Глава 8.

Судя по схеме нарисованной Ивановым, идти до нужного места нужно было около двух-трёх километров. Ян не спеша двинулся вперёд, с любопытством оглядывая городскую застройку. Вокруг было что-то вроде промзоны, где за высокими заборами, кое-где даже сверху опутанные колючей проволокой, работали небольшие заводики и располагались различные склады. По дороге изредка проезжали грузовики. Людей почти было не видно.
Ян слышал, что в Минске в настоящее время проживало около ста тысяч жителей. Центр Минска, как и спальные районы был пуст, в начале климатического кризиса невозможность отапливать многоквартирные здания заставила жителей покинуть свои дома. Такие, никем не ремонтируемые, здания постепенно разрушались, и вдобавок мародёры давно вынесли оттуда всё ценное. В промзоне, люди, занятые на производствах, жили в основном в компактных домах-общежитиях, перестроенных под новые климатические условия. Местные крестьяне обитали в основном в бывших коттеджных посёлках вокруг Минска. Но кое-где возле жилых домов были разбиты участки-огороды, продовольственное подспорье для местных жителей.
Через сорок минут Ян подошёл к зданию, которое, судя по схеме, должно было быть искомой общагой железнодорожников. Внутри на входе сидел дежурный, который подсказал Яну как найти коменданта.
Кабинет коменданта был и его жильём. Это была небольшая комната с рабочим столом, на котором стоял телефон, ноутбук и лежали различные документы. К столу был приставлен ещё один небольшой стол с тремя стульями, похоже для проведения различных совещаний и планёрок. В стене же была дверь в смежную, и явно жилую комнату, где комендант уже проводил личное время.
Николай Васильевич Быстров был сухощавым лысоватым мужчиной средних лет. Показал Яну на стул и попросил рассказать подробно о своих приключениях. Выслушав, достал какие-то расчерченные бланки, заполнил их, и протянул Яну.
- Здесь продовольственная карточка для командировочных железнодорожников, которые останавливаются у нас в общежитии. Столовая на первом этаже и питаются в ней только те, кто работает на ж/д.
Ян кивнул, у них в посёлке была похожая система питания. Общая кухня кормила работников мастерской, фермы и поля. Работаешь на благо посёлка – получаешь ежедневное питание. Ну и по итогам урожая жители посёлка получали различные продовольствие пропорционально трудовому участию. В основном так было везде.
- Сейчас весна, продуктов очень мало. Я тебе написал в карточку только завтраки, больше не могу, неделю потерпишь и с голоду не умрёшь. Вот ещё временный пропуск в общежитие.
- Можно купить продуктов на золотые рубли?
- Да, есть небольшой рынок, там можно что-нибудь купить, правда цены сейчас очень высокие, жратвы в городе мало, её всегда весной мало. Если по нашей улице всё время будешь идти в сторону центра через пару километров справа увидишь вывеску на большом здании «Рынок». Да и с оружием рекомендую по городу не ходить, могут быть проблемы, задержат до выяснения и пропустишь свой конвой. Вообще, оставь карабин у меня, так и мне будет спокойнее, я тебя всё-таки впервые вижу, может ты и неплохой парень, но за спокойствие в общежитии я перед городским комендантом отвечаю. Через неделю я тебе его верну, будь спокоен.
Видя, что Ян заколебался, он добавил:
- Или ищи себе другое место перекантоваться.
- Ладно, не вопрос, мне просто не привычно без оружия в незнакомом месте.
Про «Марго» Ян решил дипломатично промолчать.
- Тут безопасно и оружие не понадобиться. Жить будешь в двадцать первой комнате, вот ключ, второй этаж, комната двухместная, но ты будешь один. Бельё я тебе сейчас выдам, пошли на склад. Ну, если вопросов больше нет пошли.
Склад белья был в конце коридора. Там Ян получил постельные принадлежности в том числе и два одеяла.
- Отопление мы уже отключили, так что в комнатах пока свежо, второе одеяло не помешает, но вернуть нужно всё, это надеюсь понятно.
- Да ещё, на завтрак нужно записываться, многие по нескольку суток бывают в рейсах, а мы не можем себе позволить готовить еды больше чем нужно, поэтому перед столовой стоит столик, на котором лежит листок куда нужно записать свою фамилию, за день до приёма пищи. И продуктовую карточку с первым завтраком отдашь на раздаче. Столовая открывается в семь и работает до половины девятого. Кто не успел останется голодным, сухпайки опазданцам не выдаём. Нужно будет что спросить - я почти всегда у себя.
- Спасибо, всё понятно. Я тогда пойду в комнату?
- Да конечно, иди отдыхай.
Ян поднялся на второй этаж, нашёл свою комнату. Комната была угловой в здании, небольшой по размеру, но с двумя кроватями. Шкаф, два стула, небольшой стол, окно выходило на обратную сторону общежития. Повесил в шкаф куртку, расстелил постель и спустился вниз к столовой, где нашёл столик с тремя листками бумаги на завтрашнюю дату. В листке, озаглавленном «Завтрак» аккуратно записал свою фамилию. В списке он был сто двадцать седьмым, но ещё было всего пять вечера, список мог дополниться.
Осмотрел санитарные блоки с двух сторон коридора. Справа мужской, слева женский, туалеты и душевые кабинки, горячая вода по графику, приблизительно один раз в десять дней. Вернулся к себе и читал пока не стемнело, слушая за тонкой боковой стенкой детские голоса в соседней комнате. Затем лёг спать, стараясь не слушать урчание голодного живота, настроив свой биологический будильник на семь часов утра.
Проснулся Ян раньше, последнее время он спал очень чутко, а стены в звукопроницаемость стены со смежной комнатой была просто никакая. За стеной слышались взрослые и детский голоса, у семьи железнодорожников начинался очередной рабочий день.
Ян немного повалялся в кровати. Встал оделся и пошёл умываться в санблок. Там было довольно людно, к раковине была очередь из пары человек. Все делали свои дела быстро не задерживая друг друга. На Яна смотрели с интересом, но без особого любопытства, вопросов никто не задавал, явно считая его очередным командировочным. В столовой было довольно людно. Завтракающие становились в очередь к раздаточной витрине и получали там, порции еды. На выходе с раздачи стоял повар с листком предварительной записи на завтрак и отмечал тех, кто получил свою порцию. Ян стал в конец очереди, через пару минут он уже был у витрины. На завтрак сегодня была жидкая овсяная каша, сваренная явно на голой воде, небольшой кусочек серого хлеба и стакан компота сваренный из сушеных яблок и груш, почти без сахара. Порция каши была раза в два меньше, по сравнению с завтраками в Ганцевичах.
