СОБЫТИЯ РАЗВИВАЮТСЯ

***

Аня и Наташа, надувшись, игнорировали друг друга, сидя в комнате офицерского общежития. Это жилище, вернувшийся в строй Геннадий, буквально зубами выгрыз у Батракова для себя и семьи, в которую теперь входили обе девушки.

Вчера он привёл зарёванную Анну и злую Наталью в комнату, поставил рюкзак с пайком на пол, объяснил, где туалет, где взять воду, чмокнул обеих и ушёл. Наступившее с вечера, после вмешательства Батракова перемирие, утром сошло на нет, после того как Наташа в резкой манере предложила Ане вытереть сопли и не доставать её нытьём о судьбе Максима, а думать лучше о брате и похороненном отце. Девчонки поорали друг на дружку так, как это умеют только женщины, пошипели, проревелись и успокоились, затаив обиду.

— Ань, уже почти сутки прошли, а Гены всё нет! — первая не выдержала, затянувшееся молчанье одна из барышень, — Удивляюсь твоему безразличию!

— Чья бы корова мычала, — ни осталась в долгу вторая, — для тебя вообще, все люди, просто средство достижения целей! Что... не так скажешь?

— С чего ты взяла? — голос Наташи стал наигранно удивлённым, — Поясни пожалуйста, голубушка, о чём ты?

— А что это мы, вопросом на вопрос отвечаем? — в тон ей спросила Аня, картинно захлопав длинными ресницами, — Но я, не Мальвина расфуфыренная, мне и пояснить не сложно, слава богу, умом не обижена...

— Что вы говорите? — всплеснув руками, перебила её Наталья, — наша красотуленька, оказывается, и не дурочка вовсе..., вот сюрприз!

— И не говори, в универ прикинь, сама поступила!

— Ой-ой, тоже мне, какая умница, в плешку смогла, а ты в пироговку попробуй?! (барышня имеет в виду РЭА им. Плеханова и медицинский, им. Пирогова)

— Захотела бы, поступила, это не фотки полуголые постить!

— А зачем вам универ? И так ума палата!

— Куда уж нам до принцесс, — закатила глаза Анна, — сиськами, простите не вышли, а так бы может, тоже без мозгов жили.

— Что есть, то есть, завидуйте молча, — снисходительно улыбнулась Наташа, — попу качайте, да капустку ешьте, хотя вам думаю это... — договорить она не успела, в дверь деликатно постучали.

— Это я, — сказал Гена из-за двери и спросил, — могу войти?

— Да заходи уже, — бросила Аня, — чего вообще стучался?

— Так может, вы там переодеваетесь, — заходя в комнату, немного смущённо ответил Геннадий и обнял шагнувшую навстречу Наташу.

— И что ты там не видел? — с ироничным презрением спросила Аня, — или вы решили, до свадьбы в святых поиграть?

— Да всё он там видел..., и не только, — оторвавшись от удивлённого парня, бросила ей Наташа, — это просто нормально стучаться, по крайней мере, у культурных людей.

— Куда нам до культурных? Мы, как встарь, лопухами подтираемся.

— Я смотрю вас вдвоём вообще оставлять нельзя? — заводясь сказал Гена, отстраняясь от девушки и обнимая сестру, — Короче так, собираемся и идём в штаб, будем вас к делу пристраивать.

— В смысле, — удивилась Аня, — какие сейчас дела?

— Гена? — не осталась в стороне Наташа.

— Так, барышни! — рявкнул Геннадий, — Что вы как на маленькие? Именно сейчас, каждый человек на счету. Поэтому завтра, с утра, выходите на работу. Через пять минут жду внизу, всё! — развернувшись, он вышел из комнаты, оставив хлопать ресницами, двух растерянных девиц.


***

Людей, действительно, критично не хватало. После начала всей катавасии от личного состава осталась едва ли треть, в основном офицеры и прапорщики из местных, да немного срочников, кто решил остаться в дивизии (им. Дзержинского).

То, что дезертирство расцветёт махровым цветом, Батраков догадывался с того самого момента, когда вертикаль власти сложилась как карточный домик и воцарилась анархия. Институт государства рухнул, а с ним и долг перед ним, но, по убеждению полковника, осталось Отечество, пусть сейчас никем не управляемое, и остались люди, которые его составляют.

Будучи убеждённым, что держать, возле себя, на привязи своих «Рексов», в то время, когда их семьям угрожает реальная опасность, он не имеет морального права, полковник сам объявил на построении, что каждый волен идти домой, взяв необходимое оружие и снаряжение. Те же, кто решит остаться, будут здесь и сейчас начинать обживаться в новом мире. Правда, пришлось отказаться от идеи укрепиться на территории собственной части, слишком большой поток мертвецов шёл из Москвы, Реутова и Балашихи.

Немного покумекав, скатались на разведку в «Зарю». Там, пообщавшись с местными офицерами, решили перебраться туда, чем сейчас активно и занимались, вывозя всё, что имело какую-то практическую ценность. В «Зарю» же, начали свозить гражданских, организовав для них палаточный городок, в котором сейчас было более двух тысяч человек и это действительно становилось головной болью, а поток не иссякал.

Охрана от бродячих мертвецов, была не единственной проблемой всего штаба полковника, которого на офицерской летучке назначили командиром нового гарнизона.

Как разместить, накормить, оказать врачебную помощь беженцам в постоянно разрастающемся лагере, тоже, как ни странно, особой проблемы пока не вызывало, места и запасов хватало.

Основной головной болью, привыкшего к железной дисциплине командира, было брожение умов, в лагере гражданских. Масса людей, вырванных общей бедой из надоевшей, но безопасной повседневности. Потерявшие всё, кроме самой жизни, усталые, напуганные, озлобленные граждане, требующие от государства, защиты и помощи и проклинающие его, за неспособность предотвратить кошмар, творящийся вокруг, видящие в офицерах представителей страны, которой больше нет.

Уже сейчас кто-то непрестанно о чём-то просил, молил, угрожал связями, судом, предлагал взятку. В лагере постоянно возникали стихийные митинги, сборища, собрания и прочие проявления народной воли и все требовали, требовали и требовали, а учитывая наличие розданного оружия, ситуация могла вспыхнуть в момент. Выход виделся только один, занять людей делом, а это полковник умел, да и любил, что скрывать.

Неожиданную, но очень своевременную помощь, оказали прибившиеся к лагерю в самом начале, члены местного мотоклуба «Медведи», в рядах которого было много ветеранов боевых действий. Как выяснилось, несколько офицеров, как они сами себя называли, клуба — ранее проходили срочку в ОДОНе, и когда всё началось, решили, что лучшего места для сбора, чем родная сердцу часть и быть не может. Сейчас же, «Медведи», занимались охраной лагеря беженцев, то время как люди полковника, обеспечивали вывоз имущества части и эвакуацию гражданского населения там, где это было возможно.

Встал вопрос, чем занять остальных, ну и, конечно, что делать дальше.

Вопрос встал? Вопрос решили! Попутно, раскидав на собрании, права и обязанности, справедливо полагая, что идёт самая настоящая, хотя и весьма своеобразная, война. Поэтому и поступать станут по законам военного времени, хоть и с оговорками. Для начала выработали стратегию выживания, затем пришёл черёд тактики, обозначились длинносрочные и краткосрочные цели, определились с ресурсами и личным составом и пошло-поехало.

Беженцев, офицеры очень упрощённо разделили на четыре категории:

Первая — готовые действовать здесь и сейчас. Те же «Медведи» и им подобные граждане. Таким, дали возможность проявить себя, выделив, без излишеств конечно, необходимые средства — оружие, инвентарь и поставили на постоянное довольствие.

Вторая — временщики, те, кто решил двигаться дальше от мегаполиса, но пока выжидает и готов, как и первые, действовать сейчас, — эти тоже встали на довольствие, но снаряжение, данные граждане, получили по остаточному принципу.

Третья — штатские, в эту категорию попали все, кто по какой-либо причине, не мог сам обеспечить себе защиту и пропитание, в силу возраста или иных обстоятельств — встали на довольствие.

Четвёртая — иждивенцы, в эту группу попали инфантилы и нытики всех полов, возрастов и мастей, имеющие возможность приносить посильную пользу, но упорно отказывающиеся, в силу убеждений делать что-либо, при этом требующие для себя всяческих преференций. Они считали военных, представителями государства, а значит, обязанными исполнять те или иные его функции.

В целом с первыми тремя категориями, проблем не возникало, организовали пункты по привлечению людей к самым разным работам: укрепление лагеря, обустройство санчасти, школы, точки питания и даже туалета.

С последними — полковник встретился отдельно, после того как граждане «иждивенцы» выяснили, что паёк не бесконечен и положен только тем, кто приносит пользу, внимательно выслушал и в свойственной манере послал, примерно так:

— Значит так мля! Граждане, творческих профессий, офисный, прости господи, планктон, юристы, экономисты и прочие сочувствующие! На данный момент, работ по профилю, для вас нет! И не предвидится! Ищите себя в других сферах, работы полно, охрана, строительство, полный список в пунктах вербовки! Не хотите, дело ваше, через пять дней снимем с довольствия! Будете мутить людей, вышвырнем за периметр! Воров и прочую шушеру расстреляем! У меня всё!

Возмущавшихся, просто послал.

***

Задач девушкам, нарезали с горкой, как говорится, — от каждого по способностям, каждому работы непочатый край.

Наташа, закончившая медучилище, по специальности сестринское дело, но так и не успевшая поступить в ВУЗ, без разговоров отправилась в санчасть. А вот, для будущего экономиста Ани, работы по профилю, что не удивительно, не оказалось. Поэтому её, по протекции брата пристроили в пункт регистрации новоприбывших. Там она и начала, впервые в жизни, свою трудовую деятельность.

Работы было много и вся вручную, что для привыкшей к клавиатуре девушки, было непривычно и поэтому сильно утомляло. Компьютеров хватало, но пока всё вырабатываемое генераторами электричество, подавали только на санчасть. И Анна, с ручкой в руках корпела над таблицами, списками, графиками. Скрупулёзно сверяя данные, выявляя повторы, упорядочивая по алфавиту и, постоянно ища глазами, только одно имя, Максим Белкин.


***


Кто-то громко кричал в громкоговоритель, много и часто стреляли, а я бежал по коридору ОВД в одном ботинке с чужой ноги. Всё не мог оторваться от гротескно уродливого мертвеца, по-обезьяньи мчащегося следом, ломая стены и снося косяки дверей огромной тушей, неумолимо догоняющего, но всегда на миг отстающего.

Проснулся в холодном поту, от громкого стука в дверь, которую, уходя спать, закрыл на все запоры.

— Максим, проснись, за нами приехали, — голос одной из бабушек, чередовался с отчаянным стуком, — дали пять минут на сборы, быстрей собирайся.

Я вскочил как ошпаренный, на ходу запрыгивая в обувь, одежду не снимал и вылетел в коридор, в котором царило дикое оживление. Макс уже выкатил своего коня на лестничную клетку. Этажом ниже суетились соседки, вынося какие-то тюки и баулы, а снизу слышался голос Семёна Марковича, с кем-то разговаривающего.

— Что тут? — бросил я Михаилу, — я походу всё проспал!

— Да не особо много и проспал! — доливая из канистры в бак своего монстра, ответил он, — Маркич с ранья бдел, выстрелы во дворе услышал, а затем по матюгальнику помощь предложили, вот и выбежал к ним, у нас мол всё в порядке, своими силами справились, а соседние подъезды надо бы почистить. — он замер, подняв палец, — Слышишь, стреляют?

Я прислушался, раздавались приглушённые стенами, далёкие хлопки.

— Круто, а что за люди?

— Вованы (Внутренние войска, теперь Росгвардия), так что смотри осторожно, могут и знакомыми оказаться!

— Бля, не было печали! — я лихорадочно пытался найти выход, — слушай, им на глаза мне попадаться вообще не вариант.

— Водить умеешь? — спросил Михаил, я кивнул и ответил, — правда..., стажа как бы..., вообще нет, после автошколы за руль так и не сел.

— Да похер, — отмахнулся толстяк и протянул мне ключи, — бери Лёхин лансер и вали дальше в область, дорога одна, я тебя быстро догоню.

Выхватив ключи, я побежал на крышу, остановился уже на середине лестницы, — слушай, а как объяснишь куда я делся?

— Тебе не похер? — отмахнулся Михаил, — Вали уже!

Я не стал спорить и полез в люк.

Вывалившись на крышу, огляделся, по-прежнему никого, со стороны двора звук мощных моторов, изредка слышны выстрелы, подкравшись к краю, осторожно выглянул, грузовик и смотрящий в сторону дороги стволом БТР с бойцами в уже знакомой мне форме на броне. Некоторые помогают женщинам и детям грузиться в кузов. Неожиданно много народу оказалось. Во двор выходили подъезды двух домов и из обоих все прибывали люди.

— Граждане! — неожиданно громко раздалось из прикреплённого к грузовику матюгальника, — Подъезды ваших домов зачищены, можете выходить без опаски. У вас пять минут на сборы, берите только необходимое... — слушать не стал, поспешил к пожарной лестнице, выглянул, чёрт, УАЗ и несколько бойцов контролировали эту часть улицы, периодически отстреливая подходящих зомби. Мелькнула мысль, не убьют же они меня, сразу при всём народе, но снова отбросил. Ну не пристрелят допустим, привезут, накормят, а дальше что? Встречу Гену этого, с Наташей в обнимку, что скажу им, что они выскажут мне? Что Максим набегался, и стоило оно того? И всё это поучительным маминым тоном. Да хрен вам. Я полез обратно в люк.

