара и его шайка получили заказ от дона Аугусто на устранение этого типа. Я лично засовывал этого дурака в вагон товарняка, идущего в Сьюдад-де-Оро и созванивался со старым Сколини, чтоб он там на шахтах его из этого вагона вынул...
Квинсли все это время нас внимательно слушал, разглядывая мою залитую кровью рубашку.
- Откуда вы об этом узнали? - Спросил я лысого, баюкая руку.
- Сорока на хвосте принесла. В отличие от тебя, я знаю за что берусь и как это делать. Работа такая... - Отругнулся он и вдруг прищурившись, остро так на меня глянул:
- Так это все-таки ты пикап спалил, скотина?
Я скромно потупился, а Квинсли подошел ко мне и игнорируя нашу неловкую заминку, ткнул пальцем в две дыры на рубашке с левой стороны груди:
- Беру свои слова назад, Йава. По поводу бронежилета... Паранойя бывает очень даже здоровой. Потеть однозначно стоило. Помню, у тебя их вроде два было. Продашь один?...
...
Из оперционной меня выкатили спустя минут сорок, как закатили. Все это время доктор Вега и доктор Анберто колдовали над моей рукой. По их словам, ничего страшного, но кровью истечь мог легко. Пустотелая револьверная пуля 38 калибра прошла по касательной, деформировавшись и содрав приличный кусок шкуры с бицепса левой руки, зацепив мягкие ткани и какой-то там сосуд, который и вызвал сложности у эскулапов. Оба довольно молодые, но доктор Анберто совсем пацан, а доктор Вега - мужик чуть за тридцать, серъезный и очень сосредоточенный. Они вышли в коридор вместе с моей каталкой, где нас поджидал янки, державший на коленях мой броник и сосредоточенно отколупывавший с него две свинцовых плюшки. Лысого не было. Он умчался, как только санитар уложил меня на каталку, сославшись на то, что надо засунуть Браунинг обратно в Ниссан и переодеться из залитой моей кровью одежды в чистое. Чувствовал я себя уже относительно неплохо. Обколотая обезболивающим рука не болела, но вот поднять ее уже сил не было. Да и доктора пока шевелить ею запретили. Хотя бы пару дней. Квинсли, улыбаясь во все шестьдесят четыре зуба, вскочил, выслушал доктора Вегу и сунул ему что-то в жменю. Потом, наклонившись ко мне, доверительно сообщил, что я должен ему пятьсот эльдо. Нихренасе! Хочу местную медицинскую страховку, а то так никаких денег не хватит здесь лечиться! Квинсли попытался согнать меня с каталки и забрать из больницы, но был довольно резко остановлен Вегой:
- Нет, синьор Квинсли. Никаких "сейчас"! Ему пару часов надо полежать под капельницей и вообще прийти в себя. Парню только что заштопали руку. Противостолбнячное, антибиотики и плюс он потерял довольно много крови. Его отвезут в палату, а спустя два - два с половиной часа мы его сами выгоним...
- А что так?! - Даже удивился Квинсли, - По мне так, полежи он у вас хотя бы месяцок, то вся Альгейра свободно бы вздохнула и я первый. Стихла бы стрельба, перестали бы плакать вдовы и сироты, погасли бы пожары...
- Ценю вашу иронию, синьор Квинсли, но есть очень веская причина! - Хмыкнул синьор Вега и на вопросительный взгляд американца ответил:
- Правительственная комиссия! Через несколько часов город будет наводнен карабинерами и полицией. Вы же знаете, что у нас выборы на носу. Так вот на послезавтра назначены публичные выступления кандидатов на соборной площади Плаза Майор. Высокопоставленная комиссия будет присутствовать, чтоб соблюсти законность выборов и выслушать все за и против, которые может, по закону города, высказать любой желающий. Но это, пока для всех тайна...
Квинсли недоуменно вскинул брови:
- Почему для всех тайна и причем здесь вы?!
Я так понимаю, что если бы Квинсли был человеком с улицы, то разговор был другим. Но, как старому знакомому, доктор Вега хохотнул и охотно ответил:
- Это элементарно, амиго! Тайна потому, что об этом никто не знает! А я знаю потому, что мой университетский одногрупник синьор Сорейра, занимает пост замминистра здравохранения. И он меня, как главврача городской больницы и старого приятеля, предупредил о том, что наш президент, под эгидой этих самых выборов решил устроить тотальную проверку всех государственных учреждений дистрикта. А синьор Сорейра возглавляет именно медицинский состав данной комиссии...
- Поннннятно... - Протянул Квинсли. И мне вдруг кое-что стало понятно. Память опять выдала чудасию! Я вспомнил, как говорил мистер Фикс в одном мультике - "...У меня есть план!" Так вот, у меня появился план!
- Квинсли, Квинсли... - Зашипел я, - Надо поговорить!!!
- Поговорите спустя два часа! - Осадил меня доктор Вега, - Хоть уговоритесь...
- Пять минут, доктор... - Попросил Квинсли, - Мы поговорим всего пять минут, окей?
Доктор Вега нехотя кивнул и обратил царственное внимание на доктора Анберто, который все это время топтался рядом, явно ожидая случая заговорить. Квинсли выразил желание отвезти меня сам и спросив у санитара номер палаты, бросил мне в ноги броник и принялся рыться в карманах, а молодой доктор начал:
- Синьор Вега! Но, как же мой брат! Вы же обещали! Он же просто умирает!
- Сожалею, Игнасио, но вы слышали, что будет ближайшие два-три дня. Я физически не смогу никуда съездить! Да и ничего не случится с вашим братом за неделю... - Синьор Вега подхватил молодого врача под руку и повел по коридору прочь:
- Да и вам самому, учитывая ваши прошлые подвиги, думаю надо будет взять дня три отгула. На то время, пока здесь болтается комиссия...
Дальше я уже не слышал, так как Квинсли нашел, то что искал и покатил меня в другую сторону.

Углядев нужный номер, он развернул каталку и протолкнул ее в обитые стальными полосками двери. Мы оказались в двухместной палате, в которой одна койка была занята каким-то замотанным с ног до головы в окровавленные бинты мужиком, а вот вторая пустовала. И полагаю, предназначалась для моего двухчасового отдыха.
- Все! Слазь нафиг! - Громким шепотом потребовал янки, - Я к тебе в рикши не нанимался!
Я молча подчинился, перебравшись на белую простынь. Квинсли выкатил каталку в коридор и сразу вернулся, присев на край койки. Затем полез за пазуху, достал мой Сиг и протянул его мне рукояткой вперед. Я привычно схватил его правой и слегка скривился. Пинок Чингары по руке даром не прошел. Пальцы-то побаливают.
- У самой дороги валялся. Пока синьор де Гузман тебе руку перетягивал, я пушку твою нашел. Держи! И больше не теряй. Что ты там жаждал сказать? - Так же громким шепотом произнес он и глянул на соседа. Но, забинтованный мужик признаков жизни не подавал. Только хрипловато сопел.
Я слегка приподнялся на лопатках и сунул пистолет в "невидимку", прошептав в ответ:
- Счас, сформулирую и скажу. Объясни пока, как вы с лысым там оказались и почему он Чингару завалил?
Квинсли пожал плечами:
- Да, все просто! Я заскочил в бар и подошел к синьору де Гузману. Описал тебя и спросил, был такой или нет. Тот жалом поводил, а тебя нет и бандолерос тоже. И Хосе сказал, что вы за что-то с ними терли пять минут назад. Так мы и поняли, что тебя сейчас начнут на котлеты разделывать. А когда на улицу выскочили, вы там уже весело палить друг в друга начали. Де Гузман вроде обмяк, что типа мол все, опоздали, но я-то твой послужной список знаю... Маловато троих гопников против такого пса, как ты и не так просто им тебя грохнуть будет. Я сказал де Гузману, что твой дрободан в кузове пикапа и пусть он его подхватит. Свой-то он наверху оставил. А я "Детектива" вытащил. Ну и ломанулись. Он справа, а я слева... - Квинсли перевел дух и приглушенно прокашлялся, - Как видишь, успели. А почему он Чингару кончил - я не знаю. Свои видать у них терки были...
- Мда, понятно. И это... Спасибо, Квинсли!
Он отмахнулся:
- Благодари Лысого. Я все равно не успевал... Так чего ты хотел?
Я открыл было рот, но в коридоре послышались шаги и в дверь зашел санитар, катя перед собой стойку с капельницей. Вслед за санитаром в палате появился доктор Анберто и пока медбрат ставил мне катетер, что-то там нахимичил со склянками и шприцами. Запустив мне все это по венам, поставил на прикроватную тумбочку электронный будильник и вполне вежливо велел Квинсли на два часа отправляться гулять. Тот недовольно скривился, но подчинился молодому врачу. Я попросил американца добыть где-нибудь целую и не уделанную кровью рубашку, на что то ответил коротким кивком, а потом спросил у доктора Анберто про соседа. Тот махнул рукой и пояснил, что это тоже голимый криминал. Иностранец, поступил с шестью огнестрельными ранениями. Пока длилась операция, было непонятно, выживет или нет. В себя не приходил, только бредил чего-то там про Санта-Марию, жену и какого-то Альвареса, причем по английски. Как он оттуда сюда попасть умудрился, тоже непонятно. В общем, лежите спокойно, дорогой Йава и не обращайте на овощ внимания. Ок, будем лежать. Когда вся команда выперлась в коридор, оставив гореть в палате только две неярких лампочки, я наконец спокойно перевел дух. Ладно, с Квинсли о выборах поговорим чуть позже, а сейчас просто отдохнем. Боже! Как все болит! Такое ощущение, что каждая клеточка тела стонет и пищит. Блин, наверное действительно надо подремать...
- Эй! Мужик... - Этот вопрос сиплым шепотом по английски выдрал меня из дремотного, полусонного состояния.
- Мужик! Слышишь меня?... - Охренеть! Это же овощ вещает!
- А! Чего? - Так же шепотом спросил я. Он закашлялся и с трудом проперхавшись, продолжил сипеть:
- Вы что, гуси?
- Кто?! - Не понял я.
- Дикие гуси! Ну, наемники, чувак! Кхе-кхе... - Он опять пару раз кашлянул. Чувствовалось, что говорить ему дается непросто.
- Я слышал, как вы с этим цэрэушником разговаривали, кхе... -
- Цэрэушником?... - Я внезапно подумал, что напоминаю эхо.
- Ну, да. Типичный такой цэрэушник. Я на них в Лэнгли насмотрелся. В госдепартаменте, когда сюда отправляли...
Теперь закашлялся я и окончательно утвердил за собой репутацию дебила, приподнявшись на локте и спросив:
- Какое Лэнгли, парень? Какой цэрэушник? Ты кто такой и вообще о чем говоришь?
Он снова прокашлялся и попытался усмехнуться:
- Меня зовут Клайв Баркер. Я геолог, американец, кхе... Работал в этой проклятой богом стране на юге, в районе Сьерра Хаста эль Сиело в поисках... кхе-кхе... В поисках залежей стратегических ресурсов, которые местные могли предоставить в разработку в рамках программы... Хе-хе, так называемого сотрудничества наших государств. Ну, ты понимаешь, как обычно. Мы им списанные Ар-15, "ананасы" и бигмак, а они нам хром, марганец, молибден, иридий и тому подобное...
- Отлично! Я реально, очень рад слышать то, что ты говоришь. Кстати, извини, не представился. Меня зовут Йава. А к чему ты мне все это рассказываешь?
- Кхе-кхе... К тому, что ты гусь, чувак! Я знаю вашу породу. И ты можешь мне помочь! Из меня шесть пуль достали, как минимум три из которых сделали меня инвалидом... Кхе... Я не смогу уже сам все сделать... Но, поверь, чувак, мне есть чем заплатить за услугу. Кстати, что у тебя за идиотское имя? Или это кличка?
Я задумался. Однако, хороший вопрос.
- Думаю, скорее кличка. По башке крепко получил и ничего более не помню. Ну, разве что еще то, что я вроде русский... - И почему я ему это рассказал?
- Русский?!!! - Он захрипел и заерзал там у себя так, что я решил, что он сейчас сверзится с койки. Я даже начал прикидывать, как его ловить в этом случае. Но похоже, его целью было открыть тумбочку.
- Эй, Клайв. Ты там аккуратнее, а то если навернешься с койки, то разговаривать будешь уже с создателем!
Он явственно всхлипнул:
- А! Шшитт! Я даже открыть тумбочку не могу... Помоги мне, открой верхний ящик. Я вчера слышал, как усатый доктор говорил... Кхе-кхе... О том, что туда сложили мои вещи...
Блин, ну не настолько же я конченая свинья, чтоб отказать беспомощному человеку в столь мелкой просьбе. Я, шипя сквозь зубы, встал и сделал шаг до его тумбочки, следя за длиной трубок капельницы и выдвинул верхний ящик.
- Ну, открыл и чего?
- Кхе... Пистолет видишь?
- Нет? - Я действительно никакого пистолета не видел.
- Пошарь поглубже, пожалуйста...
Я запустил правую руку в ящик, довольно сильно натянув трубку и пальцы почти сразу наткнулись на холодный металл затвора, плоский маленький магазин и несколько патронов россыпью. Я сцапал оружие и извлек его на свет божий. У меня в ладони оказался маленький никелированный Кольт Мустанг Покетит, калибра 380 АСР. Еще даже меньше, чем мой Вальтер, но полагаю, что не столь эксклюзивный.
- Ну и что? Вот он...
- Читай на рукоятке... Кхе...
Я прочитал на серебряной пластинке, приклепанной к щечке рукоятки следующее: "От Бениции милому Клайву с любовью".
- И что теперь?
- Послушай, русский... кхе-кхе... У меня есть чем тебе заплатить и более чем щедро. Не откажи мне пожалуйста в помощи. Прошу. А помощь касается... кхе-кхе... именно того, о чем ты сейчас прочитал...
- Ну, вещай! - Черт! Во что я снова встреваю?!!!

