Точка перехода

Трасса Уфа-Белорецк, где-то между поворотом на Межгорье и Белорецком, 5 июля 1996 года, 14:30
Старики – они, зачастую, как дети малые! Вот и этот: что-то не понравилось в Камазе, в котором он проезжал мимо, пока я… гм… в кустики ходил, и вот уже чуть ли не под колёса мне кидается, подняв руку. Подвези, мол. Да жалко, что ли?
-Садитесь, дедуля! –распахнул я дверцу своего «Дакара» перед крепким пенсионером, одетым в гимнастёрку старого образца с планкой потрёпанных наградных ленточек.
Но дед закочевряжился:
-А по пути ли мне с тобой, внучок?
Стариковские глаза смотрели с насмешкой, но такая сталь в них светилась, что мурашки между лопаток пробежали.
-Мне-то аж до Миасса пылить. Так что подвезу, куда захотите, если Вас устраивает мой «кадиллак».
Про «кадиллак» я, разумеется, загнул. Всего лишь «марторелли». Не слышали про такую марку? Я тоже не слышал, пока на выставке в Москве не увидел это чудо враждебной техники, в которое превратился банальный советский «бобик». Увидел и свихнулся: хочу такой! А когда домой приехал, всем друзьям уши прожужжал про пластиковую крышу, про кресла, куда более удобные, чем в новой «Волге», про стасильный итальянский дизель с турбонаддувом, про «кенгурятник» и лебёдку, про багажник на крыше…
Поскольку наши автозаводчане только-только запустили совместное с «Ивеко» производство грузовиков, их представители частенько в Италию наведывались. Ну, и пришлось пообещать им энную сумму за содействие в приобретении у фирмы «Марторелли» модернизированного российского УАЗа модификации UAZ-Dakar. Сидели они тогда без зарплаты. От слова «вообще». А платил им завод фантиками с официальным названием «талоны» и народным прозвищем «юрики» по имени директора завода. Поэтому мужики землю рыли, чтобы мою блажь исполнить. И вот в середине января этого, 1996 года, выкатил я из ворот автозаводского отдела сбыта на новенькой машинке с итальянскими надписями на решётке радиатора, капоте и заднем борте, к коему была прикручена «зубастая» внедорожная запаска. Разумеется, остальные колёса в такую же резину «обуты» были, потому на наваливший за ночь и нерасчищенный поутру снег я и внимания не обратил.
На меня, правда, особого внимания тоже никто не обращал: подумаешь, нашёлся чудик, который штатные колёса на импортные переставил да машину иностранными надписями размалевал. Ладно бы понятными английскими, а то ещё и итальянскими. Удивлялись только на заправке, когда я к колонке с дизтопливом подъезжал вместо привычной для всех «уазистов» с А-76. Кое-кто даже пальцем у виска крутить пытался: мол, парень решил устроить себе сексуальные игры с промывкой карбюратора и топливной системы.
С топливом и вправду пришлось напрячься: ну, не любят иностранные моторы продукцию наших нефтезаводов. А потом подсмотрел у местных бандитов, нагнавших себе подержанных японских джипов, что они заправляться на станцию «Миасс-2» ездят. Оказывается, тепловозное топливо не только железнодорожная техника прекрасно переваривает, но и капризные «японцы» жрут с удовольствием. И хотя Витторио Марторелли свои турбодизели во время гонки «Париж-Дакар» даже на африканском типа-топливе гонял, да стрёмно как-то было: хоть я и не бедствую на торговле ураловскими автозапчастями, но всё равно опасался влететь на нехилые денежки на ремонте итальянского движка. Да и машина надёжнее служит, если к ней по-хорошему относишься…

Пост ГАИ на въезде в Белорецк со стороны Уфы, 5 июля 1996 года, 15:07
-В Миасс, говоришь… -задумался на мгновение старик. –Слушай, а у вас там ракетное КБ ещё работает?
-А куда оно денется? Работает, конечно!
-Ну, тогда поехали.
Он ловко впрыгнул в удобное итальянское кресло и, чуть поёрзав в нём, хлопнул дверцей. Я тронул машину.
-Докуда поедите?
-Раз у вас в Миассе ещё ракетными делами занимаются, то в Миасс и поеду. Ты же говорил, что туда путь держишь?
-Неужто на работу туда собрались? –скептически хмыкнул я.
-Ну, это уж мои проблемы, что я собрался делать, -снова сверкнул сталью во взгляде дедуля и протянул мне руку. –Иван Андреевич.
-Николай. Николай Колесов, -подцепил я дедову пятерню.
Ничего так, крепонькая ладошка. Сухая, но сильная. Да и сам дедок выглядит вовсе не развалиной какой-нибудь. Гимнастёрка с армейскими штанами – старого образца. Явно не один месяц по полям да лесам ношены. Как и кирзачи. Что-то не так в этой форме… Ух ты! Петлички-то совсем недавно спороты. Да и под погонами ткань менее выгоревшая. Он что, в своей деревне форму так и не снимал, как на дембель ушёл? Впрочем, какой дембель? На планках – ленточка «Красной Звезды» и «Александра Невского» третьей степени. А «Невского» только младшим офицерам вручали. Ой, не прост дедуля!
-Хм… Колесов, говоришь?.. Да ещё и Николай?.. И из Миасса?.. А тебя, часом, не в честь деда назвали?
-В честь деда, Николая Ивановича Колесова, одна тысяча девятьсот двадцать восьмого года рождения. А Вы с дедом Колей знакомы были?
Попутчик посидел пару секунд с задумчивым видом, а потом кивнул.
-Если он у тебя в Порт-Артуре служил, то был.
-Да, в Порт-Артуре, -удивился я совпадению.
-Ну-ка, ну-ка, поверни ко мне личико-то…
Дорога по прямой катилась с горки, и я секунды на три глядел в глаза Ивана Андреевича.
-А ведь похож! Такой же остролицый…Дед-то жив?
Я нахмурился:
-Четыре года, как похоронили. Рак. Он же потом в ликвидации аварии на химкомбинате «Маяк» участвовал. Вот, видимо, и сказалась радиация…
-Это он тебе про ликвидацию рассказывал?
-Ага! Водителей с машинами со всего города повыдёргивали. Ну, вроде как на переподготовку. А на самом деле – что-то возить в заражённой зоне. Ещё же тогда толком ничего про действие радиации не знали, вот и поили их водкой перед рейсами. Дед даже говорил, что транспаранты на дорогах стояли: «Осторожно, пьяный водитель!» А потом все эти машины, что в ликвидации последствий аварии участвовали, куда-то в здешние края перегнали. Да только я, когда здесь служил, уже этой техники не видел. Может, уже переплавили всё?
Дед удивлённо приподнял бровь.
-Так ты тоже здесь где-то служил?
-Здесь. Вон, в Межгорье. Сначала срочную, а потом ещё три года прапором.
-Сверхсрочником, что ли? –удивился дед.
-Ну, да. Пристал зам командира части, как банный лист, да и уговорил пойти в школу прапорщиков. А потом контракт на три года. А что? Зарплата неплохая, плюс коэффициент 1,7 к зарплате, плюс льготы… Только кто же знал, что тут такой бардак в стране начнётся? В общем, под сокращение армии я попал, контракт мне не продлили. Что в городе делать, где работы не найти, кроме как у строителей? Пришлось в Миасс возвращаться и в бизнес идти. Вон, запчастями ураловскими приторговываю теперь…
Иван Андреевич внимательно меня слушал, параллельно думая о чём-то своём. Потом как-то встрепенулся, и в глазах появился какой-то непонятный блеск.
-Межгорье – это Кузъелга, что ли?
-Вроде так его раньше называли. Или деревню, которая на его месте стояла…
-И чем ты на службе занимался?
-А вот это – уже секрет, о котором я подписку давал. Причём, на 25 лет… Хотя, блин, что там секретного? Внешний периметр города и объекта охранял. К этой норе в гору нас на пушечный выстрел не подпускали, а подписку содрали, будто я супер-оружие какое-нибудь разрабатывал.
За разговорами мы доехали до спуска к Белорецку, в самом низу которого сгрудилась кучка машин.
-Вы, Иван Андреевич, ремень пристегните, а то, похоже, гайци белорецкие опять сегодня злобствуют.
Дедок недоумённо захлопал глазами. Блин, да из какой он задницы выпал?!
-Ремень, говорю, застегните, -подёргал я за лямку, перечеркнувшую мою грудь. –Справа над плечом у вас. За защёлку потяните, и её сюда воткните.
-Не тянется… -растерянно пробормотал попутчик.
-Чуть отпустите, а потом плавно вытягивайте, -терпеливо объяснил я, хотя уже начал понемногу закипать от бестолковости попутчика.
Тот со второй или третьей попытки всё-таки дотянул чёрную ленту до защёлки, но воткнуть её наконечник в гнездо у него всё никак не получалось. Пришлось отобрать треклятую металлическую блямбу и в темпе вщёлкнуть в паз.
-Вы что, никогда ремнём безопасности не пользовались?
-Да откуда ж они у нас? –развёл руками пассажир.
Я уже собрался выматериться в адрес той деревни, где провёл последние лет тридцать Иван Андреевич, но вовремя поймал себя за язык: в здешних горах действительно были такие медвежьи углы, куда добраться можно исключительно на тракторе или «Урале». Так что мой чудо-уазик для их жителей – не просто диковинка, а невидаль невероятная. Вон, как старичок рассматривает этот советско-итальянский гибрид, пытаясь понять, что за автоэксклюзив его везёт.
Ну, да. Не только старичок. Сейчас и работники жезла и свистка начнут докапываться…
Крупный гаишник с «ксюхой» на ремне, сделав стойку на «зубастые» шины и тонированные задние стёкла, помахал полосатой палочкой и продемонстрировал, куда припарковаться.
Фамилию он свою пробормотал настолько невнятно, что на слух это воспринялось как «млацант Траливалин». Зато очень внятно объяснил, за что с меня сейчас будет бабки выкачивать:
-Почему нарушаете законодательство и задние стёкла затонировали? Кстати, заключение завода-изготовителя о том, что изменения, внесённые Вами в конструкцию автомобиля, не ухудшают его безопасность, имеются?
Ну, этим меня не пронять: не он первый, не он последний, кто меня пытается на таком разводняке пощипать. Тонировка заводская… Поковырять пальцем можно… Машина импортная… Производитель – Италия… Вот, смотрите в ПТС – Италия, буквами по бумаге… Да, шины родные… И диски тоже… И мотор на заводе установлен: вот копия таможенной декларации, где всё указано… Сколько бензина жрёт? Да не бензина, а солярки. По трассе – литров 10 на сотню, если больше 100 км/час не разгоняться… Быстрее не пробовал: у нас же ограничение на дорогах – 90 километров, а я никогда правил не нарушаю…
Как они задрали, эти «продавцы полосатых палочек»!
Первым вопросом дедули, когда я машину тронул с поста ГАИ, вогнал меня в ступор:
-И давно у вас орудовцев автоматами вооружили?
-КОГО??? Иван Андреевич, вы сколько лет ни телевизор не смотрели, ни радио не слушали, ни газет не читали? ОРУД расформировали лет тридцать пять назад, ещё до моего рождения. А этим «романтикам с большой дороги» автоматы выдали сразу после распада Союза, когда от бандитов ни на трассах, ни в городе сладу не стало.
По шевельнувшимся губам попутчика я понял, что его эмоции носили отнюдь не печатный характер. Помолчав, пока мы крутились по промзоне, он заговорил снова.
-Ты, парень, верно подметил: в цивилизацию я не вылезал поболее тридцати пяти лет. А точнее – почти с тех пор, когда последний раз с твоим дедом виделся, с пятьдесят восьмого года. Вскорости, после того, как он свой ГАЗ-63 нашей части сдал, нам и пришлось… Да-а-а! Много с тех пор воды утекло. Белорецк, вон, как отстроился – любо-дорого посмотреть. Дороги кругом асфальтовые, машины такие ездят, что нам с твоим дедом и не снились в те времена… Только, смотрю, не всё у вас тут ладно… Да что ж он, паскуда, делает!
Изрядно обшарпанный чёрный «бумер», только что обогнавший меня, резко метнулся вправо и ударил по тормозам в расчёте на длинный уазовский тормозной путь. Не тут-то было! Откуда «кааанкретным пацааанам» было знать, что Марторелли не только «зубастые» шины на свои детища поставил, а ещё и тормозную систему серьёзно переделал? Вот и получилось, что между висевшим на соплях задним бампером БМВ и «кенгурятником» моего «Дакара» чуть ли не полтора метра осталось в момент полной остановки обеих машин.
-Это, Иван Андреевич, называется «подстава». Местные бандюки решили деньжат подзаработать на проезжем лохе.
«Бумер» тронулся, но еле катился впереди. Мдя… Братки попались настырные, упускать жертву явно не желали, выжидая, пока я пойду на обгон, чтобы подставить под моё правое крыло свою бочину. Приём тоже у них отработанный. Правда, известный и мне. Поэтому перед ближайшим перекрёстком я врубил левый поворот, а сам юркнул направо в узкую улочку частного сектора.
Бандиты, было, встали, чтобы сдать назад и повернуть следом за нами, но сзади их уже припёрли ехавшие за нами машины, недовольно сигналя. Я спокойно развернулся на пустынной улочке и вернулся к перекрёстку, мигая правым поворотником. Где-то впереди, коптя выхлопом, уходила вперёд по встречной полосе чёрная «бэха»: пацаны ехали искать другую жертву.
-А что было бы, если бы ты всё-таки ударил их машину? –поинтересовался дед.
-Вылезли бы мордовороты и стали бы требовать, чтобы я заплатил за их гнилушку, как за новую. Или попытались бы мою машину отобрать. Типа в счёт оплаты ремонта.
-Но они же сами аварию провоцировали!
-Ну и что? Кто это докажет? По правилам – кто сзади, тот и виноват.
-А свидетели?
-Ой, Иван Андреевич, какие свидетели? Вы их сначала найдите, этих свидетелей! Местные ни за что против бандитов свидетельствовать не станут, потому что побоятся за своё здоровье, имущество и родных. А иногородним некогда задерживаться, пока милиция соизволит приехать на ДТП. Вот и получится: слово чужака против слова своего «уважаемого человека». Кому поверит милиционер, у которого в этом же городе дочка в садик ходит, сын в школу бегает или жена с работы по темноте возвращается?
-Но это же чистый бандитизм! –искренне возмутился старик.
-Так и я говорю – бандитизм. И все говорят то же самое. Самое хреновое – милиция прекрасно знает про это. Но не просто не трогает этих самых бандитов, а даже помогает им. Я совсем не удивлюсь, если вот этих на нас навёл именно «млацант Траливалин»: эта БМВ рядом с постом стояла, и он, как мы отъехали, прямиком к ней пошёл.
Горяч был дед! На лицо практически не изменился, а вот правая рука очень даже характерное движение изобразила. Будто Иван Андреевич кобуру, висящую на привычном месте, попытался расстегнуть…
-СМЕРШа на них нет! –буркнул попутчик.
-Да какой там СМЕРШ? Если сами эфэскашники… Тьфу, ты! Теперь же они ФСБ называются! В общем, сами чекисты во время войны в Чечне чеченским боевикам информацию сливали за деньги!
-Какой войны??? В Чечне???
Мой пассажир встретился со мной взглядом, осёкся и надолго, до самого выезда из Белорецка, замолчал. А когда «Дакар», сыто рыча мотором, полез в затяжной подъём, обгоняя скисающие «жигули» с «москвичами», заговорил снова.

