Личности, аналогичные выживальщикам, в истории этой страны были, и назывались зелёные. По лесам гуляли, комиссарчиков стреляли, корованы грабили, не доверяли властям и исповедовали различные невменяемые политические идеи (типа «Ленин — тайный монархист!»). А теперь вспомните, чем они все кончили. Люди шли в Красную Армию, потому что в Красной Армии давали жрать, винтовку, патроны, приказы (своей-то головой думать не каждый умеет) и там не мог тебя нагнуть раком любой, у кого ствол толще. И в итоге всех крутых выживальщиков перешлепали, как котят. Что каг бэ символизирует.

«Переворот» - 22.03.2007г. - 22.00
Как показал беглый осмотр - у того мужика-таксиста оказалось откушенной с добрых полщеки и сильные укусы на кисти левой руке, - словно он кого то отпихивал, а еще - он явно куда то спешил. Ну а что подвигло его, в последние минуты своей жизни, направить свою побитую жизнью Тойоту в лобовой таран на машину с мигалкой и особыми номерами, оставалось только догадываться. Возможно, это была форма самоубийства, а может и проявление «классовой ненависти», или нежелание уходить самому. А возможно - все вместе, замешанное на страхе и отчаянии.- Кругом были пробки, и суициднику-таксисту просто повезло – он сумел таки найти «взлетную полосу» длинной в 200 метров для набора скорости и повторить подвиг Гастелло.

Уже смеркалось, да и смотреть было уже особо не на что. Мясо, яйца, мозги, ливер – классический рецепт его любимого салата – «ошибка сапера». И сейчас одна такая «ошибка сапера» была в том, что раньше было Тойотой и тройная порция замеса того же блюда в была разбросана в служебном «Форде»: его руководитель и два его зама. Все, алес…«Папа»и два его зама лежали буквально вперемешку.

Глава бывшего Департамента Хоз. обеспечения прибыл не только по тому, что он оставался на тот момент одним из самых близких к погибшим по званию и должности, - не выехать на место их гибели было просто некрасиво, и что более верно - политически неправильно. Остальные, равные ему по чину, или пытались наладить координацию с немногочисленными военными (то есть искали где можно безопасно отсидеться под защитой вооруженных людей), или уже были дома (читай – пытались спасти своих), или убыли в неизвестном направлении, а многих уже просто не было в живых.

- С ними делать то, что? - спросил его худой и усталый ДПС-ник, ехавший вслед за погибшими.
-Ты же мечтал иногда, дежуря на морозе, закопать свое руководство, которое отсиживает жопу в теплых кабинетах - злобно ощерился Кравчий. – Считай что твоя мечта осуществляется – ТУТ и СЕЙЧАС! Пусть не совсем твое, но не бросать же генерала на дороге!? - Он махнул в сторону Обочины – Тут и закопаешь наших. А этого, - он кивнул на Тойоту, - просто сожги.
- А может - таки в морг, в больницу?
- Ты в больнице давно был?
- Нет.
- А Евгений, -он кивнул на Зама, и начал говорить отрывистыми рублеными фразами., - оттуда чудом вчера ушел. Сам. С боем вырвался. А входил - не один, а группой... Там сейчас ад. Туда же везли в первый день этого (широкий жест рукой), всех кого посчитали умершим от укусов?! Поэтому прикопай их, а сверху для ориентира положи шину, что ли.

По дороге в родную контору он странно улыбнулся и произнес тихо и про себя: «Прав был калмык – вчера было рано, а завтра будет поздно». А потом достал телефон и стал названивать. Критерии выбора адресатов из памяти его телефонов отличались одной особенностью: если абонент был, образно говоря, «маршал авиации» – то он пролетал , а если майор части «оборотней в погонах» или МЧС-ников – Кравчий старался начать с ним разговор.
Кравчий говорил около часа, пока машина, которую вел Женя протискивалась между извилин и загогулин затромбированных улиц.

Потом Сергей Петрович не выдержал. Он положил телефон, сел поудобнее на заднем сидении, ( позволил себе кулем завалится в угол – по молчаливому мнению Жени, который вел машину), и закрыл лицо руками. – Ему было страшно. Нет, «вернувшихся» он видел и раньше – из окна своего кабинета, и через видео-хостинги. А нескольких «ходячих» застрелил на его глазах тот ДПС-ник, но это была лишь теория или не очень близкая практика…

Но у любого человека есть свой «порог» или «критическая точка»: двухчасовой путь на место смерти своего «папы» и «гамадрилов» - он выдержал, но вот обратный путь…

Женя не был идиотом, и старался выбирать путь, который бы их не завел в тупик. Но очень часто приходилось проезжать мимо остановившихся машин, или протискиваться между ними, что бы выехать на простор. И тогда раздавался стук.

Стучали руки тех, кто сидел в машинах. Кричать они не могли – «вернувшиеся» не могут кричать, а вот стучать по стеклу проезжавшего авто, где сидела такая близкая и вкусная ЕДА, - да, стучать они могли вполне….

Последним на что посмотрел Кравчий, - это были две маленькие детские ручки тянущиеся к нему, и упирающиеся в оконное стекло. У них не было пальцев.
Женя не осуждал его, - он знал что такое страх…А еще он знал какой у страха цвет. Он был единственным, кто смог вырваться вчера назад из 6-й Городской Больницы Скорой Помощи. Единственным из группы, посланных покойным «папой» на усиление. Тогда еще пытались навести порядок... Что там было – Женя хотел бы забыть: крики Маркова и Семчука, которых он знал лично, до сих пор стояли у него в ушах.

А он вырвался, и потом, сумев таки добраться в Управление - долго отстирывал цвет своего страха.
- Возьмите, Сергей Петрович, - сказал Женя, протягивая шефу плоскую дешевую флягу.
- Коньяк?
- Думаю – это вам сейчас нужнее чем мне.
Кравчий с благодарностью принял фляжку и через несколько минут ему стало чуть легче.

23.03.2007г. - 01.00
Вернувшись в родную контору за полночь, он с ходу устроил ревизию по типу, - кто тут против советской власти? Несогласных, - что в данный момент он самый главный в этом здании , – не нашлось. В принципе результат был немного предсказуем. Народ банально спасался и куча его коллег вдруг резко оказалась в отпуске, выехала налаживать координацию связи, улетала на служебном вертолете за консультацией в столицу, просто не вышла на работу, отсиживаясь дома.

Да и просто – изрядное количество «низко..» и «среднеранговых» находилось вне здания, или ночевало дома. Но в то же время - в управлении оказалось очень много разного постороннего люда, но при погонах, которые посчитали, что тут таки будет безопаснее, чем патрулировать улицы, и как его коллеги – пришли «налаживать связь», «координировать усилия», «искать выход из ситуации» , «ожидать» возвращения глав департамента контрразведки или борьбы с торизмом - короче делать что угодно, лишь бы не на улицу, а поближе к охране, забору и стенам управления Безопасности, и подальше от ответственности. И в этой ситуации возбухать против того, что бы кто назвал себя ответственным за происходящий вокруг бардак – было бы просто глупо.

А В 6.00 утра третьего дня беды Кравчий устроил совет – свой первый совет. Что бы показать немногим оставшимся «своим» преемственность – собрание было проведено в кабинете его бывшего руководителя. А поскольку за ночь кипучей деятельности он сумел сколотить густую сбродную солянку из среднего командного состава полиции, пожарных и налоговой, то не такие уж и многочисленные прибывшие, или проснувшиеся в своих кабинетах коллеги Кравчего, вдруг выяснили, что он сумел грамотно «узурпировать» власть, и им надо сей час двумя руками держаться за этого узурпатора.

Папу Римского избирают кардиналы, которых назначил Папа Римский. Это простое правило гарантировало Святому престолу устойчивость в течении десяти веков.

Кравчий не мудрствовал лукаво играючись в демократию, а поступил точно также. Группе из 20 человек в должности от майора и до полковника было предложена должность постоянного члена Совета Спасения: по типу решать будем мы вместе, а отвечать – коллегиально. Люди в совете собрались разные, знали друг друга не очень хорошо, а немногие уцелевшие «свои» как огня боялись, что бы им на шею сел кто-то иной – ну например «налоговик» или «оборотень в погонах». Вариант - «а что вы тут делаете в нашем управлении» - уже даже не поднимался - Совет Спасения был уже создан де-факто, и для своей родной службы Кравчий оставил 5 вакантных мест.

Поднимать же бучу против «завхоза» Кравчего со стороны его коллег, вошедших в Совет, сейчас – означало ставить под сомнение свое право на занятие вакансии. Да и был вариант, что Собрание, в случае его разгона ТУТ, просто сменит свою эгиду на ТАМ - с СБУ на МВД, и в этом случае, СБУ, а вернее, то, что от него осталось, вообще останется с носом. Коллеги Кравчего идиотами не были, и потому дружно сопели в тряпочку поддерживая «этого хитрого жирного урода» вынырнувшего непонятно откудова.
На первом же голосовании Кравчий набрал 20 голосов из 20.

