- Ух! Етить… – Ну что могу сказать… С ездящей пехотой уже практически покончили. Основная ее часть полегла, несколько мелких групп все же ушли и теперь во всю мощь лошадиных организмов улепетывали в разные стороны. Место закладки фугасов, так и было покрыто клубами дыма и пыли, а вот арьергард британской колоны пытался организоваться и понемногу пятился назад.
- Наумыч, гони назад, повозки с пулеметами, Пом-Пом и ракетную батарею сюда. Пусть поторопятся… Стой!.. – у меня в голове мелькнула шальная мысль. – Передай команданту Дейку, что бы садил своих на коней и занимал позиции на вон том холме. Пусть начинают обстрел бриттов, но без сигнала в атаку не идут. Наших всех сюда, ко мне…
Степан молча кивнул и умчался, а я потянул из седельной кобуры Маузер с оптикой и устроился среди камней. Стянул чехольчик с оптического прицела и прикинул дистанцию. Пять-шесть сотен метров. Для меня уже почти критическое расстояние, но попробую…
- Гребанные умники… – в дрянную оптику прицела мне было хорошо видно, как один из офицеров, полный мужик с пышными бакенбардами, надсаживаясь показывает кавалеристам на холмы возле дороги.
Пенек прицельной марки сначала лег на грудь толстяка, а потом поднялся примерно на два метра выше него – вертикальных поправок на оптических прицелах пока еще не придумали. Так должно быть нормально.
Винтовка несильно дернулась, но толстяк, как небывало, продолжил орать. Зато скособочился и повалился на землю один из бриттов стоявших за ним. Ага… Приятно лязгнул затвор, я внес поправку и мягко надавил на спусковой крючок.
- Есть!!! – офицер взмахнув руками ничком грохнулся на землю. Куда ему попала пуля я не заметил, но среди бриттов начался жуткий переполох, толстяка подхватили и потащили куда-то в направлении повозок сгрудившихся позади колонны. Лечить значит… или сразу отпевать…
Я дострелял обойму положив еще два британца – тоже офицеров, но видимо рангом пониже, потому что один из них так и остался валятся в пыли, а второй, скособочившись, сам побрел в тыл.
Однако вбитая педантичной муштрой дисциплина давала о себе знать. Британцы понемногу приходили в себя и занимали оборону. Орудия начали снимать с передков и выкатывать на позиции, а две группы кавалеристов рванули в разведку на близлежащие возвышенности. Быстро очнулись сволочи…
- Где вас черти носят? – я оглянулся и с облечением увидел несущуюся ко мне повозку с ракетной установкой. Немного отстав за ней грохотала упряжка с тридцатисемимиллиметровым Максимом. А дальше уже пылили тачанки с пулеметами…
- Герр капитан! – с передка соскочили Вагнер и Штрудель. – Мы…
- Отставить. Разворачивайтесь. Дистанция шестьсот метров, мы выше, поэтому возвышение устанавливайте на четыреста. Пристрелочный дайте шрапнельной, а потом два пакета зажигательными. Пошли – пошли…. Ох ты ж млять… - я разглядел как к нам направляется отряд британских драгун. – Снимай с передка и разворачивай Пом-Пом…
Мягкий лязг, снаряд в ленте нырнул в пасть приемника. Я не устанавливая прицел, поймал кавалеристов в прорезь щита и надавил гашетку. Пару раз грохотнуло – снаряды разорвались грязним клочками дыма метрах в пятидесяти впереди драгун. Ну все…
После того как закончилась лента, к нам уже никто не скакал. Бешено билось с десяток лошадей, пара кавалеристов пытались отползти под защиту валунов, а остальные рванули назад.
- То-то же… это вам не это… - в полном восхищении от себя героического, заорал я и замахал руками показывая пулеметчикам, где занимать позиции.
Бритты быстро опомнились и стали поливать холм ружейным огнем. Пехотинцы на ходу выстраиваясь в цепи двинулись к нашу сторону, а драгуны, сбившись в отряд, явно намерились обойти нас с фланга. Пушки пока не стреляли, но прислуга уже вовсю вокруг них суетилась. Хреново, но терпимо. Мы на высоте, им будет трудно целится, а нам, наоборот – британские позиции видны как на ладошке.
