Сзади грохнули взрывы, снова усилилась стрельба. Пули летели у них над головами, щелкая по стволам, роняя вниз ветки, но она знала, что огонь ведется не по ним. Хоть и страшно было до судорог, казалось, что подними голову хоть на миллиметр выше допустимого, и в затылок тут же ударит пуля.

Татьяна сама не поняла, каким образом она разглядела смутные силуэты в кустах справа от них, не больше, чем в полусотне метров. Сообразив каким-то шестым чувством, что надо залечь, она навалилась на Аню, сбивая ее с ног, и в ту же секунду кустарник расцвел огоньками дульных вспышек, а пули хлестнули по земле вокруг них и зачирикали над головой. Не целясь, она выпустила в том направлении длинную, на весь магазин, очередь, выбросила рожок, нащупывая разгрузке пустой, и вдруг что-то невероятно тяжелое, сверкающее и огромное ударило ее в середину груди, затем ножом вошло в бедро, раскаленными клещами рванув плоть.

Она даже не поняла, что случилось, лишь автомат, который она вроде бы держала в руках, вдруг оказался на подстилке из хвои, а саму ее охватила невероятная слабость. Даже звуки доносились словно из другой Вселенной. Она не слышала близких выстрелов, лишь зачарованно смотрела на хвост пламени, вырывавшийся из пламегасителя прямо у нее над головой, не понимая, что это Аня пытается ее прикрыть. Дыхание исчезло совершенно, и она быстро теряла надежду на то, что ей вообще удастся вдохнуть. Где-то внутри, в самой середине груди закипало что-то влажное и пузырящееся, навсегда закрывшее путь воздуху.

Затем лежащий на земле автомат стал удаляться от нее, кто-то тащил ее за ручку на разгрузке, она лишь видела высокие ботинки, упирающиеся в лесной дерн и взрывающие его. За ней тянулся быстро впитывающийся кровавый след. Дыхания все не было, в ушах гудели колокола, в глазах темнело, и вдруг ее организм изверг из себя поток крови, плеснувшийся на грудь и живот, ужасно напугав ее. Но она задышала, задышала всей грудью, хрипло, с тяжелым свистом, но это было прекрасно. Она даже не обращала внимания на отчаянную боль, рвущую ребра при каждом вдохе.

Рядом загрохотали частые выстрелы. Непонятно откуда рядом с ними появился Леха, с лицом, залитым кровью поверх зеленой краски, похожий на лешего в своем лохматом камуфляже, и сейчас он стрелял из своей странного вида пятнистой винтовки. Затем он взмахнул рукой, и в кустах, откуда стреляли по ним, ярко вспыхнуло, расцвело дымом, а сам Леха вдруг выругался, схватившись за плечо.

Кто-то еще вцепился Татьяне в разгрузку, ее потащили быстрее, а Леха, подобрав с земли ее автомат и бросив винтовку, шарился у нее по груди, выдирая скользкими от крови пальцами набитые патронами магазины.

Снова грохнули взрывы, уже ближе к ним, но они успели снова перевалить через маленький бугорок и ее поволокли быстрее, сколькая сухая хвоя и ветки вместе с ней скользили по зыбкому песчаному склону. Она услышала, как Леха крикнул: «Гранатами огонь! Феньками!», после чего в руках у него оказалась одна, затем вторая и третья граната, которые он с надсадным хаканьем перебросил через бугорок в сторону преследователей. Рядом бросала гранаты Вика, а Аня с Ксенией изо всех сил тащили ее по земле, вцепившись руками в разгрузку и в воротник.

Где-то совсем недалеко захлопали гранатные взрывы, осколки сбили ветви с деревьев, и прямо на лицо ей посыпалась хвоя. Аня с Ксенией замерли, прижавшись к земле, но бугорок, через который они перевалили, прикрыл их от осколков.

УАЗ оказался неожиданно близко, ее грубо перевалили через борт, так, что она с треском ударилась шлемом о борт машины, но на это никто не обращал внимания. Возле нее перетаптывались ноги Лехи, вдруг оказавшегося стоящим за пулеметом. С его локтя медленно срывались тягучие капли крови, кровь была на лице, но он или не чувствовал боли, или просто не обращал на нее внимания.

Старт машины с места, неаккуратный, с железным скрежетом коробки передач, слился с длинной пулеметной очередью, раздавшейся прямо у нее над головой. Машину затрясло, верхушки сосен на фоне голубого неба закачались. Она почувствовала, что грохот выстрелов совсем ей не мешает, и ей просто хочется спасть. Последнее, что она запомнила, это измазанные по самый локоть в крови руки Ани, которые натягивали жгут вокруг ее бедра. А потом наступила темнота.