За обедом Саркис дал нам добро на переезд в «Арарат», что вызвало просто бурю эмоций среди бабского личного состава. Зато весь плановый график занятий полетел псу под хвост. Пришлось везти всех в гостиницу к Ною – собирать манатки. Рулить этим процессом поставил, естественно, Ингеборге, а Борю, за те же деньги, попросил обеспечить охрану этого действа. Потому, как знаю, что у баб во время процесса сбора вещей голову отрывает напрочь. И по сторонам они не смотрят.
Сам же взял Катю (для охмурения Олега) и поехал на Фреде инспектировать автобус, а то, что-то переделка его затягивается. И вообще я соскучился по своему «путанабусу».
По дороге, в машине, Катя меня натурально огорошила. Взяв в свои руки мою длань, и прижав к своей щеке, она посмотрела на меня умоляющим взглядом Кота в сапогах из «Шрека», но сказала вполне утвердительно.
- Жорик, я, наверное, здесь, в Порто-Франко, жить останусь.
Я, откровенно говоря, офигел. Думал, что Катя сейчас заведет тягомутную бодягу о пересмотре гаремного графика или ещё о чём-то таком ещё. Но вот поверить в то, что мягкая беззащитная Катя отважится на такой поступок: спрыгнуть с нашего автобуса без защиты, в голове не укладывалось. На автомате начал уговаривать.
- Милая, ты же знаешь, как этот город опасен. Сама же чуть не вляпалась в плохую историю в квартале «красных фонарей».
Но тут же вспомнил, что Катя, совсем сопливая ещё вчерашняя школьница, выжила-таки в Москве на Киевском рынке, с его не совсем гуманными нравами. Правда, в диаспоре. Но всё же, всё же…И тут оказалось, что у Кати все ходы расписаны заранее.
- А я туда, Жора, ходить не буду, клянусь, - тут Катя отпустив мою ладонь, перекрестилась, - И жить буду на другом конце города. Устроюсь работать к Саркису. Пусть попробуют меня тронуть у такого авторитетного работодателя.
Однако, броуновское движение любовных феромонов меняется на встречное. Быстро тут на Новой Земле все происходит. Бац! И двое влюблённых. С Биллом всё ясно. Катя для него - неземная красавица, какую можно встретить только раз в жизни, и всю оставшуюся локти кусать, если упустишь. А то и не встретить, а только в «Плейбое» полюбоваться, на развороте, как девушкой года. А вот Катя, влюбившаяся в жест, в противоречие его образа в двух ипостасях: тучного увальня за кассой и одновременно ловкого ганфайтера. Надолго ли этого толчка хватит для семейной жизни? Впрочем, зависеть это уже будет от Билла. А Катя… Что Катя? Девочка она уже взрослая, половозрелая, с гражданской дееспособностью, сама выбирает свою жизнь, но жалеть прогнозами я её не стану.
- Думаешь осадой взять крепость под именем Билл? – догадался я.
- Надеюсь, - не стала она врать и запираться.
И тут же встрепенулась, заговорила порывисто.
- Ты меня отпустишь? Дюлекан же отпустил!
- Я вам не сутенёр, чтобы кого-то не отпускать, если у вас есть желание уйти. Сама понимаешь, что «гарем» - это всего лишь далеко зашедшая ролевая игра. Просто, перед тем, как расстаться, я желаю убедиться в вашей безопасности. Как минимум.
- Ты никого из нас не любишь?
- Я люблю всех вас одинаково крепко. В гареме по-другому нельзя.
- Так ты меня отпускаешь?
- Опять двадцать пять. Я же сказал: никого насильно не держу, - блин этот мексиканский сериал стал уже раздражать.
- Спасибо, тебе, милый, - сказала Катя и неожиданно поцеловала мою руку, - Ты делаешь меня счастливой.
- Счастливой быть девочкой из таверны? «Любви мой ты боялся зря, не так я сильно люблю. Мне было достаточно видеть тебя, искать улыбку твою». Тебе будет этого мало.
- Я дождусь. Теперь у меня теперь есть цель в жизни.
- Стать женой Билла?
- Да. Я что – недостойна?
- Достойна. Конечно, достойна. Только вот о том, что была проституткой скажи ему сразу сама. До первого вашего поцелуя. Это очень важно. И до того, как мы отсюда уедем. Чтобы было куда вернуться, в случае чего.
