Танкодесантные корабли проекта LCT представляют собой монокорпусные суда, выполненные из стали. По своим скоростным, мореходным характеристикам и устойчивости они удовлетворяют требованиям командования военно-морских сил Турции.

Основные характеристики корабля проекта LCT: Водоизмещение при полной нагрузке 1155 тонн. Длина 79,85 метра, ширина 11,7 метра. Скорость хода без нагрузки 20 узлов, при полной нагрузке около 18,5 узла. Дальность плавания 400 морских миль при 16 узлах. Экипаж 22 человека. Десантовместимость 320 тонн груза или 250 человек.

Силовая установка: 2 х 2320 кВт.

Вооружение: 2 х 25 мм АУ Aselsan, 1 х 12,7 мм пулемет.

Ожидаемый срок службы составит 30 лет.

Головной корабль «TCG C-151» проекта LCT. Строительство было начато в январе 2010 года. Спущен на воду 2 октября 2010 года. Введен в эксплуатацию 09 марта 2012 года.

Второй корабль «TCG C-152». Спущен на воду в марте 2011 года. Введен в эксплуатацию 17 апреля 2012 года.

Третий «TCG C-153» и четвертый «TCG C-154» были спущены на воду в 2011 году. Введены в эксплуатацию 27 апреля 2012 года.

Пятый корабль «TCG C-155» был спущен на воду в 2011 году. Введен в эксплуатацию 01 июня 2012 года.

Шестой корабль «TCG C-156» был спущен на воду в 2011 году. Введен в эксплуатацию 15 июня 2012 года.

Седьмой корабль «TCG C-157» был спущен на воду в 2012 году. Введен в эксплуатацию 13 июля 2013 года.

Восьмой корабль «TCG C-158» был спущен на воду в 2012 году. Введен в эксплуатацию 28 августа 2013 года.

