Уже через пару секунд руки были свободны. Я быстро залез рукой в штанину и вытащил пистолет. У всех в кают-компании сразу полезли глаза на лоб, но тут же вернулись обратно, после демонстрации внушительного волосатого кулачища купчины.
Так, что тут у нас? Ага, Браунинг М1903, можно даже сказать, легендарный ствол, с этим я ошибиться не могу, так как оружие люблю и уважаю. Правда, с практическим его применением у меня совсем неважно. Особенно с пистолетами. Так, постреливал по случаю, но не часто. И не по людям. С калаша садил в свое время, по бородатым в Афгане, и даже попадал, но это было очень давно и успело почти забыться. И вообще, не люблю я по людям стрелять. Не моя это специализация. Но тут ничего не поделаешь, да и дурное дело вспоминается быстро. Так что, вперед, Академик, тебя ждут великие дела. Эх, не по масти мне становиться мокрушником, но ладно...
Я быстро проверил магазин, облегченно выдохнул, обнаружив что он полный, после чего загнал патрон в патронник.
Теперь план действий. Часового надо убирать однозначно. И желательно тихо. Дальше посмотрим по ситуации. Главное не ввязаться в перестрелку, патронов у меня всего семь, особо не разгуляешься.
- Зовут как?
- Александр Николаевич Доценко, значитца, мы, – от чего-то упоминая себя в множественном числе, сообщил бородатый громила, обдав меня жутким перегаром. – Купеческого сословия. Состоим в первой гильдии.
- А геология? – не удержавшись, поинтересовался я.
- Уважаю я сию науку... – строго сообщил купец. – Ибо землестроению основой оная.
- Понятно. Приделаешь постового, когда он войдет сюда? Только все надо сделать тихо.
- Угумс... – солидно кивнул купчина. – Сделаем в лучшем виде.
Я проследил за тем, как он занял место около двери и тихонечко переполз к жене адвоката.
- Дора Ипатьевна. Тут такое дело... Надо бы покричать. Жалобно, испуганно, чтобы часовой зашел внутрь.
- Что вы себе... – пискнул козлобородый, но увидев ствол пистолета перед носом опять заткнулся.
Матрона мгновение промедлила, внимательно заглянула мне в глаза и кивнула.
- По сигналу ... – я обаятельно ей улыбнулся, переместился на свое место, приготовился взять на прицел дверь и жестом дал команду начинать.
Дама гулко прокашлялась, помассировала себе горло и глубоко вздохнув, запричитала неожиданно густым басом:
- Ой-ой, помира-а-аю!!! Пама-а-агите люди добрые! В грудях дави-и-ит. Ж-жеть, мочи прям нет. Ой-ей, помира-а-аю... Дайте воды, водички-и-и мне-е-е...
В ее голосе было столько жути и страданий, что даже я проникся. Видимо, постовой гармонист тоже, потому что уже через пару он секунд влетел в кают-компанию, воинственно потрясая своим винтарем.
- А ну заткнись, курва старая...
На этом слове фраза закончилась, потому что купец с размаху шваркнул парня по темечку кулаком.
Постовой утробно хрюкнул и с жутким грохотом рухнул на пол.
Я про себя зло выматерился и метнулся к двери. Вот же... Тебе бы быков на бойне глушить, а не часовых снимать. Громила, хренов...
К счастью, в коридоре никто так и не появился. Я уступил место Александру Николаевичу, уже вооружившемуся древней винтовкой системы Бердана, и быстро обшмонал постового.
У него, помимо винтаря, еще нашелся длинный мясницкий тесак и тяжелый как топор Смит-Вессон, той самой, «русской» модели.
- Это мой... – тихо сказал капитан. – Отобрали сволочи.
- Вы как, в состоянии помочь нам? – я переломил револьвер, проверил патроны в каморах барабана и закрыл его опять.
Моряк поморщился и отрицательно мотнул головой. Да, тут не поспоришь, отделали его на славу. Едва дышит, наверное, ребра поломаны, да и лицо всмятку, опухло так, что глаза в щелочки превратились.
- Я помогу, – с готовностью вызвался второй помощник. – Вебер Илья Ипполитович. Стрелять обучен.
Я немного поколебался, перерезал ему путы на руках и сунул Смит-Вессон рукояткой вперед. Морда решительная, в глазах злость, вроде как должен справится.
- Вы как? – глянул на матросов.
