10 октября 1902 года. Российская империя. Севастополь. Борт броненосца «Чесма».
В адмиральском салоне немолодого броненосца Практической Эскадры было тесновато. Глава Морского министерства, Павел Петрович Тыртов, его родной брат, главный на Черноморском флоте военноначальник. Сергей Петрович, губернатор Таврической губернии действительный статский советник Трепов, севастопольский градоначальник контр-адмирал Слуцкий, и еще несколько чинов поменее окружили Его Императорское Величество Николая и его Императорское Высочество Михаила, стоящих около стола со множеством бумаг. Этими документами цесаревич докладывал государю состояние дел и возможность перехода черноморских броненосцев на Тихий океан.
- Итак, брат, броненосцы «Екатерина Вторая», «Чесма», «Синоп» и «Георгий Победоносец» готовы к бою и походу? – Российский император оттолкнул от себя тяжелую папку.
- Да. Корабли пусть не совсем новейшие, но обладающие хорошей артиллерией, надежными машинами, командуют ими умелые командиры, команды ж кораблей опытны и благонадежны. – Цесаревич вытянулся, показывая свою ответственность за слова. Рыжая кобура с новомодным автоматическим пистолетом чуть оттягивала портупею. Подобный же пистолет был на поясе у императора.
- Государь. Коль будет Ваше на то приказание, то корабли готовы немедленно выдвинуться. – Морской министр молодцевато прищелкнул каблуками форменных ботинок. – Но вот как броненосцы должны преодолеть Проливы? Неужто султан Абдул-Халид пропустит?
- Вот именно об этом мы с ним и полетим договариваться. – Усмехнулся император, и поглядел на парящие над городом дирижабли. « Садко» и «Буревестник» третий день крутились над Севастополем, собирая толпы горожан около причальных мачт. Уж больно непривычна для подданых империи воздухоплавательная техника. А уж если учесть, что на «Садко» прилетел сам император…
Мировые газеты взахлеб пишут о его вояже из Санкт-Петербурга до Севастополя, ибо еще никогда особы такого уровня на небеса не взбирались. Англичане изобразили отвратительную карикатуру, но бог простит юродивых. Зато немцы и французы прямо-таки захлебнулись от восторга. Берлинская и парижская пресса на все лады восхищается мужеством русского императора, открывшего новую веху в истории путешествий. Всего сутки от северной Пальмиры до жемчужины Тавриды – это рекорд скорости. Ктобы и чтобы не говорил. Да и лично отснятые императором фотографии с борта дирижабля, кои оперативно напечатали русские газеты, вызвали огромный ажиотаж среди подданых. И, прямо скажем, это немало грело душу. Любовь народа это очень приятно.
- Государь, я понимаю, новомодная техника. Но может быть, все-таки по морю? Или по железной дороге? – Министр двора нервно передернул плечами. Владимир Борисович Фредериск прибыл одновременно с государем на дирижабле «Буревестник», в сопровождении пары взводов дворцовых гренадер, и трех егерей из управления императорской охотой. Именно эти егеря везли в подарок султану десяток белоснежных сапсанов и балобанов, а так же пять прекрасных ловчих полярных сов. Ни у кого в мире, кроме Николая Второго, пока еще не было подобных ловчих птиц. И русский император немало надеялся, что турецкий султан, большой любитель соколиной охоты, сумеет оценить этот действительно царский подарок.
- Потерпите, Владимир Борисович. Имидж это великая сила. – Император усмехнулся, и приглашающе махнув рукой, вышел из салона на верхнюю палубу, поднявшись к установкам главного калибра. Похлопал затянутой в перчатку рукой по огроному стволу, и громко сказал подошедшим флотским военноначальникам. – Господа, мы совершенно не ценим нижних чинов, а так же офицеров и адмиралов. Флотские специалисты на грядках не растут, империя их учит долго и тяжко, служба у них ну совсем не сахарная. Я так думаю, что в морях, во время учений, необходимо выплачивать минимум двойное денежное довольствие, а во время военных действий, не приведи Господь ( тут император истово перекрестился) – еще в два раза больше. Империя не разорится, господа.
Замершие около пушек по стойке смирно матросы ушам не поверили. А император продолжил.
- А так же необходимо ввести кооффициент ненаселенности, господа. Наша страна огромна. Многие земли совершенно безлюдны и дики. Моряки не каторжане и не ссыльные. И за службу в таких местах должны получать увеличенное жалование. Павел Сергеевич, пишите приказание за моим именем, выход отряда черноморских броненосцев должен пройти по новым финансовым правилам.

