Посвящается Андрею Крузу.

С Днём Рождения, Хефе.

Пропускать интересные события всегда очень обидно. Не успеть после работы на прямую трансляцию матча любимой команды, не появиться из-за командировки на дне рождения закадычного товарища, не поехать с друзьями в путешествие по Хакасии, потому что зловредные соседи с верхнего этажа меняют трубы отопления и без твоего присутствия этот процесс обойтись никак не может. Следующие несколько дней, а то и месяцев, матч, день рождения или путешествие будут радостно обсуждать, делиться впечатлениями, выкладывать фотографии и вообще всячески смаковать подробности, а ты — вроде как не пришей к штанам рукав: улыбаешься за компанию, головой киваешь, а в душе тихо жалеешь себя, такого занятого и не способного спланировать дела так, чтобы везде успеть. Обидно, досадно и совсем не ладно. Впрочем, на этой неделе я превзошёл сам себя. Могу ошибаться, но есть стойкое ощущение, что я, кажется, пропустил конец света.

Ирония заключается в том, что мне всегда нравились книги и фильмы с пометкой «постапокалипсис»: было интересно представлять, как будут действовать экстренные службы, как будут вести себя люди из разных социальных слоёв и как быстро цивилизованное общество трансформируется в какое-нибудь непотребство. Как поведу себя я сам, или мои друзья Интересно ведь? Конечно интересно, но только на бумаге. Или на экране ноутбука. Свою сытую и относительно спокойную жизнь я любил куда больше, поэтому глубоко в душе надеялся, что на моём веку в небо не взлетят ракеты с ядерной боевой частью, мёртвые останутся спокойненько лежать в могилах, а из секретной лаборатории не вырвется смертоносный вирус. Совсем уж праздным дураком и оптимистом я тоже никогда не был: успел послужить Родине, пусть без особых заслуг и не в самых элитных войсках, но кое-какой подготовкой на «всякий противопожарный» тоже занимался, правда без фанатизма. Фанатизм — это когда так называемые «выживальщики» копают на конспиративных дачах всевозможные эрзац-схроны, забивают их консервами, солью и спичками, а потом обсуждают на тематических форумах, чей схрон лучше получился. При этом обязательно прикладывая фото, окружающий пейзаж на которых старательно замазан, а в центре находится непонятный холмик, из которого торчит печная труба. Утрирую, конечно, но не то, чтобы сильно: кто-то меряется в интернете причинными местами, а кто-то землянками. Ну и молодцы. Я ограничился тем, что получил разрешения на хранение и ношение огнестрельного оружия, купил это самое оружие, не забыв научиться правильно им пользоваться, заставил себя систематически посещать тренажёрный зал и обновил гардероб в пользу универсальной, простой, но надёжной одежды, одинаково хорошо подходящей как для природных, так и для городских активностей. «И то хлеб» — как говорит один мой товарищ, и я с ним полностью согласен. Думал ли я о том, что скромное хобби может однажды пригодиться? Не думал, конечно, мне просто нравилось всем этим заниматься. Однако, я немного отошёл от темы. Меня зовут Андрей, мне тридцать лет и я… нет, не алкоголик, как принято говорить в анонимных клубах по интересам. Я, кажется, пропустил конец света.

9 августа, суббота. База отдыха «Чайка».

День первый (на самом деле — третий).

Именно так, на самом деле — третий. Про первые два дня я расскажу попозже, а сейчас считаю нужным сообщить, что взялся за дневник. Вот так просто: не в школьные годы чудесные, не в период бурного студенчества, а слегка перемахнув тридцатилетний рубеж. Передо мной лежит тетрадь, в клетку, если это имеет значение. 96 листов, но пару десятков, исписанных непонятными закорючками местного снабженца я благополучно выдрал и отправил в печку. Не думаю, что возможным читателям будет интересно, сколько спасательных жилетов или запчастей для катамаранов сюда завезли к предстоящему сезону. Что ещё? На обложке тетради красивый самолёт — сине-белая «Cessna 172 Skyhawk», вальяжно парящая над уходящими к горизонту квадратами полей, а ручка у меня самая отвратительная из всех: чёрная гелевая. Чернила сохнут долго, я постоянно размазываю их пальцами, так что выглядеть дневник будет посредственно. Впрочем, я не писатель, не журналист, так что вряд ли мои каракули кого-то заинтересуют. Этот так называемый «дневник» никто наверное и не прочитает, зато мне он поможет успокоиться и собраться с мыслями. Мне вообще проще, когда всё важное на бумаге и перед глазами. На столе тетрадь, под столом — рюкзак, содержимое которого я тщательно пересобрал раз десять. Электричества нет, но солнце уже высоко, поэтому можно с комфортом писать о своих злоключениях. Из плюсов: у есть с термос с уже тёплым кофе, немного сигарет, а главное — патроны. Хотя, патроны не самое главное, наверное. Главное, что я вообще жив.

