Пролог.
-Да твою поперек!!! – Назойливый, противный, и самое главное - громкий звон будильника заставил поднять тяжелую голову от подушки, и открыть глаза. Все равно в голове резонанс, уж лучше встать.
-Вась, а Вась. Тебе рассолу принести? – ехидный голос младшенького братца раздался от дверей комнаты. Вот засранец, заранее выбрал самую удобную для отступления позицию.
- Женька, я тебя, обормота! Потом поймаю, коварно. – Пригрозил я, садясь на кровати и прихлопывая наяривающего и тикающего паразита под смешки паразита двуногого. – Ты почему стрелки перевел? Знаешь ведь, что я выходной!
- Вась, ты погляди, какой день! Сам потом ведь жалеть будешь, что на рыбалку не сходил. – Женька, загоревший как головешка белобрысый пацан двенадцати годков показал на сияющее за окошком небо.- Вась, ну давай сходим?
- Сходить вы можете сами, тут до набережной полчаса ходу пешочком, вы на великах за пять минут махнете. – Я положил руку на макушку, чуть помассировал. Да нет, все нормально, просто спать охота. Ну еще бы, вчера немного погулял, вернулся домой часа в три ночи.
-Вась, ну какая рыбалка с набережной? Уклейка разве, карась или глупый судачишко. Давай на твоем «Додже», а?- Женька вытащил из-за двери запотевший стеклянный кувшин с квасом, и вместе с кружкой поставил на столик между нашими кроватями. – На излучину сгоняем, жерехов да чехоней нахлыстом возьмем. Сам же потом с пивом съешь.
- Хорошо, только на пару часов. Что возьмем, что не возьмем – как выйдет. – Усмехнувшись. Я потрепал по выгоревшей макушке братишку, наливая себе холодного квасу. Крупными глотками выпив ядреный напиток, понял, что жизнь-то налаживается. – Сейчас я, душ приму, оденусь, и выйду. Жди. – И, надевая шлепки, налил себе еще кружечку. Квас замечательный, мама его просто здорово делает.
Радостный братишка убежал готовить свои и мои снасти, а я прошел в летнюю душевую, и под прохладной пока еще водой простоял с десяток минут, вымывая из организма следы вчерашнего излишества. Не то, чтобы «гайцев» с алкотестерами опасаюсь, нет. Не настолько я набрался вчера, просто основательно посидел с друзьями и подружками. Вчера даже на машине вернулся, после того как Галку до дома отвез.
Ну а что? Скоростей у нас сейчас больших не развивают, как в прошедшие, до Большого Рывка времена полиция выпивших водил не ловит. Нет, не дай боже, сшибешь кого, или еще что натворишь – ответишь по полной программе, но именно выпивших водил не ловят. Да и незачем, участковый всех знает. Что и от кого ждать, кто чем дышит. Причем пользуется немалым уважением сельчан, так что если пожалуется матери – огребу по самое не балуйся. Просто он меня знает, и знает что не буйный.
Вообще, я достаточно редко так отрываюсь, служба не позволяет. То учеба, то рейс, то снова учеба. Не сказать, что у меня должность большая, но весьма ответственная. Я бортстрелок. И служу я…
На задний двор, отгороженный от огорода забором из нетесаного горбыля, набежала тень, как будто облако солнце застило. Подняв голову, я увидел проплывающую над нами серебристую сигару жесткого дирижабля. Здоровый «Локхид», наверное, из старых Штатов идет.
Так, служу я. Да вот на подобном красавце и служу.
Глава первая.
6 июня 2241 года. Воскресенье.
Вытирая голову полотенцем, зашел в дом, и застал интересную, хоть и привычную картину.
Мать, уперев руки в боки, строила Женьку, явно не сделавшего дневное домашнее задание.
-Мам, ну ведь каникулы! Ну, завтра повторю! – Братец глазами соседского спаниэля смотрел на мать, пытаясь разжалобить. Впрочем, это бесполезно, в отношении образования своих детей мама превращается в дракона ( не к полету будь помянут), и меня гоняла, и сейчас Женьку дрючит. Причем делает это осмысленно, упорно и совершенно правильно.
- Ну ведь история, мам. – Продолжал хныкать братец, вытаскивая учебник из стопки книг. – Ну завтра прочел бы.
- Если бы у бабушки… ну, дальше вы сами знаете, мальчики взрослые. – Мама немного смутилась, и, скрывая смущение, скомандовала. – Читай! Пока не прочтешь, не отпущу! А ты, Вась, садись. Завтракать будешь?
- «Несмотря на широчайшие возможности, человечество не собиралось использовать свои технические достижения во благо себе, разделенное странами и экономической и военной пропастью. В начале двадцать первого века снова начался процесс нагнетания напряженности между Российской Федерацией и Соединенными Штатами, угрожающий перейти их холодной стадии в полномасштабные боевые действия. Стороны были увлечены взаимными санкциями, возобновившейся гонкой вооружений и расширением сфер влияния на планете.
Наблюдение за астероидами практически не велось, ограничиваясь редкими зарегистрированными малыми планетами, и фиксацией их орбит. И совершенно не удивительно, что в начале мая две тысячи семнадцатого года астероид приблизительно немногим менее километра в диаметре, неожиданно и неотвратимо, ударил в районе Атлантического океана. Как раз примерно на широте Нью-Йорка, примерно на тридцатом меридиане западной долготы, в районе Азорских островов. Бывших Азорских островов.
Удар был внезапен, астрономы засекли приближение астероида за несколько часов до удара…»- Женька стащил со стола один из блинчиков, которые начала печь мама, и макнул его в сметану.
- Полотенце возьми, заляпаешь салом учебник. – В затылок братцу прилетело свернутое чистенькое полотенце. Мама к чистоте относится как к идолищу какому-то, весь дом сияет, и нас так же заставляет порядок блюсти. Ну, меня-то уже нет, да я и дома бываю пару-тройку дней в неделю в лучшем случае. Это сейчас повышение квалификации, вот и подряд шестой день дома ночую. А когда наша очередь межконтинентальных перелетов подходит, то и пару месяцев меня не бывает.
- Угу. – Женька прожевал, вытер руки полотенцем, и продолжил. – « От удара астероида образовалось цунами высотой около трехсот метров, которое смыло все восточное побережье США и западное побережье Европы и частично Африки. Потери были огромны, количество погибших превысило десятки миллионов.
Но это был только первый удар стихии. Следующий удар был так же внезапен и неотвратим. Чудовищные по силе землетрясения прошли по планете. Десятибальные толчки смели с лица Земли города-миллионники и крохотные провинциальные городишки. Москва, Берлин, Париж – только в Европе, только в одних столицах погибли десятки миллионов. Прекрасные здания превратились в каменную крошку и гнутые стальные обломки. Под обломками зданий, на улицах, в разрушенных метрополитенах и убежищах остались погибшие люди. И число погибших превысило миллиард. Причем толчки продолжались долго, утихая в течении нескольких лет.
Но и это было не все. Ожили дремлющие вулканы, проснулись считающиеся давно и надежно уснувшие, такие как Эльбрус и Арарат, вулканы Перетолчина и Кропоткина, Маелифелл и многие, многие другие.
В том числе ожили и супервулканы. Самый известный из них, Йеллоустоун, его младшие братья Лонг-Веллин в Калифорнии и Вэллис в Нью-Мексико, Ожил супервулкан Айра в Японии. В атмосферу были выброшены миллионы тонн пепла и камней. И настала вулканическая зима.
В принципе, ничего сильно непривычного для уцелевших европейцев и североамериканцев не было, про жителей Сибири и Дальнего Востока, Аляски и Канады и говорить нечего. Ну, зимой холоднее, морозы под пятьдесят, лето прохладное. На территориях Европы и Азии температура не поднималась выше пятнадцати-шестнадцати градусов. Но это позволяло собрать хоть какой-то урожай. В России, например, была установлена жесткая, можно сказать, жесточайшая диктатура уцелевшим министром обороны, который сумел при помощи армии и МЧС установить порядок и обеспечить выживание уцелевшим пятнадцати миллионам граждан России. Кроме того, в Россию эвакуировалось около семи миллионов жителей США и Канады. В Европе было похуже, число городских жителей там было намного больше, да и в сельских районах люди жили в добротных домах. Так что число погибших многократно превышало число выживших. На всю Европу уцелело максимум пятнадцать миллионов человек.
В Китае выжило около тридцати миллионов.
А вот Африка, Латинская Америка, Индия и Юго-Восточная Азия. Миллиарды бедняков. Привыкшие спать в хижинах из картона. Хоть из погибло от подземных толчков в намного меньше, но легче им от этого не было. Они погибли от холода и голода. От голодных бунтов или будучи растерзанные каннибалами. Завершили дело эпидемии. Огромные территории просто обезлюдели, и по сей день там практически пустые земли». - Женька сложил учебник, и уцапал еще блинчик. – Мам, все, я прочитал.
- Тогда завтракайте. И Жень, сколько вас поедет? – Несмотря на то, что Женькины друзья тоже с собой возьмут перекусить, мама точно соберет на целый взвод.
- Сенька, Марина, Хеленка и Джекоб. – Ну, я в принципе так и предполагал. Соседские ребятишки, братишкины одногодки. Правда, Марина и Хелен учатся в гимназии, в то время как пацаны в Третьей школе, обычной. Но девчонки – они такие девчонки. У них всевозможные способности просыпаются на пару лет раньше, чем у мальчишек. Правда, в основном пиромания и менталистика.
Вот и мама щелчком зажгла газовую горелку на плите. Правда, это практически предел ее возможностей, да и абсолютного большинства остальных пироманок. Бывают, конечно, и сильнее, но очень редко.
Менталистки тоже частенько встречаются, да и порой девчонки обладают и пироманией и менталистикой. Впрочем, толку от менталистики немного, разве понять что парень с другой погуливает, или потерявшийся в шкафу носок найти. Очень редко бывают сильные менталистки.
А вот пацаны обычно обладают телекинезом, опять же, очень редко хоть сколь-либо серьезным, и некромантией.
Да-да, некромантией. Вообще, все эти способности начали проявляться после Рывка. То тут, то там происходили возгорания, иногда начинали парить предметы. Если учесть, что люди только выживали, то такое тут началось. Чуть ли не институт инквизиции не возродили. Хорошо хоть, что несколько ученых выжили, и оказались в нужное место в нужное время, сумели разобраться, и начали систематизировать новые способности человека. Каширов, Робинсон, Йенсен, Романова, еще с десяток физиков и психологов. Разобрались во всем достаточно быстро, никакой магией тут и не пахло, просто новые, спровоцированные чудовищной катастрофой, способности. Или наоборот, ожили старые, ведь вроде как в старину тоже ведьмы и колдуны были.
