Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 12:12

- Нет, сеньорита, столица нашего анклава находится вообще в горах, выше Кадиса, в городке под названием Мадрид. Все по традиции, - генерал отставил полупустой бокал со слабеньким белым вином типа рислинга, которым он нас угощал в Баре стрельбища после двухчасовой разминки в пистолетном тире, и стал набивать свою трубку. – Хотя про город это очень громко сказано. Там и двух тысяч населения не наберется. Но это тоже имеет свою положительную окраску – меньше бюрократии. Больше забот о собственном огороде у жен чиновников. Да и климат там лучше, гораздо прохладней, чем внизу у моря. Ближе к средиземноморскому как на Старой Земле.
Генерал прикурил от своей винтажной зажигалки. Погонял пару раз воздух в трубке, раскурил и продолжил рассказ, весь окутавшись клубами ароматного дыма.
- Вот потому там и президент испанского анклава обретается, и правительство и департамент финансов. Остальные департаменты правительства раскиданы по Виго и Кадису. В принципе от правительства зависит только бюджет анклава и финансово-кредитная политика. Все остальное общины делают сами.
- Сколько у вас человек в подчинении? – спросил давно мучивший меня вопрос.
Генерал тут же ответил.
- Две центурии## и отдельный взвод разведки.


## Центурия (лат.) – сотня.

- А я-то думал, что у вас в подчинении как минимум корпус, раз уж вы генерал-капитан##.


## Генерал-капитан – в настоящее время высшее воинское звание в Испании.

Я был несколько разочарован. Но мой собеседник не унывал. И вполне себе сидел на любимом коньке.
- Милисианос, как я уже сказал, у нас всего две роты, поэтому давать мне чин команданте## посчитали, что будет жирно. Целого батальона не набирается. Вот и придумали для этой должности звание капитан-генерал, то есть ««объединяющий капитан»», так как центуриями командуют просто капитаны и их командир должен быть все же хоть на полранга но старше по званию. При этом не учли специфику рэкэте, которые специально были созданы для борьбы с дорожными бандитами и поддержания благочиния вне городов. Так что работать группами больше взвода нам приходится очень редко. Я вас разочаровал, что я не настоящий генерал? Увы, свыше лейтенанта всех нас ждет только канцелярия центурии или командования. Я вот еще и тиром руковожу.


## Команданте – в армии Испании и ряда испаноязычных стран этот традиционный, со времен средневековья, чин равен майору в других европейских армиях.

Приехала еще одна группа милисианос, на входе демократично помахала руками начальнику и прошла на рубежи.
Капитан-генерал также помахал им своей единственной рукой и вскоре из-за бара раздались частые выстрелы серьезных винтовок.
Затем он подвел черту под темой о генералах.
- Наш единственный настоящий бригадный генерал сидит в Мадриде - коз пасет особой породы, а в перерывах бумажки с места на место перекладывает. Но обзывается целым директором Департамента испанской обороны. Ему все подчинено и армия, и флот и авиация – все два самолета.
И Паулино первый же засмеялся брошенной шутке юмора.
Мы его поддержали. Нам сейчас палец покажи – засмеемся. Винишко уж больно вкусное.
- А чем вообще располагает испанский анклав. Из военной силы?
- Наша регулярная армия – батальон ««аутоблиндаинфантери»»##, базируется в Кадисе. Милисианос, подчиняющееся гражданской власти анклава – в Виго. Гражданская гвардия подчинена коррехидорам городов, как и полиция. В Кадисе есть еще и батальон запаса для инфантерии, который по выходным регулярно проходит обязательные сборы как национальная гвардия в США. И в случае войны их призывают, и они несут службу дома, когда постоянный батальон со всей бронетехникой отправляется на войну в составе общих военных сил ЕС. А вот этим-то батальоном и командует целый команданте.


