8 Глава.
- Жан... – Миддлетон не выглядел смущенным, но тем не менее запнулся. – Я... я понимаю, что вы всех нас спасли, но как?
- Держи... – я передал ему кожаную флягу с добрым анжуйским. – Ты фигляров любишь смотреть?
- Смотря каких? – недоуменно пожал плечами англ и присосался к фляге. – А причем здесь это?
- Что тут непонятного?! – скривился де Розюмбо и отобрал у него вино. – Как ты думаешь почему народ на площадях и рынках просто обожает скверных фигляров. Ну... не совсем скверных. А скажем так... не изысканных, грубых.
- Чернь. – Коротко высказался Джон. – Что с них возьмешь.
Жорж с видом превосходства ухмыльнулся и добив флягу не глядя откинул ее пажу. Получив точно такую, но полную, отпил добрую толику и сказал:
- Эти фигляры говорят на понятном народу языке. Они сами народ. Плоть от плоти его. Поэтому и пользуются успехом.
- Но черт возьми, причем здесь это? – начал свирепеть буйный брит. – Святой Варфоломей! Я требую Жорж, ваших объяснений.
- Джон, как вы не можете понять? Жан сыграл представление для горных козопасов. Сыграл изумительно, и на понятном им языке. Уподобился, так сказать. Барон, сразу вам говорю, я просто восхищаюсь вами. Это же надо, так рассчитать поединок, что бы свести его к такому пафосному миру. Я лично думал что вы его на куски порубите.
Я скромно промолчал. Не будешь же прояснять, что оно само так вышло. Силен горец оказался, реально силен.
- Но это же!.. Это же!.. – изумленно рявкнул брит. – Это же можно приравнять к потере...
- Закусывай давай... – я сунул ему в рот кусок ветчины. – Это можно приравнять Джон к военной хитрости. А если ты сейчас думаешь о потере чести, то хорошенько подумай, прежде сказать. Потому что сказанного можно уже и не воротить. Ты мне друг, но!... В общем ты понял...
- А-а-а?! Военная хитрость! – обрадовался бритт – Я все понял. Мы их обвели вокруг пальца! Ну да...
- Не ты, а Жан... и вообще...

Это мы сделали привал. Возвратится решили поутру, так, что бы не одна тварь в лагере не сказала, что мы не выполнили приказ. Солдатики пропитание себе организовали, а мы пока бухаем, так сказать разминаемся перед основным блюдом. Я, Миддлетон, де Розюмбо и Логан с Бошаном.
Ночь, сосны похожие на сказочных великанов, искры от костра взметаются в черное небо усыпанное бриллиантовыми россыпями звезд, рядом на вертеле жарятся с десяток курочек, ну и заедки разные с вином лежат на попоне. О воздухе подобному изысканному бальзаму я даже не говорю. И мы – живые и невредимые. Ну что сказать? Парадиз, однако. Особенно на фоне того, что еще несколько часов назад, уготовлено нам было лежать на поле боя порубленными и раздетыми хладными трупами... Вот на этом контрасте, такое воодушевление накатило, что мы сейчас выдуем месячный запас вина. Хотя мне немного мешает опухшее до размеров слоновьего, колено. Долбаный швис! Но это ерунда...
- Государь будет вам признателен, – заметил де Розюмбо. – Вашими... ну и немножко нашими действиями, позорное поражение сглажено. Я уже сочинил рапорт. Хотите послушать?
- А кое-кому, сей успех как цепом по шарам... – вдруг не впопад буркнул Джон.
- Жорж, я с удовольствием послушаю ваш рапорт, но чуть позже. Сэр Джон, это кому не по нраву наш успех? С указанием имен и титулов пожалуйста...
- А вы еще не догадались барон?
- Нет. А должен был?
- Странно... ломбардский след в покушении на вас, ясно дает понять. А если учесть еще некоторые мелочи, то...

После этого разговора мне как глаза протерли...

8 Глава


- Жан... – Миддлетон не выглядел смущенным, но тем не менее запнулся. – Я... я понимаю, что вы всех нас спасли, но не понимаю как?
- Держи... – я передал ему кожаную флягу с добрым анжуйским. – Ты фигляров любишь смотреть?
- Смотря каких? – недоуменно пожал плечами англ и присосался к фляге. – А причем здесь это?
- Что тут непонятного?! – скривился де Розюмбо и отобрал у него вино. – Как ты думаешь, почему народ на площадях и рынках просто обожает скверных фигляров? Ну... не совсем скверных, а скажем так... не изысканных, грубых.