***

Солнце закатывалось за горизонт, окрашивая морскую гладь в багряные тона. Смотрелось это эффектно и торжественно, а еще немного тревожно - чувствовалось приближение какой-то беды. У меня, вообще, с детства развита интуиция и есть некий дар предвидения. Всякий раз, когда в жизни грядут лихие времена, начитается некое подобие панической атаки – легкий мандраж, волнение и нервозность. Про панические атаки, это я уже в студенческие годы узнал, гонял тогда с одной психологиней, вот она меня и просветила.
- Солнце красно с вечера - моряку бояться нечего, Солнце красно поутру - моряку не по нутру. Если Солнце село в воду - жди хорошую погоду, Если Солнце село в тучу - берегись, получишь бучу, - нараспев продекламировал, стоящий за спиной Ванек. – Отличная погода! – жизнерадостно заявил керчанин.
- Твои бы слова, да богу в уши, - пробурчал я, наливая себе очередную порцию, порядком остывшего кофе.
- А мне? – Болтун подсунул свою кружку.
- Не хватило, - обломал его я, демонстративно выливая остатки кофейной гущи в свою кружку.
- Жадина! – обозвался Ванек.
- Сам дурак! – огрызнулся я.
- Иваныч, как думаешь, найдет спецура пароход, чтобы вытащить нас отсюда? – Ванек задал этот вопрос в сто пятьдесят тысячный раз.
- Не знаю, - в сто пятьдесят тысячный раз ответил я. – Не стой над душой, иди спать!
Иван пожал плечами и поплелся в недавно отрытую землянку, где в палатке спали Серега и Гарик.
Я остался наедине и, закинув в рот несколько мятных леденцов, хлебнул крепкого кофе.
Наверное, надо рассказать, что тут у нас произошло за последнее время и почему я такой весь из себя нервный, обуреваемый тягостными думами?
Ну, слушайте…
Когда я оглушенный взрывами, выперся из окопа, и попер на атакующих нас турок с сигнальным пистолетом наперевес, то в это же время со стороны села к нашей позиции подоспели: Иваныч, наш взводный (я, кстати, вспомнил, что его все зовут Фома, но настоящее это имя или прозвище пока не узнал) и еще с ними три бойца. Они наткнулись на расстрелянный турецкий джип, забрали из него пулемет и РПГ, потом подобрали Серегу, который пытался тащить на себе одновременно Ванька и Гарика, и как только оказались на наших позициях, тут же вступили в бой. Собственно говоря, их стрельбу из противотанковых гранатометов, я и принял за взрывы сигнальных ракет. Фома нашел меня и успел в самый последний момент, вырвать из рук гранату. Повезло, что, когда я фиксировал чеку самодельной проволочкой, замотал её на совесть, а иначе бы расплескало бы мои кишки по округе. Почему-то этот дебильный поступок с попыткой геройского самоподрыва, вызвал нешуточный ажиотаж среди моих коллег по наемническому цеху. Каждый встречный считал своим долгом, похлопать меня по плечу, и высказать какой я герой. В итоге на плече образовался не хилый такой синяк, размером с Красноярский край!
В общем, позиции мы отбили, и отделались вполне легкими ранениями и контузиями. У меня и Сереги – пара глубоких царапин, несколько ушибов и легкие контузии, Гарик сломал ребро и повредил ногу, Керчь получил сквозное ранение в плечо, кость была не задета, пуля прошла вскользь и по сути, это была глубокая царпина. Петрович, вообще, отделался легким испугом и порванными на жопе штанами. Зато в том бою мы положили восемнадцать бойцов противника, а может еще больше, там некоторых разорвало на части, и было не понять, это останки одного человека или нескольких.
С поля боя собрали неплохие трофеи: американские и немецкие штурмовые винтовки М-4А1и G 36, пулеметы МG3, знакомый уже нам бельгийский миними и крупнокалиберный Браунинг М2. Были еще ручные гранаты, пара РПГ-7 с десятком выстрелов, ну и всякая мелочь: ножи, разгрузки, фляги, аптечки.
Я когда увидел МG3, глазам своим не поверил, как будто трофеи Отечественной войны разглядываю – натуральный немецкий пулемет «пила Гитлера»! Правда, разбор трофеев был намного позже - через пару часов после боя, когда мы оклемались от ранений.
Как только отбили позиции, то Гарика и керчанина утащили вниз, в село, сопровождал их Серега. В селе они нарвались на уголков из третьего взвода, те тут же решили устроить самосуд на Исмаилом, но Могила навел револьвер на них и тихим голосом пригрозил всех застрелить, в разборки вмешался командир первого взвода и несколько морячков с «жабодава». Во время обсуждения было решено, что турчонок хоть и вел себя героически, но оставлять его в живых опасно, потому что веры их народу нет и он в любой момент может предать, итоге разошлись миром, когда Могила молча вынул мои монеты и отдал их кидавшим предъявы уголкам. Вроде как откупился! Вот тебе и справедливость – Исмаил воевал лучше, чем любой из тех, кто решал его судьбу, если бы не турчонок, закидавший гранатами вражеский джип, то турки прорвались бы в село и устроили бы там знатный шухер.
После этого, как только Гарику и Ваньку оказали медицинскую помощь, Серега утащил их обратно на наш блокпост. Мне царапины и раны перевязал Петрович, Хохол весьма умело наложил повязку и обработал раны.
- Где ты этому научился? – спросил я.
- На войне, - пожал плечами Хохол. – Обе чеченские за плечами, и на Донбассе успел отметиться, но там не долго.
К вечеру вернулась одна из багги со «спецурой», чего там у них за разговор состоялся с хозяином «жабодава» мне не известно, но сухогруз через несколько часов отвалил от причала и ушел в море. Я все это пропустил, потому что валялся на топчане в блиндаже и спал, ловя отходняк от контузии и выпитого стакана раки.
Уже потом, под вечер, когда продрал глаза и офигел от того, что не увидел длинную «сигару» сухогруза возле берега, выяснил обстоятельства произошедшего.
Оказалось, что весь этот рейд, в который я нанялся по собственной неопытности, с самого начало был подставой. Та самая команда спецов, которых Керчь именовал – спецухой, и которые должны были произвести разведку прибрежных поселков, чтобы определить самые богатые и подходящие для грабежа, на самом деле играли в свою Игру. Эти самые спецы, планировали напасть на лагерь, где содержались наши военнопленные и освободить их. Понятное дело, что командование сухогруза в лице толстого дядьки, с гнилыми зубами и массивной золотой цепью об этом не знали, а когда вернувшиеся спецы поведали об этом, то договор о совместных действиях был тут же расторгнут. Толстяк тот же час приказал загружать трюм «жабодава» всем, что попадётся под руки, загонять туда, всех без разбору пленных жителей турецкого поселка, не разделяя, как планировалось изначально на полезных и тех, кого можно расстрелять и не кормить в пути. В трюм даже погрузили два ржавых небольших рыболовецких сейнера, которые стояли на подпорках на берегу.
Наемники из штурмовых групп, провели скорый митинг на причале, обсуждая что им делать дальше. Небольшая часть из них пожелал остаться на берегу, чтобы помочь «спецуре» вызволить своих соплеменников из турецкого плена. Ну, а поскольку я дрых в пьяном угаре, вернее отлеживался после контузии, то мою судьбу решили без меня.
