2013г. 26 октября. Владивосток.
«Прав был батя – бардак в армии неистребим. Это – наше всё! В любой войне врагу – погибель, безусловно, но до того сами себя заебем…» Подобные мысли носились в голове старшегоматроса-первогодка, стоящего с всамделищным автоматом у трапа престарелого катера.
К марту 2013 года стало ясно окончательно – путь ребенку лежит в войска. Всё к этому предрасполагало. К учебе в институте у мальчика желания так и не завелось, да если б и было – знаний для него явно не хватало. Аттестат средний, знания такие же, планов на будущее особо нет, ну, имеется в виду, конкретных. Поздняк, в общем, метаться. Спорт, точнее, физкультура – это да, увлекало, первый юношеский разряд по боксу и по вольной борьбе юноша получил, но и там и там был признан тренерами бесперспективным. Почему? Ввиду отсутствия сильной мотивации, да и несильной, в общем, тоже. Так что на «бюджет» с военной кафедрой юноша гарантированно не попадал. А про платный факультет и говорить нечего. Первая всамделищная ссора у родителей как раз на эту тему приключилась – с криками, очень даже матерными, мать посудой в отца швырялась, отец, плюнув, на неделю в гараж жить переехал – да всё без последствий и так и осталось. «Своих денег у нас нет, а кредит на «вышку», если хочет, пусть сам берет!» - это отцензурированное резюме батиного мнения. Непечатностей там набиралось страниц на пять, однако смысл не менялся. Так что пролетал ребенок мимо ВУЗа. И наличие оформившегося у детиночки еще в детстве мнения – спасибо папе – что Родина лучше пусть с просьбой в срок придет, чем с требованием «отдать долги» в самый неподходящий момент заявится, тоже было в строку, так сказать. Так что к моменту получения повестки некурящий юноша, умеющий мотать портянки, дать при нужде в хлебало или печень и на всякий случай, по совету отца, выучивший обязанности часового и дневального наизусть, особо на счет ближайшего года жизни не парился. «Батя служил, дед служил, я что, не справлюсь, что ли?» Героическое и комедийное кино про современные вооруженные силы его в этой убежденности вовсе не разуверяли, а как бы не наоборот.
Дня за два до отвальной, в смысле, до проводов, батя – трезвый – отловил в коридоре уже «стоящего одной ногой в казарме» сына, намеревавшегося бежать блуд потешить, на дорожку.
- Сын, пойдем-ка поговорим!
- Па-ап!
- Никуда твое сладкое мясо не денется. Пойдем.
Отцу проще было пойти навстречу. Одев куртки, двое мужчин вышли на улицу и уселись в скверике возле дома на влажные спинки ещё заваленных тающим снегом скамеек. Отец, удивив, достал откуда-то – чуть не из полы длинной мешковатой куртки две поллитровых банки очаковского «гордонса» с тоником. Пшикнули кольца, открыв доступ к содержимому.
- Парить мозги тебе я в очередной раз не буду, но вот выслушать – выслушай. Вопросы – потом. Войны вроде пока, тьфу-тьфу, не намечается, конфликтов – тоже. Поэтому – будь просто сам настороже. Замполиты…
- Нет уже замполитов…
- Как говно не назови – оно говном и останется. «Меня накормили отходами жизнедеятельности» - суть не изменилась: хватанул говна полную пасть! Так вот: замполиты и прочие вас будут накачивать, как мячики. Враг у ворот, враг не дремлет! И ты будь в струе! Держи лицо, мол, наготове, настороже и в любой момент готов! Сам же помни слова капитана Смоллета.
- Будем ждать?
- И «будем настороже!»
- Смешной он…
- Только он, по сути, единственный оказался прав. Так что готовься всегда к худшему.
- А надеяться – на лучшее?
- Знаешь, по первости надейся на то, что дембель неизбежен.
- А потом?
- А потом начнется, как за половину перевалишь. И тогда уже всех дел – в жир обеими ногами не встать и не накосячить. Сильно, я имею в виду. Вообще, сильных эмоций у тебя будет в достатке…
- А «губа»?
- «Губа» - дело проходящее. Зато впечатлений – на всю жизнь…
Отец, забыв о попытках бросить, закурил.
- Я кэпа Мазолевского, командира – комендача, до сих пор помню… Не о нем речь. Просьб к тебе только две. Не начни курить и вернись человеком. Это лично мои. Мать тебе ещё мозги пропилит насчет «пиши чаще», «питайся правильно». И – от службы не бегай, но и не напрашивайся. Ладно! Вали на внеплановые вязки свои. Деньги есть?
- Есть.
- Вот и вали. А я пойду сдаваться матери…
Только действительность через день решила принять участие в его судьбе и добавить красок…
«Маленькие неувязочки» начались ещё на Угрешке. Не, началось все как положено – пьяненьких детиночек прогнали через строй врачей, дали пару часов протрезветь – и огорошили. «Куда-куда приписали? В погранвойска? Так туда и пойдете!» Только не на год, а на полтора… В морчасти. К хору недовольных и обескураженных наш герой примыкать не стал. Смысл?
