В поселок я въехал через серьезные ворота. Поселок-то по периметру огорожен, где колючей проволокой и колючими же кустарниками, а где и достаточно добротным забором из частокола бревен, напоминая старые американские форты. Что поделать, примета нового мира. Опасностей хватает, пусть мы и живем в достаточно безопасном и относительно густонаселенном районе.
За оградой, впрочем, поселок весел и светел, с широкими улицами, и симпатичными домами, пусть и практически одной и той же планировки. Зато чисто и порядок.
Мимо припаркованных автомобилей ( вечер пятницы, кормильцы вернулись с работы) я проехал до своего дома. Где меня уже ждали.
Моя жена, моя любимая девчонка вышла на улицу с сопящей в обе носопырки малюткой, уютно устроившейся в переноске-набрюшнице. Сама Сайора была в веселом сарафане чуть выше колена, подчеркивающим великолепную фигурку моей жены, вполне оправившейся после родов.
.

-Приветик, солнышко.- Улыбнулся я, останавливая мотоцикл на площадке около дома. Склонился с седла и чмокнул свою девчонку, точнее, старшую из своих девчонок, в подставленную щеку. – Как вы тут?
- Спим, кушаем, крутим мозги маме, показываем фигушки, сосем свою ножку, видимо, вкусная. – Засмеялась супруга, перехватывая дочку из переноски, и подносу ко мне, чтобы я мог поцеловать сонную недовольно пискнувшую девочку. – Нет, в руки не дам. Иди в дом, умоешься, переоденешься, тогда возьмешь. А то ты сутки дежурил, по всей части шарахался, наверняка и по технике лазил, да и вообще… короче, форма у тебя грязная!
После рождения дочки у Сайоры бзик на чистоте. Везде ей кажутся зловредные вирусы и коварные бактерии. Зато дом сверкает, что снаружи, что изнутри. Сайорка даже свои пистолеты и карабинчик спиртом протирает, и уже только после этого наносит «тонкий слой нейтрального масла». Впрочем, наша врачиха, только посмеивается.
- Все, понял, сейчас исправлюсь! – Я поднял вверх руки. С огромным удовольствием поглядел на жену с дочкой. Красавицы они у меня, право слово! – Сейчас затолкаю мотоцикл под навес, и зайду. Подождешь?
- Конечно. Вдруг умыкнут мужа, ты у меня видный парень, а тут Жемчужный неподалеку. – Фыркнула Сайорка, и засмеялась.
Как я и предполагал, история с той оргией стала известна всей республике. Впрочем, ничего особенного, кроме добродушных усмешек она не вызвала. Парни неженаты, девчонки свободны – так что, имеют полное право проводить свои ночи с кем хотят и как хотят.
Зато у меня никаких проблем не было, сразу рассказал об этом жене и посмеялся над своей бессонной ночкой. Сайорка, правда, пару раз недовольно хмыкнула, но потом тоже рассмеялась. Но теперь у нее официальный повод для ревности есть – как на меня та брюнеточка вешалась, ей рассказали.