- Рауль, разверни два Максима навстречу драгунам, а третий пусть работает по пехоте… – приказал я старшему пулеметной команды, обернулся к ракетчикам, но гаркнуть на них не успел. При последнем моем слове, с направляющих сошла ракета и оставляя пушистый след полетела к британцам. Я проследил за ее направлением – ракета лопнула прямо над строящимися бриттами, и дал команду палить пакетами, а сам опять взялся за Пом-Пом.
- По долинам и по взгорьям... – сквозь зубы процедил я первый куплет и лязгнул затвором. – Шла дивизия вперед... – затрещал маховичок вертикальной наводки. – Чтобы с боем взять При... тьфу ты... чтобы с боем взять КимбЕрли, бритской армии оплот...
По разрывам снарядов снаряженных черным порохом оказалось очень удобно корректировать огонь, так что уже со второй очереди мне удалось накрыть позиции британских артиллеристов. Когда дым над ними рассеялся, оказалось что почти вся орудийная прислуга разбежалась по сторонам. Третья очередь развеяла остатки оптимизма и у остальных. К счастью, боезапас не сдетонировал, да и сами пушки казались невредимыми. А что? Они нам очень пригодятся...
Радостно завопили Вагнер и Штрудель – я отвлекся и не увидел как они положили второй залп прямо над перестраивающимися бриттами и теперь там все заволокло дымом, в котором проблескивали языки пламени. А потом начали работать пулеметы, добавив еще паники мечущимся бриттам.
- Ай... млять... – я с перепугу выматерился – в щит пушки с оглушительным звоном влепилась пуля, а потом сразу же еще одна. – Ну суки...
Даже не знаю сколько прошло времени, могу судить лишь по тому, что я выпустил пять двадцатипятиснарядных лент, но вскоре в пальбу добавились стройные винтовочные залпы – подоспели мои волонтеры и буры. Британская кавалерия, уже не помышляя о сопротивлении дружно отступила в сторону Оксфонтейна, а после очередной парочки ракет, над позициями британской пехоты заполоскался белый флаг сооруженный из грязного полотенца. Виктория однако...
Ну что могу сказать? По предварительным подсчетам, мы угробили почти полторы тысячи британцев. Примерно столько же раненых, из которых не меньше сорока процентов были уже не жильцы на этом свете. И это всего при одном убитом и десятке раненых с моей стороны. Буры потеряли десять человек. Генерал-лейтенант Таккер попал в плен – это именно я вогнал ему пулю в грудь. Но к сожалению, спасти британца не удалось – генерал мужественно и тупо застрелился, когда наконец осознал ужас разгрома. За трофеи я даже говорить не хочу – все британские орудия и боезапас к ним оказался в наших руках почти целехонькими. А еще походный госпиталь и воздухоплавательное отделение с двумя воздушными шарами. Много, очень много трофеев. Даже не знаю как буду вывозить.
Пленные были полностью деморализованы – вид заживо сгоревших товарищей бодрости духа не добавляет. Впрочем, мои волонтеры тоже не блистали настроением. Зрелище на месте взрывов фугасов открывалось просто душераздирающее. Там практически никто не выжил, да что там говорить, британцев вообще разорвало на куски, да еще поджарило... Черт, даже не знаю как такую победу назвать... Может такое случится, что я открыл ящик Пандоры... Но жалеть уже поздно. Есть враг, которого надо победить, а остальное уже почти не важно. За работу...
Для начала отправил в ставку с нарочным рапорт, выставил боевое охранение, организовал сбор и сортировку трофеев, но предварительно наш фотограф тщательно задокументировал картину разгрома. Фотографии должны получится просто эпические. И ужасные... Но так надо для дела – самые невинные из фото попадут во все европейские газеты, а остальные будут использованы для отчета. Не знаю как среагирует руководство республики на столь продвинутый способ истребления бриттов, но у же предчувствую с этим сложности. Млять... гуманисты хреновы...
Все останки бриттов мы собрали и захоронили в общей могиле. После чего я приказал выдать похоронной команде из британских солдат и их конвоирам по доброй порции рома. Из гуманных соображений. Больно уж скверно они выглядели после того как окончили работу. И не только они...
