День первый.


Российская Федерация. Подмосковное имение корпорации «Сибнедра».
22 июня 2005 года, 16:01


Потом влез в автобус и сказал рыжему водителю.
- Поехали
А сам сел в кресло, закурил и отдался приятным чувствам на грани эйфории. Это же просто восторг необыкновенный: официально, можно сказать – по прямому приказу руководства, сорваться в рабочее время за город, на пьянку, что характерно, с толпой классных тёлок, вместо высиживания в офисе геморроя.
Во вторник!
С тенденцией продолжения банкета.
И, что немаловажно, с оплатой затраченного времени, согласно окладу жалования.
И пусть в переговорной нашего офиса на Таганке зачахнет кто-нибудь другой на пару с этим быдловатым «отечественным производителем» хрен знает чего и хрен знает для кого, который мучил меня последние две недели. Подумаешь, страстно жаждет он для своего «кафе-шашлычной от кафе-пельменной» названия до степени смешения и узнавания с уважаемой крупной фирмой. Сам назови и беги регистрировать. И чё тут городить сложные уборные.
Нет, ему надо, чтоб юристы при этом его за жопу не взяли.
И адреса в Интернете подобрать, чтоб клиенты не путались.
И чтоб филология была на высоте…
И философия…
И миссия…
И теплые ассоциации…
Ненавижу таких козлов, сосущих мой мозг!!!
Откуда только берутся любители тупо посидеть на хвосте у успешного коллеги. Отсутствие перфекционизма у них зашкаливает до полной потери самоуважения. И при этом они на самом деле считают себя самыми хитрыми.
Но, что на самом деле добивает, так то, что они всё это безобразие называют партизанским маркетингом! А партизанский маркетинг это высокое искусство, а не примитивный плагиат.
Я этому, извините за выражение, производителю говорю, что лучше сделаю…
А вот, как раз лучше ему и не надо.
Ваще.
У работодателя же моего – умной стерве с красивыми ногами, принцип железный: мы не теряем ни одного клиента. Любой каприз за его деньги. Отрабатывай Жорик свою ежемесячную компенсацию в четыре штуки евро, и не жужжи.
Кто бы спорил.
Но противно.
Нет, бывают и на этом брезентовом поле свои алюминиевые огурцы. Пару лет тому назад сделали мы одной сибирской промартели найминг с брендингом тривиального стирального порошка неясного качества.
Ну, а что коробочку-упаковочку отрисовали на графопостоителе в стиле ублюдочной советской, в две краски, так нам и надо было резко выделиться среди этой всей современной рекламной цветокрасочности. Назвали мы этот продукт «Стиральный порошок «Обычный». И за полгода, не давая вообще никакой рекламы, отбили производителю три процента (!!!) российского рынка. На чужой рекламе.
. Да так, что все эти хваленые «Ариэли» с «Тайдами» только через год очнулись и перестали себя в рекламе сравнивать с «обычным порошком».
Сами, да?
Ага!
Щас.
Очнулись они, потому что мы на них в суд подали, что в своей рекламе наглые буржуины не по делу обсирают нашу зарегистрированную марку. И, как понимаю, бабла с них еще стрясем.
Вот это я понимаю настоящий партизанский маркетинг.
И пусть в агентстве кого-нибудь другого теперь на эту амбразуру кидают.
Так, а с чего начал-то?
Правильно, с радости.
С дикого удовольствия получить проект на корпоративную вечеринку всемирно известных «Сибнедр», вместо тупого бодания с этим, извиняюсь за выражение, производителем за наименование его очередной «прокладки».
Да ещё нехилым бонусом упало, что за это «супер-пати» перед руководством корпорации отвечает их же директор по маркетингу, а я так… у него на подряде-подхвате, типа он пописать вышел, а я поддержать.
Да ещё левака на этом проекте срубил в боковичок – тьфу-тьфу не сглазить – аж пол-лимона наликом, помимо того, что олигархи уже перевели нам в агентство.
Но и виражей пришлось заложить мне за такое короткое время, аж холка мокрая.
И артистов им по списку пожеланий найди, уговори, аппетиты обломай, вовремя отправь.
И ведущего на пати обеспечь с любимой телепередачи САМОГО.
И лабухов для создания фона между выступлениями «королей римейка», а потом и для танцев «до упаду» - представь.
И арфистку классную – не ниже лауреатки - отдельно: для ублажения тихим журчанием струн олигархической кишки в процессе её набивания...
И аппаратуру для сцены арендуй вместе с инженером-акустиком и бригадой сборщиков. Опять же, вовремя отправь.
И оформителей хороших найди, да чтоб всё было как в лучших домах, но лучше. С шариками трёх цветов матовых. Отправить их на место заранее, и чтоб к началу вечеринки и духа их не там было.
И…
Слава Богу, поваров с халдеями на меня не вешали, там уже был давно обкатанный вариант с выездной бригадой из ресторана «Савой». С собственными бордовыми ливреями, напудренными париками и белыми перчатками.
И почему моя должность называется «креативный директор», я что-то не догоняю. Что тут креативить? Раньше, во времена исторического материализма, такими делами простые администраторы без специального образования вполне успешно заправляли. А вот наши современные супер-пупер за доллары образованные акаунты только бумажки с места на место перекладывать могут. Что-нибудь более серьезного им уже не поручить. Даже если сами задницу от стула оторвут, то лучше их обратно усадить на попу ровно. Так хлопот будет меньше.
В самый последний момент «капитаны отечественного майнинга» зачем-то нам ещё элитных путан с эскорта заказали, как будто у них в компании офисного планктона нехватка. Да ещё хитро так: они нам денюжку безналом через банк, а гонорар за «лохматое золото» им будет в нашем агентстве выплачен налом. Но нам татарам всё равно, что водка, что пулемёт. Главное, чтобы с ног сбивало. Провели их по бумагам, как промо-акцию «сибирских недр с промо-девочками». Ну, типа таких, что на автосалонах вокруг машин кобенятся, потенциальных клиентов отвлекая от выставочного продукта конкурентов.
Тот еще, к слову, был приватный конкурс красоты, со мною единственным в жури. Можно сказать блиц-конкурс, аж на целые сутки нон-стопа с нон-прихлопом. За такую вредность раньше, при коммунистах, на работе молоко бесплатно давали. Три агентства по эскорту сквозь себя прогнал, практически без сна и еды, нещадно отбраковывая четырёх претенденток из пяти. И хоть в области баб я суперперфекционист, это мне далось очень нелегко: из реально красивых молодых баб отбирать лучших. Да я бы почти всех забрал, в агентствах эскорта тоже не слепые на отборе сидят, но у места у меня места ограничены размером автобуса.
Но и с этим справился. В конце концов, скомкал всю финальную часть и резко отказал в продолжении остатку очереди, вовремя вспомнив, что не для себя любимого в гарем баб отбираю. А олигархам нашим и эти девки за божий дар. Там осталось-то у них на раз поссать…
Репетировал с тринадцатью «мисками Сибнедр» уже утром, перед выездом. Можно сказать, в угаре. И не то, что вы подумали, а типа сюрприз клиентам. Комплимент от шеф-повара.
А времени уже и не было. За остатний день надо было этот ансамбль народной сиськотряски имени Волынского ещё одеть однообразно. И тут да здравствует «Мосфильм», где практические всё есть в больших количествах, и всё продается-покупается. А что не покупается, так арендуется.
Но, слава Богу, и это уже позади, а впереди целый вечер оттяга от трудов праведных, и что приятнее всего - на халяву, с пойлом дорогущим, осетрами-рябчиками и ночевкой в корпоративном поместье.
Тут бы возликовать, а мне уже ничего не в радость.
Устал.
И насчет баб… После такого конкурса я их видеть уже не могу. Тем более местных, сибнедровских, офисных блядей, и даром не надо. Как и этого автобуса элитных путан, которых сейчас везу на случку с элитой российского бизнеса.
У меня сейчас все, как у того мужика из анекдота, который всю ночь просидел в шкафу у жены директора парфюмерной фабрики, а под утро вывалился из мебели, умоляя её мужа дать говна понюхать.
Мне бы сейчас просто поспать минуток шестьсот. Вот это было бы в самый раз.
А все бабы потом, когда отдохну…
Куда они денутся?


Ночевка за городом нарисовалась обязательной - хрен сотрешь, так что свою машину пришлось оставить в гараже и сопровождать эскорт автобусом. А так хотелось перед сибнедровским директором по маркетингу Ругиным похвастать новенькой - три недели как из салона, Audi-4 Sport. Пять горшков с турбиной в ряд. Аж в 220 кобыл в двух литрах.
До этого у меня была восемнадцатилетняя "двухсотка" в 45-м кузове, но тот, же Ругин мне всю плешь проел, что "я уже выпадаю" и прочее бла-бла-бла. А мне она нравилось. Еще пяток лет покаталась бы вполне. И ремонт дешевый - "разборки" на каждом шагу. Новая-то даже по салону мне не очень: тесновата, типа "бочки". Но в подхвате, не хуже "двухсотки": с места до сотни кэмэ за семь секунд, до шестидесяти - за три. Любого "мерина", даже расточенную "целку" с семи литрами дури, делаю как стоячего.
Но, увы, прав Ругин, в Москве, в этом дефолт-сити, надо реально соответствовать своему социальному слою, если ты не признанный оригинал. Чтобы из тусовки не выделяться, пришлось расстаться с любимой старушкой из-за пустых понтов, и войти в серьезные траты.
Ладно. Обратно в Москву Ругин обещал меня отправить машиной из своей конторы.
Когда вечеринка закончится.
А закончиться она может вполне даже дня через два-три и даже через неделю.
И даже не в Москве.
Бывали такие прецеденты с "капитанами российского бизнеса".
В принципе я мог бы туда и не ехать сам, но деньги надо забирать не, когда это тебе удобно, а когда тебе их дают. Иначе, возможны варианты...
Наконец-то наш автобус вырвался из забитой транспортом Москвы, почти, что в график, и стал довольно резво пожирать асфальт на широкой "Новой Риге".
Уфффф...
Всё.
Можно расслабиться и покурить.
А заодно представиться читателю. Честь имею, Георгий Дмитриевич Волынский, креативный директор рекламного и пиаровского агентства "АрвиЛи", выпускник философского факультета МГУ имени Ломоносова, кандидат политических наук, почти тридцать пять лет. Беспартийный принципиально. Холост, по тем же соображениям. Детей, о которых бы знал, не имею.
Срочную службу отслужил в прошлом веке, в последние годы СССР, честные два года в разведке Северного флота. Звучит громко. А на самом деле, я сидел в подземном бункере под Мурманском и слушал разговоры американских летчиков с авианосцев в Средиземном море, вычисляя, кто куда перевелся, и кто у кого какой начальник. Зато там всё у нас было по Окуджаве: "Ах, если б вам служить на суше, да только б ленточки носить"...
Ленточки-то носили, только хвастаться ими было не перед кем в глухой Хибинской тундре. Только на дембель ими и покрасовался перед женским полом.
Зато ныне я упакован и весь в шоколаде.
И все бабы мои.
Про машину мою вы знаете - уже хвастал. Квартира у меня тоже есть, небольшая, всего двухкомнатная, на задних флигелях сталинской высотки на набережной Шевченко. Ну, та, что с фасада гостиница "Украина". Комнатки так себе. Зато потолки 3,60 метра. Кухня 14 квадратов. А прихожая, так совсем аж 32 метра. Ну и сан-сран-узел, хоть и совмещённый, но по площади больше, чем меньшая комната. Такие вот сталинские извращения. Но мне нравится.
Квартиру эту я купил весьма удачно, в "год дефолта", когда все в Москве резко подешевело, кроме зеленых бумажек с портретами мертвых президентов. Но вот на хороший евроремонт постоянно тупо не хватало денег. Его же по частям не сделать. А в жизни, как всегда, то одно, то другое, то машину купил. Теперь же, после этого корпоратива, надеюсь, на всё хватит.
В пиаре тружусь со студенческих времен. За плечами восемнадцать предвыборных кампаний, не считая проектов информационного обеспечения рейдерских захватов "заводов, газет, пароходов" одних олигархов у других таких же. И прочей мелочи типа проектов по наймингу, брендингу и репутационному менеджменту. Иногда и чисто рекламный проект пробегал. Но реже.
Увлекаюсь... да ничем я не увлекаюсь, меня работа так развлекает, что уже ни на что, кроме баб и не тянет.

Как пропилили километров тридцать от МКАД, свернули в реденький соснячок, разделенный качественной бетонкой.
Рыжевато-блондинистый флегматичный водила напевал что-то тягучее, неразборчиво-мусульманское. И ему абсолютно не мешал надрывающийся по радио неизвестный фольклорный хор, который все рекламировал, что "лучше нету того свету"... Особенно, "когда яблони в цвету".
Путаны, дисциплинировано молчащие всю дорогу, как только свернули с трассы, хором защебетали на своем птичьем языке, и, достав пудреницы из объёмных косметичек, в очередной раз стали подправлять свой товарный вид.
Мне делать было нечего.
Девчат, хотя и обалденно красивых, на вторые сутки рассматривать уже надоело. Точнее приелось.
Стал оглядываться, а что у нас вокруг автобуса? Но и там кроме обычного среднерусского лесочка ничего интересного не было.
С большим удовольствием я бы покемарил, но вскоре, после очередного поворота, показался крашеный зелёной краской дощатый забор в два человеческих роста и капитальная кирпичная проходная у железных ворот. Зелёных же.



Подмосковное имение корпорации "Сибнедра".
22 июня 2005 года, 16:01


Автобус встал, прошипев тормозами, дверь открылась, и я со списком путан, простите, "промо-гелз" выскочил наружу.
Из проходной, в окружении пятка невозмутимых охранников, вывалился, сложившийся пополам от смеха, встречавший меня директор по маркетингу всея "Сибнедр" Владимир Владимирович Ругин.
- Ой, не могу, - отсмеявшись, всхлипнул он, вытирая слезы, вытягиваясь в свой почти двухметровый рост. - Я стоню! Пацталом! Жорик, ты как всегда в своем репертуаре. Нет, ну ржунемогу... блядей на школьном автобусе привез.
- Вованя, я рад, что тебе понравилось, - улыбнулся я как можно шире.

Автобус действительно был шикарный. Весь в перчаточной бордовой коже, полированном хроме, бежевом шелке, с биосортиром, кофемашиной и напрочь затонированными стеклами...
Но изнутри.
Снаружи же это был самый тривиальный "носатый" КАВЗ 39766 на шасси полноприводного нижегородского грузовика "Садко", крашеный в ярко-желтый цвет с надписями спереди и сзади "Острожно, дети!", а по бортам веселенькими смешариками "School bus". Ну, какой уж был, автобус, такой и нанял с водилой в одной элитной подмосковной гимназии. Мне же именно школьный транспорт надо было арендовать на это мероприятие. А американских носатых в данный момент в Москве не было свободных. Зато, какое шикарное импотрозамещение получилось!

В ответ на неутихающее хи-хи принимающей стороны, я, сохраняя невозмутимую рожу, засунул руку в салон, достал оттуда медный, слегка помятый, пионерский горн с красным штандартом и продудел на нём нечто невнятное.
Затем горн упер в бедро с отлетом локтя, и крикнул:
- На линейку становись!
Чертова дюжина путан, бодро повыпрыгивав наружу, построились у автобуса в линеечку. На них были надеты туфли на высоких шпильках, белые гольфы, короткие, до самой этой..., темно-синие юбочки-манжетки, белые блузки с рукавчиками-фонариками и красные пионерские галстуки, которые в наше время носят только дети членов КПРФ, и то, наверное, насильно. Прически также были соответствующие: косички кренделями и вразлет, конские хвосты или короткие каре. Гримеры мосфильмовские постарались всех стилизовать под брежневские семидесятые годы, когда, по воспоминаниям олигархов, было счастливое детство.
- В борьбе за недра готовы? - крикнул я.
Вскинув руки в пионерском салюте, они хором выкрикнули.
- Всегда готовы!
Тут уже ржали все.
Охранники.
Водила автобуса.
Ругин.
Да и сам я заржал, глядя на них.
Даже девки прыснули в кулачки, впрочем, стараясь сохранять личики серьёзными.
Сюрприз удался. Я его даже не для олигархов готовил, а персонально для Ругина, что б он и дальше не забывал подкармливать заказами такого креативного партнёра, как я.
- Не... - Ругин в остатний раз отдышался, поправил очки в тяжелой черепаховой оправе, - Это должен видеть каждый. Вот так ты их прям на главную площадку и повезешь.
Мне этот расклад никак не климатил, пиарщик профессия непубличная, и я пошел в отрицалово:
- Вованя, ты уж как-нибудь со своим начальством сам, а...
- Жорик, мне такого никак не можно, а то бы я такого случая не упустил, поверь, даже галстук пионерский бы нашел - вспомнил детство. Увы, я тут на посту, пока всех не встречу, не распределю... Это у них праздник, а мы с тобой на работе. Я тут вообще за цепного барбоса сегодня. Не скажешь, что и топ-менеджер. Придется тебе вожатым шмаровозом побыть. А чтоб не так обидно было... - Ругин сунул руку за борт тысячедолларового пиджака и вытащил пухлый конверт, и добавил, улыбаясь, - Думаю, это тебе скрасит любое неудобство.
В желтом офисном конверте был невскрытый банковский пресс розово-рыжих пятитысячных купюр. Вожделенные мои пол-лимона.
Я глупо улыбнулся. Действительно за такой гонорар можно разок и шмаровозом проехаться километр.
Тут из проходной вышел пожилой, в залысинах, охранник и что-то, важно так, прошептал Ругину на ухо.
Ругин почесал в затылке, и, найдя решение, сообщил:
- Так... Водитель подождёт здесь, в комнате отдыха охраны: еда-питье бесплатно, телик-видак и сортир там есть, не соскучится. Его в списке нет, и охрана не пускает. Вот так вот. Придется, Жорик, тебе еще и водилой... побыть.
- Ну... - от возмущения у меня, как говаривал классик отечественного постмодернизма, "в зобу дыханье спёрло".
Но моё возмущение Ругин не дал выплеснуть наружу. Приобнял меня, похлопывая по спине.
- Надо Жорик, надо. Пиар требует жертв. Тут, всего не всего, меньше километра.
- Вованя, автобус же с "тяпкой", а я только на автомате езжу. Никак не справлюсь. Охранника в водители дай.
- Не могу, - Ругин развел руками, - Тут их и так самый мини-миниморис. Ты же понимаешь: какое мероприятие нынче. САМ будет! А с "тяпкой" что там уметь-то. Воткнул первую и не торопясь покатил. Километров по двадцать в час. За воротами налево пилишь до развилки, на ней направо и до самого места. Не заблудишься.
И похлопал меня по карману, куда я конверт с деньгами спрятал. Вот гад. Знает мое самое чувствительное место.