Ян сел за свободный столик и за пару минут съел свою порцию, только кусочек хлеба оставил на ужин, если больше не раздобудет еды, будет проще уснуть. Чувство голода такой завтрак только раздразнил, но всё равно лучше, чем ничего. Вышел из столовой, записал свою фамилию в свежий листок на завтрашний завтрак.
Вернулся к себе в комнату и решил не откладывать поход на рынок. Прикинул, можно ли оставлять в комнате вещи, и сам себе решил, что можно. С собой взял только рюкзак с флягой воды, документы и деньги. Взвесив за и против, с пистолет тоже решил не оставлять, пусть и место вроде от бандитов безопасное, но много непонятного, да и в надёжность дверного замка входной двери, Ян не очень верил. Дежурный у входа только молча проводил взглядом, ничего не ответив на приветствие Яна. Тот вышел из общежития, взглянул на теплое майское солнце.
«Похоже, сегодня будет тепло» - подумал он, и двинулся в сторону рынка. Шёл не спеша, с любопытством глядя по сторонам, пейзаж промзоны сильно не менялся. Здания выглядели старыми и потрепанными, но всё же жилыми, а на улице было чисто. Прохожих по-прежнему было мало, но техники стало больше. Вскоре он увидел здание по описанию подходившее на искомый Рынок. Возле входа дежурил охранник, с незамысловатой надписью на куртке «Охрана рынка». На поясе у него висела деревянная дубинка, а поперёк груди располагался коротыш АКСУ.
Внутри располагались торговые ряды, среди которых бродили немногие покупатели. Похоже торговцы начинали работать очень рано. Где-то треть торговых площадей занимали продовольственные точки, на остальные приходились промышленные товары, типа одежды, инструментов, запчастей к различной технике и прочее. Сразу за входом на стене висел большой плакат с заглавием «ПРАВИЛА РЫНКА» Далее следовали сами правила:
Если хотите продавать свой товар – следуйте к Администрации рынка за получением разрешения и указанием места в торговом ряду. Без разрешения торговля строго запрещена, за нарушение – 6 месяцев штрафных работ.
Если хотите совершить покупки, соблюдайте порядок, ведите себя спокойно. Если считаете, что вас обманули обратитесь к охране рынка. Охрана располагается у входов. За нарушение общественного порядка - 6 месяцев штрафных работ.
На территории Рынка запрещена любая продажа и покупка:
- нарезного оружия и боеприпасов к нему,
- спиртных напитков,
- наркотиков и психотропных веществ.
За нарушение – 36 месяцев штрафных работ.
Все спорные вопросы решает Администрация рынка.
Вроде всё понятно, на подобных рынках приходилось бывать и ранее. Смотреть нужно в оба и никому особо не верить, судя по объявлению сильного беспредела тут нет, хотя опять же не совсем ясно что из себя представляет Администрация рынка.
- Всё понятно, что написано? – прогудел сзади низкий голос.
Ян даже вздрогнул от неожиданности и резко повернулся, перед ним стоял ещё один охранник. Типаж тот ещё: перебитый нос, лысая голова, здоровенные кулаки. Ясно что, одним своим видом успокаивал особо буйных посетителей.
- Тебя здесь раньше не видел, купить чего надо или торговать чем хочешь?
- Еды купить хочу, ну и остальное посмотреть.
- А платить чем будешь? Еду тут в основном на еду и меняют. Сейчас в ходу мука как основная валюта. А у тебя рюкзак пустой…
- А за рубли золотые?
- Тоже продадут, только не все. Тебе совет бесплатный дам. Если рубли у тебя золотые разменяй лучше на серебро, иначе цены для тебя будут совсем высокие. Сдачу искать никто не будет.
В словах охранника был здравый смысл, хотя он явно и свою выгоду искал. Активно внедряемые государством монеты из драгоценных металлов серебра и золота имели следующую цену: один грамм серебра равнялись одному рублю, сто грамм серебра равнялись одному грамму золота. Золотые монеты были номиналом тысяча рублей (десять грамм), пятьсот рублей (пять грамм) двести рублей (два грамма). Серебряные монеты – соответственно пятьдесят рублей (пятьдесят грамм), двадцать рублей (двадцать грамм.), десять рублей (десять грамм), пять рублей (пять грамм) и один рубль (один грамм). Самая большая по размеру монета пятьдесят рублей была диаметром пять сантиметров и толщиной два с половиной миллиметра. Только вот цены менялись постоянно, если год был неурожайным, то купить за них вообще ничего нельзя было, или за очень высокую цену, такие спекуляции были неотъемлемой частью любого торгового места. У Яна было всего две монеты по пятьсот рублей каждая, но пока потратить он решил только одну.
- И сколько за размен?
- На месте скажут. Ну так показать менялу?
- Покажи, добрый человек.
Охранник двинулся по рядам, Ян пошёл за ним.
- Откуда сам, будешь?
- Издалека, - почему-то совсем не хотелось объяснять этому человеку кто он и почему здесь.
Охранник совершенно не расстроился такому ответу, и хмыкнув в ответ показал рукой на палатку с надписью «Ломбард» сказал:
- Тебе туда.
Из палатки за ними уже наблюдал седой старик с тонким хитрым лицом. Образ дополняли круглые очки, сидящие на носу и опрятная одежда. В палатке было несколько закрытых стеклом витрин на которых лежали вещи, выставленные на продажу. Явно их не смогли или не захотели выкупать обратно. Тут были ювелирные побрякушки, отдельно стояла небольшая витрина с часами, дальше стояла стойка с различной одеждой и шкаф на полках которого располагались самые различные более или менее ценные предметы, которых судьба заставила принести сюда этому хитроватому старику.
- Чего хотели, молодой человек?
- Золотую монету, пятьсот рублей поменять серебром можете?
- Почему бы и нет, только комиссия пять процентов - 50 рублей.
- Пойдет, это нормально, только это двадцать пять рублей будет, считать я умею.
- Надо же, давно такие грамотные сюда не заходили, ну считайте математика вам помогла. Давайте сюда монету.
Старик принял золотую монету, долго и скрупулёзно проверял её, затем полез вглубь палатки, открыл стальной ящик-кассу и отсчитал Яну шесть монет по пятьдесят рублей, пять по двадцать, семь по десять и одну пятирублёвую.
- Может из моего товара что-нибудь заинтересовало?
- Спасибо, может позже подойду.
