Пролог. 20 марта. Египет. (17:30)
(здесь и далее в скобках – местное примерное время согласно часовым поясам).

Вечер, как обычно бывает в этой широте, наступил внезапно, накрывая темнотой всё, до чего смог дотянуться. Солнечные лучи напоследок осветили плоские бетонные крыши зданий, изящные высокие минареты местной мечети Абдульхасана Эль Шази*, величественные своды коптской церкви* и скрылись за едва видимыми вдали горами.

--------------------
Мечеть Абдульхасана Эль Шази - белоснежное здание, декорированное витиеватой резьбой, выполненной в арабском стиле. Является главной действующей мечетью Хургады и прилегающих к ней населенных пунктов. Ширина мечети около двадцати метров, высота минаретов – около сорока. Несмотря на большие размеры, во время пятничной молитвы мечеть не вмещает всех желающих, поэтому во дворе были возведены навесы-беседки. Ночная подсветка мечети будоражит воображение, и даже христиане начинают задумываться, не ошиблись ли они.
Коптская церковь - возведена в 1922 г. английскими сотрудниками нефтяных компаний для проведения богослужений для рабочих. Позднее, когда нефтяные скважины истощились, здание было передано в пользование египетских христиан – коптов. В архитектуре здания удачно соединены типично христианские элементы и черты исламского зодчества. Службы проводят на арабском, прихожане сидят на специальных скамьях. Церковь огорожена высокой стеной в целях безопасности.
--------------------

А небольшой египетский курортный городок не спеша жил своей жизнью. Всё указывало на это: многочисленные яркие фонари, разноцветные подсветки для фонтанов, отблески уютных баров. И немало людей, прогуливающихся по тротуарам дороги близ Красного моря, пытающихся в полной мере оценить красоту весны южных широт.
Молодой немецкий юрист с забавным именем Клаус тоже прогуливался по широкому променаду мощеной улицы, наслаждаясь чистым морским воздухом, цедя пиво из банки, но по привычке в пакете, и разглядывая всё, на что падал взгляд.
А взгляд его падал на небольшие магазинчики, подмигивающие рекламными витринами и зазывающие зайти «проста пасматреть, да?» На прохожих, львиную долю которых с приходом сумерек составляли бесстрашные русские и неизменное местное население. На украшенного помпонами верблюда, отдыхающего возле погонщика на тротуаре в ожидании клиентов. На огороженную слева солидным бетонным забором территорию для нового отеля. Даже отсюда, с тротуара, через приоткрытые ворота видны нарытые котлованы под фундаменты будущих зданий.
И тишина. Не абсолютная, нет. Но тишина, по которой легко определить, что вокруг - курорт, а не офисное помещение в центре крупного города, напоминающее пчелиный улей перед грозой.
Ещё немного времени пройдёт, и местное население заполонит улицы. Молодежь потянется в клубы и дискотеки, чтобы выплеснуть на танцпол очередную порцию пара, а то и найти себе пару среди туристов. Люди постарше разместятся в барах, потягивая кальян за чинной беседой либо просто отдыхая от изнурительной дневной жары. Даже матери с маленькими детьми, прогуливающиеся по городу либо сидящие на скамейках, не редкая диковинка по ночам. Ночью жизнь здесь бьёт ключом, поскольку жара лишь для туристов является приятной экзотикой. Для местных – это суровая действительность.
Неожиданно Клаус забеспокоился, что отошёл слишком далеко от своего отеля, и может опоздать к ужину. Он уже было собирался повернуть назад, но заметил за воротами слева уже возвышающиеся стены будущего здания, опоясанные лесами. Клаусу всегда нравилось наблюдать, как арабы строятся. Вставая на тонкие жерди лесов, они по цепочке передавали наверх всё, что нужно для строительства. Никаких башенных кранов и прочей техники. Всё, практически всё своими руками. Кроме, разве что машины с рукавом, подающим раствор наверх, для заполнения покрытых опалубными досками элементов будущего здания. Арабская стройка - это вам не тапочки лизать.
А леса у арабов крепятся не гвоздями или саморезами - они вяжутся прочными верёвками. И воображение немца, взбудораженное арабской манерой строительства, посчитало, что это обязательно должны быть не простые верёвки. Возможно, они сплетены из какого-то дерева. А быть может, и из шерсти верблюдов.
Интересно посмотреть вблизи и потрогать. Всё равно нет никого. Тем более, пиво в голове «играет».
Минута – и Клаус уже сидит на первом уровне лесов, поглаживая верёвку. И ничего особенного, какая-то жёсткая мочалка. По ощущениям, обычная синтетика! Вот так разбиваются фантазии.
Новоявленный верхолаз собрался было спускаться, но странный звук привлек его внимание. Настолько, что, поднявшись повыше, он начал методичное обозрение частной территории. И это юрист!
Определив, что звук исходит из котлована неподалёку, парень спустился на песок.
Любопытство сгубило кошку, но он же человек! Да и окружающая действительность, хоть и является страной третьего мира, но не дикарями же заселена! И туроператор убедил его, что в курортной зоне бояться нечего.
Так что юрист, а теперь авантюрист, ориентируясь на звук, подкрался ближе и обнаружил в одной из ям молодую девушку. В глаза бросилась одежда европейского стиля, кажется. В сумраке трудно разобрать. Значит, не местная. И, возможно, не русская. Эти вообще в подавляющем большинстве, как циркачи одеваются.
Галантность и желание помочь беззащитной девушке не смогли оставить Клауса безразличным.
- Вам помочь, мисс? - на всякий случай обратился он по-английски.
Девушка замерла. Потом медленно и, как будто рывками, приподняла белокурую голову, и на Клауса взглянуло довольно симпатичное лицо, насколько позволяла судить темнота. Только вот глаза… От них веяло какой-то жутью. Может, она под наркотиками? Резко расхотелось помогать, но Клаус не ушел. В детстве он читал много интересных приключенческих романов и всегда мечтал прийти на помощь благородной молодой девушке. А та обязательно должна влюбиться в своего спасителя и выйти за него замуж.
И вот подобный случай представился. И что? Романтика даже рядом не валялась. Девушка есть, но она, то ли не в себе, то ли пьяна. Одежда, хоть и не дешёвая (итальянский купальный ансамбль последней коллекции под расстёгнутой рубашкой, похожей на такую же, как у сестры, от «Гуччи»), но впечатление портит грязь. И на теле тоже. А шея вообще в крови, кажется. Не разобрать, т.к. темнота уже сгущается.
Как она попала в двухметровый котлован на частной территории? Почему не зовёт на помощь, а пытается выбраться сама? Откуда кровь на шее и одежде?
В голову пришла догадка: а может, над ней надругались? И теперь у неё шок!
Излишне богатое воображение молодого человека нарисовало такие картины, что сердце невольно защемило от жалости к бедняжке.
А девушка между тем не реагировала ни на французский, ни немецкий, ни итальянский. Она просто пыталась вылезти, карабкаясь по склону, загребая под себя кучи песка. И не сводила глаз с немца.
Клаус задумался. Неужели, всё-таки русская? Русского он не знал. Но это не помешало ему постелить найденную здесь же доску на край ямы и, упираясь в нее коленями и левой рукой, нагнуться и протянуть правую руку бедной девушке.
Немец ожидал почувствовать робкий захват теплой и мягкой изнеженной ладони в ответ, но осязание подкинуло очередной сюрприз. Девушка с трудом дотянулась и ухватилась за протянутую руку так крепко, словно собралась в армрестлинге участвовать. А холод грязной и словно закоченевшей, по ощущениям, ладони вызвал очередной приступ жалости. Ну, точно, не в себе девчушка. И сидит давно, аж руки замерзли.
Поднапрягшись и рисуясь, Клаус выдернул не отягощённое большой массой тельце на поверхность. Ну и запашок! Это она в яме так пропахла?
А спасённая девица между тем руку освобождать не торопилась. Похоже, шок. Возможно, нужен доктор. Или психиатр. Или и тот, и другой.
Додумать мысль парень не успел, потому что девушка как-то страстно, что ли, схватила юриста за одежду, притянула к себе и полезла целоваться.
- Ну и нравы, - последняя позитивная мысль пришла в голову раскрепощенного немецкого паренька.
Пришла перед смертью.
Очень неприятной смертью.

01. Египет. Sanatan Beach «Resort». Дима. (20:30)

- Сидите в номере, никуда не выходите. Если приду со стороны двери, постучу «три-два-один», - Дима подкрепил слова стуком в стену. - На террасу тоже не ходите.
- Ты поаккуратнее там, - с тревогой в голосе произнесла рядом стоящая совершенно не субтильного вида женщина с вьющимися благодаря химической завивке тёмными волосами, в желтоватой футболке с надписью «RED SEA» и бежевых шортах, поглаживая его руку. - Если что, беги назад. Алла Ивановна говорит, что…
- Мам, я рядом стоял, когда бабское радио вещало. Что ты, как с маленьким. Разберусь, мне уж двадцать шесть стукнуло.
- Вот доживешь до моих лет, тогда всё поймешь, на своих детей глядя. А пока слушай, что говорят! - суровый и полный упрёков взгляд матери в очередной раз показывал, что взрослость сына для нее никакого значения не имеет. И что бы ни случилось, он навсегда останется для неё всего лишь несмышлёнышем.
- Дай-то бог дожить, дай-то бог. С нашей-то экологией, да ГМО-шками. Гаврикам телик включи, - кивнул в сторону играющих в «ладушки» детей: двухлетней Насти и пятилетнего Никиты.
Скрестив ноги на турецкий манер, дети сидели поверх плюшевого одеяла цвета капучино, в которое была заправлена большая двуспальная кровать, являющаяся неизменным атрибутом стандартных номеров отеля. И каждый удачный эпизод игры сопровождался бурей эмоций, визга и радостного смеха. Вот уж кого проблемы взрослых точно не волнуют!
- Там видно будет. Когда вернешься?
- Если не вернусь через час… значит буду позже.
- Иди, юморист, - махнула рукой мать.
- Что «юморист»? Что будет, если позже приду?
- Все-все, заканчивай.
- То-то, - поднял указательный палец вверх. - И, вообще, кто нянькой поехал? Ладно, ушел, закрывай.
Вышел на террасу, задвинул стеклянную дверь, окантованную белым металлопластиковым профилем. Убедился, что мама повернула ручку замка по ту сторону. Удобно, когда первый этаж, точнее, цокольный. Два выхода получается. И с маленькими детьми по лестницам бегать не нужно.
Осмотрелся. Прислушался. Тишина. Спустился с террасы и пошел к «центру».

Небольшой отель Хургады с пометкой «resort», расположенный на второй линии, встречал очередной вечер.
Не кривя душой, этот отель можно было отнести к разряду действительно семейных, поскольку все условия для этого были созданы. Множество родителей с детьми приезжали сюда, чтобы насладиться тихим спокойным и уютным отдыхом.
Для тех, кому лень было пройти триста метров до побережья Красного моря, на территории были предусмотрены два больших бассейна с прозрачной водой, причём один из них дополнительно подогревался в холодное время года. Дима с семьёй к таким людям не относился, не хлорку нюхать приехал, поэтому каждый день после завтрака они выходили из арки своего отеля, смотрящей в сторону моря. Пересекая асфальтовую дорогу, насквозь проходили территорию главного отеля на первой линии и размещались на морском пляже под плетёными из прутьев зонтиками на белых пластмассовых шезлонгах, где и находились до обеда. Пригревающее, если не переусердствовать, солнце, лёгкий ветерок, тёплая морская вода и… бар на пляже. Что ещё нужно для приятного семейного отдыха?
Особенно поражала высокая плотность моря, из-за которой в теле появлялось ощущение лёгкости и плавучести. Солёная вода словно ласкала кожу, не позволяя утонуть и давая необычные ощущения.
Однако, почему обычные отели Египта, расположенные, можно сказать, в черте города, называются «resort» - тут логика Димы пасовала. «Resort» – это, как правило, закрытый отель, так называемый, курорт в курорте, включающий в себя спортивные развлечения, национальную кухню разных народов, невозможность бродить по улицам страны и общаться с местным населением…
Здесь же возникало странное ощущение, что пометку «resort» прибавляли к отелю номер два, находящемуся, как правило, на второй линии неподалёку от отеля номер один, чтобы сразу было понятно, к какой ветке отель относится. Отель номер один, или главный отель, размещался на первой линии возле моря и стоил немного дороже.
Вообще, отдыхающие обоих отелей постоянно ходили друг к другу в гости, поскольку сферы услуг были поделены. На первой линии располагался пляж, дайвинг-центр, где можно было арендовать акваланг, катамаран и прочие атрибуты для приятного отдыха. Постоянно курсирующие по пляжу служащие выискивали не загоревших ещё людей и навязывали путёвки на разнообразные экскурсии, услуги массажа, фото. С ленивым интересом разглядывая окружающий пейзаж, верблюд тоже мерно ступал по пляжному песку вперемешку с ракушечником вслед за хозяином от отеля к отелю в поисках белых клиентов. Куда ж без него в Африке?
Хотя, надо заметить, что в городе происходило то же самое, первые три дня лучше вообще не светиться на улицах, ибо белая незагорелая кожа вызывает у арабов инстинкт: поймать, усадить, попытаться что-нибудь навязать и задрать цену выше, чем гора Синай. А ещё ни в коем случае нельзя проявлять явный интерес к товару и говорить, что приехал в первый или второй раз. Лучше всего изобразить прожжённого жизнью человека, к которому мудрецы за советом в очередь выстраиваются, и бросить мимоходом, мол, каждый год не по разу я тут у вас, и дома уже полквартиры вашими сувенирами заставлены. И если после этих слов интерес к персоне не уменьшится, то, по крайней мере, уровень наглости спадёт.
Был и другой вариант, на территории обоих отелей размещались свои магазинчики, в которых тоже много всего было. Но в них не чувствовался в полной мере колорит арабской торговли с заламыванием рук, воззванием к небу, экспрессивными интонациями и округлёнными глазами от результатов торга и пожеланий клиента. А это уже скучно. К тому же цены там хоть и выше, чем в городе, но более-менее стабильны, а такого и в России с избытком. Поэтому Дима с семьёй периодически выходил в город, чтобы посмотреть очередное представление с мамой в главной роли и её очередной жертвой - продавцом. Тем более, что помимо низкопробной «китайщины» попадались здесь вещи действительно хорошие. Один хлопок чего стоит, а за такую цену – воистину стоит, если выбирать и торговаться умеешь.
В каждом отеле немало внимания было уделено благоприятному отдыху детей. Детская комната на побережье особыми изысками не блистала, но детям там нравилось, а что ещё нужно? Даже поход к морю в поисках кораллов, чтобы потом раскрасить их акварелью, обставлялся детским аниматором, как таинственное приключение. А детские площадки, на которых почти всегда можно было увидеть довольные смеющиеся лица детей, размещались и там, и там.
Теннис и прочие игры так же находились в отеле первой линии, в комнате досуга.
Но и у отеля «resort» были свои развлечения.
Где-то в углу отеля ютилось помещение фитнес-клуба. Диме, правда, он был неинтересен, железо можно и дома потягать, и тратить отведённое на отдых время совсем не хотелось. Как любителя истинно русской бани с водкой и нырянием сугроб или бочку холодной воды, сауна, которая находилась там же, также не прельщала, хоть и была условно бесплатной, то есть пользуешься бесплатно, а платишь только за освещение. Здесь можно смеяться. С бесплатным теннисом, кстати, как было заявлено в буклетах, такая же фишка. Стол бесплатный, платишь лишь за аренду ракеток.
Зато аква-горки, спускающиеся к небольшому бассейну, в часы работы пользовались большой популярностью, в том числе и у Димы.
Для любителей потанцевать по ночам иногда проводилась дискотека в местном клубе, правда, чтобы попасть на детскую дискотеку или вечерние представления, приходилось идти в главный отель на первой линии.
Что ещё?
Располагало к себе вежливое обхождение персонала вне зависимости от нации клиента, социального положения, толщины кошелька и возраста. Исключением служили разве что дети, к которым арабы относятся с большой любовью, поэтому слово «вежливость» здесь неуместно. Редкий служащий спокойно пройдёт мимо очередного карапуза, хотя бы не подмигнув или не улыбнувшись. Панибратство и беззлобные шутки, правда, также имели место.
Даже татуированный везде, где можно, тип в неизменной клетчатой кепке с колючим оценивающим взглядом и явными замашками «бывалого человека», несколько раз попавшийся Диме на глаза в главном отеле, с трудом, но выдавливал из себя вежливые слова, проникшись царящей вокруг дружелюбной атмосферой.
На позитивный лад настраивала и зелёная ухоженная территория, включающая в себя различные деревья, кусты и, конечно же, многочисленные цветы на газонных зонах, заставляющие с восхищением ахать любителей флоры. Дима, в отличие от матери, к истинным ценителям прекрасного не относился, единственное, что его позабавило, это странное дерево с бутылкообразным стволом, утыканным не менее странными шипами.
Местный садовник на ломанном русском вперемежку с жестикуляцией, утверждал, что это «дерево любви», а странные шипы – всего лишь острые груди молодок. Один из барменов на это возразил, что это «пьяное дерево», а шипы символизируют табу на алкоголь для истинно верующего мусульманина. И лишь флористка, затесавшаяся среди отдыхающих, объяснила, что это «Хоризия великолепная», расцветающая красивыми красно-розовыми либо кремовыми цветками, имеющими приятный запах. Только цвести дерево будет лишь после середины лета.
А победителем в споре большинством голосов была признана дочь Настя, которая округлила глаза, тыча пальчиком в шипы на дереве, и воскликнула:
- Ёука! Не… Каутус!
Ещё бы ей не знать кактусы, дома весь подоконник ими заставлен, а дочь под надзором жены периодически их поливает из маленькой зеленой пластмассовой лейки.
Так что много интересного и помимо всяких пирамид можно найти в Египте, в целом, и в отеле, в частности, если захотеть, а не торчать в барах сутки напролёт.

Что немного смущало идущего парня, так это малочисленность постояльцев на территории отеля.
Из-за несезонного времени года и так не полностью заполненный отель всего за пару дней опустел ещё наполовину, поскольку люди разъехались по домам, благополучно завершив отдых.
«Старожилы», которые уже не первый год наслаждались южным солнцем, с тревогой поговаривали, что, возможно, пришло «затишье».
«Затишьем» они называли время, когда отель сильно пустеет перед реальной бурей в виде заезда арабов. Множество местных мужчин с вещами, жёнами, задрапированными в чёрные одеяния, и наглыми избалованными отпрысками снимают на несколько дней номера в отелях, чтобы предаться запланированному отрыву.
Что такое мусульманский отрыв?
Как правило, отрыв связан с каким-нибудь религиозным праздником, хотя, бывают и исключения. Он включает в себя омовение в бассейне, причём, жёны купаются прямо в одеждах, как правило, свободных платьях, называемых «абайя», и лишь глаза, смотрящие на мир через вырезы в ткани головного убора, называемого «никаб», подтверждают, что за тряпками спрятан человек.

Один седой мужчина пожилого возраста в тонкой, серой, со стоячим воротником рубашке навыпуск и коричневых шортах за «стопкой чая» поведал Диме о том, что в октябре прошлого года поутру он наблюдал за «шпили-вилли», происходящем прямо в бассейне. На логичный вопрос Димы, мол, а как же одежда, пожал плечами, подтвердив, что одежда была. А задумавшись ненадолго, махнул рукой, добавив: «кто их, извращенцев разберёт?».
Подсевший тогда лохматый мужчина средних лет в красной футболке со Сфинксом и египетской пирамидой на груди и серых хлопчатобумажных штанах, внёс и свою лепту, рассказав, как видел демонстративное испражнение арабом малой нужды в бассейн. Возмущение его при рассказе было настолько сильным, что коктейль в руке расплескался на плитку пола, а красное то ли от загара, то ли от выпитого алкоголя лицо покраснело ещё сильней. Успокоился он лишь, когда пожилой пошутил: «Вода к воде, чего ж лишний раз поиском туалета заморачиваться?»
Утоление голода по мусульманскому обычаю тоже не входит в разряд приятных. Не признающие ложек и вилок, они накладывают пищу на тарелки, просто набирая её руками из общей посуды. Так что появление в одних видах блюд частей других является следствием того, что здесь был араб. Мусульманский «чек ин», так сказать.
Качество, количество и разнообразие еды в период «до» и «после» отрыва заметно ухудшается, что тоже навивает некоторые мысли.
Маленькие дети сидят прямо на столах, лазая в тарелки взрослых. Заснувший на столе ребёнок – явление не очень редкое.
В общем, мусульманский отрыв – это визуальный шок даже для «невоспитанных пьяных русских»…

Однако и большинство оставшихся в отеле постояльцев, ещё пару часов назад находящихся в зоне видимости, куда-то рассеялось после ужина, который к этому моменту уже прошёл в основной своей массе.
Шезлонги, приютившиеся возле бассейнов под белыми пластмассовыми лепестками зонтиков, в большинстве своем пустовали, что неудивительно, солнце уже часа четыре, как село. На часах почти девять вечера по-местному.
Редкие отдыхающие неторопливо прогуливались по выложенным гранитным камнем дорожкам, которые освещались небольшими, в полметра высотой, светильниками, расположенными вдоль дорожек на газонах.
Грани светильников были вылиты из раствора, окрашены в белое и собраны в форме параллелепипеда с небольшой четырёхгранной крышкой-пирамидкой сверху. А свет лился сквозь симметричные узоры, переплетающиеся в гранях.

Полюбовавшись, как смотрятся в сумерках водяные горки в отблесках зажжённых фонарей на окрашенных в чёрное металлических столбах, Дима поднялся на деревянный мостик, ведущий на «зелёный островок».
На зелёном островке, служащем по вечерам «кальянным местом», потягивали мундштук два темноволосых немца среднего возраста, изредка прикладываясь к одноразовым пластмассовым стаканчикам. Сидели они на одной из каменных лавок, на специально принесённых подушках. И так каждый вечер. Любят, видать, это дело.
- Гуд ивнин, - поздоровался парень.
Немцы ответили, кивнув головой, хотя появилось ощущение, что им параллельно общение с русским. Им и так хорошо. В голубых пляжных шортах и белых футболках с узорными рисунками они больше походили то ли на братьев-работяг, то ли на скромных бизнесменов на отдыхе.
Дальше, как обычно, «про погоду» да «как дела».
- Из ит тести? – Дима кивнул на кальян, мол, нравится - не нравится?
- Итс окей, - немец протянул мундштук Диме.
- Ну, давай попробуем, чем вас потчуют, - пробормотал Дима, обхватив край мундштука кулаком и затянувшись. Мягкий вкус табака обволок нёбо и проник в легкие. Димина традиция затягиваться через кулак брала свои корни из детства и несла в себе осознанную профилактику появления чужеродных бактерий в организме. А попросту – брезгливость.
- Оу, Вери интрестин, - а что еще скажешь, когда английский ещё когда-то в школе мимо проходил? Оторвался от мундштука, вернул.
– Хау мач костс? – имея в виду, сколько отдали немцы за кальян. Услуга-то платная.
Немцы поняли:
- Тен долларс.
- О. Окей. Сенькью вери мач, - помахал немцам и ступил на следующий мостик, отделяющий островок от «центра». Надо же, а девчонки вчера за три бакса курили!

Спускаясь со ступенек мостика, Дима осмотрелся. В первую очередь взгляд выхватил большие автоматические раздвижные стеклянные двери впереди, являющиеся входом в святая святых отеля - фойе. Слева и справа от входа под навесом из деревянной реечной решётки стоят стеклянные столики и уютные диваны с креслами, обтянутые белым дерматином.
Возле левого дивана на мгновенье остановился проходящий мимо курчавый, как Пушкин, официант в форменной рубашке с продольными полосами, прихватил со столика кем-то оставленный пустой бокал и пепельницу и двинулся левее, к дополнительному входу в «зимний» ресторан. «Зимним» его окрестили русские, поскольку он находился в помещении, в отличие от «летнего», расположенного на свежем воздухе позади Димы. Хотя, если быть честным, парню казалось, что делиться они должны на закрытый и открытый рестораны.
Справа от входа в фойе располагалась детская площадка с пластмассовым домиком, горкой и двумя небольшими качелями. Детей не видно, хотя обычно они играются здесь до одиннадцати, ожидая родителей из «литтлбара»*, с перерывами на детские коктейли из лимонада с сиропом. И туалет, как следствие.

--------------------
Литтл бар – небольшой бар отеля, размещающийся в фойе и работающий до определённого времени, как правило, до десяти-одиннадцати часов вечера, в отличие от уличных баров отеля, работающих до четырёх-пяти вечера. Обслужить в литтлбаре могут и позже, только эта услуга уже платная. Помимо питьевого ассортимента, в определённое время в бар выносятся «снеки» - подносы с булочками, пирожным, иногда бутербродами.
--------------------

На диване справа, при входе в фойе, что неподалёку от детской площадки, восседал мужчина лет сорока с небольшим в белой футболке с надписью «Россия» и чёрных шортах. Именно восседал, ибо с его мегатонной комплекцией можно либо «восседать на…», либо «расплываться по…». Некогда профессиональный боксер в тяжёлом весе, а теперь уставший от всего бизнесмен, откуда-то из-под Питера, ковырялся в телефоне с весьма озабоченным лицом, попивая что-то из местного аналога стопаря. Наверняка, виски. Склонившаяся голова демонстрировала уже появляющуюся залысину на макушке, но хозяин её не скрывал и не стыдился, если судить по русым коротко стриженым волосам. Смягчённая линия подбородка и, называемый в народе «картошкой» нос, располагали к себе, но проницательный взгляд серых глаз выдавал в нём уверенного в себе человека, привыкшего получать от жизни всё, что хочется. Этакая помесь доброго злодея. Но при этом была у него любопытная черта: подсознательно желая придать эмоций своим словам, разговаривал он, используя порой забавные словосочетания, наводнённые цитатами и прибаутками. Поначалу Диме слышать такое было непривычно, но через пару часов уже он с удивлением заметил, что ничего напрягающего в этом нет, напротив, добавляет неформальности в общении, да и словарный запас обогащает.

На стеклянном столике перед мужчиной располагался раскрытый ноутбук «SONY VAIO VGN-SZ340P15», фаршированный по последнему слову техники. Мечта юзера. Даже здесь, вдали от проводов, можно «законнектиться» через «Wi-Fi» к местному провайдеру, если деньги есть.
- Вечер добрый, Николай, - именно Николай. Не Коля, не Колян. Еще отзывался на погоняло «Резкий», как однажды в присутствии Димы его назвал какой-то скользкий тип.
- И тебе не хворать, Дим, - крепкое мужское рукопожатие завершило ритуал приветствия.
- Как оно? – присел рядом в кресло.
- Накакано, - срифмовал Николай. - «Не всё спокойно в Датском королевстве».
- Вы про слухи перед ужином?
Это было главной новостью вечера спокойного курортного городка. Дневные рейсы привезли проблемы в курортную зону в лице психов, кусающих людей. Верить этому или нет – мнения разделились. Особо впечатлительные хватались за голову, скептики морщились, ожидая подвоха или скорейшего опровержения заведомой глупости. Но большинство всё-таки относились к третьей группе – пофигистов, считающих, что, пока отдых ничем не омрачается, нужно успеть выжать максимум.
- Если бы слухи. Я сейчас в интернете колупался. Чего там только нет!
- Ну, так помойка известная.
- За дурака держишь? – в шутку напрягся Николай.
- Ни в коем разе, - поднял Дима руки в примиряющем жесте. - Осознал, что прозвучало, как намек. Проникся и готов исправиться.
- Не паясничай, знаю я вас, - глотнул из стопаря. Хитро прищурился. - Осознал, говоришь? Искупи тогда.
- Что делать? – насторожился Дима. Одно дело, ляпнуть для красного словца, и совсем другое, когда за слова «подтягивают».
- Замути нам по твоему фирменному коктейльчику, а то с вискаря, боюсь, помру быстро, а сегодня, чую, голова ясная нужна.
- Легко. Сам туда собирался. Только сока манго у них нет. Скончался. Гуава в номере есть, но это не то, вкус пресноват. А до магазина сейчас топать напряжно как-то.
- Придумай что-нибудь, ты ж умный. И Майклу скажи, что для меня, а то бодягу сунут.
- Да меня уже там самого «за полубога почитают», - приподнимаясь, изрёк парень украденную у Николая фразу, высказанную пару дней назад.
Николай снова прищурился:
- А если ты такой редкий фрукт, то с чем тебя харчить?
- Я редкий, но дурно пахнущий. Не стоит, - на ходу бросил Дима и подошел к большим стеклянным дверям. Сымитировал иллюзиониста, раздвигая руки, - Сим-Сим, откройся.
Датчик почуял его, и двери разъехались в стороны.
Перед глазами предстало небольшое освещённое помещение с белыми колоннами, красными стенами и стеклянным потолком, в котором, кроме темноты, уже ничего не отражалось. Перед Димой раскинулось непосредственно фойе: впереди – небольшой белый фонтанчик на белом же постаменте, слегка журчащий опускающимся округлым слоем прозрачной воды. Если на него долго смотреть, становится непонятно, организм хочет пить или совсем наоборот.
Правее – точно такой же постамент, только вместо фонтана в центре раскинулась небольшая пальма.
Из-за фонтанчика напротив виднеется центральный вход в фойе, он же – выход на улицу с видом на стройку, впрочем, стройка по эту сторону города протекает везде - возводятся будущие отели и зоны отдыха. Две пластиковых двери входа с толстым стеклом, разделённых пятачком, в котором приютился банкомат, подмигивающий зелёным цветом и приглашающий снять со счетов ещё немного ровных красочных бумажек.
По правую руку в конце зала видна длинная стойка администрации, или «ресепшен», за которой если и не выполнят любые бредовые пожелания клиента, то, по крайней мере, с готовностью выслушают, покивают и отправят восвояси вежливым арабским матом. За стойкой никого, но наличие серебристого звоночка-кнопки на поверхности стойки подразумевает немедленное появление администратора.
По залу более-менее равномерно распределены условные зоны комфорта, местами огороженные небольшими перегородками, плетёными «шахматкой» из лозы. Зоны включают в себя небольшие деревянные столики, обрамлённые диванами, креслами и стульями с текстильной обивкой с клетчатым рисунком. Всё для уюта и комфорта, даже едва звучащая музыка, которая льётся словно сразу отовсюду.
По левую руку, через большую стеклянную дверь, виден уютный зал «зимнего» ресторана с приглушённым светом и зажженными свечами на покрытых белыми скатертями столах. Людей почти не видно, да и оставшиеся уже заканчивают ужинать либо просто сидят, наслаждаясь приятной атмосферой. Лишь двое, не торопясь, выбирают что-то в центре обеденного зала среди котлов, чанов, плетёных корзин и ваз на коричневого цвета столах раздачи, именуемых шведским столом. Но в ходу у бойких на язык русских были и другие названия. Одни называли их «плюс», другие – «Х», хотя на самом деле виной всему был внешний облик столов. Незатейливое инженерное решение вылилось у проектировщиков в большой квадрат, если смотреть сверху, из углов которого выходят небольшие лучи, заканчивающиеся столбами, упирающимися в голубого цвета потолок. И вся эта фигура коричневого цвета, покрытая светло-коричневой гранитной столешницей, была усыпана разнообразными яствами в столь же разнообразной таре, просто стоящей либо упакованной в высокие витрины. Но лично Диме эта конструкция больше напоминала пришпиленную четырьмя столбами за вытянутые лапы черепаху с головой и хвостом, спрятанными под панцирь. И добрые отдыхающие набирали полные тарелки с горкой не потому что «всё включено» и природная жадность довлеет над разумом, а только для того, чтобы ей стало хоть немного полегче. А в целом, преобладающий коричневый разных оттенков снизу и голубой, в который окрашены стены и потолок - всё это смотрелось довольно гармонично. Вазы, картины с плывущими корабликами, впрочем, тоже прекрасно вписывались в общий фон.

