День первый. Утро.
Это утро было абсолютно таким же, как десятки других. Та же мелодия будильника, то же ощущение тепла и уюта. Такое ощущение бывает только в середине осени, когда на улице еще недостаточно холодно, чтобы городские власти включили отопление в жилых домах, но того, что есть, уже хватает, чтобы крайне не хотелось вылезать из-под одеяла.
Особенно, когда ты спишь под ним один.
Я помотал головой, прогоняя остатки сна и потянулся за смартфоном, лежащим на тумбочке у кровати. Пятидюймовый дисплей засветился, показались цифры, которые известили меня, что проснулся я ровно в половине девятого утра. Я было выругался – рабочий день у нас начинается в девять, и собраться, выпить кофе и выкурить традиционную утреннюю сигарету я никак не успевал – как вдруг вспомнил, что я сегодня второй день на больничном. Обычно легкий бронхит не был для меня препятствием, но последние несколько недель, строя последнее кольцо магистрали, которой предстояло облагодетельствовать быстрым и бесперебойным интернетом всю западную часть города, я спал по пять-шесть часов в сутки. Потому легкие хрипы в легких я воспринял как долгожданную возможность закосить от работы. Ребята и без моего чуткого руководства справятся, а мне надо хоть немного отдохнуть. С таким графиком и сгореть недолго.
Наслаждаясь тем, что никуда не нужно спешить, я ткнул пальцем в пиктограмму Wi-Fi соединения на экране смартфона. Обычно я тяжело просыпаюсь, и лучшим способом прогнать сон для меня всегда был просмотр новостных лент. Ну а что? Раньше люди читали утренние газеты за завтраком, а сейчас новости подают прямо в постель. Не вижу причины не пользоваться благами цивилизации.
Ожидая, пока трубка подключится к роутеру, я потянулся. Вставать не хотелось, но неприятный сигаретный привкус во рту заставил-таки рывком сдернуть одеяло и направиться в ванну.
Марина повела Сашку в школу, и, как всегда, оставила окно на кухне открытым на проветривание. Зябко ежась, я заскочил на кухню, закрыл окно, ткнул кнопку чайника и побежал чистить зубы.
Почистив зубы и сделав себе здоровенную кружку черного чая, я вернулся в комнату и нырнул под одеяло. Пристроил кружку на стуле рядом, и принялся листать новости.
Набор новостей вполне привычный для десятых годов двадцать первого века. «Террориста-смертника обезвредили по дороге в международный аэропорт», «Вооруженный конфликт в Йемене перешел в активную фазу», «Скоростной поезд сошел с рельс, погибло семьдесят два человека. Власти заявляют, что нельзя исключать версию террористического акта».
То, что еще недавно вгоняло в дрожь, сегодня стало обыденностью. Поневоле вспомнишь всех пророков и ясновидящих, и их предсказания, то ли в самом деле произнесенные, то ли приписываемые. М-да. «Если Бог решает наказать – он лишает разума. Мне часто кажется, что вся страна наказана». Угу. И не только наша. Стоп! А это еще что?
«Начальник управления МЧС в Чирокской области опровергает слухи о том, что из-за взрыва на фармацевтическом заводе «ПриватФарм» в воздух выброшены вредные вещества. В то же время, власти города призывают жителей сократить время пребывания на улице».
Какого хрена? Чирок - это наш город!
Я ткнул в ссылку похожих новостей, и на меня обрушилась лавина желтых заголовков.
«Чирок в опасности! Взрыв на фармацевтическом заводе!».
«По заявлению властей, опасности для здоровья горожан нет»
«В результате взрыва экспериментальной лаборатории погибло двенадцать человек»
Я ткнул в один из заголовков. Страница грузилась медленно. Наконец, на дисплее отобразился местный новостной сайт.
«В четыре утра на территории фармацевтического завода «ПриватФарм» прогремел взрыв. По свидетельствам очевидцев, взрыв произошел на территории экспериментальной лаборатории. В результате взрыва вспыхнул пожар, охвативший часть территории завода. На месте работают расчеты МЧС. Видно кареты «Скорой помощи». Известно о двенадцати погибших и десяти раненных из числа персонала лаборатории. Начальник управления МЧС заявил, что пожар локализован и будет окончательно потушен в течение ближайших часов. Также он заявил, что никаких вредных веществ в результате взрыва в атмосферу не попало. В то же время, городские власти просят людей сократить время пребывания на улице. В школы и детсады никаких распоряжений по поводу сокращения графика работы не поступало. Руководство «ПриватФарм» от комментариев воздерживается».
Ох нифига себе! Здравствуй, новый день, называется! Надо же, а? Интересно, что это за слухи про вредные вещества-то? Хотя… Скорее всего – именно слухи. Журнашлюшкам только повод дай, они из любой мухи такого слона слепят – закачаешься. Четырехголового да о восьми хоботах. Особенно здесь – в городке на триста тысяч душ, где за последние полгода самая крутая сенсация произошла, когда машину мэра обмазали говном на стоянке у супермаркета.
Я вылез из-под одеяла, нащупал сигареты, и направился на балкон. Да, свою миссию утренние новости выполнили: спать больше не хотелось.
Зябко ежась – одеваться было лениво –, я высунулся в окно, прикурил и глубоко затянулся. И закашлялся. Привкус у табака был какой-то странный. Кисловатый. Я недоуменно взглянул на сигарету – уж не фильтром ли прикурил? Да нет, нормально все. Хмыкнув, я огляделся. Несколько секунд пялился по сторонам, прежде чем до меня дошло, что дело было совсем не в сигарете.
Щелчком отправив сигарету на встречу с серым асфальтом улицы, я закрыл окно, и вернулся в квартиру. Ноздри до сих пор едва ощутимо щекотало непривычным запахом. И прозрачная дымка, что затянула улицу, мне совсем не понравилась. На туман она походила мало. Выбросов вредных веществ не произошло, говорите? Ну-ну.
Мне вдруг стало очень и очень тревожно. Схватив телефон, я свернул браузер и ткнул пальцем в пиктограмму быстрого вызова.
Гудки, которые, как мне показалось, тянулись уж сильно долго, заставили меня понервничать. Наконец, гудеть в трубке перестало, и в динамике послышался голос Марины.
- О, ты уже проснулся! Я думала, дольше проспишь. Как себя чувствуешь? - Голос жены был абсолютно безмятежен.
- Нормально. – Сухо бросил я. – Ты где?
- Отвела Сашку в школу и в парикмахерскую заскочила, челку постричь. Потом планировала в маркет заехать. Что приготовить, кстати?
У меня отлегло от сердца. Жена моя была далеко не глупой, и, если бы в городе что-то действительно происходило – она бы заметила. Причем первой. И позвонила бы мне. Может, показалось мне все это? Я покосился в окно. Да нет, не показалось. Дымка эта…
- Слушай, ты слышала про взрыв на заводе? Сгоняй, наверное, назад в школу, забери мелкого и двигайте домой. Придумай что-нибудь там, скажи… Ну, не знаю. Скажи что-нибудь.
- Что-то случилось? – Голос жены сразу стал серьезным и обеспокоенным.
- Да непонятно. Ничего вроде. – Я старался говорить, как можно безмятежнее, чтобы не пугать любимую зря. – Неясно там ничего. Но лучше сделай так, как я прошу. Мне спокойнее будет.
- Хорошо. – Напряжение из ее голоса никуда не делось. Марина знала, что просто так паниковать я не буду. Не в моем стиле. Уж слишком я пофигистичен и оптимистичен для этого.
- И такси возьми, наверное. Чтоб быстрее.
- Поняла. Точно ничего не случилось? – Ага. Проведешь ее, как же. Десять лет вместе, как никак.
- Не знаю. – Честно ответил я. – Как-то мне беспокойно.
- Ясно. – Голос жены стал деловитым и собранным. – Скоро будем.
- Давайте. Жду. Целую. – Я дождался ответного «поцелуя», и положил трубку.
Фух. В глубине души я думал, что Марина заупрямится. Но нет. Почувствовала мое настроение. Что за фигня вообще? Чего это я в панику ударился? Я прислушался к себе. Нет, паники не было. Только вот реально тревожно было. Нехорошо.
Сделав большой глоток остывшего чая, я сел в кресло и включил ноутбук. Попробую пока разобраться, что там происходит.
Когда система догрузилась, я запустил браузер и первым делом полез на сайт с веб-камерами города. Насколько я помнил – одна из них находилась как раз напротив территории завода. Ну да, вот она. Только… Хм. Не работает. Единственная. Почему? Не ясно.
Я защелкал кнопками мыши, открывая в фоновых вкладках картинки с других камер. Так… Вот она, дымка эта. И вот. И еще. В центре… В центре пока нет. Это хорошо. Именно в центре сейчас Маринка, именно в центре мелкий учится.
Людей, кстати, на улицах было мало. Совсем не так, как в обычный будний день. Или мне кажется? Фиг его знает. Может кажется, а может и правда мало. Я открыл новостную ленту, несколько минут потупил в нее, но ничего нового не увидел. Кликнул на закладку соцсети и набрал в поиске название городской группы.