- Поможем... – ответил самый пожилой из них, лысый как яйцо худой мужик в измазанном маслом рваном тельнике. Остальные молча закивали. Особого желания у них на лицах не светилось, но и на том ладно.
- Хорошо, держи... – я предал лысому тесак. – И освободи всех. Илья Ипполитович, ваша с матросами задача охранять женщин и детей. До тех пор, пока мы не вернемся. Забаррикадируйтесь здесь и ждите.
- А если вы не вернетесь? – c кислой рожей переспросил адвокат. Его жена с досадой хлопнула руками по бедрам, совсем было уже собралась осадить муженька, но Дору Ипатьевну опередил белобородый в халате.
- Постыдились бы. Живо прекратите! – презрительно рыкнул он на Казимира и уже обращаясь ко мне, спокойно сказал. – Позвольте представиться, действительный статский советник, Илларионов Георгий Иванович. Вы не обращайте на него внимания, молодой человек. Делайте свое дело, а мы тут сами справимся.
Я кивнул и посмотрел на Вейсмана.
- Самуил Эныкович, нам будет нужен проводник по кораблю.
- Почему сразу я? А без меня никак? – сразу возмутился кок, но все-таки встал. – О-хо-хо... Ну никуда без старого еврея. Хорошо, хорошо...
- Вы со мной? – поинтересовался я у купца.
- Угумс... – ответ любителя геологии оказался предельно кратким.
– Тогда вперед...
Но, прежде чем я покинул кают-компанию, сорвалась с места дама в пеньюаре. Она подбежала ко мне, влепила в губы страстный поцелуй и спрятав глаза, застенчиво прошептала:
- Мое сердце с вами, мой герой!
Ее девочки прощально замахали мне ручками, а пацан скорчил рожу и показал язык.
М-да...


ГЛАВА 2
Черное море. Нейтральные воды. Малый пароход «Дмитрий».
20 января 1920 года. 23:30

...

Когда мы вышли в коридор, я поинтересовался у кока:
- Самуил Эныкович, где эти сявки могут сейчас быть?
- Я вам что, провидец? Уверяю, совсем нет, – сварливо хмыкнул повар и тут же, по своему обычаю, сменил гнев на милость. – Но могу подумать. Движки заглушены, шаланда в дрейфе, значит, могу предположить, что в капитанской рубке никого нет. Тогда где эти шлемазлы? Где, где... П-фе... Конечно же, всем кагалом курвят Шмуклера на предмет лаве, которое он снял с пассажиров за спасение от красных.
- И много взял? – не задать этот вопрос, я просто не мог.
- С меня пять тысяч... – угрюмо буркнул купец. – Золотыми империалами...
- А с Кази, шесть кусков... – тут же наябедничал еврей. – Только французскими франками и британскими фунтами. Я слышал, как он жалился своей мадам, что Шмуклерович обобрал его до нитки.
- Где деньги передавали?
- На борту, а где же еще... – повар ухмыльнулся. – Как я понял, Шмуклер в фатерлянд больше возвращаться не собирается. Думаю, с остальных взято в примерных размерах. Вот только в какой валюте, увы, не знаю. Но уж точно, не теми смешными резанными бумажками. Изя ни за что не продешевит. Еще тот поц.
И тут же раздраженно отвел пальцем от себя ствол берданки, которым Доценко ненавязчиво тыкал его в бок.
- Я вас умоляю, уважаемый, уберите в сторону свой винт. Мне еще не хватало на старости лет схлопотать лишнюю дырку в моем драгоценном организме.
Купец с шумом втянул в себя воздух, показалось что он сейчас разорвет еврея на клочки, но любитель геологии поступил совсем иначе. Он просто сунул свою бердану Самуилу Эныковичу в руки, потом оглянулся по сторонам, и рывком выдрал внушительное неошкуренное березовое бревно, подпирающие какую-то трубу под потолком в коридоре. Тут же просветлел лицом и играючи взял деревину на перевес.
Вылитый Илья Муромец, етить...
Так и пошли воевать. В авангарде я – с почти дамской пукалкой, за мной купец с дубьем на плече, а арьергардным порядком следовал похожий на попугая Гошу еврейский кок с древней фузеей. Черт знает что и сбоку бантик.
Да-да, это как раз тот случай...

ГЛАВА 2

Черное море. Нейтральные воды. Малый пароход «Дмитрий».