Задумавшись об этом, я зашел в нашу комнату, и уселся за стол с компьютером. Ну да, два века назад была чудовищная катастрофа. Но люди сумели выжить, и практически не растерять знания. Не сразу, но сумели восстановить технологии и сейчас компом никого не удивить. Правда, такого, чтобы дни напролет сидеть за компами, отмороженных геймеров сейчас практически нет, живем сложно, но как учебные пособия, средства связи компы снова начали отвоевывать свое место. Хоть и недешевы они, заразы.
Проглядев сводку погоды, и пробежав глазами строчки новостей, я выключил компьютер, и начал собираться. Оделся в старенькие джинсы и такую же рубашку, на голову кепку от солнца. Пистолет хоть постоянно на поясе, но дополнительно свою любимую рычаговую винтовку производства Ковровского арсенала взял. Хоть и лето, но зверья дикого сейчас множество. Предупреждений о вспышках бешенства плотоядных не проходило, но береженого бог бережет. Видал я бешеных лис, зрелище жуткое. Страшнее разве пролетать над разрушенными городами прошлой эпохи. Такая аура смерти, что жуть. Ну да, я некромант. Абсолютно бесполезная в обычной жизни способность, всяких духов и прочих приведений в новых поселениях вывели давным-давно.
Впрочем, сейчас этими способностями практически каждый хоть в минимальной степени, но обладает. Кому-то удается применять их на практике, например бригады грузчиков с удовольствием берут умелых телекинетиков, для женщин умение разжечь очаг или газовую плитку без спичек как дар божий.
Ну а остальные приживаются как могут. Я, например, прошел отбор. Нехилый такой, и сумел поступить на службу в авиацию. Сейчас налетываю необходимый летный минимум, без которого не получится учиться на пилота самолета или дирижабля. Хочу поступить и выучиться на офицера-воздухоплавателя. Нравятся мне неторопливые, вроде бы, небесные гиганты. Наш «Ростовчанин», например. Хоть и сделан на стапелях «Локхида-Мартина» тридцать два года назад, так еще примерно столько же налетает при должном уходе. А уж дирижаблям уход обеспечен, благодаря им человечество сумело снова преодолеть огромные расстояния.
После Рывка были разрушены аэропорты, автомобильные и железные дороги, мосты, тоннели. Порты смыты цунами и разрушены подземными толчками, корабли или потоплены, или выброшены далеко на берег. Я сам, своими глазами видел неподалеку от Владивостока в четырех километрах от берега огромный ракетный крейсер. Атомный ракетный крейсер.
Если кто из людей и сумел воспользоваться теми часами, которые у них были от обнаружения астероида до столкновения с ним – так это атомщики. Везде, повсюду, по всей Земле были заглушены реакторы. Атомные электростанции, реакторы крейсеров, авианосцев, подводных лодок – все было заглушено. Моряки фактически становились смертниками, но глушили реакторы. И именно поэтому такой проблемы, как радиоактивное загрязнение у выжившего человечества фактически не было.

Мда. Я оглядел свой небольшой арсенал, и прикрыл дверцу оружейного шкафа. Не так уж у меня и много оружия. Служебный наган сорок первого калибра, антикварный ПМ, вроде как неплохо сохранившийся, но стрелять из него я не рискую. Мой FN сорок пятого калибра, на пластиковой рамке. Новодел, разумеется. Отличный пистоль, пятнадцать патронов в магазине, относительно легкий, мощный, надежный. Две винтовки, служебная образца 1950 года, калибром шесть с половиной на пятьдесят миллиметров, и как раз эта магазинка-левер, сделанная по чертежам двухсотлетней давности, тоже под нашу «шестерку». Хороший патрон, не зря почти три столетия на вооружении. Как еще в царской России этот патрон приняли, с тех пор только под него винтовки и проектируются. Автомат, кстати, немчура изобрел, военнопленный. С тех пор практически ничего не меняли, а сейчас снова вернули дерево на приклад и цевье.
В магазинке единственное изменение – отъемный магазин. Мудрствовать не стали, автоматный на двадцать патронов и присобачили. Вышло достаточно неплохо.
Еще две курковки двенадцатого калибра, одна с короткими стволами, вторая с длинными. Вот и весь мой арсенал.
Есть еще оставшиеся от отца винтовки и ружья, но они у матери в комнате.
- Привет, мелкие. – Поздоровался я с ребятишками, выйдя из дома и забрасывая свой рюкзак и устанавливая винтовку в держатель «доджа». Хорошая машинка. Я ее хоть и десятилетку взял, но уже откапиталил, так чтот еще десяток годов точно спокойно пробегает.
- Привет, здравствуй, добрый день, Василий…- пацанячьи и девичьи приветствия посыпались со всех сторон вместе с молодняком, усаживающимся на откидные сидения в небольшом кузове. На сидение рядом со мной успела плюхнуться Маринка, огненно-рыжая девчонка с темно-серыми глазами. Выскочивший из дома Женька закинул корзинку с собранной матерью снедью в кузов, перекинул туда же рюкзак со снаряжением, передал свою двухлинейку, и запрыгнул сам. Мелкашку взял еще и Джекоб, тоже болтовую тулочку. Тоже полтора века с гаком этой модельке. Впрочем, сейчас мы выходим на уровень конца двадцатого века по выпускаемой технике, только-только.
-Вась, аккуратней там, и присмотри за молодежью. – Мама вышла на крыльцо, и помахала нам вслед рукой.
Отъезжая, я видел в зеркале заднего вида фигуру мамы. Красивая моложавая женщина сорока с небольшим годов. Когда пять лет назад отец не вернулся из рейса, нам было очень тяжело. Не в материальном плане, нет. Работала мама на патронной фабрике, начал работать я токарем в порту, пенсию за отца компания платила. Просто мы все очень любили отца.
Мама несколько лет по ночам плакала, да и сейчас порой тоже. До сих пор забыть не может, хотя к ней пару раз вдовцы приходили с предложениями.

Гуднув проходящим по гулкому тротуару знакомым девушкам, я свернул на дорогу, ведущую к выезду из нашего городка. Синереченск был основан как лагерь переселенцев, беженцев из разрушенных городов . Сейчас Синереченску уже больше двухсот лет, население в нем почти сто тысяч человек. Очень немаленький по нынешним временам город.
Вскоре дома и огороды остались позади, и мы по основательно утрамбованной грунтовке пылили через холм к любимому месту, срезая немалый крюк, который делала река.
В результате мы выехали на широкий песчанный пляж в месте, где река делает излучину, и где русло прилично сужается. На той стороне высокий обрывистый берег, венчанный высоченными соснами, суводи и водовороты. И это метсо здорово любят жереха, чехони, голавли. Да и хариус встречается частенько, это за городом он бывать не любит.
Ребятишки быстренько распокавали снасти, и вскоре вовсю рисовали лесой восьмерки, забрасывая мушек подальше от берега. На берег, в выкопанную в песке глубокую лужу, полетели первые выловленные рыбины.
Я поймал парочку крупных, сантиметров по семьдесят, чехоней, и собрал удилище. После чего завалился дремать машине в тени старого дуба. Здесь, в зоне работы разъездов полиции, особо опасаться нечего, просто зевать нельзя. А у нас, некромантов, есть неплохая особенность – мы убийц за версту чуем. В прямом смысле, где-то за километр. Не все, конечно, но у меня так получается, сталкивался уже.
-Смотрите, волк! – Хеленка вытянула руку, и показала на стоящего на яру зверя. – Вась, стрельни его!
- Угу, сейчас. – Я вытащил бинокль, и поглядел на здоровенного кобеля. – Это собака, Хелен. Парни, не стреляйте! – Это я мальчишкам с мелкашкими, которые успели схватить винтовки, сейчас торопливо щелкали затворами.
Тем временем пес длинными прыжками сбежал с обрыва, и прыгнул в воду, напраляясь к нам.
На всякий случай я взвел курок винтовки, и внимательно осмотрел противоположный берег. Нет, ничего не вижу, и никого не чую.
Выплыв на меляк, пес выскочил на берег, отряхнулся, взметнув полыхнувшее радугой облако брызг, и неуверенно подошел к нам.
- Сюда, к ноге! – Я углядел на ошейнике латунную гильзу от дробовика, примотанную бечевкой. – Лежать!
Здоровеннный кобелина послушно улегся у моих ног, и пару раз махнул хвостом, показывая что смирный.
-Что там? – Маринка прямо изнывала от любопытства, подпрыгивая, и пытаясь заглянуть в письмецо, которое я вытащил из гильзы. – Вась, ну прочитай.
- « Спасите! Сломала ногу, посылаю своего Альфреда за помощью! Алена Шушкина». – Я присел и погладил по загривку пса.- Молодец! Настоящий товарищ.
Псина вскочил, всем видом показывая, что готов вести к хозяйке.
- Пойдем спасать? – У Маринки заблестели глаза, девчонка едва на месте не прыгала от азарта. Хелен, ее подружка, тоже приплясывала от нетерпения, да и пацаны тоже.
- Обязательно. – Я сел, и аккуратно снял с пса ошейник. – Только отвезу вас в город, позвоню в МЧС, и с дежурной сменой спасателей сюда приеду. Я так думаю, что Буфон след Альфреда возьмет спокойно. – У нашего городского отдела МЧС пяток служебных бландхаундов. Отличные собаки, если надо кого-либо найти по следу.
- Вася, ну ты… - Хелен даже притопнула от негодования. – Ты же некромант, я и Марина менталистки, неужели ты чего-то опасаешься? Да там может любовь всей твоей жизни погибает!!! – Вот что-что, а романтику никто не отменял, и множество любовных романов в сети гуляет. И судя по вссему, Хеленка ими зачитывается. Впрочем, самый возраст, для девочек. – Мы обязаны оказать помощь!
- И окажем. – Я кивнул, вынимая из машины аптечку, и двустволльный дирринджер сорок первого калибра. –Хелен, Марина, вы пока ремешки снимайте. Вы девчонки фигуристые, с вас джинсы и без ремней не спадут. А свои пистолеты к карманы положите. – У девочек на поясах тоже по дирринджеру, только тридцать восьмого калибра. Не принято как-то у нас, чтобы девочка, девушка или женщина безоружными ходили. Парень может с одним ножом ходить, а вот женщины обязательно с огнестрелом.
