«Еду-еду-еду я по свету у прохожих на виду…» вертелось в голове. Скорость невеликая, в переводе на язык «родных осин» - 45 – 50 километров в час, копейки вроде бы, но вот непривычность автомобиля и антураж, так сказать… Слегка пасмурное начало сентября, лёгкая хмарь какая-то на небе и отсутствие солнечных лучей. Переменная облачность, перешедшая в постоянную. Хорошо, без осадков. Температура не идеальная, градусов восемнадцать, но и не требующая утепления или включения отопителя салона. Если бы не незнакомые поскрипывания и постукивания, отвлекающие внимание, то точно бы начал жалеть об отсутствии радио и завязке с курением. Равномерное и относительно прямолинейное движение не требовало радикального вмешательства в управление автомобилем – контролируй баранку и всё… Мощности двигателя вполне хватало. Ни встречек, ни попуток – скукотища! Между делом разглядывал пейзажи и ландшафты.
А вот и пост – на верхушке следующего холма, для разнообразия освобождённого от всяческой растительности. Бревенчатое вроде здание, какая-то техника рядом, возле которой кто-то копошится – без бинокля разглядеть что – либо ещё было невозможно.
- Ну, котя, поехали знакомиться?
Сволота даже глаз не открыла, уютно свернувшись в кольцо на бауле с тряпьём. Ну – сама виновата, если что. Я её мнением интересовался. Пусть пеняет на себя.
К моему появлению на посту отнеслись спокойно. Когда я, остановившись возле видавшей лучшие времена «полуторки», припаркованной у избы, вылезал из кабины, у дверей этого блок-поста меня уже ожидали трое. Люди как люди – руки-ноги-голова, спокойные и неагрессивные. Все немолодые, самому младшему – за тридцать. Одежда военная с виду, но без погон. Все – с оружием – кобуры на поясах, у одного автомат на груди, «Судаев» вроде, у другого – карабин в руке.
- День добрый!
- И тебе здравствовать!
Поздоровался один, самый «взрослый» на вид, двое других только кивнули, приветствуя.
- Меня тут это…
Все заготовленные речи как-то скомкались.
- Я тут к вам попал!
Господи, что я несу???
- В общем, заснул дома, проснулся здесь. Что мне делать-то теперь?
- Меня зовут Пётр Сергеевич, я – старший поста. Это – Владимир («молодой» кивнул) и Семён (человек с автоматом улыбнулся). Вообще тебе для начала надо бы в Углегорск, но, если устал – передохни у нас, чаем напоим. Заходи!
- Чай – это хорошо. На вопросы – поотвечаете? И – почему мне в глаза там светили, а вы здесь – нет?
- Кошки «черноглазых» не переваривают. Даже свежезаражённых стороной обходят, а твоя тебя уже всего обтёрла. И вдобавок солнце у нас за спиной. Хоть ты и щуришься, а всё равно видно – глаза нормальные.
- Угу, понял. Сейчас к чаю возьму чего-нибудь.
За чаем с вафельным тортом мне навыяснялось масса всего. Для начала – с продукцией фабрики «Ударница» здесь плохо, так что тортик, наверное, того – последний. И если бы это была последняя плохая новость!
Кто и как меня сюда засандалил, точнее, чьим промыслом или чьей волей я здесь оказался – никто не знал. Точно так же, как ничего не знали все очутившиеся здесь по поводу своих переносов. Общим у всех было одно – нахождение в каком-либо закрытом объёме без источников освещения. Вариантов была масса – от гаража или подвала до инспектируемого бомбоубежища. Инспекторам, кстати, не повезло больше всего – из комиссии в составе трёх человек, ответственного за укрытие и техника-смотрителя «к людям» вышли только техник-смотритель, тётка средних лет, и один из членов комиссии. Остальные, увы, не дошли. Узнав, что я провалился вместе с содержимым своей квартиры и, удачно обзаведясь транспортом, добрался до местной цивилизации – хором, не скрываясь, позавидовали. И, нарассказав всяких страшилок про местное житьё-бытьё, отправили в сторону местных властей. Провожатого не дали – дескать, километров двадцать по дороге, не сворачивая, и упрёшься в КПП. А там – направят по надобности.