Периодически перхая и переводя дух, американец принялся вещать. Он заключил контракт с одним из штатовских монстров под названием GMT Corp (Глобал Мининг Технолоджис) и по спущенной сверху разнарядке прибыл в Санта-Марию три года назад. В Санта-Марии их группа проторчала около двух месяцев, пока утрясли вопросы с маршрутом, оборудованием и сопровождением, так как не надеясь на местных вояк, министерство обороны США по согласованию с Лэнгли и правительством Альгейры, выделило им взвод морских пехотинцев. Альгейру на тот момент лихорадило еще больше, чем сейчас и заброска исследовательской группы в южные районы страны с драгоценным оборудованием была, мягко говоря, очень рискованным предприятием. Согласование всех вопросов, с этим связанных, отнимало уйму времени у руководства группы. И получилось так, что за эти самые два месяца ученые группы в основном шарахались по приемам, вечеринкам и другим мероприятиям, ожидая возможности заняться тем, ради чего они прибыли в эту страну. На одном из таких приемов, организованным мэром Санта-Марии Диего Альваресом, Клайв и встретил ее. Встретил и пропал. Самое забавное заключалось в том, что пропала и она. То есть, случилось то, что обычно встречается в книжках для гордых, одиноких и очень независимых женщин, но никак не в повседневной жизни. А именно - любовь с первого взгляда. Ее звали Бениция Альварес и была она не однофамилицей, а родной и единственной дочкой этого самого мэра Санта-Марии, на приеме у которого произошел сей казус. Голуби безоблачно проворковали в течении полутора месяцев и даже довольно лютый и властолюбивый папашка, все эти полтора месяца, вполне благосклонно смотрел на связь своего чада с перспективным молодым специалистом одной из крупнейших горнодобывающих компаний мира. Ну и собственно, в процесс не лез, что возможно и было его ошибкой, потому что настало время, когда руководство группы утрясло, наконец, все вопросы. Надо было отправляться в путь, в горы, на отроги Сьерра Хаста эль Сиело. С этого момента и начались злоключения нашей пары…
Клайв в очередной раз проперхался и продолжил рассказ...
Отбыли тогда, когда наконец прибыл взвод бравых юсовских морпехов. Было подготовлено, собрано, упаковано, пересчитано оборудование и команда яйцеголовых, под звонкое бряцание шпор родных солдатиков, на пяти грузовиках гордо отправилась навстречу приключениям. Правда, ученых в караване оказалось на одного больше. Так сказать неучтенный специалист появился, причем женского пола. Оказывается, роман у голубков достиг пика той самой клинической стадии, на которой все разумные мысли из головы улетучиваются, уступая место хаотичному гормональному коктейлю. Вернее даже шторму из эмоций, желаний и еще черт-те чего, толкающего человека на совершение крайне идиотских поступков. Умудренный жизненным опытом дон Альварес, на предложение дочки отпустить ее с суженым, ответил категорическим отказом и даже попытался было предотвратить катастрофу, посадив чадо под замок в своем доме, но эффекта это не возымело. Подбив пару друзей из состава экспедиции, Клайв организовал натуральное похищение, в лучших традициях Монтекков и Капулеттей, декорированное связанными из простыней веревками, мордобоем с нанятыми предусмотрительным папой охранниками и заполошной беготней по старинным дворикам Санта-Марии. Насилу уболтав собственное начальство включить в состав экспедиции Беницию, Клайв погрузился в мечты о последующей счастливой совместной жизни, которые очень быстро развеялись в прах. В процессе путешествия и ползания от одной точки бурения до другой, было несколько стычек с партизанами, с нелюбовью относившимся к американцам и с бандолерос-махновцами, которые вообще ко всем относились с нелюбовью. Эти стычки слегка проредили численный состав морпехов и не слегка подорвали их бравый боевой дух. Потом, в течении последующего года, несколько укусов разнообразных ядовитых гадов, парочка тяжелых случаев малярии и еще какой-то тропической заразы, пропавший без вести капрал и гибель руководителя экспедиции при ночном визите ягуара в лагерь горе-ученых. Как венец творения, подрыв на минах двух из пяти грузовиков, сломавшийся навзничь третий и натуральный бунт оставшихся на ногах остатков некогда блестящего взвода морпехов, закончившийся смертью заместителя руководителя экспедиции. Впечатленные видом не по детски озверевших солдат и простреленной головой непосредственного начальника, голуби ночью того же дня сдернули в соседнее Палинеро, сперев один из двух оставшихся на колесах грузовиков и закачав на персональный ноутбук Клайва все накопленные за два года данные по изысканиям группы. Но, надеждам на спокойную жизнь в сопредельном государстве так же не суждено было сбыться. Американского консульства отродясь при дворе генерала Торменса не водилось, грузовик при попытке продажи был отобран доблестными служителями палинерского правопорядка, как предмет незаконной сделки, а инфа с ноутбука была частично засвечена перед небезызвестным контрабандистом из Кали-Кантиноса Рикардо Риезом и терпеливо ожидала пока этот деляга найдет клиента, которого оная информация заинтересует...
Первой не выдержала Бениция и изыскав способ, позвонила папе с мольбой о помощи, надеясь на отцовское всепрощение. Но, папа поклонником всепрощения не был и спустя неделю беспутное дитя было вывезено в Альгейру, закатанное в плотную индейскую дерюгу, а бедолага Клайв отправился изучать возможности палинерской медицины в сращивании сложных переломов в больнице Кали-Кантиноса. Благодаря необъяснимому благодушию синьора Рико, оплатившему счета в больнице, слегка хромающий и в некоторых местах неровно сросшийся Клайв вышел на улицу из дверей клиники спустя полгода, преисполненный благодарности к местным эскулапам, лютой ненависти к синьору Альваресу и всему миру. Первым, что сделал этот идиот, было явление его народу в Санта-Марии, которую как раз лихорадило после урагана, с требованием вернуть утраченную любовь. Причем требование было подкреплено размахиванием дареной Беницией никелированной мухобойкой и обещаниями разнообразных кар коварному папе, на которые этот самый папа вполне адекватно отреагировал (…ну, на мой взгляд!). Как только Клайв появился у отеля, в котором временно проживало семейство Альваресов (Ураган и их не обошел стороной, превратив семейный особняк в руины…), то был встречен вполне дружным залпом стволов эдак из четырех. Как он умудрился после этого выжить и перебраться на другой конец географии – история умалчивает, а он сам просто не помнит. Опять тяжко прокашливается и моляще глядя на меня из-под бинтов просит:
- Верни мне любовь, русский!!! Господом богом прошу!!!
- Мдааа… История не простая. А если она не пойдет? – Вот уж точно, в эту муть я встревать не хочу!
- Пойдет, русский. Она пойдет! Она считает и ей наверняка сказали, что я умер… Кхе, кхе… - Он опять закашлялся.
- Кхе… Помоги! Я отдам тебе всю инфу по залежам в этой проклятой стране. Это стоит сумасшедших денег, парень, поверь! Правда, если знаешь кому продать… Просто покажи ей пистолет, который она мне подарила и все! А там уже поймешь, пойдет она или нет…
- Блин горелый, Клайв! У меня своих проблем вагон и маленькая телега, а тут ты со своей любовью… Ну, ок! Буду в Санта-Марии и попробую ее найти. Но, парень, я ничего тебе не обещаю! –
Мне реально стало его жалко и я даже удивился, что на нашем грешном свете еще такое бывает. Он кивнул и расслабленно откинулся на подушку.
- Этого достаточно… Спасибо, Йава…
- Не за что, Клайв. Пока не за что… - Раздавшиеся в коридоре шаги прервали нашу беседу.

. Вся эта романтика американца конечно чушь собачья, но вот инфа по альгерийским недрам – тема откровенно интересная. Очень сладкое дополнение к уже имеющейся у меня папочке. Если конечно все сказанное этим убогим – правда. Хотя, делая сноску на то, сколько раз его били и что он пережил, может оказаться и плодом воспаленного воображения. Надо будет как-то проверить его слова. Об такой экспедиции кто-то что-то где-то да слышал… Дверь в палату распахнулась от пинка снаружи и моему взору предстал Квинсли с полиэтиленовым пакетом в руках.
- Два часа твоего курорта кончились, амиго! Вот тебе обещаная рубашка… - Он бросил пакет на койку, - Ты не замечаешь, что все больше и больше мне должен? И это… Пока эти зануды не пришли тебя выписывать… Ты чего хотел сказать?
- Эмм, Квинсли… Давай обсудим это за дверьми этого заведения, ок?
Он немного непонимающе на меня посмотрел и с небольшой задержкой кивнул, бросив острый взгляд на бедолагу соседа:
- Ну, как скажешь… Да и синьор де Гузман нас к себе ждет. Там вроде копы с труповозками уже приехать и уехать успели. Правда, весь бар на уши поставили. У них и правда какое-то усиление. Их десятка два ввалилось и допрашивали всех одновременно.
- Ну и докопались? – Слегка встревожено спросил я.
- Конечно! – Хмыкнув, ответил янки, - Чую, что где-то в районе каменных цветков сегодня глобальный шмон будет. На предмет причастности к ночным безобразиям. И вообще, какой-то суетной городок. Не находишь, амиго?
Я, кряхтя, сел на кровати и вытащил из пакета песочного цвета рубашку. Попытка самому облачится успехом не увенчалась. Квинсли глянул на меня и нехотя помог залезть правой рукой в рукав и упрятать второй под лангету.
- Ну вот, теперь хоть человеком выглядишь. Ну пошли, что ли? Ого, а это что? – Он ткнул пальцем в никелированный пистолетик.
- Под подушкой, блин, нашел! – Буркнул я, - Квинсли, мы идем куда или здесь ночевать остаемся?
- Да идем, идем… - Пробормотал он, снова покосившись на забинтованного, - И тоже небось весь охренеть какой раритетный?
- Нет! Обычная дамскосумочная пукалка. Нам к доктору надо заходить?
Но, к докторам заходить не пришлось. Квинсли выскочил из палаты первым. Я потихоньку потопал за ним и обернулся в дверях, услышав характерное кхеканье. Из-под одеяла высунулась рука и сжала кулак, типа “но пасаран”. Я хмыкнул и закрыл за собой дверь. Меня слегка штормило, несмотря на влитые капельницы и выбравшись в коридор, мы наткнулись на неодобрительный взгляд молодого врача, который судя по всему именно к нам и направлялся. А я почему-то подумал о папке Томаса. Чччерт! Я же ее, похоже, в баре забыл! Будет ребе Кертино урок – не доверяй алкоголикам-проходимцам…
- Вас бы на пару дней еще оставить полежать, синьор… - Доктор Анберто осторожно осмотрел повязку, - Рана-то не опасная, но вот крови вы потеряли довольно много…
- Не переживайте, доктор. Он сейчас вискаря в себя опрокинет и красных кровяных телец сразу прибавится… - Хохотнул Квинсли. Доктор Анберто поморщился:
- Ну, синьоры! Какой виски на антибиотики?!!! Вы чушь какую-то говорите…
- Все будет в порядке, доктор… - Влез в диалог я, - Это мои друзья и они мне пропасть не дадут. Не переживайте и спасибо за помощь…
Он кивнул и ушел куда-то дальше по коридору.
- Не я серъезно, ты где пушку-то взял?
- Далась тебе эта пушка, Квинсли! Ты лучше скажи мне вот что… - Мы потихоньку вышли из дверей гаража больницы и поковыляли к бару, причем Квинсли довольно трогательно меня опекал, поддерживая под здоровую руку. Я попытался запихать пистолетик в карман штанов, но там было уже полно сигарет, зажигалок и еще чего-то и за неимением возможности нормально шевелиться и дотянуться еще куда-нибудь, пихнул его в нагрудный карман рубашки, которая сразу отвисла как лифчик.
- Что?
- Ты ничего не знаешь об различных геологических изысканиях, которые в этой стране проводились в последнее время?
- Хм, странный вопрос! – Янки с удивлением заглянул мне в глаза и вкрадчиво продолжил, - Я думаю, что правительству этой страны последнее время было не до изысканий…
- Да, нет! Причем тут эти убогие… Я говорю о других, но на этой территории. Китайцах там, русских, американцах…
- А зачем тебе эта информация, амиго? Ты что-то знаешь и не говоришь своему другу?
- Ну, типа того. Можешь узнать?
- Наверно могу. Но, тогда баш на баш, амиго! Ты сейчас мне колешься, как орешек грецкий и я узнаю все, что ты пожелаешь. Идет?
Я тяжко вздохнул, показывая как травмированному и уставшему человеку тяжело общаться со всякими прохиндеями, но Квинсли и бровью не повел. Только выжидательно на меня пялился.
- Я не знаю, Квинсли. Я сопоставляю некоторые факты и делаю выводы. Для меня пока мало информации, а перегружать твой мозг порожними домыслами я не готов. Если ты не можешь узнать для меня ничего, то так и скажи, а не ставь мне условия. Даже если что-то и сложится, то без тебя я не смогу реализовать схему…
- Ого! Мой русский друг открылся мне с новой стороны. Я и не подозревал о таком глубоком аналитическом складе ума. Ты мне запускаешь уже вторую золотую пулю, а мы еще не успели поговорить о первой…
Мы перешли через дорогу недалеко от пресловутого скверика. Я, как мне казалось, оглушительно пыхтел старым и больным астмой носорогом. Как бы кто не услышал. Перед глазами начали плавать разноцветные круги, хотя я все равно кое-что заметил. И прав ведь Гузман, копы явно тут уже посуетились. Все атрибуты на лицо. На ночном городском пейзаже сполохи красно-синих стробоскопов аж четырех полицейских машин, периодически подсвечивают профиль американца и делают его демоническим. Деревья и лавочки, ставшие в одночасье какими-то косматыми, обвивает полосатая ленточка и шуму оттуда как будто стадо буйволов пасется. В скверике гомон, суета и свет фонарей. Квинсли предусмотрительно поволок меня стороной, похоже явно намыливаясь обратно в бар Уго.
- Я о выборах хотел сказать… - прохрипел я.
- О каких еще выборах? – Не понял Квинсли. И пока мы ковыляли вдоль забора, обходя с обратной стороны соседний к бару дом и направляясь ко входу в уже знакомое заведение, я, задыхаясь, довольно подробно рассказал ему о предложении старого еврея, Носталедо и синьоре Уго. Янки очень внимательно слушал, молчал и когда мы оказались перед дверью в бар, наконец выдал:
- Хм, а ты знаешь, амиго? Возможно, имеет смысл все это провернуть. Держись! Надо поговорить с Лысым…
- Ты рехнулся?! Он же человек Носталедо! – На что Квинсли только покачал головой.
- Он только свой собственный человек, амиго! Де Гузман – человек де Гузмана и никого более! Ты многого не знаешь и делаешь неверные выводы. Но, тема с выборами однозначно интересная! Мы сейчас устроим тебя спать и посидим, подумаем, что со всей этой хренью делать. Ок?
Ну, в баре нас явно не ждали и, понятное дело, идея сразу упасть поспать так и осталась просто желанной идеей. Американец установил меня около входа и отцепился, а я, слегка пошатываясь, остался стоять. Откуда-то нарисовался Лысый и на нем сразу же повис Квинсли, засунув губы в ему ухо и торопливо вещая громким шепотом. Затем обнял его за плечи попытался поволочить к лестнице на второй этаж. Лысый сначала недовольно кривился, но затем сдался и рассеянно слушая его, пошел во влекомую сторону, равнодушно распихивая плечами попадающихся под ноги посетителей как атомный ледокол. Ну, а я, найдя глазами рядом свободный стул, мешком плюхнулся на него, попутно взвыв сквозь зубы от прострелившей боли и вызвав дружный ропот сидевшей за столиком разношерстной компании, с изумлением было поголовно уставившейся на непрошеного гостя. Янки с Гузманом, так и не обернувшись, словно забыв обо мне, утопали по лестнице наверх. Вот ведь гады! Опять Квинсли-скот такой обманул! Бросили раненого товарища…
Я уже почти было отключился, смутно чувствуя как меня кто-то довольно небрежно начал дергать за правый рукав рубашки, что-то недовольно спрашивая и в какой-то момент дернул так неудачно, что из нагрудного кармана на стол вывалился Клайвов кольт. Вывалился с гулким стуком, а я, невнятно пробормотав извинения и неуклюже повозившись, спрятал его обратно. От меня с чего-то вдруг отстали. Ну и слава богу! Не, не слава – опять кто-то теребит. Правда более вежливо и с другой стороны. Я с трудом разлепил один глаз и опознав подошедшего, прохрипел:
- А! Хосе… Чо нада?...