Два дебила – Керчь и Могила и решили. Эти два утырка, два чудо-мудака, два результата любви овцы и имбецила, с какого-то перепугу решили, что быть я в добром здравии и трезвой памяти обязательно бы пожелал остаться на берегу и принять непосредственное участие в освобождении русских солдат из плена. Нет, вы не подумайте, что я не хотел бы помочь пленным русским, конечно же, хотел бы: материально помочь, добрым словом или трогательной улыбкой, ну, на крайняк, СМСку бы скинул с текстом – «добро». Но, не лезть же самому в пекло с автоматом наперевес?! Не оставаться же на этом богом забытом турецком берегу, без всякой надежды выбраться отсюда?! Да, каким местом думали эти два мудака, когда решили, что я захочу подвергать свою жизнь опасности, в призрачной надежде помочь незнакомым мне людям?! Дебилы!!!
Но вслух я этого ничего не сказал. Переварив услышанное, бахнул еще стакан водки, понял, что меня не обманывают, тем более, что «жабодава» возле берега уже не было, а значит все сказанное Ваньком – правда! Какой смысл орать и причитать? Надо думать, как выбираться из очередной какашки, в которую меня ткнула мордой стремная девка по имени Удача!
Вместе со мной, Гариком, Ваньком и Серегой на берегу остались: Петрович, Фома и еще четыре бойца из первого взвода. Остальные оказались малодушными трусами, но зато очень умными и предусмотрительными людьми. Нам даже оставили вполне приличный арсенал оружия и боеприпасов.
Вместо привычного АКСа, теперь я форсил с легким американским карабином М-4А1 и тяжеленным пистолетом Беретта. Ну, что сказать по поводу смены оружия? Это как перебраться с УАЗа на иностранный «паркетник»: легкий в управлении, удобный, комфортный, весь из себя такой модный и красивый. Вот и «эМка» оказалась настоящей лялечкой в обращении: удобная, эргономичная, легкая, вся такая ухватистая, прям как шлюха со стажем – как не поставишь, как не нагнешь, а все удобно! Да и била на дистанции до двухсот метров «американка» значительно кучнее, чем мой старичок АКС.
НО! Есть одно «но»! Вернее целых два – НО!
Во-первых, вокруг много пыли и каменного крошева, а как показал утренний бой, стрелять приходилось очень много и часто, особенно длинными очередями, да еще и ползая как змей по земле. Во-вторых, мне что-то совсем не улыбается подпускать противника слишком близко, чтобы показать им насколько эМка хороша в близком бою. Я, вообще, предпочел бы держаться от враждебно настроенных турок, как можно дальше! В общем, верните мне мой калаш! Пусть он как тот УАЗ – габаритный, неповоротливый и неудобный, но зато, надежный и по бездорожью самое то, в отличие от импортных «паркетников».
Но, АКС приказал долго жить, новый я так и не раздобыл, поэтому и сидел сейчас в обнимку с американским укоротом. В подсумках разместились десять магазинов, в кобуре пистолет Беретта с парой запасных магазинов, в отдельном отсеке две ручных гранаты. Еще был короткий нож, аптечка и коробка со всякой нужной в хозяйстве мелочевкой. С верхней одеждой вышел небольшой конфуз – выданная на сухогрузе «стекляшка» пришла в полную негодность, снимать с трупов окровавленные комбезы я побрезговал, поэтому пришлось вырядиться в гражданские шмотки, затрофейные в поселке: джинсы, красные кроссовки, желто-красную футболку турецкого футбольного клуба «Галатасарай» и толстовку черного цвета. Поверх всего этого великолепия, я натянул РПС с подсумками и карманами. Честно говоря, остальные парни выглядели не лучше, Ванек, тот вообще щеголял в вязаной ермолке, яркой растаманской расцветки, а вместо нормальной разгрузки у него был самодельный жилет с нашитыми подсумками белоснежно-белого цвета. Мы вчетвером были больше похожи на шайку-лейку наркоманов из Самоли, чем на грозных русских вояк, которыми турецкие женщины пугали своих детей, когда те их не слушались.
Когда сухогруз уже готов был покинуть берег, то несколько отморозков из третьего взвода зачем-то подожгли большую часть домов в поселке. Из-за этого оставшимся на берегу наемникам пришлось покинуть его и переместиться на верхний блокпост. Я вновь вызвался действовать отдельно и нас определили на новую позицию – небольшой холмик в километре южнее, вдоль побережья. Это направление было наименее опасным, поэтому нас четверых доходяг и поставили его караулить. С этой стороны не должны были прибыть разведчики, укатившие вчера, на поиски подходов к лагерю военнопленных, да и мужчины из турецкого поселка, отправившиеся за горючкой, тоже должны были вернуться совершенно с другой стороны. Короче, не позиция, а курорт, валяйся в палатке, отдыхай и балдей.
Вот только вряд ли нам получилось бы отдохнуть. Уж слишком невыгодное у нас было расположение. Окопа нет, надежного укрытия нет, копать траншею нечем, кое-как сложили небольшой бруствер их камней, да вгрызлись в землю с помощью ножей сантиметров на двадцать, вот и все приготовления. Одна надежда на то, что все-таки воевать нам не придется.
Из оружия у нас были короткие М-4 и один «миними», приличный запас патронов – по двадцать снаряженных магазинов на ствол и к пулемету еще восемь брезентовых подсумков с лентами на сто патронов. Гранаты оставили по несколько штук на брата, из остальных устроили минные заграждения. Так же в поселке, в одном из сараев нашли мешки с аммиачной селитрой, большую часть этого добра увез в своем трюме «жабодав», но пару мешочков богатырь Серега перетащил сюда. Смешав удобрение и соляру, слитую из старенького «Форда», получились пятьдесят килограмм взрывчатого вещества, именуемого по-научному – игданит. В роли взрывателя выступала наступательная ручная граната. Взрывчатую смесь аккуратно уложили в обрезанную пластиковую канистру и оттащили как можно дальше от нашей палатки - метров на сто, хотели еще дальше, но не хватило длинны шнура, привязанного к чеке гранаты.
Если бы нас с парнями не потрепали бы во время недавнего боя, то можно было бы уже сегодняшней ночью свалить отсюда. Прогулялись бы к вилле стоматолога, захватили бы её, потом угнали бы катер зубодера, предварительно загрузив его всем ценным, чтобы нашли в его доме. Ну, а поскольку, нам сейчас не то, что штурм дома, а и просто прогулку до него не осилить, вот и приходиться тянуть время, отдыхая и набираясь сил.
Ментоловые леденцы закончились, кофе по новой я заваривать не стал, надо экономить драгоценный запас, вот и сижу, скучаю, блюду фишку. Начало клонить в сон, пока жевал леденцы и размышлял о насущном, как-то не замечал, что хочется спать, а тут навалилось. Подобрал с земли пару гладких камешков, обтер о рукав куртки и засунул в рот. Хоть какая-то защита от сонливости!
- Эфенди! – тихо окликнул меня, вылезший из палатки турчонок. – давай я спать не буду, караул хочу!
Изъяснялся пацаненок по-русски, с каждым днем все лучше и лучше, он даже освоил несколько привычных нам матерных слов-связок и теперь не спрашивал на куда надо идти, когда тебя посылают «на хуй».
- Твоя смена через час, иди спи! – приказал я.
- Не могу, эфенди, сон плохой, голова болит, мысли плохие.
- Переживаешь из-за того, что мы остались на берегу? – догадался я, переходя на английский. – Не переживай, я свое обещание не забуду. Сказал, что мы доставим тебя к твоей родне, значит доставим!
- Спасибо тебе, командир! Ты умный и хороший, в прежние времена, наверное, был большим начальником, я слышал, что ты был профессором и преподавал в университете?
- Нет, не профессором, а всего лишь аспирантом, но действительно читал лекции. А что?