Пожалуй, это было самое первое и самое краткое собрание Совета Спасения за всю его историю.
Первым начал Кравчий.
- Повестку «Кто виноват и что делать» давайте сократим до «Что делать», - в ответ собравшиеся дружно закивали., - И Кравчий продолжил. – Люди хорошо несут службу, если знают, что их семи защищены, потому, - он вдруг резко обвел взглядом Совет и начал говорить на два тона выше. – Мы уже не можем спасти город. Когда я ехал с похорон своего предшественника (он вдруг представил как пьяный ДПС-ник прясел и спустив штаны гадит на могилу его бывшего руководителя - - «а ведь не закопает, а так бросит», подумал Сергей Петрович, «ну и хрен с ними») на мою машины бросались «вернувшиеся», и были они, что называется «живее всех живых»….
Мы находимся в относительной безопасности только из-за ограды, вооруженной и охраны здания и сопровождающих членов нашего Совета. - Поэтому мы будем спасть людей. И начнем с семей наших сотрудников. Ну и конечно, он добавил – всех, кого можно спасти. Какие вопросы, - предложения?
- Вопрос, скорее – подал голос пожилой майор милиции, - мы же тут все не поместимся…
- И? – предложил продолжить ему Кравчий
- Ни я, ни присутствующие не знаем сколько сейчас в здании точно человек, но мне кажется не менее 300, при чем в значительной степени - гражданские. Там тут все тесновато будет.
Кравчий задумался. То, к чем толкал его майор было на поверхности, но он этот вопрос предвидел. И ИЗБЕГАЛ. Поэтому он сказал:
- Это мы будем решать чуть позже. …Давайте лучше прикинем, сколько у нас есть «штыков»…
Точно ответить кто из подчиненных членов Совета уже дезертир овал, а кто на оборот - прибился – сказать никто не мог, но приблизительно было порядка 300 человек – военных, «чекистов», пожарных и прочих, кто при погонах и оружием. Больше всего людей, причем в массе штатских, было у пожарников, по бальной причине - у них были лестницы и они могли грамотно проводить эвакуацию. И все сошлись на этой цифре. Такой мизер людей в погонах и при оружии, которые остались на своих местах объяснялся крайне просто: когда враг может быть повсюду, лучше защищать своих родителей и детей, чем непонятных и далеких сограждан. А поэтому скрытое дезертирство, начавшееся уже в первый день, к концу второго приняла обвальный характер. Рядовой и младший офицерский состав разбегался по домам со скоростью лавины, прихватив оружие. Но людей можно было понять. Когда жена кричит по телефону, что с верхнего этажа раздаются крики о помощи, а в глазок видно, как на лестничной площадке «вернувшийся» сосед в буквальном смысле, ест свою бывшую супругу, - о каком несении службы может идти речь. Пока я буду защищать старых маразматичек, моя жена и дети пострадают? – Ну его на у.й такую службу!
- Вот с этого давайте и начинать. Эвакуируем сюда семи членов совета, а потом всех прочих – по старшинству и полезности.. - Он вдруг вспомнил старую злую шутку -«Найденные экспедиций консервы проверяются на пригодность на наименее ценных членах экспедиции». И продолжил – эвакуация Семей членов совета начнется прямо сей час. - У нас под окном, - он кивнул в сторону фасада, - стоит БМП. Чей он?
- Теперь наш, - подал голос подпол в форме милиции.
- Отлично. Предлагаю прямо сей час и начинать эвакуацию в следующем порядке – Семьи Совета, семи военнослужащих, а потом все, кого сможем…Ну и конечно дать по доступным средствам информации места очагов спасения..Есть у кого предложения? – А то, что это предложение будет, он не сомневался. Самый младший и по возрасту и по званию – майор из пожарников, Хруничев, кажется, согласился озвучить его еще до совета. Так что инициатива сходила не от Кравчего. И это было хорошо. И он не ошибся в своем брандмейстере.
-Имеются! – (Надо же, не подвел пожарник!) - Предлагаю на базе здания СБУ в одном из крыльев организовать временное укрытие для семей и близких членов Совета Спасения, - он сделал паузу, - что бы в случае необходимости - было проще эвакуировать и вывезти безопасное место! –«А так же для того, что бы держать всех вас голубчики за яйца»- про себя подумал Кравчий.
В принципе самое главное за сегодня уже произошло. Его избрали, согласились что он тут самый главный, и готовы были дать ему залож…(некрасиво слово)..- правильно доверить ему своих близких. Но оставалась мелочь, которую он просто должен был сделать - члены Совета должны были почувствовать свою важность и значимость, поэтому Кравчий продолжил:
- Как правильно заметил (Кравчий на миг сощурил глаз, читая схему расположения Членов) – Григорий Петрович (людям нравятся когда их называют по имени, а Кравчий это хорошо знал), - в самом здании СБУ у нас мало места, и для формулы «300 человек + семьи» пространства может быть хватит, но больше – вряд ли…Мне НУЖНЫ ВАШИ предложения. Опорные пункты нам нужны! И они должны быть удобными для защиты, близко-стоящие и из которых можно потом эвакуировать людей.
ОбЧество начало гудеть, и гудело минут 15, пока Кравчий не прервал словами: «Итак, господа сенаторы, к чему мы пришли?».
Результатом обсуждение стал выбор едва ли не двух десятков «зон спасения». Посмотрев на предложенный список, который написал каждый из присутствующих, Кравчий отметил, что чаще всего предлагали, помимо здания СБ, территорию речного вокзала, комплекс высоток «Две башни» и казармы Юридической Академии.
- На них этих четырех точках давайте и остановимся, - резюмировал глава.
- А как же остальная территория города?, - спросил его единственный в совете МЧС-овец?
- С утра у нас было 300 человек в разных частях города, а сей час, наверно, человек 20-30- уже успело разойтись по домам…И еще столько же разойдутся, пока мы будем спасать семьи Совета. Мало у нас людей для такой операции, к тому же что-то мне подсказывает, что чем дальше мы будем отходить от реки вглубь города, тем больше мы будем сталкиваться с различными самопровозглашенными и самозваными комитетами спасения и прочими самоспасальшиками. А оно нам надо? Всех мы спасти не сможет – так давайте спасем хотя бы тех, кого реально спасти, - закончил Кравчий.
На этом выработка глобальных вопрос закончилась, и началась выработка банальных тактических вопросов: как стянуть к зданию тех немногих, кто еще не успел заняться самоспасателством, очередность эвакуации, количество эвакуируемых, набор вещей, которые можно эвакуировать (сошлись по чемодану на члена семи, + все продукты, одежда и оружие какое есть), чем эвакуировать (сошлись на необходимости задействовать БМП- на машине ездить было уже опасно)и еще куче разных мелочей, которые Кравчему в голову бы просто не пришли, займись он этим самостоятельно. А так – спасибо, подсказали!
Когда члены Совета начали расползаться по городу за своим «приданным» - оставшимися в их прямом подчинении людьми, и просто за СВОИМИ людьми, Кравчий понял, что у него есть пару часов для сна.

Он вышел из кабинета своего бывшего начальника, и спустился на этаж ниже,- в свой родной, а теперь бывший, загодя предупредив Женю, где он будет несколько часов.
Там его уже ждали, и ждали - свои. Сыновья глядели на грузного и усталого отца широко раскрытыми глазами. Раньше Кравчий многое бы отдал, за такой взгляд со стороны сыновей-подростков, а сейчас он так устал, что ему было просто все равно. В глазах его 80-летней матери был недетский страх, и лишь Юлечка была спокойна до невозможности. Вернее она была никакая. «Мать, скорее всего ее, накачал валерьяной. На 3-м месяце на самое лучшее – нервничать» - подумал полковник.

Повернулся и взглянул в зеркало: на него глянули больше красное и заплывшее жиром лицо 60-летнего мужика, весящего под сто пятьдесят кило, два маленьких и красных от недосыпа глаза, лысина и запах немытого тела, который хоть в зеркале и не отражался, зато самому новоявленному диктатору был прекрасно слышен.. «Ну точно, как свинья» -подумал про себя Кравчий, но тут же улыбнулся, вспомнив как Аллочка, его вторая и законная, в минуты близости кричала впившись ему в спину - «ТЫ мой вепрь». Н-да...Те же яйца, только с другого ракурса, но гораздо приятнее считать себя Вепрем, чем жирной свиньей.

В комнате были его близкие, - все кто были у него в этом городе. И они слышали все, что было наверху. Так захотел сам полковник. Он понимал, что нынешний исход был самым благоприятным, но ведь были и другие варианты, не самые лучшие, вплоть до – «кончайте эту наглую суку». Поэтому, включив селекторную связь со своим кабинетом, он знал, - случись чего, у его родных будет шанс дойти-добежать до их машины и попытаться уйти. Слава Богу – этого не понадобилось.

Кравчий осел на диван –впервые за три дня, а потом и вовсе лег. Мать сняла с него ботинки, а сыновья начали подсовывать под голову ворох из полотенец, символизировавших подушку. Вырубаясь от напряжения, полковник успел произнести: разбудить через три часа, или в случае плохих новостей.