Мне лично от местных реалий снова захотелось повыть на луну. Сдержало только наличие Муры на коленях – расправившись с выданной ей вяленой рыбёшкой, она запрыгнула ко мне на колени и, посмотрев и не найдя на столе ничего жизненно ей интересного, внаглую задрыхла.
- Ладно, уважаемые, поедем мы!
- Давай, увидимся!
Проводили, посмотрели вслед, махнули руками в ответ на прощальное бибиканье… И остались дозорничать. А мы уехали.

Часть вторая.
Лёжа на накрытой спальником кровати и поглаживая кошку, я подводил итоги первой недели прибывания в Углегорске. Итоги были не слишком радостные. Я лишился части имущества – минус. Получил взамен пачку местных фантиков – вроде большой плюс, год жить можно с нонешним комфортом и удобствами, не отказывая себе в жизненно необходимом. Домой не вернуться – минус, но невнятный. Люди здесь вроде бы живут – опять-таки плюс, но тоже невесёлый какой-то… «Это погода так влияет!» Да не погода это – здесь всегда так! Ранняя осень пожизненно! А я – существо теплолюбивое!!! И комфортолюбивое – тоже! В общем, выбираться куда-нибудь отсюда надо.
Мысли под урчание кошки плавно перепорхнули на ближайших планов громадьё. Организация эвакуации оставшихся бесхозными мотоциклов и содержимого пожарной части – первое и главное. Вдобавок, под это дело и массу нужного из квартиры вывезти можно… По этому подвижки были. Познакомившись на третий день после приезда с Семёном, сотрудником местного «Ночного Дозора», и продолжив с ним знакомство в «Берёзке» - это местное кафе – я для себя сделал некоторые выводы. Чуть моложе меня, полноватый в меру, с умеренным чувством юмора и понимающий его. В «свободное время», при наличии компаньона с транспортом, занимающийся поездками в края, схожие с теми, в которых я «проснулся» в этом мире. Как кандидат в «подельники» - годен. Сегодня у него – вторая смена, потом – два дня отдыха, следовательно, можно что-то планировать. Для начала – разговор.
Чёрт, какой разговор!!! Полудремотное состояние слетело под «Ну а действительность ещё кошмарней!» Владимир Семёныча. Мне бы, кстати, их проблемы… Не, ну всякого себе нафонтазировывал, представляя, как «бэнц!» - и я оказываюсь невесть где и чёрте как. И в играх, и на войне, и во временах разных – у меня довольно широкий кругозор и весьма богатая фантазия. Но вот всякие хорроры и прочие ужасы никогда не апологетизировал – уделял внимание, бывало, но вот садиться на кошмары всякие – увольте, не моё. Вплоть до того, что прикидывал, как получшее и понадёжнее грохнуть беременную сестрицу, когда у неё племяш в животе толкался и я впервые это увидел. Не надо меня чёрте в чём подозревать – дело было ещё в прошлом веке и после просмотра первого «Чужого», году в восемьдесят восьмом вроде – ага, точно, при советской власти ещё. Мысли вновь вернулись к реалиям сегодняшнего дня. Так вот, я очутился – точнее, мы – в самом что ни на есть ужастике. Нормальных людей либо убивают, либо заражают. Лекарств нет на сегодняшний день – это на обязательном инструктаже в первый же день объявили. Насчёт государственного устройства тоже просветили – особо и нет его, государство я имею в виду. Есть, с поправкой на 20й век, князь, его дружина, Пытошный Приказ (типа спецслужбы) и далее – по списку, вроде «де сиянс академии» и прочих коллегий. Кстати, в местный научный отдел и пришлось за местные деньги мой свежесобранный – двух месяцев не прошло – компьютер со всей периферией и отдать. Небесплатно, конечно – а на какие деньги я в отдельной квартире живу и среди белого дня кверху пузом валяюсь, а не работу работаю??? Доджа, кстати, тоже попытались отъять, но без фанатизма. Сошлись на том, что как найдётся ему внятная замена – так и сольёмся в согласии, а пока я сам на нём поезжу. Доджа я, кстати, уже обслужил под чутким руководством некоего Митрича, механика гаража Семёновского «Горсвета». Процесс, скажу я вам, тот ещё… Привалов у Стругацких обмирал от «Москвичёвского» ТО. Ха! На чём ему пришлось бы вешаться, столкнись он с картой смазки «Доджа»! А промышленного солидолонагнетателя тут нет! Хорошо, этих шприцев у Додика в комплекте наличествовало целых три – один рычажный, копия отечественного, и два – толчковых, поменьше и побольше. Но и с этим роскошеством процесс растянулся на три часа – зато на полтысячи миль типа гарантия. И казалось бы, особого труда процесс не составляет – одна пресс-маслёнка, вторая, десятая… и не кончаются… третий раз нагнетатель заполняю похожим на сливовый джем тавотом… руки уже отваливаются… уфф, всё! Зато руки вспомнили радость физического труда.
Кстати, о компе. Ещё один повод «домой» съездить. «Старичок»-то дома остался, я его на дачу собирался отправить… Так и стоит в стенном шкафу, в коробе от нового системного блока, со всей «старой» тряхомудией и ИБПшкой. А ещё там со старой работы… и с последней спикраденое, в смысле сэкономленное… если с новой ступицей в комплекте и так идёт тюбик смазки, а всё равно выдают ещё на две… Голова начала кружиться от перспектив. Пора о другом позаботиться.
Кошка почти удачно меня закогтила, когда я вставал. Похоже, в какой-то из своих жизней она была каким-то смилодоном, опасным, но ленивым и добродушным – поэтому и вымерла. Иногда в глазах её прямо читалось: Убила бы тебя, но лень, да и люблю тебя. Так что живи – только не двигайся и здесь почёсывай! Но, к чести её, к словам типа «мне надо идти» относилась хоть и без восторга, но с пониманием.

. Так вот, удачно-то удачно, но для неё. В момент вставания мне прострелило болью левую щёку так, что я, вскрикнув что-то бессвязно-матерное, рухнул обратно на кровать. Обратно, типа, к кошке… От обалдевшей кошачьей морды мне даже полегчало, ненадолго, правда. Вырвавшийся смешок спровоцировал повторный прострел. Как я домчался, расхристанный, с автоматом наперевес, до будки вахтёра – не помню.
- Мопмот бне???
- Чево??? Руку-то от пасти убери!
- Да ёп! Врач зубной!!!
Я не знаю, как вахтёр разобрал – говорил я, не разжимая челюстей и стараясь не напрягать горло.
- Зуб, что ль?
Так это, на параллельную улицу тебе, выйдешь – направо, в первый поворот, и потом налево. Метров триста. Там хорошая женщина, рукастая и знающая. Мне два зуба делала…
Окончание стоматологических приключений вахтёра я не дослушал. Уже нёсся, мчал практически… Придерживая автомат одной рукой и морду – другой, я чуть не миновал эту юдоль скорби.
- Здравствуйте! Что у вас?
- Ммммм!!!!!!!!!!!
- Понятно. Алевтина Семёновна, Острый! Товарищи, пропустите с острой болью.
И – уже мне.
- Присядьте. Сейчас освободится – сразу и зайдёте. Говорить можете? Я пока карточку заполню…
- Ммммммммммм!!!!!!!
- Ясненько. Тогда – потом. И – у нас платное…
Тетрадка, выданная мне в расчётном отделе, работницу ресепшена успокоила.
