14 Глава.
- Прошу вас... – неприметный монашек с поклоном распахнул предо мной дверь. – Его высокопреосвященство ждет вас...
Вы смотрели отечественный фильм «д’Артаньян и три мушкетера»? Естественно смотрели, а если смотрели, то не могли не отметить шикарно воплощенный образ кардинала Ришелье. Так вот, первый раз увидев Жана VI де Бургоня, я грешным делом подумал что наткнулся на собрата попаданца, в лице замечательного актера Александра Алексеевича Трофимова.
Практически точная копия, но все же копия. Я в беседе постарался очень завуалированно прояснить свою исходную принадлежность, дабы легонько прощупать церковника на предмет причастности к попаданчеству. Даже походя ввернул словечко по-русски. А вдруг? Но нет, не проникся мракобес. Да и ладно, явись предо мной еще один попаданец – это был бы даже не баян, а цельный рояль в кустах. Значит констатируем, я уникален в своей ипостаси. Мать его в дышло...
- Ваше высокопреосвященство... – обмахнул перьями берета блестящий палисандровый паркет и изготовился... тьфу, какая мерзость... изготовился облобызать сановную длань.
И был удостоен. Кардинал встав из-за стола, протянул руку в шелковой перчатке. Затем молча показал на кресло возле камина.
- Барон... – де Бургонь кивнул слуге разлившему по золотым бокалам вино и продолжил. – Барон, итак, справедливость восторжествовала.
- Хвала господу Богу нашему... – я истово перекрестился. – Иначе быть не могло, ваше высокопреосвященство.
Де Бургонь одобрительно кивнул мне, пригубил из бокала и после мимолетной паузы задал вопрос:
- А не могли бы вы барон разъяснить мне составляющую сегодняшнего нашего успеха?
Во как... На языке так и пляшет ответить пословицей: «На бога надейся, а сам не плошай», но неизвестно как на нее среагирует кардинал. С такими вещами сейчас не шутят. Значит...
- Я впечатлен действиями ваших людей ваше высокопреосвященство.
- Не скромничайте барон.
- Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом... – не преминул я щегольнуть цитатой из библии. – Кажется первое послание Петра?
- Вы правы... – кардинал с изумлением посмотрел мне в глаза. – Продолжайте барон. Смелее...
- Могу... – я изобразил задумчивость. – Ага... Хвалящийся хвались Господом... первое послание коринфянам. И... братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе... кажется послание филлипийцам от апостола Павла.
Да, знаю и помню. Дело тут в чем... В свое время я заучил пару десятков цитат из библии. Признаюсь, с корыстной целью: окучивал одну весьма своенравную, но впечатляюще прелестную дамочку. Лукерья, да, вот такое у нее сексуальное имя, принадлежала к одной из религиозных сект, которые я скопом обозвал одним словом: «бесюки». Адвентисты или баптисты? Суботники?.. Да собственно, какая разница. Так вот, произвел впечатление на сектантку, и развратил ее до полной сексуальной раскрепощенности. Потом едва отделался. Было дело. Чего и стыжусь порой. Экая я же сволочь. А вот видишь, пригодилось...
- Впечатляюще. Признаюсь, удивлен... – кардинал зачем-то попытался заглянуть мне в глаза. – Не часто встретишь среди людей вашего круга подобные знания...
- Даже не знаю, что вам сказать, ваша преосвященство.
Де Бургонь поудобней откинулся в кресле:
– Вы меня все больше удивляете. Я попробовал вас охарактеризовать и знаете что у меня получилось?
- Буду признателен ваше преосвященство.
- Извольте... – де Бургонь в очередной раз пристально на меня посмотрел. – Вы незаурядный человек, но умело маскируетесь, стараясь особо не выделяться. Я не о вашей выдающейся воинской доблести, ее вряд ли получится скрыть. Я о внутренних качествах. Хотелось бы знать зачем? Думаю, скромность здесь не причем.
Я немного напрягся. С этими церковниками и так надо держать ухо востро, тем паче, с самим кардиналом. К тому же он явно не производит впечатление глупого человека. Совсем наоборот, до предела опасен зараза. Как с гремучей змеей беседуешь. А мне есть чего бояться. А если выплыло, что я Земфирку из подвала вытащил? И не только это. И черт возьми, с чего это он взял? Первая встреча с ним продлилась едва ли полчаса, а сейчас беседуем и того меньше, а уже впечатление у него, видите ли сложилось. Черт... Ну... и какого хрена я спрашивается маскируюсь?
- Отвечу откровенно ваше преосвященство. Мне так удобнее наблюдать за людьми.
- Откровенно... – лицо кардинала смягчилось и он неожиданно для меня поинтересовался. – Вы не думали барон, о церковной стезе? Хотя, знаете, можете пока не отвечать. У нас есть немного времени до ужина, поэтому приглашаю вас потратить его в весьма познавательных целях. Не составите мне компанию?
- С удовольствием ваше преосвященство. Я в полном вашем распоряжении.
Ну вот... что-то мне сегодняшнее рандеву с кардиналом начинает все меньше нравится. И куда это мы... черт...
Тратить время с пользой мы отправились в подвал, а вернее, в те самые достославные застенки инквизиции. Впереди шел служка с факелом, затем величественно шествовал де Бургонь, за ним уныло плелся ваш покорный слуга, а замыкали процессию два латника с протазанами в руках. Низкий сводчатый коридор привел нас в довольно большую и хорошо освещенную комнату. В которой ничто не напоминало пыточную... кроме целого арсенала инструментов позволяющих без проблем излить душу пациентам этого богоугодного заведения.
М-да... моя собственная пытошная может показаться детским садом «Солнышко» по сравнению с местным инструментарием. Твою мать... и пациент присутствует... верней пациентка...
В центре комнаты к непонятной конструкции слегка похожей на обыкновенные козлы была пристегнута обнаженная женщина. Молодая и ослепительно красивая, это было заметно, даже не смотря на искажающее ее лицо печать фанатизма... или истерики... или страдания... черт...
Рядом с конструкцией несколько подручных палача деловито перебирали зловещего вида приспособления, а сам палач, невысокий горбун в глухом красном колпаке зачем-то мерял пульс у девушки.
- Вот здесь мы очищаем зерна от плевел... – кардинал радушно обвел комнату рукой, после чего уселся в кресло и показал мне рукой на стул рядом. – Присаживайтесь барон. Думаю вам будет интересно.
- Ваше высокопреосвященство... – перед кардиналом склонился в поклоне худой священник в черной сутане. – Сия девица, Эмма Мертенс, упорствует в своей ереси и мы постановили зачесть ей «предупреждение».
- Брат Игнатий, мы не вмешиваемся в действие трибунала, – кардинал одобрительно кивнул инквизитору головой. – Продолжайте по своему разумению...
- Ваше преосвященство... – инквизитор недоуменно уставился на меня. – Но...
- Это наш человек... – строго ответил кардинал. – Можете продолжать без опасений.
Я молча уселся на стул. Вечер откровений однако. Видите ли, я уже «своим человеком» стал. Когда это успел спрашивается? Ладно, будем посмотреть...
- Вы Жан сами того не ведая вскрыли гнойник неведанной глубины... – кардинал просмотрел несколько листочков поданных ему инквизитором. – О-о-о... занятный случай... мне еще не встречалось смешивание отправления обрядов сатанизма и иудейского чернокнижия. Надо же, изъято сочинение «Дух Жизни» богомерзкого Хасидея Ашкеназа... любопытно... И Менашше бен Исраэль? Невероятно...
- Ваше преосвященство, позвольте поинтересоваться, а что с самим Цимлером? – я решил немного прояснить ситуацию.
Де Бургонь отвлекся от чтения:
– Он умер... откусил себе язык и истек кровью. Да, Жан, такое бывает. Сатана...