- Просто, хотел у тебя спросить, почему все так произошло? Почему началась Война? Из-за чего все это? – пацаненок обвел руками округу. – Дядя говорил, что во всем виноваты вы – русские! У вас слишком много земли, вы слишком богаты и из-за этого немного сумасшедшие, вот и разрушили весь мир, когда поняли, что у вас хотят забрать вашу землю!
- Прикольная версия, - ухмыльнулся я. – В чем-то твой дядя прав, мы немного сумасшедшие и действительно не любим, когда у нас забирают нашу землю. Попробую объяснить, вернее, не объяснить, а всего лишь высказать свои мысли по этому поводу, а принимать их или нет, это уже твоё личное дело.
Турчонок покопался в кармане достал оттуда кусок засохшей лепешки, и усевшись на деревянный ящик принялся её жевать.
- Итак, с чего бы начать? Начнем с того, что любая война – это очень выгодно. Она позволяет избавиться от лишнего груза, встряхнуть и мобилизовать общество, во время войны создаются прорывные решения во многих сферах науки. Люди, оказавшись на грани уничтожения начинают думать по-другому, сразу придумывают пути решения, казалось бы, неразрешенных до этого задач. Много из того, чем ты привык пользоваться в привычной жизни было придумано для войны и на войне. Но только это должна быть по истине настоящая, большая Война, такая, чтобы в ней участвовали ведущие мировые страны. Так было с Первой мировой войной, со Второй, так было с Холодной войной, которую вполне можно считать – Третьей мировой войной. Согласен?
- Да, согласен.
- Ну, так, вот. Мир в первой половине двадцать первого века оказался перед трудным выбором, фактически в прогрессивных странах Старого мира, Америке, России, Китае и так далее, выросло поколение людей, которым не надо ничего придумывать и создавать, у них и так все есть. Еду можно делать, чуть ли не из воздуха, электроэнергию тем более, есть все условия для комфортной жизни, а самое главное, что умами этого нового поколения завладел виртуальный, кибермир. Все эти социальные сети, всемирная паутина, гаджеты, мобильные приложения, они настолько вошли в нашу жизнь, что фактически заменили собой реальный мир. Нет, люди, конечно, еще работали руками, что-то там создавали, учились на врачей и инженеров, но еще пару десятков лет и все это уйдет в прошлое.
- И, что? – спросил Исмаил, не понимая, к чему я веду. – Ты считаешь, что войну начал искусственный интеллект?!
- Нет, конечно, - улыбнулся я. – Не искусственный интеллект, самые обычные люди из плоти и крови, только эти люди были в высоких чинах и больших креслах.
- Так, к чему ты тогда говорил об интернете?
- Это было лирическое отступление. Я считаю, что, то, как развивалось, так называемая часть прогрессивного человечества, привело бы только к одному – к Большой войне, что собственно говоря, и произошло!
- Это понятно, но мне хотелось бы узнать кто начал эту войну?
- Ты, что хочешь, чтобы я тебе сейчас ответил на прямой вопрос, кто сбросил ядерные бомбы на Москву и Петербург три года назад?
- Ну, да! – простодушно кивнул Гарик. – Кому-то же это было выгодно! Если поймем, кто от этого выиграл, то сразу же поймем, кто это сделал.
- Так сразу и не ответишь, это было выгодно одновременно всем и никому. Всем, потому что, в каждой стране, чей лидер погиб тогда в ядерном огне начались движения и брожения в элитах, на смену погибшим, пришли новые люди, они планировали заработать на этом не только больше денег, но и обрести больше власти. В США половина страны ненавидела Трампа, и когда узнали, что он погиб, то там в некоторых штатах начались праздничные гуляния. У нас, в России, так, вообще, часть людей, откровенно не любила москвичей и питерцев, считая их зажравшимися богатеями, которые жируют на шее остальных жителей страны. В Китае давно зрело недовольство тогдашним лидером страны, тамошние элиты устраивали постоянные саботажи. Так, что ядерный взрыв могли устроить очень многие, тем более, что технические возможности были. Опять же, а где есть гарантия, что Трамп или Си Дзиньпин все-таки погибли 9 мая 2020 года?
- Это как? – удивленно округлил глаза Исмаил.
- Легко. Вместо китайского лидера вполне мог быть его двойник. Для европейцев, все азиаты на одно лицо. К примеру, ты корейца от китайца отличишь?
- Нет, - замотал головой паренек.
- Вот и я не отличу. Тут еще один момент. Понимаешь, при демократах у США и Китая были отличные отношения, а пришел Трамп и начал китайцев нагибать. Так, что вполне возможно, что теракт в России 9 мая – это дело рук американских демократов и китайцев.
- Ну, а кто, по-твоему, выпустил вирус, убивший так много русских?
- Опять же, отвечу честно – хрен его знает, - пожал я плечами, - тут надо искать ответ, понимая, кто мог провернуть подобный фокус. К примеру, скинуть на Россию ядерные заряды, выбросив их с борта гражданского лайнера, могли только специальные службы Китая или Америки. Распылить вирус на территории Российской Федерации, тоже могли только эти две страны. Напомню, что именно Соединенные Штаты оборудовали и разместили свои объекты по сбору и изучению генетического материла в странах бывшего СССР. Не помню, то ли в восемнадцатом, то ли в девятнадцатом году был скандал с одной из таких лабораторий в Грузии и Украине. Ну, а про Китай, я вообще молчу, их эпическая борьба с короновирусом в конце девятнадцатого и начале двадцатого года, иначе как масштабной тренировкой перед чем-то глобальным не назовешь. Так, что я считаю, что напали на Россию две страны – это Китай и США. Уж, больно в самое нужное время этот короновирус всплыл. Прям в самое яблочко! Китайцы под это дело всех своих граждан домой вернули, страну свою закрыли, считай перевели на военное положение, причем так, что весь остальной мир ничего не заподозрил странного. Ну, закрыли китайцы свою страну на карантин, ну, что здесь такого? Да, и американцы вели себя более, чем подозрительно, чтоб ты знал, они всех прибывших из Китая держали в карантине всего три дня. А почему? Видимо знали что-то!
- А зачем им это?
- Понимаешь, вся логика развития мира после Второй Мировой Войны показала, что двуполярная система – наиболее эффективна. Раньше это был вечный спор между СССР и капиталистическими странами, входящими в блок НАТО. Теперь, видимо, мир должен был поделен между Китаем и США, но, как известно, не сложилось и русские всех запиздошили. Как говориться в древней русской мудрости: кто к нам с мечом придет, тот от передозировки свинцом, тут же сдохнет! Так и получилось!
- А почему нельзя было развиваться не двум странам, а трем? Земной шар огромный.
- Ответ очевиден. Две стороны либо договариваются друг с другом, либо воюют, другого не дано. А вот когда есть третья сторона, то всегда возникает большой соблазн у двух сторон заключать союз, против третьей стороны. Понимаешь? Китай бы боялся, что мы сдружимся с США против них, Америка бы боялась союза России и Китая, ну, а мы, опасались бы совместных действий КНР и США. А так, нет треугольника, нет проблем.
- Но, это же чудовищно! Почему нельзя жить всем в мире и согласии? Кому сейчас лучше от всего этого? Китайцам? Американцам? Кому? – турчонок так распереживался, что перешел с английского на родной, турецкий язык.
- Чё вы орете? Спать мешаете! – высунулся из палатки Ванек.
- Спи, давай! – прикрикнул я на керчанина. – Исмаил, а ты не переживай так сильно. Живи простыми принципами: дожил до утра – и хорошо, пережил ночь – слава Аллаху!
С этими словами, я залез в палатку и растолкав Ванька и Серегу уснул.