20 января 1920 года. 23:30
Как ни странно, но мы без всяких приключений добрались почти до самой каюты хозяина парохода. Видимо, хреновы повстанцы так увлеклись, «курвя» Шмуклеровича на лавундер, что абсолютно забили на предосторожности.
Как и что делать дальше, я даже себе не представлял. В любых вариантах развития событий расклады рисовались не в нашу пользу. Но...
- Тихо!.. – мне вдруг послышались какие-то странные звуки. А если быть точней, цокот дамских каблучков по деревянному полу. Еще одна пассажирка?
Словно догадавшись о моих мыслях, Вейсман энергично закивал.
- А ну стоять! – за поворотом в основной коридор, громыхнул хриплый голос того самого рыжего фраера, что конвоировал меня. – Куда намылилась? Ко мне иди, цыпа...
- Иду уже, иду... – в ответ раздался хныкающий плаксивый женский голосок. – Вы же меня не убьете? Ну пожалуйста...
- Это смотря, как себя вести будешь, – глумливо хохотнул парень. – Ты смотри, пропустили в спешке такую красавицу...
Сразу после этих слов раздались два едва слышных щелчка, а потом, что-то тяжелое глухо упало на пол. Не понял?
Я осторожно выглянул и увидел в коридоре высокую стройную женщину в парчовом длинном халате, осторожно трогающую вышитой бисером меховой тапочкой, распростертое на полу неподвижное тело. На голове у нее был намотан массивный тюрбан из пушистого махрового полотенца, в правой руке она держала объемистую сумку, а в левой, поблескивал маленький никелированный пистолетик.
Вейсман вдруг громко чихнул – и в то же мгновение, меня взяли на прицел. Двигалась дама на удивление проворно.
- Свои... – громко выдохнул я, на всякий случай отпрянув назад. С такой станется, влепит пулю и даже не спросит, как зовут. – Свои говорю, опустите оружие.
- Свои, свои... – подтвердил кок, с опаской высунув свой нос из-за угла. – Я вас сегодня кормил суфле из кефали с раковыми шейками...
- Ой! – обрадованно охнула женщина и причитая на ходу, стремительно метнулась к нам. – Я уже шла в каюту из туалетной комнаты, а тут эти негодяи. Один... потом второй... Я так испугалась, так испугалась... К счастью, по чистой случайности в сумочке оказался мой Браунинг...
- Простите... – я внимательно заглянул девушке в лицо. – Так вы уже двух... того...
- Ага... – дама истерично всхлипнула, несколько раз хлопнув длинными ресницами. – Мне та-а-ак страшно. Вот... – и вытащив из сумочки двумя пальцами еще один Смит-Вессон, протянула его мне.
Надо сказать, несмотря на текущие по щекам дорожки слез и припухшие веки, выглядела она очень симпатично. Смуглая кожа, большущие карие глаза, носик с едва заметной горбинкой, ярко очерченные алые губы – к славянской крови примешивалась добрая толика кавказской, а возможно, даже латиноамериканской. Ее как раз здорово подчеркивал, выпавший из-под тюрбана на висок волнистый иссиня-черный локон.
- Простите... – незнакомка вдруг очаровательно потупилась, быстро стрельнув на меня глазами из-под ресниц. – Я не представилась. Княгиня Кетеван Орбелиани...
- Все потом, – я с трудом оторвал от нее взгляд, забрал револьвер и передал его Доценко. – Присоединяйтесь. Без команды даже не вздумайте палить. И не шага в сторону.
Графиня скорчила обиженную рожицу и пристроилась к нам в арьергард. Но замыкающей побыла недолго, потому что хитрый кок еврейской наружности, как бы невзначай совершил сложный замысловатый маневр и опять оказался позади всех.
Нет, в самом деле, черт знает, что. С более странной компанией, мне никогда не приходилось ходить на дело. Хотя, справедливости ради надо сказать, что я по жизни одиночка и почти всегда работаю один.
С трупа удалось разжиться почти новеньким наганом с полным барабаном и десятком патронов россыпью. Графиня, как там ее, видимо с перепугу, влепила ему одну пулю прямо в глаз, а вторую в переносицу, так что, теперь рыжий выглядел не очень фотогенично.
О том, что каюта Шмуклеровича уже близко, засвидетельствовали звонкие вопли, эхом раздававшиеся в коридоре.
- А-а-а!!! Бабушку свою лапай, халамидник коцаный... – как пожарная сирена вопила какая-то женщина. – Штоб тебе хавло попрыщило, жертва аборта...
