-Понял... – повеселел шотландец. – Тут это....ваша милость... не мешало бы провианта добыть. Еды уже совсем мало, да и зерна для лошадок приобрести не мешает. Особенно для вашего жеребца, ему травки мало.
-И что ты предлагаешь? – я отправил в рот последний кусок сыра. А за ним пойдет ветчина с хлебом и все... больше еды нет. В магазин сходить надо... тьфу ты, черт... ага, в супермаркет. Придурок... я неожиданно для себя разозлился... да и шоссы эти... долбанная средневековая мода. Изловлю первого попавшегося портняжку и совершу прорыв в портняжном деле, научу шить нормальные штанцы.
-Надо к постоялому двору, там все и купим, - пояснил Тук. – Он обязательно должен быть на этой дороге. По ней же паломники постоянно ходят... эх, если бы вы знали какие паштеты тут делают...
-Тук ты осел. Это моя земля и я знаю что здесь делают, а что нет... – заорал я пытаясь отвязать гульфик, приспичило как назло в кустики сходить, а шнурки... сука... да что же это такое...
-Ой... ваша милость... я запамятовал... – шотландец побледнел понимая какой упорол косяк.
-Фуу... – наконец справился с завязками и уже из кустов свирепо, совсем по петровски, у Толстого же читал... рявкнул. – Смел ты стал собака, смотри три шкуры спущу, заставлю ртом гадить сволочь. Собирайся поедем к чертову постоялому двору... и только попробуй сейчас что нибудь вякнуть скотина.
Из кустов вышел уже немного подобревшим. Это не я... я довольно милый, добрый и толерантный человек, так мне по крайней мере все в глаза говорили, а то что за спиной вякали я из принципа не замечал. Это во мне бастард шалит и средневековье отпечаток накладывает... да, вот хорошо сказал. Именно средневековье.
Тук моментально все собрал и мы двинулись дальше по направлению к Лектуру. Дорога была совершенно пустынная, только разок мимо протопали четыре мужика в белых балахонах с нашитыми на них ракушками, напоминающими эмблему "Шелл" и босиком. Паломники... кто еще так изгаляться будет. Спасения ищут. Мда... просящий да обрящет... кто ищет тот всегда найдет. В том числе и неприятности на свою голову. Вот как я например.
С правой стороны начался довольно высокая протяженная возвышенность на склонах которой рос виноград, а дальше пошли грушевые и яблочные сады. Культурненько так... все ухоженное...
-Тук ты что молчишь, рассказывай... – молча ехать надоело.
-Что рассказывать ваша милость? – буркнул шотландец все еще дуясь на мою немотивированную агрессию в свою сторону. Это если в духе двадцать первого века сказать, а по меркам окружающей эпохи, по другому будет звучать. Как бы правильней сформулировать... ага... дуясь на мое справедливое желание проявить право господина на наказание своего слуги. Да, именно так.
-Какие у вас девки в Шотландии? Дают?
-Ну какие дают, а за каких и голову могут срубить... – оживился Тук. – Эх девок бы...
-Это да... – согласился я, прислушавшись к своему организму.
-А вот вы знаете ваша милость какой у нас национальный символ?
-Чего? Чертополох кажется или юбки ваши?
-Не юбки, а килты, ваша милость. Попробуйте по горам в шоссах побегать, враз юбку оденете. Да, чертополох. А знаете почему?
-А хрен вас шотландцев поймет. Напихали полный зад колючек врагам в древности или вам напихали?
-Не-е... – хохотнул шотландец. – Как-то спустились шотландцы с гор встретить людей еловых лесов* на побережье, но пока добирались, устали да и пива перебрали. Решили стать на ночлег, а с утра уже разобраться со врагами. Но ночью, враги сняв обувь решили тихо подкрасться и один из них наступил на чертополох. Завопил, предки проснулись и наваляли незваным гостям по первое число. С тех пор у нас чертополох называют «the Guardian».
-Кто такие люди еловых лесов?
-Северяне. Даны. Предки с ними не ладили... ваша милость, стой... – Тук пришпорил свою лошадь и выскочил вперед прикрывая меня. – Там кто-то есть...
За поворотом стояло несколько телег и валялись трупы лошадей и людей.
А еще несколько воинов сноровисто обыскивали мертвецов и имущество... и это были не разбойники, а вполне строевые солдаты и их было много, человек двадцать. Рядом с ними расположились несколько всадников, в грабеже участия не принимали, только что-то повелительно покрикивали.
-Это вольные лучники руа франков, - встревоженно сообщил Тук. – Они нас уже заметили. Попробуем скрыться?
-Не суетись... едем как ехали и помалкивай, - я направил жеребца в сторону всадников. А что мне еще оставалось сделать. Щит со своим гербом я спрятал, так что буду косить под Сегюра. Уйти уже не успеем, лучники быстро ежиков из нас понаделают. Наслышан... да и не к лицу благородному кабальеро непонятно кому тылы показывать. Это не бастард во мне говорит, это я сам в полной памяти и сознании заявляю. Или не в сознании...
Рассмотрел солдат... точно лучники. Кожаные короткие штаны, доспехи тоже почти у всех кожаные, железные шлемы похожие на перевернутую суповую миску, короткие широкие мечи, больше похожие на большие ножи. Длинные луки и колчаны. И не двадцать их, а гораздо больше. Чуть подальше еще группа стоит. А вот всадники больше похожи на кабальеро. По крайней мере один из них, сидевший на мощной вороной лошади в защитном снаряжении, облаченный в полный готический доспех. Остальные были на лошадях помельче, да и одеты не так пышно, в основном, в хауберки*. Свита скорее всего.
Один из свиты заметив нас, выкрикнул короткую команду. Лучники мгновенно бросили мародерствовать и выстроились в ряд.
Рассмотрел на щите у кабальеро герб. На желтом фоне, синий лев с красными когтями, ставший на дыбы, темный лес для меня, а вот на котте лилии, это уже знакомо... Луи тотемы.
Кабальеро дождался пока мы подъедем и тронув шпорами коня заставил его сделать несколько шажков на встречу.
-Виконт де Граммон, лейтенант вольных стрелков его величества, - представился он подняв забрало шлема. –С кем я разговариваю?
-Шевалье де Сегюр, - представился я в свою очередь.
-Ваша милость... – склонил шлем в приветствии де Граммон.
-Ваша милость... – ответил я тем же.
-Позвольте поинтересоваться, целью вашей поездки, - голос де Граммона немножко смягчился.