Позвонил домой, порадовал героического папашку. Отец гыгыкнул, в пять минут уложившись, рассказал о буднях Сортавальских «гидропогранцов» четвертьвековой давности, рявкнул на взрыднувшую в голос мать и посоветовал «прилипнуть к технике».
Дальше – и не жалко денег было государству – юного москвича посадили в поезд в Анапу, в «электромеханическую школу». Бардак продолжался – про флот пока, как и про драконов – ни звука. Камуфляж общевойсковой, зеленые погоны, сапоги с портянками и – спустя месяц – наконец пошла теория с практикой. Ни чистки картошки, ни снегоуборочно – травопокрасочных мероприятий – в основном, физо и неожиданно много стрельбы – это, на минуточку, не отвлекаясь от натаскивания молодых людей на грязное и тяжелое военно - морское железо и прочие металлы. Приехавшие через два месяца – на окончание КМБ - мать с отцом отметили «отожранность» (отец) и замотанность и исхудалость – это мама. Батя, расспросив о порядках, завистливо цокал и приговаривал «мне б так». Учеба по ВУСу неожиданно «пошла» - то ли гены трех поколений рукастых автослесарей проклюнулись, то ли что, но школу он закончил с двумя «корочками» - моториста и электрика. Вус-то один, а вот знания…И, решив внести в окружающий его бардак свои «двадцать копеек», он на «выпускном» попросился на Камчатку. Как сын бабушкиной знакомой за сорок лет до него. Тот, правда, ещё при советской власти по какому-то призыву в честь чего-то там уходил и мог выбирать место службы, а нашего героя просто, для общего развития, спросили: «Зачем тебе?» «Так я, может быть, никогда на Камчатку не попаду! А тут такая возможность!» - услышали в ответ «выпускающие» майор и подпол, переглянулись, хмыкнули, покрутили головами – и через два дня в компании семерых «счастливцев» наш дипломированный младший сержант, специалист аж второго класса уже перемещался по маршруту Анапа – Новосибирск – Владивосток под предводительством цельного каплея и под присмотром двух «старослужащих» старшин – первой и второй статьи.
Вот из-за старшин-то и оказался юноша ночью на пирсе… Флотские и так «сухопутников» недолюбливают, а тут аж по четыре рядовых на лицо! И каплей, с чувством отдыхающий телом в соседнем вагоне и предоставивший старшинам картбланш на пополнение! В общем, уже на второй день путешествия состоялся следующий диалог.
- Я вам приказываю, товарищ солдат!
- Ах, оставьте, военный! Вы уже всех тут утомили!
- Грудь к осмотру, слоняра!
- Мужчина! Ты реально достал! Допросишься ведь!
- Да я тебя!
- Блин, ну, давай попробуем!
Флотские действительно «сапогов» недолюбливают. По объективным причинам – пропустив «двоечку» в печень, мыслей о любви как-то не остается. Прибежавшему на шум второму «гидрачу», не разбираясь в намерениях, прилетело от автора же раскрытой ладонью в лобешник. Обоих, скрюченного и ошеломленного, вежливо и бережно, в шесть рук, усадили на одну нижнюю полку.
- Товарищи старшины, вы бы отъебались от личного состава, пока до синяков дело не дошло!
Старшины попереглядывались, помычали угрожающе и вняли – до конца пути до «специалистов» никто не домогался с «гениальными» идеями типа прыжков в ширину. Но – только до конца пути…
Ждали пополнение на флоте – аж все жданки прождали. И, прождавшись, от теплой встречи все, кто смогли, самоустранились. Отдохнувший каплей, придерживая натруженную печень, скинул пополнение на какого-томолоденького старлея и пропал в дебрях штаба, а исполнительный старлей провел новоприбывших по всем кругам местного рая – медосмотр, баня, склад вещевого имущества, где, сдав камуфло и ботинки, солдатики стали матросиками. Бескозырки, гюйсы… «ленты за плечами, как флаги за кормой…» Вот таких необмятых специалистов старлей и привел в расположение, сдал пузатому мичману в годах и тоже исчез.
- Ну что, сынки! С прибытием на Тихий океан! Размещайтесь!
Мичман снял фуражку, вытер пот и оставил недлинный строй предоставленным самому себе. Ненадолго – человек десять «стариков», поводя плечами и разминая кулаки, приближалась из глубины казармы с явно недобрыми намерениями. Ба, старые знакомые-старшины!
- Народ, вы как хотите, а я пиздюли терпеть не буду!
И, не дожидаясь реакции попутчиков, наш москвич, сбросив набитый «РДшник», двинулся навстречу старожилам. Попутчики, надо сказать, оказались ему под стать, и «битва бобра с ослом» началась без всяких преамбул и предварительных ласк.