- А это обязательно всё про себя рассказывать? Сам говорил, что каждый имеет право на второй шанс. Начать жизнь заново.
- Да, говорил. И сейчас скажу. Всё правильно. У тебя есть шанс на хорошую жизнь. И на счастье с Биллом тоже есть шанс. Ты же чертовски красивая. И умная. Гремучая смесь. В такую девчонку, как ты невозможно не влюбиться. Только есть один нюанс. И он не в тебе. В Билле.
Катя готова была заплакать. Видимо я рушил какие-то уже сформировавшиеся её иллюзии.
- Но ведь никто ничего не узнает, - настаивала Катя. – Ты же, ведь, не скажешь?
- Я не скажу. Другие могут сказать.
- Девчонки тоже не скажут.
- А если позавидуют по-черному?
- Нет. Не скажут. Они не такие.
- Допустим, всё так. Вышла ты замуж за Билла. И через год вы встречаете на улице туже Кончиц на Урыльнике. Ты не удержишься похвастаться перед ними мужем, утереть им нос. А они ему скажут: Билл, ты лох, ты женился на проститутке, которую вся Москва поимела. Ну и вранья с три короба лапши ему на уши. Ты уверена, как он на это будет реагировать?
- Не знаю, - в её полосе проскользнули нотки отчаяния.
- И я не знаю.
Катя смотрела на меня с отчаянием, по щеке катилась большая прозрачная горошина. Другая уже набухала в уголке глаза.
- Я что, теперь, как чумная, да? – сказала она со всхлипом, - Мне теперь и жить по-человечески нельзя? Так? Жорик, почему я такая несчастная…, - вот уже и заревела всерьез.
Джип уже стоял в переулке перед олеговым ангаром, но тактичный Фред, нас не торопил покидать салон такси. Чуял проницательная шотландская морда, что нельзя нас трогать именно сейчас.
А я опять гладил Катю по её шикарным волосам, давая её выреветь обиду на весь белый свет. Точнее на два белых света.
Когда она немного успокоилась, сказал.
- Катя, мужчина и женщина, так уж Природа решила, устроены по разному.
- Ты кому это говоришь, - ответила она с какой-то бравадой, - Проститутке, которая всю разницу между мужчиной и женщиной знает наизусть? Во всех видах.
- Не смей обижаться раньше времени, - я слегка повысил голос, - А дослушай до конца.
- Хорошо. Слушаю. Ты, Жора, умный, ты придумаешь что-нибудь. Я надеюсь на это.
- Француз Стендаль, который с Наполеоном ходил в поход на Москву, вернувшись из России, написал философский трактат «О любви». В нем он, по своим наблюдениям, а он был очень наблюдательным и проницательным человеком, он вывел теорию «кристаллизации любви».
Катя слушала широко раскрыв глаза, боясь проворонить хотя бы одно слово из моей проповеди.
- Смысл этой тории простой. Если веточку, оторванную с дерева, опустить в насыщенный солевой раствор, то через три дня вынимаем оттуда не кусок дерева, а просто драгоценность, играющую всеми цветами радуги, подобную хорошо ограненному бриллианту. Кристаллы соли осели на дерево и создали эту иллюзию. Так и любовь зарождается, писал Стендаль. За короткое время обычная девушка превращается в возлюбленную. Наделяется всеми совершенствами ангела во плоти. И кажется, что она даже не писает и не какает, насколько совершенна.
Катя хихикнула.
- Зря смеешься. Мужчины так устроены. Но слушай главное. После того как процесс «кристаллизации» образа возлюбленной произошёл, мужчина уже любит не женщину из плоти и крови, а свой образ о ней. Вот так вот. И не дай Бог этой девушке этот образ опошлить или чем-то зачернить в его глазах. Ей этого не простят. Это, как алкоголику водку водой разбавить.
- И что же делать? Жора, что же делать? Я же люблю его! Я не хочу без него жить!