Ян двинулся к продовольственным рядам сложив монеты во внутренние карманы, в наличии воров-карманников на рынке, он не сомневался. Действительно купить что-то за эти монеты было сложно, все меняли свой товар на муку, часть продавцов отказывали сразу, другие заламывали несусветные цены. Но всё же, после двухчасового хождения по торговым рядам, он смог приобрести два килограмма моркови, килограмм начинающей прорастать картошки, две большие луковицы, головку чеснока, сто грамм соли, пучок зелени, кило сушеных яблок, полулитровую банку малинового варенье, небольшой кусок солёного свиного сала и три килограмма сухарей чёрного хлеба. За это пришлось заплатить двести двадцать рублей, из них большая часть пришлась на сухари и сало. Покупать продукты, требующие дальнейшей готовки Ян не стал, непонятно можно ли готовить в общежитии, общие кухни он там видел, но газовые баллоны запирались на ключ, да и из посуды один только котелок и кружка. Картошку он будет есть сырой для профилактики цинги. Теперь будет полегче коротать время в ожидании возвращения домой.
Затем он прошёлся по рядам с одеждой, где прикупил отреза ткани на портянки, пару хлопчатобумажных трусов и маек. Нужно было также что-то делать с обувью, за время лесных странствий сапоги сильно износились, им уже требовался ремонт. Нашёл пару новых солдатских берцев, но за них просили аж четыреста рублей. Пошёл дальше и увидел вывеску «Ремонт одежды и обуви». Там, за пятьдесят рублей его обувь привели в более или менее нормальный вид. До дому теперь точно хватит.
Больше остро ничего не требовалось, и Ян решил сохранить деньги, в посёлке у соседей можно было их потратить гораздо выгоднее. Всё самое необходимое у него теперь есть.
Выйдя с Рынка, Ян нос к носу столкнулся с патрулём, о котором его неоднократно предупреждали. Двинулся с невозмутимым видом дальше, но был остановлен. Хорошо, что лично обыскивать не стали, удостоверившись содержимым рюкзака, а после того как он показал удостоверение личности и пропуск в общежитие, вообще интерес к нему потеряли и двинулись дальше по улице к центру, а Ян поспешил к себе.
Вернувшись без дальнейших приключений, он первым делом вымыл всё овощи и приготовил себе что-то вроде салата из моркови, лука и сухарных крошек, вместо масла залив всё солёной водой. Получилось вполне недурно, особенно вприкуску с сухарем, на которым лежит тоненький кусочек сала. Вечером удалось на кухне удалось раздобыть кипятка, оказывается были «общественные» чайники в которых в определенное время можно было кипятить воду. Разбавленное горячее малиновое варенье очень хорошо заменяло пустую холодную воду.
Так и прошла неделя. Никаких значительных событий в течении неё не произошло. Ян изводился от скуки, развлекая себя чтением и прогулками по городу. Общежитие жило своей отдельной жизнью, никто не пытался с ним познакомиться или как-то создавать проблемы чужаку. Постоянно напрягали мысли о том, что проходит драгоценное время для сельскохозяйственных работ. Хоть и его огород был совсем небольшим, но нужно было посадить картошку, свеклу, тыквы, лук и всё остальное, а время безнадёжно упущено. А с другой стороны он довольно спокойно относился к этому, теша себя мыслями о том, что вообще чудом остался в живых. Как-нибудь перезимует. Тем более спокойная неделя способствовала полному заживлению его раны в боку, а сил с каждым днём становилось больше и больше.
В последний вечер перед выездом, Ян зашёл к коменданту за своим карабином, выходить из общаги он планировал очень рано, и лучше было все вопросы было решить с вечера.
К его удивлению комендант предложил посидеть поговорить у него в комнате, даже предложил выпить. Пить с малознакомыми людьми было совершенно не в правилах Яна, но отказывать людям, которые приютили его на целую неделю, он также не хотел.
Комендант не был алкоголиком, ему просто хотелось человеческого общения. На сколько его понял Ян, тот был очень одинок, «дружить» с ним пытались многие жители общежития, но в корыстных целях. И несколько раз он на этом «обжёгся», и больше не с кем не сближался. И он точно знал, что Ян завтра уедет, и вряд ли тот его когда-нибудь ещё увидит. Получилось что-то похожее на откровенную беседу случайных попутчиков, которые разойдутся в разные стороны по приезду поезда, и никогда больше не встретятся. Николай Васильевич много расспрашивал о жизни в деревне, о нападении бандитов на колонну. Сам рассказал о своей жене, которая умерла от рака груди десять лет назад. Детей у него не было, и эта мысль, с каждым годом прожитой жизни, давила его больше и больше. Говорил о работе, о соседях, о своей комнате, которая стала для него добровольной клеткой. В общем вернулся к себе от него Ян не совсем трезвым, с карабином и трескучим механическим будильником, который ему одолжил ему Комендант, опасаясь, что Ян проспит ранний подъём.
Утром будильник действительно пригодился, ночью Ян спал как убитый. Наскоро позавтракал, подхватил собранный с вечера рюкзак и вышел из общежития. С комендантом он попрощался вчера, а будильник, как и договаривались, оставил в комнате.
И вот наконец, Ян снова стоял у ворот воинской части, ожидая отправку конвоя. В этот раз на территорию части дежурный его не пустил, сказал, что сначала машины выедут за ворота и там ещё будут ждать транспорт с авторемонтного завода. А Яну нужно будет решать свои вопросы с командиром колонны, майором Петкевичем. Постепенно начали съезжаться машины, колонна собиралась крупная, бортов в тридцать. Из ворот части выехали два БТРа и бронированный МАЗ-покемон. Несколько солдат расселись по гражданским машинам. Ян нашёл майора Петкевича, подождал пока тот на секунду отвлёкся от своего планшета, в котором он что-то всё время отмечал, и протянул ему свой листок-билет-разрешение. Тот быстро пробежал по нему взглядом, затем снова посмотрел в планшет
- Вон тот МАЗ, с «тройкой» на кабине, - и для надёжности показал рукой на стоящий поодаль тентованный грузовик, – к водителю подойди, у него в кабине спальник пустой, или в кузов лезь, как с ним договоришься.
- Понял, - кивнул головой Ян.
Возле указанного МАЗа стояли и курили сразу двое водителей, явно напарники. Они внимательно наблюдали за Яном как-то только увидели, что на их машину указал рукой Петкевич.
- Добрый день. Я с вами еду до Берёзовки.
- Добрый, только в кабине места нет, придётся в кузове ехать. Там, вдоль правого борта пачки с пустыми мешками лежат, можешь на них располагаться.
- Без проблем, мне уже не привыкать. Скоро отправляемся?
- Да, минут десять и едем, все уже тут, можешь располагаться.
Ян залез через задний борт в кузов, нашёл пустые мешки, раскатал дополнительно на них плащ-палатку, пристроил рюкзак и карабин, и решив, что ещё надоест ехать, вылез наружу. Но буквально через пару минут командир колонны скомандовал выдвигаться. Ян полез обратно, конвой медленно двинулся, и начался очередной отрезок его долгого пути домой.