- Чернь, – коротко высказался Джон. – Что с них возьмешь?
Жорж с видом превосходства ухмыльнулся и добив флягу не глядя откинул ее пажу. Получив взамен точно такую, но полную, отпил добрую толику и сказал:
- Эти фигляры говорят на понятном народу языке. Они сами народ. Плоть от плоти его. Поэтому и пользуются успехом.
- Но черт возьми, причем здесь это? – начал свирепеть буйный брит. – Святой Варфоломей! Я требую Жорж, ваших объяснений.
- Джон, как вы не можете понять? Жан сыграл представление для козопасов. Сыграл изумительно, и на понятном им языке. Уподобился так сказать, что само по себе свидетельствует об уме. Барон, сразу вам говорю, я просто восхищаюсь вами. Это же надо, так рассчитать поединок, что бы свести его к такому пафосному миру. Я лично думал, что вы его на куски порубите. Видал вас в деле, так сказать.
Я скромно промолчал. Не будешь же прояснять, что оно само так вышло. Силен горец оказался, реально силен.
- Но это же!.. Это же!.. – изумленно рявкнул брит. – Это же можно приравнять к потере...
- Лучше закусите сэр Джон... – я сунул ему в рот кусок ветчины. – Это можно приравнять к военной хитрости. А если вы сейчас о потере чести, то хорошенько подумайте, прежде сказать. Потому что сказанного, можно уже и не воротить. Вы мне друг, но!... В общем, вы поняли...
- А-а-а?! Военная хитрость! Сразу бы и сказали!..– быстро согласился бритт – Я все понял. Мы их обвели вокруг пальца! Ну да...
- Не мы, а Жан... и вообще...

На привале мы. Возвратиться решили поутру, так, что бы не одна тварь в лагере не сказала, что мы не выполнили приказ. Солдатики пропитание себе организовали, благо некоторый провиант мы с лагеря успели захватить, а лично мы, пока бухаем, так сказать разминаемся перед основным блюдом. Я, Миддлетон, де Розюмбо, Гримальди и Логан с Бошаном.
Ночь, сосны похожие на сказочных великанов, искры от костра взметаются в черное небо усыпанное бриллиантовыми россыпями звезд, рядом на вертеле жарятся с десяток курочек, ну и заедки разные с вином лежат на попоне. За воздух подобный целительному бальзаму, я даже не говорю. И мы – живые и невредимые. Ну что сказать? Парадиз, однако. Особенно на фоне того, что еще несколько часов назад, нам было уготовлено судьбой, лежать на поле боя порубленными и раздетыми хладными трупами... Вот на этом контрасте, такое воодушевление посетило, что мы вот-вот выдуем месячный запас вина. Хотя, мне немного мешает опухшее до размеров слоновьего, колено. Долбаный швис! Но это все ерунда...
- Государь будет вам признателен Жан, – заметил де Розюмбо. – Вашими... ну и немножко нашими действиями, позорное поражение сглажено. Я уже сочинил приличествующий рапорт. Хотите послушать?
- А кое-кому, сей успех Жана как цепом по шарам... – вдруг не впопад буркнул Джон.
- Жорж, я с удовольствием послушаю ваш рапорт, но чуть позже. Сэр Джон, это кому не по нраву мой успех? С указанием имен и титулов пожалуйста...
- А вы еще не догадались барон?
- Нет. А должен был?
- Странно... ломбардский след в покушении на вас, ясно дает понять. А если учесть еще некоторые мелочи, и мои последние наблюдения, то...
После этого разговора мне как глаза протерли... Вот же черт!.. Хотя... хотя, пока толком ничего не ясно. Но есть след! Конкретный жирнющий след! Вот от него и будем плясать. А пока... пока радуемся жизни. В доступных для нас пределах, конечно...
- Эй, кто там... Нам подадут в конце концов пожрать! Иост, Клаус, да напинайте вы в конце концов повара. Жорж, в самый раз обсудить рапорт государю...
Ночь прошла спокойно, а рано утром мы выступили. А еще через пару часов встретили крупный отряд бургундских жандармов. Карл отправил их прояснить нашу судьбу, а заодно обязал отлавливать по пути сбежавших солдатиков.
У Шарля де Вомберга, командира жандармов, чуть глаза на лоб не вылезли, когда он увидел организованную колонну при знаменах и нас во главе ее – уже записанных в боевые потери и чуть ли не отпетых заочно.
