Порто-Франко. 18.06.30, понедельник, 05:45
Собираемся мы обычно быстро: два-три часа, и готовы к выезду. Но сами сборы пришлось отложить. Хотя бы потому, что конвои в ПРА ходят вовсе не каждый день, так что предстояло ещё договориться с бойцами из «Русской Армии». А до этого – обсудить свой отпуск с Сарматом.
Второй вопрос согласовали во время празднования моего дня рождения. Разумеется, по староземельскому календарю. Хотели отметить вообще вдвоём, посидев в ресторанчике, но Глеб, на удивление, помнил дату моего рождения, и с утра поздравил меня, поинтересовавшись, как будем гулять. Так что заседали втроём.
Ещё он меня удивил тем, что не разразился бурей эмоций или язвительной репликой на тему «за каким хером я тогда тебя на работу брал». Сармат припечатать умеет, и если он действительно чем-то недоволен, то взует так, что мало не покажется! Даже если орать не настроен, а говорит спокойно. Да и пофиг ему: день рожденья, не день рожденья…
- В общем, не суетитесь: конвой с надёжной охраной 18 числа рано утром отправляется. Я перебазарю со знакомыми ребятами из него, чтобы за вами присмотрели, если что.
А у самого глаза такие добрые-добрые, как в анекдоте про дедушку Ленина…
- Я тебе, Серый, с утра на работе продиктую, что нужно будет с собой взять, чтобы вам самим в дороге не напрягаться и других не напрягать.
- Это хорошо. Только ты Ларисе сначала продиктуй, какие шмотки ей в пути и в ПРА точно не понадобятся! Чтобы она хотя бы в три чемодана смогла упаковать то, что с собой повезём!
Поржали, конечно. Но пока эти три чемодана она формировала, пособачились знатно.
- Вам, мужикам, хорошо: вы по неделе можете в одном и том же камуфляже ходить, а для женщины это позор, когда она два дня подряд один наряд носит!
- Так надевай через день! А зачем тебе семь пар обуви?
- Берцы – чтобы по саванне ходить. В этих босоножках я ехать буду: в берцах ногам жарко. Во вьетнамках купаться, если река по дороге попадётся.
- Какая река? Ты же знаешь, какая здесь водная живность! В Амазонке и её притоках вообще десятиметровые крокодилы водятся! Сожрут в два счёта! А в степных реках просто нет глубоких мест, куда можно зайти, чтобы поплавать!
- Я найду! Это тапочки, чтобы по гостиничному номеру ходить. Кроссовки – если в гостинице будет спортзал. Эти туфли – к брючному костюму, а эти – к светлому, лёгкому. Как ты считаешь: они к этой блузке подходят, или лучше взять те, что со стразами?
Нет, я непременно когда-нибудь застрелюсь!
- Подходят!!!
- Точно? Пожалуй, те, что со стразами, я тоже возьму! А к джинсам со Сваровски и шитьём – вот эти, с золотистыми пряжками и камешкам. Да, ещё мокасины не забыть для города!
Писец!
Суббота и воскресенье ушли на беготню по магазинам и мастерским. Я наконец-то оборудовал «Паджеро-спорт» держателями для оружия и купил ещё одну запаску, которую поднял на багажник на крыше. Для двух канистр моторного масла, канистры тосола, двух двадцатилитровых канистр с соляркой и четырёх шестилитровых баллонов с водой выделил угол в огромном багажнике «Мицубиси», подальше к задним сиденьям. Туда же пошёл набор фильтров (масляный, воздушный, салонный) для ТО, которое хочу пройти в Демидовске. В тот же угол, но уже с краю, поставил четыре упаковки по шесть полуторалитровых пластиковых бутылок с минералкой «Нойезельтерс». В отличие от староземельской, здешняя «зельтерская» газируется искусственно, но, как утверждают знатоки, по вкусу очень даже близка к известной германской марке минеральной воды.
В органайзер под полом багажника перекочевали из «Дастера» ножовка, топор, складывающаяся лопатка (память о киевской совместной акции с «ЗУБРом» Лены Мазур), два буксировочных ремня (запас карман не тянет). Не забыть складные китайские мангалы, решётки и шампура! Блин, сколько Лариса меня пилила за то, что я во время нашего бегства из Киева не захотел взять с собой складывающийся в чемоданчик мангал! Пластиковый садовый столик, как обычно, идёт на дно багажника, поверх него – китайские самораскладывающиеся палатки. На палатки бросаем надувной диван-матрас, коврики-пенки, туристические «подпопники» на резинках, спальные мешки. Складные стулья уложу поверх чемоданов, а пока пусть валяются на палатках. Компрессор для колёс вот в эту нишу. Туда же газовую баллонную плитку, котелок, чайник и запасные газовые баллончики.
Кажется, всё из того, что уже можно уложить. Для боеприпасов место я уже определил на полу за водительским сиденьем. Лариса всё равно будет или сидеть на своём месте впереди, или валяться на заднем сиденье, ногами к правому борту. В «Паджеро» сиденья шире, чем в «Дастере», значит, и проблем со спиной меньше возникнет. Но медикаменты супруга закупает, в этом вопросе я спокоен.
По старой традиции полночи перед выездом не спали, потратив время на какую-то херню, и кофе варить пришлось мне, чтобы Лора, недовольная, как мегера, хоть чуть-чуть пришла в себя перед окончанием утрамбовки своих чемоданов и упаковкой сумок с едой и посудой. А когда я начал это таскать к машине, за воротами раздался звук автомобильного сигнала.
- Привет! Уже сложили шмотки?
- Слушай, ты хоть не издевайся! – в сердцах ответил я Деркулову.
- Значит, ещё не совсем. Тогда прихвати, будь добр, попутным грузом четыре сумочки. Всё равно не самому тащить, машина повезёт!
«Сумочки» оказались оружейными, каждая весом килограммов под тридцать, и мне пришлось с матюками выгружать на землю чемоданы, чтобы впихнуть их к самим задним сиденьям. Опечатанные сумки, так что содержимое, стволы и боеприпасы к ним, можно только прощупать. Можно, но не хочется из-за люто ненавидимой мной процедуры погрузочно-разгрузочных работ перед дальней поездкой.
- Кому и куда их доставить?
- Человек сам тебя найдёт, ты его знаешь. Скажет, что заберёт то, что я передал. Помочь остатки вещей перенести?
А вот за это, друг, огромное тебе спасибо! Иначе, как Высоцкий пел, я щас взорвусь, как триста тон тротила: во мне заряд нетворческого зла. Но если бы у меня были большие деньги, я бы обязательно поставил памятник изобретателю чемоданов на колёсиках!
Ну, всё: лишние приборы из розеток выдернули, подачу воды перекрыли, окна все закрыты, входная дверь на замке, «Дастер» со вчерашнего вечера у Сармата на базе. Щелчок замка на воротной калитке, и можно трогать свой «Паджеро» с багажником, всё равно забитым под потолок.

Бровары, Киевская область. 21 февраля 2014 года, пятница, 02:40
По строительному супермаркету «Эпицентр» 19 февраля мы особо не бродили, прямо проследовав в отдел санфаянса. Нужную модель устройства выбрали накануне, и пока я ходил с мальчиком-продавцом оформлять счёт на оплату, Лора продолжала бродить между раковинами, ваннами и душевыми кабинками. Довольно нервно реагируя на пристальные взгляды других покупателей. Случайно поглядев в зеркало какой-то тумбочки для ванной, она поняла, в чём дело. Покупателей шокировал её вид: на лице солидной дамы, наряженной в норковую шубу, просматривались следы маскировки, накладываемой спецназовцами во время спецопераций.
Получилось это случайно. За время нашего нахождения на Майдане на лица осела копоть от сжигаемых шин. Её ровный слой жена потревожила, проведя рукой по лицу и превратив этим себя в крутого боевика, только что вернувшегося с задания…
Посмеялись мы над этим уже в машине по дороге домой.
А вечером, после обсуждения ситуации, решили потратить день на вывоз вещей из домика друзей, уезжавших на отдых в Турцию. Послезавтра они уже прилетали, и не хотелось, чтобы наши вещи валялись в Калиновке под городом-спутником Киева Броварами.
В ту ночь я просидел за компьютером до четырёх утра: нужно было отсортировать почти полторы сотни отснятых на Майдане фотографий, обработать их для размещения отобранных кадров в интернете, смонтировать и закачать в сеть отснятое видео, написать и отправить репортаж редактору сайта «Полемика» Елене Привен в Луганск. Поэтому очень удивился, когда Лора подняла меня в девять часов:
- Вставай, что-то произошло…
Она рассказала, что в восемь часов её словно подкинуло из постели. Жили мы тогда по такому режиму, что первым делом после пробуждения врубали компьютер, и лишь потом топали в туалет. Чтобы выйдя из него можно было без задержки пробежать глазами по ленте новостей.
Ночные новости ничего необычного не принесли, но попытка снова уснуть не удалась: она что-то чувствовала, что-то происходило страшное.
Всё выяснилось после завтрака: подонки с Майдана устроили кровопролитие. Именно около восьми утра Парубий отправил под пули нанятых им снайперов мальчишек из «Львовской сотни», только что прибывшей в город. Новостная лента пестрела сообщениями о десятках убитых как майдаунов, так и милиционеров. Точно также как практически во всех американских сценариях госпереворотов, снайперы стреляли по обеим сторонам конфликта. Фотографии и видеокадры не могли оставить равнодушными. Да, гражданская война на Украине началась 18 февраля, но до утра 20-го ещё жила надежда, что её удастся подавить в зародыше. Теперь надежды практически не осталось.
