Глава 7 Эхо столетней войны

Отобедали все с хорошим аппетитом, приятно осознавая, что опасность, хоть и мнимая, нас миновала.
Самое большое удовольствие от еды получал мессир Франсуа, как самый из нас голодный. Он очень смешно щурился от наслаждения, опростав очередную ложку в свой щербатый рот. Забавное зрелище, но вот сейчас над ним никто не смеялся: от сумы, да от тюрьмы… А уж от голода никто не застрахован. Понимающий тут народ.
Откушав, я переместился с кубком вина на свое лежбище у мачты, приказав Микалу позвать ко мне найденыша.
Мессир дю Валлон не заставил себя ждать. Как и не стал кочевряжиться, когда я предложил ему сесть неподалеку.
Курить хотелось не по детски. Когда же я от этой пагубы наконец-то отломаюсь? Если каждый раз вином отливаться, то раньше сопьюсь.
- Мессир Франсуа, так чему вы меня собираетесь учить? – начал я посиделки.
- Правильному стихосложению, Ваше Высочество.
- А в чем мое стихосложение неправильно?
- Вы не соблюдаете ритм и путаете ударные слоги.
На этом месте лекции мимо нас пробежали вдоль борта в сторону носа паж Саншо и младший отпрыск литейщика, на ходу фехтуя щепками от дров. Как я понял, из выкриков пажа, сын литейщика изображал собой сарацина. Когда они ««с боем»» и с топотом возвращались к корме, я остановил это безобразие и приказал привести ко мне старшего сына литейщика.
Когда того привели, строго спросил:
- Пошто за младшими не смотришь? Ждешь, когда они себе глаза выколют этими щепками. Вырежи им из дерева нормальные тренировочные мечи. Тупые. Понял? Исполнять.
И снова повернулся к бродячему менестрелю.
- Так на чем мы остановились, мессир.
- Поэзия, Ваше Высочество, как всякое высокое искусство подчиняется небесной гармонии, выраженной цифрами.
- Это как же? Алгеброй гармонию проверять? – усмехнулся я, припомнив пушкинского Сальери.
- Именно так, Ваше Высочество. Именно так. Хорошо сказано. Поэтическое произведение должно быть построено таким образом, что все оно целиком, или каждая отдельная его часть, состоит из ряда повторяющихся метрических систем - строф одинаковой структуры. В равной упорядоченности чередования долгих и кратких слогов внутри целого; при этом само целое может разбиваться на меньшие отрезки одинаковой структуры по чередованию слогов. Низшей ритмической единицей стиха является метр или икт, собственно ритмическое ударение в стихе, которое объединяет две стопы в диподию. Сильная доля в метре, попадая под икт, превалирует над соседней - слабой. Сочетание двух метров образует диметр, трех метров - триметр, четырех - тетраметр, пяти - пентаметр, шести - гекзаметр. Считается это так…
Мессир выложил передо мной кучу тонких и толстых щепок и стал выкладывать ими стихотворные формулы.
- Простейший пример, Ваше Высочество это структура диметра.
Он выложил рядом две толстые щепки.
- Это будет пиррихий или дибрахий. А если вот так…
Ниже пристроились тонкая и толстая щепки.
- То это уже хорей или трохей. А если наоборот – то ямб.
Следом были положены две тонкие щепки.
- А это спондей. Сейчас мы научимся вас считать слоги диметра, и как освоим его, то пойдем дальше к более сложным метрам. А считается это так…
Твою маман! Вот уже никак не ожидал, что попаду на урок прикладной математики с пародией на двоичный код. Скучища! Но, блин горелый, сам на это напросился.