Я на долю секунды задумался, а не пора ли мне бить его перчаткой по морде за дерзостные вопросы... и пришел к выводу, что нет. Соотношение один к пятидесяти не способствует к излишнему проявлению гордыни и все такое.
-Следую в Арагон, исполнить обет свой.
-Я не сомневаюсь, цель вашего обета истребление богомерзких мавров? – оживился мой собеседник и я заметил что несмотря на габариты, виконт еще очень молод. Вон бородка-то как у телушки на ...
-Позвольте сохранить мой обет в секрете виконт, однако замечу, он направлен на прославление и укрепление христианской веры, а так же прославления моей дамы сердца... – завернул я в ответ, согласно своим представлением о рыцарстве, естественно почерпнутым из книг и своей фантазии.
-О-оо... не сомневаюсь, вы покроете свое имя славой, - пылко ответил Де Граммон. – Однако почему же вы не называете имя своей дамы?
-В этом и заключается мой обет... – вежливо выкрутился я. Как просто, обет и все... хоть кол на голове теши. Наивные люди...
Виконт оживился и стукнул себя по правому плечу на котором был закреплен дурацкий бант с лентами серебрянного и желтого цвета:
-Шевалье де Сегюр, моей дамой сердца является графиня Аделаида де Шато-Рено, самая благочестивая и прекрасная на этом свете. Не согласитесь ли вы засвидетельствовать это прилюдно и громогласно.
Мда... кино и немцы... ну кто меня за язык тянул приплетать даму... так засвидетельствовал бы и до свидания. Нет же... ляпнул. Теперь признаю и заплюют...собственный слуга будет в спину пальцем тыкать.
К виконту приблизился немолодой дядька с пышными усами торчавшими из хауберка и тихонько что-то шепнул. Де Граммон не глядя отмахнулся и уставился на меня. Мужик еще раз шепнул и не дождавшись ответа покачивая головой и бормоча что-то отъехал. Отговаривает что-ли... нет... не получилось.
-Я не могу признать графиню Аделаиду де Шато-Рено самой прекрасной и благочестивой дамой, так как моя дама сердца обладает этими достоинствами... – наконец выдавил я из себя и услышал как восхищенно охнул Тук за моей спиной.
-В таком случае... – обрадовался де Граммон. – В таком случае истину определит поединок.





* «Вольные лучники» - данное подразделение пехоты создал Карл VII (они получили это название из-за того, что были свободны от налогов), (ордонанс 28 апреля 1448 г.).
«Повелеваем, чтобы в каждом приходе королевства нашего был лучник, который будет там находиться и постоянно оставаться в снаряжении подходящем и удобном, из салада, даги, меча, лука, колчана, жака или хука из бригандины, и будут они называться вольными лучниками (les francs archers). Каковые будут избираться и выбираться нашими выборными на каждых выборах, самые прямые и легкие для обращения и упражнений с луком, какие только найдутся в каждом приходе, не принимая во внимание ни богатство, ни просьбы, какие только можно. И будут они содержать вышеозначенное снаряжение и стрелять из лука и ходить в своем снаряжении во все праздники и нерабочие дни, чтобы были они самыми умелыми и привычными к означенному делу и упражнениям, дабы служить нам всякий раз, когда мы от их потребуем, и им будем платить четыре франка на человека каждый месяц, за то время, что они будет служить нам. Повелеваем, чтобы они, и каждый из них, были свободны и ничего не должными, и оных освобождаем от всех податей и прочих любых повинностей, что установлены нами в нашем королевстве, как от выставления и содержания наших латников, караула, стражи и перевозки, так и от всех прочих субсидий, исключая помочи на войну и соляного налога...»
* «Хауберк» (хоуберк ) — вид доспеха. Представлял собой кольчугу с капюшоном и рукавицами (капюшон и рукавицы могли выполняться как отдельно, так и составлять единое целое с кольчугой). Также дополнялся кольчужными чулками. В XIV веке постепенно начинает выходить из употребления в связи с распространением бригантно-латных элементов защиты.

Мда... молодому балбесу не терпится с кем нибудь подраться, а еще лейтенант лучников его величества руа франков Луи XI. Тьфу... вот как это называется? Третий день как в этой эпохе, а уже четырех жмуров на свой счет записал... и вот пятый намечается. Увы мне... увы...
-В таком случае истину определит поединок, - обреченно согласился я. – Выбираю поединок на мечах без щитов.
-В смысле без щитов? – озадачился де Граммон.
-Согласно последних правил поединка, принятых в среде благородных кабальеро вызываемый выбирает оружие на котором предстоит сражаться, - охотно подсказал я. Вот никак мне не улыбается пыряться копьями на лошадях. Не умею я, да копий этих у меня нет. Чертов бастард, когда улепетывал из Лектура посеял где-то. И слава богу... а щит вообще для меня зло...
-Ну... это наверное самые последние правила... – даже покраснел де Граммон. – Я не имел возможности приобщится. Все на войне, да на войне...
-Я в любом случае уверен в вашей благородности виконт, - блеснул я куртуазностью. – Но что это мы? Давайте сражаться.
Выбрали в стороне от дороги ровную полянку. С лучниками на дороге остались сержанты, а Граммон с пажем, оруженосцем и тем самым усатым дядькой, как и я с Туком, стали готовится к поединку.
Граммон спешился и потянул из седельных ножен здоровенный полуторный фламберг*. В своем полном миланском доспехе* и этой пилой в руке он выглядел эпически.
Я же сначала напялил шлем на голову, и взял щит, но потом плюнул и отдал их Туку, вылупившему на меня удивленные глаза. Что? Не буду же я ему объяснять, что всего пару раз в жизни их в руках держал.
Де Граммон разминаясь выписывал фламбергом вольты с такой скоростью, что по поляне ветерок шелестел. Увидев меня с эспадой в руках и без щита со шлемом, так ехидненько улыбнулся, но смолчал, куртуазничать не стал. А его спутник вообще ухмыльнулся во всю свою усатую рожу.
Ну ладно господа, небось уже имущество мое оглядываете... посмотрим... хотя мечом парень впечатляюще машет...
-Ну что приступим? – нетерпеливо заявил лейтенант помахивая мечом в нетерпении срубить мне голову... или что пд клинок попадет.
-Приступим... - я внимательно осматривал доспех де Граммона в поисках уязвимых мест и никак не находил... куда ж тебя пырнуть салабон, под мышку что-ли...
