Я обернулся и увидел как в дверном проеме застыла испуганная девушка. Одна из пары подобранных нами в Германии. Она вломилась в спальню без стука и теперь в ужасе ожидала расправы.
- Иди... – Матильда погладила меня по щеке. – Я разберусь.
- Только не тягай ее за волосы... – шепнул я фламандке. – Узнаю, получишь у меня.
- Не буду, - девушка подтолкнула меня в спину.
Уже в коридоре я услышал звуки шлепков и ойкание. Не обманула... за волосы не тягает, а за шлепки я ничего не говорил. Но это не мое по сути дело. Девки между собой разберутся как-то. Матильда либо приведет к повиновенью все дворню, либо вовсе сживет их со свету. Характер у нее тяжелый.
- Компания построена монсьор, – доложил запыхавшийся Тук встретив меня на лестнице.
- Идем...
- Успели?
- По башке сейчас получишь...
Компанию я приказал построить для... Да в общем сейчас и узнаете зачем.
Рутьеры выстроились в три шеренги. С левого края, мосарабы с аркебузами у ноги. На их белых коттах у них мой вышит геральдический щит с обвившимся по его краям драконом, удерживающим в лапах такой же щит, но меньшего размера. Его серебряное поле пересекают две красные диагональные полосы. Это мой герб, как барона ван Гуттена - рыцаря ордена Дракона. Как я про себя шучу - дважды бастардный герб. Две косые перевязи слева направо. Все же, наверное, опознал меня Карл Смелый, как бастарда д'Арманьяка, но сохранил мое инкогнито по каким-то своим соображениям. Сверху еще один малый щит. На нем, на синем поле черная геральдическая лента, на ней серебром написано готическими буквами на латыни: 'Никто кроме меня'. Это мой герб, только уже как шевалье де Дрюона. Помимо герба, на коттах есть еще один знак. Небольшой красный крестик слева вверху на груди. Это уже знак принадлежности к компании. Ее герб и символ. Кровавый крест.
Сержант аркебузиров Энвер Альмейда стоит впереди строя. На нем полусалад с пышным красным плюмажем. На левом плече сине-черный бант с блестящей бляхой на которой выгравирована дымящаяся аркебуза. Знаки его должности.
Рядом с мосарабами, построились арбалетчики. Их сержант Якоб Бользен, тоже впереди строя. Они одеты точно так же, но держат на плечах арбалеты и котты у них зеленого цвета, а у сержанта на бляхе перекрещиваются арбалетные болты.
Отдельно стоят канониры со своими орудиями. На них котты уже кирпичного цвета, а у их командира, мэтра-сержанта-бомбардира Рафаэлло Пелегрини на плече бляха с дымящейся гранатой.
Возле строя стоят трубачи, знаменосец с развернутым знаменем и отрядный капеллан.
Все стоят и напряженно ждут что я им скажу. Примерно догадываются, слухи о моем решении ходят уже давно, но официального объявления я еще не делал.
По сигналу Тука затрубили трубы и резко смолкли.
- Братья... – я сделал небольшую паузу после первого слова. – Братья, я не буду долго говорить. Не приличествует это настоящему мужчине. Скажу просто. Доколе я жив и владею этой землей, каждый брат, оставивший службу по невозможности ее исполнения, найдет приют в этом замке. У него будет кров, еда и посильная работа с достойной оплатой. Помимо этого, я назначаю им пенсию в размере патара в месяц. Запомните! Никогда и никого, я не брошу. Обер-капеллан!
Гуус Боммель торжественно поднес мне на бархатной подушечке отрядное распятие.
- Клянусь в своих словах! – я поцеловал распятие и вздернул его вверх. – Слава кровавому кресту!
- Слава-а-а-а! – взревела компания.
- Разойтись! Сегодня вечером будет праздник. Обер-интендант озаботьтесь...
- Ура капитану-у-у!!! – еще один одобрительный рев.
Ну, а как? Без праздников никак, очень знаете ли, позволяет сплотить личный состав. Повод к тому же, не из рядовых. Да и самому нажраться хочется.
- Ну красиво же получилось монсьор... – после того как все разошлись, ко мне подошел Тук смахивая из уголков глаз слезинки. – Я... Я просто горжусь, что служу вам.
М-да... мой эскудеро по своей сути жуткий головорез, но и одновременно впечатлителен как юная девственница. Хотя чему я удивляюсь, у самого от торжественности момента в глазах щемит.
- Братец... сделай-ка для меня одно важное дело, - я вспомнил о давнем своем обещании.
- Все что угодно монсьор, - шотландец бухнул кулаком по груди.
- Бери пару стрелков и дуй о конь в деревеньку. Возьмешь там дорпсхофта... старосту в общем и выясни у него где живет семейка Гуутенов. Затем всех их, вместе со старостой, со всем бережением доставишь сюда. Понял? Со всем бережением.
- Это Иоганна семья? – догадался шотландец.
- Да. Мы должны для них, что-то сделать. Поспеши. Кстати священника деревенского тоже прихвати.
- Монсьор, монсьор... – к нам подлетел мой паж Иост. – Там... там...
- Да что там?
- Он... он... – мальчишка никак не мог отдышаться.
- А ну угомонись! – шотландец ловко поймал пажа за ухо.
- Мне велели передать, что эконом раскололся до самой задницы... – выпалил Иост. – Монеты в выдолбленной балке, над очагом в его доме.
- Вот кстати и заберешь, – я хлопнул шотландца по плечу. – Давай мигом, дел еще невпроворот. Да, и успокой пейзан, если волноваться будут.
После того как Тук и напросившийся с ним Иост, умчались, я вернулся в замок. Спустился в пыточную и еще немного поболтал по душам с экономом, выясняя все его связи с антверпенскими евреями. Завтра по прибытию, их ждет небольшой сюрприз. Ну а дальше... дальше посмотрим. Либо в петлю торжественно промаршируют, либо будем сотрудничать. Взаимовыгодно. Больше уверен в последнем. Еврейская нация в практичности, опережает все другие на голову. Исторически так сложилось. Ну право дело, если все и всегда будут тебя угнетать, поневоле станешь умным, практичным и изворотливым.
Вышел на свежий воздух из подвала и приметил спасенных гениев архитектуры сидящих на куче песка возле разрушенной замковой капеллы. Они о чем-то мирно беседовали и по очереди чертили щепкой на песке.
Архитекторы заметив что я подошел, дружно вскочили и отвесили мне по глубокому поклону.
- Сеньор барон...
- Господин...
- Чем вы это занимаетесь? Кстати, вас накормили?