Группа была, можно сказать, официальной, и потому комментарии были закрыты. А в самих новостях ничего нового и интересного не было. Сообщали только, что пожар потушен, и все. А комментарии обычно в подобных группах и представляют основную ценность. Понятно, что девяносто процентов из них – треп. Но если имеешь хоть сколько-нибудь аналитический склад ума, и из этого трепа можно вычленить полезную информацию. Так, а сходим-ка мы сюда…
Местный филиал сети пабликов «Подсмотрено» - та еще клоака. Здесь упражняются в говнометании психи всех мастей, матерые тролли и обычные мимикрокодилы, типа меня. Но именно здесь чаще всего появляется интересная информация о происходящем в городе. И зачастую – подкрепленная видеороликами и фотографиями, снятыми на телефон.
Как и ожидалось, взрыв и пожар на заводе были самой обсуждаемой темой. В комментах царил адок. Не ад, потому что рабочий день все же. Так, именно адок. Ад вечером начнется, когда с занятий вернутся студенты и школьники.
«Снял сегодня возле «ПриватФарма» - К верхней, лаконичной записи был прикреплен видеоролик. Я ткнул в воспроизведение, и пару минут наблюдал за языками пламени, поднимающимися даже из-за забора и за суетой пожарных расчетов. Ого, сколько «Скорых»! Как-то… Многовато, как по мне. Там точно десять человек только раненых?
«Ой, я сегодня там как раз проходила» - писала в комментах какая-та барышня, дерзко выставляющая на всеобщее обозрение впечатляющие молочные железы на аватарке. «Там как бахнуло! Страшно так! А прямо возле меня пролетел обломок какой-то. Чуть в голову не попал! Я так испугалась».
«Не переживай, мозг бы тебе не задело все равно. Даже если бы голову снесло». Ниже кто-то блистал остроумием. Как обычно, я зачитался долбанными комментариями, и не услышал, как в замке повернулся ключ.
- Ура, папка дома! – Пронзительный вопль заставил меня вздрогнуть, по полу простучал топоток, а потом кресло вздрогнуло, принимая на себя мой вес, увеличенный сыном, запрыгнувшим на колени.
- Здорово, бандит. Как оно? – Поинтересовался я, обнимая мелкого.
- Нормально! – Привычно ответил сын. – Пап, а мы когда в кино пойдем? Я там видел, «Человека-муравья» уже показывают. Помнишь, ты обещал пойти со мной?
- Помню, конечно. На выходных и сходим.
- Здорово! – Просиял сын, и вихрем умчался в свою комнату.
- Руки помой! – Только и успела прокричать вслед Маринка.
Детеныш направился в ванную, а Марина зашла в комнату, и села на диван.
- Знаешь… - Задумчиво проговорила она. – А мне не пришлось ничего придумывать для учительницы. – Кроме Сашки в классе всего три человека осталось.
- Оп. – Пробормотал я. – А остальные где?
- Родители забрали. И Ольга Николаевна по этому поводу не протестовала.
Это было уже интересно.
- Таксист говорит, пожарные со «скорыми» целый день гоняют. А на выезде посты поставили. Гаишники.
Все чудесатее и чудесатее. Если уж гаишники повылезали… Зачем, кстати?
Че был городом с сумасшедшим движением. Сумасшедшим не по интенсивности, а по поведению водителей. Я был твердо убежден, что в этом городе есть только два вида пешеходов – быстрые и мертвые, а самым часто слышимым звуком был истошный визг тормозов, нередко переходящий в скрежет рвущегося металла. А вот гаишников на дорогах я практически не видел. За год – раза два, не больше. И если уж они вылезли на посты – значит, произошло что-то совсем из ряда вон выходящее. Знать бы только – что?
- Думаешь, это из-за взрыва? – Жена смотрела на меня очень серьезно.
- Не знаю пока. – Вздохнул я. – Думаю, что ничего страшного не произошло, но подстраховаться не мешает. Верно?
- Верно. – Кивнула она. – Я тоже так подумала и по дороге заскочила в магазин. Купила еды, воды, сигарет тебе. На неделю точно хватит. Занеси пакеты на кухню, хорошо?
- Конечно! – Я вышел в коридор и едва не присвистнул, увидев три увесистых клумака.
- Как ты их перла-то? – Удивился я, занося тяжелые пакеты на кухню.
- Да вот так и перла. – Улыбнулась жена. – Ладно. Пойду приму душ, и чего-нибудь приготовлю.
- Угу. – Я кивнул и вернулся за компьютер.
День первый. Вечер.
День прошел, как обычно. Ну, разве что не как будний, а как выходной. В будние дни я обычно пропадаю на работе, Сашка – в школе, а Марина разгоняет скуку просмотром сериалов и разработкой очередного кулинарного шедевра. Мы с Сашкой немного порубились в новую игрушку, потом он ушел в свою комнату делать уроки, а я сел к ноутбуку. Маринка уютно гремела чем-то кухне, а я листал новостные ленты.
Про пожар и взрыв нового ничего не было. Все СМИ мусолили одно и то же, бесконечно пересказывая и безбожно перевирая утренний материал. Я расслабился: ложная тревога. Однако, стоило мне сходить покурить, как я засомневался в выводах. Дымка в свете зажегшихся фонарей уже не выглядела прозрачной. Скорее, желтоватой. И неприятный привкус у воздуха никуда не делся. Я поспешно докурил, и закрыл окно, решив впредь курить только под вытяжкой на кухне. Ну его в баню. Фиг знает, что там такое. Может и ничего, а может и гадость какая-то. Слухи еще эти…
Мои размышления прервал телефонный звонок. Я глянул на дисплей смартфона: звонил Длинный, старый приятель.
- Здорово, чувак! Как это ты про меня вспомнил? – Не давая Длинному вставить слова, закричал я в трубку. Однако, вопреки моим ожиданиям, приятель не поддержал мой шутливый тон.
- Ты где? – Вместо приветствия спросил он.
- Как где? - Я был немного обескуражен. – Там же, где и весь последний год. В Чирке.
- Это хреново. Крайне хреново. – Протянул Длинный.
- Что хреново-то? – Я ничего не понимал.
- Все хреново. Нас к вам кидают в срочном порядке.
Я в первую секунду не понял, кого «их» и куда «к нам», а когда понял – сделал шаг назад и уселся на диван.
Длинный служил в армии. В химико-радиологическом батальоне. И то, что этот самый батальон - а про кого Длинный еще мог говорить «нас» - перебрасывают из предместий столицы в Че, было крайне хреновым признаком.
- Это чего, из-за взрыва, Дим? – Тихим голосом поинтересовался я.
- Из-за него. – Мрачно проговорил товарищ.
- Ты что-то знаешь?
- Не больше твоего. Завтра может проясниться чего. Ты пока вот чего. На улицу сам не ходи, и Маринку с Сашкой не пускай. Если респираторы есть – хотя откуда они у тебя? В общем, только в них на улицу, и то, если очень-очень надо. Если дело жизни и смерти. Но вообще – лучше закройся дома и не высовывайся. Еды-воды запаси – и сиди. И окна не открывай.
- Да я уже… - Протянул я, мысленно вознося хвалу Маринкиной предусмотрительности.
- Что уже? – Не понял Длинный.
- Запасся уже, говорю.
- А. Это хорошо. В общем, никакой школы, никаких прогулок. Сидите дома, и в город не вылезайте. Я как узнаю чего – позвоню. Все, бежать надо. Борта пришли.
- Ага. Давай. Спасибо. – Проговорил я, но трубка уже пищала гудками отбоя. Стоп. Он сказал «борта»? Е-мое, да что ж приключилось, если за ними вертолеты пригнали? Весело….
Я достал сигарету из пачки, двинулся было в сторону балкона, на полпути опомнился, и направился на кухню.
Плотно закрыв за собой дверь, чтобы дым не тянуло в коридор, я включил вытяжку и закурил, тяжело закашлявшись после первой затяжки. Долбанный бронхит! Вот же не в тему! Маринка что-то пробурчала из ванной, куда завалилась с ноутбуком, решив побалдеть в горячей воде. Наверное, опять по поводу курения моего. Год уже пилит: бросай да бросай. Мол, плохо оно для здоровья и воняю всегда сигаретами. Фиг знает, чем там воняет ей. Я ж не «Приму» какую-то курю. Вполне нормальные дорогие сигареты. Впрочем, у нее обоняние очень уж обостренное. И Сашке тоже оно передалось. Кстати, в последнее время и он начал по поводу курения прохаживаться. Мол, не модно курить уже. Чтоб ты понимал в моде-то, сопляк девятилетний? Я даже улыбнулся, вспомнив серьезное лицо сына, с которым он мне советовал бросать курить. Блин, как будто я не знаю всего этого, что они мне рассказывают постоянно. Не хочу я бросать. Не-хо-чу. Нравится мне это дело. Вот правда. Не оправдываюсь. Если бы захотел – точно бросил бы. А так – не хочу. Не созрел, наверное, психологически еще.
Докурив, я раздавил окурок в пепельнице, выключил вытяжку и поставил чайник. Звонок от старого товарища никак не давал покоя. Димон уж точно не из тех, кто паниковать будет. И когда их бросали на Турчинскую АЭС, на которой какой-то выброс произошел – шутил и смеялся. Потому что знал – опасности нет. Димка в армии не потому что больше податься некуда. По призванию, можно сказать. Любит он свое дело. И волокет в нем – дай бог каждому так в своей теме разбираться. И потому, если он уж он серьезно говорит о неприятностях – значит, они точно есть.