- Но как... – я от досады чуть не выматерился на великом и могучем.
- Я вас понимаю барон. Беспокоящие вас вопросы, можно задать сообщникам колдуна. Или вы сомневаетесь в причастности Цимлера к покушениям на вас?
- Уже нет, но...
Вдруг в комнате прозвучал спокойный и решительный голос.
- ... мы, божьей милостью инквизитор Игнатий Брумс, внимательно изучив материалы дела, возбужденного против вас, и видя, что вы путаетесь в своих ответах и что имеются достаточные доказательства вашей вины, желая услышать правду из ваших собственных уст и с тем, чтобы больше не уставали уши ваших судей, постановляем, заявляем и решаем применить к вам пытку... – Инквизитор обернулся к писцам. – Зафиксируйте сей момент метр Робер...
- Я невиновна... – истерически выкрикнула девушка. – Меня соблазнил Рафаэль Цимлер и понуждал совершать греховное и непотребное...
- Всему свое время дочь моя... – инквизитор ласково убрал прядь волос с лобика девушки. – Приступайте...
Вопреки моим опасениям, злосчастную любовницу Рафы никто пытать не стал. Палач и его подручные, просто продемонстрировали ей орудия пытки и объяснили их назначение. Даже примерили на ножку пару приспособлений. Действовали очень аккуратно, говорили степенно, без малейшей толики злобы. Мля... гуманисты...
- Это первая степень применения пытки... – просветил меня кардинал. – Церковь заботится о людях и без нужды не причиняет боль и страдание. Даже наоборот, истинная цель наша: вернуть заблудшие души в лоно католической веры без принуждения, а токмо увещеваниями.
Далее начался допрос, но после первой же заминки в ответах на вопросы инквизитора к делу приступили палачи.
Описывать сие мерзкое зрелище не стоит. Я уже многое повидал за время своей средневековой эпопеи, успел зачерстветь душой и телом. Да и частичка настоящего бастарда во мне никуда не делась. Но... словом, я едва себя сдержал, что бы не нашинковать местную братию в капусту. Да, она оказалась замазанной в ереси по самое не хочу, да, она подтвердила, что в отношении меня творились воистину жуткие ритуалы, но черт побери, нельзя же... черт, лучше бы застрелили дурочку сразу. Да, дурочку, так как, даже мне было понятно что она довольно случайный человек в компании сатанистов.
- Вы довольны барон? – кардинал испытующе на меня посмотрел.
- Я... – я сделал вид что задумался. – Да, ваше преосвященство. Скажем так... не доволен, а удовлетворен. В некоторой степени, сами понимаете, исполнители покушения остались неизвестны.
- Это пока неизвестны, – спокойно ответил кардинал. – Дознание только началось, предстоит еще очень много работы. Вы все сами слышали, ересь раскинулась в городе подобно паутине. Очень много работы... кстати, вы знаете что отец Рафаэля Цимлера бежал?
- Да вы что? – изобразил я досаду. – Какая жалость...
- Да, бежал. Насколько нам стало известно он вместе с семьей направился в Левант на своем корабле.
- И что теперь?
- Пока сложно сказать. Показания на него уже есть, правда пока косвенные, но сами понимаете, слегка причастным к Сатане нельзя быть. Так же?
- Конечно, ваше преосвященство. Сорняки должны быть выкорчеваны с корнем. возможно даже с окружающими их полезными растениями ибо они могут быть зараженными – ответил я кардиналу в душе матеря себя последними словами. Вот же гадство какое... Приходится кривить душой, в жертву я себя пока приносить не собираюсь. Да и вообще не собираюсь.
- Очень уместная аллегория... – де Бургонь с улыбкой кивнул мне. – Я понимаю, вы конечно с удовольствием и дальше бы наблюдали за рождением истины, но вынужден вас оторвать, нам уже пора. Как вы относитесь к сухим сортам вина? Мне доставили недавно десяток бочек отличного Рейнского...
Надо ли мне говорить о том, что после увиденного у меня пропал аппетит? Но понемногу отошел и воздал должное отличному вину и просто божественным фаршированным перепелам. Да, я бесчувственная скотина, но и пожрать люблю.
- Барон... – кардинал аккуратно промокнул салфеткой губы. – Так как вы относитесь к карьере на поприще служения господу?
- Положительно... – я ответил без промедления так как обдумал ответ на этот вопрос еще в темнице. – Но к сожалению она для меня сейчас невозможна.
- Почему же? – де Бургонь вопросительно изогнул бровь. – Что может помешать служению господу?
- Мое несовершенство ваше преосвященство. Я руководствуюсь одним правилом: лучше быть чем казаться. Я денно и нощно молю господа ниспослать мне смирение, но он пока глух к моим молитвам.
- Но вы не отрицаете такую возможность, – серьезно констатировал кардинал. – Что само по себе указывает на помыслы божьи в отношении вас.
- Помыслы господни неисповедимы ваше преосвященство. К тому же я связан вассальной клятвой с государем Бургундии.
- Я не настаиваю барон... – кардинал слегка задумался, как бы решая продолжать или нет. – К тому же... к тому же, я не имел ввиду постриг. Церкви может понадобиться именно ваша воинская доблесть... и конечно ваш ум. Поверьте, положение ваше от служения нам возвысится на порядок выше чем сейчас. А по поводу вассальной присяги... вернемся к этому разговору немного позже. Грядут очень большие перемены...
Мне очень хотелось услышать больше про грядущие перемены, но кардинал резко переменил тему. Говорили про что угодно: от соколиной охоты до рецептов приготовления коричневого пикантного бульона, но не о политике. Черт...
Когда я уже раскланивался неожиданно прозвучал слова:
- А вас Штирлиц, я попрошу остаться...
Да шучу я... шучу...
Кардинал с улыбкой заявил:
- Да барон... я накладываю на вас епитимью. Вы знаете за что. Внесете на строительства собора турский ливр* и поставите в мою резиденцию пять бочек этой вашей чудесной селедки. Ну и... пожалуй все.
- Пять бочек ваше преосвященство... – я тоже с улыбкой поклонился. – И бочонок восхитительной паюсной икры. И воз семужьей тешки.
Кардинал молча взял со стола шкатулку и раскрыв продемонстрировал мне на первый взгляд простые деревянные четки:
- Барон, насколько я знаю, вам предстоит небольшое путешествие. Так вот, по предъявлению вот этих четок вам окажет помощь любая наша обитель. И да... пришлете своего поверенного... как там его... ну тот, что успел выкупить торговую компанию Цимлеров. Мой интендант обсудит с ним паевое участие и некоторые коммерческие проекты...
Во как... меня от удивления чуть Кондратий не хватил...
- Непременно ваше преосвященство...
Возвращаясь домой ломал себе голову. Итак, что мы имеем. Рафа на том свете. Значит половина следов по покушениям на меня канули вслед на ним. А я до конца так и не уверен в его причастности к отравлению. Что дальше... я своим спектаклем разворошил настоящее осиное гнездо: народишко разбушевался и сейчас устраивает в Антверпене форменные погромы, а инквизиция под шумок с корнем выкорчевывает ересь... сами понимаете что это значит. И еще: я очень хорошо отделался, а мог бы и сам на дыбу угодить за то что умолчал про торговлю христианами. Да и то что по моему поручению Исаак предупредил старшего Цимлера, а потом за мои же деньги выкупил у него компанию, тоже не осталось тайным...
- М-да... – хмыкнул я и хлебнул вина из фляги. – Зато... Зато, теперь в паях с самим кардиналом и еще мне есть куда податься после службы у Карлуши...
Покрутил в руках четки и обнаружил что на шариках вырезаны едва заметные символы. Ну что же, при возможности проверим их действие.