## мотобронепехота (исп.)

Капитан-генерала несло. Не каждый день он, наверное, мог выступать перед такой красивой девушкой, как Ингеборге. С полным раскрытием роскошного павлиньего хвоста ««латинского любовника»». Да еще чтобы тебя ТАК слушали, как это умеет делать прекрасная литовка.
- Есть у нас и военно-морской флот из двух сторожевиков, гордо называемых корветами, пара речных мониторов, и десантная баржа класса река-море. И скоростные катера береговой охраны. С десяток. Баржа большая, может разом перевезти центурию с приданной техникой. Кораблями командуют ««капитаны моря»». А всем испанским флотом – ««капитан-командор Большого залива»», который есть заместитель бригадного генерала. Базируется флот в Кадисе. В Виго, точнее в акватории около Виго, только один сторожевик несет вахту посменно. А в Кадисе и база мощная и верфи есть, где строятся суда на сторону по заказам. В основном каботажники класса река-море до двух тысяч тонн. Или речные пароходы – те уже колесные.
Нет, я еле сдержался, чтобы не хрюкнуть. Понимаю, что у ««каждой Машки свои замашки»», а у каждой страны свои традиции. То же Колумб назывался ««адмиралом моря-океана»». Но адмирал ««большого залива»» - это очень по-русски слышится. Слишком сильные алкогольные аллюзии.
- А что на том берегу рио-Бланко - спросила Ингеборге, поощряя однорукого вояку, (вот уж точно ««я старый солдат и не знаю слов любви»»), на откровенность, граничащую с выдачей военной тайны.
- Здесь в Виго ходит паром через реку для колесной техники. На другом берегу литовский анклав, а вот выше литовского анклава, севернее южной дороги в горах и долинах на большой территории живут басконы, васконы, гасконы, васкогадосы, эсгасконы, наварцы и прочие эскалдунаки - Васконская федерация называется. Народ очень добродушный и гостеприимный, если только ими не командовать. Числятся они в Ордене за нашим анклавом, но с очень большой автономией. Вплоть до собственной роты горных стрелков с бронетехникой по штату, включая легкие танки ««Шеридан»». Держат при бригадном генерале в качестве офицера связи своего особого адъютанта в чине гранд-майора. Равно как и своего государственного секретаря при президенте испанского анклава в чине федерального гранда. Живут в основном животноводством, виноградарством и табак сажают. Скоро ярмарка в Кадисе будет они на нее привезут изумительные по вкусу сыры - и из козьего молока, и из овечьего, и из коровьего. Разве что из птичьего молока они сыр не делают, сеньорита.
И повернувшись ко мне, проложил тему.
- Кстати, Хорхе, и табак для вашей любимой ««Конкисты»» именно они выращивают, как и мой трубочный. У всех других на Новой Земле так хорошо это пока не получается. А баски через пару лет обещают еще один сорт запустить в коммерческий оборот – ««Хуан Элькано»» называется.
- Кто такой Хуан Элькано? – нахмурила лобик Ингеборге.
- Сеньорита, мне стыдно за вас, - Паулино уже слегка лицедействовал в брачной игре бабуинов. – Как можно не знать того капитана, который довел до дому первую кругосветную экспедицию Магеллана, после его смерти. Это все равно, что Колумба не знать. Кстати Элькано был баск. Впрочем, как и все капитаны каравелл Колумба.
- А где фасуют этот табак в сигареты, - вмешался я, спасая Ингеборге от запрессования интеллектом главного местного мента в комплекс неполноценности.
- Здесь, в Виго, - тут же откликнулся Паулино.
- А запастись ими можно, - выдал я свое затаенное желание еще в Порто-Франко. - Желательно по оптовым ценам. Не для продажи. Тильки для сэбэ.
И тут же поправился по-английски.
- Исключительно для собственного потребления.
- А много надо?
- Да так, блоков сто.
- Ну, вы и курите, Хорхе. Это же на два года хватит одному человеку, если считать по блоку в неделю. Здоровье надо беречь.
- Кто не курит и не пьет, тот здоровеньки помрет. Дай Бог мне бы на год хватило. Ну, так как?
- Надо подумать, - капитан-генерал обхватил своей единственной ладонью свой единственный подбородок.
- Если подумаете, то я вам продам из трофеев несколько радиостанций ««Харрис»» тоже по льготной цене, - начал я торг.
- «Харрис» - это интересно, - сказал Паулино, - Я дам вам записку к генеральному директору табачной фабрики. Обычно мы не продаем ««Конкисту»» на сторону, пока не насытим внутренний рынок, но он сделает для вас исключение. А вы подарите ему ««Календарь Зорана»». Он же не получал его бесплатно, как я, - смеётся.
- Легко, – ответил я.
- Вот видите, как все хорошо устраивается, когда люди понимают друг друга, - многозначительно улыбнулся генерал в усы.
- А вы тут, как я посмотрю, очень влиятельный человек, - подпустил я немножко лести.
- Не совсем. Просто в табачной фабрике у меня 14% капитала. И я там председатель совета директоров как самый крупный акционер.

