Замок Гриннель

1.
Кабинет выглядел так, будто не прошло полутора веков со смерти старой коровы, вдовствующей королевы, что двух сыновей пережила, но так и не допустила их до высшей власти. Тяжелые балки темного дуба перекрещивали беленый потолок. Панели из того же дерева скрывали стены. Даже мебель была той же мрачной расцветки. Только ковер на полу радовал бежевыми оттенками затейливого мидетерранского орнамента. И, казалось, хозяин этого кабинета хотел растоптать все светлое, что только есть в этом мире. По крайней мере, на архипелаге Соленых островов.
Кабинет освещался только электрическим светом лампы из-под темного абажура. Сама лампа являла собой тот род кича, который так усиленно продвигался в последние годы модой высшего света и была пожалуй единственным современным предметом обстановки этой комнаты.
Хозяин кабинета в черной морской униформе с золотыми галунами на рукавах даже не пользовался авторучками и писал древним золотым пером, закрепленным в сандаловую палочку привезенным еще его предшественником из тропических колоний. Было ему много лет, но выглядел он неопределенно. Ему можно было дать и пятьдесят и семьдесят. В зависимости от освещения, а паче того от его собственного самочувствия. Брил он тщательно не только подбородок, но всю голову, оставляя небольшую щеточку седых усов.
Мундир с двумя рядами ясных золотых пуговиц был новомодный, отложной, больше похожий на двубортный гражданский пиджак, нежели военную форму. Под мундиром белела свежая сорочка. А из-под галстука-бабочки свисал орден с фиолетовыми лучами и якорными лилиями между этих лучей. Больше никаких знаков отличия старик не носил, хотя у него их скопилось много за десятки лет службы. Не только от своего короля, но еще от семи государей и одной республики.
Даже от извечного врага – империи, он имел орден Почета, который предназначался для иностранцев только. Адмирал его получил, присутствуя в свите своего короля на коронации Отония II, как дипломатический подарок. Давно это было. Так давно, что он тогда влюбился в жену советника имперского министерства иностранных дел и даже добился ее благосклонности. Взял так сказать верх над империей.
Закончив писать, он промокнул чернила старинным пресс-папье черного мрамора с золотой фигуркой дракона, заменяющей ручку. Встряхнул лист исписанной бумаги и вложил его в тонкую папку дешевого коричневатого картона и закрыл ее. На папке имелась приклеенная этикетка белой бумаги с каллиграфической надписью « Замок Гриннель».
После чего с удовольствием набил большую капитанскую трубку вкусно пахнущим микстурным табаком и прикурил от длинной спички, которую зажег по старой привычке о ручку кресла. Сделав три протяжные раскуривающие затяжки, он хулигански выпустил три дымных колечка и пронзил их тонкой струей дыма.
- Еще могу! – задорно сказал старик, и захлопнул чубук серебряной крышкой.
Сама трубка также выглядела необычной. Трехпалая птичья лапа с когтями держала половинку яйца. Четвертый палец переходил в мундштук.
Рука в старческих бляшках на пергаментной коже взялась за серебряный колокольчик на резной ручке из малахита с золотом, встряхнула, и по кабинету пронесся мелодичный звон. Только в империи могли делать такие колокольчики и только в одном городе. А в ней только одна семья, передающая секрет поющего металла из поколения в поколение так четыреста.
В дверях появился подтянутый адъютант, молодой лейтенант, тоже моряк, который сказал с укоризной.
- Кир адмирал, есть же электрический звонок.
- Забываю всегда об этих новомодных штучках, Маакор. Зажился я на этом свете. Скоро в утиль сдавать пора.
- Кир адмирал, - возмущенно запротестовал адъютант. – Вы еще всех нас переживете.
- Всех это вряд ли, - старчески захихикал хозяин кабинета. – Но многих… Кто там сидит в приемной?
- Майор Илигин, как вы и приказывали. Больше я никого на сегодня не записывал, согласно вашему же распоряжению.
- Пунктуален?
- Так точно, кир адмирал, майор явился секунду в секунду.