- В чем дело волонтер? – я приметил как Ганс Майер, совсем молоденький заряжающий из орудийного расчета, присев на корточки за валуном тихонько всхлипывает.
- Герр капитан... – вскинулся парень. – Простите...
- Давай без чинов, – я присел рядом с ним и протянул фляжку с коньяком. – Хлебни и говори...
- М-не с-страшно, – немного заикаясь, прошептал волонтер. – И п-противно...
- Мне тоже страшно и противно... – пришлось насильно заставить его отхлебнуть коньяка. – Война вообще грязная штука. Но это работа, которую за нас никто не будет делать. Вот, молодец. А вообще, ты отлично справляешься. Так держать, волонтер Ганс Майер. Я доволен тобой...
- Мой капитан, – ко мне подбежал Ла Марш. – Вот список пленных британских офицеров. Среди них обнаружился некий Уинстон Черчилль, который представился корреспондентом Морнинг Пост. Насколько я понимаю, буры за него объявляли награду. И сейчас требуют у нас его выдачи.
- Кто?.. – я в буквальном смысле опешил. – Черчилль? Не может быть! Твою же мать!
- Что-то не так, мой капитан? – озадачился Ла Марш. – Прикажете отдать? Но они же его на месте расстреляют. Награда, за живого или мертвого, одинаковая.
- Подожди... – я невольно задумался. Ну и как быть? Твою же соседку в задний привод. Это же, сука, Черчилль, та самая тварь, которая... Если его сейчас угробить, история точно станет с ног на голову. Да так, что прогнозировать события я даже не берусь. Делов-то, просто не вмешиваться и буры сами все сделают. Но не факт, что станет лучше... Твою же мать, эта задача точно не для сундука с КТОФа. То есть, не для меня. Ну... решайся...
- Сделаем так. Сколько там за его голову назначено?
- Двадцать пять фунтов.
- Идем...
В итоге, я спас будущего британского премьер-министра прямо из под расстрела. Да, спас, отдав свои кровные денежки. Пока не знаю для зачем, но если что, я его сам упокою. И рука не дрогнет.
- Господин... э-э-э... – Уинстон был бледен как смерть, но держался в общем-то достойно.
- Можете меня называть просто Майкл... – я смотрел на него и... даже не знаю как сказать... тупо охреневал? Да, вот так грубо, но это определение как раз выражает мое состояние.
Уильям Леонард Спенсер Черчилль. Удивительно похож на свои фотографии в белее зрелом возрасте. Породистая аристократическая морда, крепкая спортивная фигура, но уже с легкими следами полноты... Вот только сигары в пасти ему не хватает. Черт... как же это восхитительно держать судьбу мира в своих руках. Восхитительно и страшно.
- Вы англичанин? – удивился Черчилль. – Насколько я понимаю по акценту, австралиец? В любом случае, хочу выразить вам свою признательность.
- Пустяки Уинстон... - я проигнорировал вопрос о национальности, накапал в походную стопку коньяка и протянул ему. – Расслабьтесь. Вы уже в безопасности.
- Благодарю... – британец ловко опрокинул в себя чарку. – Хороший коньяк.
- Неплохой... – согласился я с ним и намекнул. – Но армянский лучше.
- Какой? Не слышал... – удивился Черчилль.
- Г-м... – я осекся. Так и прокалываются попаданцы. Действительно, какой армянский? До появления оного еще далеко. А присядет на него, господин Черчилль, еще позже. А вообще, скорей всего, это липа. – Это малоизвестная марка. Думаю у вас еще будет возможность ее попробовать.
- Позвольте задать вам вопрос, Майкл... – осторожно поинтересовался британец. – Но для чего вы меня спасли? Выкуп? Моя семья может его предоставить. В разумных, конечно, пределах. Скажем... тысяча фунтов, вас устроит?
- Нет, не выкуп. Поговорим об этом позже. Для начала объясните, как вы здесь оказались? Насколько мне известно, вы находились в Натале при генерале Буллере?
Аристократическая морда будущего первого лорда Британского Адмиралтейства изобразила явное недоумение:
- Но как?..