Я подошел к окну, отодвинул занавеску и оперся на подоконник. Окна выходили на достаточно оживленную по местным меркам дорогу. Не трасса столичная, но машины сновали обычно шустро. А вот сейчас – никого. Почему? Опять все из-за этого взрыва, что ли?
Я покачал головой. Черт, ну вот какого фига? Вроде же нигде не косячил, за что мне постоянно пинки такие, а? Только переехали, налаживается все вроде – и на тебе. Может, все-таки, ложная тревога? Скорее всего. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Оказаться в эпицентре какой-нибудь жопы в абсолютно незнакомом городе, в котором из знакомых – только тренер из спортзала, на который я, кстати, успешно забил уже как месяц из-за чрезмерной перегруженности на работе – та еще удача. Дома я знаю, как действовать, кому звонить, как и что решать. Товарищи рядом, друзья. Немного – но настоящие зато. И как-то спокойнее на душе. А что я тут в случае чего делать буду?
В Чирок мы переехали год назад. Это у меня повышение как бы. Наша фирма – интернет-провайдер национального масштаба – решила не просто зайти в новый город и построиться тут, потеснив местную мелочь и дав людям наконец нормальный интернет за вменяемые деньги, но и офис тут открыть большой. Филиал. С ремонтным отделом, колл-центром, на который перекинут часть нагрузки столичного, с отделом обслуживания абонентов. Все, как надо, короче. А директором этого офиса решили сделать меня. Нормально, в принципе, для инженера – реально повышение. Вот только уезжать из дому не хотелось. Дома хорошо, дома привычно, дома удобно и комфортно. Все знаю, всех знаю. Родился и вырос тут. «Солнце, небо голубое – это все мое, родное». А тут? А тут нифига. Ну, разве что работяги мои, с которыми сейчас магистрали гоним. Кстати, начальство и тут схалтурить решило, сэкономить. Заехал в город я в должности ответственного по строительству, и все свое будущее хозяйство сам же должен был и построить. А потом остаться им рулить.
Такое решение в одиночку не принимается, и дома был созван семейный совет. На мое удивление, Маринка с Сашкой, приглашенным на совет с правом голоса – все же взрослый мужчина – приняли известие о возможном переезде с энтузиазмом. Места им новые повидать захотелось. Путешественники, блин. Ну, а если семья не против – так чего мне тогда упираться? Я все же повышения давно ждал, правда, не думал, что запулят меня за тысячу километров от дома.
Собрались, да и поехали. Крупногабарит всякий курьерской службой отправили, а нас сам шеф на своей машине отвез. Заодно намекнув, что пора бы и мне конем железным обзаводиться. Я так же в очередной раз покивал – мол, надо, да. Говорить, что для этого нужно сначала на права сдать и нормально ездить научиться я не стал. Стыдно оно как-то, в тридцать пять машину водить не уметь и прав не иметь. Не до того было как-то. Куда мне ездить? На работу? Так я и на такси нормально добираюсь. А то и вовсе на автобусе. И без забот. А машина – это уже геморрой. Гараж, бензин, техобслуживание. Пива лишний раз вечером не выпей. Еще чего-то. Да ну его. Мне и так хорошо.
Ну и здесь мы уже год долбились, как проклятые. Ну, вернее, долбились месяцев восемь. А до этого была куча бумажек, разрешений, договоров на постройку сети, пробивать которые предстояло, угадайте кому? Правильно, угадали. Именно мне. Бесконечные встречи, коньяки с руководителями города всех масштабов, от заммэра, до старшего помощника младшего дворника, бани совместные, в которых мне мои собутыльники постоянно пытались впарить каких-то стремных проституток, искренне недоумевая, почему я отказываюсь, и, возможно даже подозревая во мне «сладкого». А потом материалы зависли на таможне, и мы оптоволокно ждали полтора месяца. Работягам в радость – они сами приехали, в командировку вроде как. Без семей. Солдат спит, командировочные идут, за квартиры конторой уплачено. Хотя, как раз спать «солдаты» старались как можно меньше, отрываясь по полной вдали от дома. А вот мне без работы было муторно. И вроде хорошо – дома все время, с семьей, и вместе с тем – тоска зеленая. Город изучили за пару недель – небольшой он все же, и вылезать из квартиры лишний раз было лениво как-то. Рубился в игрушки сетевые, читал, курил кальян, да сериалы смотрел. В общем, деградировал в свое удовольствие.
А вот по весне началась стройка. Да такая, что, наверстывая упущенное, я периодически забывал на ночь домой вернуться: график запуска никто сдвигать не собирался. Подумаешь – полтора месяца пропало. Работай негр, и никого не интересует, что на небе не солнце, а вовсе даже луна.
И вот сейчас, когда до дедлайна осталось совсем чуть-чуть, мы, наконец, график догнали. И даже перегнали малость. Так, что я себе отдохнуть дома позволил. И тут – на тебе. Кстати. Надо бы инженерам позвонить, пусть бригады предупреждают, чтоб на улицу – ни-ни. Как-никак – я за них ответственный. Если с кем чего случится – затаскают. Я нашарил в кармане смартфон, и недоумевающе уставился на иконку сети. Отсутствующей сети. Перезагрузил трубку, ввел пин-код карты, который все забывал убрать с самой покупки нового телефона – тоже ничего. Да что за сказ, елы-палы? Запустил скайп, посмотрел список контактов – все беленькие. Вот блин. Надеюсь, они, по крайней мере, замахались после вахты трудовой и дрыхнут, а не куда-то на поиски приключений поперлись. Хотя это вряд ли. С дисциплиной в моих бригадах все нормально. Знают парни, что могу и на деньги наказать, если в рабочий день кто не то что похмельным будет, а даже и просто с запахом. Так что, скорее всего, действительно спят. Ладно. Надеюсь, утром связь восстановится. И вообще – надо спать идти. Накрутил я чего-то со взрывом этим. Понты все. Нормально будет.
Я закурил последнюю на сегодня сигарету, и подошел к окну. Машин все так же не было. Хотя… Нет. Вот едет что-то. Что? Как-то странно едет, медленно. Автобус, точно. Ээээ… А чего он во двор заруливает, автобус-то? И прям возле подъезда дома напротив паркуется? У перевозчиков сервис новый – автобус до подъезда?
Дверь подъезда между тем отрылась, и из него вышел мужик. В руках – два баула, за плечами – большой туристический рюкзак. На прицепе – барышня и девочка. Тоже груженые. И, как мне показалось – не челноки и не туристы вовсе. В свете фонаря даже отсюда видно недешевую, качественную одежду. Семейство погрузилось в автобус, он тут же сдал назад, вырулил из двора, и попер куда-то вверх. Быстро. Суетливо, я бы даже сказал. Я табличку даже не успел маршрутную прочитать, что обычно рядом с водителем торчит. А вот зеленую надпись по белому борту я прочесть успел. И мне надпись эта не понравилась. Почему? Да вот интуитивно. Слишком много совпадений. Почему-то мне показалось, что в час ночи автобус, явное не за работягами на смену заезжающий – не к добру. Особенно, когда по борту написано «ПриватФарм».

День второй. Утро.
Утро началось с пронзительных воплей мобильника. Чертыхаясь, я выбрался из-под одеяла, пытаясь вспомнить, где вчера оставил смартфон, до того, как он разбудит Сашку и Маринку. Спать я вчера, взабаламученный видом заводского автобуса, не пошел, и почти до трех утра тупил в ноутбук, разыскивая какую-нибудь инфу о происходящем. Так ничего вразумительного и не узнав, забил, и отправился спать, уверенный, что просплю часов до двенадцати. Маринке о звонке Длинного рассказывать не стал – ни к чему лишнюю панику поднимать – но сказал, чтоб сидели с мелким дома завтра. И вот, спустя долбанные три часа после того, как я увалился спать, меня разбудил телефон. Хорошо хоть связь появилась. Может, накрутил я себя вчера?
- Серега, нас из города не выпускают! – Раздался в трубке голос моего зама, Андрея. – Мы к стройке проехать не можем! Что делать?
Ребята уже закончили последнее кольцо, осталось только сварить опту на стыковочном узле, километрах в пяти от города. Потом – тесты, пробный запуск, подключение бета-абонентов. Через две недели планировали запускаться, и по городу уже вовсю сновали продажники, завлекая горожан быстрым и дешевым интернетом. План продаж делался с превышением, на горизонте маячила премия. Все это меня очень радовало еще позавчера вечером. Сегодня уже было не радостно чего-то. Тревога какая-то смутная.
- Кто не выпускает? Какого хрена? – Я, еще сонный, закрылся на кухне и старался говорить, как можно тише, чтобы домашних не разбудить.
- Не знаю. Толик позвонил, ничего сказать толком не может. Матерится только в основном.
Ага. Толик – это старший монтажник. Красноречием не отличается и правда, если, конечно, не говорить о фольклоре. На нем он такое загнуть может – хоть записывай. Но иногда смысл его оборотов понять очень сложно. Вот уж правда – человек матом не ругается, а разговаривает.
- И?
- Да я еду туда, мимо дома твоего проезжаю, может вместе съездим, а?
Я глянул в окно через плечо. Машины по дороге мотались. Может, не так, как обычно, но довольно часто. Хотя… Шесть утра, с чего им чаще ездить-то? И дымки этой непонятной не видно. Может, накрутил я себя? Да и Димон взбаламутил. Все нормально, жизнь продолжается. А вот то, что не выпускают – это плохо. Надо ехать разбираться. Сто процентов чего-то в оборудовании тупым гайцам не понравилось, или денег хотят. Надо бы на место поставить.