- Секунду в секунду, говоришь? Видать в молодости он был известный раззвиздяй.
- В прошлую войну он всю ее провел в плену. Причем попал в плен на первом же задании, - доложил офицер.
- Что и требовалось доказать, - опять довольно захихикал старик. – Но это мне как раз нравиться. Кто в молодости не был раззвиздяем, тот в зрелости плохой работник. Без выдумки. Таких только в архиве и держать. Зови его. Посмотрим на этого субчика. Говорят, в колониях он несколько раз отличился.
- Так точно, кир адмирал, - кивнул адъютант. – У него длинный послужной список и весьма впечатляющий. Но вот пребывание в плену как бы закрыло ему магистральное направление в разведке.
- То, что нужно… - пробормотал адмирал. – То, что нужно… Значит ли это, что по континентальным картотекам он не проходит?
- Не могу дать гарантии, кир адмирал. Последнее его задание было увязано контактами с имперской разведкой в Винетии.
- Все-то ты знаешь, Маакор. Видать, в детстве ты был послушный мальчик и всегда ел манную кашу. И уж точно не был раззвиздяем в нашей песочнице.
- Не имел ни одного взыскания за весь срок обучения в королевском морском колледже.
- Вот потому-то твоя стезя протирать штаны в моей приемной и получать ордена только за выслугой лет, - цыкнул адмирал вставной челюстью. – А рыбий жир ты пил?
- Может это вам покажется странным, кир адмирал, но его вкус мне даже нравился, - мило улыбнулся адъютант.
- Ладно, зови этой майора, поболтать с тобой мы можем и после службы под глоток доброго бренди.
Адъютант вышел и тут же завел в кабинет плотного человека среднего роста с незапоминающейся внешностью, из тех, с кем пообщаешься час-другой, а через пятнадцать минут не вспомнишь уже как он выглядел. То есть вы вспомните одежду, аксессуары, но не лицо.
- Кир адмирал, майор Илигин по вашему приказанию прибыл, - вытянулся вошедший, только что каблуками не стукнул.
Адъютант вышел и тихо, но плотно прикрыл за собой дверь.
- Не тянись, - строго сказал адмирал. – Вредно это для нашей службы. Привыкнешь тянуться, так даже в бане станут на твоих плечах погоны угадывать. Садись.
- Можно мне пока присесть? – пошутил майор.
- Точно раззвиздяй, - улыбнулся адмирал. – Рассказывай чем недоволен.
- Кир адмирал, я не понимаю, почему меня выдернули из Винетии в середине операции именно в тот момент, когда я наладил контакт с самим имперским резидентом, то есть дал ему себя завербовать. И успешно слил ему парочку дезинформаций. Я считаю, что это вредно отразится на всей операции, тем более вовремя войны.
- А что ты знаешь, сынок, о войне? В скольких боях ты был в прошлую большую войну? – прервал его адмирал.
- Всего в одном, - потупился майор. – Потом меня захватили в плен.
- Тогда слушай старших, они плохого тебе не посоветуют, так как прожили целую длинную жизнь. Возможно, именно эта твоя связь с имперским резидентом и поможет тебе в новом задании. Вот, читайте…
Адмирал открыл средний ящик письменного стола и кинул на стол тонкую папку такого же дешевого картона, только без этикетки.
Некоторое время в кабинете воцарилось молчание.
Потом майор поднял глаза на адмирала и произнес.
- Это безумие.
- Конечно безумие, майор, - легко согласился с ним адмирал. – Но для такого безумного задания я выбрал самого безбашенного петуха из всего нашего курятника. Боевого петуха, который не только для красы имеет шпоры. Итак…
$

$
Третий день майор Илигин обживал скромную комнату в благоустроенном бараке на задах старинного загородного имения позапрошлого века. Когда-то тут блистала жизнь высшего света, пока последний владелец этого имения не завещал его второму бюро Адмиралтейства. И от былого величия остался только один садовник, поддерживающий прежний блистательный вид только у парадного фасада приземистого одноэтажного дворца.