Час спустя я, вылеченный, с выданным блистером обезболивающего, я прогулочным шагом, не торопясь уже никуда, возвращался домой. Как сюда провалилась прилично укомплектованная «зубодёрня», я даже думать не хотел – слава богу, что она здесь есть!

Нет, не всё радужно, и собственно сверлильный агрегат свежестью и торжеством технологий не поражал, даже наоборот, пугали все эти ременные передачи, но вот лекарства! Один укол – и боль пропала! Правда, и речь потеряла внятность тут же. Зато о том, что мне выдрали зуб и ещё два запломбировали, я узнавал в абсолютно безболезненном процессе. Да, жужжало что-то, хрустело, скрежетало и щёлкало, но меня это типа не касалось. И потеря трёхсот пятидесяти местных «рублей» даже обрадовала – я б и больше заплатить готов был, лишь бы эти проклятущие гномики, тянущие ленточную пилу «вот с такенными зубьями» от подбородка до левого глаза, свалили на хер в свой гномий ад и больше в меня не вселялись.
Пока Марина Анатольевна, пикантно-полноватая регистраторша моих лет, заполняла «историю болезни», речь у меня восстановилась почти в нормальном виде и я поинтересовался, откуда такие медикаментозные богатства. «Добро пожаловать в клуб!» - главврач медклиники и регистратор проводили приём лекарств вместо старшей медсестры. Далее погас свет – и дамы «вышли» в незнакомое помещение. И, на их счастье, на улице встретили местную разведгруппу «на каком-то танке»! В город их привезли, похоже, на той же самоходке, из которой меня сперва разбудили, а потом чуть не убили… А могли бы и меня подвезти!
«Тээкс, значит, послезавтра к врачику, соответственно никуда не отправляемся. Следовательно, просвещаюсь, знакомлюсь с местной географией и политэкономией, а дальше будет видно… Вот, кстати, о лекарствах… Прикупить у Анатольевны с Семёновной на всякий случай. С Семёном переносить экспедицию на следующие выходные…» Поток конструктивных мыслей сбил кусочек из Милна, вроде бы, где герой, отправляясь или собираясь куда-то, долго боролся с малознакомым словом. «Искпи… Эпскви… В общем, это когда ищут!» Эта цитатка неожиданно привела в хорошее настроение, даже погода наладилась вроде и на сердце полегчало.

День одиннадцатый. Раннее утро.

Прогрев «Додика», я поехал к общежитию «Горсвета». За Семёном со товарищи. Позапозавчерашние деловые посиделки в хинкальной и Семёна, и двух его соратников и по «Горсвету», и по забавам «где чего надыбать полезного» окончились решением отправиться за машинами, оставшимися в пожарной части. У меня были свои резоны в этом анабасисе, и я их полностью не озвучивал. Решил обрадовать народ позднее.
За три дня – с момента избавления от больного зуба и по настоящее время – я и пасть отремонтировал в первом приближении, и частично обиходил котю на время моего отсутствия (я заложился на всякий случай на неделю), и с трофеями разобрался «в первом приближении». Часть продал, кое-что обменял, себе оставил две пары ботинок и «девичью» сбрую с двумя браунингами. Ботинки после дезинфекции (спасибо Марине Анатольевне за формалин) и аккуратной сушки прекрасно вписались в мой гардероб – одна пара, поменьше, на тонкий носок, другая – на толстый шерстяной. Это, так сказать, из «крупных форм», если начать перечислять оставленные мелочи «на всякий случай», «самому вдруг пригодится» или «просто жалко» - много времени уйдёт. Проверенный «штурмгевер» был повешен на стену – как-то не показался он мне. А два его «брата» вместе с остальным оружием были пристроены в оружейную лавку на рынке. После недолгих размышлений я взамен обзавёлся монструозным «Томпсоном» откровенно бандитского вида, но под странный шести с половиной миллиметровый патрон вместо «.45 АСР» и винтовкой – самозарядкой, американской, но под тот же патрон, что и «бандюган». Может, и сглупил, но как он в руки лёг! Автомат Томпсона, в смысле. А как в плечо упёрся! Да хрен с ним, в конце концов, если есть на что, то захотел – купил! А винтовку взял по рекомендации Семёна – для «дали».
