29 Глава.

- Болит? – я прикоснулся к повязке на ручке Лидии.
- Не-а... – девчонка сладостно потянулась и состроила скорбное личико. – Жалко что шрам останется.
- Мелочь.
- Ну, да... – Лидка прильнула ко мне всем телом. – Если вы, господин, говорите ерунда, так оно и есть.
- Не подлизывайся.
- Я самую чуточку... – лукаво улыбнулась девушка. – Самую малость...
Раздался деликатный стук в дверь.
- Кто?
- Господин шаутбенахт, – из-за двери донесся голос Веренвена. – Мы в трех часах хода от Гуттена Приказывали доложится, значится.
- Добро.
Натянул на себя одежонку и вышел на палубу. Бр-р-р... какая нахрен весна? Зима настоящая! Сука, чего же так холодно? То и дело, опять снег пойдет...
Взобрался на мостик и взял подзорную трубу. Да, похоже закончилась очередная авантюрная эпопея. И благополучно закончилась. Сравнительно, конечно. Закончилась и принесла множество забот. Впрочем, мне не впервой. Разберемся.
Шебека отчаянно заскрипев рыскнула под неожиданным порывом ветра.
М-да... явно не для Северного моря эта посудина. На обратном пути, мы попали в такой себе, довольно приличный шторм, который чуть нас всех скопом не угробил. Лоханка моя, в связи с явной неприспособленностью, так водички нахваталась, что думал уже все. Да и разболтало ее порядочно, придется ставить в ремонт. Впрочем и с хорошей стороны она себя тоже проявила. От пары франкских нефов, вздумавших нас перехватить, ушли как от стоячих. Ладно, это все заботы на потом. Сейчас надо думать о семье. Особо никаких предчувствий нет, но имея такого врага как руа франков и его приспешника Гийома де Монфокона, особо не расслабишься. Млять... умею я устраиваться...
- Веренвен.
- Да, господин шаутбенахт.
- Рю* полный парус еще потянут?
- Потянут... – согласился капитан почесав бороду. – Так-то оно так, но недолго.
- Отдай команду ставить. Наплевать.
- Как скажете.
Шебека, скрипя всеми своими составными частями рванула вперед, а я так и остался на палубе. Все ловил момент когда покажется мое родовое обиталище. Как-то неожиданно соскучился по своим девочкам.
Ввел шебеку в бухту лично. И кажется справился... ну... почти. Потом, едва дождавшись когда приведут лошадок, вскочил на Родена и карьером понесся домой. Влетел на замковый двор и с облегчением сердца узрел свою ненаглядную, со вкусом распекавшую челядь. Ну, слава Богу...
- Господин барон... – Матильда узрев муженька чувственно ахнула, покачнулась, но мгновенно выправившись присела в церемонном книксене.
- Госпожа Матильда... – я повинуясь ее требовательному взгляду, со скрежетом зубовным, тоже изобразил для слуг господскую церемонию, а потом подхватив женушку под локоток потащил ее в замок.
- Надолго? – скрывшись с глаз слуг Матильда прильнула ко мне и дала волю чувствам.
Ну, как водится: слезы, вздохи и все такое. В общем, стандарт.
- На пару дней. Где они?
- Да вот же, – Матильда распахнула дверь и продемонстрировала двух дородных кормилиц державших у груди два запакованных свертка.
- Сама не кормишь?
- Перед сном, – кокетливо улыбнулась супружница. – Прожорливые страсть, на целый день у меня молока не хватает.
- Это хорошо... – я выхватил у перепуганной насмерть кормилицы младенца и мгновенно сунул его обратно. Дочурка отнятая от груди сотрясла комнату возмущенным воплем. И сразу же ее поддержала вторая, залившаяся плачем в знак солидарности с сестричкой. Ух ты...
- Пусть доедят, – Матильда настойчиво взяла меня за локоть и потянула из комнаты. – Успеете господин барон наиграться.
- Это едва ли...
Что дальше? Конечно спальня. Знаете... раньше не верил, что так бывает. Много у меня женщин было. И разные: ослепительно красивые, чувственно страстные и прочие, на первый взляд, превосходившие своими достоинствами Матильду, а все же, получается, страсть к ней не пропала. Даже наоборот. Так что, к делам, я приступил очень не скоро. Но пришлось...
- В замке люди новые появились?
- В смысле? – Матильда игриво водила пальчиком по моей груди.
- В смысле новые. Гости, новые слуги и так далее.
- Вроде нет, – недоуменно пожала плечиками девушка. – Хотя...