***

Дорога размокла и идти по ней было неудобно, на подошвы ботинок налипали огромные колоши грязи, которые весили как двухпудовые гири, приходилось периодически останавливаться и счищать налипшую землю.
До хутора оставалось около километра, рукой подать. Еще немного и я окажусь в тепле и уюте. Обмоюсь в душе, переоденусь в чистое, наверну тарелку густого борща, хлопну под это дело стопку самогона и завалюсь спать, а под утро проснусь, сграбастаю в охапку Зинку и отдеру её вдумчиво и старательно. Короче, не жизнь, а сплошной санаторий на чистом воздухе, где все просто и понятно.
Что не говори, а мне нынешняя жизнь даже нравиться, сейчас все стало просто и понятно, больше нет загонов цивилизации, где все упирается в денежные знаки и новые гаджеты. Теперь все стало на свои места, как и должно быть, как заложено самой природой: пищу надо добывать, она перестала продаваться в магазинах, рыбу надо ловить в водоемах, надо сажать огород, делать заготовки на зиму. Много чего надо делать! Надо держаться вместе, чтобы поочередно нести караул, охраняя свой дом, своих женщин и детей, своих животных и посаженные в огороде растения. Не будешь сильным, придут другие и заберут все у тебя. Уведут твоих женщин и коров, а тебя убьют. (причем про коров, это я не ошибся, это все из современных реалий жизни)
Куравлевку, я и моя банда, покинули в начале осени 2020 года. Когда началась повальная эпидемия и люди стали умирать сотнями и тысячами, Куравлевку отрезали от внешнего мира, но это нас спасло ненадолго. В соседних Кирчах, где располагался агрокомплекс местное население решило провести профилактические мероприятия, они массово нажрались антибиотиков, которые применялись в животноводстве, благо этой дряни на складах было валом. То, что антибиотики не помогают в борьбе с вирусами, вроде знали все, но почему-то решили перестраховаться. В итоге: массовое отравление, унесшее жизни трети населения Кирчей. Оставшихся жителей Кирчей добил вирус и пришедшие в село цыгане. Большой табор цыган, численностью в несколько сотне рыл занял и зачистил Кирчи за пару дней.
Всем было понятно, что подобное соседство ничем хорошим не закончиться, уж слишком мы разные с цыганами. Они никогда не работали на земле, зарабатывая себе на жизнь попрошайничеством и торговлей наркотиками. Правда, в современных реалиях, их криминогенные устои сильно изменились: попрошаек стало настолько много, что в их числе цыгане просто потерялись, а торговля наркотиками перестала приносить прибыль, потому что деньги сильно обесценились. К примеру, в августе один литр девяносто пятого бензина стоил – двенадцать тысяч рублей, буханка хлеба, примерно столько же. Цыгане довольно быстро переквалифицировались, занявшись разбоями, грабежами и работорговлей. Подобное соседство просто так закончиться не могло, тем более что Куравлевка, благодаря в том числе и усилиям моей команды заметно разрослась и подобрела.
Я предлагал устроить новым жителем Кирчей «ночь длинных ножей», но меня особо не подержали, люди еще не перестроились и с них не слетела шелуха цивилизации, многие надеялись, что все еще устаканится и мы заживем как до 9 мая 2020 года.
Несколько раз возникали короткие стычки с цыганами, доходило до стрельбы, но пока обходилось без жертв. Первого сентября, на блокпосте, прикрывающему дорогу со стороны Кирчей, появилась девушка с бутылкой самогона в руках. Деваха тут же предложила бойцам на блоке, употребить самогон и её, ну, эти дебилы не отказались, о чем через короткое время и пожалели. Самогон оказался травленным, а девка подставой цыган.
Ромалэ решили напасть первыми и поставить жирную точку в противостоянии двух поселков. Бой продолжался несколько часов, цыган мы выбили из Куравлевки, даже ворвались в их село, преследуя отступающих, подожгли несколько машин и домов, и только потом отошли назад. Горячие головы, вроде меня, тут же на общем совете Куравлевки предложили устроить цыганве ночь «длинных ножей», но общественность восприняло мое предложение вяло и неактивно. Желающих воевать не нашлось, меня поддержали только парни из моей команды. После долгих споров и перебранок, большая часть селян решила покинуть Куравлевку и перебраться в места поспокойнее. Воевать не хотели по разным причинам: кто-то боялся преследования со стороны правоохранителей, кто-то, элементарно, не хотел лезть под пули и рисковать своей шкурой, а некоторые, так, вообще, считали, что плохой мир, лучше хорошей войны.
Посоветовавшись в своем тесном кругу, мы со своей командой решили валить из Куравлевки, пусть здесь и было сыто и относительно спокойно, но из восемнадцати людей, что сейчас жили под крышами моего и дядя Толи дома, активных «штыков» было всего десять, остальные, это женский пол и пара ребятишек. И тут, как раз, кстати, к нам «на чай» забрел Степаныч – местный фермер, державший по соседству с Куравлевкой фермерское хозяйство и несколько прудов с рыбой.
- Здорово, Лёха! – поприветствовал меня Степаныч. – Ну, чё сваливать будете или как? – спросил он без обиняков, когда мы вышли с ним на улицу.
- Сваливать, - скривившись ответил я. – Был бы народ помужественней, то повоевали бы малеха, а так, без вариантов.
- А куда сваливать решили?
- Еще не знаю, у Бороды, вроде бабка жила где-то в соседнем районе в небольшой деревушке, может туда, он, рассказывал, что места там живописные.
- Если хотите, то можете ко мне на хутор перебраться. Места всем хватит, хозяйство ты мое видел, работы хватает, но и с жрачкой проблем не будет, да, и от населенных мест, моя фазенда далеко, так, что вирусятня никак до нас не доберётся.
На счет вируса, Степаныч был абсолютно прав, отдаленность поселения и его автономность – на данный момент был чуть ли не самым важным фактором сейчас.
- Ну, раз такое дело, то мы только, за! – обрадовался я. – Пойду ребятам расскажу.
- Подожди, - одернул меня за рукав Степаныч. – У меня есть два условия.
- Какие? – насторожился я.
Ясное дело, что в каждой бочке есть своя ложка дегтя, тут главное, чтобы объем меда все-таки превышал объем дегтя, иначе в противном случае, получается не выгодная сделка.
- Дочку, мою младшую, Зину помнишь?
- Помню.
- Возьмешь её в жены, но только, чтобы по настоящему, чтобы долг мужской исполнял регулярно и на сторону не ходил, и чтобы не был её часто, ну и обоих детишек её признал. Понял? Я следить буду строго, если что не так, сразу всей твоей ватаге, покажу от ворот поворот. Договорились?
- А она сама, против не будет?
- Нет, за это не переживай, вы когда к нам с Толяном в прошлом году на рыбалку приезжали, она тебя сразу приметила, даже фото твое на компьютере у неё есть.
- Фото? – удивился я, пытаясь вспомнить как выглядит дочь Степаныча.
- Ага, где-то там в компьютере, ты с ней переписывался, но только, она не под своим именем была, а под вымышленным. Да, ты не боись, она у меня девка статная, вся в мать пошла, не в меня, за ней все Куравлевские пацаны бегали, да, не свезло дуре, за придурка замуж вышла, тот детишек ей настругал и на зону, «к хозяину» поехал за сбыт наркоты. Дебилу, спокойно не жилось, сладкой жизни захотелось и легких денег. На, глянь, фото! – Степаныч сунул мне под нос смятую фотографию, где он стоит в обнимку с дочерью.
Действительно, Зина пошла не в отца. Степаныч был здоровяк и увалень, с крупными, некрсивыми чертами лица. Его дочь оказалась весьма миловидной молодой женщиной. Не особо, конечно, красавица, но и не уродина. Разок, да попьяне можно. Хотя, если всей команде от этого будет надежное укрытие, крыша над головой, полный стол харчей, то почему бы и нет. В конце концов, я их лидер, и если не мне, то кому жертвовать собой, ради общего блага. Это я сейчас шучу, жертва обещала быть скорее приятной, чем мучительной и больной.
- Да, ты не боись, стерпится слюбится, в бабе главное, чтобы покорная была и хозяйка хорошая, а остальное уже не важно, - продолжал уговаривать меня Степаныч.
- Ну, а второе условие какое? – на всякий случай поинтересовался я.
- Надо цаган добить!
- Чего? - опешил я. – Вот так поворот! И как ты прикажешь нам это условие выполнить?
- Ты на первое условие согласен? – решительно наступил на меня здоровяк.
- Вроде, того, - кивнул я.
- Ну, и ладушки, а как разобраться с цыганами, я и сам знаю, мне нужно будет всего пара человек в помощь, - я увидел впервые, как Степаныч улыбается. Выглядело это страшно!
Степаныч оказался не простым фермером, он у нас в прошлом был военным, по специальности – сапер, прошел обе Чеченские компании, после которых уже решил осесть на земле предков и заняться фермерством. Его жена умерла пару лет назад от рака, старшая дочь жила где-то за границей, вот он и фермерствовал на далеком хуторе, разводя рыбу и выращивая свиней с телятами. В хозяйстве ему помогала младшая дочь Зина, новая жена Мария и пара подсобных работяг из Казахстана, которых Степаныч в свое время помог освободить из рабства в Чечне.