- Эммм… - Тот слегка критично и с сожалением меня оглядел… – Вы, похоже, с последней нашей встречи целую жизнь прожили. Со вчерашнего вечера. И не простую жизнь-то… Вы у меня тут папочку забыли, но я вижу, что сейчас оно вам не надо… Завтра отдам или заберете сами в баре. Густаво спросите. Это сменщик мой. А я пришел потому, что синьор Гузман просил проводить вас к Софии, но так понимаю, что придется вас нести. Каррамба! Вы здоровый. Ээээ, пердон… Ну, большой имеется ввиду. Одному мне не осилить…
Я угрюмо кивнул. София или не София, но мне было уже все равно куда, лишь бы в покой. И хер с ней пока, с папкой. Флешка-то где-то в кармане, между сигаретами, зажигалками и мобильником. Интересно, сколько травм и событий за единицу времени может выдержать мой мозг и организм в целом?...
- Эй! Пепе! Брось там все пока. Иди сюда… – Крикнул этот славный парень в зал…
…
ПАПКА, Блин! Папка! И тут, плавно качаясь между двумя парнями, которые меня волокли куда-то предельно аккуратно, почти как хрустальную вазу, мне вдруг пришла мысль! Я с нетерпением дождался, вяло подставляя под себя ноги, пока меня затащили в какую-то комнату и осторожно опустили на обжегшие свежестью простыни. Я несколько грубовато отпихнул бросившуюся ко мне чернявую и симпатичную девчонку, попросил Хосе принести мне папку сейчас. Пепе исчез почти сразу, Хосе укоризненно посмотрел, но утвердительно кивнул головой и вышел. Девчонка, не обратив внимание на хамское отношение, быстро преодолела мое вялое сопротивление, стянула с меня штаны, рубашку и приложила к губам стакан. О, блин! Снова виски, правда разбавленный чем-то. Гадость и помню что-то там про Вегу, антибиотики, но чуть-чуть сил он мне дал. Спустя пару минут появился Хосе и отдал папку. Я сунул ее под подушку, потребовал себе мобильник из штанов и как только получил требуемое, жестом заставил их убраться из комнаты. О, сработало! Мое величество – явно особый гость. Ребята подчинились и я, дождавшись щелчка замка, свесился с кровати, кряхтя и попискивая, нашел в кармане и выудил намедни полученную карточку. На секунду задумался. Сам себе кивнул. Набрал номер:
- Алло! Синьор … Ммммм?… Ну, да… Яяяя… Интересно, откуда вы узнали?… Хотя похеру! Не, не про вас, да и час почти не поздний. Просто нормальный такой час и все!… Хм-кхм… Да, наоборот! Удивлю наверно вас слегка... Да, я реально хреново себя чувствую, говорю плохо и говорить долго не могу… Кхмм!… Поэтому слушайте внимательно. Дело вот в чем, полковник…
…

Глава 19. Совет в Филях.

Треск каблуков возрос до нереального темпа и мощности, напоминая грохот скорострельной авиационной пушки. И когда я понял, что голова сейчас лопнет, то проснулся. Ой-ей! Болело все! Болела морда, оглаженная кулаком лысого и скула изрядно опухла. Болели ребра, болела рука и болело что-то еще. Мне показалось, что проще перечислить что не болит чем то, что ноет, стреляет и саднит. Я, кряхтя, с трудом присел на кровати.
- Буэнос тардес, синьор! – раздался рядом певучий голосок. Я повернул голову, оглядываясь и обнаружил, что нахожусь в уютной комнатке с характерным убранством в розовых тонах. Пуфики в виде сердечек на полу, розовый тюль закрывает входную дверь, обои с цветочным и естественно розовым же рисунком. Вчера вообще ни на что не обратил внимания. Сам я сижу на огромной круглой кровати, которая занимает почти две трети комнаты, а справа маленькое как в актерской гримерке, трюмо. И вот за ним, оперевшись на локоток, чуть склонив головку набок и с жалостью глядя на меня, сидит вчерашняя черненькая девочка. Очень кстати, симпатичная девочка и невзирая на работающий на полную мощность кондиционер, одетая только в какое-то воздушное и конечно же розовое белье, которое, надо сказать делало ее еще более симпатичной. Ну, да! Второй этаж… Это я получается, в борделе! Круто, однако! Моя дырявая память молчала как рыба об асфальт и ничем не могла мне помочь, на тему того как вести себя дальше…
- Аааа… София? – промычал я. Странно, но она удивилась и даже слегка испугалась, вскинув точеные бровки и округлив глаза:
- Нет, синьор! Я Ана! – мое мычание она восприняла как сигнал к действию и подхватив откуда-то с пола стеклянный кувшин и стаканчик, перепорхнула ко мне на кровать. Я, от неожиданности слегка отшатнулся и зашипел от боли. Она хихикнула:
- Не пугайтесь, синьор! Это лимонад! Холодный! – и протянула мне наполненный стакан. Я осторожно взял стакан и с наслаждением выпил чудесный прохладный лимонад. Она с готовностью наполнила стакан снова и дождавшись пока я допью, отставила кувшин со стаканом в сторону.
- Мммм… Это твоя комната? Да? – задал я еще один остроумный вопрос. Она кивнула и придвинувшись ближе, ладошкой заставила меня лечь. Я, кряхтя опустился обратно на простыню. Затем ладошка переместилась мне на грудь и принялась совершать совершенно недвусмысленные движения. Глядя на слегка ошарашенного меня, она снова тихонько засмеялась:
- Я разве что-то не так делаю? Синьор де Гузман сказал мне, что вы – почетный и очень уставший гость. И я должна сделать так, чтобы к вечеру вы были бодры, свежи и могли нормально фун… функт… функцр…
- Функционировать… - подсказал я. Она азартно закивала:
- Ага! Он именно так и сказал!
Ладошка тем временем скользнула с груди на живот, продолжая приятно щекотать меня коготками и совершенно недвусмысленно опускаясь ниже. На секунду мелькнули виденные в каком-то сне серые глаза, набережная, парусник... Какого черта! Хранить верность мне вроде некому, а если и есть кому, то не помню! С совестью тоже все в порядке – ее просто нет, а девчонка очень симпатичная и судя по всему хорошо знает, что собирается делать… Короткую схватку со своим целомудрием я проиграл в пух и прах, о чем мой измученный организм заявил однозначно и бесповоротно. Я расслабился, закрыл глаза и позволил Ане в полной мере реализовать процесс моей реабилитации, чем она немедленно и занялась…
…
Проснулся я так, как будто меня включили. Полежал и похлопал глазами. Ну и ну! Еще раз подтверждается истина, что для мужчины нет лучшего лекарства, чем женская ласка. Я реально чувствую себя почти живым, совсем почти здоровым и почти ничего не болит. Правда, все почти. И еще - очень хочется пить. А! Где-то рядом должен быть лимонад! Я попытался аккуратно вылезти из-под уютно устроившейся у меня на груди хорошенькой головки с разметавшимися волосами, что естественно у меня получилось как у мамонта в посудной лавке. Руку таки прострелило болью. Девчонка проснулась, села на кровати, поправила волосы и виновато улыбнулась:
- Привет! Я с тобой вместе заснула. Ты как?
Я кивнул:
- Норм! По крайней мере, намного лучше, чем было! Грасиас, Ана!
Она лукаво ухмыльнулась и провела мне ладонью по щеке:
- А по тебе и не особо скажешь, что нездоров! Хороший мальчик!
- Мммм... Тебе наверное виднее... - красноречиво пробормотал я и перевел разговор со скользкой темы:
- Слушай. У меня два вопроса! Первый - где лимонад? И второй - кто такая София?
Она куда-то было потянулась, но ощутимо напряглась, услышав второй вопрос и подцепив с пола кувшин, молча налила мне стакан. Затем, после небольшой паузы, глядя как я пью, спросила, внезапно перейдя на вы:
- Откуда Вы знаете о Софии и зачем вам она, синьор?
- Де Гузман вчера упомянул...
- Что упомянул? - она остро глянула на меня.
- Что они меня приведут к ней, а привели к тебе...
- А! - она заметно расслабилась и несколько неуверенно ответила, - Нне знаю..., ведь София сейчас не обслуживает клиентов.
- А почему? - ухватился я за фразу, хотя пока плохо понимал, кто такая София и зачем она мне вообще. Но, информация как говорят - самый ценный товар и не знаешь, когда точно она пригодится.
- Ну, я думаю, что они предполагали дать тебе просто отлежаться. - она как-то странно вздохнула, - Мне очень жалко ее. София просто живет здесь, хотя раньше...
Она не договорила, так как без какого-либо стука распахнулась дверь, взметнулся тюль и в комнатке разом стало тесно. На пороге образовался Лысый. Совершенно равнодушно оглядел нас и краем губ бросил девчонке:
- Брысь!...
Она подхватилась, сдернула с вешалки на стене халатик, накинула на себя и выпорхнула за дверь. Лысый критически меня оглядел и выдал:
- Ну, я смотрю, тебе малость полегчало, гринго. Облачайся в свое шмотье и через пять минут в зале. Будем выборы обсуждать и твою тему. И шевели ластами поживее. Люди все уважаемые. Ждать заставлять некрасиво...
Он развернулся к двери и собрался было выйти, когда я бросил ему в спину:
- Синьор де Гузман! – он задержал руку на дверной ручке, - А кто такая София?
Гузман отпустил ручку, повернулся ко мне и где-то с минуту смотрел прямо в глаза, будто решая, открывать мне некую тайну или нет. Ну, я простодушно похлопал ресницами.
- Синьора София Долорес Носталедо. Бывшая жена нашего возлюбленного хозяина. Женщина, чтоб заполучить которую, дон Аугусто сначала убил все ее предыдущую семью, а потом бросил и сделал самой доступной, дешевой проституткой нашего борделя.
- Кхм... - от такой новости я малость поперхнулся. Ну, не ожидал я такого ответа, блин!
-Эээммм... Синьор де Гузман, у меня этот ваш дон Аугусто вызывает все больше восхищения! Какой, однако, милый парень! ... - я, реально, слегка обалдел.
- И не говори, гринго. Этот парень как нарочно старается у людей обильные эмоции вызывать!
- А, за что он с ней так? Изменила?
- Нет, просто надоела, видимо. Точно не знаю, а она сама не говорит, но не измена... Я сумел ее избавить от этого ада только год назад, когда дон Аугусто перестал контролировать все процессы здесь лично. Теперь она просто здесь живет. И как ты понимаешь, питает к бывшему мужу недетскую любовь и благодарность. Ты с ней познакомишься внизу. Но, не вздумай спрашивать о прошлом. Ни она сама, ни кто из нас этого не оценит. Компрендэ?
Я кивнул, лихорадочно прикидывая, что вновь нарисовавшиеся обстоятельства могут слегка поменять ход грядущего мероприятия в более благоприятную для меня сторону, а Гузман закончил:
- Все, я внизу! Шевелись! - И за его спиной хлопнула дверь. Я, ноя и кряхтя облачился в свои шмотки, стараясь не делать резких движений, вооружился, откопал в кармане флешку, повесил руку на косынку и потопал вниз. Понятное дело, не забыв прихватить Томасову папочку.
...
Зал был абсолютно пуст, за исключением барменов, натирающих стойку, столы и пожилой уборщицы, методично шоркающей влажной шваброй. А вот в дальнем углу, за двумя сдвинутыми столами, сидела группа людей. Я про себя хихикнул. Фанатский клуб дона Аугусто Носталедо, блин! Подойдя ближе, идентифицировал присутствующих, ну кого смог. Так, синьор Уго, де Гузман, какой-то загорелый до черноты мужик и довольно яркая худощавая женщина лет от тридцати до пятидесяти. По таким бабам очень сложно сказать точный возраст. То, что некогда была весьма красива - видно, хотя и следы нелегкой жизни, умело замаскированные косметикой, никуда не делись. Что ни говори, профессия, даже вынужденная, накладывает отпечаток. Та самая экс-синьора Носталедо. Странно, но ни Квинсли, ни Томаса Кертино не было. На столе стоял включенный ноутбук. Как я приблизился, де Гузман жестом пригласил меня сесть, затем представил женщине и смуглому, как синьора Руссо. Представить их мне он, скотина, не счел необходимым. Я осторожно, стараясь не потревожить травмированные детали организма, угнездился на стуле и выложил перед собой флешку с папочкой. Женщина взяла флешку и воткнула в ноут, а смуглый с Гузманом выпотрошили папку. Я, любопытства ради, взял несколько листов. Мда, работа старым евреем проведена нехилая. Факты, фотографии, имена и много-много всего. Жизнеописание Аугусто Великого.
- Ну, и что вы думаете со всем этим делать? - поинтересовалась у меня женщина, - Всех, кто пытался его зарыть здесь, уже зарыли самих. Эта информация по частям известна практически всему Кампесино. Но, любой, кто пытался ее использовать уже умер, исчез, сбежал, ну и дальше как вам угодно... - по ее лицу мелькнула тень, - Он очень конкретный человек и его ярость страшна. Если он приходит в ярость, то способен на что угодно и совершенно теряет берега. Однажды он лично убил человека прямо на ступенях собора. На площади Плаза Майор, в присутствии толпы народа. И что вы думаете? - она выдержала паузу, - Ни-че-го! Расследование не установило превышения пределов необходимой самообороны, хотя убитый был вооружен только батоном из булочной, а эта скотина высадил в него все заряды своего 45-го кольта, просто превратив человека в фарш!
Выпалив все это, она уставилась на меня, сверкая глазами. Остальные отвлеклись от изучения бумаг и тоже смотрят вопросительно. Я пожал плечами:
- Ай, да адвокат! Правда, такой нервный и охреневший? И прям таки безнаказанным себя чувствует? - утвердительный кивок трех голов. Только де Гузман продолжил сидеть как изваяние, сверля меня взглядом. Ну, допустим, идея-то есть, но вот как эти отреагируют. Тогда я вытянул вверх палец:
- Ну, так это и хорошо. Пять минут синьора и сеньоры. Я сформулирую и изложу вам свой план...
...
Как только они перестали возбужденно галдеть стаей галок, выслушав мое предложение, я снова поднял вверх палец:
- Я не претендую на идеальность плана, но ничего более реального в данной ситуации не вижу.