- Не беспокойтесь сеньор... – Пьетро похлопал себя по животу. – Я так уже три года не ел.
- Мое сосредоточие жизненной силы заполнено, – в свою очередь сообщил Фен. – Очень благодарю вас господин.
- Пустое, но о чем вы беседуете? – я поманил к себе пробегавшего мимо нас ученика и послал его за вином и бокалами. – Так о чем вы?
Мастера переглянулись и ответил ломбардец:
- Мы обсуждали, как можно усовершенствовать и восстановить ваш замок сеньор барон.
- Очень вовремя, – я обвел рукой замковый двор. – Сами видите, в каком состоянии он мне достался.
- Все не так печально, как выглядит. Главное, фундамент и основание в полном порядке. Мы с мастером Феном взяли на себя смелость немного осмотреть его. Конечно понадобятся еще исследования и даже опыты, но в целом, уже могу сказать что состояние терпимое. – Убежденно заявил ломбардец.
- Я согласен с мастером Пьетро, хотя мои знания с его мудростью несопоставимы, – добавил китаец и обескураженно продолжил. – Я даже представить себе не мог, до каких высот дошло архитектурное искусство вне Поднебесной.
- Ну так что беретесь? – я присел на принесенный учеником стул и сделал приглашающий жест присесть архитекторам.
- Я почту за честь работать на вас, – поспешно согласился Фиораванти.
Поспешность его заявления не осталась мной незамеченной. Ага... а товарищ что-то не особо торопится домой. Очень будет интересно узнать его подлинную историю.
- Я буду счастлив помочь мастеру Пьетро и почерпнуть от него частичку его мудрости... – Фен в очередной раз поклонился. – Помимо этого я буду счастлив еще каким либо другим образом быть вам полезным господин.
- Я даже знаю как, мастер Фен. Меня интересует глазурованная черепица. Императорского желтого цвета – цвета вод великой реки Хуан-Хе. Меня так же интересует мелованная бумага на которой пишут императорские писцы. Огненные стрелы, тушь... Да много чего.
Китаец от изумления превратил свои глаза в типично европейские и потрясенно спросил:
- Господин, вы бывали в Поднебесной?
- Об этом и еще о многом другом мы с вами поговорим завтра, когда в приведете себя в порядок, - я не стал отвечать на вопрос китайца и предложил архитекторам. – А пока составьте примерный список нужных материалов и подумайте о цене ваших услуг.

Архитекторы, при упоминании мной оплаты, единогласно вскочили и глубоко поклонились с некоторым удержанием тела в крайней точке поклона.
Ага... довольные рожи маскируют. Ну-ну... Я за свою монету с вас творческие личности, выжму все по максимуму, особенно с китайца. Дай бог только вспомнить что вы там наизобретали, в своей Поднебесной.
Посидел с архитекторами еще немного, поговорив в общем, ни о чем. Серьезно и конкретно я уже буду с ними разговаривать наедине. Когда определюсь со своими желаниями. А желаний с каждой минутой появляется все больше. Но обо всем этом потом.
Вызвал обер интенданта и потребовал организовать праздник живота. Буду сегодня со своими сподвижниками и приближенными пировать. В трапезной замка будем упиваться, а то, что столов там пока нет, так мне наплевать. Хоть рожайте их, а пир будет там где я сказал. Вот так...
Приметил, что на замковый двор робко входит группка крестьян под конвоем стрелков.
Вот же Тук зараза... Сказано же было успокоить, а он еще больше жути нагнал конвоем своим.
- Монсьор, по вашему приказу оные сервы доставлены, - лихо отрапортовал шотландец и стал за спинкой моего кресла.
- Старосту ко мне, – подпустив в голос гнева властно приказал я.
Ну а как... Господин я им или где? Понятно что хозяин будет милостивым к своим холопам, но пропасть в иерархии, во избежание появления в головах сервов крамольных мыслей, обозначить надо сразу и как можно резче.
Высокий худой старик шаркая деревянными сабо сделал пару шагов и упал на колени.
- Ты дорпсхофт деревни Гуттен?
- Я господин барон... – старик нерешительно приподнял голову и посмотрел на меня.
Черт... как не удобно и даже стыдно заставлять пожилого человека стоять на коленях... Это современная толерантность из меня никогда не выветрится, хотя и понимаю, вполне ясно, что в пятнадцатом столетии от нее ничего кроме вреда нет. В первую очередь, сами сервы не поймут. Примут мою доброту за мою слабость однозначно.
- Кто я такой знаешь?
- Вы господин наш... – старик в ожидании неприятностей даже прищурил свои слезящиеся глаза.
Ага... чует кошка, чью мышку съела. Знает уже, что мне известны их пиратские шалости, да и самовольная распашка хозяйских земель минимум на виселицу тянет. Тиль Веренвен конечно успел ему шепнуть что я милостив, но это дело такое, очень ненадежное. Тиля простил и возвеличил, а вот его лично могу и образцово показательно наказать. Благо прегрешений хватает.
- Почему сам не явился с отчетом о вверенном хозяйстве?
Староста мгновение помедлил и потом состроив скорбное и смиренное лицо, доложил.
- Ваша милость, почитай последние два года меня от моей обязанности эконом Михаэль Гудсмарк и вовсе отодвинул. Все в свои руки взял... – голос старосты окреп и он, видимо давно сложив свою речь о непотребствах эконома, речитативом продолжил. – Оный эконом великое притеснение и поборы чинил...
- Знаю, – прервал я его. – Холоп этот уже понес наказание и понесет еще. Ответствуй мне, готов ли ты Якоб Янсен нести мне и дальше свою службу дорпсхофта верой и правдой?
- Я? – старик растерялся. На иссеченном морщинами лице промелькнуло недоумение и он невольно потянулся рукой почесть свою бороду.
- Ты!!! – рявкнул я заставив его вздрогнуть. – Не испытывай терпения моего холоп, ответствуй прямо.
- Буду! – вдруг твердо заявил Янсен.
Собственно, я решил оставить этого старика старостой, после разговора с Веренвеном. Уважением односельчан Янсен пользуется. Службу ранее, до того как эконом оборзел, нес исправно, да и мозгами вижу его господь не обидел. Глаза умные, лицо волевое, достаточно хитроватое. Ну и какого рожна мне еще надо. Лучшего проводника моей воли не найти. Не справится, понятное дело заменю. А пока все равно других кандидатов нет.
- Тогда принеси нам клятву верности! – торжественно возвестил я.
Старик не вставая подполз к моему креслу и...