Вечером, после ужина, Тыртов-старший спросил у Николая Второго.
- Ваше величество, если так убежденны, что война с Японией будет обязательно – то почему бы не перевести на театр будущих боевых действий наши новейшие броненосцы с Балтики?
- Потому что, дорогой наш Павел Петрович, я не уверен, что это поможет. Вот совершенно не уверен. У нас нет достаточных ремонтных мощностей на Дальнем Востоке, мы не можем конкурировать с англичанами и американцами в количестве кораблей линии, а эта будущая война будет не только и не столько между нами и японцами, а скорее меж нами и англосаксами. Причем остальные европейские государства будут рады нашему поражению, и пальцем о палец не пошевелят, чтобы реально помочь нам. А ослабим всерьез свои позиции здесь, в Европе, мы рискуем нарваться на серьезный конфликт с той же Австро-Венгрией. Мы не можем сбрасывать со счетов такую возможность. А эти эбры, они смогут, вместе с пришедшими уже во Владивосток и Петропавловск-Камчатский балтийскими броненосцами отвлечь и связать боевыми действиями отряд броненосных крейсеров адмирала Камимуры и выкупленных у американцев броненосцев, кои переданы в командование младшему Того. А порт-артурская эскадра должна будет справиться с основным отрядом Того-старшего. А это будет весьма непросто. Но если это удасться и японцы не получат полного контроля над Желтым и японскими морями – нашей армии будет многократно легче. Ибо снабжение войск на континенте у микадо возможно только кораблями. Если же наши владивостокские, порт-артурские и балтийские крейсера сумеют начать рейдирование и начнут резать морские коммуникации противника – мы как минимум сумеем сохранить свои позиции. – Николай посмотрел на удивленного министра и хмыкнул. – Я очень долго работал над этим вариантом событий, потому не удивляйтесь. Пришлось на многое взглянуть под другим углом, да еще сняв розовые очки.
- Вы так уверены в тяжелой войне. Государь. Жаль, что пропали без вести адмиралы Рожественский, Макаров и Небогатов с офицерами, нам бы они очень пригодились. Дай бог, найдутся-таки живыми и здоровыми, Господь милостив. – Тыртов-старший широко перекрестился.

- Океаны велики и безлюдны, Павел Петрович. Уж кому как не вам это знать. Я не просто так выставил срок в пять годов для пропавших без вести, мне наши математики посчитали, что этого срока хватит для нескольких десятков умелых и грамотных людей. Достаточно, чтобы хоть как-то дать весточку, или соорудить то же каоэ, и выйти на оживленные морские трассы. Так что будем ждать. – Император Всероссийский перекрестился, про себя ухохатываясь, и только благодаря большому опыту выдерживая нейтральную мину.
После беседы с министром император выехал на малый прием. Что поделать, у императора множество обязанностей, появление же его в Таврической губернии для подданых должно быть праздником. Цесаревич ехал с ним в одной открытой коляске, махая рукой симпатичным горожанкам. Вот как бы его женить на этой китайской принцессе? Ведь красивая, умная, богатая девушка, равная по рождению и практически равная на положению в обществе. Нет, идея отправить братца на Дальний Восток стоящая. А Алексееву черкнуть пару строк, и отослать с особо доверенным нарочным. Евгений Иванович очень умный человек, и опытный царедворец. Уж он-то сумеет донести старшему барону фон Жменеву царское предложение.
На следующий день император и цесаревич , вместе с городскими и флотскими начальниками, встречали еще один дирижабль, «Поднебесный». На нем на Дальний Восток, к младшему барону и его иномирному начальству, был отправлен с особой миссией великий князь Сандро. Далеко не все можно доверить даже совершенно новейшей радиосвязи, коя за последний месяц смогла соединить империю даже лучше телеграфа. Ретранслирующии станции всего в пяти городах, и на стол императору ежедневно вечером кладут объемную сводку, дублирующую обычные телеграфные сообщения. Надо признать, что польза от иномирных родичей весьма и весьма велика. Вон, швартующийся дирижабль, да и остальные летающие корабли, выстроены на стапелях завода, созданного иномирцами.