Колонна двигалась медленно, но пока, к счастью, без поломок. Дороги были не лучше и не хуже, чем те, по которым Яну приходилось ездить раньше. Первое время было очень тревожно из-за воспоминаний о последнем подобном рейсе, но проходил километр за километром и всё было спокойно. На самом деле, нападения на такие крупные и хорошо охраняемые колонны, были довольно редкими. На такое решались совсем уже безбашенные отморозки, в основном нападениям подвергались конвои по пять-десять машин, с местной охраной-ополчением.
Глядя на дорогу, Ян в очередной раз удивился, как быстро изменилась, ожила природа после длительного зимнего сна. Леса и поля были насыщенного темно-зеленого цвета. Растения, казалось, пытались ухватить каждый солнечный миг, каждую минуту тепла, использовать его для взрывного роста, успеть прожить и произвести потомство за короткое лето. Старики говорят, что раньше было не так. Времени для жизни было больше, только им оказывается не умели пользоваться ни люди, не растения, ни животные.
Первая остановка была через два часа в окрестностях городского посёлка Раков. Там к колонне прибавилась ещё одна машина, а три остались на разгрузку. Обратно они уже пойдут, когда основная колонна будет возвращаться. Там, от водителей своей машины, Ян узнал, что конечный пункт маршрута - город Лида. В грузовике находились зап.части для оборудования лидского молочный завод. А обратно будут везти сухое молоко. Это и была логистика нового мира, бартерные торговые операции. Анклавы, деревни, посёлки, и города менялись между собой жизненно необходимыми ресурсами. Как правила города покрупнее имели больший выбор товара, и торговля шла не напрямую между небольшими деревнями, а через городские администрации и торговые биржи. В городах существовали более-менее серьёзные производственные объекты, выпускающие детали для транспорта, сельхозмашин, медикаменты, одежду и прочие товары. А в сельская местность, соответственно поставляла продовольствие.
За Раковом были ещё две остановки, пока наконец-то, ближе к вечеру, колонна вошла в знакомые Яну Гончары. Грузовики сначала ехали по главной поселковой дороге, по обочинам которой стояли жилые дома, затем свернули к промышленным ангарам. Здесь был мехдвор и продовольственные склады. Две машины заехали на территорию мехдвора на разгрузку, остальные стали на площадке возле бетонного забора, окружающего склады. БТРы охраны встали с разных концов площадки, своими пулемётами перекрывая подходы к технике.
Ян вылез из машины, разминая затёкшие конечности. Просто не верилось, что он почти дома в каких-то двадцати километрах от дома. Один дневной переход, и всё. «Если ничего не случится» - поправил сам себя, боясь накаркать очередное приключение. Нужно было решать, что делать дальше. Хоть он и не далеко от дома, но в этом посёлке у него знакомых не было, идти на ночь глядя в Белки было бы откровенной глупостью. Нужно было найти место для ночлега, и желательно с ужином. Из продуктов у Яна осталось несколько сухарей и пригоршня сушеных яблок. Решил сначала найти местное начальство. Попрощался со «своими» водителями и пошёл в сторону жилых домов. Хотел сначала поговорить со работниками мехдвора, но почти все были заняты на разгрузке машин, и вообще к чужакам на своих складах и мастерских местные относились с большим подозрением.
Жилые дома были как и в Белках, небольшие, с маленькими окнам и толстыми стенами, но сама деревня по количеству населения была явно раза в два больше. Во дворе одного из домов раздавался стук топора. Ян подошёл к забору и окликнул пожилого мужика невысокого роста, но с необычайно широкими плечами. А топорщащая борода, делала его похожим на гнома. Бородач усиленно колол дрова.
- Добрый день.
Мужик только кивнул, и не выпуская топор из рук, подошёл к забору.
- Меня Ян зовут, я с конвоем прибыл, мне нужно со старостой поговорить или с кем-нибудь из старших деревни, подскажите как найти?
- Здорово-здорово. Иди по дороге до поворота, а там сразу с права будет красный дом из кирпича, Митрича спроси. А чего привезли то, конвойщики?
- Я сам пассажиром ехал, не знаю, что везли.
- А тебе зачем староста?
- Да переночевать мне нужно, а я не знаю тут никого.
- А чего ж сюда с конвоем прибыл, если никого не знаешь?
- Мне дальше нужно, я сам с Белок буду. А может к себе пустишь переночевать? Утром я пойду дальше.
- Ну это… Погоди, с бабой своей поговорю.
Мужик скрылся в доме, а Ян остался за забором. На дворе лежала небольшая куча колотых дров, а вот резаных и неколотых, было раз в пять больше. Хозпостройки и небольшой деревянный дом образовывали букву «П», ножки этой буквы упирались на улицу и были перекрыты добротным полутораметровым забором. Между домом и сараем были небольшие ворота, которые явно вели к приусадебному участку. Среднее такое хозяйство по сельским меркам.
Через минуту бородач снова появился во дворе:
- Короче – поможешь с дровами – тогда ночуй. Идёт?
- И ужин с тебя?
Опять на секунду задумался, и Ян решил, что тот снова пойдёт с женой советоваться.
- Хорошо, пира не обещаю, но голодным не останешься.
Бородач открыл калитку, и Ян зашёл во двор.
- Меня Кириллом зовут, жену Лилей. Пошли в дом, покажу где спать будешь. Только это... баба моя, сейчас лежачая, на ноги уже почти не встаёт. Иногда у нее сильно спина болит, может кричать, а ты в хате не шуми.
- Ясно, постараюсь её ничем не беспокоить.
В доме Кирилл указал на топчан, стоявший на кухне возле большой русской печи.
- Вот тут располагайся, рюкзак и ружьё можешь под топчан положить, никто не возьмёт. В хате только мы с Лилей живём.
Ян так и сделал, затем вопросительно посмотрел на Кирилла, усевшегося за стол:
- Ну так пошли дрова колоть, их во дворе не мало.
- Не спеши, я притомился уже. Дай передохну и пойдём. Про себя расскажи, что ты за человек будешь?
- Да обычный человек, с Белков, как и говорил, там механиком на работаю на мехдворе. Хозяйство небольшое, дом. Всё как у всех.
- Ну да ладно, за ужином поговорим. Ты иди начинай, топор в колоде, а я ещё пару минут посижу и присоединюсь.
Ян достал из рюкзака рабочие перчатки и вышел во двор. Вытянул колун, осмотрел его. Острый, то что нужно. И начал, не спеша рубить берёзовые чурки. Вскоре к нему присоединился Кирилл. Рубили молча и сосредоточенно. Когда колотых поленьев становилось слишком много, Кирилл брал тележку, загружал её, и отвозил в один из своих многочисленных сарайчиков. Так и работали пока не зашло солнце и стало темнеть, от первоначальной кучи дров осталась где-то четверть. Яну сразу было тяжело, за эти недели успел отвыкнуть от тяжелого сельского труда, и в придачу свежая рана давала о себе знать, но через какое-то время он втянулся в работу и перестал замечать усталость.