На фигурных воротах поместья стоял воинский караул. В глубине сада в пределах двух минут бега размещался взвод быстрого реагирования в караулке, оформленной под садовый домик. А периметр поместья по старому кирпичному забору был опутан колючей проволокой, по которой время от времени пускали электрический ток. Майор считал это лишней тратой денег. Все равно ни один серьезный шпион сюда через забор не полезет. Скорее всего, решил он, начальство так деньги добывает на «черные программы», которые не прошли через комитет нижней палаты парламента. Или их там вообще не представляли. Не все можно знать депутатам, далеко не все. Они же краснобаи… выболтать могут даже без задней мысли, только чтобы покрасоваться.
В крайней своей молодости майор провел здесь три месяца на специальной подготовке и знал где можно ходить, а где нельзя и вообще порядки в поместье за пятнадцать лет не поменялись совсем. Как застыло все.
Первый день ушел на заселение в новый корпус на задах на месте снесенных конюшен. Гараж тут решили сделать совсем на отшибе, чтобы не воняло. Майора сразу с аэродрома привезли сюда даже не дали погулять по столице, как подозревал Илиган и не дадут уже. А мелким противным дождиком можно было насладиться и здесь, за городом. Получал он тренировочный инвентарь, постельное белье и прочие бытовые мелочи. Расписался в куче амбарных книг за все это.
Второй день его отвезли в столицу на встречу с Бессмертным – самим начальником второго бюро, разведки Адмиралтейства. Дали прочитать пару бумажек и снова отвезли обратно.
На третий день включили в расписание силовой подготовки и выделили отдельный чуланчик в секретной библиотеке главного корпуса, где оставили одного с кучей личных дел – подбирать себе команду. Таких же безбашенных авантюристов как он сам. Выставили только одно условие, все они не должны были раньше служить друг с другом или работать на одной операции.
Сам Илиган стал авантюристом поневоле. Когда после долгого плена его задвинули в колонии, то в какие только дыры от задниц он не залезал чтобы обратить на себя внимание и вернуться к работе на островах или, по крайней мере, на континенте.
В колониях все было не сказать, чтобы не интересно, но как-то все мелкотравчато. Не влияющее на мировую политику. В тропиках мировую политику делали не туземные царьки, а демонстрация флага флотом открытого моря. В тропиках можно было сколотить состояние, но не сделать карьеры. Исключения только подтверждали правило.
После ряда блестящих силовых операций, получив майора, Илиган утихомирился и стал составлять словари туземных языков, чтобы окончательно не стать мелким торгашом или комиссионером как все его коллеги в колониях. Не то что бы он был против денег, но торговать не любил. Против натуры не попрешь. Отобрать – да, а торговаться нет.
А вот словари, уже изданные в столице сделали ему имя в узкой академической среде филологов. И на досуге Илиган мечтал что, дослужив минимальный срок до пенсии, пойдет он работать в тихий загородный университет профессором. Докторскую степень по филологии он уже получил без защиты, когда предоставил третий словарь туземных языков с разговорником. Торговая нация знатоков экзотических языков холила и лелеяла. Отсутствие переводчиков на переговорах резко двигало вперед бизнес.
Вот и тратили кровные денежки купеческие семьи на своих оболтусов, которых после коммерческих училищ сдавали в филологи-ориенталисты, знатоки бытовых обычаев аборигенов. Строго по направлениям семейного бизнеса. А так как академических часов для хорошего освоения языка не хватало, то процветало в профессорской среде репетиторство, оплачиваемое порой лучше оклада по должности. И куда лучше его майорского жалования со всеми надбавками за знание языков. За каждый выученный язык и успешно сданные экзамены по нему добавляли десятину. Но и тут королевство пожадничало, было дурацкое бюрократическое ограничение – не больше трети оклада.
А вот на сторонний бизнес, не связанный с хищением чего-нибудь казенного, начальство смотрело сквозь пальцы. Лишь бы не вредило службе. Но как мы уже упомянули, торговать Илиган не любил.