Уже спустя пару месяцев в разговоре со знакомыми, бывшими в тот день на Майдане, выяснилась причиной, почему мальчишки из Львова продолжали идти вперёд, не реагируя даже на характерные ранения, сопровождающиеся жутким болевым шоком. Перед атакой их попросту накачали американскими боевыми наркотиками, поставлявшимися на Майдан Виталием Кличко. Наркотиками, подавляющими страх и делающими человека нечувствительным к боли. Стреляли пацанам в спину из окон гостиницы «Украина» и из консерватории. Оба здания контролировались Парубием, и никто не имел права войти в них без его разрешения. Ну, а принадлежность снайперов спалил ещё 18 февраля БЮТовец Сергей Пашинский, который тогда жил в одной квартире с адвокатом Тимошенко Сергеем Власенко.
В тот день через пару минут после нашего отъезда с Грушевского на кордоне, через который мы выехали, была задержана машина, и в её багажнике лежала снайперская винтовка. По звонку водителя на место происшествия немедленно примчался Пашинский, который молча сел за руль машины и вывез оружие и его хозяина из зоны оцепления. А через день из боевого оружия была перебита «Львовская сотня» и несколько десятков милиционеров…
К средине дня появились обнадёживающие сведения: милиция, столкнувшаяся с завезёнными из Западной Украины автоматами из разграбленных майдаунами военных складов, тоже получила оружие и боеприпасы. Хотя вооружённые боевики с Майдана и оттеснили милиционеров к стадиону «Динамо» и улице Банковой, их атаки захлебнулись. Министр внутренних дел Захарченко, настроенный очень решительно, заявил, что вооружённый бунт будет подавлен в течение нескольких часов. И мы занялись сбором привезённых с собой на квартиру друзей шмоток, а потом, пока не закрылись магазины, подъехали в Бровары за продуктами, чтобы, вернувшись в квартиру, можно было приготовить хотя бы простенький ужин.
.
В Броварах царила паника. Перед заправками выстроились очереди из десятков машин, а у меня, как на грех, в баке болталось бензина всего километров на 120. Если припрёт, то не хватит не только до российской, но даже до белорусской границы. Впрочем, подумав, решил не паниковать и, в случае необходимости, залить полный бак ночью, когда истерика поутихнет.
В «МегаМаркете» нас ждал очередной шок: такого наплыва посетителей мы не видели в магазине даже в предновогодние дни. Люди будто взбесились, выгребая с полок все продукты длительного хранения: крупы, сахар, соль, дешёвые макароны, консервы… К трём десяткам работающих касс стояли очереди человек по тридцать с заваленными до верху тележками. Мы со своей парой пакетов, из которых почти половину занимала минералка, выглядели белыми воронами в этой обезумевшей, мрачно молчащей толпе.
Только в очереди к кассе мы потеряли полтора-два часа. А когда вернулись в Калиновку, нас ждал удар. Новостные ленты сообщали, что Янукович ведёт переговоры с боевиками, а в Киеве пропала милиция. Это был конец всем надеждам на то, что всё ещё уладится.
- Надо ехать, - отрезала жена.
Следом на телефон жены позвонил Сармат.
- Вы всё ещё дома? Бегом валите из Киева!
- Да мы пока в пригороде, ночью толком не спали. Сегодня соберёмся, отоспимся, и завтра утром выедем.
- Ты что, совсем ох*ела? – Глеб никогда особой нежностью в общении не отличался, но в этот раз просто орал. – Я сказал – бегом! Идиоты! Никаких «отоспимся», схватили ноги в руки, и вперёд! Есть куда ехать? Ко мне не суйтесь: меня самого пасут, каждый день с «Сайгой» спать ложусь!
- Есть, мы к сестре в Горловку хотим поехать, там пока пересидеть.
- Вот в Горловке и отоспитесь! Шмотки соберёте и немедленно сваливайте. И, бл*дь, чтобы никаких остановок, пока из вашей *баной Киевской области не выберетесь!
Но порядок в доме пришлось навести, чтобы не подводить друзей, а потом забить багажник шмотками, которые успели натаскать в их дом.
Тронулись мы от дома в половине двенадцатого ночи 20 февраля. Проехав в Броварах памятник Шевченко на улице Киевской, после этого без единого поворота выводящей через несколько километров на мост Метро через Днепр, я двигался за белым «фордом» метрах в семидесяти. Скорость – километров 50 (даже пришлось чуть подтормаживать, чтобы дождаться переключения светофора). И вдруг левую сторону «форда» осветила вспышка снопа искр, а следом между нами со встречной полосы, переворачиваясь на ходу, пролетела тёмно-зелёная «двойка» «жигули». Машина, двигавшаяся нам навстречу без каких-либо фонарей, пролетела через обе наших полосы движения и приземлилась на обочину уже за нашими спинами, в полусотне метров от входа в районную прокуратуру. А «форд» скребя по асфальту вывороченным левым колесом и оставляя на дороге полоску вытекающей тормозной жидкости, прокатился вперёд ещё метров сто, так и не выпав из своего ряда.
Я остановился метрах в пяти позади вставшего «форда» и побежал к машине, из которой, все в облаках белой пыли, кашляя и чихая, выбрались четверо молодых, лет по 25, людей.
- Ребята, вы все целы? Раненых нет?
- Целы. Слава богу, подушки сработали… Не уезжайте, пожалуйста, пока ГАИ не подъедет! Вы же свидетель… А где… этот?
- Где-то там, - махнул я рукой назад. – Он перед моей мордой пролетел и перевернулся.
- Только вы не уезжайте, - умолял водитель.
И что, я должен был извиниться передним, объяснить, что если попаду в лапы майдаунов, то меня тут же прибьют?
Молчаливые, напуганные гаишники приехали где-то через полчаса. Их тут же обступили десятка два характерного бомжеватого вида парней, за поясами которых торчали дубинки. Они подваливали и к нам: «Вы смотрите, только правду рассказывайте, как всё было…» Гаишников они наставляли записывать обстоятельства ДТП «только правдиво», те молча кивали, косились на дубьё майдаунов и делали своё дело.
Пока я давал показания, двое гавриков пытались влезть в машину к Ларисе, раскручивая её на «душевную беседу», но она заблокировала двери и отгавкивалась через отрытые окошки, строя из себя затурканную домашним хозяйством матрону. Возвышенные разглагольствования юных долбодятлов о победе национальной революции её не вдохновили, а на них нагнали скуку выдуманные ею на ходу дачные проблемы…
Как оказалось, водитель «двойки», совершившей полный кувырок, успел снять с машины номера и куда-то сбежать. Судя по оперативности, с которой на месте ДТП прибыло два десятка «революционеров», и пристальному вниманию к оформлению документов, он был из их компании. Но ни я ничего не выдумывал, рассказывая лишь то, что видел, ни менты не проявляли излишнего рвения, и говнюки дружно удалились с многократными истерическими воплями «Слава Украине». Про истеричность я не преувеличиваю: орали они изо всех сил, едва не срывая связки, шагая по спящей улочке вглубь застройки частного сектора.
На выезде из Броваров в сторону Киева мы проехали первый на нашем пути блокпост.
В этом месте на Броварское шоссе, являющееся то ли продолжением, то ли окончанием улицы Киевской, выходит окружная дорога, обводящая трассу Е-95 мимо городских кварталов. Сразу за регулируемым перекрёстком справа, если ехать в Киев, располагается воинская часть, мостостроительный батальон. Её майдауны приготовились блокировать ещё несколько дней назад, навалив на обочине кучи дров и автомобильных шин. К воинской части от автобусной остановки через трёхполосное в каждую сторону шоссе перекинут пешеходный мостик.
Блокпосты вокруг Киева – это не просто привычные по Майдану баррикады из всевозможного хлама. Броварской блокпост имел четыре ряда заграждений и глубину от 70 до 100 метров. Каждая из баррикад-заграждений упиралась одной стороной в кювет дороги, а другой в разделительный отбойник, оставляя свободной лишь одну полосу движения. Причём, проезды в баррикаде были расположены в шахматном порядке.
Баррикады сложили высотой где-то 150-160 сантиметров, искусно чередуя шины с деревянными чурбаками и поленьями. Прорваться сквозь такое препятствие возможно лишь при помощи танка: ни легковушка, ни даже тяжёлый грузовик эту сотню метров не одолеет, поскольку завязнет в обломках баррикады.
Каждая из четырёх линий охраняется парой десятков боевиков, вооружённых дубинами и бутылками с зажигательной смесью. Так что даже решившегося на прорыв немедленно сожгут если не на второй, то уже на третьей или четвёртой баррикаде. Которая тоже легко вспыхнет при попытке атаки от первой же бутылки «коктейля Молотова», брошенной на мешанину из шин, поленьев и досок. Где-то в районе второй и третьей баррикад над дорогой проходит пешеходный мостик, на котором дежурит с десяток боевиков, а на самом мостике расставлены чурбаки, булыжники, бутылки с зажигательной смесью.