Утро, 25-го марта
09.00 - Кравчий, Днепропетровск, здание управления СБУ

С момента своего демократического самоназначения на пост «Спасителя Отечества», как он сам себя в шутку называл, прошло лишь несколько дней. И за это время Кравчий не раз и не два с сожалением отмечал, что раньше работу психологов он недооценивал…
Тогда, два дня назад, он проснулся гораздо раньше назначенного самим себе срока. Его никто не будил – ни жена, ни мать, ни дети, но трудно уснуть рядом с гигантским муравейником, или громадной мерно работающей машиной.
Краткая пробежка по зданию показала, что люди стали пребывать. Сначала, семьи Совета, а потом семьи солдат, полицейских, налоговиков, пожарных, и, как он их про себя называл - примазавшиеся к ним лица, решившие «сохранять спокойствие» рядом с вооруженными людьми.
К 14.00 того же дня всех кого могли вывезти из гибнущего города по списку №1 – вывезли. Но вместо 150 человек, как было объявлено в списке, БМП и машин Управления Безопасности смогли вытащить не более 80. Причем пятеро их них были явно укушены, и, распоряжением Жени, были изолированы.
Затем настала очередь «нижних чинов». Там процент спасенных был ниже раза в два-три как минимум. И сейчас по зданию бродили «приведения» - снулые, плачущие, усталые люди, потерявшие своих и свое навсегда.
Повсюду раздавался плач. И он был разным, этот плач. Сергею Петровичу вдруг вспомнились слова барда «И оплакали те, кто дождались, Недоедавшиеся отревели…»
Плач и истерика раздражала его уже два дня, а еще более пугали участившиеся случаи попыток суицида. Успешных попыток было уже не менее пяти – только за прошлые сутки. И в четырех случаях - это были мужчины. У женщин психика оказалась видимо более устойчива, а возможно сказывался материнский инстинкт..
А Медиков у него под рукой не было, как и фармацевтов ... Единственным, кого удалось добыть – это был студент 3-го курса Медицинской академии – Михаил, - неместный парень, имевший глупость, за пару недель до беды поспорить, - среагирует ли Управление на слова «динамит», «взорвем», «убьем» - в его переписке.
К счастью Михаила – бдительное Управление таки среагировало, и тем спасло ему жизнь: первые три дня Беды он провел в комфортабельной «темнице» Управления, а на четвертой, был оттуда безжалостно выдернут, что бы работать по прямой специальности.
И вот сейчас перед Кравчим Сергеем Петровичем лежал список, - . Как он его сам назвал, список №1 - ФИО, родственные связи, подлежащих эвакуации в первую очередь….

№1 - Петров Николай Сергеевич, МЧС, майор
Саша, сын, - Э
Галина, жена – Э
Напротив Петрова стояла пометка, что все «Э», т.е. ЭВАКУИРОВАНЫ.
Затем задумался, и написал Петров – 2 «Э»/ 2 Заявлено = 1.
Словно бы по наитию он посмотрел ниже, уже по-памяти зная, что он там увидит…

№2 - Асадзе Василий Григорьевич, СБУ, майор
Яна, дочь, -Х
Яна, жена – Х
Павел, отец - Х
Крест, напротив фамилии в комментариях не нуждался, но на своем листике ниже он написал
Асадзе - 0 Э / 3 Заявлено = 0
Напротив Асадзе, кстати, тоже можно было уже ставить крест. Слава Богу, хоть в голову стрелял, а не в сердце, - про себя отметил «спаситель отечества» про вчерашнего самоубийцу….
Легкое возбуждение охватило Кравчего Сергея Петровича. Он словно почувствовал, что ухватился за правильную мысль, и боясь ее потерять начал читать дальше….
Следующие фамилии Списка №1, №2 и остальных, кто пробивался к ним и просил эвакуировать их близких – очень редко «давали» единицу. Куда чаще был ноль, или цифра меньшая 0,5.
Руки у Сергея Петровича были цепкими, и если бы ими можно было хватать мысль, он бы сейчас держал ее цепко за горло.
- Женя, буди Михаила, если он еще спит, и давай поднимайся ко мне, - есть срочное дело, - сказал «спаситель Отечества» щелкнув пальцем по кнопке селектора.
- Что то взять с собой?
- Бумага и ручка тут есть, а пока больше ничего не надо. Жду! Это очень срочно.


09.30 - -ДД им Макаренко, 15 км от города.
Для детей это будет потрясением, - а для нее? А для нее – всего лишь жестокой пьеской, написанной за 5-10 минут, перед тем как забыться перед сном, прогнозируемым скандалом, или, правильнее сказать, запланированной провокацией. Иной раз события, во имя экономии времени, следует подтолкнуть. И быть готовой платить за такое ускорение. А она готова. Просто потому что «ресурс» Томы, Прохора, Маши, инвалидов или даже «хунвейбинов» - наиболее вменяемых ребят – стоит гораздо выше той цены, которую она вскоре заплатит… И даже не она заплатит, а кое кто другой.
Ее Четвертая группа была не самой проблемной, скорее на оборот – самой застойной. От 28 пацанов 12-14 лет, ее составлявших еще не было особых проблем, - но и, что важно, толку особого тоже не было. Это было реальное болото. Но вот, наконец, толк появится и от них.
В то утро завтрак в столовой начался как обычно – дети садились за стол, в ожидании завтрака. – Но столы были пусты, и все внимание их переключилось на одного из «ее помогальников» - высоченного лба, местного водителя- высокого и тощего как жердь –Коренькова Дмитрия. .
Он возник неожиданно, на импровизированном подиуме из двух стульев, - высокий рост делал его более заметным, а поднятая вверху рука – показывала, что он ждет внимания.
- Так, внимание, - прокричал он, сделал паузу, и продолжил вызубренную речь – Мальчики и девочки, минутку внимания, -Дима сделал пауза, просчитал до пяти и снова продолжил, - большинство рецептов начинаются со слов «Возьмите чистую кастрюлю…». А Тамара Дмитриевна готовит вкусно и хорошо. И для того, что бы она продолжала хорошо готовить – необходимо, что бы она и ее помощники не тратили времени на разную мелочь, вроде мытья посуды и раскладки порций по тарелкам.
Дима сделал паузу, ища глазами «цель», и найдя ее, продолжил говорить.
- Как известно, большинство персонала в первые дни ЭТОГО предпочло взять бессрочный отпуск, - и поэтому, с сегодняшнего дня после окончания приема вкусной и сытной пищи, все учащиеся каждой из групп уходя складывают свои тарелки и прочую посуду со своего стола - в «грязную» бадью. Ну а от группы остается герой, который перемоет всю грязную посуду, и аккуратно выложит ее на стол. – Дежурим по очереди, смена - каждый день, а кто за кем – в списках, что сейчас повешу на дверях столовой. – Это распоряжение Екатерины Тимофеевны! И что бы не было путаницы и споров, - я оглашу, кто моет посуду сегодня.
Кореньков начал перечислять список из десяти «посудомоек» на 25 марта.
Заводила 4-й группы - 13-летний пацаненок Миша Ященко, был выбран неслучайно: конфликтный паренек, с гонором, который к тому же очень и очень недолюбливал Диму.
Поэтому и фамилию Михаила Ивановича Ященко, гражданин Кореньков был проинструктирован назвать последней и никак не иначе. Что он к своему удовольствию и сделал. Хотя Дима и не блистал интеллектом, но он уже догадывался, что Главная, как он выражался, «написал махонькую пьеску» и сейчас он играет далеко не последнюю роль..
- 4-я группа, 25 марта – дежурный Ященко Михаил….Михаил – Вы меня слышите. Сегодня Вам мыть посуду за своей группой, - и в упор глянул на надувшегося воробушком пацана. – Не все, но очень многие увидели что Кореньков и Ященко смотрят друг - другу в глаза, словно перед дуэлью.

25.03.2007г., 09.30 - Ольховский, Днепропетровск, ул. Ворошилова,
Человек откручивал глазок двери . Зайти внутрь он уже не мог себя заставить, да и не собирался..Почти все то оставалось от его жизни находилось по ту сторону двери… Почти, но не все. Его дочь – Ольховская Дарья Андреевна сейчас была в надежном месте - у его друга Коли Ващенко, равно как и остальные, кого он собрал за последние три дня. Ну а укол галоперидола гарантировал ее спокойствие еще на сутки..
Тогда, несколько дней назад, он получил звонок от Даши о том, что случилось у них в квартире в тот момент, когда уже прорывался домой. Даша кричала, о том, что бабушку и маму кто то укусил на улице, дома им стало плохо, а теперь, а теперь ….Мать, жена, две младшенькие дочери погодки 10 и 11 лет …. И Даша. – Она то и успела запереться на кухне. И Ольховский, взломав пустующую квартиру соседей, кувалдочкой, взятой из багажника смог за 10 минут разбить «самодельную» общую стенку лоджии сложенную из пенобетона, вытащить потерявшую сознание девочку.
А вот войти в квартиру и взглянуть - во что превратились его родные он так и не смог – ни тогда, ни день или два спустя.
Он их видел несколько раз в маленький «театральный» бинокль – четыре неподвижные фигурки, стоящие у окна. Но это были всего лишь фигурки, очень похожие на его бывших девочек, жену и маму. И он хотел запомнить их именно такими, а не теми, во что они превратились. А еще он хотел их похоронить, упокоить, но только не оставлять их тут и так…
Защитой от извлечения дверного глазка снаружи обеспечивается большинство выпускаемых глазков, но около месяца назад какой-то доброжелатель ударом молоточка разбил их глазок, и он сам поставил дешевую китайскую версию – все равно они с Лидочкой планировали ремонт и вкладываться в дорогую оптику прижимистый Ольховский не стал…
И вот, наконец, глазок был извлечен, и он услышал, как с той стороны двери раздалось мерное топтание, а в нос ударил резкий запах ацетона. – Сердце Ольховского сжалось: внутренняя дверь, всегда запертая, была открыта. Значит тогда, кто то из девочек успел отрыть первую дверь, но не успел ил не смог справиться со второй, и выскочить на улицу – к спасению и жизни.
Тоненькая трубочка для перегонки вина, взятая у Коли Ващенко, была просунута им в образовавшееся отверстие. К концу трубки он прикрепил обычную «воронку» …
Свет вдоль всего их коридора горел, но двери квартир были заперты. У одной из них стояла обычная кухонная табуретка – очень удобное приспособление для пожилой женщины, которая не хочет ставить сумки на пол, пред тем как открыть дверь.
Вернувшись к своей двери с табуретом и встав на него для удобства, Ольховский начал медленно лить в воронку из тяжелой двадцатилитровой канистры. Потом поставил на пол опустевшую, и взял такую же – вторую.
А через 10 минут, сидя в Джипе Коли Ващенко, он смотрел, как погребальный костер хоронит то, что раньше было его семьей и его домом..