-Ээ-х... – лейтенант не стал тратить время на лишние разговоры, мгновенно сорвал дистанцию и рубанул фламбергом сверху вниз, на полпути переведя удар в диагональ.
Ого... вот это скорость, я едва успел отскочить и достать кончиком эспады по забралу. Впрочем без особого успеха. Сталь звякнула о сталь, даже искра проскочила, но на лейтенанта это не оказало ровно никакого воздействия. Он рыкнул и рубанул меня по коленям.
Молясь что бы клинок выдержал, вскользь отпарировал эспадой сбив его меч так, что он взрыхлил землю и от души рубанул в щель между шлемом и горжетом, а потом подскочив еще два раза ткнул дагой целясь в шов на кирасе...
Однако... эспада попала куда целился, но удар только заставил лейтенанта покачнутся не пробив броню, а вот дагой я просто не попал... навыка-то почти нет...
Де Граммон заревел, выпрямился, и вслепую наотмашь махнул фламбергом так, что он пройдя сантиметрами ниже вполне развалил бы мне голову напополам...
-Nu kapets tibye salabon... – рявкнул я по русски, все эти манцы доставать уже стали. Сколько можно танцевать.
Пользуясь тем что фламберг от размашистого удара увело в сторону, в расхлест* трижды рубанул по шлему резвого кабальеро, сплющив забрало, вмяв верхнюю часть внутрь вместе с плюмажом и вдобавок сделав еще одну вмятину сбоку, в районе уха.
Раздались три звонких удара, де Граммон выронил фламберг из рук, шлепнулся на колени, а потом ничком повалился на траву...
Так, а что там дальше... вроде у меня для таких целей свинокол граненый есть... но что-то вот не хочется его добивать...
Дядька с усами встревоженно вскрикнул, очевидно усмотрев на моем лице кровожадные намерения, но с места не сдвинулся...
Не... даже если не захочет сдаваться, не буду его добивать решил я, подавив в себе бастардовскую кровожадность. Неплохой же парень... не грубил...
Подошел к телу и попытался поднять забрало... хрен там, заклинило намертво, но крови не видно, значит живой. Подоспел оруженосец с усатым и общими усилиями мы наконец стянули железный горшок и подшлемник с головы.
Де Граммон оказался целешеньким, если не считать здоровенной шишки, на глазах растущей на лбу. Оруженосец брызнул водой ему в лицо, парень замычав очнулся поводя вокруг ошеломленными глазами.
-Виконт де Граммон, вы побеждены, но так как я согласно данного обета не могу объявить вам имя своей дамы сердца, освобождаю вас от признания ее исключительной добродетели и красоты... – вывел я формулу, самому себе не очень понятную ... ну а как... еще начнет кобенится и придется во исполнение традиций рыцарских приколоть его. Дикие люди однако... средневековье етить...
Лейтенант, не совсем понял что я сказал, но очумело кивнул головой.
Рядом облегченно вздохнул усатый и вместе с оруженосцем и пажем утащил парня в сторону, где стали его разоблачать и всячески хлопотать приводя окончательно в чувство...
-Ваша милость... это было... это было... – раскудахтался Тук помогая мне присесть на попону. Устал я... вроде ничего особо изнурительного не произошло, а ноги дрожат и дыхалка сбилась... не мое тело, не мое... тренироваться еще и тренироваться.
-Шевалье Рауль Люмьер... – к нам подошел усатый мужик. – Виконт де Граммон уполномочил меня провести переговоры о выкупе его доспехов, оружия и коня.
-Какие ваши предложения? – у меня не было особого желания торговаться. Хотелось свалить как можно подальше и побыстрее... мало что у них на уме, сейчас кликнут лучников и поедешь в Бастилию за надругательство над королевским лейтенантом. А там и плаха недалеко...
-Триста пятьдесят конских франков ваша милость... – озвучил цену усатый и слегка смутился.
Ой... где-то кажется меня хотят обмануть? Промолчал и только удивленно приподнял правую бровь.
-Триста восемьдесят, - решительно рубанул ладонью усатый.
-Какой у виконта знатный дестриэ* - протянул я всматриваясь в усы собеседнику. Ей богу это не я... бастард прорывается. Откуда я знаю почем здесь кони и арсеналы всякие... не, так дело не пойдет. Надо угомонить в себе средневековую жадность:
-Шевалье... как бы вам сказать... спорили мы с виконтом о достоинствах наших дам сердца и я не могу осквернять сей поединок стяжательством и жаждой наживы. Виконт благородный кабальеро наделенный доблестью и благородством и я отказываюсь от трофеев...
Усатый с надеждой уставился на меня ожидая что я куртуазно откажусь от денег...
А вот хрен тебе таракан...
-Отказываюсь от трофеев за четыреста франков и возможность распить с вами по кубку вина...
Вот так... куртуазно, благородно и прибыльно. Ну в самом деле, не от денег же отказываться. Продешевил я конечно отчаянно. Не знаю что почем, но глазки у усатого заблестели очень радостно. И ускакал он за деньгами чуть ли не в припрыжку.
А далее оруженосцы и слуги накрыли стол и мы отлично посидели. Очень даже с пользой для меня. Де Граммон выболтал на радостях всю обстановку в Арманьяке.
Лейтенант направлялся с отрядом своих лучников в Флеранс на усиление. Город оказывается уже был под управлением сенешаля руа Луи и планировалась легкая акция устрашения горожан дабы неповадно было поддерживать моего папеньку. Знаем мы эти легкие акции. Всех ограбят, изнасилуют и так далее...
Лектур действительно вырезали почти полностью. Ушло очень мало жителей, а сейчас войска ждали пока утихнут пожары и собирались даже срыть стены замка и самого города.
Отца... отца растерзали. Исаак не соврал. Причем убили его именно те, о ком он рассказывал. Жюль, так звали де Граммона, не одобрял это и не стесняясь костерил Гийома де Монфокона совершившего поступок не гожий для кабальеро. Грозился при случае вызвать его на поединок, что только добавило моих симпатий к лейтенанту. Впрочем он так же не стесняясь костерил и моего покойного папашу... ну это ладно. Папик как выяснялось гадиной был еще той.
И еще я узнал возможно самую важную вещь. Мачеху мою отправили не в Родез, а в замок Байю. Это гораздо ближе чем Родез. И отправили только сегодня утром целой и невредимой вместе с ее свитой. Но... кортежем с ней поехало столько солдат и кабальеро, что отбить ее по дороге не получится в любом случае. Проще самого себя сразу дагой проткнуть. Вот так...