Млядь... Как же мне уже опостылели эти клятвы, но до конца я его выслушал и сказал в ответ что положено. И ручонку свою баронскую протянул для целования. Тьфу мля... ну коснулся бы губами для проформы, так нет, все целуют истово, со смаком.
Как представлю себе, что завтра по утру мне это самое фуа будет приносить минимум... Мама дорогая. Все главы семейств... Это же почти сотня человек если не больше! М-да... нелегка доля владетельного сеньора. Поставлю рядом бадейку с арманьяком и буду там после каждого чмока, руку полоскать.
- Встань! – я немного отмяк голосом. – Завтра поутру соберешь всех сервов под замком для принятия присяги и сам явишься с полным отчетом о вверенном тебе хозяйстве. Ты понял?
- Я понял вас ваша милость. Будет в точности исполнено. – Янсен поклонился и опять речитативом стал докладывать. – А отчет, я и сейчас могу дать. Значится коровок у нас две сотни без трех штук, барашков четыре сотни и три десятка...
- Окстись старик. Мне сейчас недосуг, - я вальяжно махнул рукой. – Завтра и доложишь людям для того предназначенным. – Отвечай, знал ли такого Иоганна Гуутена?
- Иоганна? – староста поскреб бороду всей пятерней и наморщил лоб так что кустистые брови стали дыбом. – Гуутена? Дык... Гуутены у нас есть. Вона их к вам доставили. Старик Йоррит и жена его Тильда, да дочурка ихняя Герда...
- Я жду! – подогнал я его начальствующим рыком.
- Вспомнил ваша милость! – лицо дорпсхофта прояснилось. – Вспомнил! Так сынишка у них был Иоганн. Ох и пакостный мальчишка. Дык ушел он. Как есть ушел с шайкой разбойников. Я Йорриту, отцу его, всегда говорил, не выйдет из него добра. Неужто...
Старик ахнул, замолчал и потом умоляющим тоном заговорил:
- Ваша милость, неужто чего страшного он натворил? Так родители его почитай три десятка лет не видели, не причем они...
- Зови их сюда и заткнись пока...
Старики и их дочка повалились на колени.
- Встаньте...
М-да... видно достатка в их доме давно нет. Старик одет по фламандскому обычаю. Темная куртка из грубого сукна и короткие штаны пузырями. Полосатые чулки и деревянные сабо. Мать Иоганна в темном глухом капоте и длинном черном платье, дочка в точно таком же – не отличишь. Одеты чисто, но одежонка потрепанная и латаная-перелатанная.
Да откуда у них достаток, старикам лет по шестьдесят, не меньше, уже особо не поработаешь, а с дочки какой прибыток. Расход одни...
Черт – капитан был влитый отец, конечно с поправкой на возраст. Те же рубленные черты лица, тот же нос и те же, глубоко посаженные глаза. А вот сестра Иоганна совсем на него не похожа, видно пошла в мать. Миленькая. Пухленькие губки, чуть вздернутый носик. Волнистые русые локоны выбиваются из-под капота. И фигурка ничего, такая пухленькая и ладненькая. Лет двадцать ей, не больше. И еще не замужем получается... Интересно почему?
Стоп... это я уже не о том думаю. Черт... как же их наградить? Ладно, начну, а там что-нибудь в голову само придет. Встал с кресла.
- Я барон ван Гуттен кондюкто лейб-гвардейской роты его светлости Карла Смелого герцога Бургундии, Фландрии и Брабанта...
Старики застыли в ожидании непонятно чего. Мать Иоганна вдруг вздохнула и покачнувшись оперлась на своего мужа. Он стоял выпрямившись в струнку и не высказывал взглядом особого страха, но тем не менее как-то обреченно смотрел на меня, нервно теребя подол куртки.
Млядь... подождите не падайте в обморок. Дайте договорить все эти чертов титулы...
- ... по велению своего сюзерена объявляю вам его волю. Ваш сын, капитан стрелков Иоганн Гуутен погиб как герой во славу Бургундии. Великий князь Запада желая отметить своего верного слугу оказавшего великую услугу Бургундии, жалует вам от своего имени пять золотых флоринов и пожизненный пансион в размере одного патара в месяц...
Герда, сестра Иоганна слабо вскрикнула и пошатнулась, но ее вовремя подхватил под руку Альмейда, сержант мосарабов.
- Я же от своего имени жалую вам дом принадлежавший ранее Михаэлю Гудсмарку в полное владение и беру вашу дочь Герду в личные камеристки... – я пока договорил, чуть совсем не обессилел.
Ну не мое это – речи торжественные толкать. Я и в прежней ипостаси, не очень велеречивостью отличался, а сейчас и подавно. Одни титулы, надо полчаса выговаривать. Но справился – вроде все верно сказал и наградил по справедливости. Хотел их на волю отпустить, но в последний момент передумал. Не хочу создавать прецедента для остальных сервов. Тиля Веренвена освободил и хватит. Дальше посмотрим.
- Сколько денег у эконома нашел? – шепнул Туку.
- Сто пятьдесят... разной золотой монетой... – прошипел в ответ шотландец.
- Ну так что стоишь... Выдай пятерку...
Шотландец весь такой внушительный в своих доспехах, торжественно вручил родителям Иоганна награду. Аркебузиры без напоминания синхронно взяли на караул свои аркебузы.
После этого я лично подошел и сказал несколько слов о их сыне. К моему удивлению особого горя я в глазах стариков не увидел. Только безграничное удивление. Как бы все просто объясняется. Они его уже давно похоронили и забыли, а тут на тебе.
- Будешь служить мне? – я улыбнулся сестре капитана и потрепал ее за пухлую розовую щечку.
- Всегда рада! – девушка присела в книксене и отчаянно покраснела.
Вот и ладненько. Будет служить, никуда не денется, если конечно с Матильдой общий язык надет.
После того как старики с дочкой ушли я поинтересовался у старосты почему Герда еще не замужем, ожидая от него получить некие сомнительные сведения про нее. Но оказалось все банально просто. Она была помолвлена за обычным рыбаком. Он как раз копил деньги на собственный дом и лодку, но не накопил, сгинул при шторме ровно год назад. А так как особей женского пола в деревне был некий переизбыток, Герда так и осталась без пары. Очень убивалась, даже собиралась сбежать в город, но отговорили.
Выдать ее замуж что ли? А что, молодцов у меня хватает. Как раз... Точно! Я старшим дружины остающейся при замке собираюсь сделать Торвальда Баумгартнера. Вот этой девушкой я его и привяжу к месту и еще будет мне благодарен за милость. Жена у него-то получится личной моей камеристкой, считай фигура в замковой иерархии челяди... Ну и... можно и право сеньора на первую ночь на ней использовать. Миленькая же...