Трасса Белорецк-Учалы, 5 июля 1996 года, 15:40
-Ты на меня, Коля, не смотри, будто я сектант какой-то или сумасшедший. Ну, да, выпал я из земной реальности на три с половиной десятка лет. Ты правильно это понял. Да и я хорош! Говорили мне, что я на мелочах проколюсь, но я надеялся, что не так скоро.
-Так Вы, Иван Андреевич, шпион, что ли? –скептически хохотнул я. –Так шпионов, насколько я знаю, намного лучше готовят перед заброской. По крайней мере, и недавнюю историю они учат, и названия правоохранительных органов, и внутреннюю ситуацию в стране. А Вы, насколько мне кажется, и имя российского президента не назовёте, если спросить.
Лицо старика было на удивление спокойным.
-Мало того, что имя не назову. Я от тебя только что узнал о существовании такой должности. И о том, что КГБ теперь по-другому называется, про то, что социалистического государства трудящихся больше не существует. Много чего ты мне, Николай, поведал, даже сам того не ведая.
Я молчал, осознав, наконец, откуда у дедка сталь в глазах: пожалуй, успел он у товарища маршала Берии поработать…
-В верном направлении мыслишь, Колесов.
-Вы и мысли читать умеете?
-Мысли, не мысли, а лицо у тебя довольно выразительное. Да и логикой ты, как я обратил внимание, не обделён. Ведь просчитывал, не из органов ли я?
-Просчитывал, -нехотя согласился я.
-Из органов. И с дедом твоим из Порт-Артура уезжал одним эшелоном именно в качестве безопасника. Потому и знаю о нём даже то, чего ты не знаешь. Он рассказывал, что полгода отсидел в молодости?
-Он – нет. А вот сестра его как-то обмолвилась.
-Полгода отсидел. За опоздание на работу свыше четырёх часов. Верно?
-Верно, -недовольно буркнул я.
-Вот этим четырём часам, пока твой дед спал с похмелья после празднования своего восемнадцатилетия вместо того, чтобы на работу бежать, и будь благодарен за то, что на свет появился. Иначе бы он не домой отправился после того, как мы технику, вывезенную из Порт-Артура, в Катав-Ивановске с эшелона сгрузили, а… Ну, ладно. Будем считать, что проверку ты успешно прошёл, допуск соответствующий имеешь, раз подписку на четверть века давал. Только учти: про то, что я тебе сейчас расскажу, не двадцать пять лет, а по гробовой камень молчать придётся. Иначе тебя либо прибьют, либо в психбольницу отправят.
Что такое Кузъелга ты наверняка слышал. Лагерь там в начале 1930-х был: лес валили «враги народа». И объявился там в сороковом наш бывший разведчик-нелегал, длительно работавший у Николая Теслы. Попросту он провалился, и был вынужден бежать в СССР. А поскольку связь он держал через репрессированных руководителей внешней разведки НКВД, его арестовали, судили как американского шпиона и отправили сюда. Проработав в Кузъелга-лаге с полгода, он принялся бомбардировать письмами руководство Управления лагерями. И, что самое интересное, не помилования просил, а требовал передать руководству страны о том, что совершил важнейшее для страны открытие, которое, если его воплотить в жизнь, принесёт огромнейшую пользу. Этапировали его в Москву, а ещё через полгода, как война началась, вернули в Кузъелгу. Да не одного, а вместе с десятком других заключённых, собранных по разным лагерям.
Поселили эту бригаду в отдельном бараке, куда завезли массу всяких приборов. Даже отдельную дизель-электростанцию поставили. И охраняли – едва ли не лучше, чем товарища Сталина. После Курской дуги часть заключённых с лесоповала перевели на рытьё тоннелей. Одного – в склоне Большого Иремеля, а второго – в горе Ямантау. Что-то очень специфическое обнаружилось то ли в минеральном составе, то ли в расположении пластов, слагающих эти горы. К сорок пятому, говорят, первый успех в работе этого инженера наметился. А из Кузъелги перестали освобождать тех, кто свой срок отсидел.
Я-то те времена не застал, я, как в тридцать девятом на Дальний Восток загремел границу от японских империалистов защищать, так всю войну и просидел в тех краях. Ну, да, повоевал немного, когда япошек погнали…
Мне уже потом всю предысторию рассказали. А к сорок девятому, когда я с твоим дедом из Порт-Артура лишнюю технику вывозил, и установка, собранная этим помощником Теслы, работала, и сама программа начала раскручиваться.
Что за программа? Не считай меня сумасшедшим, но программа колонизации иного мира.
-А Вы, Иван Андреевич, случайно не перечитались книжек Обручева и Ефремова?
-Ты, Николай, не хами, когда с тобой полковник КГБ разговаривает! Разумеется, и «Плутонию» Обручева, и книжки Ефремова я в своё время читал. Как только узнал, что именно мы охранять приставлены. Выяснилось, что этот ученик Теслы, основываясь на опытах своего наставника, открыл мгновенный перенос в какой-то иной мир. Причём, если в расчётах Теслы установка должна была иметь существенные ограничения по габаритам перемещаемых объектов, а её работа нестабильной из-за то ли космических лучей, то ли солнечной активности, то особенности Ямантау и Иремеля позволяли избавиться от этих проблем.
Опыты ставили, само собой, на заключённых, приговорённых к смерти. Выдержали они этот переход, а учёный, ушедший с ними добровольно, во время работы установки регулярно рассказывал по рации, с чем они столкнулись. Недолго, правда: буквально на второй день троих из пяти заброшенных местное зверьё схарчило. А ещё через день рация и вовсе замолчала. Как позже оказалось, её растоптало стадо четвероногих. Тогда и направили в тот мир первый взвод солдат-добровольцев, которые должны были создать укреплённое поселение для приёма учёных, обещавших соорудить установку для обратного перехода.
К сорок девятому году, когда я в Кузъелгу попал из Порт-Артура, на ту сторону уже переправили до полка солдат и около двух тысяч гражданских. В первую очередь – из числа «парившихся» в лагерях. А узкоколейка Катав-Ивановск – Белорецк работала на пределе возможностей, доставляя в Кузъелгу и Верхний Аршан технику, людей, оборудование, продукты. Всё это шло по двум каналам ТУДА. Поэтому я и говорю тебе: молись на четыре часа, которые прогулял на работе твой дед, поскольку у него была судимость, а людей с судимостями ТУДА не отправляли. За исключением учёных и смертников.
-Смертников? –прервал я.
-А кого же ещё отправлять туда, откуда возврата нет? Только добровольцев, солдат и смертников, которым было обещано освобождение после того, как отработают половину срока по приговору суда. Тебе известна формулировка «десять лет без права переписки»? И много ли людей с таким приговором вернулось из лагерей после пятьдесят третьего года? Хотя кое-кто из тех, кого по официальным документам НКВД похоронили где-нибудь на Колыме или в пермской тайге, до сих пор живы.
-Подождите. Вы же говорили, что учёные должны были построить установку для обратного перехода.
-Они её и построили. И много чего ценного через неё в этот мир переправили: золото, камни… Думаешь, почему Советский Союз так быстро восстановился после Войны? А попутно успел и атомную бомбу построить, и реактивную авиацию, и ракетную технику, и гидроэлектростанции на крупнейших реках. Да, энтузиазм. Да, трудовой героизм. А ещё – многие сотни тонн золота, тонны алмазов, тысячи тонн урановой руды, переправленные из Нового Мира. Которые продавали капиталистам и использовали для собственных промышленных нужд. Но вот людей назад не пропускали. За исключением самых-самых ответственных, докладывавших о делах лишь самому первому лицу. И немедленно возвращавшихся «за стену» после этого доклада. Тайна даже не номер один, а номер ноль, Коля! И представляешь себе, что бы началось в мире, сболтни дружкам, где он срок мотал, освободившийся и вернувшийся в этот мир какой-нибудь зэ-ка? Поэтому проще было таких оставить навечно «за стеной», предоставив им возможность жить на свободе после отбытия срока.
-А те, кто связь держал с этим самым «Новым Миром»? Они что, проболтаться не могли?
-Могли. Поэтому они и не работали дольше трёх лет на своём месте. Оттрубил три года на обслуживании установки – и вперёд, осваивать новые просторы Нового Мира.
-Да уж! –хмыкнул я. –Нет человека – нет проблемы, как говорил товарищ Сталин. И что, никого из этих невольных переселенцев никто никогда не хватился?
-Во-первых, все они были военнослужащими. И в их личном деле ставилась пометка: «Откомандирован в распоряжение энного управления энной службы», о которых спрашивать было опасно для карьеры и даже здоровья. А во-вторых, на такую работу подбирались люди, не имевшие ни семьи, ни родственников: кто-то в детдоме воспитывался, у кого-то родственники в войну погибли или пропали. Думаешь, мало таких было? Миллионы! А простые солдаты… Простых солдат списывали как погибших на учениях, павших смертью храбрых во время оказания помощи братским народам Китая, Кореи, Израиля, чёрт возьми! Позже, насколько я знаю, была целая куча азиатских, арабских, африканских и даже южноамериканских стран. Да и вообще все эти «братские помощи», «стройки века» и перевооружения оказались настолько удачными операциями прикрытия для переброски за стену сотен тысяч людей, десятков тысяч единиц техники, миллионов тонн грузов промышленного назначения, оборудования для целых заводов, оружия и боеприпасов, что никто в мире даже не заподозрил ничего.
-Оружия и боеприпасов? Там война, что ли идёт?
Странный дедок засмеялся.
-Нет там никакой войны. Там другая проблема: живность весьма агрессивная. Настолько, что за пределы городов без оружия высовываться просто опасно для жизни. Да и не всякое оружие некоторых тварей возьмёт. Например, ППШ, с которыми первопереселенцы в тот мир попали, только против мелочи, размером со здешнюю корову, и годились. А на зверюг, размером со слона и поболее, как ты догадываешься, без крупнокалиберного пулемёта выходить и вовсе бесполезно. Против десятиметровых крокодилов, которые в низовьях крупных рек крутятся, неплохо глубинные бомбы работают, которыми подводные лодки уничтожают. То же самое и в морях против местных «рыбёшек». На местных птичек типа птеродактилей хорошо с зенитными пулемётами охотиться.
-Так это что, древний мир какой? Типа Земли миллионы лет назад?
-Да хрен его разберёт! Деревья и трава, похожие на здешние, есть. Зверьё и рыбы – иногда попадаются похожие. Как и мелкие птицы. Но бОльшая часть таких, что ни один палеонтолог признать не может.
-Ну, а климат, природа? –заинтересовался я.
-Климат в тех местах, откуда мы расселение начали, существенно теплее, чем здесь. Примерно как в Центральной Европе: летом тепло и солнечно, зимой – прохладно и сыро. Иногда выпадает снег, но ненадолго. Севернее и восточнее – понятное дело, холоднее. Южнее – жарче. Вплоть до самых настоящих пустынь. Но мы туда не лезем, поскольку миллиона полтора населения на отдельном континенте, хотя и относительно небольшом, всего раза в два большем, чем Австралия, друг другу не мешаются. Есть горы, есть равнины. Реки-озёра, леса самые разнообразные, от редких перелесков до непролазной тайги вроде сибирской, степи и пустыни.
-А люди чем живут?
-Кто чем. Пока у нас связь с этим миром была, мы успели построить мощную промышленную базу. Несколько ГЭС, перекрывающих наши потребности в электроэнергии раз в пять. На перспективу работали! Металлургические заводы, химическое производство, машиностроение, производство стройматериалов, лесозаготовка и деревообработка. Угольные карьеры и нефтепереработка. Сельское хозяйство, само собой разумеется.
Мне резанула слух фраза «пока у нас связь с этим миром была»…
-Вы говорите, что связь была…
Иван Андреевич вздохнул и умолк на несколько секунд.
-Я понял, о чём ты спрашиваешь. В тайну Нового Мира было посвящено три-четыре человека в высшем руководстве страны, не больше. При Сталине исследование Нового Мира было направлено на разведку полезных ископаемых и их скорейшую добычу. Во времена Хрущёва началось создание строительной базы, закладывалась энергетика, исследовался континент, и мы совершили переход на самообеспечение сельхозпродукцией. Промышленный рывок сделали, по вашему летоисчислению, в конце 60-х, 70-е. В семидесятые же у нас заработало несколько научных групп, исследовавших местные ресурсы и формы жизни. Перспективы открывались мощнейшие. Насколько я знаю, именно в это время к Куъелге построили полноценную железную дорогу из Уфы, а у нас развернулось строительство мощного транспортно-складского комплекса по двусторонней перевалке крупных объемов грузов. То же самое строилось в недрах Ямантау.
По сути, наши предприятия готовились влиться в единый народно-хозяйственный комплекс СССР. А наши медики получили первые обнадёживающие результаты по тематике, которую из Старого Мира обозначили как задачу первостепенной важности: регенерация стареющих клеток организма и продление жизни человека. И буквально через месяц после того, как сообщение об этом ушло «наверх», нас предупредили о прекращении переходов «в связи с плановой реконструкцией оборудования и переходом на новую технику». И с весны 1981 года связи с вашим миром у нас нет.
Несколько попыток возобновить связь с нашей стороны привели к трагическим последствиям: гибли люди при попытке перехода, уничтожалась техника. Как мы поняли, выходы из установок по переходу просто забетонировали, чтобы не допустить контактов с нами.