Для «организмов, измученных нарзаном», левее фонтанчика призывно тянется светло-коричневая гранитная столешница поверх длинной чёрной стойки «литтлбара», всем своим видом обещающего рай для желающих чуть-чуть подпортить здоровье, куда Дима, собственно, и стремился.
Бар встретил красочностью заставленных полок и витрин алкоголь содержащей продукцией, как то: бутылки разных размеров и мастей, а так же фужеры и бокалы, демонстрирующие неискушенному глазу разнообразные коктейли. И стоящими на стойке два списка ярких ламинированных меню: «олл инклюзив», то бишь «всё включено», и «за наличные».
А ещё бар встретил пустотой. Ровно, как и столики в фойе вокруг фонтанчика. Пара-тройка человек сидит, но для этого времени их наличие равносильно пустоте.
- Есть кто живой? – поинтересовался Дима, присаживаясь на один из барных стульев с дерматиновой обивкой.
Из-за стенки появился бармен Майкл, долговязый тип ни разу не славянской наружности, всем видом изображая готовность к выполнению пожеланий и интерес к клиенту. Впрочем, русские девчонки утверждают, что он довольно симпатичный.
- Гуд ивнин, Майкл. Кен ай хев «Блек лейбл», «Озу», «Севен ап», гуд джюс, энд сайроп фо ми энд май френд Николай, плиз.
Майкл кивнул и начал выстраивать на стойке пластмассовые стаканчики с напитками в ряд:
- Стебёшься каждый раз, что-ли? Знаешь ведь, что по-вашему понимаю.
Но самое удивительное в Майкле – это то, что по-русски, хоть и с заметным акцентом, разговаривал он лучше иных русских. Причём, помимо стандартных слов, в лексиконе его проскакивали и жаргонные словечки. Эх, чему только не научат бедных арабов безжалостные отдыхающие!
Дима придвинул первую пару к себе, замешивая коктейли по-русски, то есть сразу в четыре высоких бокала, чтоб два раза не бегать.
- Нет, тренируюсь. Вдруг завтра с немцами пойду громить китайцев. Как с ними разговаривать?
- Причем тут английский? – Майкл выставил коробку с соком.
- Так, интернациональный же. Кто его не знает, тот лох, - Дима вскрыл коробку и принялся разливать сок по бокалам.
- А ты?
- А я полулох.
- А в чем разница? – хмыкнул бармен, замерев на миг с бутылкой в руках.
- Полулоха можно обмануть, но он не хочет быть обманутым.
- Остальные хотят?
- Еще как. Всем своим видом показывают. Не замечал? – Дима опустил голову пониже, прикладывая пальцы к стенке крайнего бокала и прикидывая количество налитого. Удовлетворившись результатом, отставил коробку.
Майкл задумался, пожал плечами:
- Нет, вроде.
- Далеко и ходить не надо. Вот, смотри. Это – Николаю. Так? – кивнул на только что опустевший стаканчик из-под виски.
- Так, - кивком согласился Майкл.
- Что там было? Правильно, виски. Хороший, насколько это у вас возможно.
- Что…
- Не перебивай. Следи за мыслью, пока не улетела, а то рядом никого. Николая, или, не знаю, его статус, деньги или кулаки – нужное подчеркнуть – вы уважаете, так сказать, поэтому он пьет хороший виски. Далее, какой-нибудь немец, как они любят, пользуется платной услугой через ваши официальные бланки. Что ты ему льешь?
- Этот же виски, - уверенно ответил Майкл.
- А если немец никакой или какой-то… тихий. Не знаю, как это назвать. Лох, короче?
- Я понял, на что ты намекаешь, можешь не продолжать. Только ты не прав, - обиделся или показал, что обиделся, Майкл. Обвёл рукой ряды бутылок с разнообразными этикетками за спиной на столе. - У нас всё виски качественное.
- «-Ный».
- Что? – сбился даже.
- Виски – «он». Качественный. Как кофе, - Дима накапал в бокалы «анисовки» для свежести.
Майкл махнул рукой:
- Да не суть. Я иностранец, в ваши русские комплексы не врубаюсь.
Дима слегка опешил от услышанного:
- Откуда дровишки, Майкл? То есть познания?
- Были учителя. Думаешь, ты первый русский здесь? – хитро усмехнулся, подмигнув, мол, знай наших.
- Ясно. А если виски качественный, почему у вас и бутылки и надписи все время разные? Про вкус молчу вообще. А вчера у бармена непроливашка выскочила. Из двенадцатилетнего виски! Прокисла, наверно, расшаталась, - Дима скорчил жалостливую гримасу, подчёркивая сарказм.
- У кого? – насторожился Майкл.
- Не важно. Факт есть. А вот бутылки, - указал на бутылки, выглядывающие из-за спины бармена, – вообще круглые и без непроливашек, с вашими иероглифами. Вот дают шотландцы! Как для вас стараются!
Пока Майкл задумался, добавил:
- Я понимаю, что это, скорей всего, ваше производство, якобы под контролем шотландцев. Ещё и под маркой «Спешиал фо олл инклюзив» наверняка. Только это не качество. Я дома на подобный бред насмотрелся. Что еда, что сигареты. Ладно, каждый при своем мнении остался. Может, я и не прав. Но суть-то про лохов понятна?
- Если без поклепа, то понятна, - Майкл нагнулся, достал жёлтую пластиковую бутылочку с сиропом и выставил на стойку.
- Причем некоторые из обманутых догадываются об этом, но чувство такта и прочая лабудень в башке не дают им в этом признаться даже себе.
- То есть немцы, по-твоему, лохи?
- Причем тут немцы? Любой может быть. Просто здесь я наблюдал за немцами. Русские не лучше. Уже везде писали и говорили, что, к примеру, «Хенесси» в России ежегодно выпивается много больше, чем создается. А на остальной мир сколько приходится? Нет у них столько виноградников! Но все равно люди платят бешеные деньги, думая: «А у меня настоящий! Мне продавец по секрету рассказал». А чего стоит подсолнечное масло, якобы «без холестерина», которого там отродясь не бывает? Соки, якобы «без ГМО и вредных добавок», однако про компоненты, входящие в состав сырья, ни слова не говорят. – Тщательно размешав содержимое стаканов пластмассовой ложечкой, выложил её на стол. Ну, не любит он шейкер! Ощущение потом возникает, что что-то не то.
- Ясно, - усмехнулся Майкл, отточенными движениями раскидывая совочком лёд по стаканам. Затем воткнул в стенки бокалов дольки лимона. - Спасибо за науку.
- Пожалуйста, и не обляпайтесь, как говорится. И Вас благодарю за сотрудничество в борьбе с жаждой, - Дима встал и обхватил бокалы. – Сэнькью вери мач. Кстати, а где все?
- Так в главном отеле представление. Все там, - кивнул в сторону побережья, подразумевая отель первой линии.
- Вот оно что, – протянул Дима. – Что дают?
- Йог какой-то приехал.
- Точно! Была же реклама. Блин, и без меня. Как же так! – посокрушался, но быстро смирился, – ладно, повтор «по радио послушаю».

Вышел к дивану и присел в кресло рядом с Николаем.
- Ну, что? – спросил, выставив коктейли на столик.
- Все еще хуже, чем я думал. Китая, считай, уже нет. - Николай приподнял бокал, оценивая содержимое, глянул на свет от ближайшего фонаря.
- В смысле? – опешил Дима.
- А их в интернете нет почти, - спокойно ответил Николай, словно про тараканов рассказывал. Отпил из бокала.
- Интернет отвалился?
- Да нет, похоже, китайцы сами откинулись.
- Как так?
- Съели. Одни «хелпы» в сети. Не совсем, конечно, но активность их резко упала. А, учитывая то, что нация эта многочисленная и без интернета уже несколько лет жить не может, то выводы напрашиваются плачевные.
- В смысле, съели? Кто? Аллегория, что ли? – не понял Дима. Как-то неправдоподобно звучали слова Николая, внося в разброд в обыденный поток размышлений и сбивая с мыслей.
- Ты не матюкайся тут. «Аллегория». Зомби!
- Че-его-о? – парень с подозрением взглянул на собеседника. Вроде, трезвый. Взгляд, хоть и с неизменным прищуром, но серьёзный, без тени улыбки. На стёб и развод тоже не похоже. Напрашивается только один вывод: «такой большой, а в сказки верит».
- Того. Москва уже сутки на ушах. Прошлой ночью теракт был в одной лаборатории. На свет, то есть во тьму, вырвался поганый вирус, который превращает людей в зомби. И бредут они по дорогам и жрут живых, ибо не в падлу. А живые, корчась от боли, завидуют мертвым. И до того сильно, что сами становятся мертвыми. То есть зомби.
Сленг мужчины в очередной раз слегка покоробил, но Дима смолчал. По опыту он уже знал, что если Николай в подобной манере выражается, добавляя неуместного пафоса, значит, нервничает или, как минимум, чувствует себя неуютно. Как оппонент в покер, он был не страшен, поскольку блефовать не умел. Но теперь, в преддверии непонятных событий, его состояние немного настораживало.
- Вы это в интернете прочитали?
- Не, это я человечкам хорошим набирал. Один и поведал, что один его друг, по горшку еще, звонил ему под утро и рассказывал, как он эту дрянь создавал, ночей не спав, а кто-то ее на волю выпустил. Он ему тоже сначала проспаться предложил. А теперь волосы на мошонке рвет с досады, сутки упустил, считай. А Москва сейчас вымирает по-тихому, и даже не знает ещё от чего. Потому что власти опять молчат, что логично - кто первый горячку пороть начнёт, тот в опалу и попадёт, если всё утрясётся.
- То есть, Вы хотите сказать, что некая лаборатория под носом у правительства создала вирус, превращающий людей в зомби? – от такой догадки рассмеяться захотелось, однако Николай не из тех, кто так шутить станет. Не его юмор. Это Дима уже усвоил.
Мужчина оторвался от созерцания экрана телефона, сфокусировал взгляд на парнишке, словно запомнить хотел. Средний рост, не щуплый, но и не толстый. Лицо типично русское, приветливое. Неизменная чёрная футболка с чёрными же шортами. И это на курорте, где лучи солнца палят, отражаясь от всего светлого и просачиваясь во всё тёмное. А ему, Диме, почему-то это нисколько не мешает. Как и то, что истинно верующие наверняка у виска крутят, на парня глядя, поскольку чёрный цвет в Египте полноправно принадлежит женщинам. Так ещё со стародавних времён повелось, когда, пылающие жаждой войны соседи приходили в гости по ночам, потрясая в воздухе кривыми саблями. Облачённая в чёрные одеяния женщина с лёгкостью могла раствориться в темноте, в то время как облачённые в белое мужчины переносили внимание на себя.
Но что-то в нём или его взгляде есть притягивающее, что-то, что заставило неделю назад подсесть к нему колодой карт, бутылкой вискаря и парой бокалов в руках и познакомиться. Почему-то его повадки и ужимки напомнили о детстве. А может, показалось, и так «карта легла». А может, сыграло то, что вокруг Димы всегда увивалась пара карапузов, а у Николая детей не было.
- Зомби, это я уже обозвал. Люблю конкретику, - объяснил Николай, выставив левую руку перед собой, чтобы пальцы загибать. – И там и там люди умирают, раз. И там и там восстают, два. И там и там, если забыть о легендах Вуду, а обратиться к фольклору, кусают и пожирают людей, три. А укушенные люди умирают, восстают и пожирают других людей, четыре. Аналогия есть. Так почему бы нам не заменить фразу: «вирус, из-за которого люди умирают, восстают и пожирают живых людей, которые тоже умирают и тоже восстают» ёмким словом «зомби», которое и детям понятно?
Николай вернул руку, чтобы подхватить бокал и сделать глоток. Поднял голову, разглядывая иссиня-чёрное небо, на котором лишь крупные звёзды были видны. И виной тому не тёмные тучи, которых, к слову, и не было. Просто из-за небольшой территории отеля и большого количества фонарей, светло вокруг было, как днём, и этот свет перекрывал, маскируя, остальные звёзды. Если же сейчас погасить фонари или уйти в затемнённое место, испещрённое небо тут же раскроет всю красоту и многообразие ярких и бледных звёзд, вызывая у человека мысли о вечном.
Помолчали. Дима переварил ситуацию и продолжил:
- Ну, предположим бред за основу. И при чём тут Китай?
- Вот и я думаю, при чём тут Китай? А заодно Россия, Америка, Европа, Азия и Африка, то есть мы.
- Мы?
- Ты про аэропорт что слышал? – «вернулся на землю» и повернулся к парню Николай.
- Ну. Прилетели психи. Кусаются.
- Не кусаются, а кусают, то есть жрут-сь. Без зазрения совести, стыда и пропаганды. Только что с очевидцем общался - прилетел сегодня с «Денмарки». Выходит, что повезло им, что в турбулентность попали, ремни были пристегнуты. Один пожилой гражданин откинулся. Стюардесса пульс пощупала да за помощью побежала. А он восстал и давай соседа грызть, прямо в шею вцепился. Крики, шум. Пока разобрались – троих нет уже. Прилетели. Запрыгивают в салон чудики в форме, врач, а эти трое в креслах в ряд сидят, глазки вылупив, и рты разминают.
- Фига се, - присвистнул Дима.
- «Фига се» дальше было! Стюардесса объясняет им, что да как, мол, трупы это. А ей не верят. И что, думаешь, делают?
- Пульс проверяют?
- Зачёт, садись, «пять»! И получили врача с укусом. Дальше всех датчан «по стеночке» вывели и - в автобус. Как думаешь, что там дальше будет? Оттуда до нас минут пятнадцать ползком. Может, уже вокруг расползаются. По уму, надо было карантин ввести, но как заставить ждать кучу европейского народа? Как обычно, кто-то постеснялся международные правила озвучить, а кто-то и не понял ничего.
- Ясно. А этих-то, ну, зомбей, что, «успокоить» не могли? – отогнутым большим пальцем парень провёл по горлу, объясняя, что именно имел в виду.
- Нет, конечно. Это международный скандал будет. Тут всех сразу за яйца подвесят, на обозрение. Максимум, что могут, это уже трупам приписать какую-нибудь смерть от сердечной недостаточности. И всё. Ибо – престиж курорта страдает, - поднял палец вверх, добавляя пафоса в последнюю фразу.
- Не зря, значит, я своих в номере запер, - задумчиво покрутил в руках стакан Дима.
Николай испытывающе глянул на Диму:
- Тоже чуйка сработала?
- Не знаю.
- Зато я знаю. Служил?
- Было дело.
- Судя по возрасту, там? Или нет?
- Там.
- Писарем в штабе отсиделся? – намекнул Николай на фильм «Брат».
- Не без этого.
- Чудеса бывали? Действительно чудеса?
- Ну, бывало, так это случайности.
- Расскажи по бырику.
И Дима рассказал. И как глыба с горы обрушилась через мгновенье, после того, как соскочил с нее на спину. И как в наряде в последний момент подменился, а друг Санька потом несколько пуль грудью поймал. И как приезжему «погону» посоветовал не курить в окопе ночью, хотя сам не раз так делал, а тот даже наказание за дерзость придумать не успел, прилег с «третьим глазом» – и каска не спасла. И много чего еще.
- Нет, брат. Ни фига. Это чуйка, - Николай остался при своем мнении. - Называй, как хочешь, но ты береги ее. А главное, помни: чуйка удачу не заменяет, а иногда и глушит.
- Как так?
- А вот нажрался ты тухлятины какой-то. Чуйка говорит, что штаны испачкаешь, а удача ржет над тобой и поддакивает. Неизбежность, понимаешь. Невозможность изменить что-то, даже если видишь огромную беспросветную дыру впереди. Еще есть человеческий фактор. Забрал ты у суицидника все ножи из дома, так как внезапно что-то «почувствовал», а он, скотина, повесился. Ладно, давай по делу. В Европе, Америке и Азии по моим прикидкам все началось также ночью. О чем это говорит?
- Это точно?
- Без балды. Только что факты с «инета» срисовал. В виде видео. Вот, смотри, это Англия.
Николай нажал на кнопку и развернул ноутбук Диме.
Качество не ахти, но разобрать можно. Какая-то симпатичная девушка позирует на фоне архитектурного здания, напоминающего собор. Вдруг камера дёрнулась и показала полную женщину средних лет, которая бьёт сумочкой по голове странного субъекта, на котором только трусы надеты. А он, словно не замечает ничего, прёт на женщину и даже не уклоняется. Появляется кто-то в форме, видимо, полицейский. Пытается развернуть мужчину на себя. Тот разворачивается и набрасывается на блюстителя порядка и… впивается в шею. Даже при таком плохом качестве видны подробности. Разорванная плоть и обильно вытекающая кровь. Бр-р-р.
Николай выключил видео.
- Дальше не интересно. И таких ещё штук несколько со всех концов света. Тема одна: напали и укусили.
- Тогда, получается, не теракт виноват, а… кто?
- Во-от. Соображаешь. Либо куча народу в мире договорилась и инсценировала всё это, типа клубов по интересам. Но тогда мой звонок товарищу не вписывается в картину. Либо теракт – прикрытие. Либо их несколько было, что тоже – бред. Лаборатория-то одна. Я надеюсь. Еще зацепило несколько наших крупных городов. А значит, кто-то задумал убрать человечество, как динозавров.
- Зачем?
- Или «всех убью – один останусь», или «всем назло». Третьего не вижу.
- Тогда скорей, первое.
- И я так думаю, - кивнул утвердительно.
- Кто-то в Антарктиде засел? – на непонимающий взгляд Николая пояснил. - Там же нет никого.
- Тоже вариант. Но мне кажется, это кто-то из эшелона «власти и богатства». Причем, далеко не из первого вагона, вот злоба и душит.
- И как узнать?
- А через месяц-два видно будет. Кто выше сел, тот и злодей. Так думаю.
- Слушайте, если все так, надо делать что-то.
- А что делать? Яхта у меня есть, но она далеко. Самолет вот не купил, плохо. Предлагали ведь. Да и что с ним делать? Я тут с человечком хорошим поговорил.
- У Вас и здесь знакомые?
Николай уставился на Диму.
- А ты, правда, думал, что я отдыхать сюда приехал? Теряешь цену.
- А чего Вы тогда в отеле средней паршивости засели, а не на «вилле с Хуанитой»?
- А Хуан дома оказался! Меньше будешь знать… Хотя, теперь-то уже всё, наверное. Нравится мне так. Делу не вредит, а способствует. И у полиции-милиции лишних вопросов нет. Короче, завтра с утра человек должен сюда подъехать, так что будут у нас с тобой и стволы, и яхта-краса, и Хуаниты с Педро и учитель по морскому делу в лице меня. Дойдем до Питера, а там – к дому окольными путями да короткими перебежками. Заправку только продумать, да еда нужна…
Задумался на миг, чтобы самому на свой же вопрос и ответить:
- Ну, так, по линии берега пойдем, «все девки наши будут». А уж Питер – «мой терновый куст», - намекнул Николай на «Сказки дядюшки Римуса». – Осмотришься, если понравится, за женой твоей сгоняем.
- Я в теме?
- В тренде, муха б***ская! А ты что, слился, что ли?
- Да ни в жисть. Здесь дети с мамой. Там – жена, - задумался. - А запасной вариант будет?
- На кой?
- Вдруг тут не срастется, - пожал плечами Дима.
- У меня есть еще три варианта. Но их не скажу пока, чтоб не сглазить, так сказать. Тем более, слишком много там случайностей. Так что пока первый вариант считаю главным и единственным нашим выходом. А вообще, ты заметил, что человек – это такая скотина, которая придумывает сотню вариантов, лишь бы не работать.
- Почему?
- Такая бурная фантазия из мозга все соки выпивает, а уставшему человеку уже ничего делать не хочется.
- Не всегда, я думаю. Сейчас, если всё это правда, жизнь на кону. Нужны запасные варианты.
- Слушаю внимательно, - Николай отпил из бокала и поднял взгляд на Диму.
Под скептическим взглядом Дима помялся, но выдал:
- Пути отхода.
Взглянул на то, как Николай театрально морщится, изображая заинтересованность, мол, что с тебя неразумного взять, но послушаю, и продолжил:
- Сзади отеля расчищенная площадка под стройку. Если нас зажмут с дороги, можно по стене туда выбраться.
- А там не зажмут? Территория-то не закрытая. А дальше там, кроме строек-построек да хибар и нет ничего путевого. Куда бежать? Даже машин нигде не видно в это время суток, кроме как на трассе, я позавчера там гулял. Так что остаётся только попутку ловить. Если оттуда тоже зомбари не попрут. Только, даже если так, как ты детей с мамой потащишь? Или попутку уговоришь сюда ехать? А он, болезный, от сердечных чувств к русскому туристу, поедет в зомбологово, чтобы всю семью твою вывезти. Или стукнешь его по голове, чтобы тачку отжать? Ай-яй-яй! – Николай покачал головой, словно нашкодившего ребёнка отчитывая. - Но, как вариант, пойдёт. Между нами, это и был один из моих вариантов. Проблема в том, что все варианты хороши, если бы мы только вдвоём были, понимаешь? А тут ещё куча народу остаётся. В расход их что ли?
- Ладно, позицию понял. Ещё подумаю.
- Думай. Это, говорят, полезно. Жене звякнуть не хочешь?
- Если не трудно. Правда, у нас там ночь уже.
Николай протянул телефон:
- Лучше ночью разбудить, чем потом не дозвониться.
- Тоже верно.

02. Россия. Юг городка. Наташа. (2:30)

Довольно миловидная особа, подтянутая, не смотря на двоих детей, видела десятый сон, руками и ногами заняв практически всю большую семейную кровать небольшой спальни. Почему бы и нет, когда на удобное мягкое ложе больше никто не претендует?
Та малая толика косметики, что обычно шла в ход, теперь накладывалась лишь для работы, уборка в квартире почти в праздник превратилась, поскольку мусорить и разбрасывать вещи по квартире стало некому, готовить приходилось редко и только для себя, любимой, а много ли ей надо? Теперь в кровати даже солдаты из армии «имени сборной солянки» не попадаются, больно впиваясь в тело, и машинки, оставленные, где попало, под ногами не хрустят. Да и кудрявая Люба, достойно справившая недавно своё тридцатилетие, бесстрашно сидит на полке в детской комнате и в кровать не просится.
Для полноты приятных ощущений и по случаю отсутствия домочадцев, девушка позволила себе ещё и нагишом спать, как когда-то в юности.
Красота! Еще неизвестно, кто отдыхает.
Даже весенняя капель с крыши почти смирилась с бесполезными попытками помешать девушке наслаждаться покоем, и лишь изредка подавала голос, с глухим ударом разбрызгивая талую воду по оконному отливу. Но и этот редкий грохот привычно уже вписывался в акустический фон вкупе с ночными шорохами, скрипами половиц у полуночников сверху и гудением холодильника за стеной в соседней комнате.
Неизбежно наступит утро, которое принесёт с собой новые проблемы и подкинет новых задач, чтобы жизнь пресной не казалась, но сейчас…
Сейчас время для сна.
Даже снится ей что-то уж очень приятное, судя по едва уловимой улыбке, скользнувшей на губах, но вот, во сне появляется какой-то взлохмаченный белый кот, открывает пасть, и из нее льётся знакомая мелодия. Что это? А-а. «Ace Of Base - All That She Wants». На телефоне такая же. Блин.
Спросонья пытается дотянуться до трубки, а она, как обычно, не там, где шарит рука. Будит звук телефона, падающего с прикроватной тумбочки на покрытый линолеумом пол и продолжающего «петь» уже оттуда. Кто посмел разбудить бедную женщину? Кому среди ночи «матюков навтыкать»? Еще и номер незнакомый. Опять какая-нибудь пьянь Клаву ищет?
- Да! – не торопясь покидать уютную постель, рявкнула в трубку, пытаясь разлепить глаза и избавиться от сонного тумана в голове.
- Наташ, привет!
Муж! Как здорово! Только чего ночью? Пояса считать разучился?
- Привет, ну как вы там?
- Нормально. Ты как?
- Дык, тоже, вроде, – настороженно. Не въехала. И голос у Димы какой-то озабоченный.
- У вас там психи не ходят?
- Какие психи? - все, теперь окончательно проснулась. С лёгким сожалением откинула одеяло и спустила ноги на небольшой прикроватный коврик. Через секунду, когда прохладный воздух комнаты добрался до тела, сожаление увеличилось. Мгновенно выступившие «мурашки» передёрнули и заставили протянуть руку к напольным плечикам в поисках синего махрового халата.
- Кусачие.
- Ах, эти. Да, говорил кто-то. А, соседка, Ирина Фёдоровна, вечером заходила, поведала. Что по Москве бегают. Еще по Ё-бургу. Еще где-то. Якобы – эпидемия и скоро до нас докатится. Бред, короче.
- Слушай меня внимательно. Слушаешь? Эта эпидемия условно зовется – зомби. Симптомы похожие.
- Ты там белку словил?
- Нет, я серьезно. Новый вирус. Вывели в Москве. Выпустили, похоже, в крупных городах. Вирус поднимает мертвых, они идут жрать живых. Живые помирают и тоже восстают. Главное, не дать себя укусить. Иначе все, через час-два ты – зомби. Ну, «кинохи» же смотрела? Всё также.
- Что ж так? – выскочил сарказм, но больше от досады, что спать не дают.
- Не веришь? Про свиногриппы и прочее тоже не верила, а как вышло?
- Сравнил, - фыркнула жена, но возникшее напряжение исчезать не торопилось. Не такой муж человек, чтобы посреди ночи байки травить.
- А в чем разница? То против азиатов движняк был, то против животных, дабы конкурентов уничтожить. Теперь - против всех «лекарство» нашли.
- Да кому это надо-то?
- Там видно будет. Кончай уже, думаешь, бесплатный звонок? Сереге, другу своему, позвони. Он наверняка уже весь интернет облазил. А там уже и доказательство лежит. В виде видео, - усмехнулся над последними словами.
- Ага, счаз. Сапоги резиновые только зашнурую. Времени в курсе, сколько?
- Если тебя сожрут, тебе уже по барабану будет.
- Мне на работу завтра, - просительные нотки девушки, по-видимому, должны были убедить мужа, что не нужно посреди ночи озадачивать несчастного невыспавшегося человека, но тот был непреклонен.
- Плюй на работу. Лучше дома сиди, день без юриста в больнице как-нибудь проживут. Пусть прогул ставят, все равно не уволят. На «праздники» сошлись, - намекнул на критические дни.
Действительно, не уволят, ибо не хочет никто на таком месте за такую зарплату корячиться, хоть и плачут, что работы нет.
- Ладно, ясно, параноик ты мой, - вздохнула, смирившись.
- Еще не все.
- ??
- Обзванивай всех, кого можно, особенно родню. Надеюсь, поверят. И обязательно найди Женьку. У него хоть ружьё есть и друзья охотники. Валите куда-нибудь от людей подальше, пока не утрясется все. Может, к теще в деревню. Зомбакам этим, не знаю, рот скотчем лепи и связывай, а то докажи потом чего милицейской братии. Только побей сначала, наверно. Мы тоже постараемся выбраться.
- Может, тебе билет купить «на пораньше»?
- На самолет, что ли? Уже не вариант - аэропорт, похоже, сдали врагу, к тому же денег не хватит. Да они и не летают уже, наверно. Эпидемия-то везде, - немного подумав, осенило, - кстати, про автобусы, поезда и прочее тоже забудем. Один зараженный, и в замкнутом пространстве все погибнут. Пока всё. Ты у меня умная, только глупостей не делай, - добавил любимую фразу. - Давай, мы тебя любим.
- Я вас тоже.
Наташа размяла лицо, не забыв виски, и вздохнула, мысленно прощаясь с миром Морфея. Надо звонить Сереге. Он круглыми сутками в интернете висит. Работа такая, на дому. Может действительно знает что-нибудь?
Короткие гудки подтвердили, что владелец номера не спит, но и разговаривать с Наташей пока не стремится.
Ну и ладно, она не гордая, попозже перезвонит.
Прохладная вода в ванной комнате приятно освежила лицо, но до того, чтобы ощутить себя человеком, было ещё далеко.
Поход на кухню, десять минут суеты и шаманских манипуляций над керамической «туркой» вперемешку с зеванием, и уже кружка свежесваренной «Арабики» в руках. Отпила, возвращаясь в спальню. Хорошо. Слегка дурманящий аромат приятно защекотал нос, а сам горячий напиток наполнил тело теплом, пробуждая его, и запуская необходимую сейчас способность трезво рассуждать. А трезвость рассудка ещё та стерва в… (взглянула на висящие на стене часы) …третьем часу ночи! Ну, зараза! Если это какой-то очередной бредовый развод, в который даже мужа втянули, то она просто не знает, что сделает! Только вот знать бы - с кем?
Очередной зевок оказался таким приятным, а расправленная тёплая и мягкая кровать такой манящей, что внезапно мысль проскочила: «Может, ну его? Пару часов ничего не решат, а вот самочувствие должно улучшиться».
И даже кровать, показалось, как-то умудрилась подмигнуть мыслям девушки, присаживающейся на край и ставящей кружку на прикроватную тумбочку. Слегка бархатистая поверхность собственноручно сшитой льняной простыни, в которую упёрлась левая ладонь, так и тянула прилечь. Но нельзя! Нельзя! Надо думать, что делать дальше.
Внезапно раздавшийся звонок оторвал от мыслей, и удивлённая девушка поняла, что мыслей никаких и не было, поскольку она умудрилась задремать, сидя на кровати. «Серега Котов». Лёгок на помине!
- Привет, слушаю.
- Привет, времени мало, я тут всех обзваниваю. Я, в общем, не пьяный, но такого нарыл! Похоже, мёртвые восстают. Пока не уверен, но очень похоже.
- Я уже в курсе про зомбей, Дима звонил, - испортила новость подруга, зато другую подкинула.
- Из Египта? Там тоже?
- Тоже. Значит, точно правда. Что делать?
- Пока не знаю. Ищу варианты. В общем, не давай себя кусать, и все нормально будет. Я потом позвоню еще. Бывай.
- Счастливо.
Отложила телефон и задумалась. Похоже, досыпать всё-таки не придется. Уезжать из города? Куда? В деревню к маме? А что там? Будущее? Или, «пока не утрясется»? Блин, на пятницу же в парикмахерскую записана. Зараза!
Перестав разглядывать узоры на линолеуме, подняла голову и удостоила критическим взглядом девушку, которая отражалась в зеркале высокого трёхстворчатого шифоньера напротив кровати.
Показав отражению язык, подошла поближе. Приподняв чёлку, лёгкими прикосновениями расправила морщинки на лбу. Кончиками пальцев слегка надавила на разрезы карих глаз у висков, разгладила кожу на щеках от курносого, покрытого еле заметными веснушками носа к ушам, которые тоже затем не обошла вниманием.
Массаж лица даже для молодого лица полезен, ибо кровь разгоняет и предотвращает преждевременное появление морщин. Так мама, по крайней мере, говорит.
Печальный вздох вырвался, когда в руке оказался локон тёмно-русых волос, уже доросших до плеч. Кончики сечься начали. Хотя, если ножницами подрезать и в хвост сзади убрать, то и так сойдёт. А если два хвоста по бокам сделать – лицо лет на пять помолодеет…
Тьфу ты! Не о том думать нужно!
Путаясь в водовороте мыслей, взяла телефон. Потом подумала и отметила предпоследний звонок, как «муж Египет». На всякий случай.

Эпизод признан лажовым, поэтому отправился на переделку. Sorry.

04. Египет. Улица Хургады. Шамиль. (22:00)

- Две за двадцать, – Сабир оставался непреклонен.
- Двадцать четыре, брат, и пусть моя любимая бабушка вернётся из небытия и накажет меня, если я пытаюсь на тебе нажиться! – Шамиль подкрепил свои слова самым честным взглядом.
- Двадцать! Последнее предложение, – Сабир скрестил руки на груди. Все в округе знали, что означает этот его жест: торг можно завершать, Сабир больше не уступит и пиастра.
Шамиль не любил торговаться на улице. Куда лучше присесть где-нибудь в уютном укромном месте, разлить по кружкам ароматно пахнущий чай и не спеша обрабатывать клиента. А уж дар убеждения у Шамиля был. В хорошем настроении он мог продать и мышь по цене верблюда, а клиент, уходя, считал, что ему сегодня крупно повезло.
Просто обстановка улицы давила, не давая сосредоточиться на деле. Да ещё люди, снующие вокруг.
А может, проблема в том, что Сабир привез на торг Хамида, своего младшего сына. Будто случайно. Ну-ну. Сгонять домой за сыном в рабочее время! Его можно понять. Сыну десять. Пора учиться, набираться опыта у отца. В том числе и в торгах. Но теперь от этого страдает Шамиль.
- Я обдумаю твоё предложение, брат, и завтра сообщу тебе свой ответ, - сокрушённо подвел он итог торга.
Они стояли на любимом пятачке тротуара возле дороги около своих машин. Два таксиста, но в этот момент – два дельца. Клиентов почти не было. Не сезон. А сейчас в отелях уже закончился ужин, так что на улице были видны лишь редкие прохожие. Они медленно прогуливались, разглядывая товар в витринах магазинчиков и вяло отмахиваясь от предложений назойливых продавцов. Хотя бывало, что, заинтересовавшись чем-то, заходили внутрь магазинчиков, что ещё работали в этот час. Торговля до последнего клиента – политика арабской торговли. Им-то уж точно такси не нужно. Разве что кто-то отошел далеко от отеля и пешком возвращаться не захочет. Или кто-то по простоте душевной развёлся на большую кучу денег в лавках и, глядя на изобилие товара у ног, которое с каждой секундой в глазах прозревающего лопуха превращается в кучу барахла, осознаёт, что не сможет это всё дотащить. Или подвыпивший турист вдруг захочет прокатиться.
Шамиль вздохнул. Сегодня не его день. С тоской окинул взглядом бесчисленные магазинчики, уходящие вдаль, в темноту. Перекинул взгляд на другую сторону улицы, словно там был как минимум ответ, а, возможно, и решение проблемы. Но там была всего лишь огороженная каменным забором стройка будущего отеля. А ворота опять приоткрыты. Кто-то специально это делает минимум раз в неделю. И попрошайки с ребёнком, каждый вечер сидящей возле забора на плохо освещённом месте, сегодня нет. Внутри, что ли? Или опять прогнали?
Ворота скрипнули, приоткрываясь ещё немного, и на тротуар, ступая нетвёрдой походкой, вышел человек. Может быть, пьян? Запоздалый клиент? Возможно.
Шамиль присмотрелся внимательней. Человек доковылял до дороги, пересекая тротуар и замер, слегка покачиваясь. Точно, клиент. Только что у него с головой?
Сабир перестал шептаться с сыном. Обратил внимание, что Шамиль отошёл, и, проследив, куда тот смотрит, тоже стал разглядывать странного человека.
- Клиент? – проявил заинтересованность Сабир, подходя к Шамилю.
- Не знаю, - возразил Шамиль, - он со стройки вышел. А с головой у него что?
Сабир шепнул, подумав:
- Если сядет ко мне, возьму две единицы по двадцать одной.
После результата торга это была неслыханная щедрость, что в очередной раз подтвердило, что давешнее упрямство Сабира обусловлено наличием сына. Тем более, что такую разницу в сумме с шатающегося клиента Сабир не получит.
- По рукам, - Шамиль согласился, даже не думая. В голове уже прикинул барыши от сделки и мысленно потирал руки, направляясь к своей машине. Надо же Сабиру помочь оттеснить от «шатуна» коллег по бизнесу, если нарисуются.

