А я хмыкнул и направился к Шмуклеровичу. Ну в самом же деле, это просто праздник какой-то.
Шел и рассуждал про себя:
«Дерьмо людишки, не люблю таких. Ведь по лезвию ходили, радуйтесь, что живыми остались, забудьте про шкурные интересы, ан нет, едва ожили, сразу вонь пошла. Со стороны никого не надо, сами себя сожрут. Проучить вас, что ли? Очень просто. Достаточно будет сориентировать в правильную сторону классовую ненависть матросов. И, конечно же, возглавить протестное движение. Весело будет, ой весело! Хотя... Нет, не буду. Пообещал же...».
Шмуклерович мирно ужинал. Со своей распухшей и посиневшей мордой, он смотрелся страшновато, но вполне бодро хлебал из расписной миски какой-то супчик, блаженно щурясь после каждой ложки.
Увидев меня владелец парохода энергично вскочил и радушно заголосил:
- Георгий Владимирович, проходите дорогой, проходите. А я тут ужинаю, знаете ли. Циля, роза моя, принеси приборы господину фон Нотбеку...
- Увы, вынужден буду отказаться, – состроив скорбную физиономию, я присел на стул и тяжело уставился на судовладельца.
- Что? Что случилось? – сразу заволновался Шмуклерович. – Ой-вей, ну за что мне все эти напасти? Господи, Георгий Владимирович, не томите, говорите уже...
- Пассажиры собираются потребовать вернуть им половину стоимости проезда. Сами понимаете из-за чего... – мрачно доложился я. – Откуда я это знаю? Все просто, только что, Казимир Карлович попытался склонить меня на их сторону. Даже премию обещал, если помогу вас ободрать как липку. И да, они уже все сговорились.
- Я думал, чего этому козлу надо... – задумчиво протянул Израиль Львович. – Крутил тут бороденкой, елозил как вошь на гребешке, так ничего толком не сказал и сбежал. Теперь все сходится... – и вдруг зло выпалил. – А вот хрен ему по всей морде! От мертвого осла уши они получат! Засужу мерзавцев! У меня связи в Константинополе. Да я...
- Помолчи Изя! До Константинополя еще добраться надо! – рыкнула на него Циля Абрамовна и сразу же перевела беседу в конструктивное русло, поинтересовавшись у меня: – Георгий Владимирович, что таки вы ответили этому шлемазлу?
- Пообещал пристрелить, – безразлично пожал я плечами. – Что я еще мог ответить? За кого вы меня принимаете?
- За благородного человека! – поспешил уверить Шмуклерович и облегченно выдохнул. – Нет, ты смотри какие мерзавцы. Я давно подозревал!
- Помолчи, наконец, – опять осадила его жена. – Георгий Владимирович, с этим все-равно надо что-то делать. Они так просто не успокоятся.
- Дело осложняется тем... – я сделал внушительную паузу, – что мне неизвестно, насколько расширился заговор. Этот мерзавец что-то говорил про матросов. Сами понимаете, при достаточной финансовой заинтересованности, их благонадежность мгновенно испарится. За Вебера я спокоен, но на него особо рассчитывать не стоит. А если эти идиоты выпустят бунтовщиков...
- Я таки получу удар... – судовладелец хватанул ртом воздух. – Ой, Циля, тащи мои капли.
- Да заткнешься ты или нет?! – в сердцах рявкнула на него жена и пристально посмотрела на меня. – Господин фон Нотбек, что вы нам посоветуете?
- Даже не знаю... – покачал я головой. – Разве что...
- А если? – Шмуклерович чиркнул ребром ладони по горлу.
- Вы предлагаете мне убивать женщин и детей?
- Нет, нет, конечно же нет! – замахал руками Израиль Львович. – Но что-то надо делать. Помогите нам, умоляю. Мы вас отблагодарим...
«Куда ты денешься...» – подумал я и внушительно сказал: – Хорошо, хорошо. Я могу попробовать. Есть одна задумка...
От хозяина парохода я сразу направился в каюту Малевичей. Дора Ипатьевна отсутствовала, поэтому я без помех поговорил с адвокатом.
- Думаю, вам срочно придется отказаться от вашей затеи.
- С какой это стати? – воинственно вздернул бороденку Казимир Карлович.