- Сделать так, чтобы он свой образ о тебе сформировал, выкристаллизовал, на основе полного знания о тебе. До того, как он положит тебя в этот соляной раствор своей души. Сказать о себе всё, как только он заикнется о своих чувствах к тебе. Про своё детство на войне, про голодное отрочество, про нищету дома, и что это всё случилось по прихоти его Америки. Про рынок в Москве, как торговала на морозе, как мыла полы за копейки, и как вынуждена была заняться проституцией, потому что нечем было больше прокормить семью, голодающую в Молдавии. И что во всем виновата его Америка. Потому, что при СССР, который она разрушила, вы жили не просто хорошо, но даже богато. А теперь виноградники захирели, потому что кроме России ваше прекрасное вино никому не нужно, а Россию забила дешевым вином Европа. Ваши фрукты тоже в России сейчас никому не нужны, потому как все завалено турецкими фруктами. Вы и рады продавать дешевле, но вам и этого не дают, потому, как все места уже заняты. И во всём этом виноваты такие американцы, как он.
- А он не пошлет меня после такого? Далеко и надолго сексуально-пешеходным маршрутом.
- Насколько я знаю Билла, нет. Вот если он про всё это узнает после свадьбы, то не поручусь ни за что. Он же протестант. У них в голове левая резьба насчет морали. А ты должна быть в его глазах жертвой, а не падшей женщиной по собственной похоти. Даже если он тебя, ТАКУЮ КАК ТЫ ЕСТЬ, не примет, это тоже благо. Представь что будет, когда он узнает правду, а вы давно женаты. А нас рядом уже нет. Он же не просто так один тут бобылюет. Знать рана какая сердечная у парня была неслабая. А тут ты, красивая, поглядела, как рублём подарила…
Катя посмотрела мне в глаза, словно пытаясь там найти ответ на какой-то невысказанный ей вопрос.
- Все-то ты Жора знаешь. И умный такой, аж убивать пора, - усмехнулась.
- Ну вот и молодец, - выдохнул я, - Глазки вытри. Приведи себя в порядок. Тебе ещё Олега соблазнять.
- Я с ним спать не буду! – твердо сказала Лупу.
- Никто и не заставляет тебя с ним спать. Так, поохмурять немного ненавязчиво, глазки построить, чтобы он нам скидку сделал. Не более того. Как в прошлый раз.

Автобус с виду был практически готов. По крайней мере, по нему больше никто не лазал, ничего не варил и не крутил.
И даже перекрашен он уже был в нечто футуристическое, я бы сказал - пуантильное. И окнам тонированным досталось. Остались они такими же черными, но утратили четкие геометрические очертания. А кое-где на них даже брызги разноцветные добавились. На камуфляж это было вообще не похоже. Никак. Бред пьяного Малевича.
Ладно, потом послушаем оправдания Олега.
В ангаре появились новые столы, у которых что-то химичил Проф, через большую настольную лупу, подсвечивая себе футуристической лампой с пятью софитами. По помещению разносился характерный запах канифоли.
Олег, что-то увлечённо черкал, сидя за своим столом.
Больше никого в ангаре не было.
- Хеллоу, бойз, - громко сказал я, появляясь там, в обнимку с Катей, - Как тут поживает наша монстра?
Оба мастера одновременно оглянулись.
Проф посмурнел.
Олег расцвел.
- Здравствуйте, Катя, как вас давно не было у нас в гостях, - вскочил на ноги Олег, подбегая приложиться к ручке красавицы. На этот раз его лапы были чистыми. Меня он просто не заметил.
Катя милостиво дала поцеловать свои пальчики и широко улыбнулась.
Оставив Олега выписывать вокруг Кати сложные па брачного танца бабуинов, направился к радио-профессору.
- Здравствуйте, Михаил, чем порадуете?
- И вам не кашлять, - Проф, чертыхаясь под нос, запутался в кобуре и ремне, который тщетно пытался поправить его на нужную ему длину, сидя за работой он, видимо, его распустил, вот кобура с «макаркой» и слезла. А выглядеть неловко он не хотел.
Я отвернулся, и понаблюдал за Олегом с Катей, которые обходили «путанабус» и Олег что-то увлеченно ей объяснял, размахивая руками.
Наконец Проф решил, что с его гардеробом наступил порядок и стал доступен к общению.
- Ваш заказ практически готов, хотя и пришлось мне попотеть до бубонной язвы. В салоне автобуса сделано место радиста, на которое осталось только установить аппаратуру, все разъёмы, разводы, антенные гнёзда на месте. Динамики громкой связи тоже. Но это потом. А сейчас поглядите на это, - показал он рукой на стол.