Честно скажу, свое прибытие мы с вечера немного срежессировали. Для пущего эффекта...
Отряд выстроили на плацу перед ставкой. Ну... сами понимаете, явились герои покрывшие себя славой и прочее. Опять же, сохраненные знамена, орудия и бравый вид солдатиков, наглядно об этом свидетельствует. А сами отправились к герцогу.
Дежурный офицер вошел для рапорта, а мы, наведя на себя жутко героический вид, остались в коридоре. Я, к примеру, не стал смывать с вечера кровь с лица и доспеха. Смотрюсь наверно жутко убойно. Прям на секунду оторвался от истребления врага, доложусь и опять резать супостата. И не надо смеяться, внешние эффекты являются неотъемлемыми составляющими успеха. Время такое... фанфаронское...
Тонкая перегородка позволяла отчетливо слышать происходившее в зале совещаний...
- Кто?.. – изумленный голос Карла. – Срочно сюда!
- Сир... – де Розюмбо, формально старший среди нас по чину начал доклад. – Согласно Вашего приказания проход де Люп был удержан до необходимого времени, неприятель понес урон и значительную конфузию. Наши потери минимальны. Помимо этого, приведена в подчинение определенная часть отступающих войск и организована для выполнения боевой задачи...
Я не слушал Жоржа, для меня он ничего нового не скажет. Реакция Карла, тоже, в некоторой степени предсказуема Я смотрел в глаза...
Карл прервал капитана и бросил холодный взгляд на графа Кампобассо:
- Граф, как Нам понимать ваше заявление о том, что вами получены сведения о сдаче в плен этих господ? Потрудитесь объяснить.
- Сир... – ломбардец склонился в низком поклоне. – Я был уверен в невозможности подобного – рыцарственность и доблесть сиих господ известна, но все же обязан доводить до вас все сведения без исключения...
- Извольте проверять их, ибо вы можете навести заблуждение... – сухо посоветовал графу герцог. – Приказываю вам предоставить господину Морье этих лазутчиков. Немедля!
Ломбардец опять поклонился и одарив меня взглядом полным тщательно скрываемой ненависти вышел.
Вот так... сомнений у меня уже нет. Все сложилось в устойчивую цепочку. Порву суку...
- Господа! Я никогда не сомневался в вашей доблести! Но продолжайте, продолжайте! Нет! Я хочу услышать каждого. До вечера все свободны, а вас господа, прошу ко мне в кабинет. Распорядитесь о завтраке...
Что сказать?.. Триумф однако... Карл заставил несколько раз повторить рассказ о нашем героическом сидении в обороне. Поединок со швейцарским гауптманом вообще привел его в буйный восторг. Он, как ни странно, мою байку о военной хитрости, воспринял очень благожелательно. На вечер, а верней на ночь, пригласил на ужин и назначил раздачу плюшек. А еще, он выразил намерение посвятить Логана и английского лейтенантика в рыцари. Но это такое дело, как говорится, обещанного три года ждут. Реально, захотел бы, уже щеголял бы скотт золотыми шпорами. В свое время, меня он тоже обещал женить на датской гревинде, то бишь графине... Но вот в данном случае, его забывчивость, как нельзя кстати.
Ладно Карл, отпускай меня в шатер. Спать хочу, да и компресс надо приложить к ноге...
В расположении, я сразу залез в бочку и отмокал пару часов, а только затем рухнул в походную койку. Но поспать как следует не получилось. Ужин у герцога и раздача слонов. И Логан приперся весь такой воодушевленный. Но лохматый как пудель...
- Расчешись я сказал... – я осторожно прошелся и с радостью убедился, что боль в ноге немного поутихла. – Возьми мой гребень, если своего нет и расчешись. Чай к государю приглашен.
- Монсьор... – Тук осторожно оттер меня от зеркала и пригладил свои космы пятерней. – Вот прямо так и сказал государь?
- Да, прямо так и сказал. Грит, посвящу шалопая, грязнулю, скупца и развратника юнкера ван Брескенса в рыцарственное звание, согласно перечисленным бароном ван Гуттеном соответствующих заслуг.
- Да какие там заслуги... – на лице Логана застыл благоговейный восторг.
- Вот и я так думал, но потом все-таки решил сделать тебе протекцию. Иост давай перевязи...
- Монсьор! – тождественно заявил скот. – Моя жизнь ваша по праву. А когда?
- Что когда? – я взял в руки перевязь для эспады из красной тисненой серебром кожи, но потом отложил и выбрал черную. – Что значит когда, спрашиваю?