Де Гузман повернулся к смуглому:
- Лопес, ты знаешь, сколько за ним бодиков бегает?
- Четверо, а если ему тревожно, то и шесть может быть...
Тут влез в разговор Уго со слегка истеричными нотками в голосе:
- Да вы тут рехнулись?!!! Это же самоубийство! Лопес! Твои шавки не могут даже тявкнуть в сторону Носталедо. Он пристрелит выступающего на глазах честной публики и через день докажет необходимую самооборону!
- А вы, собственно, кто? - повернулся я к смуглому Лопесу.
- Алькальд этого богом проклятого города... - пробурчал тот, слегка прибитый словами Уго.
- Слушайте! - подала голос молчавшая до этого София и мы все дружно повернули головы, - Этот упырь - это мой крест. Я выйду и выступлю!
- София! Не дури! - принялся брызгать слюной Уго, - Он тебя убъет, не дав дойти до трибуны!!! Тебе запрещено появляться на улице!!! Ты, по его мнению валяешься обколотая дурью в койке и... - он понял, что заплыл за буйки и виновато примолк. Она поморщилась, но примиряюще махнула рукой:
- Спасибо Уго... Я понимаю, что ты хочешь сказать. Так же знаю, что если у гринго... пердон, синьора Руссо неверная информация о правительственном контроле выборов - то нам всем конец! Но, с другой стороны, если эта тварь станет мэром - обратного пути не будет! Мы должны попытаться... - она потрясла папкой, - Ведь для людей из Артриго это будет бомбой! Полковнику Кадерасу должны хотя бы доложить, даже если нас убьют завтра на площади! Я сказала - выйду! Потому что никому так не поверят как мне! А вы должны будете обеспечить мне возможность дойти до трибуны и начать говорить... - она умолкла.
- Но, София!... - начал было Уго, но его довольно грубо прервал Лысый:
- Заткнись Уго! Она дело говорит и гринго тему предложил. Стреляет он супер и пойдет с ней на трибуну. Лопес, а твои люди смогут обеспечить фланги и гребаных бодиков?
- Да, на пару человек можно положиться. Везде можно найти людей ненавидящих дона Аугусто... - кивнул Лопес.
- И они отдают отчет, что нас всех завтра могут кончить? И не сольют за ночь нас Носталедо? - не отставал от него де Гузман. Тот снова кивнул и сразу после помотал головой. Уго, глядя на него, схватился за голову.
- Ээммм... - подал голос я. Все дружно повернулись в мою сторону и я продолжил:
- Ну, я то вообще умирать не планирую. И есть огромная просьба, коль мы все договорились. Вернее даже не просьба, а требование! Оружие применять только когда совсем край будет. Не раньше! Шестое чувство мне подсказывает, что не так все плохо будет как вы тут все разрисовали...
- Ты темнишь чегой-то, гринго... - зарычал Лысый. Я кивнул:
- Может и так... Может и нет. Но, действуем так как сейчас запланируем. Излишняя надежда зачастую бывает вреднее чем откровенное предательство. Теперь надо обсудить детали. София идет зубрить наизусть папку. Ну, с нашими ролями тоже вроде все понятно... Кстати, синьор де Гузман! А где Квинсли?
Он только развел руками:
- Тебе лучше знать, гринго! Он сказал, что ты знаешь о его делах!
Вот ведь ссука какая! В такой ответственный момент! Ладно, надо расспросить Лопеса о диспозиции. Раз алькальд, значит не может быть не задействован в завтрашнем мероприятии. У того удалось выяснить в итоге, что слова доктора Веги о толпах полиции и карабинеров несколько преувеличены. Правительственная комиссия представлена всего двумя персонами - замминистра здравоохранения синьор Сорейра, тот самый о котором говорил Вега. Второй - замминистра образования синьор Санчес. Негусто. Из легавых - три десятка парамилитариесов из местной кустодии для предотвращения эксцессов с толпой и от шести до десяти штук полицейских, основной задачей которых является охрана высоких варяжских гостей. Мда, в таком раскладе действительно главное, чтоб нас не подвел мой саградский приятель. Иначе труба...
Когда мы все между собой расписали, София отправилась учить наизусть Кертиново досье, а меня де Гузман разместил все в той же розовой комнате, предварительно и довольно резко изгнав оттуда Ану, заявив при этом, что синьору Руссо сегодня не до шлюх. Ну, это и хорошо. После того как за ним закрылась дверь я, выждав минут пять, взялся за телефон:
- Добрый вечер, дон Се... Ага! Я-я... Да, мы договорились действовать... Ну, да. Бомба! Именно то, о чем я вам и говорил. Нет. Хуже, вернее лучше для нас. Его собственная жена... Бывшая... Не то слово!... Да-да! Ну вы уж постарайтесь для нас как мы для вас! Иначе там неизвестно как все обернется... Угрожаю?!! Нет-нет, что вы! Ну, предполагаю, что нас начнут убивать, а я буду категорически против! Вы же обо мне слышали. Просто люди пострадают...Ок! Грасиас! Я на вас очень надеюсь! Аста маньяна!
Я аккуратно снял руку с косынки и уселся за трюмо Аны. Разобрал и почистил Сига, переснарядил магазины. Все тоже повторил с Мустангом и приладил его в щиколоточную кобуру от Вальтера. С натягом, но он туда влез. И с чувством выполненного долга, осторожно баюкая руку и бок, улегся на подушки...

Глава 20. День выборов.

Закутанная в черную мантилью поверх белой блузы София семенила чуть впереди. Когда я утром увидел ее у входа в бар, то поразился, насколько ее изменила эта ночь. Она постарела лет на десять. Под глазами залегли темные круги, стали отчетливо видны все морщины и добавился почти безумный блеск в глазах. Она решительно мне кивнула и взяла было под руку, но на ходу поймала мой, скользнувший по ее лицу, взгляд. Смутилась, еще сильнее закрыла лицо мантильей, выдернула руку и пошла чуть впереди. Ну, догонять и успокаивать не буду. Как сама сказала, это ее крест. Мне проще, я в данной ситуации приглашенный гость и этого демона, которого изгонять идем, не я вырастил. Так врозь и дошли до площади. Что уже близко, стало понятно по людскому гомону. Она приостановилась, подождала и таки взяла меня под руку. Все ж легенда обязывает. Муж и жена типа. Люди начали попадаться кучками, группками и попарно. Утро было довольно свежим. До полуденной жары еще далеко и население было бодро, живо и эмоционально обсуждало предстоящее. На самой площади народу было полно. Протискиваясь через толпу, я взял на себя роль ледокола. Ледокол правда получился не атомный. Пару раз я зашипел, приложившись то рукой, то боком. Наконец, мы подошли к переносным заграждениям, вдоль которых стояла редкая цепочка парамилитариесов с повязками на рукавах, угрюмыми лицами и за которыми разворачивалось само действо. Ополченцы поголовно с дробовиками, но как заверял Лопес, все экипированы резиновыми пулями и баллонами с черемухой. На случай эксцессов. С нормальным огнестрелом только полицейские, но их пока не видно никого. Один с повязкой спросил, куда нас понесло за оцепление. Я заявил, что мы с женой пришли выступить. Лопес должен был этот вопрос уладить. Парень не удивился, сразу потребовал у меня документы и извлек из сумки планшет, куда терпеливо и тщательно внес мои данные. Затем спросил, в чью пользу пришли выступать. Кандидатов было трое. Хавьер Гонсалез, Аугусто Носталедо и Томас Кертино. После недолгого колебания я сказал правду. Носталедо. К сожалению, даже Лопес не знал, в каком порядке будут идти прения по кандидатам. Но, то что выступающие будут вызываться по принадлежности к кандидату, не вызывало никаких сомнений, а прорываться к кафедре силой было бы проигрышным вариантом сразу. Парень кивнул, буркнул что к нам подойдут и указал на два ряда стульев по десять, выставленные прямо на асфальт около портика самого правого из входов в большое трехэтажное здание мэрии, полукругом огибающее площадь. Я покрепче стиснул холодную как у покойницы ладонь Софии и поволок ее к стульям. Ее документы ополченца не заинтересовали, он уже разговаривал с кем-то подошедшим следом за нами. То что ее сильно трясет, я почувствовал сразу. Блин, только бы ее не сорвало! Мы пересекли свободное пространство и уселись на крайние в заднем ряду стулья. Она повернула ко мне практически скрытое мантильей лицо и дважды сжала своей ледяной ладошкой мою лапу, мол все нормально. Ну-ну, держись подруга. Верю, что тебе сейчас непросто. Сам слегка нервничаю. Чуть расслабившись, я позволил себе оглядеться. Пока все шло как и говорил Лопес. А, вот и он сам. Тоже с этой стороны заграждений. Поймал мой взгляд и коротко кивнул. Я прикинул диспозицию... Площадь абсолютно круглая. Посередине небольшой скверик с дюжиной скамеечек по кругу, фонтанчиком и невысокими деревцами. Сразу за ним высится громада готического собора со стрельчатыми окнами и башней колокольни над главным входом. В островерхое окно без стекол на самом верху виден колокол. Собор окружен парком, который отгорожен кованой решеткой от обширного тротуара, обхватывающего полумесяцами площадь, на острых концах которого стоят какие-то торговые палатки, сейчас абсолютно пустые. Въезды на круговое движение по площади с двух сторон перекрыты и сейчас заполнены ожидающим действие народом. С нашей же стороны длиннющее здание мэрии колониальной постройки, разделенное на три части двумя высокими арками. Если стоять лицом к мэрии и спиной к скверику на проезжей части кругового движения, то как раз между арками перед нами и окажется пустое пространство на котором развернется представление. Слева, справа и в центре установлены подиумы со стоячими трибунками и рядами стульев за ними. Слева для выступающих певцов типа нас, посередине, так понимаю, для ведущего сего шоу и наконец, справа для самих кандидатов. Постепенно стулья со всех сторон заполнялись сидящими. Какой-то человек суетился с микрофонами на трибунках, затем протянул провода в арку за нашими спинами. Я заметил, что Лопес тоже наблюдал за ним и подойдя к одному из ополченцев, что-то проговорил ему. Тот коротко кивнул и потихоньку, типа невзначай пересек пустое пространство, прошел мимо нас и нырнул туда же, под арку. Я про себя похвалил алькальда. Молодец! Видимо один из тех самых его доверенных людей. Отправил человека следить, чтоб не вырубили трансляцию в самый пикантный момент. Резко мявкнула полицейская сирена и толпа у въезда за нашими спинами расступилась. Ополченцы забегали, отодвигая заграждения и на площадь вкатился кортеж из полицейского седана, микроавтобуса и затормозил у центральной трибуны. Из седана выскочили трое полицейских и заняли места по бокам от ряда со стульями, на которых начали рассаживаться пассажиры микроавтобуса. Ага, так понимаю, столичные варяги пожаловали. Седан еще раз мявкнул сиреной и кортеж выехал через противоположный выезд с площади. Еще трое полисменов вышли из дальней арки и расположились у правой трибуны. Оттуда же вышла группа людей, среди которых я узнал адони Кертино. Вот и кандидаты! Я тщательно всматривался в них через плечо сидящего впереди, пытаясь опознать пресловутого Аугусто, виденного только на фотографии в досье. А, вот он. Небольшого роста, толстенький и усатый. Он, Кертино и еще какой-то мужик уселись в первом ряду, через стул друг от друга. Остальные расселись за ними. Я покрутил головой. Ага, Лопес рядом, сразу за спинками стульев с тремя бойцами, а за его спиной, где-то у заграждений в первых рядах толпы мелькнула плешь Лысого. Отлично, этот здесь. София, видимо увидела Носталедо. Вздрогнула и сидит как каменный истукан, кажется что даже не дышит.
- "Здравствуйте, дорогие и уважаемые жители нашего родного города!"
Голос, усиленный динамиками разнесся по площади. Я аж вздрогнул от неожиданности. Прошлепал момент, когда у центральной трибуны оказался маленький преклонного возраста плешивый мужичок.
- "По старинной традиции, прения кандидатов в мэры открываю я. Завершающий свою службу, текущий мэр нашего славного города, Сильвио Олива!"
Из толпы засвистели, заорали и даже отчетливо послышалось: "...Подстилка Хосова!...". Ополченцы немного заволновались. Двое полисменов, один от дальней, а второй от центральной трибуны, аккуратно за спинами сидящих принялись пробираться в сторону воплей. А синьор Олива даже не почесался и не смущаясь продолжил:
- "В этот знаменательный день перед нами предстанут трое самых достойнейших и уважаемых жителей нашего города, готовых сменить меня на трудном и хлопотном посту и продолжить тяжелую и неблагодарную работу, направленную на процветание и благополучие нашего любимого города. В нелегком деле выбора достойнейшего из достойнейших нам, жителям Кампесино, помогут наши друзья. Самые близкие соратники нашего президента! Умнейшего и дальновиднейшего синьора Альваро Дефенсы!..."
Ну и дальше подобное бла-бла-бла, на которое площадь разразилась новым взрывом воплей и криков. Полицейские почти все рассосались по периметру заграждений, высматривая крикунов. Один единственный остался у трибуны с кандидатами. Олива продолжал распинаться еще минут пять, а затем предоставил слово по очереди всем трем кандидатам. Сначала Гонсалезу, потом Носталедо и последним Кертино. Гонсалез произвел впечатление правильного мужика и крепкого хозяйственника, Носталедо красочно обещал золотые горы, а вот синьор Кертино совсем потерялся на фоне оппонентов. Видимо нервничал сильно. Обещания были не такими яркими как у предыдущих и в конце своей короткой речи старый адони был даже освистан. Затем наступила очередь групп поддержки. Я приподнялся и покрутил головой. Ага, Лопес тут. Он кивнул мне напряженным лицом. А за его спиной один из бойцов отодвинул заграждение, пропуская мимо себя де Гузмана с большим свертком в руках. Я взял Софию за руку и она дважды ее сжала, мол я готова. Сначала выступали четыре человека группы Гонсалеза, трое хвалили его, а один хаял. Но, хаял так, чтоб похвалы ярче были. Неубедительно и вяло. И тут...
- "... Синьор Йава Руссо! Он хочет высказаться касательно кандидатуры достойнейшего синьора Аугусто Носталедо! Прошу к трибуне!" - синьор Олива, отошел от микрофона и опустился на свой стул.