Вдоль всей змейки разрешённого проезда в два ряда стоят боевики, создавая живой коридор, по которому каждая машина вынуждена ехать не быстрее 10 километров в час. Останавливают машину не возле первой баррикады, а посреди блокпоста, между второй и третьей линией заграждений. При этом сзади смыкается коридор, а впереди по ходу движения он ещё не разомкнулся. Хоть для легковой машины, хоть для грузовика, человеческое тело под колёсами и днищем – самое неприятное препятствие. Нет, не из-за моральных или психологических ограничений желающего прорваться. В человеческом теле вязнут колёса, а попав под днище, оно тормозит машину до тех пор, пока не сотрётся об асфальт. При такой системе проверки машин водителю невозможно вырваться из ловушки: впереди препятствие из людей, готовых немедленно метнуть зажигательную смесь в машину, сзади тоже.
Несведущему может показаться странной столь грамотная организация блокпостов. Не знающему, кем были инструктора сельских парней и девиц, наехавших из Галичины. А были ими никто иные, как подчинённые бывшего при Ющенко и после госпереворота руководителем Службы безопасности Украины Валентина Наливайченко.
Боевики в бронежилетах, надетых поверх гражданской одежды, и армейских касках остановили и нашу машину, преградив дорогу и маяча дубинкой. Один в упор засветил в глаза фонариком, рассматривая наши лица.
- Куда едете?
- Домой, - недоумённо пожал я плечами.
- Куда домой? – уже настойчиво потребовал ответа один из боевиков. Второй продолжал светить внутрь салона, разглядывая вещи.
- В Киев! – ещё более недоумённо ответил я, кося под совершенно несведущего о происходящем дачника, решившего вывезти шмотки с дачи или из загородного дома.
Боевик ещё раз заглянул в салон и махнул дубинкой:
- Проезжайте!
Потом помаячил тем, кто был впереди нас, и те расступились, создавая коридор.
Подтверждение тому, что киевская милиция попряталась, обнаружили через пару километров, проезжая пост ГАИ, на котором инспектора всегда дежурили круглосуточно. Окна и двери двухэтажного типового здания стационарного поста были наглухо замурованы ролетами. За восемь лет жизни в Киеве, проезжая мимо него в любое время дня и ночи, я такое видел впервые.
Заправка ТНК на въезде в город сияла огнями, но ни одной машины возле колонок не было, и я подъехал, чтобы заправиться.
- У вас сегодня не весь бензин вымели? – поинтересовался я, намекая на дневную истерию.
Парень-оператор, который частенько меня обслуживал, когда я заглядывал на эту колонку, тяжело вздохнул, видимо, вспоминая, что здесь творилось в начале его смены.
- Минимум на сутки ещё хватит!
- Ну, значит, и мне залить до полного бака тоже хватит!
Тряпьё собирала жена, а на мою долю осталась техника: компьютеры, телефоны, фотоаппарат, зарядные к ним, телевизор, который уже года два работал у меня монитором стационарного компа. Но перед этим жена загнала меня подремать перед ночной дорогой хотя бы часок.
В течение получаса я перетаскал все приготовленные вещи в машину. Задние сиденья сложил, и всё пространство за передними креслами было забито шмотками под потолок. Сверху оставалось только место для ползающей на пузе кошки. Брали только то, без чего нельзя было обойтись. С расчётом, что в эту квартиру мы можем уже больше никогда не вернуться.
Попавшаяся возле подъезда соседка по лестничной площадке никаких вопросов не задавала: в доме уже привыкли, что мы неожиданно можем с вечера навалить в машину вещей и куда-нибудь умотать на пару дней или даже на месяц. Мало ли, куда нас несёт на этот раз?
В половине третьего, когда мы возвращались по Броварскому проспекту, являющемуся началом пути на Чернигов, Минск и Москву, движение в Киеве не прекращается никогда. Мы же ехали почти в одиночестве. За три с половиной километра от метро Левобережная до Лесной нам попалось всего три или четыре машины. Совершенно пусто было и в районе гостиницы «Братислава», «Детского мира» и кучи развлекательных и торговых точек, мимо которых мы проезжали.
Пятимиллионный Киев боялся новых хозяев города. На перекрёстках, возле круглосуточных магазинов и развлекательных заведений, у станций метро, где постоянно кто-то ходит, звучат разговоры и горят фонарики на крышах такси, в ночь на 21 февраля всё как вымерло. Ни такси, ни работающих круглосуточных киосков, ни запоздалых пешеходов. Только время от времени группы по 10-15 человек с дубинками и в разнообразных касках спешат куда-то. Где-то строем, где-то плотной толпой.
Выехать на Харьковскую трассу можно двумя путями: либо тащиться через четверть города, а потом преодолевать блок-пост возле аэропорта «Борисполь», о котором я успел прочитать в интернете, либо возвращаться до объездной Броваров, с которой по местной дорожке через 25-30 километров можно выйти на харьковскую трассу уже за Борисполем. Первый вариант не исключал ещё одного блок-поста на выезде из Киева, поэтому выбрали второй путь. Тем более, как он организован, мы уже видели, что отвечать – знаем: решили пересидеть смутные времена у подруги жены в селе под Броварами.
К слову, она за пару дней до этого уехала к матери в Днепропетровск, когда по селу стали шляться уголовники, выпущенные из захваченного правосеками Бориспольского СИЗО, немедленно нарядившиеся в каски и бронежилеты и принявшиеся орать «Слава Украине». Жила она на самой окраине села в хорошем, недавно построенном коттедже, вдвоём с полуторогодовалым сыном. Дама хоть и боевая (доводилось на восьмом месяце беременности палить из пистолета под ноги охамевшим строителям, решившим тряхнуть деньги за невыполненную работу с «глупой бабы»), но чем закончится стычка для ребёнка, предугадать было сложно. И когда подруга позвонила с вопросом, что ей делать, Лора наорала на неё и потребовала немедленно уезжать.
Что собой представляет майданная публика, подруга прекрасно знала, поскольку ей каждый день приходилось таскаться на работу в МИД, завозя перед этим сына в ясли, расположенные в двух сотнях метров от Майдана. Поэтому без разговоров прыгнула в машину и укатила в ночь за 600 километров.
Живя за тысячи километров и не наблюдая процесс деградации «мирных митингующих» собственными глазами, трудно даже поверить в возможность такого освинячивания (прошу прощения у свиней за это сравнение) почувствовавших свою безнаказанность выродков. Но факты говорят сами за себя: после того, как майдауны посреди учебного дня напали на одну из школ, выломав всё, что только можно было, для сооружения своих баррикад под Кабмином на Грушевского, около 25 тысяч киевских детей, учащихся в центре, перестали посещать занятия. Родители просто боялись их выпускать из дома. А когда в дома на Крещатике стали врываться вооружённые правосеки и требовать от жильцов перебраться в одну из комнат, чтобы в остальных могли поселиться «участники революции», на прилегающих к Майдану улицах остались жить лишь те, кому некуда было уехать. Остальные быстро разъехались. Кто на дачу, кто к родственникам, кто на съёмные квартиры на окраине.
Да что там дети? Сколько человек погибло в Киеве из-за того, что майданные уроды не пропускали «Скорые» к тем, кто жил внутри периметра «территории революции». «Революций без жертв не бывает», цинично разглагольствовали эти ублюдки в ответ на мольбы врачей и родственников людей, умирающих без медицинской помощи. Твари!
Второй раз проехали через блок-пост на окраине Броваров в прежнем порядке: остановка в глубине блок-поста, фонарик в лицо. Если на пути в Киев мы стояли спиной к уличным фонарям, освещающим прилегающую к перекрёстку территорию, то теперь, кроме фонариков, на нас светили ещё и они.
Увидев нас, командовавшая пропуском женщина лет тридцати пяти, просто расплылась в улыбке:
- Проезжайте! Счастливого пути!
То, что майдауны были в эйфории от осознания своей победы, мы обратили внимание ещё в первый раз. Но если тогда нас разглядывали молодые мужчины, подавляющие ликование, то эта женщина эмоций не скрывала. Возможно, она расцвела в улыбке не только из-за победы. Когда мы отъехали метров сто и повернули на броварскую объездную дорогу, Лариса задумчиво произнесла:
- Откуда-то я знаю её лицо… Не могу вспомнить, где мы пересекались, но я её знаю.
Позже она всё же припомнила: это была младшая сестра её институтской подруги. И, скорее всего, тоже узнала мою жену. Но это было уже спустя несколько дней, а пока Лариса рассмеялась:
- Знали бы эти придурки, кому они счастливого пути пожелали!

Техас, Аламо. 23.06.30, суббота, 17:30
Блинский мама! Она всё-таки НАШЛА!!!, где можно искупаться! И с торжествующим видом прошествовала в речку Аламо-Крик в специально взятых для купания вьетнамках: мол, я тебе говорила, что такая пара обуви действительно необходима, а ты не хотел, чтобы я их брала!
Нет, я не сомневаюсь в способностях своей любимой. Особенно – после десяти лет только официального брака. И хорошо помню, как она отыскала небольшой прудик с лилиями даже на крошечной речушке Большая Караганка в Аркаиме 22 июня 2013 года. В самый пик наплыва людей, когда на огромном участке степи собирается до пяти тысяч автомобилей тех, кто решил посетить древнее городище пра-ариев именно в день летнего солнцестояния. А пляж в городке Аламо, расположенном примерно посредине Северной дороги в новоземельском Техасе, в сравнении с тем прудиком – верх цивилизации! Даже кабинки для переодевания в наличии, а также пара грибков-зонтиков, под которыми можно укрыться от палящего солнца.