- Уильям Леонард Спенсер Черчилль, надеюсь вы понимаете, кто здесь задает вопросы? – я не преминул поставить бритта на место. С некоторым удовольствием. Ох, как же хочется дать ему леща. Но... но это уже будет скотством.
- Стечение обстоятельств... – нехотя ответил будущий премьер-министр Великобритании. – Я неделю назад и сам не думал. Глупое пари...
- Ну и хорошо. Ненадолго прервемся, прошу меня извинить, но служба зовет. Вынужден вас предупредить. Если вы, хотя бы задумаетесь, об очередном побеге, то Уинстона Черчилля без раздумий повесят. Капрал Ла Марш. Поместите этого джентльмена отдельно от остальных, под усиленную стражу...

Мне и в самом деле было не до него – того и гляди, бритты попытаются взять матч-реванш, вон уже из боевого охранения докладывают, что наблюдают некие телодвижения отдельных британских разъездов. И пленные эти... черт бы их побрал. Раненых до черта. Ну не бросать же их? Бросать... А почему бы и нет? Не так много у буров медикаментов, чтобы тратить на кого попало. Первую помощь оказали и хватит. Пусть их свои лечат. Значит решено...
- Симон, а ну сгоняй к Дейку и предай что я приглашаю его к себе. Только живо, времени у нас совсем немного.
Бурский командант, мою идею воспринял благожелательно. Ну и ладненько. А вообще, я с этим, уже пожилым мужичком, со внешностью почтальона Печкина, довольно хорошо сработался. Роберт Дейк, изначально самоустранился от общего командования, ограничился своими бурами, среди которых имел непререкаемый авторитет и беспрекословно выполнял мои указания. А после вот этой Виктории, я приметил в его взгляде некоторое уважение, скажу даже больше – восхищение, которого раньше не было.
Пленные британские офицеры сидели в кучке с тоской поглядывая на своих конвоиров. И со страхом. Хотя и не все...
- Встать.
Бритты нехотя поднялись и выстроились в кривую шеренгу.
- Я капитан Игл. Кто из вас, считает себя джентльменом, поднимите правые руки.
В своих ожиданиях, я не обманулся, офицеры особенно не раздумывая, единогласно объявили себя оными. Англы, ядрена вошь. Ну что же...
- Я отпускаю ваших раненых. Скажу больше, я готов освободить десять офицеров и полсотни солдат для сопровождения пострадавших. Но с одним условием, офицеры дадут слово джентльмена, что не будут больше воевать с бурами. В таком случае, вам вернут личное оружие и обеспечат транспортом. У вас пять минут. Решайте... – мои последние слова сопроводила вспышка магния – фотограф исправно зафиксировал картинку для истории. Надо сказать, мистер Дулитл, знает свое дело на славу – уже истратил почти все свои запасы фотопластинок. Ну что же, побалуем читателей европейских газет свеженькой фотохроникой боевых действий. Нет, все же эпические фотографии получаться. Буры отпускают раненых и британских офицеров под честное слово... Публика прослезится от умиления.
Желающих дать слово нашлось всего трое. Ну что же, я понимаю офицеров. Нарушить обещание – это значит покрыть себя позором среди своих, не нарушишь, можешь автоматически под суд загреметь за презрение воинского долга. Впрочем, мне все равно. Главное я отделался от раненых.
- Шнитке, Ла Марш! Уходим... обоз в центр колонны. Живо, живо... – скомандовал я и чуть не упал – неожиданно стало дурно, отчаянно затошнило, в глазах поплыл кровавый туман. – Что за...
- Это тебя Ляксандрыч... – Степа мгновенно подхватил меня и помог присесть на валун. – Глушануло?
- А черт его знает... – я отхлебнул воды из флаги, а остаток вылил себе на голову. – Вроде получше уже...
- Отлежаться бы тебе... – покачал головой парень.
- Потом... – я подождал пока пройдет головокружение и встал. – Все потом...
Ну а как? Промедление сейчас смерти подобно. Некогда разлеживаться. Первый этап операции мы выполнили, в самую пору приступать ко второму. Эх... знать бы еще, как там дела у Де Вета разворачиваются...