- Ну да, умыкнешь. Сая, кто у ГРУ будет парней тягать, самоубийцы? – Как-то внезапно, после того, как стала мамочкой, Сайора стала Саей. Ну, она и особо не возражала. Новая жизнь – новое имя, примерно в этом духе. А ГРУ – так моя благоверная и работает на Главное Разведывательное Управление республики, даже сейчас, в декретном отпуске. Каждый день ей пересылают записи радиоперехватов, и она пару часов сидит, и переводит. Как сказала сама Сайора, «она здорово наблатыкалась в различных диалектах». Ну, и хоть она не говорит об этом повсюду, но об этом все соседи знают. Все-таки наша республика – большая деревня, где все всё про всех знают, еще раз повторюсь.
И еще я заметил одну вещь. Моя жена любит петь нашей дочке песенки на узбекском. Разные, она их много знает. И мне тоже нравится их слушать, голос у Сайорки замечательный, и с музыкальным слухом проблем нет. Но вот разговаривает моя только на русском языке. Даже со своими земляками-узбеками. Их не очень много, но они есть, в основном выращивают хлопок и коноплю. Но и пару офицеров я знаю, в достаточно высоких чинах. Так вот, Сайора может выслушать вопрос на узбекском, но ответит по-русски. Почему так, я не спрашиваю. Догадываюсь, что она так поступает из-за того, что решила возложить вину в гибели своей семьи на Узбекистан, точнее, на правящий строй. Но я не лезу. Раз она так решила – так тому и быть. Тем более, что по-русски Сайора разговаривает очень чисто, без малейшего акцента.
Затолкав мотоцикл, я занес в дом автомат и рундук, после чего пошел в душ. Пока мылся, Сайора успела закинуть в стиралку мою форму, и выложить чистое домашнее, шорты и футболку. Так что дочку я взял на руки уже гражданским человеком. И тютюшкался с ней, пока женушка собирала на стол. Так то у нее уже все готово было, просто меня ждала.
Запеченная рыба с картофелем, луком и рисом под овощами, простой салат из помидор, лука и острого перца, маленький казанок с пловом – что еще надо для отличного ужина? Тем более, после пяти дней, проведенных в части. Ну не вышло у меня вырваться на этой неделе домой даже в обед, с Сайорой и дочкой виделся, когда они ко мне приезжали к части вечером.
Но если вы думаете, что ужин проходил в тихой семейно обстановке – то вы ошибаетесь. Сначал заскочила соседская дочка, ровесница Сайоры. Коротко чмокнув мою жену и дочку в щеки, Верка пожала мне руку и плюхнулась рядом с Сайрой на широкую скамью. Пока я ел, девчонки негромко болтали о чем-то своем важном, качали по очереди дочку.
Потом заскочили еще две девушки, живущие через три дома от нас. Потом пришли парни этих девчонок – Валерка и Димон. И если Дикий служит у меня в отделении, то Валерка Зуев летун на Ан-2, в звании лейтенанта ВВС. Короче, через несколько часов у нас собралось примерно семнадцать парней и девчонок. Примерно потому, что народ то прибавлялся, то убавлялся. Именно сейчас нас семнадцать, если еще нашу детвору считать.
Мы уже давно перебрались на задний двор, где дымились угли под шашлыками и колбасками, парила отварная рыба на огромном блюде и тихонько булькал ведерный казан с ухой. Это Сеня с Виталькой отметились, приволокли пяток здоровенных, еще живых рыбин. Причем общий вес этих рыбок потянул за пятнадцать килограмм.

Куховарили мы, парни. А девчонки приволокли виолончель, здоровенную скрипку, почему-то называющуюся альтом, и Сайоркин гиджак. Ну, такая узбекская скрипка, накоторой играют вертикально, поставив на коленку.
Гиджак мы купили совершенно случайно месяцев шесть назад, зайдя в универсальную лавку в соседнем поселке. Причем его делал настоящий мастер, усто, как говорят на Востоке старого мира. Купили задешево, он пылился на полке уже года четыре, по словам продавца.
И вот с тех пор Сайора на гиджаке, Вера на виолончели и Ольга на альте устраивают то импровизированные, а то и вполне себе нормальные концерты. Девчонки реально здорово играют, и просто великолепно поют. Причем умудряются обычные песенки сыграть и спеть так, что дух захватывает.
Вот и сейчас моя супруга торжественно вручила засыпающую дочку мне, а сама уселась рядом с подругами, и начала проверять настройки. Чем, впрочем, занимались и Вера с Ольгой.
- Так, товарищи слушатели. – Девчонки переглянулись, и кивнули друг другу. – По многочисленным, хоть и не прозвучавшим просьбам слушателей – «Темная ночь»!
Старая, простая, но очень душевная и слегка переделанная девчонками песня не просто взяла за душу. Нет, каждое слово, каждый звук из-под смычков девушек буквально завораживали. Мы все, абсолютное большинство из нас, немало прошлись по здешним просторам, и к сожалению, с боями. А некоторые успели повоевать и там, на Старой Земле.
И эта песенка нас буквально приморозила к самодельным скамейкам. Здоровенный Витька смахнул с речницы вроде как соринку, кто-то шмыгнул носом кроме меня.
А из-за забора раздался голос деда Матвея, нашего соседа.
- Ой, девоньки, взяли за душу. Спасибо вам! – Дед встал с кресла-качалки на крытой веранде, и неторопливо похромал к калитке в заборе. Скрипнули петли ( смазать надо бы), и участник еще той, Великой войны, присоединился к нашей компании. – Красиво поете, душевно. Вас на радио надо!
- Ой, деда, да кто нас возьмет? – смущенно махнула смычком Ольга, явно довольная произведенным впечатлением. – Мы же самодеятельность.
- А тут, девонька, самодеятельность и рулит. Вроде так вы, молодые, говорите? – Старик с кряхтением уселся на освободившееся место. – Я обязательно позвоню на Центральную радиостанцию, в Краснокаменск. Не сомневайтесь ни разу. Может, еще чего споете? Сайора, вон, даже твоя дочка послушать хочет! – И дед Матвей усмехнулся.
А моя кнопка на самом деле с интересом таращилась на отблески костра, колеблющиеся на полированных боках виолончели.