День передышки, устроенный нам бойцами конвоя «Русской Армии», все использовали по-разному. После того, как я, заплатив 50 центов за час использования эстакады (хотя реально «Паджеро» провёл на ней минут 15) слазил под машину и проверил состояние ходовой, мы отправились на пляж. Опытные путешественники помчались в здешний оружейный магазин, славящийся невысокими ценами на боеприпасы. А переселенцы, едущие в русские Протектораты, атаковали прочие лавочки и местные автомастерские: дорога оказалось нелёгкой, и кое-каким произведениям сов- и росавтопрома действительно требовалась помощь механиков. И не только из-за отказов механизмов у изрядно ушатанных экземпляров, «буханок», «Нив» и китайских кроссоверов. Среди водителей оказалось несколько совершенно неопытных, не умеющих ездить в колонне, и не обошлось без въездов в корму следующих перед ними машин. Благо, с невысокими относительными скоростями, но фары и решётки радиаторов кое-кому придётся менять.
Собственно, уже первый день выявил почти всё: и отсутствие опыта, и недостаточную подготовленность машин. Ребята из «Русской Армии» действовали быстро и слаженно: тех, кто не мог ехать своим ходом после поломки или столкновения, быстро цепляли кому-нибудь на буксир, а к неопытному водителю подсаживали «инструктора».
Северная дорога мало чем отличается от просёлков, по которым мы частенько мотались на рыбалку или за грибами-ягодами. Разве что, менее убитая, поскольку после мокрого сезона по ней пускают грейдеры, а если в течение сухого сезона тяжеловесные грузовики таки разбивают её, то рядом в степи просто прокладывают новую колею, и всё.
Рассказывают, что раньше по Северной дороге ездить в одиночку было равнозначно самоубийству из-за обилия бандитов. Особенно здесь, в окрестностях Аламо, в местности, называемой «Угол», куда регулярно наведывались банды из Латинского Союза. При защите городка от одной из особо крупных банд погиб Чамберс, человек, первым ступивший на Новую Землю и обследовавший добрую половину известных ныне земель. Но лет девять назад Русская Армия (тогда ещё действительно армия, а не одноимённая ЧВК) совместно с техасцами «закрыла Угол», разгромив наиболее крупные банды и перекрыв проходы в горах, через которые они проникали в Техас. Теперь о тех временах напоминают лишь крепости фортов-заправок, расположенных вдоль трассы Северной дороги.
Нет, нападения на машины время от времени по-прежнему происходят, но масштабы их намного меньше, чем это было раньше. Болтают, что некоторые из здешних «Соловьёв-Разбойников» теперь превратились в добропорядочных содержателей фортов-заправок и торжищ, организованных вдоль трассы. Совсем как в 1990-е на горном участке федеральной трассы М5! И тогда там, и теперь здесь ушедшие в бизнес бандиты не только отошли от «гоп-стопа», но и сами разбираются с «залётными» грабителями. Жёстко разбираются, при первом же намёке на причастность к дорожным грабежам.
Раньше форты-заправки представляли собой настоящие крепости, способные выдержать многодневную осаду, отстояли друг от друга на 300-500 километров. И они разительно отличаются от построенных лет пять-семь назад. Прежде всего – архитектурой. Теперь это не крепости, а просто приспособленные к тому, чтобы дать отпор нескольким бандитам, точки инфраструктуры. С узкими, высоко расположенными окнами (чтобы от случайных пуль не пострадали клиенты) гостиничных номеров, небольшими парковками на полтора-два десятка машин, обнесёнными лёгкой оградой. А рядом – непременно пять-десять домиков, несколько лавочек, и простенькое кафе, где проголодавшегося путешественника накормят простой и здоровой деревенской пищей.
Организованные караваны у таких заправок останавливаются только в случаях крайней необходимости, предпочитая давно «застолблённые» точки, а для одиночек или передвигающихся вместе небольших компаний это – самое то. В том числе – для дальнобойщиков, снующих по Северной дороге. Именно на такой «новой» точке я и отцепил взятый на буксир по просьбе бойцов РА УАЗ «Хантер» с потёкшей помпой.
Северную дорогу прокладывали очень давно, с таким расчётом, чтобы избежать переправ через мощные, глубокие реки. Поэтому она идёт по предгорьям целой серии горных систем, отделяющей северные «дикие земли» от «цивилизованного юга». И только за сутки до приезда в Аламо попалась система, именуемая Меридианный хребет, тянущаяся с севера на юг. Ну, как сказать «горная система»? Просто череда пологих спусков и подъёмов, более затяжных, чем обычно. Что-то вроде Бугульминско-Белебеевской возвышенности в Башкирии и Татарстане: сроду не подумаешь, что это горный хребет, когда по трассе М5 едешь.
Подъёмы небольшие, но жарко, конвой плетётся со скоростью самой медленной машины (зачастую – километров 40 в час), вот и не выдерживают системы охлаждения некоторых раритетов. А те, кто всё-таки дотянул до Аламо, здесь уже либо продают за бесценок технику, никуда не годную в условиях Новой Земли, либо пытаются привести её в более или менее живое состояние. На этом город и живёт: ремонт автотехники, гостиницы, обслуживание проезжающих, производство продуктов.
Прикольно то, что здесь неприлично появляться на улице без оружия. Мы, естественно, длинноствол за собой таскать не стали, а кобуры с пистолетами пришлось нацепить на пояс. В том числе – и во время поездки на пляж.
Вода в Аламо-Крик холодная, сказывается близость к истокам, расположенным где-то в горах Сьерра-Невада, но Лариса, в отличие от меня, и во льдах купается. Холодная – это по меркам жарких стран. Градусов 19-20, не холоднее, чем в озере Тургояк. И такая же прозрачная, каждый камешек на дне видно. В общем, я тоже после пекла степных дорог в реку влез, чтобы освежиться. А когда нужно было выползать на берег, случайно глянул на камешек, попавшийся под руку. Блин, да это же обломок яшмы! И полно на дне таких! Надо это себе на ус намотать!
Четверо суток в пути – рекорд для нас с Лорой. Всякое за это время было. И спину ей разминал по вечерам в гостинице, и уколы колол на заправках, чтобы снять спазм сосудов. Всё-таки тяжело часами сидеть в одной позе. Конечно, время от времени она уходила валяться на заднее сиденье машины, наглухо завесив окна полотенцами: этот способ спасения от солнца она изобрела ещё во время поездки с Урала в Крым в 2014 году. Поэтому день отдыха в Аламо мы с полной отдачей потратили на то, чтобы расслабиться. И не только купанием в местной речушке, но и прогулкой по местным заведениям общепита, коих оказалось неимоверное количество и на любой вкус. Ведь помимо русских Протекторатов, Северной дорогой добирались переселенцы и в Бразилию, и в Латинский Союз, и в Автономную территорию Невада и Аризона, и в северные районы Техаса и Американской Конфедерации.
От одного из кафе Ларису покоробило. Точнее, не от самого кафе. На его вывеске довольно умелая рука художника изобразила героев советского мультсериала про казаков. Казаки держали нарисованный плакат с названием заведения «Козаченьки», а за их спинами развевались шесты с жёлто-блакитными знамёнами. Которые и вызвали неприятие жены. Вместе с разухабистыми «гоцалками», доносящимися из раскрытых окон.
- А я бы всё-таки зашёл.
- Мазохизмом страдаешь?
- Нет, просто хочу посмотреть, чем украинська дияспора на Новой Земле дышит.
К счастью, в этот момент «гэп-гэп-гэп» закончилось, и спустя несколько секунд в кафе из динамиков запела Ротару.
В общем-то, ничего вызывающего в кафе не наблюдалось. Да, бегают официанты в вышиванках. Да, меню, помимо английского, написано по-русски и по-украински. Да, карта Украины висит, в которую посетители втыкают булавки, обозначая место, откуда они прибыли. И среди посетителей – несколько человек из нашего конвоя, лица которых мы уже успели запомнить за время остановок в пути.
Лора немного успокоилась, заказала борщ, деруны, домашние колбаски и узвар. Мне не хотелось горячего борща, и я попросил повторить деруны, колбаски и узвар, но пожелал, чтобы блюда начали подавать с окрошки. Пока обедали, в музыкальном центре песни Ротару поменялись на один из первых концертов «Океана Эльзы».
- Как вам понравилась украинская кухня? – любезно поинтересовался молодой официант, приняв деньги.
- Да она для нас, вообще-то не в новинку, - улыбнулся я. – Мы из Киева.
- О, извините! В Киеве действительно очень много русскоязычных. Давно на Новой Земле?
- Меньше месяца.
Лора отошла «припудрить носик», и я беседовал с парнем, как до этого, насколько я заметил, беседовали и другие клиенты.
- В Москву или в Демидовск?
- И в Москву, и в Демидовск. Мы ещё не определились, куда из Порто-Франко переселяться. Хотим посмотреть, и уже потом решать: то ли оставаться в Порто-Франко, то ли в какой-либо из Протекторатов переехать.
- Вам, киевлянам, в Демидовске не понравится. Там никакой свободы! Типично русская военная диктатура. А в Москве – ментовская. Лучше подумайте о переселении в Одессу. Скоро произойдут большие перемены, и весь юг Протекторатов, может быть, даже включая Москву, станет свободной Украиной.
- Извините, кажется, моя жена уже вышла, - поднялся я из-за стола, не меняясь в лице.
- Если вам дорога Украина, то почитайте это, - положил он на стол передо мной тонюсенькую брошюрку, вынутую из-под блокнота своей папки официанта.
- Обязательно почитаю! – усмехнулся я, укладывая в нагрудный карман камуфляжа брошюру форматом А6 с оуновским трезубцем на обложке.