05. Россия. Юг городка. Наташа. (3:30)

- Сама пошла!
Со злостью нажала «отбой» и швырнула телефон на кровать. Столько мата в единицу времени применительно к себе Наташа еще не слышала. Никто не любит ночные звонки. Никто не любит прислушиваться к бреду. Никто не хочет перестраивать мозги под изменившиеся реалии. А надо бы. Нет, кое-кто поверил «глупой девчонке», которая пыталась помочь хоть кому-то. Принял на веру сказки о кусачих злодеях, которые, возможно, скоро будут ждать в подворотнях. И жрать в подворотнях. Но этих, поверивших, было меньше, чем тех, кто крыл трехэтажным могучим, даже не разобравшись. Не пытаясь прислушаться и задуматься: в чем смысл шутки, если это шутка?
- Да пошли вы все! – настроение окончательно испортилось. Хотелось рвать и метать, да толку-то? Осталось лишь присесть на край кровати, обхватить голову руками и погрузиться в мысли.
Еще и мать трубку не берет. Сегодня должна с отчимом вместе в ночную смену работать. Телефон забыла, что ли? Или отчим всё-таки научил, как и он, трубку в шкафчике раздевалки оставлять?
Да и Женька, друг Димы, не отвечает. Женька с мамой на одном заводе работает, правда, не по сменам, а пятидневку с утра. Но, кто его знает, может, вызвали. Они могут!
Живот требовательно заурчал, мол, раз хозяйка спать не собирается, давай чего-нибудь перекусим.
- А давай.
Поднялась и пошла на кухню. Ещё одна чашка кофе, пара бутербродов с майонезом, тонкой полоской маринованного огурца, толстыми кружочками сервелата и сыром поверху. К чертям диету, нервы важней! А нервам нужны положительные эмоции и молочный шоколад на десерт…
Стоило расправиться с бутербродами и приступить к десерту, как телефон, оставленный в комнате, «запел». Чуть не уронив табурет, который силился рвануть вслед за хозяйкой, девушка взяла низкий старт из кухни, с препятствиями в виде поворотов, до зовущей трубки.
«Мама».
- Привет, мам, не могу до тебя дозвониться. У меня тут новости сумасшедшие просто…
- Про кусачих? - а голос у мамы тихий какой-то и пришибленный.
- Да, уже знаешь? – оторопела Наташа.
- Ага. Днём в цехах «корм» крысам обновили, а они… - заплакала, жалобно так, как девочка маленькая.
- Тебя не укусили? – заволновалась девушка.
- Меня Толя укусил, - сквозь слезы выдавила мать. – Так что – всё. А мы сначала думали, что это болезнь какая-то, вроде чумки или бешенства. Я его зову, а он не слышит. И тело остывает мгновенно просто. Больные такими не бывают. А глаза!
И Толя-отчим тоже…
Под давлением переполняющих эмоций Наташа села на кровать. И стоило лишь найти точку опоры, как истинный смысл слов матери дошёл до мозга и сжал виски. Сердце вдруг ускорило свой бег, норовя выскочить из груди, лоб мгновенно покрылся испариной, а слезы, как из крана, полились. Словно, не плачешь, а от воды в теле избавляешься. Да как так-то? До этого даже не думала, что коснется. Как в тумане было. Нет, как в кино. Вроде переживаешь, но не с тобой это все - выключила кино и забыла.
- Мам, не плачь, - не фонтан, конечно, но что еще скажешь? - Тебя сильно?
- Нет, запястье слегка, только разницы никакой - я за ночь насмотрелась. Тут уже половина городских «шишек» набежала, из них тоже многие под раздачу попали, - злорадство, что ли, проскользнуло? Обычная реакция обычного среднестатистического человека? - Дом в деревне закрыт, но ключи «на месте». Владей… А знаешь что самое плохое?
- Что?
- То, что первых укушенных в больницу увезли. И машины были из первой и второй, - с горечью произнесла мать, имея в виду больницы. – Представляешь, что там будет?
Наташе словно ведро воды на голову вылили. Она вдруг ясно представила, что именно там происходит.
- Давно? – встревожено спросила, лихорадочно думая, что может, не всё ещё потеряно?
- Вечером еще. Кого на «скорых» увезли, кого на своих машинах. А кто-то наверняка ещё и домой уехал.
Руки опустились. Всё! Городу конец. И на работе теперь отгул брать не нужно, поскольку не понадобится сегодня юрист больничному городку. Разве что кто-то захочет на доктора в суд подать за то, что вместо лечения он кусаться полез. Блин, опять «черняга» в голову стучится – вот, что значит с врачами работать.
- Мам, а Женьку там не видела?
- Нет, - помедлила. – Их ночью не вызывали, кажется. Я ему пыталась уже дозвониться. Не отвечает.
Неожиданно появилась мысль.
- Мам, у вас же спирт там есть?
- Есть, - недоуменно ответила.
- Раз тебя покусали несильно, срочно разводи до водки и пей, с закуской только. И уединись. Дима звонил, сказал, что одного так откачали.
- Да я уже. Сижу в кабинете своем, одна. Начала звонить всем, кому можно. И жизнь пропивать. Дверь столом подперла. А у Димы тоже, что ли?
- Тоже. Во всем мире – «тоже».
Мать вздохнула, и Наташе послышались хмельные нотки:
- Господи, и где ж мы так нагрешили-то?
- В Москве, - ответила девушка.
Мать не дослушала, поняла по-своему и выдала на выдохе:
- Да, в Москве-е-е.
- Мам, ты пей. Только, когда отрубаться начнешь, скотчем рот заклей.
- Зачем?
- На всякий случай. Вдруг… не поможет, - так и не смогла назвать вещи своими именами девушка.
- Ладно, Наташ, прости за всё и живи дальше. Похоже, это актуально сейчас.
- Пока, мам. И ты тоже… - горло перехватило, слова так и застряли внутри.
Но мать поняла и отключилась.
Словно ватные, ноги медленно побрели в кухню, а мысли в голове закрутились в основе своей мрачные. Осознание того, что в целом городе из родни больше никого не осталось, оптимизма не добавило. Трясущаяся рука поднесла ко рту начавшую таять дольку белого пористого шоколада, но аппетит пропал, и шоколад вернулся в упаковку. Грязные пальцы были придирчиво проверены на предмет чистоты, а затем, пока мозг отвлёкся на насущные проблемы, по одному отправились в рот.
Опомнившаяся девушка сполоснула руки под краном, а потом, недолго думая и приняв для себя какие-то решения, всё-таки съела шоколад, запивая кофе.
Ну и что, что мать обманула, зато, хоть с маленькой надеждой умирать будет. Да и не умирать уже, когда под мухой. Так, вырубиться разве что…

06. Египет. Улица Хургады. Шамиль. (22:30)

Обе машины негромко взвыли и двинулись в сторону возможного клиента. Несколько секунд, и фары осветили его фигуру на фоне приоткрытых ворот.
И сразу стало понятно, что у него с головой. А ещё то, что сделка сорвалась, поскольку это был не поиск такси. Максимум, помощь земляку.
Шамиль чертыхнулся. Можно было, конечно, посадить его в машину Сабира, тогда буква торга будет соблюдена, ведь приятель настаивал только на том, что человек должен сесть в его машину. Сам себя подставил невольно, можно сказать. Но если Шамиль так сделает, с ним больше никто из своих не станет иметь дел, а это плохо. На такси много не заработаешь.
Притормозили у обочины, но фары гасить Шамиль не торопился - что-то ему не нравилось. Человек в закрытом мотоциклетном шлеме и блестящем чёрном комбинезоне развернулся к подъехавшим машинам. Протянул руки вперёд и медленно пошёл к выскочившему Сабиру, подволакивая левую ногу, которая норовила согнуться каждый раз, когда центр тяжести перемещался на неё.
Шамиль присмотрелся и обомлел.
Обрывки левой штанины некогда дорогого комбинезона свисали, подметая ровно уложенную плитку тротуара. Причём штанина чем-то заляпана. Кровь? Возможно.
Обрывок колыхнулся, оголил голень, демонстрируя на икре рваную рану размером с кулак.
- Да у него кость видно! – изумился Шамиль и передумал глушить и двигатель. Вдруг тот, кто отхватил такой кусок, всё еще рядом? При мысли об этом, озноб пробежал по спине и скрылся где-то в штанах.
На негнущихся ногах Шамиль вышел из машины, настороженно разглядывая ворота и забор. Ну-ну. Рентгеновское зрение, это же суперсила каждого таксиста! Только касается платёжеспособности клиентов разве что.
В руках появился телефон, пошёл дозвон до друга Фарида. Он доктор. Он поможет.
А Сабир уже пытался разговорить земляка:
- Ахмед, Ахмед, слышишь меня? Авария? Контужен? – Сабир слегка потряс тело мотоциклиста, пытаясь выдавить хоть слово, но тот молчал, хотя попытки что-то ответить имели место. Даже на салям не ответил, а это вообще из ряда фантастики, не укладывающейся в голове.
Из-под шлема доносились странные звуки - какой-то отголосок то ли хрипения, то ли бульканья вперемежку со скулежом, как у его щенка по кличке Красс, желания которого не понимают и не выполняют.
Ахмеда здесь все знали. Полгода назад ему улыбнулась удача в виде кругленькой суммы. Только откуда она, никто не знал, хотя догадки были, как же без них! А месяц назад Ахмеду пришёл заказанный американский байк с соответствующим дорогим обмундированием. Так что уже месяц двадцатилетний парень раскатывал по туристической зоне, ничем, в сущности, не занимаясь.
Сабир хотел приподнять забрало на шлеме, но Ахмед хватался за руки так крепко, что не давал такой возможности. При этом тянул Сабира на себя и стукался шлемом в его плечо.
- Фарид подъедет через полчаса-час, - произнёс подошедший Шамиль, разглядывая приоткрытые ворота. Затем повернулся и посоветовал, - надо стекло поднять.
- Надо же, а я и не догадался! – как ядом плюнул. – Он не даёт, руки перехватывает. Помоги.
Шамиль подошел еще ближе, поднёс руку к «забралу», но услышав звуки, доносящиеся из шлема, замер. Память услужливо подкинула воспоминание о каком-то старом фильме про космос, где противные твари присасывались к лицу человека, откладывая потомство в легких. А те потом прогрызали себе путь на свободу прямо через плоть.
От надуманных ужасов захотелось отскочить подальше. Богатая фантазия тут же нарисовала картинку, как хвостатая тварь прячется в шлеме. И тот, кто первым откроет шлем, тут же получит свою порцию удовольствий.
Но страх показывать нельзя, не поймут. И о торговле можно будет сразу забыть. Никто не заключает серьёзных сделок с трусами.
Шамиль опустил руку, протянутую было к шлему, перехватил руки Ахмеда, помогая своей второй, словно с самого начала так и хотел, и присел слегка, отводя их в сторону. На рукавах тоже обнаружились разрывы, через которые были видны глубокие раны. Шамиля затрясло. Кто это сделал?
Когда освободившийся Сабир приподнял забрало, Шамиль отвернулся и зажмурился. Но ничего не происходило, только Ахмед пытался вырваться из объятий. И когда только успел такую силищу заиметь? Но ничего, и не таких скручивали.
Шамиль поднял голову и взглянул на Сабира, который озабоченно глазел внутрь шлема и молчал.
А звуки оттуда усилились, вырвавшись наружу.
- Что там? – не выдержал Шамиль. Он выпрямился, тоже заглядывая в шлем, не выпуская, впрочем, рук Ахмеда.

07. Египет. Sanatan Beach «Resort». Дима. (23:00)

- Нормально выходит, а главное, быстро, - Николай контролировал работы с элементами вандализма по взламыванию и перекрытию арки из подручных материалов и делился с Димой впечатлениями.
Их новации не ускользнули от отдыхающих, и здесь же, у входа в арку, разместились двое русских, «притараканив» столик со стульями из открытого ресторана поблизости и снеки с водосодержащим из бара. Кино бесплатное смотреть.
Поначалу арабы никак не хотели идти на контакт, но как только в воздухе запахло нехилыми «зелеными», дело быстро пошло на лад. Появилась арматура, благо строек в округе море, колючка, доски и куча всего. На незначительную часть суммы даже наняли на час-два бригаду с соседей стройки, тем более что на стройке в вагончиках они и проживали. Они же и принесли большую часть материалов, выкупленных Николаем, причём, далеко не по себестоимости. Даже бетон предложили, но он отказался. Долго и муторно.
Бригада так старалась, словно от этого их жизнь зависела. А Николай ходил вокруг и подгонял, поощряя «чаевыми» и постоянно косясь на соседний отель.
Немного подустав, подошёл к столику русских мужиков, глотнул сок из своего стакана.
- А что вы тут делаете? – раздался рядом с Николаем слегка дребезжащий старческий голос.
Николай обернулся. Рядом, в цветастом платье до пола, стояла старушка лет восьмидесяти, наверно. Роста: метр, с кепкой в прыжке. Как подошла-то бесшумно? Ниндзя, блин.
- Мать, - тихо и как-то чересчур дружелюбно, видимо, с уважением к возрасту, ответил Николай. – Время позднее, шла бы ты спать, а?
- Ты мне не тычь, молокосос! Когда я таких, как ты, пачками укладывала, ты ещё титьку мамкину теребил! – гневно заявила старушка, задрав голову, чтобы в лицо «молокососу» взглянуть.
Дима невольно представил пачку Николаев, летящих в разные стороны от маленькой старушки. Забавно.
– Я за зятем пошла! Он с представления не вернулся ещё. Запил, наверно, окаянный. Опять на горбу своём переть, - вздохнула.
Дима уже по-другому на старушку взглянул, в душе надеясь, что зять тоже, как воробышек, весит.
Николай спросил заинтересованно, видать, тоже тема зацепила:
- А что арабов не попросишь?
Старушка глянула на него, как на дитя неразумное:
- Так они ж, ироды, деньги клянчат! А где я им денег столько возьму?
- С чего это? – возмутился Николай. – Они ж бесплатно помогать должны?
- Ты это им скажи! – еще больше разволновалась старушка. – И заодно в СОБЕС заедь и поликлинику. Там тоже одни дармоеды засели. Рожи отъели, аж гузно на стул не помещается!
Николай понял, что наступил на «больную мозоль», и сейчас «нарыв» откроется, если не остановить.
- Ты иди мать, спи. А зятя твоего я сам притащу. Скажи только, как звать его? Как выглядит?
- Знамо, как, - успокоилась, кажется. - Который в углу у стойки самый пьяный, того и тащи.
Народ уже еле сдерживался от смеха, прислушиваясь к разговору. Заинтересовавшиеся диалогом лица повернулись, ожидая продолжения бесплатного представления, но Николай всё испортил:
- Понял, мать, иди с богом, найду твоего непутёвого попозже.
- Спасибо, сынок, - ого! Уже до сынка дорос. Быстро. – Пойду уже, и то - правда.
Старушка развернулась и направилась к себе в номер.
Тамир, местный бармен, направляющийся к арке, поравнялся со столиком и спросил:
- Что случилось, Серафима Андреевна?
Та остановилась и объяснила.
- Так нет там уже живых. Николай говорит, покусали друг друга и мертвецами восстали.
Николай сурово глянул на придурка, мол, хана тебе. Но тот даже не смотрел в эту сторону – до чрезвычайности занят был ожиданием реакции на сказанное от маленькой старушки. Вот урод!
А та спокойно подняла глаза на Тамира, разочаровав в лучших чувствах, потом обернулась к Николаю:
- Правда, что ль?
- Надеюсь, что неправда, мать, - вздохнул Николай. – Но факты появились, а проверять идти пока неохота. Ждем вот, оборону ладим.
Слегка опустив взгляд и устремив в пустоту, старушка тихонько забормотала что-то себе под нос, потом кивнула своим мыслям и произнесла, возвращаясь на землю:
- Не, мой зятёк прорвётся. Он в макраме ходит. Ногами машет, что чёрт с трясины.
Всеобщее молчание окружающих, услышавших фразу бабули, словно воздух сгустило. Если прислушаться, откинув шум, издаваемый рабочими, можно было скрип извилин услышать. Стоящий рядом Дима робко предположил:
- Может, муай-тай? Или какая-нибудь крав-мага?
Возмущенное лицо бабки было ему ответом. И слова:
- Я, по-твоему, из ума выжила, щенок? Сказала, макраме, значит, макраме! А тебя мать не учила в детстве, что в разговоры старших встревать нельзя?
Вроде и смешно было, но смеяться как-то расхотелось.
- Иди, мать, иди. Как только что-то прознаем, сразу сообщим, или зятя притащим, - Николай уже не знал, как избавиться от неё.
- Иду уже, иду. А зятя палкой потом отхожу. Чтобы впрок, - вновь задумчиво пробормотала старушка, строя карательные планы и удаляясь. А Тамир с ней увязался. Сдрейфил остаться, видать. Бывает.
Николай взглянул на главный отель и сказал печально:
- Вот мы тут оборону строим, а там пьяный зять из зомбей кашпо вяжет.
Вот теперь от души поржали все, кто русский понимает.
Тем временем первый заслон наспех «создали», теперь капитально строили основной, а Николай всё ждал. И дождался.
- Смотри, как напился, еле ноги волочит, - находящиеся здесь же служащие показывали пальцем на вышедшего из темноты пальм однобоко бредущего человека, подволакивающего за собой правую ногу.
Николай быстро глянул в ту сторону:
- Началось. Эх, не успели, - повернулся к охраннику, - все здесь? На улице никого?
- Нет никого уже, - подтвердил и, кивнув на кособокого, - надо его обратно отправить, куда он такой пошел?
- Погоди, - Николай напряжённо вглядывался в медленно приближающуюся фигуру.
Наконец, человек подошел еще ближе и попал в пятно света. Разорванная штанина на покрытой кровью правой ноге, окровавленная футболка, с левой руки свисает лоскут кожи с мышцами, оголяя плечевую кость. Левая щека вообще отсутствует, рана обнажает ряд зубов. Тот еще экземпляр. Рабочие, как по команде, замерли и уставились на него. Потом наперебой загомонили на своем нерусском.
- Что с ним? – даже охранника проняло.
Николай обвел находящихся вокруг людей взглядом, словно глазами фотографировал. Фотографии на тему: в какой позе я стоял при виде первого кусачего.
- А это, друзья мои, зомби. То, что мы ждали все это время, - и снова глаза описали «круг почета». – А вы свои задницы «за бесплатно» спасать не хотели.
Тем временем зомби поравнялся с будкой теперь уже «вражеского» отеля. Охранник при виде «постояльца» вскочил и потерял к «телику» всяческий интерес.
- Крикните ему, чтоб не вылезал, - обеспокоено предупредил Николай служащих.
Те, недолго думая, что-то прокричали. Тот не расслышал и высунулся из окна будки. Зомби повернул голову. Жертва выбрана. Руки взметнулись, ухватили охранника за предплечье и дернули на себя. Обезумевший, тот почти наполовину выпал из окна и истошно закричал то ли от страха, то ли оттого, что чужие зубы сомкнулись на горле.
Дима остолбенел. Ощущения непередаваемые. То ли бежать туда, то ли – отсюда. То ли выплеснуть ужин, как один из рабочих рядом.
Голосящий охранник трясся в объятиях мертвеца, пытаясь вырваться, но на деле только бесполезно махал руками. А мертвец нагнулся к его уже окровавленной шее, вырвал зубами смачный такой кусочек и отправил в покрытый кровяным соком рот.
- Чего смотрим, заканчивайте уже. Бегом, – рявкнул Николай. Подействовало. Как команда «отомри».
Все забегали, засуетились. Движения рабочих еще раза в два ускорились. Кое-кто из служащих начал им помогать, а на деле только под ногами мешался.
Николай посмотрел на нелепые движения вокруг и решил прекратить развернувшиеся безобразия:
- Служащие отеля, «на хрен с пляжа». Опасения мои подтвердились, так что бегите и законопачивайте все норы на улицу. Если где окна есть, тоже не забудьте. И вход главный завалите пока, я попозже подойду, решим, что с ним делать.
Люди словно только команды ждали. Появился батька командир, и все рассыпались по отелю, как горох, толкаясь и мешая друг другу.
Тем временем окровавленный охранник мешком завалился обратно в будку. Вот неудача! Зомби подошел к окну и попытался дотянуться до сбежавшего перекуса, но не тут-то было! Нащупать его никак не удавалось. Зомби просунул голову в окно будки, вот только стол у окна мешал обзору и разделял охотника и его жертву. И тогда он…заскулил? Именно на скулёж были похожи звуки, донёсшиеся до Димы. Парень изумился просто. Как так? Чем он скулит? Если это зомби, то он дышать не должен?
Поделился наблюдением с Николаем. Тот отмахнулся:
- Я-то откуда знаю? Мне звание главного зомбоведа ещё не присваивали. Может не дышит, а может и дышит…через раз. Нашел, о чем думать, мля.
Зомби замер. Попытался, видимо, выбраться из окна, но не смог.
- Передумал, что ли? – задумчиво пробормотал Николай. – А выбраться почему не может? Мозгов не хватает?
Зомби молча бился затылком о верхнее стекло над окошком.
- Завораживающее зрелище, реально завораживающее. – Диму проняло. И смотреть не хочется, и глаза не отводятся.
Через несколько минут в будке послышался посторонний шум, и «на свет выполз» охранник. Оголенный позвоночник с правой стороны шеи с висящими лоскутами чего-то безобразно смотрящегося и беспрестанно кровоточащего был виден даже отсюда. И как-то отметал уверенность, что он живой. Так и стояли два зомби, словно изучая друг друга.
- Нет, вру. Вот это - завораживающее зрелище...

08. Египет. Улица Хургады. Шамиль. (23:00)

Вопреки опасениям, инопланетных чудовищ в шлеме не оказалось. В глаза бросилась неестественная бледность некогда смуглого лица. Странный взгляд, какой-то неправильный. Жуткий даже. Но при таком плохом освещении не понять. Может быть, показалось, а это всё последствия контузии при аварии? Шок.
И рот. Ахмед постоянно открывает рот, но, кроме скулящих звуков, ничего не выходит. Травма головы? Связки повреждены? Случайно выпил уксусную эссенцию?
Сабир приходит на помощь, придумав выход:
- Ты не говори, показывай. Что случилось? Авария?
Ахмед молчит в ответ. По-прежнему разевает рот, пытаясь вырваться из захвата земляка.
Шамиль вспоминает о ранах на теле:
- Тебя кусали? Грызли?
Ахмед в этот момент прикладывает больше усилий, чтобы вырваться, и тыкается шлемом в Сабира. Утробный хрип усиливается, словно мотоциклист показывает, как его кусали, но шлем мешает.
- Ага, кусали, - радуется Шамиль, что понял. - А кто? Собаки?
Реакции нет. Затем Ахмед, собрав силы, вновь пытается укусить Сабира, глухо стуча шлемом в правую ключицу.
- Люди, что ли? – недоверчиво предполагает Шамиль.
От особенно болезненного удара Сабир морщится и слегка отталкивает Ахмеда в грудь. Голова бедняги совершает движение, напоминающее кивок.
- Да ладно! – не верит Шамиль. – Туристы?
Ахмед, пытаясь вырваться, переносит вес на левую ногу. Она слегка подгибается, и голова вновь совершает что-то, похожее на кивок.
- Быть не может! – таксисты в шоке, Ахмеду по барабану. Ему бы вырваться.
- Русские, поди? – предполагает Сабир. Не нравятся они ему.
Ахмед снова, кажется, кивнул и уткнулся в плечо Сабира.
- Я так и знал, что они ненормальные! – возмутился Сабир. – Все! Вся нация! Всех на нож!
Потом взглянул на Шамиля и передумал:
- Зачем нож? Шамиль, брат! Забираю у тебя три по двадцать две.
- Как скажешь, брат. Ты не пожалеешь, товар отличный, только из Штатов, - смиренно ответил, кивая, Шамиль. А в душе возликовал. Захотелось расцеловать Ахмеда за то, что он так подставился. Против русских лично он ничего не имел, но бизнес, есть бизнес.
- Конечно, не пожалею. Мы сегодня же ночью пойдём отстреливать всех русских. И ты своим скажи, чтобы выходили, - получив утвердительный кивок Шамиля, спросил, - А зачем ты ему руки держишь?
- Не знаю, - Шамиль отпустил руки Ахмеда. – Я пойду за аптечкой схожу, пока кровью не истёк. А то стоим, пытаем его.
- Точно, - дошло до Сабира. Пытаясь реабилитироваться за недогадливость, предложил, - У меня возьми. У меня всё, что надо, есть.
Шамиль пошёл к машине, слыша сзади:
- Брат, мы поняли всё. Мы сегодня же отомстим. Да не надо мне руки целовать. Не надо. Тем более, шлем мешает. Видишь?
Шамиль обернулся и увидел, как Ахмед, ухватив Сабира за локоть и запястье, пытается припасть к предплечью, но шлем упирается в руку. Шамиль усмехнулся, открыл заднюю дверь машины и спросил у Хамида, сидящего внутри:
- Аптечка где ваша?
Получив коробку, закрыл дверь и направился обратно.
- Мы сегодня же выйдем, только покажи, куда, - Сабир пытался угомонить Ахмеда, а тот всё рвался куда-то. То к Сабиру, то от него. Точно, головой повредился. Не выдержал того, что его люди грызли. А может, и били.
- Какие у тебя руки холодные, - заметил Сабир. - Не переохладился? Да не надо меня целовать. Ладно, только один раз. Не позорься.
Шамиль ещё дойти до них не успел, когда вздрогнул от пронзительного крика Сабира, выронив аптечку.
- Он меня укусил, сволочь! – закричал Сабир, перейдя со звуков на слова и демонстрируя левую укушенную ладонь. Потом взглянул на кисть и закричал ещё громче, - Он мне палец отгры-ы-ыз!
Шамиль бросил взгляд на кисть. Действительно, мизинца не хватает. Вновь предательский холодок пробежал по спине и сжал причинное место. А Сабир уже развернулся к Ахмеду, который нисколько не ощущал своей вины. Хватал Сабира и прикладывался к его плечам, груди.
- Ах ты, шайтаново отродье! – Сабир оттолкнул Ахмеда. Тот упал на плитку тротуара и не смог встать, потому что на него тут же посыпалась серия быстрых ударов ногой в живот, промежность. Потом в ход пошёл здоровый правый кулак.
Земляки по ту сторону дороги, бросая свои тусовки возле магазинчиков, бежали разбираться в ситуации. Даже из ближайшего кафе народ выскочил, чтобы поглазеть на очередное представление.
Хамид выскочил из машины и подбежал к отцу.
А Шамиль стоял рядом, смотрел на этот странный спектакль и с каждой секундой всё больше мрачнел, поскольку понимал, что сделка вновь накрылась.

09. Египет. Sanatan Beach. Рашид. (23:00)

Эпизод признан лажовым, поэтому отправился на переделку. Sorry.

10. Россия. Юг городка. Наташа. (4:00)

- Доброе утро! – поприветствовал Серёга из телефона.
- Не доброе, Серёж, - всхлипывая, возразила Наташа и поведала о последних событиях.
- Да, жалко твою маму, мировая женщина была. А про больницы я уже в курсе. Друг звонил, старый, еще по детдому. Он возле второй живет. Говорит, зомби начали уже по району рассасываться. И как раз люди скоро на работу пойдут. Звонил в милицию, там трубку не берут. Я ему пока предложил ко мне перебраться. Уже едет, только за продуктами в круглосуточный магазин заскочит. Будем думать, что дальше делать. А ты что думаешь?
- Я не знаю. Мои в Египте. Родни в городе нет больше, - опять всплакнула. Предположила, – А милиция, наверно тоже на завод ездила? Отделение-то у нас одно. А про продукты вы хорошо придумали. Надо тоже затариться.
- Давай, только аккуратно там. И возьми палку, что ли? Вот не купили биту через интернет, а я предлагал.
- А что ты ей навоюешь? Если это зомби, как в кино, то нужно мозг повреждать. А битой ты махать устанешь.
- Бей резче, и нормально, - объяснил свою позицию Серега. Вскинулся, - А что предлагаешь? Топоров и копий как-то не держим.
- Понятно, конечно. Маленький топорик у нас есть, только рискованно больно, разве что к палке примотать... А тебе как вообще, ну, происходящее?
- В смысле? - не понял Серёга.
- Ну, ты же любишь всякие жути. В игры всякие играешься. Говорил, что здорово будет, если вампиры там, нечисть или зомби по земле пойдут. Фильмы коллекционировал.
- Рехнулась что ли? – возмутился Сергей. И пояснил. - Что такое апокалипсис? Даже в рамках происходящего. Думаешь, веселая зомбонавтика с оружием в руках и анархией в строе? Бегу, куда хочу, делаю что хочу? Нет, прежде всего, это драма! Личная драма каждого человека в отдельности и всего мира в целом. Это крушение окружающей нас действительности. Возможно, цивилизации. А, может, и человечества. Это не игра, сохранений и выключений на время не предусмотрено. А кто этого не понимает, тот и не человек наверно.
- Тебе с такими текстами в телевизор надо, - прыснула девушка, пропитывая платок остатками слёз.
- Вообще-то я привык после подобных речей овации получать, - с пафосной интонацией пошутил парень. Потом продолжил уже вполне серьёзно. - А тот трёп, это так было, не всерьёз. Гипотетически.
- Всё с тобой ясно, - задумалась, как быстро человек может мнение поменять. Спросила затем, вспомнив, - а в деревню мамину не хотите?
- В деревню, говоришь? Надо подумать.
- Ладно, вы думайте пока. До связи.
Наташа вновь ушла в себя. Что делать? Сначала продукты. И какое-нибудь оружие. Потом место для временно-постоянного жилья. Потом люди, с которыми можно туда уехать.
Звонок телефона оторвал от мыслей. «Муж Египет».
- Да, слушаю.
- Как ты?
- Не знаю, Дим.
Рассказала последние новости.
- Тоже, значит, началось! Вроде, городок-то – две бабки и те до завтра. А вот, подишь ты, - помолчал, переваривая информацию. Затем выдал, - деревню оставь на самый крайний вариант. Пока попытайся прижаться к кому-то. Иначе кто-то, узнав о твоей деревне, расслабится и думать больше не захочет. И всё пойдет на автомате, а это гибель. Мне так кажется. Попробуй или с Серёгой или с Женькой. Женька – рыболов-охотник, и друзья его тоже, так что там практичные идеи будут. А у Серёги информация и мозги. Лучше бы их объединить. Напомни-ка им друг о друге, это будет лучше всего. Но за продуктами сходи, только аккуратно.
- Может ты и прав.
- Время покажет. Как думаешь, в супермаркет лучше или маленький магазин?
- Хочу в маленький попробовать около дома. Всё, что нужно там есть. Продавщицу из стеклянной двери видно. Подступы тоже. Спрошу её про кусачих, если не поймёт, значит хорошо, наверно. Вы как?
- Заделываем все дыры. Сидим в глухой обороне в ожидании связного. А-а, ещё. Зомби, похоже, не умеют говорить, у них странный взгляд, ходят странной походкой и скулят.
- Это как?
- Натурально, сам слышал. Если что, друг разрешил на этот телефон звонить, имей в виду. Ладно, счастливо, мы тебя любим.
- А я вас.
Отложила телефон. Встала, пытаясь собраться с мыслями, но опять отвлёк телефонный звонок. «Женя Соколов».
- Привет. Звонила?
- Конечно! Привет. Не на работе?
- Не. В отгулах. Только с рыбалки едем.
- Класс, - обрадовалась Наташа и выложила всё, что узнала и прочувствовала за последние пару часов.
Над услышанным Женя размышлял недолго:
- Значит, зомби. Интересно, - снова замолчал.
- Не веришь? – Наташа даже оскорбилась, хотя сама до этого тоже не верила.
- Почему же. Смысл тебе врать? Я пока что-то растерялся. Я подумаю, созвонюсь кое с кем и перезвоню потом. И Серёге тоже звякну, лады?
Ну, вот и Женька нашелся. Живой. А это просто прекрасно.

11. Египет. Sanatan Beach. Рашид. (23:30)

Испуганный и обессиленный Рашид стоял по грудь в воде бассейна, изредка открывая глаза и разглядывая приближающихся туристов. Вот и всё! Давно он не молился так неистово и самозабвенно. Он обещал пересмотреть всю свою жизнь, послушаться родителей и всё-таки жениться на хромой дочери друга отца. И навсегда бросить пить. И водку, которая ему так нравилась. Хотя, когда какой-нибудь русский вручал презент со своей Родины, это был как праздник.
Ещё Рашид обещал завязать с наркотиками. Но тут же просил сделать так, чтобы поскорее подействовала последняя принятая таблетка, чтобы не ощущать, как зомби разрывают его на части.
В очередной раз открыв глаза, он со страхом взглянул на толпящихся около кромки воды, зомби. Заметив одну странность, он даже молиться перестал, делая вид, что небом ошибся.
Чтобы проверить догадку, Рашид отвёл правый локоть назад, выставив ладонь перпендикулярно глади воды. Решившись, резко выкинул ладонь вперёд, захватывая пару сантиметров водной поверхности и отправляя их в виде брызг в зомбарей. Затем левая ладонь повторила движение правой. А потом пришел смех. Всё так просто!
Чередуя руки, Рашид обрызгивал зомби водой, а те слегка пятились. Не сильно, но всё же пятились.
Не переставая лупить по воде руками, он закричал:
- Я Рашид! Победитель зомби!
Ему казалось, что зомби в страхе отступают перед его гением. Перед его оружием. В голове рисовались конструкции портативных водомётов, носимых сзади, как ранцы. Только обязательно зелёных. И чёрные полоски на шланге-дозаторе. Перед глазами мелькали награды, признание людей. Все самые красивые девушки Египта склонились перед ним. Что Египет? Весь мир! Ему положено право первой ночи с любой, кто приглянётся! И всё это за то, что он придумал оружие против зомби и этим всех спас…
Похоже, таблетка всё-таки подействовала.