С немного упавшим настроением сказал "пионеркам", чтобы снова забирались в автобус. Залез сам, уже на водительское сидение и захлопнул дверь длинным таким рычагом хромированным. Повернул ключ, и мотор на мое удивление легко подхватил на первых же оборотах стартера.
Ворота передо мной медленно разошлись.
Ругин, помахав рукой, крикнул, что "скоро встретимся, оттянемся".
Я, попутавшись с длинным рычагом, справа от кресла, все же воткнул какую-то передачу, и отпустил сцепление. Покатив немного внутрь поместья, быстро уперся в большую, метров двадцати в диаметре, хорошо ухоженную клумбу с желтыми, красными и синими цветами. В центре клумбы, среди культурных цветов, диссонансом возвышалась нехилая "альпийская горка". Я еще мельком подумал, что в такой горке вполне можно скрыть фронтальный ДОТ. С крупнокалиберным пулеметом. Не иначе. Прямо напротив ворот. Берегут себя олигархи, как живую силу, однако.
Подбежал охранник и стал перед капотом жестами показывать, что я должен объехать клумбу слева.
Слева, так слева. Удалось, даже не подключая задний ход, хотя и вкрайняк, разойтись с клумбовым бордюром, и уйти влево. Ну, не помню я как с этой "тяпкой" обращаться. Механическая передача у меня в руках была, когда я только водить учился на "шахе". То ли дело "автомат". Воткнул "драйв" и поехал. Никакого тебе геморроя. И в пробках московских только педалью тормоза: нажал, отжал, нажал, отжал. Красота.
За клумбой было тут всего две дороги: направо и налево, и каждая начиналась, не доходя до конца клумбы, хотя сама клумба была асфальтом окольцована. Но раз так странно строят, "значит это кому-нибудь нужно", как сказал пролетарский поэт из дворян при кровавой диктатуре "политической проститутки" Троцкого.

Я неторопливо катил по асфальту. Поместье больше напоминало ухоженный лес, чем регулярный парк, но светильники вдоль дороги попадались, хотя пока еще и не работали.
На узкой развилке, которую венчал большой дуб, машинально взял влево, что мне впоследствии сильно аукнулось. Что тут поделать: с детства путаю право-лево. А тут еще и находясь в несколько растрепанных чувствах.
Все же подставил меня Ругин, красиво и незаметно подставил, да так, что сегодня, в приличной компании, и за сутенера могут принять. Видок у меня вполне подходящий: брит наголо, шелковый пиджак от "Брионии" в крупную бежево-голубую клетку, белая рубашка-апаш, синие слаксы, черные мокасины от "Лакоста" на босу ногу. Правда, часы не золотые, а из полированной стали. В прошлом году, в Софии, в аэропортовском дьюти-фри, я купил эти котлы от Абрама Бреге за полторы штуки евро. Так, скромненько и со вкусом. Стиль "Марине". И хоть "голды" на шее нет, в целом это все же попадалово на имидж.
Сволочь Ругин. Так ведь и погоняло нехорошее может прирасти, хрен отмоешь. И как я на такое подписался? Не иначе, как с недосыпу.

Дорога стала плавно заворачивать влево, постепенно снижаясь, пока не уперлась тупиком в крашеные суриком металлические ворота, врытые в земляной холм, покрытый яркой синтетической травкой, типа "канада-грин".
Дальше дороги не было.
Приехали вроде. Хотя и странноватое место, но у богатых свои причуды.
Побибикал клаксоном с крякалкой.
Ворота приоткрылись. Оттуда выскочил безликий человек в черной униформе с надписью во всю спину желтыми буквами "ОХРАНА". Раскрыл ворота полностью и замахал руками, типа: "быстрее проезжай".
Ну, я и не стал тормозить. Аккуратненько въехал в большой бетонный бункер с пандусом на какую-то площадку, огражденную гнутыми трубами.
За ней стояла широкая арка из могучего швеллера со светофором наверху.
Светофор был положен набок.
Горел красный.
Дальше была только глухая бетонная стена с отпечатками швов опалубки.
- Что вы раньше графика припёрлись? - возмущенно забухтел в динамики второй охранник, который на возвышении у стенки стоял в некоем сооружении типа гаишного плексигласового "стакана" на перекрестке. За ним на голой бетонной стенке висело на ремне помповое ружье.
- Во, блин, а я думал, что я на таких скоростях даже опоздал, - спокойно ответил я, опуская стекло водительской двери, одновременно глуша двигатель. Мне с охранниками препираться в падлу, не по чину будет, - Вованя от проходной гнал: "быстрее доставляй путан".
- Ну, раз гнали, то въезжай сразу на пандус осторожненько и вставай на платформу пока колесами не упрешься, - крикнул первый охранник, закрывая ворота.
- Давай, давай, не задерживай. Нам ещё один автобус провожать за ленточку. Скоро уже будет, - крикнул охранник из "стакана".
- Дверь открой, - попросил первый охранник, подходя к автобусу.
Я потянул рычаг пассажирской двери.
Охранник поднялся в салон, уставился на моих "пионерок", почесал репу и озадаченно произнес:
- Ага... Ебаться в кружечку...
Тут мои дрессированные "пионерки" мигом вскинули руки в пионерском салюте и хором ему ответили
- Всегда готовы.
Я угорал, глядя, как окончательно охреневшее уже лицо охранника умудрилось охренеть еще больше. Глаза его резко расширились, а зрачки стали разъезжаться в стороны.
Забеспокоившись, что охранник сейчас срочно будет нуждаться в психологической реабилитации, приготовился не торопясь подниматься из водительского кресла.
Но, видать, мужик крепкий попался. И абсолютно без чувства юмора, что его, вероятно, и спасло. Подвигав ушами, он вышел из ступора, наклонился ко мне и вопросительно прошептал,
- Это точно путаны?
- Путанистей не бывает, - ответил я таким же шепотом.
- А почему их не усыпили?
Тут очередь охреневать пришла уже мне.
- Понимаешь, бразер, они хоть и бляди, но, всё же, не суки, чтобы их усыплять, - усмехнулся я.
На хи-хи уже пробивало круто, как под канабисом, но удавалось сдерживаться.
Девки, за нашими спинами, перестали прыскать и ржали уже в голос. Видать наш шепот был не таким уж и тихим.
- Ну, тебе видней, - пожал охранник плечами, - Но вот если что...
- Так кто из нас опытный? Ты или я? Успокой заранее, - задавил я свое хи-хи куда-то внутрь организма, так как охранник был предельно серьёзен. Просто супербизон какой-то.
- ДокУмент всем выдан, - вновь спросил он, надавливая на букву "у".
- Да есть у нас все документы, не парься, - уже раздраженно ответил я, подумав о паспортах и утвержденном, с печатью проходной, списке-пропуске на территорию усадьбы "Сибнедр".
- Тогда лады, - сказал он мне, и, обернувшись к девчатам в салон, стал вещать,
- Дамы...
Те опять заржали.
- Серьезней, дамы, сейчас вы пройдете новейшую систему охраны, построенную на физических принципах, открытых учеными всего несколько лет назад.
- Надеюсь, не британскими учеными, - снова переливчато засмеялась чернявая "пионерка" по имени Роза.
- Нет, не британскими. Американскими, - с той же серьезной рожей продолжал читать свою лекцию охранник, - Главное, это не опасно для организма и совсем не больно. Но на всякий случай при прохождении завесы, которая будет внешне выглядеть, как серебристый целлофан, не дергайтесь и не шевелитесь. Лучше всего закройте глаза. Некоторые неприятные ощущения будут, но не сильные и не более тридцати секунд. Уверяю, это безопасней рентгена в аэропортах. Завеса пройдет весь автобус. Как завеса прошла, можете снова шевелиться и делать все, что вам заблагорассудится.
И снова обернулся ко мне:
- Заезжаешь на платформу. Глушишь мотор. Ждешь зеленого сигнала. Платформа сама поедет. Как остановилась, снова можешь заводиться. Понятно?
- Чего непонятного? Все просто.
- Ну, тогда пошел, - похлопал он меня по плечу, на что я поморщился. Терпеть не могу амикошонства от обслуги.
Завелся.
В натяг въехал по пандусу на платформу, уперся колесами в ограждение и выключил двигатель.
Светофор на арке загорелся желтым, потом сменился зеленым, загудел за стенкой трансформатор, что-то негромко завыло на пределе ультразвука и пространство внутри арки на мгновение прострелило красивыми искрами. Затем оно, как бы подернулась инеем и превратилась занавесь, похожую на колыхающееся расплавленное олово. Я увидел отражение в нем автобуса и себя за рулем, как в павильоне кривых зеркал в парке отдыха. Еще их в моем детстве называли "Комнатой смеха". Но мне сразу стало не смешно. Даже немного жутко.
Ну, надо же, блин. Никогда не слышал даже о таких системах безопасности, хотя в этой области я, кажется, уже всякого навидался, думал я, глядя на надвигающийся, колышущийся слегка, кажущийся металлическим, занавес.
Сначала в нем скрылся капот автобуса, как его отрезало, потом переднее стекло, потом я утонул в нем лицом, инстинктивно закрыв глаза. Почувствовал сначала на лице, а потом и во всем организме одновременно и жар, и холод. Что-то покалывающее скользнуло по щекам, пробегая к затылку...
Гул генератора внезапно исчез, и наступила тишина. Я почувствовал, как что-то непонятное так же облизнуло холодом спину и толкнуло вперед.
Открыв глаза, и бросив взгляд в боковое зеркало заднего вида, увидел, что борт автобуса появлялась из ничего, просто из колеблющегося воздуха.
То же самое было в салоне. В центральное зеркало было видно, как мои пионерки выплывали из колеблющегося ртутного полотна с широко раскрытыми одуревшими глазами.


Новая Земля. Территория Ордена. База по приему переселенцев и грузов "Россия".
22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 9:01

И было, отчего одуреть, кроме чудес завесы.
Вместо громкой музыки и нарядной толпы на красочно разукрашенной VIP-площадке корпоративной вечеринки пятой в мире добывающей компании, автобус попал в такой же унылый бетонный зал, только построенный зеркально тому, из которого мы выкатились секунды назад.
Но непонятки, как оказалось, только начались. И дальше только множились.
Не дав мне опомниться, к автобусу подбежал охранник, но уже в форме песочной окраски, с американским автоматом на плече и малиновым беретом за погоном, и заорал:
- Кому стоим! Куда тормозим! Съезжай скорее. Вон туда, - он показал рукой, - По нарисованной линии ехай. Ставь автобус на стоянку номер четыре. Вприпрыжку действуй, мне еще два автобуса принимать.
И пошел впереди капота ровно по белой линии, прерывисто нарисованной прямо на бетонных плитах толстой краской дорожной разметки, ведущей на гравийную стоянку, уже во дворе, у бетонной стены то ли склада, то ли бункера. Единственной определенностью были желтые деревянные щиты, прикрепленные на стену. Наш имел номер "4", и был на таком же щите аккуратно намалеван черной краской.
После того, как автобус застыл на стоянке, и я выключил мотор, все тот же охранник, только уже нацепивший на макушку свой малиновый берет, стал стучать в дверь.
Я открыл ее рычагом, не вставая с водительского сидения.
Охранник вошел в салон автобуса, выдувая из него прохладу кондиционера, и впуская с собой внутрь духоту, запах пыли и сухой травы.
- Еще раз здрасьте. Всех вас со счастливым прибытием. У Вас есть оружие, которое мне необходимо опечатать? Хождение с оружием по территории Базы запрещено. Но по выезду из Базы, на КаПеПе, вам его обязательно распломбируют, и оно будет снова готово к применению.
- Какое оружие?
- Нет у нас никакого оружия!
- Зачем нам оружие? - испуганно взвизгнули мои "пионерки".
- Мы глазками стреляем, - подвела общий итог литовка Ингеборге.
- Тогда все еще проще, - широко улыбнулся охранник, скользя сальным взглядом по девчатам, - вам идти тут недалеко: вдоль стоянки направо, вторая дверь. Вещи можете спокойно оставить в машине. Все под охраной. У нас здесь не воруют. И ещё раз добро пожаловать. Таких красивых девушек, да еще в таком количестве у нас давно не было, - после этого комплимента охранник вышел из автобуса и пошёл обратно по белой полосе в те же ворота, откуда он нас вывел.
Кстати, таких ворот там был нехилый ряд.
Я вылез с водительского сидения, почесал репу, и, посмотрев на притихших девчат, попытался схохмить:
- Станция Березай, кому надо - вылезай!
Хохмы не получилось. Девчонки смотрели на меня как прихожанки на святого проповедника и явно ждали откровений. А откуда мне их было взять, самого бы кто просветил, что тут к бениной маме происходит.
- Ты куда нас привез? - озабочено взвизгнули с заднего сидения, около кофемашины.
- Мне известно не больше вашего. Пошли разбираться.
Вывел я в эту жуткую местную жару стайку своих "пионерок", чувствуя себя просто овчаркой при стаде. Посчитал по головам и повел вдоль стены.
Девчата, чертыхаясь, медленно, в раскоряку, пилили на шпильках по гравию. Мне в мокасинах было намного легче, что, впрочем, не спасало от жары.
А жарко было просто одуряюще. Нет, на Подмосковье никак не похоже. Похоже больше на июль в Астрахани. И его тягуче влажную такую приморскую жару. С безжалостным солнцем, желающим немедленно выжечь всю воду из организма и иссушить мозг.
Рубашка на мне сразу промокла на спине и в подмышках, несмотря на легкий шелковый пиджак.
Площадкой для корпоратива тут вообще и не пахло. Промзона, она и в Африке промзона. Вокруг был большой, пустоватый и неухоженный пыльный двор, окруженный высоким бетонным забором, оплетенным поверху "егозой" на металлических кронштейнах. Посередине двора, засыпанного серым гравием, была дорога, замощенная аэродромными бетонными плитами, которая упиралась в крепкие железные ворота. В щелях между плитами рядами выбивались пожухлые сухие стебли. Под забором, в высокой нескошенной траве, стрекотали какие-то насекомые, а вокруг порхали красивые бабочки, которых девчонки сразу стали ловить руками. Пришлось приструнить. А в блеклом небе летало много птиц. Нет, это я неправильно выразился: птиц было неправдоподобно МНОГО. Впрочем, как и бабочек.
- Может я и дура, но это точно не Подмосковье, - раздался за моей спиной звонкий голос.
- Все. Вроде пришли, - ответил я, не оборачиваясь, - Сейчас выясним.
Стоянка автомобилей закончилась, и в стене бункера пошли двери. Солидные такие двери, железные и толстые, как в бомбоубежищах под сталинскими домами.
На первой была табличка: "Караульное помещение".
На второй: "Иммиграционная служба Ордена".
Надписи дублировались на английском языке.
Над дверью Иммиграционной службы висела на кронштейне здоровенная угловатая древняя видеокамера слежения.
Тяжелая дверь на удивление легко открылась, едва ее потянули за ручки. За ней был короткий коридорчик с парочкой закрытых дверей офисного типа, а в торце коридор заворачивал. Стены и двери были покрашены серой офисной краской, типа "ты курила?". На полу - простой серый линолеум.
- Все за мной, - скомандовал я, и пошел дальше, не оборачиваясь, и не сомневаясь, что команду все выполнят в точности. Перепуганные девчата вели себя, как отара покорных овец.
За поворотом оказалось в полнее просторное помещение, напоминающее холл современной московской парикмахерской или стоматологической клиники. Большие наружные стекла, стеклянная дверь, стойка ресепшин, кулер с чистой водой, пара диванов и журнальный столик. Не хватало только стопки затрепанных модных журналов на нём.
За стойкой сидела симпатичная молодая брюнетка с собранным на затылке большим пучком, в такой же светло-желтой форме, как на охраннике.
Когда она встала, рубашка аппетитно натянулась на бюсте не меньше четвертого номера. Красивая баба, отметил я, но мои "пионерки", всё же, на класс повыше будут. На поясе у неё висела кобура с большим тяжелым пистолетом. Слишком большим. Для девушки. Слишком притягивающем к себе чужой взгляд. Даже не к себе, а к тому, что вокруг него. На левом рукаве её форменной рубахи был пришит шеврон, напоминающий верхнюю часть пирамиды с однодолларовой бумажки. Глаз в треугольнике. Или нечто типа того.
Оглядев нашу гоп-компанию, она заговорила с интонациями "холодного" коммивояжера, старающегося втюхать пылесос "Кирби":
- Здравствуйте. Приветствую вас на Базе по приему переселенцев "Россия". Меня зовут Оксана. В мои обязанности входит кратко ознакомить вас с основными принципами проживания на Новой Земле, помочь разобраться в ее финансовой системе и при необходимости снабдить вас стандартным набором переселенца. Более подробную информацию вы можете получить из этой памятки.
Она немедленно выложила на стойку голубую брошюру с оригинальным названием "Памятка переселенцу", и затараторила дальше.
- Её необходимо вам всем внимательно прочитать до того, как вы покинете Базу. У нас довольно опасный мир. Кроме того, вы можете купить подробные карты и путеводитель по основным населенным пунктам и анклавам Новой Земли. Если у вас остались какие-нибудь наличные деньги со Старой Земли, то лучше потратить их тут, на Базе. В других местах они не в ходу и дальше практически не принимаются. Набор карт стоит двадцать экю, путеводитель - десять. Рубли конвертируются к американскому доллару по тамошнему курсу, а потом из долларов в экю - по местному. А сейчас я зарегистрирую ваше прибытие и проведу все необходимые формальности. Могу я посмотреть на ваши идентификационные карты?
Мы, молча, всей толпой, стояли в столбняке, пока Оксана произносила всю эту тираду. И, когда она замолкла, наш ступор всё ещё продолжался.
Потом кто-то из девчат очнулся раньше меня и спросил:
- А что такое эта идентификационная карта? Карта москвича?
- Хорошая шутка, - улыбнулась Оксана, - Идентификационная карта, или как ее тут повсеместно называют Ай-Ди, вам выдали ещё на Старой Земле, перед отправкой сюда. Вспоминайте. Вот такую в точности, - она вынула из кармана на рубашке нечто похожее на водительской удостоверение и показала нам всем.
- Можно водички попить, - спросил я, чтобы хоть немного оттянуть разговор. Потому, как в голове всё переклинило, и срочно нужен был тайм-аут. Во избежание...
- Пожалуйста, - спокойно ответила Оксана, и показала рукой на кулер.
Пока я наливал воду в пластиковый стаканчик, удивленная до предела одна из наших украинок протянула недоуменно:
- А где тут наша корпоративная вечеринка?
- Вообще-то здесь Орден проводит корпоративы только для своих служащих, - все тем же завораживающим голосом образцового менеджера по продажам ответила Оксана, - Ни про какие другие вечеринки я не слышала. Да их и в принципе не может здесь быть. Разве, что в Порто-Франко.
Тут мои девчонки возмущенно наперегонки загалдели, выкрикивая названия "Сибнедра", "АрвиЛи", и своих агентств. Требуя немедленно доставить их на главную площадку корпоратива, так как их ждут там ТАКИЕ люди, что их недовольство скажется на всех, в том числе и на должностном положении самой Оксаны.
Оксана невозмутимо склонила голову набок, внешне равнодушно выслушивая все эти эмоциональные и бессвязные возмущения. Чувствовалось что у нее на такие выплески эмоций большая практика. Этакий стойкий оловянный солдатик с сиськами четвертого размера. Только по разгоревшемуся блеску глаз чувствовалось, что этот эмоциональный порыв моих "пионерок", которые уже заподозрили, что их лишают сладкого, для нее нечто вроде развлечения на скучной работе.
- Момент, дамы, возьмите себя в руки и экстрактно обрисуйте мне свою проблему, - заявила Оксана.
Но мои "пионерки" её слова игнорировали, и всё талдычили свои возмущения уже по третьему кругу.
Я всё это время пил воду мелкими глоточками и старательно пытался сообразить, что же именно произошло? Ясно было только то, что мы точно там, куда не ехали. Корпоратив неизвестно где, а мы тут, также неизвестно где. Что-то раньше за собой я таких косяков не замечал. Пробормотав под нос: "ну, здравствуй, жопа, Новый год", я смял стаканчик и бросил его в урну, стоящую для этой цели рядом с кулером.
- Тихо девочки, - стал я успокаивать свой курятник, - Тут надо разобраться документально.
Повернувшись к Оксане, и, не обращая внимания на начавшиеся тихие всхлипы своих "пионерок", я выложил на стойку список-пропуск с подписями и печатями должностных лиц "Сибнедр".
- Вот документ, по которому мы полчаса назад въехали в подмосковное имение добывающей компании "Сибнедра" на корпоративную вечеринку для ВИП-персон. Между прочим, пятой в мире по размеру майнинговой компании. И было это в Подмосковье. Всего полчаса назад. Как вы нам объясните, почему мы здесь? Непонятно где? В этой жаре? В этом непонятном бункере? Что вообще тут твориться? Конкретно я хотел бы услышать от вас ответы на вопросы. Что вообще происходит? Кто в этом виноват? И что нам теперь делать? Если вы некомпетентны, то свяжите нас с вашим начальством.
- Отправьте нас обратно! - раздался требовательный взвизг из середины табуна моих "пионерок".
- Я бы с радостью, - ответила Оксана, садистски-обворожительно улыбаясь, - Но переход в Новый Мир - это билет в один конец. Назад возврата нет. Неужели этого вам вербовщики не говорили?
Последующей за этой фразой немой сцене мог позавидовать сам товарищ Яновский. Ну, тот, который Гоголь.


Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов "Россия".
22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 9:26

Наружная дверь открылась и перед нами явилась плоская худая белобрысая мымра, явно американка, но очень похожая на Псюшу Собчак в старости. Лет сорока, с бесцветными глазами, выгоревшими бровями, потасканным лошадиным лицом, щеки которого просекали глубокие вертикальные морщины. Этакая, типичная для Америки, крутая стерва, сдвинутая на феминизме и лесбиянстве. Я на них в Нью-Йорке, в своё время, насмотрелся. Одета она была в такую же униформу песочного цвета, как и Оксана, только на голове этой мымры красовался бесформенный малиновый берет, из-под которого выбивались светлые волосы, смахивающие на мочало. На берете блестела золотистая кокарда, повторяющая рисунок нашивки с Оксаниного плеча. На воротнике рубашки были какие-то знаки различия, впрочем, ничего мне не говорящие, но, судя потому, как подобралась Оксана, явно начальствующие. На поясе также висела кобура, около пряжки, из которой торчала изогнутая слоновой кости рукоятка небольшого никелированного револьвера.
Она была очень недовольна, скорее всего, за то, что оторвали ее тощий зад от уютного кресла. Не успев еще окончательно войти в помещение, эта мымра сразу открыла пасть и попыталась наехать на нас с громкими выкриками на английском языке, типа, "всем строиться!".
Ага.
Щас!
Я её, тут же, резко оборвал, идеальным образчиком вежливого хамства:
- Простите, мэм, это та самая База, которая называется "Россия"?
- Да,- согласилась она, немного оторопев.
- Тогда, почему вы разговариваете с нами на английском языке, да еще таким чудовищным диалектом тупых реднеков со Скалистых гор, который образованные люди плохо понимают?
Вот так уже лучше. Глазки-то поплыли. Видно не привыкла она к такому обращению. Похоже, ей тут все в рот смотрят и задницу лижут.
Мой же расчет был на то, чтобы хоть немного сбить с этого кобла спесь с первой же минуты. Полностью сбивать апломб с таких дамочек не удается никогда и никому. Однако мой английский был отшлифован в Оксфорде, и именно такой оксбриджский акцент частенько заставляет американцев сокращать свое раздутое самомнение.
- Но, вы же, меня понимаете. Не вижу проблемы, - упёрлась она.
- Проблема в том, что вы не в Индии, и тут вас мемсахиб никто называть не будет. Извольте изъясняться на языке большинства присутствующих.
- Я не знаю русского, - гордо ответила мымра.
- Это очень плохо. Хвалиться своей необразованностью не к лицу человеку, работающему в сфере обслуживания. К тому же, это совсем не извиняет вашего хамства. Вы не представились, не назвали своих полномочий, и даже не поздоровались. А незнание вами основного языка Базы "Россия", которой вы командуете, это, как мне кажется, уже недоработка айч-ар менеджеров вашей компании. Налицо неполное служебное соответствие вашей должности.
- Это не вам судить, - да, эта мадам быстро возвращает утраченные позиции, - Говорите реально: в чем проблема?
- Проблема в том, что они, - я отошел на два шага в сторону и показал на своих "пионерок", - вас не понимают. И это нехорошо даже чисто юридически. Не считая того, что просто невежливо. Я уже не говорю о гуманитарной составляющей. У вас есть независимый переводчик?
- Вел, - ответила она, слегка наморщив лоб, - переводчик сейчас будет.
И, повернувшись к Оксане, резко приказала.
- Вызови сюда Беляеву.
И отошла к окну, повернувшись к нам спиной, демонстрирую не столько свою плоскую задницу, сколько полное нежелание с нами общаться.


Территория Ордена. База по приему переселенцев и грузов "Россия".
22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 9:45

Прибежала ещё одна девушка, также с большим пистолетом на аккуратной попке, обтянутой такой же песочной формой, но уже блондинка. Причем именно прибежала, а не пришла быстрым шагом.
- Страна амазонок, блин, - проворчал я себе под нос, - Дас ист фантастиш.
Эта красивая блондинка о чем-то накоротке пошепталась с мымрой, потом обернулась к нам и громко сказала по-русски твердым голосом:
- Прошу внимания. Все меня слышат?
Мы нестройно утвердительно пробурчали в ответ.
- Меня зовут Светлана Беляева, я представляю Иммиграционную службу Ордена. Рядом со мной стоит заместитель начальника Базы Ордена по приему переселенцев и грузов "Россия" мисс Майлз. Она желает знать, что вы от нее хотите?
Приглядевшись, я заметил, что веки девушки были слегка опухшими, белки глаз красными. Было похоже, что она недавно плакала. Но голос ее был твёрд.
- От неё лично мы ничего не хотим. Но нас возмущает киднепинг, - сказал я по-русски тоном прокурора, обвиняющего в процессе.
Светлана перевела это мисс Майлз, которая тут же заорала, опять-таки по-английски.
- Какой, на хер, киднепинг? Вы в своем уме?
Вот так вот: вам нокдаун, мисс, констатировал я про себя. В слух же ответил.
- Именно киднепинг, мисссс... - вот так, с этаким польским пришепением на букву "с", довольно констатировал я, переходя на юридический канцелярит, - Именно киднепинг. То есть: похищение людей, совершенное вами, или вашей организацией под вашим руководством, по крайней мере, с вашим участием, в отношении четырнадцати человек, среди которых большинство несовершеннолетние, - отчеканил я, - То есть: налицо похищение детей, что в любой цивилизованной стране является тяжким уголовным преступлением.
Пока Светлана переводила, я лишний раз одобряюще мысленно пошлепал себя по лысине. Наличие переводчика всегда позволяет стороне, которая знает оба языка, контролировать не только точность перевода и комментарии переводчика, но и иметь необходимую паузу для просчета вариантов. Сейчас моей задачей было вывести эту мымру из себя, и заставить совершать ошибки. А мои девочки уже сами догадались, что им пора снимать её на мобильники.
- Ничего не понимаю, - уперлась Майлз, - Почему вы не хотите пройти нормальную стандартную процедуру регистрации переселенцев?
- Они не переселенцы, - робко вклинилась Оксана, - У них нет Ай-Ди. Совсем. Ни у кого. И я не понимаю, как это вообще могло произойти. Есть только это, - она протянула начальнице наш список-пропуск на корпоративную вечеринку.
Светлана отбубнила Майлз перевод списка-пропуска, и даже дала на удивление точную краткую характеристику корпорации "Сибнедра". Потом повернусь ко мне и спросила дополнительно.
- Я правильно понимаю, что эта именно та корпорация, которую контролирует из Лондона сам...
- Вы все правильно понимаете, Светлана, - резко перебил я ее, - Передайте мисс Майлз мои поздравления в том, что сегодня она лично насрала ему в праздничный торт. И я думаю, что он очень скоро узнает, кому за это выразить благодарность.
- Плевать, - уже спокойно сказала мисс Майлз, игнорируя нас и обращаясь только к Светлане и Оксане, - Всё равно они уже здесь. Назад им дороги нет, и никуда они не денутся. Оксана, оформите им Ай-Ди и пропустите по программе неимущих переселенцев. Всё. Вопрос исчерпан. Беляева, за мной.
Но именно такой оборот дел меня и не устраивал.
- Эй ты, старая извращенка, как тебя там... Майлз, - окликнул я её уже в спину, - заруби себе на своем длинном носу: во-первых: мы не переселенцы и никогда ими не желали стать. Тем более, СЮДА. Второе, мы не неимущие, а вполне обеспеченные работой и недвижимостью высокооплачиваемые специалисты. Третье, и главное, верни нас обратно, тогда мы заберем все свои претензии назад и даже не будем против вас возбуждать уголовное преследование.
- Вернуть вас обратно не может никто на ЭТОЙ Земле, - взвизгнула, оборачиваясь, мисс Майлз, явно задетая моей эскападой.
- А может у вас для этого просто не хватает компетенции? Тогда не нужно лишнего административного восторга. Просто передайте наш вопрос по инстанции своему руководству. Учтите, замять и даже локализовать этот инцидент вам уже не удастся. Так что настоятельно требую поставить в известность руководителя Базы.
В ответ Майлз улыбнулась, как доберман при виде захлебывающегося в злобном лае пекинеса.
- На данный момент я самое старшее руководство на Базе. Начальник Базы сейчас в отъезде.
- Значит, я правильно понял: вы отказываетесь отправлять нас обратно? - упрямо гнул я свою линию.
- Не отказываюсь, а просто не могу. Такой возможности не предусмотрено. Ну, почему вы такой тупица?
- Хорошо, мисс, зададим вам вопрос по-другому: вы лично отказываетесь совершить некие действия, результатом которых будет наше возвращение домой.
- Ты всё ещё не понял, - взвизгнула Малз, - Да вы тут хоть усритесь, вы никогда не вернетесь назад. Это я вам говорю.
- Тогда, будьте любезны, просветите меня по поводу нашего статуса. Мы кто здесь для вас: заложники или военнопленные?
- Вы переселенцы! Другого статуса у вас не будет.
- Ответ неправильный. В наличие группа невооруженных гражданских людей, большинству которых нет двадцати одного года. То есть по международным правилам несовершеннолетние. Они насильственно вырваны из привычной среды обитания и лишены свободы вооруженными людьми по предварительному сговору. К примеру, по законам штата Нью-Йорк это тянет от двадцати лет отсидки до пожизненного срока. Пожизненного лично вам мисс Майлз, как главному организатору этого киднепинга. Это в случае статуса заложников. Тогда у нас тогда к вам нет никаких претензий кроме возбуждения против вас уголовного преследования. Если же мы военнопленные, пусть даже депортированные гражданские лица, то в этом случае вы обязаны нас содержать: поить, кормить, предоставить жилье и медицинскую помощь. В этом случае действует Женевская конвенция, согласно которой вы, в случае гуманного обращения с пленными, можете и избежать наказания.
- Вы лоер?
- Нет, мисс, не имею такого статуса. Но право учил в университете хорошо.
- К чему вы ведете?
- К тому, старая стерва, что мои несовершеннолетние девочки не спали уже больше суток и последний раз ели больше восьми часов назад. А именно ты, как руководитель всего этого бардака, оторвала их от дома, от родных и близких, от работы, от сбережений, обрекла на страдания голодом и пыткой лишения сна. И после этого стоишь тут довольная, сытая, выспавшаяся, не испытывающая жажды и измываешься над детьми. Я смотрю, вы тут плотно забыли основные ценности не только демократии и гуманизма, но и паблик релейшнз. Общественностью это может быть расценено как пытки детей, лицом, злоупотребляющим своей властью и имеющим садистские наклонности.
- Ты, гондон штопаный, - взревела Майлз, видать где-то я ее все же зацепил за живое, - Ты здесь никто. И не тебе мне указывать, что мне с вами делать. На это у меня есть утвержденная инструкция, и я действую точно по ней.
- И в ней, конечно же, прописано, как похищать людей и применять к ним пытки? - это я произнес с издевательской ухмылкой, - Что-то сомневаюсь. Кстати, я могу увидеть эту инструкцию?
- Нет. Она для служебного пользования.
- Я так и думал, - усмехнулся ей в лицо, - Я могу увидеть прокурора?
- Нет. Такового здесь нет.
- Я могу увидеть судью?
- Нет. На Базе такого не предусмотрено.
- Я могу увидеть атторнея?
- Нет. Такого тоже не предусмотрено.
- Я могу увидеть коронера?
- Нет. Такого здесь тоже не предусмотрено.
- Я могу увидеть местного шерифа?
- Нет. Такового здесь не предусмотрено.
- А кто здесь предусмотрен?
- Я.
- Вот как... значит никакой демократии, никакого правового и гражданского общества у вас тут нет, а в наличии только голимый тоталитаризм и вождизм мисс Майлз. В таком случае именно вы и ответственны за всё. Я могу связаться с вашим прямым начальством, фюрерин Майлз?
- Нет. Советую вам всем оформить статус переселенца и не устраивать тут Жакерию.
- А то что? Вы нам уже угрожаете? Чем? Необоснованными репрессиями? Вы нас расстреляете? Или будете публично вешать? Я этому уже не удивлюсь, ведь пытки к нам вы уже применили.
Вот это стерва, надо отдать ей должное. Умеет держать удар. Я просто в восхищении.
- Не валяйте дурака, мистер законник. Оформляйте статус переселенца. В этом случае каждый из вас получит пособие от Ордена в размере одной тысячи экю и сможет свободно реализовать все свои планы по поводу еды, ночлега и прочих благ. Другого все равно вам никто не предложит, - вновь высокомерно заявила Майлз, победоносно окинула нас презрительным взглядом, и вышла в стеклянную дверь.
За ней, не глядя на нас, молча, ушла Беляева.
Ну, что ж, один - ноль. В пользу Майлз. Но, как пел Высоцкий "еще не вечер".
Оксана, оставшаяся одна на посту разбираться с нами, только развела руками, показывая нам, что она тут вообще не причем, и ничего другого для нас сделать, увы, не может.
- О, кей, - сказал я, не обращаясь непосредственно ни к кому, - значит мы все же заложники, а вы, - я указал пальцем на Оксану, - вооруженные террористы. Так вышло, и прошу не судить строго нас за последствия. Никакого бизнеса, это уже личное.