- Что, хотя?
- Ну...
- Говори женщина.
- Милый... – Матильда покраснела. – Мы в грехе живем... ну... вот я в искупление и устроила обитель для паломников. Но она пустует – не закончили ремонт пока.
- Это ладно, только что бы ни один из паломников в замке не появлялся – увижу повешу. Слуги новые есть?
- Слуг нет, а вот кондитера я из Антверпена выписала. Сегодня как раз прибыл. Обещался на вечер удивить. А жену его, я помощницей кастелянши определила. А что?
- Черт!!! – я принялся лихорадочно одеваться.
- Не гневи Господа! – испуганно пискнула Матильда. – Да в чем дело?
- Потом... – я выскочил за дверь и в сопровождении стражников понесся в поварскую.
Лысый как яйцо, усатый как Чапаев, толстенький мужичонка, что-то напевая колдовал над здоровенным пирогом. Узрев меня ойкнул и перецепившись за табурет грохнулся на пол. Два поваренка взбивавших крем мигом спрятались под стол.
- Кто такой?
- К-карл... – мужичек с ужасом следил за кончиком обнаженной эспады. – К-кондитер с... с р-рекомендациями...
- Кондитер говоришь? - я вздернул его за передник на ноги. – Что готовишь кондитер?
- П-пирог с м-марципанами и льежским с-суфле... – у толстячка от ужаса зуб на зуб не попадал. – И п-пирожные, а ля Венерон...
Отравитель! На лице, у урода, все написано! Порублю нечисть! Я почти ничего не соображая от гнева хотел на месте порешить кондитера, но потом, неимоверным усилием воли взял себя в руки. М-да, совсем нервы ни к черту. Впрочем, оно и не мудрено... после стольких покушений на свою драгоценную личность и кота домашнего станешь подозревать.
- Ешь!
- Ч-что?..
- Все.
- Д-дык оно не г-готово...
- Жри говорю, – я ударом эспады разрубил пирог пополам. – Ешь говорю! И пирожные тоже.
Кондитер обливаясь слезами стал давится тестом. Старательно так пихал себе в рот, с желанием. Неужели я ошибся? М-дя...
- Хватит. А теперь берите этого голубя и в подвал. Жену его тоже.
- За что!!! – взвыл толстячек.
- Еще не знаю, – подсказал я ему. – А если узнаю, то на костер пойдете. Хорст!
- Что прикажете ваша милость? – рядом мгновенно нарисовался обер-аудитор.
- Проведи дознание. Кто, зачем, откуда рекомендации – в общем, все. Без насилия пока, но с пристрастием.
- Будет сделано! – сухое личико Хорста Дьюля преисполнилось рвением. – А причина?
- На причастность, к покушению на мою личность. Выполнять.
- Как изволите.
- Остальные за мной... – я отправился в свой кабинет. За мной, внутренне трепеща отправились успевшие сбежаться соратники.
Ну да, согласен. Погорячился малость. Но в таком деле лучше перебдеть, чем недобдеть. Надо менять к чертовой матери всю систему охраны в замке. И вводить этих... как их там... дегустаторов еды, мать их за ногу.
Отчет соратников затянулся до позднего вечера. Особенно порадовали инженеры, в соавторстве с Пелегрини доведшие все-таки до ума бомбический единорог. Да и остальные старались. Хозяйство во владении оказалось в образцовом порядке. Но все охватить, естественно не успел, так, самые вершки – основательно уже завтра займусь.
Доложился Хорст, с выводами о том, что толстячок кондитер скорее всего никакими пакостными умыслами не обладал. Оказался, действительно, довольно известным в своей среде кондитером, причем его ко мне отправил и отрекомендовал сам бурмистр Антверпена. Самуил исследовав стряпню несчастного тоже не нашел каких либо следов яда. Оных, так же, не нашли среди личных вещей кулинара. М-да... промашка вышла. Ну и ладно, накину серебрушку к жалованию и пусть кашеварит дальше. Под присмотром конечно...
Ну и пили естественно. А как же без этого? Хозяин вернулся – радость-то какая. Но особенно разгуляться не получилось, прибыл взмыленный гонец и предал письмо от кардинала де Бургоня. Его высокопреосвященство, полу-просил, полу-приказывал, немедленно явится к нему. И откуда только зараза узнал что я прибыл? Ну что? Похоже пришло время расплачиваться за церковные милости. Да и ладно... Но это уже завтра, а вернее послезавтра – раньше, я в Антверпен никак не попаду. А из него отправлюсь сразу в Гент, ибо категорически не успеваю.