- С такой. Шмуклерович давно в курсе ваших планов и успел предпринять некие меры. Видимо кто-то успел проболтаться. По его первому сигналу вас и остальных пассажиров арестуют, а в Константинополе сдадут в руки властей как бунтовщиков. Матросы у него на хорошем жаловании и церемонится не будут. Устраивает вас такая перспектива?
- Мерзавец! – с невообразимой злостью процедил Малевич. – Кровопивец! Но вы, вы то, Георгий Владимирович...
- А что я? – пожал я плечами. – Увы, одному мне со всей командой не справится. И кто потом будет управлять пароходом? Разве что, вы мне окажете вооруженную поддержку. Как насчет этого? Я дам вам Парабеллум!
- Ну уж нет, увольте! – Малевич шарахнулся от меня как от прокаженного. – Я не военный человек. Ладно, пусть подавится, жид пархатый!
- Этого мало... – я огорченно улыбнулся. – Вас он в любом случае собирается преследовать. Сами знаете, евреи очень мстительны.
- Пфе... Это дело не будет иметь ни малейших судебных перспектив... – презрительно хмыкнул адвокат. – Я разобью все доводы обвинителей в пух и прах!
- Господи, да кто говорит об официозе? Мешок на голову и в море. Делов-то... – сочувствующая улыбка мне всегда удавалась. – Нет человека, нет проблемы. Да-да, все так серьезно...
- Господи! – ахнул Малевич. – Неужто...
- Да-да... – я взял его за отворот сюртука и легонько потянул на себя. – Идемте, будем извинятся. И не надо перечить, я выступлю вашим поручителем. Да, неприятно, но другого выхода попросту нет...
В общем, в очередной раз все уладилось к всеобщему удовлетворению. Малевич имел очень бледный вид, Шмуклерович – совсем наоборот, торжественный и кровожадный. Я был удостоен материнского поцелуя от Цили Абрамовны, после чего позволил уговорить себя принять скромный презент в виде двухсот фунтов стерлингов.
Все, как всегда. Если бы вы знали, сколько людишек попались в свое время на такой нехитрый трюк, то просто ахнули бы. Для начала, какой-нибудь богатенький «буратина», получает совершенно беспредельный дикий наезд. После чего, естественно бежит к своей «крыше», которой исправно платит звонкую монету за защиту. «Крыша» надувает щеки и конечно же, берется разобраться. И разбирается, правда, по ходу действия, дело всегда обрастает сложностями, за которые уже надо доплачивать. В итоге все образуется, все довольны, и как правило, богатенький «буратина», даже не догадывается, что наезд был организован его же собственной «крышей». Особенно хорошо эта схема действует, когда фигурант чувствует за собой какие-нибудь «бока». А в данном случае, мне даже ничего организовывать не пришлось. М-да... человеки всегда странными были. И будут. А мы, бескорыстные помощники, всегда будем начеку. Как говорил мой учитель, дядя Митя Старицкий, он же Митя Московский, он же Мамант и так далее, интеллигентнейший человек, между прочим: «... людям всегда надо идти на встречу, даже если они об этой встрече не подозревают...». Но ладно.
Затем, пребывая просто в прелестном настроении, я умудрился вытащить на верхнюю палубу небольшой столик со стульями, получил от Вейсмана бутылку шампанского «Veuve Clicquot» с коробкой шоколадных конфет «Сенъ-Женъ» от паровой фабрики «Эйнемъ» и совсем уже собрался приглашать ее светлость на променад, как наткнулся в коридоре на Веру Александровну Соломину со своими чадами. Многодетная мамаша была похожа на свежеобращенного зомби, а вот ее отпрыски, плотно укутанные в пуховые платки, напоминали собой жизнерадостных медвежат.
- Георгий Владимирович! – страдальчески простонала женщина. – Умоляю вас, спасите меня!
- Что случилось, Вера Александровна? – я уловил внимательный взгляд детишек, уставившихся на коробку конфет и спрятал ее за спину.
- Прошу, погуляйте с моими детьми на верхней палубе! Нет, я вас умоляю!.. – заламывая руки пролепетала она. – Им нужно подышать свежим воздухом, а я... Я сейчас умру. Да-да, не спорьте, умру и все.
«Нет! – коротко ответил я – Нет, нет и еще раз нет.»
Ответил, но только в уме. Потому что отказать Вере Александровне мне просто не хватило духу...