Нашел взглядом Мадлен и отказался от такой соблазнительной мысли. Оно мне надо? Моя валькирия конечно мне слова не скажет, были уже прецеденты, но ее, при первой возможности в сортире утопит... бедняжку.
Черт, опять я голову ерундой занимаю. Солнышко к горизонту клонится, пировать уже пора. Стукнул своего верного эскудеро по плечу.
- Ну что братец Тук, нажремся?
- А как жа монсьор. Про нажраться я завсегда за... – Тук пожирал глазами крутобедрую пышную бабенку состоявшую при прежнем экономе замковой кастеляншей.
- Вот и я о том же... – задумчиво заявил я и заорал во весь голос. – Вашу мать, кто нибудь принесет вашему господину вина...
- Монсьор... – Тук скосил глаза на скромно стоявшего в сторонке пожилого священника в светлой сутане из грубого полотна.
- Вот че... – ругнулся и осекся. Сам же приказал доставить батюшку... тьфу опять... святого отца. Подошел к нему и стал на колено для благословения.
- Барон Жан ван Гуттен позвольте узнать ваше имя святой отец.
Священник неторопливо перекрестил меня и пробормотал что-то на латыни. Затем взял за руку и поднял с колен.
- Вы можете называть меня падре Георг, барон. Я из ордена монахов проповедников Святого Доминика.
Я немного помедлил и хорошенько рассмотрел монаха. Лет пятьдесят, худой и по видимому жилистый. Опрятный... и босиком. Это тоже о многом говорит. Лицо простоватое, но есть какой-то легкий налет фанатичности и истовости. И глаза... недаром говорят что глаза зеркало души. Добрые такие, но с бушующим внутри пламенем фанатичной веры... М-да... чувствую, что еще хлебну с ним...
- Я решил остановится в своих странствиях в этой деревне и нести рабам божьим свет веры... – продолжил монах. – Вот уже как два года.
- Я очень рад фра Георг, что души моих сервов находятся под надежным присмотром... – сделал я легкий пробный комплимент и перекрестился.
- Я лишь исполняю свой долг... – монах легким движением отфутболил мою лесть и перешел в наступление. – Несомненно вы захотите барон внести свою лепту в дело матери нашей католической церкви. Храм в деревне находится в очень печальном состоянии...
М-дя... Уже и должен ему... Лихой монах...
- Мы решим с этим вопросом в свое время... – я согласно наклонил голову постаравшись оттянуть пожертвование . – Но сейчас есть еще один вопрос требующий вашего непосредственного участия падре Георгий.
- Какой сын мой? – монах проткнул меня настороженным взглядом.
- Есть языческие души...
Доминиканец сразу стал похож на легавую собаку почуявшую дичь, и мне реально привиделось как из его глаз полыхнули огоньки фанатического пламени.
- ... желающие вступить в лоно матери нашей католическо церкви.
- Сын мой это благое дело! – доминиканец осенил себя крестным знамением и вздел вверх правую руку с четками. – Но язычество суть происки диаволовы и возможно их желание неискренне! Тогда...
- Фра Георг... – я не совсем вежливо перебил монаха. – Они искренни в своих желаниях. Я хочу что бы вы их завтра окрестили.
- Сколько их? – деловито поинтересовался доминиканец.
- Два десятка душ. Они мавры и несомненно мы совершим благое дело...
- Об их душе пока говорить рано... – заметил монах. – Но я рад барон вашему усердию в делах веры. Я совершу обряд завтра, пополудни. А сейчас я покидаю вас. Мне необходимо молится, испрашивая божьего соизволения.
Доминиканец резко развернулся и пошлепал босыми ногами в сторону выхода.
- М-да... – только и смог сказать я. Еще фанатиков у меня во владениях не хватало.
- Ну, монсьор... – обижено заныл Тук. – Я и сам мог бы их окрестить...
- Следующие твои, – успокоил я его. – А в этом случае мне необходим образцово-показательный публичный обряд. Чтоб без задоринки.
Такой колючий мне монашек попался... но посмотрим... слишком колючие долго не живут...
- Эй! Мы будем пировать или нет! – заорал я и решил все проблемы решать по мере их поступления. А пока надо немного расслабится...
Ох и хлопотное это дело быть владетельным сеньором...

8. Глава.
- ... отец вы ему доверяете? – вопрос вырвался помимо моего желания, после того как за низеньким горбуном закрылась дверь. – Речь ведь идет о не о парочке монет, а о средствах, от которых зависит будущее нашего рода.
Невысокий коренастый мужчина с короткой шеей и очень широкими плечами, не ответил сразу. Он молча прошелся по комнате, отодвинул портьеру посмотрев в окно, затем резко обернулся и спросил меня:
- А кому доверять Жан?
- Ну, я не знаю... – как уже много раз, с момента моего попадания в тело Жана, бастарда д’Арманьяка, я осознавал, что вижу сон и одновременно реально переживал моменты из его жизни. – Возможно стоит посвятить в эту тайну кого-нибудь из вашей свиты. Благородный кабальеро, для которого его слово не пустой звук, сможет сберечь нашу казну лучше, чем бывший раб, возвеличенный только по вашей прихоти отец.
Жан Пятый божьей милостью конт д’Арманьяк – отец моего предшественника в этом теле, досадливо сбросил со стола бумаги и тяжело посмотрев на меня ответил:
- Ты Жан, единственная моя надежда и не заставляй меня пожалеть об этом. Запомни раз и навсегда. Верность не обязательно качество благородного человека. Даже наоборот – преданность бывшего раба, я предпочту верности десятка дворян. Потому что она заложена в нем с самого рождения и ее надо только уметь правильно воспитать, – эта преданность натуральна и не связанна с никакими условностями вассалитета...
Я собрался возразить отцу но внезапно почувствовал у себя на лице чьи-то горячие и нежные губы. Проснулся, мгновенно вылетев из сна и увидел в дрожащем свете светильника встревоженное лицо Матильды.
- Ты разговаривал во сне Жан, - девушка поправила под чепец пряди волос, как большая кошка немного покрутившись, устроилась у меня на плече и попросила. – Расскажи мне, что тебя беспокоит милый.
- Все хорошо kotik...
- Правда? – Матильда слегка зевнула и чмокнула меня в щеку.
- Правда.
- Ну тогда хорошо...
Сон... Опять сон. И опять связанный с сокровищами Арманьяков и как всегда не дающий ни малейших намеков к его местонахождению...