Опять фотографии, синематрографические протокольные съемки, восторженный свист студиозов, сопровождающий затянутых в форменные брючные костюмы стюардесс, лихо сбежавших по вертикальным трапам для проводов знатного пассажира. Император мельком глянул на строй вышколенных барышень, про себя отметил их несомненную красоту, и шагнул в кузену.
- Ну. здравствуй. – Крепко пожав ладонь другу и родичу, Николай от души хлопнул его по литому плечу. – И как тебе слеталось? Рекорд скорости ты у меня уже отобрал. Двенадцадцать тысяч верст за пять дней пути – уму непостижимо!
- Это не ко мне. Это штурмана и командир корабля постарались. Знаешь, мы не по прямой летели. Оказывается, коль забраться к полярному кругу, и потом спуститься оттуда, несколько тысяч верст срезаются. – Младший из Михайловичей по очереди обнялся с императором и цесаревичем, дружески поздоровался с флотскими и городскими начальниками, коих знал уже не первый год.
При всем этом шуме Сандро улучшил минутку, и шепнул на ухо императору:
- Удачно!
- И слава богу. – Так же негромко ответил Николай, раскланиваясь с восхищенной супругой градоначальника.
Встреча превратилась в стихийный, но хорошо организованный митинг, посвященный русскому воздухоплавательному флоту. И стоящие около августейших особ офицеры-воздухоплаватели и смущенные всеобщим вниманием стюардессы приняли немалую часть восхищения публики.
Поздним вечером Романовы собрались в просторном салоне броненосца «Чесмы», который цесаревич превратил в свой флагмнский корабль. По крайней мере, вымпел Михаила уже почти месяц реял над кораблем.
-Скажите, для чего вы эти раритеты хотите на Дальний Восток отправить? – Пригубив белого вина, спросил Сандро. – Ведь при начале боевых действий наши адмиралы приведут великолепные корабли, на голову превосходящие этих «черноморцев»?
- Хм… Сандро, приведут-то Рожественский, Макаров и Небогатов, но проведет их черех грани миров фон Жменев. А у них какая главная задача? Эвакуация одного из соседних с нами миров. Да, задача благородная и богоугодная, но вот напрямую нас никак не затрагивающая. А наша главная задача – не проиграть эту войну. – Император встал, и прошелся по салону, остановившись около иллюминатора. Поглядел на ночной Севастополь, над которым парили уже три дирижабля, мощными прожекторами освещающие набережную и бухту. На необыкновенное зрелище собрались полюбоваться не только молодые люди, но и вполне себе степенные господа и дамы. – Это наша карта-джокер, Сандро. Японцы максимум, что еще подберут, так это крейсера-«гаррибальдийцы». И то, если мы парочку не перекупим, уж я нашего дядюшку, генерал-адмирала, знатно пропесочил. А то, ишь что удумали, взятку требуют. Так что наш мощный броненосный отряд пусть и несколько устаревших кораблей на севере тамошнего реатра военных действий заставит японцев дробить силы, нервничать, ошибаться. И кроме того, я так скажу – если, даст бог, все пройдет хорошо, то новые броненосцы с шеснадцатидюймовками после войны я переведу на Балтику, а броненосцы-рейдеры – на север, туда, где новый порт будем строить, Благовещенск-Мурманский. – Николай обернулся к иконостасу и перекрестился. После чего обернулся к кузену, и спросил. – Ты сказал, что переговоры прошли удачно. Сколько?
- Пятьсот тонн. Золота пробы «четыре девятки». – Сандро вытащил из внутреннего кармана портсигар, и уже из него достал папиросу. Сломав мундштук, вытащил лист бумаги, и протянул императору. – Координаты встречи в Средиземном море и пароль для радиосвязи. Встреча через две недели от сегодняшнего числа.
- Пятьсот тонн золота? – У цесаревича отвисла челюсть. – И вы так просто об этом говорите?
- Миша, а что ты хочешь? Еще Наполеон сказал, что для войны нужны три вещи – деньги, деньги, деньги. Нынешний золотой стандарт еще та ловушка, он не позволяет нам печатать денег больше, чем у нас есть наличного золота. А только начнись боевые действия, страну качнет настолько. Что я совершенно не уверен, что этого полумиллиарда нам хватит, чтобы удержать экономику. Но по крайней мере, это беспроцентный кредит от баронов фон Жменевых, и мы за него сможем расчитаться потом. После окончания войны. – Император устало сел в кресло, и сжал голову руками. – Завтра приедет Витте. По его мнению, для финансовых консультаций при договоре с турками. Реально, для приема золота. Готовьтесь, братья, мирное время закончивается. Впереди огонь, кровь, боль.