12. Россия. Северо-запад городка. Женя. (5:00)

Женя задумчиво разглядывал свой сотовый в полутьме. Неожиданно ощутив жар, ещё больше распахнул камуфлированную куртку недавно приобретённой зимней «Кеноры».
Наташка с ума сошла? Или розыгрыш? Да нет, за ней такого не водится. И с чувством юмора вообще проблемы, сам сколько раз замечал. Слишком серьезная. И всегда по делу. Тогда что? Неужто, правда? Опять-таки, если бы просто зомби! Но речь идёт о вирусе, а это уже как-то в голове укладывается.
- Чего молчишь? – Филе, одетом в точно такой же новый зелёно-коричневый камуфлированный костюм, уже не терпелось пообщаться.
Ещё бы! Часть разговора-то слышна, когда рядом сидишь. Даже Кису припарковал к обочине, чтобы езда разговору не мешала. Нашёл место среди сугробов на обочине разбитой асфальтовой дороги, ведущей в город. Теперь, даже если случайный проезжающий и не заметит контуры машины в отблеске ближайшего фонаря или задние габариты в темноте, то, по крайней мере в «зад» не поцелует, как это обычно бывает. А свет в салоне включать… Зачем? Дискомфортно это и хлопотно. И если кто-то задумает к машине вплотную подойти, не заметишь. Не в идеальном мире, к сожалению, живём.
Филя – это Антоха Филимонов, приятный парень во всех отношениях. Черноволос, ростом высок, на лицо симпатичен, для друзей не жаден, да и спину всегда прикроет, если что. Горячку никогда не порет, но и на бред особо не ведётся. Помимо работы на заводе технологом вместе с Женькой в одной бригаде на сегодняшний день он числился мелким бизнесменом. Уже четыре года под его рукой находилось три магазинчика с мясной продукцией. И арендованный холодильник в одном из складов в конце города. Как раз отсюда недалеко, по этой же дороге.
А ещё он фанател от машин. Не раз утверждал, что общение с женщинами доставляет ему меньше удовольствия, чем ковыряние в своей Кисе. А КиСой он называл свою старушку девяносто третьего года, внедорожник «Kia Sportage». Денежки водились, и теперь Киса заводилась с пол-оборота, сыто урча движком. И выглядела, как новая, только-только с конвейера. А во избежание неприятных проблем в гараже лежали законсервированные запчасти, из которых можно было почти ещё одну Кису собрать. Лежали, чтобы не ждать по месяцу и дольше, когда в город нужная деталь придёт. Попадал уже пару раз Филя на подобные повороты судьбы, чуть с прибылью магазинов не распрощался.
Женька вздохнул, решился и рассказал. Эпатажно и красочно, как умеет.
- Туфта! Детская сказка на ночь, – авторитетно заявил Филя. – Или разыгрывает, или саму разыграли.
Женька покачал головой в темноте:
- Сомневаюсь, у меня ещё в пропущенных звонках мать её, Генка, Семёныч. Причём ночью звонили, а теперь не отвечают. А с Семёнычем мы «погавкались» в среду, он теперь со мной не разговаривает. Смысл ему меня вызванивать, да ещё ночью?
- А, может, это тебя разыгрывают? И меня до кучи. Скрытая камера, например. У меня ж Семёныч тоже в пропущенных числится, - предположил, не сдаваясь, Филя.
- А, может, не будем гадать? Езжай в город, а я пока ребят из ночной смены наберу.
- Вот увидишь, всё это «хрень Петровна»! – Филя нервно крутанул ключ и тронулся с места, выруливая на полосу.
- Если хрень, с меня «конина!» Пять звёзд! – «подписался» Женька. Потом вздохнул и добавил, - и лучше бы я коньяк проспорил.
- Поддерживаю на «конину». Куда едем сначала? – Филя повеселел, когда на горизонте замаячила возможность отыграться за прошлые споры. Он ещё ни разу у Женьки не выигрывал. Но каждый раз неминуемо лез «в петлю», не забывая при этом, что друг его никогда не спорит, если нет уверенности процентов на девяносто. Филя был настолько азартен, что иногда умудрялся спускать на ставках и автоматах заводскую зарплату за месяц. Хорошо, хоть жена не давала доходы от бизнеса просаживать, мотивируя, что дочери тоже деньги нужны. А дочь Лизу Филя обожал. Это его и останавливало. Да, честно говоря, ради нее он бизнесом и занялся. Аккурат за три месяца до её рождения.
- Может, к заводу? – предложил Женька. И тут же одёрнул себя. – Нет смысла. Только время терять. Если это правда, то и так узнаем. Пока к тебе. Там прикинем.
Всю оставшуюся до города дорогу Женька пытался дозвониться до коллег и приятелей с завода, но трубку никто не брал. Странно, конечно. Но в рассказ Наташки вписывается.
Тогда он позвонил их мастеру Олегу, который в половине шестого уже приезжал на работу. Известный трудоголик! В семь смена начинается, а у него уже все наряд-задания выписаны и перечень инцидентов и аварий за ночь известен. Скучно живётся, когда вторая, назначенная богом, половинка себя таковой не считает и к другому уходит, а пить ты не приучен, поскольку грязно это.
После второго гудка из телефона донеслось:
- Жек, не приезжай на завод! Они кусаются! Они все кусаются и всех едят! А Деменев и Конев у них главные. Я сваливаю. Всем скажи!
И короткие гудки известили, что разговор закончен. Женька ошалело уставился на «мобилу», потом перевёл взгляд на Филю:
- Филя, походу ты опять проспорил.
Деменев, директор завода, терпеть не мог недавно назначенного главу профсоюза Конева. До аллергии. За принципиальность, неподкупность и нежелание идти на компромисс.
Конев платил той же монетой. А социальный статус и высокие покровители давали ему эту возможность.
Три месяца люди на комбинате делали ставки, кто первый вылетит с должности. И если господа начальнички объединились, чтобы покусаться, значит всё. Приехали, бабушка, конечная!
А Филя Женьку уже не слушал. Машина въехала в город, и он притормозил прямо на полосе, вытягивая шею и пытаясь разглядеть что-то на тротуаре. Женька резко обернулся, и его замутило.
По тротуару мимо их машины навстречу прогуливался мужик с овчаркой. Они как раз поравнялись с фонарём, осветившим любопытные подробности. Красивая породистая с лоснящейся шерстью собака, покачиваясь, упорно шла вперёд, как струну, натягивая поводок с левой рукой хозяина, а мужик, словно по инерции, ковылял сзади. И можно было бы допустить мысль, что человек пьян. И собака как бы тоже. Но отсутствие правой стороны лица и руки с рукавом и обилие крови на весеннем легком пуховике и штанах как-то отбрасывали эту мысль. Да и окровавленная пасть пса оптимизма не добавляла.
- А чего она без намордника? – Филя провожал озадаченным взглядом странную парочку.
- То есть тебя только этот вопрос сейчас волнует? – спросил Женька, повернувшись к Филе, озабоченное лицо которого подсвечивалось в темноте салона панелью приборов. Лучше, наверно, не смотреть. Хоть не мутит. – Сходи, спроси. Вдруг осознает и до дома сбегает?
Ну да. Иногда в стрессовой ситуации самые идиотские вопросы появляются. Полгорода собачников водят питомцев без намордников и поводков, а Филю непременно эта овчарка заинтересовала.
- Я к тому, что мужика рвала собака. Его собака. Видел, из пасти кусок тряпки свисал? Возможно, рукав. А выполнил бы гражданин все предписания, жив бы остался.
Женька заржал:
- Ну, Филька, убил своей логикой.
- А то! – шутливо задирая нос, Филя вернулся к обязанностям водителя. Всё верно. Лучшее средство от стресса – это поржать.
Но через двести метров на перекрёстке Филя снова нажал «тормоз», хотя свет светофора любезно подмигивал зелёным.
По левую руку располагалась «ментовка», а возле неё…
Среди машин, освещаемых фонарями, у главного входа стояли люди. Некоторые медленно перемещались, покачиваясь. Некоторые замерли, как памятники самим себе. Грязные неопрятные памятники. Здесь были и милиционеры в форме, и гражданские, и даже пожилая женщина в бигудях и халате с… белой маской на лице. Разорванные одежды, заляпанные чем-то. Кровь или грязь. У некоторых слегка подкачала «биологическая заводская комплектация». То ещё зрелище!
Филя, разглядывая тётку в халате, которая как раз лицом повернулась, меланхолично произнёс:
- А моя мама на лицо ещё огурчики добавляет.
Женька прыснул:
- Были огурчики. Зомби-вегетарианцы съели.
Тётка, по-видимому, решив, что позировать хватит, развернулась и нетвёрдой походкой начала удаляться.
- О! Услышала. Пошла за огурчиком.
С парнями такое часто бывало, особенно под утро, с недосыпа. Чтобы перезагрузить мозг, шутки так и сыпались, заходя порой слишком далеко. И это утро исключением не стало, несмотря на жуткие непонятные вещи, происходящие вокруг.
- Давай к больничке, хохмач, - предложил Женька, кивая в противоположную сторону, где метрах в ста располагались корпуса первой горбольницы.
Бывший когда-то роскошным, ещё в середине прошлого века, забор теперь улыбался просветами, как девочка, в ожидании коренных зубов. Чугунные загогулины с облупленной чёрной краской чередовались кирпичными столбами с белой потрескавшейся штукатуркой. И за всем этим великолепием, очёркивающим контуры больничного городка, прятались несколько корпусов, газонов с разнообразными представителями деревьев средней полосы и асфальтовыми дорожками. Перед главным, первым корпусом, что ближе всего сейчас, ворота для проезда машин. Ниже, метров на тридцать ещё один небольшой проезд. Это два столба без ворот. По ту сторону больничного городка вообще забора нет. Его роль выполняет полоса автомобильных гаражей, тесно примкнутых друг к другу. Зато есть асфальтовый проезд с улицы, ведущий к последнему корпусу возле них. Моргу.
Через минуту притормозили у забора с закрытыми воротами напротив главного входа первого корпуса. Приоткрыли окна на мизинец, чтобы послушать, что вокруг творится. Больше открывать смысла не было – «прохладна мартовская ночь».
Тишина. Лишь редкие пока машины проезжают мимо. Дык, рано ещё.
- У тебя с собой случайно ничего убойного нет? – на всякий случай спросил Женька. Мало ли.
- Нет, конечно. На рыбалку же поехали, - пожал плечами Филя. – Но теперь, чувствую, надо возить. На всякий случай.
- Давай внутрь прокатимся, посмотрим. Особенно «травму». И фары, наверно, погаси. Без фар же осилишь, Шумахер?
- А чего там смотреть? – удивился Филя. – Тебе УВД не хватило что ли?
- В принципе, хватило, - пожал Женька плечами в темноте. – Но хотелось бы понять, насколько там всё плохо. И прикинуть заодно, сразу из города рвать пора или есть у нас ещё время. Может, там всё хорошо. И заражена только «травма». Тогда попытаемся её заблокировать, как вариант, и живых по домам отправить, пока поздно не стало.
- А если нет, и сейчас там только нас для «фулл-хауса» не хватает? Подъедем, а они радостные к нам побегут. С салфеточками на шеях. Как же, завтрак пожаловал!
- Ну, смотри сам, - принялся Женька за уговоры. – Мужик с собакой мимо прошли, хотя мы для них - полноценный завтрак. Около УВД народ в нашу сторону даже не смотрел, хотя до них метров тридцать было. О чём это говорит? Может, они машину, как коробку на колёсах, воспринимают! И в темноте нас, как полноценный завтрак, не видно. Что будет-то? Подъедем тихо. Встанем. Прокачаем обстановку. Если зомбики по улицам гуляют, посмотрим – сколько их. И сразу же свалим. Ты же видел, какие они медленные! Да я пешком от них уйду, не напрягаясь.
- Не знаю, - засомневался Филя. – Ссыкотно как-то.
- Прорвёмся! – уверенно высказался Женька, хлопнув друга по плечу.
- Опять ты меня в авантюру втягиваешь, - констатировал Филя. Но двигатель завёл.
- А что, мама опять тебе запретила со мной водиться? Как в детстве? – попытался подколоть Женька.
- Не, - засмеялся Филя. – На этот раз жена. С наводки тещи.
- Что так? – поинтересовался Женька, хихикая. – Из-за того случая осенью?
- Ага. Она и вчера отпускать не хотела. Пока не пообещал утром приехать и в аэропорт их отвезти.
А случай получился действительно забавный. Из Киева прибывала тёща. С досмотром и проверкой, как обычно. Не ущемляет ли Филя права своей жены в чём-нибудь.
С утра нужно было выезжать в соседний город, дабы с помпой встретить её уставшее от перелёта величество. А за ночь до этого Женька, в попытках «уломать» очередное «совершенное создание», попросил у Фили Кису. Чтобы благоприятное впечатление создать. Ну, Филя и отдал ключики другу. Тайком от жены, поскольку не очень она подобную мужскую солидарность понимает и поддерживает. Всё прошло в лучшем виде, и к утру заправленная Киса была готова к поездке.
А вот после встречи тёщи начались проблемы. Размером со скандал. Сначала тёща, разглядывая машину с заднего сиденья, обнаружила на потолке два грязных пятна, очень напоминающие следы от обуви. Потом подобные пятна были найдены на напольном синтетическом коврике. А кульминацией осмотра стала тряпочка, забившаяся в складку чехла под спинку сидения, которая на поверку оказалась кружевными трусиками. Вывод был ошарашивающим: Антон – козёл, а Леночка – рогоносец. И теперь Лена, как доблестный, но обманутый врач, обязана что-нибудь лишнее Антону отчекрыжить. Но больше всего двух разъярённых женщин взбесило, что Филя сидел и бессовестно ржал, вместо того, чтобы оправдываться и каяться. А смысл был каяться? Когда Антон отсмеялся и всё объяснил, стало ничуть не лучше. Всю дорогу до дома он выслушивал лекции о том, как правильно выбирать друзей. И что его доброта беспочвенна. И дальше в таком же духе.
- Они, кстати, встали уже, нет? Вы во сколько выезжать собирались?
- Планировали в семь. А зная Лену, они, скорей всего с двух-трёх часов уже на ногах. Только в Киев, похоже, они не полетят, раз дела такие творятся.
- Угу. Радуйся, что она у тебя в отпуске. А то бы оставили её сегодня в больнице дежурить. Ладно, поехали на разведку.
Через пару минут, проехав через нижние столбы, на которых когда-то висели ворота, о чём тонко намекали ржавые цилиндры шарниров, парни притормозили возле корпуса травмопункта у газона под фонарём.
Даже отсутствие качественного освещения не помешало разглядеть творящийся хаос. «Кареты» скорой помощи, стоящие нараспашку. Силуэты странно перемещающихся людей вокруг. Старый, слегка облупленный «Опель», передок которого «обнял» тополь, мирно растущий в газонной зоне. Дверца справа открыта, позволяя разглядеть пристёгнутого ремнём водителя, замершего в объятиях подушки безопасности. Остатки подушки справа свисают клочками. Дверь в корпус, сорванная, валяется рядом, а на ней лежит окровавленный санитар, если судить по когда-то белому брючному костюму. Разлегся, как ни в чём не бывало, словно это всегда было его законным местом отдыха, когда нижняя часть ног по бёдра неожиданно где-то теряется, как сейчас.
Мимо, припадая на правую ногу, медленно прошла девчушка в видневшемся под распахнутым дутиком разорванном и когда-то белом халате. А чего бы ей не припадать, если на правом сапоге каблука-шпильки не хватает? Лицо покрыто чем-то, возможно, кровью. И… Не совсем понятно, что с лицом. Если эта вытянутость нижней части лица врождённая, тогда кавалеры точно в очереди не стоят. Чем-то на обезьянку смахивает. Мартышкус обыкновеникус. Правой кисти видно не было, но это её почему-то совсем не тревожило. Непонятная, видимая только ей цель, манила куда-то в сторону выезда из больничного городка.
Филя нарушил молчание, завернув пару русских эвфемизмов. А девчушка, словно только этого и ждала. Через мгновение буквально от соприкосновения двух неодушевлённых тел раздался грохот, а возле водительского стекла появилась голова и уткнулась в него … пастью? Нет, лицом. Но каким!
Сказать, что душа у дёрнувшегося от неожиданности Фили ушла в пятки, это ничего не сказать. Некое существо смотрело сквозь стекло на обомлевшего и боящегося пошевелиться парня. Два ряда ровных заострённых зубов елозили по стеклу, пытаясь дорваться через преграду до такой притягательной плоти. А глаза! Как затёртый старый серый пульт от телевизора в засаленной прозрачной упаковке, валяющийся дома на журнальном столике. И при этом несут в себе не радость от отсутствия необходимости отрывать зад и топать к «зомбоящику», а жуть и желание сбегать «до ветру». А небольшие выпуклые точки-наросты вокруг глаз? Это новая мода появилась, как с накладными ресницами?
В салоне неожиданно пахнуло ацетоном. Пила? Облилась?
Где оконные кнопки? Ядрён батон!
Стоящий неподалёку ещё один санитар тоже заинтересовался динамикой в пейзаже и, медленно ковыляя, начал приближаться к Кисе. У него таких скоростей, как у девчушки, не наблюдалось. Как и носа вместе со щекой, благодаря отсутствию которой видны были вполне себе человеческие зубы.
- Валим, валим отсюда! – прошипел Женька, тоже на ощупь закрывая окно.
Филя, не отрывая взгляда от девчушки, трясущимися руками нащупал ключ, повернул его и врубил передачу.
- Куда едешь? Вперёд давай. Надо дальние корпуса глянуть. Оттуда и свалим через морг, - выдал тираду Женька, заметив, что Киса начала движение задом.
- На фига? Жить надоело? – слегка дрожащим голосом спросил Филя.
- Может, там живые есть. Спят в неведении.
Филя исправился и, борясь с непреодолимым желанием газануть и умчаться, медленно повёл машину дальше по асфальтовой дорожке, слегка освещённой фонарями. Женька, обернувшись, наблюдал за оставшимися позади людьми. Нет, определённо зомби. Санитар отстал, но попыток добраться до внедорожника не прекратил. Ему компанию составил окровавленный мужичок в кожанке. А девчушка, вцепившись в боковое зеркало, хромала, но бодро шла рядом, не сводя жутких глаз с водительского места. Прогуляться захотела, блин! А культя её правой руки тыкалась в стекло, оставляя на нём неаппетитные следы. Когда зарасти успела! Всё ещё была видна оголённая кость, так что, это не старая рана. Кость наружу доктора бы не оставили.
- Что у неё с мордой? Она дочь гориллы? – голос дрожал, а Филя изредка поглядывал то на девку, то на зеркало. То на жуткий маникюр на неестественно длинных пальцах.
- Сам не пойму. Это травматолог - я у нее в том году лечился. И девочка была – просто сказка, а теперь это помесь жуткой обезьяны. Ерундистика какая-то выходит, и это мне совсем не нравится.
- А ты заметил, что у этого Халка запястье почти заросло? И бегает она быстрей. Как так?
- Спроси, чего полегче, - вглядываясь в силуэт, Женька раздраженно повёл плечами, хоть и не виден был его жест в полумраке.
Раздался хруст, и бокового зеркала не стало. Зато и девка отстала, разглядывая зеркало в зажатой руке. Все они, женщины, такие! Лишь бы у зеркала покрасоваться!
Санитар с «приятелем» тоже потеряли к Кисе интерес. Остальные больничные постояльцы, в буквальном смысле от слова «постоять», тенями постепенно растворялись позади.
- Что за день! – в чувствах Филя ударил правой рукой по рулю. – Рыбу не наловил, коньяк проспорил, зеркало сломал.
- Какой, к Машкам, коньяк? – возмутился Женька. – Писец пришёл! Армагедец в чистом виде, и Брюс Виллис, чувствую, на этот раз нас уже не спасёт. Забудь про коньяк, считай компенсацией за зеркало. Думай лучше, что делать. Стволов нет почти. Не с дубинами же против них переть.
И рукой вперёд указал. А там… Ёжики маринованные, это ж сколько их тут?
- Ты в них стрелять собрался? – Филя был изумлён. – А законы?
- Какие законы, друган? За полчаса ты сколько зомби увидал? Где менты, меры-пэры? Где и как это остановить? Причём, по всему миру. Так что считай это самообороной, потому что агрессия есть, - заявил Женя, загибая пальцы. - Желание сожрать, а это физическое насилие, есть. А укус тебя убьёт. Вот и прикинь.
- Что-то в этом есть, - согласился Филя, поразмыслив немного. – Но всё равно, стрелять в людей?
- В зомби! – резко поправил Женька.
- А если придумают лекарство?
- От чего? Кишки на место сами не вернутся, и руки-ноги тоже. А что там с мозгом, вообще не известно. Мне кажется, если и будут что-то разрабатывать, то от укусов, чтоб не сдохнуть. Это сейчас поважнее будет, я думаю. Если «яйцеголовые» вообще выживут.
Проехали, осматривая территорию корпусов «психушки», «наркологии», «детской». Везде картина такая же безрадостная. Брошенные, как попало, машины. Небольшие заторы даже. И зомби. Кругом зомби. Попадались и тепло одетые, и «халатные», и «пижамные». Стационарные больные тоже, значит, вляпались. Что творится в корпусах, даже представить страшно. Тем более, такая тишина вокруг. Или спят, если живые есть, или прячутся. Хотя, какой там, спят! Если живьём рвать, то от криков кто угодно проснётся. Неужели живых не осталось? Никого?
Жуткая тишина давила, сжимая нутро. Какой-то животный страх выворачивал кишки и награждал мандражом. А мозг отказывался верить. Не может среднестатистический современный человек такое осознать и принять! Этого не может быть, потому что не может быть вообще.
- Как там в «Закате»? «Я не верю в вампиров, но верю своим глазам. А глаза видят вампиров». Как-то так, - Женька крутил головой, разглядывая окрестности.
- Слушай, у нее же морда в крови была? Для чего они кусаются? Может от этого регенерация и появилась? – Филя пытался строить догадки, чтобы отвлечься от «пейзажа».
- Олег сказал: кусаются и едят.
- Ну вот! – Филя обрадовался. Что-то рисуется. – Едят и регенерируют.
Женька попытался возразить, ёрничая:
- Ага, едят и регенерируют. И отращивают когти, зубы и морды…
Сарказм не удался. Друзья переглянулись. Точно!
- И скорость! Чтобы…
- Охотиться лучше! - закончил Женька. Помолчал, затем продолжил, анализируя увиденное. - Нажрались – началась регенерация. Всякие примочки для охоты. Выросла скорость. Пока еду не видят – медленные. Или вообще стоят. Если видят или слышат – ускоряются. Чтобы снова жрать. А я ещё над зомби-фильмами в своё время ржал. Никак понять не мог, на фига им жрать? А всё просто оказалось.
От перспективы в ближайшем будущем грохнуться с вершины пищевой пирамиды стало не по себе.
- Стволы нужны. И много патронов. Я ни одну тварь к себе близко даже подпускать не хочу, - Женька опять завёл старую песню. – Валить всех и сразу. Только в этом районе я их больше сотни насчитал. Что будет, когда они за периметр прорвутся?
- Это же ещё не точно. Так, догадки…- пытался охладить пыл друга Филя, огибая последний перед моргом корпус, «вирусный», где, как правило, лежали желтушники и дизентерийные.
- Нет уж, - Женя перебил Филю, слегка поведя левой кистью в жесте отрицания, - За основу берём самые жуткие догадки. И выжить легче, и, если не правы окажемся, проще настоящую правду осознать будет.
В этот момент перед машиной что-то пролетело и хрустнуло об асфальт дорожки. Филя от неожиданности утопил «тормоз», и Киса, резко дёрнувшись, встала. Грудные клетки парней слегка сжало ремнями безопасности, скорость-то небольшая была. Но всё равно неприятно.
- А ты не хотел ремень пристёгивать. Сейчас бы нос зажимал, - Филя как-то садистски, что ли, высказался. Он вообще отказывался ехать, пока люди в салоне не пристегнутся. И вариант пристёгивания «за спиной», когда ремень перечёркивает пустое кресло, а человек на нём сидит, его не устраивал.
- Это стул деревянный, - выдал вердикт Женька, разглядывая тень обломков на асфальте.
Друзья пригнули головы, пытаясь сквозь лобовое разглядеть, что там на улице. На втором этаже в открытом окне махала девчонка лет двадцати, но темнота, как правило, сглаживает возраст. А правая её рука приложена к губам, тихо, мол.
- Вот и первая живая. А то и единственная. Надо знак подать, что видим, - озадачился Филя. Потом решился, слегка задел клаксон, выдавая короткий «пик». Женька завертел головой. Зомби есть, но до самых ближайших не меньше десятка метров. И особой активности не проявляют.
Девчонка перестала махать, перекинула ногу в джинсах и кроссовке через подоконник. Мгновение, и она уже висит, цепляясь за раму. Под ней асфальтовый кант здания, кем-то любезно расчищенный. И подоконник первого этажа. Поэтому она слегка отталкивается и отпускает руки, приземляясь в метре от стены возле небольшого куста акации на мартовский снег. Ещё через пару мгновений она на асфальте перед машиной. Ещё через мгновенье она падает под тяжестью непонятно откуда взявшегося силуэта. Даже через закрытые окна машины слышен крик боли и отчаяния девчонки, пытающейся вернуть себе свою левую руку.
Филя двигает рукой, и ближний свет фар освещает короткую битву.
Правая рука девчонки нащупывает остатки стула, которые тут же с треском опускаются на левый висок босоногой зомби в банном халате. Удар развернул тётку и шмякнул на асфальт. Девчонка вскочила и подбежала к машине. Женька быстро наклонился к Филе и нажал на кнопку блокировки дверей. Хорошо, когда руки длинные. Не напрягаясь, до водительской двери достать можно.
Девчонка попыталась открыть заднюю дверцу, но та не поддалась.
- Ты что делаешь? – возмущенный Филя попытался отключить блокировку, но Женька схватил его за руку.
- У неё кровь! В руку укушена!
- И что? – Филя замер.
- И всё. Она теперь опасна. В зомби обратится и глотку тебе порвёт.
- Может, обойдётся? Укус-то маленький, наверно, - не сдаётся Филя. Но руку от кнопки убрал.
- У всех остальных не обошлось, а у неё обойдётся? Про час до смерти мы тоже точно не знаем. Мало ли, что профессор кому-то сказал. Это ж глухой телефон! Профессор мужику, мужик – Димкиному мужику, тот - Димке, тот - Наташке, она – нам. Где и какая «инфа» потерялась или перевралась? А у Димки охранник вообще сразу обратился. Есть смысл рисковать?
Зомби, привлечённые шумом и жалостливыми просьбами девчушки в попытке достучаться до разума сидящих в машине людей, уже приближались неторопливой раскачивающейся походкой.
Женька, оглянувшись назад, слегка приоткрыл окно и крикнул:
- Беги, дура!
Девчонка резко обернулась, оценивая количество нелюдей поблизости, и крикнув: «Скоты!» побежала. Даже в предрассветной темноте было видно, что с кистью у неё проблемы. Кажется, даже пальца не хватало.
- Вот тебе и первый жесткий выбор, - Женька вздохнул. – Нравственность не рулит. И крикнул я ей зря. Пожалел, что разорвут перед смертью.
- А что надо было? Смолчать?
- Дерьмово так думать, наверно, но, если она вырвется за забор, то, будучи зомби, испортит жизнь кому-то ещё. И с её приходом захват города ускорится. Хотя…капля в море она уже, наверно, - снова вздыхая, успокоил себя Женька.

Эпизод признан лажовым, поэтому отправился на переделку. Sorry.

14. Россия. Центр городка. Женя. (6:00)

- Куда я их сейчас повезу? – Филя пытался составить с Женькой план на день. – Пусть дома сидят. В крайнем случае, можно через окно вылезти. Второй этаж, это не десятый, как у мамы. Проще её саму пока сюда перевезти.
Мамы Фили и Женьки уже собирались в своих домах. Отец Фили на звонки не отвечал, но это ещё ни о чём не говорило, он работал дальнобойщиком и сейчас находился в рейсе. У Женьки отца не было с семи лет, глупая пьяная история. Жена Фили тоже не отвечала. А Женька жил один, променяв постоянную подругу на десяток временных. Сестёр предупредили, они тоже должны собираться, попиливая мужей.
А с подружками-друзьями уже хуже вышло. Может, статус «друзей-хохмачей», согласно общественному мнению, повлиял. Может, абсурдность информации. А может, то, что с каждым рассусоливать некогда было. Кто-то поверил – и хорошо. Остальные хоть задумались, наверно.
Одна из продавщиц Филиного магазина, что называется, рогом упёрлась. Начала нести чушь про то, что ей обязательно нужно выйти, так как деньги нужны, и терять день она не хочет. Потом посыпались подозрения, что Филя хочет её уволить за прогул, который сам же и создаёт. Устав что-то объяснять, Филя гаркнул в трубку, что если сегодня увидит магазин открытым, оштрафует её за неподчинение и уволит. Кажется, подействовало.
Город уже начал готовиться к встрече утра. Странных силуэтов пока видно не было. Изредка попадавшиеся люди торопились на ранние рейсы транспорта или запрыгивали в нутро своих «железных любимцев».
Город ещё не знал, что его ждёт, наивно готовился к обыденным тоскливым будням середины недели.
И что делать? Отлавливать по одному и объяснять политику выживания? Нет, после разговоров с роднёй и друзьями ищите дураков. Время дороже.
Киса притормозила у типичной пятиэтажки на своём неизменном парковочном месте, расчищенном от остатков весеннего снега.
Шесть подъездов. Детская площадка со сломанными качелями, переживающая не лучшие денёчки. Обитый жестью с облупленной красной краской в белый горошек деревянный грибок песочницы, выглядывающий из сугроба. Неизменные тополя, слегка раскачивающиеся в ожидании солнечных лучей. Полоски декоративных кустов, выглядывающих из-под небольших уже сугробов и сиротливо тянущих к небу голые ветки.
Не заметив ничего подозрительного, друзья надели толстые рукавицы, неизменные атрибуты зимней рыбалки. Подвохов по пути к квартире не ждали. Настораживало лишь, что жена проигнорировала звонки вызовов, но за ней такое водится. То звук отключит, то трубку на работе оставит, а то обидится на какую-нибудь мелочь, потому что женская логика что-то подсказала или напомнила. А на стационарном телефоне звук уже пару месяцев не работает. Чинить или новый покупать лень, да и нет необходимости. Давно уже все на сотовые переходят, держа телефонные точки лишь, чтобы в интернет выходить.
Но логика логикой, а штыковой лопатой Филя на всякий случай вооружился. Женьке же досталась хорошая увесистая монтировка, отличный аргумент в споре с людьми на дороге. Только как себя в споре с зомби проявит, неизвестно пока.
Домофон пискнул, и они аккуратно зашли в подъезд. Тихо. Как обычно в это время. Лишь где-то за стеной негромко работал телевизор, желая всем, кто слышит, доброго утра.
Поднялись до двери Филиной квартиры, прислушались. В контрасте с подъездной тишиной из квартиры что-то непонятное доносилось. Что такое?
Филя, гремя ключами, отпёр дверь. Женька перехватил пытающегося ворваться в квартиру друга и приложил палец к губам. Потом указал под ноги. На площадке кое-где краснели капли крови. Некоторые из них друзья размазали калошами на зимних утеплённых сапогах, но остались тонкие окружности контуров. Подсыхали уже капли.
А из квартиры послышалось какое-то всхлипывание.
Страхуясь, зашли в квартиру. Подбежавшая девочка с разбегу прыгнула на Филю. Тот только и успел, что прикинуть, кто это, и лопату отбросить. Подхватил дочку, обнял. Лиза прижалась всем телом, уткнулась в куртку. Филя чмокнул её в белобрысую макушку, потом отстранил слегка. Заплаканная девочка с припухшим лицом и красными глазами заявила, кивнув в сторону ванной:
- Пап, там мама заклылась. Я стучу, стучу. Надо её отклыть.
- Давно? – Филя почуял неладное. Неужели?..
- Да, - кивнул ребёнок.
- Она ходила куда-то?
Лиза солидно кивнула и рассказала, как умела, по-детски, взахлеб:
- Да. Она в подъезд ходила. А дядя Саша кличал. А его Маша укусила. И маму укусила. И кловь пошла. А мама пошла луку мыть. И плакала. А мне сказала мультики смотлеть. А мультики кончились.
Маша – это маленькая дочь соседки по этажу. А Саша – её отец. Их дверь была закрыта. Значит, либо они ушли куда-то, либо в гости лучше не напрашиваться.
Женька подошёл к ванной. Настороженно принюхался, хмыкнул. Прислушался, аукнул через дверь. Снова прислушался. Сквозь шум воды что-то непонятное донеслось.
- Краны в туалете? – уточнил у Фили.
Тот кивнул, скисая на ходу.
Женька зашёл в туалет и перекрыл шаровые на входе в квартиру. Шум воды стих. Зато усилились какие-то царапающие по двери звуки и…скулёж? Да, как будто щенок скребётся и поскуливает иногда, чтобы выпустили. Дверь в ванную добротная, массивная. Год ей всего. Вместо защелки офисная ручка. С той стороны флажок-фиксатор, с этой – замок.
Про скуление уже от Наташи слышали, поэтому, ожидая недоброе, друзья притащили журнальный столик в коридор и упёрли в противоположную от двери стенку. Теперь дверь откроется только сантиметров на десять-пятнадцать. Как раз хватит, чтобы всё увидеть.
Разумом Филя понимал, что всё это значит. Но сердце! Сердце до последнего надеялось на чудо.