- Всё баста, хватит на сегодня, завтра я сам закончу, умываемся и в дом.
По очереди они поплескали воду из рукомойника прикрученного к стеке сарая, себе на лица и руки, и пошли в дом.
За ужином Ян смог разглядеть хозяйку дома. Кирилл помог ей подняться с кровати и усадил её за стол в высокий стул со спинкой. Было видно, что каждое движение даётся ей тяжело, и часто её лицо искажала плохо скрываемая гримаса боли. Тем не менее Лиля несколько раз задавала Яну самые разные вопросы, на удивление сильным и мелодичным голосом. Яну в очередной раз, пришлось рассказать, что он вдовец и живет один, хотя каждый раз эти рассказы тревожили его неприятными воспоминаниями. Про последние приключения решил не рассказывать, просто не хотел. Кирилл рассказал про своего сына, который примаком живет в соседней деревне, но родителей не забывает, хоть и свекор и злиться на него, когда он на несколько дней возвращается в родительский дом, особенно в разгар сельхоз работ.
- Понимаешь, у них то хозяйство большое, Петро, который сват мой, всех своих детей вместе держит, дом у него очень большой. У него там двое сыновей с семьями и дочка с моим Захаром. Говорит так проще жить, и хозяйство крепкое держать.
- А как помрет Петро, как делить сыновья его хозяйство будут? Или думаешь вместе уживутся? – прямо спросил Ян, которой хорошо представлял себе перипетии такого совместного проживания.
- Вот и я говорю своему: «Живи там пока всё хорошо, но знай, что всегда сюда с женой вернуться можешь». Плохонькое, бедное, но своё. Петро мужик крутой, и сыновей крепко в узде держит, но как слабину с возрастом даст, могут наследнички и перессориться.
Подумал ещё и с жаром добавил:
- Ведь для этого и живём, что б дом этот и хозяйство, пока силы есть, в порядке держать. И передать потом кровиночке своей, в полном порядке. А мне уже шесть десятков стукнуло, изо всех сил стараюсь. Лильке б только полегчало, каждый день об этом Бога молю.
- Не о том молишь, - ответила Лиля. – Пусть забрал бы Он к себе на небеса, тебе легче будет, да и я уже устала мучиться.
- Нет, нет, - положил свою мозолистую ладонь Кирилл на руку Лили. – Я один ещё быстрей помру. Нельзя так, живи и не гневи Бога. Каждый должен прожить сколько ему отмеряно не больше, но и не меньше.
- Спасибо, хозяева за вкусную и сытую еду, - влез в разговор Ян, чувствуя что нужно как-то отвлечь стариков от грустных мыслей. Ужин был действительно сытный. Картофельное пюре, приправленное мелкими свиными шкварками, зажаренными с луком и морковью; салат из различной зелени заправленный сметаной; свежий, утром испеченный чёрный хлеб и козье молоко.
- А на дорогах окрестных сейчас спокойно? Банды новые не объявлялись?
- Да кто ж его знает. Неделю назад охотник наш пропал в лесу. Как в воду канул, искала его наша охотничья артель, но даже следов толком не нашли. Да и медведей по весне тут недалеко видели. Пропал и всё тут. Может и лихие люди прибрали. Но на деревню давно уже никто не нападал. Осторожно иди, да не мне тебя учить, вижу, что человек бывалый.
После этих слов разговор как-то закончился и все стали готовиться ко сну. Кирилл снова уложил жену в кровать, Ян помог ему убрать со стола и даже вымыл посуду. Вообще, по его оценке, это были довольно приветливые люди, которые не побоялись пригласить в дом чужака. Да и накормили хорошо за работу. В другом месте могли в сарай спать отправить и супом травяным накормить, и пришлось бы согласиться.
Ночь прошла тихо и спокойно. Ян хорошо выспался и утро встретил отдохнувшим и свежим, хоть и легкая боль в пояснице, напоминала про вчерашние дрова. Попрощался с лежавшей Лилей, пожелал ей победить недуг, на что она только криво улыбнулась и в ответ пожелала доброй дороги. Кирилл вышел проводить во двор и перед калиткой вручил Яну небольшой свёрток:
- Там хлеба немного и пара вареных яиц, тебе всё-таки далеко идти.
- Спасибо, Кирилл, я иду домой действительно долгой дорогой и к счастью, мне на пути иногда попадаются хорошие люди, как ты и Лиля. Будьте здоровы.
Ян быстрым шагом двинулся в сторону западной окраины Гончаров. Посёлок окружала неглубокая искусственная канава, выкопанная когда-то давно с помощью экскаватора. Если год был не засушливым, то она была почти доверху заполнена сточными водами. Перед канавой стояла ограда, состоящая из бетонных столбов с натянутыми на них рядами колючей проволоки. На потенциально опасных направлениях возле дорог, были построены ДОТы (долговременные огневые точки) с деревянными перекрытиями и небольшими наблюдательными вышками. В спокойное время на каждой вышке находилось по одному наблюдателю, которые в случае опасности инициировали светошумовую мину. Было ли эффективно такое наблюдение? Больше да, чем нет, хоть и стопроцентную гарантию безопасности не обеспечивало. На выходе из посёлка дорогу преграждало несколько толстых бревен, расположенных в шахматном порядке, они по задумке местных безопасников, должны были не дать бандитами сходу ворваться в посёлок на технике.
Дальше путь Яна проходил по грунтовой дороге. Дальше, за посёлком дорога шла вдоль заросшего кустарником поля, на котором кое-где стояли стожки высушенного сена. Вскоре кустарник сменился подлесками, а затем и полноценным лесным массивом. Дорога хоть и была грунтовой, даже без остатков асфальта, но было заметно, что ей часто пользуются, тут следы лошади, дальше виден полустертый след от протектора небольшой машины.