Ну и пили естественно. А как же без этого? Хозяин вернулся – радость-то какая. Но особенно разгуляться не получилось, прибыл взмыленный гонец и предал письмо от кардинала де Бургоня. Его высокопреосвященство, полу-просил, полу-приказывал, немедленно явится к нему. И откуда только, зараза, узнал, что я прибыл? Ну что? Похоже, пришло время расплачиваться за церковные милости. Да и ладно...
Но это уже завтра, а вернее послезавтра – раньше, я в Антверпен никак не попаду. А из него отправлюсь сразу в Гент, ибо категорически не успеваю.
Так и случилось. Второй день пребывания в баронии пролетел как минута. Я проникся положением хозяина и провел тщательную инспекцию всех служб. Ибо восторженные реляции – это одно, а личное впечатление –это другое. Ну и навешал люлей за нерадение о господском хозяйстве. Но больше для проформы, так как людишки действительно старались.
Наконец принял работу от семейства ван Акенов. Это те самые, отпрыском которых является Иероним Босх.
Ян ван Акен, степенный длиннобородый старичок, по праву главы семейства, лично презентовал росписи. Ну что я могу сказать? Круто! Художники так поиграли с тенями, что изображения казались реально живыми. Мало того, даже меня, человека, в общем-то атеистического, роспись приводила в священный трепет и навеивала религиозную восторженность. Но не везде, господскую спальню художники расписали довольно игриво: резвящиеся нимфы, пастушки и всякие разные сатиры. Что весьма странно, живопись сейчас подобные вольности не допускает.
Мой кабинет расписывал как раз Ерун, так пока зовут будущего гения живописи Иеронима Босха. Постарался – так постарался малец. Что у него творится в голове – я не знаю, вряд ли все в порядке, но смотрится шикарно – сплошной «адъ и зубовный скрежет». Страшновато и торжественно – посетители вполне могут впасть в религиозный экстаз, совмещенный с непроизвольным опорожнением мочевого пузыря. Ха...
Кстати, очень похоже на знаменитый его триптих «Сад земных наслаждений». Но не он... Что вполне понятно, творческие личности – они такие, никогда не предугадаешь, что им в голову взбредет.
А вообще, я доволен. Очень. Поэтому расплатился щедро и ангажировал Еруна на роспись замковой часовни. Когда достроят оную. И на прочее – не успокоюсь пока все мое хозяйство оформит.
Затем удивил Фиораванти. Почтенный архитектор , после презентации творчества, то есть, почти законченных маяка и бастиона в бухте, преисполнился торжественности и попросил разрешения...
- Монсеньор... – поклону итальянца мог позавидовать любой придворный. – Я намерен сообщить вам весьма радостную новость и просить благословления.
Мы находились в процессе испытания единорога, вернее, в процессе поглощения запеченного барашка в перерыве между испытанием, и я сразу не понял чего хочет архитектор.
- Сообщайте, мэтр Пьетро.
- Превратности судьбы... – отчаянно смущаясь, начал ломбардец. – Превратности судьбы...
- Покороче, обер-инженер-лейтенант.
- Благочестивая дама Аннета Хейден... оная вдова...
- В тягости что ли? – я никак не мог сообразить что от меня хочет итальянец.
- Пока нет... – облегченно выдохнул Фиораванти. – Но я...
- Хочешь женится? Кто она?
- Вдова почтенного купца Якоба Хейдена.
- Достаток?
- Унаследовала ткацкое производство и два магазина. Богата... – архитектор смущенно потупился на конце фразы. – К тому же, хороша собой и умна. Деток нет.
- А не спешишь ли ты, мой друг? – я решил немного подразнить ломбардца. – Свобода сладка, к тому же могу подобрать тебе в Бургундии лучшую партию. А вообще, ты домой собирался?
- Нет... – твердо ответил архитектор. – Дома меня никто не ждет...
- Тогда, быть посему. Разрешаю. Свадьбу планируй на конец лета. Стоп... а твои товарищи?
- По окончанию работ уедут, – печально покачал головой ломбардец. – Но, возможны варианты.
Вот так. А вообще, я рад что архитектор остается. Отличный специалист, нормальный человек – пригодится еще – планов-то громадье.
Вторым удивил Фен. Я сразу заметил, что мой китайский механикус немного заскучал. Осунулся, пропала живость в движениях и во взгляде. Но сначала я списал все на тоску по родине – менталитет у него совершенно другой. И особей его национальности, для коммуникации. не предвидится от слова совсем. Но оказалось все немного не так...