- Счастливого пути! Нехай вам щастыть!
- Спасибо!
Что это? Попытка завербовать в ряды украинских националистов? Забавно!

Воронеж. 25 февраля 2014 года, вторник, 16:10.
Весь рублёвый запас денег мы потратили, пообедав вначале под Миллерово, а потом на подъездах к Воронежу. Попытки поменять имевшиеся у нас доллары на рубли обернулись полным провалом: ночью не работал ни один «обменник». Даже всезнающие таксисты разводили руками, отсоветовав соваться на вокзал и в аэропорт. Мол, только время зря потратите. А тут ещё лампочка указателя аварийного запаса топлива загорелась.
Выход, конечно, был: переночевать в мотеле, а поутру поменять деньги, заправиться, и ехать дальше, в сторону Урала. Но… проехав по дороге Воронеж – Тамбов километров двадцать, так и не нашли мотеля, где у нас согласились бы принять доллары. Хотя бы в качестве залога, поскольку утром мне всё равно нужно было вернуться в Воронеж: на заправках доллары уж точно никто не возьмёт! Пришлось возвращаться, иначе бы у нас просто не хватило бы на это бензина.
На всякий случай заглянули в шикарную загородную гостиницу для новобрачный «Актос», известную нам по прошлогоднему путешествию на Урал, и, о, чудо, тамошняя барышня на ресепшен не только пустила нас переночевать «в долг», но и оценила нашу ночёвку всего в две тысячи рублей.
«Утром» (после полудня, когда мы проснулись) я уехал в город, но и днём мне пришлось обежать четыре банка, чтобы обменять доллары. А когда всё было сделано (Лариса меня потеряла, поскольку у неё на телефонном счету кончились деньги, и она не могла мне позвонить с украинского мобильника), вернулся на заправленной машине в гостиницу.
Пока перекусывали, расплачивались за проживание и собирали вещи, включили телевизор. В новостном сообщении о событиях на Украине говорилось, что вчера Верховная Рада назначила председателем СБУ Валентина Наливайченко. И по этому назначению стало ясно, что за режим пришёл к власти в Киеве.
В студенчестве Наливайченко получил кличку Валик Кастрюлеголовый. За весьма специфическую форму черепа, действительно напоминающую перевёрнутую вверх дном высокую и узкую кастрюлю. Тем не менее, дураком его может назвать только тот, кто ни разу не сталкивавшийся с ним. Он враг, и ОЧЕНЬ умный враг. Коварный, подлый, беспринципный, но умный и расчётливый.
О моральных качествах Наливайченко, помимо личных наблюдений (и мне доводилось пару раз сталкиваться с ним на мероприятиях, и Ларисе намного чаще в Верховной Раде), нам было известно от его университетских однокашников. И эти рассказы разительно отличаются от сказок Наливайченко про историю его женитьбы.
Валик, приехавший в столицу Украинской ССР из провинции, как и многие симпатичные парни, имел пассию в студенческом общежитии Киевского университета. Девица была одного с ним происхождения, такая же провинциалка. Отзываются о ней неплохо: скромная, умненькая, симпатичненькая девочка. К середине учёбы она забеременела, и дело шло к свадьбе. Но перспектива уехать после распределения преподавать в какой-нибудь Усть-Переп*здюйск с ребёнком и женой, находящейся в декретном отпуске, совсем не вдохновляла будущего руководителя украинской контрразведки.
Выход он нашёл в знакомстве с приёмной дочкой председателя КГБ УССР, которую ударными темпами охмурил и обрюхатил. Папа-гэбист не только обеспечил пышную свадьбу, но и стремительное продвижение зятя по служебной лестнице. Как говорится, «и тут ему попёрла карта». Валик очень быстро оказался слушателем советской разведшколы, из которой, по его словам, высказанным после объявления люстрации бывших сотрудников КГБ, он отчислился по собственному желанию. По данным же, опубликованным российскими спецслужбами, успешно закончил. После чего по возвращении в Киев был определён на службу в МИД Украины.
Завербовали его американцы во время работы консулом в Вашингтоне. Впрочем, в украинском министерстве иностранных дел его знали как грамотного специалиста консульского профиля. По практике МИД, консулы – «чёрная кость» дипломатов, проклятые люди, не имеющие ни минуты личного времени. При этом, в силу специфики, дипломат может перейти на консульскую работу, но консулы крайне редко меняют специализацию и становятся дипломатами. И уж тем более – уходят в руководящие органы спецслужб. Но после назначения руководителем СБУ (в бытность Ющенко), он как будто свихнулся, полностью улёгшись под американцев и раздвинув ноги.
Наиболее известна история, когда в июне 2008 года с подачи Наливайченко погоны выпускникам Академии СБУ (в том числе тем, кто готовился для нелегальной работы за рубежом) вручал американский посол. Но мало кто знает, что на протяжении двух курсов этих людей ряду дисциплин обучали штатные сотрудники ЦРУ. Имевшие возможность не только «срисовать» всех будущих секретных агентов, но и за два года составить их подробнейшие психологические портреты. То есть, сотрудники украинских спецслужб, попав за границу, мгновенно попадали «под колпак» американцев, имеющих на руках детальные рекомендации, каким способом можно заставить каждого из них работать на Штаты.
Ещё менее известна история с письмом генерал-майора Быка своему начальнику Наливайченко В.А. с подробнейшими сведениями о высокопоставленных украинских дипломатах, завербованных иностранными (преимущественно – американскими) спецслужбами: когда, при каких обстоятельствах, кем именно завербованы. Список большой и подробный, с фиксацией времени и обстоятельств вербовки каждого фигуранта. Желающие легко отыщут сканы этого документа в интернете.
Валик НИКАК не отреагировал на полученную информацию. НИ ОДИН американский агент не только не был привлечён к ответственности, но и даже не был отстранён от работы. Зато сам Наливайченко в дни «Евромайдана» стал доверенным лицом американского посла, осуществляя связь между американским посольством и боевиками-правосеками.
Именно Наливайченко и его бывшие подчинённые во время многочисленных «полевых сборов» украинских террористов консультировали террористическую организацию «Тризуб», ставшую ядром «Правого сектора». В сети можно найти немало фотографий, на которых Кастрюлеголовый вместе с Дмитрием Ярошем проводят полевые занятия боевиков.
Двух этих тварей связывают давние дружеские отношения. А ни дня не работавший Ярош, посвятивший свою жизнь делу организации «украинской национальной революции» (на самом деле – нацистской, поскольку идеология «Тризуба» - это идеология классического нацизма), во время депутатства Наливайченко в 2012-2014 годах был его помощником на общественных началах. Имеются в инете и сканы удостоверения Яроша, помощника депутата Наливайченко.
Ещё во времена «первого пришествия» Наливайченко под крылом СБУ действовал так называемый «институт памяти», возглавляемый идейным нацистом Владимиром Вятровичем. Деятельность данного института заключалась в подтасовке истории. Преимущественно в трёх направлениях: доказательство вины русских в «голодоморе», обеливание бандеровцев из УПА (соответственно, очернение боровшихся с ними чекистов), и доказательство колониального угнетения Украины Советской властью. При этом «институтом памяти» изымались и уничтожались из архивов исторические документы, а вместо них вкладывались свежесостряпанные подделки. Также распоряжением Наливайченко все сотрудники СБУ были обязаны изучить историю УПА (в версии, написанной канадскими бандеровцами) со сдачей соответствующего экзамена. А также в обязательном порядке посещать все постоянно действующие (в регионах – передвижные) выставки, посвящённые «героической деятельности» УПА.
Особая любовь Наливайченко к нацистам проявилась не только в дружбе с Ярошем. После государственного переворота и повторного назначения его руководителем Службы безопасности Украины, центральный аппарат украинской контрразведки превратился в фактически легальное подразделение ЦРУ. По рассказам бывших сотрудников СБУ, весь пятый этаж здания на ул. Владимирской (центральный офис украинской контрразведки) был отдан во владение американцев. В самом аппарате спецслужбы прошла грандиозная чистка «неблагонадёжных», в ходе которой уволено около двух с половиной тысяч сотрудников. В первую очередь тех, кто занимался разработкой неонацистских организаций. Их места заняли «идеологически правильные» представители фашистов. Так идеологией в СБУ стал ведать заместитель Олега Тягнибока по партии, экс-руководитель Львовской областной организации ВО «Свобода», знаменитый своей любовью к Гитлеру и Геббельсу «Нахтигаль» Юрий Михальчишин. Его, распространявшего в интернете работы идеологов германского нацизма, Наливайченко назначил своим помощником.
С началом карательной операции в Донбассе в Службу безопасности Украины пришло огромное количество «правосеков». Именно это стало причиной превращения СБУ из достаточно интеллигентной, действующей почти всегда в рамках закона, в практически полный аналог (по используемым приёмам и методам работы) Гестапо. Спецслужба, возглавляемая Наливайченко, не просто перестала гнушаться, а в качестве непременной практики стала использовать аресты под надуманными предлогами. Например, так было с двумя предпринимателями в Одессе, арестованными за реализацию спутниковых антенн, принимающих российские телеканалы. За это им выдвинули обвинения в финансировании терроризма и сепаратизм. «Орлы Наливайченко» широко практиковали похищения людей, подбрасывали неугодным оружие, взрывчатку, боеприпасы, зверски избивая свои жертвы. Всё это проделали, например, с харьковским профессором Алексеем Самойловым, просидевшим в тайной тюрьме СБУ полгода в качестве незарегистрированного узника, и многими другими. Рядовой практикой стали грабежи, пытки и даже убийства подозреваемых сотрудниками СБУ без суда и следствия. В том числе – и в процессе пыток.