25.03.2007г., 09.30 - Днепропетровск, ул. Виноградова, балкон 7-этаж дома.
Его звали Игорем, и ему было 38 лет. Уже вторые сутки он стоял на балконе своего дома. Был он в семейных трусах, футболке и одном тапке. Второй тапок остался в квартире, где сейчас находились его жена, тесть и теща – голодные и неживые.
Седьмой этаж – плохая высота: слишком высоко для прыжка в низ, и слишком низко для гарантированного самоубийства. Игорь знал это, поэтому от подвигов Тарзана он сразу отказался.
Превалирующим чувством, которое довлело над ним вчера - был жуткий холод. Его не могло ничего перебить – ни страх, ни отчаяние. Ему оставалось лишь мерзнуть и кричать, надеясь на спасение.
Около шести часов вечера он видел, как из соседнего окна попытался вылезти Павлик - мальчишка лет 14. Возможно тот хотел в прыжке достать перил его балкона, но этот прием ему не удался и он упал на землю. Видимо по-своему удачно – криков боли слышно не было.
Это было вчера, - еще вчера ему было очень страшно и очень- очень холодно.
А сегодня эти чувства, как впрочем, и все остальные, его покинули. Навсегда. - Все, за исключением одного – голода.
Пища, которая выпала из окна и упала вниз - была ему уже недоступна, но он знал, что в той комнате есть еще еда. Не такая крупная как, та, первая, которая уже досталась другим, но еще есть…
Когда та пища, что осталась в квартире, закричал в очередной раз, он подошел к краю балкона и стал ждать - вдруг прыжок новой пищи будет более удачным. Спешить ему было уже некуда.

09.50 - Днепропетровск, район станции Диевка
К 25 марта система «свой-чужой» в городе и его окрестностях работала уже достаточно четко: если ты едешь, или передвигаешься перебежками- то ты скорее всего «свой», но если ты идешь пешком, по «замртвляченной» местности, к тому же едва передвигая ноги- то ты точно, что «чужой».
Примерно так попыталась сначала подойти к решению вопроса персонал одного из ОЭ – ГБР.
Раньше, это была обычная пожарная машина. Она не обладала броней БТР, не вместимостью грузовика, или скоростью легковушки. Но она обладала двумя неоспоримыми преимуществами - люди в ней сидевшие - водили ее не первых год и хорошо ее знали, и что самое главное, она имела очень длинную пожарную лестницу. А при эвакуации с высоких этажей – это было преимущество куда как более существенное, чем броня и мощность техники.
Особая Эвакуационная Группа Быстрого Реагирования - так было написано на их машине. Хотя правильнее сказать – написана была лишь аббревиатура – ОЭ – ГБР.
А всю «особую группу» составляли лишь три человека – двое вчерашних пожарных – Гриша и Паша (так они обращались друг к другу), 20 и 25 лет соответственно, и приданный к ним в «усиление» МЧС-овец – уже начинающий стареть дядька, имевший опыт Афганской войны, и поэтому более опытный в нажимании курка.
Выезд группы был неудачен: по заявленному адресу, где обитала семья сотрудника проходившего по списку №2, они прибыли достаточно быстро. Но после поднятия пожарной лестницы до 4-го этажа и постукивания в окно квартиры, стало ясною, что напротив всех пяти фамилий людей, которых надлежало вывезти, можно ставить жирный «Х».
А сейчас они возвращались. Железнодорожный переезд возле Диевки – был самым обычным, но «чихнувший» и замерший автомобиль дал старт «второму варианту». Так троица оговорила свои действия перед самым выездом – что будет если сломается авто: Иван Петрович (как представитель почившего в Бозе Ведомства Ежедневных Ситуаций) занял мест на крыше машины с «ксюхой», Павел занял с ним место рядом в качестве наблюдателя, а Григорий начал пытаться реанимировать свою «деточку».
Переезд был на удивление пустынным – не было ни машин с людьми, ни шагающих фигур «вернувшихся»…Лишь два сгоревших «Ланоса» перевернутыми лежали неподалеку от ЖД путей….
Иван Петрович такой ситуации не то что бы недоволен, но отсутствие каких бы то ни было видимых потенциальных угроз, с его точки зрения, так или иначе, притупляло бдительность. А это уже «не есть гут».
И поэтому легкое касание плеча минут через десять после начала аврального ремонта его даже немного обрадовало.
- Где? - тихо, одними губами спросил он
- Да вон же по рельсам, в метрах трехстах отсюда, в нашу сторону идет, но не на нас.
- Снять?
- Не стоит. Вокруг тихо, зачем шум поднимать.
- Логично. Пусть валит мимо, как и валил...
Но идущая неспешным шагом фигура «валить мимо» точно отказалась – увидев машину с двумя стоящими на ней людьми, она вдруг скорректировала свой курс к ней и бойко зашагала напрямик - прямо к ним.
Еще через минуту стало ясно, что в оценке дистанции они слегка ошиблись – до фигуры было не триста метров, а добрых полкилометра. Просто идущий по рельсам был на голову выше любого из них, а ширина плеч и мускулатура – вполне соответствовали его росту.
Когда он приблизился – вся троица «эвакуаторов» смотрела на него уже во все глаза: по рельсам, пешком, Бог-знает сколько времени топал мужик. Живой. И весьма колоритный. - Люди выше метр – восемьдесят бывают, но часто их рост нивелируется худобой. А тут этого не было и в помине. – Уже издали глаз Петровича отметил, что товарищ весит за сотню килограмм, высок, плечист, носит явно негражданскую одежду, а красный берет выдавал нем сотрудника «Кобры». Еще больший колорит его внешнему виду придавали, когда то белые, а сейчас буро-рыжые кроссовки и длинный тяжелый лом в его руках. Один из концов лома тоже был бурым.
- Вот ведь, блин, лом - народной войны, прошептал Петрович и услышал, как сбоку от него Павел согласно хмыкнул.
А «лом народной войны» увидав стоящую у переезда пожарную машину и двух человек с оружием стоящих на ее крыше – бойко заковылял к ним.
Увидав направленный в его сторону автомат, он поднял руки вверх, не бросая при этом лома, от чего его вид принял одновременно комичный и зловещий вид, и заорал: мужики, я живой, не стреляйте, пожалуйста. Пожалуйста, не стреляйте. – На лице «ломоносца» была целый букет эмоций. Самыми легкочитаемыми из них впрочем, были – страх и потерянность.

Часть вторая – день, 25-е марта, 2007г.

ДД им. Макаренко, около 14.00
Отреагировать на одеяло, наброшенное сзади, он не успел. А то, что сейчас будет - он прекрасно понимал. - Поэтому и упал сразу и на левый бок, поджав ноги и закрыв голову руками. Кричать и просить о пощаде он не стал.
Однажды ему уже устраивали «темную» - не тут и очень давно, но советы данные его тогдашними знакомцами после «работы над ошибками» Михаил усвоил.
Дети могут быть жестокими, и куда более жестокими, чем взрослые. А еще они не терпят, когда их публично унижают, или, правильнее сказать - «лошат». И горе виновнику их унижения!
То, что его будут бить, Миша не то что догадывался, а просто знал. – Когда два часа назад его 4-й отряд поднялся в столовую на обед – посуда, сложенная его однокашниками в «грязной» бадье 4-й группы так и лежала с самого завтрака – грязная и немытая. Его не вымыли ни «кухонные терпилки» - как он про себя звал девочек - помощниц Тамары, ни «посудомойки» других групп, - а за четыре часа остатки еды успели крепко подсохнуть и прилипнуть к тарелкам.
Случилось все так, как прописала в своей «пьеске» - Екатерина Тимофеевна, их директор, или, как многие ее по за глаза называли – Мать.
Вода в «питьевом» кране была отключена, а двери в мойку закрыты, ну а ключ – внизу у Тамары Дмитриевны, которая произведя раздачу по кастрюлям групп – уже давно спустилась вниз.
Никто из 4-й группы не захотел есть из грязной посуды – особенно на глазах у остальных, улыбающихся и хихикающих товарищей, подначки которых становились все громче и громче.
Наконец кто то догадался сбегать за поварихой, которая таки, после недолгих препирательств, открыла двери в мойку, - и все дети выстроили дружным гуськом, старясь побыстрее отмыть свою тарелку и съесть еще теплый борщ и кашу. – А на самого виновника торжества - Мишу Ященко, никто не обращал внимание,– очень старательно не обращал, и это игнорирование было многообещающим.
Около 17.30, те, кто еще подъедал остатки полдника, увидели вошедшего в зал Мишу Ященко. – Он шел сам и без посторонней помощи, , хотя его слегка пошатывало. Но даже человек не сведущий в медицине отметил бы, что у парня точно легко сотрясение мозга, а гематомы на лице говорили сами за себя.
Через 15 минут «Полдничная» посуда была вымыта вся, а учащийся 4-й группы ДД№5 им. Макаренко Ященко Михаил Ефремович поковылял в свою спальню – набираться сил перед вечерним дежурством. – Он не мог знать, что именно в этот момент руководство Детского Дома №5 обсуждает его скромную персону…
- Катерина Тимофеевна, вам его не жалко - Мы же сами его спровоцировали?
- Жалко, Маша, конечно жалко. Думаю, если бы мы нашего диабетика, Колю Анциферова поставили «открывать» список «посудомоек» в 4-м отряде - все было бы нормально. А если бы посуду не вымыли еще в паре групп, то и Мишу бы наказывали не так строго.
- Тогда зачем?
- Манипуляция, игра на чувстве соц. ответственности –тебе что то говорят эти слова?
- Что-то…
- Вот именно…Границы наказания за невымытую посуду сегодня установили сами дети, для себя. Ну, и кроме того, начинают усваивать, что теперь каждый отвечает за свои поступки и неисполнение того, что должен. И в ответ не токмо перед собой, но и пред своими товарищами…Которые спуску за промах не дадут.
- Но я ему хоть таблетку дам?
- Это – да. Что там - от головы, витамину, - тебе виднее. На ночь – вколи ему что то, но вопросов - кто бил и за что – не задавай. Не надо этого…


25-е марта, 2007г.. около 14.30, крестности станции Диевка
«Лом народной войны», как окрестил его Иван Петрович, был большим, если не сказать здоровым парнем в возрасте 35 лет, звали парня Валерой . И он действительно работал в «Кобре».
Но, несмотря на свой простоватый вид, парнем оказался довольно таки образованным. И сейчас его буквально распирало - от страха, радости и всего пережитого, он говорил и никак не мог остановится.