Вспыхнув, девчонки торопливо повыдергивали тонкие но прочные кожаные ремешки, и подали мне. Написав короткую записку, я вложил ее в аптечку, с парой брикетов пеммикана и пистолетом. Продев в петли на аптечке, я застегнул на мощной шее овчара ремни девочек.
- Беги к хозяйке, Альфред. Ищи!
Глава вторая.
Псине словно хорошего пинка дали, он одним длинным слитным прыжком вскочил, развернулся, и махнул к реке. И вскоре исчез посреди сосен на яру.
- Быстрее собирайте рыбу, сегодня я вас сюда уже не привезу. – Собирая свою удочку, сказал я тоже собирающимся ребятишкам. – Или выпустите, но так не оставляйте.
-Тоже скажешь, Вась, выпустите. – Шуруя саком в луже, пропыхтел Женька. – Мы уху думаем наладить, и жереха закоптить. Придешь?
- Вот тут не знаю, когда обернусь, Жень. – Заводя машину, ответил я. – Где эта Шушкина, когда вернемся – неизвестно. Усаживайтесь скорее уже.
На этот раз на сидение рядом со мной уселась Хеленка. Хорошенькая мулаточка, что, впрочем, у нас в синереченске не редкость. После Рывка в наш тогда еще лагерь переселенцев человек пятьсот американских солдат с семьями подселили. И практически все были негры и мулаты. Так что кофейным цветом кожи здесь никого не удивить. Кстати, с сестрой Хелен старшей, Полли, я гулял одно время. Но как-то разбежались, сейчас Полли замуж вышла, и живет в соседнем городке.
До города я доехал несколько быстрее, чем ехал на рыбалку. Выгрузил ребят у нашего дома, махнул матери, и двинул в сторону отдела МЧС. В полицию от спасателей позвонят, делов-то.
На крыльце конторы спасателей сидели два парня в форме, один с гитарой, а второй с губной гармоникой, и вдохновенно наяривали то ли блюз, то ли блюграсс. Наверное, свободные от смены, я всех в нашем микрорайоне не знаю.
- Привет МЧС. – Поднимясь по ступенькам, приветствовал я их, на что оба кивнули, не прекращая музицировать.
За открытыми дверями справа за столом с десятком телефонов и парой компьютеров сидел дежурный по МЧС. Ну, этого то я знаю.
- Леш, здорово. Прими срочное. – Я положил ему на стол гильзу с письмом.
- Здорово, Василий. – Мой одноклассник, крепкий и смуглый парень, пожал мою руку. Вытащил из гильзы письмо, прочел, и, нахмурившись, поднял трубку одного из телефонов.- Второй группе – на выезд. Старшего группы, к дежурному. – После чего повернулся ко мне, вынимая один из стандартных бланков…
Через десять минут мы, то есть я, трое спасателей и двое подъехавших парней из полиции, ехали в фургоне МЧС с лодкой на прицепе. На переднем кресле, рядом с водителем, важно сидел здоровенный кобель с длинными ушами и очень грустным взгядом.
- Как думаешь, далеко эта Шушкина? – Держась одной рукой за поручень, а второй придерживая на коленях помповый дробовик с коротким стволом, спросил меня в очередной раз немолодой сержант из патрульной службы.
- Не знаю. Овчар у нее здоровеный, такой и полсотни километров пробежит, почти не запыхается. Но это на том берегу Синей, и прямо скажем, мне это не нравится. – Я в очередной раз чуть не прикусил язык, проклиная про себя жесткую подвеску фургона. – Скорее всего, из искателей, что еще делать на том берегу?
С той стороны Синей было несколько старых городов. Несмотря на то, что прошло больше двухсот лет с момента катастрофы, в городах до сих пор было множество хабара, и некоторые насквозь отмороженные особи мародерили в развалинах.

Приехав на излучину, мы в восьмером сняли тяжеленную шлюпку-тузик с прицепа.
- Слушай. МЧС, вы когда дюральку получите? – Пыхтя от натуги, спросил сержант. – Надорвешься здесь с вашей бандурой, придется на пенсию по инвалидности уходить.
-Ты еще из пластика попроси, а лучше прямиком из золота. – Опустив лодку на прибрежный песок, старший из спасателей вытер рукавом форменной синей куртки лоб. – Вась, куда говоришь кобель рванул?
- Вот к тем соснам на яру, Мартын Сергеевич. Видишь, до сих пор взрыт берег, там где он поднимался. – Я ткнул пальцем в небольшие осыпи на крутом склоне противоположного берега.
- Ясно. Ты как, с нами? – И старший. Усмехнувшись, поглядел рна меня.
- Риторический вопрос? – тут уже усмехнклся я. – Сам же нас в школе учил – здоровый и свободный от обязанностей человек обязан оказать помощь терпящему бедствие. Я на отдыхе, так что пройдусь с вами. Тем более, если придется в мертвый город идти, лишний некромант не помешает.
- Это да. – Кивнул сержант. – Мартын да ты, Василий, да Сеня хоть и послабее, но тоже почуять неупокоя сможет. Как то спокойнее ночевать будет.
- Думаешь, товарищ сержант, что придется ночевать около мертвого города? – Молоденький полицейский опасливо погядел на север. Как раз в ту сторону, куда убежал овчар. – Поэтому картечь с серебром взяли?
- Урядник, тебя чему учили? Любой выход за город – два патрона с серебром под личную ответственность. Береженого бог бережет. – Сержант щелкнул по каске урядника, и вынул из магазина дробовика пару обычных патронов, бережно вставив на их место патроны с серебром. Все правильно, первые три обычных, а завершают на неупокоя. А то мало ли что, обычного медведя серебром начинять. Да еще мелким, скорее не картечь а крупная дробь, примерно нолевка.
-Ладно, проверили оружие, снаряжение. – Старший первый выполнил это свое требование, и уселся в шлюпочку. Вообще-то, хоть такие лодки и зовут у нас тузиками, на самом деле это ял-четверка. Это если по морской квалификации.
Вскоре мы уже стояли на яру, и бладхаунд задумчиво обнюхивал ошейник овчара. Потом пес вроде как неторопливо прошелся по обрыву, высоко задрал голову, и попер буром в кусты, сильно натягивая корду, таща собаковода, да еще и подвывая при этом.
- Верхом след взял, хорошо пойдем. – Сержант торопливо пошел за Мартыном, за ним урядник, следом я с винтовкой за плечами, небольшим рюкзаком за спиной и корзинкой с материной снедью в руках. А что, на рыбалке съесть не успели, так здесь смолотим, я так думаю, что на первую ночевку встанем не доходя до мертвого города. Светлого времени осталось с гулькин хер. Не стоит по ночам шарахаться по развалинам. В том, что эта дама в городе, я как-то и не сомневался.
В принципе, так и случилось.
- Шабаш, тут ночуем. – Старший оглядел небольшую полянку, на краю которой бил крохотный родничек. – До мертвого города еще верст двадцать, все спокойнее. Но дежурим обязательно. Я, как самый старший первый, сеня второй, ну а тебе, Вась…
- Собачья вахта. – Грустно кивнул я.
- Ну. Ты бортстрелок, тебе не привыкать. – Усмехнулся сержант, со вздохом облегчения снимая с себя штатный ранец. – Так что бди утром, тем более, что сейчас ночи короткие.
-Точно. – Кивнул старший, обрубая лапник с соседних елок. – Встанем затемно, позавтракаем, и с первыми лучами тронемся. Даст бог, еще утром будем в городе.
- В Васильевске? – Спросил молодой урядник, и получил короткую затрещину от сержанта. – За что, товарищ сержант?
- Не поминай старые названия неподалеку от старых городов. Не любят они этого. – Я выщелкнул из рукояти пистолета магазин, и заменил на другой, с серебряными пулями.- Тогда я спать.
И, ухватив охапку колючих еловых веток, бросил их неподалеку от разводимого костра, и вскоре уже дрых. На ночную вахту надо заступать хорошо выспавшись, тем более не очень далеко от прошлого города…
Лунный свет заливал лес, отбрасывая на поляну тени от высоких деревьев. Костер был давным-давно потушен, ибо нет нечего проще, чем потерять ночное зрения, поглядев в пламя костра. Вокруг кострища дрыхли мужики, завернувшиеся в пледы.
Я сидел на выворотне на окраине поляны, на опушке леса, винтовка была прислонена к правому колену. За голенищем высокого сапога в засапожных ножнах лежал простой на первый взгляд кинжал. Точнее, тяжелый нож.
Правда, сидел и дежурил я не один. Ко мне подошел зевающий, но отоспавшийся пес, Рафаль. Ну, прямо скажем, он напарник отменный.
С поляны шел густой, медовый аромат. От леса пахло хвоей и смолой. Кричали ночные птицы, наяривали цикады и кобылки, порой светящимся облачком мелькали стайки светлячков. Только комариный зудеж в межветрие портил настроение.
- Какое «волчье солнышко». А. друже? – Я погладил лобастую башку бладхаунда, лежащую у меня на коленях и пускающую слюни на колени же.- Слюнявый ты, однако, брателло.
Я встал, одновременно вешая винтовку на плечо, отряхнул ноги и потрепал вскочившего пса. Поглядел насияющую луну, прислушался к ночи, и внимательно «вслушался» в ночь. Что-то на грани, пределе восприятия. Едва ощущается, еле-еле. Но не открываюсь, сканирую пассивно.
Ощущение здорово усилилось, разделилось.
- А вот и гостья, на дымок пожаловала. – Я улыбнулся, перекидывая винтовку на грудь, и отщелкивая клапан кобуры. – Патрикеевна, доброй ночи. – И «ухватил» попытавшуюся метнуться лисицу. – ну куда ты. Покажи личико.
Лису перекорежило, плеснуло туманом. И вот на месте лисицы стоит молодая девушка.
- А где твои хвостики, кумушка? Их сколько, пять? – Улыбаясь, я свел «ухваченные» хвосты к основной сущности. Из кустов одна за другой выходили девушки, и сливались с основой. И вскоре передо мной стояла статная красивая девушка с пятью хвостами из-под юбки.
- Надо же, брюнетка. И хвосты серебрянные. – Я внимательно поглядел на угрюмо стоящую девушку, залитую лунным светом. – То есть, живых ты не заморочила? Не заморила?
Гулкий, утробный рык Рафаля и метнувшаяся от дальних кустов рыжая молния могли бы и напугать, но я ждал этого. И небольшой огненно-рыжий в свете фонаря лисенок завис в воздехе, а потом плавно был перемещен мною к взрослой лисице.