Лиза в комнате засела за мультики, уплетая хлопья и запивая молоком. Женька с лопатой наизготовку кивнул. Филя вздохнул, взял себя в руки, пресекая мандраж, повернул принесённый из спальни ключик и крутанул ручку.
Удар по двери пояснил друзьям, что не зря они столик притащили. Могли и не успеть отреагировать.
То, что показалось в щели, отбросило все надежды. Насмотрелись уже на подобных сегодня.
Бледное, слегка осунувшееся лицо, покрытое трупными пятнами. Заострённые черты лица. Оскаленный в попытке выгрызть себе свободу рот. Мутные, мёртвые, словно затянутые плёнкой глаза, ободранные в кровь некогда красивые длинные ногти на вцепившейся в косяк руке. А запах!
- Леночка, ты меня слышишь? – позвал Филя тихонько, разглядывая родное, но беспощадно обезображенное смертью лицо.
Лена слышала. И, похоже, видела. И любила Филю, как и раньше. Только любовь стала гастрономической. Голодный взгляд и тихий булькающий скулёж прозрачно на это намекали.
По щеке мужа потекла слеза. Глаза видят, но сердце отказывается верить. Вот же она! Любимая женщина. Пытается выбраться. Помочь только надо…
Женька подошёл и молча приобнял друга. Как-то глупо всё. Филе хотелось уткнуться в его грудь, как Лиза недавно, и разреветься. От горечи потери любимой женщины.
- Помоги её обратно затолкать, - Филя собрался и решился. – Не при дочери же её…
Лопатой и монтировкой отбросили зомби внутрь, заталкивая её неестественно сильные руки, и захлопнули дверь. Филя провернул ключ в замке. Потом с помощью шуруповёрта из кладовки закрепили саморезами пару деревянных брусков по углам косяка, чтобы дверь даже специально невозможно было открыть. Так вернее будет.
Сели в кухне. Сварили кофе. Пили и молчали. Филя достал из кармана небольшой напильник, больше смахивающий на надфиль, и принялся стачивать ногти на пальцах. Бзик у него был такой. Где-то вычитал, что стричь ногти нельзя, поэтому каждое утро их стачивал. Даже напильник «ногтегрызом» прозвал.
- Если б знать раньше, - первым нарушил молчание Филя. – Позвонил бы. И всё.
- Филь, кончай убиваться. Если-если. А если бы Наташка не позвонила? А если бы на работу сегодня? А если бы дома остался? Может, ходили бы сейчас с тобой на пару модной ковыляющей походкой. Ещё дел невпроворот. Собирайся, поедем до матери твоей или сестёр. Сбор здесь отменяется.
Филя закивал, горько усмехаясь:
- Хочешь насмешить бога, расскажи ему свои планы. Это уж точно.
- Всё-всё. Встаём. У тебя дочь ещё не пристроена.
При мысли о дочери у Фили сразу вернулось желание жить. Он встал и ураганом пронёсся по комнате, выгребая всё нужное. Особенный упор делал на рыбацкое, туристическое, охотничье. Захватил все документы. Открыл сейф, достал любимую «Саёжку», «приблуды» к ней и патроны.
Женька старался не мешать. По себе знал, полезет кто-то с помощью, и обязательно что-то важное забудешь. Он присел у тумбочки в коридоре, подвинул «стационарник» и дозвонился до Серёги. Узнал, что друг его так и не вернулся из магазина, но на фоне чувств, переполнивших тело за последние пару часов, новость только добавила грусти, не больше. Тем более, что того парня он не знал. Да и с Серёгой они виделись лишь несколько раз на вечеринках у Димы с Наташей да в городе пересекались.
Договорились о встрече и планах на будущее.
Потом дозвонился до Наташи с отчётом о последних событиях.
Через час у Фили всё было готово. Три баула, несколько пакетов и два рюкзака стояли в комнате. Плюс куча свертков. Окинув взглядом всё это богатство, Женька присвистнул:
- Нормально! Хоть что-то ещё в доме осталось?
- Да, - с грустью ответил Филя, словно не заметив издёвки. – Гигиенное и прочая мелочь. Только это всё в ванной.
Женька смолчал, опомнившись.
- Сейчас грузимся, потом к Таньке, моей сестре. Она хотя бы в частном доме за забором живёт. Место, правда, людное. Выгружаемся, едем к тебе. А там уже и за Серёгой съездим, - мрачный, как грозовая туча, Филя с «Сайгой» на плече приоткрыл входную дверь и прислушался. Вроде, тихо. Взяв лопату поудобней, вышел и захлопнул дверь.
Через десять минут, огибая большие сугробы и с хрустом ломая протекторами корочки льда на проталинах, припарковал Кису за домом под балконом. Выйдя из салона, принялся принимать вещи, спущенные Женькой с балкона на удавке, и укладывать в машину. Не забывая, впрочем, поглядывать по сторонам. А сверху страховал Женька.

15. Россия. Юг городка. Наташа. (7:00)

Пора в магазин собираться. Через час открытие. И лучше успеть одной из первых, наверное.
Наташа повернула ручку, с глухим щелчком язычка-фиксатора потянула пластиковую дверь на себя и вышла на балкон. Не так.
Наташа вышла на российский застеклённый балкон. Чего там только не было! От лыж на крючках под потолком до велосипедов на синтетическом коврике на полу. От пустых стеклянных банок и мешков с рожками и крупами, расставленных по полкам кладовки справа, до мешков с сахаром и мукой, просто наваленных на кирпичную стену дома под пластиковым подоконником окна, установленным вместо жестяного отлива и нещадно эксплуатируемым, как ещё одна полка. Ютились тут и бруски с досками слева в углу. Дима всё хотел вторую кладовку на балконе сделать, да руки не дошли.
Девушка выбрала себе брусок чуть больше полуметра. Хоть какая-то защита. Осмотрела с балкона окрестности. Уже начинает светать. Ещё немного, и ночная тьма рассеется, а утренний свет озарит двор, осветит песочницу со скамейками возле дома, протиснется сквозь голые ветви тополя, растущего напротив балкона. И тогда дерево уже не будет казаться причудливым лохматым великаном, пялившимся из темноты.
Подозрительных людей не видно. Освещённые светом фонарей силуэты редких прохожих попадаются и ведут себя обычно.
Обдумывая стратегию защиты, девушка прихватила с кухни любимый нож с удобной ручкой. И сразу спокойней как-то стало.
Влезла в плотные зимние джинсы и кофту потолще, надела толстую вязаную шапку и мужнину зимнюю кожаную куртку с воротником. Короткая, удобная. Ну и что, что мужская, мода кончилась. Как, наверно, жалеет сейчас Дима, что в ветровке поехал, послушал свекровь.
- «Перевес-перевес», - не сдержалась и передразнила Димину мать.
Прыгнула в любимые весенние сапожки на высоком каблуке и приоткрыла внутрь массивную квартирную дверь, страхуясь носком сапога и прислушиваясь. Никого.
- Вот, черт. Какие, блин сапожки? Да еще на каблуке, – отругала себя. Потом нашла оправдание, пожав плечами, - Привычка.
Закрыла дверь, залезла на антресоль, выискивая осенние кроссовки.
- Так-то лучше будет, - зашнуровалась. Прихватила кожаные перчатки. Кожа мягкая, но хоть что-то. Настороженно вышла.
Кажется, тихо. Как будто и нет никого. Хотя, тихо и раньше было. Домик небольшой, на два подъезда всего. И районная алкашня у дома давно не собирается. Наверно, соседство с переехавшим милиционером сказалось. Или наряды, которые, как снег на голову, обрушивались на любителей ночных посиделок. Прям, «милиция меня бережет». Только до его переезда что-то не приезжали. Хоть зови, хоть кричи. Вроде, городок-то маленький, а все равно порядка нет.
На первом этаже осторожно приоткрыла внутреннюю деревянную дверь, осматривая тамбур и держа нож наготове. «Вот весело, если здесь кто-то из соседей окажется», - подумалось вдруг. А вероятность такая была, поскольку на стенах небольшого тамбура висели почтовые ящики.
Дверная пружина, растягиваясь, издала противный скрежет со щелчками. Никого. Наташа взглянула на пружину. Надо же, а раньше этого звука даже не замечала. А теперь всё как будто звучит не так. Угрожающе.
А потом девушка вспомнила, как пару лет назад Дима рассказывал, что в девяностые годы такие пружины таскали на разборки. Стянутые верёвкой с клеем, перемотанные изолентой, легкие и удобные они превращались в дубинки, которыми при резком правильном ударе можно полголовы снести. Потом они с Женей такую изготовили за полчаса для эксперимента. А Наташа смотрела. Так что технологию придумывать не придётся. Время только нужно.
Решено. Сбегала домой за пассатижами и, орудуя ими, сняла пружину. В это время сзади раздался глухой щелчок. Душа ушла в пятки.
Наташа резко обернулась и… увидела, как соседка открыла дверь в квартиру, подслеповато прищурилась, разглядывая девушку, и признав, раскрыла дверь шире. Лет сорока пяти, но если говорить о ягодках, которые «опять», то ассоциация с арбузом больше всего напрашивалась. Вытянутый арбуз в потёртом, видавшем и лучшие деньки шёлковом бежевом заляпанном халате, охваченным бежевым же поясом.
Наташа присмотрелась. Нет, обычно себя ведёт. И заговорила. Фу-у. Можно пот со лба утирать.
- Наташенька, а что это ты делаешь?
Надо же, «Наташенька»! А буквально пару недель назад девушка случайно узнала, что она является «этой фифой со второго этажа, которая ни разу ещё в подъезде дерьмо не убирала». С какого перепугу она должна убирать дерьмо и за кем, девушка не поняла, а специально идти и разборки устраивать, не было никакого желания, поскольку к конфликтным людям никогда себя не относила. Тем более, скандалить именно с этой соседкой себе дороже. Но зарубка на память в голове осталась.
- Пружину снимаю.
- А зачем?
- Нужна она мне.
- А зачем?
- Буду из нее оружие делать.
- А зачем? – может, она всё-таки зомби? Или робот, у которого речевой диск заело.
- Чтобы бить по головам глупым людям, которые вопросы задают! – Конец фразы Наташа аж прорычала. Сколько жила здесь, всё время эта женщина её бесила. И девушку, и весь дом. Она жила одна в трехкомнатной квартире «под Наташей» и компенсировала свой «недотрах» активным влезанием в чужие дела, периодическими кляузами в инстанции и затяжной истерией по пустякам. Она, к примеру, никак не могла понять, почему ей нельзя зайти в чужую квартиру, чтобы посмотреть, как люди живут, во что-нибудь нос сунуть.
А самый главный грех Наташи был в том, что она не усмиряла Никиту с Настей, когда они бегали по квартире, «своим галопом» вызывая мигрень у чувствительной соседки снизу. «Что, нельзя им приказать, чтобы сели и не бегали?!» - на весь подъезд возмущалась как-то женщина с демонстративно обмотанной вафельным полотенцем головой. Причём, сухим полотенцем.
Глядя на нее, Наташа очень надеялась, что никогда такой не станет. Раньше девушка мирилась с её заскоками, но сегодня терпение лопнуло.
- Да как ты смеешь, я сейчас милицию вызову! Пусть тебя за воровство посадят! – самое интересное, что, сколько бы таких инициативных личностей в милиции не посылали, они всё равно туда возвращаются, пылая очередным праведным гневом.
- Давайте, вперёд! Если сдуру дозвонитесь, передайте, что по городу зомби бродят! – выкрикнула Наташа, но соседка её уже не слышала. Железная дверь хлопнула, и лязгнула задвижка.
Аж плюнуть вслед захотелось. Вот по кому она точно плакать не будет! Потом одёрнула себя. Нельзя же так! Человек, всё-таки. Наташа поднялась к себе и полезла перерывать встроенный шкаф с инструментами, клеями-лаками и рыболовными «примочками», дабы приступить к созданию дубинки.

16. Египет. Sanatan Beach «Resort». Дима. (2:30)

А Дима в это время тоже кое-что создавал.
Воочию узрев, как зомби расправляются с людьми вообще и ленивыми охранниками в частности, Дима решил, что без какого-нибудь оружия выходить против них абсурдно, как минимум. Не камнями же швыряться!
Арендовав «за спасибо» у персонала их место для ремонта мебели в конце отеля, торшер для дополнительной подсветки, ножку от детской кроватки и пластиковый ящик с инструментами, он явил миру чудо.
Надо заметить, что египетские кроватки в этом отеле отличались плотностью дерева и массивностью, не то, что современные русские: дунешь – развалится.
Даже рукоятку на ножке выточить было непросто. Но, справился.
Взгляд упал на Настину летнюю коляску, также прихваченную с собой. Решено! Всё равно её в отеле хотели оставлять. Разобрал её, аккуратно снял ободок из мягкой пластмассы с поручня. Ободок хорош тем, что руки на нём не скользят. Отрезал необходимый кусок и с трудом натянул на рукоятку, предварительно слегка промасленную. Взял небольшие гвоздики с большими шляпками, откусил пассатижами острые концы, чтобы дерево в процессе вбивания гвоздей не расщепилось. Дрелью с маленьким сверлом слегка наметил на рукоятке места входа гвоздей. С трудом, но аккуратно вбил. Осмотрел результат. Покрутил. Удобно, но…
Снял с центра колеса металлическую крышку, прикрывающую торец оси. Запихнул в кусок ободка, чтобы не царапал, загнул внутрь его концы и прикрутил на саморез снизу. Получился страшненький, но удобный затыльник. Теперь дубинка из рук случайно не выскочит.
Срезал один из ремешков, предназначенный для фиксации ребёнка в коляске. При помощи тех же гвоздиков, молотка и «какой-то итить матери» закрепил ремешок на рукоятке возле затыльника. Продел руку в получившуюся петлю. Неплохо. Но…
Дрелью просверлил три отверстия на «макушке». Вставил болты и зафиксировал гайками с другой стороны, предварительно капнув лаком на резьбу, чтобы не раскручивались.
Проверил баланс дубинки, замахнувшись и резко рассекая воздух. Покрутил большую восьмёрку. Как шашкой казацкой. Попробовал замахи с разворота. Эх, закостенело запястье, давно не тренировался.
Тому, что вышло, было дано гордое название – «демократизатор».
Потом подумал и, на всякий случай, собрал коляску обратно.
- Вот ты где! – неожиданный возглас Николая сильно напугал Диму, и он, вздрогнув, не сдержался и ругнулся про себя. Нервы, нервишки.
Довольная произведённым, хоть и случайно, эффектом, хитрая морда лица, упершись правой ладонью, с лёгкостью пушинки и грацией бабочки перепрыгнула через парапет, который разделял вдоль идущий коридор с дверьми номеров и ремонтный дворик. И, приближаясь, продолжила, разглядывая расставленные вокруг предметы мебели, уже собранные и ещё не отремонтированные:
- Я с ног сбился, его разыскивая, а он тут дубинки строгает. А пистолет для меня осилишь? Командирский?
Опять издевается. Ну что же ещё можно ждать от приподнятого настроения Николая?
Дима уже успокоился и взял себя в руки. И парировал:
- С ног ты не сбивался, даже ботинки не запылились. А скорей всего, спросил Карима или Майкла, и тебе подсказали, где искать. А пистолет я тебе не сделаю, хоть и осилю. Мал ты ещё для высокого искусства резьбы по дереву. Лет через десять подходи, кресло-качалку вырежу.
- Ишь ты, - усмехнулся Николай, подходя ближе. – Проницательный какой! Растёшь.
Если и обиделся на шпильку, то виду не подал.
Взял с полированного стола дубинку в руку, покрутил. Поигрывая оружием, подошёл и встал слева от наваленного вперёд деревянного стула с расщеплёнными остатками передних ножек. В огромных лапищах Николая недавнее произведение искусства смотрелось, как длинная зубочистка. Диме даже обидно стало немного. Но обида быстро забылась после того, как резким смазанным движением мужчина опустил дубинку на спинку стула. Две верхние поперечные, изогнутые под спину рейки с треском распались на криво болтающиеся на стойках половинки, а ещё более непрезентабельный по виду стул кувыркнулся вперёд, задними ножками чуть не зацепив вовремя уклонившегося вандала.
- Какой дубинк, слющай, - высказался Николай, подражая горцам. – А ест лы име у эта грозный палка?
Дима сарказма не заметил и пафосно ответил:
- Имя ей – «демократизатор».
Николай замер. Потом глянул на дубинку и расхохотался:
- «Демократизатор»? Ха-ха. Вот чего нам в девяносто первом не хватало! Всем бы демократию показали. Ха-ха-ха.
Потом затих и спросил:
- А почему «демократизатор»? А не «ДимаКретинизатор»?
Новый взрыв смеха потряс пятачок между зданием отеля и наружной стеной.
Дима психанул и высказался, закипая:
- То есть всё, что сделано не с твоей подачи, это плохо? Так?
Николай взглянул в пылающие гневом глаза паренька, которые были видны даже в столь скудном освещении, и передумал смеяться. Пошёл на мировую:
- Да, ладно тебе, Димон. Может, больше и не поржём. Ну, извини, коль обидел, - протянул дубинку Диме.
Дима тут же остыл, поражаясь реакции мужчины. Надо же! Николай! Извинился! Всё. Теперь миру точно конец.
- Ладно, забыли. Я в эту палку душу всадил, - Дима взял дубинку, осмотрел. Продолжил. - И три болта для тяжести.
И тоже засмеялся. Николай поддержал. Отсмеявшись, объяснил причину поиска Димы.
- Пошли в ресторан, а по дороге расскажу кое-что, - мужчина повторил фокус с парапетом и продолжил. - Когда мы арку закрывали, официант из главного отеля, некто Рашид, к нам в кухню прибежал и давай повару рассказывать, что туристы с ума сошли. Зомбанулись, стали людей жрать, короче, еле выбрался.
Дима перемахнул через парапет вслед за мужчиной. Можно было и в обход в коридор попасть, но лениво.
- А как выбрался? Вроде не видели никого, - парень попытался вспомнить хоть что-то похожее. Нет, ничего подобного не заметил.
- А он через пляж круг нарезал, справа через заборчик каменный прыгнул и окольными путями в центральную дверь фойе к нам прошмыгнул. Мы и не заметили. Хотя, хорошо, что не заметили. Как ты говоришь, с его смертью много нового узнали, - Николай захихикал, выходя из-под крыши здания и ступая на выложенную камнями дорожку.
- Умер, что ли? Покусали?
- Да нет, тут веселей дело было. Он нарик, говорят, конченный. И алкаш. Был. А повара про наши догадки о зомби никто не предупредил. Короче, этот хмырь повару рассказал всё, а особенно мне понравилось, что, когда он в бассейне отсиживался, его там не тронули.
- Точно? – Дима напрягся, даже ход замедлил слегка. Неужели появилась ещё одна фишка, которую можно против зомби использовать?
- Не знаю, но проверить как-нибудь надо, – словно галочку в голове поставил мужчина. Потом продолжил. - Не сбивай. Слушай дальше. Глаза у него бешеные были, да и зрачок. Повар понял, что тот под кайфом, и послал его. А нарик в ответ попросил антизомбического убежища, потому что все их земляки тоже зомбанулись. Даже у арки заколоченной все замершие стоят. И арку закрыли, чтобы Рашид сюда не проник. А он, дескать, умный. Одни они с поваром остались. Ну, повар его и приголубил чем-то. Он насчёт трёпа о смерти суеверный, страсть.
- Прибил?
- Нет. Выгнал из кухни. А когда подробности узнал, на зомбей уличных нагляделся, начал его выискивать. И только недавно нашёл. Где, думаешь, прятался? Ни за что не угадаешь! – лицо Николая так и засияло самодовольством, словно это он придумал, куда парню спрятаться.
- Не знаю, - Дима пожал плечами. – В холодильнике?
Николай сник, ухмылка на физиономии сменилась расстройством.
- Как догадался?
- Серьёзно? В холодильнике? Вот придурок! – поставил штамп Дима, качая головой.
- Как догадался, говорю, - задело, похоже, Николая.
- Да я наобум. Ты сам сказал, что умер он. А убежище просил у повара. Куда ещё обдолбанный придурок может залезть на кухне, чтобы помереть? Причём он-то видел, как зомби опасны, и боялся, - подвёл итог Дима. – И сильно боялся, раз не вылез, даже замерзая.
Николай приобнял Диму за плечи своей правой могучей рукой. Как гирька пудовая на шею легла.
- Да ты, гений, блин. А я не догадался, - приподнятое настроение и позитивный взгляд на мир вновь вернулись к хозяину.
Дима повернул голову влево, разглядывая лицо Николая:
- А ты держись меня, я тебя и не такому научу.
С хохотом добрались до ресторана. Вошли. Несмотря на поздний час человек десять сидели в разных уголках зала за столами на тяжёлых деревянных стульях с клетчатой обивкой. Кто-то устроил себе поздний ужин, а кто-то просто отдыхал, потягивая коктейли или что покрепче. Зомби зомбями, а отдых на курорте для некоторых личностей - дело незыблемое. Столы на раздаче не пустовали, возможно, стояло то, что с ужина осталось. Даже белые скатерти на обеденных столиках не убраны, как обычно. А вот свечей уже видно не было.
Николай, как единственный в отеле человек, который шведским столом не пользовался, поскольку заранее оговорённую еду ему приносили за чаевые, подмигнул проходящему мимо с подносом чистой посуды Кариму. Кивнул на пустующий стол возле голубой стены и картины с корабликом на ней, предварительно убедившись, что на нём разложены столовые приборы вокруг стоящих «вигвамами» белоснежных треугольников хлопковых салфеток, мол, накрывай здесь, и продолжил, присаживаясь на стул:
- Не всё еще. Зомби, похоже, замерзают на холоде. Не до смерти, но очень медленными становятся. Повар утверждает, что ему секунд двадцать понадобилось, чтобы понять, что перед ним зомби. А тот даже сделать ничего не успел. Так и лёг на пол с ножом в глазнице.
Дима прикинул в уме, присаживаясь рядом:
- Возможно, боятся воды. Возможно, на холоде замедляются. Как это использовать?
Николай возразил:
- Ещё третье есть. Как в кино: убить только в голову, то есть мозг повредить. Когда повар про нож рассказал, я его спросил, почему именно в глаз? А он ответил через переводчика, что первый нож в сердце загнал, а зомби хоть бы хны. Тут он кино и вспомнил.
- Фига се, - хмыкнул Дима.
А мозг тем временем продолжил процесс осмысления новой информации и возможные варианты её использования, кроме того, как срочно Наташе сообщить. Заметив приближение Карима с тарелкой нарезанных фруктов и высоким коктейльным бокалом, что за границей называют «хайблом», произнёс:
- Есть собрался? Я не буду, а то срубит на сытый желудок.
- Как знаешь, - отозвался Николай, с кивком принимая коктейль и протягивая официанту сложенную в полоску купюру. - Хотя я бы тебе уже посоветовал спать идти. И всем остальным, кто не в наряде. Кстати, здесь же фитнес-клуб есть. Там железа тонна, а ты дубинки строгаешь.
Дима задумался, потом парировал:
- Железная палка, это хорошо. На пару минут. А потом, когда выдохнешься?
- Как знаешь, - пригубив коктейль и отставив бокал, пожал плечами мужчина. Вилка вонзилась в кружок банана и отправила его в рот, который, жуя, добавил, – Было бы предложено.
За соседним столиком кто-то чиркнул зажигалкой.
Николай резко развернулся.
Мужичок в теле, сидящий с двумя близняшками лет десяти, пытался раскурить толстую сигару.
- Я тебе её щас в зад засуну. Расслабился, что-ли? – Николай озверел. Запах табачного дыма вообще терпеть не мог, а уж в ресторане, где есть собрался!
- А что такого? – пролепетал мужик, доставая сигару изо рта. – Никого же не осталось почти. А на улицу выходить страшно. Вдруг эти через забор проникнут.
И глядя в словно кровью налитые глаза Николая, не нашёл ничего лучше, чем пробормотать:
- Я поделюсь…
И от непонимания проблемы такое искреннее смущение на лице появилось, что Николай остыл разом. Попросил только:
- Дим, будь добр, принеси вон ту фыркалку, - кивнул на огнетушитель на небольшой стенке у дальнего входа. – Сейчас будем пожар тушить.
- Я бы не советовал, - Карим принёс поднос с едой и начал расставлять тарелки перед Николаем. – Нам по ошибке прислали углекислотные вместо порошковых. Обещали заменить, но не успели пока.
- И что? – переключился на него Николай.
Встрял Дима:
- Углекислотные используют в электроустановках, промышленных объектах, офисах, и пары их вредны для здоровья. Поэтому в пищевой промышленности их не используют.
- Точно, - подтвердил Карим, кивнув.
Николай переварил информацию и повернулся к соседнему столику, чтобы продолжить задушевное общение, но мужика и след простыл. А близняшки с отсутствующим видом продолжали уминать за обе щёки, создавая ощущение, что с ними больше никого и не было.

17. Россия. Юг городка. Наташа. (8:00)

Чашка свежезаваренного кофе поутру, это хорошо. Вкусные бутерброды, это тоже хорошо. А уж бонус в виде той самой Димкиной дубинки, которая два года пряталась во встроенном шкафу среди рыболовных принадлежностей, это вообще чудесно. Время тратить не придётся.
Страхуясь, девушка вышла из дома, прихватив все деньги с собой. Хорошо, что не успели с мужем процентный вклад открыть, только все деньги с книжек да карточек сняли. Теперь банкоматы искать не нужно. Пружину положила в большую коричневую тряпичную сумку, чтобы внимания не привлекать. Нож улёгся туда же.
Пришедшая весна несмело вступала в свои права, словно до конца ещё не верила, что зима так рано уступила своё место.
Темнота уже рассеялась, уличные фонари погасили. Изредка попадающиеся прохожие ничем не удивляли, ни поведением, ни походкой. Всё как всегда, только Наташа, одетая во что попало, со старушечьей сумкой в магазин пробирается. Лишь бы никто из подруг не встретился, стыда не оберёшься.
От появившихся мыслей захотелось себя по голове стукнуть.
Какие подруги, блин! Что в голове творится!
Постоянно приходилось смотреть под ноги, чтобы по не распластаться оплошности, поскольку по дороге попадался неизменный атрибут весны – скользкие ледяные корки, а местами и пласты, предательски покрытые грязными комьями мокрого рыхлого снега, а то и лужами оттаявшей воды. Не заметишь, задумавшись, – и ушиб, как минимум, обеспечен.

Опасливо озираясь, добралась до магазина. Чисто, как в кино говорят. Железная дверь открыта. Тамбур пуст. Пластиковая дверь прикрыта.
Заглянула через стекло двери. Кажется, всё, как обычно. Справа виднеется ряд металлических шкафчиков с торчащими из замков ключами, за ними – турникет с наклеенной стрелкой, обозначающей вход в недра магазина. Напротив Наташи – стойка для пустых корзин, за которой располагаются неглубокие стеллажи. На них, помимо предметов первой необходимости, которые должны сразу броситься в глаза входящему клиенту, стояли чекушки и прочие разнообразные виды небольших бутылок с алкоголем.
Почему здесь? Чтобы по запарке или природной забывчивости в карман не упали без оплаты. Чем меньше товар, тем больше шансов, что разойдётся бесплатно, вне зависимости от того, сколько стоит. Впрочем, для любителей отдыха на пятачке возле магазина можно было даже одноразовые стаканы на кассе приобрести.
Слева от стойки – стандартный кассовый стол и металлический хромированный поручень вдоль него. За кассой видна Вера, истинно русская, если по габаритам судить, женщина лет тридцати. Обслуживает какую-то пенсионерку в бардовом пальто. Ничего необычного взгляд не режет, и это хорошо.
Зашла в магазин, поздоровалась с кассиршей, внимательно осмотрела редких утренних покупателей. Как обычно в ранний час: «алкота» за «эликсиром» да бабушки за хлебушком.
В этом магазине Наташу знали. Она постоянно заглядывала сюда с детьми, которые умиляли персонал своей непосредственностью и взрослой серьёзностью. Поэтому появление девушки в странной одежде не осталось незамеченным Верой. А вопрос, который Наташа задала после того, как пенсионерка расплатилась, вообще озадачил:
- Странных людей не было?
Кассирша удивилась, задумалась. С головы до ног окинула взглядом Наташин прикид. Не поняла чего-то. Замерла на мгновенье, затем повторила процедуру.
- Вы первая, наверно, - ответила с гадкой улыбкой на губах.
- Никто никого не кусал?
- А-а, - показала осведомленность Вера. – Здесь нет, а вот Ленку ребёнок покусал, когда на работу пошла. И Сергей Николаевич ночью домой позвонил, говорит, жену на работе кто-то покусал, повёз в больницу. И заведующая утром заскочила, ключи отдала и домой к матери побежала. И Саню, грузчика, собака куснула. Как эпидемия, блин. Так что я одна пока.
Наташа насторожилась:
- И где они?
- В больницу поехали, - посмотрела так, будто у Наташи лицо разрисовано. Внимательно так. Возможно, даже мысль допустила, а не пора ли Наташе на всякий случай туда же?
- У нас в городе много кусачих появилось. Точно, эпидемия. Не давайте себя кусать, оказывается, это заразно, - пояснила Наташа. Ну не про зомби же тут распинаться. Переварила информацию про собаку. – Говорите, собака куснула?
- Ага, - аж подобралась вся, глазки заблестели. Прямо не терпится вылить свежий ушат сплетен в попавшиеся уши клиента, дабы через его страх, отвращение и прочие эмоции осознать свою значимость в этом непростом мире. – Говорит, заторможенная была. Молчаливая. И хромала возле подъезда. Он сначала думал, что бродяжка, потерялась, потому что это был кокер-спаниель в красивом ошейнике. Сбегал за колбасой, подозвал её, хотел угостить, а она в ладошку, дура, вцепилась. Еле оторвал. А она набрасываться начала. Саня сбежал от нее и в больницу поехал. А Лена…
Наташа задумалась. Собака! Может собака стать зомби? Легко, наверно. Крысы же стали.
Перебивая кассиршу и оскорбляя в лучших чувствах, ответила:
- Имейте в виду, что с собак и крыс всё и началось. Люди заражаются бешенством, и никакие уколы уже не помогают.
- Ясно, - хотя по виду и не скажешь, что ясно.
Не поверила. Значит, услышит о зомби и вообще на смех поднимет. А время дорого.
Наташа оглянулась на покупателей. Никто не заинтересовался даже. Да и плевать. В пустоту вещать – только время терять. О! Интересная мысль. Надо записать дома. Хи-хи.
- А Сергей Николаевич – это кто?
- Хозяин магазина, - таким тоном ответила, будто это даже местные мыши знать должны.
- Понятно, буду знать, - ответила больше по привычке, поскольку сразу поняла, что информация эта уже никогда не пригодится.
Наташа взяла корзинку, магазин-то небольшой, тележки не предусмотрены.
Что брать? Сахар, соль, крупы дома есть. Они с Димой постоянно затариваются на оптовой базе. Проще и дешевле. Раз съездил, потом долго не заморачиваешься. С местами дома тоже давно всё определено, так что не мешается. Тогда консервы, кофе, хлеб, кофейная бурда растворимая, спички-зажигалки…О, любимая мороженка!
Шесть раз пришлось носить корзинку на кассу. Пока выбирала, остальные клиенты уже расплатились и вышли.
- Куда Вам столько? – удивилась Вера.
- В деревню едем надолго, вот и затариваюсь. А, что, вам выручка не нужна? – так же удивленно парировала Наташа.
- Нужна, просто непривычно как-то, - озадаченно ответила кассирша. – Как потащите?
Об этом Наташа не подумала. Но променять уют домашнего очага с массивной деревянной дверью на ещё один сомнительный поход сюда? Тем более, насколько девушка знала, Ленка, укушенная ребёнком, жила неподалёку, а значит нужно торопиться.
Расплатилась. Кое-как уложила продукты в две сумки. Хотела дома рюкзачок взять, но он лишает свободы маневра. Вздохнула, навьючилась и двинулась к выходу. На улице, за стеклянной дверью метрах в шести, почти у проезжей части стоял какой-то тип бомжеватого вида.
- Опять деньги клянчить будет, - пробормотала Наташа, и, с трудом отрывая сумки от пола, попыталась толкнуть плечом входную дверь. Что заставило её присмотреться к мужичку, она так и не поняла. Может то, что коричневое пальто нараспашку глупо смотрелось с синими спортивными штанами. Или то, что красный галстук, непонятно зачем одетый, на светлом воротнике свитера как-то нелепо задрался.
Наташу пробрал озноб. Вот оно, блин. Не успела. Что делать?
- Вам помочь чем-то? – услужливо спросила Вера.
- Нет, - Наташа помотала головой для пущего отрицания. Поставила сумки. Порылась и с трудом вытянула пружинку. Задумчиво провела по глади изоленты рукой… И только сейчас заметила испуганный взгляд кассирши. Ну да, её можно понять. Всегда улыбчивая Наташа, стильно одевающаяся, вдруг приперлась почти к открытию магазина в чём попало, набрала кучу продуктов и не уходит. Стоит, в мысли одетая, дубинку поглаживает, когда в магазине больше никого нет. Как бы продавщица тревожную кнопку не нажала. Хотя, чего это она? Опять в старых реалиях болтается? Пусть давит Вера кнопку! Авось, кто-нибудь приедет, поможет.
Наташа, когда ещё жалюзи на прошлой работе собирала, бухту нейлоновых, кажется, верёвок «на память» прихватила. Дополнение к копеечной зарплате товаром, называется. Это если по-русски, без учёта принципов УК РФ.
Теперь такая верёвка лежала в кармане куртки. В другом - скотч, заломленный пополам. Дома это казалось хорошей идеей, но сейчас... Чем больше она размышляла, тем глупее это выглядело. «Здравствуйте, товарищ зомби. Дайте руки, я вас свяжу. И скотч на пасть намотаю, хорошо? Вы против? Проявите гражданскую солидарность, а то я Вас боюсь».
А боялась Наташа не слабо. Прямо до дрожи в коленках. И как в таком состоянии идти «воевать»?
- У Вас всё в порядке? – настороженно спросила кассирша. А что ещё спрашивать в такой ситуации? Не поехал ли чердак под вязаной шапкой?
Наташа решилась и подняла взгляд, от которого Вера аж дернулась.
- У Вас есть тревожная кнопка? А то там один из этих. Я боюсь.
- Каких?
Блин, забыла, что ли уже?
- Кусачих.
- А на нём написано, что ли? – ух ты, шутим.
- Вот именно, - серьёзно отвечает Наташа.
Вера растерялась, не зная, как реагировать. В поисках адекватного ответа мозг начал перегреваться. Наташа, глядя на её внутреннюю борьбу, помогла с решением:
- У меня есть деньги. Если что, оплачу ложный вызов. Нажимайте уже.
Но кассирша всё ещё мялась:
- С чего Вы взяли, что он опасен?
– Хватит вопросов! - в запале выкрикнула прямо в лицо. И добавила уже тише, - Жми, не выводи меня. Если хочешь, сама глянь.
Вера окончательно потерялась. Настолько, что даже не обратила внимания на фамильярность и тон, хотя раньше давно бы уже послала. Женское любопытство победило. Она выдернула свою немаленькую тушку из кабинки кассы и выплыла посмотреть.
- Ну, и? – разочарованно спросила она чуть позже. – Чем он так страшен?
- Потому что не может человек ходить с перегрызенным горлом. А этот ещё и в луже стоит. В одном тапочке, - как-то отстранённо ответила Наташа.
И только теперь Вера заметила, что не галстук нелепой тряпкой повис поверх свитера, а кровь. Она зажала рот рукой:
- Господи, да ему в больницу надо.
- Конечно, причем в любую. Там теперь все такие, как он.
- Что? – обернулась кассирша.
- Это зомби, знакомься.
- Это Гена, - возразила Вера. – Мы его кормим иногда, а он помогает продукты таскать. Он в доме напротив живёт.
- Это уже не Гена, - мрачно ответила Наташа.
В подтверждение её слов Гена заметил движение за дверью и, вытянув руки, нетвердой шатающейся походкой двинулся в сторону магазина. Оступился, и намокший тапок, соскочив, остался в луже.
Вера, глядя на приближающегося мужчину, воскликнула:
- Бедненький! – и попыталась открыть дверь. Наташа резко ударила её по руке.
- Охренела? – потирая ушибленную руку, женщина надвинулась на Наташу. Хотя тяжело было надвинуться еще больше, потому что небольшой пятачок перед дверью явно был мал для маневров.
- Сама охренела! – возразила Наташа. – Тебе жить надоело, что ли?
- Что ты несёшь?
В это время Гена поравнялся с дверью. То, что она открывается наружу, он запамятовал. Пытаясь продавить стекло современной пластиковой двери своей головой, он глядел на Веру мутным немигающим взором. Оскалил пасть, обнажая пеньки испорченных резцов. Руки, как деревянные, словно замерзшие, перемещались туда-сюда, оставляя на стекле кровяные разводы.
- На шею смотри, - приказала Наташа обомлевшей продавщице.
Та вышла из ступора, оторвалась от взгляда Гены:
- А? Ё-е-е…- протянула, узрев вблизи малоприятную картину.
Воротник разорван, обрывки обнажают окровавленную шею, часть которой отсутствует, в свою очередь, обнажая разорванную трахею и пищевод. Нет. Такие, наверно, не живут.
Вере стало дурно. Она нагнулась, исторгая из себя рвотные массы. Наташа только отпрыгнуть успела. А потом, видимо вспомнив, что дурной пример заразителен, присоединилась.
Когда «неприятный инцидент исчерпался», Наташа сбегала за минералкой, пригрозив Вере всеми карами за открытие двери. Но та, наоборот, держала дверь за ручку и боялась пошевельнуться. Так и смотрели друг на друга: кассирша из магазина и неофициальный помощник грузчика из тамбура.
Наташа прополоскала горло, умыла лицо, поливая воду прямо на пол. Фиг ли, грязнее уже не будет. Кажется, полегчало. Хотя запах на полу, конечно…
Вера вздрогнула от хлопка по плечу. Обернулась, приняла бутылку. На фразу Наташи, мол, заплачу, махнула рукой. Умылась, размазывая косметику по лицу. Показалась Наташе. Та указала грязные места.
- Он сюда не ворвётся? – озабоченно спросила Вера.
- Не должен. Смотри, какой тупой - забыл, как двери открываются. Только на нас и смотрит. Прям, мороз по коже от его взгляда.
- Да уж, - согласилась. Потом предложила, указывая на чекушки с коньяком и водкой на стенде возле кассы, - Может хряпнем?
- Нет, спасибо, я не пью почти, – отказалась Наташа. - Да и голова ясная нужна. Надо из города выбираться.
- Зачем? Сейчас кнопку нажму.
Наташа вздохнула, сокрушаясь:
- Да не приедет уже никто, похоже. Милиция вообще с ночи не отвечает.
- У нас «вневедомка». У них даже автоматы есть.
Пока ждали охрану, Наташа кратко поведала обо всём, что знает.
И тут до Веры дошло.
- А Лена … и Саня. Сергей Николаевич…и…
Наташа положила руку ей на плечо:
- Они уже всё, скорей всего. Тем более, они в рассадник этой дряни поехали.
Вера затряслась, роняя крупные слезы на не маленьких размеров грудь. Наташа пыталась её успокоить, хотя не очень-то и хотелось, если честно.
Наконец, Вера справилась с собой и спросила:
- Что теперь?
- Надо Гену твоего убирать куда-то. Вдруг ещё какая-нибудь старушка с утра захочет хлеба купить?
- Старушка, мля! – взорвалась Вера. – Тут молодые умирают, а ты о старушках думаешь. Им, небось, уже жить надоело.
- Что, старушка не человек, что ли? – возразила Наташа. – Моей бабушке из Удмуртии семьдесят пять, но она до сих пор говорит: «Как хотелось в детстве жить, так и сейчас хочется. Даже не смотря на болячки». Так что не надо!
Вера взглянула на часы:
- Нет охраны. «Подлётное время» вышло. Следи за дверью. Я сейчас.
Наташа присела на тумбу для корзин. Думай, думай. Зомби медленные. Как дети, что видят, то и хотят. Убивать страшно. Даже в мыслях ударить. Неожиданно осенило:
- У Вас же по правилам СЭС запасной выход должен быть?
- Есть, конечно. На ту сторону выходит, - кивнула вернувшаяся Вера. Черенок принесённой швабры легко вошёл в дугу ручки, блокируя дверь. Замок был в ней предусмотрен, но уже через пару месяцев после установки сломался, подтверждая свою далеко не фирменную родословную и отсутствие гарантийного срока. А хозяин махнул рукой. На входе железная дверь, так что до следующего ремонта магазина потерпит.
- Тогда так. Я выхожу с запасного выхода и маню его за собой по пешеходной дорожке вниз к пруду. По дорожке в это время почти никто не ходит, я пробежки по ней делала, пока в декрете сидела. А у пруда постараюсь оторваться. Там тоже никого не бывает, кроме собачников. Нет. - Передумала, вспомнив о собачниках и собаках.
- Поведу его вдоль пруда на восток. Там карьер небольшой, может, застрянет в снегу. Но это если решимости не хватит приголубить, - подвела итог, сжимая в руках дубинку.
Вера, подумав, согласилась.