-----------

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 14:30

Наконец-то я навестил Наташу в госпитале. Правда, прорваться туда смог только запустив вперед Ингеборге, которая все и разрулила.
Мне дали на свиданку десять минут и не секундой больше. Под надзором. И то хлеб.
И вот я, наконец-то, весь в белом гостевом халатике, накинутым свободно на плечи, рассекаю по коридору первого этажа сефардского госпиталя, выдерживая направление на Наташкин кубрик. В одной руке у меня корзинка со свежими фруктами, по дороге закупленными на рынке. В другой – большая чайная роза, которую я без зазрения совести срезал через кованую решетку одного симпатичного особнячка. Также по дороге со стрельбища.
А на лице дурацкая улыбка ребенка, который наконец-то сделал, что хотел и чего ему давно не разрешали.
Наташку о моем приходе своевременно предупредили и, думаю, держали-то меня столько времени на улице непременно для того, чтобы дать девчатам ей на лицо марафет навести. Боевая раскраска получилась несколько вульгарной на мой вкус, но Наташка хоть не истерила, оттого что плохо выглядит в моих глазах.
И стул заранее поставили мне возле ее кровати.
Позботились.
Лучше бы удалились, а то встали парадом вдоль стеночки: медсестра, очередная карга-санитарка, Ингеборге, Буля и Альфия. Ну, и фиг с вами, золотые рыбки. Это вам всем развлечение, а мне – жизнь.
Сел, улыбаясь и глядя Наташке в ее огромные глаза, подсунул чайную розу ей под нос, слегка поводя цветком под ноздрями, приговаривая.
- Понюхай, чем пахнет. Узнаешь запах?
Наташа втянула воздух ноздрями и ответила неопределенно.
- Цветком и свежестью.
- Дурочка, - засмеялся я, - тобой пахнет.
Дурацкая шутка, конечно, но настроение девушке я поднял. Вон как заулыбалась во все тридцать два зуба.
- Чего пришел?
Ты гляди, на комплименты девушка нарывается, видать, действительно на поправку пошла.
Вздохнул и сказал, что думал, несмотря на зрителей у стены.
- Пришел сказать, милая, что люблю тебя. Что жду – не дождусь, пока тебя отсюда выпишут. Что скучаю по тебе до того, что ты мне постоянно снишься. И еще сказать тебе спасибо от всех нас за твой подвиг, который всех спас. Мы все твои должники.
Наташка взяла мою руку с цветком в ладошку.
- Спасибо тебе, Жорик, что не бросили меня тут одну.
- Разве можно тебя тут бросить? Окстись. Тем более одну. Ты со мной, милая, пока смерть не разлучит нас. В болезни и здравии, в богатстве и бедности.
- Что вы тут будете делать, пока я в госпитале валяюсь? – проявила Наташа интерес к нашему бытию.
- Ждать, пока ты не выздоровеешь. Без тебя никто никуда не поедет.
И смотрим друг другу в глаза.
И млеем от близости.
И хорошо нам.
Наверное, про такие минуты и говорят, что это счастье.
- Все, время, - вторглась в наше приватное пространство медсестра.
Я поднялся со стула, наклонился над девушкой и поцеловал ее в заскорузлые губы. Такие родные губы. Правда, излишне напомаженные.
И пообещал.
- Жди, завтра я снова приду.
- Буду ждать, - ответила мне Наташа, улыбаясь и с надеждой глядя мне в глаза, - Знай, я люблю тебя.
Мы снова поцеловались, и я под мрачными взглядами медперсонала вышел в коридор.
Убил бы на фиг, кайфоломовых.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 15:15