29 Глава.

-

30 Глава.

- Ваше преосвященство, я просто восхищен вашим предвидением.
- А именно? – Де Бургонь оторвался от фаршированного фазана и вопросительно изогнул бровь.
- Не успел я стянуть ботфорты по приезду домой, как прибыл ваш гонец... – я изобразил восхищенную улыбку.
- А это... – кардинал скромно улыбнулся. – Право, не стоит. Расскажите лучше, как вас принимали при Бретонском дворе.
- Чудесно, ваше преосвященство. Чудесно... – я немного замялся решая до какой степени откровенничать с кардиналом.
- Как ваши подарки? Понравились государям? – Де Бургонь легонечко дал мне понять о своей осведомленности.
- Надеюсь, ваше высокопреосвященство. Во всяком случае, явного отторжения, я не заметил.
- А депеша? – кардинал резко сменил тон и тему разговора. – А какая реакция была на послание?
При этом вопросе, от вида радушного хозяина, какового изображал церковник, ни осталось ни следа – проявилось холодное и расчетливое обличье – истинная его личина. Впрочем, проявилась она буквально на мгновение и скрылась под вежливой улыбкой.
М-да... отчего-то мне кажется, что вот прямо сейчас от меня требуют совершить акт определения приоритетов. В буквальном смысле это бы звучало так: «Ты чьих будешь человече? Наших или...». И что сказать?
- Ваше преосвященство... – я пристально посмотрел на кардинала. – Насколько я понимаю, вы и сами все знаете. Или все же мне требуется отвечать?
- Требуется Жан, требуется... – Де Бургонь мило улыбнулся. Мило и хищно.
Я поискал в своем репертуаре обличье кающегося грешника и не нашел. Изображать ломающуюся проститутку, мне тоже, от чего-то, не хотелось. А... будь, что будет...
- Ваше высокопреосвященство я могу вам сообщить только о своих личных впечатлениях. В каковых, я вполне могу ошибаться. Что же касается состава депеши...
- Мне хватит вашего личного мнения, – церковник ободряюще кивнул.
- Мне кажется, мой сюзерен, не нашел себе союзников в Бретани.
- А в Англии?
- И там тоже. Хотя...
- Хватит барон, – кардинал остановил меня жестом. – Пока хватит.
- Пока?
- Да, пока. Жан, я прекрасно понимаю недвусмысленность вашего положения. У вас есть сюзерен, которому вы служите. Причем, служите верно. И совершенно не собираюсь подвергать вас искушению изменой.
- Я благодарен вам ваше высокопреосвященство... – я действительно был благодарен кардиналу.
Почему? Да потому, что я, ни при каких обстоятельствах, не собираюсь предавать герцога Бургундского. А если, я это сделаю, то предам в первую очередь самого себя. Да, вот такой вывих...
- Но, с другой стороны... – кардинал сделал легкую, весьма интригующую, паузу. – Вы вполне можете совмещать службу сюзерену, со службой, матери нашей, святой католической церкви. В данном случае, одно с другим в противоречия, не вступает. И не надо морщиться – я вам это гарантирую.
- Возможно ли мне, просить вас растолковать данный момент поподробней?

- Но, с другой стороны... – кардинал сделал легкую, весьма интригующую, паузу. – Вы вполне можете совмещать службу сюзерену, со службой, матери нашей, святой католической церкви. В данном случае, одно с другим, в противоречия не вступает. И не надо морщиться – я вам это гарантирую.
- Возможно, я навлеку на себя ваш гнев, но все же осмелюсь поинтересоваться: как такое возможно?
Ну вот, наступает момент истины – сейчас мне сделают предложение, от которого, по сути дела, нельзя отказаться. Или все-таки можно?
- Жан... – кардинал с легкой досадной гримасой, проигнорировал мой вопрос. – Я хочу сделать вам предложение.
- Я весь во внимании, ваше преосвященство.
- Великая Римская Инквизиция нуждается в ваших талантах, – Де Бургонь произнес эти слова абсолютно спокойно – без лишнего пафоса, а потом разглядев на моем лице тень недоумения, так же буднично пояснил: – Не так давно, с одобрения святейшего папы Сикста IV, при Великой Римской Инквизиции организован тайный рыцарский орден «Защитников Истинной Веры»*. Магистром которого, в данной провинции, являюсь именно я. Предполагая вопросы, спешу вас успокоить – орден не монашеский, однако накладывает на своих членов некоторые ограничения.

