$
66.
На четырнадцатый день наступления, согласно календарю, грянул первый настоящий осенний дождь. Затяжной, проливной и холодный. Небо все заволокло плотными тучами. Дирижабли перестали летать, и мы остались без глубокой зафронтовой разведки.
Аршфорт неутомимо гнал нас вперед, пока почвы окончательно не раскисли. К середине месяца наши войска отбили еще пятнадцать километров железной дороги. В качестве бонуса нам достался крупный разъезд на восемь ниток запасных путей. С довольно крупным поселком, который другой околицей упирался в речной порт с рыбоконсервным заводом и пивоварней, что сильно подняло в войсках боевой дух.
Но пиво холодной осенью не самый полезный продукт и я настоял у Аршфорта на обязательной выдаче винной порции всем войскам на открытой местности. По сто грамм в день. 'Наркомовские' так сказать. В чем меня активно поддержали корпусные лекари. Им также не улыбалось получить массу простудных заболеваний в личном составе.
К этому времени рецкие горнострелковые бригады пробились к железной дороге и перерезали ее в тылу царских войск до самой реки. Группировка полковника Куявски все же попала в окружение. Как он ни старался этого избежать. А порт с городом сели в сухопутную блокаду. Но как-то коряво выходило. Враг рассечен, но сопротивлялся активно, имея подвоз боеприпасов по реке как от устья пароходами, так и с другого берега лодками по ночам.
Сельскую местность в Приморье взяли под контроль отогузкие конники, вылавливая остатки мелких царских гарнизонов. Пленных некуда было девать, потому что гать работала только в одном направлении днем и ночью и не справлялась с потребным потоком грузов. От нас же экспедиционные части по-прежнему были отрезаны группировкой полковника Куявски.
Ситуация грозила вылиться в патовое состояние. Несмотря на проливные дожди, подкрепления стали поступать в Приморье в основном не к нам, а к рецам и отогузам через гать, пока она еще проходима. А то зальет все, и болота поднимутся, затопив переправу. А обкладывать приморский город надо сразу, пока враг не нагнал морем подкреплений и не построил сухопутной обороны. Портовый город как и везде хорошо прикрыт только с моря.
Ставка короля запросила у императора поддержку имперского флота, чтобы блокаду Щетинпорта сделать полной. Или хотя бы почти полной, учитывая то, что правый берег Цыси все еще в руках царцев. И такой приказ был отдан. В море загрохотали большие пушки трех флотов. С переменным успехом потому как четвертой стороной конфликта стала погода - туманы, дожди и шторма.
В нашем корпусе, несмотря на нормально функционирующую железную дорогу, начались проблемы с боепитанием. Точнее проблемы были с вагонами, которыми подвозили снаряды и патроны. Их количество медленно, но неуклонно сокращалось.
Собрав документы и проконсультировавшись с первым квартирмейстером, я напросился на аудиенцию к командующему.
- Ваше превосходительство, данный вопрос требует моего прямого участия как комиссара ЧК. Саботаж надо пресекать сразу и в корне. Иначе скоро нам не только стрелять, но и есть будет нечего. Зарываться в землю по такой погоде - хуже не придумаешь, тем более в местных глинистых грунтах. Кто-то крадет наши вагоны и с этим преступным деянием пора кончать.
- Не думаю, - возразил мне комкор. - Скорее это обычное наше головотяпство. Кто у нас идет в интенданты? Те кому не хватает храбрости и ума служить в строю.
И вот тут я показал ему царскую полевую кухню моей конструкции, которую заранее подогнал к его домику.
- Это тоже, ваше превосходительство, можно объяснить обычным нашим головотяпством? Судя по шильдику, эта кухня-самовар сработана в Ракове в механических мастерских железнодорожного депо даже раньше, нежели документация на них пришла на наши заводы. Я это точно знаю, так как такая кухня-самовар это мое изобретение, прошедшее через имперский комитет. Прогнило где-то в империи...
Аршфорт почесал кулаком усы. Крякнул недовольно. Но ничего не сказал.
А я продолжил.
- У меня нет уверенности в том, что ВОСО и интендантство просто не справляется из-за некомпетентности. Либо пособничают врагу, либо ворованное возят частными рейсами и не возвращают обратно вагоны. По плану наступления вагонов было достаточно до конца операции и на Узловой мы немало их взяли трофеем. Как и паровозов.
- Кого оставляете за себя? - только и спросил генерал, садясь за свой стол. - Исполняющим обязанности конечно. Потому как снимать вас с командования отрядом я не намерен. У вас это хорошо получается, барон.