Обедали в симпатичном семейном ресторанчике в самом центре Виго, недалеко от госпиталя. ««Gitano’s radjah»» назывался. Небольшом – столиков на пять, среднеевропейском семейном кабачке, без какого-либо национального колорита в интерьере. Но кормили в нем весьма прилично. И вина, типа Риохи, мы также усугубили по бокальчику, чтоб вкуснее было. Хорошее вино попалось, забыл только спросить официантку местное оно уже или все же из-за ««ленточки»». Ну да ладно по чеку узнаю, по выставленной цене.
Официантка была одета на контрасте со скучным интерьером оперной цыганкой. В пестрой широкой юбке до полу, белой рубахе с широкими рукавами до запястий и жилете-корсете на шнуровке спереди, кокетливо завязанной на уровне груди ослабленным узлом. С шелковой шалью на бедрах вместо передника. В черных волосах была закреплена небольшая красная роза над левым ухом. Живая. Кажется, такой сорт называется ««Мерседес»». И толстый слой ярко-красной губной помады на губах в тон цветку. В ушах массивные золотые серьги без камней. На обоих запястьях куча тонких мелодично звенящих золотых браслетов.
Однако в поведении никакой цыганщины от нее не было замечено. Спокойно взяла у нас заказ и быстро обслужила, без ««выходов»».
Припомнилось тут сценки из студенческой жизни. Как после геологической экспедиции, после получения окончательного расчета в Москве, ввалились мы всей студенческой братией в ресторан ««Славянский базар»». А когда халдей соизволил взять у нас заказ, кто-то из компашки взял и выпендрился.
- А поросенка!
Официант невозмутимо уточнил.
- С выходом?
- А с выходом! – только что шапку на землю не бросили.
Сидели.
Ели.
Пили.
А поросенка все нет.
Приблизительно через час, не раньше, видать ждали хитрые, чтобы мы водочки поднабрались, вываливается с кухни в зал пестрая толпа цыган с гитарами. А с ними цыганки с подносами, на которых по четверти молочного порося с гречневой кашей. И на ходу слабали они нам что-то непонятное на языке ромэлов, юбками тряся, браслетами звеня, гитарами урча, заливисто при этом всем табором визжа и подпрыгивая…Вот такой вот поросенок ««с выходом»» оказался.
Потом я счет из ресторана долго хранил и всем показывал. ««Выход»» стоил в семнадцать раз дороже самого блюда, тоже не дешевого. Но это еще честное московское разводилово.
Все успели проголодаться, и обед прошел в строгом соответствии с пионерским принципом: ««когда я ем – я глух и нем»». Только приборы постукивали по тарелкам.
Мы не стали заморачиваться с ожиданием приготовления блюд и выбрали ««дежурную котлету»». И вино. Однако, кормили нас довольно вкусно. Острым супом из красной свеклы с капустой – что-то среднее между щами и борщом. На второе значились зразы из овощей, картофеля и ««баранины»». Картофель был местный дикий и мелкий. Подозреваю, что и ««баранина»» тоже недавно бегала в пампасах за городом. Тут, на Новой Земле, в отличие от Старой, дичь стоит дешевле мяса домашних животных в несколько раз. Мало еще их тут, и к ним труд приложить надо. А дикое само растет. Всех трудов удачно выстрелить по месту.
Когда трапеза плавно докатилась до кофе, Ингеборге, несмотря на присутствие за столом кирасиров, вдруг выпалила по-русски.
- Теперь я за тебя спокойна, Жорик. Ты в надежных руках.
- Спасибо, - ответил ей по-английски, намекая на то, что мы тут не одни в компании.
- Плевать, - отмахнулась девушка в ответ на мой намек, и продолжила вещать на языке моих осин. – Перетопчутся. Тем более у нас с тобой больше не будет такой возможности серьезно поговорить. Я и так со вчерашнего вечера этот разговор все откладываю.
- Ладно, излагай, - я также перешел на русскую мову.
Сумела заинтриговать.
- Если ты помнишь, то ты мой должник дважды, - выпалила литовка. - Первый твой долг я реализовала ночью. А второй твой долг покроется тем, что ты не будешь препятствовать тому, что я от вас уйду.
- Куда уйдешь? – нет, это просто пыльным мешком по голове.
- В Палангу. Я не хочу в Одессу. Пока ты валялся тут без сознания, я не удержалась и съездила на экскурсию в литовский анклав и там поняла, что хочу жить среди звуков родной речи. Тем более что по вечерам они там поют по-литовски на набережной, хором, очень тихо и красиво, а мне этого, как оказалось, так не хватало все эти годы. Я больше не хочу быть эмигранткой. Я хочу жить среди СВОЕГО народа. Прости меня, но я тебя не бросаю, а оставляю на Наташу, которая будет тебе очень хорошей женой, поверь. Когда ты с ней я спокойна за тебя, милый.
- Что ты будешь там делать?
- Шпроты коптить, - и улыбнулась мне очень мило, если бы я ее не знал, то сказал бы – наивно.
- Значит, ты всё-таки шпротная, - улыбнулся я, припомнив гаремные баталии трехнедельной давности.
- Выходит так, что шпротная, – засмеялась девушка в голос, - Только уже не млядь, а порядочная женщина, бизнес-вумен, входящая в сливки местного истеблишмента по статусу владелицы стекольным заводом. Надо будет соответствовать. Наверное, даже замуж выходить.
Последнюю фразу она произнесла просто горестным тоном.
- Неужели 200 экю за час не дают? Ну, и жмоты эти твои жмудины, - не удержался я от подколки.
- Я теперь сама намного больше заработаю, даже не раздвигая ног, - глаза у девчушки сузились, в речь стала жестче. - И мужики у меня теперь будут только такие, кто мне самой нравится. Вот как ты, например. Но ты не останешься со мной кильку коптить.
Я только головой покивал, подтверждая, что кильку коптить это не мое.
- А тебе так резко ломать жизнь не влом? – на всякий случай спросил, понимая, что решение ей уже принято. - Как же твоя тяга к красивой жизни?