15 Глава.

Шебека как живая, слегка вздрагивая, неслась по морю с легкостью рассекая внушительные волны. Клацали блоки, скрипели канаты и оглушительно хлопали паруса. Орали белоснежные бакланы пролетавшие над водой покрытой облачками пены. Острый соленый воздух бил прямо в лицо, леденя кожу и наполняя тело невиданной бодростью. Хотелось орать, плясать джигу и взять на абордаж первую попавшуюся посудину. Черт... до чего же хорошо!!!
- Идем фордевинд* господин шаутбенахт* ... – Янсен широко расставив ноги крепко удерживал штурвал. – Если ветер удержится, пополудни будем в Кале.
- Так держать... – я ухватился за леер* пережидая пока «Виктория» слетит с очередной волны. – Я к себе, отправь ко мне Адриса...
По хулигански, на руках, съехал с мостика на палубу, выбил каблуками по палубе чечетку и в просто чудесном расположении духа направился к себе в каюту. Чей-то я проголодался, да и рюмку пропустить для сугреву не помешает.
- Штурмана к господину шаутбенахту!!!... – ударил в спину матросский ор. – Тащите Тильгаута к господину...
Ну, да... Шаутбенахт это я. Присвоил себе звание совершенно наглым образом и указал экипажу на корабле величать меня только так. Вот нравится мне его звучание и плевать что оно по сути является всего аналогом контр-адмиральского звания, а в переводе с фламандского и вовсе что-то вроде «ночного впередсмотрящего». Есть еще дополнительная мотивация так себя величать, – царскому примеру следовать вполне лестно, особенно если пример подает сам Петр Первый Рассейский, он же шаутбенахт Петр Михайлов. Вот так-то...
Затворил дверь каюты, скинул зюйдвестку и прямиком потопал к погребцу. Откинул крышку и выудил серебряную фляжку. Накапал в рюмку огненной перцовой настойки и, со смаком, выцедил. Помедлил секунду, выдохнул:
- У-ух... етить...
Подцепил с блюда ломоть копченой оленятины и жуя направился к зеркалу:
- Ерой! Настоящий шаутбенахт!
Не, ну не надо смеяться. Настроение великолепное, да и нравлюсь я себе в своем новом наряде. Короткая куртка, штаны пузырями под колено, полосатые шерстяные чулки и башмаки. Легко и удобно, а вместе с пистолями за широким кожаном поясе и тальваром* так вообще авантажно. Пират в естественном виде, благо даже черная косынка на головушке повязана.
За перегородкой раздался жуткий стон. Вот же страдальцы... Сунулся было в закуток к своим оруженосцам, но сморщился от кислой вони и захлопнул дверцу. Страдают морской болезнью пареньки. Ну, тут я этим сухопутным крысам не помощник, надо перемучаться. Хотя...
- Пьетро, Луиджи!!! Где вы сорванцы?
- Да ваша милость!!! – с треском в каюту влетели оба братца. – Чего прикажете?
С удовольствием оглядел пажей. Вот это я понимаю. Пацаны облазили шебеку от киля до клотика, воды не боятся, морской болезнью даже не пахнет, как будто в море и родились чертенята. Словом молодцы.
- Кликните вахтенного и перебазируйте этих тюленей на палубу. Принайтовить обоих к фок-мачте* и поить в изобилии водой с лимонным соком. Надо будет, насильно. Я разрешаю. На вопли и угрозы внимания не обращать и отвязать только в Кале...
- Монсьор!!! – из-за перегородки раздался единовременный утробный вопль Клауса и Иоста. – Помилуйте!!!
- Выполнять!.. – приказал я и опять отправился к погребцу. Душа запросила сделать повторный заход на перцовку.