Узнал я еще что владения д’Арманьяк все заняты королевскими войсками и везде уже назначены управители и наместники. Долбанный паук уже раздает их на лево и направо. В том числе и мои виконства Лавардан и Рокебрен... твою же мать... даже сеньерию Сегюр...
И еще один момент... меня ищут. Даже трупы опознают. Правда пока не знают что я сбежал, думают что сгорел при пожаре или разорван при бесчинствах. При прорыве мои люди замаскировали все под вылазку и все полегли как один.
Лейтенант и его свита даже и подумать не могли, что человек, за поимку которого их могут возвысить, находится рядом и пьет с ними вино.
Во первых я ехал по направлению к Лектуру, хотя должен был улепетывать как можно дальше и тем самым не вызывал подозрений. Во вторых про себя я тоже узнал немало нелестного... мда... и мой нынешний благородный образ ну никак не сходится с прежней личиной. Бастард был человеком подленьким, чрезмерно заносчивым и мало способным на благородные поступки.
Попили вина и хорошенько подкрепились, у де Граммона оказался впечатляющий запас продуктов. Объяснились в вечной дружбе кабальеро и расстались настоящими друзьями. Нам подсказали что в лиге* по направлению к Лектуру будет приют для паломников который держат монахи доминиканцы и там можно остаться на ночлег и пополнить припасы.
Жюль наклюкался, порывался бросить службу на Луи и отправится со мной в Арагон крошить мавров в капусту, но совместными усилиями удалось его отговорить. Получили в подарок бурдюк отличного анжуйского вина и наконец когда стало смеркаться продолжили свой путь.
Ну что... еще один день прожил. Жив главное остался... а мог и сгинуть, возможностей было предостаточно. На деньги поднялся, кучу благородных дел совершил. Настоящий кабальеро ебтыть... и знаете... не смотря на кучу банальных бытовых неудобств, мне нравится все что со мной происходит. Как родился благородным рыцарем.... может так и есть, я попал в свое место и время? Не знаю, точно пока ответить не могу...

------------------------------------------------------------------------------

* «Вольные лучники» - данное подразделение пехоты создал Карл VII (они получили это название из-за того, что были свободны от налогов), (ордонанс 28 апреля 1448 г.).
«Повелеваем, чтобы в каждом приходе королевства нашего был лучник, который будет там находиться и постоянно оставаться в снаряжении подходящем и удобном, из салада, даги, меча, лука, колчана, жака или хука из бригандины, и будут они называться вольными лучниками (les francs archers). Каковые будут избираться и выбираться нашими выборными на каждых выборах, самые прямые и легкие для обращения и упражнений с луком, какие только найдутся в каждом приходе, не принимая во внимание ни богатство, ни просьбы, какие только можно. И будут они содержать вышеозначенное снаряжение и стрелять из лука и ходить в своем снаряжении во все праздники и нерабочие дни, чтобы были они самыми умелыми и привычными к означенному делу и упражнениям, дабы служить нам всякий раз, когда мы от их потребуем, и им будем платить четыре франка на человека каждый месяц, за то время, что они будет служить нам. Повелеваем, чтобы они, и каждый из них, были свободны и ничего не должными, и оных освобождаем от всех податей и прочих любых повинностей, что установлены нами в нашем королевстве, как от выставления и содержания наших латников, караула, стражи и перевозки, так и от всех прочих субсидий, исключая помочи на войну и соляного налога...»
* «Армет»(армэ) – рыцарский шлем XV-XVI ст. В отличие от гранд-бацинета, в армете бувигер из двух раскрывающихся лицевых половинок составлял единое целое с остальными частями шлема. В закрытом положении фиксировались штифтом на подбородке. Позже бугивер стал единым и присоединялся к височным частям шлема, что позволяло откидывать его как забрало. Нижняя часть бувигера крепилась ремнем с ронделем к затылочной части шлема. Почти всегда армет опирался на плечи и не позволял поворачивать голову, однако этот шлем мог иметь бармицу и не крепиться к кирасе. Вариантов этого шлема множество.
* «Хауберк» (хоуберк ) — вид доспеха. Представлял собой кольчугу с капюшоном и рукавицами (капюшон и рукавицы могли выполняться как отдельно, так и составлять единое целое с кольчугой). Также дополнялся кольчужными чулками. В XIV веке постепенно начинает выходить из употребления в связи с распространением бригантно-латных элементов защиты.
* «Дама сердца» – культ Прекрасной Дамы появился в Провансе из особого поклонения Деве Марии ''кроткой Даме небес'',, в честь которой не только возносились горячие молитвы, но и слагались стихи. Ее изображения на иконах увенчивалось короной. Чувственное поклонение Богородице возвеличило в свою очередь и земную женщину, и земная любовь становилась более возвышенный и окрашивалась особыми поэтическими тонами. Это был культ любви в основном духовной, платонической. Окружая почитанием ''даму сердца'', рыцарь, в сущности, служил не ей, а некоему отвлеченному идеалу красоты и непорочности, который он создавал в своей душе. По установившимся взглядам, рыцарь и не должен был стремиться к разделенной плотской любви, дама сердца должна быть для него недосягаемой и недоступной. Такая любовь, как считалось, становилась источником добродетели и входила в состав рыцарских заповедей. В кодексе рыцарской любви центральное место занимали ратные подвиги в честь ''прекрасной дамы'' и её прославление. Рыцарь бился на турнирах, прикрепив перчатки своей дамы к шлему и прибив к щиту табличку, превозносившую её добродетель и красоту. В эпоху Возрождения, в честь прекрасной дамы слагались стихи и исполнялись серенады. Обычаи рыцарской любви были неторопливы. После нескольких месяцев ухаживания рыцарь получал право поцеловать руку своей дамы. Точно следуя принятым в обществе правилам, он постепенно продвигался по ступеням близости, завоёвывая сердце своей избранницы. При этом успех у любимой женщины всецело зависел от степени заслуг рыцаря. В сословной системе средневековья имела значение не личность человека, а та роль, которую он играл в обществе. Такой же функцией была и женщина. И только в любви она была сама собой, только в любви рыцарь относился к женщине, как к личности. Гимны любви, слагаемые трубадурами, были страстной мечтой об идеальных, человечных отношениях. Обожествляя женщину, они представляли её как воплощение лучших человеческих свойств – красоты, доброты, грации, ума, человеколюбия. Дама могла быть замужней, и это ее не компрометировало, т.к. идеалы такой любви считались изначально только ''высокими''.