- Благодарю вас, экселенц. За себя я оставляю капитана Вальда.
- Вальда? - удивился генерал. - Он же всего командир егерской роты?
- Вот именно, ваше превосходительство. Командир штурмовой роты, доказавшей свою эффективность при взятии населенных пунктов. И бронепоезд только обеспечивает работу этой роты. К тому же он в отряде самый старший по чину.
- Что ж, будь по-вашему... - согласился генерал и поменял тему. - Вы увидите его величество в ближайшее время?
- Надеюсь на это, экселенц, - ответил я неопределенно, потому как еще не решил пока мне ехать в ставку или не пора.
- Тогда подождите немного, я напишу ему депешу в Ставку и также отправлю с вами накопившиеся наградные листы.
$
Узловая встретила меня зримым бардаком: вавилонским столпотворением людей, лошадей, стирхов, повозок и вагонов среди которых ловко протыривались продавцы всякой всячиной вразнос с рук, подпирали стены вокзала скучающие пока еще трезвые проститутки. Гам стоял круглосуточный. Гарь. Паровозный дым и пар.
Причем гражданских толклось на вокзале не меньше военных. И это было странно. Больше всего меня удивило большое количество проституток. В большинстве своем молодых еще девочек. Те первые три дня, которые я провел на Узловой, их вообще не было видно. Причем на развязных профессионалок они мало походили. Тихо стояли и ждали, когда их выберут те, кому приспичило попользоваться их услугами. Сразу вспомнилось, что шутник Сталин во время Великой Отечественной войны приравнял триппер к членовредительству и за то, что офицер намотал на член гонококк, его отправлял в штрафбат на три месяца. А презервативы в вещевом довольствии Красная армия впервые увидела в только Румынии.
Дежурный по станции с трудом нашел место, куда приткнуть мой эшелон. По великому моему везению на самых задворках сортировочной станции. Зато я сам убедился, что бардак бардаком, но в мутной воде кто-то все же ловит свою крупную рыбу. Иначе зачем, имея сквозные пути, сначала разгружать вагоны в пакгаузы, а потом снова загружать те же грузы в эти же вагоны, для того чтобы отправить в адрес нашего первого корпуса. Явно имеет место быть пересортица усушка и утруска. Погрузочно-разгрузочные работы велись и ночью при свете керосиновых ламп.
Скандалить не стал. Просто вызвал к себе на эти задворки в свой салон повесткой начальника пункта ВОСО и местного главного начальника по интендантскому ведомству. Поначалу вежливо с посыльным. С вручением документа под роспись.
И приказал раздать личному составу ужин, который готовился в полевой кухне, пока мы были в пути. Сам также с удовольствием поел из солдатского котла с бойцами на платформе - готовил рецкий повар вкусные и простые деревенские блюда, к которым я, оказывается, успел привыкнуть пока жил на хуторе. Даже чем-то родным повеяло. Хотя повар у нас не профессионал, а выборный из бойцов.
Начальник ВОСО - мелкий живчик с лисьей мордочкой, со смешной фамилией Мойса, в полевой форме с майорскими погонами, явился уже через полчаса в полной готовности к сотрудничеству. Я сделал ему замечание, что до сих пор на станции Троблинка нет его представителя. Он обещал исправиться в ближайшие же дни, а пока просто руки не дошли - и недели не прошло как эта станция наша. Дал мне ценнейшую консультацию по максимальной пропускной способности нашей ветки, сверх которой неизбежны заторы. Обещал выслать роту железнодорожных строителей, для постройки временных 'усов' отстоя для складирования запасных шпал и рельсов, чтобы не таскать каждый раз их издали для боевого ремонта путей.
Главная для меня информация из уст майора прозвучала так.
- ВОСО не распоряжается вагонами. ВОСО лишь организует прохождение составов с военными грузами целиком. Сами литерные эшелоны формируются интендантами. Часто ВОСО даже не знает, что находится в вагонах.
В общем, встреча прошла плодотворно, и мы расстались довольные друг другом. Откровенно стучать на интендантов он не стал, но позволил себе пару намеков, дающих пищу мне для размышлений.
А вот большая интендантская шишка не явилась даже на следующий день. И пришло посылать за ней отделение егерей с пулеметом и приказом о силовом приводе.
Едва этого тучного подполковника втолкнули ко мне в салон, как он сразу встал в позу.
- Что вы себе такого позволяете, молодой человек? Как вы смеете так обращаться с ответственным офицером ведомства кронпринца? Я этого так не оставлю. Вы у меня на фронт пойдете рядовым в пехоту...