Село Учалы, Учалинский район Башкортостана, 5 июля 1996 года, 17:30
Что-то не вязалось в рассказе странного попутчика, но мы уже въезжали в Учалы, где на круге перед отворотком в город мне опять предстояла беседа с местными гаишниками.
К стандартному набору вопросов «кто, куда, откуда» добавилось «что везём». Ответ про полиэтиленовые пакеты для «УралАЗа» чуть взбодрил постовых, принявшихся с наслаждением рыться в накладной, выписанной цехом товаров народного потребления комбината «Салаватнефтеоргсинтез», а также рассматривать печати на сертификатах качества, совершенно им ненужных, но предусмотрительно вытребованные мной в отделе сбыта комбината.
Транзитное движение через Учалы довольно редкое, и сотрудники местного поста ДПС не так часто получают возможность нажиться на взятках, как их коллеги, пасущиеся на более нагруженных направлениях. Поэтому в ход пошла даже проверка срока годности огнетушителя и лекарств в аптечке. А один, особо рьяный, даже проверил, действительно ли застёгнут ремень у моего пассажира, подёргав чёрную ленту устройства, не предусмотренного «родной» конструкцией, но установленной итальянцами прямо на заводе. Лишь покосившись на наградные планки Ивана Андреевича, сопроводившего телодвижения сержантика насмешливым взглядом, боец смутился.
-Вы извините, уважаемый, но с нас начальство требует, чтобы мы проверяли всех подряд.
Потом он повернулся к напарнику и крикнул:
-Ирек, ты долго ещё возиться будешь? Заканчивай, всё у них в порядке, пусть едут.
-Да подожди, я ещё не у всех лекарств срок годности проверил!
-Заканчивай, я сказал! Отдай человеку документы!
Мой дедуля благосклонно кивнул головой милиционеру.
-Спасибо, сержант. Я вижу, совесть ты не потерял, как многие.
-Да что Вы дедушка! Мой дед – тоже фронтовик. Как я могу обидеть того, с кем он мог сидеть в одном окопе? Вы, правда, выглядите немного моложе него, но я же вижу, что награды у Вас не за выслугу лет, а именно боевые! Проезжайте, уважаемый!
И парень, подобравшись, отдал честь старику.
Вот оно! Ну, никак не выглядел Иван Андреевич на минимум семьдесят пять лет, которые получались, если поверить, что он охранял границу на Дальнем Востоке ещё в тридцать девятом. Этот вопрос я дедульке и задал, когда едва не насильно затащил его в драную столовку советского образца, сохранившуюся почти на выезде из Учалов. Не города Учалы, а одноимённого села, непосредственно примыкающего к городу.
-Ещё одна мелочь, которую ты заметил, -удовлетворённо кивнул дед. –На Дальний Восток я попал уже после пяти лет службы в Закавказье. И не семьдесят пять мне, а восемьдесят три, если считать по здешним годам. Как раз то лекарство по регенерации стареющих клеток, про которое я говорил. После организации ферм по выращиванию скальных игуан затраты на производство вытяжки из их крови стали минимальными, а инъекция препарата обязательна каждые десять лет для любого человека, старше… земных сорока.
-Я не понял: Вы постоянно ссылаетесь на возраст именно в земных годах. Разве там, в вашем мире, год другой?
-Не только год, но и день. Год там длится четыреста сорок суток.
-Ого! –не сдержался я.
-А сутки – тысячу восемьсот двенадцать минут вместо тысячи четыреста сорока здесь. Поэтому нам пришлось перекроить длительность месяцев: теперь в коротком месяце, которых четыре – февраль, май, август и октябрь – по тридцать шесть дней, а во всех остальных по тридцать семь. А вот с часами пришлось повозиться: слишком много единиц измерения завязано на секунды, минуты и часы, чтобы их было можно произвольно изменить. Вот и решили ничего не трогать, а утвердить тридцатичасовые сутки с дополнительными двенадцатью минутами. Часовщики, которые нам механизм для часов выдумывали, наверное, с ума сходили. Потом, правда, когда в Минске наладили производство электронных часов, полегче стало. Жаль, ненадолго. За пятнадцать лет часть из них испортилась, часть потеряна или уничтожена, а прирост населения у нас довольно неплохой, так что снова умельцам приходится извращаться, чтобы народ мог время узнать…
Иван Андреевич ковырялся в еде без особого удовольствия, и мне пришлось оправдываться:
-Вижу, Вам тоже не очень понравилось, как здесь кормят?
-Да не просто не понравилось! Я уже не помню, когда последний раз такую отраву ел! Это каким же криворуким надо быть, чтобы так продукты испортить?! Ну, да. У нас там тоже ресторанов почти нет, но мясо – это мясо, а не смесь жира, свиной шкуры и хрящей. И картофельное пюре молоком разводится, а не водой из крана. Но чайком я насладился, хотя и понимаю, что в придорожной забегаловке хорошего чая быть нет может! Он, собака, у нас предерьмовейший вырастает.
Со стариком мы за время в дороге как-то уже сроднились, и я понимал, что просто так высадить его в Миассе – значит выбросить на улицу. К кому бы он ни ехал, за пятнадцать лет с тех пор, когда прервались связи с нашим миром, и город поменялся, и люди могли уехать или даже умереть. Да и ехать нам до Миасса оставалось часа два по рассыпавшейся за годы безвременья дороге. И куда он пойдёт на ночь глядя? Бомжевать на вокзале, откуда его местные менты вышибут?
-Иван Андреевич, а как Вы к баньке относитесь? –завёл я разговор, влезая в машину.
-Ты намёк делаешь, что меня к себе в гости зовёшь? –улыбнулся дед. –Если так, то очень даже люблю. Только я семью твою не потесню?
-Да нет у меня никакой семьи. Родители погибли в автомобильной аварии, когда я школу заканчивал. Дед помер, бабушка в его квартире с семьёй младшей сестры живёт. А я пока – в родительском домике, доставшемся им как раз от деда, хоть и прикупил недавно себе квартиру. Но там ещё ремонт идёт. Вот закончу с ремонтом – надо будет продажей дома заниматься. Домишко неказистый, старенький, но гараж есть, баня есть, колонка с водой под окнами…
-А неженатый-то чего?
-Пытался жениться. Пока прапорщиком служил. Да только когда невеста моя узнала, что я под сокращение попадаю и без работы остаюсь, всё и разладилось. Теперь вот бизнес немного раскрутил, деньжата появились. Понятное дело, и претендентки на них завелись сразу. Но я-то вижу, что им только они и нужны, ради них и в постель ко мне нырнуть не прочь. Я, в общем-то, тоже не прочь, чтобы они время от времени туда ныряли, но не надолго… Так что никому Вы, Иван Андреевич, не помешаете.

Миасс, Челябинская область, 6 июля 1996 года, 19:30
Денёк выдался суетный. С утра пришлось побегать, сдавая в Социально-бытовой комплекс «УралАЗа» треклятые пакеты с логотипом, которые автозавод заказывал к очередной годовщине выпуска своего первого автомобиля. Поскольку я брал за их изготовление и поставку не живые деньги, как все прочие фирмы, куда автозаводчане обращались, а запчастями, то заказ я получил без проблем. Разумеется, заложив двойную цену пакетов. За сами пакеты я тоже расплачивался не деньгами, а… «ураловскими» запчастями для нужд «Салаватнефтеоргсинтеза». И опять же, по двойным ценам, так как салаватцы расплачивались за запчасти не деньгами. Обычно это была гранулированная пластмасса, которую я вагонами отправлял в Москву производителям рулончиков ленты для кассовых аппаратов. Причём, пластмасса им шла с небольшим дисконтом от заводской цены. За безналичный расчёт. Но в этот раз я «милостливо согласился» получить от нефтепереработчиков небольшую часть оплаты запчастей теми самыми пакетами.
С моей фирмочкой работало несколько водителей автомобилей разного тоннажа, которых я обычно нанимал, если требовалось перевезти груз, но в этот раз пришлось ехать в Салават самому: во-первых, груз пакетов был меньше грузоподъёмности моего «Дакара», во-вторых, нужно было отвезти «откат» снабженцу «Нефтеоргсинтеза», а в-третьих, водитель «Москвича», «каблучок» которого я нанимал для подобных нетяжёлых грузов, ушёл накануне запланированной мной поездки в запой. Вот и пришлось развеяться самому. И, нужно сказать, небезынтересная поездка случилась!
Разгрузившись, подъехал в офис, где одиноко гоняла чаи Светка, наша секретарша. Она успела поработать в комсомоле на аналогичной должности, так что своё дело знала прекрасно, претензий у меня к ней не было никаких. Два года назад она вышла из декретного отпуска, брат её мужа работал представителем «конторы» на ракетном КБ, так что никаких бандитских наездов я не опасался, поскольку Виктор совершенно недвусмысленно предупредил: даже при малейших поползновениях сообщать ему кто и с какими претензиями лезет. Да и сам нередко забегал в наш снятый в промзоне кусок офисного помещения потрындеть на тему охоты-рыбалки. А подобная информация о друзьях-приятелях «режимщиках» в среде коммерсантов быстро распространяется…
-Привет, Светлячок! Что, народ по предприятиям разъехался?
Народ – это громко сказано: весь коллектив, кроме нас со Светланой, четыре человека. Трое коммерсантов, именуемых новомодным словом «менеджеры», да бухгалтер-совместитель Люся, появляющаяся в конторе всего на два дня в неделю.
Светка, прихлёбывая чай подробно рассказала, кто чем был занят в моё отсутствие, кто о чём и с кем договорился, кто, куда и сколько чего отправил, какие деньги пришли, за что и сколько Люся перечислила. Выслушав её доклад, я попросил:
-Вечером созвонись со своим деверем, передай, что я его в баню завтра приглашаю после работы. Возможно, до утра засидимся. Только с домашнего на домашний звони.
Светлана понимающе кивнула, и я зарылся в бумаги на своём столе. Ознакомившись, помчался в банк. Потом была пара встреч с такими же торговцами запчастями, как и я, с которыми мы порешали вопросы обмена разных позиций. Заскочив снова на минутку в офис, полетел на арендованный склад отпускать заезжим клиентам их заказ, а уже в самом конце дня помчался к бухгалтеру подписывать платёжки, которые нужно было завтра завезти в банк.

