Колонна шла, нещадно пыля по сухой грунтовке. Грунтозацепы «студебеккеров» перемолотили песок не в пыль даже, а в пудру, прах земной настолько, что даже дымка белесая висела над степной дорогой.
Бойцы сидели в кузове тесно, сжимая в руках судаевские автоматы. Сидоры поскидывали под лавки. Каски сняли, подставив потные головы набегающему теплому потоку воздуха, который хоть как-то охлаждал их распаренные тела.
Я с Наташкой стоял в самом начале кузова, облокотившись на кабину американского грузовика, а другой рукой обнимая ее за плечи. И думал что в головной машине нам еще неплохо, а вот последующим в колоне этой пылью только на зубах и скрипеть. Вообще-то мое место в кабине. Но тогда бы я не смог обниматься с этой красивой девчонкой.
Заметил, что у Наташки пилотка к волосам прикреплена парой «невидимок». Хитро – подумал, - Не сдует. Хотя мне на бритый череп никакие заколки не помогут. Только и осталось, что распялить пилотку на голове до состояния и вида «женский половой член», как ругает бойцов мой старшина Хидербеков.
Наташка запрокинула свою головку на мой мятый погон и потребовала.
- Поцелуй!
- Неудобно как-то. Бойцы смотрят.
- А путь завидуют, - мстительно произнесла девушка.
- Наташ, они и так все на зависть изошли, - попробовал я ее урезонить. – Дразнить-то зачем. Нам с ними в бой идти.
- Трус, - заявила девушка, отворачиваясь.
Однако и не сбрасывает мою руку со своего плеча. Не все потеряно.
Я скосил взгляд на левую сторону груди, где позвякивали две мои медали «За отвагу».
Вроде нет.
Не трус.
Мимо колонны, подняв высокий шлейф пыли, промчался бежевый «мерседес»-кабриолет и остановился, обогнав нас на полкилометра.
Из легковушки вышел офицер и остановил колонну. Приказал вывезти нашу машину на обочину, а остальным продолжать движение. Я узнал этого офицера. Да и кто в бригаде не знает начальника особого отдела.
В «мерседесе», кроме водителя остались сидеть автоматчик с ППШ и очкастый майор – начальник штаба.
Начальник особого отдела кричать не стал, самолично влез в кузов «студера».
Я представился, приложив ладонь к пилотке.
- Командир разведроты старший лейтенант Волынский.
Услышал ответ.
- Начальник особого отдела бригады капитан Носатов.
Ритуал. Хотя мы прекрасно друг друга знали. После каждого поиска за линией фронта он каждого бойца лично допрашивал: что да как.
Мазнул, скотина, липким взглядом по наташкиной фигуре, которую не портила ушитая ею военная форма.
- Слушай приказ, старлей, - перевел на меня взгляд особист. – Откомандировать бойца…
Он повернулся к Наташке и спросил, понизив голос.
- Как твоя фамилия?
- Ефрейтор Синевич, - звонко ответила девушка.
- Откомандировать ефрейтора Синевич в распоряжение штаба бригады, - это уже он мне.
Я человек военный. Приказ этой суки рваной выполнить обязан. Потом хоть Сталину жалуйся. Хоть Берии.
Вскинул руку к пилотке.
- Слушаюсь.
- Ты так, да, - тихо прошипела девушка. – И пойду…
Капитан спрыгнул на дорогу. Помог соскочить Наташке, подхватив ее под ребра.
Бойцы подали ей сверху ее автомат и сидор.
А я стоял и смотрел, как особист ловким ловеласом открывает перед Наташкой дверь «мерседеса» и усаживает ее рядом с майором.
И такая тоска поселилась в груди: зачем мы тогда революцию делали, если все на свете осталось по-старому? И нет на земле справедливости. Тогда почему именно мне стыдно сейчас смотреть в глаза бойцам.
С досады громко стукнул рукояткой автомата по крыше кабины и крикнул с надрывом шофёру.
- Что стоишь, как контуженая мандавошка? Догоняй колонну!

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 3 число 6 месяца, понедельник, 10:00

- Не ожидала от тебя, Хорхе, такого наглого нарушения режима, - упрекнула доктор Мария Балестерос, снова облачая меня в филадельфийский воротник после осмотра.
Еще раз посмотрела на просвет новый рентгеновский снимок моей шеи, хмыкнула и добавила.