Американская Конфедерация, форт-заправка «Баффало-Крик». 24.06.30, воскресенье, 19:30
Новый день, новый путь. Только дорога через саванну и предгорья Сьерра-Гранде та же, что и раньше: засохшая под палящим солнцем растительность и пыль, проникающая внутрь машины даже через фильтры. У нас-то хоть кондиционер, не переставая, работает. А каково тем, кто на «уазиках» и «жигулях»? Им приходится целый день сидеть с раскрытыми окнами, и на заправках, где мы делаем остановки, на них смотреть страшно: серые лица, серые тряпки, которыми они рот и нос завязали, серая одежда. Точнее, всё серо-жёлтое, в тон местной почвы.
После большой развилки, где от Северной дороги отходит ответвление на Нью-Рино, местный аналог Лас-Вегаса и Чикаго 1930-х в одном флаконе, машин в конвое стало немного меньше. Зато добавились пяток новых, крутых джипов с русскоязычными наклейками. Как говорят знающие люди, московская «крутизна» возвращается с загула в Нью-Рино.
- А почему не напрямую через Форт Джексон и Форт Ли? По карте, вроде бы, им ближе…
Сержант из «Русской Армии» усмехается:
- Ближе. Зато опаснее. В последнее время какие-то мрази появились близ границы Московского протектората и Американской Конфедерации. Переодеваются в нашу форму и грабят одиночек или небольшие конвои. Очень жестоко, никого в живых не оставляют. И обязательно, суки, что-нибудь оставят, чтобы на нас след навести: то кусок оборванного шеврона, то эмблему с петлички, то какой-нибудь наш бланк. Конфедераты с ног сбились, найти не могут, кто это. Поэтому московские и предпочитают доехать в нашем конвое до границы между Протекторатами, а уж оттуда вернуться в Москву.
Москвичи долго препирались с командиром конвоя, требуя себе место в голове пелетона, чтобы поменьше глотать пыль. Лишь один из них, высокий, за 190 см крепкий молодой мужчина не ввязывался в спор, стоя в стороне. В конце концов, ему это надоело, и он, махнув рукой, двинулся к своей машине, «пятисотому» «Гелендвагену». Короткая стрижка, карие глаза, коротко стриженная бородка и усики.
- Здравствуйте. Мы, кажется, вместе летали в Страсбург? - неожиданно остановился он, внимательно присмотревшись к Ларисе.
Потом перевёл взгляд на меня, подумал и добавил.
- А вы… Я вас видел в Раде. Вы – муж Ларисы Андреевны? – удивился он.
- Да, Виктор… Викторович.
- Да бросьте вы! Просто Виктор.
Я всегда считал, что из всей семьи Януковичей это – самый порядочный и человечный. И искренне сожалел, когда в СМИ появилось сообщение о его гибели на Байкале.
- Только не задавайте вопросов, что я здесь делаю и как тут оказался!
А мы и не задавали. Оно и так было понятно: Ростов – это не навсегда, а Россия слишком прозрачна, чтобы избежать мести со стороны нацистов. Пример Жени Жилина показателен. Саша «Стоматолог» - фигура тоже слишком завязанная на семейный бизнес, чтобы отправить его чёрт знает куда готовить «запасной аэродром» для безбедной старости Папе. Именно так, с большой буквы его называло всё окружение четвёртого президента Украины.
Виктор ничуть не изменился: всё такой же простой в общении, приятный молодой человек, которому нет никакого дела до чего-либо, кроме своих увлечений: автоспорта и компьютеров. Только взгляд стал чуть жёстче. То ли здешние реалии повлияли, то ли обстоятельства февраля 2014 года.
Мы поболтали, будто знали друг друга много лет, вспомнили общих знакомых, рассказали новости о них.
- Пошли! – позвали его недовольные спутники, которым, видимо, так и не удалось уболтать начальника конвоя. – С этими уродами вообще невозможно разговаривать!
- Увидимся на ночёвке! – приветливо помахал рукой Янукович-младший.
Ночевали у форта-заправки километрах в восьмидесяти после переправы через Баффало-Крик, там, где на Северную дорогу выходит прямая полевая стёжка от Форта Джексон. По радио колонне передали неблагоприятный метеопрогноз, и начальник конвоя дал распоряжение всем залить полные баки, чтобы кто-нибудь не встал без топлива, если следующий двухсотпятидесятикилометровый участок придётся «допиливать» на первой передаче. Но на всех топлива не хватило, а когда подъехал плановый топливозаправщик, выезжать было уже поздно.
Узнав про задержку подняли шум бразильцы. В конце следующего перегона Северная дорога, помимо пути в русские Протектораты, давала уже два ответвления: один в Бразилию, а второй на Алабама-Сити. Они беспокоились, что не успеют к конвою, ведущему прямо от перекрёстка до Сао-Бернабеу. И начальнику конвоя пришлось приложить массу усилий, чтобы их успокоить. А поскольку такое же предупреждение, что и мы, получил и встречный конвой (хотя и намного менее многочисленный), мест в гостинице на всех не хватило.
Мы с Лорой принялись выгружать из необъятного багажника «Паджеро» палатки, но нас остановил один из охранников конвоя.
- Не вздумайте их ставить! Ночуйте в машине, развернув её к югу.
- А что случилось?
- Что-что… Ясно же сказано было: ураган с пыльной бурей!
- А почему обязательно к югу?
- А откуда, кроме как с юга, из саванны, может прийти такая буря?
Да хрен его знает, откуда местные бури налетают!
И ладно, что не успели их поставить! Не только потому, что наши китайские палатки плохо держат ветер (проверено на рыбалке на озере Аушкуль!). Очередной столб пыли на дороге, идущей с юго-востока, вскоре превратился в изрядно уезженный полноприводный микроавтобус, из которого вывалилась толпа молодых парней в камуфляже, но вооружённых только пистолетами. Один из них пошёл объясняться с охраной конвоя. А вот командовал ими…
- Здорово, Серёга! Привет, Лорочка! Я же говорил, что ты знаешь человека, который у тебя заберёт мои оружейные сумки!
- Слушай, как ты нас нашёл! Мы же должны были ночевать на развилке возле Алабама-Сити!
- Мы тоже в Алабама-Сити летели. Да только из-за этого грёбанного ветра пришлось садиться в Форте Джексон. Ну, я и догадался связаться с заправкой, чтобы узнать, не прошёл ли уже ваш конвой…
Лицо Сармата, изуродованное после ранений головы во дворе логова «Патриота Украины», когда он улыбается, выглядит даже очаровательно.
- Как себя чувствуете после дороги? Я не просто так спрашиваю, нам кровь из носу надо быть завтра утром в Алабама-Сити. Так что выезжать лучше сейчас. Вот только… Ещё бы кого-нибудь сагитировать. Может, «армейцы» дадут «бардак»?
- Я могу четверых взять!
Сармат удивлённо смотрел на Виктора. История с «утопление» сына последнего легитимного президента Украины случилась уже после того, как Глеб оказался на Новой Земле, но не узнать его Деркулов не мог.
- Это опасно. Мы не просто так покататься выезжаем, а здесь скоро такая буря начнётся, что в пути мало не покажется никому.
- Я же автогонщик, - усмехнулся Янукович. – Да и эти так уже достали...
Он кивнул в сторону крутых тачек своих спутников.
- Если ехать прямо сейчас, то я готов.
- Как у вас с оружием? В ночь едем, а ночью в саванне всякое бывает.
- Также как и с машиной: всегда в порядке.
- Тогда, Серый, доставай оружейные сумки. Лора, может, останешься? Я с ребятами поговорю, они тебя хорошо пристроят. И переночевать, и завтра в машину.
Щас! Так моя боевая супруга взяла и отказалась от приключения!

Окрестности Борисполя, трасса Киев – Харьков. 21 февраля 2014 года, 02:55
От блокпоста на въезде в Бровары до выезда на харьковскую трассу уже за Борисполем – немногим более 30 километров. Потому за время в пути успели обсудить многое. В том числе – свои страхи.
- Больше всего боюсь не сдержаться, когда эти уроды лезут нас проверять, - поделилась жена. – Боюсь, что въеду от злости кому-нибудь в рыло, а это будет уже писец нам. С какой это стати я должна отчитываться перед охамевшими уродами?!
- А ты представь себе, что с тобой разговаривают не они, а, скажем, штабеля с шинами, - посоветовал я, вызвав её хохот.
Было ли страшно мне? За жену – да. Немного за пушистое большеглазое чудо, примостившееся под потолком машины на грудах домашних вещей. За себя уже нет. Я просто знал, что живым меня не отпустят, если возьмут в оборот. И моей задачей станет утащить с собой одного-двух майданных подонков, пока они будут расслаблены предвкушением расправы над невооружённым грузным, неповоротливым седым стариканом. Чем больше, тем лучше, но я реально оценивал свои шансы: меня убьют раньше, чем я успею голыми руками убить второго-третьего. Всё зависит от моей быстроты, поскольку после сломанной шеи первого у меня останется одна-две секунды на то, чтобы вырвать кадык второму. А потом – всё…
В интернете писали про блокпост возле поворота к международному аэропорту Борисполь, и наш маршрут мы проложили так, чтобы объехать его. Но оказалось, что ещё один устроили на пересечении харьковской трассы и дороги, соединяющей её с Е95, ведущей на Чернигов и Москву.