*Тайный рыцарский Орден Защитников Истинной Веры – совершеннейшая отсебятина автора. Впрочем, организация Ватикана и его подразделений до такой степени запутана и полна тайн, что могу вполне законно предполагать о существовании чего-то подобного.

- А...
- К примеру, супружеской верности, – Де Бургонь предвосхитил так и не заданный мной вопрос.
И заметив мой вздох облегчения неожиданно весело расхохотался.
- Ваше высокопреосвященство...
- Ну ладно, ладно... – кардинал престал смеяться. – Но, право дело, вы меня порой забавляете Жан.
- Рад был доставить вам удовольствие... – буркнул я ему в ответ тщательно скрывая недовольство.
Ах ты сука! Забавляю, видите ли я его. Да за такие слова я любому кадык вырву! Ну... почти любому....
Кардинал не заметил моего недовольства и продолжил:
- Фактически, данный орден играет при Инквизиции в некотором виде роль силовой составляющей. Впрочем, не только силовой – задачи ордена будут гораздо разнообразней. Будут – потому что он пока находится только в стадии формирования.
- Я польщен вашим доверием, ваше высокопреосвященство, но осмелюсь сообщить: я уже являюсь паладином Ордена Дракона, к тому же, как вы уже справедливо замечали меня связывает вассальный договор с его светлостью Карлом Бургундским. Не будут ли, данные обстоятельства входить в противоречия... – я на всякий случай сделал попытку отбоярится от предложения. Хотя... хотя, скажу честно, де Бургонь очень заинтриговал меня. Дело в том, что сейчас жизнь дворянина средней руки, каковым я по сути являюсь, всецело зависит от его сюзерена. Да, вот такие реалии – ничейных баронов не бывает. И доля сиих дворян, всегда неразрывно связана с долей их сюзеренов. Разная доля... В общем, по разному бывает, можно и живота лишится, а можно и куда-то прибиться. Так почему бы мне не озаботится поиском нового хозяина заранее? Святая католическая церковь в этом статусе ничуть не хуже чем короли и всякие там, пока суверенные, герцоги и принцы. Даже наоборот. А мне, в данном случае, помимо покровительства, предлагают еще нехилый статус. Понятно – в запасе есть предложение кайзера, но еще одно совершенно не помешает. Впрочем, не буду забегать вперед - всему есть своя цена...
- Не будут, – категорично перебил меня кардинал. – Мало того, вам ничего не препятствует продолжить свою службу при вашем сюзерене...

- Не будут, – категорично перебил меня кардинал. – Мало того, вам пока ничего не препятствует продолжить свою верную службу при вашем сюзерене. Даже наоборот, такое развитие событий весьма желательно.
- Мой статус в ордене?
Кардинал согласно наклонил голову, как бы понимая и одобряя мой вопрос:
- Устав пока еще не разработан, так как мы только начали собирать братьев, но уже могу сказать, вы займете приличествующее вам положение.
Мне показалось или это действительно несколько туманное предложение? Но с другой стороны... А с другой стороны, какого хрена я ломаюсь как целка? К тому же, неизвестно, как де Бургонь среагирует на отказ. Его высокопреосвященство, при своем на то желании, может испортить мне жизнь очень качественно. И никто не поможет. Значит что?
- Ваше высокопреосвященство, я буду рад стать на путь служения матери нашей, католической церкви.
- Я всегда бы уверен в том, что вы, барон, умеете принимать правильные решения... – кардинал на мгновение прервался уловив глазами возникшего из-за портьеры слугу и принял из его рук массивную резную шкатулку. – Значит, поступим следующим образом... Следуйте за мной...
М-да... прошлый визит к церковнику проходил по примерно похожему сценарию. Сначала ужин, а потом, после слов: «...следуйте за мной...», меня поволокли развлекаться в камеру пыток.
Впрочем, думаю сегодня развлекаться предстоит по иному, ибо предстоит ритуал посвящения! Куда же без него, чай пятнадцатый век на дворе – все подобные процедуры обставляются жутко торжественно и просто жутко. Особенно церковные. Очень хочется надеяться, что меня не заставят постится до полного просветления души и разума...
Но не заставили. К моему дикому удивлению и даже, некоторому разочарованию, никакого особого ритуала не последовало. Де Бургонь, в небольшой личной часовенке принял от меня что-то вроде вассальной присяги. Ему лично, как магистру и самому одену. К счастью, без каких-либо имущественных и финансовых обязательств. Причем, в довольно общих фразах: препятствовать проискам диаволовым, нести свет веры, являть собой пример, просветлять и наставлять, бороться и не пущщать, привлекать христианские души к служению и так далее. Странно...
А вообще, что-то тут не так. Либо сия организация действительно очень тайная, либо... либо она пока существует только в голове самого кардинала и парочки его соратников. М-да...
После чего церковник достал из шкатулки довольно скромную цепь с подвеской в виде креста с пламенеющими концами и надел мне на шею. Торжественно перекрестил, троекратно облобызал, назвал братом и вернул в каминный зал продолжать ужин. И беседовать...
Впрочем, об этом позже. Могу только сказать, что после окончания разговора, поутру отправляясь в Гент, я люто материл свою собственную персону. Твою же кобылу в дышло!!! Однако вляпался барон. Воистину, бесплатный сыр только в мышеловке. Хотя, с другой стороны, возможность приобщиться к людям делающим реальный европейский политик, нешуточно льстит. Ох и льстит...