* «Миланский доспех» - – полный рыцарский доспех нач. XV – сер. XVI ст. Простота, надежность и максимальная защита тела. Характерные черты: гладкие округлые формы, увеличенный левый налокотник и большое количества ремней скрепляющих латы. Часто использовался вместе со шлемом типа армет, дополнительной защитой в виде ронделя, бувигера, наплечей, налобника и так далее. Обязательным элементом доспеха были латные рукавицы и сабатоны.
* «Фламберг» - тип длинноклинкового оружия с волнистым, подобным языку пламени клинком. В силу особенностей заточки наносил ужасные рваные раны, а так же имел более усиленные возможности для пробития брони. Мог быть двуручным, полуторным и реже одноручным.
* «Дестрие» (декстер) – средневековая порода рыцарских боевых коней. Очень высокие мощные кони, достигающие около тонны веса и роста в холке 180-200 см, хотя особенно ценились выучкой, выносливостью и породой, а не большим ростом. Широкая грудная клетка и мощная мускулатура позволяли такому коню свободно нести полностью одоспешенного всадника и собственные доспехи, при этом он мог бежать быстрым галопом (но не более 1000 м), круто поворачивать, отвечая шпорам наездника и поводьям. Но в походе и выдвижении на рубеж атаки они всегда шли шагом. Боевые кони всегда бывали жеребцами, отчасти по причине их естественной агрессии, направлявшейся на врага – их приучали бить копытами и кусать лошадей противника. Некоторые сеньоры платили за дестриера от 100 до 200 фунтов серебра – целое состояние по меркам тогдашней жизни.

Мда... молодому балбесу не терпится с кем нибудь подраться, а еще лейтенант лучников его величества руа франков Луи XI. Тьфу... вот как это называется? Третий день как в этой эпохе, а уже четырех жмуров на свой счет записал... и вот пятый намечается. Увы мне... увы...
-В таком случае истину определит поединок, - обреченно согласился я. – Выбираю поединок на мечах без щитов.
-В смысле без щитов? – озадачился де Граммон.
-Согласно последних правил поединка, принятых в среде благородных кабальеро вызываемый выбирает оружие на котором предстоит сражаться, - охотно подсказал я. Вот никак мне не улыбается пыряться копьями на лошадях. Не умею я, да копий этих у меня нет. Чертов бастард, когда улепетывал из Лектура посеял где-то. И слава богу... а щит вообще для меня зло...
-Ну... это наверное самые последние правила... – даже покраснел де Граммон. – Я не имел возможности приобщится. Все на войне, да на войне...
-Я в любом случае уверен в вашей благородности виконт, - блеснул я куртуазностью. – Но что это мы? Давайте сражаться.
Выбрали в стороне от дороги ровную полянку. С лучниками на дороге остались сержанты, а Граммон с пажем, оруженосцем и тем самым усатым дядькой, как и я с Туком, стали готовится к поединку.
Граммон спешился и потянул из седельных ножен здоровенный полуторный фламберг*. В своем полном миланском доспехе* и этой пилой в руке он выглядел эпически.
Я же сначала напялил шлем на голову, и взял щит, но потом плюнул и отдал их Туку, вылупившему на меня удивленные глаза. Что? Не буду же я ему объяснять, что всего пару раз в жизни их в руках держал.
Де Граммон разминаясь выписывал фламбергом вольты с такой скоростью, что по поляне ветерок шелестел. Увидев меня с эспадой в руках и без щита со шлемом, так ехидненько улыбнулся, но смолчал, куртуазничать не стал. А его спутник вообще ухмыльнулся во всю свою усатую рожу.
Ну ладно господа, небось уже имущество мое оглядываете... посмотрим... хотя мечом парень впечатляюще машет...
-Ну что приступим? – нетерпеливо заявил лейтенант в нетерпении срубить мне голову или чего там еще.
-Приступим... - я внимательно осматривал доспех де Граммона в поисках уязвимых мест и никак не находил... куда ж тебя пырнуть салабон, под мышку что-ли...
-Ээ-х... – лейтенант не стал тратить время на лишние разговоры, мгновенно сорвал дистанцию и рубанул фламбергом сверху вниз, на полпути переведя удар в диагональ.
Ого... вот это скорость, я едва успел отскочить и достать кончиком эспады по забралу. Впрочем без особого успеха. Сталь звякнула о сталь, даже искра проскочила, но на лейтенанта это не оказало ровно никакого воздействия. Он рыкнул и рубанул меня по коленям.
Молясь что бы клинок выдержал, вскользь отпарировал эспадой сбив его меч так, что он взрыхлил землю и от души рубанул в щель между шлемом и горжетом, а потом подскочив еще два раза ткнул дагой целясь в шов на кирасе...
Однако... эспада попала куда целился, но удар только заставил лейтенанта покачнутся не пробив броню, а вот дагой я просто не попал... навыка-то почти нет...
Де Граммон заревел, выпрямился, и вслепую наотмашь махнул фламбергом так, что он пройдя сантиметрами ниже вполне развалил бы мне голову напополам...
-Nu kapets tibye salabon... – рявкнул я по русски, все эти манцы доставать уже стали. Сколько можно танцевать.
Пользуясь тем что фламберг от размашистого удара увело в сторону, в расхлест* нанес три рубящих удара по шлему резвого кабальеро, сплющив забрало, вмяв верхнюю часть внутрь вместе с плюмажом и вдобавок сделав еще одну вмятину сбоку, в районе уха.
Раздались три звонких удара, де Граммон выронил фламберг из рук, шлепнулся на колени, а потом ничком повалился на траву...
Так, а что там дальше... вроде у меня для таких целей свинокол граненый есть... но что-то вот не хочется его добивать...
Дядька с усами встревоженно вскрикнул, очевидно усмотрев на моем лице кровожадные намерения, но с места не сдвинулся...
Не... даже если не захочет сдаваться, не буду его добивать решил я, подавив в себе бастардовскую кровожадность. Неплохой же парень... не грубил...
Подошел к телу и попытался поднять забрало... хрен там, заклинило намертво, но крови не видно, значит живой. Подоспел оруженосец с усатым и общими усилиями мы наконец стянули железный горшок и подшлемник с головы.