***

Вообще, я работаю в оружейном магазине «Бечет». Это в городке Лисий Лог, на перекрёстке Студенческой и Первомайской. Через дорогу у нас — детский сад «Умка», что само по себе иронично, зато напротив уютный парк «Горняцкий», куда бывает здорово выбраться на обеденном перерыве. Ассортимент в магазине небогатый — городок мало того, что небольшой, так ещё и закрытый, спасибо родному химическому комбинату. И за кашель по ночам тоже спасибо, будь он неладен. Поэтому, в основном торгуем отечественными ружьями и патронами, есть немного охотничьей одежды и аксессуаров, вроде чехлов, ремней и патронташей. Изредка в комиссионном отделе появляются карабины но, как правило, надолго они не задерживаются. Без изысков магазин, великих доходов не приносит. Почти все клиенты — местные «постоянники», охотники или промысловики. Николаич — владелец магазина, попутно занимается ещё «несколькими перспективным проектами». Так он называет посредственную шашлычную на Заводской, возле автовокзала и полузаброшенную базу отдыха «Чайка». База находится километрах в тридцати от Лисьего Лога, за Национальным парком, на дальнем берегу Медвежьего озера. Добраться до базы по дорогам невозможно, тайга в тех краях самая настоящая: густая и непролазная. Летом на базу можно попасть на моторной лодке, а зимой — по льду. Но зимой там делать откровенно нечего, только сторожа меняются раз в месяц.

Собственно, со сторожа всё и началось. В среду, ближе к концу рабочего дня, ко мне подкатил необыкновенно добрый и разговорчивый Николаич. Начал он издалека, поинтересовавшись, какие у меня планы на ближайшую неделю и выходные. На интуицию я никогда не жаловался, поэтому сразу заподозрил неладное и спросил, что, собственно, требуется. Как выяснилось, новый сторож, отправившийся вместе с супругой на базу сразу после окончания летнего сезона, крепко запил. Вместе с благоверной он вскрыл все мини-бары в домиках, употребил их содержимое и принялся звонить Николаичу, требуя прибавку к заработной плате и оперативную доставку запасов спиртного. Николаич от такой наглости впал в праведный гнев и немедленно изгнал семейство алкоголиков, после чего база отдыха осталась без сторожа. «Надёжные люди на примете» у шефа имелись, но ему требовалось время чтобы уговорить их скоротать в «Чайке» несколько месяцев. Потому, мне предлагалось отправиться туда на недельку-полторы, чтобы защитить имущество от посягательств за вполне приличную сумму, близкую к моей месячной зарплате. Вроде как отпуск, получается, только место отдыха выбрали за меня.

Согласился не раздумывая. Август выдался жарким и душным, отпуск по графику был ещё нескоро, а перспектива свалить ненадолго из магазина и отдохнуть на лоне природы выглядела крайне заманчиво. Клиентов всё равно особо нет: либо в отпуска разъехались, наслаждаться уходящим летом, либо на работе тухнут. Выезд запланировали на следующий день. Вернувшись с работы, я закупил провизию, собрал рюкзак, скидав в него самое необходимое, проверил и уложил в чехол помповое ружьё — старенький, но надежный ИЖ-81 в исполнении «Фокстерьер». Моё первое ружьё, кстати, купленное лет пять назад за сущие копейки в комиссионном отделе «Бечета»: потенциальных покупателей видимо отталкивали неказистый внешний вид и складной пластиковый приклад от АК-74, зачем-то вкоряченный ижевскими умельцами прямо в деревянную пистолетную рукоять, а мне ничего — понравилось. При должном уходе любое оружие и стреляет, и куда надо попадает, но это если руки из правильного места растут. А если человек для оружия непригоден — он и дорогущий карабин сломает, не успев выстрелить, или чего похуже вытворит. Мне вот ИЖа — за глаза пока хватает, хотя стаж уже почти подошёл, можно нарезную лицензию оформлять потихоньку. Точнее, можно было бы оформлять… Собрался, короче говоря. Накануне плотно поужинал и лёг спать пораньше, с трудом заставив себя отложить очередную книгу. У меня в телефоне их много, некоторые по несколько раз перечитываю, каждый раз находя для себя что-нибудь новое.

***

Николаич приехал рано, как договаривались. Покурили, ёжась от утренней прохлады, загрузились в его «Ниву» и покатили. Утреннее оживление на улицах меня немного удивило, но спросонья я не придал ему особого значения. Обычно, субботним утром Лисий Лог выглядит как город-призрак: только дворники у подъездов мусор собирают, да служебные «Икарусы» везут на химкобминат смену рабочих. У нас ещё сохранились эти автобусы, вызывающие острую ностальгию по детству. И на комбинате они, и по городку на маршрутах работают. Правда, сегодня «Икарусов» почти не было, зато когда выезжали с моей родной Спортивной на Первомайскую, уступили дорогу веренице пожарных машин и «скорых», летевших с включёнными проблесковыми маяками в сторону Заводской.

— На переклазовый погнали, или на комбинат, — мрачно предположил Николаич, выкручивая руль.

— Случилось чего? — зевая, поинтересовался я.