- Давай, заезжай. – Я кивнул, хотя видеть меня собеседник не мог. – Прокатимся.
Пока одевался – позвонил Димону. Тишина. «Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети». Хм. Если бы тут они были – точно в сети был бы. Димка с трубой своей расстается крайне редко, часто фотки на службе делает. Многие расходятся на «ура» во всяких постапокалиптических пабликах – больно уж аутентичные. Дядьки, затянутые в химзу нового образца, с непонятными гаджетами, да еще и на фоне всякого техногена, как правило. То, что доктор прописал. Ну и Димка тешится таким образом. Фотоблоггером себя называет. Ну, наверное, так и есть. У него в инстаграмме тысяч пять подписчиков. И то, что у него телефон не отвечает – странно как-то. Сел, может?
Ладно, фиг с ним. Потом ему выскажу за то, что жути нагнал. Я засунул собственный телефон в карман, влез в куртку, застегнув ее под горло – все же не май месяц, октябрь. Зашнуровал «утилитарные» кроссовки, в которых на монтажах хожу, и вышел из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Лифт не вызывался. Я прислушался. Ну так и есть. Хлопает дверцами на восьмом этаже. Опять упырь какой-то кнопку вжал сильно, та застряла, и лифт тупит теперь. Обычно я, матерясь, поднимался вверх и отжимал кнопку – у меня это вроде традиции уже стало – но сейчас было лениво лезть вверх, и я просто сбежал по ступенькам вниз. Шестой этаж, чего там. Да и вниз – не вверх.
Открыв дверь подъезда, я привычно вставил сигарету в рот и высунулся на улицу. Тихо. Как-то очень даже тихо для этого времени. Люди на работу обычно идут. А тут – никого. Блин! Я хлопнул себя по лбу. Суббота же! Потому и тихо. Куда в субботу в рань такую спешить? На заводах смена раньше начинается, заводчане все уже пашут. А остальные еще в теплых постельках нежатся в законный выходной. Наслаждаются. На работу не надо, в школу или садик детей вести не надо – красота. И только моим орлам неймется. Но это хорошо. Хуже было бы, если бы они балду пинали, и мне на работе торчать надо было бы, пендели волшебные раздавая.
Кстати об орлах. Вот и они. Он, точнее.
Во двор зарулил серый «Дастер» Андрюхи. Развернулся у моего подъезда, едва не цепанув крылом «Ситроен», запаркованный возле детской площадки, и замер возле меня. Я отправил недокуренную сигарету в урну, щелчком выбив из нее огонек, и загрузился в машину.
- Привет. Ну, как здоровье? – Зам смотрел на меня с хитринкой. Мол, знаем мы такие болезни. Я пожал плечами и выразительно похрипел бронхами. Андрей покачал головой, видимо, разочаровавшись во мне. Небось, решил, что забухал я, что не чуждо мне ничто человеческое. А тут на тебе. Последнюю надежду развеял.
- Так чего там с машиной? Что Толик говорит? – Спросил я инженера, когда тот вырулил со двора и повернул в сторону центра.
- Да хрен его знает. – Буркнул зам. – Матом кроет в трубку так, что уши заворачиваются. Понял я, что их вроде менты не выпускают. А чего да почему – сформулировать толком не может. Разберемся сейчас, думаю.
- Да разберемся, че.
Город потихоньку просыпался. На улицах появлялись прохожие, к остановке пришвартовался желтый автобус, принимая в металлическое нутро одинокого пассажира. Возле «МакДональдса» оживал импровизированный рынок: бабушки-божьи одуванчики с полевыми цветами, предприимчивые продавцы косметики – всяких «Эйвонов» с «Орифлеймами». Кстати, только здесь я видел, чтобы на улице так косметикой торговали. Обычно у них система сетевая, все по каталогу, по знакомым да по клиентам наработанным. А тут тупо на проходняк работают: народ по центральной улице циркулирует активно, нет-нет, да и подойдет кто. Молодцы, смекалка работает.
- Твою мать! – Из размышлений меня выдернул крик Андрюхи. Одновременно зам рванул руль в сторону, а потом ударил по тормозам, да так, что я едва о панель носом не приложился.
- Совсем охренел, утырок! – Проорал инженер вслед удаляющемуся на нехилой скорости белому «Лексусу», проигнорировавшему красный свет светофора, и едва не протаранившему нас в борт.
- Ну, сука, ну кто вас, млять, тут всех ездить учил!? – Продолжал разоряться Андрей, подтверждая мои наблюдения о безалаберном вождении местных мастеров руля и педалей.
- Чтоб тебе пусто было, Шумахер недоделанный! – Снова выругался инженер, заводя заглохший двигатель.
И тут раздался удар и скрежет металла. Я повернулся в сторону, откуда донесся звук, и оторопел. Проскочив квартал, «Лексус», не сбрасывая скорость, выскочил на тротуар, и влетел в ларек с фастфудом, к счастью – закрытый.
- Ого. – Пробормотал я. – Ты только меня, Андрюх, не проклинай, если чего. А то мало ли.
Инженер лишь хмыкнул.
- Доездился, дебил.
- Давай подъедем. – предложил я. – Может, ему помощь нужна.
- Угу. Я б ему помог. – Процедил Андрей, выруливая, тем не менее, вправо, к месту аварии. Машин было совсем мало, потому надеяться, что балбесу поможет кто-то еще не стоило. Большинство и внимания не обратит. И пусть там внутри пьяный или укуренный мажор, гоняющий на батиной тачке, он, прежде всего, человек. А людям помогать надо. Меня так родители учили.
- М-да… на новый ларек он точно попал… - Протянул Андрей, когда мы подъехали к месту аварии. Капот «Лексуса» вмял переднюю стенку ларька внутрь, разломав все внутри. Это отчетливо было видно через оторванные рольствани, валяющиеся в стороне.
- Э, да он сам-то живой? – Забеспокоился я, но инженер поспешил меня успокоить.
- Да там в «Лексузели» этой подушки такие – будь здоров. Даже нос, наверное, не сломал, утырок.
- Угу. А почему тогда не вылез до сих пор? – Я дернул ручку двери и спрыгнул на асфальт. Быстро подошел к «Лексусу», заглянул внутрь. На переднем сидении, среди и правда многочисленных подушек безопасности кто-то копошился.
- Эй, ты живой там? – Окликнул я водителя. – В ответ услышал какое-то невнятное мычание. Может, он там челюсть сломал? - Эй, ты как? – Позвал я еще раз, открыв заднюю дверь и сунувшись в салон. Снова невнятное мычание и интенсивное барахтанье. Подумав, я достал из нагрудного кармана мультитул, выдвинул маленькое лезвие, и аккуратно провертел дырку в подушке.
Засвистело, подушка безопасности значительно уменьшилась в объеме, и водитель заелозил еще интенсивнее. Я протянул руку и похлопал его по плечу.
- Парень, ты как?
И тут водитель резко развернулся, и прямо через сидения кинулся на меня. Не вылезти пытался, а именно кинулся, с перекошенной рожей, и даже, кажется, с пеной на губах.
Чисто инстинктивно я качнулся назад и захлопнул дверцу перед самым его носом.
- Ну нахер! – я выдохнул и отскочил назад.
Водитель - молодой парень, лет двадцати, ткнулся носом в стекло, застучал по нему ладонями. Я лишь взглянул на него – и попятился. Зрачки закатившиеся, на губах – и впрямь пена. Лицо напряженно-перекошенное. Что за фигня?
- Наркот хренов. – Буркнул Андрюха, сунув руку в карман.
В кармане у Андрюхи «Бамер» - пародия на газовый пистолет. Выглядит, как рукоятка этого самого пистолета, в которой прячутся пять мини-баллончиков с перцовым газом. Плюется – будь здоров. И эффект здоровский. Лучше, чем у баллончика газового, а по Андрюхиным словам – лучше, чем у пистолета-газовика. А главное – разрешение на него не нужно. Он его постоянно в кармане тягает. Для самоуспокоения. Инженер инженером, а по чердакам и ему полазать приходится, а там кого только не встретишь – от бомжей до наркоманов неадекватных. Вот и сейчас он его в дело пустить готов.
А парень реально под чем-то. Не от удара у него это. По ходу, пережрал колес, и его прям за рулем таращить начало. Иначе чем его езду такую объяснить можно?
- Что тут происходит?
Я обернулся и с некоторым облегчением увидел троих патрульных, подошедших со стороны местного дворца культуры.
- Да вот, идиот, обожрался чего-то, нас чуть не протаранил, в ларек въехал. Товарищ помочь ему хотел, а этот на него кинулся. – Андрей руку из кармана вынул. Пустую. Тут «пэпсы» дикие, «Бамеров» в глаза наверняка не видевшие. Устанешь объяснять, если что.
Один из патрульных, старший видать – я в их знаках различия не разбираюсь, не служил, вот и не в курсе за все эти звезды и полосы – подошел к «Лексусу», заглянул в окно, и, кивнув, отошел в сторону.
- Похоже, да. – Один из патрульных заговорил что-то в рацию. Я различил слова «передозировка» и «авария». Наверное, скорую с гайцами вызывает.