Ранним утром я проснулся от тихой песенки, которую напевала Сайора Вероничке, увлеченно насасывающей мамкину сиську. Мои девочки уселись на широкий подоконник выходящего на восточную сторону окна, и занимались серьезнейшим делом – едой.
А за окном медленно поднималось из-за горного хребта солнце. Сначала показался красно-алый, огненый краешек, а потом неудержимо выкатилось светило целиком. И мои девчонки оказались залиты золотом. И если дочка вызывала нежность и желание беречь и защищать, то почти обнаженная супруга вызвала совершенно иное желание.
- Ненасытный. – Глянув на меня, усмехнулась она. – Полночи меня по кровати валял, и еще хочешь. Погоди тогда, сейчас Вероничку накормлю и спать уложу.
- Ну да, уснет она. – Хмыкнул я, усаживаясь на кровати, и подкладывая под спину, к стене, все подушки. что нашел поблизости.
- Уснет. Она вчера долго с нами гуляла, устала и не могла заснуть. Так что будет свое наверстывать. – Сайора улыбнулась, прикладывая дочку ко второй груди. И снова замерла, с любовью глядя на чмокающую дочурку.
Вероника, как приличная и послушная дочка покушала, и уснула у жены на руках. После чего была аккуратненько уложена в кроватку, а Сайора, тихо пискнувшая, была уложена мною в кровать нашу. И снова нежное безумие накрыло нас, заставив забыть почти обо всем на свете.
Почти. Потому что недовольно захныкавшая дочка заставила вскочить Сайору, до этого момента залюбленную мною чуть ли не до потери сознания.
- Ну вот, разбудили. – Обнаженная жена шагнула было к кроватке, но ее ощутимо повело, так что она оперлась о стену. – затрахал жену до потери ориентации, и смеется. Говорила тебе - тише. Нет, разбудили.
- Да перестань, солнце мое. Описалась дочка, наверное. Говорил тебе – не меняй сейчас подгузник на пеленку. – Я улыбнулся, глядя на сосредоточненно проверяющую дочурку супругу.
- Да нет, мы не описались. Мы обкакались. Иди, муж, готовь ванну! – Сайора накинула тонкий халатик, и шлепками спровадила меня готовить купель для дочки.
Мда… пеленки, бутылочки, и прочая и прочая. Кто бы мне сказал бы об этом с год назад. Да еще сказал бы, что я буду получать от этого такой кайф.

После купания дочка разгулялась, обнимаясь и угукая с матерью, а я занялся нашим с Сайорой завтраком. Решил побаловать ее и себя, и нажарил хорошую стопку блинов. Да таких, какие бабушка учила делать – тоненькие, просвечивающиеся на свету. Жарил я из на сковороде, которую привез с собой со Старой Земли. Единственная посудина, которую я с собой прихватил. И к ней прикасаться со всякие новомодными посудомоями моей супруге запрещено категорически.
Так вот, нажарил блинов, сварил кофе, разлил кофе по кружкам, и торжественно поставил около тарелки с блинами большую чашку с крупной золотисто-сиреневой икрой. Здешние некоторые рыбины поразительно похожи на староземельных осертовых, и вкусом и видом и повадками. Да еще икра у них не хуже, разве цветом отличается.
- Ну надо же! Царский завтрак! – Моя любовь уселась за стол, сразу отодвинув подальше кружку с горячим кофе. А то Вероничка девушка любопытная, ко всему ручонки тянет. – Леш, будь добр, раз уж ты такую красоту наделал, заверни мне пару блинчиков, только много икры не клади. Леша! Ну я же сказала, много не класть! – Сайора покачала головой, принимая у меня тарелку.
- Ты не сказала, чтобы я размазывал икру тонким слоем, как ты любишь. – Я засмеялся, глядя, как моя жена осторожно откусывает от блина. А дочка пытается поймать ее руку, и тоже попробовать, что там такое вкусное. – Так что кушай, а не командуй.