- Эх нихнера себе, Вась, ну у тебя и добыча. – Сонный, но с обнаженным кинжалом а правой, и со служебным наганом в левой, Мартын Сергеевич встал рядом со мной. – Надо же, сумел «прихватить», ни стрелять не стал, ни на нож не принял. Пятихвостка и лисенок. Вась, ты точно не хочешь работать в инквизиции?
-Там дисциплина слишком жесткая, Сергеич. – Настроение у меня резко испортилось, и тому были серьезные причины.- Сейчас ты не о том думаешь. Младшая – огневка! – и я потянул из ножен блеснувший в свете луны тяжелый нож некроманта.
- Нет!!! – Старшая лисица, к моему удивлению, сумела сделать пару шагов к нам, и упала на колени, когда я «придавил». – Не трогай дочь! Развей, развоплоти меня, я ее обратила, но не трогай доченьку!
- Дочь? – Сергеич удивленно поглядел на крутящуюся в воздухе, в ярости щелкающую соверщенно не лисьими челюстями лисичку. – Это твоя дочь? Век живи, век учись.
- Что ты знаешь о жизни, человек? И что ты знаешь о смерти? – Стоящая на коленях женщина выпрямилась. На ее лице двумя дорожками блестели слезы. – Ты знаешь, как больно, когда ты уже умерла, а твоя дочь плачет и кричит от боли, и зовет тебя? И ты не можешь уйти в свет, и ты кружишь вокруг задыхающейся от боли девочки, и ничего не можешь сделать? Я не поняла, как стала лисой, но сумела проскользнуть сквозь обломки, и вылизывала лицо дочки, носила ей воду в пасти. И дочь сама ушла со мной, став лисенком. И не ее вина, что она убила охотника, который всадил в нее две порции дроби. В лисичку-сеголетка!
-Это кто? – Громким шепотом спросил молодой урядник сержанта.
- Лиса Патрикеевна, кицуне по-японски. Нежить. – Сержант тоже вылез из-под одеяла, держа дробовик в правой руке. Потер лицо свободной рукой, и подошел к нам. – Огневка, говоришь? Кончать будешь?
- Нет! Убей меня, но не тронь Таню! – Старшая вскочила, частично перекинувшись, и оскалив свои зубы. И снова, застонав, упала на колени.
- Чего медлишь, Василий? – Хмуро спросил Сергеевич, придерживая за ошейник Рафаля. – Прими на клинок, не мучь.
- Рука не поднимается, Мартын Сергеевич. Может, ты? – Лисичка упала на землю, обессилев, и обернулась в девочку максимум семи годов от роду. И хоть я знал, что ей не меньше двухсот, все равно было тяжело.
- Нет, твоя добыча. – Покачал головой старший. – Отпустить огневку мы не можем. Мы не судьи, Вась, выбора у нас нет. Хотя, у лис выбор есть.
- Предстать перед инквизитором? – Я поглядел на лисиц. Младшая переползла к матери, и обняв ее, утнулась ей в грудь. Лицо старшей уже ничего не выражало. – Патрикеевна, как твое имя?
- Полина, это мое истинное имя. Мы готовы предстать перед людским судом. – На вернувшем людской облик лице лисицы застыло спокойствие. – Готовь сосуд, человек.
- Хм…- Я смущенно поглядел на спасателя. – Мартын Сергеевич, не одолжишь флягу?
- Не одолжу. Полусотня, золотом. – Спасатель вытащил из подсумка небольшую флягу. Неброская, в простом суконном чехле. Но верхний слой серебро, внутренный медь. Причем фляга очень прочная, просто так не испортишь.– А то учишь вас, молодых, учишь.
- Но это тройная цена. – вяло попытался возразить я, внутренне уже согласившись.
- ты где-то видишь лавку, торгующую артефактами? Не мука тебе, а впредь наука.- И я поймал брошенную мне емкость.
- Ну, ладно. – Я откупорил довольно увесистый сосуд, поглядел на лисиц.
И те, расплывшись туманом, втекли во флягу. Мне осталось только плотно закрутить пробку, и зафиксировать ее чекой.
- Ну, теперь у тебя есть свой собственный геморрой. – Усмехнулся Сергеевич, подходя к кострищу, и складывая сухие сучья в колодец. – Давайте, подъем. Раз уж встали, сварганим хороший завтрак. Все едино скоро светает.
- А почему не убили? Нежить же? – Урядник повесил на перекладину закопченный чайник. Молодец парнишка, сориентировался, воды принес.
- Кицунэ сложно назвать нежитью, Клим. – Я присел на свою лежанку, крутя в руках флягу. – Скорее, нелюдь. Мы слишком мало знаем обо всем этом еще, слишком мало информации. Кицунэ опасны, могут и убить, но обычно просто морочат-крутят. Стараются не лить кровь, хотя и при поглощении души живого становятся резко сильнее. Но это редкость, Клим. Обычно они поглощают бродячие души, всякие полтергейсты, приведения, прочие неупокои. Они разумны, у них устойчивое тело, хоть людское, хоть лисье, хотя как это у них получается – никто пока объяснить толком не может. Вообще, эти лисы стоят особняком. Да и встречаются редко, очень редко. Я и не думал, что около нас живет семья этих особей. Теперь понятно, почему с этой стороны старого города относительно спокойно, кицунэ не терпят конкурентов. Не зря у мамаши целых пять хвостов, на ее счету минимум полсотни неупокоев.
- Как понять – устойчивое тело? – Молодой урядник с опаской поглядел на мою флягу. Кстати!
- Сергеевич, держи. – Я вытащил из кошелька пять золотых дукатов, и передал ему. Один дукат равен нашему червонцу. Так что в расчете.
Сейчас народу мало, и бумажных денег почти нет. Серебро, золото, никель для мелочи. Иногда платина встречается. У меня лежат в ячейке банка несколько платиновых талеров. Точнее, целых десять, на пятьсот рублей. Плюс золотом и серебром еще на столько же. На свой дом коплю, надо свою крышу над головой, вечно у матери жить не получится.
- Вот молодец. – Кивнул спасатель, принимая деньги, и пряча их в свой портмоне. – А насчет устойчивого тела – в лисьем обличье они себя как настоящие лисы ведут, охотятся, едят кроликов, зайцев, птицу давят, да они в людском обличье от людей почти не отличаются. С ними даже трахаются иногда, хотя тут некрофилией отдает.
- Экзотичненько так. – Усмехнулся я, пряча флягу в мародерку. После чего взялся за завтрак, а то эти наготовят.
В котел бросил нарезанного копченого сала и лука, быстренько обжарил, залил водой, дождался когда закипит и всыпал гречневый концентрат. И через двадцать минут все ждали, когда остынет порция Рафаля, поставленная в родник.
- Сень, ты мешай, мешай. – Не выдержал Клим, принюхиваясь к котлу. – Тут же слюной истечешь!
- Кто мешает, того бьют. Я перемешиваю.- Важно воздел вверх ложку Семен. Ткнул пальцем в собачью порцию, и вытащил ее из родничка. – Рафаль, кушай. На здороье.
Псину не пришлось уговаривать дважды, хоть и собаки не очень любят гречку. Но тут такой мясной дух от каши идет, что на самом деле слюнки текут. Очень неплохие концентраты делают на нашей фабрике, точнее – отличные!
- Так, давайте чашки, орлы. Сначала орлы старшие. – Я плюхнул пару поварешек в миску Сергеича, передал ему ее, и принял миску сержанта…
- Так, теперь следим в оба, до старого города осталось чуть. – Старший поудобнее перехватил свой дробовик. Мы поднялись на насыпь древней дороги. На ней хоть и проросли деревья и трава, но идти все равно удобнее, чем внизу.
Никаких старых машин, дорожных указателей, вообще ничего железного здесь не было. Отсюда все что могли, то вывезли. Здесь это было сделать проще всего. Насколько я знаю, отсюда неподалеку вообще одно время стан был разбит, где разбирались на запчасти машины, складировалось уцелевшее имущество. Там сейчас пусто, да и расположен этот стан несколько в другом месте, овчар Шушкиной бежал так, как ему больше понравилось.
- А где? – Клим явно нервничал, перебирая пальцами по своей винтовке. Тоже штатная, кстати, у нас что для армии, что для полиции делают оружие одинаковое.
- За холмом, километрах в пяти. – Я его прекрасно понял.
Город уже ощутимо давил. Мы, некроманты, это выносили намного проще, было ясно что и как. А вот народ простой плющило не по-детски, заставляя нервничать.
Ночами в городе простому человеку вообще лучше не оставаться, можно и сдвиг крыши заработать. Или какой-либо неупокой захватит, майся потом с одержимым. Далеко не каждого можно обратно вернуть, даже если аккуратно спеленать успевают.

Глава третья.
Рафаль уверенно тянул нас по старой дороге, так что вскоре мы встали на гребне холма. Снизу развалился, по-другому и не скажешь, заросший американским кленом и осинником старый город.
- Ох ты ж твою маман! - Клим сбил на затылок форменную фуражку, застыв в восхищении.
-Ну да, ну да. – Задумчиво кивнул старший, неторопливо осматривая руины в бинокль.
Здесь когда-то жило чуть больше полумиллиона человек. Довольно крупный город даже по меркам тех времен. И практически одномоментно был снесен десятибалльным толчком, от которого в городе не осталось ни одного целого здания. Причем толчок был поздней ночью, когда большинство были дома.
Все, старые купеческие бревенчатые особняки, переделанные в коммуналки, каменные постройки царских времен, двухэтажные бараки старых заводов, сталинские, хрущевские и брежневские многоэтажки, небоскребы постсоветских времен – все было развалено и разрушено. В живых остались единицы. Правда, таких единиц набралось около пятидесяти тысяч, живых людей.
Большинство были ранены, почти все в чудовищном шоке, помощи ждать особо было неоткуда. Но все-таки люди сумели выжить, да и помощь все-таки появилась.
Армию тогдашний министр обороны вывел своим приказом в полном составе в полевые лагеря. И сберег людей, да и большую часть техники.
И сюда на помощь людям прибыл целый мотострелковый полк. При помощи вояк был организован штаб спасения, людей начали выводить из района разрушений, собирать имущество и уцелевшую технику.
Собирали имущество долго, минимум лет пятьдесят. Разбирали заводские корпуса, извлекая станки и инструмент, снимали рельсы, резали тяжелое оборудование на металлолом. Искали электронику, лекарства. Короче, все, что можно, то и тащили.