— Чё передумал? — удивлению толстяка не было предела, он чуть шлем не уронил, который собирался надеть, — нет, там перекрыто, — бросил я, — под шумок, через Протасовых уйду.

— Шумок будет, береги уши! — хмыкнул Михаил, и повернул стартер.

Взревело так, что подумал — оглохну.

А толстяк, отсалютовав мне сжатой в кулак перчаткой, прямо по ступенькам начал спуск, оставляя на пролётах следы жжёной резины. Зажав ладонями уши, я проводил его перепоясанную охотничьим патронташем спину, с перекинутой через плечо Сайгой. Затем разогнал сизый дым и, перепрыгивая ступени, побежал вниз. Перед последним пролётом задержался, осторожно выглянул, никого и когда закрывшаяся подъездная дверь заглушила рёв мотора, скользнул вниз и закрылся в квартире, с которой и начал в этом доме.

Дальнейшее было делом техники, выглянул в окно, вон лансер, вокруг никого, только мёртвые тела, из свежих. Ходячих нет. Бойцы у лестницы контролируют подход с той стороны улицы, с другой, вероятно, тоже кто-то есть. Я немного подумав, быстро сгрёб в первую попавшуюся простыню, кое-что из еды, одежды, закинул туда пару пивных баклажек с водой, которую так и не успели израсходовать, напоследок заглянул в зеркало. Чёрный костюм адидас с капюшоном из Лёхиной квартиры, кроссовки оттуда же, сверху моя кожанка, кепка Протасова, за спиной завязанный узлом тюк с добром. Да уж, только полумаски не хватает.

— Е*ать ты чёткий! — усмехнулся Михиными словами я, и полез в окно.

До «Лансера» добрался без проблем хотя и опасался, что кто-то из бойцов прикрытия может заметить, но обошлось, довольно громко пиликнула сигналка, беззвучно выругавшись я закинул тюк на пассажирское сиденье и запрыгнув на водительское, захлопнул дверь, и тут же сполз вниз, осторожно наблюдая в окна и зеркала, снова никто не заинтересовался. Успокоился немного, осмотрелся, так, что у нас тут?

«Автомат, отлично», — вставив и слегка повернув ключ, чуть не обделался, машину дёрнуло вперёд, — «Чёрт, чёрт! Спокойно», — рычаг на паркинг, снова ключ, бензин полбака, нормально вроде, снаружи приближается гул моторов. Вновь сползаю вниз, лишь бы не засекли и с ужасом вспоминаю, кроме Михаила, там ещё две бабки, Маркич и Виталька, — «попал ты Максим, стопудово проболтается кто-нибудь», проехали мимо, снова обошлось. В зеркало заднего вида, через тонированное стекло я мог наблюдать, как собралась колонна во главе с БТРом, за которым выстроилась вереница легковых машин уцелевших жителей двора, тентованный УРАЛ, два УАЗа с бойцами прикрытия и Михаил на мотике. В зеркало было видно, как военные, о чём-то беседуют с толстяком, после, пожав плечами, дают отмашку и колонна двинулась.

Выждав пока последняя машина скроется за поворотом, толстяк подкатил ко мне.

— Ты чё тупишь? — зло бросил он, — я думал, ты уже на всех газах мчишься отсюда!

— Незаметно бы не вышло!

— Да и хер с ним, они каждому сказали, хотите с нами, хотите сами!

— Даже так? — удивился я.

— Да, теперь так, — задумчиво проговорил он, — Они пока смогут, будут поквартально город чистить. Кто успеет, тот уйдёт, но говорят, уже всякого насмотрелись. Вообще, много чего порассказали, у нас же тут горбольница, через два дома.

— А то я не в курсе!

— Поменьше сарказма, всех же туда начали свозить, что дальше было, догадываешься?

— А то! — мрачно бросил я, — Так понимаю, самый рассадник!

— То-то и оно, — в тон мне ответил Михаил, — ладно, поехали, колонна пойдёт до выезда из города, там кто куда, нужно не отстать!

Опустив стекло шлема, Михаил развернул мотоцикл и тронулся. А я, наконец-то завёл машину и поспешил следом, непрерывно кляня себя, за отсутствие опыта городской езды. Хорошо, что автомат, на механике глох бы при каждом торможении.

Колону кое-как догнали и, пристроившись в хвосте, ещё несколько минут ехали по городу изредка объезжая брошенные прямо посреди улицы машины, попутно отстреливая бредущих мертвяков. Перед выездом на загородное шоссе колонна сбавила ход и пропустила несколько единиц бронетехники, таких же тентованных грузовиков, и УАЗов с бойцами, спешащих помочь людям в других районах.

Стало стыдно бежать, как бы я ни относился к Геннадию, он сейчас где-то там, кого-то спасает, рискуя жизнью, рядом прикрывает здоровяк Боб, «здоровяк Боб»...

Внезапно мозаика сложилась, я вспомнил, как отработал «Пятнашки» (боксёрское упражнение) с рослым, но ещё не таким раскачанным Бобом. Как тот, пыхтя, пытался, но не мог попасть по мне, а другие бойцы ржали над его потугами. Нас с тренером и пацанами из группы, тогда хорошо приняли, мы провели занятие, потом пили чай, долго беседовали, а через полгода у меня был первый суд.

«Вот же жизнь повернула!» пришла досадная мысль, а с ней и понимание — откажись от меня тренер, и всё, пошёл бы вразнос.

«Как он, интересно? Как парни из группы, как девчонки из женской? Как Аня?», — колонна двинулась, и я вновь вцепился в баранку, но мысли уже не отпускали, до этого некогда было, а теперь..., теперь возможно поздно думать.

Вскоре колонна остановилась возле вереницы из полутора десятков машин, стоящих в очереди на заправку, которую охраняли пара бронетранспортёров с пехотой на броне, к ним и поехал наш БТР и УАЗы с бойцами. Недалеко на парковке перед небольшим кафе стояли ещё несколько грузовиков и автобусов на армейских номерах, и суетились люди. УРАЛ сразу свернул туда, а частников, находящийся здесь же регулировщик отправил в конец очереди. Всем новоприбывшим дали команду на выход. Я помедлил, но всё же решив не привлекать ненужного внимания, вышел и пошёл, как и было указано к натянутому тенту, под которым регистрировали всех покидающих город, через этот пост. Впрочем, какой-то жёсткой обязаловки не было, хочешь, езжай сразу мимо, но не заправленным и без оружия, раздача которого шла здесь же. Никаких документов я не имел, по всем базам пробивался, с таким списком грехов, что смысла подходить к тенту не было. Просто ждал Михаила и грел уши. Ничего сверхнового, естественно, не узнал, так, болтовня, разговоры. Люди просто делились историями, да строили какие-то планы.

— Короче, — тон подошедшего внезапно Михаила был излишне заговорщицким, — пошли в машину, надо перетереть, я походу знаю, как ещё один ствол нарыть.

План был прост и гениален, ещё не успевший пройти регистрацию Михаил, оставил Сайгу и патроны в машине, наказав сидеть в ней неотлучно, и спустя час вернулся с АКМ, парой магазинов к нему и двумя пачками патронов.

— Как прошло?

— Нормально, — отмахнулся он, — там народу много трётся, главное, чтобы по базам проходил да оружия ещё не получал, с бензином тоже без проблем, даже документы не проверяют, вносят в базу, заправляют под пробку и вали куда хочешь, так что дуй заправляться.

Так и поступил, пока ждал своей очереди, подошёл Семён Маркович. — Максим, что-то не вижу Михаила, разрешите нескромный вопрос, вы уже определились, куда поедете дальше?

— Здесь он где-то, — я не видел смысла темнить и ответил, — мы с ним дальше поедем, нет резона здесь задерживаться.

— Это Михаил ещё дома говорил, — старик немного замялся, — видите ли, открылись некоторые обстоятельства, способные с большой вероятностью, весьма затруднить вашу дорогу.

— Куда уж трудней, дядь Сём? — вклинился подошедший Михаил, — Что там ещё за напасть?

— Да вот информация есть, что в направлении этом несколько колоний разбежалось и такое непотребство творится, господи помилуй. — Михаил задумался, а Семён Маркович продолжил, — Ты вот не стал с вызволителями нашими общаться, а зря, они очень занимательные вещи говорили,

— Например? — с вызовом бросил толстяк, — не тяните кота...

— Например, недалеко от ОДОНа, в охраняемом лагере для спасённых, видели парней в таких же безрукавках, с медведем (вымышленный мотоклуб), — старик ткнул в пёстрый от нашивок жилет мотоциклиста.

Михаил призадумался и, пожевав губу, замялся и неуверенно начал:

— Блин..., Макс, тут надо обмыслить! — но я отмахнулся.

Для себя, я уже всё решил и спорить, что-то доказывая сейчас, не было ни сил, ни желания. А подставлять хорошего парня Миху, втягивая его в свои проблемы, был не готов. Поэтому, немного кривя душой, отмахнулся и сказал:

— Забей, надоело бегать, не расстреляют же меня в натуре!

— В натуре! — толстяк облегчённо рассмеялся и хлопнул меня по плечу, так что чуть в землю не вогнал, — не ссы малой, отстоим, если что, а Семён Маркович, отстоим?

— Надо будет, отстоим, — подтвердил тот и многозначительно добавил, — я там кое-кого знаю, я же Миша, чтобы ты на мой счёт не думал, всю жизнь только России матушке служил.

— Да ладно, — с наигранным укором, сказал Михаил, а затем спросил — и кем же?

— Военным переводчиком Миша, потому и поездил, за народный счёт, и на святую землю и ..., да где я только не был. К сожалению, сегодня это уже не имеет значения, все мои секреты, пропади они пропадом, теперь и впарить некому?

— Ой, так уж и некому? — Наиграно, удивился толстяк. — Откуда столько ложной скромности, Семён Маркович? Если молва не врёт, вы же... — он огляделся, неопределённо указав рукой в направлении города. — Вон, тем же зомби, сено как хавку впарите!

Старик укоризненно покачал головой, а Михаил заржал:

— В натуре Макс, впарит! — хлопнул ещё раз меня толстяк, продолжая смеяться, но осёкся, видя, насколько я серьёзен, спросил:

— А ты чё мрачный такой, братух?

— Короче... — стал объяснять я, — Мне нужно, сначала заскочить в одно место, затем домой, а потом..., потом я приеду к вам!

— Вот те раз! — от веселья Михаила не осталось следа, — и чё это за план, о котором мы узнаем лишь сейчас?

— Мих, без обид, но это только моё дело. — глядя ему в глаза, сказал я, — Мне, нужно с тренером связаться! У меня ближе никого не осталось.

— Да? И как, если не секрет? Мобил больше нет! — немного саркастично выдал Михаил, и уже более серьёзно добавил, — Короче, не тупи парень, доедем, потом будем думать.

— Не Мишь, нечего тут думать! — возможно, более жёстко чем нужно ответил я, продолжая сверлить его взглядом, — Сеть ещё есть, я тут послушал, так и не всё Подмосковье ещё от света отключили. Это у нас в городе, как обычно, а народ, ещё с мобилами до сих пор... звонят. Как зарядить, найду. Да вон... хоть от авто.

Толстяк сыграл лицом скепсис и спросил:

— Ну а что раньше не сделал?

— А у меня, как смерть Кощеева, номер в симке, симка в мобиле, мобила в мусарне! Так что, идти мне за тридевять земель, а ты Миша, кстати, тоже бы, трубу подзарядил да звякнул своим, кто знает, как оно там?

— В натуре туплю, — почесал макушку толстяк и добавил, — короче... ты решил!

— Да к тому же сам посуди, основной замес в городе, был как раз возле нас, из-за больницы. В других местах потише. Мой район ещё не эвакуировали вроде, да и народу там поменьше, промка всё-таки, и всё такое. Если что... дождусь команду спасения. Не боись! — хмыкнул я и хлопнул его по плечу, но Миша, даже не пошевелился, продолжая внимательно глядеть на меня.

Зато дядя Сёма, счёл нужным поаплодировать:

— Браво, молодой человек! — не скрывая сарказма, с привычным акцентом, произнёс он и продолжил, — Я, вами искренне восхищаюсь и надеюсь, когда-нибудь, услышать замечательную историю, вашего чудесного забега.

Вот сейчас не совсем понял? — удивился толстяк, глядя на старика. А тот, снисходительно покачав головой, ответил:

— Когда мир катится в пропасть, что предлагают белые? Конечно — разделиться! Чтобы поодиночке, гарантировано умереть поужасней... браво!

— Я смотрю тебя не переспорить. — Тон Михаила был предельно серьёзен, — С тобой, мы сейчас тоже пойти не можем, ты всё уже решил, так?

— Примерно! — сказал я, внешне хорохорясь, но внутренне понимая, что несу чушь и сейчас, совершаю очередную глупость.