Твою маман! Вот уже никак не ожидал, что попаду на урок прикладной математики с пародией на двоичный код. Скучища! Но, блин горелый, сам же напросился: учить эту средневековую Булеву алгебру, что характерно.
- Вы меня слушаете, Ваше Высочество? – напомнил мне учитель, что я на уроке.
- Извини, отвлекся. Очень скучно это. Я привык стихи воспринимать как музыку речи, на слух и мелодичность.
- Так ведь и музыка, Ваше Высочество, также вся устроена на счете. И раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Надул он щеки и попытался выдуть какую-то мелодию, одновременно размахивая рукой, вроде как дирижируя. Глаза дю Валлона горели, и, казалось, метали искры. В общем, этот мужик среди меня активно сеял разумное, доброе, вечное… Впрочем, почему мужик – он дворянин. И обучает меня как раз дворянской куртуазии. Вот так вот ляпнешь по привычке и, считай, врага нажил на пустом месте. А оно мне надо?
- Музыка также подчиняется законам ритма, как и стихосложение. А в основе познания ритма лежит математика, - мессир Франсуа развел руками. – Таково Господнее предопределение, небесная гармония. И если ее нарушать, то быстро можно скатиться в дьявольскую какофонию.
- А как же григорианское пение? – вставил я свои пять копеек. - Там нет никакого: раз-два-три нет.
- Нет, - согласился со мной поэт и продолжил. – Там все на раз-два. И, кстати, неспроста. Этот строй предназначен для молитвенного озвучения шествия пеших монахов, отправляющихся в монастыре на богослужение. Ног у монаха всего две, вот и хор свой григорианские монахи приспособили под неспешный шаг. Забегая вперед, скажу, что из всего богатства античности мы усвоили всего четыре стихотворных метра, потому как наши кони имеют четыре аллюра. А вот в сарацинском стихосложении целых тринадцать метров, так как у верблюда именно столько аллюров.
- Забавно, - ухмыльнулся я. – А как быть с теми народами, которые на осликах ездят?
- Онагров* чаще всего запрягают в повозки, поэтому размер будет несколько иной – на раз-два-три-четыре.
Мне моментально вспомнился мультик из детства, в котором среднеазиатский бай на ослике вез в повозке арбуз и пел.

Тяжел мой груз, велик арбуз
А в нем таньга, моя таньга…##
-------------------------------------
## Песня из мультфильма ««Аист»». Стихи И. Аркадьевой и Л. Болгариной

Хм… Действительно на раз-два-три-четыре.
- Магарические песни? - меня стала реально развлекать такая беседа.
- Простите, Ваше Высочество, не понял.
- Ну, если трагедия это песни трагоса*, то песни магаре* будет магарическими, - пояснил я свою мысль. - Логично?
- Это вы так шутить изволите, Ваше Высочество?
- Изволю, - не стал я запираться.
- Ваше Высочество, к моему глубокому сожалению в математике монарших путей нет.
- Это-то я прекрасно понимаю, мессир Франсуа. Но душа жаждет сделать этот процесс немного увлекательней. Я и так раненый в голову, а тут такая же скукота, как играть гаммы. Мне сейчас такое не полезно.
- Как прикажете, Ваше Высочество, но я бы…
- Давайте лучше вы будете показывать все мне на конкретном примере. У меня есть красивая мелодия и к ней забавный текст, который надо будет перевести в стихотворную форму. Правильную стихотворную форму. Если вы мне в этом поможете, то я думаю, обучение пойдет быстрее.
- И какой текст?
- Вот этот, - ответил я и стал напевать.

В те времена жила красавица одна,
У стен дворца она пасла гусей.
Но для Луи она милее всех была,
Решил Луи, что женится на ней.##
--------------------
##Стихи А. Пугачевой

- Фи… Это слишком простонародно, Ваше Высочество, - брезгливо заявил дю Валлон прослушав весь текст, где я ««Луи Второго»» заменил на ««Паука Луи»». - Невместно принцу писать такие сервенты, свойственные лишь безродному жонглеру.
- Ну, мы же не во дворце, а на лоне природы, так почему бы не…
Чуть было не сказал ««похулиганить»», но вовремя язык прикусил. В Англии семейка Хулигэн, которая грабила и убивала постояльцев своего трактира, еще не родилась. А когда их повесили, то данный термин совсем не означал хорового пения скабрезных куплетов.
А в глазах дю Валлона читалась борьба принципов поэзии с принципом не упускать халяву. Наконец он произнес.
- Ну, попробуем… Почему бы и нет, Ваше Высочество. Действительно ваших придворных тут нет. А военная косточка таким куплетам только обрадуется.