И хоронили, до кого могли дотянуться.
Тогда впервые и столкнулись с неупокоями, с призраками и прочим. Впрочем, сейчас день, столкнуться с ними маловероятно. Не очень любят они солнечный свет.
-Так, повышенное внимание и осторожность! – Старший оглянулся на нас.- Вась, Сеня, сканируйте не скрываясь, мы не на «охоте». Остальные, глядеть в оба глаза и слушать. Проверить оружие, быть наготове. И друг друга не перестреляйте!
Какое-то время мы проверяли оружие, береженого и бог бережет. А потом пошли за натянувшим поводок Рафалем.
Город начался внезапно, грудами оплывшего кирпича, поросшего деревьями и кустарником. Какие-то древние автомобили, из тех, что не стали брать сборщики имущества, ржавыми блямбами стояли на бывших дорогах. Некоторые все еще поблескивали стеклами и зеркалами заднего вида.
-«Сбербанк» - С трудом прочел когда-то зеленую надпись на уцелевшей стене Клим. – Надо же, какие окна огромные. И смотри, стекло уцелело! Интересно, почему его не вытащили?
-Скорее всего, не рискнули подходить к стене. – Пожал я плечами, вскидывая винтовку и попытавшись взять на мушку собаковолка, мелькнувшего в дальнем переулке. – Не успел, блин. Кто-то их основательно шуганул, причем недавно. Похоже, как раз наши спасаемые. Сень, вы скоро?
На лапы Рафалю обували специальные ботиночки из плотной кожи. Правильно, тут стекол, всякой ржавой дряни – немеряно. Еще располосует лапы псина.
-Все, пошли. – Рафаль снова натянул корду, уверенно взяв след. Роскошный пес, прямо скажем.
- Осторожнее, тут борщевника заросли. Обгорим на солнце потом, не дай бог! – Старший вытащил из-за спины лопату. Нормальную такую БСЛ, с чуть укороченным череном. Снял с нее чехол и принялся аккуратно подрубать высоченные растения.
Около четырех часов мы шли по городу. С каждым шагом мне эта ситуевина все больше не нравилась, если мы не успеем найти своих клиентов через час-другой, то придется ночевать в городе.
Сержант уже давно хмурил брови, Клим судорожно стискивал свою винтовку, смахивая пот со лба. Город здорово давил, заставляя нервничать. И веселый птичий щебет не помогал, над руинами ощутимо висела аура смерти.
Рафаль свернул с одного из древних проспектов, вглубь разрушенного квартала многоэтажек. Под ногами хрустел крупный бетонный щебень, порой приходилось перебираться через здоровенные глыбы с торчащими во все стороны ржавыми прутьями арматуры.
- Так, стоим. – Скомандовал старший, открывая планшетку. Сергеич вытащил карту города, прикинул, куда мы идем. – Хреново, в этом районе вообще никаких работ не проводилось. Но есть старая церковь, похоже, там схоронилась эта Шушкина. Идем, аккуратно и неторопливо.
- Глянь. «Мерседес»! – Я ткунл палцев в насквозь проржавевшую когда-то роскошую машину. От всего былого великолепия осталась только звезда на капоте. – Интересно, а почему никто на этой стоянке не пошерудил? Ты погляди. Сколько тачек уцелело, сюда же ни один кирпич не долетел.
- выводить тяжело машины хоть и дорогие, но тогда на хер не нужны были. – Сержант поглядел на старую стоянку богатых машин. Сквозь толстый слой асфальта пробились кусты и деревья, приподняв и подвинув лимузины и дорогие вездеходы. – Тогда не до жиру было, а потом поздно стало. Хотя, можно было бы погглядеть, что там в салонах есть. Мало ли что богатеи в машинах оставляли.
-не до того. – Отрицательно покачал головой старший. – Хотя. Гляди, точно в церковь прет. Давайте, вскроем пару машин, раз уж через стоянку идем. Только чтобы стекла закрыты были. Вон, гляди, как раз в рядок стоят. Сень, давай поводок, и поработай монтажкой. Вась, ты топориком кусты посрубай вокруг.
- Хорошо, Мартын Сергеевич. – Я, вслед за Сенькой сбросил рюкзак на асфальт, и начал обрубать ветки, мешающие подобраться к машинам.
Мародерка нас увлекла было, мы распотрошили пяток машин.
- Глянь, что. – Присвистнув, Клим вытащил из оперативной пластиковой кобуры пистолет. – А, ерунда, резинострел. Только на сувенир. Блин, богатеи же, неужели у них ничего стоящего не было, кроме этого?
И молодой урядник кивнул на небольшую кучу хабара около наших рюкзаков. Десяток бутылок старого коньяка и водки, пара блоков сигар в пластике (кому они нужны, понятия не имею), три кейса с инструментами, монтажки – и, в принципе, больше ничего хорошего.
- ты немного не прав, Клим. – Я вытащил из окаменевшей барсетки, добротно сделанной из какой-то кожи, пачку древних долларов, и плотную банковскую упаковку пятитысячных рублевых купюр, несколько платиковых карт. – тогда этого было достаточно, в большинстве случаев.
-Ага, а на тебя волк нападет или бандит, ты ему деньги совать будешь. – вскинулся молодой урядник. – Вась, ты же сам в прошлом году с отрядом ходил, банду гонял. Знаешь ведь, они как ласки, дуреют от крови, и режут всех подряд.
- Наверное, тогда была другая жизнь? – Пожал я плечами, подбрасывая старые деньги в воздух. Красные и зелденоватые бумажки закружились, гонимые ветром, как опавшие листья.
-Дело не в этом. – Самый спокойный, умудряющийся казаться назаметным, третий из спасателей, Роберт, взвесил большой кейс с инструментом. Покачал головой. – мы не сможем ничего взять из этого. Судя по всему, девушку придется выносить, если она еще жива. А это все весит больше полуцентнера. Так что придется оставить все здесь.
- Возьмите пару бутылок водки или коньяка. – Старший поглядел на наручные часы. – И Пошли. Итак двадцать минут здесь потеряли.
Рафаль глухо зарычал и сделал стойку, обтянув поводок.
-Глядите, лоси! – Сеня показал на старый перекресток. Точно, лосиха и пара подросших телят вышли на свободное от деревьев и завалов место. Рудольф громко и звонко свистнул, хлопнул в ладоши, но звери просто внимателно поглядели на него, и сторожко, но неторопливо зашли в кленовый лесок.
-Так, потопали. Сеня, веди. – Сергеич пошел следом за собаководом. За ним пошел Рудольф, со вздохом накинувший на плечи рюкзак, со складными носилками поверх. А за ним в цепочку остальные. Завершил шествие я. В голове и хвосте колонны в старом городе всегда должны быть некроманты.
- Точно, церковь. И гляди, часть уцелела. – мы вышли на площадь, которые раньше назывались соборными. – И дымком тянет. Похоже, дошли?
- Так. Сень, Василий, я убивцев не чую. Как вы? – Старший снял с себя рюкзак, и перекинул на грудь укорочненную винтовку. – особо ты, Вась?
- глушит город все, Мартын Сергеевич, почти ничего не чую. – Покачал головой Семен.
- Там кто-то умер. – Я кивнул на здание на противоположном конце площади. – В соборе ничего, кроме света. Есть кто-то живой, один. Убивал. Но в бою. И давно уже.
Ну да, мы, некроманты, не только смерть чуем. Нет, живых тоже, если хорошо постараемся.

- Нет. Вась, зря ты в инквизицию не идешь. – Покачал головой Сергеич. – Катался бы как сыр в масле.
- Они вкалывают как волы, Мартын Сергеевич, от одного неупокоя к следующему. Некогда им кататься. Да и дисциплинка у них, не погуляешь,не поблядуешь. Нет уж, благодарю покорно. – Снова отказался я, усмехнувшись про себя. Инквизиция, инквизиция. Ну, сватали меня в эту контору, больше напоминающую сейчас джедайский орден из старой фантастики. Мол, они несут спокойствие и мир на планету. И спрашивается – для чего?
Сейчас на всей Земле живет народу всего ничего, по меркам прошлых времен. Мильенов сто пятьдесят – двести в Евразии, примерно столько же в остальном мире.В Африке, в большей части Латинской Америки народ фактически вернулся к племенной жизни, живет как в каменном веке. Только в некоторых местах сохранили знания, и очаги цивилизации.
То есть места на планете – живи и радуйся. Так нет, инквизиторы лезут к старым поселениям, уничтожают неупокоев, разгоняя их порой на сотни верст. Но при этом они на самом деле, готовы в любой момент рвануть на зов о помощи, и даже нелюдь умеют судить честно.
- Ладно. Клим, разверни рацию, отстучи, что прибыли на место, приступаем к спасательной операции. Семен, Рудольф, готовьтесь. Сердант, ты с Василием на всякий случай бдите здесь, договорились?
Спасатели поскидывали с себя все лишнее, оставив по пистолету, мотку плотной веревки и еще кой-какие спасательные вещицы на специальном жилете-разгрузке. И аккуратно, бесшумно вошли под своды старой церкви. Даже Рафаль, казалось, вел отряд на цыпочках.
Вскоре из дверного проема храма вышел Сенька, и позвал нас за собой.
Пройдя пыльный притвор, я увидел в среднем храме ту, ради которой мы сюда и притопали. Чуть подальше сидел, рычал и скалил зубы знакомый кобель, привязанный к какому-то возвышению. Похоже, она псину к алтарю привязала. Рафаль стоял промежду овчаром и людьми, страхуя.
Худощавая черноволосая женщина лежала на каких-то, когда-то блестящих вещах, около кострища, в котором, судя по всему, сжигались куски старой мебели храма. Сказать, сколько ей лет, было очень затруднительно, лицо нашей клиентки было покрыто грязью и копотью, то же самое было с ее одеждой.
Сейчас Сергеич осматривал ее ногу, срезав самодельную повязку и распоров штанину. Неподалеку валялся ботинок, тоже располосованный старым спасателем. Рудольф придерживал руки женщины, обняв ее сзади.
Моя аптечка валялась открытая неподалеку, и, судя по всему, пригодилась. Нет, не пистолет, дирринджер валялся в аптечке, а вот вскрытая упаковка антибиотиков, и пустая обертка от пеммикана, показали что я угадал.
- Как она? – первым делом спросил сержант, подойдя к спасателям и спасаемой.