Михаил, лишь вздохнул и ответил:

— Ладно, взрослый мальчик, адрес давай, на всякий случай и мобилу запиши. Я свою на моте подзаряжу, если, в натуре сеть будет, созвонимся, бывай! — и немного замявшись, он протянул мне сайгу, — С возвратом..., если свидимся! Это мой первый ствол, так что береги.

— Спасибо! — не стал отказываться я, осознавая, что не свидимся и понимая, что толстяк тоже об этом догадывается.

— Я, правда, стрелять не умею и патронов... — я встряхнул патронташ, — кот наплакал, да за оружие, уже убить могут.

— А ну, отдай?! — выпучив глаза, протянул Михаил пухлую лапищу, но в его взгляде плясали смешливые искорки.

— Полегче папаша! — принимая правила игры, с ухмылкой отвёл я руку с карабином за спину, — Даст Бог, свидимся!

На том и расстались. Я, обнялся с толстяком и пожал сухую руку Семёна Марковича. Виталика с бабульками решил не искать. С одной стороны, было немного стыдно, с другой, боялся неловкой ситуации, если они прилюдно пошлют меня подальше, плюнув напоследок. С бабками... я никогда не ладил.

А затем...

Под удивлённые взгляды стоящих на выезд людей, я вырулил старенький, но ещё живой «Митсубиси-Лансер» в сторону города, солнце было ещё высоко, а день обещал быть долгим.


***

Ближе к вечеру, когда на пункт регистрации вышла другая смена, а Аня шла в сторону общежития, она заметила очередную въезжающую в лагерь колонну. Особенно привлёк внимание, большой мотоцикл, с оглушительным рёвом вкатившийся в распахнутые ворота сразу следом за БТР. Толстый мужчина в кожаном жилете с оскаленной медвежьей мордой, массой разнообразных нашивок и АКМ через плечо, прокатился мимо гостевой парковки. С чувством собственной важности он, подгазовывая, направился к стоящей неподалёку, небольшой группе мужчин в таких же жилетах, не спеша, слез со своего «коня» и сразу под крики и улюлюканья, попал в раскрытые объятия товарищей.

«Хоть у кого-то всё хорошо!» — подумала Аня, проходя мимо стенда с объявлениями, на который даже не обратила внимание, сегодня утром. Прошла ещё несколько шагов и остановилась как вкопанная, бегом вернулась назад, люди искали людей, по данным, по фотографиям. Бегом преодолела несколько сотен метров до общаги, без стука влетела в комнату и под удивлённый взгляд Наташи, тоже только пришедшей с дежурства, принялась рыться в вещах. Альбом нашёлся сразу, различные фото, класс, отец, соревнования, летние сборы, вот он.

Ужасного качества фотография, ещё очень юного, но уже узнаваемого Белкина в спортивном костюме с триколором, стоящего на пьедестале с кубком в поднятой вверх руке.

— Господи! — послышался сзади голос Наташи, — Ты что, со стенда на мобилу снимала?

— Ага! — ответила Аня, с фото в руках выбегая из комнаты.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Часть вторая – Дорога домой

Охота

***

Подмосковье, 12.04.2008г., 13:30

Старенький седан шёл бодро, норовисто, уверенно рыча почти двухлитровым движком. Меня, на время забывшего обо всех невзгодах, неожиданно, увлёк процесс вождения. От робости, что была ещё пару часов назад, не осталось и следа. Стоило вдавить педаль акселератора и «американец», так Михаил обозвал эту версию японской машинки, резво прыгая вперёд, вдавливал меня в кресло «пилота». Пришлось даже осадить себя за беспечность, не время сейчас для экспериментов, но, что лукавить, сделал это не слишком строго. Ещё пару сотен метров, продолжил развлекаться разгоном и торможением, делая вид, что просто приноравливаюсь к управлению. Хотя…, кого обманываю? Я наслаждался! А когда, отбросив сомнения, воткнул на место панель магнитолы, которую нашёл в бардачке и, по салону разлилась, усиленная сабвуфером, музыка, просто «улетел в космос». Люди, спешащие прочь из города, с недоумением и испугом косились на чудика, который, кивая в такт музыке, нёсся по шоссе навстречу. Голова была пуста и свободна, как всегда, когда исчезала неопределённость, а я, приняв решение, начинал действовать без оглядки назад. Жребий брошен и будь что будет.

«И что раньше за руль не сел?» — мимолётное сожаление, об упущенном, лёгким ветерком обожгло сознание и исчезло, сменившись светлой грустью. Впереди «проморгался» зелёный и загорелся красный, машина качнувшись, замерла перед всё ещё работающим светофором, — «Есть же заначка, та, что на свадьбу откладывал, не трогал, надеялся…, а вдруг помиримся. Выходит напрасно. Так и лежат на счету…, да и что с них теперь? Ну и пофиг!»

Отринув грустное, с улыбкой наблюдал, как грузный дядька, за рулём набитой людьми и тюками «Шеви-Нивы», крутит палец у виска. Он, вне всяких сомнений, притормозил на светофоре, глядя на меня «на рефлексах». Слишком мало времени прошло, но скоро, апокалипсис сотрёт их из памяти. С блаженной улыбкой покивал мужику, который опомнившись тронулся на красный, порываясь что-то сердито крикнуть через закрытое окно. Показал средний палец, отчаянно сигналящим «шевику» смуглым бородачам на газели, что чудом успели оттормозиться, едва не смяв зад бюджетного внедорожника. Двери грузовичка открылись и на дорогу вывалились, красные от ярости, водитель с пассажиром. Но, увидев «Сайгу», приподнятую с соседнего сидения, злобно бубня залезли обратно, чтобы мгновением позже, дымя шинами и возмущённо сигналя, резко рвануть прочь. «А если бы полезли? Ружьё-то, не заряжено?! Да и чёрт с ним, так бы навалял!».

Но, снарядить нужно, кто знает, как оно будет дальше. Продолжая трясти головой в такт музыке, вставил магазин и досылал патрон в точности, как показывал Михаил. Да и без этого бы «докумекал». Сайга, это же почти «калаш», в школе, разборные копии АК были (Макет массогабаритный Автомат Калашникова). Спасибо ОБЖисту, толковый мужик, военный пенсионер и преподавал хорошо, увлекательно (основы безопасности жизнедеятельности, в старших классах программой предусмотрена подготовка к службе в ВС). Научил, что да как. Сборка-разборка, снаряжение, уход за оружием. А выраженьица его, на грани дозволенного...? И ведь всегда в точку, но мы не в обиде были, даже наоборот, все ржали как кони, включая девчонок. Вот только, как стрелять, исключительно в теории знаю. Мушка-целик, по центру силуэта, плавный спуск.

— А! — беспечно махнул я рукой, ставя оружие на предохранитель, — В упор, не промажу!

Отложив карабин, только сейчас обратил внимание, что люди из проезжающих навстречу машин, даже не сигналя спешат побыстрее проехать мимо, глядя как на безумца. Всё правильно. Необходимо избегать опасного неадеквата, стоящего на давно загоревшийся зелёный, перед ненужным теперь светофором, и вертящего в руках карабин, под грохот тяжёлой музыки. Благо сзади никто не донимал. Желающих ехать в сторону города, не было.

— И что раньше за руль не сел? — повторил вслух , свою же мысль и сам ответил, как отрезал: — А чтобы жизнь мёдом не казалась!

Бросив взгляд на окружающую действительность, в лице одинокого мертвяка, уныло ковыляющего по проулку в сторону дороги, сделав музыку громче, наконец-то тронулся. Из колонок лился, усиленный басами голос Кинчева.

— За бугром куют топоры, буйные головы сечь… — подпевая, вдавил газ да упора.

Впереди, за частными домовладениями, словно ожерельем опоясывающим шею, показались первые кварталы родного города.



***

Встречаться с военными, занимающимися эвакуацией, а тем более, отвечать на вопросы – «Кто такой, чья машина, откуда карабин?», решительно не хотелось. Поэтому с шоссе, идущего через город, свернул на первом же перекрёстке. К тому же, такой путь обещал быть короче. Но, как это часто случается, не задалось. Прокатился с ветерком буквально пару улиц и банально упёрся в аварию.

Три искорёженные иномарки почти полностью перегородили проезд и судя по дымку над капотом одной из машин, там скоро полыхнёт. Похоже, кто-то сильно разогнавшись не успел выжать тормоз и уподобившись мастеру бильярда, раскидал по всей улице остальных участников. Издалека показалось смогу проскочить, но подкатившись на холостых поближе, зло выругался, не проехать и бампером не растолкать. То, что поначалу принял за дым начинающегося пожара, оказалось паром из разбитого радиатора. Повсюду валялись обломки, а несколько мертвяков, с жадностью пожирали чей-то труп на асфальте. Живых, в груде искорёженного железа не приметил, зато мертвецы заметили меня, когда «Лансер» с визгом покрышек сдал назад. Зомби, как по команде, оторвав окровавленные морды от жертвы, уставились вслед, не сделав даже попытки преследования.

«Что это, понимают что не догнать?»

Не отрывая взгляд от страшной картины, давил на газ, совершенно забыв о зеркалах. Показалось, смогу уйти но, не проехав и десятка метров машина, с глухим ударом во что-то врезалась, а затем, подпрыгнув на препятствии, вильнула в сторону и с разгону въехала в столб. Грохот сминаемого багажника почти заглушил звон рассыпавшегося на тысячи осколков стекла. Затылок с размаху ударился о подголовник, а в следующий миг меня отбросило на руль, что носорожьим тараном встретился с грудной клеткой и напрочь выбил дыхание. Проклиная зеркала, мертвецов и забытый ремень безопасности, истерично продолжал давить на газ, не обращая внимания на саднящие рёбра и на то, что престарелый автомобиль, уже заглох. Мертвецы же, напротив, оживились. Они наконец-то оставив, изрядно обглоданную, но почему-то, так и не вставшую добычу, пугающе резво бросились в мою сторону.

В панике крутя стартер, я пытался оживить движок, даже не подумал, что коробка так и осталась в режиме задней передачи. Когда до бегущей ко мне смерти, оставалось не более двух десятков метров, визжа от осознания неминуемой кончины, вывалился из салона успев схватить карабин за ствол. Мгновенно рванул прочь и… растянулся на асфальте, успев заметить, как синюшная пятерня мертвяка, которого буквально «зажевало» под автомобилем, мёртвой хваткой вцепилась в штанину. Как ни странно, именно это спасло мне жизнь. Самый шустрый из спешащих «пожрать» зомби, далеко опередивший остальных, жадно вытянувший грязные от крови руки в попытке схватить жертву с разбега, повалить, вгрызться в желанную плоть…, споткнулся о добычу и, кубарем покатился по дороге.

Сильно дёрнул ногой, едва штаны не потерял, но освободиться из лап, застрявшего под автомобилем зомби не удалось. Мужик это или коротко стриженная баба, уже не разобрать, но тело, слишком толстое при жизни, самостоятельно выбраться не сумеет. Перекатываясь на спину понял, подняться оставив трико «жирдяю», никак не успеть. Толстый зомби, щёлкает челюстями, но до ноги не дотягивается, а подтянуть добычу к себе, одной рукой, силёнок не хватает. Суча свободной ногой по асфальту, попытался отползти, подальше, одновременно перехватив карабин и сдвинув большим пальцем флажок предохранителя. А затем…, возблагодарив себя и всех богов мира за досланный патрон, открыл по набегающим мертвецам огонь, в упор, стараясь не думать о возможных осечках.

Всё началось и кончилось секунд за пять или десять теперь это и неважно. Главное — магазин пуст, а все четыре мертвеца, вяло копошатся на дороге в бессильных попытках подняться или хотя бы доползти до меня. Окончательно упокоить не получилось ни одного. Палил не целясь, по силуэтам, покалечив картечью конечности, но ни разу не попав в голову. Стыдно вспомнить, как и что кричал при этом.

— Спасибо Миша, что ты не двустволку купил! — выдохнул в небо благодарность другу, вроде и знаю человека пару дней, но всё же.

Приподнялся на локтях и зло, с размаху ударил прикладом по руке мертвеца, освобождая штанину. Руки, да и всё тело тряслось от адреналина, хотелось завалиться на спину, отлежаться и, как ни странно, орать от восторга. Никогда не был адреналиновым наркоманом, а сейчас накрыло. Выдохнул, собрался, где есть четыре зомби, там будет и больше, я помню, как они на Михины выстрелы «сползались» со всей округи. Поднялся, огляделся, вроде никого, но расслабляться не стоит и… надо бы зомби добить. Поначалу прикладом хотел, но побрезговал. Обошёл машину, дабы избежать встречи с толстым зомби продолжавшим бестолково скрести землю в бесплодных попытках выкарабкаться. С сожалением отметил, что «японская старушка» похоже, встала на вечный прикол у столба, одно из задних колёс намертво зажало смявшимся железом. Двери со стороны пассажира заклинило деформировавшимся кузовом, пришлось прикладом бить стекло. Но после устроенной мной «буффонады с оркестром», было бы смешно сохранять тишину, наоборот, приходилось действовать быстро. Запасной магазин обнаружился там же, где и оставил, втиснув между сиденьем и подлокотником. Перезарядка и снова на дорогу, руки до сих пор дрожат, промажу, а патроны не бесконечные. Ствол почти в упор к голове толстяка, лишь бы кровью не заляпало. Выдавил сквозь зубы, мстя за испытанный страх:

— Не надо было столько жрать при жизни! — но мертвецу было плевать на слова, он так и тянулся к ногам раздробленными пальцами.