Иван Андреевич, пока я трудился в поте лица, успел приготовить немудрёный ужин, с любопытством взирая на привезённые мной импортные продукты в ярких упаковках.
-«Сникерс. Съел и порядок», -процитировал он слоган из рекламы, и я понял, что старик целый день не отвлекался от телевизора, которым я научил его пользоваться, убегая на работу.
-Вижу, день у Вас прошёл не зря, -рассмеялся я.
-И не говори! –сумрачно покачал он головой. –Такого насмотрелся и наслушался, что волосы дыбом встают. До чего же вы страну довели!
Вчера, рассматривая дедовы фотографии, он ткнул пальцем в майора лет тридцати пяти, стоящего вместе с группой солдат возле какого-то здания, похожего на станционное. Один из этих солдатиков был моим дедом
-Узнаёшь?
Присмотревшись, я кивнул.
-Это мы перед самой отправкой эшелона в Порт-Артуре снялись… Почти все, кроме твоего деда, вот этого и вот этого, в Новый Мир переправились. Те двое, как и твой дед, тоже по анкетам не подошли…
После бани мы долго засиживаться не стали, поскольку дорога у обоих была неблизкая, а разговоры оставили на потом. Впрочем, кое-что успели обговорить, и теперь я рапортовал:
-Я не знаю, Иван Андреевич, что Вы хотите от спецслужбистов, но завтра к нам приедет мой хороший знакомый из «конторских». Я ему, конечно, доверяю, но, боюсь, у него далеко не тот уровень допуска, чтобы он Вам объяснил, почему вас от Земли изолировали.
-А мне, Коля, этого и не надо. Я тут передачку сегодня посмотрел про Брежнева, потом на какого-то краснобая наткнулся, вещавшего о том, какие великие дела начались после прихода этих Горбачёва с Ельциным, -старик с таким отвращением произнёс эти фамилии, что мне не по себе стало. –И старому энкавэдисту всё стало понятно.
-Ну-ка, ну-ка, расскажите, до чего Вы додумались!
Я аж жареную картошку, которую всегда обожал, жрать перестал.
-Да всё достаточно прозрачно. Кому-то очень мешал Брежнев, и единственным способом избавиться от него было – позволить ему поскорее уйти в мир иной. Ему и его соратникам, которые больше напоминали дом престарелых, чем боевой авангард советского народа. А тут мы вылезли со своим обещанием вот-вот выдать чудо-лекарство, которое продлило бы царство этой, как его, ге-рон-то-кратии минимум на два-три десятка лет. Андропов, похоже, был извещён о Новом Мире, а вот «Меченого» посвящать не стали, поскольку прекрасно знали, что это за фрукт. Потом и Бориску, развалившего Союз, в известность ставить не стали. Иначе бы тот всё американцам продал. А со временем те, кто имел доступ к Тайне, то ли не у дел остались, то ли померли.
Так что с этим мне всё ясно. И, как говорится, хрен с ним! Пятнадцать лет прожили в изоляции и не померли. Дай бог, доживём и до того времени, когда нормальный человек страну возглавит. А этого уродства, что сейчас у вас творится, нам в Новом Мире и на дух не надо!
В словах старика резон был. Оставалось непонятным, зачем он здесь. Да и как вернулся, если обратный переход заблокирован.
-Заблокирован-то он заблокирован, -пояснил Иван Андреевич. –Да только новая, мощная установка для промышленных масштабов. А старенькую, использовавшуюся буквально в первые годы, наши спецы законсервировали, и когда очень большая нужда пришла, восстановили и отправили меня, старого, ничего не боящегося и не вызывающего особых подозрений. В тоже время, знакомого с деятельностью органов, но не способного восстановить переход из-за отсутствия каких-либо знаний о его устройстве.
Дедок рассмеялся, но потом снова посерьёзнел.
-А очень большая нужда имеет своё имя. Американцами она называется. Мы всё время жизни в Новом Мире были уверены, что мы одни на той планете. Да только несколько месяцев назад один из радистов, дежуривших на связи в одном из посёлков на восточном побережье материка, поймал радиопереговоры на английском языке. На коротких волнах. Это такая зараза, что даже сигнал слабого передатчика, много раз отразившись от поверхности и ионосферы, может на тысячи километров распространяться. Наши спецы несколько месяцев эфир слушали, и, в конце концов, убедились: таки да, есть радиообмен. И, судя по всему, действительно американский. Но ещё – немецкий, французский, испанский, китайский и даже арабский Причём, многие из них вовсе не военные, а чисто бытового характера. То есть они тоже начали колонизацию Нового Мира. И очень масштабную, с привлечением гражданских переселенцев из самых разных стран.
Мы свою связь на коротких волнах полностью перевели на закрытые каналы, которые сложно от естественных радиопомех отличить. Но про американцев, которые, судя по всему в переселении в Новый Мир заправляют, надо пронюхать, чтобы быть готовыми.

Миасс, Челябинская область, 8 июля 1996 года, 06:10
Выпили мы после баньки всего по рюмочке, за встречу, и к утру, когда Виктор Галанин, «режимник» с ракетного КБ, поднял руки и попросился домой, за руль можно было садиться без всяких проблем.
Разговаривали они с Иваном Андреевичем Даниловым, оказавшимся на момент перехода в Новый Мир полковником КГБ, всю ночь, время от времени выставляя меня за дверь, когда дело касалось исключительно их конторских вопросов. И садился Виктор в мой «Дакар» будучи в глубочайшей задумчивости. Когда же я остановился возле его подъезда, он, вытряхнув последнюю сигарету «Бонд» из двух привезённых с собой пачек, глубоко затянулся, не спеша выходить.
-Ну, Колька, ну и сволочь же ты! Надо же было тебе такой геморрой на мою жопу найти!
Злобы в его голосе не было, была только усталость и беспокойство.
-Поясни! –пьяным тоном спародировал я киногероя.
-Да что там пояснять? Информация, которой меня полковник – с твоей подачи, между прочим – нагрузил, относится к категории «перед прочтением сжечь, пепел растворить в воде и выпить натощак, образовавшуюся мочу слить в Тихий океан, а самому после этого застрелиться из 152-миллиметровой гаубицы». Мало мне было просто следить, чтобы ты со своей полукриминальной коммерцией ни в какое говно не вляпался, так теперь ещё проблем добавилось…
-А чего это полукриминальной?! –взвился я.
-Не трынди! –потёр Виктор красные от недосыпа и выжранного за ночь кофе глаза. –А то у нас не знают, как списывается сверхприбыль от бартерных операций! В общем так. Похоже, на следующей неделе я буду в Москве. Чем там дело обернётся, останемся ли мы все трое, в конце концов, в живых, я не знаю. Вам с дедом всё время, пока меня в городе не будет, сидеть тихо, как мыши. В идеале было бы вообще никуда из дома не высовываться, но я понимаю, что тебе работать надо. Поэтому будь предельно осторожен, ни в какие аферы не лезь, даже если они миллиардами баксов прибыли могут обернуться. И за деда головой отвечаешь, запомни!
А на обратном пути, подъезжая к дому, я столкнулся с соседом по улице, относящемся к категории людей, с которыми бы вообще лучше не сталкиваться. Нет, был этот невысокий, с круглым, как блин, лицом со всеми, живущими неподалёку от его двухэтажной «хатынки» с закрытым бассейном, очень вежлив и благожелателен. Да только знание того, что этот бывший начальник следственного управления горотдела милиции ныне является паханом всего городского криминалитета, удовольствия от общения с ним лишала напрочь.
-Здорово, Коля!
-Здравствуйте, Махмуд-джан!
-Никто тебя не обижает? А то смотри, не стесняйся мне рассказать, если кто надумает обидеть. С удовольствием помогу по-соседски!
-Нет, нормально всё.
-Ну, да, «нормально». Вон, белорецкие пацаны жалуются, что обвёл ты их вокруг пальца.
Махмуд-джан мелко захихикал.
-А, это те, которые мне попытались свою ржавую «бэху» подставить под ДТП?
-Зачем же сразу «ржавую»? Видел я её: месяца полтора она ещё точно не развалится! –снова заржал мафиози. –Они меня стали спрашивать, кто же тут у нас в городе такой крутой, что их лохами выставил, но я пацанов успокоил: сосед, мол, мой. А в том, что сами лоханулись, нечего других винить. Правильно ведь?
-Правильно, Махмуд-джан.
-Тогда будь здоров! –махнул было рукой бандит, но потом остановился, что-то вспомнив. –Слушай, а кто это у тебя теперь живёт? У них там в Башкирии какая-то странная возня началась, ищут какого-то дедка непонятного…
-А, это дедов сослуживец. Они с ним в Порт-Артуре служили, друзьями были. Я к нему частенько заезжал погостить, когда в Салават в командировки мотался. Он жену недавно похоронил, а когда я в этот раз к нему заехал, попросился на дедову могилку свозить. В следующий раз в командировку поеду – назад отвезу.
-Ну да, ну да… -как болванчик, закивал головой хитрый казах и, махнув рукой двум охранникам, топчущимся метрах в пятнадцати позади шефа, двинулся дальше по маршруту своей ежедневной утренней прогулки.
«Чёрт, надо будет не забыть с работы Виктору позвонить, чтобы про этот странный разговор передать», -мелькнула мысль.

Миасс, Челябинская область, 13 июля 1996 года, 07:45
Подумал и забыл.
А спустя несколько дней та самая БМВ рано-рано утром припарковалась наискосок от моего дома по улице Динамитной. Иван Андреевич, взявший на себя обязанности по домашнему хозяйству, показал на неё, когда мы сели завтракать.
-Это не те бандиты, что пытались аварию спровоцировать?
-Похоже, они, -насторожился я, но вскоре всё решилось совершенно неожиданным образом.
Припозднившийся с утренней прогулкой Махмуд-джан неспешно подошёл к машине белорецких «гостей», и о чём-то коротко переговорил с ними. Судя по тому, как напряглись сопровождавшие пахана бандиты, разговор был не самый благодушный. Но белорецкие завели машину и, вздымая облака сизого выхлопа, перемешанного с пылью, с пробуксовкой сорвались с места. Махмуд-джан ещё с полминуты потоптался на месте, дожидаясь, пока осядет поднятая пыль, пару раз глянул в сторону моего дома, и пошёл дальше своим обычным маршрутом.
А я велел Ивану Андреевичу собираться, сообщив, что ночевать сегодня мы будем в купленной мной квартире: ремонт в ней практически был закончен, оставалось лишь установить электророзетки в самой маленькой из трёх комнат.
Как говорится, долго ли голому собраться? Только подпоясаться…
За гостя мне было спокойнее, зная, что он сидит в бетонной коробке за бронированными дверями. А вот новость, которую мне с порога вывалила Светка, когда я вернулся с обеда, очень даже ошарашила.
-В Измирова стреляли!
-В кого? – не понял я.
-Махмуд-джана Измирова час назад ранили, когда он на машине к своему офису подъехал. Четыре выстрела из пистолета Макарова, один охранник убит, а сам Измиров ранен в плечо. Говорят, не опасно. Стрелявший убежал через двор, свидетели видели, как он садился в тёмную БМВ без номеров.
Твою мать! А бандиты-то к нашему делу какое отношение имеют? Они же всегда от всего, что даже припахивает секретностью, шарахались, как чёрт от ладана! Одно радует: сейчас на Динамитной куча милицейских машин, и эти уроды к моему дому несколько дней не сунутся.
-Свет, договорись с Петровичем, что я ему свой «Дакар» на техобслуживание загоню.
-Так ты же ТО перед командировкой делал!
-Ты договорись, а я уж разберусь… Деверь не звонил из командировки?
-Послезавтра ночью прилетает, просил, чтобы ты его встретил. И это… Не знаю, что он имел в виду, но просил передать, что все его поручения остаются в силе…

Челябинск, 15 июля 1996 года, 02:35
Виктор выглядел ещё более уставшим, чем после разговора с дедом. Поскольку он был без багажа, а только с пластмассовым «дипломатом», то, не задерживаясь в зале прилёта, сразу потопал со мной на стоянку. Тяжело плюхнувшись в переднее кресло, он устало уронил руки вдоль спинки сиденья.
-А это что у тебя такое? –удивился «режимщик», наткнувшись рукой на холодный металл, явно не относящийся к механизмам управления.
-«Сайга».
-На хрена?
Мне пришлось рассказать историю с Махмуд-джаном от начала и до конца.
-Та-а-ак… Давай-ка не спеши, а зарулим к областному управлению ФСБ. Мне туда надо на полчасика заглянуть. Подождёшь?
Управился он немного быстрее и, устроившись на сиденье, махнул рукой:
-Поехали!
-Он сказал «поехали» и взмахнул рукой, -процитировал я строчки из известной в советское время песни.
Вместо ответа Галанов нажал на кнопку «ментовской» переносной рации:
-Штора Объекту. На маршруте.
-Объект, вас понял, -зашипела в ответ рация.
-Всё так серьёзно? –удивился я.
-А хрен его знает, -пожал плечами Виктор. –Но бережёного бог бережёт.
-Ну да! Паранойя в наших рядах не приветствуется, но нельзя забывать, что кругом одни враги…
Ехали по городу не спеша. Патрульный на выезде из города помаячил палочкой, но рассмотрев задний номер, дал отмашку, чтобы я не останавливался. Виктор время от времени сообщал по рации о прохождении контрольных точек, а я, как баран, строго держал по спидометру девяносто, не имея права ни ускориться, ни притормозить.
Ждали нас после поворота на Мисяш. В свете фар я узнал корму мигающей аварийкой «бэхи», врубившей фары, когда я с ней поравнялся.
-Штора Объекту. Сигнал красный.
-Объект, сигнал красный принято! –отозвалась рация.
-Карабин приготовь, -скомандовал Виктор. –Когда начнут обгонять, со всей дури жмёшь на тормоза, а когда они проскочат вперёд, уходишь на левую обочину. И вываливаешься из машины. Понял? Стрелок у них хреновый, при таком маневре, если палить начнёт, всё равно никуда не попадёт.
-С чего ты решил, что хреновый?
-Четыре выстрела в Измирова, из которых всего два результативных. С трёх метров. Штора Объекту. Сигнал бордовый.
-Принято, -буркнула рация, и я заметил в зеркале, что горевшие где-то в километре позади фары попутной машины погасли.
Но тут мне стало не до того: бандитская БМВ уже почти поравнялась с нами. По лицу мне скользнул свет фонарика, вспыхнувшего на пассажирском месте «бумера», и ночную тишину разорвал истошный визг моих шин.
-Отлично! –рявкнул Виктор, когда я остановил «Дакар» на левой обочине, едва не уронив его в кювет.
Вместе с «Сайгой» я вывалился наружу, перекатившись подальше от машины. Свет фар «уазика» слепил выскочивших из «бэхи» бандитов, сжимавших каждый по пистолету.
Тот, что справа трижды выстрелил в лобовое стекло, целясь в пассажирское место.
-Перестань, идиот! –заорал, перекрикивая два работающих двигателя, водитель. –Нам этот лох нужен живым. Кто нам расскажет, где он деда прячет, если ты его сразу пришьёшь? Эй, ты, лошара! Не заставляй нас нервничать! Лучше сам выходи, пока мы твой пепелац не расх*ярили!
Суки! Он же стрелял по Виктору, который остался в машине!
Я и сам не заметил, как палец нажал на спусковой крючок, и пуля, диаметром чуть больше десяти миллиметров, отшвырнула стрелка на багажник «бэхи». Рефлексы, вбитые во время службы в армии, сработали без сбоя: мгновенный перекат, по тому месту, где я лежал секунду назад, хлещут пули…
Но откуда-то взявшиеся чёрные тени уже крутят водителя БМВ, и ночь разрывает громогласный крик:
-Не стрелять! Работает группа «Антитеррор»! Всем положить оружие на землю и выходить с поднятыми руками…