$

прода переписывается
$

$
Через неделю в поместье приехал сам Бессмертный на своем длинном старом паромобиле, который, однако, легко выдавал на прямой трассе двести километров в час и двигался практически бесшумно, в отличие от вечно тарахтящих машин с двигателем внутреннего сгорания. К тому же никак они не могли преодолеть скоростной барьер даже в сто сорок километров. А уж по уровню комфорта новые автомобили старому паромобилю и в заклепки не годились. Илиган успел в этом убедиться. В город на встречу со старым адмиралом его возили именно на этой крутой тачке.
Впрочем приехал он сам потом. Для начала майора к нему повезли вопреки ожиданиям не в адмиралтейство, а доставили в старый общественный парк в аристократическом районе столицы, малолюдный в это обеденное время. Очень культурный парк, ухоженный. С подстриженными лужайками вокруг мощных старых деревьев. Мощеными битым кирпичом дорожками в любой дождь остающимися сухими и удобными скамейками.
Адмирал, опираясь на массивную трость, неспешно прогуливался вокруг большого пруда с черными лебедями, шаркая по последним желтым листьям на красном покрытии дорожек. На этот раз старый адмирал предпочел военной форме длинное темно-синее цивильное пальто, бежевый шарф и черный котелок. На руках бежевые перчатки, хотя еще не было холодов. Держалась плюсовая температура.
У лебедей видимо подрезали крылья, раз они не улетели в середине осени как велел им инстинкт. По воде плыли куски сдобной булки, но закормленные лебеди не обращали на них никакого внимания.
Илиган попытался по-военному представиться, но только нарвался на вялую отмашку.
- К делу, майор. У меня нет столько времени впереди, чтобы его тратить на разную уставную чепуху. Команду подобрали?
- Так точно, кир адмирал. Вот список.
- Майор, - укоризненно произнес старик, прямо глядя водянистыми глазами. – Неужели ты думаешь, что мне эти фамилии что-либо скажут? У меня, конечно, очень хорошая память для моего возраста, но не такая как у великих полководцев древности, которые знали по именам десятки тысяч человек, как пишут в учебниках истории. Как вы думаете, врут?
- Возможно, преувеличивают, кир адмирал, - прямо ответил Илиган, - Но когда я был в плену, то знал по именам почти весь лагерь военнопленных. А там была почти тысяча человек. Да и нахождение на востоке изощряет ум и память теми зудодробительными именами, которыми любят награждать своих отпрысков аборигены. И попробуй, попутай хоть один слог – страшная обида, которая может сорвать долго подготавливаемую операцию. А в их именах может быть до пятнадцати сложнопроизносимых слогов.
- Я в курсе, что вы доктор филологии, майор, не стоит тратить мое время на ненужные мне лекции. Мне не придется лично сталкиваться с восточным владыками. Для этого у меня есть специально обученные люди. Типа вас.
И адмирал двинулся на еще один круг вокруг пруда.
Майор поспешно догнал высокое начальство, подстраиваясь к старческому аллюру.
- Сколько вы подобрали людей? – нарушил молчание адмирал.
- Почти полную команду. Не хватает двоих. Но как мне кажется, я их тоже найду. Я еще не все личные дела перелопатил.
- Женщину нашли?
- Так точно. Красива, умна, хорошая рукопашница, уверенная радистка. Парашютная подготовка есть. Только вот… у нее слабый рецкий.
- Это хорошо. Женщина часто в нашем деле, особенно если у нее смазливая мордашка, добудет то, что не может добыть ни один мужчина. Часто даже не доводя дело до постели. Я дам вам контакт на месте. Тоже женщина. Работает в замке. Наш агент. Она представит вашу протеже как свою сестру. По легенде наш агент родом из Лое, так что слабый рецкий здесь не будет подозрительной помехой. Давайте свой список. Вам доставят этих людей в поместье. Недостающих людей я вам дам из своего резерва.
- Но, кир адмирал… Вы же мне сами дали карт-бланш на подбор группы. Тем более по таким суровым критериям.