18. Россия. Северо-восток городка. Филя. (8:30)

Вопреки ожиданиям, люди на улице попадались спокойные. Кто-то торопливой походкой обгонял тех, что неспешно прогуливались, но в рамки повседневности это укладывалось. На первого зомби друзья наткнулись, когда от дома Тани отъезжали, а такое соседство Филя допустить не мог. Даже из машины выходить не стали. Вышедшую из кустов возле пятиэтажки женщину с окровавленным лицом и жутким взглядом опрокинули «кенгурятником» и два раза проехались по телу на бордюре. Убедившись, что зомби признаков существования не подаёт, двинулись дальше. И самое интересное, что этого никто, кажется, и не заметил.
К этому моменту на крыле уже можно было три звезды рисовать.
Серёга стоял в одиночестве во дворе у подъезда, в сером китайском пуховике и синих джинсах, с ноутбуком подмышкой и рюкзаком за плечами. Возле потрёпанного шифоньера, стоящего на газоне. То есть в сугробе. По-русски. Кому надо, тот уберёт. А если не уберёт, то бывшие хозяева вместе с остальными жильцами будут домоуправлению и дворнику методично плешь проедать.
Киса подъехала к Серёге и притормозила, слегка скрипнув шинами.
- Ты бессмертный, что ли? Или застрахованный? – раздражённо спросил Женька. – Чего вылез?
- Так я вещи вынес. Чтобы времени не тратить. А зомби здесь ещё не видел.
- А увидишь, что делать будешь? – с интересом разглядывал Женька приятеля в ожидании ответа. Тот улыбнулся левым уголком губ и хмыкнул.
Свой небольшой рост Серёга, как он утверждал, компенсировал массой. Центнер, не меньше. Из-за неторопливых движений и вальяжной походки казалось, что это обычный ленивый увалень. И постоянно растрёпанные тёмные волосы с появившимися залысинами делали его похожим на Эйнштейна. Лицо с пухлыми щеками и курносым носом вкупе с длинными ресницами над голубыми глазами очень напоминало детское, как и само выражение лица. Даже кисти его рук смотрелись припухлыми, как у ребёнка, и изнеженными. Но Женька с Филей уже знали, что впечатление это обманчиво. «Не в кулаках счастье!» - спокойно ответил как-то он поверженному на асфальт постанывающему типу после того, как со скоростью автомобиля перебросил через себя. Тому очень хотелось сигаретку. А раз нет, то денег. А если найдёт? Да что они могут, при раскладе трое против пятерых?
Женька с Димой тогда даже кулаки сжать не успели. А у остальных четверых все вопросы разом отпали.
В другой раз, когда Филя друзей на дворовый футбол позвал, тоже неприятность вышла. Парень с соседнего двора со всей дури толкнул Серёгу, когда он с мячом к воротам пробивался, как таран, раскидывая соперников. Серёга поднялся, отряхнулся и показал, что не только с самбо, но и с суммо знаком. Футбол прервали, а парня с сотрясением повезли в больницу.
Но в целом Серёга был адекватным, уравновешенным и спокойным. Если б не детский дом, в котором он воспитывался, может, и не был бы таким. Но там по-другому было нельзя. Либо ты хитрый, либо сильный, либо голодный.
- Это в машину не влезет, - попытался пошутить Филя, указывая на чудо Советской промышленности.
- Это не моё. Оно тут два дня стоит. Моё то, что внутри.
Вышли из машины. Серёга открыл дверцы. Филя присвистнул:
- Расположился, хомяк! Это что?
- Да так, по мелочи, - замялся Серёга. – «Винты» и диски с «инфой», системник, шлейфы, коммуникаторы, мультиметры, сканер, принтер. Ноутбук вот.
- А ты говорил, я лишнего набрал, - Женька разглядывал содержимое шифоньера.
- Это всё надо! – возразил Серёга.
- Зачем?
- Если базу создавать, всё, что угодно, может пригодиться.
- Ну, что? Загружаем? – обратился Женька к Филе.
Тот флегматично пожал плечами, раздумывая.
- В Кису влезет. А если он прав, то ничего не теряем. Запас лучше дефицита. А системник зачем?
- В «Контру» играть, - заявил Серёга улыбаясь. И поправился, - шучу. Я там накачал всяких нужностей. То, что в ближайшем будущем пригодиться может. Инструкции, пособия, разъяснения. А то в «буке» памяти мало, а «нарезать» некогда было. Да и «винты» голые подцеплять можно, если надо будет.
Филя Серёгин юмор не поддержал:
- Если то, что знаем, правда, то нас скоро такая «Контра» ждёт…
И потряс «Сайгой», прихваченной из машины на всякий непредвиденный.
- Это что? – заинтересовался Серёга. – Гладкоствол?
- «Сайга» это. Двенадцатая. Укороченная.
- «Сайга»? – удивился Серёга. - А говорят, с ней проблем много. Брать не советуют.
- Кто?
- Ну, на сайтах разных в «Нете». Как раз на днях читал.
- Не советуют, значит. А хвалебных сайтов там совсем нет?
- Есть – кивнул. – Но это же скрытая реклама.
- Чего-о? – озадаченно протянул Филя.
Серёга пояснил:
- Ну, те, кто заинтересован в сбыте, создают сайты, где расписывают, как хороша продукция. Подставные люди задают обговорённые вопросы или, якобы, заблуждения, а те отвечают или, якобы, разбивают их стереотипы.
То ли злость на лице Фили промелькнула, то ли угроза, в никуда направленная:
- Что ещё там говорят?
- Что без нормальной доработки оружие работать не будет.
- Вообще? – встрял Женька.
- Почему? Нормально не будет.
- Это, какие ж недостатки ты в ней углядел? – продолжил допытываться Женька. Вопрос важный, у него такая же «игрушка» за плечами висит.
Серёга, тыча пальцем в Филькину «Сайгу», честно ответил:
- Магазин плохо пристёгивается, ёмкость маленькая. Стрелять без приклада нельзя, приклад маленький, неудобный. Отдача синяки оставляет. Что ещё? Планок нужных нет, обвеса. Рукоятка пистолетная, неудобная. Что идеи с запада воруют. Больше не помню, но там много было чего. А! Пружины ещё слишком жёсткие, обрезать приходится…
Серёга запнулся, потому что Женька с Антоном уже откровенно ржали без стыда и стеснения.
Филя резко затих и в упор посмотрел на Серёгу:
- Вопрос первый: если сайты делятся на рекламные и правдивые обличительные, где гарантия, что правдивые, это не антирекламные сайты конкурентов? Это, исходя из твоей логики.
- Ну…- задумался.
Филя жестом прервал его потуги:
- Это риторика, не обязательно отвечать. Дальше, ты путаешь «тюнинг» с «трахингом».
- Почему?
- Потому что «человек», это звучит гордо, а «дебил» – заслуженно. Думаешь, зря конструкторы не первый год голову ломают, как машинку получше сварганить? То, что с загранки идеи берут, это не ко мне. Да и по фигу, если честно, - констатировал Филя. - Лишь бы результат был. А берут, возможно, как раз потому, что «Саёжки» под их патрон идут. Чтобы экспорт был, к примеру. И он есть. Хотя внешний вид очень «Калаш» напоминает. А почему не напоминать, если конвейер тот же? Ради придурков новое оборудование закупать предлагаешь? Зато в результате получаем недорогое оружие, с отличными «АКашными» характеристиками.
Филя замолчал. Серёга кивнул, понял, мол. Женька скинул с плеча свою «Сайгу» и, показывая на ней, перехватил эстафету:
- Если не нравится внешний вид и очень хочется покуражиться, это «тюнинг». Рукоятка меняется на эргономичную, устанавливаются ластохвосты для крепления оптики, если штатом не предусмотрено. Можно навесную мушку навернуть. Я коллиматор ставлю, когда нужен. На приклад ставится резиновый затыльник, то бишь колоша. От синяков, кстати, бережёт и слегка удлиняет приклад, чтобы моими длинными руками хвататься удобней было. А Филе с его двумя метрами и этого мало. Поставил приклад от М-16 через переходник по спецзаказу. Теперь длина приклада вообще регулируется. У нас один умелец даже снял со списанного прибора на заводе ручку регулятора и выточил рукоятку для затворной рамы. Получилось удобно и красиво. В общем, в зависимости от задач и было бы желание.
- А почему коллиматор, а не оптика? – спросил Серёга.
- Ты ещё ЛЦУ поставь, умник, - съязвил Филя. – Чтобы куропатки при виде красной точки на теле сразу крылья поднимали и в плен сдавались.
- Кто-то ставит. Для понтов. Но для меня коллиматор – это самое оптимальное, - объяснил Женька свою точку зрения. - И то, использую, когда нужно резко отреагировать, навскидку. Сам посуди, стрельба дробью ведётся метров до пятидесяти. Пулей – до ста. К чему оптика? И не забывай, что оптика не пять грамм к весу добавляет.
- А «трахинг» - это с помощью топора и напильника что-то глобально менять. Вместо того, чтобы купить ствол, который удовлетворит потребности. Благо, вариантов море. Согласен, попадаются иногда заусенцы, которые мешают нормальной работе механизма. Но их ликвидация, это техническое обслуживание и подготовка к работе, а не «трахинг», - продолжил Филя. – «Трахинг», это, к примеру, стачивать фаски, чтобы магазин легко входил.
- Почему?
Вместо ответа Филя снял магазин со своего ружья и протянул Серёге:
- Вставь.
Серёга послушно взял и попытался вставить. С трудом, не с первого раза, но вставил.
- Вот видишь, какая задержка получается, - пожаловался он, протягивая «Сайгу».
Филя вновь отсоединил магазин. А потом быстро, с первого раза, вставил.
- Ну, так чья проблема, что у кого-то руки не оттуда растут? – и глядя на скисшую физиономию Серёги, пояснил, - Мне поначалу тоже трудно было. Потом приноровился.
- А пружину зачем обрезают? – заинтересовался Серёга.
- Это, смотря, какую. Если подавательную в магазине, то пытаются увеличить количество патронов. Зачем? Стаю расстреливать? Магазина на восемь патронов не хватает? Если возвратную… Например, моя «Сайга», в принципе, может хавать патроны любой длины, лишь бы калибр совпадал. И если энергия патрона низкая, гильза может не вылететь из коробки. Как правило, с русскими патронами такое бывало. Там навес пороха и марка другие. Хотя с теми же патронами у длинной «Сайги» проблем не наблюдал. Но «ИжМаш» не виноват, что русские патроны для коротких «Саёжек» не оптимальны. Вот и обрезают умельцы.
- Это же хорошо! – обрадовался Серёга.
- Хорошо, если ты с ней только в тир раз в год выбираешься. А на охоту такое чудо брать не советую. Жёсткость пружины тоже не от фонаря взяли. Главная задача: стрелять в любых погодных условиях, даже при определённой степени загрязнённости. А если подавательная пружина свою задачу не выполнит, тогда что? Перекос? Кончилась стрельба? А если на тебя кабан-подранок летит? А ты до этого раз десять стрельнул, и у тебя на морозе от прогрева металла наледь внутри образовалась. И в ружье тебя патрон с твёрдым капсулем ждёт. Р-раз! И пшик! Обрезанная пружина не справилась с наледью или грязью, а боёк не смог наколоть капсуль. Всё! «Вы – самое слабое звено! Прощайте!» А некоторые даже шторку убирают. Не нужна она им. Лишняя деталь. Потом случайная грязная лужа, и патрон застрял. Дальше смотри. Короткий вариант «Сайги». Блокировка стрельбы при сложенном прикладе сломана. Работаешь со сложенным прикладом. Упора нет, следовательно, стреляешь неприцельно. Значит, нужно большое количество патронов. Следовательно, отрубили пружину в магазине. Нужна скорострельность, раз лупишь в белый свет. Или хотя бы, отсутствие задержек на любых патронах. Отрубили возвратную пружину. Что получаем? А получаем не охотничье ружьё, а полуобрез, длиной не больше семидесяти сантиметров, который под курткой можно пронести и стрельбу открыть без подготовки. Вопрос: ты на разборки собрался? Людей убивать? А как же охота? «Сайга» ведь изначально задумывалась, как охотничье ружьё. Это потом уже разговоры о самообороне пошли.
- Ваша консервативная точка зрения нам понятна, - с легким пафосом ответил Серёга. И добавил, кивнув, – Убедил.
- Убедил – толпу дебилов победил, - пробормотал Филя.
- Что? – не понял Серёга.
- Отец у меня так говорил, - пояснил Филя. Взгрустнулось. Как он там? На телефон не отвечает до сих пор. – То есть, убедил в правоте пару несогласных, они тоже, в свою очередь, убедили кого-то. И пошло-поехало. Так толпа людей, которых бы вчера ещё дебилами обозвал, и набирается. Ладно, грузимся и поехали.

19. Египет. Sanatan Beach «Resort». Дима. (3:30)

- Может, мы не в ту сторону думаем? – Дима сидел рядом с Николаем в полюбившемся за неделю кресле. Фонари светили, но территорию отеля должным образом не освещали, создавая лишь подобие интима и комфортные условия для размножения причудливых теней. Хотя, возможно, это лишь казалось, поскольку освещение фонарей и светильников перекрывал свет из фойе, льющийся сквозь стекло огромных окон и раздвижной двери.
Люди из ресторана в основе своей разбрелись по номерам, чтобы поспать хоть немного. И лишь арабы ещё не ложились. Что-то чистили, убирали, таскали. Неужели они и правда верят, что всё вернётся на круги своя?
- Что предлагаешь? – попивая сок, с ленцой спросил Николай. Съеденный ужин давил на глаза, вызывая благостно-дремотное состояние.
Диме же, напротив, хотелось вскочить и действовать. Сколько можно за стенами отсиживаться, когда вокруг такое творится. Понять бы только, что именно делать?
- Нужна машина, чтобы объехать окрестности. Посмотреть, что творится. Может, только здесь зомби бродят, а дальше всё прекрасно.
- Скоро будет внедорожник. «Форанер». Зверь-машинка. Правда жрёт много, но нам много и не надо. Как яхта на якорь встанет, отмашку дадут, двинем к ней.
- Ещё оружие нужно. Может, до главного отеля как-нибудь прогуляемся? Забор там символический. Хотя, как зомби обойти? Через стройки? Там, наверно, нет никого пока. Или в соседний отель наведаться? Сам говоришь, во всех отелях «оружейки» должны быть.
- Будет оружие. Не егози, потерпи чутка.
Дима почему-то не разделял его уверенности:
- А если друг твой не доберётся?
- Этот доберётся, - Николай усмехнулся. - Он мне по жизни обязан. И добровольной клятвой себя связал. И семью свою.
- У арабов есть такие клятвы?
- Почему арабы? – вяло отозвался мужчина, удивившись предположению парня. - Русский он. Года четыре, как сюда перебрался. Теперь местный.
- Местный Корлеоне?
- Ну, не совсем, – замялся Николай. – Просто живёт здесь. А дела у него и здесь, и дома, и в Европе.
- А его куснуть не могут?
Николай даже обиделся слегонца.
- Не-ет! – забавно сморщив нос, что верхняя губа приподнялась, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, и гнусавя, подразнил Диму. Потом продолжил уже спокойно. - Я его предупредил сразу. И еще звонил час назад. Он уже собирается, скоро будет здесь. Домой вместе поплывём. Он на одной яхте, мы на другой.
Дима помолчал, залпом допив остатки в своем стакане. Достал из-за кресла новую коробку с нектаром манго, вскрыл и плеснул Николаю и себе. Глотнув ещё и ощутив, как нектар, приятно покрывая нёбо и глотку, исчезает в пищеводе, продолжил:
- В лагуне нашего пляжа яхта стоит. Зачем ждать? Проникаем по воде на катамаранах, зачищаем, если есть кого, и – в путь.
- Опомнился, - «обломал» Николай. – Она днём ещё ушла куда-то. И обратно не вернулась. Пока ты в столяра играл, мы все окрестности, насколько возможно, отсканировали. И из соседней лагуны яхта ушла. Прощелкали. Но наша яхта в пяти километрах к югу будет. Там безопаснее, нет никого. Отели немного подальше стоят. А, может, яхта и ближе подплывёт, тогда ещё проще, не нужно через озомбяченные дороги прорываться.
Помолчал немного, потом всё-таки поделился сомнениями:
- С остальными вот что делать? Арабы, наверняка здесь останутся. Одного с собой возьмем, чтобы «Форанер» сюда забрал для своих. Остальные на яхту влезут, я думаю. Как шпроты, но это лучше, чем здесь. Как вот только на яхту всех переправить? И еду-шмотьё?
- Во-от! – снова «сел на конька» Дима. - Нужен автобус или машины.
Николай чуть не подскочил, взорвался:
- Я где тебе сейчас машину возьму? Придёт «Форанер», на нём и поищем. Мне, к примеру, зомби нужен. На опыты. Хоть верёвку с забора бросай и, как рыбку тяни. Чтобы проверить наши идеи. И прикинь, я сейчас, как в кино, хлопну в ладоши, – в подтверждение слов Николай так и сделал, - подбежит Тамир и скажет: «Там зомби машину привез. Сказал, мол, берите меня на опыты, а на машине потом езжайте, забирайте автобусы возле аэропорта». Так?
- Ты опять утрируешь всё. Опять под себя переиначиваешь!
Подбежал расстроенный Карим:
- Николай, там брат мой приехал. Шамиль. Говорит, что укусили его. Что делать?
Николай изумленно уставился на Карима, потом на свои ладони:
- Фига се, - присвистнул.
А Дима прыснул:
- Джин где-то рядом. Теперь, по закону жанра, бей в ладоши и заказывай денег и красавиц.
Он бы еще продолжил прикалываться, но, увидев яростный взгляд Карима, стушевался. Брат же, всё-таки. Совесть надо иметь.
Потом мысль пришла:
- А что твоему другу мешает нарушить клятву? Если ты погибнешь, никто не узнает.
Николай замер, подумав. Потом выдал вполголоса:
- Я нашим уже давно всё передал, так что они в курсе. И если он без меня в России объявится, тут же умрёт. Секрет в том, что я торгую оружием. Разным. И у меня его горы. А он его берёт. И наши тоже. И где его взять, только я знаю. А при надвигающемся зомбеце – это товар важный, согласись…

20. Россия. Северо-запад городка. Снежана. (8:30)

- Сто четырнадцать по сахару, - подвела итог, зевая, Таня. Потянулась прямо за столом.
Снежана сверилась с бумагами. И здесь не сходится. Кто-то ворует. Кто? Сторож? Грузчики? Ну, не крысы же, с одной из которых час назад нос к носу столкнулась на стеллаже с крупами. И тут же заменила отраву на новомодную, только что привезённую. Не хватало ещё СЭС попасться на такой ерунде. Тогда точно карьера закончится.
Пару часов назад Снежана с Таней вернулись из Ё-бурга. Головная контора вызывала, чтобы лично посмотреть на дур. И посмотрела. Как вытягиваются лица двух женщин перед мужчинами, когда звучат сухие цифры главного бухгалтера. Как краснеют щёки, когда их обвиняют в воровстве.
А тут ещё сумасшедшие по городу бродят. Один такой в автобусе практически загрыз рядом стоящего пассажира. Снежана, увидев это, схватила Таню и выскочила на первой же остановке.
Как до вокзала добрались и сели в автобус, ведущий домой, помнила смутно. В автобусе отпустило и удалось подремать. Тем более что трястись пришлось часов девять.
По прибытии вызвонили весь персонал склада-магазина, напомнили, что по случаю ревизии у них отгул. А вот грузчика, который был нужен для помощи слабым женщинам, найти не удалось. Ну, и ладно. Они не гордые. Сами как-нибудь.
И теперь два часа уже они пытаются свести баланс, а он неумолимо намекает, что они беспросветные дуры.
Снежана присела рядом с Таней, проверяя последние данные и рассчитывая предварительный итог. Опять не хватает.
- Так. Теперь макаронные, - Снежана подошла к стеллажу, на котором выстроились в ряд большие бумажные пакеты. Пробегая пальцами по уголкам, начала считать. Сбилась, почувствовав боль в мизинце. Капелька крови выступила из-под кожи. Крыса, вот зараза!
Не сводя взгляда с неприятного до омерзения животного, девушка шагнула назад и по привычке сунула палец в рот, чтобы кровь остановить. А крыса, не мигая, смотрела на нее с полки и медленно приближалась. Добралась до края, полетела на пол, словно окончание полки оказалось для неё полной неожиданностью. Слепая, что ли? Пролетев полтора метра, шмякнулась об выложенную возле стеллажа полосу линолеума, но не убежала. Неуклюже встав на лапы, медленно пошла в направлении девушки.
Снежана попятилась к столу. Что ж такое-то?
Таня, подбежав, размахнулась и несколько раз ударила крысу тяжёлой совковой лопатой. С четвёртого раза попала. Раздался противный хруст, и маленькое деформированное тельце замерло.
Девушки переглянулись.
- Это что такое было? – Снежану била нервная дрожь. Крыс она боялась до одури.
- Не знаю.
- Два дня назад всех крыс потравили. А тут две за час. Ходят при людях, как у себя дома.
- Может, одна и та же? – неуверенно предположила Таня.
Снежана осмотрела палец. Кровь остановилась, и лишь пара небольших ранок напоминала о неприятности. Вот бы и с балансом также быстро разобраться. Но, не светит.
Через полчаса, запивая рогалик чаем из термоса, она прикинула окончательные цифры и поняла, что попала.
- Хоть квартиру продавай, - усмехнулась.
Таня зевнула в ответ. Вот выдержка. Ну, правильно. Таня всего лишь бухгалтер и её зам. И дочь зама директора в Ё-бурге. Чего ей переживать? А, может, это она что-то мутит? С папой. Снежану, к примеру, убрать.
- Ладно, езжай домой, отоспись. Позвони, как проснёшься.
Ещё сказать не успела, а бежевая замшевая куртка Тани уже в конце склада, в двери мелькнула. Да уж. По комплекции и не скажешь. И по расторопности, когда работать нужно.
Глотнула чай. Ощущая непонятные симптомы в теле, ругнулась:
- Ну, вот. Ещё и заболела, похоже. Наверно, на нервной почве опять. Или от крысы что-то подхватила? Интересно, а чумка переносится? Или бешенство? Ненормальная же была какая-то. На человека пошла, хоть и в угол не загоняли…
А температурка-то подскочила! И подташнивает. И знобит. И потливость какая-то. С чаю, что ли?
Задумалась ненадолго, вновь разглядывая бумаги, как будто за двадцать минут цифры могли измениться. И они действительно изменились. Только не в лучшую сторону. Точней, их стало больше. И с цветовой палитрой тоже что-то неладное твориться стало. Разноцветные цифры заплясали перед глазами, махая хвостиками и закорючками.
- Ну, вот, теперь и зрение подводит, - пробормотала девушка.
Зажмурившись, протёрла глаза пальцами, отмечая, что руки тоже внезапно увлажнились. И дрожь в теле усилилась. Словно мандраж перед экзаменом.
Подняла глаза к потолку. Появившаяся там и на глазах увеличивающаяся трещина среди островков изморози тоже не принесла облегчения. Снежана помотала головой и снова взглянула на потолок. Трещина пропала, но разноцветные бабочки, кружащиеся в пируэтах, расстроили окончательно.
- Это клиника! – поставила сама себе диагноз Снежана. Потом засомневалась. – Или чудо?
Какое-то время просидела, тупо уставившись перед собой. Потом опомнилась:
- О чём это я? Болею. Почему? Из-за крысы! Фу, противная! Бр-р-р. Бабочки лучше. Крысы – это почти бабочки, только без крыльев и противные. А если крысы станут бабочками – это будет прекрасное чудо.
Неожиданно разум вернулся, и Снежана осознала то, что сгенерировал мозг и рассмеялась, поражаясь бреду, который выдала.
- Мне поможет только чудо, - решила вслух. Потом произнесла дурашливо, - Чудо-о! Ау-у! Ты где? У меня беда! Чудо! Приди!
- Здесь я, чего орёшь?
Снежана резко повернулась и… озадачилась, наверно. Чудо, если его очень хотеть и громко звать, почти всегда приходит. Только лицо у него, как правило, неприглядное…
- Вы тоже глюки? – испуганно спросила у трёх мужчин в кожаных куртках, входящих на склад.
- Почему глюки? Азербайджанцы мы, - с лёгким акцентом резко ответил первый, поправляя на плече ремень автомата. – Ну, рассказывай, какая беда у тебя? Эта?
И предъявил картонку с надписью «Извините, у нас переучёт», лично вывешенную Снежаной сегодня.

21. Россия. Юг городка. Наташа. (9:00)

- Да где же он? – Наташа осторожно прокралась до входа с дубинкой наперевес, нарезала треть окружности до дороги, чтобы увидеть тамбур. Гены там не оказалось. Только кровавые разводы на двери напоминали, что он не приснился.
Внимательно посмотрела по сторонам. Нет его, только редкие прохожие видны. Ну, так здесь не центральные улицы, похожие на муравейник. Кому было нужно на работу, уже ушли. Редкие машины проезжали, устремляясь куда-то по своим делам. У кого выходной, в основном отсыпаются ещё.
- Извините, Вы здесь мужчину странного в коричневом пальто не видели?
- Нет! – слишком резко ответила проходящая мимо женщина, увидев, как Наташа растерянно поглаживает дубинку, и ускорила шаг.
Куда ж он делся? Может, увязался за кем-то? Перед глазами так и встал кадр, как тщедушная старушка, еле передвигая ногами, пытается бежать, поднимая своё и без того высокое давление, а за ней с ухмылкой ковыляет Гена, готовясь напасть и растерзать беззащитное тело.
Откуда у зомби ухмылка, Наташа не поняла, но это не помешало ей оббежать пару близлежащих домов в поисках пропажи. Гена не находился.
Лёгкая злость на зомби уже начала проявляться. Так и хотелось сказать: «Найду – прибью».
Но всё-таки наступил момент, когда девушка сдалась и пожала плечами. Не судьба. Но нашим, как говорится, легче. Пора возвращаться в магазин за сумками.
Приблизившись к двери магазина, она нашла пропажу.
Гена, демонстрируя правый профиль, стоял на коленях возле тумбы для корзин, наклонившись вперёд, и выгрызал что-то из груди лежавшей там же Веры. Руки её слабо трепыхались, пытаясь согнать зомби, но сил уже не было. Из шеи слева обильно текла кровь, образуя ало-красную лужу. Артерия.
Какая-то не желающая примиряться с реальностью ненависть родилась глубоко внутри и вырвалась наружу. Вот дура! Дотянула со своими планами!
Дверь. Ручка заляпана! Значит, догадался и сам зашёл, пока Наташа выбиралась. А черенок швабры уже не под углом стоит, блокируя дверь, а почти перпендикулярно. Заходи, кто хочет! Ну, Вера!
Красная пелена перед глазами отступила. Появилась холодная решительность. Какая, на хрен, верёвка со скотчем?
Дернула дверь на себя, осторожно пробежала, стараясь не поскользнуться на рвоте, пару метров. Гена даже не замечает ничего. «Когда я ем, я глух и нем».
Теперь изготовиться и бить в ненавистную, но всё же пугающую голову, как в кино.
Со свистом рассекая воздух, дубинка опустилась на голову сверху вниз. Кожа на затылке лопнула, обнажая черепную кость. Слабый удар! Еще два резких удара почти туда же, практически без пауз. На грани отчаяния. Переполняющие эмоции почти обессиливают тело, слёзы застилают глаза и мешают обзору. Истеричный крик вырывается изо рта, сопровождаемый ударами по голове, спине, куда придется:
- Ду-ра-тру-слива-я! Надо!-Было!-сра-зу-при-бить!
Гена обмяк и упал на Веру, а на его затылке и шее сзади алым цветком расцвела модернизация, не предусмотренная заводом-изготовителем.
- Замри! Руки вверх! Брось дубину! Стреляю на поражение! – услышала Наташа сзади. И когда только появились? Ни раньше, ни позже. Как в кино. Но всё равно, впервые подобные слова принесли не страх, а облегчение.
- Охрана, что ли? – спросила Наташа, обращаясь за спину, медленно поднимая руки. – Полчаса прошло. Не сильно торопитесь.
- В обезьяннике умничать будешь, - ответил кто-то молодым пацанским голосом.