Так что я, на непривычно пустом «Додике», запасшись боезапасом и сухим пайком, подъезжал к общаге. Семён с друзьями и незнакомым парнем уже ждали, куря возле смешного курносого грузовичка немногим крупнее моего пепелаца.
- Приветствую, уважаемые!
Ответив на приветствие, двое полезли в кузов «Додика», а Семён задержался.
- Сань, давай перегрузим кое-что. С собой.
Водитель «кургузика», оставшийся безымянным, открыл задний борт.
- Сень, только давай не как в прошлый раз!
- А что – в прощлый?
- Я потом серьгу варил… И трос…
Дожидаться окончания потока жалоб мне не хотелось. Не люблю подобных – дадут рубль на год, возврата требуют через месяц. Или распинаются, как выручил в трудную минуту и какой малацца в связи с этим.
- Достопочтеннейший! Можно поинтересоваться – почём эти фигурные металлоизделия?
- Нуу, сцепку мне за пятнарик сварили и трос…
- Четвертака на круг хватит?
Я полез за расчётной тетрадкой.
- Четвертака???
- Да. Двадцать пять, в смысле.
- Эээ…
- Хорошо, тридцать.
- Добавить бы…
- Любезнейший, или тридцатка, или хлюздуй на фер со своими товарами.
- Сень, это че?
- Я с тобой разговариваю. И деньги свои предлагаю. Либо берёшь, либо – всё.
- Да бери так, Сень!
- Я объясняю для непонятливых. Я – покупаю. Милостынь не надо, не суббота.
Хрен его знает, как тут с нарушением общественного порядка, но этот пролетарий от слова «пролёт», видимо, растеребил какие-то струны моей души. Очень хотелось засветить ему в ухо. Без выкрутасов, но от души. Люлей «безымянному» явно не хотелось и тридцатник упускать не хотелось тоже.
- Ладно уж. Забирай.
- Без «уж». И не забираю, а купил. Со словами поаккуратнее, особенно в общении с незнакомыми.
Пока я отделял три «червонца» от странички «кошелька», Семён перебросил в кузов трос и недлинную жёсткую сцепку. Попрощались и сели – я за руль, Семён – рядом.
- Сень, чё за свара-то?
- Да достал он своим нытьём. И нарвался.
И под хоровое хмыканье мы отправились «за зипунами».
-

День одиннадцатый. Середина дня.

- Я так понимаю, прогулка закончена. Сосредотачиваемся!
Вот выдал Семён – так выдал. Это мы, помахав руками, проехали выносной «пост раннего обнаружения». На головной заставе мы притормозили, и пока Семён общался с военными (состав был другой, мне незнакомый), желающие и покурили, и «проветрились». Я ни тем, не другим не озаботился, а, совершив вольную фантазию на тему утренней зарядки, слазил под капот на предмет контроля уровней масла и воды, и долил бензина из одной из трёх канистр в бак. Прожорливый мастодонт – на сорок вёрст – червончик бензина выкушал! Ладно, горючка халявная ещё, в канистрах я имею в виду. В баке – то уже за наличман плескалась! Пока я занимался этими животрепещущими шОферскими обязанностями, желающие и покурили, и посикали. Так что – сели и уехали.
Вот после проезда местного поста наблюдения, обнаружения и связи фраза Сенина и прозвучала. Народ в кузове как-то подсобрался, заклацал затворами, один я как пялился на дорогу, так и пялился, держа в руках рулевое колесо. Обмотать его надо чем-нибудь, кстати – тонковато всё-таки.
Через час показался «мой» поворот с пока ещё различимыми следами выезда самоходки на дорогу. Ну, пошла потеха – я, заранее снизив скорость, свернул на просеку, аккуратно вписавшись в поворот.
-Далеко ещё?