12 октября 1902 года. Российская империя. Севастополь. Борт броненосца «Екатерина Вторая».
Витте на вокзале встречали губернатор и градоначальник, кои и сопроводили министра финансов империи на выбранный государем для своей временной резиденции броненосец. На палубе бака устроили некоторое подобие беседки, для торжественного ужина. Надо признать, что гражданская публика была несколько шокирована огромными орудийными стволами с открытыми жерлами, что смотрели на накрытые столы и дефилирующих дам.
Но всякие праздники заканчиваются, окончился и этот прием. Гостей проводили, и в императорский салон зашли только император. цесаревич, великий князь Сандро и министры Фредерикс, Тыртов и Витте.
За дверью встали четыре гренадера, намертво блокировав любую попытку подслушивания.
- Ну что же. Итак, Сергей Юльевич, Павел Петрович, речь пойдет о настолько важных вещах, что я вынужден взять с вас следующую расписку. Владимир Борисович, будьте добры, подайте господам министрам бланки. – Николай Второй неторопливо прошелся по салону, раскуривая папиросу.
Невозмутимый министр двора выложил перед удивленными коллегами два больших листа. Наверху шла надпись «Государево слово и дело. Совершенно секретно. Хранить вечно.»
- Господа, предупреждаю сразу, подписав сии бумаги, вы отрезаете себе дорогу назад. Любое разглашение сведений, что вы получите, будет приравнено к измене трону и государству, и наказано смертью. Причем без суда и следствия, на территории любого государства. – Цесаревич не отказал себе в удовольствии озвучить это предупреждение, глядя на ошалевших министров. – Господа, такие бумаги подписывали очень, очень немногие. Даже не все великие князья имеют доступ к тайнам, которые защищает эта подписка, и даже они подверженны озвученным правилам. Потому как эти тайны защищают само существование нашего государства.
- Можете не соглашаться. Тогда вы просто продолжите службу на своих постах. Какое-то время, естественно. Никаких репрессий к вам применено не будет, разумеется, коль вы не разгласите само существование такоих расписок. – Император неторопливо пустил изо рта кольцо табачного дыма.
Морской министр практически не думал. Бегло прочтя расписку, адмирал взял у Фредерикса ручку с золотым пером, и размашисто расписался. А Витте сидел довольно долго, в глазах финансиста и инженера прямо-таки мелькали цифры. Но вот Сергей Юльевич решительно обмакнул перо, и тщательно вывел свою подпись.
Фредерикс невозмутимо взял расписки, убрал их в запираемую замочком папку, и спрятал в передвижной сейф. После чего выложил перед министрами по небольшому автоматическому пистолету, и придвинул гроссбух.
- Распишитесь в получении, господа. – Министр двора продолжил свое действо. Перед морским министром и министром финансов появились прекрасно сшитые потайные портупеи, с кобурой для пистолета, подсумками с тремя запасными магазинами, и крохотной аптечкой.
- Пистолет восемнадцатизарядный. В аптечке перевязочный пакет, резиновый жгут, шприц с обезбаливающим и шприц с «легкой смертью». Все, давшие такие расписки, получают высший допуск к государсвенным тайнам нашей империи, и вынуждены постоянно носить с собой оружие для защиты и спецсредства. Нам нельзя попадать в плен, господа. – Император распахнул полу кителя, и удивленные министры увидели подобную портупею. После чего Николай кивнул своему брату, и отошел к расположенному около иллюминатора креслу, где и уселся, пододвинув к себе распечатку радиограмм.
- Итак. Владимир Борисович, дайте Сергею Юльевичу и Павлу Петровичу материалы для ознакомления. – По приказу цесаревича оба министра получили две достаточно толстые папки. – Господа, вы не имеете права делать выписки, вообще делать заметки по этому делу где-либо, за исключением общества Владимира Борисовича, пока не изучете специальный шифр. У вас прекрасная память, так что работайте в уме. Сразу предупреждаю, господа, все, что вы прочтете – правда. Как бы неимоверна она не казалась.
И цесаревич отошел к великому князю, с которым принялись рассматривать прекрасный рекламный проспект, рассказывающий о рыболовных яхтах. Барон фон Жменев свои обещания держит, но решил что у князей должна быть возможность выбора товара.