От смеха я свалился под лавку. Уж больно та короткой оказалась. Давно уже мне не было так весело. Как говаривал: Вова Ругин: я стоню!
А вот генерал не на шутку всполошился за мое здоровье и стал аккуратно меня поднимать из-под стола, стараясь не прикасаться к филадельфийскому воротнику, сковывающего мою многострадальную шею.
А у меня уже смех перешел в икоту. Совсем не представляю, как могут мои девчата быть киллерами? Разве что клиента засосать вусмерть. Эта мысль вновь вызвала пароксизм даже не смеха, а какого-то утробного воя.
Генерал достал из нагрудного кармана плоский мобильник и что-то в него гневно трындел по-испански, искоса поглядывая за мной.
В скором времени примчалась медсестра. За ней магистр Купер. Совместными усилиями они меня слегка успокоили. Хотя я еще порывался подвывать.
Потом прибежал какой-то военный в красном берете, с макушки которого свисал зеленый шнур с массивной кистью такого же цвета на его конце. Этот головной убор снова ввел меня в состояние ритмичного содрогания организма, потому что смеяться я уже больше не мог. Никак. Даже выть.
Военный принес с собой пластиковую полторашку минеральной воды «Перье» и бумажные стаканчики на всю компанию.
Врачи пытались меня этой водой отпоить.
Вода была теплой и слабо газированной, должного эффекта не давала. Лишь заливалась за пластиковую чашку филадельфийского воротника. Но мне уже было все равно. Давно меня так никто не веселил. С тех пор как в археологической экспедиции мы с Лебедевым-Каменевым договаривались о терминах.
Успокоить меня им удалось где-то на пятой минуте. Спасли в общем от сладкой смерти. Еще бы чуть-чуть и все.
Но медсестра все равно метнулась в корпус и притащила оттуда гость таблеток, которые они с Купером скормили мне, практически изнасиловав мою тушку.

Отдышался я и смотрю как местная медицина вокруг меня квохчет перед большим начальником и снова меня стало на хи-хи пробивать. Уже от самой ситуации. То эти медики меня всячески третировали, то сами же стелятся до потери самоуважения. Да, городская власть тут, наверное, не хухры-мухры. И госпиталь, судя по всему, несколько зависим от кортесов в финансировании, несмотря на частный статус.
Пора успокаиваться и доить генерала на информацию раз устроил он мне такой разрыв шаблона, что сам в изумлении.
Налил себе в «экологический» стаканчик «дрессированной» водички и накатил.
И повторил.
И закрепил третьей порцией. Или рацией. Вроде как для людей положен рацион, а для лошадей – порцион. Или наоборот?
Когда организм пришел в относительный порядок, то первым делом я закурил испанскую сигаретку и попросил медперсонал оставить нас одних, так как для того, чтобы присутствовать при нашей беседе, у них нет соответствующей подписки.
- Какой подписки? - удивился Лусеано.
- Вот именно, - поддержал меня генерал. – Если вы даже не знаете о существовании подписки о неразглашении на такую информацию, то вам тут, извините, не место. А мы еще с доктором Волынски не договорили.
- Никогда не думала, что государственные секреты могут быть такими смешными, - уронила медсестра.
- Секреты бывают разными, - ответил я ей.
Когда недовольные медики удалились в корпус, я сказал, глядя в честные глаза генерала.
- Предупреждать же надо. Или подготавливать человека к такой новости. Что бы делали, Паулино, если бы я тут от смеха помер?
Генерал только развел руками. То есть рукой. Но жест ему был привычный еще до потери левой конечности. Сразу видно.
- А то вы, паулино, выступили как в старом еврейском анекдоте. Попал Абрамович в Одессе под поезд. Послали Мойшу рассказать об этом жене погибшего, но предупредили, чтобы он не сразу ей об этом объявлял – у женщины больное сердце, а к этой новости плавно подготовил. Стучит Мойша в дверь и кричит: «Здесь живет вдова Абрамович!». Та открывает с возмущением: «Какая вдова? У меня муж есть!». Тут Мойша сует ей под нос фигу из трех пальцев и радостно заявляет: «Вот твой муж! Или на вокзал куски собирать».
Вроде в пересказе на английский язык у меня донести одесский юмор получилось.
- Какой умник такую формулировку изобрел? – спросил я, когда генерал в свою очередь отсмеялся.
- Кажется, это была инициатива какого-то офицера из Французского легиона. А его поддержал англичанин, который со своими «томи» явился к шапочному разбору, когда уже все закончилось. Вот и вставили под их напором эту формулировку в итоговый документ. Но, вам же лучше, так как появилась отвлекающая альтернатива обвинению вас в дорожном разбое.
Генерал снова стал набивать трубку.