..есть семья…жена, дети – двое, -10 и 12 лет,…. мама, бабушка, собака, папа….любит шахматы..имеет высшее образование..получил в институте «Физкультуры и спорта» ..занимался штангой…потом в институте что то случилось..сократили..платили мало …перешел работать в «Кобру»….детей двое – семи ,и четырнадцати… уже говорил? – извините…машину водить не умею….шел пешком…едва ли не день целый от собак дохлых на дереве прятался…

От увиденного в пути, и главное - от того, что он в безопасности и среди живых людей – его начало трясти, и здоровый мужик, с трудом умещавшийся в кабинке их машины едва не впадал в истерику, и все время говорил, говорил и говорил…
История была его в чем стандартна, но имела свою изюминку. Его супруга, женщина по-своему умная еще с утра 21-го марта начала обращать внимание на странные новости, просачивающиеся из интернета..И от греха подальше – отправила своего благоверного на дачу – проводить «весеннюю» уборку. А то ведь еще отзовут из отпуска, и бросят в самое пекло.
А сейчас Валера уже третьи сутки пробирался домой – в город, - к жене, маме и детям. Форму он надел ту что была у него даче, а и из оружия нашел только обычный длинный лом – заточенный с одного конца. Им он и отбивался последние три дня.
- Мужики, вы же сейчас в город, к себе?
- А ты как думаешь? – полувопросительно ответил Григорий.
- Можно я к вам? У вас смотрю побезопаснее будет, а то там, пока шел, такое видел, - и подбородок Валеры начал трястись так, как будто жил своей жизнью.
- Думаю, что Петрович, возражать не будет. Нам, таких как ты сейчас нам ой как нуна, и много нуна.
- Так можно? Или..
- Поехали. Нам в сторону Троицкого (рынка)…часто там бывал?
- Постой, постой…Ребята, а моих - можем забрать по дороге?
- Адрес называй, - ответил Паша, закончивший наконец копаться в машиной требухе.
- Угол Канатной и Виноградова..
Валера успел заметить, как переглянулись его спасители, но что эти взгляды могли означать – он понял лишь через несколько часов, когда они прибыли на место.
Простой дом в девять этажей на улице Виноградова стоял будто неживой. Да так оно и было. Лишь изредка на балконах верхних этажей виднелись стоящие неподвижные фигурки разной степени одетости. И если для Валеры это было все внове, ведь он три дня пешком шел по шпалам, то члены ОЭ – ГБР под номером «5» -видели такое уже не раз, вытаскивая людей из окон – или по заявке «списочного» состава управления, или просто, если видели как кто то отчаянно машет им рукой из окна или балкона.
За трое суток многомиллионный город схлопнулся на несколько порядков. В нем оставалось лишь несколько тысяч живых человек.
Механизм распространения инфекции в первые пару дней был до банального простой: укушенный приходил домой, где его супруга и дети начинают его выхаживать, мазать ранку йодом, мотать бинты и всячески жалеть. Затем потеря сознания, смерть, панические крики супруги и детей, попытки вызвать скорую. А потом укушенный «выходил на иной уровень существования», и первым его желанием было одно - есть. А много ли могут люди объятые страхом если не ужасом , в узком пространстве квартиры? – Им очень везло, если они успевали выскочить и укусы получал только один человек – тот, кто сдерживал «сошедшего с ума папу», или маму, или дедушку, или только что умершего от страшных укусов странной дворняги йоркшира..
А на лестничной площадке, на улице – их уже ждали, и те, кто еще недавно были людьми или собаками.
Гибель нескольких групп, которые пытались вызволять «квартирных сидельцев» нормальным путем – через подъезд, быстро внесла свои коррективы, и теперь на место любителей пострелять пришли пожарные.
Высоту пожарной оестницы Петрович - не любил, но он помнил как в самый первый день вступления в «организацию Кравчего» вошел в ту многоэтажку, чтобы эвакуировать «списочную семью». Помнил, как поднимался вверх, страхуя, теперь уже покойного Николая, и как сзади скрипнула казалось запертая дверь… Наверное то была секта, церковь или просто группа людей решившая что наступил конец света и «пора собираться в дорогу». Судя по всему - отнюдь не все приняли яд, возможно кто то передумал умирать, и его убили выстрелом в голову, а возможно выстрелом в голову покончил с собой глава секты. Вариантов была куча, но об этом он думал потом, а тогда он посто дико кричал ринувшись вверх, закинув бесполезную «Ксюху» за спину, а за ним топая шли бело-красным нескончаемым потоком «шустрики». Его, Колю и женщину с девочкой , которых они и шли спасать, сняли с балкона 12-го этажа. И сняли эти самые пожарные.
Он много насмотрелся за эти дни, и у них с ребятами уже даже были свои наработки. Кабина машины была небольшая, и поэтому протискиваясь между застывшими машинами к «виноградавскому» дому он краем взгляд указал Павлу нужное месту кабины, сзади Валерика.
Такие «домашние заготовки» были наработаны ими достаточно быстро, но все же не так, как хотелось бы. Иначе Коля был бы жив. – Тогда, буквально сутки спустя после их феерического драп-рейда, он таки нашел свою семью - у соседей. Всю. Сам и упокоил, а потом вышел из того дома, сел в машину и застрелился.
- Приехали. Раздался голос Павла. – Показывай окно
- Седьмой этаж, вон рядом с тем, - глос Валеры неожиданно дрогнул, - его Игорем звали.
Гриша и Павел начали проводить манипуляции с лестницей, а Иван начал «пасти» клиента, уже догадываясь, что ему в очередной раз предстоит сделать…
Двадцать пять метров лестницы ткнулись рядом с окном и по ней шустрым пучком начал ползти Григорий. А Паша, помня о шустриках, занял позицию снаружи – прикрывая своего напарника снизу.
Как Иван Петрович и предполагал - Грига вернулся довольно быстро и без радости на лице. Когда они впервые встретились он уже тогда отметил, что Грига уже частично перегорел – для него взгляд и простукивание окна эвакуируемой квартиры - означали или хорошие новости…или обыденные. Хорошим – можно радоваться, но можно ли печалится обыденным?
- Твои? – спросил он, протягивая Валере мобильный.
Простой мобильный телефон оказался достаточно удобной штукой – небольшой компактный, он позволял собрать доказательства того, что на месте они были, но эвакуировать означенных лиц не смогли ввиду их нежизнеспособности.
Валера взял притянутую трубку и впился глазами в экран….Все молчали, понимая, что произошло и ожидая реакцию Валеры. А тот все молчал. Иван Петрович уже мысленно успел обрадоваться, что Валера вроде как из тихих, когда то вдруг закричал - резко и надрывно.
Ни Гриша, ни Паша, ни Петрович медиками не были, но к подобной реакции они были готовы – Валера был далеко не первым кто так реагировал на уход из жизни близких, - смертью ЭТО было назвать трудно.
- Сначала крик, потом ругань, а потом он полезет наружу делать глупости, - про себя подумал Петрович незаметно опуская руку в заранее намеченную нишу.
И токая игла, практически незаметно коснувшись бедра Валеры, пошла даль - внутрь, впрыскивая мощную инъекцию промазина.
Назад они ехали, снова протираясь сквозь завалы , в не очень веселом настроении, когда Григорий решил вствить свои «пять копеек»
- Жалко его. Два дня прошагал, что бы такое увидеть.
-Ничего. У нас очухается. Главное что сейчас руки не наложил. Да и не наша это забота, - ответил Паша, - эй Петрович, ты чего там смотришь.
-Сейчас….погоди., -Иван Петрович, который одной рукой поддерживал осунувшегося Валеру, взглянул на Павла, - ты детей видел?
- Петрович, какие дети. Если бы кто там был жив, то «эти» вокруг них бы столпились, а тут - вся семейка в комнате. Детская кажется, - четверо взрослых. А если бы в квартире живые были – в другой комнате, или ванной – так они бы там топтались. А так…Ходят по комнате кругами. На меня разве что внимание обратили, когда я в окно стукнул.
- А дети?
- Ты по окном лужу крови видел?
- И?
- Я там ботинок заметил. Детский. Наверное, когда в комнату ломится стали – дети в окно выпрыгнули.
-Логично. Ладно, поехали.
Они уже почти выкарабкались на Рабочую, когда Петрович снова наморщил лоб.
- Гриша, ты помнишь того, снулого, в трусах, что рядом с окном стоял на балконе.
-Жмур как жмур, чего его вспоминать?
-Когда мы подъезжали, куда он был повернут, куда смотрел, постарайся вспомнить.
- В сторону ТОГО окна, оно рядом с его балконом, кажется.
- Гриша, ты камерой снял только лица. Расскажи, что находится в комнате?
Гриша задумался, и начал перечислять про себя, загибая пальцы - двухъярусная кровать, стол, стул..Неожиданно он замолчал и испуганно прошептал, - Петрович, надо вернуться, срочно. …ять, мудак я, не подумал.
Но это было излишним. Павел уже давно поворачивал машину, стараясь не застрять в железном лабиринте застрявших авто.