Глава 23
Оранжевая Свободная Республика. Винтерс-Влей. 9 марта 1900 года. 10:00.

Глава 23
Оранжевая Свободная Республика. Винтерс-Влей. 9 марта 1900 года. 10:00.

- ... совсем чумной у нас гауптман, – молодой вихрастый волонтер шумно отхлебнул из кружки и повторил. – Совсем чумной. Когда рвануло, я подумал – все, конец Железному Дрыну...
Я шагнул в сторону от отбрасываемых костром сполохов и прислушался. Это вот что он сейчас сказал? Кто Железный Дрын? Я Железный Дрын? Да я... Запорю! Сто нарядов! На гауптвахту... Стоп... Что-то ты, Миха, совсем в держиморду стал превращаться. Участь такая у командиров. Еще в мире не было случая, чтобы подчиненные не прилепили погоняло отцу командиру. Опять же, никакой насмешки в голосах этих оболтусов я не слышу, наоборот, даже некое восхищение. Ладно, с «железным» я согласен, но почему «дрын»?
- Ага, сейчас... – его собеседник, ефрейтор Шустер, ухмыльнулся. – Кому это конец? Кишка тонка у бриттов угробить нашего командира. На то он и Железный Дрын... Ой!... – Шустер увидев меня испуганно вскочил. – Герр гауптман...
- Отставить Михаэль... – я присел рядом с ними на бревно. – Плесните мне чайку. Ага... благодарю. А теперь извольте мне объяснить, почему Железный Дрын? Тихо – тихо... все нормально. Вольно, сказал! Но вот объяснить все же придется. Прям теряюсь в догадках...
- Ну... – запнулся ефрейтор.
Второй волонтер неожиданно прыснул в кулак и испуганно застыл, справедливо ожидая на свою голову неминуемые кары и пытки.
- Смелее, смелее... – подбодрил я их.
Шустер увидев что я не собираюсь метать гром и молнии, немного отошел лицом и запинаясь сказал:
- Ну-у... это... поговаривают, что вы можете только на разминку отбарабанить пяток фрау...
- Г-м... – я чуть не подавился чаем. – Пять? И кто это поговаривает? Вернее, от кого пошло?
- Герр гауптман... – замялся Шустер. – Ну-у...
Получить вразумительный ответ я так и не успел, прибежал вестовой и сообщил, что прибыли Максимов и фон Бюлов, а с ними еще куча людей, в одном из которых он опознал президента Стейна, а в другом – президента Крюгера. Ага... намечается раздача слонов... или пиндюлин...
- Проводи их ко мне в палатку.
- Так они уже там, – развел руками Симон.
- Кто пустил? – рыкнул я для порядка. – Драть буду не вынимая... – я вдруг осекся и неожиданно сам для себя расхохотался. Ага... а еще возмущаюсь, почему меня Дрыном назвали. – Ладно, идем уже...
Президентов охранял отряд Йоханнесбургской конной полиции, те еще головорезы, полный аналог американских рейнджеров времен Дикого Запада, правда в более безбашенном варианте. Самые подготовленные части у буров. Вот бы мне таких хотя бы сотен пять – сразу наглы почувствуют что такое воевать без коммуникаций. Да кто ж их отдаст?..
Дядюшка Пауль хозяйственно освоил мой стул и с интересом принюхивался к моей же сигаре, дорогущей и гаванской, между прочим. Колоритнейший старикан – скажу больше, настоящая легенда! Грузный, в старомодном сюртуке, с реденькой бороденкой, глаза хитрые и умные, морда простая – патриархальная, располагающая к себе. Так и хочется душу излить.
Президент Мартинус Стейн, ему полная противоположность. Тоже авторитет, но уже новой формации. В отличии от ветхозаветного мракобеса, дядюшки Пауля, не чурается новых прогрессивных идей, правда, опять же, в их бурской транскрипции. Вот для чего вы ко мне заявились? Похвалить? Ну что же, я не против выражения похвалы в неком финансовом эквиваленте. Ордена прошу не предлагать, впрочем, таковых в Республиках и нет, от слова совсем. Не основывали за ненадобностью. Впрочем, зря, побрякушки в некоторой степени поднимают солдатский дух.