- Ты забыл? Я рабочая девочка с рыбачьего посёлка. Я люблю запах моря, гниющих водорослей, мокрых сетей и копченой рыбы. Я в этих запахах выросла. Я сбежала оттуда, только потому, что там не стало работы после независимости. Вообще никакой работы. Вот увидишь, я тут еще баркас куплю и сама буду в море ходить на промысел.
- Что делает твой стекольный завод?
- Все. Очень универсальное оборудование и производительность на вырост. Хорошее оборудование. Испанское. Рассчитанное на минимум персонала. Мне просто повезло купить недорого такое предприятие.
- Наверное, все свои деньги, полученные за квартиру, туда вбухала?
- Почти, но орденский банк мне дает льготный кредит за то, что я поднимаю разорившееся предприятие перерабатывающей промышленности. О как! Всего за семь процентов годовых он обеспечивает меня оборотными средствами. И даже за три процента, если я не буду выходить за лимит. Пятнадцать процентов всех возможных налогов – остальное все мое и я его не упущу.
- А с крышками как? Помню, это всегда было проблемой для консервов в стеклянной таре.
- Первое время можно обойтись стеклянными крышками с проволочным зажимом. К тому же рядом – в Портсмуте, тонкую жесть уже катают, даже с оловянным покрытием, но делать целиком жестяную банку сейчас не выгодно. Стекло дешевле выходит. Да и аппарат для вакуумной винтовой закрутки вместе с заводом в наследство достался, так что и на резинки затрат не будет. Все подготовил мой предшественник, как надо. Только вот не бизнесмен он. Решил консервному заводу конкуренцию составить с эксклюзивным товаром. Понадеялся на местное оливковое масло от первого местного урожая… Кстати, ты знаешь, что олива плодоносит только на восемнадцатый год?
Я кивнул в подтверждение.
- Еще со школы. С курса истории Древней Греции.
Ингеборге мой ответ видимо удовлетворил полностью. И она продолжила рассказ с того места, где закончила.
- Так вот, это время тут наступило в прошлом году. И облом. Первый новоземельный урожай оливок был очень маленький, и повадился этот жмудский кретин из-за ленточки оливковое масло таскать, и скоро ему нечем стало отдавать кредиты. А заменить оливу на другое растительное мало у него тяму не хватило. Как же – эксклюзив! Я даже не у него завод покупала, а у банка выкупила. За полцены, если не меньше.
- И где он сейчас этот деятель? Уехал?
- Я ему уеду! Я ему так уеду! – в голосе девушки прозвучала жесть. - Где я еще такого технолога по стеклу найду? У меня будет на производстве пахать как миленький.
- А консервный завод твои банки-то брать будет?
- Куда он денется, я там тоже двадцать девять процентов капитала выкупила и в совет директоров вошла. Так что у меня уже, считай, холдинг.
- Кредит на это взяла.
- Кредит.
- Не прогоришь, так широко шагая?
- Не прогорю. Ты меня знаешь, я хозяйственная, расчетливая и острожная. Как и положено европейской путане, - и, не удержавшись, прыснула.
Потом засмеялась в голос. А отсмеявшись, продолжила.
- Тут ещё икра есть у одной рыбы, которая на красную похожа, икра похожа, а сама рыба - на морскую форель, только крупнее раза в два. Если правильно засолить, как думаешь, в русские такую икру есть будут?
- Если, как закуска к пиву пойдёт, то будут. Главное чтобы на этой жаре нормально хранилась и не портилась.
- Это хорошо, а то ее тут пока обратно в море выбрасывают. Не знают, что с ней делать. А я красную икру сама никогда не солила.
- Попробуй, посоли ее, как икру минтая или щуки. Посмотри что получиться. Главное, чтобы народ от этой твоей икры ласты не склеил. Когда уезжаешь?
- Сегодня. За мной Вилкас – бывший владелец завода, должен заехать, пока у меня своей машины нет.
Вилкас – Ложкас. Какая разница, кто уводит девушку из стойла. Главное, что увели.
Ингеборге еще что-то вещала про свои деловые перспективы, но я уже не слушал. Мне хотелось наглядеться на ее красоту в остатний раз. Где я еще такую девушку найду, такую красивую, такую душевную. Хотя… Это все до брака, а как будет в браке – тайна великая есть. Никогда не угадать. А Ингеборге к тому же не с одним скелетом в шкафу живет.
Тут все как в старом анекдоте про политтехнологов. Помирает мужик, ему предлагают на выбор рай или ад, так как все у него пополам и грехов, и пороков.
Сходил он в рай – там ему скучно стало. Из жратвы только яблоки. Из развлечений только хоровое пение ограниченного репертуара. Славословия Всевышнему и все. Даже баб нет - все бесполые, аки ангелы. Так что и у самого между ног ничего нет. А это отсутствие ему на самооценку давило.
Сходил на экскурсию в ад. А там… Пьянка-гулянка с красивыми шалавами. Вино рекой. Дым коромыслом. Оркестр зажигает. Весело.
Вернулся к святому Петру. В ад, говорит, хочу.
Скинули его в ад. А там черти сразу его на раскаленную сковородку нежным попом сажают, и давай помешивать вилами.
- А где бабы, водка, оркестр?! – орёт истошно новоявленный грешник.
- А это был наш агитпункт - гордо вещают ему черти.
Так что до свадьбы у любой бабы агитпункт в наличии, но вот штамп в паспорте его закрывает на замок, за ненадобностью уже. Баба перестает притворяться и становится сама собой. А такие перевертыши мало кому из мужиков нравятся.
Да что я о браке Ингеборге со мной рассуждаю, когда у меня невеста рядом в госпитале лежит. Совсем с катушек съезжаю. Привык, панимаш, к многоженству. К хорошему быстро привыкаешь. И отказываться тяжело, даже по большой любви.
А вино все же, как оказалось, из-за ««ленточки»».