- Циля Абрамовна, – пояснил Вейсман и сладострастно причмокнул пухлыми губами. – Не женщина, а просто вулкан Везувий. И знаете, я за нее совершенно спокоен.
- Да отдай ты этим шлемазлам ключ... – в унисон женскому голосу заливался мужской тенор. – Они ж тебя изнасилуют...
- Твои слова, да Богу в уши, может дождусь на старости лет немного счастья... – верещала дама. – Нет у меня никакого ключа! Насилуйте на здоровье, штоб у вас цыцюрки поотпадали...
- Из его каюты кроме как в коридор, другие выходы есть? – у меня в голове начали формироваться зачатки плана.
- Нет, – мотнул головой кок.
- Значит слушайте сюда. Надо сделать так, чтобы эти сявки выскочили наружу... – я быстро изложил диспозицию и распределил личный состав по местам. – Николаевич, давай...
Купец довольно ощерился и мощно замахнувшись, врезал своим бревном по переборке. Громыхнуло так, как будто пароход врезался в айсберг.
Гомон в каюте мгновенно стих, но почти сразу возобновился
- Что за дела?!!
- Да нас на банку снесло идиоты! Говорил я, что глушить машины нельзя...
- Какая здесь банка, малахольный...
- Давай в рубку...
- Сам иди, нашел дурака...
Я досчитал до трех, высунулся из-за угла, приготовился стрелять, рассчитывая, что матросики выскочили в коридор, но никого там так и не увидел. Бля, стратег хренов. Ну что же, пойдем длинным путем...
- Эй, малахольные, обзовитесь... – я позаимствовал у купца «Смит» и пальнул в приоткрытую дверь Шмуклеровича. Пуля с треском эффектно выломала кусок филенки, в каюте наступила полная тишина, почти сразу же нарушенная ехидным голосом Цили Абрамовны.
- Ага, халамидники, а я таки говорила, что будет вам кадухес на всю морду...
- Заткните пасть этой лярве!.. – бешено заорал Мирон и наглым тоном поинтересовался: – А кто говорит, такой смелый?
- Кристобаль Хозевич Хунта... – процедил я в ответ. – Но я сомневаюсь, что тебе, вшивик, о чем-то говорит это гордое имя. Слушай сюда, даю тебе ровно три минуты, чтобы сдаться всем своим кагалом. В этом случае, я посажу вас в лодку, и отправлю домой. В противном, можешь сразу начинать себя отпевать. Троих твоих, мы уже отправили на тот свет.
- А не боишься, что мы начнем пластать пархатых на ремни? – подпустив истерики в голос, выкрикнул Мирон.
- О чем бы ты не подумал, фуфлыжник, я сделаю это раньше... – я про себя улыбнулся, какие же они все-таки предсказуемые. – Мне плевать на Сруля и его мадам. Режь на здоровье. Но знай, что через час к этой лоханке пришвартуется миноносец ВСЮР* и тогда, вместо букетов цветов к тебе полетят гранаты. Нет? Ну и хер с тобой.

Вооружённые силы Юга России (ВСЮР) — оперативно-стратегическое объединение белых войск Юга России в 1919—1920 годах, в ходе Гражданской войны. Образованы 8 января 1919 года в результате объединения Добровольческой армии и армии Всевеликого Войска Донского для совместной борьбы против большевиков.

- Бля, я всегда знал, что это левая затея, – обреченно просипел чей-то голос в каюте.
- Заткнись, сука!.. – взвизгнул Ковалевич. – Он нас на понт берет...
- Да пошел ты... – раздался звук глухого удара, после чего у меня очень вежливо поинтересовались. – А какие гарантии, господин Хунта?
- Мое слово. Как рассветет, валите на все четыре стороны. Но уже без своего пахана. Рожайте быстрей. Мне недосуг долго с вами рамсы разводить. Сначала выбрасываете стволы, потом выходите сами и не дожидаясь напоминаний, со всем удобством устраиваетесь мордой вниз.
- Мы согласны! – почти сразу же ответили из каюты. Энергично и с большим желанием ответили. Потом в коридор полетело оружие, вслед выбросили бессознательную тушку Мирона, а уже за ним, появились сами матросы.
- Таки мы победили... – уважительно смотря на меня, закивал Вейсман. – Вы-таки умеете, господин Нотбек.