«А от жмуров потом, вилами на бегу отбиваться?» — Прокаркала память голосом Лёнчика-бандита.

«Действительно, что это я? — пришло озарение — Лежат и пусть лежат, а я валю!»

Снова обежал машину, прикладом высадил второе стекло, схватил узелок с провизией и патронташ-бандольер. Появилось желание, пошарить по багажникам разбитых машин, с целью отыскать монтировку или на худой конец лопатку, вдруг снова, как в подъезде врукопашную идти. Но со стороны главной дороги, на шум уже брели мертвецы, и некоторые, решительно так, почти бегом торопились. Чертыхаясь бросился прочь, стараясь на ходу снарядить опустевший магазин, вытаскивая патроны из бандольера и не выронить зажатый подмышкой узелок с провиантом. Пробегая мимо одной из покорёженных машин, с изумлением заметил характерные отверстия на ветровом, а открытая дверь позволила разглядеть окровавленное кресло водителя.

«Дробь или картечь в лобовое стекло, потому мертвец и не поднялся, кто-то здесь…» — не успел додумать, как услышал впереди, басовитый рык двигателя и..., заметив нос БТРа выкатывающегося из-за дома напротив, юркнул во дворы. Не хватало ещё с карабином «на горячем» засветиться. Доказывай потом, что по машине не я стрелял. Вид у меня самый босяцкий, к тому же оружие не моё, одежда с чужого плеча, документов нет. Да с такими аргументами и личными «заслугами», израсходуют сразу, во избежание, как говорится.

Незамеченным уйти не удалось, меня заметили и открыли огонь, промедли хоть на мгновение, лежал бы трупом. Рвущий уши грохот крупнокалиберного пулемёта и, тяжёлые пули, выбивая угловые кирпичи из стены, с шмелиным жужжанием ушли дальше. В спину и затылок ударило крошево, сбив кепку. Упал, но тут же вскочив, не оглядываясь рванулся прочь, оставив неудобный узелок и чувствуя, как тёплые струйки, чертят на зудящей спине мокрые дорожки. Бросил бы и карабин с бандольером, но теперь, в этом не было смысла.

На меня пошла охота.



***

Бежал не чувствуя ног, не разбирая дороги, мимо закрытых подъездов, перепрыгивая скамейки на детской площадке, обегая немногочисленные машины. Лишь бы успеть добежать до угла следующего дома, до того как броневик заедет во двор. Раздавшиеся с улицы автоматные очереди, заставили распластаться на холодной земле. Отползая за ближайшую машину, матерясь от отчаяния, обернулся. Облегчённо выдохнул, заметив как БТР, не сбавляя ход, пронёсся в просвете между домами в сторону места аварии. А солдаты, сидящие на броне, поливали огнём бредущих по улице мертвецов. Стараясь не спугнуть удачу — «Вот он шанс скрыться!» начал вставать. Но едва стал приподниматься, пришлось снова падать ничком. С улицы свернул во двор и остановился тёмно-зелёный УАЗ, двое выскочивших из него бойцов разбежались в разные стороны и укрылись за припаркованными машинами. Ещё один подошёл к брошенному узелку из простыни. Я беззвучно выругался. Тяжело не заметить светлый куль на грязной дорожке. Человек немного возле него покрутился, затем нагнулся, подобрал кепку, а после вернулся к машине, о чём-то «перетереть» с водителем. Тем временем стрельба на улице стихла, слышались только редкие одиночные.

«Добивают. Сейчас сюда и БТР пожалует!», подумал, в панике озираясь, пытаясь найти путь к спасению. Двор простреливается почти полностью, автохлам не счёт, если побегу, они меня мигом «срисуют». Да и стрелять, скорее всего, умеют метко. Бил озноб от осознания неминуемого конца и острой обиды. Какая ирония – умереть за чужие грехи! «Господи, убереги!» взмолился, упорно отказываясь смириться с вопиющей несправедливостью судьбы. Всё тщетно, вот и «кавалерия» пожаловала. Туша бронетранспортёра замерла перегородив въезд во двор. Присоединились к товарищам стрелки добившие мертвяков на улице. УАЗ, приняв в себя, уже знакомую мне тройку, неспешно прокатился вдоль подъездов, стоящего напротив дома и замер там, отрезая путь. А те бойцы, что попрыгали с брони, двойками начали прочёсывать двор, водя стволами автоматов. Всё, что оставалось, это затаив дыхание наблюдать из-под брюха автомобиля, как они осматривают каждый угол. И точно знают, что я здесь. Даже спринтер-олимпиец, не успел бы пробежать весь двор с препятствиями за несколько секунд. Стискивая цевьё карабина, я привалился к колесу, обречённо думая о смерти и о том, готов ли я, убивать живых.



***

Подмосковье, 12.04.2008г., 13:30

Одна из мобильных эвакуационных групп, сокращённо МЭГ, состоящая из трёх автобусов с четырьмя бойцами в каждом, не считая водителя, УАЗа с командиром, стрелком, радистом и санинструктором, усиленная БТР, работала по городу. Задача поставлена, приказ отдан, всё как вчера – выдвинуться в указанный район, искать выживших, при необходимости помочь людям выбраться из подъездов, дворов. Если нужно, оказать медицинскую помощь и заправить, чтобы хватило до ближайшей работающей АЗС. Тех, кто не располагает транспортом, эвакуировать сразу в «Зарю», куда с сегодняшнего дня начался вывоз людей и имущества. В самом ОДОНе решено оставить мобгруппу, способную быстро и главное, без потерь, отойти в случае необходимости. Попутно, в задаче группе ставилось – пресекать грабежи, разбой, мародёрство. С утра это была уже вторая поездка подразделения, благо ехать недалеко. Ещё один рейд и смена, а сейчас, зачищен от нежити очередной двор с подъездами. Бойцы наблюдают за улицей, отстреливая, подходящих мертвяков. «Матюгальник» поторапливает людей, предупреждает – брать, только самое необходимое. Спасённые жильцы, с сумками, баулами, тюками, домашними животными рассаживаются по автобусам. Те, кто располагает личным автотранспортом, получили место в колонне и ждут отправления. Кто-то взял «на борт» соседей, кто-то больше вещей. Несколько автомобилей не став дожидаться, отправились самостоятельно. Никто не неволит, люди взрослые, да и ехать всего ничего.

Два веснушчатых парня, одинаковые, словно «молодцы из ларца» в мультфильме «Вовка в тридевятом царстве», караулили двор со стороны улицы. Время от времени постреливая в ковыляющих на шум зомби. Оба были на усилении в столице с первого дня катастрофы, а затем, когда под натиском орд зомби Москва пала, продолжили спасать живых в составе эвакуационной группы. Обычно смешливые здоровяки насмотрелись за прошедшие дни такого, что заниматься привычным делом – переругиваться друг с другом и подшучивать над остальными, желания не осталось. Четыре дня настоящего ада, тысячи мёртвых лиц, рожь, харь, слились в один сплошной поток. Сотни одинаковых картинок в окуляре прицела винтовки – откидывающаяся голова, тёмный фонтанчик сзади и кулём валящееся тело. Мужчины, женщины, дети… Дети! Мёртвые и… живые, но уже обречённые и знающие это.

Казалось, прошла вечность, с того дня, как отряд подняли по тревоге и толком ничего не объяснив поставили задачу охранять, пресекать, содействовать. Как затем, без всякой команды, от исчезнувшего дьявол знает куда правительства, задача превратилась в миссию – спасти, как можно больше людей! Братья, как и другие бойцы отряда, иссушили души, следуя ей. Но это в мире «яви», к сожалению, приходилось прерываться, ради короткого отдыха. Среди товарищей больше не осталось трезвенников, поднимать перед отбоем рюмку начали все. Тост, был один – Чтоб без снов! Напрасно, кошмары мучили каждого. Стало нормой просыпаться в мокром, от холодного пота, бельё. От крика или рыданий товарища, жёсткого «волкодава» по жизни, но... у ночи свои правила. Сюжеты сновидений, почти у всех одинаковые – Миллионы смрадных, шатающихся фигур, ковыляющих по улицам. Шевелящиеся курганы расползающихся трупов. Выплаканные глаза живых, потерявших близких и надежду. Горе, страх и отчаяние повсюду. Осознание тщетности усилий, полагая их, лишь каплей в океане инфернального, творящегося вокруг зла. И как будто этого мало…! Пока парни, ежедневно рискуя, надрывали души и нервы, спасая чужие жизни – расправила плечи всякая мерзость. Начавшийся разгул бандитизма, грабежей и какого-то запредельного насилия, парни, восприняли как личную боль и оскорбление. Так же как и другие бойцы из тех, кто решил остаться в отряде. На счету только этой группы уже были две шайки потерявших берега распоясавшихся подонков, а самое обидное, что одна из банд, состояла из бывших коллег, ментов. Радовало то, что теперь правосудие упростилось. Больше… никакой пощады, никаких переговоров, адвокатов, судов и отсрочек! Убийц, насильников и прочую нечисть, ждёт только одно – смерть!

Братья, Фёдор и Артём Бузыкины, перестали веселиться. Братья, с мрачной решимостью, исполняли воинский и гражданский долг!



***

Подмосковье, 12.04.2008г., 13:45

Погрузка закончилась, колона ожидала команду на движение. «Матюгальник» перестал транслировать предложение эвакуироваться, под охраной. Мертвяков заметно поубавилось, как во дворе, так и в окрестностях. Все, кто успел приковылять на звук выстрелов, моторов и голоса диктора, валялись там, где их настигла окончательная смерть. Патронов не жалели.

— По машинам! — прошелестела рация и Бузыкины, оставив пост, побежали к БТР, в этом дворе, спасать больше некого.

Братья, привычно расположились на броне рядом с ощетинившимися стволами товарищами. Каждый знал свой сектор стрельбы и наблюдения. Все без исключения предпочли быть снаружи, а в отсек, как обычно, тесно набились гражданские. Это нарушало инструкции предписывающие передвигаться, исключительно внутри транспорта, ввиду подтвердившейся из достоверных источников информации, о появлении особо опасных зомби-мутантов. Стремительных тварей с зачатками разума и возможно, инстинктом сохранения, которые, были замечены в охоте и нападениях из засад. Но командование решает, а исполняют бойцы. Что касается мутантов, которые могут прыгнуть из окна…, чем они опасней того же выстрела из РПГ в сходных обстоятельствах? А сидеть в БТР, и сквозь бойницу бессильно наблюдать, когда тварь, прямо через окно, запрыгнет в автобус, чтобы жрать беззащитных людей и прикрывающих их ребят, увольте! Поэтому, мужики, предпочли уступить место за бронёй женщинам и детям.

Не успела колонна тронуться, как Артём, заметивший яркое пятно в своём секторе, приник к прицелу. Девушку-зомби, с окровавленным лицом, что неверным шагом, ковыляла по улице в сторону колонны, он узнал сразу. Буквально полчаса назад, с братом, говорили о ней. Тогда, зачистив от нежити подъезд, они наблюдали, как ещё живая и красивая, кучерявая «рыжулька», деловито трамбовала в «Мини-купер», своё барахло. Затем, грубо отказала в просьбе пустить в салон пассажиров. После, не согласилась ждать отправление колонны, «чмокнула» в носик маленькую собачку, сказала, что у неё, уже есть защитник и… укатила навстречу судьбе. «Всех достоинств, что ебабельна! — сказал один, проводив взглядом машину, — Тварь! — сплюнул второй, отвернувшись».

— Погоди, походу жива, руками машет! — сказал Фёдор, увидев, как брат вскинул СВД.

— Точно! — согласился Артём, внимательно рассматривая девушку. То, что он, сначала принял за шаткую походку свежего мертвяка, более всего, напоминало движения, уставшего до крайней степени человека, вроде марафонца под конец дистанции. Лицо в свежей крови? Да просто нос разбит. А когда она заметила, что в неё целятся из винтовки, в ужасе закричала и выставила руки, будто бы это, могло остановить пулю. Наконец и остальные бойцы, тоже её заметили. Дали команду не стрелять. Как бы девица себя не вела вначале, она была живой... пока живой.

Колонна подъехала к несчастной девушке. На первый взгляд не покусана, но осмотр подождёт, для обращения в любом случае, ещё слишком мало времени прошло. А вот произошедшее с ней несчастье, требует немедленного вмешательства. Слушая сбивчивый, эмоциональный рассказ, находящейся на грани шока девушки, составили примерную картину. Она ехала последней, пристроившись в хвост, к группе из четырёх машин, что решили не ждать основную колонну. Проскочить успели буквально несколько улиц, а затем какие-то люди, попытались остановить первую машину, угрожая оружием. Водитель дал по газам и скрылся, тогда они, просто убили шофёра второй машины, выстрелив из ружья прямо в стекло. Случилась жуткая авария, все врезались. Как выбралась, не помнит. Что с остальными, не знает. Бусичка пропал. После того как дамочка вспомнила о собачке, у неё началась истерика. Всё.

