Глава 2. 26.04.20 НЗ
- Не стоим! Заводимся, на выезд и слева на площадке паркуемся!
Аж вздрогнул от неожиданности! На ступеньке – когда только заскочить успел– уже стоял очередной охранник, только не в черном, как давешние, а в камуфлированном и явно не нашем обмундировании и явно не с «калашниковым» на плече. «Сосед». гулко глотая, добивал остатки из фляжки… Сука, это уже другая фляга! Не серебристая, а кожей обтянутая! Гад, в одну харю сосёт! Выезжая на свет из, похоже, здоровенного ангара, я обалделым от неожиданности смены времени суток и погодных условий голосом, поинтересовался.
- Это где это мы?
«Начальник», оторвавшись от «поилицы», снизошел до ответа.
- Где-где… В Караганде! Тебе теперь какая разница?
Исчерпывающий ответ я переваривал недолго. Секунд пять - десять. Как раз припарковался где сказали. Ну, и от обалделости избавился, как испарило её на солнышке жарком .
- Ты орлить-то того, заканчивай. Деятель, блин!
- Это ты рот свой поганый закрой. Тебя мне продали – вот и работай.
Сказать, что я опять обалдел – сильно сгладить углы.
- Продали???
- Я за тебя косарь «бакинских» отдал. Так что теперь ты – мой с потрохами. Понял, дятел?
И заржал злорадно так…Вот теперь терпение и закончилось. Вместе с недолгим ошарашиванием от известий о смене моего статуса. Выскочив из машины, я, уж не помню как, оказался у пассажирской двери. Два рывка, и дверь открыта, и недоделанный хозяин мешком на асфальт вывалился. Пинок в жирную бочину я сдержал, вполсилы пнул, хотя очень хотелось пробить от всей души.
- Это чей это я, сука? Это кто тут мой владелец?
Сергиенко, кряхтя, перевалился на живот и встал на колени. Глядя мне в глаза, он что-то пытался достать из моментально ставшего пятнисто-серым от пыли пальто. Глаза его горели праведным гневом благородного идальго, которому какая-то рабыня Изаура не только не дала, но ещё и по бубенцам коленом влепила.
- Да я ща тебя…
И тут как-то одновременно произошло несколько событий. Он наконец-то достал из кармана и начал поднимать и вытягивать в мою сторону руку с каким-то монструозным пугачом, я «на опережение» спонтанно, как по мячику, пробил «щечкой» с ноги ему в голову, опасно так угодив под подбородок. У него голова запрокинулась назад так, что любо-дорого смотреть! «Кто орет? А что это так сильно бумкнуло?» И кто мне угвоздил лопатой плашмя по заднице? И куда это я падаю? И вслед неожиданному потемнению в глазах что-то рвануло правый бок, но небольно…

27.04.
Проснулся я от дикого, но неосуществимого желания перевернуться с левого бока на живот. Проснулся, и ещё глаза не открыв всё вспомнил и осознал. Где-то недалеко прозвучал двухтональный сигнал, послышались чьи-то шаги.
- Денис Евсеевич!
О! Это меня! Я открыл глаза и хотел произнести что-нибудь солидное типа «Что Вам угодно, сударыня?» или «Да-да, дорогуша?», но вышло только карканье какое-то с сипеньем пополам. Рука с поильником, носик у меня во рту, и вот уже прохладный напиток морсообразный не пойму из чего смыл вязкость и коросту какую-то изо рта и горла. Пока пил – разглядел благодетельницу. Крепенькая фигура без «соцнакоплений» под голубой тонкой тканью, бюст третий, блондинка, серые глаза. По рукам и морщинкам у глаз – лет тридцать пять. Про ноги и лицо сказать нечего – ног не видел, а лицо под хирургической маской. Можно и нужно пообщаться!
- Слушаю вас внимательно.
- Вы в нашем госпитале. Вас прооперировали, вы в палате для выздоравливающих. С Вами хотят пообщаться наши полицейские.
- А где я вообще? И, собственно, какие полицейские – ваши?
Из-за спины что-то электронно пискнуло и послышался мужской голос.
- Пациент в сознании и вменяем, можно беседовать.
Где-то неподалёку послышалась переливчатая трель.
- Девушка, кто там?
- Охранник.
- Скорее, сторож.
Это мужчина из-за спины добавил.
- А можно мне на спину лечь, а то я…
- На спину пока нельзя. У вас…
В этот момент в палату вошли трое. Один – точно врач – в салатовом костюме, с фонендоскопом на шее. Двое других – точно не врачи. Оба в той же форме, что и давешний местный охранник. И врач и один из «не врачей» - точно соотечественники. Вот второй на «россиянина» не похож. Это в какой же жопе я оказался?
Общение начал врач.
-Добрый день! Как вы себя чувствуете? Есть ли жалобы?
- Здравствуйте! Вроде ничего не болит. Хотелось бы лечь поудобнее, на спину, например.
- Не болит – это от анестетиков. А лечь на спину – дня через три-четыре посмотрим. У вас огнестрельное ранение правой ягодицы и правого бока, но бок- это ерунда, две дырочки в коже. Удачно попало. А вот ягодица – не очень.
- Ягодица – это Сергиенко, наверное, а бок откуда?
В беседу вступил «наш» полицай.
- Охрана проявила излишнее усердие при несении службы. Но с этим – потом. Сейчас – Вы помните, что и как произошло?
- Сергиенко – что с ним?
- Перелом позвоночника. Шейной отдел, со смещением. Детали, я думаю, не важны. Даже здесь безнадежен, не откачали.
«Даже… Поди ты… И – здесь – это где?»
- Так ему и надо.
- Поясните!
- Термин «зашанхаить» Вам знаком?
«Наш» криво усмехнулся.
- Знаком, знаком.
- Вот этот пидарас меня и зашанхаил. А здесь уже заявил, что я весь его с потрохами, типа, хочет – грохнет, хочет – продаст. Или в жопу трахнет. Я возмутился, он решил подтвердить угрозы действием. У него почти получилось.
Эта «почти правда» сама в мозгу сложилась и на язык легла.
- Вы не любите геев?
Это прорезался «не наш» полицейский. Не наш, но на неплохом русском произнес. С небольшим акцентом.
- В СССР, простите, теперь в России, слово «пидарас» может нести и зачастую несет сексуальный оттенок. А может и не нести. У нас можно пидарасом прослыть и без азартного жопотыканья. Вот такая мы загадочная страна.
- Вы не ответили.
- Меня не трогают – и я не трогаю. Достаточно? А теперь, если можно, объясните мне, где я нахожусь и в каком качестве?
-Майкл! Мне всё ясно. Мнение Сергиенко мы уже не узнаем, да и неважно.
И – мне
- Вас инструктировали перед перемещением?
- Вопрос насчет инструктажа был, но Сергиенко заявил, что инструктаж провели и он всё знает. Я лично – ни сном, ни духом. Послушайте! Что за херня тут творится?
«Не наш» меня, похоже, уже не слышал или не хотел слышать. Я ему явно стал неинтересен.
- Вот! Грубейшее нарушение! Стрельба на Базе!
- А насчёт меня? Алло, военный! Я к вам обращаюсь!
Снизошел – таки до ответа.Сука.
- Пройдя через Ворота, все свои грехи ТАМ прошедший там и оставляет. Здесь бы он пошёл на каторгу за стрельбу. Если бы вас убил – смертельная казнь. Выздоравливайте.
И уже «нашему».
- Майкл, ответь на его вопросы!