- Кто? – по инерции переспросил я и тут же сменил тему разговора. – Самуил Эныкович, надо быстро накормить народ чем-то горячим. Но сначала определите пленных в какой-нибудь цугундер. Александр Николаевич, нам с тобой сегодня предстоит выжрать немало коньяка, но это чуть потом. Сначала помоги повару. Капитану передай, чтобы разводили пары и возвращались на прежний курс. Я с ним поговорю позже. Приступайте господа. Княгиня, я восхищен вашим мужеством. Увидимся за завтраком.
«А мне... – я про себя улыбнулся, шагнул в каюту Шмуклеровича и закрыл за собой дверь. – А мне предстоит завершить начатое этими сиротами. В самом деле, не могу же я пропустить такой шикарнейший гешефт...».

«А мне... – я про себя улыбнулся, шагнул в каюту и закрыл дверь на замок. – А мне предстоит завершить начатое этими сиротами. В самом деле, нельзя же пропускать такой шикарнейший гешефт...».
Семейство Шмуклеровичей смирно сидело привязанное к креслам. Израиль Львович, полный пожилой коротышка с целой копной курчавых с проседью волос и расквашенным багровым носом, при виде меня как-то странно потупился взглядом. Циля Львовна, импозантная роскошная женщина, не смотря на возраст, все еще сохранившая свою красоту, совсем наоборот, глаз даже не думала опускать, внимательно рассматривая меня.
- Израиль Львович, Цецилия Абрамовна... – подчеркнуто вежливо я поздоровался с семейством, демонстративно прошел мимо них, сел за письменный стол, и положил на столешницу пистолет.
При стуке металла об дерево, хозяин парохода сильно вздрогнул и зачастил скороговоркой:
- Господин фон Нотбек, наша признательность вам не будет знать границ. Право слово, мы очень сожалеем за те неудобства, что причинили вам эти негодяи...
Я его почти не слушал, прокачивая взглядом семейку. Евреи... Нет, я ничего не имею против этой нации. Совсем наоборот, даже преклоняюсь пред присущей им предприимчивостью и умом. В самом деле, изумительные и интересные люди. Но работать по ним всегда сложно. Для начала, силой выбивать что-либо из евреев, почти всегда бесперспективное занятие, а перехитрить их тоже достаточно трудно. Сами подумайте, этот народ как никто другой, столько натерпелся за тысячелетия своего существования, что уже генетически впитал в себя гигантское терпение, потрясающую изворотливость и жуткое упрямство. Да, согласен, при наличии свободного времени, горячий утюг или паяльник могут дать чудесные результаты, но это не наш метод. Нет, тут нужен особый подход. К тому же, при наличии такого количества козырей в колоде, мне просто стыдно будет прибегать к варварским методам. Ну что же, приступим помолясь...
- Вы наш благодетель! – продолжал заливаться соловьем владелец парохода. – Даже не знаю, что бы мы без вас делали...
- Господин Шмуклерович... – лязгнул я голосом, прервав Израиля Львовича. – Уважаемые люди охарактеризовали вас, как в крайней степени порядочного человека. И знаете, я им поверил. Но уже начинаю понимать, что меня сознательно обманули. Хотя не исключаю варианта, что эти люди сами сильно ошибались...
Я неплохо владею одесским «диалектом», но сейчас, чтобы не ставить себя на один уровень с клиентом, отказался от него и перешел на сугубо официальный язык.
- Господи боже мой! Да что вы такое говорите! – оскорбленно взвился Шмуклерович. – Георгий Владимирович, право слово, я не понимаю, за что я навлек на себя вашу немилость!
«Ага, Георгий Владимирович фон Нотбек... – машинально отметил я про себя. – Ну наконец-то, я хоть что-то про себя узнал. В принципе, ничего так звучит...».
Но озвучил совсем другую фразу:
- Израиль Львович, вы прекрасно знаете, что выход из Одесского порта был строго запрещен всем судам без исключения, кроме военных кораблей. Не напомните мне, каким таким загадочным образом вы его покинули?
- Ну... – слегка смешался еврей. – Это вы предоставили мне разрешение за подписью коменданта гарнизона. Но причем здесь...
- Потрудитесь вспомнить, где вы нашли уголь в достаточном количестве для перехода в Константинополь? – я опять оборвал судовладельца. – Это при том, что угля в порту наблюдался неимоверный дефицит.