Итоги битвы подводили офицеры. Как положено, с криком, матюгами, поисками виновников и зачинщиков… По итогам: мичману – выговор, старлею – неполное служебное соответствие, а участникам – по три наряда и по лычке снять. Вот и стоял теперь молодой специалист - моторист на причале и сторожил.
Холодный зябкий ветерок, запахи йода, солярки, чего-то гниющего, шелест волн – экзотика! «Что вы хотели, то вы и получили!» С полчаса назад с припаркрванного с другой стороны десятиметровой ширины причала брата-близнеца объекта охранения ссыпалась толпешка в рыл пятнадцать – и ушли не строем, и своего часового не оставили… Фонарь включился, сумерки – хотелось бы сказать «и тишинаааа!» - но нет. Что-то где-то поскрипывает, что-то обо что-то трется, волны то шипят, то поплескивают, ветер в чем-то посвистывает и погуживает – та еще обстановочка…
Так и пошла служба, и всё голой жопой да по стерне… К экипажу не приписали, состоял «прикомандированным к бербазе». Командиров – хоть жопой ешь, подчиненных – сам себе, как тот Челобака, человек - собака, который «сам себе друг»… Полтора месяца такой, пардон, службы – и кошмар замполита, пардон, готов: когда надо – его нет, на все готовы отговорки и до дисбата рукой подать, да прихватить не на чем.
Глава.
Утро 23го февраля началось неожиданно – сразу после завтрака меня дернули к особисту. Прямо из столовой! «Это жу-жу-жу неспроста!» - успело подуматься. Через десять минут оказалось, что «действительность – ещё кошмарней!»
- Товарищ старший матрос, ознакомьтесь и распишитесь!
- Товарищ капитан-лейтенант, это в связи с чем?
- Сейчас вам, независимо от вашего желания, будут сообщены сведения, составляющие государственную тайну. Вопросы?
А какие могут быть вопросы, если все руководства по устройству и ремонту идут с грифом ДСП? Всё секретим… Ладно, прочел, подписал.
- Вы откомандировываетесь в распоряжение капитана второго ранга Полынина. Ему оччень необходимо участие специалиста по силовым установкам. Крайне! Ждет в 224м!
- Разрешите идти?
Каплей молча махнул рукой.
Возле помещения 224 предчувствия полной задницы начали оправдываться. У двери паслись, один стоя, другой – чуть в стороне – сидя, персонажи, даже на территории военного объекта поражающие своей крайней милитаризованностью. «Ходячая смерть террориста»- подумалось перед попыткой постучать в дверь.
- Куда?
- К кап-два Полынину.
- Кто?
Очень просилось рифмованное… про орган в макинтоше…
- Стармос Некрасов.
- Заходи.
Дальнейшее можно описать как вылизывание и захвальба… Мне дали понять, что я - черезвычайно ценный специалист, надёжа России, гордость ТОФа и вообще – без меня, как без рук. Занятное чувство – с одной стороны, хотелось треуголку, руку за обшлаг и ногу на барабан. И грозным Наполеоном обозреть окрестности, в основном, в поисках какой-нибудь Жозефины. И вместе с тем, я – листок дубовый на скамье в парной, на который медленно опускается большая такая, волосатая и морщинистая задница. Прыщавая! Очень, знаете ли, занятно… А кап-два разливался!!! Типа, ещё чуть – и на меня таакие блага прольются!!! Адмиралы «сырки» стирать будут, сборная по гимнастике в очередь на случку встанет! Замминистром обороны назначат, а то и замглавмедведем! Или – голос секретчика посуровел: на выбор – мотористом в зажопье какое-нибудь на пару контрактных сроков. Каких сроков? А это, стармос, уже детали – от тебя лет пять отгонять будут всех, включая близких родственников… И посоветоваться не с кем… Но упоминание белых медведей убило окончательно.
Особых перемен в «тяготах и лишениях» от нового статуса и места службы я не заметил. Всех изменений – лычку вернули и вместо службы «затычкой» по вызову, которой затыкают хронические узкости в процессе выполнения условно - боевых задач, меня с двумя такими же орлами отдали в ведение старшего мичмана, пожилого дядьки отцова возраста. И под его командованием и – к слову – с его деятельным участием, превращение престарелого и попахивающего старой гарью довольно большого сторожевика в состоянии «разруха» в исправное и боеготовое состояние. «Да не может такого быть!» - скажете вы и будете неправы. Это, сцуко, флот! Здесь и не такое бывает! Естественно, никто нас не припрягал ни сваркой искрить, ни «кулеметы» чинить и отстреливать – для этого привлекались спецы гражданские и флотские, а вот все, входящее в ВУСы – обладателям их и доставалось. Под чутким руководством и бдительным присмотром, конечно. Персонально мне аж два наставника попались, тертые, опытные ми знающие дядьки возрастом за полтинник. И под их присмотром и приглядом и о дизелях, и о электроустановке я как бы не больше, чем в «школе» узнал. Дядьки щедро опытом делились, и не сортом стали или латуни, из которых произведено то-то и то-то, а опытом эксплуатации и ремонта… Моё заведование сюрпризов не подкинуло – все три движка после регламентных работ фырчали и постукивали довольно и, по первому требованию, были готовы к команде «тапка – в пол!». И пошли «побочные» фронты работ… Дальше я многое узнал по части «покрасить как надо», «зафиксировать и проверить на отрыв» и «ПРИНЕСИ-ПОДАЙ-НЕ МЕШАЙ». Эта катавасия продолжалась до лета – в день защиты детей в семь утра принеслись два незнакомых каплея, и после недолгого общения с «отцом родным» нашу троицу обрадовали командой «к бою и походу приготовиться!»