— Чёрт его знает, — пожал плечами шеф. — Я ночью покурить встал, на балкон вышел. Смотрю — зарево над лесом. Вроде как, на переклазовом. Там же промзона большая, хрен разберёшь. В «пожарку» позвонил, диспетчер сказала — есть информация о пожаре, подразделения выехали. Ну, я долг гражданский выполнил, вроде как. И дальше спать лёг. А сегодня вон: полиция на улицах, пожарные носятся…

— А ты новости не глядел? — спросил я. Полиции действительно было многовато: патрульные «Патриоты» стояли почти на всех перекрёстках, а возле них — мрачные полицейские в бронежилетах и шлемах, вооружённые, к тому же, автоматами.

— Нет там нихрена, — покачал головой Николаич. — Только в «ЧП» городском написали: мол, МЧС учения проводит, вроде как. Не волнуйтесь, по улицам не бродите и всё такое.

— У них как руководство поменялось — постоянно «пожар в борделе», — усмехнулся я. — Смотри, как бы тебя на обратном пути не задержали, до выяснения обстоятельств.

— Да кому я нужен, — махнул рукой Николаич. — Мы же с начальником ОВД в Чечне вместе служили. В обиду не даст.

Навстречу пронеслись ещё несколько пожарных машин и белая «Газель» с надписью: «Лаборатория» на капоте. Мы проехали мимо серых корпусов городской больницы, у крыльца которой беспорядочно выстроились «скорые», следом промелькнула мрачная кирпичная трехэтажка детского дома, а потом город закончился и по обеим сторонам дороги потянулась тайга. Отодвинув сиденье, я зевнул и вытянул ноги, намереваясь немного вздремнуть. Прежде чем уснуть, я успел заметить на повороте к озеру Лукьяниха пару армейских грузовиков, бронетранспортёр и солдат, торопливо устанавливающих на обочине знак: «Внимание! Купаться запрещено!». Вот ведь чудаки: кто в здравом уме тут в августе купаться будет? Это озеро всегда ледяное, со дна ключи бьют. Точно, учения у них. Наверное, комплекс мероприятий при утечке с химического комбината отрабатывают…

***

Да уж, разошёлся: целая книга получается. Так и тетради не хватит, а где другую взять — не знаю. Сейчас сходил на крыльцо перекурить и долго смотрел на противоположный берег. Его почти не видно: озеро-то огромное. Тайга вокруг, почти к самым берегам подступает, других баз отдыха, кроме «Чайки» тут нет. Она когда-то была ведомственной, к химическому комбинату относилась. На небе ни облачка, в вышине протянулся далёкий инверсионный след самолёта. Тепло, солнечно, и никаким концом света даже не пахнет. А у меня — ружье в руках и патронташ на поясе: после утренних новостей по радио я без них даже в туалет не хожу. Ладно. Покурил, кофе выпил, можно и продолжать…

***

Первый день ничем примечательным не запомнился. Приплыли на катере, который Николаич в своё время взял в долгосрочную аренду у местных рыбаков, прошли с экскурсией по территории. «Чайка» условно делилась на две части, соединённые тянущимся над берегом длинным и узким деревянным мостиком. В основной части, состоявшей из десятка простеньких четырёхместных домиков с треугольными крышами и минимумом удобств, находились администрация, клуб со сценой и баня, к моему разочарованию — закрытая и даже опечатанная. В дальней части — дома посолидней, из добротного сруба, с небольшими кухнями, санузлами и двуспальными кроватями в отдельных комнатах. Для более зажиточной публики, надо полагать. Ещё и на отшибе, у самого леса, чтобы с праздными отдыхающими лишний раз не пересекаться. Территория относительно ухоженная, вокруг потрескивают и шумят ветвями могучие корабельные сосны, а на причале даже резная лавочка стоит, чтобы задумчиво наблюдать за озером, видимо. Николаич определил меня в один из «бюджетных» домиков, объяснив это тем, что в «модных» все коммуникации уже законсервированы к зиме, а здесь труба с водой поблизости и дрова под рукой. Расстроился я не сильно: домик, обставленный просто, но практично, пришёлся мне по душе. Четыре кровати, которые можно хоть в одну сдвинуть и спать совсем по-королевски, шкаф, стол, холодильник, электрический чайник и пара розеток. Умывальник снаружи, слева от крыльца, там же пластиковая бочка с технической водой. Через пару домиков — ряд туалетов с септиком. Интересно, как Николаич его откачивает? И куда? А вообще — на совесть тут шеф потрудился. Пару лет назад в «Чайке» у нас было что-то вроде корпоратива, и тогда база выглядела гораздо печальней. С освещением, правда, Николаич намудрил: вроде и домик администрации — вот он, а уличные фонари включаются одиноким рубильником, притаившимся в дальней части базы, на стене одного из «модных» домов. Но это ничего, вечерние прогулки полезны для организма. Объяснив, где в клубе хранится дежурный запас продуктов и газовых баллонов для плитки, Николаич торжественно передал мне увесистую связку ключей, строго наказал не злоупотреблять спиртным, пообещал вернуться край через полторы недели и, погрузившись в катер, уплыл.