- Ты здоров как бык перед корридой. Все. Собирайся. В госпитале тебе больше делать нечего. Разве что чужое место занимать.
Встала и пошла к выходу.
В дверях обернулась и сказала уже мягче.
- Не забудь заглянуть в мой кабинет за выпиской из истории болезни. Пригодится.
Обижена на меня доктор Мария за то, что ночью к Наташке бегал. А что на завтраке бузу устроил, отказавшись от навязчивого сервиса местных санитарок это уже довесок. Ибо не фиг.
Когда я ночью молился около Наташи, откуда-то прискакала Анфиса, которая дежурила у нее.
- А че, Жора, ты без света-то тут сидишь?
И включила настольную лампу, сдвинув ее так, чтобы яркий свет не попадал на Наташкины веки. Но было уже поздно.
Наташка неожиданно проснулась. Распахнула свои длиннющие ресницы. Увидела меня - глаза сразу засияли звездчатыми сапфирами. И губы ее непроизвольно распялившись в глупой улыбке, хрипло прошептали.
- Жорик, любый мой…
Приподняла руку, которую я тут же схватил в свои ладони.
- Все хорошо уже, милая. Я рядом с тобой, - сказал я, целуя ее ладонь.
По Наташкиным вискам покатились капельки крупных слез.
Она всхлипнула и сказала.
- Не смотри на меня. Я страшная. Ты разлюбишь меня такую.
И повторила, возвысив голос почти до крика.
- Не смотри на меня! Не смотри на меня!
Потом набежали карги и незнакомая мне медсестра, которые пинками выпихнули меня из Наташкиного кубрика, что-то крича в полный голос на языке, которого я не знаю.
А потом мне приснился кошмар.
А сейчас вообще гонят из госпиталя и свиданок с Наташкой не дают.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 3 число 6 месяца, понедельник, 12:00


Собрался на выписку я достаточно быстро. Сестра-хозяйка в подвальном помещении госпиталя выдала мне под подпись, что у нее значилось в описи из моего имущества. Беглая проверка показала, что все вроде бы на месте, в том числе и лламовский ««кольт»» с запасными магазинами в подсумках. И патроны все на месте. Впрочем, меня сюда и доставили вертолетом только с тем, что было на мне. Все остальное в автобусе осталось.
Там же в подвале я и переоделся, сдав обратно веселенькую пижамку и тапочки. Противно было надевать нестиранные заскорузлые носки, но что поделать – стиркой моего тряпья тут никто не озадачился. Как засунули их в ботинки, так они там все это время и лежали, ароматизируя окружающее пространство.
Документы и деньги, что нашли в моих карманах врачи, выдали по отдельному списку. Не стал даже вспоминать, сколько наличности у меня тогда с собой было. Все равно основная касса у Ингеборге на руках. А мои личные деньги за самой малостью – это электронная запись на айдишке. Рассовал, что выдали снова по карманам вместе с золотой зажигалкой трофейной, носовыми платками, сигаретами и медицинским жгутом с индпакетом.
- Оружие наденьте так, чтобы все его видели, - посоветовала сестра-хозяйка. Подавая мне маленький ««шмайссер»» в кобуре для ношения на щиколотке.
Низенькая, худенькая, жгуче чернявая женщина с бледной кожей лет сорока пяти в белом халате и простой косынке, завязанной узлом на затылке. Совсем не похожа она на сестер-хозяек из русских больниц. Там они все больше тучностью берут. И повышенными тонами голоса при общении.
- На скрытое ношение оружия в Виго требуется особая лицензия от оружейной комиссии Кортесов, – добавила она, видя мое некоторое недоумение.
Что ж будем хвастаться окружающим костяной рукоятью ««кольта»», а ««шмайссер»» придется нести в руках. Иначе не получается. Даже сумки никакой нет.
- Спасибо, что предупредили.
- Не за что. Вот еще бумага. Распишитесь в ней, что ознакомлены с тем, что ваша сумка изъята коррехидором без досмотра и описи.
Расписываясь, спросил.
- Как эта сумка выглядела?
- Небольшая такая, плоская с ремнем через плечо. Кожаная. Коричневая.
Понятно. Полевую сумку с меня коррехидор слямзил вместе со всеми бумагами от «погорельцев». Так я с ними и не ознакомился.
Видя мою озадаченную рожу, сестра-хозяйка извинилась, оправдываясь.