15 Глава.

Шебека, слегка вздрагивая норовливая кобылка, неслась по морю с легкостью рассекая внушительные волны. Клацали блоки, скрипели канаты и оглушительно хлопали паруса. Орали белоснежные буревестники пролетавшие над водой покрытой облачками пены. Острый соленый воздух бил прямо в лицо, леденя кожу и наполняя тело невиданной бодростью. Хотелось орать, плясать джигу и взять на абордаж первую попавшуюся посудину. Черт... до чего же хорошо!!!
- Идем фордевинд* господин шаутбенахт* ... – Янсен широко расставив ноги крепко удерживал штурвал. – Если ветер удержится, пополудни будем в Кале.

Фордевинд — курс судна относительно ветра: ветер дует прямо в корму (попутный ветер).
Шаутбенахт (от нидерл. schout-bij-nacht — ночной наблюдатель) — адмиральский чин в русском флоте в первой половине XVIII века: соответствовал чину контр-адмирала.

- Так держать... – я ухватился за леер* пережидая пока «Виктория» слетит с очередной волны. – Я к себе, отправь ко мне Адриса...

Леер — металлический прут или туго натянутый растительный или стальной трос, используемый для привязывания парусов, стягивания тентов, сушки белья и т. д. Леерами также называются укреплённые на стойках тросы, заменяющие фальшборт судна, и тросы, натягиваемые для предотвращения падения людей за борт во время шторма.