С цыганами решили все просто и незамысловато: Степаныч соорудил из подручных материалов несколько фугасов, их заложили на районе моста через реку Кура, потом пробрались в Кирчи и обстреляли село из гранатомета. Цыгане долго себя ждать не заставили и через час, в составе шести битком набитых ГАЗелей, показались в районе моста через реку. Как только машины втянулись на мост, прогремели несколько взрывов, мост рухнул, похоронив реке наиболее боеспособную часть ромал. Мы в составе двух групп по два человека подошли к Кирчам с разных сторон, и дистанции в полкилометра, расстреляли по несколько пулеметных коробок. Потом через громкоговоритель поставили жесткий ультиматум: в течение часа цыгане отпускают всех рабов, и завтра утром сваливают из нашего района к чертям собачьим! Через полчаса из домой и сараев потянулись одинокие фигуры, бредущие, куда глаза глядят. Опять же с помощью громкоговорителя, освобожденным рабам было предложено организоваться, взять любой понравившийся им транспорт, вещи и все необходимое и валить отсюда подальше. К себе мы их не звали, потому что вокруг уже вовсю бушевала эпидемия вируса, косящего все живое почем зря и надо быть совсем идиотом, чтобы сейчас приглашать к себе в гости левых людей. Оно может не гуманно и бесчеловечно, но своя рубаха ближе к телу, а много жизней, есть, как известно только у кошек.
К утру следующего дня, цыгане покинули Кирчи, перед тем как убраться восвояси они подожгли все постройки в селе. Видимо, хитрые ромалэ хотели прикрыть свой отход стеной дыма и огня. Что ж вполне разумно, вот только из Кирчей шло только две нормальные дороги: одна в Куравлевку, через взорванный мост, а вторая, к федеральной трассе М-2. поскольку первой дорогой они точно не могли поехать, значит, сто один процент, воспользуются второй. В трех километрах от села, дорога спускалась в низину и проходила по дну ложбины зажатой между двух крутых скальных склонов. Когда в эту ложбину втянулась колонна из двадцати машин, прогремели сразу три мощных взрыва, а потом через короткий промежуток еще три взрыва. Взрывная волна прошлась, подобно тарану по дороге, отразилась несколько раз от монолита близких скал и вернулась обратно. Вторая серия взрывов была уже потише, но здесь были не простые фугасы и осколочные мины направленного действия. Пусть, МОНки были самодельные, собранные из газовых баллонов, но сапер, собравший их, знал свое дело туго – ни одна машина не выскочила из огненного мешка.
Когда облако пыли и дыма немного рассеялось, а в огненном смерче перестали взрываться топливные баки автомобилей и запасные канистры с горючкой, стало ясно, что в искореженных консервных автомобильных банках еще есть живые. Слабые голоса и крики о помощи, в том числе детские, вонзились в мой мозг раскаленной спицей. Первым порывом было броситься бежать к дороге, чтобы голыми руками растаскивать раскаленный добела металл, вытаскивая сгорающий заживо детей.
- Погодь! – схватил меня за рукав куртки Степаныч. – Им уже не поможешь!
Я сбросил руку здоровяка со своего плеча и, плюхнувшись на колени, уткнулся лицом в землю, впервые в жизни, я искренне молился. До этого момента даже не знал, что знаю наизусть «Отче наш», а вон как получается, как припрет, так, как-то нужные слова сами лезут из глотки.
- По-другому нельзя было, - тихо бормотал сидевший на корточках, рядом со мной Степаныч. – Они бы обязательно вернулись бы. Может не сразу, а через год или два, но обязательно бы вернулись, чтобы мстить.
- Там были дети, - простонал я.
- Знаю. Дети выросли бы и вернулись, чтобы отомстить.
- Зачем ты меня с собой взял, - на обратном пути спросил я у Степаныча. – Сам бы замечательно справился. Я же толком тебе с зарядами и не помогал.
- Ты половину вины на себя взял, а это и есть самая важная помощь, - немного подумав, ответил сапер.
- Скотина, ты Степаныч.
- Знаю, но когда я умру, я должен быть уверен, что моя дочь и мои внуки в надежных руках.
Спросите, откуда у нас оказались пулеметы и гранатомет? Отвечу! Степаныч оказался запасливым хомяком и на хуторе, у него был знатный арсенал армейского добра, все это было заныканно в схроне под землей. О том, что наш гостеприимный хозяин в былые годы воевал на Кавказе я знал еще от дяди Толи, но на все просьбы рассказать о войне в Чечне, Степаныч отмалчивался или откровенно посылал на хер. Даже его дочь Зина, и та не знала ничего о боевом прошлом отца. Я давно заметил эту особенность у всех, кто участвовал в настоящих боевых действиях – они или вообще не рассказывали о войне, или отделывались общими фразами. А вот если герой пел соловьем, повествуя о своих подвигах и скопище поверженных врагов, то, скорее всего перед вами болтун и пустобрех!
И кстати, ночные кошмары меня не преследовали, да и совесть особо не мучила, через пару дней эпизод с подрывом колонны, как-то сам собой стерся из памяти.
Вот такие вот пироги с котятами.
С тех пор я и моя команда живем на хуторе у Степныча, где, честно говоря, все просто и незамысловато: работаем по очереди на скотном дворе, работаем по очереди в поле и на огороде, работаем по очереди в лесу на заготовке дров и подножного корма на зиму, так же по очереди стоим в карауле и ходим в патруль по округе.
Из одного из таких вояжей Сеня и Артем притащили подранка – мужика в армейском камуфляже «цифра» с двумя огнестрельными ранениями. Из оружия у него был пистолет «Глок» с полупустым магазином, а к руке пристегнут небольшой чемоданчик с кодовым замком. Раненый был без сознания.
- На кой ляд вы его притащили? – встретил я этих придурков закономерным в условиях бушующей эпидемии вопросом.
- Дык, у него же огнестрел! – глупо возразил мне Артем. – Температуру измерили – пониженная! Опять же на руке, чемоданчик интересный, жутко хотелось посмотреть, что, там внутри?
- И чё, опилили бы руку, и притащили бы только чемоданчик, на фига было целиком его сюда тащить? – по-чёрному пошутил я.
Моей шутки не оценили, раненного тут же уволокли в хозяйство Тамары, нашей отрядной медичики, а я побрел к Степанычу, чтобы порешать вопрос, что нам теперь делать с этим неожиданным подарком. Мы с фермером, теперь, вроде как были лидерами нашей небольшой общины. В ходе короткого разговора было решено разойтись в разные стороны и обследовать подступы к хутору. Надо было понять, откуда приплелся подранок и чем нам это может грозить. Очень сильно смущал, этот чертов кейс на его руке. Уж больно штука специфическая, такие украшения просто так не надевают себе на запястья.
Степаныч пошел в ту сторону, где был найден подранок, чтобы пройти путь по его следам, а я двинул немного западнее, в той стороне два дня назад слышали шум вертолета.
За один световой день мне не получилось обернуться, пришлось заночевать в лесу. Хоть на дворе уже стояла поздняя осень и по ночам температура скатывалась в минус, ночевка вышла весьма комфортабельной, у Степаныча было около десятка мест в окрестных лесах, где можно было переждать ночь. Я ночевал в небольшой сторожке, больше похожей на большой деревянный ящик – пара метров шириной, столько же в длину и полтора метра в высоту. Топчан есть, на голову вода не льется, а в тайнике есть раскладная, миниатюрная печка-щепочница. Что еще надо? Пожрать и выпить? Так это я с собой и так взял.
Ничего интересного во время обхода, я так и не увидел, все было тихо и спокойно, места здесь не хоженые, цивилизация из этих мест ушла еще в девяностые и обратно так и не вернулась.
Идя обратно к хутору мысли, были только о сытом ужине и теплой заднице, моей новой жены. С Зинкой мы общий язык нашли быстро, можно сказать с первых минут, уже через час после того, как наша команда переехала на хутор, я её вовсю пользовал в бане. Ничего так, понравилось, бывало, конечно, и лучше, но за неимением гербовой, пишем на простой бумаге, как говорил, или, писал, кто-то из классиков русской бюрократии.
Хозяйкой, она и правда, оказалось хорошей: готовила вкусно, дом содержала в чистоте, да и до секса была охоча, так, что жизнь, можно сказать налаживалась.
Добра мы с собой привезли очень много: несколько тракторов, десяток разномастных автомобилей, приличный запаса топлива, запчастей, шесть блок-контейнеров, набитых всяким хозяйственным инвентарем, вещами, провизией, медикаментами и еще черт знает чем. С этим всем богатством, наша коммуна вполне могла прожить в автономном режиме несколько лет, так что нам никакие вирусы и эпидемии были не страшны. Совать нос во внешний мир, мы как-то не собирались, тем более, что постоянное прослушивание радиоэфира давало понять, что ничего хорошего там не происходит. Страна окончательно валиться в тартарары, чёртов обезьяний грипп распространяется со скоростью курьерского поезда, умерших от него уже даже не нормально не хоронят, а закапывают в общих могилах, предварительно сжигая.
Взялся же на нашу голову, этот хренов мужик в «цифре», с прикованным к руке «чумаданом»!
Скорее всего, на ужин будет запеченная в печи рыба. Степаныч владел двумя ставками запруженными карпами и белым амуром. Рыбные блюда оставляли большую часть нашего рациона. На первое чаще всего была уха, на второе запеченная или тушеная рыба. В мирные, былые времена Степаныч вылавливал рыбу и сдавал её оптом, а поскольку сейчас покупателей в товарных объемах не находилось, поэтому мы и сидели на рыбной диете. Но после полугодичного столования тушенкой с макаронами, рыбная диета никого не напрягала.