Оставшись один, я первым делом снова прошёлся по базе, неспешно и внимательно изучая вверенную территорию. Ничего интересного не нашёл — только укрытые брезентом катамараны на берегу и подсобку, в которой хранились мангалы. Ещё там были уголь и топливные брикеты, от чего я сильно приуныл: мяса-то с собой не взял, дурак, а разогревать на мангале тушенку или перловую кашу — особый вид извращения. Вернулся в домик, разложил в шкафу вещи из рюкзака, застелил кровать чистым постельным из лежавшего на матрасе пакета и отправился на поиски портативной газовой плитки. Искать её, со слов Николаича, следовало в здании клуба, где по совместительству находилась и столовая. Сам клуб — круглое деревянное здание с панорамными окнами, выходящими на озеро, навевал приятные воспоминания о летних лагерях. Мраморный пол с замысловатыми узорами, кружевные занавески, столики с керамическими солонками и перечницами в виде петушков и курочек, стопка пластиковых подносов у линии самообслуживания, а ещё — запах. Тот самый, знакомый до щемящего чувства ностальгии запах столовой из детства, его ни с чем не спутаешь. Идиллию портил только неказистый широкоформатный телевизор, закреплённый над кассой, а в остальном получалось убедительное путешествие в советское прошлое. Задумчиво улыбаясь, я забрал из кладовки плитку и несколько газовых баллонов, попутно окинув взглядом запас продуктов, который Николаич гордо назвал «дежурным». Крупы, консервы, какие-то банки с соленьями. Ничего выдающегося. Утащив плитку на крыльцо своего домика, я переоделся в шорты с футболкой и пошлёпал на причал, захватив с собой телефон и пачку сигарет. Можно было приступать к охране базы отдыха, то есть сидеть на лавочке и бездельничать. Я мысленно поблагодарил неизвестного сторожа, решившего так вовремя уйти в алкогольное пике: берег озера мне нравился куда больше, чем душный магазин.

***

Вечерело. Солнце уже почти спряталось за верхушками сосен, а с озера потянуло прохладой. Перекусив заранее заготовленными бутербродами с колбасой, сыром и свежим огурцом, я выбрался на крыльцо. Минут через тридцать нужно идти включать уличные фонари, а пока — сигарета, кружка кофе и новости в телефоне. Интересно всё-таки, что за нездоровая суета творилась утром в городке? Крупные новостные порталы в интернете писали о чём угодно: вооружённая заварушка на Ближнем Востоке, очередной скачок цен на бензин, изменения в законодательстве и мысли независимых экспертов по этому поводу. Скукотища, одним словом. И ни строчки о ночном пожаре или масштабных учениях. Странно. А если посмотреть местные сайты? У города их целых два: «Логовской вестник», принадлежащий одноимённой газете и официальный сайт администрации ЗАТО «Лисий Лог». Есть контакт! На обоих сайтах обнаружились статьи примерно одинакового содержания. Если коротко: «на территории ЗАО „Сибиряк“ произошло незначительное возгорание в одном из цехов. Утечки аварийно химически опасных веществ удалось избежать, химкомбинат работает в штатном режиме. Однако, в ближайшие дни МЧС будет проводить в районе городка всевозможные замеры, брать пробы воздуха и грунтовых вод, а часть автомобильных дорог, в том числе единственный в наших краях мост через реку Енисей, временно перекроют. Само собой, все эти действия направлены на обеспечение безопасности населения и защиту окружающей среды». Вот так, коротко и лаконично. Выходит, вовремя я на озеро укатил. Шутки шутками, но как бы Николаича и правда где-нибудь не задержали. Кто меня тогда отсюда заберёт? Хотя, не думаю, что всё это надолго затянется: аварии на комбинате уже случались, и тогда дороги тоже на пару дней перекрывали, у них это нормальная практика. Напоследок заглянув в социальные сети, я полистал посты в местном новостном паблике. Информации о пожаре там было ровно столько же, сколько в официальных источниках, однако, к ней прибавились несколько довольно странных сообщений о случаях массовых беспорядков. Один в районной больнице, прямо на крыльце приёмного покоя, другой на автовокзале. К сообщениям прилагалось короткое, снятое явно на бегу, видео. Какая-то суета, крики, а в конце — два хлопка, подозрительно смахивающих на пистолетные выстрелы. В комментариях писали, что какой-то пьяный мужик пытался покусать полицейского возле больницы, а тот применил табельное оружие… Молодец, что применил, на самом деле, у нас правоохранители с этим в основном скромничают. Да уж. Надо бы родителям сегодня позвонить, а то в последние пару месяцев я совсем с радаров пропал. Родители отсюда далеко: переехали в Краснодар лет десять назад. Наверное, оно и к лучшему.