25-е марта, 2007г.. около 17.30 – район Южного ЖД Вокзала

ОЭ – ГБР №7 тоже было создано на базе пожарной машины, и сейчас оно протискивалось сквозь сожженные или покореженные остовы легковых автомобилей. Еще утром их было четверо – два бывших пожарных - Геннадий и Сергей и два «солдата» приданных на усиление - МЧС-овец Юрий Григорьевич, еще неделю назад готовившийся к выходу на пенсию, и бывший «оборотень в погонах» Евгений – мужик 40 лет.
За последние несколько дней – все они кого-то потеряли, но предпочитали об этом не говорить. Лишь стремились поскорее вернуться к своим домашним - к тем кто уцелел, и найти повод больше их не покидать.
Весть о том, что нынешний «папа» составляет какие ты «индексы вменяемости» для «работающего в поле» и «носящего оружие» персонала дошла до Юрия Григорьевича совершенно случайно. Источником информации была Галина Петровна – «бальзаковская» тетка, работающая у «папы» секретаршей, которая успела кое что подсмотреть еще утром…
Мир тесен, а после катастрофы сжался еще больше, и в сжимающемся мирке люди быстрее замечали друг друга, налаживали связи, пытались быть полезными друг другу.
Юра и Галя оказались давними знакомыми, - оказалось, что Галина знала его маму (сердце у Юры, при мысли о маме, сжалось). Банка тушенки, банка икры и простая буханка хлеба, презентованные Юрой знакомой его покойной мамы, произвели на Галю впечатление. Она не голодала, но подарок есть подарок… И разговор на балконе бывшего здания СБУ несколько часов назад - был куда большим – чем проявление вежливости. Ты почесал мен спинку, а я почешу твою – так могла бы сформулировать свои мысли Галина.
Тогда, где то в середине разговора, она вдруг кокетливо улыбнулась и произнесла…
- Сейчас вспомнила, где вас «видела» (под «видела» Галя подразумевала исключительно документы). У вас очень высокий индекс вменяемости – почти единица.
- Индекс чего?
- «Папа» загрузил работой – сейчас по какому то алгоритму по всем мужчинам и даже женщинам – индексы вычисляю.
- А как?
-Понятия не имею. Пришла его Женя (Евгения Игоревича, зама Кравчего она давно не любила, и часто по за глаза называла в женском роде) , принесла таблицу с ФИО. Простое действие – сложить одну группу цифр, вторую и поделить. Так вот – у вас почти единица.
Этот разговор, который произошел лишь несколько часов назад, он вспоминал, возвращаясь из рейда на базу. Он догадывался о замысле «папы», и понимая, что его идея, как любое хорошее начинание, для многих уже не имеет смысла… И для майора милиции Коновальца И.Е. – в том числе.
То, что бывший майор Жовнетвого РОВД Коновалец Евгений Игоревич – уже не жилец, Юра понял как то отчетливо – как только его ввели в их экипаж. Здоровый мужик, потерявший всех за один день уже как бы уже не жил тут – на этом свете, хотя внешне вел себя вполне адекватно и сдержанно. Он не был членом Совета, но его семью все равно включили в список №1…и все равно опоздали. В его большой двухэтажной квартире на улице Героев Сталинграда обитало семь человек. Из них не спасся никто, и когда лестница пожарной машины ткнулась в стену дома рядом с его бывшим окном- в его квартире живых людей уже не было.
Таких людей, как Коновалец, Юрий видел и раньше, но, правда, очень давно: спокойные, вменяемые, они не были самоубийцами в общепринятом смысле слова, а просто искали смерти или не видели смысла в дальнейшем существовании, и жили – как река вынесет.
Ну, а кто были те, с кем их ОЭ – ГБР №7 столкнулся час назад на территории Южного ЖД Вокзала – он не знал. Возможно, это были обычные мародеры, и они бы отстали от них через 100 метров, а возможно и нет..Но как бы то ни было - тот черный Brabus от них не отставал, а несколько выстрелов воздух, сделанных из окна машины, давали понять, что сидящие внутри – настроены серьезно… Узнать, что хотели от «обычной» пожарной машины ее преследователи помешал Коновалец Евгений Игоревич, бывший майор милиции и действующий член экипажа ОЭ-ГБР №7, бросивший фразу, выпрыгивая на ходу из кабины – «Уезжай, прикрою…».
И первым открыл огонь на поражение, - Юрий видел в стекло заднего обзора, как белыми путниками попаданий покрылось лобовое стекло автомомбиля, и как он резко развернулся…
Но сидевшие в нем небыли слепыми идиотами – уже поворачивая за угол Юрий успел заметить что Женя уже не стреляет с колена, а лежит на боку пытаясь поменять рожок, а под ним расплывалась лужа крови.
Странная и глупая смерть, - думал Юрий, в то время как его напарники прокладывали путь к «папиному дому».- Ситуацию можно было попытаться разрулить, они могли с куда большим успехом задержат этот странный Brabus – вдвоем, и вдвоем же отойти, но Женя сделал именно так как сделал – геройски, самоубийственно и глупо.
Уже подъезжая к управлению, он вспомнил слова Галины, - А в целом, если судить по выкладке «папиного» аналитика – у вас не такая уж и плохая команда. Евгений, разве что, у него «индекс вменяемости» ноль. Такие, как он, сейчас долго не живут, да и других могут за собой потянуть. Будь с ним поосторожнее…Хорошо?

25-е марта, 2007г., около 16.10 –Днепропетровск, ул. Димитрова
Генерал Власов в 1942г. не стал предателем в одночасье. Просто тот котел для генерала стал 3-м по счету за два года войны. Три раза попадать в окружение за два года – выдержит не каждый. Произошел внутренний надлом, плен, предательство. - Эту историю Ольховский хорошо знал, и поэтому понимал, что что-то аналогичное произошло и с ним - с Ольховским Сергеем Павловичем, Замом Главы Департамента СБ по защите Государственной Тайны . Не каждый человек знает предел своей твердости. И не каждый знает, в чем будет выражаться его испытание на твердость. -Не каждый. Но Полковник СБ Ольховский -знал. Теперь уже – знал. Что бы сломать его понадобилось два дня беды, ощущение полной беспомощности противостоять катастрофе, смерть жены, мамы и двух младших детей – его дочурок, и еще две страшные минуты в том кабинете, когда нелюдь бывшая еще минуту назад его коллегой, гоняла их по всему пространству кабинету как маленьких испуганных детишек. – Это сей час он бы просто взял стул у ударил по голове еще квелого «вернувшегося»…А тогда?
Когда он писал своим коллегам сообщения, что уходит в партизаны, он не шутил. Не был это и бред параноика. Просто ему очень остро, буквально нестерпимо захотелось выпасть из мейнстрима основных событий, спрятаться, укрыться, и наблюдать за происходящим как бы сверху и сбоку. Маленький мальчик в таком случае может лечь калачиком, и укрыться с одеялом, но Ольховскому было за сорок, он был взрослый решительный мужчина, и у него была дочь, за которую он отвечал перед самим собой.
Любимой детской книжкой Сергея Павловича был - «Капитан сорвиголова» Луи Буссенара. Но если взрослые часто забывают свои детские увлечения, то мальчик Сережа своего детства не предавал, и любимые книги всегда держал дома «на своей» полке.
Порою, он брал их в руки и снова перечитывал. - Странно, но к сорока годам он переменил отношение ко многим персонажам, которыми упивался еще лет двадцать тому назад – ему все больше нравился честный трудяга Швондер, он жалел несчастного Шариков, и все более ненавидел подпольного абортмахера Преображенского.
Перечитывал он и «своего» Буссенара, и делал выводы – совсем не детские. Как то, сам для себя он отметил, что буры проиграли англичанам не потому что плохо стреляли или имели худшее вооружение, а потому что эти партизаны такали за собой обоз – скарб, женщин и детей.
Его «Буссенар» уже несколько часов булл похоронен вместе с большей частью прошлой жизни, а сейчас перед ним, открывалась новая жизнь. Сидя последние дни у Коли Ващенко – своего друга, старого холостяка, он курсировал между телефоном, постелью дочери и компьютером.
Связь еще работала и он обзванивал тех, кому более мене доверял, в ком был уверен, и кто отвечал его собственным критериям – зрелости, вменяемости и, что главное, мобильности. И он таки смог собрать их – около дюжины активных штыков, не считая его и Коли.
А сейчас эти «штыки» сидели в этом доме, на нулевом этаже , за длинным бильярдным столом и ждали , - ждали что скажет Ольховский, и ждали возможности высказаться самим…
Сергей Павлович взглянул на часы,- они показывал 14,40, - затем он обвел взглядом собравшуюся аудиторию, словно призывая ее к молчанию, и начал говорить….