То, что это одна из многочисленных банд, которые орудуют по городу, с момента наступления всеобщего хаоса и безвластия, сомнений небыло. Запросив по рации поддержку, старший группы принял решение разобраться с бандой на месте, пока они занимаются мародёрством. Колонна с гражданскими, под прикрытием нескольких бойцов неспешно двинулась на соединение с МЭГ, работающей в соседнем районе города. А БТР, с восемью стрелками и УАЗ с четырьмя, включая водителя, двинулись по направлению указанному потерпевшей. То, что это одна из многочисленных банд, которые орудуют по городу, с момента наступления всеобщего хаоса и безвластия, сомнений небыло. Запросив по рации поддержку, старший группы принял решение разобраться с бандой на месте, пока они занимаются мародёрством. Колонна с гражданскими, под прикрытием нескольких бойцов неспешно двинулась на соединение с МЭГ, работающей в соседнем районе города. А бронетранспортёр, с восемью стрелками и УАЗ с четырьмя, включая водителя, двинулись по направлению указанному потерпевшей. Проехать успели два микрорайона, когда впереди, послышался грохот аварии, а спустя несколько секунд восемь раскатистых выстрелов.

— Наши клиенты! — предвкушая возмездие, констатировал Фёдор, оглядев подобравшихся перед боем товарищей, — Что спецура... устроим сюрприз гадам?

Ответом ему были, гуляющие желваки и хищные оскалы улыбок, на суровых, четыре дня небритых лицах пацанов, старший из которых, едва разменял четверть века.

Взревев двигателем, БТР прибавил ход, бойцы приготовились и не зря. Выезжая из-за угла, на пересечении улиц, подтвердилось всё, что говорила несчастная девушка. Несколько искорёженных машин и труппы на дороге, как ходячие, так и уже окончательно мёртвые. А ещё, какой-то оборванец с ружьём и мешком в руках, стремительно несётся в попытке спасти свою шкуру, спрятавшись за углом дома.

«Зря ты вообще родился!» — кровожадно подумал Артём.

— Готов! — злорадно заорал Фёдор, когда КПВТ (крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый), изрыгнув короткую очередь, выбил кусок стены, едва за ней скрылся бандит. Все успели заметить как в падении, взметнулись его ноги. Всё, даже если жив, уже не уйдёт. Да и не жилец. По-любому.

— Бродячих зачистить! — прохрипела рация. Воодушевлённые близким правосудием парни, на ходу начали бить по приближающимся зомби, а УАЗ свернул между домами. То, что тела бандита, не обнаружилось, никого не смутило, вон его мешок и кепка. Он где-то здесь и вся его банда тоже, они по одному не ходят.

Разобравшись с мертвецами на улице, бойцы на БТРе заехали во двор. Пара стрелков Тёма с Федей, осталась на броне. Первый с СВД держал двор, пока двойки бойцов его «шерстили», уделяя особенное внимание машинам, помойке и детской площадке. Второй с коллиматором на «калаше», улицу, откуда в любой момент могли появиться новые мертвецы.

Тот факт, что именно этот двор, команда зачистила вчера, о чём свидетельствовали намалёванные знаки зет или «Зорро», на дверях каждого подъезда, серьёзно облегчало задачу. Живых хозяев в домах быть не должно, да и мёртвые, только в лежачем виде. Это значило, что прикрыться заложниками бандитам не удастся, а ещё то, что внутри могут быть только мародёры.

— Вспомнил! — внезапно подхватился Фёдор и, склонившись к лючку мехвода, крикнул: — Передай старшому, первый подъезд, справа, открыт, там замок сломан. Если где и можно затихариться, только там!

— Точно! — Вспомнил Артём, а из люка донеслось: — Готово!



***

Подмосковье, 12.04.2008г., 14:00

Кольцо облавы сжималось, солдаты методично обыскивали двор, неспешно приближаясь к моему укрытию, за старенькой «Волгой» со спущенными колёсами. Не забывали и на окна посматривать, но без особого рвения. Возможно считая, что угрозы оттуда нет, а может по другой причине, меня это мало заботило. Ещё немного и придётся отползать, рискуя быть обнаруженным теми, кто сидит в УАЗе, карауля противоположный въезд во двор.

Тремор прошёл внезапно, когда сознание, смирилось с неизбежным – сегодня, скорее всего…, я умру!

Нащупав пальцем спусковой крючок, я приготовился, но внезапно, солдаты прекратили прочёсывать двор и побежали назад, в сторону одного из подъездов. УАЗ тронулся следом, а я, не веря глазам, поднял взор вверх и прошептал небу:

— Спасибо!

Снова появился шанс. Оставалось только не попасться на глаза снайперу, который так и сидел на броневике, иногда припадая к прицелу, рыская стволом по двору. Если заметит, будет уже не важно, кто попадёт в меня, стрелок или пулемёт БТРа разнесёт моё укрытие и меня заодно. Я медленно, начал отползать, прячась за машинами, стараясь вжаться в асфальт и апрельскую грязь.

Когда до угла дома, оставалось метров десять, замер. Больше машин нет, поползу или решусь на спринт, меня заметят и я труп. Останусь, солдаты, обыскав дом вернутся во двор. Тем временем, у подъезда, всё было готово для броска внутрь. Собравшись по разным сторонам от двери, бойцы приготовились. Опасаясь дышать, я наблюдал, как жестами, отдаются последние команды. Штурмующие, напряжённо замерли перед рывком...

И вот, распахнув дверь, с криком: — Граната! — что-то зашвырнули внутрь.

К моему удивлению, не последовало не только взрыва, но и его ожидания. Штурмующие, без промедлений, с криком — Спецназ! — бросились внутрь здания. Выстрелов не услышал, зато увидел, как едва зайдя, двое солдат, выбежали обратно, неся на руках напуганных, плачущих детей.

Снайпер отвлёкся. Другого момента не будет. Приняв решение, я, в который уже раз, рвя жилы, не скрываясь, понёсся прочь со двора. Мне оставалось, буквально пару шагов, но...

Шагнувший из-за угла свежий мертвец, вытянув руку, почти вцепился в ворот куртки. Я шарахнулся в сторону, едва ушёл, слишком поздно заметил, даже закричать не успел. Сухая плётка выстрела и голову зомби мотнуло, выбитое из неё содержимое, тёмным фонтаном выплеснулось наружу, тварь рухнула. Прежде чем скрыться за углом, невольно обернулся и успел заметить, наведённую винтовку и искажённое ненавистью лицо стрелка. Грохнуло, пуля взвизгнула о стену следующего дома, но я уже был вне досягаемости.

Пока они развернутся, и на дорогу выскочат, пока солдаты, до угла добегут. Я буду уже далеко. Пересеку улицу, затем дворами и метрах в трёхстах отсюда, открытые окна квартиры Протасовых, да и Миха, тоже не запер хату, о хозяине машины Лёхе и говорить не стоит.



***

Артём внимательно следил за двором, периодически приникая к прицелу, чтобы детально рассмотреть, то, что может служить укрытием. Если это ошибка и бандиты не прячутся в подъезде, то во время его осмотра, лучший момент, чтобы дать дёру. Когда группа зашла, использовав старую хитрость с ложной гранатой (все в помещении попрячутся и в это время заходит группа зачистки). Снайпер осматривал двор, а его брат страховал спину, но услышав испуганный детский плач, Артём отвлёкся на выбегающих из подъезда товарищей с мальчиком и девочкой на руках. А затем, вскинул винтовку, краем глаза уловив смазанное движение на периферии зрения. Чертовски быстрый парень, в грязной кожанке, с Сайгой в руках нёсся прочь. Пару метров и уйдёт.

«Пуля быстрее, мразь!» — подумал снайпер, выбирая свободный ход на крючке, когда навстречу беглецу, шагнул мертвец и… палец выжал спуск, без команды мозга. Слишком сильно укоренилась привычка бить мёртвых, пытаясь спасти живых.

— Сука! — заорал снайпер, узнав бандита, обернувшегося на выстрел. Грохнул следующий, но поддонок, успел юркнуть за угол.

— А-а-а! Сука! Сука, тварь! — кричал в бессильной ярости Артём — Сам тебя, падлу, удавлю!

— Остынь братух, чё ты завёлся? — на плечо легла рука Фёдора, — Кто это был-то?

— Белкин!

— Вот же мразь! — сплюнул близнец, — А ведь, думали, он человек... ладно уймись, вместе гниду раздавим!

***

Подмосковье, 12.04.2008г., 14:30


Как и надеялся, солдаты за мной не угнались, да и не пытались, если честно. Прокатились на БТР до конца улицы, туда обратно, постреляли в бредущих на шум мертвецов и уехали. Гонять меня по многочисленным дворам у военных не хватало людей и времени, а проблем было в избытке. Как, впрочем, и у меня.

Неприятности, если предыдущие, можно назвать прошедшими, начались сразу, как только стих, рокот двигателя, эхом гуляющий меж стен пустых домов. Надеясь по «быстрому» проскочить до временного укрытия в знакомом подъезде, не забывая об осторожности, я спасался дворами, избегая просматриваемых улиц. Редкие мертвяки не доставляли особенных хлопот, слишком медленные и неповоротливые, они не могли бы угнаться даже за пузатым Арбузом. Но хвост, из ковыляющих следом зомби, я собрал приличный. Оставалось надеяться, что более резвую нежить, заинтересовавшуюся стрельбой и успевшую к «представлению», выбили военные. Теперь, оставшись один на один, с толпой голодных тварей за спиной, я нёсся, насколько хватало лёгких и тренированного сердца, кратчайшей дорогой, оставляя сил про запас, если потребуется. Об опасности больницы вспомнил, лишь выбегая на проезжую часть, в тот момент, когда первые преследователи, отрезая путь, медленно входили во двор с другой стороны.

Громада красного кирпича, за невысоким бетонным забором, выбитые или распахнутые настежь окна, первых двух этажей, с редкими, болтающимися на ветру самодельными канатами из связанных простыней. И мертвецы..., много мертвецов. Всё это истерзанное «воинство», до того, молча стоящее манекенами, всколыхнулось, засипело, пришло в движение. Словно домино, качнулся один, второй, третий и вот уже лавина, смердящих гниющими ранами трупов, двинулась к замершей в ступоре жертве. Кушать подано.

Стряхнув оцепенение, сковавшего разум и тело ужаса, рванулся в сторону, от шагнувшего навстречу мужика с обглоданным лицом и руками. Чувствуя, как наливаются ватным бессилием ноги, от вида десятков, затянутых смертной пеленой, немигающих глаз. Понял, не уйти. Зажмут! Даже ружьё не поможет. Я его и снять из-за плеча, куда закинул для удобства бега, не успею. Их слишком много, со всех сторон сразу. Если и есть шанс прорваться, то вперёд. Без оглядки. Пока стена мертвецов не сомкнулась.

Ложное движение влево. Затем вправо. Удачно! Вперёд! Зигзагом. «Маятником», избежал пытавшегося зацепить одежду толстяка с волочащимися кишками из разорванного брюха. Бортанул плечом напоследок, сбивая с ног. Под ноги бредущих следом. Не обращаю внимания. Свалка начавшаяся за спиной, лишний миг жизни. Ещё один вздох! Проскочил мимо двух ковыляющих тёток в медицинских костюмах. Прыжок! Ушёл с траектории следующего за ними подростка, что уже вытянул руки, пытаясь схватить. Ударом ноги в живот, согнул пополам, спешащего отобедать старика! Запоздало понял, ему это, никак не повредит. Напротив, дед, сломанной куклой, завалился вперёд. Вцепился в куртку скрюченными артрозом пальцами. Потянулся ближе, шевеля беззубым ртом. Дёрнувшись, стряхнул тварь, почувствовав, как сзади кто-то вцепился в «Сайгу». Разворачиваясь, локтем засадил в клацающую пастью голову, моля, чтобы кожаный рукав, выдержал столкновение с зубами. Хруст ломаемой челюсти, но не освобождение от мёртвой хватки. Стоять нельзя. Смерть! Рвусь дальше. Зомби за спиной, словно тренировочная тележка, волочится. Плевать. Вперёд, к серой стене забора больницы. И последнему бою!

Мертвец отцепился неожиданно, будто страховочный трос оборвался. Не удержавшись, кубарем лечу на выставленные руки. Сделав, неловкий, из-за ружья кувырок избежал участи, быть придавленным. Сожранным. Вскочив на ноги, в три прыжка добрался и, развернувшись, прижался спиной к забору, готовый к безнадёжной схватке. Первого шагнувшего зомби, сбил ногой в грудь. Всей массой. Не ударил, просто сильно толкнул, помня о том, как опростоволосился несколько мгновений назад. Завалившись, под ноги наседающих тварей, он вызвал кучу малу, из копошащихся тел. Перепрыгнуть неожиданное препятствие, они не догадались или просто не умели, а я, воспользовавшись моментом, в следующий миг, уже бежал по бетонной ограде, высотой едва достигающей макушки взрослого человека.

— Бля! Бля, Сука! Да отвяжитесь твари!

Толпа, с обеих сторон от забора, потянулась следом, не желая упускать добычу. Мертвецы, хватались за гребень стены, пытались зацепить ноги. Тщетно. Перепрыгивая окровавленные, грязные руки, стараясь не смотреть на обезображенные, лютым голодом морды, думал об одном — Господи, не дай оступиться!