Подходя к хутору, первое, что я заметил, это запах горелой резины. Откуда он мог здесь взяться? Никто покрышки жечь не будет, во-первых, они в хозяйстве весьма полезны, а во-вторых, лишних покрышек у нас просто не было. Могли пережигать старую траву или мусор, но не резину? Второе, что привлекло внимание, это мычание коров и блеяние овец. Странно, в это время скотина должна быть на выгоне и постись, дожевывая, остатки растительности. Еще пара недель, повалит снег, и животина будет сидеть в коровниках и овчарнях, поедая сухое сено. Почему они не на выпасе? – задумался я, перекидывая СКС с плеча и меняя направления движения. К хутору решил подойти другим путем, через заросли камышей.
Большой бревенчатый дом пятистенок, поставленный на высокий бетонный цоколь, к нему примыкает веранда, большой сарай, гараж и баня. Дальше два дома поменьше и поставленные друг на друга четыре блок-контейнера. Немного поодаль, за пределами хозяйского двора еще два блок-контенера, большой навес, под которым стоят машины и трактора. Метрах в ста, длинный коровник, три коробки овчарни, конюшня и два ангара, собранные из профнастила. Вот, собственно говоря, и весь хутор Степаныча. Между жилыми постройками и коровниками большая площадка, где обычно бросали свои машины, приезжавшие к Степанычу рыбаки. Сейчас на этой площадке кто-то растянул резиновые шланги для полива, облил их бензином и поджег. Пламя стихло, и резина шлангов едва тлела, источая вверх зловонный, вонючий, черный дым. Шланги были разложены по окружности диметром около десяти метров. Получилось здоровенное выжженное кольцо, хорошо заметное с большой высоты.
Ну и на хрена это сделали? – подумал я, оглядывая хутор в оптику бинокля. Как будто сигнал для посадки вертолета готовят, не хватает только буквы «Н» в середине круга.
Может раненного решили вывести на вертолете? А как его вызвали? По рации? Вполне возможно! Привели в чувство подранка, он оклемался и дал координаты, по которым можно вызвать подмогу, наверное, не за «спасибо», а за какой-нибудь хороший барыш. Вроде все логично…
Хотя, постойте, а зачем шланги жечь? Шланги были новые, в катушках, мы их сами Степанычу и привезли. Опять же, а почему скотина до сих пор в коровниках и судя по тому, как дерет глотки, то не кормлена и не доена.
Я сменил позиции, отойдя немного в сторону, и вновь оглядел хутор и хозяйственные постройки. Двор охраняли три пса, здоровенные алабаи: Машка, Феник и Барон. У собак был отдельный вольер, обнесенный сеткой рабицей. Псы были мертвы, они лежали вповалку по середине вольера, грязно-белая шерсть, почернела от засохшей крови. А вот это уже странно! Даже если предположить, что собаки одним махом заразились бешенством, стали опасны для окружающий и Степаныч решил их застрелить, то трупы бы, сразу же убрали бы, чтобы не травмировать внуков. Своих двух внуков девочку Машу пяти лет и мальчика Сережку, Степаныч любил больше всего на свете и баловал при каждом удобном случае. Предположить, что Степаныч убьет своих псов, я еще мог, но подумать, что он не уберет трупы, подальше от любопытных глаз, я бы никак не мог.
Что же здесь происходит?!
Идти к дому с карабином наперевес глупо, если в доме засада, то меня враз срисуют. Надо наблюдать и ждать!
Долго ждать не пришлось, входная дверь распахнулась и наружу вышел мужчина с «калашом» в руках. Из одежды на нем были джинсы, кроссовки и легкая куртка на голове тело, под курткой угадывались бинты перевязки. Тот самый подранок, которого вчера утром притащили Сеня и Артем.
Оклемался?
А почему с оружием в руках?
В то короткое мгновение, пока входная дверь была открыта, я успел заметить лежавшее на полу тело. Только не все тело целиком, а ступни ног. На одной ступне был тапочек с легкомысленным розовым пушком на носке, вторая была босая, но татуировку на щиколотке, в форме розы, я успел разглядеть, а может, и не успел, а предположил, что она там. Такая же была у Зины на правой щиколотке, и тапочки у неё были с розовым пушком на носке.
Мужик постоял пару секунд на крылечке, несколько раз тревожно зыркнул по сторонам, а потом медленно, тяжело хромая побрел к выжженному кругу. Я убрал бинокль в подсумок и перехватил карабин, вскидывая его к плечу. На СКСе был установлен коллиматорный прицел, красная точка марки легла на корпус мужика. В этот момент, подранок неожиданно остановился, вздрогнул всем телом и неуклюже плюхнулся на землю, пытаясь уйти из зоны обстрела.
Бах! Бах! Бах! – СКС выстрелил три раза, первые две пули ушли мимо, но вот третья, попала в плечо мужику, он вскрикнул, выронил автомат и откатился в противоположную сторону, но, тут же, перекатился обратно, чтобы вновь схватиться за оружие.
Бах! Бах! – приклад карабина толкнул в плечо, пули легли туда, куда указывала красная точка прицела – в голову подранка.
Из дома никто не выбежал, не пришел мужику на помощь. Может он действовал в одиночку? Вполне возможно!
Сменив обойму в карабине на полную, я, опасливо озираясь по сторонам, побежал к дому. Рванул ручку входной двери на себя и тут же влетел внутрь, уходя с открытого квадрата дверного проема. Через распростертое на полу женское тело перескочил прыжком и юркнул в кухню. Посреди просторной комнаты, обмотанный скотчем, сидел на стуле окровавленный Степаныч. Я тут же бросился к нему и освободил рот.
- В доме есть чужие?
- Нет. Он был один, - едва шевеля разбитыми губами прошептал фермер. – Всех убил гаденыш, даже детей не пожалел. Сука!
- Как?! – только и смог, что прошептать я, плюхаясь на стул.
Ноги враз стали ватными, а в голове раздался колокольный звон.
- А, Маша с Сережей?
- Лежат в детской, во сне застрелил. Он всех во сне застрелил, только Зина проснулась, видимо почувствовала что-то, её он задушил, - враз превратившегося в древнего старика, Степаныч говорил тихо, едва слышно. – Это все из-за чемоданчика, там была флешка с ценной информацией, вроде касающейся безопасности первых лиц страны. Борода, смог вскрыть чемоданчик и извлечь с флешки содержимое. Раненый, когда очнулся, узнал про это, но ничего не сказал, наоборот, говорил, что всех нас теперь отсюда заберут и поместят на секретной военной базе, где есть бункеры комфортного содержания и все необходимое и мы теперь будем как сыры в масле кататься. А сам, поди, сразу задумал нас всех убить, как все улеглись спать, он с Бородой закрылся в его комнате, потом зарезал его ножом, ну, а дальше, всех по очереди и убил.
- А ты откуда все эти подробности знаешь?
- Он мне их сам рассказал. Видимо, мужик, по натуре не убийца, тяжело ему было, вот он все и рассказал. Если бы Борода флешку не открыл и чемоданчик не взломал, то нас может быть и пощадили бы, по крайней мере, решение о нашей ликвидации принимал бы не он, а его командование и скорее всего, нас бы действительно перевезли бы в другое место. Но, видишь, как все вышло. Раненый был сотрудником фельдъегерской службы, он перевозил важные сведения, но их машина попала в засаду. По формуляру он должен всеми силами и методами защищать секретность перевозимого груза, и ликвидировать всех, кто представляет опасность для разглошения государственной тайны. Мужик действовал строго по инструкции, так, что считай… - в этот момент Степаныч замолчал, так и не закончив свою мысль.
- А тебе как удалось выжить?
- Я рано утром пришел, только зашел в дом, он меня по голове отоварил и к стулу примотал.
- Что было на флешке?
- Не знаю, он не рассказывал, да и Борода сказал, что все расскажет только когда ты вернешься, дескать, только потом надо решать стоит всем об этом знать или нет.
- Ясно. Во дворе выжженный круг, это сигнал для вертолета?
- Он самый, этот крендель, с нашей рации вызвал сюда подмогу.
- А тебя чего он мучал?
Выглядел Степаныч неважно, помимо рассеченной коже на голове и запекшегося колтуна волос, у фермера были разбиты губы, нос, а на груди красовалось несколько длинных порезов, которые уже перестали кровоточить.
- Допытывался, где тебя искать, он понял, что ты задерживаешься, только не знал почему, видимо, боялся, что ты ушел надолго или вернешься с кем-нибудь.
- Идти сможешь, надо убираться отсюда, если сейчас прилетят вертолеты, то нам лучше с ними не встречаться. Я подгоню грузовик и перетащу туда трупы, а ты пока собери все необходимое в дорогу.
- Нет! – неожиданно твердо ответил Степаныч. – Ты уходи один, собери все, что надо, бери Орлика и вали к старой каменоломне. Я здесь останусь и встречу вертолеты сам.
- Чего?! – опешил я. – Тебе жить надо, твоя дочь, была бы жива, не позволила бы мне тебя здесь оставить. Так, что не гони, мертвых не вернешь!
- Я знаю. Лёха, ты парень хороший, дочь мне призналась, что никогда так еще счастлива не была, как этот месяц, что провела с тобой. Ревела, дура, все спасибо мне говорила, что я тебя с ней свел, да и внуки, тоже тебя полюбили. Я старый уже, всю жизнь жил ради детей, потом внуков. Их не стало, зачем мне жить? А ты еще молодой, тебе жить надо, я когда с дочкой встречусь, она же мне не простит, что я тебя не уберег поэтому давай без споров. Собирайся и вали отсюда как можно быстрее. Лёха, поверь мне, выжить – это не зазорно. Живи, радуйся жизни – это самая лучшая плата, за то, что кто-то погиб. Им там на небесах, нужна наша радость, а не слезы. Понимаешь?! – Степаныч бормотал, сидя на стуле с закрытыми глазами.