По хулигански, на руках, съехал с мостика на палубу, совсем было собрался выбить каблуками по палубе чечетку, но усовестился и в просто чудесном расположении духа направился к себе в каюту. Чей-то я проголодался, да и рюмку пропустить для сугреву не помешает.
- Штурмана к господину шаутбенахту!!!... – ударил в спину матросский ор. – Тащите папашу Тильгаута к господину...
Ну, да... Шаутбенахт это я. Присвоил себе звание совершенно наглым образом и указал экипажу на корабле величать меня только так. Вот нравится мне его звучание и плевать что оно по сути является всего аналогом контр-адмиральского звания, а в переводе с фламандского и вовсе что-то вроде «ночного впередсмотрящего». Есть еще дополнительная мотивация так себя величать, – царскому примеру следовать вполне лестно, особенно если пример подает сам Петр Первый Рассейский, он же шаутбенахт Петр Михайлов. Вот так-то.
А вообще... мне кажется, что я попал в рай. Факт своей смерти в двадцать первом веке отрицать глупо. Помер я однозначно, тут не поспоришь. А куда люди попадают после смерти? Правильно, выбор тут небогатый: рай или ад, согласно своих прижизненных заслуг. Вот... адом мое нынешнее место пребывания никак не назовешь. Значит рай, а упоминаемые Эдемские кущи, есть не более чем аллегория. Ибо рай там, где человеку хорошо, где он счастлив по совокупности составляющих. И для каждого он разный. Мне вот выпал такой, и в нем есть все что мне надо для счастья. Да, вот такая у меня концепция вырисовывается – конечно насквозь еретическая по нынешним временам, но тем не менее, как мне кажется, правильная. За какие такие заслуги мне рай для отбытия назначили? Ну, дык парнем я был совсем неплохим. Местами так и вообще замечательным. Сволочью конечно изрядной, ну так я на этот счет и не заблуждаюсь. Признаю и каюсь. Ладно, чего там я собирался? Да конечно арманьяка* хряпнуть. Спиритус вини – имени себя дорогого. Есть приличный запасец. Черт, вот неправильный я все-таки попаданец – не удосужился еще самогонный аппарат смастрячить, да и ладно – успею еще.
Затворил дверь каюты, скинул зюйдвестку и прямиком потопал к погребцу. Откинул крышку и выудил серебряную фляжку. Накапал в рюмку янтарной жидкости и со cмаком выцедил. Помедлил секунду, выдохнул:
- У-ух... етить...
Подцепил с блюда ломоть копченой кабанятины и жуя направился к зеркалу:
- Ерой! Настоящий шаутбенахт!
Не, ну не надо смеяться. Настроение великолепное, да и нравлюсь я себе в своем новом наряде. Короткая куртка, штаны пузырями под колено, полосатые шерстяные чулки и башмаки. Легко и удобно, а вместе с пистолями за широким кожаном поясе и тальваром* так вообще авантажно. Пират в естественном виде, благо даже черная косынка на головушке повязана. И попугай был, достался от прежнего капудана, но правда издох в следствии неприспособленности организма к местным реалиям.
За перегородкой раздался жуткий стон. Вот же страдальцы... Сунулся было в закуток к своим оруженосцам, но сморщился от кислой вони и захлопнул дверцу. Страдают морской болезнью пареньки. Ну, тут я этим сухопутным крысам не помощник, надо перемучаться. Хотя...
- Пьетро, Луиджи!!! Где вы сорванцы?
- Да ваша милость!!! – с треском в каюту влетели оба братца. – Чего прикажете?
С удовольствием оглядел пажей. Вот это я понимаю. Пацаны облазили шебеку от киля до клотика, воды не боятся, морской болезнью даже не пахнет, как будто в море и родились чертенята. Словом молодцы.
- Кликните вахтенного и перебазируйте этих тюленей на палубу. Принайтовить обоих к фок-мачте* и поить в изобилии вином пополам с водой. Надо будет, насильно. Я разрешаю. На вопли и угрозы внимания не обращать и отвязать только в Кале...

Фок-мачта— передняя мачта на двух и более мачтовом корабле, то есть первая, считая от носа к корме.

- Монсьор!!! – из-за перегородки раздался единовременный утробный вопль Клауса и Иоста. – Помилуйте!!!
- Отставить сопли! Выполнять! – приказал я и опять отправился к погребцу. Душа запросила сделать повторный заход на арманьяк.
- Господин шаутбенахт, – в каюте появился кряжистый, седой как лунь старик. – Значится по вашему приказанию прибыл.
Поддерживающие его внуки – Виллем и Гууд, оправили на дедушке зюйдвестку, вручили в руки костыль, поклонились мне и испарились.
Ну да, стар у меня штурман. Сколько ему лет неизвестно, сам не знает, но я думаю далеко за шестьдесят. А это по нынешним временам, почитай совсем уже долгожитель. Но в абсолютно ясном уме и памяти находится старик: помнит каждую мель, каждую банку от Па де Кале до Бискайя включительно*. Такого штурмана еще поискать надо. Тем мне и ценен, за учителя в морском деле почитаю его. Сам конечно знаниями не обделен, но в местных реалиях пока абсолютный ноль. Все не так, многие морские понятия еще и не появились, ходят по морям почти как бог на душу пошлет. Два лаптя правее солнышка и направо... Ну ничего, разберусь.
- Присаживайся штурман, – я показал ему на стул и достал из погребца вторую рюмку. – А пока прими для сугреву...
- К-х... – Адрис звучно кашлянул, оправил висячие усы и алчно двинув кадыком влил в себя алкоголь. – Ваше здоровье, господин шаутбенахт...
- Мое... давай повторим отрезок пути от Кале до Нанта... значит говоришь банка блуждает вот здесь...
Пару часов выпали из действительности, но потом занятие прервал обер-боцман Андерсен.
- Господин шаутбенахт прямо по курсу болтается боевой неф* с лилиями на парусах!
- Паукова посудина? А какого она в бургундских водах делает?
- Не могу знать господин шаутбенахт! – гаркнул Андерсен и браво выпятил грудь с пузом. – Но думается мне вот что. Они кого-то ждут, ибо торчат аккурат на фарватере. В этом месте либо таким кусом идти, либо обходить далеко, что долго: течение того-этого, да и с ветром намучаешься.
- Свисти алларм...
Настроение мгновенно сделалось бешено-веселым. Я конечно не особенно уверен, что ждут именно меня, да и понятие «бургундские воды» весьма растяжимое – нет четких водных границ и систематизированного водного права, но тряпка с лилиями для меня раздражитель как для быка кумач. Это корыто Паука! Значит по определению подлежат изничтожению. Порву уродов! Хотя надо сначала глянуть, орешек может оказаться не по зубам...
Обрядится в юшман* времени много не заняло и через пятнадцать минут я уже наблюдал в подзорную трубу здоровенный неуклюжий парусно-гребной корабль с высоченным баком* и громоздким ютом*.