- Давайте угадаю с трех раз, что Орден именно на это и повелся.
- А вот и не угадали, - произнес Паулино, зажимая трубку зубами, - Орден как раз в это не поверил. Со стороны Ордена прозвучала версия, что это вы сами напали на бандитов. Причем оба раза. Со стороны орденских представителей сквозило желание вас самих объявить дорожными бандитами. Мисс Майлз с русской базы Ордена, когда докладывала о вашем поведении в день прибытия на Новую Землю, прямо это не заявляла, но пару толстых намеков аудитории бросила.
- Это они своего офицера так отмазывали. Давайте угадаю?
Генерал разрешающе кивнул.
- Они еще не знали, что один из напавших на нас в горах остался жив. И не имели его показаний – предположил я.
- Почти угадали, - генерал пыхнул ароматным дымом. – Но это не главное. Дело все в том, что Ордену очень не понравилось, что Европейский Союз спланировал всю операцию без привлечения орденских структур. И патрульному батальону Ордена задача была поставлена императивно, без согласований – ваше место от сих до сих. Подчиняетесь координатору Бригитте Ширмер. Их просто приперли к стенке, и они не смогли отказаться от участия в операции без потери лица. Тем более, что их территорию наиболее активно обшаривали.
- А то, что их не допустили к планированию конкретных действий, им объяснили участием в нападении действующего орденского офицера? – предположил я.
- Именно так. Вы хорошо просчитываете варианты, - похвалил меня генерал.
- Поработали бы вы с моё на выборах, - усмехнулся я покровительственно.
Некоторое время мы курили молча.
Потом генерал выбил трубку и спросил.
- Хотите знать, когда окончательно отказались от идеи, что ваши девочки глубоко законспирированные киллеры?
- Тоже мне секрет Полишинеля, - усмехнулся я. – Сержанта Доннермана допросили, как он давал им военную подготовку частным образом?
- Да, - не стал отпираться Паулино. – Только вот случилось это только на четвертый день, потому как он был со своей группой в сельве – банды гонял. А до того много копий было сломано по этому поводу.
- Просмотр фильма «Ее звали Никита» не устраивали? – съехидничал я.
- Нет, до этого не дошло. Хотя французы с орденцами уже успели сцепится на предмет какой вариант смотреть нужно: голливудский или французский.
- Весело у вас операция проходила.
- Это в штабе было весело, а на местах правоохранительные силы Евросоюза потеряли пять человек тяжелоранеными и Орден одного патрульного убитым. Как понимаете, царапины и ушибы в статистику не входят. И один «хамви» у Ордена бандиты гранатой подорвали.
- Паулино, вот как на духу, скажите, что бы было, если бы мы этих орденских псевдопатрульных первыми застрелили?
- Думаю, Орден бы долго и тягомутно расследовал убийство своего офицера. С давлением на кортесы и алькальдов обоих городов. Требовал бы вашей крови. И офицер этот оказался бы действующим и на службе.
- И в итоге плясать бы мне с пеньковой тетушкой?
- Отнюдь, – возразил Паулино. - Все решал бы суд городской присяжных. А орден тут не очень любят. Так что возможны были бы самые разнообразные варианты.
Тут снова притащилась медсестра с заявкой, что секреты – секретами, а обед по расписанию.
- И это даже не обсуждается, - рявкнула она напоследок.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго.
22 год, 2 число 6 месяца, воскресенье, 15:05

Пообедать по-человечески в госпитальной столовой с другими ходячими больными медики мне так и не дали. Скорее всего, из мелкой мстительности. Потому, как даже дежурную по мне на сегодня Антоненкову ко мне не подпустили. Кормили меня лежащим на кровати с ложечки все те же карги с птицеподобными головными уборами. Те самые любительницы промокать мои губы мокрой тряпкой после каждой ложечки. Бррррр…
После обеда карги усиленно настаивали на угощении меня уткой, но тут я взбунтовался и, пользуясь тем, что привязать к кровати меня забыли, убежал в общественный сортир. Подумать спокойно и покурить не торопясь.
Гребаная жизнь! Никакой самостоятельности. Мотают все меня все кому не лень как дерьмо в проруби. Пора ломать этот график. Не фига меня тут в темную разыгрывать и в свои игры вплетать.
Когда сидишь в позе роденовского «Мыслителя», то и мысли приходят правильные.
Вернулся в кубрик, правда, такой же злой. Лег на шконку и буркнул Гале.
- Чем развлекать меня будешь?
- Так еще же не ночь, - обернулась девушка на дверь. – И персонал постоянно бегает.
- Кто о чем, а путана о секасе. Как вшивый про баню, - констатировал ситуацию.
Смотрю, а Антоненкова обиделась.