Включенный кондиционер, не сразу охладил, успевший нагреется автобус, некоторое время в нем было еще душно.
Встав в проходе, я привлек к себе внимание «пионерок» и заявил.
- Дамы…
Девчонки засмеялись. Уже хорошо. Похоже, у них уже сформировалась стойкая реакция на это слово.
- Происходит что-то непонятное, но мы «эту сову разъясним» обязательно. Должны разъяснить. Пока же нам следует держаться вместе, ибо по отдельности они нас всех дожмут и все сделают, как хотят. Первое, что необходимо, на всякий случай, уточнить список нашего «пионерского отряда».
Тут девчата снова засмеялись.
- Список, как нас самих, - продолжил я, Так и наших претензий к этой Базе. Я лично не верю, что нет пути назад. Но, даже если это и так, то стрясти с них компенсацию за оставленное нами имущество, просто необходимо. Иначе нас уважать тут никто не будет. Давайте по одной ко мне. Я уточню ваши специальности, где учитесь, брошенное имущество и те де и те пе. Первая будет Комлева Дюлекан.
- Можно просто Дюля, - встала красивая девушка экзотической таежной внешности народов Севера.
Пока она до меня шла, я вынул из барсетки блокнот и ручку. Дальнейшее собеседование вел полушепотом, чтобы другие «пионерки» не услышали, так как вопросы я задавал и не совсем уместные для общения вслух.
Дюле оказалось 18 лет. Родом была из Хабаровского края. По национальности, эвена. Особо подчеркнула, что не эвенкийка, в эвена. Это близкие, но разные народы, как русские и белорусы, к примеру. Деревенская. Выросла в тайге. В Москве учится на последнем курсе Пищевого колледжа по специальности «ихтиология и рыбопереработка», хотя сама очень хотела учиться на охотоведа, но колхозу – или как он там теперь называется – нужен был рыбный технолог, консервы делать. А так, как колхоз же за ее обучение платил, то он и выбирал специальность. И в кредитном договоре прописал, что Дюля обязана отработать в нем, после обучения, не менее пяти лет. Жила в общежитии. Эскорт для нее был вполне необременительной подработкой. Но чисто эскорт или рекламные промо-акции. Проституцией в общепринятом понимании она не занималась, но временами бывало, что вступала в интимную связь за деньги. При этом, как красавица, могла выбирать таких партнеров сама.

Второй на собеседование попала Татьяна Бисянка, 17 лет, тоже девочка экзотическая. Оказалась по национальности орочанкой. Хотя я сам первоначально склонялся к мысли, что она, скорее, казачка, с некоторой восточинкой в крови. Однако, когда она ко мне подошла, я неожиданно для себя, ляпнул.
-Ты не эльфийка ли, случаем, из волшебного леса Средиземья?
А что? Под красивыми черными бровями вразлет, ее большие фиолетовые, скорее даже фиалковые, широко расставленные, чуть раскосые глаза с длиннющими ресницами поражали своей необычностью. Такой цвет глаз я видел только у Элизабет Тейлор на широком экране в кинофильме «Клеопатра», и больше ни у кого. Волосы у нее были черные, с благородным антрацитовым отливом, длинной чуть ниже лопаток. Под косой челкой овал лица утоньшался к острому подбородку. Прямой аккуратный носик. Со вкусом прочерченная линия губ. Точеная фигурка на стройных ножках была настолько гармонична, что издали даже не скажешь, что она небольшого росточка – всего где-то метр шестьдесят. А грудь – третий номер.
- Нет, - засмеялась она, - Могу уши показать. Не эльфийка я - орочанка. Мы, орочи – маленький народ, - продолжила Таня несколько застенчиво, - Всего-то нас чуть больше тысячи, по последней переписи населения, из которых треть живет уже на Украине. Чуть-чуть в Москве, а все остальные на Дальнем Востоке. Из родственных народов у нас только манжуры и чжурджени. Но их тоже немного осталось.
Господи, подумал я, что такой девочке делать в дикой тайге? Я просто не понимал. Ей в актрисы идти, а она училась на охотоведа, на втором курсе Тимирязевской сельхозакадемии, и реально желала работать по специальности. Причем только на Сахалине, откуда родом. Жила в общаге. Сирота. Родители погибли на морской охоте на нерпу, когда ей было пять лет, и потом ее до своей смерти в 2000-м году воспитывал дед – промысловый охотник и герой Великой Отечественной войны. Он был снайпер и заработал все три ордена «Славы». Потом ее отдали в интернат, (других близких родственников у нее не было, а дальним оказалась не нужна - лишний рот), который она закончила экстерном на все пятерки, потому, как там ей не нравилось, и она старалась скорее оттуда выбраться. Хоть куда. В академию поступила сама, на бюджет. Эскорт – подработка, потому, как кроме стипендии у нее других доходов нет. И то, она попала на такую работу во второй раз, а весь первый курс прожила впроголодь, на стипендию.

Третьей была Галина Антоненкова из Екатеринбурга, точнее из его пригорода Верхняя Пышма, по метрике русская, а так полная смесь разных кровей. Челдонка, в общем. Видно, что даже фамилия переделана из украинской. 19 лет. Голубоглазая шатенка. Впрочем, это видно только по корням волос, а так крашена в радикальную блондинку. Высокая – метр восемьдесят четыре. Длинноногая. С острыми коленками. Учится в Московском институте Стали и сплавов за счет акционерного общества «Уралэлектромедь», где ее отец работает ведущим инженером. Специальность – инженер-технолог ферросплавов. Эскорт – подработка. Проституция – да, но элитная. По панели не ходит.

Далее была Анфиса Иванова, 20 лет, зеленоглазая рыжеватая чувашка. Из деревни под названием Три избы под городом Кошки. Колхоз развалился. Все пьют. Школу не закончила, уехала в Москву. Нигде не учится. Плетет народные фенечки, которые продает реконструкторам средневековья на фестивалях. Учит их носить онучи и лапти. Шьет и вышивает им аутентичные рубашки и порты. Тем все равно, какой орнамент на рубашке русский или чувашский, да и похожи они, если внимательно не приглядываться. Ну, и тусуется с ними для души. На жизнь зарабатывает эскортом и проституцией. Снимает с подругой двухкомнатную квартиру у метро «Нахимовский проспект».

За ней были две татарочки. Сюембюль Айзатуллина, 19 лет, из Казани. Откликается также на Бульку. Черненькая с глазами-маслинами темно-орехового цвета, миниатюрная, с маленькой грудью. Очень улыбчивая. О родителях и прочем говорить не захотела. И Альфия Вахитова, 18 лет, мищера, пепельная сероглазая блондинка, из крепкой татарской деревни под Касимовым. Высокая – метр семьдесят семь ростом, с длиннющими ногами и осиной талией. Обе, после школы, нигде не учились. Эскорт – профессия. Проституция – подработка. Снимают одну квартиру на двоих на Соколе.

Седьмой была чеченка – Сажи Радуева, 17 лет. Темная шатенка с длинными вьющимися локонами. Глаза темно-темно-зеленые, почти карие. Ее я запомнил еще с конкурса, как раз из-за национальности. В эскорте не часто встретишь чеченку, да еще такую юную. Все чеченские проститутки, которые попадались на моем пути, были уже лет за двадцать пять, и, как правило, вдовы. Сажи - беженка из Грозного, еще в первую войну. После гибели родителей в автокатастрофе под Воронежем, живет с пятнадцати лет одна, благо от родителей осталась в Москве хорошая трехкомнатная квартира. Школу бросила, образование семь классов.
- И как? РОНО тебя с милицией не ищет, почему в школу не ходишь?
- А мы оттуда документы на перевод в другую школу, в Грозный, взяли, и с концами.
- Значит, родственники на Кавказе есть?
- Родственники есть, но лучше бы было, если бы их вообще никогда не было. Они все мной торговать хотят. А я второй или третьей женой к козлобородому амиру, который вроде, как племенной вождь половины аула из сорока домов, не пойду ни за какие коврижки. Что я в этих горах не видела? Стирать его грязные подштанники без горячей воды. Или доить его тощих коров? В шахидки тоже не собираюсь. Я специально крестилась, чтобы они все от меня отстали.
- И отстали?
- Отстали, но прокляли. Наверное, из-за этого проклятья вы все тут и оказались со мной.
- Проституцией занимаешься?
- А на что еще мне жить? Фамильное золото я еще два года назад продала, как дура, в ломбард. Задешево. Профессии нет. А на тех работах, что предлагают, денег даже на коммунальные услуги не хватит.

За ней шла Наташа Синевич из Белоруссии, 21 год, из Гродно. Студентка Московского педуниверситета, бывшего Ленинского. Учится па специальности дефектолог-логопед на платном отделении. Остался последний курс. Живет в общежитии. Родители помогают, как могут, но той помощи для Москвы – слезы. Высокая – метр восемьдесят. Красивая. Эскорт – подработка. От занятий проституцией открещивается, но чувствую, что, скорее всего, в этом она мне врет. Стыдится.

Девятой была самая старшая девушка моего «пионерского отряда», 23-летняя Ингеборге Прускайте, литовка, жемайт из Клайпеды. Темная шатенка, голубоглазая, кровь с молоком, большая упругая грудь, узкая талия и широкие бедра. Черты лица немного крупноватые, впрочем, ее внешность это не портило, а добавляло перчику. Рост: метр семьдесят.
- Девяносто-шестьдесят-девяносто? - спросил я.
- Нет. Девяносто два-пятьдесят восемь-девяносто, - гордо заявила в ответ.
Просто Сольвейг легендарная. На улице на нее, наверное, все оборачиваются.
- Откуда так хорошо знаешь русский язык?
- Так у нас Клайпеда - русский, считай, город. А до войны был немецкий Мемель. Жила бы в Каунасе совсем бы вашу мову не знала. Школы у нас, что в Клайпеде, что в Каунасе одинаковые, литовские. Просто у меня полкласса было русских.
- Странно, твои соотечественники все обычно в Ирландию рвутся уехать на заработки, а ты в Россию. Нестандартно, не находишь?
- А что я в этой сраной Ирландии забыла? Жопой кверху весь день на грядке стоять за десять евро в час? Где единственное развлечение это танцы в деревенском пабе с местными алканафтами. Съездила разок. Как заработала на обратный билет, так сразу и вернулась. И на всю жизнь зареклась возвращаться в эту страну лицемерных жадюг. Не с моей красотой грядки полоть, а другой работы там для нас нет. К тому же они все упертые католики, особенно бабы.
- А литовцы разве не католики?
- Католики. Но не настолько же. У ирландцев от папы Римского просто крышу сносит. Это надо видеть. Эротическое наслаждение для них, круче пип-шоу.
- Ну, а Москве чем лучше?
- В Москве я попыталась поступить в театральный. Чем я хуже тезки? Как все, документы подала сразу в несколько приемных комиссий. Никуда не взяли из-за акцента. Нет, ничего такого, там и русских с говором не берут. Профнепригодность. Потом меня знакомый преподаватель из ГИТИСа на первую вечеринку олигархов запихнул. Пять сотен долларов, как с куста, за выходные на шикарной даче. Это тебе не на ирландской грядке, где вечно пьяные трактористы с немытыми руками.
- Так уж и вечно пьяные?
- Ну, пьют они совсем не так, как литовцы, под заборами не валяются. Но с утра они уже под градусом. И весь день, по чуть-чуть, догоняются. К вечерним танцам в пабе уже лыка не вяжут. И так каждый день.
- А теперь?
- А теперь я раздвигаю ноги за двести евро в час. И ко мне очередь стоит из приличных, обеспеченных, хорошо одетых, и воспитанных людей, которые терпеливо ждут, когда я на эскорте заработаю на масло под их черную икру, и освобожу окошко в своем графике. Так вот. Зимой возят меня на горные лыжи в Куршавель или в Аспен Маунтин. Ну, это там, где катается Антонио Бандерос. Летом на Канары или в Ниццу. Или на яхте по произвольному маршруту. Под парусом. Так что квартиру себе я уже заработала. В хорошем новом доме на проспекте Вернадского.

Потом собеседовал с двумя украинками. Яриной Урыльник, с хутора из-под Ивано-Франковска, 18 лет. Типичная чернявая западенка, кареглазая, очень красивая, хоть и небольшого росточка. Ей бы ноги подлинее – цены б не было. Этакая таракуцка: ткни спичкой – сок брызнет. Закончила школу, и с подругами сразу поперлась завоевывать Москву, с барахлом, узлами, кастрюлями и чугунными сковородками, как на вечное поселение. А их там – таких красивых, никто и не ждал, аж обидно. Сначала работала на рынке возле Киевского вокзала продавщицей. Но быстро поняла, что подставлять задаром свою белую задницу под черных хозяев палаток, да еще за просто так - не есть хорошо, когда налицо реальный денежный спрос на ее красоту. Квартиру снимает.
- Теперь для всех кавказоидов у меня пятидесяти процентная надбавка. За прошлое, - гордо завила она. Мол, смотри, какая я умная. И мстительная.

Вторая украинка – Оксана Кончиц, была из Днепропетровска, точнее из заводского поселка городского типа под Днепропетровском. 19 лет. Длинноногая, светлая шатенка, с большими чувственными глазами благородной оленихи. Маленькой пикантной родинкой на верхней губе у крыла аккуратного носика. После школы кем только не работала в Днепропетровске, но долго нигде не задерживалась: все хозяева доставали со своей «любовью», чтобы денег меньше платить. В московский эскорт ее позвали в прошлом году какие-то залетные рекрутёры. И, что самое странное, не обманули, и устроили как обещали. Даже квартиру ей сняли недорогую. Проституция? Иногда, по случаю. Задорого.

Под номером 12 выступала молдаванка Екатерина Лупу из деревни Бэлэбэнешь. 19 лет. С той же карьерой, что и у западной украинки. Сначала торговка на московском рынке, потом проститутка без отрыва от производства, так как все родственники постоянно яблоки привозили на продажу багажниками. Год назад рынок бросила, устроила на свое место подросшую двоюродную сестру. Ей за это тетка еще в ноги кланялась, благодарила. Дура. Привезла любимую дочку в вертеп и рада, что «пристроила хорошо».
- Со мной как в анекдоте, - смеется, - «Девушка с вами можно познакомиться поближе?
- Катя.
- А если еще и с подружкой?
- Две кати».

Завершала эту чертову дюжину еврейка Роза Шицгал, 18 лет. Коренная москвичка, что характерно. По крайней мере, ее семья живет там с двадцатых годов прошлого века. Небольшая, но очень фигуристая. Лицо типично семитское: смуглая, нос чуть вислый с горбинкой, большие черные глазищи с поволокой, узкая талия, большая упругая грудь и красивая попа. У родителей в наличие всё: квартира, машина, дача.
- Это у родителей. А у меня самой «Астон-мини», юзаный, правда, – заявляет гордо, - И дача советская в шесть соток с садовым домиком от бабушки в наследство досталась.
Папа у нее - профессор в московском ВУЗе. Мама – бывший кинокритик, в настоящее время - правозащитник.
- Это у неё не иначе, как с недоёба, - прокомментировала Роза, - так как те мелкие гранты с Госдепа трудно считать заработком.
Учится в Московском институте тонкой химической технологии имени Менделеева, где папа и профессорствует. Но основное занятие эскорт и элитная проституция.
- Просто нравится мне это дело. За мой же кайф, мне же еще и бабки платят, - смеется, а глаза масляные, уже мутнеют.
Глаз она на меня уже положила, как пить дать. Ага, вон уже и белой туфелькой на пальчиках поигрывает. Верный разведпризнак.
- Ладно, садись пока на место, сейчас собрание у нас будет. Пионерский сбор.

Итак, что мы имеем с гуся, кроме пиздюлей от дедушки? Я в некоем неизвестном месте, домой дорога заказана, и на руках у меня чёртова дюжина баб. Из которых три скромницы и десяток вполне отвязанных особей. Пара-тройка вообще безбашенных.
Из активов один автобус.
Но прорываться все равно придется с тем контингентом, который есть, тут, главное, употребить его правильно.
Тут же затрепетала подлая мыслишка: бордель открой элитный. И живи, не тужи. Путаны прокормят. Но я её, тут же, загнал обратно, потому как бордель - это, как правило, еще и криминал на холке. А где криминал, там мне не место. Проверено в «ревущие» девяностые. Тошнит. Впрочем, и от роли сутенера тоже тошнит. Ладно, время покажет. Об этом мире мы еще ничего конкретно не знаем.
Подсознание тут же выдало старую народную частушку.

Эх, ма
Как бы денег тьма
Купил бы девок деревеньку
Да и еб бы помаленьку.