Проснулся практически счастливым. Ничего меня не беспокоило кроме утренней эрекции. С помощью Микала умылся на корме и даже немного попробовал размяться по Мюллеру, но появившееся головокружение показало, что для таких экзерсисов время еще не пришло. А жаль… Мне очень хотелось узнать пределы развития нового тела, обремененного моей душонкой. Крайне нужно для меня такое знание в эту эпоху. Но придется подождать до путешествия на корабле до Сантандера и вылежаться положенный срок. Посему после завтрака я дисциплинированно занял свое лежбище у мачты.
Очень еще меня напрягали в этом времени шоссы. Эти штаны-чулки, каждая штанина отдельно крепятся у поясу. Посередине только подобие семейных трусов – брэ. Потому и гульфик нужен, что это совсем не портки. Если по-доброму, то их надо менять каждый день надо, как носки, иначе очень неприятно. За время путешествия у меня их образовалось три пары: те, в которых я очнулся, подарок барона из кладовки неаполитанского короля и новые пошитые для меня специально в Боже. Две пары красно-желтые – цветов Беарна, Бигорры, Фуа и Наварры, и одна цветов неаполитанского короля. Вот так-то вот, ничего в простоте, штаны и те гербовых цветов, чтобы встречные-поперечные точно знали, сколько надо делать ««ку»».
Герб принца Вианы оказался копией герба королевства Наварры, только имел красную кайму по краям, впрочем, совсем незаметную на красной котте. Тем более, что сам герб Наварры – красный щит, на котором растянули золотую цепь на манер британского флага в квадрате из такой же цепи, а в центре – изумруд. Красиво, мне нравиться. Люблю простые гербы. Соответственно котты на Микале и Филиппе – красные, с моим гербом. Шоссы: одна нога красная, другая желтая.
Стрелки из Беарна носят желтые котты. На груди вышитый герб виконтства – два красных быка на желтом поле. Шоссы соответственно краснные и желтые.
В моем графстве Бигорра ближники одеваются также, только герб несколько другой: на желтом поле два леопарда, идущие влево с поднятой лапой. Один над другим. В общем негативчик герба герцогства Нормандия.
Копье шевалье Анри д’Айю в цветах графства Фуа рассекает в желтых котах: на груди три вертикальные красные полосы. Герб графства такой же. Шоссы также красные и желтые.
Бойцы сьера Вото в цветах Кантабрии: котта до середины груди синяя, ниже – красная. Синее и красное поле разделяют волнистые белые полосы, нашитые на синее поле. На синем поле кораблик с одним парусом. На красном круглый белый круг, внутри которого округлая пятилучевая свастика. Шоссы соответственно синие и красные. Саншо одет также.
Вот такая у нас попугайская компания – глаза радует при примитивности одного фасона одежды для всех. А все для того, чтобы на поле боя видеть своих бойцов, и отличать чужих. Военное сословие в гербах и геральдических цветах разбирается хорошо. Но есть и специально обученные люди – герольды. Их знания настолько ценны в это время, что они, вместе со своими помощниками – персеванами, лица неприкасаемые для всех. Даже на поле боя. Их даже послами посылают к врагам: ««И его устами я говорю тебе…»». Думаю, что посольская неприкосновенность именно от герольдов и проистекает. А еще они судьи на рыцарских турнирах. Кстати и кто победил в сражении, определяли именно герольды.
Шоссы, шоссы, что-то с ними надо делать. Нет, действительно, чего не пришить к низу этих штанов-чулков примитивные ««тормоза»» и пользоваться портянками. По крайней мере, когда ходишь в сапогах, а не в туфлях, которые тут смешные до безобразия – мечта ереванского сапожника: узкие носы по полметра.
А пока я припряг Микала к стирке своих шрссов и котт. Нижнего бельишка стараниями Иоланты пока достаточно просто для замены, а в Нанте прачек наймем.
И своим стрелкам приказал стираться по очереди. Остальных пахоликов пусть их рыцари пасут. Вассал моего вассала не мой вассал.