-Погорячился ты немного, -ворчал Виктор, которому я сливал на руки из пластиковой бутылки с минералкой. –Ну, на хрена сразу в грудь стрелял? Мог бы для начала просто ногу отстрелить. Впрочем, этот киллер особо ничего не знал, его только для огневой поддержки послали. Но если бы ещё минут пятнадцать пожил, я бы успел у него ещё что-нибудь выяснить…
-А второй?
-А что второй? Второй решил самостоятельность проявить, и не только выяснить, где теперь наш полковник, но и приволочь его заказчику. А заодно – грохнуть «обидевшего» белорецких братков Измирова. Теперь у нас время есть: пока найдут их сожжённую машину, пока сообразят, что два найденных в разных местах трупа и есть эти бандиты, пока вместо них пришлют ещё кого-нибудь. На тебя вряд ли подумают, поскольку ты у них – лох. Ну, нарвались братки на кого-то более крутого, решив разбоем на дороге своё благосостояние поправить…
-Неужто второй имя заказчика назвал?
-Не только того, кто ему заказ передавал, но и тех, кто за ним стоит… Интересные люди, я тебе скажу!
-И ты уверен, что это не выдумки?
-Под «сывороткой правды» не врут! Поехали! Мужики, кажется, уже обоих прикопали…

Московская область, радиоцентр ВМФ РФ, 5 июля 1999 года, 12:30
Всё, последний пеленг на пакетную передачу радиограммы с подводной лодки взят, теперь можно будет передохнуть перед очередным экзаменом.
Ровно три года назад всё началось. Минута в минуту, если учитывать разницу в часовых поясах. Я, тогда обычный предприниматель, торгующий автозапчастями, подобрал на трассе Уфа – Белорецк странного дедка, незадолго до этого виденного мной в проехавшем мимо «Камазе». В результате всего произошедшего потом я превратился в строжайше засекреченный объект, готовящийся к глубокой заброске. Уже почти три года готовящийся! Но строго в свободное от основной деятельности время, поскольку я теперь – крупный официальный дилер запчастей для «Уралов», работающий на всю Россию, ближнее и дальнее зарубежье. Да и самими уральскими машинками мы не брезгуем торговать. Спасибо «конторе», подмогли с клиентурой! А Иван Андреевич Данилов, тот самый дед, которого я подсадил на трассе – мой заместитель по безопасности.
Переезд из Миасса в Москву залегендировали как вступление в права наследства дальней-дальней родственницы, оставившей мне по завещанию свою «трёшку» в Алтуфьево (потом пришлось выплачивать её стоимость из прибылей предприятия). А когда миасский бандитский пахан Махмуд-джан Измиров узнал, что я продаю дедовский домик, он зашёл ко мне в гости.
-Здравствуй, Коля. Слышал, что ты свои хоромы продаёшь?
-Продаю, Махмуд-джан. В наследство получил квартиру в Москве. Вот и решил поменять сонный Миасс на бурлящую столицу.
-Тогда я твой дом покупаю. Надеюсь, пятьдесят тысяч долларов – достойная цена?
Он выложил на стол довольно объёмную пачку баксов, стянутую, как и положено в России, резинкой. Честно говоря, у меня глаза на лоб полезли.
-Да Вы что, Махмуд-джан?! Дом и половины этой цены не стоит!
-Дом, может быть, и не стоит, а вот та услуга, которую ты мне оказал, очень даже стоит. Ты меня от очень большой проблемы избавил там, на мисяшской дороге!
-О чём Вы, Махмуд-джан? –насторожился я.
-Я понимаю, Коля, что ты ничего о мисяшской дороге не знаешь, и даже охотно верю в то, что никогда, и особенно – в ночь на 15 июля, по ней не ездил. Мало того, даже сам могу под присягой подтвердить, что всю эту ночь ты просидел возле моей больничной койки, кормил меня с ложечки и рассказывал анекдоты, чтобы мне было не так больно от пулевого ранения. Но, Коля, я же бывший следак. Знаю, какую пулю вынули из неопознанного трупа, закопанного в паре километров от следов торможения внедорожных шин на асфальте, а также в трёх километрах от сожжённой БМВ, за пару дней до этого уехавшей с места покушения на меня. А до этого караулившей тебя вон там. Именно поэтому я хочу купить твой дом не меньше, чем за пятьдесят тысяч долларов. Соглашайся! Цена хоть и немного заниженная, зато переоформление тебе не будет стоить ни копейки, да и время на поиск покупателя сэкономишь.

Квартира моя со свежайшим ремонтом тоже ушла достаточно быстро и за неплохие деньги. А контору вместе с хранящимися на складе запчастями выкупили челябинские партнёры. Таким образом, я стал обладателем довольно солидной (по моим тогдашним меркам) суммы, на которую мог бы, не жируя, прожить в Москве лет пять. Но слишком незначительной для того, чтобы развернуть серьёзное дело.
Помог товарный кредит «УралАЗа», с огромным удовольствием предоставленный руководством. За совершенно пустячную услугу: именно я занимаюсь заказом авиабилетов для руководства предприятия решившего, скажем так, поправить здоровье в ходе командировки в Москву. Оплата строго наличными, комиссионных вполне хватает для того, чтобы содержать двух секретарш, занимающихся только заказом этих самых билетов.
А вечерами и по выходным – изнуряющая зубрёжка английского по экспресс-программе, разработанной в Военном институте иностранных языков, стрелковая подготовка, техническая подготовка, включая радиодело, астронавигацию, радионавигацию, экстремальное вождение, выживание в пустынной, степной, лесистой местности и на море. Да, блин, чему только не учили!
Для чего весь этот геморрой?
Информация от Ивана Андреевича о том, что американцы осуществляют крупномасштабную колонизацию Нового Мира, полностью подтвердилась. Были выявлены не только многие точки перехода, задействованные ими, но и целая сеть вербовщиков, работающих, в том числе, и в России. Мало того, выяснилось, что в создании перехода американцам очень помогли знания одного из советских «невозвращенцев», работавшего в одном из институтов по тематике, использовавшейся в разработке аппаратуры для «ворот». Да и к поискам старика бандитами был причастен один из агентов так называемого «Ордена» - американской организации, владеющей правом переселения людей в Новый Мир. Дед просто ляпнул водителю «Камаза», к которому он подсел после перехода в наш мир, отвык от этого мира и попросил помочь ему связаться с КГБ.
Водила, разумеется, решил, что дедуля умом тронулся. И от греха подальше высадил его прямо на дороге. А я подобрал. Потом, приехав в Белорецк, водитель рассказал эту историю дружкам в пивнушке. Его байку случайно услышал вербовщик «Ордена», решивший перебдить и глянуть на старика. Обратился к местной братве, которая запомнила, что именно я вёз в своём «Дакаре» пенсионера, приметы которого полностью совпадали с описанием. Те от скуки не додумались ни до чего лучшего, чем похитить Ивана Андреевича и стрясти деньги не только с орденского вербовщика, но и с меня, поскольку Махмд-джан представил его моим дальним родственником. Ну, а то, что было дальше, вы уже знаете. За исключением того, что вербовщик, узнав, в какую задницу с покушением на бандитского авторитета его впутали отморозки, плюнул на свои подозрения и «ушёл в тень».

Раскрутка агентов «Ордена» дала много полезной информации по той среде, в которую мне предстоит внедриться до того, как начнётся следующий этап операции. Главное, что колония «Ордена» находится не на том континенте, где была основана советская колония. О наличии советской колонии и даже иных континентов «Орден» даже не подозревает, поскольку американцы столкнулись с существенными ограничениями габаритов перемещаемых в Новый Мир грузов. Проблемой, успешно решённой нашими учёными ещё в начале 1970-х. Мало того, агенты в один голос твердили, что переход односторонний, хотя наши аналитики пришли к выводу: обратный переход существует, но им пользуется исключительно «Орден» и в очень ограниченном режиме. Эти ограничения не позволяют колонии обзавестись океанскими судами, способными исследовать планету Нового Мира более полно, а категорический запрет на перемещение ракетной техники исключает запуск спутников.
Финансовой системой колонии владеет «Орден», получающий просто баснословные прибыли на эмиссии тамошней валюты и налогах на любую предпринимательскую деятельность. Кроме того, доходной статьёй «Ордена» является само переселение людей и доставка в Новый Мир грузов по заказам частных лиц, предприятий и даже государств. Да, да! На колонизируемом континенте уже возникли самостоятельные государства, среди которых две Америки, Англия, Евросоюз, Китай, Бразилия, Арабский халифат, Ичкерия, Дагомея, Бразилия. И даже две России.
Не менее крупные доходы «Орден» получает со смертей: поскольку практически все средства вновь переселяющихся хранятся в банке «Ордена», после гибели любого человека его средства, чаще всего, остаются на счетах банка. Возможно, поэтому одним из приоритетов является переселение «ненужных», неблагополучных или даже преступных элементов, быстро сбивающихся в банды и промышляющих грабежами и убийствами. Что в условиях отсутствия ограничений на оборот оружия является безумно доступным занятием. Но и очень опасным, поскольку на бандитов охотятся не только вооружённые силы «Ордена». Простые переселенцы тоже заинтересованы в отстреле негодяев, поэтому тоже поголовно вооружены до зубов.
С дорогами в колонии «Ордена» полный швах. Асфальтированы, в лучшем случае, отдельные участки в городах Евросоюза. Всё остальное – типичные российские грунтовки. Правда, летом без грязи из-за крайне сухого и жаркого климата. Сухого летом. Зимой снега не бывает, но беспрерывно льют проливные дожди с ураганными ветрами, поэтому жизнь в колонии фактически замирает.
Местная авиация представлена преимущественно легкомоторными самолётами, а флот – небольшими корабликами и катерами. Последние очень любят местные пираты, поэтому вооружены и все судёнышки.
И вот в этот кошмар нам с Иваном Андреевичем предстоит вскоре окунуться…

Москва, кафе «У Гоги», 14 сентября 1999 года, 13:25
Вербовщика обложили очень грамотно. К его приходу для разговора с клиентом оставался свободен единственный столик по соседству с моим. На момент его явления я допивал молочный коктейль, лениво потягивая его через трубочку. А дождавшись клиента моей жертвы, вынул мобильник и обиженно пропел в трубку:
-Счастье моё, ну когда же ты закончишь свою боевую раскраску?.. Хорошо, жду. А то я уже скоро с голода помру.
Студенточка юридического факультета ВИИЯ, трудящаяся у меня по полдня в качестве стажёра-секретарши, явилась лишь минут через двадцать, когда за соседним столиком вовсю шло обсуждение нелёгкого положения дел в фирме клиента.
Наташа выглядела на все сто, и я невольно залюбовался ею: в офис она являлась в строгом костюме, а сейчас нарядилась в обтягивающие брюки и не мене плотно сидящий свитерок, выгодно подчёркивающий стройную фигурку и довольно крупную грудь. При моих 185 сантиметрах она была ниже меня всего сантиметров на пять. Причём, без высоких каблуков.
-Ну, наконец-то! –прижал я к себе стажёрку, сегодня играющую роль моей возлюбленной, и провёл ладонью по её спине.
Ого! А девочка-то оказывается – огонь! Как она отреагировала на эту ни к чему не обязывающую ласку! На работе ни я к ней никак не относился, ни она меня не воспринимала как нечто достойное внимания…
Мы, сделав заказ, негромко, чтобы у меня была возможность слышать разговор за соседним столиком, щебетали обо всяких пустяках, постепенно переходя на всё более и более фривольные темы. И когда я дал девушке заранее обусловленный сигнал о том, что пора сворачиваться (за соседним столиком уже договорились, и разговор шёл к завершению), Наташа абсолютно профессионально изобразила на лице испуг:
-О, господи! У меня же через полчаса лабораторная!
Она быстро подскочила, суетливо собрала выложенные на стол вещи в дамскую сумочку и, чмокая губами воздух, уже собралась бежать.
-Нет, так не пойдёт! –совершенно искренне возмутился я и шагнул ей навстречу в проходе между столами.
Наташа снова очутилась в моих объятиях, прижимаясь ко мне всем телом. Поцелуй пришлось прервать, чтобы дать ей уйти. Но перед этим, касаясь её уха губами, я прошептал:
-Сегодня после десяти жду тебя в моей квартире.
-Да! –прошептала она и куснула мне мочку уха.
Меня ещё несколько минут потряхивало от пережитых эмоций, но пришлось взять себя в руки, поскольку клиент «выпасаемого» вербовщика уже уходил.
Дождавшись, пока он скроется за дверью, я пересел за соседний столик.
-Простите меня великодушно, но я невольно стал свидетелем вашего разговора.
-Хм, а мне показалось, что Вы были всецело поглощены своей прекрасной – без каких-либо преувеличений – дамой…
-Увы, но столь интересная тема не могла не привлечь моего внимания даже в ситуации, когда его объектом должна была всецело быть женщина, сумевшая мне запасть в душу.
Я достал свою визитку и протянул её вербовщику.
-Хотел бы встретиться с Вами при более располагающих для столь серьёзной темы обстоятельствах. Увы, но сейчас я немного не в форме: эта женщина умеет довести мужчину до невменяемого состояния!
И ведь, что характерно, мне даже лгать не пришлось!