Топать по сумеркам до включавшего фонари рубильника оказалось неуютно. Уж не знаю, стали ли причиной тому новости, или просто воображение на фоне вечерней тайги разыгралось, но всю дорогу я постоянно оборачивался и даже взял с собой ружьё. Как только на дорожках и возле домиков зажглись фонари, на базе сразу стало гораздо уютней и спокойней. Пару раз глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я поплёлся назад. По пути позвонил отцу: сообщил что жив-здоров и нахожусь в оплачиваемом отпуске. Говорили недолго. Отец рассказал, что они с мамой затеяли ремонт, посетовал на отсутствие дополнительных рук и отключился, сославшись на срочный звонок по работе. На самом деле, это он так намекнул, что мне пора бы к ним перебираться. А мне пока совсем не хочется: нравится мне Лисий Лог, тихий он и уютный. Покурив и умывшись, я с наслаждением забрался под одеяло. Заряженное ружьё предусмотрительно оставил под рукой, возле кровати.

***

На второй день проснулся поздно, а потом нагло валялся в постели почти до полудня. Вставать всё равно пришлось: вспомнил, что надо выключить горевшие с вечера фонари. Если Николаич заметит изменения в счёте за электроэнергию — будет ворчать, факт. При условии, что у него тут вообще счётчики установлены. Сварил кофе, позавтракал парой бутербродов и отправился бродить по округе, прихватив полотенце и купальные плавки. В Медвежьем озере вода ещё теплая, хотя сезон в «Чайке» стабильно заканчивается в конце июля. Почему так — не знаю, да и не интересовался, если честно. Какие-то заморочки Николаича. Удивляла, радовала и одновременно немного тревожила непривычная для городского жителя тишина вокруг. Особенная тишина, звенящая и густая, какая бывает только вдали от обжитых человеком мест. Вроде и листва шелестит, и птицы о чём-то перекрикиваются, и вода о причал плещется, а всё равно — очень тихо тут. Весь день я наслаждался этой тишиной, даже к телефону ни разу не притронулся, совершенно забыв о вчерашних тревожных новостях. Купался, загорал, снова купался… Устроил себе праздник души и тела. Почему бы и нет, в самом деле? На дворе четверг, все по офисам и кабинетам тухнут, а я вот на пляже развлекаюсь. Красота! К вечеру уже привычно выбрался на причал, разместился на лавочке с термосом кофе и залюбовался закатом. На самом деле, очень полезно иногда вот так посидеть. Не думать о делах и проблемах, никуда не торопиться, а просто смотреть, как прячется за деревьями алый диск солнца и стремительно темнеет небо, в котором потихоньку зажигаются россыпи звёзд. Ответственно заявляю, что с подобной природной терапией не сравниться ни одна медитация и ни один поход к психотерапевту. Правда, из блаженного состояния запросто может выдернуть любая мелочь, любой посторонний звук. Так оно и случилось. Мой вечерний променад был безжалостно испорчен звуком вертолётных двигателей.

Вскоре появился и сам нарушитель спокойствия: Ми-8, вроде бы гражданский, резко выделяющийся на фоне вечернего неба, шёл низко над водой, сильно кренясь на левый бок и моргая аэронавигационными огнями.

— Принесла нелёгкая, — пробормотал я, прикинув, что вертолёт держит курс практически на базу отдыха. — И чего тебе тут надо?

Винтокрылая машина, ожидаемо, ничего не ответила. Только дёрнулась вдруг резко в сторону, почти сразу вернувшись на прежний курс. Я завороженно наблюдал, как Ми-8 увеличивается в размерах по мере приближения ко мне, мирно сидящему на лавочке. А к лавочке меня будто приклеило: мыслей о том, чтобы со всех ног бежать куда подальше или достать телефон и начать снимать видео, даже не возникло. Объяснений творящемуся воздушному хулиганству, на самом деле, было ровно два: первое, оно же самое очевидное — вертолётчики катают над озером кого-то из руководства комбината. Такое уже случалось, причём и пассажиры и экипаж тогда были изрядно навеселе. Второе — параноидальное и неприятное: летели по мою душу. Непонятно, правда, кому и зачем я тут сдался, так что это вряд ли. Однако, обе моих версии оказались ошибочными: когда до базы отдыха оставалось метров триста, а шум двигателей перерос в раскатистый гул, Ми-8 качнулся, перевалился на правый бок и, почти коснувшись стойками шасси поверхности озера, заложил крутой, градусов под девяносто, вираж.

— Совсем с ума посходили, — ошарашенно произнес я, почесав затылок. Теперь вертолёт летел вдоль моего берега, постепенно отдаляясь в направлении… Даже не знаю, в каком направлении, если честно. Ничего, кроме тайги, там не было. Причем, высота полета явно не позволяла перемахнуть через частокол выстроившихся на берегу сосен. Абсолютно перестав понимать, что происходит, я машинально сунул в зубы сигарету и подкурил, жадно затянувшись. Тем временем Ми-8 тяжело, из последних сил, набрал высоту, перемахнул верхушки деревьев и, пролетев ещё немного, резко исчез за ними. Спустя несколько секунд в тайге оглушительно грохнуло и наступила тишина.