Весь «бой и поход» заключился в переходе на артиллерийский полигон. Аххх… офигенный, в общем, анабасис. Я, собственно, перехода и не видел – место в машинном, наверх меня позвали уже на месте. Зато дали потом, после пристрелки и калибровки штатного вооружения, пострелять и нам из извлеченных из арсенала автоматов. Обгадились мы все трое – выстреленное летело куда угодно при небольшом волнении, только не в цель. Зато артиллерист – каплей и штатную «мясорубку» пристрелял, зачет выполнил, и, постреляв из «крупняков», довольный, пообещал «благодарность в приказе». Нужна она, конечно, как кусок селедки в шоколадке…
2009. Москва, НИИАА, лаборатория испытаний №3.
- Орлы мои и ты, орлица! Приказ подписан. Сроку вам – неделя: проверить, оттестировать, потом сдать «ответчик» и в следующую среду выдвигаемся в Брикет, на полигон. К 22му быть готовыми к началу испытаний!
Грянуло тихое «Ура!» из трех мужских и одной женской глотки. Женщина, точнее, девушка, была «не местная» - ФИАН избавился от «рэволюционерки» с её идеями, откомандировав в институт. Тут-то она и развернулась!!!
2011.
«…4. Направить в полном составе отдел «Лаборатория испытаний №3» в г. Владивосток для дальнейшей разработки и изучения темы «Моисей» и изделия «Трюмо»…

Глава.
Возвращение с победой в родную гавань враз сбило весь праздничный настрой – с какого-то перепугу мы не к месту швартовки отправились, а посетили танкер, залившись под пробку, потом как-то непривычно быстро, прямо с грузовика и при участии каких-то деятелей обслужили обе артустановки и пулемет и пополнили боезапас. Потом там же, всласть намудохавшись, втроем плюс трое каких-томестных архаровцев перевалили с подъезжавших грузовиков на борт и распихали куда положено довольствие на весь экипаж – «сундук» только указывал, куда что переть. Ну а далее – не жрамши-не спамши - пошли в какие-то портовые долбеня, неведомые и неисследованные. Отчего такие? А спросите сборщика с ВАЗовского конвейера, всю ли территорию любимого завода он облазил? И не морщитесь от брани, а выцедите главное – завод огромен, а он, человек – маленький. А порт – то всяко – разно больше завода… Так вот, очутились мы неожиданно для себя, заёбанные, но непобежденные, в эдаком крытом бассейне, хорошо, мичман просветил потом, в плавучем доке. Набежавшая местная швартовая команда – я это уже наблюдал, покинув свою «нору» - пришвартовала нашего «погорельца» и умелась, оставив пару армейских термосов и какой-то ящик возле скинутых с пирса сходен. Мичман рявкнул «Стройся!», каплеи поблагодарили за службу и, пошептавшись в стороне с мичманом, умелись в даль светлую. Чем, кстати, совсем и не огорчили! Думать ни о чем не хотелось, ни о высоком типа Родины, ни о низком типа баб. Хотелось тупо лечь, можно даже не похавав. Хотя похавать, в общем-то можно… Мичман же, вернувшись, огорошил.
- Знач так, сынки. Харч в термосах, ночуете здесь. Спать – бдительно! Черт, херня какая-то… С самого начала…
- Тащ мичман!
- Что?
- С самого начала – что?
Мичман помялся, вздохнул тяжело, набрал воздуха в грудь – и сдулся.
- Берите бачки, ящик – и пошли.
Расположились на камбузе – четверым места с лихвой хватило. В термосах – флотский борщ и такие же флотские макароны, отмеренные неизвестной, но щедрой рукой. В ящике – хлеб, сахар, масло, заварка. Тоже без экономии. Настораживает, однако!
- Не буду размазывать… Корабль этот попахивает… По номерам – затоплен в лохматом году на день Великой Октябрьской Социалистической Революции… Из говна восстановлен, считай, в марципанчик! И всего экипажа – кто? Я, считай, пенсионер, и вы трое, разгильдяи – пролетчики… В общем, я – на берег, должен быть завтра. До обеда меня нет – начинайте волноваться. Вопросы?
Вопросов не было. Не знаю, как Сереге с Пашкой, а мне было ссыкливо как-то, если честно. Мичман, не дождавшись вопросов, скомандовал «принять пищу и отходить ко сну» и ушел. Мы остались одни.