Вечер-ночь, 25-го марта, 2007г.

Около 19.30, штаба «Центр спасения», бывшее здание СБУ, холл здания
Она сразу узнала человека, сновавшего вокруг сгрудившихся в холе людей – это был Юрочка, сын ее школьной и институтской подруги, которого она совершенно случайно встретила тут. Так, уменьшительно - ласкательно, она называла про себя низенького мужчину 40-45 лет, что, впрочем, для женщины пост - пенсионного возраста было уже вполне простительно
- Кто это и что это, Юра? - спросила он его, подойдя и кивнув головой на странную пару и кольцом обступивших ее гражданских, преимущественно женщин.
- Да мальчишку вытащили из «мертвой» квартиры, - отец к нашей группе прибился-пробился и наводку дал.
- Ну не он первый, не он и последний, надеюсь, - Галя замолчала, а потом недоуменно добавила - …Постой, ты сказал из «мертвой»!?
- Галина Петровна, в том то и дело, что там все были «ходячими» - и мать ребенка , сестра и мать хозяина, и даже какая-то левая тетка с подростком затесались – им, по оценке Григи не менее двух-трех дней с момента «возврата», а это дите вот взяло и выжило.
В этот момент дите, - мальчишка лет 8-10, - начало снова рыдать и пытаться то ли задушить, то ли посильнее обнять мужика – здоровенного детину в форме «Беркута» и кроссовках неопределенно-белого цвета. Мужчина не рыдал, - его руки прижимали к себе ребенка, а из широко открытых и как будто ослепших глаз просто текли слезы – Хрупкость мальчика, видимо в маму пошел, сильно контрастировала с монументальной завершенностью фигуры отца…
-Да как же у него получилось? В ванной заперся?
- Нет, в ванной уже паренек лет 14-15 сидел. Не «наш», - он кивнул в сторону мелко вздрагивающего исполина, - этот его не узнал – видимо сын соседки или подруги жены. Но он уже укушенный был – там и обратился…
- А этот тогда где забился, - в шкаф или под диваном сидел?
- Да тут такая история..Мы ж думали, что там никого нет, даже уезжать собрались. У отца и истерика даже началась.
- И? Что вы делать начали?
- Галя, ну не мне Вам рассказывать – папе «дозу» в ляжку успели засобачить, ну что бы глупостей не наделал, и уже уехали практически., - рассказчик сделал паузу и замолчал о чем то задумавшись, ненадолго, но достаточно для того что бы Галина его подтолкнула к дальнейшему повествованию
- Юра, не тяни резину!
- А?! – рассказчик словно вынырнув из воспоминания – продолжил, - Там дальше так было, - «Смотрящий в окно, Грига кажется, вспомнил, что бабы там мертвые неправильно стояли, - не возле окна, а как будто хоровод водили в центре комнаты… Да, и сосед их, тоже из «вернувшихся», стоял на балконе рядом с их окном, и что характерно, не на нас пялился, а на «эвакуируемое» окно – словно ждал чего то…чего то хорошего, что ли.
- Мальца то – где вы таки нашли?
- Думаю, дело было так – первыми в квартире обратились старшие – сестра, мать и жена мужика, соседка же видимо успела затолкнуть сына в ванную, но он уже укушенный был. А вот дети хозяина в комнате были, за дверью. Но там такая комната…
- Стеклянная дверь?
-Угу… и открытое пространство и даже кроватей не было – мягкие игрушки да два ортопедических матраса-кровати.
- Дверь не выдержала?
-Думаю не сразу, но таки не выдержала. Как я понял, старший, ему 12 лет было, младшего в сундуке для игрушек запер. Там такой, хороший «сундучок» - еще бабушкин, видимо, а сам через окно к соседнему балкону попытался допрыгнуть, но неудачно..7-й этаж, сами понимаете.
Галина ничего не ответила, но Юрий успел заметить, как слегка дернулся кончик ее носа, который выжал ее сильнейшее волнение.
-Ну а младшенький так и пролежал почти сутки в сундучке – слава Богу сознание от страха и недостатка кислорода сразу практически потерял. Мы даже думали, что уже умер, когда вытаскивали.
- Ну?
- А тут они оба и пришли в себя – отец от «дозы» очухался, а маленький от свежего воздуха и нашатыря. Вот так теперь и сидят друг-В-дружку вцепившись - мычат о чем то.
А в это время рядом с ними здоровенный детина еще крепче прижал к себе ребенка и начал что то говорить ему – бессвязное и нежное, а ребенок просто продолжал плакать и хватался за шею отца, что казалось, хотел задушить. – Галина вдруг обратила внимание на еще одну деталь - эту странную пару неправильным эллипсовидным кольцом окружали преимущественно женщины , - их было не очень много, два десятка или чуть больше, и многие из них тихо и беззвучно плакали, словно боясь нарушить лишним звуком что то непроизносимое.

Около 23.00, Детский Дом №5 имени Макаренко
Редко кто задумывается, что то, что не случилось, не произошло в прошлом, - так же важно для будущего, как и то событие, что и произошло.
Еще в далеком 1965г. районы поймы реки Самарчук подлежащих программе мелиорации, по странному стечению обстоятельств, остались нетронут - Не произошедшее событие,- и ручей имевший громкое название «реки», и отделявший подъезды к тогдашнему Аграрному институту, а ныне ДД №5 им Макаренко продолжил течь, как протекал и ранее…
Двадцатью годами позже план реконструкции основных фондов Института, предусматривавший замену старого мостика, на новый куда как более широкий, уже был подписан. И даже были выделены средства. Но, опять таки - череда событий вынудила тогдашнее руководство пересмотреть приоритеты и отказаться от «омертвления» капитала. - И это событие тоже не состоялось. Мост, узкий и неудобный, остался стоять, создавая неудобства работникам действующего института, для того что бы через несколько десятков лет спасти тех, кто будет обитать в жилом фонде бывшего НИИ «Агропром».
А за два года до Беды родная тетя осиротевшего мальчика, который в один день потерял и мать, и отца в автокатастрофе, не стала забирать 12-летнего Игорька к себе по причине развода, нового брака и отъезда на ПМЖ в Израиль. И подросток был присмотрен «мамой», которая здраво полагала, что сироты - куда лучший контингент, чем беспризорники, и старалась при приеме отдавать предпочтение первым, а вторых спихнуть в другие Дет дома..
Далекие и близкие события, которые не произошли - давно или совсем недавно, - сейчас они спасли обитателей ДД№5 им Макаренко. И продолжали спасать….
Поток машин по шоссе, проходившему в 200 метрах от мостика, уже не был таким шумным, но те, кто уцелел, и сейчас двигался вдоль дороги, оседая в окрестных ПГТ, селах или хуторках, уже успевал многое переосмыслить и понять.
«Икебана» из мертвеца в противогазе и костюме химзащиты, вкупе с «предупреждающей» надписью, уже завернула назад на шоссе около десятка разных машин – от «семейного» фургона набитого людьми как кильками в банке, до огромного военного грузовика лишь с двумя солдатами в кабине. - По крайне мере так докладывал патруль, составленный «мамой» уже на следующий день после «составления икебаны».
Простая и понятная инструкция – наблюдать и следить, а уж если гости начнут «переправу» и не поверят в угрозу – срочно бежать назад, и предупредить «маму». А она, что-то да придумает – договорится или уговорит. О том же, что силой противостоять сейчас они вряд ли кому могут, понимали даже самые маленькие воспитанники Дома.
Шестеро подростков – от 14 до 16 лет должны были посменно нести свой «караул», каждый по четыре часа – время достаточное для того, что бы не устать за время дежурства, и успеть сделать рывок в стиле «стипль-чез» напрямик через сосновую рощу по - к Дому.
Видимо этот «Dodge» заплутал, а может воитель знал дорогу, или, что более вероятно – это был кто-то из местных – можно было строить кучу гипотез.
Важным было иное – там были хорошо вооруженные люди – не военные,их было много, а еще там был тепловизор, и человек, умеющий с ним работать.
Водитель и пассажира машины не были идиотами, и допускали возможность того, что написанное на мосту «предупреждение» банальная липа, а рядом находится наблюдатель. Ведь оставить столь важный объект без наблюдателя или охраны было мягко говоря – неразумно.
Но тепловизор показывал, что на 100-200 метров никого крупнее мыши-полевки - нет. Вернее, что никого, с температурой выше окружающей среды, рядом нет, а мост стоит без охраны, только с мертвецом спевшим «предупредить» проезжающих…
Ситуация выглядела странной и стремной, а люди в машине были достаточно осторожны, что бы не соваться в открытее ворота, особенно если есть предупреждающая надпись, что туда соваться не стоит…Мало ли еще места на этой земле?
Наблюдатель «Dodge» так и не смог заметить Бессонова Игоря Сергеевича, чья очередь была нести дежурство.
Впрочем, и Бессонов Игорь Сергеевич - 1992 года рождения, сирота, воспитанник ДД№5, не заметил подъехавшей к шлагбауму моста машины, как, наверное, не заметил бы и десятка машин, - по простой и понятной многим часовым причине – он спал.
Расщепленная на две части, от удара молнии, старая, но еще живая сосна в сотне метрах от мостика – создавала неплохое ложе. Она позволяла перекимарить в «сидячем» положении в импровизированном троне, засунув ноги в расщеп, а «туристический» материал, найденный в кабинете покойного Яныча, был теплым изнутри, а слой фольги снаружи - и не давал влаге его намочить.
Не произошедшее событие – может иметь куда как более глубокие последствия, чем событие произошедшее.
Наблюдатель «Dodge» не обнаружил часового и, посчитав это дурным знаком, вкупе со зловещим предупреждением, решил за лучшее не пересекать мостик.
А Игорек, не заметив ночных посетителей, не стал метаться по лесу, открывая всем и вся свое присутствие, а мирно проспал все свое дежурство и только ощутимо сильный удар по плечу от сменщика привел его в чувство. - Начинался 6-й день Беды…

Около 23,00, штаба «Центр спасения», бывшее здание СБУ, кабинет Кравчего

«…и взяв имевшееся транспортное средство (реквизированный «BarBusс» инв №2), скрылись в неизвестном направлении . Список скрывшихся в количестве пяти человек, прилагаю. - Преследование не велось ввиду нецелесообразности и во избежание жертв.
Комендант объекта «Речпорт» Майор МЧС Прудников Е.А.»