- Ну, посвятят значится...
- Вопрос сложный. Как будет угодно государю. Думаю, при приличествующем случае. Праздник какой церковный будет, али перед битвой. Может, после очередной виктории. Если конечно сия виктория осуществится...
- Кх... – скот немного приуныл. – А он эта...
- Нет.
- Точно?
- Не знаю, хватит ныть.
- Да я не ною монсьор. Но...
- Все, выметаемся, опаздывать нехорошо...
- Вот бы нам тоже очень хотелось, что бы господина Уильяма посвятили поскорей... – высказался Клаус набрасывая на меня плащ.
- Чего это?
- Ну... достоин он... – пояснил Иост с легкой заминкой..
- Ага, понятно. В эскудеро мылитесь? А вот это будет, когда я решу. Государь над сим моментом не властен. – И видя уныние пацанов, прикрикнул для пущего ужаса. – Если увижу хоть одно пятнышко на доспехе, вечно у меня в пажах останетесь. Раздолбаи!
А потом улыбнулся, подмигнул мальчишкам и вышел из шатра. Хорошие все-таки пацаны, но сана эскудеро им в ближайшее время не видать. Жирно сильно. Как по мне и Туку рановато в рыцари. Вон, у Карла командиры рот, еще в эскудеро, или как говорят в Северной Франции эскюэ, ходят. Что? Да, я такой. Суровый, но справедливый...
Как охарактеризовать ужин у Карла? Еда и вино, как всегда великолепны. Но по сути, он превратился в очередной военный совет. Карл даже снизошел до нашего мнения о сложившейся ситуации и причинах конфузии. Был, бодр, энергичен и полон решимости восстановить статус-кво. Что означает – война будет вестись до победного конца. Ну, что же, мне как тем татарам.
При раздаче плюшек, я получил очередной – уже третий по счету томик Уставов и герцог своей милостью даровал мне на личный герб изображение каменной глыбы с надписью «Уподоблен твердостью». Только куда ее туда тулить? И так места нет. Надеюсь, специалисты по геральдике найдут куда. Черт, опять расходы... новые коттдарме, штандарт и прочее. Млять, лучше бы денег дал или какой доспех авантажный. Мой боевой опять придется в ремонт отдавать, словил таки болт в нагрудник. Да и клятый гауптман его своей дурой поцарапал.
И еще, я теперь баннерет*. По форме я не подхожу под этот статус, но отказываться не принято. Баннерет, так баннерет. Пока только формально, но завтра, поутру, Карл собственноручно срежет с моего знамени зубцы, после чего оно превратится в баннеру*, что и будет ознаменовать полное вступление в сан. А вот денег не дал. Зато, озаботил поручением, которое в некоторой степени, само по себе, можно считать наградой и величайшим доверием к моей персоне. И я рад, его исполнить. По многим причинам. Одна из них такова: следует, как можно быстрее покинуть расположение войск. Клятый ломбардец не успокоится, пока окончательно не сживет меня со свету. Причем, любыми доступными способами. Так мне кажется. Прямых доказательств его злоумышленных намерений нет, с легкостью отбрешется сволочь, поэтому бодаться в открытую, не получится. Значит, надо держаться подальше, выиграть время и ждать подходящего случая воздать макароннику по заслугам. Тоже любыми доступными способами. Плевал я на рыцарственность и благородство. Появится возможность – отравлю собаку. Хотя нет, это слишком...
Антуан, Великий бастард Бургундии, с которым я успел перекинуться словечком во время ужина, пообещал тактично и тайно выяснить причины, побудившие ломбардца на подобное и посоветовал ни в коем случае не доводить до герцога сложившуюся ситуацию. Граф, не смотря на показное недовольство государя, все же в определенном фаворе. Он командует наемными ломбардцами, которых, в случае опалы и либо какого другого ущерба своей персоне, может просто увести. А солдаты для Карла сейчас все. Так что жаловаться без козырей в кармане, бесполезно.
Ну, а после исполнения поручения в отпуск. Благо по пути. Если конечно, опять что-то не случится...
А вот про обещание посвятить Логана в рыцари, Карл забыл. Или действительно собирается приурочить обряд к какому-нибудь знаменательному событию. Но, ничего, настроение Туку я поднял, пообещав в случае полной забывчивости герцога, ввести его в сан собственноручно. Имею на то право. Если тоже не забуду. Ха... Я же говорю, рано Логану. Он мне в качестве эскудеро больше пригоден.