Я сначала бесился, пытался вспомнить, но сейчас уже почти смирился. Эти отрывочные послезнания бастарда раздражительно привлекательны, но и одновременно бесполезны. Где я и где Арманьяк. И нет пока никаких шансов на возвращение в родовые владения...
Да бог с ним. Судя по предыдущим эскападам моей судьбы, я не очень удивлюсь если меня в ближайшее время туда занесет. А сейчас... сейчас другие вопросы на повестке дня.
Прислушался к себе и понял что сон ушел безвозвратно. М-да, заснуть уже не получится, да и голова со вчерашнего перепоя маленько трещит. Вчера мы. А особенно я... того...
Ну нажрался конечно, благо повод был не из рядовых. Не каждый день вступаешь во владение баронией.
Постреляли маленько... и из пушек тоже. В общем все нормально прошло и голова почти не болит. Одно из многих преимуществ молодого тела.
Осторожно убрал со своего плеча головку опять задремавшей Матильды и встал с кровати. Накинул на себя халат, подошел к столу и поправив фитилек светильника сел в свое любимое походное кресло.
Взял со стола пистоль с колесцовым замком. Пистоль капитана шебеки, из которого он застрелил двух моих сервов. И парный пистолет к нему есть. Качественное оружие, как для своего времени, но по мне излишне изукрашено бирюзой, агатами и серебром. Грамм сто к его весу и так немаленькому, вся эта мишура и прибавила.
Прицелился в стену...
М-да... а прицельных приспособлений нету. От слова вообще. И некому их изготовить. Мой обер-кузнец Виллем, конечно мастер знатный, но это совсем не его специализация. Ладно, если что, свезу в Антверпен, там должны быть хорошие оружейники. А пока, я и без мушки на десяток шагов влеплю пулю куда нужно... А если заменить ли мою аркебузу на эти пистоли? Все-таки два выстрела, против одного получается. И среди трофеев кобуры к ним есть...
Нет, пока не буду спешить. Надо попробовать стволы, потом решу. Положил пистоль обратно на стол и взял в руки исчерканный лист бумаги.
Надо же... Уже и писать автоматически стал на старофранцузском языке. Как это по научному сказать... Ассимилировался. Ну да, полное погружение в окружающую действительность. Как бы и неплохо. Назад я уже однозначно не вернусь, так что остается только погружаться. Водолаз твою мать...
Что у меня в плане на сегодня?
Фуа... На утро назначен сбор всех сервов. Затем присяга с полной переписью населения и всего им принадлежащего имущества. Фактически моего имущества, у несчастных пейзан ничего своего нет. Сервы есть сиречь рабы. Конечно не совсем рабы, убивать их, просто из прихоти я не могу, но именно только в этом они и отличаются от рабов. Как не противится все мое существо подобному положению дел, но так есть. Не стоит забывать, пятнадцатое столетие на дворе.
Проблем с присягой думаю не будет. Помилованные мной вчера рыбаки... Да какие они рыбаки нахрен? Пираты в первую очередь! Так вот – эти душегубы разнесли весть по деревне о том, что нового господина бояться не стоит. Милостивый он. То есть я. Староста тоже, после вчерашнего разговора скорей всего соловьем заливается. И родители Иоганна слухов о моей щедрости добавят.
Так что пейзане явятся в полном составе и охотно присягнут. У народа в головах всегда есть мечта о добром царе. Генетически она там впечатана и я не собираюсь их разочаровывать.
- Я есмь царь... Ха... – произнес вслух и улыбнулся сам себе.
Нет, не гожусь я на эту роль. Это факт... Ладно, что у меня дальше?
После фуа, провожу мастер-класс по засолке рыбы – все необходимые распоряжения я вчера уже отдал и круг посвященных в это действо определил. Конечно если рыбаки с уловом придут. ..
Вот как-то сложилось, что я умею готовить. В прошлой жизни я и консервацией с удовольствием занимался и надо же... пригодилось.
М-дя... Какой-то я нетипичный попаданец. Другие, уже бы на танках ездили на паровой тяге, а я за два года так нихера и не изобрел. Только собираюсь маленько с орудиями пошаманить, да селедку пряного посола ввести. Зато барона и орден Дракона выслужил.
- Смех и грех... – ляпнул с досадой, походил немного по шатру и сделал вывод. – Правильной дорогой идешь товарищ барон! Нет прогрессу! Да здравствует дремучее средневековое мракобесие!
Посмотрелся в маленькое полированное серебрянное зеркальце и сказал сам себе вслух:
- Нет... вроде не свихнулся. Глаза не безумные. Да и морда вполне нормальная, как для средневековья. Небритая, патлатая и наглая. Типичный гасконец. Хоть прямо сейчас на кастинг фильма про мушкетеров.
Вернулся в кресло и опять взялся за список дел.
Великое крещение черных нехристей... Ну-у, думаю это быстро. Что потом?
А вот после крещения, я запланировал мероприятие гораздо более ответственное. Скажу больше – знаковое. Посещение моих ленников и принятие от них оммажа. Особых проблем я не ожидаю, но что у них в головах, у юнкеров этих, один бог знает. Так что надо быть готовым ко всему. Герольд с собутыльниками со мной поедет в качестве бюрократической машины, а силовой составляющей пойдут аркебузиры и арбалетчики. Могу и орудия прихватить. На всякий случай...
Стоп, стоп... не выйдет. Совсем вылетело из головы. К вечеру прибудут покупатели на рабов, а у ленников я точно задержусь. Значит переношу визит к ним на завтра.
- Ты не спишь... – Матильда неслышно подошла сзади и накинула мне на плечи плед. – Холодно же еще, с моря ветер дует...
- Ты уже придумала, что в замок надо докупить? – я обняв девушку за талию усадил ее к себе на колени.
- Не беспокойся от этом милый, - Матильда улыбнулась. – Пока все необходимое есть. Вчера четыре воза добра от эконома перевезли в замок. Со временем обживемся. Но вот мебели в спальню нет...
- Будет тебе мебель. Сегодня я тебе открою страшную тайну!
- Очень страшную? – девушка спрятала лицо у меня на плече. – Если очень страшную, то я уже боюсь.
- О-очень... – я состроил страшную гримасу. – Очень тайную и очень страшную. Я научу тебя солить рыбу так, как еще никто не умеет.
- Тоже мне тайна... – Матильда хихикнула.- Я умею
- Нет, так не умеешь. И рецепт кроме тебя никто не должен знать. Будешь главной и людишек под твое начало я уже подобрал. Поняла?