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 16:02

То, что сотворил гравер в оружейном магазине ««У Франко»» мне совсем не понравилось. Только серебро пластин испортил. Ведь написано ему было четче четкого, осталось только скопировать, как орнамент. Тупо один в один. А тут… Просто зла не хватает. Гравировано-то красиво, но ошибка на ошибке и главное в именах! Ладно еще - ««Татиане»», а вот ««Дioлекан»» куда девать? Имя же для человека хоть и эфемерная, но очень значимая вещь. Имя - это и есть человек. Сколько скандалов на своем веку я видел только из-за перевирания имён.
Огорчился я.
А, видя, как я огорчился, огорчился уже и Франко, как хороший продавец. Двойное огорчение и клиент недоволен, и прибыль уплывает. Да еще антиреклама заведению очень даже и очень вероятна.
Франко только виновато разводил руками, пряча глаза.
- Переделывать надо, – решительно пошел я в атаку. – И срочно, потому как вы мне мероприятие по награждению срываете, которое должно состояться именно сегодня.
Франко проблеял тоном кающегося грешника.
- Штихелями так быстро переделать не возможно. Не работает гравер так быстро. Вот если бы использовать другие методы…
- А какие методы есть?
- Бормашина к примеру…
- Оставь это для дешевых подарков ко дню святого Валентина, - он что, решил меня и дальше раздражать?
- … лазер еще есть.
- С компьютером?
- С компьютером.
- И программа соответствующая есть? С кириллицей?
Франко радостно закивал.
- Есть. Есть, сеньор, все есть. Не в Дагомее живем.
- Веди.
Хозяин охотно провел меня в заднее помещение магазина узким коридором мимо подсобок. Довольно большая комната, уставленная заваленными верстаками. На одном верстаке стоял лазер, выглядя тут среди оружейных железок и слесарного инструмента просто футуристически.
- Это моя мастерская, - с гордостью поведал Франко. - Тут я занимаюсь кастомизацией и тюнингом любого оружия. А также тривиальным ремонтом.
- Ты лазер настраивай, не тяни время, - подхлестнул я его энтузиазм.
- Одну минуту, сеньор, всего лишь минуту… - Франко защелкал тумблерами питания на станке и на компе, одновременно прессуя меня новыми предложениями. – Тут мне пришла мысль, что на лазере серебро будет плохо смотреться, все же мягкий металл.
- И что ты предлагаешь?
- Никелевую пластину. Ее гравируем лазером, потом полируем до зеркального блеска и вставляет в щечку рукоятки. И все. Много времени не займет, а пластинки никелевого сплава у меня есть. И по размеру подходящие. Только с прямыми углами.
Да и черт с ними, с углами, - подумал я, но вслух сказал другое.
- Показывай.
Он показал. Хорошие пластинки. Только вот щечки пистолетные уже проточены были под старые косые параллелепипеды из серебра. На что я и указал Франко.
- Это не страшно, - отмахнулся тот. - Так как виновата моя фирма, то щечки будут даже лучше – из махагони. Вам понравиться.
Он оторвался от компьютера. За два шага вышел в коридор и там громко крикнул что-то на испанской мове, прямо в пространство. Довольно длинной тирадой с матерными оттенкам и обертонами.
- А где гравер? – спросил я Франко, когда он вернулся к технике, что на грани фантастики.
- Он сделал свою работу и уже ушел. Он у меня приходящий. Не каждый день есть заказы на гравировку штихелями, - Франко снова возбудился.
Южный человек. Вспыхивает быстро. Я его попробовал успокоить, опустить слегка на землю грешную.
- Влетишь ты с ним когда-нибудь как английские фальшивомонетчики, которые подделали все: и бумагу, и краски, и даже степени защиты, а вот в слове ««кассир»» на банкноте сделали две ошибки.
- Когда это такое было?
- В конце шестидесятых, в двадцатом веке.
Франко хмыкнул, задумавшись.
А мне показалось, что он внезапно прикинул, как ловчее подделать орденский денежный пластик. В смысле если с умом подойти при соответствующей аппаратуре, то не сложнее, чем пластиковые игральные карты копировать. Телефонные карточки и то сложней будут.
Наконец программа была настроена. Станок приведен в готовность.
А дородная женщина с некрасивым лицом принесла в плоской картонной коробке щечки из красного дерева. Положила их на верстак, поклонилась мне и ушла, не проронив ни слова.
Судя по этому явлению, такие щечки Франко держит в недоступном для работников месте. Видать и в самом деле дорогие они.
Франко пригласил меня за компьютер и попросил самому набрать текст в окошке, чтобы никаких ошибок больше не было.
Я набрал.
Потом Франко вставил в станок никелевую пластину, и закрыл кожух и попросил меня освободить ему место.
Сев за комп, он сотворил несколько вариантов надписей с разными шрифтами.
Я ткнул в понравившийся, отметив про себя, что компьютер грамматических ошибок не сделал. Не сглючил, однака.
Франко ткнул на борде ««Enter»» и станок тихо зажужжал.
Через минуту пластина была готова. Правда, еще не полированная, но вполне годная и так.
Затем я снова писал вторую надпись в окошке на мониторе компа.
А Франко снова проделал ту же операцию что и с первой.
После моего одобрения попросил меня обождать в торговом зале, пока он будет завершать так нужную мне работу.
- Э нет, - злорадно сказа я Франко. – Так просто ты от меня не отвертишься. Нужно еще одну надпись будет сделать. На золоте.
В торговом зале заскучавшая Ингеборге только подняла на меня брови, вопрошая.
- Номана, - ответил я. – Все пучком на этот раз.
Через двадцать минут появился лучащийся Франко и вынес нам наш заказ.
Пистолеты в кобурах.
Запасные магазины в почах.
Коробочки с патронами и причиндалами.
И пакет из крафт-бумаги с веревочными ручками, чтобы все это сложить. На пакете красовался логотип магазина.
На это раз все было очень красиво и даже пафосно. Отполированные до зеркального блеска металлические таблички с наградными надписями были утоплены в щечку рукоятки заподлицо, а лазерная надпись поражала совершенством линий. Получилось даже красивее, чем на серебре.
Рассчитываясь, я сказал Франко, что буду его магазин рекомендовать всем знакомым, и мы - каждый счастливый по-своему, наконец-то разошлись.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 18:44