Впрочем, об этом позже. Могу только сказать, что после окончания разговора, поутру отправляясь в Гент, я люто материл свою собственную персону. Твою же кобылу в дышло!!! Однако вляпался барон. Воистину, бесплатный сыр только в мышеловке. Хотя, с другой стороны, возможность приобщиться к людям делающим реальный европейский политик, нешуточно льстит. Ох и льстит...
В Генте, на квартирах роты, я Тука не обнаружил. Лейтенант Логан, повинуясь поступившему приказу, прекратил рекрутинг и отбыл с личным составом в Лотарингию – оказывается герцог Карл Смелый Бургундский, одержимый местью швейцарцам выступил в поход на Берн.
При дворе, я покрутился всего денек – проверил ход своих поставок, выбил расчет и собрал все последние сплетни. И нешуточно озадачился – какой нахрен поход на Берн? Тут, уже впору, огнем и мечом подданных к повиновению приводить. Моя бы воля...
Но не моя. Хотя, в дело усмирения, невольно, я свою толику приложил...
- Дзинь, дзинь... – шпоры на ботфортах, наделенные маленькими колокольчиками разливались серебряным звоном при каждом шаге по навощенному паркету.
Куда иду? Герцогиня Мергерит, жена моего сюзерена Карла Смелого, узнав, что барон ван Гуттен, прибыл ко двору, немедленно возжелала оного для аудиенции. Думаю, что и Машка будет рада. Да и я не против. А вдруг обломится? Хотя, да, верна пословица... это та, что гласит: «Дурень думкой богатеет»...
- Жан... – в коридоре приемной ко мне присоединился Оливье де ла Марш.
- Оливье... – я на секунду остановился, чтобы обнять старого товарища и соратника. – Как ты брат?
- Живой... – Оливье нервно дернул скулой. – Тут такие дела...
- Разберемся. Ты почему не при армии? История с герцогней Савойской и ее сыном?
До меня уже дошли слухи, что Карл поручил Оливье захват герцогини. Что он успешно и осуществил. Но... но, сын оной благополучно бежал. Причем, уже после ареста. В этом весь дела Марш, рыцарь до мозга костей. Да, думаю, без его участия побег не обошелся. За что и пострадал... отлучен от присутствия при государе.
- Да... – гордо кивнул головой майордом. – Но речь не о том...
- Разберемся... – я на полном ходу выскочил в покои Мергерит и сразу склонился в поклоне. – Госпожа...
Герцогиня Мергерит, сидевшая на троне, сделала попытку встать мне на встречу, но благополучно сдержала свой порыв и просто величаво кивнула и допустила к своей ручке.
Мария, она же Машка, дочь Карла, сидевшая рядом на малом троне обошлась без внешних порывов, но в ее глазах, я прочитал совсем нескрываемую радость от моего прибытия. Впрочем, как и в глазах Мергерит. Млять, да что же здесь творится? Порву к епеням бунтовщиков!
- Покиньте нас... – Мергерит отослала свою свиту.
- Госпожа, я ваш покорный слуга... – перья берета в очередной раз скользнули по палисандровому паркету. – Просто назовите имена и изъявите свою высочайшую волю...
- Происходит непонятное и я озабочена... – герцогиня трагически вздохнула. – Но до меня доходят слухи...
Короче, Мергерит волю изъявила.
Ну, что же... Отбросим в сторону моральные терзания. Да, я воистину симпатизирую свободолюбивым фламандцам, но извините...
-