С Прудниковым Евгением Александровичем, высоким седым мужчиной около сорока лет, Кравчий знался недавно, но уже успел оценить его обстоятельность и скрупулезность. – Иной бы просто написал «25.03. – ушло пятеро с оружием, не вернуться», а этот - вон как все расписал.
Кравчий отложил бумагу и взглянул на присутствующих.- Подобное донесение было уже не первым за последние три дня - люди к ним приходили, но и от них уходили. При чем потоки были неравноценными: оставались в основном семейные, женщины с детьми, реже - старики, или просто те, кто в одиночку бы не выжил, а уходили – «одиночки», и в основном – мужчины.
Кто были те, кто, прихватив автоматы и машину (ее то не жалко – их сейчас хоть пруд - пруди) ушли в неизвестность – было ясно и так. «Индекс вменяемости» у всех был полный и круглый ноль..Терять нечего, якорей у них тут нет, а ведь где то у них еще могут быть или родственники или другая жизнь. Или, что вполне возможно, хотя менее вероятно, просто – не местные, не сумевшие или не захотевшие свалить в первые два-три дня из чумного города.
Несколько дней назад, когда их БМП, расталкивая застывшие легковые машины полез в свой первый рейд, он еще не предполагал, насколько адская работа предстоит ему, и всем остальным членам созданной «организации». При чем возникали такие проблемы, о вероятности которых он даже не предполагал…
Захват и зачистка Речь-Порта и юридической академии прошли относительно безопасно, тогда как разборки и препирательства с «мажорными обитателями» жилого высотного комплекса - «Две башни» и их «частной» охраной доставил ему седых волос и приступ астмы.
А дальше началась работа по снабжению тех, кого снимали с балконов, разблокировали из запертых машин, или кто просто пробивался к ним самостоятельно. И всем требовались еда, вода, лекарства и, главное,- безопасность! И еще, немножко антидепрессантов, которые Кравчий, по согласованию с остальными «команданте», как он про себя называл начальников объектов трех объектов, решили добавлять в воду.
Но сейчас Сергей Петрович многое бы отдал за то, что бы «уровень проблемности» оставался на уровне первых дней Беды. - Но это было уже невозможно: снулых и тупых «ушедших» первых дней в городе практически не осталось, при чем их не стало стараниями же самих людей, которые честно и добросовестно исполняя полученные инструкции по срочному отстрелу собак, и повреждению мозга у всех только что преставившихся, дабы не дать им «вернуться». И вчерашние «вернувшиеся» стараниями своего же «объекта охоты» получали мощный источник для питания и апгрейда…
-Как добрались, господа офицеры, полушутя спросил Сергей Петрович, начал совет, обводя взглядом своих «вассалов»
- Петрович, ты же сам знаешь, к тебе пробираться - весьма проблемно, - ответил Рыбников, комендант объекта «Юр. Академия». Но, наверное, вопрос действительно важный, раз меня задержал, а Евгения Александровича и Севастьяныча – к себе пригласил?
- Правильно мыслите. Какой вопрос сейчас и всегда – самый важный?
- Не понял? Поясни…, - лица его и двух других «комендантов» отражали смесь недоумения и заинтересованности
- Что у нас решает все?
- А! Кадры? Как завещал Иосиф Виссарионович!
- Вот именно.
Кравчий встал и подошел к шторке, которая закрывала приготовленную карту, с нанесенными на ней островками спасения, магазинами, продуктовыми базами.
- Вот, смотрите. Людям нужно как то питаться, и еда есть в городе – нужно просто пойти и взять ее, - сказал, вроде бы простую и очевидную вещь, и замер, ожидая реакции.
- Если бы!, - грустно отозвался комендант Речьпорта, - Сергей Петрович, разреши свои пять копеек вставлю, - и дождавшись кивка Кравчего, продолжил - Это правило – пойти и взять, работало первые 2-3 дня с начала всего этого, он махнул рукой в сторону окна, - пока наша 5-тысячная орава (а у нас скоро таки будет) не подъела все, что находилось на расстоянии полукилометра от объекта укрытия. А что дальше делать?
- А дальше нужно выходить за простреливаемый с крыши объекта периметр и углубляться в город. – С наигранной наивностью в голосе ответил Кравчий.
- Но у нас для этого просто людей! – подал голос комендант «речников», и остальные поддержали его.
-А почему нет? – Евгений Александрович, на твоем объекте же почти восемьсот человек? – Ну да ладно – 75% из них, если не больше – женщины и дети, но ведь остальные – мужики?
- Сергей Петрович, я смотрю ты мою цидульку держишь?
-Ну?
– Их шестеро было сначала. Все с оружием, все при голове, и все «нулевые». Слукавил я, что они сбежали. Один раз эта команда за продуктами съездила – удачно, второй раз – тоже, а на третий - нарвалась на какой то выводок морфировавших собак в магазине, - ребята потеряли одного человека, но с продуктами таки вернулись.
- И?
-Да ничего. Приехали, выгрузили продукты из машины, четверо внизу осталось, а пятый поднялся, пожал мне руку, и они уехали. Сказали, что насовсем.
- Надеюсь не останавливали?
- Мы не идиоты.
- Павел Маркович, а у тебя что?, обратился Кравчий к коменданту «юристов»
- Трое убитых «в поле», и около сорока дезертировавших за последние два дня…Но вот число «активных штыков», которых можно бросить в дело – увеличивалось крайне незначительно, если даже не уменьшатся.
- Евгений Александрович, а у тебя за последнее время что?
- Один погиб – я про него говорил , и более двадцати просто ушло за вчерашний день, - он хотел продолжить, но Кравчий движением руки остановил его
- Подожди, я об этом сейчас и буду говорить, поэтому я Вас и собрал. То, что «нулевые» - не самые лучшие «бойцы», все уже и так поняли?
-Угу. В целом нормальные люди, - были, но я даже рад, что они нас покидают. Очень многие из них, мягко говоря - отмороженные или смерти ищут, или ..Да много разных или, но для человека потерявшего всю свою семью – чем мы интересны? Ничем!
- А что с семейными?
- Как солдаты или боевые единицы - в целом - гамно, - коротко ответил Прудников, и продолжил, - даже если они действительно солдаты.
-Увы, тут с тобой согласен, - резюмировал Кравчий. Евгений Александрович, продолжил он обращаясь к Прудникову, ты последним прибыл, - когда поднимался по лестнице, тот кинг-конг с дитем в обнимку в холе еще сидели?
- Да, но его вроде пытались куда то отвести.
- А ведь он пешком с ломом в руках несколько дней шел через пригороды и по железке.
-Пешком!? С ломом?!
- Угу. К семье шел. И нашел – один сын, правда, уцелел. Он его теперь из рук не выпускает, - возможно, слегка тронулся, я не знаю.
- К чему ты это?
- Как вы думаете, смогу я просить его оставить сына на чье то попечение и уехать на задание? Да он же меня прибьет в аффекте, ответил Кравчий, повышая голос
- Петрович, я кажется, понял что ты хочешь сказать- нулевые - «отмороженные» , «суицидники» и потенциальные дезертиры, но и с «семейными» не легче, потому что…
- Тряпки, - ответил Кравчий. Не в упрек им, но родители, жена и дети, половина из которых уже успела «обратиться», а вторая половина рядом с ними от страха усирается - не самый лучший стимул для дальних экспедиций и ближних вылазок. Одни не могут своих бросить, другие готовы, но на них жены висят и волком воют, а с третьими – все и сразу, только бы к уцелевшим детям быть поближе, а от «вернувшихся» - подальше. В лучшем случае – их к амбразурам можно ставить, что бы «тех», что у забора соберутся – отстреливали, да яму для утилизации копать.
- Какую яму? – Уточнил Прудников.
- Евгений Александрович, куда вы деваете, тех, кого упокоили? Я имею ввиду тех, что к вам в открытую лезет.
-В реку, ясное дело.
- О! А нам куда прикажете? Со вчерашнего дня все, кто «не может» работать на выезде – роют яму для утилизации трупов – и у нас, и у «Юристов», и у «Двух башен». С энтузиазмом, я скажу, роют, наперегонки – только бы к семье поближе и за периметр безопасности не выходить….
Кравчий сделал глоток воды, обвел присутствующих взглядом и продолжил – Господа Енералы, какие будут предложения по кадровому вопросу?- Не кормить, прогонять, расстреливать?
Они еще долго спорят, но все предложения, как отмечает про себя Сергей Петрович, сводятся к полумерам, не могущим решить принципиальную проблему – проблему еды и безопасности.
Выход из нее наметится лишь неделю спустя, и Сергей Петрович долго потом будет удивляться – почему он тогда не увидел такое простое и красивое решение.
Но это будет еще не скоро.