Из-под прикрытых век по его щекам стекали слезы, они перемешивались с запекшийся кровью и дальше текли алыми струйками.
Я постоя минуту перед ним, потом быстро прошелся по дому, собирая в несколько сумок все необходимое: карабин «Тигр» с оптикой, карабин Сайга МК калибра 5,45, помповое ружье с откидным прикладом и пистолетной рукоятью, приличный запас патронов ко всему этому, в рюкзак напихал теплые вещи, туристическое снаряжение, походное снаряжение, припасы. За несколько ходок вытащил все это во двор, оседлал Орлика – гнедого жеребца со спокойным нравом, прицепил сумки к седлу, перекинув их через круп лошади.
Ходить по комнатам было тяжело, смотреть на мертвые теля, тез кого я хорошо знал было трудно, практически невыносимо. Я хватал первое попавшееся под руки, не соображая пригодиться оно мне или нет.
Загадочный чемоданчик, я брать не стал, скорее всего, в него вмонтирован маячок. Хотел взять ноут Бороды, но тот оказался разбит вдребезги. Кто по нему знатно прошелся молотком. Но, на то мой старинный приятель и прослыл в определенных кругах знатным параноиком, что всю важное он копировал по несколько раз. Под столом был тайник, где хранился выносной жесткий диск с резервной копией. Надеюсь, что Борода пароль к нему не сменил.
- Вот, держи, на память тебе! – Степаныч вышел меня провожать и сейчас протягивал фото, вытащенное из рамки, которое стояло у него в комнате.
На фото Зина с детьми сидела на качели и задорно смеялась.
- Вот тебе карта, с отметками моих времянок, может пригодится. Я тайник с оружием трогать не буду, обойдусь газовыми баллонами и своим ружьишком. Глядишь повезет, и они его не найдут, только ты сразу не возвращайся, выжди, хоть пару недель, чтобы наверняка. Договорились?
- Договорились, - кивнул я.
Глядеть в глаза фермеру мне было неловко и стыдно, получалось, что я бросаю его и сбегаю, как трус.
- Давай, отваливай побыстрее! – поторопил меня Степаныч. - Ты, Леха ни в чем не виноват, это мой грех. Видимо, боженька решил, что не надо было тогда цыган на дороге взрывать, отпустить их надо было, вот он и решил меня проучить. Это из-за меня все погибли, мне и отвечать. Ты, давай, шустрее, вон уже слышны вертолеты.
Действительно, где-то со стороны севера, доносилось, пока приглушенное расстоянием, басовитое гудение вертолетных движков. Я забрался на коня и, пришпорив его, повел сразу в лес, под прикрытие желтой, скудной листвы.
Отъехал примерно полкилометра, можно было и дальше, но я не был особо уверен в своих стрелковых способностях. Для меня и пятьсот метров, приличная дистанция. В ростовую мишень, я еще попаду, а вот точнее, вряд ли.
Место для стрельбы я выбрал себе удачное – на возвышенности, среди больших камней, с воздуха меня прикрывали кроны разлапистых сосен. Коня я отвел подальше, где крепко примотал поводья к дереву.
В бинокль хорошо было видно большое подворье хутора. Степаныч разделся до пояса, перебинтовал себе грудь и степенно ходил по двору стаскивая газовые баллоны к отдельно стоящим блок-контенерам. Труп застреленного мной мужика, он не убрал, а всего лишь прикрыл куском брезента. Ворота в овчарне, коровнике и конюшне, заботливый хуторянин распахнул настежь и выгнал всю скотину наружу. Тоже самое сделал и в птичнике. То ли от голода, то ли предчувствуя что-то, скотина толкалась во дворе, не желая расходиться. Рев приближающихся вертолетов сделал свое дело, и коровы с овцами брызнули в разные стороны.
К хутору подлетало сразу два вертолета: Ми-8, в расцветке МЧС и «крокодил» Ми-24 с установленными на пилонах блоками НУРСов.
Неожиданно?!
Это чего ж такого таскал пристегнутым к своей руке урод, убивший всех близким мне людей, что для его спасения пригнали целых два вертолета?!
Рев вертолетных движков оглушал и заставлял вжиматься в землю. Так это я еще в полукилометре от хутора сижу, а там, наверное, так грохочет, что от страха обосраться можно.
МЧэСовский борт завис над выжженным кругом, но пока не садился, «крокодил» нарезал круги в небе, прикрывая своего более мирного собрата. Видимо вертолетчики ждали какого-то условного сигнала с земли, о котором Степаныч, понятно дело ничего не знал. Ми-8 висел над хутором не снижаясь, зависнув метрах в тридцати над землей. Степаныч стоял перед своим домом и невозмутимо смотрел на зависший вертолет, поняв, что посадки не будет, хуторянин спокойно развернулся и зашел внутрь. Через пару минут вертолет немного опустился вниз, с его борта выбросили тросы и к земле заскользили фигуры в камуфляже.
А дальше произошло такое, что я еще долго буду помнить:
Блок-контейнер, в который Степаныч стаскивал газовые баллоны, окутался клубами сизого дыма и взорвался. Из распахнутых настежь створок контейнера вылетело несколько газовых баллонов, они подобно ракетам летели вверх, оставляя за собой след из огня и дыма. Пара баллонов улетела «в молоко», а один, попал точно в борт Ми-8. Вертолет не взорвался, его кинуло в сторону, машина завалилась на бок и через несколько секунд упала на землю. Прикрепленные тросы разметало в разные стороны, а бойцы спускавшиеся по ним, полетели вниз. Двоим повезло, они были ниже всех, поэтому после падения смогли встать на ноги и даже открыть огонь по дому из автоматов. В этот момент второй блок-контейнер вспучился огромным пузырем огня и дыма, взрыв был настолько мощным, что взрывной волной свернуло на бок крышу дома Степаныча. Из-под смятого фюзеляжа эМЧээСовского вертолета начали выбираться люди. На хуторе воцарился филиал ада – разлетевшиеся в разные стороны огненные обломи, подожгли главный дом, гостевые дома и хозяйственные постройки, досталось даже коровнику и конюшне.
Из объятого огнем дома раздались выстрелы, и боец с автоматом упал навзничь. Тут же по дому начали стрелять все, кто был при оружии и на ногах, даже «крокодил» влез, с его подвижной пулеметной установки на носу сорвалось несколько длинных очередей и дому-пятистенку снесло часть стены.
Я поймал в прицел лежащую на земле фигуру автоматчика и плавно потянул спуск.
Мимо!
Тут же поправился и снова выстрелил.
Есть! Попал!
Пуля попала в спину, автоматчик выгнулся дугой и откатился в сторону метра на три, где и затих.
Поймал в прицел следующую цель - пулеметчика, который расположившись за сваленными в кучу обломками бетонных блоков, стрелял по дому.
Потянул спуск. Мимо! Еще раз, снова мимо! Барражирующий над хутором «крокодил» никак не давал нормально вести стрельбу. Мощные потоки воздуха от его винтов, сводили на нет все мои усилия, а как корректировать огонь в таких условиях, я не знал. Но, несмотря на промахи, стрелять не переставал. Добил остатки патронов в магазине, установил новый и вновь открыл огонь. Пулеметчика, я все-таки достал, пуля вошла ему в плечо, и когда он раненый пытался спрятаться, добил его двумя выстрелами. После того, как противник понял, что помимо засевшего в горящем доме фермера по ним еще кто-то ведет огонь, они залегли и принялись отстреливаться по всем направлениям. Подворье заволокло дымом, куда стрелять было непонятно, поэтому я разрядил еще один магазин в «крокодила» приникшего к земле и высаживающего десант, а потом и вовсе прекратил стрельбу и начал отходить вглубь леса, туда, где был привязан конь.
Прогремел еще один взрыв и многострадальный дом Степаныча перестал существовать, стены разметало взрывом в разные стороны, бухнуло будь здоров!
Взобравшись на коня и ведя его подальше от горящего хутора, я думал о том, что мое участие в перестрелке было очень глупым поступком. Особой пользы я не принес, ну, застрелил пару врагов, и что? Да и не враги они скорее всего были, а просто служаки, которым был дан приказ т они его старательно выполняли. Просто так получилось, что государственные интересы пересеклись с парой дюжиной простых людей, живущих на отдаленном хуторе. Для государственной машины, этого асфальтного катка, несколько десятков простых людей, это неприметная помеха, которую переехать, вкатывая в асфальт, пустяк. Как сложилось, пусть так и будет…
Я теперь оказался один, без помощников и поддержки верных мне людей, у меня есть лошадь, оружие, припасы и кое-какое снаряжение. В лесу со всем этим я протяну в автономном режиме несколько недель, а если охотиться, то и пару месяцев, пусть впереди зима, но мне известно, где её можно пережить. Если меня найдут те, кто напал на хутор, значит, придется отбиваться, тут без вариантов.
Странно, но сейчас я не чувствовал особой паники и тревоги, да, позади остались мои убитые друзья, женщина и дети, которые на краткий миг стали моей семьей, и это тяжело, но, страница книги, под названием – Жизнь, перевернулась и надо писать новую..
Вдалеке раздавались выстрелы, почему-то стрельбы не затихла, а наоборот нарастала, в дело вступило сразу несколько пулеметов.
- Иваныч, вставай, у нас гости! – раздался громкий окрик Ванька, вырвавший меня из объятий сна.
Снаружи доносились звуки хаотичной стрельбы. Где-то вдалеке ревели автомобильные моторы и хлопали выстрелы разнокалиберного оружия.
- Что случилось?! – тревожно спросил я, выскакивая из палатки.

***