-Ну что же… в общем и целом, неплохо. – Старик, цепко держась за поручень, аккуратно спустился с кораблика. Обычного такого неброского то ли катера, то ли маленького буксира. Правда, если не считать небольшую башенку с парой толстомордых пулеметов «максим» на баке, и тяжелый ДШКМ на рубке.- Но тут у товарища Пролетающего есть замечания. Только, Виталий, именно сейчас прошу вас, покороче. Потом все детально в докладной изложите.
- Хорошо, товарищ Первый. Итак… - Плотный невысокий мужичок в неплохом костюме нацепил на нос очки, и открыл ежедневник. – Итак. Значит, необхидимо сделать катера пошире. Нам советский стандарт ни к чему, перевозить по железной дороге арткатера мы не будем. И экипажу удобнее будет, и есть возможность установить на бортовые шкворни дополнительные пулеметы, благо, тех же «максимов» у нас хоть анусом кушай. Пересмотреть систему управления и движителей. На стрежне, по фарватеру, такая схема еще работает, но в молководных протоках, куда вы отправите ваших «клопов» и «ос», они переломают винты и рули о топляки и мели. Еще, разработать десантные баржи с толкающими колесами. Да-да, колесный движитель, на этих реках он уже используется бразильцами, и очень успешно. Ваши канонерки это пустая трата денег, на этих баржах перевезете пару дивизионов тяжелых минометов, высодите их в лесу на дистанции в пяток км, и стреляйте хоть до морковкиного заговения. Пока все, детали завтра в докладной.
- Отлично. Готовьте доаботанные кораблики, и начинайте готовить экипажи. Прямо сейчас. Пока нет кораблей, пусть стажируются на кошках. Сажайте их на наши угольные баржи, торговые суда, буксиры, все что угодно. Пусть привыкают к нашим рекам. Работайте, товарищи, новые корабли от вас жду готовые через… через сколько, товарий Пролетающий? – Старик повернулся к советнику.
- Максимум две недели, товарищ Первый. Неделя на доработку проекта, неделя на постройку. Иначе просто нет смысла начинать. А после выхода в серию нам необходимо выпускать три корабля в день – «Гладыш», «Плавт» и эту баржу… назовем ее «Водяной скорпион». – Чиновник закрыл свой блокнот.

- Сможете? – Старик повернулся к офицерам.
- Сделаем, товарищ Первый! – Уверенно ответил старший из них, тот самый капитан второго ранга, что докладыал на совещании. – Успеем, товарищ Пролетающий прав.
- Тогда через две недели. И начинайте готовить экипажи. – Старик уселся в тяжелый джип, и уехал.
А в порту продолжалась нормальная рабочая суета, которую никак не затронул приезд начальства. Разгружались баржи с углем и медной рудой, на небольшой сухогруз аккуратно заводили тяжелую машину.
И даже военная часть порта не сильно напряглась от начальственного взора. Работа прежде всего, начальство приехало и уехало, а служба продолжается.

************************************************************************
Уже давно встало солнце, мы позавтракали, переоделись и выползли на задний дворик. Я сидел с дочкой, супруга выметала следы вчерашней посиделки. Кстати, сприртного вообще не было, как-то и без него обошлись.
По улице проехала машина, штабная «Нива», остановилась напротив соседей. Из вездехолика вышло двое хмурых офицеров, и направились к калитке. Соседский барбос, чудовищно лохматый бобтейл, привстал и проводил взглядом их до дома. Позвонив, и получив по домофону разрешение на вход, офицеры, синхронно сняв фуражки, вошли в дом.
- Чего это они? – у меня от нехороших предчуствий пробежал холодок меж плечами.
- Нет!!! Неправда! – В раскрытое окно вылетел женский истошный крик. – Нет, вы врете!!! Сереженька жив, правда ведь? Ну скажите, что это правда?!!!
**************************************************************************
Прошло уже четыре часа с того момента, как дурные вести всколыхнули наш городок. Из сонного, ленивого он прератился в молчаливого и злого. Около дома Сентиных собралось около сорока мужиков, и нас, военных, и гражданских.
В самом доме, около Александры Сергеевны, хлопотали соседки, и буквально десять минут назад отсюда уехала карета «Скорой помощи».
- Вот так¸товарищи. Два «плывуна», «бетэр». Погибших восемь, из экипажей ПТ-76 в основном, егерей двое. – Один из офицеров, немолодой майор с пустым левым рукавом, зло затушал бычок об уличный столб, чем заслужил неодобрительный взгляд главы администрации поселка.