Даже улыбнуло конкретно.
Но, прокашлявшись, оглядел я притихших девчат, все же они все очень красивые. И это все теперь мне? Всё, всё… пора уже и собрание открывать.
Решил начать с шутки. Ну, типа обстановку разрядить и девчат подбодрить:
- Сбор нашего пионерского отряда объявляю открытым, - заявил голосом бодрячка-комиссара из нашисткого движения, - Слово для доклада имеет пионервожатый Жора. Прошу занести в протокол: Жора говорит: картина Репина «Приплыли».
Шутка юмора не прошла.
Девчонки смотрели на меня предельно внимательно и ждали что-то серьёзного.
Сероглазая татарка с пепельной гривой волос выразила общий вопрос, который читался в глазах каждой:
- Жора, скажи нам правду: мы где?
- Где, где… в Караганде. Когда всем объясняли - уши затыкала? - нахамил в ответ, но неожиданно вспомнил ее имя, и, это, как, ни странно, настроило меня на конструктивный лад, - Вот ты сама, Альфия, что по этому поводу думаешь?
- Нам думать не положено, когда у нас мужик есть, - съязвила мелкая каштановая шатенка с глазами цвета спелой маслины.
Я внимательно посмотрел в глаза Сажи, и вдруг понял, что она не прикалывается, а на самом деле так думает.
- Вот мы и ждем, что наш мужчина решит. Как скажешь, Жора, так и сделаем, - поддержала ее еврейка Роза. Что характерно, тоже безо всякого следа ерничанья.
И вот тут мне реально поплохело. Брать на себя ответственность за полтора десятка отвязанных баб мне крайне не хотелось. Хотя каждая из них и вызывает во мне разные эротические фантазии, но только по отдельности, а не всем скопом. Да и что я с ними делать буду посреди неведомой степи, если все действительно так, как эта Оксана на ресепшн сказала. Они же делать ни черта не умеют, кроме макияжа. Обуза, одним словом. В любом случае, кроме открытия борделя. Вот чёрт, что же этот бордель ко мне привязался-то?
- Селянс! – я возмущенно выставил вперед ладонь, - Давайте сразу расставим точки над «ё». Я не ваш мужчина. И тем более не ваш сутенер.
- Был не наш, - поддержала Розу литовка Ингеборге, она по-русски говорила с неуловимым притягательным акцентом, - Час назад. А теперь, как видишь, все вокруг кардинально поменялось. И отношения поменялись. Остались только мы и ты. Как единственный наш мужчина. Но я думаю, что мы из-за тебя не подеремся. Не тот случай. Правда, девочки?
- Не гоните волну, все еще образуется. Наверное, произошла какая-то ошибка с этой их новой охранной системой, - это я уже тут за соломинку хватался, - И мы еще вернемся домой. И все будет хорошо.
- Такой большой, а все в сказки верит, - засмеялась молдаванка Катя с заднего ряда сидений.
- Вот, когда вернемся назад, тогда все и обратно перевернем, как было, - захихикала высокая красивая деваха из второго ряда. Ой, что это я. Они тут все красивые.
- Ты же сам выбрал нас. Причем из многих, придирчиво, как на невольничьем рынке, - вставила свои «двадцать копеек» черненькая татарочка Буля, - Вот, теперь и заботься о нас, мой господин. Мы теперь твой гарем.
- И зачем мне гулящий гарем?
- А мы тут гулять не будем. Мы только с тобой будем спать. Хочешь сразу со всеми, хочешь по очереди, - мерзенько захихикала чернявая хохлушка со смешной фамилией Урыльник.
- Да, озадачили вы меня. Назначили, значит, на должность товарища Сухова, а меня и не спросили. Как мне теперь с вами…Это… Зарина, Джамиля, Гюзель, Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия, Гюльчатай! Так что ли? А может мне сразу «талах» произнести?
- Нет!!! - решительно вскрикнула половина девчат, явно знакомых с мусульманской культурой, - Не бросай нас тут одних. Пожалуйста! Нам страшно.
- Кстати, ты нам вовсе не Сухов теперь, - заявила, счастливо улыбаясь, Дюля, -Сухов ты был ТАМ, а ЗДЕСЬ ты нам как раз, как Абдулла.
- А может у меня своя Катерина Матвеевна есть? Вы об этом не подумали?
- Так она там осталась, считай, что умерла, а мы уже здесь, - утвердила Ингеборге.
- Мне надо подумать, - попробовал я отвертеться.
- И думать тут нечего, - почти хором закричали «пионерки», - Его тут такие красивые бабы уламывают, а этот сучёнок кобенится!
- Хотя бы перекурить. А заодно и решить, кто я теперь для вас: ваш господин или ваш сучёнок? – быстро ответил я, и выскочил из охладившегося уже салона, на уличную жару.
Ну и что мне теперь с ними делать? И бросить их тут уже не получится – совесть зажрет. Ладно, как говорила Скарлетт О,Хаара: «Я об этом подумаю завтра». Может и поживу какое-то время султаном.
Сунулся в карман за сигаретами, но в руку попался конверт с деньгами. Чертыхнувшись, пошарил по всем другим карманам. Нет, чёрт возьми. Вот так всегда. Одно за другое…
Сигареты нашлись, почему-то в переполненной барсетке.
Вот тут меня, как током прошибло. В барсетке, в потайном кармане, давно лежал мой стограммовый инвестиционный слиток золота в банковской упаковке из жесткого пластика. Так, на всякий случай. Решение сиюминутных наших проблем зазвенело в голове радостными колокольчиками. А дальше будем посмотреть, как говорят в Одессе.
Я снова заскочил в автобус, забыв про курево.
- Значит так, девчата, - все повернулись ко мне, - Главное, у нас что? В наличии недостаток информации. Вернее, все, что мы знаем, мы слышали только от одной стороны. От служащих этого пресловутого Ордена. Причем только их иммиграционного отдела. Но если информации не хватает, то ее надо добывать. И принимать решение на основе более полного объема сведений. Кто у нас годится в шпионы?
- А я пойду, - сказала Ингеборге. - Мне тот охранник, который нас встречал, глазки усиленно строил. Думаю, я его быстро раскручу на любые сведения. Даже без секса, - довольно усмехнулась.
- А почему без секса? – что-то я в последнее время туплю сильно. Больше чем обычно. Выспаться надо.
- Ну, как же иначе, мой господин, - переливчато засмеялась литовка, - Я теперь твоя старшая жена, и обязана быть тебе верной.
Остальные «пионерки» тоже довольно заржали.
- А вы не боитесь того, что это я вам тут изменять буду?
Ответом мне был совсем не смех, даже не ржание, а какие-то утробные стоны и всхлипы. Наконец-то мне, сегодня, шутка юмора удалась.

Я вновь в офисе иммиграционной службы.
Оксана, откровенно скучая, раскладывала на компьютере пасьянс. Услышав мои шаги. Подняла голову и на автомате сказала.
- Чем могу вам помочь?
Потом, рассмотрев меня, смутилась, промямлив
- А… это опять вы.
- Да, опять я. Оксана, милая. Не скажете, где я могу достать какой-нибудь еды? У меня девочки голодные.
Оксана нахмурила лобик.
- Магазин орденского снабжения еще закрыт. Он открывается в обед. Разве, что в баре у Арама.
- А где это?
- Вот сейчас, выйдя из этой двери, вы попадете в гостевую зону. Пойдете налево до станции. А там, у фонтана, увидите вывеску «Бар «Рогач». Хозяин его добрый человек. Думаю, он вам сможет помочь.

Я вышел на улицу и оказался в сказочном городе, сделанном из «Лего». Двухэтажные домики были сложены из разноцветных глазированных кирпичей серо-сине-зеленой гаммы. Окна были закрыты белыми жалюзи от местного злого солнца. Выглядело это очень симпатично, и даже празднично. Над витринами первых этажей были натянуты маркизы из полосатого брезента. Прямо страна Оз. Я даже поискал глазами: где тут дорога из желтого кирпича? Но под ногами была серая брусчатка.
По пути мне попались парикмахерская, маникюрный салон, ремонт обуви, почта, ателье портного и ремонт телевизоров.
Дальше был Т-образный перекресток.
Справа доносились характерные звуки сцепок железнодорожных вагонов.
Налево была видна круглая площадь с фонтаном, через небольшой переулок.
У фонтана, слева, я сразу увидел большую вертикальную вывеску «Hotel. Гостиница». Невдалеке от нее, над первым этажом, нависал огромный череп какого-то ископаемого чудища, весь истыканный рогами нехилого размера. Сам череп легко покрывал дверной проем с вывеской «Бар «Рогач».
Несколько столиков под тентом на улице возле бара были пусты.
Я потянул на себя дверь из тонированного стекла и оказался внутри, в полумраке.
В баре, на мое счастье, работал кондиционер, а то местная жара уже порядком стала доставать. Но это тоже палка о двух концах: и хорошо, и плохо одновременно. Если не считать опасностью «болезнь легионеров», то поведение типа моего сегодня, если вот так постоянно скакать из жары под кондейник и обратно, то запросто схлопочешь тривиальную простуду на ровном месте. Вот радости-то будет моему гарему. Да и, захлебываясь соплями, очень сложно права качать. А у меня в ближайшей перспективе еще второй раунд с мисс Майлз.
Внутри, за стойкой, никого не было.
Бар был пуст.
Ни посетителей.
Ни бармена.
Ни официанток.
Ни охранника.
Вообще никого.
Оглядевшись, увидел прикрепленный к стойке небольшой бронзовый механический колокольчик с пуговкой. Постучал по ней. Раздался звук, похожий на велосипедный звонок.
- Чем я могу вам помочь, - тут же донеслось по-английски из-за спины.
Я оглянулся.
На лестнице, ведущей на второй этаж, стоял невысокий толстяк характерной армянской внешности, одетый в бежевые полотняные штаны и попугайской расцветки гавайку навыпуск.
- Вы Арам? - спросил я по-английски.
- С утра, кажется, еще был им, - ответил он на вполне хорошем английском, усмехнувшись толстыми губами.
- Тогда именно вы мне и нужны.
- Арам всем нужен, когда хочется вкусно покушать. Да вы не стойте тут, как памятник работы Церетели. Присаживайтесь за любой столик, я сейчас принесу холодного пива, и мы обсудим ваши проблемы.
- А можно мне, вместо пива, горячего зеленого чая, если вас не затруднит, конечно.
В такую жару горячий зеленый чай самое то, чтобы не простыть, от холодного пива же запросто можно и ангину словить. Бывало раньше. Да и жажду зеленый чай утоляет лучше.
- Желание клиента – закон для ресторатора, - радушно улыбнулся Арам, заходя за стойку.
Там он открыл дверь, незамеченную мною ранее, и, зайдя в нее наполовину, крикнул по-русски.
- Агнешка, сделай зеленый чай из староземельного пакетика, ара. Клиент ждет. И это… сиротскую чашку.
И, повернувшись к стойке, стал наливать себе темное пиво в полулитровый конический стакан из стационарного соска с ручкой.
- Зря вы от пива отказываетесь, оно хоть и местное, но намного лучше того, которым я торговал в Питере. Его тут немцы варят в Нойсхавене. Развозят в бочонках по всем Базам раз в неделю. Иногда даже не хватает. Хорошее пиво.
С этим пассажем он сел за стол напротив меня, поставив свой запотевший стакан на кружок, вырезанный из какого-то большого древесного листа, напоминавший пальмовый.
- Простите, Арам, я не представился, - сказал я по-русски, - меня зовут Георгий Волынский. Мне к вам обратиться порекомендовала Оксана из Иммиграционной службы. Я сегодня из Москвы оказался тут очень странным случаем. Да, кстати, а почему мне положена именно «сиротская чашка» чая?
- Хооо… Это большой сюрприз. Сами увидите. Для дорогих гостей. Не буду его предварять. Вы один сюда прибыли?
- В том-то и дело, что нет. Со мной еще чертова дюжина девчат мал-мала-меньше.
- Совсем дети, да? – Арам сочувственно склонил голову к левому плечу.
- Почти. Хотя по сравнению с детьми у них сиськи выросли, и умишка убавилось. Наверное, оттягивают. А возрастом: от семнадцати до двадцати двух. Ну, нам, как дети, - подмигнул я Араму.
Арам вежливо посмеялся. Мдя, шутка юмора мне опять не удалась.
В это время высокая белобрысая женщина принесла здоровую, грамм на шестьсот-семьсот чашку чая, сахарницу и сухарики с изюмом. Судя по аромату в чашке было что-то с Тайваня, типа у-луна.
Сказав мне «Приятного аппетита», она мышкой порскнула обратно на кухню.
Так, понятно, почему чашка «сиротская». Потому, что очень большая.
Прихлебывая чай, я честно рассказал Араму все наши приключения, начиная с подготовки к этой чертовой корпоративной вечеринки для олигархов.
Арам оказался очень хорошим слушателем. Внимательным. Где надо вставлял поощрительные междометия. Где надо делал круглые глаза и всплескивал толстыми руками, поросшими жестким черным волосом. Просто идеальный собеседник.
Напоследок я задал, с надеждой, свой главный вопрос.
- Как отсюда можно вернуться обратно?
- Все говорят, что назад дороги нет, - задумчиво проговорил Арам, - И первый об этом твердит сам Орден. Приехал сюда. И все. На всю оставшуюся жизнь. Но связь со Старой Землей у Ордена точно есть. Заказы на покупки из-за ленточки они принимают. Правда, втридорога.
- Из-за какой ленточки?
- Хо… - всплеснул руками Арам, - Извините, Георгий, но это уже наш новоземельный фольклор. Ленточкой мы ворота называем. Ну, те, которые из Старой Земли сюда, в Новую Землю. Ну, те, в которые и вас засунули.
- И обратной дороги точно никакой нет?
- Насколько я знаю, нет такой дороги. А как там на самом деле - один Господь ведает. Если бы я знал, что можно посетить Старую Землю, то давно бы совершил паломничество в Эчмиадзин. В прошлой жизни у меня для этого все времени не было. Теперь жалею.
- И что же нам теперь делать? Оформлять это их чертово переселенчество в статусе нищих?
- А вы сюда вообще без всего попали?
- А другие, как сюда попадают, сразу олигархами с большими капиталами и всем имуществом? Заводами, газетами, пароходами? – задал ехидный вопрос на засыпку.
- Некоторые даже не с одним железнодорожным вагоном барахла сюда прибывают. А еще некоторые даже с не одним десятком вагонов. С машинами, яхтами, даже самолетами. Кто, как подготовиться успел. Тут все намного дороже, чем там. Все, что местного производства, еда, там, одежда, даже жилье, – то дешево, а вот то, что со Старой Земли привез Орден или чего заказать у него, то в два-три раза дороже старой цены. Орден заявляет, что это переброска через ворота такая дорогая.
- Я что-то не догоняю, Арам. Остальные все не как мы - непонятно как сюда заброшенные. Они что, все добровольно сюда приехали?
- Конечно, добровольно, ара. Этот мир больше двадцати лет заселяют. Несколько миллионов жителей севернее залива точно есть, если китайцев не считать. А людей южнее залива, так, наверное, никто и не считал, как следует. Мало того, все мы готовились к переезду, и что с собой сюда взять внимательно подбирали-докупали. Недвижимость продать и то на себя вербовщики брали, но драли за это комиссию, я вам скажу, драконовскую. Оооо… За мою четырехкомнатную питерскую квартиру на Лиговке. Представляете, где это?
Я кивнул.
- Денег, – вот такой пакет наличными долларами, - Арам руками показал размер пакета, - Сразу дали, но как за двухкомнатную, а остальное… Там… Все бумаги, права собственности, нотариусы… Это они на себя уже сами оформляли. Без нас, ара. Я даже не подписывал ничего. У них там все схвачено. Да и жаловаться бывший хозяин квартиры кому сможет? Им же? Так что, когда сюда мы приехали, у нас были средства дело свое открыть. Вот это, - Арам гордо обвел помещение бара руками, и, крутанув глазами, улыбнулся. Открыто так, по-детски горделиво, - В этом году еще в Порто-Франко мотель открыли и оружейный магазин при нем. Там мой младший брат теперь заправляет. Саркис. Будешь там, скажешь, что от меня - он скидку даст. А вы с чем попали?
- Только с тем, что на нас. Плюс автобус с полубаком горючего.
- Негусто. Но, все, что я могу для вас сделать – это только оказать некоторую гуманитарную помощь, - и, видя мое недоумение, пояснил, - Просто покормить вас и ваших девочек. Из чувства гостеприимства. Но решить вашу проблему с Майлз кардинально я не смогу. Да и некардинально тоже. Даже вмешиваться не буду. Поймите, мне тут еще жить и работать, и мне тут нравится, а эта стерва может мою жизнь порядком отравить, и сломать налаженный бизнес. Не говоря уже о том, что лицензию на бар и гостиницу мне ежегодно продлевает заместитель начальника Базы. В данном случае на этой должности стоит эта самая Майлз. Но морально я на вашей стороне.
- Арамджан, спасибо вам большое, но мне не надо благотворительности. У меня нет местной валюты. Но мне есть чем заплатить за кров и еду.
Я вынул из барсетки пластиковый футляр со стограммовой плиткой золота, и пальцем подвинул его по столешнице к Араму.
Тот взял футляр в руки. Раскрыл его. Ласково погладил слиток. Прочитал вслух.
- Сбербанк России, основан в 1841 году. Золото. 100 грам. 999,9, - и поднял на меня вопросительный взгляд.
- Арам, как вы уже поняли, у нас ни у кого нет Ай-ди. Соответственно нет и местных денег. Есть рубли, доллары немного, евро. Я хочу поменять у вас это золото на местные экю. Тогда у меня будут деньги на все, без благотворительности. Но лично вам я очень признателен, что вы мне предложили эту самую «гуманитарную помощь», видя мою рожу первый раз в жизни.
- Да, - протянул Арам, - Совсем вы там, на Старой Земле, озверели.
И, мгновенно перейдя на деловой тон, поведал.
- Местная валюта, которую эмитирует Банк Ордена, жестко привязана к золоту напрямую, как доллар до 1971 года. Курс одна десятая грамма золота – один экю. В этом слитке тысяча экю. Но за конвертацию металла в пластик орденский банк взимает десятипроцентную комиссию. В Банке вы выручите за него на руки всего девятьсот экю.
Мое сердце, как маслом полили. В России за продажу золота обратно банку взимали двадцать процентов налога на добавленную стоимость.
- Арам, я согласен на девять сотен. Мало того, я согласен еще и на вашу комиссию с этих девяти сотен.
- Нет, Георгий…
- Арамджан, зови меня просто Жора.
- Хорошо, Жора, - Арам кивнул головой.
Тут я, по-кавказки, протянул ему через стол открытую ладонь, и он хлопнул по ней своими толстыми пальцами. На мизинце у него была массивная золотая печатка. Советского вида. Плоская. Без гравировки.
- Я не буду наживаться на твоей беде, - продолжил Арам, - У тебя еще девочки на руках. Их поить-кормить надо. И довезти до места. А это недешево.
У меня в голове тут же вихрем пронеслась мысль, что с этих девочек можно самому вполне неплохо тут кормиться, но ее я тут же задавил. Никогда не любил сутенеров.
А Арам тем временем излагал дело.
- Я дам тебе за него девятьсот экю, как дал бы орденский банк. И только потому, что когда я понесу этот слиток в банк, то с меня они тоже снимут эту десятину. Думаю, так будет справедливо и по-честному. Приводи своих девочек, в обиде не будете, всех накормлю и расселю… Да, ара… Это. Номеров у меня всего восемь. И один уже занят.
- А раскладушки есть? – мне было все равно, я готов был спать просто на нормальном полу, лишь бы не скрючиваться на автобусном сидении.
- Хо… - Арам воскликнул, вскинув бритый подбородок. Стало видно, что бреет он его до ключиц, - Кровати у меня королевского стандарта. Можно поперек человека укладывать.
- А по двое можно?
- Хоть по трое.
- Так, я беру все оставшиеся семь номеров, думаю, нам хватит.
- С ванной пятнадцать экю в сутки, с душем – десять.
- Арам, я уже сказал: беру все.
- Хорошо, иди за девочками, я я пошел готовить вам поздний завтрак.
- Англичане говорят в таком случае: ланч.
- Пусть будет ланч. Я не против.