Несколько секунд спустя, избежав неловких попыток, стянуть меня вниз, оставил позади основную массу тварей. Спрыгнув с забора, по широкой дуге, обежал запоздавших на «раздачу» еды зомби и, нарастив темп, оторвался от тупого стада. Через два дома будет поворот, за ним ограда школы, пара магазинов и, распахнутые окна Протасовых, на первом этаже. Метров через сто, перед самым поворотом, перешёл на быстрый шаг, трясущимися руками, снял ружьё с плеча. Посмотрел на небо: — Спасибо... Спасибо!

Случай с зомби из-за угла, едва не стоивший жизни во время облавы, повторять не хотелось категорически, не говоря о больнице. Оглянулся, самые резвые, из подгоняющих мертвецов, будут здесь, секунд через двадцать, не ранее. Готовясь мгновенно сорваться в «спринтерский» забег, по центру дороги вышел на перекрёсток. Почти пусто, несколько вялых доходяг в изорванных, окровавленных лохмотьях не в счёт. Заметив меня, они двинулись встречать «гостя», а я побежал на них, немного забирая вправо, ближе к обочине, туда, где стояла автобусная будка. Ожидая, что за ней, вполне могут быть, неприятные «сюрпризы», а я ими, уже сыт по горло. Как и надеялся, мой манёвр вынудил мертвецов двигаться туда же. Когда до столкновения оставалось метров пять, резко рванул влево, обегая зомби и остановку, за которой, кстати, никого не оказалось. От такой же постройки на встречной полосе, ушёл аналогично, зигзагом. Далее, никаких проблем не встретил и остановился только тогда, когда выбежав, на «финишную» прямую, перед самым домом, увидел на дороге, как пара десятков мертвецов, жрут «собратьев», убитых Михаилом и военными. Увлечённые процессом, поглощения трупов зомби, прозевали мой «старт» и опомнились, когда до заветного окна оставалось пробежать метров десять. Краем глаза заметил, что один из пожирателей, не вставая, на четырёх конечностях, длинными скачками несётся наперерез. Развернулся, похолодев от осознания, не успею, вскинул ружьё, которое больше не спешил убирать за спину. Неожиданно мутант, увидев, направленное в морду оружие, сиганул в сторону и в несколько прыжков скрылся за углом, бросив менее сообразительных «товарищей». Я же, не дожидаясь, когда отставшие зомби накинутся на меня, помчался к дому, искать спасения в знакомой квартире.

«Почему окна закрыты?», — промелькнула паническая мысль, а затем, заметил, ещё влажный, след обуви, на серой стене. «Ебать, попал!», — тормозить смысла не было, настигнут. Оставалось одна возможность, оттолкнувшись с разгону от препятствия и, изменив направление движения, попытаться уйти. Так и сделал, попутно, саданув прикладом, в харю ближайшей твари. Снова бег, на грани сердечного ритма, на последнем воздухе в лёгких. В противоположную сторону от направления, куда убежала, осторожная, прыткая «гадина». А на улицу, из дворов, уже выходили мертвецы, что так и плелись за мной от больницы.

«Лестница!» — закидывая ружьё за спину, вспомнил, что люк, так и остался открытым. Плюнув на предосторожности, не до них, забежал за угол. Так, метра два и прибитые доски, скрывающие ступени от шаловливых детей и дураков, что лезут на крышу. Плевать. Разбег. Упор ногой в стену. Прыжок! Есть...

Клещом, уцепившись за деревяшку, рывком подтянулся выше, подобрав пятки к заднице. Лестница не широкая, вполне хватает размаха рук, чтобы по краям обхватить, лишь бы приколоченные гвоздями доски выдержали, да на спине никто не повис. Напрягая оставшиеся силы, на кончиках пальцев, как скалолаз, полез вверх, затылком ощущая холодок страха. Почти физически чувствуя, как вернувшейся монстр, прыгает на спину и, сжимает челюсти на основании черепа и мы, летим на асфальт! Обошлось. Ещё вот-вот, ещё немного и доски кончатся. Дальше нормальные, железные ступени, пойдут а внизу, собрались и мычат, голодные «зрители».

***
Подмосковье, 12.04.2008г., 15:00

Почти под крышей, по-морскому обхватив лестницу ногами, снял ружьё. В доме кто-то есть, или был. Теперь, когда на хвосте не сидит неотвратимая смерть, а значит, побарахтаюсь ещё, наученный опытом, я не спешил рисковать. Осторожно выглянул, пусто. Перевалился через невысокий бортик, посмотрел вниз, злорадно подумал — «Ну и стойте там!». Переводя дух, не забывал поглядывать через край, на дорогу. Опасался, что быстрый и «мозговитый» мутант, повторит мой путь. Успокоился, только когда увидел, как тот, бестолково глядя вверх, потоптался и ускакал, доедать покойников на дороге.

Что дальше? По идее, подъезды дома зачищены, опасности там нет, вполне можно попробовать проникнуть в один из них. Но, люки закрыты, а значит, придётся шуметь, пытаясь выстрелами сбить запоры. Это не может остаться незамеченным, тем или теми, кто прячется внизу. Ждать, когда мертвецам надоест караулить у лестницы, можно неделю. А пить, после получасового бега, хочется уже сейчас. Хоть бы одна лужица на крыше была. Припал бы, не раздумывая и, жадно, по-звериному лакал но....

Придётся лезть в подъезд, я имею на него прав, не меньше того, кто его занял.
Мягко ступая, прокрался к спуску вниз, всё, как и оставил утром, щеколда надстройки не задвинута. Аккуратно потянул слегка скрипнувший люк, не заперт. Замер прислушиваясь. Тихо. Спуск. Озираясь, осторожно сделал первый шаг, дверь в квартиру Михаила, слегка приоткрыта.

«Вроде так и было, Лёхина нараспашку, это я не закрыл».

Запах мертвечины в доме не смутил, трупы упокоенных жителей, в ваннах разлагаются. Улица почти сравнялась по зловонию с подъездом, только ветерок посвежей. Осторожно выглянул, вниз из-за перил, на лестнице пусто. Несколько, бесконечно долгих мгновений, стоял, целясь в просветы между перилами. До ломоты втискивая приклад в плечо. Никого. Капелька пота, со лба, прокатилась по носу и полетела вниз. Выпрямился, усмехнулся. Кто бы там ни был, он сейчас, тише воды, в квартире сидит. Боится в подъезд, нос высунуть.

Не успел даже дёрнуться, когда перед глазами, мелькнула, сдавив горло, тонкая проволока, а в спину упёрлось, что-то твёрдое. Затрепыхался, но было поздно. Палец сам выжал спуск. Оглушительно громыхнула «Сайга», а затем, выскользнув из внезапно обессилевших рук, покатилась вниз по ступеням. Теряя сознание, услышал густой, басовитый шёпот, у самого уха, — Тихо, тихо, тихонечко!

Тьма.


***
Очнулся от хлопков по лицу, крепко, со знанием дела связанным, подёргался, осознавая, пустая затея. Тело лихорадочно искало варианты, но мозг, хохоча, говорил голосом старого еврея, — «Не привык оставлять противника за спиной!» — эх, Семён Маркович, похоже, меня безумие настигло.

Огненно рыжий мужик, с Михиной «Сайгой» в руках, убедившись, что я пришёл в себя, более не проявлял агрессивных намерений. Напротив, поднёс бутылку воды, придержал голову, дал напиться. Потом, сев на принесённый откуда-то табурет, стал задавать вопросы. Кто таков? Откель взялся, почему в чужой одежде, где ствол достал, зачем именно в этот подъезд залез? Врать и изворачиваться смысла не видел, не следователь допрашивает, а мужик с ружьём в руках. Но и рассказывать всю правду, особенно про былую, мою жизнь, тоже не стал. Впрочем, она его и не интересовала. Поэтому без утайки поведал как есть, не забыв описать все злоключения с самого побега из ОВД, о причинах задержания тоже рассказал.

Дядька похмыкал, попутно удивляясь моей везучести и… достал здоровенный нож.
Извиваясь, попытался отползти, но только рассмешил мужика.

— Ну, ну, куда же ты? Я, лишь верёвку срежу! Не дёргайся, не пораню. — Сказал он, рассекая бечёвку, стягивающую за спиной руки. — Вот так, не сильно затекли? С ногами помочь или сам?

— Нормально. Сам. — Буркнул я, сбрасывая остатки верёвки с щиколоток и вставая.

— Значит так сынок, ружьишко, я пока у себя подержу! Вам, молодёжи нонишней, оружие лучше вообще, не доверять, — продолжил он, присаживаясь на табурет и указывая мне на кресло, что стояло напротив, — сами поранитесь или подстрелите кого, ненароком.

Я сел, но не в кресло. На подлокотник, подобрав ноги так, что в любой момент мог сорваться с места. Мужик же, положив дробовик на колени, от спички прикурил папиросу, без фильтра, выдохнул дым в потолок, — Я, так понимаю, вопрос решённый и обсуждению не подлежит?

— Что так? — с вызовом бросил в ответ, готовясь, если понадобится, силой забрать своё. — Это, вообще-то, ствол моего… друга!

— Ты, когда с крыши спускался, палец на крючке держал? Держал! Патрон в патроннике. С предохранителя снят. — Отправил он к потолку, очередной клуб дыма.

— И чё? — не понял я, суть претензии.

— И чё?! — взорвался он, — Да ты парень, куда только им не «тыкал», пока лез. И в ногу. И затылок почесать умудрился! Всё с пальцем блядь, на крючке! — он внезапно успокоился и снова затянувшись, продолжил — Как не отстрелил себе ничего?

Я промолчал, вспоминая, делал ли я то, в чём меня обвиняют, а мужик, по-отечески, с превосходством усмехнувшись продолжил, — Везунчик, одним словом! Ты хоть пользоваться умеешь?

Хотел сказать, что да и уже стрелял, но замялся, а он, всё поняв, покачал головой, — То-то же! Потому и тебя, кстати, неласково встретил. Во избежание, так сказать.

Меня захлестнуло, острое чувство несправедливости, ведь это мне, Михаил, доверил своё ружьё. А этот рыжий «хмырь», сначала придушил, а теперь папу родного «лепит»? Расстояние, менее полутора метров, он даже не поймёт, как я его спать отправлю.

— Слишком тихо ходишь… дядя!

— Я сынок, до армии, тайгой жил. Да и после, промысел не бросил, а там, только так и надо, — хрипло, почти рыча, сказал он, — стреляю, быстро, метко и даже на звук. Поэтому говорю, не дури.

— Это мой ствол, ищи себе другой! — зло прошипел я, внимательно следя за движениями мужика, который уже понял свою ошибку, когда, положив дробовик на колени, фактически лишил себя оружия. Дёрнется или за ножом потянется, «вырублю».

— А силушки, хватит? — сощурив глаза, спросил он, бычкуя папиросу, растерев тлеющий уголёк между пальцами и по-волчьи, глядя исподлобья.

— Ты удивишься! — дёрнув бровь, ухмыльнулся я, слегка подавшись вперёд, готовый ко всему.

— Ладно парень! — Неожиданно, примирительно, выставил руки мужик, не сводя, впрочем, с меня пристального взгляда. Продолжил осторожно, — Извини, коль что не так! Мне, эта твоя, погремушка, нахер не всралась! Мне б, до нарезного добраться. А картечью, по зомби, только в упор или ворон пугать. Таскай, если хочешь, но, стрелять буду я. Да и сам посуди, я мог тебя и придушить, и связанным оставить. Одному выжить тяжко, кто-то должен за спиной быть. Уговор?

Всё ещё злясь, но понимая и принимая, его правоту, я кивнул. Но…

— Доверие, нужно ещё заработать папаша! После твоего, фееричного, выхода, я даже не знаю, стоит ли?

Дядька медленно отщёлкнул магазин, затем не поднимая ружьё с колен, передёрнул затвор, выкинувший цилиндр патрона из ствольной коробки. Двумя руками поднял «Сайгу» и протянул её мне. Отказываться, я не стал.

— Давай так сынок, я стрелять умею, а ты, чёртов везунчик, знающий город и окрестности. Держимся вместе, я тебя стрелять учу. Идёт? — протянул он руку, — Игнатий, можно «Дядька».

Я готовый к любой неожиданности, кивнул и пожал её, назвавшись, хотя он, моё имя, уже и так знал. Удивляясь, как, в таком невысоком, щуплом на вид мужичке, помещается хриплый, рокочущий бас. Более всего, напоминающий тембром Высоцкого, которого, так любил слушать отец.

***
Подмосковье, 12.04.2008г., 20:00

Сидим у костерка, разведённого в большой сковороде, что бы не подпалить рубероид, которым застелена крыша. Пьём крепко заваренный чай, из Лёхиных запасов, с какими-то травками, которые Игнатий достал из своего рюкзака. Беседуем. Мужик ружьё чистит, бережно, с любовью.

Судьба у дядьки интересная. Лет ему, едва за тридцать, а с виду не менее сорока дать можно. Лицо красное, обветренное, в веснушках, аж до шеи. Говорит, у Коми (финно-угорский народ в России), многие такие. Не в плане конечно, что выглядят плохо, просто, помотала его жизнь, а девки говорит, у них красавицы, волосы, у всех почти, золотистые или рыжие, глаз не оторвать.
Родом из Сыктывкара, с детства охотился с отцом, бывало «браконьерил». Отслужил на границе «срочную», потом остался по контракту, а вернувшись, домой, снова взялся за промысел. В основном «пушнина», но, капиталов не заработал, едва хватало на пропитание, поэтому и семью не завёл. Работал таксидермистом (делал чучела из шкур животных), запил, а затем, взялся за старое и попался. Отсидел трёшку, по два пять восемь (УК РФ Статья 258., Незаконная охота.) и начал, туристов-охотников по тайге и лесотундре водить, места показывать. Тут-то денежки и пошли, да только кому они теперь нужны.