Его брылястое лицо тряслось, покраснело и плевалось мелкими брызгами слюны. И что самое удивительно он действительно чувствовал себя в полном праве 'строить' всех вокруг себя. Удивительно, но когда вся армия давным-давно перешла на новую полевую форму с погонами этот крендель все донашивает старый мундир с темно-синими обшлагами и серебряным галунным воротником.
- Вы присядьте, господин подполковник, водички попейте, успокойтесь, - улыбнулся я, наливая в стакан воды. - Поставили бы мой эшелон на первый путь, глядишь, и идти было бы короче, не ломая ноги о шпалы.
Воду он пил жадно, искоса поглядывая на приведший его конвой. Все же хоть и хорохорится и права качает, а побаивается.
- Вы свободны пока, - отпустил я егерей, сказав эту фразу по-рецки.
Поглядел на интенданта. Покачал головой и спросил.
- Ваша фамилия будет Шперле?
- Истинно так. Подполковник интендантской службы Йозе Шперле.
- Тогда все правильно. Вас вызывали повесткой. Вы не явились. Поэтому пришлось осуществить привод для беседы. Но привод это еще не арест. А беседа пока не допрос.
Выложил на стол планшет, раскрыл его. Под целлулоидной оболочкой там у меня не карта, а с одной стороны указ о создании чрезвычайной комиссии, с другой - рескрипт о назначении меня королевским комиссаром в нее. Специально так сделал, чтобы не трепать такие важные документы. Ламината тут нет, и долго еще не будет.
- Читайте.
Чиновник быстро пробежал глазами оба документа и расплылся в улыбке. Даже глазки довольно заблестели.
- Так бы сразу и сказали, молодой человек, что вы и есть тот самый Кобчик из окружения принца, а то в повестке указан какой-то никому не известный барон, - откинулся интендант на спинку кресла. - Я только одного не понял, что означает фраза 'право внесудебной расправы' в рескрипте его величества?
- А то и означает, подполковник, что в условиях военного времени, обнаружив саботаж и пособничество врагу, я имею чрезвычайное право расстрелять саботажников без суда и следствия. На месте. Армия испытывает трудности со снабжением боеприпасами. Если я усмотрю в этом факт саботажа, виновные будут расстреляны незамедлительно перед строем. Дабы другим не было повадно. Время дорого в наступлении, чтобы изводить его на судебные церемонии.
- А как же штрафные роты? - удивленно посмотрел на меня интендант.
- Какие штрафные роты? - в свою очередь удивился я. - Не знаю никаких штрафных рот. Я сам только что с передовой. Нет там никаких штрафных рот. Но вызвал я вас вот по какому делу... От вас требуется справка о движении и обороте вагонов на узловой станции за последние две недели.
- Ну,... такое так сразу и не скажешь, господин королевский комиссар. Надо бумаги поднимать... Я же сам вагоны не распределяю. У меня для этого подчиненные есть специально этому обученные.
Подполковник почувствовал себя уверенней 'в своей луже', стал вальяжным и несколько покровительственным в тоне.
- Там очень сложная документация для неспециалиста. Если вы позволите, то мы изготовим вам такую справку дня через три.
- Это непозволительно долго, господин подполковник. Вы мне к завтрашнему утру предоставите все копии документов по этому вопросу. Гриф 'С подлинным верно'. Подпись ваша и исполнителя. Печать.
- А это зачем?
- В дело подшить.
- В какое дело?
- Уголовное. О фактах саботажа на железной дороге в прифронтовой полосе.
- Ах, на железной дороге... - облегченно выдохнул интендант. - Нет вопросов. Завтра копии у вас будут. Что еще от нас требуется?
- Объясните мне, зачем вы сначала разгружаете амуницию, а потом снова грузите в вагоны перед отправкой на фронт.
- Очень просто. У нас сейчас два основных фронта. Северный и Южный. Два получателя. Снабжение войск, которые сдерживают окруженные группировки противника, идет с фортов. Номенклатура довольствия одинаковая и часто для обоих адресатов находится в одном вагоне. Вот и приходится сортировать.
- Непонятно только зачем эти манипуляции проводить с боеприпасами, которые расходуются в день вагонами?
- По общей инструкции.
- Инструкцию. Ее копию. Также мне предоставите.
- Но это внутренний документ, господин комиссар. Гриф 'Для служебного пользования'.