Акцию протеста я подгадал под обеденное время, чтобы зрителей было, как можно больше. При нехватке зрителей нужного резонансного эффекта не получится, и девчонки без поддержки толпы быстрее на местном злом солнце сомлеют. Даже в фонтане. А нам обязательно нужна положительная реакция местной общественности на нас и отрицательная на Майлз, чтобы подвигнуть последнюю на действия в нужном нам направлении. А для этого, чем больше зрителей, тем лучше. Vox populi – vox dei.
Диспозиция была проста. Шесть девочек, взявшись за руки, изображают хоровод в фонтане, как на фотографии из разрушенного Сталинграда, громко горланят речевки и топают босыми ногами, брызгая на окружающих. Пятеро вокруг них, на площади вокруг фонтана, куда вода не добивает, носят плакаты. Еще одна дует в пионерский горн, а последняя колотит в барабан. И все они топлес, если не считать пионерских галстуков.
Поначалу думал я их в одних трусах выпустить, но трусы оказались разнокалиберные по фасону и цвету, так что одинаковые темно-синие юбочки-манжетки смотрелись эротичней. И, главное, не выбивалось из общего стиля. Стиль во флеш-мобе - это все.
Как только народ потянулся к Араму на предмет обедать, так я девчат с поводка и спустил. И не прогадал. Изрядная толпа на площади собралась быстрее десяти минут.
Наши хулиганские, я бы даже сказал: несколько клеветнические, плакаты были на злобу дня. Иначе и быть не могло, мы их сами полчаса назад рисовали, попутно обмениваясь нарытой в разных местах информацией, потом на фанерки скотчем клеили и ручки прибивали. Бумагу, фломастеры, фанеру, скотч и палки нам спонсировал Арам, взяв с нас торжественное слово, что мы его никому не выдадим.
Плакаты, естественно по-английски, гласили:
«Майлз – киднепер».
«Майлз, убери от меня свои грязные руки».
«Майлз, верни меня домой к маме».
«Майлз, отдай мое имущество».
«Нет сексуал харасмент на базе «Россия».
Эх, профессиональную камеру бы сюда, но и без камеры скандал получился просто замечательный.
Публика оказалась очень благодарной или вовсе тут на развлечения голодной. Последнее, наверное, было верным, так, как большинство толпы представляли мужчины, одетые в «песчаную» форму Ордена. Быстро раздались поддерживающие выкрики и свист, что у американцев означает крайнюю степень одобрения. Видно, я эту Майлз правильно разъяснил. Не любят ее тут. Мягко говоря.
А глазами вояки моих девочек уже чуть не слопали, как аборигены Кука. Да и было там на что посмотреть. Ведь ни грамма силикона. И девочки наши, что и говорить, намного лучше, чем их пиндоские тёлки, даже тех, которые в «Петхаусах» и «Плейбоях». А главное – живьем.
Девчата от такого внимания прямо расцвели. Хотят вокруг фонтана павами, всем глазки строят, сиськами трясут и попами крутят. Ну, и речевки про Майлз горланить не забывают.
А когда толпа собралась плотнее, то запели «Орленка». Того самого, что «взлети выше солнца». Пионерский аналог «Варяга». И, естественно, чистые девичьи голоса сорвали «бурные аплодисменты, переходящие в овацию».
Через пять минут голодная мужская часть базы только, что в открытую не дрочила.
Многие, особенно женщины, откуда-то подоставали фотоаппараты и видеокамеры, так что не я один подвязывался на ниве электронной фиксации этого безбашенного перформанса. Только у меня в руках был всего лишь навороченный мобильник. Но чем больше операторов, тем лучше – у всех не отберешь, всем глотку не заткнешь. И если Орден, судя по начальству, американский, то стукачество в нем должно просто процветать, что и требовалось. Теперь этой Майлз замять наш случай никак не удастся. Даже силовыми репрессиями. А это значит, что будут варианты. И возможно вкусные.
Майлз появилась на площади только через двадцать минут после начала «Марлезонского балета», когда девчонки уже начинали сдавать. Все же очень жарко.
Протолкалась через толпу. Вот тут-то я и взял ее оху…, то есть удивленную, рожу на крупный план.
Майлз, молча, даже с некоторым любопытством, смотрела на все это безобразие секунд тридцать. Ровно до того момента, когда мои девчата повернулись к ней попами и сделали ногами зарывающие собачьи движения. Этакий интернациональный знак презрения.
Вот тут Майлз, вытянув губы в нитку и злобно сощурив глаза, круто развернулась и резко ушла.
Бинго!
В спину ей раздалось массированное «Буууууу…» всей мужской части толпы. Некоторый аналог русско-армейского «Ууууу…. Сука!» А что? По интонации похоже.
А я показал девчатам перекрещенные над головой руки. Все. Сеанс окончен.
Уходящих из фонтана девчат провожали разочарованными междометиями.


Но, по порядку.
Еще утром, как только я обо всем договорился с Арамом, так, не медля, привел в отель «весь гарем», тщательно заперев автобус, несмотря на активные заверения охраны, что тут ничего не попятят.
Перед едой озадачил девчат тем, что два часа всем необходимо спать в обязательном порядке. В нашем пионерском отряде тихий час. Потом собираемся все в одном номере, и я там озвучиваю дальнейшую повестку дня.
Все устали и легко с этим согласились.
Ланч от Арама был превосходен. В Москве я так вкусно давно не ел, даже в самых дорогих ресторанах. Да и девчата, вопреки всем сдвигам по фазе на почве сохранении фигуры, наворачивали немаленькие порции так, что за ушами только пищало. И пивом не пренебрегли.
Арам, при виде стольких красавиц, расцвел, раздавая комплименты направо и налево, вместе с тарелками и бокалами. В конце обеда, вместе с пивом он принес на подносе связку ключей с деревянными грушами, на которых был выжжен номер, к которому этот ключ подходит.
Я тут же пошел их раздавать, не глядя на номера, и паруя девчат по ходу продвижения между столиками. Заселялись по двое в номер.
Оключенные пары, допив пиво и сказав Араму «Спасибо. Очень вкусно», уходили наверх. Арам довольно отвечал, что кормить таких красавиц для него не только радость, но и счастье.
Без пары осталась Роза. Ей я, запомнив номер, отдал последний ключ и сказал.
- Мы с тобой вдвоем остались. Больше номеров нет. Дверь не запирай.
Роза выхватила у меня из рук деревянную грушу, смачно чмокнула меня в щеку, и, стуча каблуками по деревянной лестнице, радостно закричала наверх.
- Господин назначил меня любимой женой!!!
Арам сделал круглые глаза.
- Что, правда?
- О чем вы?
- Ну, ара… это… про то, что девочка сказала.
Я спокойно пил свое пиво, думая, что ответить Араму. Решил сказать правду.
- Да, как тебе сказать, они все теперь, вроде, как гарем у меня. Очень просили их одних тут не бросать. Наверное, посмотрели вокруг, подумали и вышли замуж за мой автобус. Осуждаешь?
- Ты что? Завидую. Вах! – Арам попытался что-то изобразить рукой, тыкая пальцем в потолок, - За такое выпить надо.
- Уже выпили, - я показал на пустую кружку из-под пива.
- Нет, ара, за такое «Двин» пить надо, а не пиво.
- Арамджан, давай позже. У меня коньяк на пиво плохо ложиться. Будет просто перевод драгоценного продукта. Он же у тебя из-за ленточки.
- Обижаешь, дорогой, с собой привез. Старый запас.


Войдя в свой номер, первое, что увидел - Розу, лежащую наискось на большой двуспальной кровати в нарочито соблазнительной позе.
- Роза, - сказал я строго, - Вырвем с корнем половую распущенность в коллективе. Я спать хочу, как не знаю кто. А потом у нас очень серьезное дело будет, от которого зависит, кем мы придем в этот мир, и с чем. Наша борьба с сукой Майлз еще не закончилась.
Роза обижено надула губки, и, напоказ, заканючила.
- Нееее… я так не играю. Ты, злобный старый Бармалей, который решил лишить маленькую девочку после еды сладкого?
- Впереди еще длинная ночь. Ты, наверное, еще не в курсе, что тут в сутках тридцать часов. Если я сейчас не посплю чуток, то до ночи точно не доживу.
Разделся.
Лег на край кровати.
Закрыл глаза и сказал.
- Все. Сплю.
Впрочем, какой там сплю, когда мой дружок, ощутив вокруг своей головки смыкающиеся горячие губы, заявил, что я, как хочу, а он лично спать уже не будет.


После флеш-моба мои девочки (интересно, как быстро они стали для меня «моими») ускакали наверх приводить себя в порядок и отдыхать. Я специально наказал им не отсвечивать внизу. Во избежание.
Публика втянулась в бар и расселась обедать. В помощь Агнешке, откуда-то, набежали халдеить пара молодых чернокожих девок. И работы, я скажу, досталось всем.
Я сидел в баре, ожидая реакции властей предержащих на мое хулиганство, и спокойно тянул темное пиво.
Но Майлз так и не дождался.
Народ уже рассосался с обеда, и бар опустел, когда вместо нее пришла Светлана Беляева. Она устало опустилась на лавку напротив меня и удрученно сказала:
- Итак, как мне вас представлять?
- Представьте меня карликовым негром с длинным фиолетовым пенисом.
Светлана захотела, сначала, обидится, но, неожиданно для самой себя, рассмеялась. Видимо все же представила.
Тут же подскочил услужливый Арам.
- Что будем пить?
- Мне пиво, а даме, что пожелает, - ответил я.
- Бокал вишневки, - ответила Светлана, и, когда Арам удалился за стойку, посмотрела мне прямо в глаза.
- Ну, и что вы тут устроили? – укоризненно спросила она. Ну, прям, как училка в начальных классах. Уважаю.
- Флеш-моб, - спокойно ответил я, - Очень модная нынче вещь в цивилизованном мире. Урбанистическая инсталляция. Вам не понравилось? А публика была в восторге. Заодно это была гражданская акция протеста против нашего похищения киднепером по имени Майлз. Все в рамках демократического процесса. Никакой уголовщины.
- Мисс Майлз вас приглашает на переговоры к себе в офис, - это было сказано так, будто меня пригласили на аудиенцию во дворец к местному монарху на вручение медали.
- У меня нет никакого желания общаться с Майлз, - ответил я, - Она хамка. Тем более, в ее офисе. Предпочитаю пока побыть на людях. А вообще желал бы встретиться не с ней, а с кем-то из более высокого руководства. У кого компетенции больше, чем у Майлз. Вы же знаете основной бюрократический принцип? Большому начальнику проявить власть, – это разрешить запрещенное, маленькому - запретить разрешенное. Зачем тратить время на мелкую шишку в большом лесу.
- Георгий, в настоящее время это невозможно.
- А мы никуда не торопимся. Да. И зовите меня Жорой, Светлана, так будет проще. Мы же не на официальном приеме, а так, проводим предварительные переговоры «без галстуков».
- Нет, я вас буду звать именно Георгий, или господин Волынский, если угодно. Так будет правильней. Мы с вами по разные стороны баррикад, - взгляд Светланы был твёрд.
- Ну, что ж, вовремя поставить точки на «ё», это решить половину проблемы. Настолько я понимаю, наша ситуация казуальная, не предусмотренная никакими вашими инструкциями и правилами. И вы сами в полной растерянности. Точнее, не вы, а мисс Майлз. Решать нашу проблему на более высоком уровне ей не хочется, так, как в этом случае, именно она и понесет за все административную ответственность. Я прав?
Светлана машинально кивнула.
Я продолжил.
- В таком случае у вас должны быть новые предложения к нам. Те, которые сегодня озвучивала Майлз, мы даже слушать не будем. Лучше всего было бы вам отправить нас назад. Можно даже без автобуса, хотя лично мне он мне и дорог, как память.
- Я вас слушаю, продолжайте, - Светлана даже подбородок положила на ладонь и поставила локоть на столешницу. Вся из себя примерная отличница на лекции по марксизму-ленинизму, блин. . Типа приготовилась слушать меня терпеливо и долго. Манипулятор недоделанный.
- Нет, Светлана, это я вас слушаю. Вы готовы нас отправить назад?
- Это невозможно. Правда, невозможно, Георгий. Так, что этот вопрос мы даже не будем рассматривать. Бесполезно так тратить время.
- А что будем рассматривать?
Светлана молчала, улыбаясь, как Монна Лиза.
- Если мы остается здесь, причем навсегда, то я готов обсудить, к примеру, размер компенсации за потерянный бизнес, оставленное нами имущество и недвижимость в Москве.
- Не получиться. Начиная с того, что Орден, выдает по благотворительной программе только тысячу экю на нос. И все. Больше никому ничего не предусмотрено. И то, это деньги не Ордена, а таких же переселенцев, которые платят за свою переброску сюда. Часть этих денег идет неимущим. Сам Орден не «Армия Спасения».
- Да хоть церковь святого Муна, - перебил я её, -. Нам от этого ни холодно, ни жарко.
- И все же, такой возможности у нас нет. Совсем.
- А вот тут, милочка, вы сознательно лукавите. Может У ВАС на ЭТОЙ Базе такой возможности нет, но у Ордена в целом такая возможность должна быть. Думаете, мы не собрали информацию и не обработали ее? Зря надеетесь. Дураки в России давно повывелись.
- И как вы это себе представляете?
- Да уж, не, как карликового негра...
Светлана неуловимо улыбнулась, одними уголками губ.
- Орден заплатит нам, - продолжил я, - Пусть даже по вашему грабительскому курсу.
- Откуда Ордену знать, что у вас там было. Принципиальная политика Ордена заключается в том, что каждый имеет второй шанс. И пройдя через ворота, здесь, на Новой Земле, как бы рождается заново. Можете взять себе новое имя, сочинить любую биографию. Никто не ведет никаких жизнеописаний ваших в Старом Свете. Даже тех людей, кого сагитировали сюда переселиться вербовщики.
- А вот отсюда поподробней, пожалуйста. У вас там, в Старом Свете, насколько я понял, есть разветвленная организация с большими связями и возможностями.
- Это так.
- Вот пусть она и занимается нашей проблемой.
- Как вы себе это представляете?
- Как представляю, я уже сказал. А как это осуществить на самом деле – это уже ваша забота. Связь со Старой Землей у вас есть. Я это точно знаю.
- Вы много успели узнать за столь короткое время.
- Светлана, я не всегда был политтехнологом. Родом я из разведки Северного флота СССР. Что и как прикидывать к носу, обучен на совесть. У вас есть наш список с паспортными данными и адресами проживания. Ваши люди ТАМ, как я выяснил, не нуждаются в наших, заверенных нотариусами, подписях. Они могут очень быстро провести оценку нашего имущества и сообщить вам сюда. А реализовать его уже не торопясь. Деньги же прислать вам потом, через ворота, простой посылкой, хоть в долларах, хоть в золоте, хоть в бриллиантах, хоть лунным грунтом. И вернуть, таким образом, все издержки вашего пресловутого Ордена на компенсацию наших потерь, потраченные сейчас. Иначе мы будем устраивать такой флеш-моб в каждом поселении этого мира. И имя Майлз будут трепать все кому не лень. Кстати, как вы думаете, сколько времени нужно, чтобы видеоролики нашего флеш-моба достигли вашего большого руководства? Почта же работает. И, насколько я понял, банк Ордена также является независимой, от вашей Базы, организацией. Вряд ли все кто там работают, являются поклонниками мисс Майлз.
- Наше общение вышло за пределы моей компетенции. Мне надо проконсультироваться с мисс Майлз, - сказала Светлана усталым голосом и встала из-за стола.
- Не смею задерживать. Кстати, Светлана, вам никогда не говорили, что вы чертовски красивая баба?
- Говорили. Даже не однократно, - холодно ответила, как отрезала, повернулась и пошла к выходу. Хорошо так пошла, нога от бедра, попочка вправо-влево, так, почти незаметно, но чертовски привлекательно. Вот что значит, вовремя бабе комплимент сделать. И не хочет, ведь, а соблазняет. На инстинкте.