Солнце тем временем поднималось всё выше, утренние тучи рассеялись и стало откровенно жарко, по ощущения Яна не менее двадцати градусов. Сегодня погода радовала, и постепенно тревожное настроение стало отпускать Яна, близость к дому радовала и заставляла ускорять шаг. Через несколько километров от Гончаров, он всё же сошёл с дороги в лес, и начал двигаться через лесную чащу параллельно ей. В одиночку перемещаться по дороге крайне опасно, любой бандит, засевший в кустах, может навсегда прервать его путь одним выстрелом ради не хитрого хабара, в виде карабина и рюкзака. По лесу скорость движения сразу снизилась, но тем не менее, километр за километром, Ян приближался к своей окончательной цели. К обеду ноги уже гудели наливающейся усталостью, сказывался длительный отдых. Лес жил своей жизнью, наслаждаясь коротким летом. Один раз Ян даже увидел молодую косулю, увлеченно щипающую зелёную траву у подножия старого дуба. Руки сами вскинули карабин, но в последний момент он передумал стрелять. Возиться с мясом не было времени, Ян хотел засветло попасть домой, да и звук выстрела укажет его местоположение вероятным недоброжелателям. Поэтому он медленно опустил карабин и осторожно обошёл косулю. Когда Солнце было в зените остановился на обед. За обедом съел все остатки своих запасов, включая то, что дал Кирилл, решив, что теперь еду лучше хранить в желудке. Посидел с полчаса на поваленном дереве, давая отдых гудящим ногам, перемотал портянки и пошёл дальше.
Через два часа Ян оказался на знакомой лесной местности, до дома оставалось всего ничего километров восемь.
И эти восемь километров пролетели под его ногами как-то совсем незаметно, ноги болели всё сильнее и сильнее, но Ян, не обращая на это внимания, упрямо двигался вперёд, не сбавляя скорости, и в то же время старясь не терять бдительности. Сегодня он загонит свой организм до крайней черты, зато завтра будет отдыхать целый день. Так он решил ещё утром.
К шести часам вечера Ян вышел к восточной окраине посёлка Белки. Остановился и постоял минуту, наслаждаясь моментом. Дошёл.

Глава 9.

Здесь защитные системы посёлка были представлены «минным полем», представляющее собой несколько десятков выкопанных ямок, с торчащими на дне заостренными колышками из стальной арматуры. Глубина ямок была шестьдесят-семьдесят сантиметров. Расчёт был на то, что они не дадут вероятному противнику стремительным рывком ворваться в посёлок. Попадание с ходу ногой в такую ямку грозило серьезной травмой. Это была идея Лешевича, который подчерпнул её из старой книжки о вьетнамской войне. Некоторые ямки были замаскированы, но днём всё равно хорошо заметны. За «минами» располагались два ряда спиральной проволоки. А дальше был небольшой двухместный окопчик-огневая точка, из которого предполагалось контролировать данный участок обороны. Пересечь данные заграждения при свете дня и спокойным шагом, не составляло большого труда. Чтобы не делать круг идя к воротам, Ян вошёл в Белки именно здесь. Огневая точка была пустой, дежурный по посёлку похоже находился в другой стороне. И Ян, никем не замеченный, пересёк условную границу своего родного посёлка.
Идя по улице, он никак не мог поверить, что все его приключения подошли к концу, и вот уже видится его дом. Даже чувство усталости заменило ощущение триумфа победы, победы над бандитами, над долгой дорогой, над собой в конце концов. Так он и дошёл до своего участка даже не встретив никого из односельчан.
Открыл калитку, зашёл к себе во двор и замер на месте. Во дворе на сушилке висело постиранное бельё. А сам двор имел слишком жилой вид для столь длительного отсутствия хозяина дома.
«Неужели Иван, сосед так серьезно следил за домом?» - мелькнула в голове у него глупая мысль. И в тот же миг дверь в дом распахнулась, и оттуда стремглав вылетел пацанёнок лет пяти, не заметив Яна, он помчался дальше в сад.
«Артур, сынок!?» - мысли в голове стали путаться, превращаясь в какой-то кисель, ноги задрожали и заколотилось сердце. «Что происходит, я схожу с ума?» - промелькнула мысль.
Ян глубоко вздохнул и снова посмотрел на мальчишку.
Нет, этого не его сын. Даже не похож, этот совсем белобрысый, а Артур был как мать, чернявым. А его сын уже давно мертв. В сенях тем временем появился худой мужчина настороженно уставившийся на Яна.
Ян сдернул с плеча карабин и прошептал:
- Ты кто такой? Что ты делаешь в моём доме?
Человек замер в сенях и начал что-то жалобно бормотать.
- Ян! Не дури! – в калитку вбежал сосед Иван. – Не стреляй только, я всё объясню.
- Ага, объясни, ЧТО эти люди делают в МОЁМ доме, - ответил Ян, опуская карабин. – Ты их сюда впустил что ли!?
Иван подбежал к Яну и замер, как будто хотел обнять его, но потом остановился, смутившись своего порыва.
- Ты живой, вот что главное, а я за тебя заупокойные молитвы читал, значит будешь долго жить. Мы тебя уже похоронили, а ты живой, - снова повторил Иван.
- Иван, кто это? – Ян снова ткнул стволом в сторону съёжившегося в сенях мужчины. – Почему у меня в доме чужие люди?
Тем временем в сенях показалась женская фигура, она сразу начала кричать громко и занудно причитать, Иван тянул за рукав Яна и пытался ему что-то объяснить. Ян внезапно почувствовал сильную усталость, начала сильно болеть голова.
- А ну ТИХО! Заткнулись все! – во двор вошёл Николай Лешевич. – Ян, я тебе сейчас всё объясню, а пока поставь карабин на предохранитель и повесь на плечо, от греха подальше.
Ян, молча подчинился, Николаю он доверял, даже немного побаивался его. Николай подошёл к Яну и протянул руку:
- Здравствуй для начала, я рад что ты выбрался.
Тот после небольшой задержки ответил на рукопожатие. Злости на то, что колонна ушла, не проверив живы ли водители в подбитом грузовике не было, если бы Ян сам не был непосредственным участником тех событий, можно было по-всякому рассуждать, но он там был, и теперь умом понимал, что это было единственное верное решение.
- Давай ко мне пойдём, там я тебе спокойно всё объясню, а то тут какой-то балаган начинается.
- Ну пойдём, Николай.
Дом Лешевича находился совсем недалеко, пока они шли по улице, из дворов по выходили соседи, встревоженные криками. Здоровались и с любопытством смотрели вслед.
Дом Лешевича был большим, в нём он не только жил, но и работал. В отдельном крыле дома был расположен его рабочий кабинет, где иногда проводились совещания и рабочие встречи. На втором этаже небольшая комната была выделена под радиорубку, дальней связью с другими населенными пунктами занимался сын Лешевича, Алексей, которого тот в раннем возрасте приобщил к радиоделу. Мужчины прошли в кабинет, и Николай жестом предложил Яну сесть на один из многочисленных стульев, стоящих в кабинете, а сам уселся на свое место во главе стола.
- Я общался с подполковником Квадратовым несколько дней назад, до этого момента связи не было, мы все считали тебя погибшим. Твой тесть даже могилу символическую сделал. Вот так вот… а ты оказывается выжил и смог вернуться.