- Вам дать снова почитать указ о создании чрезвычайной комиссии? Нет? Все дела которые мы ведем, имеют гриф 'Особой государственной важности'. Все младшие грифы им поглощаются. Вместе с инструкцией я жду от вас также копии всех руководящих документов касаемых движения вагонного парка. В том числе и трофейного. И учтите... Если вы будете противодействовать комиссии, то мы вас отстраним от дела а документы нужные просто изымем. С обыском. Только вот последствия для вас будут печальными, так как любое противодействие будет квалифицировано как саботаж. А теперь идите. К утру жду документы на этом столе.
С этим напутствием я его и отпустил.
А вот начальника сортировочной станции мне и приглашать не пришлось. Сам пришел. А я-то совсем забыл о такой должности. Собирался вызывать начальника вокзала. Но мне популярно пояснили, что вагонами ведает сортировка, а вокзал пассажирами.
Сам пришел и откровенно сказал, что за военных долбодятлов он отвечать не собирается. Его дело эшелон собрать, паровоз к нему прицепить и отправить по тому направлению, которое укажут. Так было и до войны, и при царской оккупации, так обстоят дела и сейчас. Все вагоны к нему поступают либо уже опломбированные, либо пустые.
Воистину скорость стука превышает скорость звука.
Но в результате наутро я стал богаче на три независимых комплекта копий учетных книг движения вагонов за последние две недели. От интендантства, от ВОСО и от гражданской службы сортировки. И даже беглое сравнение этих документов показало, что хоть у меня и чрезвычайные полномочия, но их мне явно не хватает. А потому после беглого прочтения этих заверенных копий затребовал я от ВОСО литер в Будвиц, который мне охотно предоставили уже через час. Лишь бы с глаз долой.
По документам получалось, что на одной территории находились три совсем разные грузовые станции. Моей соображалки было явно недостаточно. Требовался хороший аналитик, и взять я его мог только в аппарате принца. А толковый консультант в железнодорожном складском хозяйстве служил в воздухоплавательном отряде в чине ефрейтора. Так что мимо Будвица не проехать.
Отбил телеграмму Аршфорту и получил его добро на командировку. В случае чего эта телеграфная лента, свернутая в рулон есть мой главный отмазной документ от обвинений в дезертирстве.
К полудню в окнах моего салона показались кирпичные трубы столичных заводов. Состав, громыхая колесами на стрелках, ушел на окружную дорогу и с нее втянулся на заводскую ветку акционерной командиты 'Гочкиз'.
Вызвал по телефону из дома коляску с рысаками и приведя себя в порядок, надев парадную форму воздушного флота двинулся на аудиенцию к младшему Бисеру. В руках в простом свертке сахарной бумаги, перевязанным на бантик пеньковой бечевкой, я вез бомбу.
Информационную.
$

$
Королевско-генеральский сходняк прервали личным приглашением первого квартирмейстера армии всех присутствующих на обед. И 'полосатые штаны' неторопливо потянулись в легкий павильон по соседству, напоминая клубок целующихся змей.
Я же отпросившись у принца, направил стопы в наградной отдел службы первого квартирмейстера, где получил мешок медалей и стопку наградных книжек на весь броневой отряд. И потопал, оттягиваю руку мешком серебра заесть это дело со своими солдатами.
Но прежде у себя в салоне отложил кресты и медали на всех присутствующих при эшелоне. А оставшиеся складировал в сейф.
Принц обещал лично наградить героев, если такой возможности не выпадет у короля.
- Сам понимаешь. Савва, форс-мажор... Сродни стихийному бедствию.
Я не тупой. Намек на императора понял. Даже столько не на самого императора, сколько на его свиту. Слава ушедшим богам она была у него по-походному небольшой.
Когда мы закончили обед и наводили приборку вокруг своего тупичка. Прибежал вестовой из ольмюцких гвардейцев и приказал ожидать 'их величества'. После чего я перекинул всех на уборку с левой стороны эшелона, где мотоброневагон находился своей самой покоцаной стороной. Товар так сказать лицом.
А мусора скопилось на путях прилично. Правы предки, которые утверждали, что 'чисто там, где не сорят'.
Через час примерно выставленные мной махальные стали подавать условные знаки.
- Так, бойцы, - прикрикнул я. - Изображаем кипучую деятельность по уборке уже убранного. Ждем команду. Тавор - в салон. Приготовь стол, кранную скатерть и наградной комплект.
При приближении сдвоенной свиты монархов я рявкнул.
- Строиться!