- Так. Предъявите документы, сейчас составим протокол и поедем в отделение. – Снова заговорил старший.
- Э, дружище! Какое отделение? Нам ехать надо! - Возмутился Андрей.
- Вы свидетели, вы тут первые появились. Нужны показания. А может, вы его и подрезали? – Патрульному явно было скучно. Мы подвернулись, как нельзя кстати.
- У меня регистратор в машине. – Буркнул инженер. – Можем посмотреть.
- Ну вот в отделении и посмотрим. – Деланно безразличным голосом протянул патрульный. Я взглянул ему в глаза. Угу. Ну понятно.
- Слушай, командир. – Понизив голос, проговорил я, беря его за локоть и увлекая в сторону. – Давай мы тут на месте показания дадим, данные запишешь, хочешь – сфоткай даже, нас и машину, да мы поедем. Правда некогда. Спешим мы сильно. И так из-за идиота этого задержались.
- Не положено. – Неуверенно проговорил патрульный.
- Да ладно тебе. – Я незаметно для других достал кошелек из внутреннего кармана, вытащил купюру, и, оглядевшись, сунул ее старшему.
- Не положено! – Голос звучал еще неувереннее.
- А так? – к купюре в моей руке добавилась еще одна, аналогичного достоинства.
- Сильно спешите? – С интересом проятнул страж порядка.
Ах ты, собака! Ты еще и жадный!
- Да так себе. Спешим. Но, если не положено – останемся, чего уж. Если так по процедуре надо… Мы граждане добропорядочные.
Патрульный намек понял. Выхватил у меня деньги, сунул их куда-то под куртку и скомандовал:
- Кость, запиши данные граждан. Не будем задерживать. И так все ясно.
Тот, кого Костей назвали, понимающе кивнул, улыбнулся, и достал блокнот. Быстро перерисовал данные, сфотографировал паспорта, номера машины, и махнул рукой: езжайте, мол. Мы и поехали.
- Ты что, денег ему дал? – Спросил Андрей, поглядывая в зеркало заднего вида на патрульных, обступивших машину, и с интересом наблюдающих за толкающимся в стекло водителем.
- А что делать? – Пожал плечами я. – До вечера застряли бы.
- Тьфу! - Инженер сплюнул в приоткрытое окно. – Мало того, что чуть не стукнул, урод, время потеряли, так еще и на бабки попали!
- Попал –И? – Сделал я акцент на последней букве. – Не вопрос. Я тебя за язык не тянул.
Андрей бормотнул что-то под нос, видимо, поняв, что с возмущениями перестарался и сделал вид, что внимательно смотрит на дорогу. Я усмехнулся и откинулся на спинку сидения. Суматошное утро какое-то получается.
***
То, что дело нечисто и выпускают не только нашу бригаду, я понял, едва мы вырулили из города. Не понять было сложно. Сразу за поворотом мы уперлись в огромную пробку из легковушек, автобусов и пары фур, стоящих в сторону выезда из города. Соседняя полоса была пустой, но объезжать затор по встречке никто не порывался. Странно.
Андрей на встречку вырулил не задумываясь, и попер вдоль колонны. Я уставился в окно, пытаясь высмотреть нашу «Газель» с монтажниками.
- Вот черт. – Андрей остановил машину. Поперек полосы стояла «шестерка» грязно-непонятного цвета. Без стекол, и заляпанная чем-то красным. Кровь? Еще одна авария, что ли? Ну так тогда в эту сторону пробка должна быть. Или та тачка, в которую он влупился, на вторую полосу отлетела? А почему не растащили еще? Непонятно.
- Пошли пройдемся. – Бросил я через плечо, выбираясь из машины.
- Эй, дружище, а что тут вообще происходит? - Я обратился к плюгавенькому мужичку, курившему возле «Нексии».
- Пойди да посмотри, что происходит! – Буркнул плюгавенький, и полез в машину.
- Добрый у нас народ. – Проговорил сзади Андрей. – Люблю я его.
Нашу «Газель» мы нашли через пару минут. Парни-монтажники кемарили внутри, а бригадиры Толик и Боря нарезали круги вокруг кабины.
- Здоров, мужики. Че за фигня тут у вас происходит? - Я по очереди пожал бригадирам руки.
- Да х..й поймешь, б…ь, что тут, сука, за х…а происходит. Е…ь оно все в дышло раз….чим пр…ом! – Выпалил Толян.
- Твою версию понял. Согласен. – Я с усмешкой кивнул головой и повернулся к второму «бугру». – Борь, че за хрень творится?
- Хрень… - протянул Борис. – Тут не хрень. Тут именно то, что Толик обозначил.
Я начал потихоньку закипать.
- Вы что, разговаривать по-человечески разучились, а?
- Да ну по-другому не назовешь, Серег. – Боря понял, что я начал нервничать. – Там, короче, военные с автоматами проезд перекрыли, не пускают никого.
- Военные… - присвистнул Андрюха. А мне сразу вспомнился вчерашний разговор с Длинным. И снова поднялась та самая смутная тревога.
- А чего говорят? – Снова повернулся я к бригадиру.
- Нихрена не говорят. Гаишник с ними там, так он только орет, чтоб разворачивались и назад ехали. А эти только сопят в свои хоботы да молчат, как сало в посылке.
- Хоботы? – По спине пробежала ледяная волна мурашек.
- Ну, противогазы долбанные.
- Так. Андрюх, пошли посмотрим. – Мне нужно было увидеть все это своими глазами. Никак в голове не укладывалось то, что рассказал Борис. Вернее, очень даже укладывалось, но так укладывать мне совсем не хотелось.
До импровизированного блокпоста – а по-другому это сооружение назвать было нельзя – шли минуты три. Колонна успела собраться не маленькая. Наконец, мы добрались до того места, где поперек дороги стояли два гаишных «Приуса». Возле них кутались в форменные куртки гаишники. А вот дальше…
Дальше дорога была перегорожена двумя БТРами. А возле них замерли несколько фигур в каких-то новомодных защитных комплектах, со свиными рылами противогазов… Да не, не противогазов! Твою мать, да у них костюмы с замкнутым циклом дыхания! Я такие раньше только в игрушках компьютерных видел, да на фотках у Длинного. Вон, ранцы за спиной с баллонами! Ни хрена себе, струя. Как-то совсем не весело.
- Остановиться, ближе не подходить, проход и проезд запрещен. – Устало проговорил сорванным голосом один из гайцев. Видимо, фразу эту он за сегодня не раз повторил, и не таким спокойным тоном.
- Да, стоим, стоим. – Я успокаивающе поднял руки вверх. – вопрос-то можно задать?
Гаишник криво усмехнулся.
- Задать можно. Но далеко не факт, что я на него смогу ответить. И, вдруг совсем другим голосом: - Сигареты есть, мужики? Курить хочется - жуть. А нечего. Кончились.
Андрюха захлопал себя по карманам, потом виновато сказал:
- В машине оставил.
Я достал пачку «Винстона» и бросил ее полицейскому.
- Угощайся, командир.
Тот благодарно кивнул, достал две сигареты. Одну закурил сам, вторую протянул напарнику.
- Можно оставить? – Спросил. – Ты сейчас назад поедешь, еще себе купишь. А нам тут непонятно, сколько торчать.
- Назад? Точно, без вариантов?
- Точно. – Устало кивнул полицейский.
- Что случилось-то, мужики? - Вроде разговор налаживался, и на едва початую пачку сигарет я забил с легкостью. Тут бы ситуацию прояснить.
- Да хрен его знает, что происходит! – Разговорчивый гаишник сплюнул на асфальт. – Сами не знаем. Подняли, отправили, сказали – никого не выпускать, оказывать содействие военным.
- Нифига себе. Только тут не выпускать?
- Везде. – Отрезал полицейский. – Закрыт город. Карантин.
- Какой еще карантин? Это со взрывом вчерашним связано как-то? - Я подался вперед.
- Ну вот умный мужик, видно же. На хрен вопросы дурацкие задаешь? – Полицейский посмотрел на меня осуждающе.
- А эти что говорят? – Кивнул я в сторону военных.
Ответ меня поразил.
- А ничего не говорят. Они нас не подпускают – Заговорил второй полицейский. – Я к ним пошел, а они на меня пушки направили.
- Охренеть… - Только и смог выдавить из себя я.
- Эй, уважаемый! Стоять! Нет прохода, назад иди! – Закричал вдруг первый полицейский. Я глянул на дорогу. Какой-то мужик неуверенно шел в сторону полицейских. Как-то пошатываясь странно, вздрагивая, будто икая. Однако с каждым шагом походка его делалась более уверенной и целеустремленной. Будто просыпался на ходу. Пер прямо посреди дороги, по разделительной полосе, не реагируя на окрики.
- Стой, говорю! Слышишь или нет? Стоять! – Мужик вдруг ускорился, и уже едва не бежал.
- В сторону! – Это уже нам. Мы кочевряжиться не стали, отошли быстро за стоящую на обочине фуру. Однако я сразу же выглянул из-за кабины. Что за фигня творится тут?
- Стой! Стой, сказал, завалю! – Как-то совсем не по уставу гаркнул полицейский, лапая кобуру. Мужик уже не шел – бежал, наклонив голову, и будто даже слегка пригнувшись.
- Стой! – полицейский достал табельное, передернул затвор и неуверенно направил ствол на бегущего. – Стоять!