- Миль – двенадцать, в километрах – около двадцати.
- По дороге ничего не встречалось?
- Дом был, слева будет скоро. Вроде пустой.
- У него притормози. Осмотреться надо будет.
Дом, после недолгой проверки Петром и Алексеем, оказался давным-давно покинутым.
- А в подвале точно что-то было. Или кто-то. Только ушло.
- Давно?
- С месяц или больше.
Вот и появляется ясность в распределении ролей… Пётр, видимо – вояка, Алексей – разведка. Только Пётр мне как-то посимпатичнее будет. Алексей уж чересчур живенький какой-то. Ненатуральный, в общем. Может, я на воду дую, но уж слишком он персонажей из «прошлой» жизни напоминает: вроде рубаха парень, тщательно «своевдосковость» демонстрирует, а чуть расслабишься – и потом вопросы сам себе задаёшь, типа «как я это проглядел».
До «моего» дома я не доехал метров пятисот – Семён остановил.
- Лёх, Петь! Вперёд! Прошмыгнитесь «по диагонали» - и назад!
Пётр вылез молча, Лёха – произнеся «яволь». И парой, Лёха – чуть впереди и справа, быстрым шагом пошли к дому. Семён за их передвижением наблюдал в небольшой бинокль, чуть больше театрального. Я же полез наружу. По нужде.
Стою себе, писаю, пялюсь на лесок в полукилометре от меня, в лицо ветерок веет. Хорошо! Только вот неуютно стало ни с того ни с сего, ссыкотно как-то. Запах какой-то… Чёрт, так от этих, черноглазых пахло! Чего мне стоило, дописав, гордо тряхануть и убрать в штаны… Выражение детское припомнилось, прям про меня: «Ни одна мышца не дрогнула на жопе старого индейца!» Развернувшись, я шагнул к машине и, залезая внутрь, вполголоса произнёс: «У нас гости. Я пролезаю в кузов. Как пролезу – лупи в моё окно!» И полез, непринуждённо зацепив свой пистолет – пулемёт.
А дальше – всё скомканно как-то, полубредово. Я камушком по водной глади проскользил по гладкому полу «Додика», одновременно снимая «бандюгу» с предохранителя и слыша сзади бодрое ропотание Сёминого местного «ППШ», а сверху – звонкое «донь-донь-донь» с сопутствующим посвистом, а я уже у прикрытых распашных дверей и вываливаюсь из них комом, всаживая толстый ствол автомата кому-то в живот и стреляю кому-то этому, куда попало и сбивая его при этом с ног. И слышу Сенин мат и стрельбу, и высаживаю в сторону леса, как из шланга, длинную очередь, и шевеление какое-то вижу примерно в той степи, и в шевеление это стреляю… И всё кончилось.
В реальность меня вернула заковыристая фраза Семёна, одобрительная, но напрочь непечатная, цензурная суть которой сводилась к фразе «Ну ты неистов!». Пётр стоял рядом с ним, у меня за спиной, а Алексей подходил только, и выражение лица у него было досадливое какое-то. И никто, кроме меня, передвижения холмика на опушке не приметил. Вот пока в «мирное время» тренировался – не получалось быстро диск поменять, а тут – как по маслу! И холмик, дёрнувшись, замер.
Пока Семён, продолжая игнорировать внутреннюю и внешнюю цензуру, выяснял у Алексея, куда смотрели его глаза, и получая в ответ не очень связные отмазки типа, «…я как увидел ТРИ мотоцикла и кюбель вдобавок – сразу назад наладился», я отправился «в поля», напрочь проигнорировав нафаршированного мной у задней двери. Никуда он уже не денется.
Сделав пару шагов, вернулся.
- Сём! Твои – где?
Семён не сразу перестроился, оторвавшись от снятия стружки с пролётчика.
- Мои – что? А, понял. Пойдём. А ты – это он Лёхе – никуда не уходи!