- Не очень хорошо, скорее, плохо. Закрытый перелом, судя по всему – воспаление. – Сергеич закончил осмотр, и сейчас делал женщине в бедро подряд несколько уколов. – Наложу шину, и вызовем «кукурузника». Нужна операция, и срочно. Попала ты на деньгу, барышня.
- Ничего, расплачусь. – Женщина на какое-то время расслабилась, обмякнув в руках Рудольфа. – Там, напротив площади – банк. Мы в нем взяли около пуда в монетах и слитках, золото и серебро, пара брусочков платины. На выходе Константин провалился сквозь прогнивший пол, началось обрушение. Вячеслав топал под упавшую плиту, я вышвырнула рюкзачок с добычей в окно, и едва успела, сама выпрыгнула. При этом сломала ногу. Долго ждала и кричала, но парней не было видно и слышно. При помощи Альфреда перебралась через площадь сюда, в церковь, и отправила пса за помощью. Он вернулся, принес записку и посылку. Спасибо тому, кто ее послал, и сообщил вам.
- Вон, Василия благодари. – Кивнул на меня старший, накладывая шину на ногу застонавшей и до кроми прикусившей губу скорее девушке. Или молодой женщине, сейчас я уже мог определить, что она вряд ли за тридцатник перешагнула.- Клим, разворачивай рацию, вызывай « летающего дохтура». Биплан на площади сядет спокойно, там чистого места хватает. Остальные – готовьте косты, надо посадку разметить. Сеня, садись к Алене, я пошел руководить. А то наворочают, архаровцы.
Под руководством старшего мы быстро немного расчистили от кустов, и разметили площадку примерно сто пятьдесят на тридцать метров, благо старая площадь была сделана капитально. После чего соорудили посадочные костры из старья, надранного в салонах древних машин. А что, эта древняя, расползающаяся в руках синтетика отменно и дымно горит. Как раз то, что нам надо. Да еще маслом полили, набрав его из-под севших на ободья джипов. Пробили им картеры и надоили масла. Как раз хватило.
Вскоре прилетел небольшой самолетик. Покрутившись над помеченной дымами площадкой, он лихо приземлился, и коротко прокатившись, встал неподалеку от нас.
- Где пострадавшая? – Из открывшегося люка выскочил коренастый дядька в синеватом костюме.
-Сейчас принесут. – поздоровался с ним за руку Сергеич, и, обернувшись, показал на пару спасателей, вынесших девушку из храма. – Только у нее овчарка. Возьметет с собой, а то мы не знаем, как она себя поведет без хозяйки?
- Возьму, только пусть в салоне привяжет за поводок покрепче. – Кивнул врач, и быстро проверил у девушки пульс, давление, температуру. Коротко осмотрел ногу, нахмурился, и скомандовал заносить в салон.
Я в это время разговаривал с пилотом. С Джеком мы уже года три как знакомы, все-таки не зря я тоже в авиации служу.
- Вась, вы тут поосторожнее. Севернее, по-моему, стая расквыр была, по крайней мере мне так показалось. Штук сто-сто пятьдесят, не меньше. Я торопился, потому не стал круг делать. – Джек тоже был некромантом, пусть и не очень сильным. – Километрах в десяти отсюда, там вроде как детская колония была.
- Блин, хреново. – Я Почесал затылок, и вытащил карту города. Не такая масштабная, как у Сергеича, но тоже достаточно подробная. – Покажи, где?
-Вот здесь. – Палец Джека уверенно ткнул в детскую спецшколу, когда-то бывшую в этом городе. Точно не простые вороны, Вась.
- Спасибо, Джек. Мы бы тем путем обратно пошли, скорее бы всего. Там таких разрушений нет, точнее, таких диких завалов.- Я пометил на карте место, пожал руку пилоту, и отошел в сторону, пряча карту в свой карман. Карманы у моей куртки хорошие, там места много, и вещей полезных хватает.
Тем временем в самолетик уже загрузили Алену, ее рюкзачок с добычей, Адольфа и доктора. Джек завел двигло своего летала, при нашей помощи развернулся, и вскоре самолетик исчез за высокими деревьями.
- Ну, мы свое дело сделали. – Сергеич поглядел на часы. – Ночевать будем в храме. Но времени еще несколько часов. Пошарим в старых машинах?
- Надо бы проверить, как она своих напарников отмолила. – Алена рассказала, что прочитала в храме заупокойные по погибшим парням. В принципе, такого должно хватить, чтобы нормально проводить души. Но проверить не помешает. – Да и поглядеть надо, может дозавалить нужно. У тебя же тротил есть, Мартын Сергеевич?
Глава четвертая.
- Найдется. Шесть шашек по пятьдесят грамм, и шнур с детонаторами. – Кивнул старший спасатель. – Ты прав, я как-то не подумал.
Что поделать, мир, в котором мы сейчас живем – жесткий. Не жестокий, а именно жесткий. Никто не заставлял этих ребят лезть в старый город, никто. Мы спасли кого смогли, и вовсе не обязаны заботиться о мертвых. Тут вокруг были тысячи смертей, я это постоянно ощущаю. Но именно эти две ярким пятном висят в общем фоне, и мне это совершенно не нравится.
-Что-то не так в этом банке, Мартын Сергеевич. По-моему, он не просто так схлопнулся. – Я поглядел на развалины какого-то старого коммерческого банка. Не часто в них встречается золото и серебро в таких количествах, как в рюкзачке у Шушкиной. Блин, и не распросил ее, откуда они узнали про это. – Пошли, поглядем.
И я проверил, как из засапожных ножен выходит тяжелый нож. Ну не нравится мне этот банк, с самого начала. Как мы сюда пришли, так на нервы и действует. Глядя на меня, Сергеич и Сенька проверили свои ножи. Вообще, большинство ножей некромантов практически одинаковы – обоюдоострые кинжалы в простых деревянных ножнах, обитые серебром. Правда, куют их из сложного сплава, и на лезвии, вроде как черном, серебренные прожилки. Гасят неупокоев не сами ножи, просто нам так намного проще отправить неспокойную душу туда, где ей место. В ад или рай, или на перерождение, это не нам решать.
Чем ближе мы подходили к дому, тем яснее становилось, что молитвы Алены не сказались как должно, и души погибших парней не обрели посмертия.
-Мда. Беспокойные ребята, никак не угомонятся. – Сергеич похлопал лезвием ножа по ладони. Поглядел на окно второго этажа, к которому была прислонена грубо сколоченная лестница. Ну ясно, искатели-мародеры нарубили осинок, и смастрячили.
- Так, все ясно. – Кивнул я, скидывая рюкзак на истрескавшуюся бетонную черепицу, или как она там называлась? А, брусчатка. Вспомнил. Сейчас такое не делают, дороговато. У нас улицы вымощены обрезками лиственницы. Относительно дешево, и грязи нет. Ну, или щебнем трамбованным засыпаны, и битумом залиты. Вроде как асфальтовый завод строят, но уже несколько лет. Все время находятся дыры в бюджете города. – Сень, подстрахуешь?
- Договорились. – Кивнул спасатель, тоже скидывая с себя лишнее снаряжение.
- Парни, осторожно. Там свежие обрушения. – Покачал головой Сергеич. Но останавливать не стал, новые неупокои ни к чему. Проще отпустить ребят.
По лестнице, хоть и корявой, но прочной, я поднялся до окна, и внимательно оглядел комнату. Не стал сразу влезать, некуда торопиться.
Интересно, алена сказала, что один из парней провалился, но тут обрушилась стена соседней комнаты, завалив помещение битым кирпичом, а пол уцелел. В одном месте из-под кирпичей натекла лужа запекшейся и уже высохшей крови.

Я неторопливо осматривал помещение. И просто осматривал, и так сказать, «внутренним взором». В училище говорили – «сканировать». Вот и сканирую.
Вещички парней и Алены, кстати, вон лежат, в уголке неподалеку. Три винтовки, FN-FAL, одна армейская, и две полуавтоматические гражданские. Это я отсюда хорошо вижу. Рюкзаки и разгрузки. Понятно. Алена рассказывала, что ее товарищи с обрезами двудулок на дело пошли, заряженными серебром. Один из них, Константик, был некромантом. И, по словам девушки, не самым слабым. И тем не менее, они здесь погибли.
- Как там? – Сенька вверх не лезет, ждет меня. И правильно делает. По крайней мере, могу оттолкнуть лестницу, и потом спрыгнуть.
- Погоди, Сень. – Я не торопился.
Оглядев каждый угол, просканировав каждый кирпич, я аккуратно спустился в комнату, и бочком-бочком пошел в угол.
В окне объявился Сенька, и тоже плавненько влез в комнату. Моя настороженность передалась ему, и спасатель держал руку на рукояти ножа, который носил в нагрудных ножнах, слева, рукоятью вниз.
- Тихо?
-Пока да. – Меня нервировало то, что не могу увидеть души погибших мародеров, но при этом чувствую их где-то неподалеку. – Пока тихо.
И в этот момент моя правая нога вошла в бетонный пол как в кисель, и намертво застряла в нем. Сенька. Попытавшийся выдернуть нож, получил в грудь кирпичом, и удавившись в простенок между окнами, сполз по старым пластиковым панелям на пол.
- Сволочи… - Прошипел голос, и из кирпичной кучи появилось нечто. – Хотите мои деньги. Та стервочка сбежала и серебром, оно мне мешало, но золото из хранилища я вам не отдам.
-Ну вот, и объявился. – Облегченно выдохнул я, с трудом ухватив полтергейста. И метнув в него свой второй нож, который носил за шиворотом. Ну да, в моей куртке много карманов. Только этот нож узкий, больше похож на офицерский кортик.
Пронзительное шипение и одновременно бьющий по нервам инфразвук вырвались от пришпиленного к стене полтергейста, но я сумел «продавить» сопротивление неупокоя, и настала тишина.
-Сень, ты как? – Спасатель пошевелился, и со стоном сел. В окошко влетел с ножом в одной руке и пистолетом в другой Сергеич, ошалело поглядел на бьющегося полтергейста, покачал головой, и кинулся помогать Семену.
- Освободи мою ногу! – Бетон пола раздался, и я вытащил свою конечность из неожиданной западни. Нет, читал я в учебнике, что сильный полтергейст способен оперировать материальными объектами. Точнее, очень сильный, но с таким я вообще впервые встретился. И сейчас очень был благодарен своему учителю, который когда-то посоветовал приобрести второй клинок. – Чего ты разбушевался, дух? И кем ты был?