Но стрелять побледневшему гаишнику не пришлось. Откуда-то стороны бронетранспортеров простучала короткая автоматная очередь, и мужик резко запнулся, будто с размаху в стену невидимую врезался, а потом мешком осел на асфальт.
- Все назад! – Заорали полицейские уже в два голоса, увидев, как народ возле машин колыхнулся в их сторону. От бронетранспортеров чуть ближе подошли двое военных в своих скафандрах и недвусмысленно направили автоматы на людей.
- Валите все! Назад, быстро! Проезд закрыт! Разъезжайтесь на хер!
Можно было и не орать. Произошедшее на глазах у водил передних машин подействовало лучше любых окриков. Одно дело – качать права, когда гайцы с нихрена перегородили трассу, и совсем другое – когда пытающегося пройти пешком, не проехать даже, мужичка без разговоров расстреляли из автоматов. Жутковато это как-то, если честно. Я вдруг очень пожалел, что оставил сигареты полицейским – курить захотелось жутко. Глянул на Андрюху – бледный, как смерть. Впрочем, я, наверное, не лучше выгляжу. Не сговариваясь мы ускорили шаг, а на подходе к нашей «Газели» почти бежали.
- Давайте, разворачивайтесь и валите по домам. Быстро! – Без предисловий начал распоряжаться я. – Вань – это к водителю «Газели» - развези пацанов, и сам домой. Я всех наберу. Сидите по домам, на улицу не выходите, окна не открывайте – сомнение в том, что закрытый выезд, карантин и вчерашний взрыв как-то связаны – отпало напрочь. – Захотите курить – в квартире курите, лишний раз на улицу не вылезайте. Если хавки дома нет – заедьте и затарьтесь. Желательно - побольше. И воды берите, курева, всего, короче, что нужно. Только не бухайте. Деньги есть?
Работничков проняло. Таких распоряжений они от меня еще не слышали. Да я и сам от себя не слышал.
- А что там случилось-то? – Поинтересовался Борис.
- Долго рассказывать. Потом созвонимся. – Махнул рукой я. – Давайте, валите. И, парни, я не шучу – не ходите на улицу и окна не открывайте. Пошли, Андрюх.
- Ты чего там за окна и улицу тер? Может, хоть меня просветишь? - Удивленно спросил Андрей, когда мы уже уселись в его машину.
- Про взрыв слышал чего-то вчерашний? На «ПриватФарме»? – Спросил я.
- Да что-то слышал. И че?
- Да нихрена хорошего, вот че. – И я поведал заму про дымку и звонок Длинного.
- Дела…. – Протянул зам. – Слушай, а какого хрена они мужика расстреляли-то?
Я удивленно глянул на инженера. Он мне посообразительнее казался.
- Инфекция какая-то, по ходу. Какое-то говно там в воздух пыхнуло. Когда на заводе рвануло. И по ходу, говно серьезное.
- И что теперь?
- Тю. А я почем знаю, что теперь? - Я только руками развел. – Я че тебе, Нострадамус, будущее предсказывать? Домой меня отвези теперь, и сам у себя сиди. Вот и все «теперь».
- Угу. – Мрачно кивнул Андрей, и добавил газу. Я сидел, откинувшись на спинке, массировал виски и предвкушал предстоящий разговор с начальством. Интересно, они решат, что я бухой или что накуренный?

День второй. Утро
Разговора с начальством утром не получилось. Совсем. Связь легла. Как когда сеть в праздники – на Новый Год, к примеру – перегружена, и каналы все забиты. Набираешь – а тебе только пикает в трубку и сбрасывается звонок. Набираешь – а оно сбрасывается. Набираешь – сбрасывается. И так до дурноты, пока не прорвешься. В этот раз я даже пытаться сильно не стал. По той простой причине, что со вторым телефоном, личным, не корпоративным, в котором стояла карта другого оператора, была такая же история. Потому попытки дозвониться куда-то я прекратил еще в машине. Мобильный интернет тоже не подавал признаков жизни: шестеренка загрузки бесконечно крутилась на фоне белого экрана, явственно намекая на безнадежность попыток коннекта.
В городе пока было тихо. Чего я решил, что в нем «громко» должно быть? Да того, что, когда у тебя на выездах стоят космонавты с автоматами и мочат тех, кто пытается прорваться – оно сразу не до спокойствия становится. Хотя тут я могу и ошибаться. Не просто так они стрелять начали. Может, у мужика того признаки инфекции увидели? Ярко выраженные? Ага. С пятидесяти метров, да. Да и что это за инфекция такая, что ее носителю – пулю в лоб, и все лечение?
Мне стало по-настоящему неуютно. Если слухи, которые ходили про «ПриватФарм» оказались не слухами, завод действительно работал на оборонку, и там мутили что-то смертоубийственное – хреново будет всем. Факт. Я в этом особо не разбираюсь, но не зря же боевые отравляющие вещества и всякое там оружие биологическое-бактериологическое всеми возможными конвенциями запрещены? Не зря, думаю. И если там в воздух попала какая-то хрень, из-за одних подозрений в разработке которой Ирак в каменный век загнали – дело труба. Я подумал было о респираторе, или хотя бы маске марлевой, но тут же отмахнулся. Если реально дело в дымке той – так я ею надышался уже. А сейчас и дымки нет. Да и вспоминая костюмы военных - как-то сомнения закрадываются, что поможет марля или фильтры респиратора. Ладно. Хрен с ним. Береженого, конечно, бог бережет, но, когда почки отвалились – уже не до «Боржома».
Кстати, когда мы ехали мимо места недавней аварии, я обратил внимание, что «Лексус» еще на месте стоит. Вот только стекло боковое заднее разбито, а борт белоснежный красным выпачкан. Все-таки ранен чувак был? Выпачкал, когда вытаскивали?
Притихший Андрюха довез меня до подъезда, высадил, и умчался к себе. Впечатлило его увиденное. Да я и сам не лучше был. Сначала как-то не дошло, а вот сейчас видно, что догоняет. Как-то руки подрагивают, ноги малость ватные, да на душе хреново-хреново. У меня всегда так после стресса нормального. Было такое уже, когда монтажником еще был, и напарник с крыши слетел, поскользнулся. На глазах у меня. Только что курили вместе – а сейчас он уже посреди пятна кровавого внизу на асфальте лежит. Стремно это. Очень. Впрочем, как лечить это я знаю, уже хорошо.
Дома мне на шею с воплем кинулся Сашка, и сразу потащил в свою комнату, что-то там ему с ноутбуком помочь надо было. Я даже не запомнил, что именно. Сделал механически, потом утащил на кухню собственный лэптоп, закрылся там, и, достав из бара презентованную как-то Андрюхой бутылку «Чиваса», набулькал в стакан половину. Подумал – и не стал разбавлять. Так осушил, крякнул только, когда огненная жидкость до желудка добралась. Подумал еще, и налил столько же. Достал из холодильника початую бутылку колы, долил до краев. И хмыкнул невпопад. Если бы один мой хороший товарищ, в прошлом – летчик, а нынче – диспетчер в аэропорту, увидел, чего я делаю с двенадцатилетним «Чивасом», он бы мне этот стакан на голову вывернул. Но вискарь я чистый не особо жалую, что поделаешь. И со всякими содовыми – тоже. А вот с колой – самое оно.
Я уселся в кресло, закинул ноги на табурет и пристроил лэптоп на коленях. Сделал большой глоток, и откинулся на спинку, прижав холодный стакан ко лбу.
- Что-то случилось? – На кухню вышла Марина. Глянула на вискарь, оставленный на столе, на стакан у меня в руке, поморщилась, но возмущаться не стала. Видит, что не так что-то.
- Случилось. – выдохнул я. Подумал, да и рассказал ей про то, что город закрыли. Про стрельбу рассказывать не стал. Слишком жестко оно выходит.
- А я думаю, чего связи нет. И интернет пропал.
- Интернет? – Я удивился. Неприятно удивился.
- Ага. С утра самого не работает.
Я открыл браузер, и кликнул по закладке поисковика. Четыреста четыре в ответ. Ого.
Почему-то отсутствие интернета меня опечалило даже сильнее, чем отсутствие мобильной связи. Наверное, потому, что по телефону я не так часто и разговариваю, по работе, в основном, а вот инет у меня работает всегда. Я же не просто так работаю в компании-провайдере. Я на железках разнообразных повернут малость. Ну и на Сети. Интернет для меня всегда был таким себе отдельным мирком, в который всегда можно убежать, спрятаться от неприятностей, потрещать с малознакомыми людьми, сидящими хрен знает где от меня, иногда – даже душу излить. Ну и опять же – поиск любой информации, в первую очередь – там. Новости – там. Все там. Газет не читаю, телевизор не смотрю. Хотя, сейчас не я один такой. Вон, даже при приеме на работу в резюме просят ссылки на профайлы в социальных сетях вставлять. Глобальная интернетизация. Дополненная реальность, «интернет вещей». Кажется, мы давно вступили в симбиоз с Сетью. И даже не заметили, насколько сильно. А вот сейчас, когда я сидел перед ноутбуком, на экране которого замерло сообщение об ошибке – я почувствовал острый информационный голод. Как когда в пачку заглядываешь сигаретную, а там пусто неожиданно. И тебе вдруг в разы сильнее курить начинает хотеться.