- Ничего не поделаешь. Время поджимает. Успех вашего задания поможет нам ни много ни мало как переиграть войну, которую мы позорно продули пятнадцать лет назад, хоть и вышли внешне без потери лица. Империя – молодой хищник. Мы когда-то тоже были молодым хищником, когда растерзали Португейзе и скатили ее на обочину мирового мейстрима. Теперь империя такое может проделать с нами. А этого мы никак не можем допустить. Особенно сейчас, когда у империи уже нет этого ее злого гения – Кобчика.
- Вы имеете в виду Кровавого Кобчика, кир адмирал?
- Именно его и вы сейчас расскажете мне, каков он был.
- Но я видел его всего лишь один раз в лагере военнопленных, когда мостил дороги в Реции.
- Вы сидели в лагере для рядовых? – удивился адмирал?
- На задание за линию фронта я пошел, переодевшись в форму капрала. Без документов. Прикрывали меня целым отделением, но им не повезло. Нарвались на усиленный патруль и их положили почти всех, а меня только контузило ручной гранатой. Это был мой первый и последний бой. В госпитале я не стал раскрывать себя и назвался капралом Лохом. Меня и направили в лагерь для рядовых после излечения. Трудовой лагерь, в отличие от офицерского. Отказ от работы квалифицировался как саботаж и карался десятью годами каторги в каменоломнях. А кто работал с ленцой того лишали винной порции.
- Вас в плену еще и вином поили? Ну и ну… – удивился адмирал.
- Да оно там, кир адмирал, дешевле молока. Виноградный край. Каждую осень нас снимали со строительства дорог и бросали на уборку урожая винограда. За это нас владельцы поместий неплохо кормили. Жаль только что такое времяпровождение было не длиннее трех недель в году. Рецы вообще народ добрый и гостеприимный. Но не дай ушедшие боги их обидеть. Просто медведи какие-то.
- Кстати, один из офицеров, которые войдут в вашу группу, майор, в прошлую войну как раз сидел в офицерском лагере именно в этом замке. Говорит, что хорошо знает его расположение. Я считаю, что вам это поможет выполнить задание.
- То, что я об этом замке прочитал, кир адмирал, не внушает мне оптимизма. На такой высоте даже птицы не летают. А дорога к нему всего одна.
- С тех пор там построили фуникулер, - уточнил адмирал. – Как на горнолыжном курорте. Так вы мне так и не рассказали про Кобчика.
- В том лагере, где я отбывал плен, были только одни республиканцы и немного цугулов. Так что никто меня не мог узнать и выдать.
- У вас там проснулся талант к языкам?
- Именно так. В плену я не только улучшил свой имперский и республиканский. Но также выучил рецкий, отогузский и удетский диалект имперского языка. Последние два я перенял от охраны. Я всегда придерживался той позиции, что лишних знаний не бывает, кир адмирал.
- Вот теперь я вас сам сбил с панталыку. Вы же мне обещали рассказать про Кобчика.
- Кобчик… - майор не секунду задумался. – Кобчик… Он не такой как все. Он как бы, не от мира сего.
- Вы считаете так потому, что этот горский крестьянин стал бароном?
- Нет, кир адмирал, я видел его взгляд. Это взгляд василиска.
Майор посмотрел на прореженные кроны деревьев парка, на остатки лимонных листьев на ветках, хмурое небо и вспоминал то летнее утро в лагере военнопленных.
- Всех пленных построили утром на аппель-плаце коробочкой, кир адмирал. Опросили по имеющимся гражданским специальностям и тех, у кого их не было отпустили на работы. А я подумал, что если имперцами потребовались рабочие-металлисты, то я вполне бы мог выдать себя за слесаря и узнать какую-либо военную тайну через это. Вот и вызвался.
- Похвальное рвение, - поддакнул адмирал. – А что было дальше?
- Дальше до обеда писаря писали с нас анкеты, уточняя специальности и квалификацию. Я естественно поставил себе высокую. И ошибся. Перед обедом нас снова поставили в строй. Перед нами появился начальник лагеря, сопровождающий длинного как жердь генерала и очень молодого имперского рыцаря в полевой униформе без погон. Но обращался к нему начальник лагеря не иначе как «ваше превосходительство». Сзади начальства топталась их охрана. Шесть человек. Все такие блондины рослые. Но с двумя ручными пулеметами, которые я тогда впервые увидел. С такими блинами сверху ствола. Встали так, чтобы начальство им не перекрывало сектор огня, чтобы мочь положить нас разу первой же очередью в случае бунта. Говорить стал молодой.
