............................................
Заезжая во двор волостного правления мы неаккуратно столкнулись с Мехлисом, который ловко перехватил нашу лошадь под уздцы, слегка отскочив в сторону. А то бы мог не отделаться легким испугом при столкновении с гужевым транспортом. Лечи его потом. А отпуск?
- Вижу, обживаете свое подразделение, товарищ начальник пепепупо? Похвальная деловитость.
- Лев Захарыч, хоть ты бы не смеялся над моей должностью, - с укоризной ответил ему с высоты двуколки.
- Всё, больше не буду, - улыбнулся комиссар, ласково поглаживая лошадиную морду. – Хорошая кобылка, справная. Интересно за что так полюбил вас Шапиро, что энглизированного дончака вам в оглобли отдал?
Я сделал удивлённое лицо и развел в стороны руки. Типа знать ничего не знаю.
А Мехлис уже переменил тему.
- Чаем меня угостите в качестве компенсации за наезд?
- С удовольствием, - подмигнул я Наталии Васильевне. – Только у нас чай особый - бээсбэзе.
- Не понял, - Мехлис действительно выглядел озадаченным, - Какое безе?
Тут я откровенно расхохотался.
- Это означает, что чай без сахара и без заварки.
Вылез из двуколки сам и подал руку милосердной сестре, помогая той выбраться на твердый грунт. Потом взяв лошадь за уздцы с другой стороны от комиссара, повел её с повозкой к каретному сараю. Мехлис пошел со мной, так как всё ещё держался за недоуздок.
- Уел, пилюлькин. Отомстил за пепепупо, - констатировал Мехлис. – Веселый ты человек, Георгий Дмитриевич, как я посмотрю.
И не понять то ли в похвалу, то ли в упрёк.
- А чего унывать, - поглядел я ему в глаза. – Уныние есть страшный грех, как попы учили. Что наши, что ваши.
- Наши называются раввинами, - возразил Мехлис, помогая мне открывать дверь в конюшню.
- Это монопенисуально, - сбил фуражку на затылок и стал выпрягать кобылу из двуколки.
- Георгий Дмитриевич, так кипяток ставить? – подала голос Наталия Васильевна.
- Всенепременно, - обернулся я к ней. – Как же мы комиссара без чая оставим? Да ещё в присутствие в расположении Ревтрибунала. Это будет крайне неосмотрительно с нашей стороны. Могут заподозрить в контрреволюции.
Смеялись уже втроём. Здорово, когда начальство шутки понимает. Хуже, когда оно такое, как товарищ Фактор со всей революционной и очень серьёзной тупостью.
Мехлис, обождав пока сестра милосердия скроется в каретном сарае, задал вопрос.
- Так что за слово вы последним употребили про раввинов?
Ого! Начальство перешло с «ты» на «вы». Плохой признак. Посмотрел в светлые честные глаза комиссара и ответил.
- Я сказал, что мне как свободному от религии человеку, что поп, что раввин – мо-но-пе-ни-суально, - последнее слова сказал по слогам, для особо одаренных.
- Погоди, сам догадаюсь, - сказал комиссар, закатывая зрачки под брови.
Красиво думает. Видать наш комиссар головоломки любит: сканворды всякие, ребусы, ментаграммы. Тем временем Мехлис потёр ладонью подбородок, пару раз кивнул кудрями и промолвил с некоторой растяжкой слов. Как будто не совсем был уверен в сказанном.
- Моно – это по-гречески один. Помню. Или по-древнегречески... Могу и попутать: в классической гимназии не учился, а в коммерческом училище этот язык не преподавали. А пенис по латыни будет…
Тут он весело расхохотался не договорив фразы. Открыто так засмеялся, заливисто.
- От, медицина… - в восторге комиссар присев ударил себя ладонями по ляжкам. - Даже мат у вас латинскодревнегреческий. Но и старого взводного фейерверкера## тебе с панталыку не сбить, - погрозил он мне пальцем.


## взводный фейерверкер – унтер-офицерский чин в Русской императорской армии. Командир артиллерийского взвода. Равен современному сержанту.

Я в это время закончил выпрягать кобылу и стал заводить её в конюшню.
- Ладно, Георгий Дмитриевич, обихаживай кобылу, я скоро к вам загляну, - крикнул мне вслед комиссар. - Посмотрю, как устроились.
- Как это понимать? – спросила меня Наталия Васильевна, когда я вернулся в каретный сарай.
- Что понимать? – не понял я вопроса.
- Эти заигрывания комиссара с нами.
- Перетерпим, милая. Надо перетерпеть. Ты только помни о чем ты не должна говорить ни при каких условиях.
- Я помню, - заверила она меня, - Я не баронесса. У меня не было мужа полковника. И вообще я мещанка необразованная со смешной фамилией Зайцева.
По её щекам потекли слёзы.
Обняв расстроенную женщину, сказал.
- Любимая, так надо. Так надо для того, чтобы ты выжила в этой мясорубке, в которую превращается Россия. И всё это очень и очень серьёзно. Вопрос жизни или смерти. Я тоже обеспокоен поведением комиссара, но отказать ему от дома не можем. Здесь он наша единственная защита. ПОКА мы здесь.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? – сказала она и спрятала лицо у меня на груди, когда я собрался губами осушить её слезинки.
Потом мы молчали стоя обнявшись, даря друг другу своё тепло.
Мехлис пришел в каретный сарай через двадцать минут, когда и кобыла была обхожена, напоена и угощена копной свежего сена; и кипяток был уже сварен; и Наташа плакать перестала. Принес с собой цибик## черного байхового чая. Цейлонского. В красивой жестяной коробочке Товарищества чайной торговли и складов «Медведев М.П. и наследники». И горсть мелко колотого сахару в синем бумажном фунтике.
- Это вам мой подарок на свадьбу, - сказал комиссар, вываливая это богатство на стол.


## Цибик 1) Караванный вьючный деревянный ящик покрытый воском и обшитый кожей для перевозки чая весом до 2 пудов (32 кг). Ребро такого ящика около 60 см; 2) Розничная фабричная упаковка чая, пачка весом 50-100 грамм. Именно она и подразумевается в тексте.

Наталия Васильевна подняла на меня круглые ничего не понимающие глаза, с трудом удержала готовую упасть на пол челюсть, но промолчала. Умница моя.