Неф — старинное парусно-гребное судно, ставшее по мере развития в XVI веке крупным кораблём с прямыми парусами и сильным артиллерийским вооружением; прообраз парусных кораблей.
Бак (нидерл. bak) — надстройка в носовой части палубы, доходящая до форштевня. Баком раньше называли носовую часть верхней палубы (спереди фок-мачты). Служит для защиты верхней палубы от заливания встречной волной, повышения непотопляемости, размещения служебных помещений и т. д.
Ют — кормовая часть верхней палубы судна или кормовая надстройка на судне.

- Три сотни душ, а то и больше... – тактично сообщил мне Янсен и с надеждой добавил. – Да мы от них как от стоячих уйдем...
- Уйдем... но потом. Ральф ко мне...
Ко мне подскочил корабельный цейхвахтер* Ральф Симеоне. Пелегрини остался дома: доводить с инженерами до ума единорог, но и этот талантом не скуден, не зря в любимых учениках у Рафаэлло ходил.

Цейхвахтер — офицер морской артиллерии, имевший в своём ведении орудия, станки и снаряды.

- Господин...
- Заряжайте орудия «катушками» на полный заряд. Выставить на прямую наводку. Картечницы все перенесите на правый борт. Палить залпом из всего по команде. Помедлите хоть на секунду – утоплю всех разом как щенят. Выполнять. Янсен...
- На месте...
- Ветер стихает, значит сделаем следующим образом. Курс не менять...
Раздал указания и застыл на мостике. Теперь только ждать. Вообще, вся суть морского сражения состоит в маневрировании, которое может длится довольно продолжительное время. Сама сшибка длится сравнительно недолго, а вот вывести судно на позицию для залпа или абордажа – это целое искусство, коим я не владею от слова совсем. Хотя в данном случае мое дело: объяснить что я хочу, а выполнять будут люди гораздо сведущие. Да и как бы, особенно, я воевать не собираюсь.
На палубе нефа стало собираться сразу несколько групп. Заблестела сталь касок и наконечников копий. Неужели всерьез вознамерились на абордаж взять? Ого!..
На баке посудины франков замаячили в лихорадочной суете несколько флажков, а затем, с судна взлетело сразу несколько каменных глыб и в облаке брызг шлепнулись у нас по курсу.
- Требушеты. Приглашают спустить паруса... – прокомментировал Янсен закусив ус. – Хороший капитан у них. На банку еретик нас выжимает...
- Chren im na worotnik...
- Что господин?.. – вытаращил глаза Тиль.
- Не ссы в сапоги адмирал... – перевел я. – Боцман!
- Все наверх, по местам!!! – заревел Андерсен – Приготовится к повороту!..
Крутой нос нефа украшенный каким-то непонятным деревянным мужиком резал волну уже в какой-то паре сотен метров. Десятки весел слаженно опускались в воду...
- Поднять брейд-вымпел!*
На грот мачте* «Виктории» захлопало по ветру кроваво-красное серпасто-молоткастое полотнище. Вот вам суки, поломайте голову что это значит.

Брейд-вымпел — широкий короткий вымпел, поднимаемый на грот-мачте командирами соединений, дивизионов и командирами отрядов кораблей.
Грот-мачта — вторая мачта, считая от носа корабля.

- Давай! – выбрав наконец момент махнул я рукой.
- Лево руля!!! Бизань-гика-шкоты стянуть!!! – заревел Янсен наваливаясь на штурвал. – Кливер-шкоты раздернуть!!!...
Виктория ткнулась носом в волну, практически остановилась и развернулась пропуская по правому борту несущийся в полусотне метров корабль франков. Маневр оказался таким быстрым, что его не ожидал даже баклан с треском влепившийся в фальшборт.
- Огонь мать вашу!!! Огонь гребаные ослы!!! – надсаживаясь заорал я и от избытка эмоций пальнул из пистоля в неф.
Громовой грохот, длинные столбы пламени, на мгновение все скрылось в густых клубах дыма. Затем паруса с треском поймали ветер и шебека как борзая собака рванула вперед, с каждым мгновением набирая ход.
- Что за нахрен? – я с изумлением всматривался в неф. – Млять... неужели... да ну...
Пару минут ничего не происходило, неф забирая круто правей продолжал идти дальше...
- Ур-р-ра!.. – вдруг рванул слух матросский ор. – Слава господину шаутбенахту!..
- Ф-фух... – с облегчением выдохнул я и перекрестился. Все стало ясно – корыто Паука заваливаясь на левый борт и стремительно теряя осадку погружалось в воду.
- Аккурат все скулу ему развалили... – гордо приосанился Янсен, а потом подхалимски лыбясь добавил. – А вы господин шаутбенахт из пистоля франкского капитана срезали. Ей-ей срезали! Сам видел.
- Прямо таки капитана? – усомнился я. – Врешь поди?
- И я видел...
- Он аж кувыркнулся...
- Прямо в башку засадили...
- Ох и метко пальнули... – загалдела разом окружавшая меня корабельная интеллигенция в составе: боцмана, шефа абордажной команды, штурмана, судового плотника и баталера.
- Прямо в глаз! – хором завершили уверения Пьетро и Луиджи и гордо добавили обращаясь к остальному народу. – Наш господин ласточку на лету бьет, а не то что какого-то там грязного франка...
- Ну раз так... – не устоял я пред такой наглейшей лестью. – Баталер выдать команде по ковшу пива, а вы братцы ко мне в каюту. Пропустите по маленькой за викторию, а праздновать будем уже в Кале.
- А что с франками господин шаутбенахт? – осторожненько поинтересовался у меня Янсен показывая на почти опрокинувшийся неф.
- А что с франками? Откуда я знаю? В промысел божий я вмешиваться не собираюсь. Пусть барахтаются...