Борщ, с добавкой, ушел в молчании… Макароны, видимо, стимулировали коммуникабельность – у всех сразу. Пашка первым озвучил всеобщую, видимо, идею.
- Парни. Давайте знакомиться по-новой. Кто, что, откуда… А то я, например, про Родьку только и знаю. Что он сам с Москвы и двух старшин в госпиталь наладил…
У меня возражений не было.
- Из важного – бокс и борьба, не супер но выдать могу. После школы специалистов мечтал служить на Камчатке. Телки нет, только мама и папа. По моему заведованию – движки и электрика в норме. Часто и не всегда впопад юморю, так что извиняйте, если что.
- Сергей. Учили на артиллериста, нахватался попутно многого. Могу стрелять, рулить нашим «Летучим голландцем», работать на радаре и радио. Здесь за звонки домой по ЗАСу.
- Ну, а я – просто матрос. Умею много, но пока не очень хорошо. Санинструктор ещё…Повздорил с коком.
Слышал я про этого кока… «Самый толстый главстаршина» за борт выпал… Типа, искупаться захотел. Сам. Знатная у нас компания!
За чаем посовещались и постановили: на ночь убираем сходни, задраиваемся и отбиваемся до утра. Первый проснувшийся будит спящих, завтракаем и раздраиваемся. А дальше видно будет. Так и сделали, а зря. А может, и не зря – хрен его знает, как и что изменилось бы…

2 июня 2014. 04.00
- Ну что, коллега, рискнем? Развеем, так сказать?
- Вов, достал! Чё те неймется – то? Три попытки – всё в жопу!
- Я с Марией Анатольевной пересчитал всё. Заново, с нуля. Переучли всё и вся, на всё заложились и перезаложились.
- Так у неё и спроси!
- Мнется. Да через полчаса всё равно тестовый прогон!
- Давай-ка недельку потерпим. Заказчик приедет – тогда и предложим.
- Где осталось ваше научное любострастие? Давай-ка не ссы! Напругу подадим, если что – типа, оно само, мы, герои, успели среагировать и предотвратить. Зато, если получится – мы в шоколаде.
- Умеешь ты убедительным быть! А то, что в бассейне – кораблик – это как?
- Да он пустой стоит! Ну, отправим в никуда ещё один – и что? Три корыта уже в никуда отправили… Тем более, если что. то оно само…
И через полчаса эти два научных светилодебила «дали»… И среагировать даже попытались, но вот только не среагировалось как надо. С электричеством так бывает: включилось, и хер выключишь, только рубить провода… Арка перехода возникла, где и как уже и предсказывалось, и возникалось, и в неё устремилась вода, пропадая невесть где… Даже не устремилась, а ломанулась, как в прорву. Корабль, пришвартованный «на отъебись», дзынькнув порванными тонкими швартовами – ну, а на хера в бассейне капитально швартовать – и кабелем подачи, отправился вместе с потоком в «никуда».

2 июня 2014. 04.00/09.08.27. Хоть и не тринадцатое, но пятница. 9.30 утра…


«Бляяя!»
Бубух!
Черт, больно! С первым я спал, и снилось мне, что воспарил я… Со вторым я влепился в переборку над койкой напротив и шмякнулся на вышеупомянутую. Приложился знатно, зато враз осознал – творится бабуйня какая-то… И аварийка загорелась… Я живенько одевался, проклиная себя за неурочный гедонизм. Вот с какого перепуга пришкварилось мне раздеться на ночь глядя? «На простынку… Пора привыкать… Указ скоро…» Это я уже додумывал, вламываясь в соседнюю каюту. Пашка, сидя на полу с видом «лихим и придурковатым», напяливал «гады».
- Живой?
- Не дождетесь. Что Серый?
Я ломанулся в дверь напротив, одновременно зовя Серегу… Неудобно вышло – «Серёга!!!» я проорал ему практически в лицо.
- Спокойнее, коллега, я жив и почти здоров. Разбужен, конечно, нетрадиционно, и негодую…Из-за спины Пашка с некоторой паникой произнес:
- Пошли на палубу, и скорее. Вдруг мы тонем?
«Тонем» стало спусковым крючком – мы наперегонки ринулись «наверх».
Я выскочил вторым, выталкивая из проема Пашку, и сам был оттерт от выхода Серегой. Немая сцена – вместо докового пейзажа вокруг было солнце и вода… Везде, куда ни посмотри – вода! И – тепло, даже жарко…
- Это… это…
Всё, на что меня хватило, я тут же озвучил
- С моей точки зрения, Пельш со своим «Розыгрышем» уже переходит границы.