— Оху… — выдохнул я, ожидая, что за исчезновением Ми-8 обязательно последует взрыв. Не последовал. Вообще ничего не происходило, будто и не было никакого вертолёта. Я прикинул расстояние до места предполагаемого крушения: выходило километра четыре, которые отчаянно не хотелось топать по тайге. Но и на месте сидеть нельзя: если вертолёт действительно разбился, я единственный, кто может помочь пострадавшим! Навыки первой доврачебной помощи у меня имеются, к тому же в кладовке клуба я видел большую оранжевую сумку с групповой аптечкой. Словно в подтверждение моих слов, в небо вдруг взметнулась красная сигнальная ракета. Спустя несколько секунд следом за ней взлетела зелёная, потом снова красная, но уже не вверх, а куда-то в сторону, быстро затерявшись среди деревьев.

— И что мне теперь делать? — спросил я, сам не зная у кого, глядя как две сигнальные ракеты, медленно затухая, опускаются к земле.

— Делать-то что? — снова спросил я, тупо уставившись на водную гладь. Ответа не последовало. Ладно. Спокойствие, только спокойствие, как любил говаривать один красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил. Тоже, кстати, винтокрылый, только с лопастями немного в другом месте. Первым делом нужно что? Правильно: оповестить экстренные службы. Велика вероятность, что если я двину к вертолёту никого не предупредив, то сам сгину в каком-нибудь овраге. А увеличивать количество пострадавших, тем более за счёт себя любимого — последнее дело. Достав телефон, я набрал: «101» и приложил трубку к уху. Тишина. А вот сейчас — не понял. Глянув на экран я неприятно удивился, заметив, что обе сим-карты начисто отказывались соединяться с базовыми станциями. Сотовой связи не было. Совсем. Хорошо, попробуем набрать: «112». Треск — и снова тишина. Неприятный холодок пробежал по затылку, быстро опускаясь вдоль позвоночника. Так попросту не бывает: когда идёт вызов по номеру «112», телефон сперва отсылает сигнал «родному» оператору связи, а если соединение невозможно, переадресовывает звонок на любую доступную сеть, независимо от того, какому оператору она принадлежит. По этому номеру можно дозвониться практически откуда угодно, в любых обстоятельствах. А тут — тридцать километров от города, и всё. Глухо. Сглотнув образовавшийся в горле ком, я крепко задумался. Шляться ночью, в незнакомой тайге, занятие сродни самоубийству. Да и озеро называется Медвежьим не просто так. С другой стороны, ружьё, мощный фонарь и брезентовый костюм «Горка» у меня есть, значит есть и шансы добраться до вертолёта. А обратно? А если с пострадавшими? Дотащу ли? Отнюдь, я не Рэмбо. Голова моментально распухла от вопросов. Зараза, так ведь сидел хорошо! Пока думал, заметил синие огоньки на противоположном берегу. Опаньки! На ловца и зверь бежит? Подскочив с лавки, я добежал до клуба и быстро вернулся назад, таща в руках китайский бинокль. Посмотрим… Точно! Проблесковые маяки! Машины две или три, наверняка спасатели. Вот и славно, вот и хорошо. Оперативно они, интересно, как успели? Или изначально знали об аварийной ситуации на борту и «вели» вертолёт с земли? В любом случае, пусть теперь им занимаются профессионалы. А я, пожалуй, включу уличные фонари и отправлюсь в кровать. Хватит с меня впечатлений. Быстро уснуть вряд ли получится, но и сидеть на причале смысла никакого. Понадобится свидетель — приплывут. С того берега «Чайку», подсвеченную фонарями, должно быть хорошо видно.

***

Половина тетради закончилась незаметно. Не страшно, зато первые два дня описал настолько подробно, насколько смог. Перечитал несколько раз, внёс правки. Видимо, талант к писательству у меня и правда имеется: вышло довольно сносно. Ну а что, сочинения в школе я всегда писал на «отлично», Наталья Васильевна — наш учитель русского языка и литературы, души во мне не чаяла. Правда, с годам талант был похоронен под глыбой бытовухи, а сейчас вот всплыл. Пожалуй, на сегодня достаточно. Надо бы с ужином разобраться, обед-то я благополучно пропустил. Заодно послушаю радио: с утра там много интересного передавали. Пока писал, подключенный к зарядному устройству телефон несколько раз сообщал, что успешно заряжается. Может электричество дали? Весь день с ним перебои какие-то. Если так — имеет смысл сходить включить фонари. А потом — спать. Рука болит с непривычки, давно столько над тетрадью не колдовал, но голову вроде разгрузил. Излил, так сказать, накопившееся. Ладно. Пора на боковую.

10 августа, воскресенье. База отдыха «Чайка».

День четвёртый.

Зараза, как же трясутся руки! Буквы прыгают, а к горлу до сих пор подступает тошнота. Звиздец, полный и окончательный звиздец!