И мои бойцы, аккуратно закидав метлы и лопаты на платформу, где составленные в козлы стояли их винтовки, быстро выстроились вдоль состава. Можно было бы и лучше построиться, но и так не плохо, все же тут не ровный плац. Даже паровозная бригада построилась с краю, хоть и не обязана была этого делать. Но любопытно им.
Сам я, отдав необходимые уставные команды, встретил эту генеральскую отару у края строя.
- Ваши императорское и королевское величества, подразделение отдельного броневого отряда при первом армейском корпусе, следует в депо Будвица для починки разбитого в бою мотоброневагона. Докладывает командир броневого отряда лейтенант воздушных сил Савва Кобчик.
- Так вот ты какой... Кобчик, - покачал головой император, - Здоровая орясина.
- Рад стараться, ваше императорское величество. Но моей заслуги тут нет - это родители постарались.
- Ты ранен, барон, - спросил старший Бисер, увидев пластырь из-под моего кепи.
- Так точно, ваше королевское величество. Был ранен, но остался в бою при защите захваченного железнодорожного моста.
- Можешь заменить знак за ранние на золотой. Насколько я помню это третье твое ранение на нашей службе.
- Так точно, ваше королевское величество.
- Когда ты все успеваешь, Кобчик? - спросил император. - И завод, и пулеметы, и бронепоезда, и война...
- Растянул сутки на лишний час, ваше императорское величество.
- Как это? - откровенно удивился император.
- Ложусь спать на час раньше, ваше императорское величество.
В отаре свитских раздались приглушенные смешки.
- Показывай свое воинство, шутник, - император сделал каменное лицо.
Оба монарха прошли вдоль строя. Внимательно вглядываясь в лица, потом обратно к его середине.
- Здорово, молодцы, - воскликнул император.
Бойцы заучено рявкнули.
- Здвав желав ваше императорское величество!
Не подвели, орелики. Хорошо гаркнули.
- Поздравляю вас со славными победами над исконным врагом с востока.
- Рады стараться, ваше императорское величество, на благо императора и отечества.
- Это хорошо, что рады стараться, - глаза императора потеплели. - Награждать вас будем. Заслужили.
Я дал отмашку. Тавор с двумя бойцами, скрываясь ранее в салон-вагоне, споро вытащили узкий стол, скатерть, наградные книжки, сами медали и пакет с булавками. Стол быстро установили недалеко от их величеств, подбив под одну ножку кусок гравия, чтобы не косил. Аккуратно все разложили на столе. И встали.
- Встать в строй, - скомандовал я им.
Император посмотрел на кучку сияющих новой чеканкой серебряных медалей на лентах креста военных заслуг и обратился к Бисеру.
- Твои награды, ваше королевское величество, тебе и награждать. Я рядом постою. Посмотрю на героев. Читал я донесения об их подвигах и, откровенно говоря, не верилось. А теперь смотрю на них воочию и понимаю... такие могут даже чудо совершить.
И перевел взгляд на разбитые швы в броне боевого вагона, покачивая лакированной каской.
Потом. Начиная с вахмистра по рангу вызывал награждаемых и король прикалывал булавкой им медаль на грудь.
Тавор получил-таки свой вожделенный крест и следующего за ним в очереди инженера я представил особо.
- Инженер-ефрейтор Болинтер. Механик автономного броневагона и изобретатель калильного двигателя внутреннего сгорания, установленного на нем. Именно благодаря его двигателю мы смогли воевать в отрыве от основного бронепоезда. Ефрейтор был ранен осколками, но остался в бою, заменив тяжелораненого пулеметчика.
Совсем не боевой вид инженера, диссонирующий с рецкими бойцами, обратил на себя внимание монархов.
- Поздравляю вас фельдфебелем имперской гвардии. Останьтесь после церемонии, я хочу с вами поговорить, - бросил император Болинтеру и рядом тревожно закаркал ворон.
И я понял, что меня уже грабят и в качестве компенсации вешают на мою шею рыцарский крест. Черненую серебряную фитюльку вместо будущих моторов.
Я был последним кого награждали.
- Это все награды за ваши прошлые заслуги, - спросил император. - Что было потом целых две недели?
- Воевали, ваше императорское величество, - ответил я. - Делали все, как и другие воины Ольмюца из первого армейского корпуса. Теснили врага к северу. Разве что отличился расчет орудия носовой башни. Они одним 'золотым' выстрелом лишили северную царскую группировку всех их генералов.
- Они достойны 'Солдатского креста' за свое отличие, - согласился император, и его адъютант как факир из воздуха достал две черные коробочки, обтянутые тонкой черной кожей.