«И, по-русски вспомнив мать, рухнул капитан»… Капитанов, правда, среди нас не было. Пашка, как стоял, так и сел на палубу, Серега не торопясь присел на комингс, я остался стоять. В голове вертелось одно: «аккумы надо поберечь, динамку заводить надо…»
Спустя два часа мы собрались там же, где ужинали. Почему через два? Да, блин, ретивое взыграло – не сговариваясь, что делать, мы разбежались по кораблю «осматриваться в отсеках». Я попутно запустил один «дырчик» из двух «слабосилков – появился нормальный свет. В общем, сижу, позитива – ноль, обдумываю то, что Серега выудил на мостике… Судя по унылым лицам приятелей, вяло ковырявших вчерашние макароны, состояние у них было сродни моему. Земля была в сотне метров от нас, но – внизу. На полсотни км вокруг – никого и ничего. Из хороших новостей – несколько сигналов, по мнению Сереги, подпадающих под заумное определение «радионавигационных» и находящихся в районе «до 1000 км» Учитывая, что, по инструкции, преодолеть мы можем раза в два почти поболее, новость условно – хорошая… Да и остальное, вообще-то – тоже ничего! Мы не на спасательном плотике посередь океана, кораблик вполне исправен и как положено снаряжен… И заряжен… Я поневоле заулыбался.
- И чего оскалился, как дед Пахом на лампочку Ильича?
Хамская Пашкина тирада настроения не испортила. Могла, но не испортила.
- Паш, а чего нюниться-то? Есть на чем плыть, что есть-пить, чем и из чего стрелять… Даже, по Серегиному мнению, есть куда! Доплывем до людей – там видно будет!
- А если они нас это? Того?
Ожидаемо Сергей оторвался от макарон.
- А на «это» и «того» у нас – 2 крупняка и «акашки» для особо непонятливых. Распилим любого!
- А когда всё кончится?
- Паш, быть «адвокатом дьявола» - занятие простое и благодарное. Какие ещё мысли против «поискать людей»?
Я плохо представлял, кто такой этот адвокат, но конструктив Сереги мне был родней и ближе, так сказать.
- Пашк, давай тогда отправим Серегу к его радиотряхомудии, а сами посмотрим и проверим, чё у нас тут вообще есть, а?
На том и решили остановиться… Попили чаю и отправились, куда уговорено – Серега на мостик, а мы – ревизовать и знакомиться с имуществом. Точнее, сперва, по общему желанию, разошлись по каютам переодеться – жара начинала давить.
«Плох тот солдат, у которого ничего не заховано!» Вдвойне это относится к «маслопупам» и вообще к тем, кому по уставу положено регулярно, а чаще постоянно, пачкаться и загрязняться. Я – хороший, ну, в этом плане! Помимо «своего» подменного имущества, у меня наличествовало и «благоприобретенное» - «старики» на прощание одарили мешком с прикольными одежками типа новомодных медицинских, и охапкой кожаных тапкок, по их словам, одноразовых, так что одеть было чего. Напяливая легкие штанцы и футболку, которые «деды» называли «эрбешкой», я про себя сетовал, что не попал в подводники – они там по жизни в этом рассекают. Потом углубленно обмыслил идею – не, нафиг такие ныряния. Форточку не открыть, радиация, опять же…
- Ты готов? Ух ты, везука тебе…
Пашкиной фантазии хватило лишь на превращение подменки в бриджи, а тельник лишить рукавов. Пришлось делиться… Подумав, и Сереге выделил и одежку, и обувку, так что мы снова начали напоминать команду корабля. Единообразие в обмундировании, так сказать.
Спустя часа четыре мы с Пашкой ввалились на мостик. Я в обнимку с монструозным двухствольным гранатометом и руководством, а Пашка притащил пятилитровую канистру спирта, найденную в медпункте – он уже час не мог с ней расстаться. Ухайдокались в полусмерть, зато прихваченный блокнот был тщательно, двумя почерками, заполнен сведениями, что можем употребить сами и что – выделить от души пока неизвестным, но стопудово наличествующим где – то врагам. И вовсе это не паранойя!
- Ща бухнем!!!

Блин, как же меня достала эта фраза за последний час… Серега поморщился, уставившись на нас – видимо, тоже особого энтузиазма не испытывал. Пашка несколько раз перевел взгляд с меня на Серегу.
- Пасаны! Вы чо как неродные?
- Паш, я те в который раз говорю – погодь с синькой! Серый, новости есть?
Серега встал из-за заваленного какими-то казенного вида бумагами стола, разминая лицо руками. Потер глаза и посмотрел на нас слегка ошалелым взглядом.
- Есть чем потресть… Сплошь непонятки. Для начала – глубинных бомб у нас нет, как и бомбосбрасывателей.
Не, не то что бы я был фанатом «рыбалки на динамит», но появилось чувство некоей потери…
- По модернизации – впечатление, что мы на каком – то опытовом корабле. Сплошняком новинки науки и техники, мать её. У нас по идее должна стоять «трехдюймовка» носовая, теперь хренушки, теперь «мясорубка», как на корме… Я мозг сломал в этих актах приема-сдачи, согласованиях и прочей лабуде… Родь!
- Ай?
- Ты у себя ничего странного не наблюдал?