В доме арендованном, точнее предоставленном нам городскими кортесами по программе защиты свидетелей, как приехал туда, так и закрутил всех и разом. Кого можно и кого нельзя.
И в строй поставил во дворе углом.
Одной стороной угла выстроили всех наличных валлийских кирасиров. И в их строй еще и дедков из Гражданской гвардии Виго поставили.
Другой стороной – моих девчат в ««парадке»», то есть в американской цифре и черных беретах. Отсутствовали только Наташа по причине ранения, и Булька с Алькой которые возле нее дежурили. О чем мне и доложила баталер, после торжественного построения.
Командую.
- Смирна! Равнение на середину!
Дожидаюсь, пока валлийцы, интуитивно признав команду, утихомирятся и сделают, как надо приступаю к главному действу.
- Боец Комлева.
- Я.
- Боец Бисянка.
- Я.
- Выйти из строя.
Не пропала пока еще у девчат выучка доннермановская. Четко вышли. Молодцы. Не опозорили партизанский отряд перед кадровыми вояками.
Показал им, где встать, так чтобы их видели хорошо с любого места строя и объявил.
- За спасение отряда ««Факел»» - всех нас, то есть, от дорожных бандитов, смерти и плена бойцы отряда ««Факел»» Татьяна Бисянка и Дюлекан Комлева награждаются именным оружием – пистолетами ««беретта-84»», каковое им будет вручено немедленно.
После перевел весь этот спичь еще и на английский для валлийцев, и приступил к вручению.
Как ни старался я, чтобы было все вышло чинно, торжественно и внушительно, не получилось. Все испортили эти жеребцы - валлийский кирасиры, которые смяв строй, нашли удобный повод безнаказанно зацеловать таежниц.
А потому смена баталера в отряде прошла уже в рабочем режиме. Просто объявили Ивановой, что теперь она ответственная за все и пошла она с Прускайте дела сдавать – принимать. Без меня уже.
А потом был импровизированный банкет типа ««шведско-еврейский стол»». Немного вина и еще меньше закуски.
Тонкие и самые изящные золотые трофейные часы пришлось мне вручать Ингеборге ««за заслуги»» уже совсем приватно, когда этот мудаковатый Вилкас-Ложкас на улице нетерпеливо стукал по клаксону своей обшарпанной корейской полуторки.
Да и надпись на тыльной крышке часов была не торжественная совсем: ««Ингеборге. Из России с любовью. Жорик»».
Укатила Ингеборге и вместе с ней уехала какая-то часть моей жизни. Что-то в душе потерялось, когда я понял, что расстался с ней навсегда.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 18:44


В доме арендованном, точнее предоставленном нам городскими кортесами по программе защиты свидетелей, как приехал туда из города, так и закрутил там вокруг себя всех и разом. И кого можно и кого нельзя.
И в строй поставил во дворе в две шеренги углом.
Одной стороной угла выстроил всех наличных валлийских кирасиров.
И дедков из Гражданской гвардии Виго построил. Ибо не фиг. Хотя и смешно они смотрелись со своими лупарами и домашними тапочками рядом с бравыми кирасирами. Подпольный обком в действии.
Другой стороной угла – моих девчат в ««парадке»»##, в нашем случае это в американской цифре и черных беретах. Отсутствовали только Наташа по причине ранения, и Булька с Алькой которые возле нее дежурили. О чем мне и доложила баталер, после торжественного построения.


## Парадка. Армейский сленг – парадная униформа.

Ну, раз построил, то и командовать пора.
- Смирна! Равнение на середину!
Дожидаюсь, пока валлийцы, интуитивно опознав команду, утихомирятся и сделают как надо, приступаю к главному действу.
- Боец Комлева.
- Я, - моментально откликается Дюля.
- Боец Бисянка.
- Я.
- Выйти из строя.
Не пропала пока еще у девчат выучка доннермановская. Четко вышли. С поворотом. Молодцы. Не опозорили наш партизанский отряд перед кадровыми вояками.
Показал им, где встать, так чтобы их видели хорошо с любого места строя и объявил.
- За спасение личного состава отряда ««Факел»» - всех нас, то есть, от дорожных бандитов, смерти и плена, который тут хуже смерти. И проявленную при этом храбрость и отвагу, бойцы отряда ««Факел»» Татьяна Бисянка и Дюлекан Комлева награждаются именным оружием – пистолетами ««беретта-84»» с памятными знаками об их подвиге, каковое им будет вручено немедленно.
После перевел весь этот короткий спич специалитетом на английский язык для понимания валлийцев, и приступил к вручению.
Как ни старался я, чтобы было все вышло чинно, торжественно и внушительно, не получилось. Все испортили эти жеребцы - валлийский кирасиры, которые моментально смяв строй, нашли удобный повод безнаказанно зацеловать таежниц.
Под этот шумок и других девчат.
А потому смена баталера в отряде прошла в рабочем режиме. Просто объявили Ивановой, что теперь она не просто Фиса, а ««ответственная за все»» с ««соплей»»## на погонах. И пошла она с Прускайте дела сдавать – принимать: деньги, шмотки, лишнее оружие и прочее чем разбогатели сообща. Без меня уже.