Ауууух! "Берегите пенсне, Киса! Сейчас начнется!" Слова Ильфа и Петрова как нельзя точно отражали то что я сейчас чувствовал. Подобравшись я встал и за руку помог подняться Софии. Она встала и вдруг ощутимо пошатнулась. Я поддержал ее больной рукой, скинув ее с косынки и зашипел громким шепотом: - "Держись девочка! Мы рядом! Последний рывок!". Она шумно выдохнула и пошла твердо. Я увидел как дон Аугусто, заметив нашу пару аж приподнялся на стуле от любопытства. Дойдя до трибуны, я пропустил Софию к микрофону и отступил на шаг, спустившись с помоста. Толпа аж затихла, словно чуя интригу. Ее плечи дернулись и она рывком сбросила мантилью, рассыпав по плечам каскад черных с ранней сединой волос. Видимо ее многие знали в лицо. По толпе пронесся вздох, а синьор Аугусто вскочил со стула. Мне даже с расстояния в добрых сорок-пятьдесят метров было видно его изумленное лицо с дебильно распахнутым ртом. Что? Ведь похоронил же уже бабу, гнида! - Подумалось мне. Но, выражение его лица начало стремительно меняться. Он что-то рыкнул в сторону и к нему начал быстро пробираться один из людей с заднего ряда.
- "Я прошу простить всех присутствующих за то, что пришлось прибегнуть к небольшому обману, чтоб выступить перед Вами!!! Но, я считаю что вы имеете право знать правду о человеке, которого собираетесь сделать своим мэром..."
Звонкий женский голос перекрыл весь шум. Носталедо бросился к микрофону. Человек с которым он разговаривал, метнулся под дальнюю арку, а за ним скользнул второй. Со стульев заднего ряда кандидатов вскочили еще трое. Ого! Ушки держим на макушке. А София-то сильна! Уважаю! Ни тени дрожи. Уверенный звонкий голос разносился над площадью и казалось над всем городом!
- " Кто не знает меня - я София Долорес Носталедо и расскажу о нем то, чего не расскажет никто!"
Гвалт на площади в этот момент поднялся невообразимый. От криков из серии "...муж, видать трахал плохо..." и "...заткнись сука продажная!..." до "...говори девочка, говори! Господи, хоть кто-то!..." и "...Молодец София, мы с тобой!...". Голос добежавшего до микрофона Носталедо, крикнувшего что-то в духе "...кому вы поверите - мне или проститутке?!" потерялся всуе. А София воздела вверх папку, совершенно не похожую на мою:
- " Здесь у меня история почти всех преступлений этого человека, кроме одного - как он сделал собственную жену проституткой! Донна Эстефания Хименес! Я знаю вы на площади! Хотите узнать как умер ваш муж, почтенный дон Диего? Кто и за что его убил?!!!..."
Я уже не слушал ее, так из нашей арки выметнулись два человека Носталедо и на бегу придерживая полы пиджаков, помчались к нам. Подпустив их метра на три, я выхватил Сиг из кобуры и прижал к животу, так чтоб они видели. Парни затормозили как вкопанные. К сожалению, оружие увидели и люди команд поддержки. Кто-то охнул, завизжала женщина, а еще кто-то опрокидывая сидящих рядом, ломанулся к заграждениям, вопя на ходу. Хорошо, сориентировался Лопес. Он и еще один из его бойцов подскочили к пиджачным и под прицелом ружей поставили их на колени. В ушах начинался ад. Носталедо орал в микрофон что-то типа“…это все вранье…заберите у нее папку…не стрелять…(и тут же)любой ценой…”, короче нес какую-то околесицу, стараясь заглушить голос Софии. Я поймал взгляд Лысого и показал на арку, куда тянулись провода. Он понял и в три прыжка скрылся там, на ходу выпрастывая из тряпья Протекту. Спустя пять секунд над площадью звучал только голос Софии.
- "...Игнасио Симон Перкадер! Знаете ли Вы, почему погибли в огне горящей гасиенды ваши дети, жена и мать?!!! Да просто потому, что вы отказались продавать землю синьору Носталедо. Исполнял приказ Педро Са..."
Когда Лопес с напарником быстро разоружили пиджачных и положили их мордами в асфальт, я снова развернулся к Софии. Сказать, что к этому моменту площадь бесновалась – не сказать ничего! Один из бодиков дона Аугусто бежал к нам с пистолетом в руках, прямо через бросившихся врассыпную высоких гостей мероприятия, сшибая народ как кегли. Парень здоровый и получалось это у него реально круто. Гости, оценив и прочувствовав ситуацию, начали активно орать и разбегаться. Вся площадь начала орать и разбегаться. Вавилонское столпотворение!!! Из дальней арки показались и побежали к Носталедо еще два пиджачных. Ой, как плохо! У одного в руках был карабин. Дон Аугусто уже стал пунцовым и орал им что-то, тыкая в нашу сторону пальцем. Мне даже показалось, что я услышал слово “папка”. Оставшийся там полицейский, не доставая оружия, с раскинутыми в стороны руками подскочил к ним, видимо пытаясь вразумить или остановить, но один пиджачный на бегу выстрелил ему в грудь, а второй вскинул карабин, целясь в нашу сторону. Вот теперь песец!!! Рубикон перейден! Отморозки – они и в Африке отморозки! Я прыгнул и уже в полете услышал хлопок выстрела из карабина. Врезавшись в ноги Софии, я заорал от боли в руке и боку, но опрокинув на спину ее, нашел в себе силы перекатиться в сторону от трибунки. Прямо на меня бежал Носталедов бодик. Я уже видел лицо в испарине и перекошеный рот. Бах!Бах! Два выстрела Сига почти слились в один, буквально перекувырнув парня в воздухе. В мою сторону полетел только одинокий лакированный ботинок. Меня обдало щепками от трибунки. Черт! Парень с карабином перевел прицел на меня. Блин! Все, приплыли! Только если чудо… Хлесткий как удар бича, винтовочный выстрел прорезал гвалт площади откуда-то сверху. Парень с карабином стоял еще долгую секунду, а потом осыпался вниз, как будто из него выдернули позвоночник. Я скосил глаза. В стрельчатом окне колокольни стоял на колене человек и целился вниз из винтовки. Юхххууу!!! Кавалерия таки прибыла! Я развернулся к Софии и обнаружил невесть окуда взявшегося Уго де Лос Сантоса, сидящего прямо на дороге и держащего на коленях голову Софии у которой по левой стороне груди, на белой блузе, расплывалось алое пятно. Она была еще жива и не отрываясь смотрела на меня. Черт! Жаль… Сильная баба. Ок. Но, сейчас Носталедо. Она заслужила свободу. Надо ее ей дать. Я перекатился обратно, чтоб увидеть, как дон Аугусто подхватил карабин и уже целится в меня. Но, ему выстрелить не дали. Двое оставшихся на ногах бодиков сцапали его сзади, под мышки и галопом поволокли в арку, не обращая внимания на вопли. Снова хлесткий винтовочный выстрел и один из бодиков, отцепившись от босса продолжил путь уже на четвереньках, правда, успев заскочить под прикрытие стены. Возню и хеканье рядом прервал артиллериский грохот Протекты. Оказывается лежавшие попытались освободиться, навязав Лопесу с товарищем скоротечный рукопашный бой с применением холодного оружия, который боец алькальда не пережил. Не пережил бы и Лопес, если бы не вовремя появившийся Лысый. Он отсалютовал мне стволом, а я подхватился и побежал к дальней арке. Перепрыгнув через тело полицейского, я затормозил перед поворотом в арку. И высунулся, выставив вперед ствол. Напротив меня сидел, вытянув ногу, подстреленный бодик и перетягивал жгутом рану. Пистолет, армейская беретта, лежал рядом. Тот самый бодигард, который грохнул полицейского. Я выпрыгнул из-за угла и в два прыжка оказался рядом с ним. Парень был очень быстрый. Он успел бросить жгут и сцапать пистолет, но удар ногой в голову прервал его движение. Вспышка заполошной стрельбы за углом. Еще два прыжка и я у столба, венчающего угол каменного забора, окружающего здание мэрии с тыла. На тротуаре два тела. Полицейский и последний бодигард Носталедо. Я высовываюсь на улицу и вижу во все лопатки бегущего дона Аугусто. Ему еще метров тридцать до припаркованного ко мне кормой синего “ягуара”. Он как почувствовал меня и развернулся, вскидывая карабин. Я, кстати, наконец-то его идентифицировал – Имбел МД97. Серьезная полуавтоматическая машинка под калибр 5.56 на 45. Я, просто упав как подкошенный и целясь ему в ноги, четыре раза нажал на спуск. Бахи сига слились с хлопками Имбела. В ответ меня засыпало каменной крошкой, выбитой из столба пулями Аугусто. Проморгавшись от пыли я увидел, что он лежит на спине, суча правой ногой. Я поднялся и пошел к нему. Спустя несколько секунд он отошел от шока, увидел меня и заорав что-то нечленораздельное пополз к карабину, отлетевшему от него метра на три. Я выстрелил между ним и карабином. Он поджал руку, в которую я чудом не попал и перестал ползти, просто заскулив. Подойдя вплотную, я сладострастно пнул его по неестественно вывернутой левой ноге. Скулеж перешел в вой. Я, наверное с минуту, смотрел на него как он корчится и воет, а потом направил пистолет ему в голову, но выстрелить не успел. За спиной раздался голос:
- Синьор Йава! Не усугубляйте! Вы уже убили сегодня одного человека у меня на глазах и сейчас хотите пришить второго. Причем, какого второго! На его смерть имеет право смотреть весь народ Альгейры, а вы пытаетесь все удовольствие себе захапать…
- Ну, ведь так хочется, полковник… Хотя я все равно очень рад вас видеть, синьор Корвини!
- Держите себя в руках, Йава. Оставьте его. Сдайте мне оружие и скажите где папка с флешкой, а вас я, к сожалению, пока возьму под арест…
Меня деловито обежали два полисмена и человек с медицинской сумкой. Один из полицейских сразу подхватил Имбел и повесил себе на плечо, а человек с сумкой занялся ногами Носталедо. И почти сразу поднял голову, обращаясь мне за спину:
- Его надо срочно госпитализировать! Пуля раздробила голень! Нога практически оторвана! Может не дожить до суда…
- Хулио, так карета ждет! Вызывайте же по рации! – распорядился полковник, подойдя и встав рядом со мной. Затем протянул руку ладонью вверх:
- Давайте сюда вашу пушку.
Я покорно отдал Сига, а он с каким-то беспокойством спросил, указывая мне на асфальт у моего левого ботинка:
- Вас что, тоже зацепили?!
Я опустил глаза и увидел, что рядом с носком ботинка накапала небольшая лужица крови. Махнул здоровой рукой:
- Не заморачивайтесь, дон Сезар. Похоже, просто разошлись швы…
…
Я с легкой тоской думал об уютнейшей камере на свете, в которой провел самые комфортные и спокойные три дня моего пребывания в этой стране, а сидящий через стол от меня полковник полиции, дон Сезар Корвини разглагольствовал, пуская в потолок дым очень неплохой доминиканской сигары:
- Вы потрясающе везучи, синьор Руссо! Каррамба! На моей памяти, я ничего подобного не припомню! Вам повезло буквально в каждом шаге той дебильнейшей авантюры, которую вы, со своей прелюбопытнейшей шайкой, провернули! Вам сам дьявол ворожил! Если бы я хоть примерно представлял, что вы здесь устроите, то не разговаривая, закрыл бы вас на месяц у себя в Саграде…
Я вопросительно поднял брови, затянувшись Кэмелом и отхлебнув чудесного кофе с коньяком из большой глиняной кружки:
- Ну, мы со своей, как вы выражаетесь шайкой, все-таки планировали действие и взаимодействие…
Он раздраженно от меня отмахнулся и сделал круговой жест рукой, нарисовав в воздухе замысловатую дымную фигуру:
- Чушь собачья! Хотите я вам по пунктам распишу ваше везение, чтоб вы понимали о чем идет речь, раз сами этого не видите?!
Я откинулся на спинку:
- Валяйте, полковник!
Он, прищурившись, глянул на меня в ответ на дерзость, но кивнул и продолжил:
- Во первых, вам повезло со мной! В этой стране девяносто девять процентов полицейских – коррумпированы! Почти все! Кроме меня и, наверное, еще пары-тройки людей!
Проигнорировав мою саркастическую ухмылку, полковник сделал непонятный жест:
- Вы не поверите, но у меня ВСЕ есть! Меня не интересуют деньги. Я потомок одной из богатейших семей Альгейры. Единственный, неповторимый и любимый сын! Мой мотив для всего один – честолюбие! Нарваться на такого человека как я у вас почти не было шансов! Это раз! – Он загнул передо мной палец.
- А теперь два! У меня нет, вернее не было юридической власти в дистрикте Кампесино! Если бы вы начали стрелять первыми, то я ни за что не вмешался бы в вашу разборку! Вернее вмешался бы, но никак не на вашей стороне и мне еще бы пришлось отвечать на неудобные вопросы из серии, какого собственно черта, я со своими людьми делаю не в своем городе…
- Но, ведь Носталедо… - пробормотал было я, но полковник только скривился:
- Нет, вы и правда верите, что человек баллотирующися в мэры немаленького города – конченый дебил?
Я пожал плечами.
- Вас спас Лопес! Вернее его действия спровоцировали ту самую реакцию, благодаря которой мы сидим тут с вами и мило беседуем. Цепочка событий, приводящих к шоку и потере контроля…
- В смысле? – чуть простимулировал я его красноречие.
- Все просто и это три! Изначально довольно долгое попустительство власти и его привычка к полной безнаказанности. Ну, фактор неожиданности всей вашей эскапады. Появление вроде бы полуживой жены на ответственном мероприятии, затем упоминание реальных преступлений, затем папка, отключение микрофона и наконец, поставленные под дулами ружей на колени его люди, причем у него на глазах. И еще кем?! Вроде, ранее послушным и пушистым Лопесом! Вот он и решил, что все! Перегрузка! Приплыли. Все события пронеслись за считанные минуты и он слетел с катушек, забуксовав! Он все ж больше бандит, чем адвокат и политик…
- Вы так говорите, как будто находились в двух метрах от него и слышали каждое слово, полковник! – восхитился я.
- Нет не находился и это четыре! Находился другой, который попал к нам тепленьким. Одному из охранников дона Аугусто, с простреленной моим снайпером ногой, вы крепким ударом сломали челюсть. И не просто охраннику, а доверенному лицу и исполнителю чрезвычайных поручений, тому самому, который убил безоружного полицейского. Но, у него осталась возможность писать. А после того как я рассказал ему об эффективности химической инъекции при исполнении приговора о смертной казни, он вдруг проявил горячее желание сотрудничать. Ха! Прямо потребовал перо и бумагу!
Он вдруг хитро ухмыльнулся, выдвинул ящик шкафчика рядом с собой и метнул мне через стол мой Сиг. Я изумленно воззрился на него, а он цинично, мне в лицо загнул пятый палец:
- Пять, каррамба!!! Дерьмовые аргентинские патроны!!! – и радостно заржав, глядя на мое лицо, разъяснил:
- Бодигард, которому вы всадили две пули в грудь с десяти метров у меня на глазах, выжил. Ваши пули не пробили его бронежилет, хоть не оставили ему ни одного целого ребра. Но, таким образом даже непредумышленное убийство с вас снимается! Вы свободны, как ветер! Ну, что теперь скажете о своей прухе?!!!