А если вы, господа президенты, прибыли меня нагнуть за бесчеловечные методы войны, так нихрена у вас не получится. Мне абсолютно плевать. В таком случае воюйте сами, ветер в спину, флаг в руки и так далее. А я умываю руки ибо не хочу заниматься бесполезным делом. Ну... давайте, рожайте...
- Капитан Игл... – я четко откозырял, по американской угребищной манере. Большего вы от меня не дождетесь.
- Капитан? – с вопросительными интонациями проскрипел Крюгер. – Молодой человек, насколько я понимаю, вы гражданин Оранжевого Государства и официально служите своей стране? Тогда какой капитан? Мартинус, у вас существует такое воинское звание как капитан? Испокон веков, нашими предками, завещано... – Крюгер похоже приготовился прочитать нам что-то вроде проповеди.
- Фельдкорнет... ваше превосходительство... – тактично перебил его Стейн. – Герр Игл, пока еще не в курсе... – Президент Оранжевого государства, обращаясь к Крюгеру, говорил с уважительными интонациями, но все же, в его голосе, я уловил недовольные нотки. Типа: какого хрена, ты старый хрыч, читаешь моим людям нотации?
- Совсем другое дело... – удовлетворенно буркнул Крюгер. – А теперь фельдкорнет... к-х... объясните, что вы там такого натворили? Прибыл парламентер с письмом от Робертса, в котором он верещит, как недорезанная свинья, что мы нарушаем правила войны. Плохо, очень плохо. Извольте объясниться. Мы приютили вас не для подобных безобразий. Общественное мнение и опять же, предки, завещали нам, быть...
Это меня вы приютили? Это я фельдкорнет ? Ах ты старый хрыч! Средневековый мракобес! В задницу... Я приготовился сходу послать его куда подальше, но уловил умоляющий взгляд Максимова. Вот же...
- Возможно, фельдкорнет Игл, был вынужден? – предположил Стейн и красноречиво на меня посмотрел.
«В зад, идите все в задницу!!!» – подумал я, но озвучил совсем другое: – Пехотная дивизия и две бригады кавалерии, в численной составляющей представляют собой около семи с половиной – восьми, тысяч солдат. Мы могли противопоставить этой группировке всего около пятисот бойцов. Предполагаемый итог боя – наше отступление. В любом случае. В результате которого, генерал-лейтенант Таккер выходил на оперативный простор, а направление на Блумфонтейн оставалось открытое. В результате моих... г-м... безобразий... наступление британцев сорвано, генерал-лейтенант Таккер покончил с собой, его группировка рассеяна, около полутора тысяч британцев убиты, девять сотен, в том числе сорок офицеров, взяты в плен. Мои потери, в общей сложности, около пятнадцати человек. Готов понести... г-м... за оные безобразия... заслуженное наказание...
Я с презрением выплюнул последнее слово и уставился на Крюгера. Ну давай старый хрыч, мне уже давно не терпится свалить из этой долбаной Африки.
- Вчера, генерал де Вет и генерал Фронеманн, при гораздо лучшем соотношении были вынуждены отступить со значительными потерями... – глубокомысленно изрек президент Стейн.
Де Вет – длинный голенастый бородач, скромно стоявший в уголке, мрачно кивнул. Фронеманн – еще один бурский генерал, красноречиво смолчал, а де ла Рей – опять же, очередной исторический персонаж, отчего-то злорадно ухмыльнулся.
Затем выступил фон Бюлов и очень доходчиво объяснил реальное положение дел, привел, как пример, соотношения численности и озвучил ближайшие перспективы. Нерадостные перспективы, надо сказать.
Крюгер выслушал его с угрюмой мордой, а потом неожиданно встал и обнял меня с довольно недюжинной силой.
- А он мне нравится господа! Нравится! – радостно гаркнул он. – Так держать фельдкорнет! Мы сможем достойно оценить ваши заслуги.
- Уже ценим... – облегченно выдохнул Стейн.
Вот хрен его знает? Мне кажется или на самом деле президент Оранжевой Республики побаивается дядюшку Пауля? Или тут в чем-то другом дело? А может просто пока зависит от него и ждет не дождется, чтобы скинуть эту опеку. Надо бы разобраться для лучшего понимания ситуации.