- Поняла, поняла... Ладно отпускай меня, пойду тебе завтрак готовить. Уже светает, а ты после того как намашешься своими железяками, становишься голодный как зверь.
- Иди... – я проводил взглядом кокетливо покачивающую бедрами фламандку и опять задумался.
По сервам...
Встал и опять прогулялся по шатру. Вот же морока. Если отдать все земли в аренду, то это несомненный плюс. Часть аренды брать продукцией, а часть деньгами и организовать сбыт излишков в городе, а за это тоже брать процент. Что у нас в деревне есть? Мельница эконома... То есть уже моя, сам эконом в цепях в подвале сидит. Пивоварня и пасека. Соляная варница и сыроварня с коптильней. А вот это в аренду отдавать не буду, только посевы и пастбища.
Черт, да у меня людей с гулькин нос. Кто обслуживать всю эту хрень будет? Опять же цех по засолке рыбы и коптильни. Инвалидов не хватит и на половину мощностей. Придется подобрать тороватых и верных людишек из пейзан.
А барщина? Освобожу, а кто будет работать на восстановлении замка? Значит каждого обяжу два дня в неделю вкалывать на папу – то есть меня, но за еду, не совсем бесплатно, а вот освобождать пока однозначно не буду.
Какие там у нас налоги? Я заглянул в список...
Формальяж*... – нахрен убираю, это копейки, при том нерегулярные. Хрень вообще, этот брачный побор. Сделаю так, что сюда невесты с охотой будут ехать, а не от меня.
Право мертвой руки*? То есть налог с наследства. Вообще жуть... Убираю.
Талью* и шеваж*? Думать надо, если и их убрать, то останусь только с арендой. Черт, никогда хозяйственником не был и желания такого нет. Мое дело воинская служба.
Так... шеваж останется . Барщина тоже однозначно, без нее никуда пока. Остальное нахрен убираю.
- Кхм... – за пологом шатра кто-то деликатно прокашлялся.
Известно кто. Бравый дамуазо Уильям Логан, приперся составить мне компанию на утренней тренировке.
- Заходи!
Тук деликатно топая сапожищами вломился в шатер, покрутил головой и не увидев Матильду, расслабился. Почему-то шотландец немного побаивался фламандку.
- Монсьор, чего-то у вас вид уставший, – озабоченно пробухтел он разглядев в сумраке мое лицо.
- Устанешь тут... – буркнул я натягивая на ноги специально пошитые для тренировок кожаные туфли. – Скоро рехнусь от этих забот. Вот скажи, стоит мне убрать право первой ночи или оставить?
- Конечно оставить! – убежденно заявил шотландец. – Как можно от святого права отказываться.
М-да... И какой другой ответ я надеялся услышать? Это же братец Тук. Но к мнению прислушаюсь.
- Ладно, разберусь. Пошли, - я прихватив эспаду с дагой и чехол с цвайхандером, вышел из шатра.
Лагерь еще не проснулся – только начинало светать, но поварята уже суетились возле котлов подбрасывая дрова в разожжённые костры. Несколько помощников конюшего побежали к ручью с кожаными ведрами за водой. Позевывают часовые на постах...
Компания живет своей жизнью и порой мне кажется, что если я исчезну, то ничего в ней не изменится. Может так и есть, но хочется верить что на данный момент связующее звено в ней именно я.

Постоял на пороге, глубоко вдохнул острый, соленый, морской воздух и глянул на свой замок. Невольно засмотрелся: складывалось впечатление что он парит в утреннем тумане окутывающем его подножие.
Какой норманнский завоеватель тебя построил? Лет триста назад, не меньше, вовсе уж в древние времена, а ты стоишь все еще полный мрачной силы...
Ладно, хватит поэзией заниматься, надо тренироваться топать. И заниматься я сегодня буду в замковом дворе. Там вчера установили по моему приказанию манекены.
Толкнул в плечо сонного шотландца:
- Уильям...
- Да монсьор... – Тук еще толком не проснулся и не переставая сонно щурился.
- Как тебе здесь?
Шотландец смешно наморщил лоб и ответил:
- Очень нравится монсьор. Очень похоже на Шотландию, вот только гор нет.
- Насыплем, если надо горы тебе. Возник один вопрос. Хотел посоветоваться с собой...
Я немного помедлил обдумывая как лучше объяснить шотландцу возникшую идею. Не то что мне особо нужен совет, просто хочется обсудить и поговорить с близким человеком. А Тук, он и есть самый близкий, с первого дня со мной. Ближе никого нет. Родным стал за два года. Я уже его и за младшего братишку в мыслях стал почитать.
- Как думаешь, стоит выпускать холопов моих на промысел морской? Ну ты понял какой.
Уильям на пару секунд задумался и ответил:
- Я понял вас монсьор. Прибыль-то конечно знатная может получиться. Да и не грех, богомерзких магометан разорять. И простите меня если что не так, но и англов по большому счету тоже. На них и я с удовольствием схожу. Думаю, вы монсьор и сами не прочь повеселится.
Гм... Не против ли я? Да нет конечно. Честно говоря, тянет даже, как бы это глупо не звучало из уст кондюкто лейб-гвардии Бургундского правителя. Какой нахрен кондюкто* Как был в душе авантюристом и шпаной, так ими и остался. Даже в новом теле. М-да...
- Надо команду укрепить и вооружить как следует. Опять же на шебеке-то, канониров у них сейчас нет. Наладить все – тогда и можно дела делать, - Тук решительно рубанул рукой по воздуху. – Парни они вроде бравые, так что должно получится. Разбавить команду своими людьми и вперед.
- Вот и я так думаю... – я ободряюще хлопнул Тука по плечу и ускорил шаг.
Шотландец прямо мои мысли читает. Сегодня же наведаюсь с мэтром Пелегрини на шебеку и осмотрю фальконеты. И пускай начинает обучать моих новоиспечённых пиратов канонирскому делу, да помощников отберет с пяток среди своих учеников. Значит так и решим. Ну а что... и никакой я не грабитель и не беспредельщик. Просто благородный разбойник в душе. Выйду на пенсию и сам в корсары заделаюсь. И псевдоним возьму – капитан фон Врунгель. А Тука, старшим помощником Ломом назову. Ха...
Вот и пришли. Кивнул постовым аркебузирам взявшим свои аркебузы на караул, прошел по тоннелю между надвратными башнями и очутился во дворе.
Мое родовое обиталище... Мрачно и внушительно, с акцентом на последнем слове. Реально большой. Я успел пока побывать только в пыточной и в спальне с трапезной.