Мы заржали оба и чокнулись кружками. Господи, почему все полицейские в мире не такие, как этот громила?!!!
- Э, синьор полковник! А что с остальными?
Корвини сначала не понял и благосклонно начал:
- Папочка, с флешкой скопированы и уже тщательно изучаются в Артриго. Мне ее хоть и нехотя, после ваших слов, отдал синьор де Гузман. Носталедо и два его выживших подельника в больнице Саграды под плотной опекой моих людей. Дону Аугусто оттяпали ногу. Ух, эти ваши дерьмовые аргентинские патроны! Вы же ему ее практически отстрелили... Все его дружки пока попрятались. Дележка оставшегося после него начнется позже, а пока мы здесь все тщательно почистим. Ну, насколько возможно… Начальник полиции Кампесино, благодаря вашей папочке, отстранен и под следствием. Ваш покорный слуга, то есть я, наделен чрезвычайными полномочиями, пока сюда кого-нибудь не назначат и поощрен за проявленную бдительность… - он самодовольно улыбнулся.
- Ну, ээ… - вежливо встрял я, - Меня больше интересует так называемая моя шайка…
- А!... - полковник отхлебнул из кружки и наконец, затушил свою сигару, - синьор де Гузман, хоть и убил человека, но не превысил мер необходимой самообороны, так как спасал жизнь алькальду города синьору Лопесу. Так что он на свободе. Лопес лечит ножевое ранение и как вылечит, то продолжит работу. Синьора Носталедо выжила и даже дала показания по поводу убийства своей семьи. Ваш мерзкий американец так и не появлялся, ну а вы просто никого не интересуете…
Он широко, лучезарно улыбнулся и поинтересовался:
- Но, я надеюсь, что все наши ранние договоренности остаются в силе?
Теперь настал мой черед ухмыляться:
- Конечно! Ведь я так понимаю, что никого не интересую? Ну, кроме вас, полковник! – Он с энтузиазмом, улыбаясь закивал. Я ответил комплиментом, отсалютовав ему остатками кофе:
- Дон Сезар! Вы – лучший полицейский из всех, которых я знаю!
Белокурая бестия тряхнула светлой шевелюрой и поправила:
- Я просто идеальный полицейский, амиго!... Но, меня ждут дела. Да и вам пора. Остальное свое барахло получите у интенданта на первом этаже. И еще…, позволите дать вам два совета, весьма нехарактерные для полковника полиции?
Я, уже вставая, кивнул.
- Совет первый – не водитесь с американцем. Ничем для вас хорошим это не закончится! Уж поверьте… Ну, и второй совет – сколотите команду таких же как вы, приду… хммм… неординарных людей. Учитывая ваше чудовищное и перманентное везение, усеявшее криминальными трупами весь ваш путь из Вакасьонеса сюда, у такой команды есть шанс добиться здесь очень многого. Ведь даже у таких как я иногда возникают вопросы, требующие нестандартного подхода к их решению. А сейчас стало так мало людей, с которыми можно иметь дело…
Спасибо, полковник! Я, правда, подумаю…
…
Часа два я просидел на лавочке в скверике у алькальдии. Курил и думал, чего делать дальше. Изумительно теплый вечер ласкал легким ветерком кожу. В городе было на редкость тихо и спокойно. Казалось, что даже редкие прохожие просто вальяжно прогуливаются. Понятно, что для начала надо идти к Кертино. Помнится, адони денег обещал. Ну, не сегодня. Завтра с утра. И куда делся этот поганый янки. И хрен бы с ним, но в багажнике его ниссана куча моего барахла… А потом…, потом в Артриго. Все дороги ведут в Артриго. Там – разрешение на выход за пределы открытой зоны. Фуэртэ Хос, куда ведут следы Ипполита – там. Сьюдад-де-Оро с пропавшим репортером – тоже там. Ну и наконец Марсело, Атаэ, Птах, большой Элиас, моя машина, платиновая папочка и мое же почти родное Вилларадо - тоже там. Эх, ладно. Я не спеша поднялся. Бок уже прошел, а рука обработанная фельдшером еще в первый день моего счастливого заточения уже давно не кровила. Швы дня через три сам сниму. Отдых в камере явно пошел на пользу. Приятная камера, в которой было вполне комфортно. Койка сухая и чистая, кормили на убой, перевязка каждый день. Я только ел и спал. И никаких ирландских мотивов. Кстати, очень приятный город! Минут за пятнадцать, думая о своем и глазея по сторонам, я добрался до “Трес Пальмерас”. В зале народу было прилично и я не сразу обратил внимание на идущего ко мне, широко раскрыв объятия, синьора Уго. Он подошел и пробормотав “хижито” очень крепко меня обнял. Народ в зале даже слегка притих, созерцая сценку. Я с трудом оторвал его от себя и заметил влажные глаза пожилого дядьки.
- Ну, будет-будет, синьор Уго! Пойдемте куда-нибудь сядем! – я аккуратно поволок теперь уже нынешнего владельца заведения к столам. С ближнего столика у стены почтительно поднялась компания молодых парней, вежливо уступая нам место. Я поблагодарил и мы сели:
- Мы все тебе очень благодарны, Йава! – пробормотал, влюбленно глядя на меня, синьор Уго.
- Ну, будет! – еще раз успокоил я его, - Рассказывайте то, чего я не знаю.
- Омбре, дон Уго! Что будете пить? – у стола как факир появился заботливый Хосе, обратившись к нам по очереди. Я заказал виски и мясные чипсы, а Уго начал:
- Выпивка в моем заведении для тебя теперь всегда бесплатная, сынок. Ты спас Софию. Если бы ты ее не сбил, то пуля попала бы ей в сердце. А так, когда он падала, пуля попала под ключицу и вышла навылет над лопаткой. Но, она все еще не выходит из комнаты. Душевная травма сильнее физической… Полицейские перевернули вверх дном полгорода. Не наши полицейские, не местные. Их что-то в одночасье очень много стало. Но, надеюсь, что все скоро уляжется. Старый Томас до сих пор не отошел от испуга. Говорит, что его чуть не пристрелили и очень обижен, что его не предупредили о том, что будет…
- Кхммм, Кхммм! –
Мы синхронно подняли головы. Перед столом стоял Лысый и очень недобро на меня смотрел. Не повернув головы, бросил:
- Уго, будь добр! Дай нам с мальчиком наедине поговорить. Даю слово – бить не буду! Потом его оближешь…
Уго виновато развел мне руками, поднялся и пошел к стойке. Де Гузман плюхнулся на его место и яростно зашипел:
- Бестиа! Ты таки сыграл меня в темную, гринго! Поганая бледная отрыжка! Я тебе не руку, голову…
- Тихо, тихо, амиго! – я примиряющее поднял руки, - Ты обещал Уго, что не будешь меня бить! Помнишь!
- Я хозяин своего слова! Сам дал, сам назад заберу! – так же яростно прошипел Лысый и чуть спокойнее спросил, - Что за дракона в погонах ты сюда притащил, гринго?! И откуда ты его знаешь? Он из меня всю душу вынул! Пришлось отдать ему документы, которые мне тогда оставила с утра София! Остиа! Он мне Эль-Вертиго за убийство угрожал!
- Ты все правильно сделал, дон Эухенио. Он честный легавый и зовут его Сезар Корвини. А Эль-Вертиго это политическая тюрьма! Тогда бы уж Лас-Паломасом грозил бы, юморист… - меня начал разбирать смех.
- Каррамба! Нихренасе! Начальник полиции Саграды?! – протянул Лысый ошарашено, - А откуда?... А почему?... Так, а ты уверен в том, что…
- Все будет нормально, синьор де Гузман! Не переживайте так…
- Хотя да, наверное… - какой-то пасьянс в мозгу у Лысого сложился и он говорил уже почти нормально, - Ты и я на свободе. Сангрито, Пачуили и Салавера закрыли. Причем в Салавере дырок понаделали. Типа оказал сопротивление… Но, все равно, гринго! Ты бестиа!
- Ага! – радостно кивнул я и поднял стакан, - Давай выпьем за нашу победу!
Когда мы выпили, я крякнул и спросил:
- А Квинсли не появлялся?
- Ха! Как не появлялся?! – Хохотнул Лысый, - Еще как появляся! Со вчерашнего вечера лежит в комнате наверху, а девки ему примочки на морду кладут!
- В смысле?!!
- Рожа у него в хлам разбита… - опять хохотнул де Гузман, - Синяя вся. Виртуоз работал. Это я тебе как специалист говорю, уж поверь!
…

…

Я специально не пропускал ухабы, с наслаждением прислушиваясь к стонам и всхлипам Квинсли на каждой кочке. Обработан он был и правда классно, явно мастером своего дела. Жаловался, что болит каждая косточка, а на его морду действительно неплохо было бы накинуть паранджу. Горячее сочувствие не помешало мне восхитится его деятельным участием в нашем общем деле с выборами. Я кратко поведал ему о недавних событиях, хотя он все уже слышал от Лысого. Надо признать, что эта скотина даже не пыталась оправдываться в том, что технично соскочил с участия в мероприятии. Он даже имел наглость заставить меня выслушать его емкое мнение о дебилах вообще и о возможных причинах их столь продолжительного исправного функционирования в нашем непростом мире. Нет, ну правда, сказочная скотина! Спрыгнул с темы и еще и лекции мне читает... Я не стал допытываться, где его так разрисовали, но горячо сожалел о том, что не принял в этом участия. Квинсли с пониманием отнесся к этому желанию, но проявив чудеса красноречия и слегка шепелявя для усиления эффекта, таки уговорил меня сесть за руль Ниссана, сославшись на очень плохое самочувствие. Я, предварительно убедился в том что все мои вещи на месте. Под тентом, в багажнике. Даже небрежно брошенный Лысым Браунинг. Выехали мы в вечер и миновали пост, пригороды и серпантин без приключений, по практически пустой дороге. После нытья, жалоб на жизнь и критики моих действий в Кампесино разговор потух и никак не клеился. Квинсли только охал и ахал, а я мстительно выхватывал в свете фар кочки потолще. Часах в двух от Саграды я обратил внимание на зарево впереди по дороге, километрах в двух и растормошил задремавшего было американца. Тот вроде заворчал спросонья, но подняв страшно опухшее, синюшное лицо, принялся тревожно вглядываться вперед. Поерзал, поморщился и достал из-за спины свой м90 Детектив. Положил его на колени, глянул на меня заплывшим глазом и констатировал:
- Эй, Йава! Там похоже машина горит!
- Кэп очевидность, блин!... - Пробурчал я, но выключил фары, благо света яркого диска луны вполне хватало для того, чтоб на небольшой скорости видеть направление движения, - И что?
- Щшиит! Йава! Пушку доставай и не подъезжай к ней вплотную! - Прошипел он, одобрительно кивнув на выключенный свет, - В этой стране сожженная машина означает только одно - ее, факинг щшиит, кто-то сжег! Сама загорелась и так далее - это сказки в пользу бедных!
Он еще пристальнее вглядывался в приближающиеся отблески.
- Поверь, я знаю, что говорю. И вставай где-нибудь там! - Он неопределенно помахал рукой.
Я заглушил мотор и докатился еще метров десять до обочины, метрах в пятидесяти от вяло догорающего остова пикапа. Очень похожего на наш. Ну, прямо очень. Выдернув ключ, я выскользнул из машины и скривившись от боли в руке, откинул тент кузова. Выхватил дробовик, оттянул немного затвор. Блеснуло в свете луны донце и темно-красный бок патрона. Отлично! Высунулся из-за другого бока кузова. Силуэт Квинсли на фоне догорающей машины был неплохо виден. Он ткнул в себя двумя пальцами, махнул вдоль обочины, мне указал через дорогу и растворился в темноте. Командир отряда сват, тоже мне блин! Пересек на полусогнутых дорогу и присел. Щелкает остывающий мотор нашего Ниссана, адски воняет паленой резиной, пластмассой и чем-то мерзко сладким. Щебет птиц слышится только на приличном удалении, разогнанный недавно бушевавшим пламенем. Постороннего движения вроде не наблюдается. Я потрусил ближе к горелому остову. Отсветы сквозь россыпь маленьких отверстий по железу и две бесформенные обугленные кучи на передних сидениях заставляли согласиться со словами янки. Блин, стремно! Если кто-то из напавших на машину был где-нибудь поблизости, то тарахтение нашего дизеля невозможно было не услышать. И не взирая на погашенные фары нам была бы организована теплая встреча. Ох, е-мое! Чудом не вляпались! Я ощутил холодок между лопаток и продолжал до рези вглядываться в темноту, слегка колышущуюся под неровными сполохами догорающей машины. Хруст гравия с другой стороны дороги. Я вытащил фонарик и вскинул дробовик. Какого черта Квинсли обратно к машине попер? Хруст снова повторился, причем так, будто кто-то на цыпочках побежал. Явственно хлопнула дверца нашего Ниссана, затем еще раз и раздалась хриплая возня, со стонами и взрыками. Что, нахрен происходит?!!! Я на мягких лапах, держа навскидку ружье и прижав левой ладонью к цевью фонарик, предельно осторожно посеменил обратно. Возня окончилась крепким ударом чего-то мягкого в железо, протяжным стоном и свистящим шепотом. Я подкрался и высунулся из-за капота. Рядом с бампером нашей машины барахталась огромная куча, придушенно свистя и хрипя что-то неразборчивое. Я понял только слово "ключ". И произнес его, блин, не Квинсли! Встав в рост и включив фонарик, я слегка опешил. Огромный мужик в лохмотьях, которого я сначала принял за гориллу, сидел на, судя по торчащим из-под его задницы ногам в кожаных казаках, бедном янки и что-то придушенно хрипел тому в лицо!