Выше я уже упоминал, что без ружья не хожу даже в туалет. Причина следующая: вчера утром по радио сообщили, что в районе Лисьего Лога зафиксирована вспышка сибирской язвы. Самая серьёзная за последние несколько десятков лет, оказывается. Городок и окрестности, примерно до моста через Енисей, оказались в так называемом «эпидемическом очаге» — зоне экологического бедствия, которую военные и спасатели сейчас активно блокировали всеми наличными силами и средствами. Что интересно: небольшой посёлок Логовской, находящийся от моста километрах в пяти, в «очаг» почему-то не попал, видимо не дотянулась до него противная зараза. Населению выкатили стандартный перечень советов: запастись продуктами, стараться лишний раз не выходить из дома, тщательно мыть руки и по несколько раз кипятить воду. А ещё — остерегаться диких животных. Напомнить, где я сейчас нахожусь? Правильно: на берегу озера, затерянного в таёжной глуши, и животных тут с избытком. Только вот мне кажется, что никакой сибирской язвой на самом деле не пахнет. Пахнет чем-то другим, таким, от чего волосы встают дыбом, а ноги начинают предательски дрожать. Почему я так думаю? Всё просто: вчера вечером я убил двоих человек.

***

До рубильника в дальней части базы я дошел без происшествий. Пока шёл — нервно поглядывал на проблесковые маяки, едва видневшиеся на другом берегу. Казалось, что их стало больше и они растянулись примерно в том направлении, где свалился вертолёт. Это хорошо. Сейчас я ещё включу свет и обозначу своё присутствие. Если приплывут — расскажу, что видел и даже место крушения на карте смогу указать довольно точно. А может, ну его? Свет в смысле. Посижу одну ночь в темноте, с меня не убудет. Зато лишний раз не обозначу своё местоположение. Да нет, глупости и паранойя. Без света никак. Тем более, по радио ясно сказали: остерегайтесь диких животных! Так хотя бы территория на виду будет. Электричество вообще дали? Вроде бы да, телефон же в домике заряжался… Примерно с такими мыслями я поднял рубильник и искренне обрадовался, когда дорожку залил мягкий оранжевый свет уличных фонарей. Обрадовался, и тут же замер, а сердце, пропустив пару ударов, провалилось куда-то в район желудка. У крыльца соседнего дома, прямо под фонарём, неподвижно стоял человек. Мужчина, лет сорока, в белой форменной рубашке и синих брюках. Точнее, рубашка когда-то была белой, а теперь пропиталась запёкшейся кровью настолько сильно, что изначальный её цвет можно было определить только по одному рукаву. Второй — оторван, кожа и мышцы на руке свисают лохмотьями, обнажая в районе предплечья желтоватые кости, под которыми на запястье каким-то образом уцелели наручные часы с металлическим ремешком. Брюки, а вместе с ними ноги, ниже коленей изодраны в лоскуты, обуви, кажется, вообще нет. Над левым карманом рубашки тускло поблёскивает в свете фонарей нагрудный знак с крыльями и непонятной эмблемой, а вокруг шеи почему-то несколько раз обмотан провод с болтающейся гарнитурой. Мать моя в кедах!!! Это ж вертолётчик…

— Дружище! — крикнул я ему, подходя ближе. — Эй, дружище, ты как?! Подожди здесь, ладно? Сейчас я тебе помогу, сейчас…

Быстренько прикинув масштаб и степень полученных вертолётчиком травм, я решил тащить сюда сразу всю групповую аптечку. Бинты и повязки точно понадобятся в огромном количестве, а больше я ни с содержимым аптечки, ни по закону сделать не смогу. Остановить кровотечения, зафиксировать пострадавшего, обеспечить ему покой и всё. Дальше уже — первая медицинская помощь, её только медработники оказывают, я такого права не имею. Но, сделать что-то прямо здесь и сейчас могу, бедолага наверняка на ногах еле стоит! Вертолётчик меня, видимо, не услышал. Он вдруг качнулся, неловко сделал шаг, затем ещё один. Безвольно мотнулась искалеченная рука и он издал протяжный, тоскливый стон. А потом я увидел его лицо и мне очень сильно захотелось убежать. Убежать со всех ног, так далеко и быстро, как только получится. Лица, собственно, почти не было. На скулах и щеках болтались небольшие куски кожи, а всё остальное представляло собой кровавое месиво, на котором безостановочно дёргались во все стороны жуткие, налитые кровью глаза странного, желтоватого оттенка. Вертолётчик снова шагнул вперёд. Чуть наклонился и вдруг, истошно завопив, бросился ко мне на подламывающихся ногах. В позвоночник от страха словно вонзилась ледяная игла. Дыхание перехватило, и пока мозг лихорадочно соображал, как быть дальше, надпочечники послали в кровь лошадиную дозу адреналина, руки вскинули ружьё, указательный палец сбросил предохранитель и вдавил спусковой крючок. Громыхнул выстрел, ИЖ подкинуло в руках, вертолётчик будто врезался в невидимую стену и, отлетев назад, замер на брусчатке. Машинально дослав патрон в патронник, я вытаращил глаза и сипло выдавил:

— Сука…

В ту же секунду за спиной затрещали кусты и я, не раздумывая, рванул вперёд. Добежав до мостика резко развернулся, вскидывая ружьё. Вовремя! По дорожке в мою сторону бежал, спотыкаясь и странно дёргаясь, грузный усатый дядька в такой же форменной рубашке и при галстуке. Крови на нём почти не было, да и выглядел он куда лучше своего коллеги. Дядька не кричал, но в целях его упрямого забега сомневаться не приходилось. Глаза. Такие же желтоватые, будто подсвеченные изнутри, и так же безумно вращающиеся.