Николай помолчал, затем достал кисет с махоркой, ловко свернул самокрутку и продолжил:
- Нашу политику ты знаешь, чем больше трудового ресурса, тем проще посёлку выжить. Те люди, которых ты видел у себя дома – семья погорельцев из Заболоти. У мужика вид придурковатый, но он работал на местной ферме ветеринаром, а жена его повитуха, к которой в прошлом году нашего Мирона дочку рожать возили, после того, как наш костолом только руками развёл. И роды приняла, и ребёнок здоровый, и дочка Мирона опять с пузом ходит. Почти что готовый медик, уколы с клизмой точно сделать может, в хирургии немного понимает. Люди полезные для посёлка. А администрация в Заболоти гниловатая, не смогли им с жильём помочь. А тут твой дом пустой остался. Никто ж и близко подумать не мог, что ты вернёшься. Я с тестем твоим поговорил, он вроде как старший среди твоих наследников, объяснил ситуацию. Он согласился дом отдать. Ну и конечно продуктов подкинули им за дом. Мебель, вещи, всё что хотели они забрали. Володя мужик правильный, тебе твое всё вернёт. Как теперь быть с тобой? Жилья пустого у нас нет. А твоем бывшем доме уже живёт семья.
Николай снова помолчал, внимательно посмотрев в глаза Яну, тот сидел и молча слушал с беспристрастным лицом.
- Ты тоже человек очень нужный и полезный. И механик, и охотник. Только вот после гибели своих жить не хочешь. Нет, никто не говорит, что ты в петлю полезешь или стреляться будешь. Но у тебя чего-то важного в жизни не хватает. Цели у тебя по жизни никакой нет. В общем я вижу для тебя два варианта. Квадратов рассказал, что предложил тебе работу в России, и ты пока думаешь соглашаться или нет. Подробностей он мне не говорил, только сказал, что ты уже точно назад в Белки не вернёшься, если примешь предложение. Может для тебя это и будет лучший вариант, а может и нет. Но если останешься тут, то максимум весной, женишься на местной бабе, всех кандидаток ты без меня знаешь, создашь новую семью, наделаешь детей, глядишь и любовь к жизни вернётся и блеск в глазах появится. Мужик ты видный, пару лет в примаках побудешь, потом и свой новый дом появится, я помогу с этим, обещаю. Новый дом понимаешь? Не тот где тебе всё напоминает о прошлом, которого не вернуть… Мне больше нравится второй вариант, но насильно держать я тебя здесь не буду. Решай сам. Перезимовать сможешь у тестя, Володя тебя не прогонит. А можешь хоть завтра свататься идти. И зиму встретишь с хорошей грелкой в кровати. Что скажешь?
- Ничего не скажу, в голове каша. Устал я. Сегодня много шёл, да и вообще, не так представлял себе своё возвращение.
- Как выжил расскажи.
- Давай завтра, Николай Петрович, говорю - каша сейчас в голове.
- Ну хорошо, отдохни денёк, да возвращайся на мехдвор, коллеги твои тоже обрадовались, когда узнали, что ты не погиб. Завтра до обеда я зайду Володе и ещё с тобой поговорим. Ты же к тестю сейчас пойдёшь, так? Дурить не будешь?
- Да, я буду там. Дурить не буду.
А теперь иди к Володе и отдохни, завтра я зайду и расскажешь мне про свои приключения.
Ян кивнул головой и не прощаясь вышел из дома. Туман в голове немного рассеялся. Судьба подкинула ему очередной сюрприз. Спорить, кричать или ругаться бесполезно и бессмысленно. Нужно что-то решать и идти по жизни дальше. А в данный момент хотелось есть и спать. И он усталой походкой побрёл к дому тестя. Теперь, когда он шёл один без Лешевича, к нему уже без стеснения подходили односельчане, здоровались, поздравляли с успешным возвращением, задавали разные вопросы. Он скупо отвечал, рассказывая в самых общих фразах о своих приключениях самым любопытным. Поэтому путь до дома Владимира Евгеньевича Калиновского, его бывшего тестя, занял больше времени чем планировалось.
Он встретил Яна во дворе, с виноватым видом обнял его.
- Ян … Прости меня, ну я же даже подумать не мог… Лешевич прямо сказал, что ты погиб.
- Всё хорошо Владимир Евгеньевич, прорвёмся. Я не погиб, буду жить. Лешевич мне рассказал, как всё получилось, какое-то время придётся пожить у вас.
- Конечно, живи сколько нужно. Ты же знаешь место у нас есть.
Действительно дом у тестя был большой, когда обе дочки вышли замуж и переехали в своё жильё, он даже стал слишком просторным для двух стариков.
- Вещи все твои я забрал, но пока ничего не разбирал, все в комнате Олеси лежит. Проходи в дом. Будем ужинать. Может баньку вытопить с дороги?
Попариться в баньке было бы совсем неплохо, но сил уже никаких не было.
- Нет, спасибо. Я очень устал и есть хочу. Просто умоюсь холодной водой в бане.
Ян прошёл в дом. Снова нахлынули воспоминания. Свадьба, выкуп невесты, свадебное застолье. Все проходило в этом доме. Вот знакомая комната, где до замужества жила Олеся, на полу стоят сумки и баулы с его вещами. Нашёл свою одежду, чистое бельё, полотенце и пошёл в баню.
Баня была непременным атрибутом современной сельской жизни, из века в век помогала крестьянскому люду поддерживать тело в чистоте и здоровье. У тестя была классическая баня по-чёрному. Для жаркой протопки нужно было совсем мало дров, а дух всегда получался особенный. Но сейчас Ян просто хотел обдаться водой чтобы смыть с себя пот и грязь дороги. И чистым лечь в постель. Тесть всё же принес с кухни небольшое ведро с горячей водой, успели согреть, пока Ян располагался в комнате. Ян с удовольствием вымылся, отскребая с тела дорожную пыль и пот.
Как только все уселись за стол хлопнула входная дверь и в комнату почти вбежала молодая заплаканная женщина. Ян даже не сразу узнал её. Света Клименкова, жена, а теперь уже вдова Павла, сменного его водителя в той памятной поездке. Следом в дом вошёл его отец. Света тяжело дышала и смотрела на Яна безумным взглядом. Ян перевёл взгляд на старшего Клименкова, про себя отмечая на сколько тот постарел, и мучительно пытаясь вспомнить его имя.
- Как погиб мой сын? – спросил Клименков, даже не поздоровавшись.
Сергей, так его зовут вспомнил наконец-то Ян.
- Сергей, Ян очень устал, он чуть на ногах стоит, давайте поговорим завтра … – начал говорить Владимир Евгеньевич.
- А мой муж вообще в земле лежит! – выкрикнула Света. – Почему?! За что?!