- ЗАМРИ!!! БАШКУ СНЕСУ!!! - Максимально страшно рявкнул я. Мужик замер. Я начал медленно обходить его по кругу, держа на прицеле. Черный затылок с короткой черной щетиной начал медленно поворачиваться, открывая залитое кровью черное лицо с дико горящими белками глаз, сверкнувших с лютой злобой. Блин, негр! И, мать твою, какой здоровенный! Он вдруг как-то дернулся и извернулся... Я выпустил фонарик и резко ударил прикладом... Ссука! Хоть и рыпаться перестал, но сидеть он остался! Второй удар! Медленно как срубленное дерево, негр завалился вбок. Откуда-то из-под него жалобно заскулил Квинсли. Не обращая скулеж внимания, я подхватил брошенный фонарик и высветил гиганта. Обалдеть! Лежит и хлопает глазами. Хотя видно, что мои подачи прикладом лампочку ему стряхнули. Ну и здоров конь! Я в один прыжок оказался около пассажирской двери и торопливо залез в бардачок, пока этот амбал не очухался. Помню, у янки был там рулончик скотча. Ага есть! С трудом перевернув застонавшего чернокожего, я заломил ему руки и плотно смотал локти и запястья скотчем. Коротко подумал и замотал еще и ноги. Вот теперь посмотрим внимательно, что за орангутанга я поймал. Метра два ростом, руки толщиной с мой торс. Ни капли жира. Мои враз погрустневшие мысли предупредил всхлип-стон Квинсли, который на карачках вполз в круг света. Удивительно! Живой! Так, а это что у нас? Ого! Вот чего парень дергался! Я нагнулся и поднял тяжелый, огромный никелированный пистолет, рукоятка которого торчала из-под слоноподобной ляжки. "Дезерт Игл Марк XIX кал. 50АЕ" - прочитал я. Блин, мне такую пушку даже не ухватить нормально! Слишком широкая рукоять и кошмарный вес. Говорят, что и отдача как 152-х миллиметровой полевой гаубицы. Но, у этого черного лапы как лопаты. О, смотрит уже зло и осмысленно... Хруст гравия! Я прыжком развернулся, но очередного удара по моей нервной системе не случилось. Это у янки разъехались руки и он бессильно ткнулся своей многострадальной харей в гравий обочины. Ну-ну! Глядя на черного, я сомневался в собственной способности пережить его объятия, а американец еще и в схватку вступил с ним. Видать в темноте не разглядел, на кого напал, болезный... Хотя... Кто на кого напал еще непонятно... Интересно, он ему что-нибудь сломал? Я присел перед негром на корточки и посветил фонариком ему в лицо. Он зажмурился.
- Ты почто на нас напал, большой черный человек?
- Просто убей меня, белый. Не трать слова. Закончи то что начал... - Злоба в глазах чернокожего уступила место некоей отрешенности и он прикрыл глаза.
- Я не хочу тебя убивать, черный человек. А если бы хотел, то не стал бы бить прикладом. Мы с другом увидели горящую машину и остановились посмотреть, что тут. А тут ты!
- Вы все лжецы, белые. Во мне уже две пули. Просто Али намного больше надо. Или одну в голову...
- Йава, мать твою! - Всхлипнул, одновременно захрипев у меня из-за спины Квинсли:
- Убей уже говнюка! Ведь он просит даже! Тебе что жалко! Ааучччььь!!! Он, щшиит, мне все сломал! Просто все, нахрен, сломал! Ключ ему, ммать, нужен был... Ссскот!
- Ты ранен? - Спросил я чернокожего, проигнорировав рыдания янки.
- Да... - Прохрипел негр, открыв и снова закрыв глаза:
- В грудь и в руку... Нас расстреляли из засады. Али ловкий и быстрый. И он выпрыгнул...
И вдруг после паузы добавил:
- Али тоже не хотел никого убивать. Иначе Али убил бы. Али просто хотел уехать отсюда...
- Йава! Ты бесчувственная русская гадина! - Опять прорыдал сзади американец:
- Тебя беспокоит здоровье этой громадной образины, а не здоровье друга?!!!
- Ну, тебя же не беспокоило мое здоровье в день выборов! - Парировал я и тут же попытался его успокоить:
- И вообще! Раз ты орешь членораздельно, значит не все так плохо...
Квинсли с трудом собрал руки в кучу и со стоном сел на задницу.
- Ты бесчувственная скотина! Он меня чуть не убил! Об дверь приложил так, что я вдохнуть полностью еще неделю не смогу...
- Ну, хоть орать потише будешь! - Буркнул я ему. Меня сейчас намного интересовал чернокожий. Его рваная и обгоревшая камуфляжная рубашка и вправду была вся залита кровью. Но, матерью Терезой я пока выступать не буду. Попробуем понять, что он за птица и почему его со товарищи попытались нашпиговать свинцом. Я повертел в руке Дезерт Игл. Пушка-то дороговата для рядового гопника...
- Итак, мой черный друг. Вижу, что тебе плохо. У меня нет намерения тебя убивать, хоть ты и побил моего друга. После того решета, которое сделали из твоих друзей и твоей машины, я даже могу объяснить твои действия. Но если ты хочешь, чтоб тебя перевязали, отвезли в больницу и не бросили здесь связанного, начинай рассказывать мне, кто ты и что с тобой приключилось...
Я выжидательно замолчал. Негр довольно долго и пристально на меня смотрел и вздохнув, решился:
- Не надо в больницу, белый. Али там скорее всего добьют. Али наемник. Почему стреляли, Али не знает. Забыли ему сказать, прежде чем стрелять начали... (Ого! Еще и ерничает!) Если белый не хочет Али убивать, то пусть поможет... Али отработает. Али не работает с белыми, но твой друг назвал тебя русским. Али суданец, но долго работал в Анголе. Али уважает русских, кубинцев и сделает для них исключение...
- Круто! Йава, я бы зазнался! Гамадрил тебе одолжение делает! - Квинсли явно полегчало...

...

Чернокожему Али по дороге стало хреново. Две пулевых дырки давали о себе знать. Рана в груди была нехорошей. Хоть и не сразу, а после коротких и жарких дебат со слегка оклемавшимся от медвежьей хватки негра янки, Али был перевязан, но кровь остановить не удалось. На руку наложили нашедшийся в багажнике жгут и вкололи антибиотики из юсовского пакета первой помощи, оказавшегося у запасливого янки. Весу в чернокожем было под полтора центнера и как оказалось на подъезде к Саграде, он уже еле двигался. Потеря крови сказывалась. Развязали мы его еще на дороге, когда он наконец вкурил, что мы не будем его жмурить. Но, разговорчивее он от этого не стал. Только вращал своими буркалами с заднего сидения, вызывая нешуточное беспокойство Квинсли и что-то ворча про себя. Когда мы доехали до знакомого отеля, американец долго и красочно матерился, поняв, что нам парня придется тащить на себе. Мы с янки едва не надорвались, заволакивая чернокожего в отель. Там на выручку подскочил Хименес еще с каким-то мужиком, а бедный Симон чуть не схлопотал инфаркт при появлении нашей живописной компании. Особенно при виде морды Квинсли.
- Синьоры! Вы что поссорились?! А это кто?...
Простодушно спросил он, вызвав новый взрыв ругани со стороны янки и мой ехидный смешок. Квинсли разорался еще пуще и послав всех нас к черту, ушел в бар. Лечиться, полагаю. Надо отдать должное старому ательеру, но он никого не вселил в мою комнату, хотя не было нас на четыре дня дольше, чем было обещано. С Симоном мы договорились разместить Али в моей комнате и вызвать его знакомого врача из местной больницы. Я нашарил в кармане плотную пачку денег, полученную после долгих отчитываний от адони Кертино, на ощупь отлистал ему десять бумажек и на этой мажорной ноте мы, довольные друг другом, расстались. Он помчался хлопотать о раненом и звать доктора, а я отправился в бар, к Квинсли. Лечить израненную психику. День пропал...

Я разлепил глаза и слегка приподнялся на локтях. Ирландцев нету. Уже хорошо. Моему взору предстали подошвы казаков на ногах, торчащих откуда-то снизу с дальнего края кровати. Могучий храп с пола дал понять, что состав команды не поменялся. В воздухе висело стойкое алкогольное амбре с тонкими нотками казармы. Перевернутые кресла и столик указывали на определенные трудности нашего сюда заселения. Но, нигде ничего не болит и не отваливается. Значит, мы преодолели их с честью. Я сел и похрустел шеей. Уххх! Полагаю, что вечер вчера удался. На удивление бодро себя чувствую. Но, подробностей не помню. Хотя, это даже к лучшему. Нет лишнего повода для ложного стыда. О, а номер то не мой! Ну, хотя это понятно. У меня же в номере больничная палата для огромного черного парня. Душевая оказалась зеркальным отображением моей. На зеркале два небольших дорожных комплекта со щеткой, пастой и мылом. Ай да умничка Симон! Наплескавшись вдоволь, я почувствовал себя вполне пригодным к дальнейшему функционированию. Я провел инвентаризацию своего арсенала, нашел на полу под кроватью Дезерт Игл Али. Удивительно, но все на месте. Попинал ногой спящего Квинсли, но тот не прореагировал. Ну, пусть спит, а то хуже этого янки может быть только мучимый похмельем этот же янки. Ключ от моего номера оказался у меня в кармане и через пару минут я уже повернул ручку двери. Оказывается тут уже все проснулись. Весь в бинтах огромный негр стоял у окна, ко мне спиной и услышав скрип двери медленно повернулся. Слева, на замотанной бинтом могучей груди виднелось красное пятно. Мы стояли молча минуты две и я понял, что чернокожий истукан первым не заговорит. Я вытащил из-за спины засунутый ранее за пояс Дезерт и положил на стол перед Али. Он молча и с достоинством кивнул:
- Спасибо белый! И за оружие и за помощь. Али сейчас некуда идти. Али отработает...
- Отработает? Ты не похож на бедного наемника. Судя по твоим шмоткам и по твоей пушке. Плюс, ты ранен... - Я подозрительно прищурился. Не моргнув глазом негр ответил:
- А Али не говорил, что он бедный наемник. У Али много денег. Но, они далеко. У Али есть большой авторитет у тех, кто его знает. Просто все карточки, деньги, мобильник и даже наниматель Али сгорели в той машине на дороге. У Али в этой чертовой стране ни денег, ни связей. Если Али попадет в Палинеро, то познакомит белого с Летучим. Мы вместе - самая сильная команда!... - Затем он коснулся красного пятна на белом бинте:
- А это для Али не рана. Али мог умереть от такой царапины, только если бы истек кровью. Так ты берешь меня на работу, русский?
Я почесал затылок:
- Я подумаю, Али. Отдыхай пока. Номер оплачен.
Он кивнул и отвернулся к окну, как будто меня не было в комнате. Я немного помялся, но спина чернокожего безапелляционно заявляла о том, что аудиенция завершена. Забавный тип, однако. В диких людях есть что-то общее. Какая-то нотка в общении этого громилы напомнила мне Элиаса. Что не предложение - то одолжение. То с белыми не работает, а русскому типа реверанс. То разговаривает через губу, но в тоже время типа благодарен. Хрен знает, что у них в башке, но я почему-то такому типу людей доверяю. У них почти все на уровне инстинктов и неких первобытных принципов. С этими мыслями я спустился на ресепшен, где меня встретил угрюмый Симон. Настроение я ему довольно быстро поднял, подкинув деньжат и сообщив, что собираюсь отчалить в Артриго. Кряхтя и виновато мдякая, выслушал довольно занятный, подробный рассказ о нашей вчерашней попойке и вытворенных безобразиях, затем отчет о действиях доктора, который выковырял из негра пулю. По словам доктора, чтоб нашего гиганта грохнуть, плохим парням надо было выбирать калибр побольше. Тупоконечная пистолетная пуля завязла в груде каменных мускулов, порядком их разворотив и вызвав обильное кровотечение, но опасности для жизни не принесла. Через неделю с легкостью сможет таскать пулемет на сытой холке. А я пока все ж доберусь до Артриго...
Проблем с билетами не было. Билет в купе бизнес-класса обошелся мне в триста эльдо. Правда пришлось познать все сложности смутного времени в стране, начиная с рамки металдетектора, дотошного полицейского, разглядывавшего минут пятнадцать мои документы и суровые взгляды карабинеров, следящих за порядком на вокзале. Ехать, я так понял, около пяти часов. С комфортом расположившись в четырехместном сидячем купе, я отрегулировал кресло и принялся обдумывать предстоящую встречу. Говорить-то ей чего. Вроде не милостыню просить еду. Наверняка все закончится банальной торговлей. В этой стране ею не брезгует никто, по моему. Мысли прервала съехавшая в сторону дверь. Меня подозрительно оглядел нарисовавшийся в дверях персонаж. Бордовый стетсон, зеленый бархатный пиджак, темные очки, толстенная золотая с распятием цепь поверх рубашки и Ролекс-Дайтона на левом запястье. Хм, похоже представитель местной элиты. Мужик высокомерно кивнул и неспешно занял место напротив, так и не удосужившись в полутемном купе снять шляпу и очки. Ну, у богатых свои привычки. Грохнули сцепки, тепловоз протяжно прогудел и стало понятно, что с этим хмырем мне пять часов трястись наедине. Отваливаем. Других пассажиров не предвидится. Заскочила молоденькая девушка-стюард и поинтересовалась, не желают ли чего синьоры. Синьоры желали. Перспектива наблюдать темные очки и бордовую шляпу пять часов кряду на трезвую голову меня не радовала и я заказал бутылку старого доминиканского рома. Минуты через три передо мной возникла вазочка с засахаренными фруктами и бутылка, которая стоила вдвое дороже, чем билет на поезд. Девчушка, обтерев ее салфеткой, поинтересовалась о количестве посуды, на что я кивком указал на соседа, мол спроси у него. О, диво, но сосед-фрик, глянув поверх очков на бутылку, выразил согласие принять участие в распитии. Девчонка испарилась, нацедив нам в бокалы на два пальца рома и мы, кивнув друг другу поверх стекла, выпили.
- В добрый путь, синьор! - Напутствовал я его, пригубив чудесный напиток.
- В добрый путь, старина! Редкость нынче, встретить человека, который любит хорошие напитки. Обычно бурду всякую пьют.. - Довольно фамильярно ответил он и спросил, -
- В Артриго едете?!
Юморист, блин! А куда тут еще можно ехать?! Но, я таки подтвердил его гениальную гипотезу. Это воодушевило парня на продолжение разговора:
- Бизнес? Или отдыхать?
Я неопределенно пожал плечами:
- Нет, скорее решение вопросов личного характера, синьор...
- Какое совпадение! - Восхитился фрик, - Вы не поверите, но я тоже еду решать вопросы личного характера, старина! Наследством занимаюсь. Оформлением. Да, я забыл представиться - Рикардо Керано. Бизнесмен! Вы обо мне не слышали? - Он протянул через стол ладонь.
- Йава Руссо, - Пожал я потную и холодную как мертвая лягушка ладонь, - Но, о вас не слышал. Я не совсем местный, синьор. По этому и еду в Артриго. Мне необходимо восстановить кой-какие документы...
- А!... - Некое разочарование в том, что я не отреагировал овацией на его представление все же проскользнуло:
- А что у вас приключилось с документами? Имейте ввиду, у меня неплохие связи в Паласио Азул...
- Синий Дворец?! Что это, синьор? - Вежливо удивился я.
Он самодовольно хохотнул:
- Вы не знаете как называется место, где сидит генерал Дефенса со своим правительством?! Вам будет непросто, старина! Думаю, я смогу помочь. Расскажите поподробнее!...
Думал я недолго. Дайтона, похоже настоящая, а чудик, который таскает на руке котлы ценой в хороший седан бизнес-класса может и вправду иметь связи. Легенда, которую выдал мне в Лас-Вакасьонесе майор Бон вполне подойдет. Ну, с небольшим художественным оформлением.
- Да, видите ли, синьор Рикардо, я - горный инженер, оказавшийся в силу обстоятельств в Санта-Марии как раз перед прошлым ураганом...