Как только она вышла из бара, ко мне сразу подскочил Арам.
- Жора, надеюсь, вы не обидели Свету. Она очень хорошая девочка. А сегодня, к тому же, проводила своего любимого человека. В никуда. И ей плохо.
- Арам, вы ничего не путаете? Это же железный дровосек, а не баба.
- У каждого железного дровосека есть тоска по любящему сердцу.
Я вдруг почувствовал, что у меня «батарейка» кончилась. Все ресурсы организма на нуле. Вымотался я бодаться, как теленок с дубом. Точнее. С этим непонятным Орденом. Все громче звучал внутри меня вопрос, а не напрасно ли я долблюсь головой в эту стену? И, что получиться в остатке? Мне придется вливаться в местную жизнь в статусе неимущего переселенца, бегая за каждым куском хлеба. О том, что отсюда назад дороги нет, я верил уже безоговорочно. И от этого набегала жуткая тоска.
- Арамджан, - спросил я, чтобы хоть немного отвлечься от грустных дум, - А на что здесь похожа природа за забором?
Арам присел рядом со мной. Подумал и ответил.
- Больше всего на Казахстан. Только тут травы намного выше вырастают. Мне говорили, что так, примерно, выглядели причерноморские степи до крестьянской колонизации в девятнадцатом веке. По зверью – просто Серенгети. К югу вообще джунгли есть. Или болота жуткие, такие, как во Флориде или Новом Орлеане на Старой Земле. На запад если, то там гор много. А на восток – океан. А что за ним - никто не знает. Не было еще тут Колумбов.
- Скажи, друг, а нужны ли тут политтехнологи?
- Нет. Здесь территория Ордена, как и в Порто-Франко. Тут еще никого, по настоящему, не выбирают. Вертикалью власти рулят орденские чиновники. А на остальных землях, сам понимаешь, народу мало, всё на уровне муниципалитета. И выборы мелкотравчатые, как в сельсовет. Все друг друга знают. Интересы устоявшиеся. Масс, которым надо мозги промывать, тут еще не сложилось. Да и средства массовой информации зачаточные. Телевидение не везде есть. У меня в гостинице четыре канала показывает, а в других местах и одного-то нет. Так, что придется тебе, Жора, переквалифицироваться во что-то более приземленное. Я бы даже сказал - мещанистое. Чем быстрее ты это осознаешь, тем лучше для тебя будет. Хочешь, с тобой на паях постоялый двор в Новой Одессе замутим. Давно собирался эту тему поднять, да не с кем пока было. А ты парень я смотрю хваткий, и при этом порядочный. Девочек твоих в официантки оформим, - улыбнулся, - Отбою от клиентов не будет.
- Думаешь это легко? Так вот резко жизнь поменять.
- Не думаю, а точно знаю, - протянул Арам с какой-то затаенной грустью, - Сам через это прошел. Ничего в этом легкого нет. Ты вот что заканчивал?
- МГУ. Политолог я. Кандидат наук.
- Хо… И брат мой закончил физфак МГУ. А я учился в Ленинградском университете. Тоже физик. Но в Карабахе началась война, и вся Армения оказалась в блокаде. А с ней и голод пришел. Пришлось возить родственникам продовольствие. Самолетом. Рейсовым. Чемоданами и сумками. Мотался как челнок туда-сюда. На что другое времени уже не оставалось. Ну, и из университета меня отчислили. С последнего курса. Зато брат – его мы не трогали, даже кандидатскую защитить успел. Вот так вот. Была большая страна, у которой была большая наука. А пришла эта Перестройка и никому не нужны, оказались физики, занимающиеся микромиром. Так что брату пришлось вместо науки ставить круглосуточную палатку со всякой всячиной на углу Ломоносовского проспекта и Профсоюзной улицы. Потом я его к себе в Питер перетянул, как квартиру купил.
- А философы тут нужны? – не унимался я, прекрасно понимая уже, что гоню пургу.
- Ну, разве что в школе, детишкам преподавать. Университетов тут нет нигде. Не доросли пока.
- Пиздец. Вся жизнь насмарку, - констатировал я.
- Погоди, Жора, страдать, - сказал Арам, - Посиди немножко, не уходи, я сейчас подойду.
Арам удалился в дверь за стойкой, которую активно полировала тряпкой Агнешка.
Потом вернулся с двумя большими коньячными бокалами, в которых плескалось грамм по сто пятьдесят янтарной жидкости.
- Вот, - сказал Арам, ставя их на стол, - Я тебе обещал настоящий «Двин», - и подвинул один бокал ко мне, - Вкуси остатки божественной амброзии. После того, как французы в Ереване коньячный завод перекупили, они наши старые спирты многолетние к себе во Францию бочками увозят, а к нам свой неликвид на разлив. Совсем марку армянского коньяка испоганили, хитрожопые лягушатники. А в коньяке, как ещё великий Шустов открыл, сорт винограда совсем не главное. Важно, под каким солнцем этот виноград растет. И на какой земле. Но главный секрет Шустова был в воде. Прямо с гор он провел акведук на завод. И не откуда-нибудь, а со знаменитого Катнахбюрского родника. Поэтому вода на заводе всегда свежая, чистейшая и очень мягкая. И дуб наш лучше, чем лимузенский. Меньше паров пропускает, больше своих соков отдает, и лишнюю воду оттягивает. Выпьем, Жора, за этого великого человека. Слава Богу, что он не дожил до такого глумления над своим детищем.
Арам тихонько звякнул своим бокалом об мой.
Пригубили. Коньяк действительно был божественный. Как говорится, дореволюционного качества.
Мы сидели, и, молча, потягивали благородный янтарный напиток. И никто не мешал нам наслаждаться коньяком и обществом друг друга.
- Ты все-таки подумай над идеей постоялого двора, - вернулся к своему предложению Арам.
- Арамджан, давай, я сначала эту новоземельную Одессу сам посмотрю. Вдруг мне там совсем не понравиться. Но, если ничего по себе не найду, то, обещаю, я вернусь к этому вопросу. А за щедрое предложение спасибо.
- Вот и договорились, - Арам допил коньяк, - Ты меня извини, но меня кухня ждет. Дело есть дело. Хотя сегодня с вами я немного душой отдохнул. Всегда приятно видеть, как начальство по сусалам огребает. Да еще таким оригинальным способом.


Коньяк слегка оттянул мое плохое настроение. По крайней мере, окружающий мир перестал быть совсем уж мрачным. И когда Светлана снова появилась в баре, я уже снова был готов к жестким переговорам. Да что там к переговорам. К бою!
Светлана, как и в прошлый раз, села за стол напротив меня, окликнула Агнешку, попросив ее подать вишневку. Отпила из принесенного бокала немного темно-красной жидкости. Потом вставила в бокал соломинку. Между прочим, действительно, настоящую золотистую соломинку, а не ее полиэтиленовый суррогат.
Я молчал, прихлебывая коньяк малюсенькими глоточками, растягивая удовольствие. Ждал, пока Светлана сама разродиться новыми предложениями. А то, что они будут, было видно по ее торжествующему виду еще от двери.
Наконец, Светлана перестала мусолить соломинку, и сказала.
- Можете плясать. Ваши предложения приняты.
- Насколько?
- Ну, не в полном объеме, но настолько, насколько это вообще возможно. Будем реалистами.
- Огласите, пожалуйста, весь список, - ответил я цитатой из кино, как заправский митёк.
- Для начала всем вам оформят Ай-ди, и этим легализуют ваше присутствие в этом мире. Без Ай-ди тут трудно прожить. Эта карточка также является накопительной картой Банка Ордена, и номер Ай-ди одновременно есть номер счета в банке. А отделения Банка здесь есть везде, где живет достаточное количество людей. Кроме того, без Ай-ди, даже если Майлз и выпихнет вас с Базы, с глаз долой, вас не пустят ни в один город, потому как везде система пропускная, и на каждом КаПэПэ Ай-ди регистрируется.
- Ни хрена себе, вы тут полицейское государство забабахали. Камеры везде. Без регистрации и в сортир не пускают. Это получается, как в английском аэропорту жить, во время поднятия оранжевой тревоги.
- Зря ерничаете, - Светлана гляделась, как победитель, но чувствовалось, что ей, для полного счастья, очень нужен положительный результат наших переговоров.
- Светлана, - тут я ее перебил, потому, надо было обязательно сбить с нее это самодовольство, которое появилось, после разговора с Майлз, - У вас какая компетенция, как у переговорщика? Вы можете сами согласовывать со мной условия, или каждый раз будете бегать к этой мымре за консультацией по каждому спорному пункту? Ваш чин тут не очень велик, как я посмотрю. А организация у вас, почти военная.
- Считайте, Георгий, что у меня карт-бланш с полной свободой, ограниченной условными рамками.
- И какие эти рамки?
- Общая сумма.
- Что сказали ваши люди за ленточкой?
- Они подтвердили наличие недвижимости и прочего, но не у всех. Те, кто ее не имеют, получат обычную тысячу. Сами понимаете, что покосившийся старый дом в деревне Три избы, под городом Кошки, никого не интересует. А вот с теми, у кого недвижимость есть в Москве, будем вести переговоры о компенсации ее стоимости.
- Автомобили?
- Только ваш. У Шицгал родители будут объявлены наследниками, после того, как ее официально признают пропавшей без вести. Тут без вариантов. Пятнадцатилетний тазик с гайками от Лупу тоже никого не заинтересовал. Больше ни у кого в собственности автомобилей нет. А вариант с генеральной доверенностью не катит.
- Моральный вред?
- В каком смысле?
- В прямом. В смысле компенсации за наши душевные страдания.
- Ну и аппетиты у вас.
- Нормальные аппетиты. Вполне справедливые.
- Сколько вы хотите?
- Пять тысяч. Каждому.
- Хорошо. Только учтите, это я вам по секрету говорю, и, если Майлз об этом узнает, то снимет с меня голову. Вы получите все, что хотите в пределах общей суммы.
- Чем ограничена эта сумма?
- Счетом Базы на сегодняшний день. Всем, что там есть. Соглашайтесь. Вы правильно сказали, что Майлз надо самой, в кратчайшие сроки, пока не появился здесь начальник Базы, пока видео о ваших художествах не достигли большого руководства в Нью-Хавене, локализовать ситуацию, решить вопрос и взять с вас подписку, что вы к Базе никаких претензий не имеете. Видите, Георгий, насколько я с вами откровенна.
- Ваша корысть тут в чем? Не верю я бескорыстным людям.
- В карьере. Если я проведу эти переговоры с вами быстро и положительно, то со стойки иммиграционного отдела, которая мне надоела хуже горькой редьки, я подскочу немного вверх. Прямо в Стеклянный дом. Но я очень боюсь, что если вы упретесь рогом, и добьетесь перепасовки вашего вопроса высшему начальству Ордена, то получите решение прямо противоположное ожидаемому. И в этом случае я также останусь ни с чем.
- Так вы мне предлагаете заговор против Майлз? – улыбнулся я.
- Никакого заговора. Просто здравый смысл. Большое начальство может вас примерно наказать, как плохой пример для остальных. Вы такой вариант не рассматривали? Они же все там американцы либерального толка. Все учились у троцкистских профессоров в «Лиге плюща». Так что учитывайте их менталитет. Назначат вас ответственным за все, как Саддама Хусейна. Сунут в зубы Ай-ди и выпрут за ворота. А там, поверьте, хуже, чем Дикий Запад в девятнадцатом веке.
- Вы в этом уверены? И в том, что в этом случае Майлз будет в шоколаде, тоже?
- Да. Они обязательно сольют Майлз в унитаз, повесив на нее всех собак, а потом скажут вам: мы все сделали, как вы хотели, а теперь стройтесь в очередь в Иммиграционный отдел на общих основаниях. Вам что важнее, отправить Майлз трудиться сцепщиком вагонов на южный берег Залива, получив моральное удовлетворение ее унижением, и самому при этом остаться с носом. Или поиметь хоть что-то от уже насмерть перепуганной Майлз? Она, как любая американка боится общественного мнения, так как это мнение может повлиять на мнение о ней ее непосредственного руководства. С оргвыводами. Тут вы правы на все сто. Но именно это и делает ее в настоящий момент пластичной в области траты на вас казенных денег. Другие начальники от вас никак не зависят и не будут так щедры. Вы же сами топ-менеджер, и должны знать, как в большой корпорации играют в аппаратные игры. Или вам так хочется стать памперсом для врагов Майлз в Ордене?
Убедительная девочка, надо отдать должное.
- Хорошо, Светлана, давайте перейдем к конкретике: кому и сколько?
- С удовольствием. В настоящий момент в кассе Базы двести тысяч экю. Больше просто нет. Это тот лимит, который вы можете вычерпать процентов на девяносто пять. Некоторая мелочь должна остаться, для того, чтобы было видно, что я тут за деньги Базы дралась львицей, и Ордену лояльна. Вы с этим согласны?
- О’кей. Теперь по конкретике.
- Конкретика в том, что вы все, по оформлению Ай-ди, получите по одной тысяче экю, как неимущие переселенцы.
На мой возмущенный взгляд Светлана отмахнулась.
- Не надо пустых сотрясений воздуха. Поймите, что оформление Ай-ди, как и выплата пособия в тысячу экю пройдет чрез Иммиграционный отдел Базы. А остальные деньги будут оформлены Банком Ордена совершенно отдельно. Это по бумагам не пересекается.
- Допустим. Что дальше?
- Дальше идет компенсация морального вреда, на которой вы так упорно настаиваете, хотя лично вам это не выгодно. Меньше денег достанется, - она тут слегка задумалсь, - Это будет еще семьдесят тысяч экю на всех. Теперь ваш любимый автомобиль. Он оценен в шестнадцать тысяч экю…
- Селянс, Светлана! Это спорткар «Ауди», стоимостью в сто двенадцать тысяч долларов. Ему три недели всего. На нем муха не сидела!
- Доллар конвертируется в экю как три и три десятых к одному. Вам достается пятьдесят процентов от цены автомобиля в салоне. Считайте сами, - Светлана устало выдохнула, - Как же мне с вами тяжело.
- Но, это же, грабеж среди белого дня!
- А вы думаете, что добровольные переселенцы больше получают за свое железо, которое здесь приспособить нельзя. Тут только на крутых джипах проехать можно. И то не на всех. Паркетники уже не в струю. Дорог тут нет, одни направления. Российская глубинка, по сравнению с этим миром, страна высокой дорожной цивилизации. Напичканная электроникой машина тоже никому тут не нужна, так, как чинить такую здесь будет негде, и нечем. Запчасти в цене зашкаливают так, что это по карману только сутенерам из Нью-Рино. Здесь это не достоинство машины, а недостаток. Соответственно и стоит такая шикарная бибика дешевле, чем неубиваемый «Дефендер» в простейшей военной комплектации.
- Хорошо, твоя взяла, машина – шестнадцать тысяч.
- Теперь, - Светлана, как отличница на уроке, вспоминала информацию, глядя на потолок, будто там все было написано, - Трехкомнатная квартира Радуевой – двадцать тысяч экю. Тот же расчет, что и с автомобилем. Двухкомнатная квартира Прускайте подороже будет – двадцать пять тысяч. И дом новый, и район престижный. Что осталось – ваше. Я же говорила, что вам невыгодно будет выдавать девчонкам эту моральную компенсацию.
Да, тут жабка в моей груди резко подскочила, раздуваясь, но давать обратный ход своему благородству в присутствии красивой женщины, как-то не комильфо. И вообще что-то переигрывать в представленных условиях в свою шкурную пользу, это дать врагу над собой некоторую власть. А светлана, как ни крути, враг. Не говоря уже о Майлз. И жабе пришлось срочно сдуться обратно. Все равно всех денег не своруешь. Осталось только выдохнуть.
- Дальше.
- Конкретно за вашу квартиру вам остается пятьдесят тысяч экю. Этого, конечно, мало за такой элитный дом с историей, но я уже сказала, где вы теряете почти семьдесят тысяч. Остаток чуть более пяти тысяч экю на счету Базы идет как показатель моей работы переговорщика. Согласны?
- И волки сыты, и овцы целки. Так выходит?
На шутку юмора Светлана не прореагировала.
- Почти. Итак, ваши личные доходы составили семьдесят две тысячи экю. Это очень неплохо. На такие деньги тут можно нормально жить шесть лет, как со средней зарплаты. Теперь вы согласны на такие условия? Или переиграем с моральной компенсацией в сторону уменьшения?
Вот змея-искусительница. Все же прокачала меня на жабу. Или бьет вслепую? На шарап – а вдруг выйдет?
- Добро. Оставим все как есть, - и тут я круто поменял тему, - Светлана, тут все говорят, что этот мир опасен.
- Это так. Фауна скучать не дает. Черепушку над входом видели?
Я кивнул.
- Так это еще травоядное. А есть еще и хищники, которые на них охотятся. Банды также в ассортименте из разных отморозков.
- Тогда с вашей Базы причитается нам еще по одному стволу на человека. В качестве комплимента от шеф-повара.
- Думаю, этот вопрос решаем, - согласилась она.
- И заправить наш автобус соляркой под пробку.
- Это я решу и сама, без Майлз. Но одно условие обязательно. Как только утрясем все формальности, вы сразу покинете Базу.
- Хорошо. Только подписывать мировую мы будем в Банке, после зачисления денег на наши счета.
- Как хотите, - Светлана довольно улыбнулась, - Готовьтесь, собирайтесь. У вас на все про все минут десять-пятнадцать. Потом начнется марафон.