Хм... интересный психологический этюд про меня можно составить. Первым делом сунул нос туда где людей пытают, потом где едят и где трахаются, остальное начисто проигнорировал. Сексуально озабоченный обжора с маниакальными склонностями?
Бр-р... Да ну ее в задницу – эту психологию. Так про любого, черт знает, что придумать можно. Все, ни о чем не думаю и только совершенствую свою физическую составляющую.
Немного размялся и вытащил из чехла двуручник. Начну с него, а закончу уже эспадой и дагой.
- Прогоним все стойки в темпе, а потом перейдем к мулине* – обратился я к шотландцу стоявшему напротив меня. – Начинаем с coda lunga e stretta*, затем рorta di ferro alta*...
- Ага...
Прогнали с Туком все обязательную программу несколько раз, закончили легким спаррингом и я скомандовал отбой.
С каждым днем я все больше оставался доволен своим телом. Форма возвращалась, что не может не радовать. Знаете ли в пятнадцатом веке, да еще с моей профессией, уверенное владение оружием значительно продлевает жизнь.
Хотел омыться возле родника бившего прямо в замковом дворе, но потом вспомнил что замок стоит на берегу моря и устроил небольшую пробежку.
А вот и море...Как его только не называли. Фризское... Немецкое... Океан Германика...
С утра дул легкий бриз и на берег с шуршанием накатывали небольшие волны несущие пенные барашки. Большущая стая белоснежных олуш устроила посиделки на пляже устраивая дефиле между громадных куч водорослей выброшенных волнами. Остро пахло йодом и солью...
- Монсьор вы полезете в него? – с содроганием спросил у меня Иост догнавший нас на берегу со стопкой полотенец в руках.
- И ты полезешь, – я скинул туфли и с наслаждением прошелся по крупному зернистому песку. – Раздевайся... А тебе братец Тук, особое приглашение надо?
- А я что... я ничего... – буркнул шотландец и с неохотой принялся раздеваться. – Но право лишнее оно.
- Ничего не лишнее, - я поймал Иоста за руку и потащил его к воде не обращая внимание на вопли и мольбу.
Ничего страшного, средневековые пережитки, мы шоковой терапией излечим. Морская вода еще никому не повредила, если конечно не тонуть в ней.
Млядь, да сколько же водорослей... Я поскользнулся и выпустил мальчишку. Иост не преминул этим воспользоваться, вырвался и задал чесу, завывая как паровозная сирена
- Куда, а ну вернись щенок... – запоздало заорал я ему вслед и с досады на то, что терапия не удалась, пхнул ногой ближайшую кучу водорослей...
- Капуста? – я взял буро зеленый стебель в руки. – Точно ламинария...
Вот это я удачно решил искупаться. Ее же можно солить и есть. Хотя, вряд ли я кого нибудь заставлю это делать... Кроме Фена и себя, конечно. Ну а толку тогда с ней возится? Местное население от недостатка йода и так не страдает. М-да... облом. Хотя...
Я перешел к сухой куче водорослей и потянул на себя длиннющий стебель. Сухая как порох... А что, можно и попробовать... Предотвратить, так сказать, расхищение барских дров, выбрасываемых на берег. Немного смешать с соломой и спрессовать в брикеты. Вот тебе и топливо. Вонять конечно будет, ну а на что дымоход? А ламинарии сухой здесь неимоверное количество. Вот китайца и озадачу среди прочего...
Я мгновенно перестал сердится на пажа и храбро полез в мутно-зеленую воду. Впрочем долго я там не продержался. Не смотря на лето, она оказалась отчаянно ледяная. И очень соленая. Так что пришлось проделать обратный путь бегом и обмываться уже теплой водой.
Завтракал вместе с Туком, обалденно вкусным свежим овечьим сыром и хлебом. Пейзане мои уже расстарались. Запил еду свежим молоком и принялся принимать парадный вид – возле крепостного моста уже начинали строится сервы для принятия присяги своему сеньору. Так что все что есть блестящего и дорого должно быть на мне. Для пущей важности, хотя мне лично наплевать, могу и в средневековых труселях выйти. Но это жуткий моветон, так что пришлось даже вытерпеть деревяшки на волосах. Матильда настояла...

Повертелся перед зеркалом и, сопровождаемый свитой, понуро побрел принимать этот клятый фуа. Сиречь клятву верности сеньору. Разве хочешь – надо!
Меня нагнал герцогский герольд Амбруаз де Аршамбо со своими помощниками. Почтенный чиновник выглядел старой помятой тряпкой. Ну, а собственно, как он должен выглядеть после почти недельного запоя? За герольдом, как привязанный следовал его помощник – персеван, и пытался на ходу накормить начальника горячей чесночной похлебкой. Амбруаз рычал и ругался, но похлебку с ложечки на ходу хлебал.
Аудитор плелся последним и ничего не ел, только сверкая абсолютно зеленой харей, судорожно пытался сдержать рвотные позывы. Неизвестно откуда взявшись, под его левым глазом наливался сине-фиолетовой блямбой шикарный такой фингал.
Красавцы, мать вашу ети... Одно радует, что они вырядились в свои придворные ливреи и выглядят более-менее авантажно даже для бургундского Отеля, не то, что для занюханной баронии. Ох, и компанию мне Карла подсунул – не иначе смеху ради. Да и бог с ними, свое дело сделают, и пускай валят обратно.
Вперед проскользнул Иост и торопливо умчался предупреждать о моем появлении.
Я вчера вместе с соратниками смеху ради придумали церемонию своего выхода, для сущего впечатления моих сервов. Сейчас начнется...
Оглушительно бабахнули серпентины, сразу за ними пронзительно завыли трубы... И завывали они никак не меньше минуты. Довольно противно дудели, надо сказать… Что уместно на поле боя, то в таких торжествах совсем не торт
Герольд, уронив ложку, схватился болезненно за голову, но я безжалостно выпихнул его за ворота и шагнул за ним следом.
Мля... ну, началось...
Сервов выстроили в образцовую фалангу в десять шеренг. Не знаю, кто так постарался, но даже интервалы между людьми соблюли уставные. По обоим краям фаланги при полном параде стояли мои стрелки, взяв крепостных в классические клещи. Слева мосарабы, а справа арбалетчики.
А вот метр Пелегрини расположил свою батарею по обеим сторонам моего кресла, направив жерла пушек прямо на селян. Он че? Бунта боится? «Кровавое воскресение» заранее приготовил.