По ходу рассказа синьор Керано живо сопереживал моим злоключениям, охал и всплескивал руками. Я вошел в раж. Сочинять мне понравилось и вот я уже скакал по полям Альгейры на вороной ламе, рубая супостатов чапаевской шашкой и залечивая раны в затерянных монастырях бенедиктинок. Учитывая то, что бутылка ополовинилась, подробности становились ярче, а калибры крупнее. Дошло до того, что мы похвастались друг другу оружием. Я предъявил Сига, а мне был продемонстрирован красивейший, золоченый, с щечками рукояти из слоновой кости, кольт М1873 SAA 45-го калибра. Известный широкой общественности как Миротворец. Да, не дешевая игрушка.
- ...вот выправлю сейчас наконец, утерянные бумаги и отправлюсь в Сьюдад-де-Оро. Там друга одного найти надо...
- Сьюдад-де-Оро?!!! Слушайте Йава! Я вижу, что вы человек бывалый, -
Он наклонился через стол ко мне, едва не опрокинув бутылку с остатками рома:
- У меня к вам тоже будет просьба! Я же говорил вам о наследстве? Так вот...
А история оказалась такая. Жила была в Санта-Марии семья Керано. Мама, папа и два брата. Рикардо и Даниэль. Жили, мягко скажем, хорошо. Виноградниками и винодельнями владели, имели даже некую мизерную долю в каком-то из золотых приисков Сьюдад-де-Оро. По заграницам катались и в лучших университетах обучались. Ну, это касалось в основном Даниэля, любимчика отца. Рикардо говорил о нем как о ботанике, с легкой ноткой пренебрежения. В общем, с золотых тарелок жрать изволили. Но, не все масленица, как говорят... Пролетариат, блин, восстал. Эту напасть семейство пережило, обложившись стволами и наняв некоего человека по имени Хесус Аморалес для своей защиты. Синьор Хесус оказался типом довольно мутным и приступил к выполнению охранных функций с привлечением пары десятков еще более мутных сподвижников. Охранять-то он охранял и с работой своей справлялся неплохо, но... Прикрываясь именем отца Керано, шайка этих "охранников" принялась делать дела, которые отнюдь не поддерживали репутацию семьи Керано как добропорядочных бизнесменов, что папе категорически не понравилось. И папа, наняв еще большую толпу головорезов из местных парамилитариес, уволил синьора Хесуса. Что удивительно, без стрельбы. Но, синьор Аморалес обиду затаил и клятвенно пообещал папе о ней напомнить при случае. Вроде и история могла бы закончиться, если бы не очередной ураган. Он был слабее нынешнего, но все равно заставил весь город вздрогнуть. Виноградники сровняло с землей. Предприятия встали, а семейный особняк был практически разрушен. И тогда случилось первое горе. Под руинами дома погибла мать. А светлое будущее становилось только мрачнее. Те же парамилитариесы стали еще худшим злом в образовавшемся бардаке, не считая остальной, без счета расплодившейся бандитской шушеры. После похорон матери и доброй дюжины перестрелок с распоясавшимися молодчиками, папа принял решение перебраться в Сьюдад-де-Оро, где был еще один дом и сохранилась доля в прииске. Вот тут-то и возник разлад в благородном семействе. Рикардо наотрез не хотел ехать в далекий Сьюдад-де-Оро, а предложил перебраться в Саграду, где у него к тому моменту намечался небольшой бизнес. Остальные члены семьи категорически хотели оказаться именно в золотом городе, ближе к границе Палинеро, чтобы в случае плохого развития ситуации в стране, просто было бы эмигрировать. Даже пешком. На этой почве Рикардо сильно повздорил с отцом, вплоть до угроз лишения наследства со стороны последнего и как выяснилось впоследствии, оказался совершенно прав. Разругавшись в пух и прах, родственники разъехались, кто куда хотел. У Рикардо пошли было дела в Саграде как до него дошла печальная весть. Хесус Аморалес нашел таки папу Керано в Сьюдад-де-Оро. Расстрелянную и сожженную машину нашли на одной из улиц в трущобах рабочего пригорода. Тела застреленных отца и пожилого слуги, итальянца, лежали рядом на тротуаре. А вот тела брата Даниэля нигде не было. Он пропал. Синьор Рикардо попытался сам попасть в Сьюдад-де-Оро, чтоб выяснить обстоятельства и похоронить родных по человечески, но вступил в силу закон Кадэраса о закрытой зоне. Синьор Керано побегал по инстанциям, но не смог получить разрешение на посещение закрытой зоны. Все чиновники с содроганием вспоминали об индейском восстании. Но, ладно похороны... Самая заковыка образовалась в том, что синьор Рикардо по альгерийскому законодательству не мог получить немаленькое наследство, пока нет подтверждения смерти брата. А ждать пришлось бы еще лет десять. Что-то мне подсказывает, что это и было основной причиной всех движений синьора Рикардо, так как убитым горем от событий, с момента которых прошло относительно немного времени, он не выглядел. Мы были в часе езды от Артриго и в двухстах граммах от дна второй бутылки чудесного рома, когда он сформулировал предложение:
- ...Вот я и хотел бы, раз все равно ты туда собираешься, чтоб ты узнал, что стало с братом! - Рикардо в очередной раз звякнул бокалом о бокал.
- И еще! Убей Аморалеса! - Он оскалился, - Эта тварь жить недостойна! Я знаю, что он там обретается! Я иногда связываюсь с местным барменом. Его сын присматривает за нашим домом.
Он громко икнул, а я воспользовался моментом:
- Эммм, Рикардо! Я не убийца. Разузнать что-нибудь о парне я попробую, но убивать какого-то там Аморалеса не буду. Только если он сам не нарвется...
Рикардо энергично, со странной улыбкой закивал:
- А он нарвется, старина! Поверь мне, как только ты начнешь расспрашивать о Даниэле, то он сам тебя найдет!
Я недоуменно поднял брови:
- И ты вот так вот мне об этом говоришь?!
Он пьяно пожал плечами:
- Каррамба, старина! Я ничего от тебя не скрываю. Я предлагаю тебе хорошие деньги за информацию, а если ты вдруг грохнешь бастардо Хесуса - озолочу! И не рассказывай мне, какой ты пушистый плюшевый мишка. Глаза у тебя такие... Короче, завалишь и не почешешься. Ну, а я тут для тебя подсуечусь. Услуга за услугу, амиго! Компренде? Идет?
Я со стоическим спокойствием, понимая, что у меня судьба такая, пожал ему руку. Чувствую, что этот замес будет похлеще остальных.
- А! Это, старина... Чуть не забыл! - В окне уже показалась вечерняя иллюминация немаленького города. Рикардо смотрел на меня через стол совершенно трезвыми глазами:
- Вернешься в Саграду, зайди к начальнику полиции.
- Зачем? - Я сделал рожу валенком, - Да и кто меня туда пустит?...
Синьор Рикардо гордо надулся:
- Скажешь дежурному, что по моему поручению и пропустят. Синьор полковник тебя примет. Поверь, старина! Он мне слегка обязан...
Оба-на как! Это чем это белокурая бестия, дон Сезар обязан этому фрику?! Очень интересно! Но, я естественно, просто кивнул, а синьор Керано продолжил:
- Он, по моему поручению, расследовал дело о пропаже брата и что-то там даже нарыл, но его потом отозвали. Сам понимаешь, старина, все же не совсем официально было... Думаю, у тебя все получится. Я уезжаю из Саграды редко. Мой дом рядом с мэрией. Там спросишь у любого, тебе покажут...
На вокзале опять был капитальный шмон с тщательным изучением моих документов. Промурыжили примерно полчаса, но карабинер оказался в итоге настолько любезен, что показал мне гостиницу буквально в половине квартала отсюда. Баром я не заинтересовался. Завтра ответственный день и надо быть в форме.

Но, в форме быть не получилось. С отголосками грохота и дикой головной болью с утра наступила расплата за два похмелья сразу. Боль была адская, аж темнело в глазах. В голове образовалась некая армия штурмующих, которая долбила стенобитными орудиями во все кости черепа сразу. Так, однако и рехнуться можно. Я с трудом добрался до портье, почти в ультимативной форме потребовав что-нибудь обезболивающее, сдерживая желание начать угрожать оружием. Портье порылся в ящиках и виновато развел руками. Он сначала было решил, что у меня ломка и как-то косо принялся поглядывать на телефон. Поняв, наконец, что мне просто очень хреново, предложил вызвать скорую. Предупредил, правда, что едет она около часа, хотя больница находится рядом. Я, перемежая испанскую речь с русским матом, объяснил ему, что я думаю о такой скорой помощи. Мужик он оказался сообразительный и взяв у меня сто эльдо, вызвал снизу какого-то рослого смуглого парня, который, практически взвалив меня на себя, почти бегом, куда-то потащил. Потом на приличный отрезок времени окружающее пространство превратилось в пульсирующую болью мутную субстанцию, сквозь которою всплывал то пейзаж, то чье-то лицо. Мне что-то говорили, о чем-то спрашивали. Я пытался сначала отвечать, затем понял, что губы, щеки и другие мышцы лица начали неметь и мои ответы стали превращаться в трудноразличимое мямленье. Ой-ей! Я чего это?! Пытаюсь отдать концы?! Меня начали кантовать как тряпичную куклу, перемещая из вертикального (если так можно назвать!) положения в горизонтальное. Мои вялые попытки отбрыкиваться руками напоминали какие-то конвульсии. Похоже руки свело так же как и морду лица. Песец! Приплыли тазики... И сознание милостиво провалилось в параллельную вселенную...
...Дождь... Гранитная набережная... Здесь таких нет. В Альгейре, имеется ввиду. Сплошной песчаник. Корабль... Очень большой парусник, сияющий в дождливом сумраке огнями Святого Эльма на мачтах, фонарями на баке и юте... Бронзовый шпиль с крылатым ангелом на вершине, пронзающий хмурые небеса и до боли знакомые серые глаза, на улыбающемся милом лице, обрамленные недлинными русыми волосами...
Бум! Сознание толчком вернулось в бренное тело, грубо растолкав внутренние органы и как-то умастившись между ними. Сквозь закрытые веки пробивается яркий свет и слышится чье-то раздраженное бормотание. Я разлепил глаза и скосил их в сторону ворчуна. Первое, что оказалось в фокусе, была стойка с капельницей. Яркая лампа дневного света на потолке не давала разглядеть этикетку на склянке, от которой к моей руке тянулись трубки с катетером. А у стены за столиком сидел доктор. Ну, судя по светло-зеленому халату и колпаку именно доктор, а не святой апостол Петр или патологоанатом. И внимательный доктор, так как он спалил мое неуклюжее движение и рывком встав со стула, очутился рядом.
- А! Оклемались, синьор?!
- Уаэээмммуффф! - Глубокомысленно ответил я ему. Мышцы лица еще как будто ватные и хреново слушаются.
- Ничего-ничего! Сейчас прокапает все до конца и вас станет легче. Но, вы синьор и везучи! Вы были в шаге от инсульта! Есть у меня подозрение, что невзирая на перенесенную черепно-мозговую травму вы еще и злоупотребляете алкоголем! В нашем-то климате! А, синьор?!
- Ффиноффат... Финьор токтоххр... - Прошамкал я непослушными губами. Но, чувствовалось, что с поступлением в организм живительного раствора из склянки, становится ощутимо лучше. Эскулап сердито посмотрел на меня:
- Для того, чтобы так издеваться над травмированным организмом нужно быть довольно состоятельным человеком. Вот...
Он взял со стола бумажку, которою писал бурча, до моего возвращения из лучшего мира и положил мне на койку.
- Фто это? - Спросил я.
- Счет... - Пожал он плечами:
- На девятьсот эльдо. За оказание срочных медицинских услуг, так как у вас нет государственной страховки. Часа два полежите. Потом придет сестра и снимет вашу капельницу. Ей оплатите. Она отдаст вам квитанцию и с ней вас охрана выпустит из больницы. Компрэнде? И это... Не то, чтобы мне вас жалко, но если не хотите сдохнуть, старайтесь избегать алкоголя. По крайней мере обильных возлияний. Чайку побольше. Горяченького и сладенького...
Я полез рукой рукой в задний карман, но он жестом остановил меня:
- Все ваше при вас. Мы ничего не забирали. Даже пистолеты. Но те преокупес, синьор...

Старая ворчливая карга, замаскированная голубым халатом под медсестру, наконец-то свалила из палаты, по отстегивав от меня пластыри и катетеры. Я осторожно встал с койки и вышел в коридор. Меня слегка повело, в башке легкий туман, но перемещаться я уже мог без посторонней помощи. Пошарив глазами вправо-влево я обнаружил на стене табличку в виде стрелочки с надписью ''экзит" и не спеша потопал у указанном направлении, осторожно лавируя между вяло прохаживающими пациентами и шныряющим туда-сюда персоналом. Вот черт! Почти тысяча эльдо! Золотая медицина! Как удачно, что я не выложил полученную от Кертино десятку. А то...
- ЙАВА!!! ЙАВА!!! ЙАВА, ЭТО ТЫЫЫЫ!!!
Я начал разворачиваться, но не успел. Меня снесло, закрутило-завертело и я еле устоял на ногах, вцепившись в того, кто на меня налетел. Вихрем пролетела мысль, что это кто-то из знакомых из этой жизни, так как кликал меня нынешнем именем, а не тем, которого я не помню. Я с трудом оторвал от себя худощавую тушку и заглянул под разметавшиеся патлы. Е-мое!!!
- Энрике?!!! Хлампио!!! Выбрался, курилка!!!
- Да! Все благодаря тебе! Через эту самую Глотку Дьявола!
Он скалил выщербленные еще в лагере бородатым Пако зубы и тискал меня как давно потерянного и наконец-то встреченного любимого родственника.
- Ну-ну! Будет, амиго! Сейчас пойдем, выпьем чего... ммм... ЧАЮ! - Я, вдруг, вспомнил недавние слова доктора:
-...и ты мне все расскажешь подробно. Как выбрался, да где шлялся... А то у меня тут своих геморроев навалом. Побегу их разгребать!
- А что у тебя тут за геморрои? - Заинтересовался Энрике. Он увлек меня к больничному кафе, путь к которому ему, похоже, был им уже наизусть выучен. По дороге я вкратце рассказал парню, зачем я здесь появился. Уселись за столик и заказали чай. Он как-то загадочно покачал головой, со странной ухмылочкой глядя на меня:
- А знаешь, Йава... Они ведь не дураки. Эти твои камрады...
- Они не мои! - На мое заявление он примирительно махнул рукой:
- Я знаю, амиго! Я не к этому. Я инженер - это правда! Но, я КАПИТАН инженерных войск армии Альгейры, амиго! А мой отец - начальник канцелярии муниципалитета Артриго! Представляешь, какой инструмент воздействия они на него получили бы, узнай кто я на самом деле! И все благодаря тебе! А наша семья всегда было благодарной! Ты пришел по адресу, мой дорогой друг и спаситель!
Опппа!!! Вот это поворот!