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 15 сентября 1999 года, 7:30
Блаженно улыбающаяся Наташа, на которой была одета только моя рубашка, сидела на кухонном диванчике, обхватив обеими руками крошечную кофейную чашку.
-Отдай! –засмеялся я, отбирая давно опустевшую посудинку.
-У меня сил нет, чтобы её поставить, -прошептала девушка. –Ты просто монстр какой-то!
-На себя посмотри! –хмыкнул я счастливо. –Хорошо, хоть пару часов дала поспать... На занятия поедешь?
-Не-е-ет! И тебя на работу не пущу! Они без тебя не пропадут, а я – пропаду… Отнеси меня на руках в спальню, -протянула она руки. –Я чуть сознание не потеряла от счастья, когда ты вчера меня в постель нёс…
И попытка поехать на работу, утонула в океане ласки. Мы даже спали, так и не разомкнув объятий.

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 18 сентября 1999 года, 14:05
Бухгалтер, выполняющая обязанности кадровика, протянула свою зелёную папочку с аккуратной наклейкой посредине «Кадровые вопросы», где сиротливо лежало четыре листочка. Так, назначить временно исполняющим обязанности старшего кладовщика на время отпуска штатного сотрудника… Подписываем. В связи с производственной необходимостью направить в командировку сроком с… Подписываем.
-А это что?
-Заявление об увольнении по собственному желанию стажёра Алёшиной.
-Как по собственному желанию? Почему?
-Мы не имеем права задавать такие вопросы…
-Пришлите ко мне Алёшину. Немедленно.
Бухгалтер пожала плечами, и через пару минут в кабинет вошла Наталья.
-Наташа, это что такое? –показал я ей листок, на котором была её подпись.
-Заявление об увольнении по собственному желанию…
-Но почему? Я тебя чем-то обидел?
-Нет.
-Тогда в чём дело?
Девушка неожиданно выпрямилась и её лицо закаменело.
-У каждого человека есть свои принципы, -негромко, но твёрдо заговорила она. –Одним из главных моих принципов является – не спать со своими начальниками. Я его нарушила. Поэтому я здесь работать больше не буду.
Я разорвал заявление на несколько частей, скомкал обрывки и выбросил их в мусорку.
-Ты всё поняла?
-Тогда я уйду без увольнения!

И я запил.
Нет, на работе я появлялся абсолютно трезвый, хотя и с трясущимися по утрам руками. И пахал, как зверь, выматывая и себя, и сотрудников. Но каждый вечер, придя домой, выключал телефон, садился в кресло перед невключенным телевизоров и тупо напивался до беспамятства. Чтобы по звонку будильника проснуться, на автомате доехать до офиса, досидеть до восьми вечера, когда уходят даже самый закоренелые трудоголики, и уехать напиваться в опостылевшем кресле… Чаще всего я и засыпал в этом кресле, но когда сил хватало дойти до постели, я никогда не ложился спать в той комнате, где мы были с Натальей.
В один из этих кошмарных вечеров меня вывел из забытья звонок в дверь.
-Да пошли вы все! –буркнул я в сердцах и снова уронил голову на грудь. А потом вдруг почувствовал, что кто-то касается моей руку.
Кое-как разлепив залитые водкой глаза, я вдруг увидел её. Осунувшаяся и как-то посеревшая, Наташа сидела на полу перед креслом и гладила мою руку.
-Зачем ты пришла?
Мой язык заплетался, но я постарался задать вопрос внятно.
-Прости меня. Я думала, что смогу без тебя жить.
И девушка, уткнувшись лбом в мою коленку, разрыдалась. А я пьяно бормотал какие-то успокаивающие глупости и гладил её по мокрым от дождя волосам.
В том, что это был не пьяный бред, я убедился утром, обнаружив голову вздрагивающей во сне Наташи на своём плече. Но ещё долго лежал неподвижно, боясь потревожить её сон. А когда она всё же проснулась, я задал вопрос, ответ на который, сколько ни ломал голову, я так и не мог найти:
-Как ты сюда попала?
-Ты не открыл, когда я звонила в дверь, хотя с улицы видно, что у тебя горит свет. Я каждый вечер ездила через пол-Москвы, чтобы посмотреть на твои окна! А вчера сдалась. Но ты мне не открыл, и я попросила Ивана Андреевича приехать с ключами, чтобы проверить, не случилось ли что-нибудь с тобой.
-Хорошо, что ты пришла этой ночью. Уже сегодня вечером ты опоздала бы…
-Что-то должно было произойти? –насторожилась Наташа.
-Нет. Просто уже было бы поздно.
Мы долго-долго лежали, прижавшись друг к другу, а в моей голове всё вертелась фраза, которую девушка едва слышно прошептала мне в ответ:
-Господи, какое счастье, что я успела одуматься!

Москва, кафе «У Гоги», 2 октября 1999 года, 13:30
Вербовщик позвонил накануне, и сегодня мы втроём сидели в знакомом кафе. Третьей была Наташа, на присутствии которой я настоял, хотя ей нужно было на занятия. От сегодняшнего разговора, как я решил для себя, зависело, будет ли она доучиваться, или забросит учёбу. Расставаться больше ни я, ни она не хотели, но, в отличие от девушки, мои планы отменить было нельзя. Даже если бы это стоило мне разбитого сердца и сломленной психики.
По поводу психики я уже получил вчера здоровенный нагоняй от Деда. Именно так, с большой буквы, теперь называли Ивана Андреевича все, начиная с меня, включая сотрудников фирмы и заканчивая чинами в «конторе». А Наталья, придя вечером из университета (пардон, название ВИИЯ сохранилось лишь в обиходе лиц, связанных какими-либо отношениями с заведением, а назывался он теперь Военный университет), пожаловалась, что её вызывал к себе зам руководителя факультета по воспитательной работе для «беседы по душам», в ходе которой уговаривал менее болезненно относиться к различным житейским неурядицам, поскольку это может очень навредить её будущей служебной деятельности.
Какой характер носит служебная деятельность Натальиных коллег после выпуска, я прекрасно знал. И подозревал, что после получения диплома военного юриста она вполне могла оказаться на другом конце Земли. Хорошо ещё – если под своим именем и при официальном статусе. В общем, всё вполне могло обернуться, как в песне: дан приказ ему на запад, ей – в другую сторону.

Судя по довольному виду вербовщика, я понял, что усилия «конторы» по «созданию трудностей» для моей фирмы в виде блокирования кредитных линий, судебных исков со стороны партнёров и налоговых проверок не прошли даром. Обладатели подобных проблем и были основными источниками наживы для большинства вербовщиков «высокого полёта», бравших просто грабительские отступные за «решение проблем» подобных мне «жирных» клиентов.
-Я навёл справки о Вас и Вашей фирме, Николай Валерьевич.
-А я о Вас и Вашей фирме, Олег Константинович, -парировал я.
-Да, я в курсе, -хмыкнул вербовщик.
Ещё бы он не был в курсе! Для того, чтобы он внимание к себе обнаружил, специально нанимали самую непрофессиональную команду частных сыщиков, которую сумели разыскать даже не в столице, а в забитой глубинке…
-Но это лишь говорит о том, что Вы пытаетесь подойти к делу достаточно серьёзно. И, как понимаю, не против того, чтобы воспользоваться моими услугами. Тем более, в скором времени у Вашего бизнеса должны возникнуть довольно крупные неприятности.
Олег Константинович сделал паузу, но я вовсе не горел желанием заполнить её возмущёнными репликами о том, как у меня всё прекрасно, а любые проблемы я решаю одним щелчком пальцев.
-И то, что Вы не возражаете против такой постановки вопроса, только подтверждает сложившееся у меня мнение о том, что Вы – достаточно умный человек. Не каждому бывшему прапорщику, начинавшему свой бизнес в глухой провинции, удаётся развить его до достаточно серьёзного уровня после переезда в Москву. При том, что этот прапорщик – не только без высшего, но и вообще без какого-либо специального образования.
-А вот в этом Вы, уважаемый Олег Константинович, глубоко ошибаетесь. Ещё год назад я с отличием закончил заочное отделение Автомобилестроительного института…
-Хм… Простите…
-Ничего страшного. Я этот факт стараюсь не афишировать. Приятно, знаете ли, бывает поставить на место некоторых клиентов, надеющихся обвести вокруг пальца безграмотного «куска»… Но давайте всё-таки ближе к делу. Я-то часть вашего разговора во время предыдущего нашего… э… свидания слышал, а вот моя подруга до сих пор остаётся в неведении того, что Вы предлагаете людям. Не могли бы Вы повторить Ваш рассказ. И не только для неё: боюсь, будучи увлечённым совсем другим занятием, я мог что-то либо не понять, либо неправильно понять.
Честно говоря, я сам мог бы прочесть лекцию Константинычу о Новом Мире и жизни в нём, но мне нужно было, чтобы Наталья услышала это именно от него. Да и каждый новый рассказ, как бы ни зубрили информацию, всегда приносит в общую картину новые детали. А Наташе, ещё когда мы собирались на встречу, я строго-настрого наказал: любым, даже самым фантастическим фактам, которые выложит вербовщик, следует верить. Потому что это не выдумки сбежавшего на волю клиента психушки, а сущая правда. И нужно было видеть выражение лица девушки, слушавшей рассказ.

Воспользовавшись тем, что Наталья отлучилась «припудрить носик», Олег Константинович задал вопрос, казавшийся ему очень важным:
-Вы знаете, где учится Ваша подруга?
Я молча кивнул.
-И Вас не смущает то, в какие структуры распределяются выпускники этого учебного заведения?
-Ничуть. Если Вы наводили справки обо мне, то должны прекрасно знать, где я служил. Это далёкие от реалий экзальтированные интеллигенты пусть округляют от ужаса глаза при каждом упоминании об этих структурах. А я уже давно привык к их соседству и ненавязчивому вниманию. Одним источником внимания больше, одним меньше… Насколько мне известно, кусок Вашей жизни тоже отдан чему-то подобному… Да и это должно произойти только после окончания учёбы, которого, если мы с Вами согласуем сроки перехода, может и не случиться.
Со сроками мы тоже более или менее определились: чтобы не потонуть в суете переселенческого бума, сделать это решили… в ночь на Рождество. А вот со всем остальным я, с серьёзным видом выслушав советы и записав адреса, предпочёл оставить решение за собой.