- Кто я, чтобы препятствовать коррехидору. Все что смогла, так это заставить его написать такую бумагу.
- Спасибо, - на автомате проговорил я, думая…
Впрочем, ни о чем не думая. Слишком мало информации чтобы о чем-либо продуктивно думать.
- Если хотите хороший совет, - снова высказалась женщина, - то сходите в церковь, поставьте свечу своему ангелу-хранителю. За чудесное спасение.
И она перекрестилась ладонью по католически.
- А как у вас решается вопрос подчинения католиков Новой Земли папе Римскому со Старой Земли? – мне это действительно стало интересно, как они это делают, если отсюда обратного хода нет.
- Пока никак, - охотно ответила сестра-хозяйка. – Идут споры вплоть до драки. Но, как говорят, все равно никакой связи с Ватиканом никто не имеет. Поэтому живем как первые христиане общинами, сами выбирая себе епископов.
Она снова перекрестилась.
- А апостольское правило о том, что в граде должен быть только один епископ соблюдается?
- Неуклонно. Всеми сестринскими церквями.
Важная информация. Надо расширить знание.
- А кто входит в список сестринских церквей?
- Апостольская католическая церковь, англиканская, ортодоксальная и греко-католическая. Последних очень мало, зато они самые буйные. Через месяц в Кадизе собирается второй вселенский собор Новой Земли. Святые отцы будут вырабатывать общий канон. На первом соборе в Паланге этого не получилось. До драки между святыми отцами дошло, - женщина снова перекрестилась. – Прости господи им этот грех. Ножками от стульев дрались. На улице. Стыд-то какой… Святые отцы…
Женщина горестно покачала головой.
- А что постановил первый собор. Или вообще никаких решений не было принято?
- На первом сестринском соборе утвердили Никейский Символ Веры и решили, что каждый добрый христианин может принимать требы, исповедоваться и причащаться у любого священника сестринских церквей. И молиться в любом их храме. Но дальше не пошло.
- Давно это было?
- Пять лет назад.
- Русские земли принимали участие в соборе.
- Только священники из Московского протектората. Протекторат Русской армии больше с протестантами путается.
Вот это интересный штришок. Надо зарубочку на памяти сделать, потому что ««это ж-ж-ж неспроста»». Но я подумаю об этом потом. Сейчас же спросил другое.
- Много храмов в Виго?
- Пока один, возле городского кладбища. Церковь Санта Марии де ла Крус.
Она снова перекрестилась, потом перекрестила меня. На это раз даже поцеловав свою руку, которой являла знамение.
Простившись с этой милой женщиной, я устремился на выход из подвала, где под сводчатыми потоками гулко отдавался стук моих грубых ботинок по каменной плитке.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 3 число 6 месяца, понедельник, 12:51

- Вот выписка из истории болезни. Храни ее. Если у тебя будут ухудшения, она поможет врачам разобрать что к чему и не исследовать твой организм с самого начала.
Доктор Мария положила на стол довольно пухлую папку, из которой торчали углы рентгеновских снимков.
- Спасибо вам всем, что не дали мне умереть, - посмотрел я в черные глаза доктора Балестерос. – Я этого никогда не забуду. Хотя не скажу, что пребывание в вашем госпитале было для меня приятным.
- Спасибо, это так эфемерно, - произнесла Мария, лукаво улыбаясь.
- Вроде как за наше лечение уже заплатили городские Кортесы? Я не ошибся?
- Нет, не ошибся. Заплатили даже де Охеда за препараты. Дорого.
- Поляну готов накрыть в любом ресторане по вашему выбору. Рад буду видеть там вас, сеньора Купера и сеньориту де Охеда.
- Что такое ««polyana»»? – переспросила врачиха.
- Стол с угощениями по-русски. На ваш выбор, - пояснил я.
- Хорошо. Завтра в двадцать часов в ресторане «Ладино». Легко найдете его в районе рыбного порта. В этом городе каждый знает где он. Это самое старинное заведение тут. Еще с пятого года, когда Виго больше напоминал бандитский шалман нежели цивилизованное место.
- Столик заранее заказывать нужно?
- Это я возьму на себя.
- Спасибо.
- Нет. Только орально-аккустическая благодарность не пойдет. Я – материалистка.
Тут даже я со своим философским образованием встал в тупик.
- Подойди ко мне и поцелуй своего доктора, несносный мальчишка. – строго сказала ««Просто Мария»».