Этот блокпост был даже более серьёзный, чем возле Броваров. В этом месте для удобства транспорта движение организовано по кольцу, и всё кольцо было обнесено баррикадами, перекрывающими в несколько рядов каждую из вливавшихся в него дорог. Принцип тот же: не дать прорваться или сбежать тому, кого проверяют. Да и охрана блокпоста была вооружена куда серьёзнее. Нет, огнестрельное оружие на виду ещё никто не держал, но кроме уже ставших привычными дубинок, нунчаков, кистеней и бутылок с зажигательной смесью, у многих в руках были самодельные топорики: к металлическому пруту приварена остро заточенная с двух сторон пластина, которой можно рубить не только людей, но и машины.
И снова угрюмые лица вооружённых до зубов «мирных манифестантов», и снова фонарик в глаза.
- Что везёте?
- Домашние вещи.
Второй «контролёр» тщательно высвечивает салон, заваленный накиданными доверху шмотками. Вся загруженная в машину техника и ценные вещи, вроде шуб и дублёнок, завалена кофточками, женскими пиджаками, куртками. Свет фонаря выхватывает висящие на дверной ручке плечики с моими рубашками и костюмами. Пока фонарь перемещается к двери багажника, старший «проверяющий» пристально рассматривает нас. И вдруг…
- Ой, кися!..
В луч света попала наша перепуганная кошка, примостившаяся под самым потолком. Умилительная мордочка Муськи не может оставить равнодушным никого, и бандит расплывается в улыбке.
- Проезжайте! – командует он и даёт отмашку топориком своим.
Впереди опускается стальная цепь, перегораживающая дорогу, и мы медленно катимся сквозь живой коридор расступающихся боевиков мимо нескольких мощных баррикад к выезду в сторону Харькова.
Спустя день по харьковской трассе возвращалась в Киев семья нашего друга, известного украинского политолога Ростислава Ищенко. В отличие от ночи с 20 на 21 февраля, у них проверяли не только содержимое машины, а ещё и документы каждого. Документы в обязательном порядке сверяли с многостраничными списками, уже имеющимися на каждом блокпосту. И возле каждого блокпоста на обочине ржавело по несколько сожжённых машин. Что стало с их пассажирами, вряд ли станет известно. Хотя бы потому, что участвовавшие в этом убийцы не захотят признаваться в собственных преступлениях.
То же самое сообщает бывший руководитель «Верного казачества» Алексей Селиванов, в тот же день, что и Ищенко, ехавший в Киев с дачи.
Ростиславу с семьёй пришлось оставить своё имущество, включая машину, в Киеве, и спустя несколько дней вывозить семью в Россию поездом: несмотря на то, что в списки «врагов украинской нации» он за это время попал, почему-то в поездах подобных ему ещё не искали. А вот на дорожных блокпостах…
Лёша Селиванов ещё несколько недель жил на нелегальном положении в Киеве, пока его не опознал на улице какой-то нацист. Алексея зверски избили, несколько недель он провёл в больнице, а потом каким-то образом (он об этом не распространяется) перебрался в Россию. Он поселился в Питере, где с другими беженцами снимал крошечную квартиру. А потом Алексей перебрался в Луганск, где стал чиновником Минобороны ЛНР.

Американская Конфедерация, форт-заправка «Большой перекрёсток». 25.06.30., понедельник, 01:15
Бензина под завязку,
Проверена запаска
И техталон.
Теперь одна дорога
У нас с тобой, Серёга:
Держи фасон.
Дать, ротный, поспеши нам
Команду «по машинам!»
Трамблёр не заискрится,
Чёрт ладана боится,
А хочешь жить –
Бояться не резон.
Вот «афганец» задул. Пыль с песком вперемешку глотаем,
До «зелёнки» чуть-чуть, ну а там – то ли да, то ли нет.
Хрен его знает, как местные называют этот ветер! Но точно не «афганец». Да и из всей нашей компании только Глеб служил в Афганистане. Одним из вариантов моего распределения после учебки было Забайкалье, но меня оставили радиомастером в части под Москвой. А лисичанский шахтёр Толя Федин, уехавший «на точку» в Читинскую область вместо меня, вернулся на дембель с простреленной в Афганистане ногой. Может, и отправили туда его, а не меня, потому, что после того, как я на оборонном заводе запускал в серию первый в СССР микропроцессорный блок управления ракет средней дальности, был ваш покорный слуга невыездным? Не знаю.
Первая «зелёнка» у нас на пути – это растительность вдоль реки Большая, впадающей в Залив почти на тысячу километров южнее.
После захода солнца ветер, дувший равномерно, как мистраль во Франции, стал задувать порывами. Опрокинуть гружёный шмотками и четырьмя пассажирами Мицубиси ему пока не по силам. Как мне кажется. А вот держать руль приходится крепко, чтобы неожиданный порыв не снёс с дороги.
Меня пустили первым, чтобы я задавал темп движения. Пятилитровый «гелик» Виктора ещё менее обтекаемый и тяжёлый (там пять человек, а не четыре, как в «Паджеро»), но не сравнить мощность двигателя, и чемпион Украины по автогонкам на бездорожье может легко упороть в отрыв, а нам теряться нельзя. Особенно – при такой паршивой видимости из-за поднятых в воздух пыли, песка и всевозможного степного хлама. Но Янукович-младший, с машиной которого Глеб регулярно связывается по УКВ, не ропщет на то, что я ползу со скоростью 40 километров в час. Просто висит сзади, метрах в двадцати, чтобы были видны мои задние фонари.
- Спать не хочешь? – беспокоится Лариса, которую Сармат неизвестно, какими заклинаниями, всё-таки уговорил пересесть на заднее сиденье.
Какой, блин, спать?! Тут бы дорогу не потерять! Поэтому, собственно, я и еле ползу: в поднимаемой порывами ветра пылищи промахнуться и уйти куда-нибудь мимо неё – раз плюнуть!
Без малого триста километров от форта-заправки «Баффало-Крик» до перекрёстка, где разветвляется Северная дорога, ехали восемь часов. А поскольку это была уже глухая ночь, да ещё и жуткая погода, то проскочили без проверки документов прямо к единственному работающему кафе, расположенному рядом с «отстойником» для конвоев.
- Извините за наглость, ребята, но я вас должен из машины выгнать, чтобы по радио поговорить, - объявил нам Сармат.
Подошёл он к нам минут через десять, явно чем-то озабоченный, и пока нам разогревали «дежурные блюда», отошёл на пару минут со своим заместителем, который ехал в «мерсе». А закончив еду, позвал нас с Ларисой покурить, посоветовав остальным отдохнуть перед следующим рывком.
- Думайте, ребята. У меня что-то ничего не сходится. Из офиса передали, что у нацюков в эфире какая-то истерика. Ставят на уши свою агентурную сеть. Отменили какую-то операцию, и с рассветом выдвигают группы искать… нашего попутчика.
- Витьку, что ли? – удивилась Лариса. – А он-то зачем им нужен? Он никогда с нацюками ничего общего не имел.
- Не знаю, Лорочка, не знаю. Но возбудились они после его пропажи знатно! «Тополь», с которым я переговорил, рассказывает, что дружки… попутчика примерно через час после нашего отъезда его хватились, и кто-то из них требовал, чтобы он вернулся. Очень настойчиво. Угрожал срывом какой-то сделки. На что… Янукович послал его и вырубил коротковолновую рацию. А ещё через час у нацюков истерика и началась.
- Если он их послал, то больше похоже на то, что его хотели использовать «втёмную».
- Похоже на то, Сергей. Тем более, нацюкам приказано доставить его в Алабама-Сити в целости и сохранности и запереть до приезда дружков. А всех, кто с ним, нас то есть, прикопать где-нибудь в саванне. И куда бы, ты думал, доставить? Ну, напрягай извилины!
Я их напряг.
- В кафе «Козаченьки»?
- Умница, Серёжа! У них же там, при этом кабаке, украинский культурный центр! Хорошую, хорошую брошюрку ты в Аламо прихватил! Оказывается, небрезгливость к говну тоже может пользу приносить! Я её тоже на досуге хочу почитать: вдруг ещё что-нибудь стоящее замечу.
- Это все твои нескладушки? – спросил я.
- Как бы не так! Знаете, какого чёрта я вместе с бойцами в этой заднице оказался?
- Да откуда же нам знать? Ты же и нас «втёмную» для доставки оружия использовал!
- Ладно, не обижайся! – усмехнулся Глеб. – В общем, за пару дней до вашего отъезда нам слили информацию о местонахождении ещё одной базы нацюков. Здесь, в районе Алабама-Сити. Предварительная проверка установила, что действительно в указанной местности наблюдается некоторая активность хохлов. Вот и решено было заслать нашу группу для того, чтобы разведать всё на месте. А пока суть да дело, пока авиаразведка работала, пока местное население опрашивалось, пока планирование операции шло, вы себе спокойно ехали по Северной дороге. И ваше участие во всём этом действительно заключалось только в роли курьеров, которые должны были без лишнего шума доставить нам оружие, боеприпасы и спецсредства. Но вмешался этот чёртов ураганный суховей, и всё пошло наперекосяк. И не только у нас, если судить по тому, что нацюки отменили какую-то свою операцию.
- А операция у них была не по уничтожению вашей группы? Вы же, насколько я понимаю, не одни должны были выдвигаться к этому лагерю?
Сармат задумался.