В первопрестольную приехал, повидать дружка армейского и родню подмосковную навестить. Планировал до конца мая задержаться, чтобы двадцать восьмого (28.05 День пограничника), впервые за много лет, всей заставой собраться и «гульнуть» в Парке Горького. Не судьба. Едва утром, девятого, на Ярославский вокзал прибыл, началось «светопреставление».

В столице войска, паника, пробки. Братан армейский трубку не берёт, а у родни только городской знает и адрес домашний. Так до обеда и шатался словно неприкаянный. Хорошо хоть метро работало, добрался с грехом пополам до Новогиреево, а дальше никак. Таксисты такие суммы ломят, что даже ему не по карману, тем более, «налички» на руках нет почти. Пошёл пешком. Для таёжника, дело привычное. Ну и насмотрелся по дороге. Понял, что происходит, едва цел ушёл. Три дня в какой-то даче, у дороги, прятался, а когда мертвецы, погнались за кем-то, дал дёру. Сунулся, к родне, а там дверь, запертая и только трупы, «дострелянные», у подъезда валяются, да буковки, нарисованы. В одном дворе зет, в другом галочка, в третьем крестик или нолик. Думаю, метки ставят, что подчистили, стал быть! Так сюда и прошёл, пока не зажали, а тут окно открытое.

— Ну, дальше ты и сам знаешь. — Закончил Игнатий, собирая Сайгу и протягивая мне.

— Оставь, у тебя, от ружья, толку больше будет. — Ответил я и спросил, — Ну так что, завтра со мной пойдёшь?

— Пойду, Максим, не сидеть же здесь одному.

На том и порешили. Поболтали ещё немного, допили чай, а затем разошлись спать. Он к Михаилу, я к Лёхе.

Подмосковье 13.04., примерно 8:00

***

«Погода с утра на редкость хороша, на небе ни облачка, весеннее солнце ласково греет, а лёгкий ветерок лениво ерошит чёлку красавицы, что придерживая меня под локоток, идёт рядом. Неспешную прогулку слегка омрачает неловкость из-за того, что сердце моё вроде бы занято. Моя спутница тоже об этом знает, как ведает и то, что старая подруга давно меня бросила и у неё скоро свадьба. Это меня уже не злит, скорее печалит. Сам не пойму, как из бодрого пацана, превратился в меланхоличного страдальца, убивающего себя алкоголем, хотя давно уже сомневаюсь - люблю её или просто отказываюсь отпустить.

Мы идём по светлой стороне улицы и всё чаще, будто случайно, бедро красавицы касается моей ноги. Делаю вид, что не замечаю но, признаю это весьма волнующим. Она вздыхает, её голова ложится мне на плечо. Улыбаясь приобнимаю её и повернувшись, тону в бездонных зелёных омутах. Её руки, на моей шее. Молчим. Да и зачем слова? Слишком много накопилось между нами. Сегодняшний день, обещает быть особенным. Она улыбается, но глаза, влажны от подступающих слёз. Удивляюсь, может обидел ненароком? Внезапно у самого щиплет глаза и ком в горле, от такого простого, но неожиданного озарения: «Мы столько лет знакомы!».

Светлая грусть от осознания безвозвратно утраченного: «Почему раньше не замечал? Ведь на поверхности лежало. Все эти взгляды украдкой, улыбки, якобы случайные встречи...».

— Может быть ...ещё не поздно? — с надеждой спрашивает она, словно читая мысли.

Качаю головой: — Прости...

Девушка, поднявшись на цыпочки, робким поцелуем касается моих губ: — Молчи! — шепчет она. Затем испугавшись внезапного порыва, отстраняется, опустив глаза, её лицо заливается краской. Отвернувшись, она пытается уйти смущённая и раздосадованная тем, что я не ответил на поцелуй. Проклиная себя шагаю следом, хочу прижать к груди, успокоить и не отпускать никогда. Наконец-то понимая то, что сердце знало давно.

— Прости... — Шепчу ей и нежно целую. Она поднимает влажные глаза, в них надежда и тревога.

Что-то не так. Не правильно. Оборачиваюсь. Бывшая стоит напротив, в одежде своей матери, руки скрещены, глядит сухо, раздражённо. Губы гадко кривятся, с языка слетает что-то презрительно нецензурное. Впрочем, мне уже всё равно. Хочу сказать, чтобы валила лесом. Но, не успеваю даже рта открыть. Над головой с жужжанием разбилась о стену стайка шмелей. За ворот сыплется, выбитое из кладки крошево. Мгновение спустя, раздирая перепонки, где-то за спиной, отбойником стучит пулемёт.

— Бе-еги! — Кричу, но не слышу свой крик, словно вата во рту. Девушки срываются с места. Сам же мешкаю, нога не слушается, безвольно волочась по земле. Падаю. Замедленно, словно во сне, наблюдаю, как успев проскочить, укрывается за углом Аня. Где Наташа не знаю, одно хорошо - на простреливаемой улице её нет. Пулемёт молотит не переставая. Пять, три, четыре, снова пять. Стрелок, что-то крича, долбит короткими очередями, отсекая от спасительной стены. Заставляя жаться ниже.

— Мелкая? — зову девушку, но в ответ, слышу Наташкин голос: — Прости Макс! Нам тебя не вытащить! Прощай!

В этот миг из-за угла на мгновение показалась и скрылась тёмно-каштановая головка, с испуганными блюдцами глаз. В ту же секунду по стене замолотили тяжёлые пули.

— Держись Максим! — кричит Аня, больше не высовываясь, — Мы что-нибудь придумаем!

Её голос придаёт сил, я вскакиваю, решаясь на рывок но...

Пулемётчик вспоминает обо мне. Вновь падаю. Вжимаюсь в рыхлую землю так, что не вдохнуть: «Всё кончено! Пристрелялся. Не уйти!» — горькая мысль и ком в горле.

— Су-ука-а! — в бессильной злобе кричу я. Стрелок хохочет и, вцепившись в рукоятки, давит гашетку. Воздух кончился. Открываю рот, подобно выброшенной на берег рыбе, но вместо кислорода пустота. И голову не поднять. Чиркает по кепке, срывая, унося прочь. Прикрывающими затылок ладонями чувствую обжигающую вибрацию проносящихся пуль. Краем глаз замечаю, как из-за угла, за которым спрятались девушки, к моей распростёртой фигуре медленно ковыляют мертвецы. Несколько босых, покрытых струпьями грязных ног с заскорузлыми ногтями. Я вижу как они спотыкаясь и шаркая приближаются. Липкий ужас сменяется, безысходностью страшной догадки: — Как же так, туда же… там же… девчонки? — вою навзрыд, переворачиваясь на спину.

Последний раз взглянуть в небо, сделать вдох: — «Значит, помирать пора» — отстранённо сознание фиксирует очевидное. Смиряюсь, шепчу пустоте: — Мама... Я скоро буду! Мелкая... прости!

Воздух ворвался в лёгкие. Мучительно захотелось жить. Безумная обида, ужас, жалость и облегчение: — Всего лишь сон…

Вдох-выдох. ВДОХ. Под несмолкающий стук в дверь. ВЫДОХ. Сел в кровати. Несколько секунд растерянно оглядывался, глотая воздух. Образ, заплаканной, но улыбающейся Ани, пылал в голове. Пытаясь отдышаться рухнул на мокрую от пота подушку и, охваченный внезапным приступом дикого, разнузданного веселья захохотал.

Стук в дверь смолк, но спустя несколько мгновений возобновился с удвоенной силой: — Макс! Харе ржать! — Медвежий рык рыжего охотника, едва ли не заглушал устроенную им же пулемётную атаку двери. — Отворяй уже! На дело пора!

— «Охренеть! Ему как будто вообще, похер на всё. Мертвецы под окнами, жрут трупы, бандиты по городу бегают... рыжему начхать!» — раздражённо думаю я и кричу, — Угомонись! Сейчас... открываю!

По-быстрому протираю «зенки» и медленно плетусь к двери. В коридоре зеркало. Взгляд мельком: — «Сука... Глаза красные, морда опухла. Западло пацану, в таком виде палиться! Ну и похрен!» — нарочито позёвывая, пытаюсь изобразить, что просто «помят» спросонья. Щеколда в сторону.

Игнатий врывается в квартиру, как комендант общаги, к решившим «прибухнуть» студентам. Удивлённо таращится на меня, будто впервые увидел. Хмыкает: — Ревел что ль?

— Нехер ржать! Заманали такие побудки! По чужим углам. То мертвяки у клетки, то выстрелы, то матюгальник орёт, теперь вот кошмары... Блядь!

— Ладно, малой, я и не думал! — перебивает мужик, продолжая «лыбиться», — Бивни чистить и на зарядку. Бегом! Что за взгляд?! Офигел от счастья?

Я уже почти успокоился, поэтому отвечаю с ленцой. Зевая и почёсывая плоский живот под футболкой: — Да не-е... если только, самую малость. — Затем ухмыляюсь многозначительно, хрустя костяшками набитых кулаков, — А ты... никак решил к спорту приобщиться? Так не стесняйся. Знак только дай ...покажу, пару приёмов! Скажешь тоже. На зарядку!

Игнатий смеётся: — Ну, раз ты в норму пришёл, тогда ладно. Отбой зарядке. Погнали на крышу, я уже костерок развёл. Чайку хлебанём, да и пожрать надо.

— С травками? — воодушевился я, вчерашнее чаепитие понравилось как необычностью вкуса, так и даруемым бодрячком, — Что за отвар кстати?

— Саган-даля! — важно отвечает рыжий, — Шаман-трава, с Алтая. Туристы привезли. Распробовал?

— Ничего так. Ладно. Иди, сейчас поднимусь.

— Накинь, что-нибудь. Моросит слегка.

— Так может, ну её, крышу? Здесь бы заварили.

— Костерок?! В квартире или подъезде? — сделал вид, что засомневался Игнатий, — Можно конечно. Если с умом. Но, ну его на хер. Дымом, на месяц провоняешь, а стирать где? Да и мертвечиной дышать неохота...

— Думаешь, на улице не смердит? — удивился я.

— Смердит, — легко согласился охотник, — но разницу, сам поймёшь и… знаешь, что я тебе скажу малой? Привыкай ...к жизни под небом. На бегу и всегда оглядываясь. Теперь только так!

— Типа бомжей?

— Вроде того. Но, без вокзалов и теплотрасс, а вместо ментов... ну ты и сам, догадываешься. — Сказал он, выходя на лестничную клетку.

— Думаешь, долго так протянем? — остановил я его, прекрасно зная ответ и, всё равно, надеясь услышать другой.

— Нет. Недолго, — сказал рыжий, — рано или поздно, тебя укусят... или убьют, что, вообще-то, одно и то же. И тогда, настанет твоя очередь гонять живых и жрать трупы на улице. В любом случае жизнь тебя ждёт новая, увлекательная!

— Спасибо! — крикнул я вслед, — Приободрил!

***

Сидя на принесённом табурете, я двумя руками обхватил горячую чашку. Делал маленькие глоточки, стараясь не обжечься и не думать о том, что возможно, весь мир доживает последние деньки. Смотрел на догорающие доски, ещё недавно бывшие чьей-то мебелью. Бодрящий чаёк под моросящим дождичком, шёл великолепно. Я вынужденно согласился с Игнатием. Здесь, гораздо лучше, чем в пропахшем мертвечиной подъезде. Лёгкий ветерок уносил тошнотворные ароматы тлена, не давая застаиваться, отравляя смрадом округу. Перемешивая с воздухом из бездонных запасов, затянутого серыми облаками неба и горьким дымом случившегося ночью пожара. Горелый запах, расползшись по округе, почти заглушил вонь разлагающихся тел. И за это, я ему был отдельно благодарен.

Мой новый товарищ сидел на таком же табурете напротив. Кутался в длинный целлофановый дождевик, найденный и присвоенный в одной из квартир. Бережно укрыв плащом карабин, который теперь, не выпускал из рук, он задумчиво глядел на поднимающиеся над крышами, похожие на чёрный туман клубящиеся сгустки.

— Дымок в тему пошёл, хоть пожрали нормально, — заметил мой спутник, глядя как ветерок, разгоняет, дым по округе, — Интересно, что там за пожарище стряслось?

— ХэЗэ, зомби вроде, огнём пока не пользуются, — ответил я, допивая чай, — один фиг по пути, вот и посмотрим.

— Да? — выгнул бровь Игнатий,— А где там твоя мусарня? За теми домами? Не она ли, часом дымит?

— Да ладно?! — отмахнулся я, удивившись, — С чего бы ей? Там и брать-то, больше нечего, всё при мне вывезли.

— Не скажи! — криво ухмыльнулся товарищ, — Власти то ...как таковой здесь больше нет. Как думаешь, что братва местная, почуяв волюшку, творить начнёт?

— Ну, что всегда, наверное, отрываться по-всякому. — За почёсыванием носа я попытался скрыть замешательство: — Бухать там, грабить, да девок драть. ОВД им теперь накой сдался?