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 2 октября 1999 года, 22:15
После встречи я завёз молчаливую Наташу в Лефортово, где она собиралась прихватить из общежития какие-то свои вещи, а сам отправился на работу. Поэтому тот серьёзный разговор о нашей дальнейшей жизни, запланированный на сегодня, состоялся лишь поздно вечером.
-Зачем ты меня возил на встречу с этим сумасшедшим?
-Во-первых, он не более сумасшедший, чем мы с тобой. А во-вторых, мне нужно было, чтобы ты узнала об этом именно от него.
-Ты считаешь, что весь этот бред – правда?
-Я не считаю, я знаю. Это не мистификация, не выдумка, а реальность. Информация проверенная. Причём, не единожды и из нескольких источников, знать о которых тебе совершенно не обязательно.
Девушка ненадолго замолчала, переваривая услышанное.
-Но почему никто об этом не знает?
-Кому надо – те знают.
-И ты, как я понимаю, собрался туда переселиться?
-Не собрался, я должен туда переселиться.
И снова пауза. На этот раз сопровождаемая испуганным взглядом.
-Не смотри на меня так. Я потому тебя и потащил на эту встречу, чтобы ты могла самостоятельно принять решение: едешь ты со мной или остаёшься.
На лице Наташи отразился настоящий ужас, и она замотала головой.
-Нет! Я не останусь здесь без тебя!
Я притянул её к себе, и девушка, уткнувшись лицом мне в грудь, захлюпала носом.
-Спасибо, малышка! Я тоже не хочу оставаться без тебя. Всё будет хорошо… Только подумай ещё и над тем, что обратного пути нет. Это – навсегда. Даже если что-то пойдёт не так, ты никогда уже не вернёшься в этот мир. За тобой не будет государства, на которое ты работаешь, и никто тебя не обменяет на такого же, но вражеского агента-нелегала. И я там буду вовсе не мелким московским миллионером, а таким же, как все, переселенцем. Считай, бомжом…
-Ну и пусть! –обвила она руками мою шею, пряча заплаканное лицо где-то у меня за ухом.
Дав моей (да, именно моей!) женщине успокоиться, я отправил её умыться.
-Нам нужно поговорить ещё на несколько не менее важных тем.
Она вернулась не просто умытая, а какая-то посвежевшая, умиротворённая, будто заново обрела цель жизни
-Раз ты согласна, нам нужно подготовиться. И для этого у нас довольно мало времени: от нескольких недель до нескольких месяцев. Но сначала надо решить ещё кое-что. Во-первых, кто мы с тобой друг другу.
Ах, как она сверкнула глазами!!! Но тут же взяла себя в руки и таким же жёстким голосом, как во время своей попытки увольнения, чётко и внятно объявила:
-Если после того, что я пережила за эти две недели, ты мне скажешь «давай останемся друзьями», то я тебя зарежу уже сегодня ночью.
Я расхохотался, отыскал на подоконнике самый бодрый из своих полузасохших кактусов и упал перед сидевшей в кресле Натальей на колено, протягивая ей горшок.
-Что это? –не поняла она.
-Цветок… -пожал я плечами. –Тебе… Любимая, будь моей женой!
Да, выбить её из образа процедуры предложения руки и сердца, изваянного девичьими фантазиями, я сумел. Причём, выбить качественно.
Она принялась растерянно хлопать глазами, вертя в руках горшочек с несчастным кактусом.
-Ты не можешь подобрать слова, чтобы не обидеть меня своим отказом? Говори первыми, пришедшими на ум, я переживу…
-Ты… это серьёзно?
-Абсолютно! БЛИН!!!! КАКТУС!!!
Ещё минут пятнадцать мы, бесчисленное количество раз прерываясь на поцелуи, избавлялись от кактусовых колючек, впившихся мне в ухо: когда Наташа бросилась меня обнимать, она совсем забыла о том, что держит мой «букет» в руках.
-Ну, всё, всё! –погладил я девушку по спине, усаживая её поудобнее на своих коленях. –Давай всё-таки решим наше «во-вторых». Что будем делать с твоей учёбой? Как бы мы ни старались, оттянуть переход до защиты твоего диплома мы всё равно не можем.
-Почему? Нас кто-то торопит?
-Да. Операция по созданию моей… нашей легенды уже фактически завершена, и затягивать с началом следующего этапа нам никто не позволит.
-Легенды?.. Я правильно поняла то, что ты хотел этим сказать?
Ответом был кивок головой.
-А я… тоже элемент этой легенды?
-Нет. Ты была одним из инструментов создания легенды. Пока не стала несистемным фактором, едва не нарушившим все планы. И до тех пор, пока я положительно не решу с руководителем операции вопрос твой вопрос, ты будешь оставаться этим самым несистемным фактором. Но это – чистая формальность, поскольку у меня есть право привлекать к операции любых людей.
-И что это за операция, мне знать не положено… -понимающе вздохнула Наташа.
-Ага. У тебя форма допуска недостаточная.
-А вот с этим ты промахнулся: она у меня первая! –гордо объявила любимая.
-Не ошибся, -срезал я. –Нужна нулевая. Кстати, только за то, что я тебе рассказал, какая форма допуска нужна для получения информации, меня уже могут взять пятую точку…
Наташа уткнулась носом в мою коротко стриженную шевелюру и задумалась.
-Так что, всё-таки, будем делать с твоей учёбой?
-А есть варианты?
-Есть. Либо ты бросаешь учёбу прямо сейчас и в полный рост впрягаешься в подготовку к переходу, либо впрягаешься в подготовку к переходу вполсилы, продолжая получать жутко секретные знания ещё пару месяцев. А потом всё равно бросаешь институт.
-Можно, я подумаю до утра?
-А ты уверена, что у тебя до утра будет для этого время? –хитро прищурившись, провёл я ладонью по её бедру.
-Ну, тогда до завтрашнего вечера, -томно прикрыла она глаза.
-Тогда последняя проблема, -обломал я весь кайф. –Каким огнестрельным и холодным оружием, специальными средствами, знаниями и подготовкой ты владеешь и в какой степени? Военная юриспруденция и зарубежная юридическая база к знаниям и подготовке не относятся, а про твои английский и испанский я знаю.
-Ещё немецкий разговорный, но кое-как: у нас в Саратовской области немного волжских немцев осталось со времени войны, вот и нахваталась кое-чего у бывших соседей…

Москва, промзона, 14 октября 1999 года, 11:05
Над решением вопроса своей учёбы Наталье не пришлось думать до следующего вечера. Во второй половине дня она позвонила мне на мобильный и попросила забрать её с вещами из общежития. Выглядела она, когда я приехал, довольно растерянной.
-Меня сегодня вызвал начальник училища и сообщил, что переводит меня на индивидуальный учебный план. На два месяца. По окончании которого мне вручат диплом. Представляешь? Я за всё время учёбы его всего раз пять видела, а тут – прямо к себе в кабинет… А ещё пожелал счастья в связи с изменениями в семейном положении и попросил, несмотря на это, ответственно отнестись к завершению обучения.
-Примерно этого я и ожидал…
-Ты? Ты хочешь сказать, что это ты его попросил о таком?
-Нет, конечно. Ему не положено знать обо мне. Попросили – точнее, приказали – другие, которым он не имеет права отказать.
-Приказали? Генералу с такими звёздами?
-А ты думала, что мы с тобой в игрушки играем?
-Но я же никогда не думала, что так будет… Я не готова к такому… Коля, я боюсь! –вцепилась невеста в мою руку. –Ой, мамочка, роди меня обратно!

Вот уже вторую неделю моя будущая жена (мы решили отпраздновать свадьбу скромно, пригласив на неё лишь Наташиных родителей и Деда) приползала вечером домой чуть живая, и мне пришлось восстанавливать свои изрядно подзабытые кулинарные навыки. А в постели, перед тем как заснуть, жаловалась на болящие от стрельбы из пистолета ладони, синяки от автоматного приклада, крепатуру от бесконечных тактических занятий на полигоне. И вовсе не ради того, чтобы «отмазаться» от секса: ей действительно доставалось по полной программе.
А я… Я, стараясь не привлекать излишнего внимания, переводил личные сбережения в золотые слитки, рассчитывался с кредиторами, закупал радиоаппаратуру на машины. И готовил сами машины для эксплуатации в условиях Нового Мира.
До начала моего романа с Натальей Дед категорически отказывался заводить собственную машину, пеняя на то, что моего «Дакара» нам для наших целей вполне достаточно. И лишь после того, как я официально объявил, что собираюсь жениться, и Наташа переходит со мной, завёл разговор о том, чтобы я продал ему свой итальянский УАЗ. Поскольку принимать его в подарок он отказался наотрез, я показал старику в интернете цену на обычный «469-й» того же года выпуска, которую Иван Андреевич мне немедленно выплатил. И теперь гордо катался на собственной машине на работу и домой.
Правда, за три года моей жизни в Москве «Дакар» пробежал всего тысяч десять, большей частью простаивая в ангаре, арендованном фирмой под склад. А я катался на более удобной в городских условиях «Хонде-Аккорд». Зато мой любимый «проходимец» обзавёлся за это время более мощным дизелем и обновил трансмиссию на более надёжную импортную. Что в очередной раз подтвердило истину: были бы деньги, а в конфетку можно превратить любую развалюху.
Теперь вместо «Хонды» я пересел на «Лендровер-Дефендер», не уступающий в проходимости УАЗу, но существенно превосходящий его по надёжности. Причём, выбирал комплектацию именно предназначенную для путешествий по бездорожью в жарком климате: со «злыми» шинами, двумя лебёдками, шноркелем, багажником на крыше и дополнительными баками. Полазив по сайтам и форумам всевозможных клубов любителей внедорожников, нашёл немало советов по доработке и этой, весьма неплохо подготовленной версии. И теперь сдавал машину, вместе с теперь уже Дедовым «Дакаром» в цепкие лапы автомастеров.
Один из них, плотный мужчина лет сорока, выслушав наши пожелания, поймал нас на выходе из бокса.
-Что, тоже ТУДА собрались?
-Куда ТУДА? –насторожились мы с Дедом.
-За ленточку. Да вы не удивляйтесь, здесь у нас многие из тех, кто ТУДА собирается, машины дорабатывает. Я и сам уже с семьёй намылился, только до конца года доработаю. Брат у меня в Протекторате Русской Армии на заводе работает. Позвонил с полгода назад, звал к себе. А у меня с деньгами – в одном кармане вошь на аркане, а в другом – блоха на цепи. Вот сюда и устроился, чтобы опыта поднабраться в переделке машин под тамошние условия. Завод, не завод, Протекторат, не Протекторат, а в какой-нибудь автомастерской пристроиться – мне самое то будет: всю жизнь в машинах ковыряюсь. Вы, судя по всему, тоже после Нового Года, собираетесь. Вот я и ищу попутчиков, чтобы не в одиночку добираться с базы. ТАМ, говорят, постреливают в одиночек, а толпой можно и отпор дать…
-Интересное предложение, -не стал ломаться я. –А ехать-то есть на чём?
-Да есть… Продал своего жигулёнка, прикупил вместо него «буханку». Подшаманил, чтобы не подвела… В общем, если повезёт встретиться либо при переходе, либо уже ТАМ, предлагаю вместе держаться. Сергеем меня зовут, Семёнов я.
-Николай Колесов, -представился я. –А это – Иван Андреевич, мой дед двоюродный.

Москва, ресторан «Орбита», 25 ноября 1999 года, 18:50
Расписались мы в ЗАГСе без особого пафоса, а уже через полчаса сидели за накрытым на пятерых столиком в небольшом уютном банкетном зале ресторана средней руки. Наташа, как и положено, была в белом платье с фатой, а я – в строгом чёрном костюме. Дед, за неимением другой родни, играл роль ближайшего родственника с моей стороны, а мать с отцом молодой супруги имелись в полном наличии.
Наташа уродилась в отца, высокого, подтянутого мужчины с тёмной, едва тронутой сединой шевелюрой и голубыми глазами. А мать, которую дочка переросла почти на голову, выглядела словно и не роднёй Наташе.
Люди они были достаточно простые: Валентина Евгеньевна почти всю жизнь проработала диспетчером на ТЭЦ, а Виктор Сергеевич – инженером по контрольно-измерительным приборам. Рос у моей жены и младший брат, доучивающийся сейчас в школе и по этой причине не приехавший на свадьбу сестрёнки.
Наташа уже рассказала родителям, что скоро мы уедем в другую страну, откуда связаться с Саратовом будет практически невозможно. Оттого и такая спешка с бракосочетанием: к отъезду все бумажные и имущественные дела должны быть улажены. Виктор Сергеевич, отслуживший в своё время после окончания института два года в лейтенантском звании, лишних вопросов не задавал, а вот Валентина Евгеньевна откровенно «хлопала крыльями», переживая, как же так можно молоденькую девочку заслать в неведомые заграничные дали.
-Мама, ну ты же знаешь, где я учусь. Приказы не обсуждают, а исполняют. И раз мне приказали, то придётся ехать.
-Но это же неправильно: девочку, почти ребёнка, послать неизвестно куда…
-Мама, я уже не ребёнок, а даже замужняя женщина! И со мной муж будет.
-А Вы, Николай, тоже Наташенькин сослуживец?
-Не совсем. Я предприниматель. Пока ещё… Мы с супругой и познакомились, когда она у меня на фирме подрабатывала.
-Как это «пока ещё»?
-Очень просто: я сейчас продаю свой бизнес, чтобы уехать вместе с Наташей.
-А там чем собираетесь заниматься?
Я пожал плечами:
-Посмотрим. Средств у меня достаточно даже для того, чтобы просто сидеть дома несколько лет. Но вряд ли мне понравится такая жизнь. На месте будем смотреть…
-Вы уж, пожалуйста, берегите Наташу! И хотя бы сообщите нам, когда у нас с Виктором Сергеевичем внуки появятся.
-Ну, мама!
-А что «мама»? Надеюсь, вы не собираетесь до пенсии бездетными оставаться…
Воспользовавшись моментом, пока мать и дочь увлеклись насущной проблемой, я отлучился в туалет, а при выходе из него столкнулся с явно нервничающим тестем, прикуривающим сигарету.
-Будете? –предложил он.
-Ну, давайте, хоть я и практически не курю.
-Это правильно! А я вот никак от своей дурной привычки никак избавиться не могу, хотя Валя и ворчит время от времени. Всем молодым говорю: если не курите, то лучше и не начинайте. Хотя, если честно, сигареты помогают отвлечься, если нервничаешь. Не успокаивают, а именно отвлекают.
-А Вы, я вижу, сейчас нервничаете?
-Ещё бы! Надеюсь, когда-нибудь будете свою дочь замуж выдавать, тогда и вспомните про меня.
Виктор Сергеевич затянулся, и сигарета явно дрожала в его руке.
-Но не только из-за этого нервничаю. Понимаете, пару недель назад ко мне подошёл один человек и начал рассказывать разные небылицы. Агитировал перебраться в какой-то малоисследованный мир, якобы открытый лет двадцать пять назад американскими учёными. Там, по его словам, уже живёт несколько миллионов переселенцев со всего света, но людей катастрофически не хватает для его полноценного освоения. Одна проблема – назад вернуться невозможно. И всё бы ничего, но когда он спрашивал, не хотим ли мы всей семьёй перебраться в этот новый мир, он добавил: «как ваша дочь».
Я даже не стал рассказывать Вале про эти глупости, но уже здесь вдруг от Наташи узнал, что она вместе с Вами уезжает куда-то так далеко, что даже связаться с нами не сможет. Скажите, Николай, вы действительно едите туда, куда я думаю? И этот человек рассказывал мне не сказки?
-Нет, это не сказки, -вынужден был признаться я. –Едем мы действительно туда. А история про командировку по линии… Наташиной специальности – всего лишь попытка утаить правду, поскольку тайна Нового Мира скрывается его открывателями от правителей государств. Иначе бы они уже давно попытались подмять под себя и открытие, и процесс переселения. И это не я еду следом за женой, а она едет вместе со мной. Может быть, я неправильно поступил, рассказав Вам это, но мне кажется, у Вас будет меньше переживаний, если Вы будете знать правду, а не вздрагивать каждый раз после очередного сообщения о кровопролитии где-нибудь в Африке. Азии или Южной Америке.
-Спасибо, что успокоили отца! –с чувством стиснул мою руку Виктор Сергеевич. –А может, и нам туда рвануть следом за вами?
-Не спешите. Никуда этот Новый Мир не убежит. А нам с Наташей ещё предстоит изрядно попутешествовать, пока мы отыщем местечко получше. Дайте сыну образование, а там уже и думайте. Мы к тому времени обязательно на связь выйдем и, если не передумаете, сообщим, как ехать, куда ехать… Кстати, не помните, как Вашего странного собеседника звали? Не Олег Константинович, часом?
-Вы знаете, я не запомнил. Кажется, да…