- Фельдкорнет Игл, предоставил план новой операции... – тактично напомнил Максимов.
- Давайте рассмотрим, – охотно согласился Крюгер. – Почему бы и нет...
- Прошу к карте господа, – уже ожидая бурю негодования, я взял в руку указку. – Нет секрета в том, что Блумфонтейн кишит британскими шпионами как дворовой пес блохами...
- Даже не смотря на то, что фельдкорнет Игл, в бытность помощника военного коменданта, прошелся частой гребенкой по их сети, за что и был удостоен покушения... – опять сделал небольшое отступление Максимов.
- Мы в курсе... – буркнул Крюгер. – Продолжайте минхеер Игл...
- Так вот, Робертс прекрасно осведомлен о том, что мы устроили два укрепрайона на пути его вероятно наступления. И считает, что мы сконцентрируем свои войска вдоль этих рубежей. Осознать этот факт мы ему уже помогли, устроив демонстративное отступление всех наличных сил. Прогнозирую его решение занять Винтерс-Влей и пользуясь этим пунктом как опорной базой дождаться очередных подкреплений, дать отдохнуть тягловой силе и солдатам, а уже потом устроить решающее наступление. Винтерс-Влей он займет послезавтра, у нас там всего лишь легкое прикрытие, только для того чтобы обозначить сопротивление, после чего коммандо отступит. Мой план состоит в следующем. В тот же день, ночью, будет совершен скрытный марш всеми нашими наличными силами, разделенными на три отряда, вот к этим рубежам. С которых, по сигналу, они под утро атакуют британцев с трех сторон. Подобные действия для Робертса будут полной неожиданностью и позволяют нам надеяться на успех.
- Нас мало, – высказался де ла Рей. – Очень мало. Это самоубийство.
- Согласен, – я вежливо ему кивнул. – Но это не все. Основной план заключается вот в чем...
После того как я закончил, в палатке поднялся дикий ор. Я даже был вынужден выйти и приказать своим бойцам с конными полицейскими отогнать любопытствующих на сотню метров.
- Люди! – рычал Крюгер. – Они разом лишаться своего имущества!!! И что скажут наши европейские союзники? Вы об этом подумали?
- Все патриоты уже покинули город, – спокойно парировал Стейн. – Мы принесем эти жертвы ради победы. И пора бы уже понять, союзников у нас нет. Сочувствующих много, да и то на словах.
- Представляю какой гам поднимут бритты... – хмыкнул Фронеманн.
- У нас есть возможность в некоторой степени нейтрализовать шумиху в прессе, – скромно напомнил о себе Максимов. – И вообще, это мелочи. Главное победа.
- Поздно, ничего не получится... – буркнул де ла Рей. – Вот если бы...
- Мы провели уже подготовку... – отрапортовал фон Бюлов. – И провели теоретические расчеты дающие пятидесятипяти процентные шансы на успех.
- Но кто решится на такое? Кто этот самоубийца? – вступил в разговор, де Вет. – Вы представляете, пробраться в город, привести в действие ваши адские машины! Шансов выжить нет!
- Это сделаю я...
Мгновенно в палатке наступила тишина, глаза всех присутствующих уставились на меня.
- Да, я и мои люди. Все уже готово. После того как... будет устроено очередное безобразие... – я не удержался чтобы не уколоть Крюгера. – Вы начнете атаку и как сами понимаете, в данном случае, шансы на успех у нас получаются гораздо большие. В любом другом варианте, мы конечно покроем себя героизмом, нанесем британцам больше потери, но итог все равно закономерен. Война будет проиграна. Да... с учетом вот этого нашего предполагаемого успеха, уже подготовлены планы дальнейшей компании, которая закончится взятием Кимберли и блокировкой проходов в Дракенсбергских Горах. А так же, определенными мерами по препятствию британцам подвоза подкреплений морем. Решайтесь господа. Другого такого шанса у нас не будет, – закончив свою речь, я совсем как Наполеон, скрестил руки на груди. Вот так. Знай наших.