Блин. И как теперь узнавать, что происходит? Связи мобильной нет, интернета нет. Сарафанное радио в моем случае не работает – не общаюсь я с соседями. Я их и видел-то несколько раз всего. Блин еще раз.
- И что теперь делать будем? – Марина смотрела на меня без испуга. Именно интересовалась.
- А что делать? – Я пожал плечами. – У нас все вроде есть. Сделать мы все равно ничего не можем. Так что я лично сейчас допью, и лягу досыпать, если ты не против. А там, глядишь и образуется чего.
И правда – чего суетиться? Тем более, что я почувствовал, как алкоголь, выпитый на голодный желудок, да еще наслоившись на недосып, ударил по башке. Не сильно, приятно так. Уводить мысли куда-то начало. И в сон клонить. Правда, перед тем, как ложиться спать, я хотел сделать что-то еще, но что – хоть убей не помню. Крутится где-то в голове мыслишка, а ухватить не могу – ускользает. Ладно. Значит, не так уж и важно. Я допил стакан, поставил его в мойку, закрыл ноутбук, и, на ходу раздеваясь, побрел в спальню.
День третий. Утро.
- Сергей! Сергей! Сереж, вставай! – Меня теребили за плечо, пытаясь вырвать из сна, а мне из него вырываться вовсе не хотелось. Потом до меня дошло, что просто так меня Марина теребить не будет, и я рывком сел на кровати.
- Что?
- Воду отключили. У нас теперь только питьевая осталась. Надо воды взять где-то. Если это надолго – готовить не на чем будет.
Я чертыхнулся. Не вовремя.
- Который час?
- Половина девятого.
Половина девятого – это хорошо. Это значит, что часть народа еще спит – воскресенье же, как-никак, а вторая часть уже утопала на работу. Хотя стоп. Какая работа?
Вчера вечером заработало телевидение. И радио. И громкоговорители на столбах. Населению сообщили, что город закрыт, что поводов для паники нет, что нужно сидеть по домам и стараться не высовываться на улицу. Что город закрыт только на выезд, продукты и прочие предметы первой необходимости в город поступать будут. Что пытаться выехать не надо, в случае неповиновения у военных есть приказ стрелять на поражение. Услышав про стрельбу на поражение, я просто онемел. Ничего себе, такое в открытую сказать! С другой стороны… А как еще предупредить панику и массовое бегство из города? У меня у самого первая реакция была собрать манатки, схватить семью в охапку и валить, как можно дальше. А теперь… Я думаю, после такого заявления народ будет сидеть тихо. Хотя и далеко не весь. Если бы дело происходило дома – там, я уверен, что собралось бы очень быстро несколько колонн по интересам, которые рванули бы на выезд. Чем закончилось бы это, правда, непонятно, особенно, учитывая то, что мы с Андрюхой видели, но то, что так сделали бы – факт. Хотя бы попытались. А здесь… странный здесь народ. Инертный. И вроде одна страна, и вроде не так далеко от малой родины моей, а различия – налицо.
Выбравшись из-под одеяла, сполоснув лицо из бутылки с минералкой и почистив зубы, я нехотя оделся. Вчера на меня напала какая-то апатия, которая, впрочем, и сейчас не особенно отступила. Мобильная связь так и не работала, интернет не появился. Телевизор, после выступления замминистра по чрезвычайным ситуациям, тоже сдох. Полный информационный вакуум. Аж дико. Непривычно – до ужаса. А самое странное, что все это не помешало мне вырубиться и проспать до самого утра. Удивительно. Хотя, учитывая вискарь, который я допил после просмотра телевизора, особо удивительного ничего и нет.
Одевшись и вооружившись шестью пустыми баклажками, я вышел в подъезд. Дом молчал. Не ночной тишиной, в которой нет-нет, да и услышишь пьяную ругань, бормотание телевизора или страстный женский вскрик. Нет. Дом затаился. Я буквально кожей чувствовал: здесь ждут беды. Сидят - и ждут. Очень инертные тут люди, говорил уже. Они ещё не понимают, почему вырубилось телевидение и интернет, возможно, они что-то слышали про оцепление. Но продолжают сидеть в своих квартирах и ждать. То ли того, что все объяснится каким-то совсем простым фактом, то ли того, что станет наконец понятно, чего надо бояться. А может того, что явится некто и расскажет им, что нужно делать.
С тоской взглянув на лифт, я вздохнул и отправился вниз по лестнице. Конечно, отключение воды может быть обыкновенным совпадением, но рисковать не хотелось. Вряд ли лифтеры приедут меня выколупывать, если вслед за водой пропадёт электричество. Может, я и передергиваю, но рисковать не хочется. Ну его в баню.
Во дворе легче не стало. Скорее, наоборот. Воздух, казалось, стал прозрачнее обычного, резче и… опаснее? Да ну, бред. Это после дымки у меня осталось. Предубеждение. Как в детстве, когда, заклеив пробитое колесо велосипеда, постоянно поглядываешь на него, и кажется, что обод бьётся о землю. Пропадает доверие. Вот и я перестал доверять. Воздуху.
На улице было тихо и пусто. Нет, тут и так не мегаполис, но детская площадка перед домом на моей памяти не пустовала никогда. Постоянно сидели на ней. То мамочки молодые, с колясками, жестяными банками “слабухи” и тонкими дешевыми сигаретами, то бабульки, окидывающие подозрительным взглядом любого вышедшего во двор. Лишь на дальние качели как-то неохотно и грустно покачивалась девочка лет десяти, в голубых джинсах и красной куртке. Почему-то именно эта девочка меня доконала. Я вдруг почувствовал, что надвигается что-то очень плохое и страшное. И мне с этим плохим и страшным придется столкнуться.
На улице, ведущей к базарчику тоже было пусто. Прохладный октябрьский ветерок лениво шевелил не успевшие ещё окончательно опасть листья кленов и тополей, попутно пытаясь забраться мне под куртку. Я намеренно не стал тепло одеваться, и просто накинул куртку поверх футболки. Шесть баклажек - это тридцать шесть литров, а от базарчика до дома - метров шестьсот. А потом ещё на шестой этаж. Может, для кого это и ерунда, но не для меня. Утонуть в собственном поту мне не улыбалось, и потому лёгкий свитер остался лежать на спинке кресла.
На перпендикулярной, центральной улице было более оживленно. Ну, на то она и центральная. Хотя людей все равно было в разы меньше, чем обычно. Мне же лучше.
Перед тем, как двигаться за водой, я повернул направо, прошёл метров сто, остановился у банкомата, и достал карточку из бумажника. Обналичиться вчера я, при всей своей разыгравшейся паранойе, не подумал, о чем сильно жалел сейчас. Дома были деньги, но я б сейчас предпочёл, чтобы их было как можно больше.
Банкомат не работал. Не “извините, кончились деньги, ближайший банкомат там-то”, не “банкомат не работает”, а тупо пустой серый дисплей. Обесточен. Забавно.
Перешёл на другую сторону улицы, где стояла ещё одна зелёная будка - та же история. Я ругнулся и пошёл обратно. Везёт, как утопленнику. Главное, чтобы теперь ларек с водой работал.
Ларек работал. И закрываться в ближайшее время не собирался. Во-первых, потому что было ещё рано, а во-вторых, потому что тогда очередь, вытянувшаяся гусеницей-переростком аж за угол, просто возьмёт его штурмом. Кажется, сюда подтянулись пенсионеры со всего квартала. Пожилые люди очень остро реагируют на какие-либо коммунальные проблемы, им сразу же нужно что-то делать. Звонить в ЖЭК, председателю жилищного кооператива, в горсовет и администрацию президента. Ну, или приготовиться к тому, что воды не будет долго, и отправиться делать запасы. Старики воистину мудрее. То, что здесь собралось столько народу, говорило об одном: воды нет не только у меня в доме. А между тем, кроме скучающего парня лет тридцати, стоящего с парой бутылей, в очереди молодёжи видно не было.
Я с тоской оглядел длинную «гусеницу», покачал головой при виде нескольких садовых тачек, заставленных баклажками и обреченно отправился в конец очереди. Больше всего меня удручало отсутствие возможности позвонить Марине. Застрял я тут, судя по всему, надолго. Волноваться же будет.
В очереди строили гипотезы о происходящем.
- Революция началась, говорю тебе, башка твоя глупая! - Яростно доказывал дед в кургузом пиджачке и бесформенной коричневой кепке на голове бабульке сварливого вида.
- Довыделывались пентюхи наши, дождались. Ничего, покажут им, где раки зимуют!
А “Лебединое озеро” где, если ряволюция, а? Что энта за ряволюция, что людей без телевизора оставляють? Вода где?
- Какой тебе телевизор, темнота! Щас знаешь, как оно? Ого-го! - дед потряс кулаком над головой. - Он, кады в Ябипте ихнем революция была - там через… как его…во, вспомнил- Ябук все управлялось. Так что быстро все отключили к кошкиной матери.
- А телевизор тут при чем? У меня такой программы нет, Ебука твоего. Зачем отключать?
- А-а, темнота… - дед разочаровано махнул рукой. - Что с тобой обсуждать тут. Деревня!
- А если революция - пенсию-то поднимут? - несмело спросила ещё одна бабулька, прислушивавшаяся к разговору.