22. Египет. Sanatan Beach «Resort». Дима. (4:00)

Николай с Димой и Карим забежали в фойе.
Шамиль был очень плох …
Сидя в кресле с бокалом лимонада, с трудом рассказывал собравшимся арабам свою историю. Лицо бледное, речь слегка невнятная, лоб мокрый, полоски пота спускаются по вискам и за ушами.
- Потом я говорю, давай Ахмеда ко мне посадим, я к врачу отвезу. Раз он сам не подъехал.
- И что? – Тамир перебил. Как байку у костра слушает. Майкл шикнул на него. Не мешай, мол.
Шамиль медленно перевёл взгляд на Тамира и продолжил:
- Что-что. Закрыли ему забрало, чтоб не кусался, руки сзади стянули и ко мне посадили. Сабир тоже хотел ко мне сесть. Плохо ему стало. Теперь-то знаю, почему, – помолчал, прокручивая произошедшее перед глазами и подбирая слова.
Здесь же находящийся охранник, воспользовавшись заминкой, перевёл вкратце рассказ Шамиля подошедшим русским.
Глотнув, Шамиль продолжил рассказ:
- Дальше вообще непонятно всё стало. Пока размышляли, что да как, прибежал брат Ахмеда и давай голосить на всю улицу. А тут они и появились. И нищенка эта, и ребёнок её, и ещё люди. Одни медленные, как Ахмед, другие быстрые. Кто-то из ворот вышел, кто-то прямо через забор сиганул. Все в крови, бледные. У всех раны страшные. Напали на нас. Там человек двадцать нас оставалось. Никто не ушёл. Я сам не понял, как в машине оказался, и Сабира с сыном в салон закинул. По газам дал и отъехал с километр. Хотел в Хургаду податься, а потом увидел, что с той стороны творится, - замолчал, отпивая из бокала.
- И что? – поторопили его.
Шамиль повернулся к говорившему. Это оказался повар.
- Про зомби кино видел?
- Ну-у. Сравнил, - возразил тот.
- «Сравнил», - попытался передразнить, но неожиданно закашлялся. Глотнул и продолжил, - Я не говорю, что всё, как там. Но, когда метрах в ста на тебя движется такая масса людей! И не просто движется! Кто-то ковыляет, кто-то шустренько так передвигается. Мулу знаете?
- Магазины у него с чемоданами? – спросил Карим. На него смотреть было жалко. Лицо побледнело, глазки бегают. Знает уже, что с братом недолго видеться осталось.
- Точно! – удовлетворённо ответил брат. – Теперь от него только половина на руках ползает и кишки за собой волочит.
Шамиль обвёл всех победным взглядом рассказчика, словно это он постарался. Все молчали, с ужасом пытаясь представить картину, описанную земляком. Кого-то даже передёрнуло. Охранник тем временем перевёл русским ещё часть рассказа.
- Вот и аэропортные проблемы подоспели, - пробормотал Николай вполголоса.
И обратился к Шамилю слегка пренебрежительно, поскольку мгновенно его просчитал, а к таким людям особой приязни не испытывал:
- Эй! А с другом-то что? И сыном его?
Шамиль уставился на Николая. Только сейчас, впервые за тридцать лет соотечественники слушают его, затаив дыхание. Как откровение свыше воспринимают его рассказ. Да у Шамиля в жизни больше не будет такой возможности! И жизни тоже. А какой-то русский пытается испортить такой триумф!
Но людей читать Шамиль тоже умел. Особенно вот таких людей: сильных, с испытывающим выражением лица, прищуренным глазом и скрытой угрозой в жестах, манере держаться и плеваться словами. И, прочитав Николая, загривком почувствовал, что не стоит ему сейчас грубить. И заготовленная только что гневная матерная речь неожиданно проглотилась, провалилась внутрь, рассыпалась на миллион кусочков, оседая где-то в желудке. Шамиль был зол на себя, но ничего не мог с собой поделать. Жить-то осталось! А всё равно хвост поджимается.
- В машине они, у входа, - перешёл на русский, кивая на дверь из фойе на улицу и доказывая, что не только русские хорошо на своём языке изъясняются. – Я пока толпу разглядывал, Сабир умер. Сын в плач, я понять не могу ничего. А Сабир ожил и ко мне потянулся. Хорошо, что стояли. И аптечка Сабира у меня осталась. Я ботинком его к креслу прижал и Хамида попросил жгутом к спинке сидения привязать. Потом я сверху бинтов добавил и кляп в рот из тряпок соорудил. Бинтом руки связал. Завёлся потом. Выехал на другую улицу, а там – то же самое. Зомби идут. Позвонил доктору снова. А он не отвечает. Что там, в Хургаде, неясно. Но, думаю, докторов первых съедят. Или съели. Они ж больным помогают. Так мы и стояли, глядя на шествие, проходящее мимо. Потом друг позвонил. Попросил, ну…финики привезти. Я приехал. Продал.
Шамиль замолчал, а Николай спросил, прищурившись как обычно:
- Какие финики, к шутам? Зомбец пришёл!
Шамиль помолчал, подбирая слова, и ответил:
- Я финиками торгую, а у него жена беременная захотела. Вот и привёз.
- Да уж, - добавил Дима, вспоминая. – Прихоти беременной, это что-то.
- Ладно, продолжай, - разрешил Николай, удовлетворившись ответом.
- Что продолжать? Повёз Хамида домой. Как-то довёз. У дома нас мать его встретила. В красной домашней открытой джалабии. Не поверил, заподозрил, а так и оказалось. Мать, только голодная и мёртвая. Даже выходить не стали. Развернулись. Поехали к Кариму, предупредить. А Хамид поспать лёг. Ну, думаю, натерпелся пацан, родителей потерял. Пусть поспит. А он возьми потом, да плечо мне отхвати. Может, отец за палец цапнул. Или ещё как. Не знаю. Так что в машине теперь три зомби сидят. Обед ждут.
В доказательство сказанного продемонстрировал плечо, слегка выставив вперёд. Как будто раньше окровавленного бинта на голом торсе тучного дряблого тела не видно было.
- А с Хургады, говоришь, много народу сюда идёт?
- Да это просто живая лавина! – воскликнул Шамиль, раздвигая руки. Как рыбак, блин.
- А ты не привираешь, часом? – поинтересовался Николай.
- Да как я могу? – возмутился Шамиль. Так натурально возмутился, что создал ощущение, что ещё как может.
Николай переглянулся с Димой. Зашептал:
- Троих нам хватит?
- Ну, четвёртого вряд ли на опыты отдадут. Родня всё же, а здесь культ семьи покруче бога. Особенно, если чужого бога.
- Точно, - Николай обратился к присутствующим, - А есть у кого ещё два шлема? На зомби надеть.
Гробовое молчание было ответом. Люди понимали, что русские что-то задумали, но отдавать земляков на растерзание? Им надо нож в глаз срочно, как повар говорил. И русским в глаз, но кулаком и всем скопом.
Проблему разрешил Дима:
- У меня скотча два рулона и верёвка прочная есть.
Николай развернулся:
- Откуда роскошь такая?
- Так мы багаж пакуем. И дома, и здесь. Мама, если за паковку багажа заплатит, удавится же. У нее и пол-аптечки домашней с собой. Мы сюда даже по «горячке» прилетели. И с неплохой скидкой. Мама подсуетилась.
- За сколько?
Дима сказал.
- Ну, даёт! – восхитился Николай. Потом подумал о своем и вздохнул, - Вот такая женщина мне и нужна. Ты береги её.
И вполуха слушая нерусское бормотание Шамиля, помолчал, потом продолжил:
- Машину поставим на стройку за отель. Если что, можно будет со стены детей передать и слинять. На крайний случай. А пока мой друг не подъехал, займёмся испытаниями. Беги в номер, неси всё. После испытаний за автобусом поедем.
Глянул вслед удаляющемуся Диме, потом громко сказал:
- Майкл! Пойдем под навес. Ты сейчас главный остался, вроде. Расскажу наши планы, может, коррекцию внесёшь, как местный.
А Шамиль, осознав, чем ещё может зацепить слушателей, поведал о тайнике дома и двух образцах «фиников», то бишь американок М-16 в багажнике машины. Тамир и Карим тут же встали и незаметно пошли прогуляться к машине, почти вплотную прижатой к выходу из отеля.

23. Россия. Северо-запад городка. Филя. (09:30)

- А я говорю, это бред, на окраине города нам не выжить, - Серёга уже устал что-то доказывать. Отвернулся к окну, окинул взглядом улицу и дома, мимо которых проезжали. – Куда зомби пойдут, когда вся пища разъедется?
- Не знаю, - пожал плечами Филя, вписываясь в очередной поворот. – Мне их зомбобог ещё не звонил с утра, не докладывал. Зато там куча складов с едой, одеждой, мыльно-рыльным. Это я знаю. И у меня в холодильнике с тонну мяса осталось.
- Так забираем твоё мясо и вывозим куда-нибудь подальше.
- А хранить ты его в кармане будешь? – ехидно спросил молчавший до этого Женька.
- А жить где собираешься, спартанец? – тут же парировал Серёга. – С женщинами и детьми? На полках с товаром?
- Придумаем что-нибудь, - Филя не то чтобы верил в то, что говорит, просто со смертью жены появилась какая-то индифферентность. Встряска нужна, а где её взять?
- Там даже забора нормального нет! Никакого нет! – привёл ещё один аргумент Серёга. – А сейчас потенциально опасен абсолютно любой человек.
- И живой? - ухмыльнулся Женька с заднего сидения.
- И живой! – подтвердил Серёга, глядя, как у Женьки лицо вытягивается. – Я же «инфу» собирал. Если человек умер от болезни, он тоже может восстать.
- Да ну, - не поверил Женька.
- Вот тебе и да ну. Я смотрел видео из больницы.
Замолчал, потому что Филя остановился среди больших серых зданий, выполняющих, как правило, роль складов стройматериалов. Очень его заинтересовала серебристая служебная «Волга» частной охраны, припаркованная в дерево. Причём отсутствие повреждений спереди на бампере наводило на мысль, что шла она на небольшой скорости и, уткнувшись в тополь, заглохла. И никого вокруг. Окраина. В паре километров впереди – УВД и больница. Но приятелям туда не надо. Надо правей.
- Скотч взял? – поинтересовался Женька, улыбнувшись. Он тоже обратил внимание на неподвижность водителя-охранника за рулём.
- Я ж не Димка, такое придумать. У меня мешок есть. Брезентуха. На голову наденем и лады. Лишь бы не куснул, - придумал Филя. – Только обратно забрать надо.
- Заберём, - кивнул Женька. Повернулся к Серёге на заднем сидении, пошутив, – Серёга, за главного в машине.
Глушить Кису не стали. Хлопнули дверцами. Женька с «Сайгой», Филя с мешком из-под рыболовных снастей. Ещё жена шила.
Тоска опять навалилась на грудь. Филя порычал, стиснув зубы. Вроде, отпустило.
- На ремне сидит. Полегче будет, - решил Женька, разглядывая объект охоты. Улыбнулся, - Даже скотчем бы справились.
Перехватив ружьё, надавил кнопку и дёрнул на себя водительскую дверь. Мужик в «комке», сидящий внутри, словно только и ждал этого. Открыл мутные глаза и повернулся, демонстрируя парням отсутствие мочки окровавленного правого уха.
Значит, точно зомби. Да и запашок от него характерный проявляется.
Филя успокоился и накинул на голову бывшего охранника брезентовый мешок с целлофановым пакетом внутри. Потом привязал его за шею к стойкам подголовника. Тот немного подёргался и замер. Или случайность? Для реакции им нужен визуальный контакт с человеком или нет? Вопросы, одни вопросы. Но этому, похоже, нужен. Метод работает!
Временной эйфории, казалось, не будет предела. А уж когда руки экспроприаторов натолкнулись на кобуру закрытого типа на поясе, да ещё и с приятным сюрпризом внутри, и два полных магазина в бардачке, та эйфория показалась пшиком.
Забрав из машины всё, что можно, парни удалились, оставив верёвку на шее охранника на память за доставленные неудобства. Пакет, впрочем, тоже на голове остался.
Заскочили в Кису.
- Лови «Ишака», ревностный противник «Саёжек», - Филя протянул Серёге «ИЖ-71» и запасные магазины, – Из этого умеешь?
- Думаю, да, - кивнул Серёга, - хотя лучше бы АКМ. Он привычней.
И взялся за изучение приобретения вблизи, так сказать. А Филя и Женька, всё больше офигивая, молча наблюдали за странными манипуляциями.
Серёга покрутил пистолет в руке, переложил в другую, опять покрутил. Взвесил на руке, переложил в другую, опять же взвесил. Погладил раму, переложил в другую, снова погладил. Понюхал дуло.
Филю чуть Кондратий не приобнял. Они ж на наличие патронов в патроннике пистолет не проверяли! Потом заметил, что предохранитель стоит в положении вверх, а указательный палец Серёги ложится не на курок, а на спусковую скобу вдоль рамы. Так и захотелось выпустить с шумом остаток воздуха, наслаждаясь ощущением облегчения. Мать-перемать, как в туалет сходил после пары часов терпения!
А Серёга переложил пистолет в левую руку и… снова понюхал.
Блин! От перемены мест слагаемых сумма не меняется. А от перемены рук, видимо, должен запах измениться. Что Серёга там нюхает? Ещё б лизнул!
Филя с Женькой переглянулись молча, а потом продолжили смотреть странное представление.
Дальше - веселее. Серёга зажал пистолет подмышкой, а потом резко выхватил. А потом то же самое проделал с другой рукой. И, словно, не замечает, что парни уже отвисшие челюсти по полу салона ищут.
- Т-ты чего делаешь? – первым нарушил молчание Женька. Подобрал, видать, челюсть.
- Привыкаю к пистолету, - спокойно, словно ничего из ряда вон выходящего не происходит, ответил Серёга. Ответил в пустоту, полностью увлечённый своими действиями. Пальцами левой руки обнял дуло, а правой – выдернул. То же самое повторил, поменяв руки. Интересно, куда он его ещё запихнёт?
- Ты точно умеешь с ним обращаться? – на всякий случай уточнил Филя.
- Точно, точно, - успокоил Серёга и подкинул «Ижак» вверх.
Пистолет очертил в воздухе окружность и опустился прямо в правую руку. Не успели пальцы до конца, как полагается, обхватить ручку, а левая рука уже метнулась под нее и извлекла магазин.
- Восемь, - пробормотал исследователь, глядя на патроны в магазине, а через секунду рука опустела, а магазин шлёпнулся на колени.
Большой палец правой руки в этот момент опустил флажок предохранителя, а левая рука опустила скобу и поставила на фиксатор.
Филя только рот открыл, собираясь что-то сказать, а Серёга уже разглядывал изнутри состояние только что снятой затворной рамы. Снова что-то понюхал, кивнул сам себе. И через несколько секунд уже разглядывал полностью собранный и готовый к работе пистолет.
- Неплохо, - пробормотал Серёга, запихивая пистолет в карман. И только теперь поднял глаза на парней.
- Неплохо, говорю. Сработаемся, - успокоил Серёга. - Не переживайте, я у соседа в «ИЖ-79» игрался. Я ему помогал заочно «верхнее» получать, отчёты-рефераты за него делал. А он меня по оружейному делу просвещал с практической точки зрения. И на стрельбы водил. «Яблочко» не обещаю, но АКБСом метров с десяти мишень ниже «тройки» не «крошил».
И усмехнулся.
- А-а? А-а! – Филя переварил информацию, вспомнил русский язык и выдал, - а раньше чего молчал?
- О чём?
Честные непонимающие глаза Серёги окончательно сбили Филю с толку. Осталось только рукой махнуть.
- А где сейчас пистолетик соседа? – Женька выделил из рассказа Серёги самое главное для себя и спешил расставить акценты. Куй железо, не отходя от кассы, как говаривал один тип хитрозадой наружности.
- У соседа, конечно, - Серёга даже удивился. – Только он уже месяца два не сосед. Уехал из города.
- Значит, удобная машинка? – намекнул Филя на пистолет, отвернувшись уже от Серёги и берясь за руль.
- Говорю же, сработаемся, - подтвердил Серёга. И вздохнул, - но «Калаш» был бы лучше.
- Рассказывай, свинюк неблагодарный, что там с больницей, - Филя вырулил на покрытую грязными лужами укатанную дорогу, которая не знала ещё, что такое асфальт.
Серёга кивнул своим мыслям и продолжил:
- Какой-то чудик снимал день рождения бабули. Толпа родственников в палате, все дела. Бабуля свечку на торте задула и преставилась. Все забегали. Персонал прибежал, всех выгонять начал. А бабуля ожила и за доктора схватилась. Тут все и офигели. Потом крики, кровь. Это еще вчера снимали. Могу показать. И это не единичный случай.
- Тогда, получается, что всё сходится, - сделал вывод Женька. – Димка сказал, что в крупных городах всё в один день случилось. Я ещё подумал, как зомби в один день в разных городах появились?
- Так и появились. Умерли, - ответил Серёга. – Похоже, что вирус не только укушенных в зомбей обращает, но и умерших. Так что, если рядом кто-то умер, нож ему в глаз, как Димка завещал.
- Сплюнь, придурок! Ленин тебе койко-место завещал!
- Ну, пусть будет: вещал. Главное, что без поражения головного мозга, человек может восстать. Интересно другое: как этот вирус одновременно в разных местах оказался? И как он размножается? Если воздушно-капельным путём, то можно ли получить вирус от зомби?
- Это вирус. Как грипп. Так что думаю, можно, - авторитетно заявил Женька.
- А если, как СПИД? – спросил Серёга.
- Тогда нельзя, - с тем же выражением лица сказал Женька и улыбнулся.
- Всё с тобой ясно, гений, - махнул рукой Серёга.
- Сколько раз повторять, я не гений. Я Ев-гений, - и снова улыбнулся.
- Слышал я уже этот прикол. Баян.
- Чего?
- Бородатая шутка, - пояснил Серёга.
- А-а. Шутки, значит, мои не нравятся. А знаешь, почему в роддомах России детей перестали Серёгами называть? Уже два месяца, между прочим.
- Нет. Правда что ли?
- Чистая правда. Говорят, что Элтон Джон возмутился. Совсем, мол, русские оборзели. Полстраны сэров геев.
И заржал. Филя поддержал.
- Очень смешно, - высказался Серёга.
- А я то при чем? К Элтону все вопросы. К главному сэру гею. А то он старался, выслуживался. А тут вы!
- Мы по делу-то будем разговаривать? Или шутки бредовые травить? – спросил Серёга. – Жильё где создаём?
- Давай осмотримся сначала, а потом думать будем, - предложил Женька, пялясь в окно на проходящую мимо девушку в белой плюшевой лохматой шубке. Как ни в чём не бывало! И сколько таких не знающих по городу бродит? Может, выйти, окликнуть?
- Тем более приехали уже почти, - добавил Филя. - Не разворачиваться же. А бред, как ты говоришь, это заводские ботинки в городе носить.
- Чем тебе мои ботинки не нравятся? – взвился Серёга. - Они тыщи три стоят, между прочим.
- Мои - пятнадцать. Из Испании. Дальше что?
- А мне Димка подогнал. С завода. Он сам в таких же весной и осенью ходит, чтобы нормальную обувь по такой погоде не убивать.
- Ясно. Мы с Женькой лохи, а вы – подкованные блохи.
Похихикали втроём. Притормозили возле склада-магазина, в котором находился Филин холодильник.
Впереди раскинулась стандартная сеть складов для этого городка, когда склады прижаты один к другому либо через небольшое расстояние. И один основной въезд для всех.
Разве что позади у дороги осталась бензоколонка. И киоск с «хотелками». Люди не любят тратить время на мелочи. В пятидесяти метрах от киоска склад-магазин, где «хотелки» дешевле, но это же так муторно! И некогда.
В нужный склад ведут две двери. Через магазин, который уже открыт, и служебный сбоку, с большими железными воротами. Через ворота быстрей, холодильник метрах в семи от них стоит, но тогда нужно на звонок давить и ждать, пока кто-нибудь из магазина дверь откроет, если сторожа нет. Так что без разницы.
Вышли, осмотрелись. Достали из кармашков сидений «лучших друзей человека». Недавно только видели, что с УВД приключилось, а всё равно «прятки со стволами» остались на уровне инстинктов. Хоть и легальное всё. Но уже не в мешках в багажнике, как обычно, а это прогресс.
Двинулись к служебному за углом, но Филя знаком показал остановиться.
- Что там? – шепот Женьки разве только подслеповатая бабка бы не услышала.
- Погодь, - отмахнулся тот.
Зрение у Фили отличное. Как Серёга, полжизни в монитор не пялился. И в метре от «ящика» в детстве, как Женька, день напролёт не торчал, потому что мама говорила телевизор смотреть и под ногами не мешаться.
А потому увиденное его очень озадачило. Пару секунд поизучал обстановку, потом развернулся к парням и поделился сомнениями:
- Там вдали склад один есть. Квадратов на пятьсот. На нём табличка висела. Внутрь зашли три чёрных. Похоже, азеры. В коже. С «калашами». И табличку сорвали. О чём это говорит?
- Может, хозяева, - предположил Женька. – А стволы, потому что в курсе «зомбеца».
- Про «зомбец» согласен, а вот хозяевами быть не могут. Даже шестёрками. Я хозяина знаю, он мне кое-что иногда под реализацию даёт. И чёрных терпеть не может. Ни под каким соусом. И вообще, он уже с полгода, как в Ё-бург подался.
- Так ты думаешь…
- Думаю, - оборвал Филя. Нырнул в машину, достал запасное зеркало заднего вида, которое установить не успел. Взял «Сайгу» наизготовку. – Проблемы пришли. Пошли, послушаем.
По разнарядке Фили телефоны оставили в машине. А то позвонит кто-нибудь не вовремя, и вся конспирация накроется. Шли осторожно, аккуратно огибая многочисленные лужи на асфальте. Очень удивляло отсутствие людей вокруг. Только десяток машин позади около дверей склада-магазина и грузовая газель справа. И красавец «Тойота Ленд Крузер» впереди. И - ни души!
Открытая дверь склада. Слева ряды коробок. Чуть дальше вглубь ещё коробки, ряд из середины склада почти к стене тянется. Справа от двери стол раздач, из-за него не видно ничего.
Припали к железной двери и услышали обрывок разговора.
- Зачем деньги? Милая, у меня есть такая информация, что ты плясать будешь. Причём, голой будешь. Но за нее мне твоя помощь нужна.
- Какая?
- Этот склад должен стать нашим. Не перебивай старших, женщина! С твоими хозяевами мы разберёмся. Твоя задача: не пускать сюда никого. Вообще никого, пока мы машины не прикатим. Нужно срочно всё вывезти.
Филя аккуратно завёл зеркало, корректируя положение. Есть картинка!
Справа виднеются два ряда стеллажей поперёк склада с проходом посередине метра на три-четыре. За ними расположен канцелярский стол. Возле стола стоят два азера и один позади. Силуэт мелькает через просветы между коробками и мешками на стеллажах. Здесь же, у стола, бледная, как смерть, девушка. Слегка покачивается. Как пьяная. «Фишки» нет. Уверенные. Это очень хорошо и плохо одновременно.
- Ну, что, красавица? Можно на тебя рассчитывать? – поинтересовался стоящий ближе всех к выходу.
- И больше вам ничего не надо? – приподняв подбородок, девушка взглянула на говорившего, но как-то рассеянно. Словно сфокусировать взгляд не может. И рукой в столешницу упёрлась. От страха ноги не держат?
Ответ азербайджанцу не понравился. Сарказм штука хорошая, когда в меру и к месту.
- Надо-надо, - закивал тот, что постарше. - Хочу сегодня чувство глубокого удовлетворения. И друзья мои.
- Чего-о-о? – девчонка отшатнулась. А дикция невнятная какая-то. Как камней в рот набрала. А раньше Филя такого за ней не замечал. Словно от страха дефект речи появился. Или действительно пьяная?
- Нагибайся буквой «зю», я любовь в тебя вонзю!
Ржач трёх мужских глоток напрягал и словно давал сигнал к действию, но Филя не спешил и парней удержал. Рано ещё. Пусть расслабятся. Ещё неизвестно, какие они бойцы.
Но дальше всё пошло вообще не по сценарию. Девушка, кажется, ещё больше побледнела и начала заваливаться на стол.
Старший перехватил её в полёте. Слишком быстро. Филю покоробила такая реакция.
- Эй, дэвушка, что с тобой?
- Обморок от свалившегося счастья, - предположил второй по-прежнему на русском.
- Да ну. Держи её, сейчас я её любить буду, - послышался голос третьего, подходящего ближе. Первый, которого Филя для себя обозначил, как старшего, передал бесчувственное тело ему.
- Тебе надо, ты держи.
- Какая-то она не товарная. Мокрая. Горячая, – удивился третий, принимая «подарок».
- Ты ж сам хотел? Вот и лечи давай, - предложил второй.
Третий уложил девушку на стол и начал её тормошить. Результата не было.
- Кома, что ли? – насторожился третий.
- Наплюй. Дел много, - заметил второй.
- Какой - такой наплюй? Я ей покажу, - возмутился третий. Тряхнул бесчувственное тело. А затем залез сверху и пощечинами по щекам попытался привести девушку в чувство.
Первый, вспомнив про ревизию, вытянул из-под девушки бумаги и вместе со вторым уткнулся в изучение. Через какое-то время поднял взгляд.
- О, смотри, в себя приходит, - обрадовался второй. – Ты хороший доктор и руки у тебя золотые! А диарею таким же методом лечишь?
- Женские штучки, - сделал вывод третий, спускаясь на пол и не обращая внимания на издёвки товарища. - Сейчас скажет: «голова болит».
Девчонка оглядела окружающих мутным отсутствующим взглядом. Приподнялась, молча повисла на шее третьего и уткнулась в шею.
- А-а. Она меня укусила, с-сычим! – третий отбросил девчонку от себя. Девчонка потеряла равновесие и неуклюже растянулась на полу.
- Держи! Сейчас я её! – при желтоватом освещении склада блеснул нож в руках третего.
- Стой, она из этих! – дошло наконец-то до первого. - Отходим! Стреляй! Стреляй!
Филя, делая вид, что призывы относятся к нему, нырнул в проём, освобождая место своим. Почти бесшумно пробежал напрямую до дальнего ряда коробок. Не фонтан – защита, но первые секунды враг будет пытаться выцелить то, что виднеется, воспринимая коробки, как преграду. А это заминка. А это шанс опередить. А Филе это очень нужно, потому что при развороте врагов он будет отличной мишенью под правую руку.
Вот они – объекты. Именно объекты, так проще для адекватной человеческой психики. У всех «калаши». С бронёй непонятно, скорее, нет, но бьём голову. От греха.
Самый ближний объект – слева. Старший. Отступает спиной к Филе, огибая стеллаж с мешками, и прицеливаясь в пытающуюся утвердиться на ногах брюнеточку в голубом пуховичке с капюшоном на голове. До него метров пятнадцать. Нет, чуть больше. Детское расстояние для охотника-любителя с коллиматором.
От девчонки примерно на таком же расстоянии справа отступает ещё один. Объект номер два. Ох, неспроста они так отходят.
Третий в метре от девчонки. И почти закрыт первым. Тоже отходит, но автомат держит в правой, наводя на силуэт, а левой рукой зажимает рану на шее. И зажимает неправильно, потому что льёт неплохо. Артерия, видать. А стрелять то ссыкотно, что ли? Чего тянут? Не ожидали насильнички, что помрёт деваха желанная? Растерялись? А мы не будем теряться!
Через мгновение, прицелившись, Филя выстрелил. Грохот в замкнутом и практически пустом помещении шарахнул по перепонкам, эхом перекликаясь на стенах и возвращаясь, а у объекта «один» появилось круглое отверстие в затылке, несовместимое с жизнью. Мгновеньем позже правый бок его спины словно взорвался маленькими рваными кружочками. Подкорректированный этим выстрелом, объект наплевал на желания Фили и зацепился левым плечом за угол стеллажа. Ноги начали подгибаться, тело разворачивалось, вспомнив о законе всемирного тяготения, но мгновенья уже потеряны. Своим телом он практически закрыл объект «три».
Оставшиеся объекты резко развернулись, одновременно вскидывая автоматы, но объект «два» получил заряд дроби в левый бок и выше и упал на спину, выпустив очередь патрона на четыре куда-то вверх. Филя только прицелиться успел. Вот даёт Жек. Опять неприцельными лупит. Сколько раз уже говорил ему, всё без толку. Хотя теперь, как нельзя, кстати. Кушать-то мы их не собираемся, так что и подранки сгодятся.
А «третий» даже прицельно выстрелить не успел. Успел лишь подхватить цевьё окровавленной рукой и навести автомат на падающего на колено Женьку.
Девчонка, про которую забыли, левой рукой в красной вязаной перчатке зацепила объект за горло, правой за ключицу, и дёрнула на себя, намереваясь продолжить трапезу.
Боль от сжатия шеи около повреждённого места яркой вспышкой сверкнула в мозгу. Заваливаясь назад, объект всё-таки нажал на спуск. Не упал бы Женька на колено, пришлось бы падать ниже. Бесчувственно. Потому что около тридцати маленьких жужжащих пчёлок обозначили не очень ровную полоску, начиная со стопки коробок за Женькой, в полуметре от головы, и теряясь где-то в потолке.
А стоящий рядом во весь рост Серёга вообще ничего не понял.
Объект «один» наконец-то открыл обзор Филе. Хотя, уже и не нужно было. Он сам слегка сместился вправо, чуть не придавив Женьку.
Ещё не затихла автоматная трель, и объект «три» не улёгся на землю, истошно крича, а тело его уже нашпиговало почти одновременным двойным выстрелом из «Саёжек» и парой пуль из «Ижака». Эхо захлебнулось в своих же пародиях, а объект окончательно утвердился на бетонном полу.
Внезапная почти тишина надавила на уши. Немного мелких хлопьев штукатурки и инея, сбитых с потолка, ещё кружились в воздухе, определяясь с местом падения. Легкий стон «второго». И чавканье припавшей к шее «третьего» девчонки, которая в срочном порядке пыталась утолить свой нечеловеческий аппетит. Но злые людишки не дали ощутить блаженства насыщения. Выстрел Фили продырявил некогда симпатичную головку, и едок рухнул рядом с едой. Женька перевёл прицел на «второго», но Филя, увидев, что «калаш» валяется в четверти метра от руки, в которой что-то белое виднеется, крикнул:
- Стой! На тебе вход!
Женька кивнул понятливо и отбежал к двери. Выглянул, осмотрелся.
- Чисто!
Аккуратно подошли к месту боя. Ногой откинуть автомат. Осмотреться.
«Первому», «третьему» и зомбячке контроль не нужен. Дырявые черепушки на это намекали. «Второй» на спине. В левом боку дырки на куртке и уже кровь виднеется. Кисть разжал, а там…платок?
Точно, платок. Откашлялся и заговорил с сипом и легким акцентом:
- Не убивайте, я парламентёр.
- Ты контуженный, что ли? Какой, к ёжикам, парламентёр? – Филя аж рассмеялся.
И Серёга тихонько поддержал. И откуда слова такие знает? Парламентёр!
Внезапно из закромов памяти выскочила «инфа», что «лица приезжей национальности», скопив денег на торговле, теперь всеми путями пытаются определить в школы своих детей. И сами на вечерних курсах учатся. Уж в чём-чём, а тут они молодцы. В отличие от русских, для которых прогулять пару уроков, это подвиг.
Мозг выдал информацию и затих. Опасность миновала, эмоции схлынули, и очень захотелось прилечь поспать. Даже неважно, где. Да ещё последствия почти бессонной ночи сказались. И подташнивать начало не вовремя. Запашок какой-то появился. Из-за него?
Серёга сглотнул неприятный комок, в поисках выхода царапающий горло. Слегка дёрнул головой.
Филя обернулся.
- Что такое? – участливо спросил, глядя на приятеля.
- От амбре балдею, - сглатывая второй подступающий комок, приготовил левую руку, если что.
- Это запах победы, дружище, - усмехнулся Филя, хлопая его по плечу. – Привыкай.
- С душком победа, я смотрю. Испортилась, наверно, - съязвил Серёга. Нет, так дальше нельзя, о то опозорится прямо здесь.
- Сходи, минералочки открой, - посоветовал Филя, кивая на стеллаж. – Меня тоже в первый раз чуть не прополоскало. В машине в больничном городке.
- Нет уж, ещё хуже будет, - отказался Серёга. – Потерплю.
Странно, но стоило Филе признаться о том, что он тоже человек, и сразу полегче стало. Отпустило.
Трупы ещё разлагаться не начали, а уже чем-то нетипичным помимо крови попахивали. Ацетоном, что ли? Причём, вначале казалось, что с каждой минутой всё больше. А теперь, как будто слабее стало. Или притерпелся? И почему затошнило? Или от неприглядности картинки?
- Серёг, это от зомби такой запах, - пояснил Филя, догадавшись, что того тревожит. Вздохнул. - Знал бы ты, как Лена сейчас пахнет. Там вся квартира, по-моему, этим дерьмом провоняла.
Серёга подошёл к трупам. Точно! От мужиков только потом несёт и кровью, а от девчонки как раз вонь и исходит. Но не сильная, потерпеть можно.
- И этим квартира провоняла?
- Этим. Только то, что унюхал, на сто умножь. Это, похоже, отличительная черта зомби. Как человек умер, появляется. Так думаю.
- Иными словами, - предположил Серёга, возвращаясь к Филе, - когда человек становится зомби, он начинает дрянь какую-то выделять. Со временем запах усиливается. Тогда при смерти зомби, вонь, наверное, рассеивается. Интересно.
Серёга задумался, а Филя мимикой показал раненому, что он – само внимание.
- Я представляю азербайджанскую диаспору, – продолжил сиплый, как его мысленно Филя окрестил. - Они скоро сюда подъедут. Склад вывозить.
- Этот склад? – резко уточнил Филя.
- Да, - как-то невнятно вышло. Попытался кивнуть, но скорчился от боли и передумал. Повторил, - Да.
- С какой такой радости? – удивился Филя. - Если намекаешь, что он ваш, то не гони. Я знаю хозяина.
- Он нам должен.
- Чего? – поразился Филя такой наглости. - Да он на свои законные кровные десять ваших шаек с потрохами купит!
- Не, кровный должок за ним. Старший сказал.
Легче всего на свете валить вину на мёртвого или бывшего начальника, поэтому Филя эту тему даже развивать не стал.
- Короче. Клал я с перебором на вашу шайку. Так что встречу твоих музыкой и танцами. А ты…Щас придумаем, не умирай пока, – и попросил Серёгу, – Жеку смени. Следи за любым движением и по-тихому докладывай. Только не светись. Не хватало ещё пулю словить. Всё понял?
- Йя, май фюрер! – шутливо приподняв правую руку на манер нацистского приветствия, стукнул каблуками ботинок. Развернулся и побежал в сторону двери.
- Ты мне эти штучки брось! Тоже мне, фашист! – крикнул Филя вдогонку.
Подбежал Женька, колупаясь в Сайге. Оп-па! Перезаряжается. А Филька вот расслабился что-то. Косячок-с.
Пока перезаряжались, а даже это действо иногда сродни курению, так как мышлению способствует, нарисовалась примерная схема дальнейших действий.
- Эй, мужики, - напомнил сиплый. – Врача мне надо.
- Не переживай, скоро всех врачей увидишь. Они теперь – того.
- Я же парламентёр! – возмутился, насколько хватило сил. Неужели и правда верит в этот бред? – И в вас не стрелял.
- Ты хотел сказать, не попал? – с ухмылкой поправил Женька.
- Да я случайно, от неожиданности, – попытался оправдаться сиплый.
- Слышь, парламентёр! – выделил презрительно это слово Филя. – Раз платок показал, ты теперь лицо неприкосновенное, а, значит, лицо твоё в твоём лице мы не тронем.
Филя даже сморщился и головой тряхнул, пытаясь выбросить из головы чушь, которую сморозил. Потом добавил тихо:
- Мы тебя повесим.
Сиплый попытался привстать, но боль пригвоздила к полу и вернула обратно.
- Не дёргайся, - спокойным голосом произнёс Филя. Как врач перед операцией. – Мы быстро. Больно не будет. Раз – и покой.
И отвечая на немой вопрос в глазах азера, добавил:
- Попытка изнасилования и грабежа. Плюс незаконное ношение оружия, скорей всего, насильно украденного или нелегально приобретённого. А время военное. Сам видел, что творится.
- Мы не насиловали. Мы хотели аккуратно…
Смех парней перебил сиплого, а грустно-жалостливое выражение лица добило окончательно.
- Да-да, - смеясь, ответил Женька, - тихое аккуратное изнасилование тремя мужиками на складе автоматически приравнивается к любви.
А Филя уже разматывал верёвочный трос с большой палец толщиной из бухты возле стола.
- А ничего, что без суда? – Женька подошёл к Филе и вполголоса поделился сомнениями. - Вот так, запросто?
- Какой суд тебе ещё нужен? – скривился Филя. - Кому вообще теперь нужен суд? Ты не видишь, что происходит?
- А если устаканится всё? Как мы всё это объяснять будем?
- Кому и что ты собрался объяснять, дружище? Я не аналитик, но даже я вижу, что у старого мира нет будущего. Чем всё это закончится? Тем более, что мёртвые оживают? Возможно, рухнет цивилизация, как шесть или семь раз до нас на Земле. Может, частично, - предположил Филя, предугадывая поправку Женьки, готовую выскочить из уже открытого рта. – Увеличится смертность оставшихся людей, и любой человек, засыпая, может не проснуться. И создать опасность для рядом живущих. Привязываться к кровати на ночь с кляпом во рту? Но тогда они лишаются манёвров в случае опасности. Жить раздельно? Но выжить в социуме больше шансов. Ставить охрану? А где гарантия, что охрана не обратится? Но если тебе так проще, то я, в случае чего, возьму всю вину на себя.
- Да не смеши! Вместе, значит до конца вместе, - возразил Женька. И хмыкнул. – К тому же трудно будет объяснить, как ты из трёх стволов стрелял. Да ещё и против автоматов.
Филя тем временем размотал несколько метров троса, взглянул на «сиплого»:
- У тебя будет шанс остаться в живых, - пообещал ему, вытягивая из чехла охотничий нож и «ногтегрыз» из кармана. – Если мы от тебя сказку услышим. Интересную. Про то, где вы, и как вы. А чтобы вспоминать веселее было, мне поможет «ковырялка дырок» и «точилка зубов».
- Я так всё расскажу! – испуганно пообещал «азер».
- Конечно, расскажешь, - согласился Женька. – Это для профилактики. Чтоб от себя в сказку ничего не добавил.
Он понял, чего добивается Филя. И что живым отсюда «азер» не выйдет, иначе у парней могут дополнительные проблемы появиться.
Над входом под потолком как раз проходила поперечная металлическая балка. Пятиметровая алюминиевая лестница нашлась здесь же. Через полчаса интерьер склада обновился черноволосым зомби, пока дрыгающим ногами в воздухе. Но трос, привязанный к крюку около входной двери, можно было ослабить, и тогда бы зомбик мог прогуливаться по окружности метра на три в диаметре. Но на пол не ложиться.
Серёга показал на него пальцем:
- Обратился, кстати. Хоть и не кусали. И вонь всё больше проявляется. Так все продукты нам провоняет. А брюнетка-то с чего умерла? От страха?
- Может, крыса? Склад же, - предположил Женька.
- Крыса, - согласился Филя. – Я её трупик раздавленный видел. А на девку смотреть жалко было. Бледная, потная. И как польстились только?
- Я тут подумал, - озабоченно сказал Женька, - А вдруг сорвётся наш друг с привязи? Катю не получим?
- Какую Катю? – не понял Филя.
- Да из травмы обезьянка. Катей её звали. А тут целая поляна накрыта, - кивнул в сторону трупов.
- Да уж, - задумался Филя. – Выносим или прячем?
- Давай пока в подсобку закинем, - предложил, звеня ключами. - Ключи уже у меня. А дверь там железная, и место освободить недолго. Только что смотрел.
Ещё через десять минут трупы были надёжно закрыты в опустошённую подсобку. Рукавицы, по-видимому, грузчиков, бросили туда же. Современная герметичная железная дверь с мягкой резиной по контуру щели и от посторонних запахов избавила. По-крайней мере, пока.
Серёга у двери от воспоминаний словил какое-то удовольствие:
- А всё-таки здорово мы их!
- Так, горе вояки, - лицо Фили совсем радости не разделяло. – Что дальше делать, прикинули. Проводим разбор полетов, пока не поздно.
- А что такое? Нормально же сработали? – удивился Серёга.
- Ты в стелялки что ли играешь? - взорвался. Ноздри раздул, глаза бешенные. Ну все. Свет туши, айда по койкам. Только что спокойный был. Откуда что берётся? - Да если б не везуха, минимум один бы лёг.
Повернулся к Женьке.
- Жек, какого модератора, ты начал в моего палить? Думал, я его с такого расстояния не положу?
Женька растерялся:
- Да я…
- Головка от часов «Заря»! - оборвал Филя. – Я отошёл влево, значит мой объект самый левый самый ближний. По приоритетности. Если бы из моего сектора кто-то угрожал вам или мне, тогда он бы стал первоочерёдной целью. Если бы вам угрожали в момент входа на склад, тогда все сектора мои, пока у вас не появится возможность стрелять. Это ясно?
- Ясно, - слегка потупив взор, пробормотали парни. Как первоклашки перед завучем.
- А раз ясно, тогда скажите, в чём был наш основной косяк?
- Цели не поделили? – предположил Серёга.
- Это и так понятно. Если бы Жек в «моего» не пальнул, а сразу положил «второго», ближнего к нему, то успел бы и на дальнего «третьего» переключиться, я-то отсюда его не видел. Половину его стеллаж скрывал, половину «первый» объект, который падал ещё. Если бы не девка, кто-то из вас лёг бы точно. А ещё у них бронежилеты могли оказаться, раз «калаши» были. Но в нашем варианте стопроцентный результат должен был быть. Без огня с их стороны. Даже неприцельного. А косяк? Я метров шесть пробежал. Рискнул, пока не видят. Вам места оставил. Одному посередине, второму у входа. Вы, какого лешего, скучковались? Да ещё и ко мне прижались? Чтоб одной очередью всех снять легче было? Или чтобы, пока бежите, дать им шанс в дуэль поиграть. Видели, как они стояли? Ни за что не поверю, что случайно. Слишком красиво. У каждого свой сектор. Свой угол обзора. Держали оба входа на склад. И по барабану, что второй вход закрыт.
- Так чего мы полезли, раз они такие «красивые»? – Серёга недоумевал.
- Так мы и выжидали, пока отвлекутся. Всё равно что-то надо было делать, пока не закрепились они тут, – объяснил Филя. – На пустом месте рисковать бы я не стал. Если бы девка их внимание на себя не оттянула, или, если бы их морды были повёрнуты в нашу сторону, я бы ещё подумал. Но тут! Сам бог велел, раз подставились. А то, что Жек на подавление отработал, пока бежал, это хорошо. Как умудрился, не пойму. Неудобно же вправо на бегу. Моего из двери брал?
- Нет. Метра два за тобой пробежал,– ну хоть как-то похвалили. И то хлеб.
- А чего опять «четвёркой» работал? Уток берёшь, что ли?
- Третий у меня пулевой был, - по-своему оправдался Женька. Только похвал Филька и опять настрой опустил.
- Красиво сделал. Только надо было место посередине занять и с правого начинать. А Серёге дальнего из дверей хотя бы зацепить. Как раз его сектор получался. А там бы Жек освободился, если не я. Хорошо, их трое было. Если бы больше, потери бы понесли. А если бы девка не зомбанулась, то её бы точно потеряли.
Парни стояли, молча, переваривали.
- Короче, двойка нам. С минусом. Будем отрабатывать слаживание. Хотя бы так, как понимаем, раз знаний толковых нет. Охота на глупых животных кончилась. Сейчас с быстрыми Катями и умной мразотой стреляться придётся. И неизвестно, с кем ещё.
- Короче, не слаживание вышло, а лажевание, – скаламбурил Серёга.
- Типа того, - согласился Филя. Вывешивая табличку «переучёт» на дверь, – Ладно, подумаем об этом завтра, как Скарлетт завещала.