- Господа, есть еще некоторые моменты дающие нам шансы на успех. Но их мы обсудим отдельным порядком... – добавил многозначительно Максимов.
- Да будет так... – тихо и скорбно сказал Крюгер. – Господь милостив к рабам своим. Дерзайте, а мы будем молится за вас.
- Значит решено! – торжественно подвел итог Стейн.
- В таком случае, проведем штабные учения! – фон Бюлов четким движением вставил в глаз монокль. – Господа, прошу к карте...
Все разошлись далеко за полночь, я уже приготовился немного отдохнуть, как в палатке появился молодой парень в строгом костюме. С идеальным пробором и бесстрастным умным лицом.
- Минхеер Игл, я Гуус ван Хепнеер, серетарь-референт президента Свободной Оранжевой Страны, его превосходительства Магнуса Стейна, – четко представился он. – Я выполняю поручение некой особы, – парень протянул мне небольшой сверток.
- Интересно чье же? – я сорвал кокетливо завязанные ленточки и обнаружил... обнаружил стопочку батистовых носовых платочков с искусно вышитой монограммой в уголочке. А так же кисет и две пары шейных платков. И запах... все было густо надушено духами... М-м... сирень? Монограмма... «М» и «И»? Майкл Игл? Да ну нафиг? Грета? А вот и письмецо...
- ... С вами Бог и я, мой герой... – прочитал я на маленьком листочке. – Ваша Гретхен... – а снизу была еще приписка. – Колбасу готовила маменька лично для вас. А я помогала.
- А так же, вот это... – секретарь внес в палатку две увесистые корзины. – Будет ответ?
- Г-м... – я невольно задумался. Колбаса и носовые платки от президентши и ее дочурки? Однозначно, достойны ответа. – Прошу вас подождать минхеер Гуус. Ответ будет.
Милая... г-м... Милая Гретхен, когда пули свистят над головой, а нога захватчиков топчет Родину... расплавленный свинец льется... м-дя... ваше письмо греет мне... сердце стучит, а душа алкает... твою же мать, что за херню я пишу? Так... большая признательность матушке, колбаса просто божественная. Ваш Михаэль... Тьфу ты...
Я вышел на улицу, вырвал первый попавший цветочек, отряхнул от пыли, запаковал его в конверт и вручил секретарю. Который, получив оное, мгновенно скрылся в ночи. Уф-ф... вроде справился... Ну что там за колбаса?
- Держи, Наумыч... – я переломил колечко и вручил половину Степе. – Отведаем гостинцев. И налей нам по песярику. Что-то я подустал...
- Бабы? – поинтересовался парень и набулькав в стопочки коньяку, с хрустом впился в колбасу. – А ничо так...
- Бабы, Наумыч. Бабы... – я опрокинул в себя чарку и осторожно куснул обалденно пахнущий чесноком гостинец. Действительно, «а ничо так». Ты глянь, президентша, а в колбасе разбирается. – Ну что ты там?
- Отправил... – с набитым ртом прошамкал Степа. – Отбыли уже. Веник пообещал с того фрукта глаз не спускать. Скубент, етить его в душу...
Ага... Это я сплавил в Блумфонтейн, Черчилля и Вениамина. Уинстона, предварительно отобрав честное слово, к себе домой, правда под строжайший надзор полиции, а Вениамина – налаживать промышленное производство его изобретений. Поистратились мы, надо срочно пополняться. А заодно с ними ушло отделение легко подраненных добровольцев, для присмотра по пути, а потом для охраны поместья. Мало ли что. Твою мать, Ранненкапфу написал, а про Лизхен и Франсин забыл. Етить твою в дышло... Но ничего будет время вырвусь, засвидетельствую почтение лично. Интересно, они там друг друга еще не передушили? Вроде не должны, Карл Густавович обещал постоянно держать девиц на успокоительном...
- Ну чо, вздрогнем... – Наумыч разлил по очередной.
- Дай еще по одной и баиньки. Завтра на войну...
- А куда ж мы денемся-то?.. – философски заметил Степа и многозначительно поболтал остатками коньяка в бутылке.
- Так отож... – я неожиданно понял, что Стейн не может не быть в курсе о посылке своей дочурке. Так это что же получается? М-ля-я...