Де Граммон оказался целешеньким, если не считать здоровенной шишки, на глазах растущей на лбу. Оруженосец брызнул водой ему в лицо, парень замычав очнулся поводя вокруг ошеломленными глазами.
-Виконт де Граммон, вы побеждены, но так как я согласно данного обета не могу объявить вам имя своей дамы сердца, освобождаю вас от признания ее исключительной добродетели и красоты... – вывел я формулу, самому себе не очень понятную ... ну а как... еще начнет кобенится и придется во исполнение традиций рыцарских приколоть его. Дикие люди однако... средневековье етить...
Лейтенант, не совсем понял что я сказал, но очумело кивнул головой.
Рядом облегченно вздохнул усатый и вместе с оруженосцем и пажем утащил парня в сторону, где стали его разоблачать и всячески хлопотать приводя окончательно в чувство...
-Ваша милость... это было... это было... – раскудахтался Тук помогая мне присесть на попону. Устал я... вроде ничего особо изнурительного не произошло, а ноги дрожат и дыхалка сбилась... не мое тело, не мое... тренироваться еще и тренироваться.
-Шевалье Рауль Люмьер... – к нам подошел усатый мужик. – Виконт де Граммон уполномочил меня провести переговоры о выкупе его доспехов, оружия и коня.
-Какие ваши предложения? – у меня не было особого желания торговаться. Хотелось свалить как можно подальше и побыстрее... мало что у них на уме, сейчас кликнут лучников и поедешь в Бастилию за надругательство над королевским лейтенантом. А там и плаха недалеко...
-Десять золотых франков, – озвучил цену усатый и слегка смутился.
Сколько? Кажется меня хотят обмануть? Промолчал и только удивленно приподнял правую бровь.
-Десять франков и десять су, - решительно рубанул ладонью усатый.
-Какой у виконта знатный дестриэ* - протянул я всматриваясь в усы собеседнику. Ей богу это не я... бастард прорывается. Откуда я знаю почем здесь кони и арсеналы всякие... не, так дело не пойдет.
- Шевалье... как бы вам сказать... спорили мы с виконтом о достоинствах наших дам сердца и я не могу осквернять сей поединок стяжательством и жаждой наживы. Виконт, благородный кабальеро наделенный доблестью и благородством и я отказываюсь от трофеев.
Тут уже вмешался сам де Граммон. Приковылял и заявил что он не может принять от меня такой щедрый подарок. Поединок был, он проиграл и теперь должен передать в мое распоряжение коня, доспехи и оружие. Или выкупить их у меня. Так было, будет и вообще шевалье де Сегюр, то есть я, может своей неоправданной щедростью оскорбить виконта де Граммона.
Оскорблять я никого не хотел, но привел ряд изысканных возражений которые опять же не убедили лейтенанта.
Еще через полчаса благородных препирательств которыми я откровенно наслаждался, пришлось дать себя уговорить, заработав славу самого благородного кабальеро всех времен и народов.
Помимо десяти франков и двадцати су, я согласился принять ряд ценных предметов экипировки. Пажа сгоняли в обоз за имуществом де Граммона и скоро он привел крепкую лошадку с вьюками.
Тут уже блеснул благородством и щедростью сам де Граммон. Каждую вещь он описывал как на аукционе, подчеркивая ее достоинства и цену и старался всучить мне как можно больше своего имущества.
Не знаю где он, все эти действительно ценные предметы раздобыл, подозреваю награбил, но ценность некоторых из них, по моему мнению, с лихвой покрывала стоимость его доспехов, даже вместе с конем и оружием.
Первым делом виконт вручил мне эспаду работы мастеров из германского Золингена. Оружие поражало тщательностью изготовления и богатством отделки. Клинок длинною около метра был выкован по типу фламберга, только с менее выраженными изгибами волны и со сложнейшей идеальнейшей заточкой. Корзинообразный причудливый эфес мастера покрыли богатой золотой чеканкой и к месту, совсем не чрезмерно, украсили довольно большими рубинами. Особенно поражало навершие, искусно отлитое в виде головы льва с изумрудными глазами.
При всем богатстве отделки эспада не была парадным клинком, а самым настоящим боевым оружием. К ней прилагались ножны, тоже, сами по себе, являющиеся произведением искусства.
Следующим лотом шел походный поставец серебряной посуды, на четыре персоны, тонкой работы турских ювелиров. Не знаю как здесь, а в современности набор достоин стоять на королевских столах... или у олигархов, что конечно престижнее. Нынче... то есть в будущем, короли измельчали-то, не чета нынешним... тьфу ты... совсем запутался. Будущее... прошлое. Короче, поставец богатый. Как раз мне к лицу.
Отдельно шел, большой, тоже серебрянный кубок, с золотыми инкрустациями и вставками эмали, расписанной сценами псовой охоты. Ему я очень обрадовался: Тука-то посудой обеспечил, да еще римской, раритетной даже по нынешним временам, а сам из бурдюка винище хлещу. Вот теперь все как положено.
Особенно поразили шахматы. Да, самые настоящие шахматы. С немного странными фигурами из нефрита и слоновой кости, в резной шкатулке из сладко пахнущего индийского сандала и нескладывающейся доской на золотых львиных ножках. Вот даже так... а интересно здесь на интерес играют? Так я могу. С детства увлекаюсь...
Серебрянный таз для умывания и рулон тончайшего батиста я тоже благосклонно принял, задумав ткань извести на портянки и носовые платки. В имуществе бастарда что-то я платочков не обнаружил.
Потом виконт презентовал мне отличный шлем салад* с забралом тоже германской работы вполне подходящий в стиль к моим доспехам. Свой бацинет я сразу задумал отдать в качестве поощрения Туку. Все-таки парень искренне болел за меня во время поединка.
И следующий презент очень пришелся ко двору. Маленький щит баклер*, легкий диаметров всего сантиметров двадцать, как нельзя кстати подходил к моим эспадам. Не с тяжеленым тарчем же мне фехтовать. Полностью металлический, тоже богато украшенный растительным орнаментом, он подходил не только для парирования ударов, им при случае можно было и пырнуть. Граненое вставное острие присутствовало.
От изысканно украшенного арбалета с металлическими дугами и полного тула болтов я тоже отказываться не стал. Меньше размерами и легче чем мой, он к тому же был с хитрым механизмом заряжания. Взводился не воротом, а рычагом, что должно было ускорить процесс в разы. Доставшийся же в наследство от бастарда, окончательно перешел во владение шотландца, а этот мне. Благо седельная кобура к нему прилагалась.