— Вот! — поднял палец вверх охотник, — Поверь, я эту публику, уж всяко побольше тебя знаю. И отделение твоё, они запалят, как говорится — для души! Потому что всегда хотели, а теперь ещё и могут. Как символ новой жизни, полной невиданных доселе возможностей. Так-то.

— Типун тебе на язык! — вновь отмахнулся от него, — Заберу там, то что надо. Тогда и пусть полыхает к чертям.

— А всё же, — не унимался собеседник, — что если выгорело там всё? Есть понимание, что дальше делать?

— Ну, ты вопросы задаёшь. Сначала туда дойдём, а там видно будет.

— Не-е, — протянул посерьёзневший Игнатий, — так не пойдёт! У тебя всех идей - залезть в отдел и блин... телефон с ключами вернуть, да тренеру позвонить. Дальше что?!

— Ты чё докопался? — от осознания его правоты, я начал заводиться, вставая с табурета: — Сказал же. Там посмотрим! — слова прозвучали более жёстко, чем хотелось.

— Слушай сюда. Сынок! — взгляд попутчика стал колючим, но голос спокойный. На губах сухая улыбка. Он тоже встал и как бы невзначай, шагнул назад. Карабин, поперёк живота, на уровне пояса, — План твой - говно! Но, самоубийцам сгодится.

— Думаешь? — Ухмыляюсь и шагаю вперёд влево, закручивая дальше от ствола, — «Блин, что у него в голове? Пальнёт? Дурак, сам ему оружие отдал!» — На дробовик, намеренно не гляжу, чтобы не провоцировать, раньше времени: «Слишком далеко. Ещё немного и достану...».

Дядька, цыкнув, вздыхает и делает полшага назад, поворачиваясь ко мне, качает головой. На лице снисходительно-дружелюбная улыбка. Голос елейный, будто с дурнем разговаривает: — Повторяю. Что? Делать? Будем? Если у ментов, ничего не найдём? А если тренеру не дозвонимся?! Ты, глазки-то, не закатывай! Я тебе, вопросы по делу задаю.

— А если, а если... Короче... Не хочешь идти, сиди здесь. Сам справлюсь. — Зло отрезал я, глядя в глаза мужику: — «Похоже, без ружья я остался и без помощи. Ноги бы теперь унести! Смотрит как на покойника. Я не зомби, мне картечью, куда угодно можно. Дёрнусь и всё», — отвернулся и, не спеша, пошёл в сторону спуска в подъезд. Хотелось казаться равнодушным. Не нужно провоцировать бывшего браконьера. Но моя деревянная походка и прямая как палка, напряжённая спина, выдавали идущего к эшафоту с головой. Игнатий, молча сверлил меня взглядом. Осталось пройти пару шагов и нырнуть в подъезд. Затем бег по лестнице вниз. Основание черепа сдавило льдом, когда я услышал, как он сплюнул и выматерился: — Чёрт с тобой! — я остановился, прикрыв глаза, сейчас...

— Своей смертью, один хрен не умру! Нам бы ещё, барышню знойную спасти, чтобы благодарна была, ну и за что подержаться имелось. А?

— Неплохо бы! — Ответил я машинально, сам же вспоминая Анины глаза и улыбку.



Подмосковье 13.04., примерно 12:00

***

Разработка плана не заняла много времени. Для начала осмотрелись, мертвецов во дворе не было, во всяком случае на виду. Да и что им там делать, без еды. Те, что преследовали меня днём ранее, сейчас стояли истуканами на улице и никакой активности не проявляли. Трупы, лежащие там ещё вчера, были растащены по косточкам и обглоданы, а мы с дядькой на зубок не спешили. Если сделать всё быстро и тихо, проблем быть не должно. Во дворе было ещё достаточно брошенных автомобилей и поначалу хотели экспроприировать один, но решили, что искать ключи непонятно где, дело неблагодарное. Особенно учитывая, что я, даже приблизительно не знаю, где проживал владелец той или иной машины. А вскрывать и пытаться завести напрямую, рискуя нарваться на громкий вой сигнализации, что несомненно переполошит всю нежить округи не хотелось. Да и вообще, мертвяков на улице было многовато и если они попрут во двор, точно проблемы будут. Так что, отсюда решили уйти максимально тихо, оставляя возможность вернуться, если всё пойдёт наперекосяк. Пошли налегке. Прихватили только инструменты, вроде той дрели, которой Лёхину квартиру вскрывали. Вдруг и правда, ключи не найду, а вот из съестного взяли лишь по паре консервов и воду. Я начал было паковать жратву в дорогу, но охотник убедил, что такого добра, сейчас где угодно найдём и нечего обременяться лишним весом.

Немного постояли в подъезде, наблюдая двор в окошко на лестничной клетке, но ничего подозрительного не заметили и решили - пора.

— Готов? — не глядя в мою сторону, произнёс Игнатий и, дождавшись утвердительного «угу», вскинул ружьё и скомандовал: — Давай!

Я неспешно, стараясь не шуметь, немного приоткрыл дверь подъезда и вслушался. Тихо вроде бы. Немного присел, чтобы ненароком не угодить под выстрел, и распахнул дверь полностью. Ничего.

Двор был пуст и безмолвен. Только моросящие капли дождя по подоконникам, нарушали гробовую тишину. Ни выстрелов, ни привычного гула машин, с соседних улиц. Лишь растащенные костяки с обрывками грязной, окровавленной одежды, да следы протектора от грузовиков и бэтера на газонах.

Разумеется, первое впечатление оказалось обманчивым. Ни за что бы не заметил мертвяка, но опытный охотник, придержал меня за плечо, когда я уже хотел шагнуть наружу.

— Ч-шь! — шепнул он и указал пальцем в сторону того, что когда-то было детской площадкой, метрах в пятнадцати от подъезда. А теперь превратилось в развороченное тяжёлой техникой месиво из обломков крашеных труб и досок вперемешку с апрельской грязью: — Видал уже такого?

Сначала даже не понял о чем речь, но когда он раздражённо указал пальцем, похолодел. Пойди один, и кирдык - отмучался раб Божий! В жизни бы не заметил, почти стелящуюся по земле тварь, чья серая спина, едва торчала над облупившимися от краски обломками песочницы.

Как не были мы тихи, монстр нас услышал и затаился. Скорее всего именно в тот момент, когда мы, с предосторожностями открывали дверь и только попытка выманить нас на улицу спасла от неминуемой гибели. Бросься он в момент, когда я, приоткрыв дверь, прислушивался к шорохам и мутант уже бы резвился с нами в подъезде, а там кто знает, успел бы Игнатий хоть что-нибудь сделать. Себя в расчёт не беру, насмотрелся в ОВД, а чудище было очень похоже на мертвого прапорщика. В этом я убедился мгновением позже, когда твари надоело ждать и она, с места прыгнула в сторону распахнутой двери. Грохнул выстрел и атакующий мертвец дёрнулся. Словно самолёт с курса сбился и рухнул в грязь, будто на невидимую стену налетел. К моему великому разочарованию, голова осталась цела, как и все конечности, хотя я успел заметить страшные, развороченные картечью раны по всему телу мутанта. Но, даже они не остановили ожившую мерзость. Едва коснувшись земли, расплескав при этом во все стороны не до конца оттаявшую лужу, монстр сорвался с места и стелясь по земле побитой шавкой рванул прочь.

— Знает падла, силу оружия! — зло, хрипло, видно что тоже проняло, выдавил Игнатий, когда я захлопнул дверь. — Вот, от такой же херОтины, я на даче прятался! Ну ничё, теперь повоюем. Открывай!

— Уверен? — С сомнением уточнил я, но охотник только отмахнулся, заталкивая патрон и снова примыкая магазин, — Если сейчас не выйдем, завтра их может быть две, а то и десять. Пока здесь сидим, они на городе отжираются и кто знает, сколько такой вот хреноты, придёт за наш счёт отобедать, задержись мы на день-два. Так что открывай, пока она одна, не ссы!

— Готов? — уточнил уже я, не став спорить и услышав ответное «всегда», толкнул дверь.

Как я и думал подранок и не собирался далеко убегать, серая спина то и дело мелькала, то тут, то там возле брошенных машин на противоположной стороне двора. Показалось даже, что тварь, увидев нас дернулась прочь но, не добежав до угла дома, гадина длинным прыжком заскочила за ближайший автомобиль и затаилась. Пока я, вытаращившись, следил за нежитью, которую Игнатий удостоил лишь мимолётного взгляда, к нам уже спешили первые шустрики с улицы. Вот на них, ещё не пуганных, только крикнув мне, — Не зевай, следи за мутантом! — охотник и обрушил шквал дроби и картечи.

Восемь оглушительных раскатов, в небольшой коробочке домов, гуляют эхом. Щелчок отсоединяемого магазина. И снова, уже другого - вставляемого. Очень хочется обернуться. А ну как, мертвецы близко. Набегают. Вытянув окровавленные руки и давно драпать пора! Но нельзя! Упущу, когда мутант за другую машину переползёт, тут его из виду и потеряю! И всё… амба! Писец котятам!

— Снаряди! Да не отвлекайся! — чувствую толчок в спину, тяну руку, пояс-бандольер с патронами и пустой магазин. Едва не уронил, когда жахнул очередной выстрел! Выругался и занемевшими внезапно пальцами, начал по одному вытаскивать цилиндры патронов.

— Быстрее! — орёт охотник.

Ломая, не стриженные несколько дней ногти, матерюсь. Заталкиваю патроны. Паника. Я едва успел забить два картонных цилиндра, а охотник расстрелял почти весь магазин. Штук шесть точно влупил, могу и ошибаться. Понял, не успеваю. Да ещё и уронил патрон. Ору с досады. Шарю под ногами, быстрый взгляд вниз. Вот он, в руке. Выстрел. Игнатий хохочет зло, — Н-на! С-сука! Выкуси бля!

Патрон в магазин, достаю другой. Еще пару мгновений. Толкаю патрон на место, достаю следующий. В этот момент тварь устала ждать. Длинным, распластанным почти по земле прыжком, мутант переместился под ближайшую машину и стал немного ближе к нам.

— В подъезд! — заорал я и не выдержав оглянулся. Со стороны улицы, в нашу сторону, шатаясь на все лады, ковыляло десятка полтора мертвяков. Именно от таких, я вчера так удачно по улицам бегал. Шустриков Игнатий выбил. Большинство окончательно упокоив, а иных так размотав, что валялись они теперь и конечностями бессильно по земле елозили. Не будь мутанта, можно было рискнуть и повторить забег. Но не судьба.

Чемпион среди зомби, секунд через десять в закрытую дверь стукнулся, остальные замолотили спустя три, четыре, пять и далее. Мутант тоже отметился. Невольно ожидаешь тяжёлого дыхания, но нет, это не киношный маньяк. Просто слышно было, как нечто, быстрое и нервное, судя по рваному ритму, суетливо шныряло за тонкой железякой, ставшей вратами неприступной крепости подъезда.

Стараемся не дышать. Молчим, ошарашено смотрим друг на друга. На автомате догоняю патрон в магазин и сую его Игнатию. Берёт. Досылает. Неизрасходованный патрон вылетает на пол. Молча подбираю и заталкиваю в протянутый магазин с оставшимся там патроном. Повторяю, снова, снова и снова. Не лезет больше. Полон. Охотник тянет руку и забирает. Пальцем показывает - тихо и вверх. Киваю. Крадёмся.

Хорошо что Миха, не всё бухлишко вывез. Кое-что осталось. По сто грамм махом зашли. Когда Игнатий по стопкам начислил, даже вопроса не возникло. Молча жахнули, а затем и по второй следом. Только здесь отходить начал. Вроде когда один бегал, не так колбасило. Там что? Приперли и рванул прочь, а тут? Когда подъезд чистили, тоже иначе. Впереди Миха прикладом машет, позади дед с пистолетом, да и зомби, штук пять всего осталось, когда я с молотком влез. Теперь иное, а может просто дошло наконец, что с миром творится или от шока отошёл. Если раньше, как в тумане бегал, то теперь проняло. Теперь мы в окружении были и бежать я не мог, только не сейчас, бросив товарища по несчастью.

— Прости брат! — Неожиданно тихо, сказал Игнатий, — И спасибо. Я б так и палил. До талого. А потом в рукопашную. Ну и пиздец короче.

Чокнулись. Махнули.

— Оружие брат, — продолжил рыжий, — такая штука, что взяв в руки думаешь - что всё, теперь уж я бог. Ан-нет! Иллюзия. Так-то! Ещё? — указал он на ополовиненную бутылку.

— По крайней! — согласился я кутаясь в содранное с дивана покрывало. — Что делать то будем?

— Ну, всегда есть второй путь, даже если тебя съели! — ухмыльнулся Игнатий, разливая амброзию алкашей и указав в потолок добавил: — Но, не сегодня! Пьяный боец – мёртвый боец! Запомни это парень! Навсегда запомни!

Надо ли говорить, что это была не крайняя? Мы вылакали всё что оставалось у Михаила, а потом устроили долгий рейд по всем квартирам, в поисках не вскрытых ранее заначек. Хотели вскрыть через верх, соседние подъезды и пошарить там, но вывалившись на крышу залюбовались звёздами, а затем забили и разошлись спать.