- Что-то в этом есть… Кроме нас, должна была выдвинуться группа в двадцать человек из числа тех, кто базируется в Форте Ли. Они вчера должны были встать лагерем километрах в пятидесяти южнее Алабама-Сити и ждать по радио результатов нашей разведки.
- Вы пешком собирались в разведку?
- Сдурел, что ли?! Там, если напрямую, то под сотню километров через горы. А если по саванне, и все двести! На двух джипах местного отделения «Прокофьева» собирались ехать!
- В отделении много машин?
- Четыре, по числу сотрудников.
- То есть, если известно о том, что разведгруппа прилетела, достаточно просто через два часа после начала рабочего дня пройти мимо стоянки машин, чтобы стало понятно, выехали вы на разведку, или нет.
- Бл*дь! – пошевелил губами Деркулов.
- Кроме того, ты сейчас связался по радио с офисом. Они всегда там круглосуточно дежурят? Как им удаётся выполнять прочие обязанности, если их всего четверо? Это же три смены в сутки.
- Нет, конечно, не всегда, только в ситуации, когда что-то планируется. Я же из Форта Джексон с ними по радио связался, сообщил, что будем добираться наземным транспортом, и попросил дежурить на связи.
- Чем демаскировал подготовку к операции. Глеб, моя военная специальность – радиоконтроль, и вызубренные в учебке демаскирующие признаки и категории нарушений правил ведения связи я до сих пор назубок помню!
- Слушай, не *би мозги! Прости, Лора! Говори прямо, до чего додумался!
- Да не додумался я ни до чего! Я просто размышляю вслух, - фыркнул я. – То, что нас будут искать, это понятно. Но только с рассветом, до которого часов пять. Поэтому неплохо было бы этих поисковиков на ложный след навести. А самим исчезнуть.
- Тогда я пойду у официанта расспрашивать дорогу на Сао-Бернабеу… Ты, Сергей, тоже на заправке поспрошай об этом направлении: как там дорога, далеко ли заправки, дуют ли в долине Большой реки эти суховеи. А Ты, Лора, поговори с… «Гонщиком» о том, что придётся маршрут изменить. Можешь даже рассказать, что ему грозит, когда нас перехватят.
Да, порадовал меня Сармат известием, что нацюки нас в очередной раз приговорили!

Киевская область, окрестности с. Зазимье, собачье кладбище. 10 октября 2009 года, суббота, 15:40
На самом деле, я не знаю точно, сколько раз мне выносили смертный приговор. Тот, что был вынесен «Патриотом Украины», последний из известных мне. Первым из известных был за видеоролик с похоронами Шухевича на собачьем кладбище, снятый к очередной годовщине УПА. На видео я не присутствую, поскольку меня просто невозможно замаскировать. Зато сделал всю остальную работу: подготовил реквизит, выбрал место, написал сценарий, снял, смонтировал, наложил звук, разместил видео в сети. А также придумал ловушку на случай, если «захоронение» разыщут. Те, кто видел фильм, заметили, что в землю закапывают посылочную коробку с «останками» Шухевича. Но только участники действия знают, что в коробке лежал… оранжевый резиновый фаллоимитатор. Для намёка, тсзть…
Поводом для акции стал мой разговор с юным унсовцем, пришедшим к нам в КБ завода «Маяк» на практику из КПИ, о Шухевиче. Мол, захоронен, неизвестно где, а его останки могли бы стать украшением объектов памяти «великим» украинским националистам. Я аккуратно запустил ему информацию о том, что некая экспедиция комсомольцев разыскала в архивах сведения о том, что часть останков этого гитлеровского прислужника была сохранена в качестве доказательства его уничтожения, а потом захоронена. И комсомольцы отправилась искать эти останки, чтобы окончательно их уничтожить.
Мой унсовец тоже воспылал мечтой получить себе в домашнюю коллекцию череп Шухевича, и я пообещал проинформировать его, если появятся какие-то новости. А сам принялся сочинять сценарий похорон якобы найденных костей на собачьем кладбище под Киевом.
Собрали мы для этого десять человек, которые замаскировали лица плотными повязками, чтобы принять участие в ритуале «похорон» с вбиванием в «могилу» упыря, как и положено, осинового кола. Хулиганство в чистом виде, но взбесившее нацистов до такой степени, что они объявили нас покойниками и целых два года искали несуществующую организацию «Наследники генерала Судоплатова». Самое удивительное, объявили, что нашли её офис!
Бордюрная плитка с портретом застреленного при аресте Шухевича и «эпитафией» «собаке – собачья смерть» простояла на собачьем кладбище недели три, после чего её кто-то украл в качестве сувенира. По оставшимся на земле следам, плитку аккуратно вынули из земли, не повредив при этом «могилку», и унесли вместе с портретом, прикреплённым к подложке, сделанной из крышки пластмассовой баночки со сметаной.
Несмотря на то, что имена участников этой хулиганской акции известны нацистам (Оксана Шкода призналась, что раскрыла их экс-руководителю Киевской городской организации ВО «Свобода», лидеру классической фашистской организации «Белый молот», в дни госпереворота входившей в «Правый сектор», Олесю Вахнию), называть их не буду. Часть этих людей по-прежнему живёт в Киеве, и за глумление над памятью гауптмана абвера, убийцы львовских профессоров и белорусских партизан, нынешние последователи Шухевича могут исполнить своё обещание казнить их. Не навредит это, пожалуй, только Диме Жукову (позывной «Кедр»), герою обороны Славянска, после тяжёлого ранения в ногу живущему в Крыму. Его голос хорошо узнаваем на звуковой дорожке смонтированного мной ролика.
Было это в начале октября 2009 года. А через пару дней после выхода ролика в интернете появился сайт с названием «Зал УПА». И доменным именем zalupa.info, из-за которого нам пришлось выдержать мощный наплыв желающих разместить на нём свою рекламу. И снова истерика в сети с обещаниями «найти и казнить». Но найти было сложно, поскольку за наши деньги сайт регистрировал наш российский друг, а наполнением занимались мы.
К идее создания такого сайта нас подтолкнуло открытие по инициативе Ющенко в Музее Великой Отечественной войны зала, посвящённого «подвигам» УПА, зверски вырезавшей в 1943-44 годах десятки тысяч поляков. Накануне Дня Победы мы на домашнем компьютере распечатали пару сотен наклеек с текстом «ЗАЛ УПА в Музее Великой Отечественной войны – ПОЗОР ДЛЯ УКРАИНЫ». При этом пробел между словами «зал» и «УПА» сделали практически незаметным.
Обстановка в тот День Победы была очень напряжённой. Во-первых, из-за желания Ющенко полюбоваться этим залом в музей не пускали не только желающих граждан, но даже ветеранов войны. А во-вторых, неонацисты пообещали в этот день разрушить памятник Ленину на Бессарабской площади. Поэтому основная масса коммунистов вместо традиционного Парада Победителей, по сути, запрещённого Ющенко, осталась на Бессарабке. Туда мы и принесли наклейки, которые с огромным удовольствием расклеили комсомольцы по всему Крещатику, а также близ Вечного Огня на Площади Славы и в районе Музея ВОВ.
Авторство наклеек и.о. первого секретаря Киевского ГК КПУ Лариса Петровна Сахарова вычислила безошибочно. С одной из них она подошла к нам, и, сгибаясь пополам от хохота, спросила:
- Ваша работа?
Я не зря упомянул про этот факт, знаменательный не только вторым моим смертным приговором. Кстати говоря, практика таких приговоров нашла у неонацистов широкое применение с 2004 года, когда мой крёстный отец дважды получал извещения об этом по почте от Конгресса украинских националистов и УНСО. Наши наклейки подняли целую волну креатива среди молодых коммунистов. Ведь, как было известно любому журналисту на Украине, все акции Компартии отличались редкостным занудством. Всё проходило в духе партсобраний 1970-80 годов: трибуна, президиум, список выступающих… Даже антибандеровские, проводившиеся 14 октября, когда нацисты регулярно пытались пройти маршем по Крещатику.
Но главную ненависть нацистов вызывало не наше участие в многочисленных антибандеровских акциях, а работа «СтопОранжа». Нам удалось наладить сотрудничество с польской Организацией увековечения памяти жертв украинских националистов (SUOZUN), собравшей гигантский массив информации о зверствах бандеровцев. Один из наших товарищей ради этого выучил польский язык и за свои средства ездил во Вроцлав, где добывал полулегально издаваемую литературу об этих преступлениях (а вы думали, что в Евросоюзе действительно свобода слова, и власть не препятствует антифашистской деятельности?), переводил её на русский и публиковал на нашем сайте. Другой участник проекта публиковал свои научные исторические исследования с использованием украинских, российских, германских, британских архивных документов, разоблачающие ложь бандеровских «историков УПА». Включая мифы о «борьбе» УПА против немцев, о «переодетых энкавэдешниках». Публиковались работы и об убийствах бандеровцами учителей, врачей и принимавших «схидняков» крестьян, и об участии батальона «Нахтигаль» в резне поляков и евреев в июле 1941 во Львове, и о сотрудничестве руководства ОУН с абвером, и об участии украинских нацистов в расстрелах в Бабьем Яре.
Со временем «СтопОранж» превратился в архив антинацистких, антибандеровских материалов, которыми активно пользовались во многих странах мира. А редактор сайта и его заместитель – моя жена и я – стали одними из самых желанных целей нацистских боевиков. Так что приговор от нацистов на Новой Земле был всего лишь славным продолжением традиций, заложенных ещё в нашей киевской жизни.