- Ага, поднимут. Жди! Догонят, а потом ещё раз поднимут! - дед с радостью переключился на новую жертву. - Вот ты в партии была? Была коммунисткой, спрашиваю?
- Ну, была, и чего?
И того! Пенсию ей… к стенке тебя поставят и расстреляют.
- Это ещё почему?
- А потому что, когда революция - всегда кто-то кого-то стреляет. То красные белых, то красных ещё кто-нибудь.
- Ой, тьфу на тебя! - бабка с досадой плюнула на землю, а дед, донельзя довольный собой, хитро усмехнулся, достал из рукава “чекушку”, отхлебнул прямо из горлышка и закурил вонючую сигарету без фильтра.
Я облокотился о край прилавка и приготовился к долгому ожиданию.
На удивление, очередь двигалась быстро. Продавщица, которая, по моему мнению, и так совершила подвиг, выйдя на работу, очень быстро и сноровисто наполняла пустые баклажки. Очередь редела прямо на глазах. Что интересно – сзади меня, хотя я и подошел одним из последних, очередь не увеличивалась. Впрочем, тут люди обычно водой заранее запасаются. Это мы минералку из магазина пьем, как правило. А народ только на разлив воду и берет.
Моя очередь подошла минут через двадцать. Наполнив баклажки, я расплатился с продавщицей и двинулся к дому.
Вырулив с рынка, я остановился, решив перекурить. Достал сигарету, порылся по карманам в поисках зажигалки и выругался. Вот черт! Забыл! Ну как так?
Огляделся по сторонам, надеясь стрельнуть «огоньку» у кого-нибудь. Взгляд упал на мужичка, уставившегося в витрину магазина мобильной связи. Странно. Магазин не похоже, чтоб работал, а ставни не опущены. Может, вышел куда продавец на минутку?
Я оставил баклажки стоять на асфальте и двинулся к мужичку. Вид у него был такой… Курящий. Сто процентов огнем разживусь.
- Извините, огоньку не найдется? – Вежливо поинтересовался я. ВА ответ – ноль реакции. Тихо спросил, что ли?
- Мужчина, не будет прикурить? – Спросил я чуть громче.
Всегда чувствую себя глупо, спрашивая что-либо у прохожих. Будь то зажигалка, маршрут к нужному месту или даже просто, когда время спрашиваю. Неудобно в роли просителя быть. Униженное какое-то положение сразу. Ты выступаешь в роли просителя, а значит, изначально в проигрышном состоянии. Не люблю.
И тут мужик повернулся. Я даже на шаг назад отступил. Кажется, ему было плохо. По крайней мере, по-другому полувсхрип-полувздох, вырвавшийся из его груди, трактовать я не мог. Он подался вперед и взглянул мне в глаза. И тут мне по-настоящему стало страшно.
Его зрачки были полностью залиты черным. То ли расширенные до такой степени, то ли еще чего-то… Выдвинуть новое предположение я не успел, потому что мужик что-то прорычал и кинулся на меня.
Все, что я успел сделать, когда он одним прыжком преодолел разделявшее нас расстояние – это выставить перед собой руки и пригнуть голову, будто в ожидании удара. Только поэтому, когда он сбил меня с ног и повалился сверху, я не стукнулся затылком об асфальт. Спиной, правда, приложился хорошо, так, что аж дыхание на миг перехватило, но могло быть и хуже. Правая рука, согнутая в локте, уперлась мужику как раз в горло, но он, как будто и не испытывал от этих каких-либо неудобств. Он рвался к моему лицу, как если бы намеревался вцепиться в него зубами. Или намеревался?
И вдруг я понял, кого напомнило мне его лицо, когда мужичонка повернулся ко мне. Того самого мажора на «Лексусе». Нет, общих черт у них не было. Но глаза водителя были точно такими же черными, а изо рта так же капала слюна. Прямо мне на лицо.
Я отвернул лицо, и ударил левой рукой в голову нападающему. Настолько сильно, насколько мог в этой ситуации. Кисть прострелила болью, а навалившийся на меня мужик будто и не почувствовал ничего. Только голова дернулась, и все. Я ударил еще раз. И еще. И еще.
Без толку. Мое положение только усугубилось. Навалившееся тело было килограммов на двадцать тяжелее меня, да еще обладало какой-то практически иррациональной силищей. Я же, чтобы ударить, несколько поменял положение. Из-за чего рожа мужика, изо рта которого продолжала капать слюна, стало еще ближе, и он отчетливо клацнул зубами у меня над ухом. Я лихорадочно зашарил свободной рукой по земле, надеясь найти камень, бутылку или что-то подходящее, но под руку ничего не попадалось. Правая рука слабела, перекошенная рожа становилась все ближе. Я каким-то шестым чувством понимал, что давать ему приблизиться еще сильнее нельзя ни в коем случае, но силы понемногу оставляли меня. Спортсменом я никогда не был. О чем сейчас очень сильно жалел.
И тут мужика буквально смело с меня. Я аж обалдел на секунду от того, что больше не ощущаю навалившейся тяжести и могу дышать полной грудью. Впрочем, я быстро сориентировался и вскочил на ноги.
И тут же охренел от открывшейся мне картины.
Атаковавшего меня мужика месила ногами троица типичнейшего вида. Дешевые китайские кроссовки, такие же куртки поверх спортивных костюмов, бритые черепа, лица, не обезображенные интеллектом – и мощные удары, будто по картонной коробке. Я отступил на шаг назад.
Мужик будто не чувствовал гулких ударов, попадающих по лицу, по корпусу, по гениталиям… Он активно корячился, пытаясь встать на ноги, пытаясь ухватить атакующих. И в какой-то момент это ему удалось. Скрюченные пальцы впились в штанину одного из парней. Резкий рывок, и тот валится на пол. Не обращая внимания на продолжающие сыпаться удары, мужик дернулся вперед, навалился на упавшего и впился зубами ему в щеку. Тишину притихшей улицы разорвал вопль укушенного.
- Ах ты сука! - Один из парней, в синей куртке «Адидас», явно не имеющей ничего общего с продукцией оригинального бренда, отскочил на несколько шагов, разогнался и со всего маха врезал мужику ногой в голову.
Отчетливо послышался хруст шейных позвонков, и тело психа обмякло. Пострадавший парень с матами выбрался из-под него и поднялся на ноги, зажимая ладонью щеку. Между пальцев сочилась кровь.
Я машинально сунул руку в карман и достал упаковку влажных салфеток.
- Держи. – Протянул их пострадавшему. – Тот поблагодарил кивком, достал салфетку и приложил ее к щеке.
- Тебе в больницу надо. – Проговорил я.
Тот лишь хмыкнул.
Я перевел глаза на тело, распростершееся на грязном асфальте. Псих не двигался. Немудрено. Со сломанной-то шеей. Мне вдруг стало очень неуютно.
- Какие-то проблемы? – Настороженно поинтересовался тот парень, который и нанес последний удар.
- После того, как этот придурок меня чуть не загрыз? - Искренне удивился я. – Нет. Никаких. Спасибо.
- Не за что. – Хмыкнул «Адидас». – То есть, ты звонить никуда не станешь? - Задал следующий вопрос, прищурившись.
- Мне не нужен геморрой. Да и телефоны не работают. – как мог искренне ответил я. Геморроя мне и правда не хотелось. Особенно, учитывая, как просто и без затей ребятки завалили атаковавшего меня психа.
Из-за угла кто-то высунулся. Все тот же «Адидас», видимо, главный в троице, зыркнул на выглянувшего - пацана лет восемнадцати – и тот поспешил ретироваться.
- Ну и ништяк. – Кивнул он головой. Смерил меня несколько презрительным взглядом, скривился чуть заметно и посоветовал:
- Шел бы ты домой.
- Угу. – Только и ответил я.
- Мы сегодня уже видели похожего придурка. Во дворе у нас на девчонку напасть пытался.
- И? – Спросил я, не будучи уверенным, что хочу слышать всю историю.
- Да без «и». Свалил он. Вот, Богдана только цапнул. – Кивнул он на одного из парней. Только сейчас я заметил, что рука у парня в черной поддельной «коламбии» перебинтована.
- Спасибо, ребят. – Как-то заискивающе проговорил я. – Отблагодарить может как-то?
- Да как ты отблагодаришь? - Парень сплюнул. – Даже пива, блядь, купить негде. Закрыто все. Вот идем, хотим глянуть, что там, в центре.
- Угу. – Снова кивнул я. Запустил руку в карман, нащупал наугад купюру и сунул ее «Адидасу». Тот лишь глянул на деньги, покачал головой и поднял глаза на меня.
- Или дурак, или бесстрашный… Хотя на бесстрашного не очень похож. Дурак, наверное. Вали уже, семья, небось, заждалась. – Он многозначительно поглядел на кольцо у меня на пальце.
- Спасибо. – Еще раз невпопад проговорил я, засовывая деньги обратно в карман. Развернулся, пошел было к оставленным в стороне баклажкам, потом вспомнил, за чем обращался к психу, и что едва не стоило мне крайне неприятных ран и повернулся назад.
- Ребят, огня не будет?
В ответ прозвучал дружный смех. Смеялся даже парень в темном, продолжавший прижимать салфетку к щеке.
- Точно дурак. – Резюмировал «Адидас». – Иди уже. Не курим мы. Спортсмены, епта.
Я кивнул, вернулся к баклажкам, повозился, ухватывая их поудобнее, и направился к дому.