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 31 декабря 1999 года, 12:01
Была когда-то квартира Николая Колесова… А теперь мы доживали в ней последние дни.
Да, именно та квартира, «доставшаяся по наследству», где у нас с Наташей, ныне моей законной супругой, случилась наша первая ночь, где произошла масса приятных и неприятных событий, где мы с ней проснулись после свадьбы.
Я поднялся в то утро первым и принёс в постель жене, разбуженной несколько раньше, и теперь млеющей после очередной порции удовольствия, чашку кофе.
-И каковы Ваши первые впечатления, Наталья Викторовна, от официального замужества?
-Всё примерно так, как я себе представляла, -потупила глазки Наташа. –Неутомимый в постели муж, носящий меня на руках и подающий кофе в постель, уютная квартира, никуда не надо мчаться поутру… Ни на лекции, ни на стрельбище, ни на полосу препятствий…
Наивная девочка! Всё это возобновилось, как только мы проводили её родителей. Но только стрельбище и полосу препятствий мы теперь отрабатывали вдвоём. На предмет совместной работы в составе ударной двойки. А также привыкания к оружию, которое мы возьмём с собой: пистолеты, «Калашниковы» 103 модификации, только-только поставленный на конвейер пулемёт «Печенег», являющийся модернизацией хорошо знакомого ПКМ, на крышу нашего «Дефендера»…
Из пистолетов мы выбрали себе «бесшумный» вариант «стечкина», именуемый АПБ, и «Глок-18» с магазинами увеличенной ёмкости. Оба типа пистолетов зарекомендовали себя как очень надёжное, точное и достаточно эффективное оружие. Как пистолеты, так и все остальные стволы тщательно отбиралось оружейниками по наилучшим параметрам качества передаваемых нам экземпляров, хранившихся с момента изготовления на складах и имевших фактически нулевой настрел.
На случай необходимости снайперской поддержки нашей двойки должен был быть задействован Дед, ещё в 1930-е имевший значок «Ворошиловский стрелок» и быстро освоивший снайперскую винтовку СВД с оптическим прицелом. Причём, специалисты вручили ему винтовку 1969 года выпуска, ещё имевшую шаг нареза 320 мм, обеспечивающий наилучшую кучность. Его тоже пару раз вытаскивали на полигон, но не столько для тренировок, сколько для практических занятий по радиосвязи в составе группы и боевого слаживания двойки со снайпером.

Какой бы бесконечной и утомительной ни казалась Наташина индивидуальная подготовка, но всему приходит конец. 17 декабря, в последний рабочий день перед Днём Чекиста, она встретила меня с работы с загадочным видом, но явно в неплохом настроении. На накрытом столе стояли… бутылка водки и две стопки. Я сам не большой любитель спиртного, а за женой раньше замечал лишь употребление исключительно лёгких напитков.
-Что празднуем?
Супруга сделала ещё более загадочный вид, выскользнула с кухни и вернулась назад буквально через пару секунд, держа руки за спиной. Торжественно встав передо мной, она протянула мне диплом о высшем образовании на имя Колесовой Натальи Викторовны. Дождавшись, пока я это прочту, она с визгом бросилась мне на шею.
-Ура-а-а! Коленька, я отмучилась!!!
А когда навизжалась, напрыгалась на месте, нацеловалась, снова отошла от меня на шаг назад.
-Но это ещё не всё! Вот!
И она хлопнула по столу парой парадных лейтенантских погон с синим просветом.
-И теперь, -она быстро налила в рюмки водку. –мы будем обмывать мои первые звёздочки.

А потом начались трудовые будни: окончательная распродажа имущества, заготовка всего необходимого для обитания в не очень-то благоустроенном Новом Мире, продажа фирмы… Многое из этого легло на Наташу. Единственное, к чему я её не подпускал, было формирование эшелона из «Уралов», который я собирался переправить «за ленточку» в качестве своего первоначального капитала.
Эшелон состоял из восемнадцати машин – трёх цистерн-топливозаправщиков, залитых под горлышко соляркой, и пятнадцати бортовых грузовиков армейского типа, загруженных по максимальной грузоподъёмности наиболее ходовыми запчастями. От гидроусилителей и рулевых наконечников до раздаточных коробок, радиаторов и двигателей в сборе. Это всё богатство переправили на указанную Олегом Константиновичем промплощадку, где, установив грузовики на железнодорожные платформы так, как их грузили на «УралАЗе», по три машины на две платформы, оставили храниться до дня перехода.
Переправка такого объёма груза влетала мне в изрядную копеечку, но обещала окупиться не менее, чем двукратно, на той стороне: по здравому размышлению, Протекторат Русской Армии должен был оторвать машины и запчасти просто с руками. Но самой большой проблемой, как и ожидалось, стала конвертация остатков средств от продажи фирмы в золотые слитки. Впрочем, после звонка председателю правления банка, на счетах которого сконцентрировались средства о продажи предприятия, и этот вопрос был решён, а груз, предназначенный для загрузки в «Дефендер», потяжелел на пару десятков килограммов.
Задача перед нами стояла предельно простая: успеть подготовиться к 31 декабря, поскольку любые дальнейшие телодвижения будут просто бесполезны: в России начинались «две недели, от которых тошнит всю страну».

Новый год собирались встретить очень тесным кругом лиц: мы с женой и Иван Андреевич, который уже давно мне стал вторым родным Дедом. И поэтому сейчас на кухне кипела работа: я учил Наташу лепить настоящие уральские пельмени, предназначенные гвоздём нашего новогоднего застолья. Телевизор, что-то бормочущий за пределами слышимости, служил ненавязчивым фоном наших добродушных пикировок на кулинарные темы. Поэтому телефонный звонок Деда прозвучал диссонансом на фоне этой пасторали.
-Срочно включи телевизор.
-Да он включен…
-Тогда включи звук.
И в трубке запищали короткие гудки. Только теперь я поднял глаза на «зомбоящик», стоящий на холодильнике. На экране что-то бормотала опостылевшая морда нашего гаранта, панимаиш!
Самое главное мы всё-таки услышали. Он устал, он уходит, он назначает…
Наташа, практически не помнящая хоровод похорон начала восьмидесятых, зябко поёжилась.
-Тревожно как-то…
-Пусть тревожно будет тем, кто остаётся!

Москва, промзона, 7 января 2000 года, 01:45
Москва, звонят колокола…
А нам – не до них. Нас с Натальей колотит лёгкий мандраж. И только у Деда радостное настроение. Это мы отправляемся в мир, которому ещё предстоит стать своим. А он наконец-то покидает тот, что стал ему чужим за прошедшие почти сорок лет. Но это – тайна, в которую мою жену не посвятили даже тогда, когда нас в последний раз инструктировал наш куратор.
Происходило это вовсе не на Лубянке, как могли бы предположить некоторые «дарагие расияни», а в небольшой аккуратной квартирке на окраине города. Никто из нас не знал ни настоящего имени, ни звания, ни должности этого седоватого добродушного на вид мужчины предпенсионного возраста. Иван Иванович – и всё.
-Приятно узнать, что у нас подрастает такая красива смена, -польстил он Наташе, целуя её ручку.
Удивительно, но он сумел при этом выглядеть не дешёвым фигляром, как все, проделывающие подобное на протяжении всей моей жизни, а с достоинством мудрого гусарского полковника, которому благородные манеры были привиты с молоком матери.
-Это – наша последняя встреча, которая означает, что принято окончательное решение о начале операции «Синдбад». Хотя, если говорить откровенно, мы сначала считали, что из-за непредвиденных обстоятельств в виде… гм… ваших сложных отношений, всё придётся свернуть. Потом, правда, всё пошло значительно лучше, вы неплохо подготовились к её выполнению, и ваши усилия получили высокую оценку. Именно поэтому я хочу поздравить не только Наталью… Викторовну с присвоением ей воинского звания лейтенанта, но и Вас, Николай Валерьевич, с досрочным присвоением очередного звания капитана.
Куратор потряс мою руку и продолжил.
-На первом этапе операции вы должны оценить состояние дел на территории Нового Мира, известной Ордену: земли, государственные и квази-государственные образования, их политическое устройство, структура общества, промышленный, военный и мобилизационный потенциал, природные ресурсы, явные и тайные взаимоотношения друг с другом. Но главная цель и объект внимания – сам Орден и силы, которые за ним стоят. Как и рычаги влияния на тамошние государства и социальные группы. Собранная вами информация чрезвычайно важна и для выполнения следующего этапа, и для принятия важных решений в будущем.
На выполнение данного этапа вам определяется срок полтора года. По времени Нового Мира. За этот срок будет подготовлена техническая и организационная база для реализации второго этапа операции. Все инструкции по этому этапу будут предоставлены вместе с материальной частью. Вашу кодовую фразу, Наталья Викторовна, мы тоже решили считать сигналом о том, что с вашей группой всё в порядке, и вы приступили к выполнению операции.
Моя супруга-тихушница густо покраснела, так как считала, что слова, сказанные за свадебным столом её матери, знали лишь они вдвоём.
-Пожалуй, это всё. Удачи! Она вам понадобится!

Колокольный звон рождественской Москвы заглушили закрывшиеся двери ангара.
-А где мои грузовики? –спросил я у оператора, командующего нашей отправкой.
-Уже там! –махнул он рукой в сторону странной сварной конструкции, стоящей почти впритык к противоположной стене ангара. –Загоняйте машины на эту платформу. Обе. Друг за другом. И моторы заглушить не забудьте! Я сейчас принесу ваши документы. Да! И пока есть время, уберите оружие, если оно у вас имеется, в оружейные ящики или закрытые сумки: на той стороне его запрещено носить неопечатанным.
Человек, явно недовольный тем, что ему пришлось работать в праздничную ночь, умчался в стеклянную будку, сооружённую под потолком ангара.
Мы с Дедом загнали «Дефендер» и «Дакар» на низкую платформу, опирающуюся крошечными вагонеточными колёсиками на рельсы, уходящие к конструкции, напоминающей арку, облепленную какими-то жёлтыми цилиндрами и опутанную толстыми кабелями. Иван Андреевич рассматривал арку, брезгливо поджав губы, но молчал. Молчала и Наташа, крепко-крепко подхватив меня под локоть, для чего ей пришлось сильно наклониться в мою сторону через пространство между сиденьями машины.
Техник вернулся с пластиковыми удостоверениями личности, напоминавшими по размеру обыкновенную кредитную карту, но с цветными фотографиями, которые на всех троих я заранее передал Олегу Константиновичу.
-Поздравляю вас, вы у нас первые и последние сегодня. Поэтому послушайте инструкцию. Она, в общем-то, довольно простая. Вы садитесь в машины, и я включаю красный сигнал светофора. Жёлтый свет – оборудование вышло на заданный режим, и сейчас начнётся переход. Попросту мы катнём вашу платформу под уклон, когда загорится зелёный. Ваша платформа начнёт въезжать в своеобразное переливающееся зеркало. Не нужно этого бояться, это и есть транспортировочная среда. Вы при этом должны замереть. Можно даже не дышать: секунд пять, пока ваше тело пересечёт это зеркало, можете и потерпеть. Но ни в коем случае нельзя дёргаться. Вас в этом случае просто разорвёт: часть здесь останется, а часть ТУДА улетит.
-А что, бывали такие случаи? И как?
-Очень неприятно… -поёжился техник. –Даже для тех, кто в этот момент находится либо с одной, либо с другой стороны зеркала: слишком много работы по отмыванию помещения и техники от... содержимого бренной человеческой оболочки. Так, хватит трепаться! Запомнить раз и навсегда: жёлтый – приготовились, зелёный – замерли и не шевелимся. Если страшно – закрыли глаза. Когда перейдёте – вам на той стороне объяснят, куда идти и что делать.
Техник умчался в свой скворечник, и над аркой загорелся красный свет, а ангар наполнился мощным басовитым гудением. Тон гудения стал быстро повышаться, и вскоре достиг свиста, перейдя затем в ультразвуковой диапазон. А арка словно наполнилась колышущейся ртутью. Зажёгшийся жёлтый сигнал заставил Наташу отпустить мою руку, и она впечаталась спиной в пассажирское кресло «Дефендера».
-Я тебя люблю! –негромко сказала она мне.
-А я тебя люблю! –признался я.
И мы почувствовали, как наша платформа покатилась в ртутное зеркало под горящий зелёным глазом светофор.
Зеркало было какое-то холодное, неприятное, хотелось отдёрнуться от него, но пришлось потерпеть.
Всё действительно заняло буквально три-четыре секунды, но мы продолжали сидеть с закрытыми глазами и не шевелиться, пока вагонеточные колёсики платформы не лязгнули о подложенные на рельсы башмаки.
«Христос пришёл в этот мир!», -вспомнилась мне фраза, выхваченная радиоприёмником проезжавшей мимо машины из праздничного богослужения Патриарха, когда мы уже заруливали на территорию промзоны. «Не богохульствуй!» -мысленно оборвал я себя.