В Иммиграционном отделе нами занимались сразу четыре девицы.
Оксана фоткала нас на цифровую камеру, подключенную к компьютеру.
Светлана оформляла Ай-ди.
Лена водила по одному в медпункт колоть необходимые прививки и пить приторный зеленый сиропчик.
Катя занималась оформлением переселенческой безвозвратной ссуды в пресловутые тысячу экю.
Таким вот конвейером они довольно быстро и ловко всех нас оформили, зарегистрировали, прописали, где надо, нагрузили картами, брошюрами и путеводителями, заодно втюхав всем нам массивные электронные часы этого мира, потому, как наши старые никуда не годятся, ибо тут в сутках тридцать часов, и в последнем часе аж семьдесят две минуты.
Даст ист фантастиш!
В отделении Банка Ордена мои девки оперативно провернули обмен имеющихся у них на руках рублей, долларов и евро в экю. Потом нам очень быстро перекатали договоренные суммы со счета Базы на наши, открытые еще в Иммиграционном отделе, счета в Банке Ордена. Все без проволочек, очень оперативно. И выпускали на улицу, в объятия Оксаны, только после подписания бумаги, что никаких претензий к администрации Базы «Россия» мы не имеем. Конечно, не имеем, за такие-то бабки! Но об этом особо не распространяемся. С паршивой овцы хоть шерсти клок, а нынешняя овечка оказалась поистине с золотым руном.
Кстати наши хохлушки всю причитающуюся им сумму взяли наличными, заявив, что банкам не доверяют. И для этой цели заранее запаслись большими полиэтиленовыми пакетами с ручками. И пошли, как из супермаркета с картошкой.
Я уходил последним, обменяв на экю еще полмиллиона рублей от Ругина. На мой счет упало еще около пяти с половиной тысяч экю. И еще какая-то мелочь с кошелька – долларов пятьсот где-то, тоже была обменена на эти смешные пластиковые деньги с голограммами.
Все, прощай Родина! Здравствуй Новый Мир. «Визу» и «Мастеркард» спустить в унитаз и даже не вспоминать, сколько на них было бабла.
Да, еще у Арама лежат мои девятьсот экю, обменянные на золото. Итого, у меня на руках почти семьдесят восемь с половиной тысяч экю. Не богатый Буратино, но уже чувствую себя хорошо, так, как не нужно будет, задрав хвост, уже завтра носиться в поисках куска хлеба. А этого-то я и боялся больше всего. А теперь в наличии неторопливый выбор с полной свободой перемещения и рассматривания этого мира на предмет, где хорошо можно устроиться.
Потом нас, всем автобусом, Оксана отвела в битком забитый разными стрелялками оружейный склад, где выложила на длинный деревянный стол четырнадцать вороненых Наганов, в качестве комплимента от Майлз. Ехидно добавив, что остальное, все что захотим, можем купить здесь же, но уже за свои, кровные.
- Оксана, - обратился я к обслуживающей нас девушке, - мы имеем право выбора из этих Наганов?
- Да переберите хоть все, мне по барабану, - усмехнулась она.
- Тогда выкладывайте на стол все револьверы, что есть.
- В этом случае вы мне потребуетесь, как мужчина, - игриво подмигнула она мне, колыхнув своим четвертым размером.
- Мячик, что ли, из мужского туалета выкатить? – принял я ее игру.
- Нет, ящик с револьверами из-под стола достать, - улыбается, - Он тяжелый.
Ящик, который мы вытащили из-под стола, был не слишком тяжелый, но полсотни Наганов в нем было.
Меня сразу привлек никелированный револьвер, но Оксана быстро выхватила его у меня из рук.
- Этот в подарок не входит. Он вдвое дороже.
- Сколько?
- Двадцать экю.
Я ухмыльнулся.
- Всего-то. Давай его сюда. Я за него заплачу.
Отложив никелированный (или хромированный, не знаю точно) Наган в сторонку, стал перебирать остальные револьверы. Сразу обратно в ящик отлетело пяток сильно потертых револьверов, явно юзаных, и, судя по дате, как бы еще не с Гражданской войны. Потом отбраковал все изделия времен Великой Отечественной. Оставил только продукцию мирного времени от Императорского тульского оружейного завода с начала века до тринадцатого года, с которым большевики все любили себя сравнивать, и советскую, того же ТОЗа, тридцатых и пятидесятых. Таковых была почти половина.
Попалась в этой куче парочка револьверов с укороченным стволом и рукояткой для скрытого ношения. Хотя он и делался такой специально для советских спецслужб, и официально назывался «Наган командирский» или «Наган НКВД», в просторечии его сами чекисты обзывали «Жандармом».
Так и есть, на щечке гравированная надпись в пять строк: «Н.К.В.Д.», «С.С.С.Р.», «перв.оруж.завод», « в Туле». В самом низу дата «1928».У второго разница была только в дате - «1932». А так, на вид, вроде даже не целованные и, кажется, из них ни разу так и не выстрелили.
Повезло, так повезло. Их, как мне рассказывали любители всякого стреляющего железа, всего несколько тысяч сделали. Раритет. Если так и дальше пойдет, наверное, смогу тут и нехилую коллекцию собрать.
Так, а это что на стволе? Кажись крепление под глушитель.
- Оксана, а «Брамита» для него у вас случайно нет?
- Орден не поощряет торговлю глушителями и прочими прибамбасами для бесшумной и беспламенной стрельбы, - отбарабанила та, как по писаному, - Считается, что честному человеку не от кого скрываться, даже если он стреляет.
- Все понятно и логично, - почесал я репу.
Оглядел я своих девчат, спросил.
- Так, у кого тут самые маленькие ручки? Таня Бисянка, подойди ко мне.
Я взял в руку узкую девичью ладошку и приложил к ней револьвер. Укороченная рукоять для нее была, как родная. Потом потребовал взять его нормально, как для стрельбы. Нажать на спуск. И она довольно уверенно щелкнула самовзводом, а он у Нагана тугой, под четыре килограмма усилия.
- Нравиться?
Она кивнула, улыбнувшись эльфийскими глазами.
- Владей!
И повернулся к остальным «пионеркам».
- Выбирайте. Все новьё. Ни разу не стреляное. На год изготовления не смотрите, раньше эти игрушки делали лучше, чем сейчас. Плохие года я уже отбраковал.
Второй нагановский укорот я решил оставить себе. В качестве оружия «последнего шанса». Первым я уже выкупил никелированный револьвер. Он был красив, на нем только наградной серебряной таблички на рукоятке не хватало с подписью «комбриг М.Н. Колун».
- Оксана, а патроны к наганам нам разве не положены? – снова я обратился к нашему менеджеру по вооружению.
- Да не крохоборничайте уже совсем. Вон там, в углу, ящики. По пятьдесят экю за тысячу. Ровно ящик. Майлз говорила только про стволы в подарок. По одному в руки. А остальное - за наличные.
- А другие стволы, вместо наганов, можно выбрать?
- Ой, я вас умоляю, дешевле Нагана только даром. Они все по десятке идут. А самый дешевый пестик тут вам в сто пятьдесят экю обойдется. Майлз по зловредности решила вам неликвид втюхать. Их тут никто не берет.
Мой прокол. Надо было на переговорах обстоятельней быть. Хотя, стволы я стребовал с уже просто в угаре, типа, прокатит тут халява или нет. Но все равно обидно, что поимели за лоха.
- Так, девочки, - сбил я снова свою стайку, - Каждая в обязательном порядке покупает по ящику нагановских патронов, потому как, чуйка моя шепчет, что больше мы ими вряд ли где разживемся. Оксана, сколько у вас всего таких?
- Двадцать ящиков.
- Давайте все сюда. Каждая купит по ящику, остальные семь куплю я. Оксана, один мой вскройте, чтобы девочки могли револьверы зарядить.
В это время к столу снова подошла Таня Бисянка со снайперским карабином СВТ в руках, и робко спросила.
- А этот можно купить?
- Да ради Бога, - отмахнулась Оксана, - двести экю все удовольствие. Прицел отдельно. Что там у тебя стоит? ПУ-4. Это еще пятьдесят экю. Патроны к нему по пятьдесят центов, но они хорошие, не пулеметные, а для СВД, даже бронебойные есть.
- Таня, а почему именно этот карабин? – спросил я ее, - Вон там СВД в пирамиде стоят, не хуже СВТ будут, а прицел там лучше однозначно.
- У дедушки такой был. И на войне, и на промысле. Я с детства к нему привыкла. И этот хочу, как бы, на память о нем взять.
- А стрелять-то из него умеешь?
- А как же, я - внучка снайпера, - ответила гордо, - И стрелять, и чистить, и ухаживать. Оксана у вас приспособления для чистки в продаже есть? – повернулась она к девушке за стойкой.
- Сколько хочешь. И патронов побольше возьми, - посоветовала та, - Они тут к этому старью часто в дефиците. А Демидовск только пулеметные клепает. Магазинов к нему всего пара в комплекте. Но могу из-под полы еще парочку подбросить. По десятке. Возьмешь?
Таня согласно кивала головой, прижимая к груди карабин. Пионерский галстук, в отличие от остальных девчат она не сняла и смотрелась с оружием в руках просто дико. Пионер-герой Марат Козей. Куда мы попали?
Оксана, как заправский менеджер-консультант в бутике, быстро всех развела и заставила нас купить еще кобуры к Наганам. Некоторые девчонки брали пехотные кожаные на длинных ремешках через плечо, но большинство налегали на тактический универсальный нейлон. Я себе такую же кобуру взял для укорота, с креплением бедро-подмышка. А для никелированного револьвера выбрал аутентичную желтую кожаную кобуру с клапаном и шомполом, с креплением на ремень. Пусть будет в комплекте. Сам боевой ремень тоже купил, как и два кожаных хомута на него с кармашками для запасных патронов. Нашлись в коробе с амуницией.
Пока Оксана показывала всем желающим, как заряжать и разряжать Наган, опять отличилась Бисянка, накопав где-то хромированную лядунку с позолоченной звездой ордена святого Георгия на крышке. И уже активно набивала ее патронами. Внутри лядунки оказалась простая деревяшка с четырнадцатью отверстиями для них. Все просто. Лядунка, по сравнению с прочими прибамбасами, была очень дешевой – всего в пять экю. Не удержавшись, я шепнул Татьяне, чтобы она хранила этот раритет Российской империи вечно, потому, как судя по крышке, этой лядункой снабжали Александрийский Военного ордена гусарский полк. Ещё при государе-императоре. Именно поэтому на ней и изображена ромбическая звезда Военного ордена. Такая штука и в Старом Мире у коллекционеров в цене, а уж тут… для тех, кто понимает, конечно.
Дюля Комлева разжилась снайперской мосинкой, и теперь придирчиво выбирала для нее патроны.
Радуева ухватила полноразмерный Калашников под калибр 7,62 с деревянным прикладом – «веслом». Судя по фрезерованной ствольной коробке - древний АК-47. Специально полюбопытствовал дату выпуска. Так и есть «1959».
И хохлушки наши купили себе по ментовскому АКСУ со складными прикладами.
И все. Больше никто ничего купить не успел, даже если бы и хотел. Пришла Светлана Беляева и всё опошлила. Сказала, что «караул устал», а автобус заправлен и ждет у дверей.
Я влез с предложением, что револьверы еще надо пристрелять. На что мне было безапелляционно заявлено.
- Для этого у вас в Порто-Франко будет сколько угодно времени. А туда вам желательно успеть добраться до темноты. Дороги полторы сотни верст. Грунтовой. Не забывайте.
Все пошли на выход, груженые ящиками с патронами, и оружием, но тут Оксана громко крикнула вслед возмущённым голосом.
- Куда? Нельзя с оружием на Базу.
Мы все на нее уставились и молчим. Как нельзя, когда только что сами и продали?
- Сумки надо купить для оружия, - она быстро стала выкладывать из-под стола длинные сумки серого авизента, винтовка в такую точно влезет, - Вот. Ровно четырнадцать. С вас еще по десятке с каждого.
Оружие разложили по сумкам. Коробки с патронами выкорчевали из ящиков и засунули в сумки навалом. Я в свою сумку вывалил патроны только с раздербаненого ящика, что осталось от девчат после снаряжения револьверов. Остальные решил не вскрывать пока вообще. Лучше храниться будут.
Оксана со Светланой быстренько поставили пломбы на стальные тросики, которыми сумки были специально для этого снабжены.
Хорошо тут Орден развернулся. На одних этих сумках можно капитал составить нехилый, если у них тут такая обязаловка, как на ОСАГО. А если еще и в Китае старосветском заказывать миллионными тиражами, то себестоимость такой сумочки вряд ли превысит половину староземельного доллара, вместе с транспортировкой. Вот и посчитайте норму прибыли. Куда там Марксу с его тремястами процентов. Во времена Маркса капиталисты еще мелко плавали.

В автобус погрузились быстро, раскидали сумки и ящики под сиденья, и, под конвоем Светланы, через пару минут подкатили к заведению Арама, вещи забирать.
Светлана осталась нас ждать на улице, у автобуса, чтобы лично сопроводить на КПП и убедиться, что мы больше не отсвечиваем на Базе.
Девчонки поскакали наверх в номера, за шмотками.
Я же решил потусоваться внизу у Арама. С собой у меня была только барсетка, остальное всё в автобусе. Собирать нечего.
Арам встретил меня за стойкой, на которой стояло в ряд четырнадцать одинаковых безликих пластиковых пакета-майки.
- Жора, это вам сухой паёк в дорогу я собрал, ара, - мягко улыбнулся он, - Там… Эта… Бастурма, сыр, колбаска копчёная, лаваш, зелень, помидоры-огурцы, вода газированная. Так, по мелочи. Был бы у вас термос, то горячего бы налил… там… кофе с молоком или ещё чего.
- Ох, Арам, что бы мы без тебя делали?
- Голодали, наверное, – усмехнулся.
- И то верно.
Помолчали немного. Удивительный человек Арам, и беседовать с ним интересно и молчать комфортно.
Молчание первым нарушил я.
- Как не жаль, но пора нам прощаться с тобой, Арамджан. Я счастлив, что меня свела судьба с таким хорошим человеком, сразу, в этом Новом Мире. Дай Бог, тебе, всего, что сам хочешь. И чтобы твои желания просто охренели от твоих возможностей.
- Твои слова, да Богу в уши, Жора.
- Пора, Арам, рассчитаюсь сейчас за жилье, еду и прочее, и поеду. А то времени нет совсем. Выгоняют нас с Базы. Пинками.
- Я уже всё знаю, поэтому и подготовил вам сухой паек. Покушать, как следует, вам бы не дали. А рассчитываться, как раз, не надо. База за всё уже заплатила сполна.
- Вот как? - удивился я.
- Наверное, Майлз посчитала, что недовольных ею должно быть, как можно меньше. И я не в претензии, и вам в дороге деньги еще пригодятся. Не зря в русском языке слово «дорога» происходит от слова «дорого». Кстати, свое золото заберешь? Или деньги за него дать?
- Давай слиток заберу. На всякий случай. Он оказался счастливым.
Арам вынул пластиковую коробочку со слитком из кармана брюк и положил на стойку.
Я упаковал его на старое место в барсетке.
- Оружие купили? – участливо поинтересовался Арам.
- Да, Майлз выдала нам от щедрот своих по Нагану.
- Маловато будет.
- Так времени не дают. Девочки успели пару только винтовок, да пару «ублюдков» взять, как нас Светлана с арсенала погнала ссаной тряпкой. Цигель-цигель-ай-лю-лю.
- Тогда, ара, есть ещё тема. Пойдем, покажу.
Он провел меня, через кухню, в какую-то подсобку, где со стеллажа достал оружейную сумку, такую же, как и мы купили, только синего авизента. И вынул из неё автомат неизвестной мне конструкции.
- Что это?
- Это, Жора, новейший пистолет-пулемет, специально для российских спецслужб делали. Называется, как мне сказали, «Бизон». Практически тот же Калашников, по конструкции, но с оригинальным магазином, - тут он отстегнул под стволом толстую трубу, которую я поначалу принял за подствольный гранатомет, - Вот этим. На пятьдесят три патрона. Они в нем, как на винтовой лестнице располагаются. Вот тут, с торца, есть ручка, которой можно по желанию ослабить пружину, чтобы она не уставала. И так же завести ее обратно, как в часах. А с этой стороны, в это окошко, суешь патрон и вот этой ручкой с другого торца, – он показал как, - поворачиваешь, и патрон уходит в магазин сам. Так и заряжаешь по одному. Магазин полный, но только один. Патрон, пожалуй, самый распространенный на Новой Земле - девять на девятнадцать «Люгер», он же «Парабеллум». Везде есть. Хотел его на той неделе Саркису в магазин, в Порто-Франко, увезти, но, вижу, тебе нужнее.
- Откуда у тебя такая новинка?
- Так я же на перекрёстке миров живу, - улыбается, - Парочка переселенцев все выходные тут, так гудела, что все деньги пропили. Сегодня, рано утром, они его мне в расчет оставили. За пятьсот экю. Дешево. Как старый Калаш, даже меньше. Я тебе его за те же деньги отдам, потому, как без серьёзного ствола на наших дорогах делать нечего.
Я взял в руки оружие. Легкий! И очень короткий, меньше полуметра. Правда, еще есть треугольный складывающийся влево приклад, как на новых Калашниковых. Предохранитель, он же переводчик огня, был, как у знакомого со службы АК, ручка затвора такая же. Прицел интересный, с делениями на 50, 100 и 150 метров.
- Тут еще одна особенность, - показал Арам, - Он стреляет с открытого затвора, как «папаша».
- Какой папаша? - не понял я.
- Ну, это… ПеПеШа, который с войны у каждого солдата на памятнике.
Я попытался пристегнуть обратно магазин, который, как раз показался тяжелым. Арам поправил, как правильно.
- Спасибо, Арам, в который раз ты меня выручаешь, - я достал пять сотенных карточек с голограммой ордена и положил ему в ладонь.
- Не за что. Главное, Жора, чтобы его тебе применять не пришлось. Очень этого тебе желаю. А теперь пошли, я хочу с девочками попрощаться. И это… Фотографию на память обязательно. Я её на стенку в баре повешу, чтобы все видели, с каким красавицами я знаком. Вах!