- М-дя... – прошептал я сам себе и уселся в кресло. – Как все запущено… И кто этот идиотизм придумал с пушками? Я, конечно, вчера по пьяни предлагал нечто подобное… Но не такой же маневр… И… это… я же шутил... М-дя…
С герольда и персевана мгновенно слетел оставшийся хмель. Товарищи почувствовали себя в привычной стихии и включили внутренние резервы. Да и действо началось, а мастерство не пропьешь…
Мелодично трубила фанфара опытного персевана, а герольд торжественно подвывая на окончаниях фраз, зачитывал грамоты.
Я откровенно скучал и тяготился приближением торжественно лобызания моих рук. Но в этом моменте, я уже подготовился. Дабы не допустить инфицирования мириадами микробов моей драгоценной длани, я просто взял и напялил на нее латную перчатку от готического доспеха.
Потянулись...
Дабы избежать излишней толкучки, за дело взялись мои сержанты. На заключительном отрезке пути селяне начинали ускоряться, безжалостно подпихиваемые вояками и сходу падали на колени...
- ... клянусь!
- ... принимаю!
- ... клянусь!
- ... принимаю!
После клятвы пейзане целовали крест в руках компанейского обер-капеллана и только потом допускались приложиться к моей руке, недоуменно вперивая свои гляделки в стальную перчатку. Что они там себе об этом думали могу только догадываться, однако сталь лобызали усердно.
Я уже перестал различать лица людей, они все слились в одну лишенную каких-либо отличий физиономию, которую с каждым целующим мою руку человеком, все больше ненавидел.
Сначала развлечения ради пытался рассматривать хорошеньких девчонок, но потом и это надоело. Да и было таких в главах семей: раз-два… и обчелся.
- ... клянусь не причинять вреда...
- ... клянусь не измышлять худого...
- ... признаю себя вашим человеком на положении...
Господи, зачем мне все это? Как хорошо, что в деревушке всего сотня дворов...
Народ после присяги отваливался от меня и попадал прямо в руки герцогского аудитора и Мюста Хидделя – грамотного помощника моего обер-интенданта. Где и сообщал сим почтенным господам о текущем состоянии своего подворья и количестве надельной земли и разной худобы в хозяйстве, вплоть до птицы. А как по-другому? Только контроль и строгий учет основа феодального строя.
- Монсьор, монсьор! – зашипел стоявший рядом с креслом Тук. – Кажись все... Вы там речь говорить собирались...
- Кто, я? А... ну да... - встал и изобразил на лице крайнюю суровость.
По фаланге сервов прошел легкий трагический стон... Несмотря на всю предварительную пропаганду такого доброго меня, милостивого господина и короля из сказки, они все же кровопролитиев опасались. Чуяли, что есть за что…
- Я, кондюкто лейб-гвардии его светлости герцога Бургундии, Фландрии и Брабанта Карла Смелого, барон Жан ван Гуттен, кавалер ордена Дракона при полном разуме заявляю, что буду добрым сеньором для сей земли, и каждая ее населяющая душа находится под моей защитой и только моим судом... ну и... – я запнулся, подбирая слова. – В общем...
Да что сказать-то, растерялся как пацан...
- ... кто не работает, тот не...
Господи, что я несу...
- ... труд облагораживает че...
Мама, да что мне это наказание...
- ... ищите и обрящете... Стучите, и откроется вам… – я, совершенно запутавшись, дернул за рукав герольда.
- Баро-он ван Гутте-ен, вступил во владение! – дурным голосом завыл Амбруаз, спасая положение и грюкнул своим посохом об землю.
Сразу же задудел персеван в фанфару и его поддержали трубачи компании...
Фу... мля... слава богу, закончилась эта кара господня.
- Монсьор! Вы та-а-ак торжественно выглядели... Прям кайзер римский во время триумфа... – откуда-то сбоку вынырнула умильная рожа восторженного Тука.
- Иди ты... – я со злости чуть не стукнул шотландца, но сдержался и насколько мог мягко приказал. – Давай, братец, мне сюда дорпсхоофта и немедленно!
Следующий час я провел у себя в шатре, растолковывая старосте свои соображения по налогам. В чем встретил полное понимание и горячее одобрение. Ебтыть, козе понятно… Вот если бы я налоги и оброки собрался увеличивать, то…
Я, как и задумывал, убрал все мелочные поборы и высказал намерение отдать сервам в аренду все свои пастбища и плодородные поля на оброк. А барщину оставить только не связанную с полевыми работами. Это пока только намерение. Дальше придется наделять кусками земли каждого серва чуть ли не персонально ... но это уже не сегодня.
Староста обещал провести подготовительную работу с населением и прикинуть первоначальную нарезку. Затем и обговорим конкретно стоимость и систему аренды... Участки-то разные по качеству земли. М-да... катавасия будет еще та и на не один день разборок. Но катавасия вельми нужная… Ибо владетельный сеньор зависит от своих сервов точно так же, как они от него. Симбиоз, однако...
- Рыбаки прибыли, монсьор! – почему-то торжественно доложил Иост. – И госпожа Матильда сказала, что готова, а остальные поименованные ждут вас в солильне.
Госпожа? Ну, да... Быстро же народ понял истинную роль фламандки в этом замке... Но собственно препятствовать пока не буду. Посмотрю, как дальше все сложится.
- Моргенштерна ко мне... – распорядился я. – Застоялся, наверное, мальчик. Распорядишься конюхам, что бы его обязательно по два часа в день на лонже выгуливали.
- Сделаю монсьор, - ответил Иост и солидно добавил. – Так я его и выставил вам.
- Молодец... – я вышел из шатра и, немного потрепав по холке и охлопав шею довольно всхрапывающего гигантского жеребца, скормил ему прошлогоднее яблоко и сел в седло.
- Госпожа Матильда... – шутливо поклонился я фламандке гарцевавшей рядом на ладной иберийской кобылке и невольно залюбовался девицей. Хороша, стерьвь!
Моя конкубина ловко сидела в дамском седле, не смотря на его жутко неэргономичную конструкцию. Чес слово, на таком седле, я и ста метров не проеду, грохнусь. Представьте себе: всего одна лука крючком под правую ногу, хорошо хоть посадка параллельно плечам лошади, а не боком, как еще пару десятков лет назад дамы ездили.
Матильда ради торжества надела сегодня красивое черное платье из шелкового атласа с серебряной вышивкой по лифу. А на прелестную головку большой итальянский бархатный берет малинового цвета, под который спрятала волосы, и украсила головной убор пышным белым страусовым пером. Так что выглядела она истинной благородной дамой, никто и смог бы и подумать, что она из подлого сословия.
Фламандка, услышав, как я ее назвал «госпожой», взволнованно покраснела, но в тон мне ответила, слегка наклонив голову:
- Господин барон.