16 Глава.

- Ну, готовы?
Еще зеленые от морской болезни и донельзя несчастные на морду Иост и Клаус дружно кивнули головами.
- Да монсьор.
- Да не кривитесь, для дела так надо... – утешил я пареньков. – Вид нам надо иметь что ни наесть подлый.
Оглядел себя... ну, да, вроде ничего не выдает благородную особу. Потертая зюйдвестка тюленьей кожи, растоптанные, бесформенные башмаки, широкий пояс с привязанной к нему тощей мошонкой*, да короткий рыбацкий нож в потрепанных ножнах. Конечно патлатый я чрезмерно – совсем не по простонародному, но это дело уравновешивает трехдневная щетина и общая чумазость морды лица. И оруженосцы мои под стать – вылитые рыбачки, коих на пристани в Кале не счесть.
Машкерад однако. И «Виктория» на бумаге принадлежит торговому дому «Ивен Редерхолле и компания», то бишь Исааку и мне. Читай, мне единолично. Сейчас на ней командует Альбрехт Борель, Исааков поверенный, а барон ван Гуттен, как бы вообще не присутствует. Нет, я не прихворал паранойей, а действую согласно инструкций Ле Гранье. Коему доверяю, ибо успел убедится что герцогский шут гораздо умней чем я его считал.
- Тиль, буду к вечеру, стоять под parami, команду на берег не отпускать. Понял?
- Под чем стоять ваша милость? – скорчил недоуменную рожу Веренвен.
- Быть готовыми к отплытию в любой момент.
- Как прикажете господин шаутбенахт! – вытянулся фламандец.
- То-то же...
Досмотр судна англы уже закончили и получив пару серебряшек в лапу благополучно отвалили, а вслед за ними на берег сошел Борель с приказчиками – составить таймшип* в конторе порта, да и вообще прощупать обстановку насчет возможных коммерческих негоций типа попутных фрахтов и по возможности сбыть поставу тюленьих кож. А за ним уже выскользнули мы.
- Пречистая Дева Богородица! – Иост ощутив под ногами твердую землю на глазах ожил и осенил себя троекратным крестным знамением.
Клаус от него не отстал, даже собрался бухнутся на колени, но был вовремя мной пойман за воротник. Вот черт знает что! Как из них настоящих моряков сделать? Ладно, что нибудь придумаю.
Итак, английский город Кале. Почему английский, ведь расположен он совсем не Туманном Альбионе? Ну, тут все просто, английский он по праву сильного. Отвоевали его бритты еще хрен знает когда и расставаться с ним не собираются. Но расстанутся, ибо на территории современной Франции никаких английских владений не наблюдается. А вот когда?.. Что-то такое мелькает в голове... кажись лет так через сто... или нет? Да, собственно, мне без разницы. Есть о чем думать. Так, куда нам сейчас? Что же такая грязюка... дерьмо...
Рыночная площадь, собор и замок – это составляющие любого крупного средневекового города... ну и конечно добавим сюда вонь и грязь – без них не обходится.
Кале тому не исключение. Рыночная площадь в этом городе вполне впечатляющая – называется она Площадью Оружейников. Собор тоже конечно присутствует – кафедральный собор Богоматери. Красив и величественен – этого не отнимешь, причем, как ни странно, полностью достроен. Ну а что касается всяких укреплений – в Кале их с избытком, даже на главной площади сторожевую башню воткнули. А к грязи еще добавляется жуткая рыбная вонь, разносящаяся из порта по всему городу. Словом веселенькое местечко.