- Я всё вам расскажу, Света не кричи, этим ты никому не поможешь. – тихо ответил Ян
- Его привезли в закрытом гробу и похоронили, даже не разрешив на его взглянуть! Я даже не видела его! А ты явился теперь, хотя Лешевич сказал, что ты то же погиб! – снова выкрикнула Света, уже сбиваясь на истерику.
- Может он тоже жив? – уже тише и с надеждой спросила она.
Ян не смог выдержать её взгляда и отвёл глаза.
- Нет, он погиб. Это точно. Простите меня. Я остался жить, хотя тоже должен был погибнуть.
- Он попал в руки к бандитам? – подал голос Сергей Клименков.
- Он погиб сразу в машине, он был за рулём, нас обстреляли из пулемёта. Пуля попала ему в голову, я видел это и проверил пульс перед тем как убежать в лес. Я не оставил его живым, клянусь памятью сына. – слова как воспоминания давались ему с трудом, приходилось всё вспоминать заново.
- Если вам будет легче от этого, то знайте, я отомстил за его смерть. Двоих подстрелил там у дороги, и ещё одного который пошёл за мной. Он ранил меня, и я долго лечился в Ганцевичах, у русских военных, поэтому меня считали погибшим.
Света, беззвучно заплакала, Сергей опустил голову и потёр виски.
- Почему он был в закрытом гробу? – спустя паузу спросил Сергей.
- Его тело попало в руки к бандитам, - тихо ответил Ян. – Простите меня. Я не знаю, как вас утешить.
Сергей молча посмотрел на Яна, затем приобнял рыдающую Свету, и они вместе не прощаясь вышли из дома.
Ян молча ковырялся ложкой в тарелке, аппетит пропал. Клименковы его не простят, просто, то что он не погиб, не уберёг их сына, мужа, брата, и никакие доводы здесь не сработают. «Это ведь просто люди», говорил в таких случаях отец Яна. Самое тяжёлое, что он и сам теперь начал чувствовать вину за ту смерть. Тесть налил ему полный стакан самогонки, настоянной на травах.
- Поешь немного, а потом выпей, всё сразу залпом, может немного полегчает.
После спиртного стало чуть-чуть легче. Немного поговорили, Ян рассказал про военную базу, про Минск. Тесть тоже немного выпил. Ужин всё же получился хоть немного, но праздничным.
В кровать Ян лёг, сытым и пьяным и проспал как убитый, почти до самого полудня.
Проснулся поздно, он спал почти до обеда. На удивление, больше чувствовал себя прекрасно. Кошмары не мучали, тягостные мысли пропали, настроение было отличным. Любая проблема имеет решение, а соответствует ли данное решение проблеме, может показать только время. У Яна сейчас проблем не было, был только Выбор. Большой поворот в его судьбе, и вся ответственность за принятое решение ложилась только на него, и это было большое благо, потому что если решение будет ошибочным, то пострадает только он. После завтрака, который можно было считать обедом, Ян сходил к Лешевичу, где подробно, как и обещал, рассказал ему о своих злоключениях. Лешевич слушал всё очень внимательно, даже делал пометки в блокноте и на большой карте, которая висела у него на стене.
Немного спрашивал про предложение Квадратова, и по задаваемым вопросам Ян понял, что подполковник сказал Лешевичу, что просто предложил тому службу в технической службе российской армии. Когда вопросы к Яну иссякли, тот сам просто сказал, что всё обдумал и принимает предложение подполковника.
Лешевич долго смотрел на собеседника, и всё же спросил:
- Ты точно хорошо подумал? Ты ведь чужаком там будешь…
- А здесь я теперь кто? Особенно после вчерашних наездов от … Думаете они мне простят что я выжил, а их Паша нет? Я не мальчик уже, знаю как это бывает, за спинами будут шептаться, пока кому-нибудь зубы не выбью, или чего похуже. Да и не тянет ни к кому в примаки, за чужим столом сидеть и лишнее слова сказать бояться. Нет здесь больше моей Олеси, и давно уже мне здесь делать нечего.
- Ты не горячись, никто шептаться не будет, да и примаком себя поставить сможешь как надо, хватает тут таких.
- Николай Петрович, я уже сказал всё… Не хочу, да и, пожалуй, уже не могу. Назад вернуться на брестчину? Так и там я не нужен никому. А тут хорошее предложение, с начала всё начать. Может ещё и получится что-то у меня в жизни.
Ян умолк, уставившись в окно. Помолчал и Лешевич.
- Если решил, то езжай. Как я и говорил, держать насильно не буду. Да, дорого нам всем стала эта долбанная поездка.
Лешевич встал из-за стола и начал ходить взад-вперед, что было признаком его сильного волнения.
- А может мне погорельцев в другое место определить. Сруб им быстро поставим до холодов, они уже никуда отсюда не дёрнуться. Тебе дом вернём, тогда останешься?
Ян покачал головой.
Лешевич только махнул рукой.
- Чёрт с тобой, завтра в четырнадцать ноль-ноль сеанс связи с Ганцевичами. Приходи и сам с Квадратовым договаривайся. Всё иди, не мешай работать, - уже раздражённо добавил он.
- Спасибо, Николай Петрович. Завтра приду.
Он вышел из дома, остановился, вздохнул полной грудью, глядя на пробивающееся сквозь серые тучи солнце. Всё, решение окончательно принято. Осталось ещё одно важное дело.
Деревенское кладбище располагалось в маленькой роще, совсем недалеко от Белков, и путь к нему не занял много времени. Ян привычно прошёл по незаметной тропинке вдоль старых могил к своим родным. Фамильный участок был убран и вычищен от случайного лесного мусора, было заметно, что за могилами тщательно ухаживают. Возле могилы его сына появился свежий аккуратный холмик, на кресте которого была прикреплена табличка «Ян Валерьевич Рысенко 2021г. – 2050г.» И за это тебе спасибо, Владимир Евгеньевич, хороший ты мужик, правильный, всё понимаешь.
«Моя могила, а я живой на нее смотрю, вот это и есть выверты судьбы» - подумал Ян. Затем присел на землю между могил жены и сына, положил руки на теплую землю, и долго сидел молча. Хорошо тут, тихо и спокойно, хочется так и остаться, превратиться в безмолвное изваяние. Но это место для мертвых, живые тут могут быть только в гостях.
- Я вас никогда не забуду, но мне нужно ещё пожить, а когда умру, мы обязательно будем вместе. Но и часть меня должна быть здесь с вами.
Ян поднялся с земли. Вытащил нож и сделал себе небольшой надрез на ладони. Капли крови упали на его могилу, теперь она не будет совсем пустой. И если даже придётся погибнуть и некому будет его похоронить, уже есть какое-то символичное место.
- Прощайте, мои любимые, и до встречи…
И пошёл к деревне, сейчас у него сразу появилось много забот, впереди снова долгая дорога, нужно как следует подготовиться.