На столе лежали три черных металлических ящика, один, из которых был раскрыт, и все его « кишки» были видны наружу. Но информативности в этом не было никакой. Платы были залиты непрозрачной цветной эпоксидкой.
- У меня только один вопрос к вам остался: вы постоянно с радистом будете ездить?
- Не факт, - ответил я.
- Тогда у вас будет такая конфигурация связи: у водителя на торпедо две небольшие мобилки, простенькие, чтобы можно было связаться с любым таким же долдоном на дороге. Они перекроют наиболее используемые диапазоны. А основная шлоеботина будет на рабочем месте радиста. Туда пойдут эти вот…
Он вынул из наколенного кармана носовой платок и смачно высморкался.
- Все три ящика?
- Все три. И ещё туда нужен ноутбук. Тут такой якорный пень, что дальняя связь и связь на УКВ с «ходилками» будут управляться с компа, обеспечивая параллельный процесс. И не хрена радисту лазить по аппаратам будет. Как я настрою, так там больше ничего не крутить и ни куда не втукнувать, а то язва-плешь-гнутый-глыч, я не гарантирую того, что вам ваш радист тут навткнувает. Антенна также будет управляться с компа автоматически.
- А сканер? – спросил я про свой главный головняк.
- Всё с компутера будет работать, японский пень. У вас там какая операционка?
- Местная «Винда». Тут куплена, на Овальной площади. И «ноут» армейский, хоть об стенку кидай.
- Это нормально. Это язва-плешь, то, что доктор прописал. Хуже было бы с заленточной «Лисмой» или ещё какой хернёй.
Слушая, кинул взгляд на Олегу и Катю. Там было без изменений: Олег пел, распустив перья, Катя робко его в этом поощряла, правда на пионерском расстоянии.
- А от какой фирмы аппараты, я что-то шильдиков тут не вижу?
Проф поднял на меня глаза, отвлекшись от железок. И слекга наклонил голову к левому плечу.
- Так вам шашечки или ехать?
- Ехать.
- Ну, и на хрена вам, якорный пень, шильдики на моей работе? Впрочем, если хотите, могу нарисовать. Вас такой устроит?
Он быстро начеркал что-то листке бумаги, и подал мне на ознакомление.
Там четким чертёжным шрифтом было написано «PROFradio».
- Когда все будет в сборе?
- Когда ноутбук принесете.
- Гут.
- Что?
- Хорошо, говорю. А когда моих девок учить на радисток Кэт будете.
- А, как ноут принесешь.
- Хорошо, я их подошлю с утра.
- В десять, не раньше. Я спать люблю утром.
- В три тысячи экю укладываетесь?
- Да, но только ходилки будут самые примитивные. Всего девять каналов связи и реальные три километра дальности друг от друга, и четыре - четыре с половиной с автобусом. И сканера в них не будет. Просто будете командовать на какой канал переключаться, а компутер будет для них сам каналы подбирать. Юзеру надо будет только на кнопку с номером нажать.
- Вода, пыль, удары?
- Все в стандарте для военных.
- А большего мне и не надо. С зарядниками что?
- Будут под торпедо, батареей, у выходной двери автобуса. Все двенадцать. Так что можно будет заряжать на ходу.
- Просто отлично. А дальняя связь?
- Всё будет зависеть от того, какая вышка у того, с кем захотите связаться. С Нью-Рино не проблема, практически со всех обжитых анклавов севернее залива. В остальных местах максимум двадцать-двадцать пять километров. Ну, тридцать максимум, если там машина с такой же антенной, как у вас.
- Странно, во второй мировой войне партизанская рация на несколько тысяч километров стучала...
- А принимала антенна на Шабловской радиовышке высотой в сто пятьдесят метров. Про неё в мире говорили, что Коминтерн без трусов, а в галстуке. Ни хрена нет, а вышка в сто пятьдесят метров, якорный пень, есть. Тут такая вышка только в Нью-Рино и то до ста метров не дотянула. Можете туда шифровки слать, я только тогда вам ключ для азбуки Морзе приготовлю, на всякий пожарный.
- А голосом?
- А голосом только от них, как в коммунальную радиоточку.
- Хорошо. До завтра. Девочки и ноут. Я ничего не забыл?
- Нет, всё остальное, гнутый глыч, и у меня есть.