- Нам к собору, – дал я указание оруженосцам и первым ступил в мерзкую жижу покрывающую мостовую. – Тут совсем рядом...
Я попытался подбодрить свое сопровождение и осекся. Рядом – то оно рядом – вон шпиль звонницы торчит – рукой подать. Но это совсем не значит что мы туда быстро доберемся. Вон улочка куда то в сторону уходит. Клятые архитекторы! Но такая жуткая планировка совсем не плод их извращенной фантазии – а вполне такая голая функциональность. Средневековый город в первую очередь – это крепость и в нем, все подчинено нуждам обороны, даже планировка – каждый переулок, каждый дом, могут создать непреодолимые препятствия для атакующих. Но нам от этого не легче...
Улочка привела нас в район матросских кабаков или аустерий – как их здесь называют. Добротные каменные дома с грубо намалеванными вывесками, вонь еще едреней и гуще, вышибалы на входе и перепившиеся матросики мордами в грязи валяются... вроде живые, но раздетые до исподнего. И зазывалы надсаживаются..
- Свежее пиво! Свежая рыба! Зайди в «Бешенную Селедку» матросик!
- Наши девочки самые красивые! Берешь девчонку, получаешь кружку пива бесплатно...
- Дешевые комнаты, лучшее пиво! Посети «Морскую Корову»...
Из открытых окон кабаков несся жуткий многоголосый и многоязычный ор. Гуляет народец.
Навстречу нам протопал опасливо оглядываясь патруль из шести окольчуженных копейщиков. На проклятия в адрес бриттов несущиеся из окон прореагировал показательно индифферентно. А вот с виду вполне платежеспособного, но бухого в дымину матросика выпавшего из дверей кабака прямо им под ноги, под белы ручки подхватили...
- Клятые бритты! – проникся сочувствием Клаус.
- Быдло... – скривился Иост перешагивая распластавшееся в грязи тело.
- А чего это вы англов внезапно возненавидели? – поинтересовался я, соображая в какой переулок свернуть.
- А за что их любить монсьор? – философски заметил Клаус.
- И то правда А если еще раз титулуешь меня прилюдно, выдеру...
- Как скажете мон... – парень осекся и закрыл себе рот рукой увидев кулак под носом.
- То-то же... Кажись сюда...
Переулок вывел нас на Оружейную площадь. Почему ее так назвали я не знаю, самый обычный рынок и оружия на нем совсем не наблюдается. Хотя вру... вон вывеска. И вот... В другое время обязательно заглянул бы, но не сейчас. Из наличности только горсточка медяков. Черт... как голым себя чувствую. Привык обвешиваться разными режущими и колющими железяками, вот и страдаю от синдрома отмены. Нельзя – в Кале оружие носить разрешено только особам благородного происхождения, к которым согласно легенде, я сейчас никак не принадлежу. Есть у меня конечно, кроме хренового ножичка на поясе, кое-что в рукаве, но оружием сей девайс явно не назовешь...
- В сторону!.. – здоровенный детина в желто-зеленой ливрее грубо спихнул меня в лужу.
- Да я тебя... - по инерции собрался свернуть рожу грубияну, но вовремя опомнился и отвесил глубокий поклон богатому закрытому портшезу и едва поймал за рукав Иоста кинувшегося на охранников сопровождавших носилки. – Тихо, дурень...
Вот же черт, едва не прокололись. Нет... надо было идти самому. Парни с лицедейством, ну никак не справляются. Не понимают смысла, сознательного унижения своего положения. Время такое – сейчас самое страшное для дворянина – потерять свое лицо и честь. И как ни странно, больше всех морду воротит Иост – который на самом деле отнюдь не благородных кровей. Вжился в образ пацан. М-да, в этом, я в первую очередь виноват. Черт... показалось или за нами следят? Вроде нет...

- В сторону!.. – здоровенный детина в желто-зеленой ливрее грубо спихнул меня в лужу.
- Да я тебя... - по инерции собрался свернуть рожу грубияну, но вовремя опомнился и отвесил глубокий поклон богатому закрытому портшезу и едва поймал за рукав Иоста кинувшегося на охранников сопровождавших носилки. – Тихо, дурень...
Вот же черт, едва не прокололись. Нет... надо было идти самому. Парни с лицедейством, ну никак не справляются. Не понимают смысла, сознательного унижения своего положения. Сама натура противится, да время такое – сейчас самое страшное для дворянина – потерять свое лицо и честь. И как ни странно больше всех морду воротит Иост – который на самом деле отнюдь не благородных кровей. Вжился в образ пацан. М-да, в этом, я в первую очередь виноват. Черт... показалось или за нами следят? Вроде нет...
Могучие мужики, впрягшиеся в портшез неожиданно остановились, в окошке срытом бархатной занавесью мелькнула затянутая в перчатку женская ручка и передо мной в грязь шлепнулась блестящая монетка.
Ох... тяжела все-таки шпионская личина. Самого воротит, попривык уже к своему привилегированному положению. А тут...
- Благодарствую высокородная госпожа... – склонился в поклоне и подхватил монетку.
- Да, что же это такое! – лицо Иоста исказилось негодованием. – Да как можно так унизиться!
- Можно! Научись различать честь ложную и истинную. Есть дело превыше чести личной, сие зовется службой государевой.
- Но!..
- Заткнись щенок! Не заставляй меня пожалеть...
- Как скажете... – Иост потупился.
- Пришли уже. Прогуливайтесь возле входа...
- Как прикажете...
Вот же... Несколько раз вздохнул утихомиривая в себе злость и вошел в собор. Стал на колени и несколько раз перекрестился перед изображением Пречистой Девы Марии. Затем приметил плюгавого служку и дернул его за рукав.
- Мне нужен святой отец Христофор.
- Отпуфти...
- Живо умелся и молви падре Христофору, что пред ним желает исповедаться Жиром Жене.
Монашек тщетно дернулся пытаясь освободиться и зашепелявил брызгая слюной через заячью губу:
- И пефедам! Я так пефедам...
- В добрый путь... – я отпустил рукав. – И живо!
Еще раз несколько раз демонстративно перекрестился и застыл возле готической колонны подпиравшей свод. Красиво, величественно и мрачно. Тут поневоле задумаешься о божественном. Даже я проникся, чего уж говорить о забитом народце пятнадцатого века. Церковь сейчас все – основной движитель жизни – исчезнет она, настанет такой всеобъемлющий хаос, что...
- Фот он!... – служка показывал на меня пожилому, но статному священнику с немного резковатыми чертами лица.
- Чего тебе надобно сын мой? – священник пронзил меня неприязненным взглядом.
- Sub tuum praesidium confugimus, sancta Dei Genetrix...* – произнес я на латыни.
- ... nostras deprecationes ne despicias in necessitatibus: sed a periculis cunctis libera nos semper, Virgo gloriosa et benedicta.* - с легким, едва заметным удивлением, ответил священник. – Следуйте за мной сын мой.

# - Под Твою защиту прибегаем Святая Богородица!(лат.) – католическая молитва.
## - Не презри молений наших в скорбях наших, но от всех опасностей избавляй нас всегда(лат.) – католическая молитва.