- Я хозяин этого банка. Был и есть. И никому не отдам валюту и золото. – Снова зашипел призрак, приобтший черты когда-то крепкого, в хорошем и очень дорогом костюме мужчины. – Ненавижу!
- Зря. – И я отправил духа туда, куда ему и дорога. После чего подошел и с огромным трудом вытащил пробивший пластик, и глубоко вошедший в бетон нож. Осмотрел лезвие, с удивлением не найдя изъянов, и спрятал его в ножны. – Сволочь старая, все-таки уморил мародеров полностью. Поглотил их души целиком, в момент атаки.
- Ну и бог с ними. – Сергеич поднял Сеньку, с трудом приходящего в себя после сильнейшего удара. Я вообще не понял, как он уцелел, после такой кирпичной атаки, мне бы все ребра переломало.
Впрочем, когда Сенька вытащил из внутреннего кармана большую флягу из нержавейки, я понял в чем дело. И какой Семен везунчик.
- теща подарила. – Сенька покачал головой, разглядывая глубокую вмятину от угла кирпича в центре фляги. – Блин, вернусь когда – расцелую Анну Сергеевну, и торт шоколадный куплю.
- Ты ей лучше цикас купи, она ходила вкруг него в «Ашане». – Усмехнулся Сергеич, надевая на Семена страховочную сбрую, и привязывая к нему толстый репшнур. Ну да, Семена пошатывает, будем страховать при спучке по лестнице. – Рудольф, лезь сюды. Сенька отожрался, вдвоем его тяжеловато спускать будет. Василий хоть и похож на медведя, но Сенька и его тяжелее.
Ну да, я вешу сто двадцать кило, а Семен сто тридцать восемь, и лишнего веса у него вообще нет. Здоровущий чумадан.
Подстраховав, а точнее спустив по лестнице Семена, Мартын Сергеевич отправил Рудольфа вних, к мужикам, и начал помогать мне собирать трофеи. Точнее, рюкзак и винтовку Алены, и оружие и снаряжение ее напарников.
- Ого! – Я покачал головой, разглядывая хитромудрые пули в патронах от ФН-ФАЛ. – Читал про такие, но вижу в первый раз. Погляди, Мартын Сергеевич. Серебряная стружка в плотной платсмассе. Патрон в пыль разлетается в теле нечисти, и все серебро ей достается. В результате его надо меньше раз в шесть, соответственно патрон дешевле. И ты глянь, серьезно парень подготовился, три магазина по двадцать. Жаль, не наша «шестерка», а «триста восьмой». Европа, штоб ее.
- Так оставь себе винтовку, одна твоя по праву. И вот,возьми. – Сергеич протянул мне увесистый длинноствольный револьвер. – Бельгийский ФН, родственничек твоего пистолета. И калибр распространенный, « тридцать восьмой специальный», и патронов с такой же серебрянной пулей сотня. Что с собой тот некромант взял? Если он такой запасливый?
- Да кто его знает? – Я поглядел на немалую гору кирпича. – Разбирать долго, Мартын Сергеевич. Не стоит, наверное.
- А золото? Ты как думаешь, не наврал банкир? – Спасатель поглядел на завал, почесал затылок. – Хотя. Ты прав, тут работы немяряно. Есть идеи?
- Ага. – Кивнул я, осматривая трофейные винтовки. В принципе, скорее всего, возьму армейскую, с автоматическим огнем. Она подороже немного, чем гражданские образцы. – надо будет зайти после окончания к «кадыровцам», и оставить наводку. Сам знаешь, у Аслана-старшего нюх на золото. Вот пусть и разбираются. База для ночевок есть, рядышком.
- Точно. – Согласно кивнул старший, и закрыл Аленин рюкзак. Точно ее, и поменьше, и белье женское поверх в пакете лежит. Хотя, может кто-то из ее фетишистом был? Да нет, вряд ли.
В паре других рюкзаков были шмотки, консервы, патроны. Ничего лишнего, все функционально, опытные путешественники.
- Прибалты, похоже. – Сергеич вчитался в надпись на рыбных консервах.- Хорошие шпроты, на закусь пойдет.
- Точно! Там же еще водка и коньяк остались! – Я перегнулся через подоконник, и вскоре Рудольф и Клим, в сопровождении рафаля, отправились на автостоянку, за оставленным хабаром. Тут неподалеку, вокруг чисто, быстро обернутся.
Спустив вещи и спустившись сами, сняли лестницу, и положили ее около стены. Так сказать, убрали от греха. Ну ее, полезет кто, а дерево высохнет. Гвозди вывернет. Грохнется еще, расшибется.
И вскоре мы собирали хворост, попутно проверяя невскрытые машины. На удивление немало осталось. Впрочем, ничего странного. Спальный район, одни многоэтажки. Навалило вокруг так, что хрен проедешь, и ничего не вывезешь. Кроме того, тут ни автосалонов, ни предприятий нет. Ничего, магазины и парикмахерские. А магазины Прошлых складов не имели, работали с колес. Хотя…
- Смотри. Мартын Сергеевич. – Я ткнул пальцем в полуразвалившийся ларек. – «Охота, туризм, рыбалка». Стоит поглядеть?
- Разве блесны и крючки. – Сергеич подошел, и попробовал качнуть ногой стену. Под ботинком с хрустом сломалась насквозь прогнившая сендвичпанель. – Оружейных таких не бывает, тогда оружие продавались в очень специальных магазинах, в скобянной лавке купить было невозможно. И по специальному разрешению полиции, правда, законопослушным гражданам продавалось без особых проблем.
- Да уж, закончики. – Я покачал головой. Нет, я много что про прошлые времена знаю, с удовольствием читаю старые книги, точнее, новоизданные. Но вот таких откровений хватает. Я привык, что оружие является одним из первейших жизненно необходимых товаров. Хотя, тогда вроде как жизнь было поспокойнее. С другой стороны, настолько мощная армия была, до сих пор танки и бронемашины встречаются, на старых складах. Конечно, сейчас они, в принципе, уже не нужны как боевые машины, но сталь на них отменная, и стоит такая машина немало. Это не гнилушка-«мерседес». Хотя, если подумать, мы сегодня хоть по мелочи, но наколупали неплохо. Каждому досталось по хорошему набору инструментов, нашли пяток алюминиевых канистр, которые разыграем. Неплохо. И это не учитывая винтовку и револьвер. И то и то свеженькое, выпущено восемь лет назад, не растрелянно. Хорошее оружие.
Вечером, сидя у костра, разложенного в сделанном нами очаге посреди храма, я пересчитал номинально серебряные патроны для винтовки и револьвера. Совершенно неплохо, остня винтовочных, и сто шесть револьверных. Сотня в пачках, и шесть в револьвере. Интересно, запасной револьвер в рюкзаке, и снаряженный серебром. Бывший хозяин или параноик, или идиот. Третьего не дано.
Вычистив свою новую винтовку, я забил в магазины парноны с серебром. Днем погляжу, как погдаются, нет ли повреждений на пулях при подаче патрона в ствол. А то точности никакой не будет.
- Клим, хватит баловаться с травматом! Еще глаз кому-нибудь выбьешь! – психанул сержант, глядя как его подчиненый играет с найденным пистолетом.
- Да товарищ сержант, патронам двести годов уже. Не стреляют, я пробовал. Вот, смотрите! – Клим передернул затвор, отвел ствло резиноплюя в сторону, и нажал на спуск.
Хлопнул выстрел, и с иконостаса упала икона Божьей Матери.
Я почувствовал, как по спине прокатило холодом, как будто кто-то ледяной крошки насыпал.
- Клим, придурок, что ты наделал?!!!
- Да я не думал, что выстрелит. – сконфуженный урядник вскочил, отбежав подальше от разъяренного сержанта, и поднял старую икону, вытерев ее ладонью и установив ее на место. – Я раз с сотню стрельнуть пытался, не получалось.
- Дубина, выбил бы глаз кому-нибудь! Будешь из нарядов не вылазть. И с полигона, пока не вызубришь правила обращения с оружием. – От рожи лица сержанта можно было прикуривать.
- Не о том говорите. – Я медленно вставил магазин в бельгийскую винтовку, и передернул затвор, заряжая ее серебром. – Вы не заметили, но Он лишил этот храм своего благословения. Теперь это просто старый дом.
И в наступившей тишине, в неверном свете костра и светодиодного фонаря, начал осматривать внутреннее помещение храма, на предмат укрытий и возможности проникновения через проломы неупокоев-одержимых. Призраков, даже самых крутых полтергейстов я не боялся, способных просочиться сквозь стены три некроманта справятся с практически любым количеством пришельцев. Это полтергейст-хозяин крайне опасен, именно тем, что сживается с домом. Сейчас вспоминаю приключение в банке, и мне становится не по себе. Банкиру, ни дна ему, ни покрышки, немного не хватило. Нет, в следующий раз, когда он настанет, в такой дом с ножом у руке надо лезть.
Нож проводник душ отсюда, и потому он здорово, в разы усиливает мощь любого некроманта. Но все равно, главное это способности, отточенные тренировками. Я не инквизитор, но тренируюсь на полигонах постоянно, и каждый день стараюсь медитировать. Не всегда получается, к сожалению.
- Ты серьезно? – Спросил враз побледневший сержант, судорожно сжимая дробовик в руках. И, дождавшись моего кивка, полез за пазуху. Вытащив оттуда три патрона, он освободил магазин от обычных, и дозарядил этими. – С серебром. – Пояснил он.
Все стали как-то буднично перезаряжать оружие. Даже Клим, сначала впавший в ступор, вытащил из своей винтовки магазин, и вставил десятизарядный.
- Клим, держи. – Я перебросил ему свой, дополнительный. У меня всегда два магазина по двадцать с пулями в серебряной оболочке. Давненько уже так хожу, было дело в моей юности. Далеко не всегда неупокои, которые нежить, подставляются под выстрелы как в тире. Нет, в большинстве своем они прекрасно помнят, что такое огнестрельное оружие, и прекрасно осознают для себя опастность серебра. И потому стараются использовать все укрытия, и свои возвосшие физические способности. Обычный человек нежить видит за пару секунд до ее нападения, и чаше всего, это последнее в его жизни, что он вообще видит. – И готовьте побольше хворосту, по нашей команде бросайте в огонь, и полейте соляркой.
- Действуйте, мужики. – Кивнул Сергеич, совершенно не возмущенный моим указительством. – А ты, Василий, давай, в режим сканера переходи. Судя по всему, ты из нас троих самый сильный некромант. Чем дальше ты засечешь неупокоев, тем больше у нас шансов.