- Что он вам такого сказал, что вы это так запомнили на всю жизнь? – злорадно хихикнул старик.
- Сказал он нам вот что, – продолжил майор не меняя серьезного тона. - «Если кто из вас думает, что таким образом он избавился от тяжелой работы на строительстве дорог, то зря на это надеется. Те, кто не подтвердят на месте свою заявленную квалификацию, будут немедленно расстреляны за саботаж и обман». И обвел весь наш строй тяжелым взглядом, заглянув каждому в душу и продолжил. «А вы как думали? Вас за язык никто не тянул. Так что расстрел в случае обмана гарантирую вам я – Кобчик. Савва Кобчик. Если хотите, Кровавый Кобчик. Так что те, кто в себе не уверен, могут уйти из этого строя сейчас без последствий для себя. Но один раз. Разойдись!».
Майор замолчал что-то переживая.
- Что дальше было? – заинтересованно спросил адмирал. – Присядем на лавочку. Если хотите, то курите, майор. Я вот на улице не курю. Трубка требует вдумчивости, одиночества или приятной компании. Лучше всего у камина.
Майор послушно вынул из кармана шинели пачку новомодных фабричных сигарет, которые появились только во время войны, чтобы экономить время затрачиваемое солдатами на самокрутки и, чиркнув спичкой, глубоко затянулся табаком с восточных колоний.
- После обеда построили желающих работать на рецких заводах Кобчика. Но таковых желающих было уже меньше на треть. Потому как надо было подписать предварительно подписку о сотрудничестве. А как вы понимаете, кир адмирал, для меня тогда это было неприемлемо без приказа сверху. И так я начал войну вторым лейтенантом и закончил ее тем же вторым лейтенантом. Плен мне в выслугу не поставили и даже старшинство в чине назначили со дня освобождения из плена. Но на службе оставили. Кому-то я оказался нужен. Кому? До сих пор не знаю. Дальше была служба в колониях, все отражено в моем личном деле, с которым вы ознакомлены. Но главное даже не в этом. Вы же правды от меня хотите, а не легенды?
- Легенд я уже наслушался, - буркнул адмирал, перекладывая трость из руки в руку.
- Я может быть и рискнул бы… Но встретившись с Кобчиком взглядом в строю, я понял что он не шутит и не блефует. Точно поставит к стенке. А его блондины исполнят не поморщившись. Слух о кровавой тризне, когда они ножами вырезали ночью батальон куявцев до нас уже дошел. Да что там слух – в газетах рецких об этом писали только с восторгом, как о возрождении древних национальных традиций. И этот его взгляд. Взгляд василиска. Он точно, кир адмирал, не от мира сего. С такой подавляющей волей я больше не встречался даже на востоке. А уж там я разных факиров навидался. Вы думаете, что на этом задании мы можем столкнуться с Кобчиком?
- Я ничего не исключаю, - отозвался старик. – Жизнь, майор, штука большая. В ней есть место абсолютно всему. Так что поехали в поместье, посмотрим кого вы отобрали для дела. Устроим так сказать мандатную комиссию.
$

$
Самолет над проливом попал в дождь, затем болтанку с грозой и садились на мокрую короткую островную взлетно-посадочную полосу только с третьего захода. Если бы не нужда такого аэродрома подскока, то на этом островке жили бы только немногочисленные суровые рыбаки со своими некрасивыми женами. В древности они промышляли морским разбоем, но в прошлом веке оказалось, что торговать ценной копченой рыбой выгоднее, к тому же доход от рыбы постоянный в отличие от пиратства.
В ранешние времена феодальные владетели даже не покушались на этот остров, справедливо полагая, что морской поход за данью окажется дороже самой дани.