Наконец де Граммон спихнул мне глефу, тоже германской работы, с жуткими, но по своему красивыми лезвиями. Это Туку. У него уже есть алебарда, будет и глефа. Я так совсем не обучен такой махать.
В завершении приступа щедрости лейтенант отдал мне и лошадку вместе с упряжью и тремя мешками отборного овса.
Все завершилось в обоюдному удовольствию. Кабальеро, мы то есть, всласть порубились, а далее блеснули благородностью и щедростью. Все как в книгах. Рыцари круглого стола ебтыть...
А потом оруженосцы и слуги накрыли стол и мы отлично посидели. Очень даже с пользой для меня. Де Граммон выболтал на радостях всю обстановку в Арманьяке.
Лейтенант направлялся с отрядом своих лучников в Флеранс на усиление. Город оказывается уже был под управлением сенешаля руа Луи и планировалась легкая акция устрашения горожан дабы неповадно было поддерживать моего папеньку. Знаем мы эти легкие акции. Всех ограбят, изнасилуют и так далее...
Лектур действительно вырезали почти полностью. Ушло очень мало жителей, а сейчас войска ждали пока утихнут пожары и собирались даже срыть стены замка и самого города.
Отца... отца растерзали. Исаак не соврал. Причем убили его именно те, о ком он рассказывал. Жюль, так звали де Граммона, не одобрял это и не стесняясь костерил Гийома де Монфокона совершившего поступок не гожий для кабальеро. Грозился при случае вызвать его на поединок, что только добавило моих симпатий к лейтенанту. Впрочем он так же не стесняясь костерил и моего покойного папашу... ну это ладно. Папик как выяснялось гадиной был еще той.
И еще я узнал возможно самую важную вещь. Мачеху мою отправили не в Родез, а в замок Байю. Это гораздо ближе чем Родез. И отправили только сегодня утром, целой и невредимой, вместе с ее свитой. Но... кортежем с ней поехало столько солдат и кабальеро, что отбить ее по дороге не получится в любом случае. Проще самого себя сразу дагой проткнуть. Вот так...
Узнал я еще что владения семьи Арманьяк все заняты королевскими войсками и везде уже назначены управители и наместники. Долбанный паук раздает их на лево и направо. В том числе и мои виконства Лавардан и Рокебрен... твою же мать... даже сеньерию Сегюр...
И еще один момент... меня ищут. Даже трупы опознают. Правда пока не знают что я сбежал, думают что сгорел при пожаре или разорван при бесчинствах. При прорыве мои люди замаскировали все под вылазку и все полегли как один, так что выдать мой побег некому.
Лейтенант и его свита даже и подумать не могли, что человек, за поимку которого их могут возвысить, находится рядом и пьет с ними вино.
Во первых я ехал по направлению к Лектуру, хотя должен был улепетывать как можно дальше и тем самым не вызывал подозрений. Во вторых про себя я тоже узнал немало нелестного... мда... и мой нынешний благородный образ ну никак не сходится с прежней личиной. Бастард был человеком подленьким, чрезмерно заносчивым и мало способным на благородные поступки.
Попили вина и хорошенько подкрепились: у де Граммона оказался впечатляющий запас продуктов. Объяснились в вечной дружбе кабальеро и расстались настоящими друзьями. Несколько смазало впечатление о Жюле его признание в том, что это он приказал порубить беженцев из Лектура... но... даже не знаю что сказать. Дитя своего времени, что с него возьмешь.
Жюль наклюкался, намекал что победил в двадцати турнирах и изрубил последнего в округе дракона, а потом стал порываться бросить службу на Луи и отправится со мной в Арагон крошить мавров в капусту, но совместными усилиями удалось его отговорить. Получили в подарок бурдюк отличного вина из Шампани, финьшампань называется, круг божественно гасконского сыра арриньи и наконец, когда совсем уже стало смеркаться, продолжили свой путь. Нам любезно подсказали что примерно в лиге*, по направлению к Лектуру, будет приют для паломников, который держат монахи доминиканцы и там можно остаться на ночлег и пополнить припасы. Туда мы и собрались.
Ну что... еще один день прожил. Жив главное остался... а мог и сгинуть, возможностей выпало предостаточно.
На деньги и имущество поднялся, кучу благородных дел и подвигов совершил. Настоящий кабальеро ебтыть... и знаете... не смотря на кучу банальных бытовых неудобств, мне нравится все что со мной происходит. Как народился благородным рыцарем.... может так и есть, я попал в свое место и время? Не знаю, точно пока ответить не могу, но кажется так и есть.
----------------------------------------------------------------------------

* «Вольные лучники» - данное подразделение пехоты создал Карл VII (они получили это название из-за того, что были свободны от налогов), (ордонанс 28 апреля 1448 г.).
«Повелеваем, чтобы в каждом приходе королевства нашего был лучник, который будет там находиться и постоянно оставаться в снаряжении подходящем и удобном, из салада, даги, меча, лука, колчана, жака или хука из бригандины, и будут они называться вольными лучниками (les francs archers). Каковые будут избираться и выбираться нашими выборными на каждых выборах, самые прямые и легкие для обращения и упражнений с луком, какие только найдутся в каждом приходе, не принимая во внимание ни богатство, ни просьбы, какие только можно. И будут они содержать вышеозначенное снаряжение и стрелять из лука и ходить в своем снаряжении во все праздники и нерабочие дни, чтобы были они самыми умелыми и привычными к означенному делу и упражнениям, дабы служить нам всякий раз, когда мы от их потребуем, и им будем платить четыре франка на человека каждый месяц, за то время, что они будет служить нам. Повелеваем, чтобы они, и каждый из них, были свободны и ничего не должными, и оных освобождаем от всех податей и прочих любых повинностей, что установлены нами в нашем королевстве, как от выставления и содержания наших латников, караула, стражи и перевозки, так и от всех прочих субсидий, исключая помочи на войну и соляного налога...»
* «Армет»(армэ) – рыцарский шлем XV-XVI ст. В отличие от гранд-бацинета, в армете бувигер из двух раскрывающихся лицевых половинок составлял единое целое с остальными частями шлема. В закрытом положении фиксировались штифтом на подбородке. Позже бугивер стал единым и присоединялся к височным частям шлема, что позволяло откидывать его как забрало. Нижняя часть бувигера крепилась ремнем с ронделем к затылочной части шлема. Почти всегда армет опирался на плечи и не позволял поворачивать голову, однако этот шлем мог иметь бармицу и не крепиться к кирасе. Вариантов этого шлема множество.