Я, честно говоря, подзагрузился. Единственное, что пришло на ум – опечатанный электрошкаф со странной аббревиатурой БПТ/РБ на дверце и успокаивающе помаргивающим зеленым огоньком светодиода. Как-то вдруг тревожно стало… «Здравствуйте, госпожа Паранойя! А мы к вам! – Кто это «мы?» - Это я! И – прошу миловать и жаловать – МОЯ ШИЗОФРЕНИЯ!!!» Озвучить свои мысли я не успел – взгляд Сереги соскользнул на увесистую дуру, которую я так и не выпустил из рук.
- О! Крутая фигня!
Я почувствовал, как широкая лыба сама собой появляется на лице.
- А то! Прям BFG из старого DOOMа…
- Шикардос. «Глубинки» не заменит, зато метров на триста, если мне не изменяет память, лупит. Народ, может, пожрем? Тем более, сумерки практически можно считать сгустившимися…
Странно, подумалось мне. На батиных «командирских»ещё пяти нет, а на улице реально темень… Пашка, не дожидаясь меня, унесся вместе с «его пррелессстью». Удивительно деятельная личность – пока я, составляя компанию Сереге, пожелавшему курнуть, постоял с ним на палубе, разглядывая окрестности, Пашка нарезал черняхи, разбавил спирт и вывалил на приволоченную с камбуза сковороду остатки макарон.
- Холодными перебьемся или как?
Решили перебиться холодными… Ни к чему хорошему это не привело, тем более что одним поллитровым ковшиком разбавленного спирта мы не ограничились.

Первое утро.
Часы показывали херню какую-то. Даже, скорее, «цену на пшеницу в Афганистане» - это лучше определяет ту ересь, которая отображалась на циферблате с советской ещё атрибутикой погранвойск. Трясти часы или иным способом добиваться от них, а равно и от кого-либо еще, не хотелось напрочь. Здравствуй, похмелье номер два!
Похмелье, вернее его разновидности, несмотря на юный вроде бы вроде возраст, были мне уже известны и даже изучены и классифицированы. Пока мне было известно три разновидности. Первая – коктейльная, когда пьешь всё, что в наличии, не соблюдая правила однородности, непонижения градусности и прочие. В результате – мозголомка и нежелание жить без опохмела. Вторая – куражно – бравурная, приносящая моральные терзания и часто – следы в виде синяков, постыдных болезней и апофеоза в виде голого тела разновидности «кукушидла» с пилорамным характером и матримониальными планами рядом поутру. Эта разновидность сопровождается сентенциями типа «больше никогда» и «больше никого и ни за что». Сейчас посетила третья, самая милая и безобидная. Не хотелось ничего – ни пить, ни таблеточку, ни барышню… Ничего не хотелось, лежалось комфортно и великолепно думалось о чем угодно. Главное было – стараясь не двигаться, дождаться позывов в туалет, дотерпеть до стадии «ща затопит глаза» и только тогда вставать. Попробовать ранее – обречь себя на адовы муки, болеть будет всё, даже непричастное ко вчерашним возлияниям и последующим, если они были, непотребствам. Удав, вроде, в мультике сказал: «У меня есть мысль, и я её думаю.» Вот ему я и уподобился. Благо, мыслей было много, а времени на решение этих логических кроссвордов раньше особо и не было.
На часах полночь, а снаружи светло – как такое может быть? Правильно, другое полушарие. Какому больному идиёту с таким же чувством юмора придет в голову тащить за полэкватора коллектив типа «три танкиста совсем без собаки»? Соблюдая массу режимов типа тишины, секретности и радиомолчания? Думалось туго – окромя бесящегося с жиру Абрамовича или хихикающего Прохорова на ум никто не приходил. Сплошные неувязочки. Кстати о неувязочках!
Мысли, повеселив, бодро свернули в более благодатные пажити. Точнее, в сторону Сереги. Трижды он попадался мне на глаза сидящим за ноутбуком… Матрос - срочник с чем угодно в руках, от автомата до сиськи, воспринимается адекватным и естественным. Акварель, макраме, выжигание по дереву… С ноутбуком, причем увлеченно работающим с ним – нонсенс. Ну, я так думаю. Начал припоминать – и хлынули факты, косяки и неувязки…

Дождавшись пожелтения (мысленного) белков глаз, я, посетив гальюн и одевшись, отправился расставлять буквы над точками. Для начала – к Пашке. Тот сидел у себя и, разглядывая футболку, видимо решал крайне животрепещущий вопрос – одеть и идти или отложить и прилечь?
- Что, маешься?
- Угу. Если одеть – надо вставать, встану – захочется пить. А спирт – он коварен, попил воды – и снова вчерашний вечер…
- Одевайся и пошли.
- Куда?
- Слушай, Паш, у меня сил тоже не сады. Вопросы к Сереге есть, я подумал, что ты…
«Окуньки оживились!»
- Надумалось чё?
- Да так…
- Чёт серьезное?