Оглянувшись по дороге к «Сёминым» телам, я с грустью охнул. Сеня, видимо, понял меня буквально – стекла водительской двери не было от слова «вообще». Да и двери досталось… Да и кузову тоже. Чёрт, интересно, тут кузовные разборки наличествуют? Или мне теперь с картонкой какой-нибудь передвигаться?
- Вот эти двое – мои.
Семён показал на лежащие почти рядом тела в плащ-палатках с крупными пятнами камуфляжа.
- Везука тебе!
-В смысле?
- Таскать недалеко. Мой второй воон там, левее метрах в двадцати, а третий – вообще возле леса.
- Таскать??? А подъехать – что, никак?
Что-то туплю я. Бывает.
- Всё. Приступай, а я сейчас подъеду.
Оставив Семёна, я вернулся к машине. Оба «разведчика» курили у моего «первенца», бдительно глядя по сторонам. Я присел на корточки возле залитого кровью тела. Чёрт, и хорошо, и жалко, что он местный «ППШ» стволом на левой руке держал, подкрадываясь. Хорошо потому, что не факт, успел бы я его заземлить. А жалко оттого, что приклад и ствольная коробка «слегка пострадали». Я вертел в руках «папашу», напрочь забыв о мародёрке.
- Дай-ка глянуть!
Я протянул, не вставая, автомат Петру и наконец отмер, занявшись обыском. Наверху раздавался какой-то скрежет, пощёлкивания и потрескивания. Когда я поднялся и расположил кучей местами изляпанное имущество и амуницию в одном из многих ящиков в кузове, сзади послышался бас Петра.
- На мой взгляд, всё чинимо. С мастером познакомлю.
- Ага, спасибо, пузырь с меня. Забирайтесь, поехали.

- …И что мы о них знаем??? Да них… Понял, понял. Ничего! Понимаете? Ни-че-го!!!
Оч-чень содержательный монолог. Это, через минут пять, к нам подсел (уже крепенько датенький) новый повелитель моего компьютера. Стройный на грани дистрофии, обаятельный и волосатый как Венедиктов, с лица – вылитый Джигурда и со схожими манерами. Я имею в виду непринуждённость в общении и суждениях. Я во время передачи движимого имущества с ним всласть наобщался уже, правда, только про компьютер. Полное впечатление, что в школе его классным руководителем был Панин – мат через слово. Или это его улица так засосала? Но при этом – достаточно компетентный специалист (с моей ламерской точки зрения) и в курсе дела всех веяний местной науки.
- Да! Как они появляются – знаем. А вот с чего вдруг? Молчание! «Согласно самой передовой теории…»? Нет! «От невидимых глазу организмов»? Тоже нет. Вот и получается, что мы не учёные, а только исследователи!
Именовалось, при этих «достоинствах, это чудо Эрастом Апполинариевичем! Не больше и не меньше! И поначалу морщилось от моих попыток «урезать осетра» до нейтрального Эрика. Но – смирился. И вполне вменяемым оказался, если абстрагироваться от мата, скабрезностей и прочих закидонов.
- А эти пресловутые «пятна тьмы»? У нас ведь только статистика! Но прогнозы наши – как гадание на кофейной гуще!
Вот разобрало – то его…
- Даже нет! Мы – фиксаторы!
Переглянувшись, мы единогласно решили вечер заканчивать. Я предложил Петру и Семёну встретиться завтра на стоянке, и получив два кивка в ответ, встал.
- Эрик, ты с нами?
- К-куда?
- Нах хауз. Гее форвертс.
Лезет из меня периодически иностраньщина. Особенно по пьяне.
В ответ достаточно быстро и непринуждённо мне предложили поцеловать его в задницу, потому что он любит, а дальше моих порнопознанийц в немецком не хватило…
- Дитя Апполинария! А ты не думал, что воплощение твоего предложения может оказаться предварительными ласками? Ты к колонопроктологу обращался для разминки?
Джигурда в подсознании Эрика притих, и он согласился с предложением закруглиться на сегодня.