- Опять вы, Георгий Владимирович... – уныло согласился Шмуклерович, скорее всего, уже догадавшись к чему я клоню.
Его жена внимательно слушала нас, но не вмешивалась в разговор. Я не спеша встал, аккуратно перерезал на ней веревки, после чего вернулся за стол и с легкой насмешкой поинтересовался у Израиля Львовича:
- И что же я получил в ответ? Черную неблагодарность, вот что я получил в ответ.
- Изя... – наконец нарушила молчание Циля Абрамовна. – Рассчитайся с человеком, как положено. Он таки зашел с правильной стороны... – неизвестно откуда, она извлекла ключ и положила перед мужем на стол, а потом нервными движениями принялась его развязывать. – Держи. И больше так не делай, иначе ты оставишь меня вдовой гораздо раньше, чем я планировала.
- А что я, что я... – пристыженно заныл Шмуклерович. – Я так и собрался сделать. Но... но не успел...
- Цецилия Абрамовна, – я встал и совершенно искренне поклонился женщине. – Я преклоняюсь пред вашей мудростью и красотой. Надеюсь, вы не пострадали?
- Это таки не стоит даже ваших слов... – пренебрежительно отмахнулась еврейка. – В свое время меня грабил сам Япончик, а это, я вам скажу, на самом деле было что-то с чем-то. Правда, Мишка был очаровательно культурным человеком, не то что эти халамидники. Примерно, таким как вы, только чуть красивей на лицо. Не хотите, господин Нотбек, капельку пейсаховки? Моя мама, а она была святой женщиной, я вам точно говорю, научила меня делать настоящую одесскую пейсаховку.
- Не откажусь, Цецилия Абрамовна... – я пристально посмотрел на потирающего запястья рук Шмуклеровича. – Израиль Львович, для начала озвучьте точную сумму, полученную вами с каждого пассажира, а потом аккуратно отсчитайте от нее семьдесят процентов в мою пользу.
- Божечки... – схватился за сердце судовладелец. – Да лучше бы меня ограбили эти босяки. Ни боже мой, сорок и точка. Смею напомнить, это таки пока мой пароход.
- Если бы не я, эта ваша посудина, – я углядел на столе коробку с сигарами и позаимствовав одну из них, аккуратно откусил ее кончик специальной гильотинкой, – эта ваша посудина, максимум через неделю, была бы реквизирована краснопёрыми. Смею напомнить, совершенно бесплатно. А что было бы лично с вами, я вообще не представляю. Кстати, слышали, что у большевиков все общее. И женщины в том числе. Шестьдесят пять и только из огромного уважения к вашей прекрасной супруге. И я еще не упоминаю о скромной премии в мой адрес за ваше спасение, а также о штрафных санкциях за срыв оплаченной доставки к месту назначения. Хотите, я позову этих несчастных и спрошу, кого они считаю виноватым в произошедшем? Интересно, нет ли у них желания потребовать свои кровные назад? Ну что вы, что вы, Израиль Львовчи, не надо хвататься за сердце, меня это совершенно не трогает. А кто меня хотел кинуть? Александр Сергеевич Пушкин?
В общем, я немного поигрался с клиентом и великодушно согласился на шестьдесят процентов от общей суммы. Нет, конечно же, при таком количестве козырей в моей колоде его можно было обобрать как липку, но я никогда так не поступаю. Фигурант должен расставаться со средствами охотно, да еще считать вас при этом благодетелем. Примерно так и получилось.
Французские франки, ювелирные изделия, румынские леи и турецкие лиры, я безжалостно отверг. В Европе бушует послевоенный кризис, обмен на золото все прекратили, курсы валют скачут как сумасшедшие и дальше будет только хуже, поэтому я остановился на родных золотых червонцах, а также, британской и североамериканской валюте. В итоге, получив мешочек с тремя сотнями золотых монет достоинством в десять рублей каждая и общим весом два килограмма триста двадцать два грамма, восемьсот фунтов стерлингов и полторы тысячи долларов.
Неплохо, знаете ли, учитывая то, что годовой доход в триста пятьдесят фунтов, дает возможность жить в Британии совершенно безбедно. Хотя да, было бы лучше, если Шмуклерович набрал побольше пассажиров. Но, увы, он просто не успел, потому что, как выяснилось, я поставил ему жесткие временные рамки. Но все равно, хитрый евреец не прогадал, загрузив трюм разным товаром, который надеялся толкнуть в Константинополе по сходной цене.