## Сопля. Сленг. – она де «лычка», узкий басон поперек погона для различия младшего комсостава. В современной Российской армии ее заменяют металлические угольники.

Естественно праздник закончился импровизированным банкетом типа ««шведско-еврейский стол»». Немного вина и еще меньше закуски. Не хватало мне еще кирасир напоить. Они и без спиртного дурные и озабоченные. А как напьются, то никакие дедки с двустволками их не удержат. А оно мне надо?
К тому же мне самому в этот вечер еще врачей поить, а печень не казенная.
Ингин Вилкас, (или все же Ложкас), просочился по отмашке мимо привранного кирасира, в холле цапнул всех холодной потной ладошкой и с тюками частного литовского имущества убежал обратно в свой обшарпанный мобиль. Неприятный тип вообще-то. В глаза не смотрит. Я бы с таким дел иметь бы не стал. Но вот советовать другим? Тоже не стал. Могут не так понять.
Ингеборге, попрощавшись со всеми в холле, вышла к воротам со своими вещами и оружием. Туда где уже давно топтался я сам, прикуривая одну сигарету от другой.
Одарила меня напоследок сладким фирменным поцелуем, от которого зашумело в голове, и обострился хватательный рефлекс. И так не хотелось мне продлить этот болезненно-сладкий миг, когда девушка еще со мной и на моей территории, но пришлось прощаться.
Тонкие и самые изящные золотые трофейные часы вручил я Ингеборге ««за заслуги»» уже совсем приватно, когда этот мудаковатый Вилкас-Ложкас на улице нетерпеливо стукал по клаксону своей корейской полуторки.
Да и надпись на тыльной крышке часов была не торжественная совсем: ««Ингеборге. Из России с любовью. Жорик»».
Браслет оказался широковат. Но лишние золотые звенья вынуть, это не новые вставить. Не та проблема.
Был еще одарен последним прощальным поцелуем со слезинкой с уголке блескучего девичьего глаза.
На прощание мы не сказали друг другу ни слова. Зачем? И так слишком хорошо мы понимаем друг друга.
Выходить за ворота я не стал. Уткнулся лбом в доски забора и замер. Вроде и отношения наши были из разряда ««легких»», а вот подиж ты. Укатила Ингеборге и вместе с ней уехала какая-то часть моей жизни. Что-то в душе потерялось, когда я осознал, что расстался с ней навсегда.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 20:07

К ресторану ««Ladino»» моторикша меня привез меня практически вовремя.
Здоровенному вышибале с неожиданно хорошей стрижкой курящему в дверях я сказал все слова по теме, которые знал по-испански.
- Салуд. Доктор Балестерос май фейс об тейбл. Жо пассаран?
На что получил недоумевающий ответ на хорошем английском.
- Вы что-то хотели, сэр?
И стою в ступоре. Пытаюсь в голове связать что-то путное из слов трех языков, но получается только на русском и, то все что-то матерное. Перепутать джентльмена с вышибалой для меня непростительная ошибка.
Потом все же я напрягся и включил свой оксбридж.
- Простите, сэр, - легкий поклон собеседнику, - меня сюда пригласили и дали только адрес, и мне надо найти пригласивших. Извиняюсь, но я никак не подозревал, что найду тут хоть кого-нибудь говорящего по-человечески.
Надо же, как мелкобритты могут очаровательно улыбаться, когда что-то греет их превосходство над всеми остальными живущими на Земле.
- Позвольте помочь вам, сэр?
- Вы меня обяжете, сэр.
- Сэр?
- Сэр.
И этот детина легким движением руки открыл тяжелую ресторанную дверь и что-то защебетал внутрь по-испански неожиданно с несколько просящей интонацией.
На его призыв в дверях показался метрдотель. Эту фигуру ни с чем не спутать.
- Чем могу быть вам полезен, сеньор, – спросил он меня по-английски.
- Доктор Балестерос заказывала столик здесь на 20.00.
- Да, сеньор, она уже здесь.
- Я ее гость.
- А я подумал, что пациент, - осклабился англоязычный верзила, имея в виду мой филадельфийский воротник.
И тут же скукожился под строгим взглядом метра
Кода мы с метром появились в зале, то магистр Купер тут же призывно замаячил рукой в нашу сторону.
- Похоже, вас ждут, сеньор, - констатировал метрдотель.
- А вы сомневались?
- Обычно в таком наряде по ресторанам не ходят, - кивнул он на мой филадельфийский воротник, будь он не ладен.
- Не подскажете, кто это стоит у вас в дверях с сигаретой? – я все-таки решил ублажить свое любопытство.
- Это наш вышибала, сеньор. Могучий человек. Но не всегда тактичный.