— Стой, дурак! — заорал я. — Стой! Стрелять буду!!!

Дядька, естественно, не остановился. И я выстрелил. Дважды.

Потом меня тошнило. Выворачивало до желчи, до спазмов и судорог, долго и мучительно, а из глаз градом катились слёзы. Немного придя в себя, я набрался смелости подойти к трупу усатого и рассмотреть эмблему на нагрудном знаке. ЗАО «Сибиряк», как я и предполагал. Вертолёт принадлежал химкомбинату. Трясущимися руками я загнал в ружьё три патрона из патронташа и, неуверенно переступая ватными от адреналинового «отходняка» ногами, поплёлся к своему домику.

***

Я заперся в домике, подтащил к двери одну из кроватей. Чёрт его знает, сколько людей было в разбившемся вертолёте. Сколько из них выжили и решили отправиться ко мне в гости. Это ведь однозначно были люди. Железобетонно. В оживших мертвецов я не верю, в разумных и кровожадных мутантов — тоже. Вертолётчики были вполне живыми, и 12-й калибр остановил их более чем эффективно. Так, как должен останавливать живого человека. Тогда почему они хотели на меня напасть и что творилось с их глазами? Может, были под веществами? Приняли чего-нибудь и отправились полетать. Да нет, бред. Думал я об этом всю ночь, и как ни крути — получалось двойное убийство. Умышленное, с применением огнестрельного оружия. Пострадавшие пришли ко мне за помощью, ну а я и помог… из ружья. Обеспечил покой, так сказать. Да ещё и в тетради подробно всё расписал. Чистосердечное признание, вроде как. Притянуть сюда самооборону — это как натянуть сову на глобус. Долго и безрезультатно.

Электричество снова отключили часа в четыре ночи и его нет до сих пор. Радио молчит по всем частотам, изредка прокручивая записанное сообщение, смысл которого мало отличался от вчерашних передач. Оставайтесь дома, кипятите воду, ждите дальнейших распоряжений. Экстренные службы работают, граница на замке, ключ в кармане и всё такое. На часах уже полдень, за окном моросит мелкий противный дождь. Изредка меня потряхивает после вчерашней ночи, мысли путаются от недосыпа, но решение зреет твердое и уверенное. Валить нужно с этого райского уголка. Как можно скорее валить на Большую землю. Искать полицейских, спасателей, кого угодно. А может просто — машину на ходу? Вдруг там уже все такие, как эти вертолётчики? Вопрос на миллион: ограничивается ли зона непонятного инцидента Лисьим Логом? Есть ли жизнь на Марсе, точнее — на другом берегу? Отсюда, из «Чайки», не проверить, не узнать. Тетрадь заканчивается, ручка тоже. Завтра я сделаю последнюю запись. А потом — буду выбираться. Сам. Потому как подозреваю, что Николаич за мной не приплывёт.

11 августа, понедельник. База отдыха «Чайка».

День пятый.

Этой ночью я смог уснуть. Предварительно дотащил до входной двери ещё одну кровать и, морщась, влил в себя небольшую бутылку отвратительного тёплого виски, хранившуюся на всякий случай в рюкзаке. Проснувшись в обнимку с ружьём, я первым делом выглянул в окно. Никого. Дождь закончился, а над озером рваным клочьями повис туман. Остатков хранившихся в домике продуктов хватило, чтобы сделать на завтрак яичницу с беконом, а в дорогу — бутерброды. Заставив себя поесть, я ещё раз проверил рюкзак и ружьё. Вроде всё в порядке. У меня. А что с остальным миром? От телефона и радио никакого толка, электричества нет, а вдалеке, примерно в направлении Лисьего Лога, в небо поднимаются заметные даже отсюда клубы густого чёрного дыма. Знаете, я до сих пор надеюсь, что всё это нелепая шутка, или ошибка. Может быть я что-то не так понял, или напридумывал лишнего. Мне страшно от неизвестности, страшно от того, что я стал убийцей. А стал ли? Трупы вертолётчиков исчезли. Может зверьё утащило, а может бродят по тайге, меня поджидают. Не знаю. Знаю только, что будет гораздо хуже, если решу отсиживаться здесь. Один, с парой коробок патронов и скудным запасом еды. Лучше к людям, пусть даже в тюрьму. Найденные катамараны доверия не внушают, поэтому я пойду по берегу озера. Там наверняка есть какие-нибудь тропинки. Доберусь, не маленький. Так что сейчас я допишу этот текст и оставлю тетрадь в клубе. У кассы, на самом видном месте. Затем найденной в кладовке краской размашисто намалюю на стене того же клуба: «ЗДЕСЬ БЫЛ АНДРЕЙ». Зачем? Да потому что был. А дальше… Кто знает, что будет дальше. Прорвемся.

Я очень хочу ошибаться. Но, кажется, я пропустил конец света.

Андрей К., база отдыха «Чайка», 11 августа.

Ну, я пошёл.

Красноярск, 27 января 2025 г.