Но вот непосредственно перед великой войной за остров этот сцепились империя и Объединенное королевство архипелага Соленых островов. Все потому что в дипломатических кулуарах возникла идея объявить десятимильную прибрежную зону зоной исключительных экономических интересов владеющих побережьем государств. И даже термин специальный придумали – территориальные воды. И вот тогда каждое государство имеющее выход к морю стало потихоньку накладывать лапу на любую скалу в море. А на этот безымянный островок одновременно с государственными флангами высадились имперцы и островитяне.
Как водится сначала спор офицеров, потом драка матросов, а затем и до стрельбы дошло. Но не это воспринялось за казус белли. Конфликты бывают разные, в том числе и со стрельбой, но компромисс, как правило, ушлые дипломаты находили. Но тут монархи закусили удила. Да газеты в обеих странах развязали патриотическую истерию. Как говорят в деревнях… словом за слово, елдой по столу…
Островное королевство высадило на остров большой десант морской пехоты и выбило немногочисленных имперцев с острова. Без жертв, если не считать выбитые зубы.
Империя двинула свой морской флот в лице броненосца береговой обороны «Гоблинц» и половину острова перепахали большими снарядами. Хвала ушедшим богам тогда самая сильная взрывчатка была черный порох и скалы пострадали умеренно.
Королевство незамедлительно подтянула отряд крейсеров, которые устроили избиение броненосца, но потопить его не смогли, ушел он, укрывшись толстой броней. Но это уже все восприняли за казус белли. Одно дело что-то там произошло на никому не нужной скале в посередине моря. Совсем другое нападение на военно-морской флаг империи.
Началась великая война, в которой островному королевству удалось быстро сколотить коалицию из западной республики, восточного царства и южного герцогства Винетии, устроив, таким образом, не только войну на три фронта, но и полную морскую блокаду империи. Не срослось. Рецкие горные стрелки за считанные недели вынесли Винетию из войны и аннексировали на южных морях большой ее торговый порт Риест.
Западный и восточный фронт встали на несколько лет в клин окопного тупика.
Великая война закончилась практически патом. Инициатором перемирия выступило Куявское царство, к чему его подтолкнул островной монарх, которому самому выступать голубем мира было не комильфо. Республике, которой надоело нести основную тяжесть сухопутного фронта на западе, присоединилось к пожеланию перемирия хотя бы.
Как всегда территориальный компромисс никого не устроил, но это был единственный шанс остановить многолетнюю бойню. Мир подписали на условиях «кто где стоит – того и владения».
Теряли территории царство, республика и Винетия. А вот данная безымянная скала, из-за которой и началась мировая война, по условиям мирной конференции в Португейзе осталась за Объединенным королевством архипелага Соленых островов.
С появлением в межвоенный период летательных аппаратов тяжелее воздуха не обладающих на начальной стадии похвальной дальностью возникла необходимость в аэродроме подскока и дозаправки. И авиация вдохнула в остров новое дыхание жизни.
Появилась на острове небольшой, но современный грузовой порт, взлетная полоса, ангар, склад ГСМ, общежитие для летчиков, радиостанция, маяк, пяток баров да два салуна с девочками – для офицеров и всех остальных. Цивилизация пришла с электричеством.
Рыбачки быстро смекнули, что руками они заработают намного меньше, чем передком. А то, что на лицо они поголовно страшнее атомной войны, то куда летчикам деваться посредине большого моря? С тех самых пор, честную женщину на острове безошибочно узнавали по шибающему от не стойкому запаху копченой рыбы.
Старый одномоторный транспортный биплан «Атал - 8» с третьего захода сел на остров и подрулил к башне диспетчерской. Семь человек, выпрыгнув из салона, презрев короткую дюралевую лесенку, ушли в тепло аэродромных служб.
Из самолета за ними аэродромная обслуга из призванных в Королевские ВВС рыбаков вытащила большие тюки и унесла в том же направлении.
Экипаж самолета – всего два летчика, с помощью местных техников вбили в каменистую землю якоря расчалок, чтобы надвигающийся шторм не сдул в море старенький деревянный биплан. И с чувством выполненного долга направились в аэродромный бар выпить горячего грога. А то погодка уж больно мерзопакостная выдалась.
$