- А они у нас есть? – Здорово побледневший сержант попытался улыбнуться. – Ночевка в негодном укрытии в старом городе, и есть шансы?
- Есть. Нежить обычно делит территорию, тут вокруг особо никого сильного. Полтергейст в банке, судя по всему, перекрывал дорогу с той стороны. Тут вокруг храма чисто было, кроме того, речка сзади. Нечисть текущую воду не переносит, сзади кроме как через пару мостов ей хода нет.
- Или поверху. Нежить и летать умеет, некоторая. – Я «слушал» пространство, и мне очень не нравилась как раз именно эта сторона. – Расквыры, похоже. Джек их как раз над старым интернатом видел. И их много, мужики. Очень много.
- Хреново. – переломив свой короткий дробовик, Сергеич вставил в него два патрона. Поглядел на меня, проверяющего левер, поглядел на винтовку Рудольфа. Подумал, и скомандавал. – Рудольф, отдай свой автомат Василию, тебе и пистолета хватит. Он и как стрелок намного лучше, и видит нежить как инквизитор. А ты, Вась, как отстреляешь магазин, не перезаряжайся, хватай ФН, и бей из него. Рудольф переснарядит тебе винтовку. Все равно, если не управитесь с Климом и Семеном за пару магазинов, не дав прорваться расквырам в окна – за ножи хвататься придется. Стрелять здесь из пистолетов – друг друга перестреляем. Готовьтесь, мужики.
- Минут пять, не больше. – Я забрал от Рудольфа автомат, пару раз кинул его к плечу. Блин, вроде все одинаковые, но мой родной, я практически знаю, куда он положит пулю. А у Рудольфа чужой, даже рукоять по другому в руке сидит. И хорошо, что из ФН пару магазинов обычных патронов высадил по развалинам какого-то супермаркета. Неплохой винтарь, хорошо в плечо лег. Отдача, правда, посуровее, чем у нашей «шестерки».
- Блин, в глазах двоится. – Семен потряс головой, и его ощутимо повело. Да так, что он за стенку рукой ухватился, чтобы не упасть. – Гадский банкир, неужели сотрясение?
- Так. – Старший подскочил к Сене, и отобрал у него винтовку. – Садись, готовь наган. Но стреляй вверх. Мужики, не вздумайте стрелять горизонтально. Если расквыра нападет, бейте ножом или прикладом, ее можно убить, если разбить голову. Не стреляйте, поубиваем друг друга.
Из ночного города послышался вороний грай, пробирающий морозом по шкуре. У расквыр другой темр карканья, инфразвука прилично.
- Минута. – Я и Клим бросили в костер по охапке сухого хвороста, Рудольф плеснул солярки, которая оказалась в паре канистр. Высоко взлетело дымное пламя, ярко осветив старую церковь. Лики святых на древних иконах были суровы и беспристрасны. – Добавишь по команде, Рудольф. Сорок секунд. Тридцать. Двадцать. Лей еще!
Пыхнув, снова взметнулось пламя. И в сверкающее обломками цветного стекла влетела первая расквыра, и разлетелась в клочья, в тусклый дым от тяжелой автоматной, серебряной пули.

Только перья полетели вверх, увлекаемые горячим дымом от нашего костра. Гулко хлобыснул выстрел, здорово ударив по ушам, все ж таки в помещении стреляю.
Но это было только начало. Сразу в три окна рванулись с десяток черных птиц, и я с ужасом понял, что не справимся.
Клим и Сергеич мазали, попадая едва ли не каждым пятым выстрелом, летела штукотурка и куски израсцов, визжали рикошеты, а толку от этого было чуть, я просто не успевал выбивать расквыр. Одна спустилась почти до высокого семисвечника, и была сбита выстрелом из пистолета.
Это я заметил, хватая трофейную ФН. Сбил трех из пяти пикирующих расквыр, одну принял на клинок Сергеич, еще одну разнес дуплетом из дробовика Рудольф. Сержант пока не вступал в дело, хладнокровно приберегая выстрелы.
Стреляя в новую партию нежити, рвущуюся в окошко, услышал грохот дробовика сержанта, и хлопки пистолетных выстрелов остальных. Все, «шестерка» в серебряной оболочке закончилась, остались с барабанах служебных наганов, в запасных магазинах для ФН (идиоты, у нас еще две винтовки!!!), в моем пистолете и револьвере, который я засунул себе сзади за пояс.
Впрочем, у меня его кто-то из-за пояса вытащил. И «сорок пятый» тоже, из кобуры.
Я сменил очередной магазин, уже ничего не слыша, оглох от стрельбы. А сверху пикировали черные птицы.
Одну из них, перехватив свою винтовку за горячий ствол, как заправский бейсболист отравил в полет на стену Клим, одну схватил за тулово, и отстрелил ей голову из моего пистолета, уже обычной пулей, Сергевич. Наплевавший, кстати, на свой собственный запрет и стреляющий горизонтально.
Сняв трех расквыр, ФН встал на затворную задержку, и я сунулся за очередным магазином, понимая что не успею. Остальные вовсю уже рубились с нежитью врукопашную, и вроде пока успешно, все-таки птички чуть крупнее обычной вороны.
И вдруг сверху на пикирующую черную расквыру упала серебристая молния, и на пол упал клубок из дерущихся птиц. И на двух следующих тоже напали. Снаружи шло не проста карканье, а звуки натуральной драки.
- Не стрелять!!! – Заорал я, все еще боясь поверить в спасение. – Грайвороны!!!
- Не стрелять!!! – Изо всех сил повторил Сергеич, вытирая рукавом кровь из рассеченой брови. Не веря поглчдел на верещащий комок из нескольких птиц на полу, и устало сел, практически упал на задницу. – Доклад о ранениях!
- Я цел. Практически. – Рудольф оглядел свою изодранную куртку, и присел рядом с Сергеичем.
- Цел. Только ладони обжег. – Клим поглядел на лопнувшие кровавые полосы на руках. Нехило спалил.
- Цел. – Я вставил полный магазин в ФН, сбросил затвор с задержки, и поставил винтовку на предохранитель. Вытащил из разгрузки полный магазин, перебросил его Сергеичу, и кивнул на стоящие в углу полуавтоматы. – На всякий случай.
- Цел. – Семен потряс головой, сидя на полу. – Но еще раз головой приложился.
Скуля, из-под алтаря выполз Рафаль, припадая на прокушеную переднюю левую лапу. Одно ухо у него висело лохмотьями. Но пес явно не сдался, морда вся в пере, и отплевывался.
- Сержант, доклад! – Сергеич оглянулся. – Сержант?
-Товарищ сержант? – Клим сунулся в ту сторону, откуда стрелял из своей помпы сержант. – Мартын Сергеевич, скорее!
Подбежав на заполошный вопль молодого урядника, я увидел как опередивший меня Сергеич при помощи Рудольфа переворачивает ничком лежащего и держащегося за горло пожилого полицейского. На полу под ним растеклась немалая, даже скорее, огромная лужа крови. Рядышком лежала расквыра с разможеной головой.
Но стоило сержанта тронуть, как у него руки разжались, и обмякло тело. Страшная рваная рана на горле явственно показала, что именно стряслось. Расквыры все-таки размочили счет.
- Все, ушел. – Я потянул с головы кепи. – Царствие Небесное.
- Я тоже уловил. – Сергеич потянул с головы форменный котелок.
Остальные в наступившей тишине тоже сняли головные уборы, спасатели котелки, а урядник фуражку.
Хлопая крыльми, взлетели победившие грайвороны, и исчезли в окнах.
-Сорок минут до рассвета. Чуть-чуть не дотянули. – Сергеич поглядел на наручные часы, и надел свою шляпу. – Чуть-чуть не продержались. Эх Господи, за что же нас так? - Поглядел на иконы, и все-таки перекрестился.
Мы перенесли погибшего и уложили тело на расстеленную тяжелую шелковую ткань, к удивлению отлично сохранившуюся. Впрочем, я слышал, что шелк веками хранится, если в темноте.
-Клим, разварачивай рацию, вызывай самолет. Надо сержанта отправить. Ка его звали то? А то сержант, сержант… - Сергеич устало усел, глядя на меня, собирающего лопатой убитых раквыр. Надо их срочно в одну кучу собрать, и сжечь, а то вони не оберешся. Как в книжке написано, расквыры разлагаются в течении пары часов в темноте, и практически мгновенно при солнечном свете. Убитые, разумеется, живые спокойно могли дневать в кронах, и даже понемногу летать, если облачка-тучки.
- Его Евгений Федорович звали, Остаповцев. Но ему нравилось, когда его сержантом называли, потому и по имени его практически никто не звал. А рация. Нет рации. – Клим потряс дорогущую аппарутуру, которая явственно забренчала. – Кто-то пулю всадил, да не одну. Похоже, сорок пятый калибр. Мартын Сергеевич, вы же сами запрещали стрелять горизонтально?
-Запрещал. – Понуро опустил голову старший спасатель. – Тогда хороним его здесь. Не факт, что мы сумеем выйти, с такой ношей, из города.
Это да. Старые города не любят выпускать своих павших. Не нами это замечено, не при нас окончится.
- Рудольф, собери стрелянные гильзы, и отсортируй те, которые от патронов с серебром. Надо будет отчитаться, да и Василия в растраты вгонять не стоит. – Сергеич покачал головой. Поглядел на накрытое тело сержанта, и снова покачал головой. – Да уж. Вот это выход. А ведь он еще не закончился. Сень, ты как? Идти сможешь?
- Если кто придержаться за рюкзак даст, то смогу. Голова кружиться, но терпимо. – Семен откинулся от стены, опершись на которую он сидел.
Тем временем я сложил тела расквыр на сухой хворост, поверх них положил два тела грайворонов, и облил все солярой.
-Сергеич, ты старший. Поджигай. – Я протянул ему вытащенную из нашего костра горящую ветку.
- Эх-хех, доля ты наша… - Кряхтя, крепкий еще мужик встал, и забрал у меня розжигу. – Прости им, Господи, грехи вольные и невольные, да суди не по строгости твоей, а по милосердию твоему. – И поджег погребальный костер.
-Вась, а чего он так, как людей? – Шепотом спросил Клим, глядя на ревущий огонь, пожирающий птиц.
- Потому что это дети, Клим. Души детей. Расквыры – злых, испорченных, с черной душой. А грайвороны – обычные детишки, которых не похоронили нормально. – Я увидел мелькнувшее в пламени лицо маленькой девочки, улыбнувшейся и помахавшей рукой, и помахал в ответ.