* «Хауберк» (хоуберк ) — вид доспеха. Представлял собой кольчугу с капюшоном и рукавицами (капюшон и рукавицы могли выполняться как отдельно, так и составлять единое целое с кольчугой). Также дополнялся кольчужными чулками. В XIV веке постепенно начинает выходить из употребления в связи с распространением бригантно-латных элементов защиты.
* «Дама сердца» – культ Прекрасной Дамы появился в Провансе из особого поклонения Деве Марии ''кроткой Даме небес'',, в честь которой не только возносились горячие молитвы, но и слагались стихи. Ее изображения на иконах увенчивалось короной. Чувственное поклонение Богородице возвеличило в свою очередь и земную женщину, и земная любовь становилась более возвышенный и окрашивалась особыми поэтическими тонами. Это был культ любви в основном духовной, платонической. Окружая почитанием ''даму сердца'', рыцарь, в сущности, служил не ей, а некоему отвлеченному идеалу красоты и непорочности, который он создавал в своей душе. По установившимся взглядам, рыцарь и не должен был стремиться к разделенной плотской любви, дама сердца должна быть для него недосягаемой и недоступной. Такая любовь, как считалось, становилась источником добродетели и входила в состав рыцарских заповедей. В кодексе рыцарской любви центральное место занимали ратные подвиги в честь ''прекрасной дамы'' и её прославление. Рыцарь бился на турнирах, прикрепив перчатки своей дамы к шлему и прибив к щиту табличку, превозносившую её добродетель и красоту. В эпоху Возрождения, в честь прекрасной дамы слагались стихи и исполнялись серенады. Обычаи рыцарской любви были неторопливы. После нескольких месяцев ухаживания рыцарь получал право поцеловать руку своей дамы. Точно следуя принятым в обществе правилам, он постепенно продвигался по ступеням близости, завоёвывая сердце своей избранницы. При этом успех у любимой женщины всецело зависел от степени заслуг рыцаря. В сословной системе средневековья имела значение не личность человека, а та роль, которую он играл в обществе. Такой же функцией была и женщина. И только в любви она была сама собой, только в любви рыцарь относился к женщине, как к личности. Гимны любви, слагаемые трубадурами, были страстной мечтой об идеальных, человечных отношениях. Обожествляя женщину, они представляли её как воплощение лучших человеческих свойств – красоты, доброты, грации, ума, человеколюбия. Дама могла быть замужней, и это ее не компрометировало, т.к. идеалы такой любви считались изначально только ''высокими''.
* «Миланский доспех» - – полный рыцарский доспех нач. XV – сер. XVI ст. Простота, надежность и максимальная защита тела. Характерные черты: гладкие округлые формы, увеличенный левый налокотник и большое количества ремней скрепляющих латы. Часто использовался вместе со шлемом типа армет, дополнительной защитой в виде ронделя, бувигера, наплечей, налобника и так далее. Обязательным элементом доспеха были латные рукавицы и сабатоны.
* «Фламберг» - тип длинноклинкового оружия с волнистым, подобным языку пламени клинком. В силу особенностей заточки наносил ужасные рваные раны, а так же имел более усиленные возможности для пробития брони. Мог быть двуручным, полуторным и реже одноручным.
* «Дестрие» (декстер) – средневековая порода рыцарских боевых коней. Очень высокие мощные кони, достигающие около тонны веса и роста в холке 180-200 см, хотя особенно ценились выучкой, выносливостью и породой, а не большим ростом. Широкая грудная клетка и мощная мускулатура позволяли такому коню свободно нести полностью одоспешенного всадника и собственные доспехи, при этом он мог бежать быстрым галопом (но не более 1000 м), круто поворачивать, отвечая шпорам наездника и поводьям. Но в походе и выдвижении на рубеж атаки они всегда шли шагом. Боевые кони всегда бывали жеребцами, отчасти по причине их естественной агрессии, направлявшейся на врага – их приучали бить копытами и кусать лошадей противника. Некоторые сеньоры платили за дестриера от 100 до 200 фунтов серебра – целое состояние по меркам тогдашней жизни.
* «Салад»(саллады) — группа шлемов (конца XIV — начала XVI) ведущая своё происхождение от бацинетов, различных по форме (от похожих на каску, до похожих на шляпу), но имеющих в качестве общей черты наличие назатыльника (особенно длинного у германских салладов), а также продольного ребра жёсткости, нередко (но не обязательно) превращающегося в настоящий гребень. Есть вариант так называемого пехотного салада без забрала.
Шлем пользовался популярностью как у пехоты, так и у рыцарей. С той разницей, что рыцари довольно часто (но не всегда) предпочитали вариант с небольшим забралом, в то время как лучники и арбалетчики предпочитали варианты с открытым лицом, а салады, носившиеся обычной пехотой, нередко имели поля, делавшие их похожими на айзенхуты. Тем не менее, салады с полями встречались и у рыцарей, а украшенный салад с открытым лицом был популярным парадным шлемом, носившимся рыцарями вне боя.
*«Баклер» (кулачковый щит) — маленький, 20-40 см в диаметре, чаще всего металлический круглый щит. Был рассчитан, главным образом, в качестве вспомогательного оружия с мечом или шпагой. Держался за ручку с обратной стороны. Баклеры имели только одну рукоятку, которую воин сжимал в кулаке, из-за чего их называли «кулачными щитами». Мог оснащаться специальным острием крепившемся по центру, которым вполне можно было атаковать.
* «Глефа»(Глевия) вид древкового пехотного холодного оружия ближнего боя. Состоит из древка (1,2—1,5 метра) и наконечника (40—60 сантиметров, ширина 5—7 сантиметров). Древко обычно покрывается заклёпками или увивается металлической лентой для предохранения от перерубания. Наконечник — клинок, имеет вид заточенного только с одной стороны широкого фальчиона. От обуха наконечника отходит параллельный или направленный под небольшим углом к клинку шип (т. н. «острый палец»), служащий, во-первых, для захвата оружия при отражении удара сверху, а во-вторых, для нанесения более эффективных против закованных в броню противников колющих ударов (в отличие от ударов рубящих, наносимых наконечником). Однако основное предназначение глефы — всё же нанесение именно рубящих ударов. На нижней части древка также имелся наконечник, но он обычно не затачивался, а просто заострялся — использовался в качестве противовеса для балансировки оружия и для добивания раненых.