Давай тогда в соску, стреножим и допро…
Блядь, долбанные «Менты» и «Бандитский Петербург»… Каково было эту хрень воспринимать неокрепшими детскими мозгами? Я вот паять не умею, зато о достоинствах и пользе применения термоанального криптоанализатора наслышан…
- Никаких «в соску» и игр со связыванием! Просто поговорим.
Размазывать, по словам Бабелевского Бени Крика, манную кашу по столу, мы не стали – тупо ввалились, правда, постучавшись сперва. Серега судорожно заканчивал одеваться. В общем, неудивительно – звукоизоляции никакой…
- Привет, Серег. Разговор есть.
- Уже понял.
Видя, что агрессией от нас не пахнет – я изначально на мордобой не настраивался, а Пашка успокоился, не успев себя накрутить, Серега остался сидеть на койке.
- Здесь поговорим или с завтраком совместим?
- Давай-ка здесь начнем.
Я взял мини-паузу, пытаясь сформулировать главный вопрос.
- Кто вы, доктор Зорге?
Серега хмыкнул неопределенно и уселся поудобнее, как-то весело глядя на нас.
- А с чего вдруг такие вопросы? Я имею в виду, основания.
- Серег, одна-две специальности – ладно, но ты, получается, и швец, и жнец, и не только в дуду игрец, но и в баян, скрипку и рояль. Как-то не тянешь на срочника. А уж как с бумажками оперируешь… Нас тут трое, и в одиночку не выживем… Так что – колись.
- А догадки у самих – есть?
- Да уж есть, чем потресть… Лейтенант – много, наверное. Мичман?
Серега заржал уже в открытую, жизнерадостно так…
- Ну, блядь, гении-контрразведчики… Таких кадров в расход пускают…
Вот «в расход» мне как-то не понравилось. Совсем! Пашке, видимо, тоже, потому что он насупился и с угрозой произнес «Поясни!» Серега махом стер веселье и жизнерадостность с лица.
- А чего пояснять? Возня нездоровая уже давно замечена. Потом вроде как утонутый при пожаре сторожевик всплывает и начинает как бы самостоятельно восстанавливаться хер знает на какие деньги! Причем он одновременно и затоплен, и распилен! И восстановление достаточно странное и совмещено с модернизацией!!! Между делом в этот док за полгода в одну сторону буксируются две старые калоши – и пропадают! Вот меня на этот сторожевик в вашей компании и внедрили… А потом – бац, и в итоге мы хуй знает где! Мне лично страшно до усрачки!
Пашка осторожненько, ощупью, присел на вторую койку. Я остался стоять.
- У тебя соображения есть, где мы? Я пока только одно надумал – мы в другом полушарии.
- А то, что время не так идет – тебя не настораживает?
«Ленин!» - тут и сел старик»… Я, не сводя взгляда с Сереги, присел рядом с Пашкой.
- Мне не девятнадцать, а двадцать три. За плечами – «техникум» института береговой охраны, старший мичман.
Пашке, судя по всему, сильно полегчало от последней новости.
- И какие будут приказания, тащ мичман?
- Иди в жопу, Павлик. Не до стеба.
- А я и не стебусь. Вы меня оба за дебила не держите. Родь, ты ж начитанный, вспомни – «Бойцовый Кот есть единица сама в себе». А тут, при наличии старшего по званию, мы уже не одиночки, а команда. Так что, мое мнение – командуй.
Я против наличия старшего, волокущего на себе груз отдачи приказов, ничего не имел. Ну, если командир не доёбывается в мелочах и не лезет в области, где менее компетентен, чем я. Что я, собственно, и высказал. Серега как-то сразу плечи расправил.
- Добро, краснофлотцы. Сами высказались, теперича, если что – не обижайтесь. Пошли на мостик.

Владивосток.
Средних размеров помещение, подходящее под определение «подвал кровавой гебни». Представителей собственно «гебни» трое, сидящих за столом. Сбоку от них – молодая женщина и средних лет мужчина. Напротив стола, на стульях – двое, инициатор и примкнувший. Помятые, напуганные до усрачки.
- Витийствовать и разливаться не буду, так как специфика позволяет. Вы двое, идиоты, заигрались в гениев, забыв об ОГВ… Как итог – утрата имущества и гибель людей. Так что каждому – по двадцать пять лет. Отсиживать – по месту работы. Режим – строгий. Это из разряда «хорошее».
- Простите, а вы – кто?
- Хороший вопрос, поэтому не буду отделываться фразами типа «а вас это не должно ебать», пардон. Мы – особая коллегия военного трибунала при президенте РФ. Официально нас нет, хотите – можете попробовать пожаловаться… Хотите?
- Спасибо, нет. Вы сказали - хорошее?
- Молчать! Плохое – вы оба будете на борту следующего объекта перемещения. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, вступает в силу немедленно. Мария Анатольевна, забирайте, они ваши.
«Тройка» попрощалась и вышла, не тратя времени на сборы – собирать было нечего, всего один лист в картонной папке… «Виновники торжества», жалко улыбаясь, встали…Улыбались они совершенно напрасно.