24. Египет. Sanatan Beach «Resort». Дима. (5:30)

- Что-то вытанцовывается, - спустя час удовлетворённо изрёк Николай, прищурившись, как сытый кот, говорящий: «Псом буду, не знаю, куда сметана делась!»
Как и предполагал Дима, Шамиля им не отдали. Карим, еле сдерживая рвущиеся наружу слёзы, всадил ему в глаз тонкий разделочный нож, любезно предоставленный поваром. Так вышло, что они с Шамилем до этого оставались одни. Родители погибли. Жёны не нажились. Два брата вместе делили и горести и радости. И если бы не корпоративные правила, запрещающие родственникам работать в одном месте, может, и рабочие будни вместе проводили.
Но над остальными зомби русские покуражились всласть.
Ахмеда затащили в подсобку от недовольно косящихся взглядов арабов, разложили на полу на принесённые прутья арматуры, лежащие крест-накрест, привязали и вскрыли грудную клетку. Точнее Николай вскрыл, а Дима делал вид, что на «фишке» стоит. Но на самом деле всему виной были рвотные позывы.
В результате убедились, что сердце не работает. Зато в венах вместо крови дрянь какая-то склизкая образовалась, и разложение на всю катушку шпарит. А вонь из тела выгнала из подсобки все прежние запахи и словно в воздухе повисла. Ацетон с лёгким привкусом трупного разложения. Это только для истинных гурманов, а так как Николай к ним не относился, то, быстро потыкав тело ножом в разные части тела и убедившись, что зомби всё ещё жив, отправил его в небытие проверенным способом и выбежал. Захлопнул подсобку и пошёл в бар. Усугубить чуток.
Дима тоже был не против.
Тем временем Сабир отдыхал в морозилке, которую по просьбе Николая переключили на полную мощность. До этого её держали на минус одном-двух градусах, чтобы мясо-рыба не морозились.
Опыт с Сабиром показал, что холод действительно затормаживает зомби. Он несколько секунд мялся, еле двигая конечностями, пока Николай не развернул его рывком и не вонзил нож сзади в позвоночник, разделяя надвое систему переплетения мышц и нервных окончаний.
Сабир упал на пол. Руки и голова продолжали шевелиться, а вот ноги замерли.
Тогда Николай перехватил правую руку араба и надрезал локтевые сухожилия.
Рука «отсохла», как и положено руке нормального человека. Выше локтя движения были, но кисть от пола уже не отрывалась.
Неожиданно эксперименты над Сабиром закончились, потому что рот его открылся особенно сильно, и скотч внезапно отклеился. А находящийся здесь же повар, не спросив, вонзил земляку нож в глаз. Да и у кого спрашивать? Из арабов рядом никого, а русского он не знает.
Николай выпустил в воздух длинное матерное проклятие, которое для адресата всё равно прозвучало, как абракадабра. А Дима просто пожал плечами. Сделанного не воротишь.
С маленьким Хамидом поступили веселее. Накрутили в несколько слоёв скотч вокруг головы и закинули на кальянный островок, с которого три мостика вели в разные стороны. Выгнали всех людей с территории и встали вдвоём так, что только полоска воды их от зомби отделяла. Хамид подошёл вплотную к воде и замер. Стоящий в паре метров от него мостик его тоже не вдохновил, что сказало о его безмерной тупости. Даже животное уже сообразило бы.
Ведро воды, выплеснутое на зомби, добавило ему лёгкой нервозности и заставило отступить на шаг. Но через секунду зомби вернулся на место.
Когда Дима переместился к мостику, зомби додумался им воспользоваться и, ковыляя, пошёл к парню.
Тогда зомби сбросили в полоску воды глубиной около полуметра, огибающую островок. Сами встали на островке. Скорость движений мальчика, кажется, немного увеличилась. Хамид встал и, дойдя до края, через некоторое время выполз на траву островка. В панике не бежал, но и не медлил. Там его и оставили.

Часовые опыты завершились. Результат переваривали, сидя на неизменном месте под навесом.
- Всё, что хотел, я попробовал, - обратился к Диме, прищурившись, как кот, Николай. – Нож в глаз или ещё поизмываемся?
- Если вопрос только в том, как убить, то у меня идейка есть. Майкл! – обратился Дима к проходящему мимо бармену.
Тот развернулся к Диме и подошёл.
- Слушай, Майкл, у вас есть какие-нибудь электроприборы ненужные?
- А зачем? – поинтересовался Майкл.
- Хочу попробовать зомби поджарить. Мне, в принципе, одного провода хватит. В розетку воткнуть.
Майкл указал на полуметровый светильник на газоне, представляющий из себя узорный параллелепипед с четырёхгранной пирамидкой на макушке:
- Там запасной цоколь на проводе болтается. Недавно светильник рядом демонтировали. Подойдёт?
- Отлично! – обрадовался Дима. – Это даже лучше!
Через десять минут размотанный кабель, освобождённый от цоколя, был скотчем примотан к швабре. Дима вытянул её над водой и коснулся одним из проводов протянутой руки Хамида.
Ничего не произошло.
- Ну, что, Данила-мастер? – усмехнулся Николай. – Не выходит каменный цветок? А на фига глотал?
И замер, потому что Дима вновь поднял швабру, и второй провод, коснувшийся уже лба, дал результат помимо лёгкого треска.
Зомби дёрнулся конвульсивно и повалился на траву. Пару раз шевельнулся и замер.
- Первый нулём оказался, - объяснил Дима, аккуратно возвращая швабру на себя. Только бы провода, свисающие со швабры, как тараканьи усики, не замкнулись, а то автоматы вышибет. – А второй – фаза. На двести двадцать. А трава, на которой зомби стоял, это земля. В нашем случае – ноль. Ток прошёл через всё тело в землю. Но самое главное, задел мозг.
- А если бы не хватило двухсот двадцати? – поинтересовался Николай. – Не все же от них умирают?
- Если контакт долгий и помощи нет, то все, - заявил Дима. – Действие на мышцы идёт, на сердце, диафрагму, запирает легкие. Человек трясётся от мышечных спазмов и не может дышать. А клетки мозга отмирают. И хорошо, если те, которыми человек не пользуется. Вообще, у одного нашего специалиста существовала теория, что, если человек под высокое напряжение попал и выжил, то долго он уже не проживёт, потому что ток запускает механизм уничтожения, который постепенно разрушает клетки мозга. Теория, насколько знаю, не подтвердилась, но и не отрицалась.
- Ты ж его задел только, а он тут же практически упал, - не согласился Николай. - Не было длительного контакта!
- Это всего лишь значит, что трёхчасовой дурно попахивающий зомби из мальчика десяти лет, основательно намоченный водой из бассейна, имеет сопротивление тела не больше двух тысяч Ом, - и видя вопросительный взгляд Николая, продолжил пояснение, - при напряжении в двести двадцать Вольт нужно получить ток больше одной десятой Ампера. Закон Ома.
- Почему одной десятой?
- Потому что ток убивает, не напряжение. А одна десятая – это условно принятый ток смерти человека…
- А он, похоже, и не человек уже, - перебивая Диму, заметил Николай, указывая на Хамида.
Дима, открывший было рот, чтобы продолжить лекцию, так и замер.
Хамид передумал вторично умирать и вновь пошевелился. Потом ещё. А ещё через пару движений упёрся правой рукой в траву, пытаясь приподняться. На Диму взглянули всё те же страшные мутные глаза, не излучающие ничего, кроме голода. А фантазия расстроенного Димы ещё и якобы промелькнувшую на мгновенье легкую обиду в них прочитала.
- Издевается он над тобой, горе-электрик, - усмехнулся Николай. Его фантазия прочитала совсем другое. – Видишь, в глазах так и написано: «Торкнуло зашибись! Дай ещё!»
- Сейчас, сейчас, - разозлившийся Дима вплотную подошёл к бортику и вновь протянул швабру к голове мальчика. Но зомби на этот раз худо-бедно отреагировал. Повернулся на правый бок навстречу странной палке, а левой рукой схватился за неё.
Дима сперва испугался, обозвав себя болваном. Показалось, что рука мальчика сейчас замкнёт свисающие концы проводов. Зачем было торопиться? Нужно было нулевой провод заизолировать. А всё эмоции…
Но нет, повезло. Темнокожая рука схватилась за изоляцию выше по черенку.
Дима надавил слегка, и фазовый провод вновь коснулся лба мальчика. А зомби вновь конвульсивно дёрнулся и обмяк. Рука разжалась и упала на живот владельца. Тело больше признаков «жизни» не подавало.
Но Дима на этом не успокоился. Вытянул свой пыточный прибор и ещё раз приложился концом провода ко лбу жертвы. Но через несколько секунд струхнул и потянул швабру на себя, показалось, что освещение вокруг слегка поблекло. Вытянув швабру, посмотрел на остаточные сокращения затихающего зомби, между делом обратив внимание на тёмный кружок, появившийся на смуглом лбу. Пришло в голову, что если это не электроожог, тогда у зомби третий глаз формируется.
Улыбнувшись своим мыслям, новоявленный лектор продолжил «выступление»:
- А если бы Хамиду этого напряжения мало было, нашли бы ещё одну фазу и обе в зомби всадили. А между ними триста восемьдесят, хватило бы, думаю. Не знаю только, что бы со светом было. Не проверял.
- Не проверял? А в людей провода втыкать – это в порядке вещей тебе?
- Кончай ёрничать. Не в людей. В детстве было интересно, проводит ли ток котлета.
- И что? – проявил интерес Николай, усмехнувшись.
- Ничего хорошего.
- Что было? – смеясь, спросил Николай. Он уже примерно догадался, но всё же…
- Мама котлеты пожарила и ушла к телевизору, - вспоминал Дима. – А у меня от старого магнитофона шнур с вилкой были. Воткнул я вилку в розетку, а концы шнура к котлете подвёл.
- И-и-и? – прыснул Николай, превратив вопросительное «и» в лёгкое подражание ржанию лошади.
- Оказалось, что опыт не объективен, - продолжил лектор, не обращая внимания на реакцию слушателя, - если котлета в солёном соке и масле на чугунной сковороде лежит. В подъезде автомат вышибло. Прибежала мать. Как же, фильм на таком интересном месте оборвался! Поругалась, как иначе. А потом отец пришёл и всё объяснил.
- Ну? Проводит?
- Конечно, проводит. Только сопротивление у неё маленькое, поэтому без дополнительной нагрузки проверять не стоит. Самый лучший вариант, включить её в схему последовательно с лампочкой. И выложить на фарфор. Остывшую. Но не высохшую, там сопротивление выше.
Условно закончив эксперименты, приятели направились к любимому месту. Николай, чтобы горло промочить, а Дима, чтобы прибор разобрать.
- Ясно всё с тобой, - подвёл итог Николай. – А с результатом твоего эксперимента как быть? Во! Соберём тебе электроранец за спину с аккумулятором и отправим зомбей жарить! Годится?
- Можно, хоть и сложно, - согласился Дима. – А раз такой умный, достань мне оборудование, и я тебе за день ловушку сварганю в пятачке между дверями.
Кивнул на входные двери в фойе на улицу и продолжил:
- Ты с этой стороны встанешь, зомби на тебя, как на приманку пойдут. А механизм будет их по одному запускать, фиксировать, вставлять осиновый кол в задницу и прокручивать три раза до характерного щелчка.
И, глядя на ухмыльнувшееся лицо Николая, продолжил:
- Опять всё, что не ты придумал, плохо? Кто его знает, зачем нам это пригодится. Может, свесим в арке несколько однофазных проводов в метре над полом. Частично разберём нашу баррикаду. И будем зомби по одному приманивать, намочив предварительно.
- Не замкнёт друг на друга? – заинтересовался Николай.
- Нет, фаза-то одна. Наоборот, площадь взаимодействия увеличится. Только с выдёргиванием тел из этой ловушки проблема возникнет. И местом складирования. Или, если сопротивление тела зомби выше будет, придётся его дубинками встречать.
- А если высоковольтные провода для этого использовать?
- Нет, - покачал головой Дима. – Рискованно. У нас всякие блокировки на утечку предусмотрены. Вырубится ветка, и кто-то без света останется. А электриков, думаю, ждать устанем. Да и вопрос ещё с высоким вольтажом. Была мысль, что человек, попадая под него, от превышения болевого порога умирает. И от высокой температуры в теле, когда печётся и корочкой покрывается. А зомби всё это по барабану, наверно.
- А как же мозг? Не при чём, что ли? Не спекается? – удивился Николай.
- А, ну да. Туплю уже, - согласился Дима. Потянулся в кресле. - Ладно, потом решим, зачем нам это знание. Но факт есть: ток их убивает. Это главное.
Створки двери из фойе за спиной раздвинулись, и к русским вышел Тамир.
Взгляд какой-то злобный, исподлобья. Или от недостаточной освещённости так кажется?
- Всё? Закончили над нашими земляками издеваться? Хамида тоже убивать можно?
- Так он…- начал Дима и осёкся, переведя взгляд на островок. Там, как ни в чём не бывало, на своём привычном уже месте возле границы земли и воды замер мокрый мальчик, изображая столб.
- Ещё мысли будут, господин изобретатель? – заржал Николай.
Под влиянием обидного, казалось бы, смеха, первая волна злости на себя, Николая и Хамида тут же схлынула, оставив апатию. Ну, опозорился. И что? Не ошибается тот, кто дома перед экраном попкорн трескает.
- Будут, но не сейчас, - спокойно ответил Дима, глотая сок. – А с зомби делайте, что хотите.
И с лёгкой грустью проводил глазами удаляющегося к островку с ножом в руке Тамира.
Подбежал Майкл. Лицо бледное, глазки озабоченные. Даже непривычно как-то.
- Николай, там машину Шамиля угнали. Уехали в сторону трассы. Не наши, кажется. Что делать-то теперь?
Пара русских трёхэтажных оборотов от Николая, хоть и были ответом, но смысловой нагрузки в себе не несли.

25. Россия. Юг городка. Наташа. (11:00)

- Не верите? – спросила Наташа.
- Ты сама понимаешь, как это звучит? – молодой парнишка в черной форме с вышивкой «охрана» слева на груди сидел рядом на заднем сидении УАЗика.
Его напарник, плотно сбитый мужичок в годах и частой сединой в чёрных волосах, вполоборота развернувшись на водительском сидении, слушал молча, не встревая.
Молодой достал пачку сигарет, выбил одну, воткнул в рот.
- Угости тоже, - Наташа протянула руку.
- Куришь, что ли? – бросил с ноткой презрения, словно на самом деле имел в виду: «Шлюха, что ли?»
- Давно бросила, – возразила Наташа. – Просто психоз ещё не прошёл, аж трясёт. Слушай, я в первый раз в жизни человека убила, пусть и зомби! Я что, на робота похожа?
Молодой хмыкнул, достал ещё одну. Закурили. Глядя на них, напарник тоже начал папироску мять.
Картина для охранников складывалась безрадостная. Их час назад выдернули из заслуженных выходных, потому что всю ночь поступали тревожные звонки, и агентство уже на ушах стояло. Благо жили почти рядом друг с другом в небольшом посёлке, восточней города.
Прыгнули в машину, чтобы штатное оружие получить, попутно удивляясь тому, что половина арсенала ведомства в КХО до сих пор лежала. Посочувствовали сослуживцу с перебинтованной рукой, сидящему возле диспетчера в ожидании приезда приятеля, которому сегодня тоже не посчастливилось.
Хоть и не напарники, не имея никакой информации, кроме того, что люди на вызовах кусаются, а персонал не возвращается обратно и не отвечает на звонки, пролетев полгорода насквозь, они обнаружили убийцу и воровку. Что конечно из ряда вон для этого города, но, по крайней мере, логично.
А теперь выясняется, ёжкин кот!
Пока выявляли суть проблемы, стараясь не слушать сумасшедшую девку, кассирша ожила. Причём в «Склифе» ей бы, наверно, памятник отгрохали, потому как не бывает у живых людей такого неживого, какого-то потустороннего взгляда. Не бывает у живых людей таких травм, как глубоко разорванные ткани шеи и груди. Да и лужа под ней кровавая, не меньше литра-двух натекло.
Тут еще девка эта! Как умудрилась в наручниках через прилавок колбасный сигануть? Хорошо не пристегнули её к поручню, как хотели. А то не сидели бы сейчас в полном составе. А она спряталась за прилавок и орёт, что стрелять надо в голову, иначе укусит, и тоже бешенством заразишься.
А мадама уже в упор почти смотрит, и смердит от неё, будто ацетон вместо духов использует. Причём по литру. И руки, уже в крови извозюканные, к ним тянет. Хорошо, что у входа стояли. Выскочили на улицу, а кассирша на испражнениях поскользнулась, катается, встать не может. И молчит, слегка хрипя, хотя голосовые связки, кажется, не были повреждены. И поведение какое-то, мягко говоря, не человеческое. Катается, как таракан на спине. Шарообразный толстый таракан.
Мадама умудрилась зацепиться за турникет у входа и, словно пьяный замерзший сантехник, поднялась и, развернувшись к выходу, поплелась к охранникам на негнущихся ногах.
- Стреляй в голову, придурок, а то всех погубишь!
Это, оказалось, девка сзади стоит, держа синюю дубинку в обеих руках, как двуручный меч. Выскочила через запасной выход, но не убежала, как другая бы сделала, а вернулась. Молодец, без вариантов! Это окончательно убедило молодого в правоте её слов, а то бы точно теперь бродили по окрестностям, поджидая обед.
Вскинул АКСУ и выпустил короткую очередь на три патрона в сторону кассирши, которая телом своим уже дверь открыла. А ей хоть бы хны, понимаешь. Даже ход не замедлила.
- В голову! В голову стреляй! – заорала девка под ухом. Даже автомат попыталась забрать. Интересно, как она в наручниках из автомата стрелять собиралась?
Дёрнул оружие на себя, кивнув, прицелился и «нарисовал» на лбу женщины две красные точки, не совместимые с жизнью.
Кассирша тяжелым тюком свалилась на площадке перед магазином.
Девка села на асфальт и зарыдала.
Старшой подошёл, снял с нее наручники и усадил в машину. Потом аккуратно затащил бывшую Веру в зал магазина, используя тряпки для протирки машины. Нашёл ключи в небольшом кабинете, закинул Наташины сумки в багажник и запер магазин.

Теперь они сидели в машине возле дома Наташи и перестраивали мозг под изменившийся мир. Милиция и больница не отвечали, дежурка агентства - уже тоже.
- Что надумали, мальчики? – через какое-то время, затушив недокуренную сигарету и прокашлявшись, спросила Наташа. Ну и дрянь, это курево. Правильно сделала, что бросила.
Мимо машины спокойно прошёл очередной прохожий. Как ни в чем не бывало.
Ответил старший, представившийся, как Степаныч:
- Ты, девонька, домой ступай. А мы науку твою запомнили, теперь переваривать домой поедем. Контактами только обменяемся на всякий случай. Может, созвонимся когда.
Наташа горько усмехнулась:
- То есть никогда. Вы, правда, думаете, что телефоны-интернеты работать будут?
- А почему нет?
- Если такое во всем мире, то кто всё это обслуживать будет? Да и кому это нужно? В нашем маленьком городе половина суток прошла, а уже неизвестно, сколько людей осталось из двух-трёх сотен тысяч. А в крупных городах что творится? Там же муравейник! Одного зомби в тамбуре подъезда хватит, чтобы никто не вышел, понимаете? А в замкнутых помещениях? В автобусах? А там уже почти двое суток с начала прошло.
- Так власти же…- нелепо глядя на Наташу, пытался возразить молодой.
Наташа рассмеялась.
- Какие власти, Саша? Ты слышишь меня? В мире зараза второй день уже идёт. А вы даже информацией не владеете. Где власти? Где обращения к народу? Лично к тебе? Где ответы?
- Правильно, - заметил Степаныч, обращаясь к напарнику. – Власти всю жизнь стремились только народ ограбить да денежку за границу переправить. Кто такая власть? Утрированные потомки князей да вождей. А те всю жизнь народ обирали, якобы за защиту. Как-то шутили даже, что социализм, это утопия. Потому что социализм, это когда у всех всё есть. А такого не будет никогда, потому что «всего» – мало, а «всех» – много. Ты же сам песенки слушал, помню:
«…Я так люблю свою страну,
но ненавижу государство!»
- Так это просто протест молодёжный, - возразил Санёк.
- А если протест, как ты считаешь, то он с пустого места появился? – спросила Наташа. Песню «Государство» группы «Люмен» она тоже слышала.
Санёк задумался.
- Надо всем рассказать!
Наташа махнула рукой:
- Я всю ночь пробовала по телефону. Такого наслушалась! Максимум, поверят близкие, которые хорошо тебя знают, и те, кто уже с чем-то подобным столкнулся. Остальные пошлют. Да и что ты скажешь? Я продавщицу пыталась убедить, у которой четверо укушенных в больницу поехали. Не один! Четверо! Из разных семей. И сказала, что это бешенство. Она и то не поверила, пока не увидела. И то пыталась дверь открыть, помочь. Помочь едва знакомому. А если будет родной-любимый? Ладно, спасибо за доставку. С вами хорошо, но меня ещё дела ждут. Из города выбираться нужно, - взялась за ручку двери.
- Куда собралась? – поинтересовался Степаныч.
- Я ещё даже не знаю, с кем точно, а Вы – «куда», спрашиваете, - покривила Наташа душой. Нечего всем о её делах знать. Болтун – находка для шпиона. А теперь, может, и врага-конкурента.
- Пистолетом пользоваться умеешь? – заинтриговал Степаныч.
Наташа пожала плечами.
- Что там уметь-то? Посмотреть один раз, как с предохранителя снять, зарядить да разобрать для чистки. А как целик с мушкой работают, и откуда пуля летит, я и так знаю, - похвасталась. Потом пояснила, – У мужа «воздушка» есть. Раньше постоянно баловались. И с другом на охоту ходили, видела, как ружья стреляют. И сама пробовала. Две куропатки в активе.
- Ясно, - кивнул Степаныч. – Уже проще.
Крякнув, достал из-под сиденья сверток в тряпице, развернул. Блеском игриво подмигнул девятимиллиметровый «ИЖ-71» с приятными глазу вишнёвыми щёчками на рукоятке.
- Не «Макар», конечно, но на безрыбье и рак – водолаз, - высказал своё мнение Степаныч. – Стреляла, говоришь? Тогда скажи, это что?
И тыкнул пальцем.
- Спуск. Или спусковой крючок. Не знаю, как правильно.
- Да-а? – удивился Степаныч. – А где тогда курок, по-твоему?
Наташа уверенно погладила небольшой бугорок на затыльнике.
- Молодец, - одобрительно кивнул. Услышав хмыканье с заднего сидения развернулся. – Ты сказать что-то хочешь?
- Да кто этого не знает? – скептически ответил Санёк.
- А вот представь себе, - возразил Степаныч. – Много кто. В основном те, кто оружие в глаза не видел, а только по книжкам да газетёнкам судит. И как таким оружие доверять? Они ж быстрей бед накличут, чем толковый выстрел произведут. Ты, небось, в армии и столкнулся с этим впервые?
- Я и до этого знал, - словно обидевшись, ответил Санёк. – Можно подумать, если названий частей пистолета не знаешь, то и стрелять не умеешь.
- Ты мне губы тут не выпячивай. Как правило, да. Если не знаешь, где курок, а где спуск, то кто тебя тогда стрелять учил? Рембо? Но девушкам всё равно скидка идёт из-за некоторых чудиков. Довелось мне одного инструктора в своё время послушать. Он был убеждён, что место женщины где угодно, но только не на стрельбище. И обучал соответственно: «Опусти вот эту пимпочку, оттяни лязгалку и нажми фиговинку». А вообще, если девушка знает, где курок, то это уже точно неспроста.
- Я ещё видела один «травмат», - вспомнила Наташа. - У него на месте курка находится рычаг для съёма магазина.
- Чего-о? – протянул Санёк, усмехнувшись.
- Есть такой, - согласился Степаныч. И глядя, как меняется в лице напарник, добавил, тоже усмехаясь. – Что? Уела тебя девчонка? Попадался мне как-то. «Стражник» называется. Двухзарядный, к крупнокалиберным «травматам» относится.
- А я всё знать должен, что ли? – высказался Санёк, набычившись.
А у Наташи где-то внутри приятное чувство зародилось оттого, что спесь с молодого сбить удалось. Мелочушка, а настроение поднимает.
- Нет. Ты не знал, потому что не сталкивался. Вот об этом я и толкую, - подвёл итог Степаныч. Обратился к сияющей, как хрустальный фужер, Наташе, очень надеясь, что Санёк её преображения не заметил – дети, ей богу. – Раз понимаешь, тогда есть смысл про возможности рассказать. Слушай. Скорость пули поменьше трёхсот метров будет. Магазин на восемь патронов. Если стрелять умеешь, прицельно можешь метров до двадцати лупить. Навскидку – метров сорок-пятьдесят. Только целик, мне показалось, сбит чуток. Тестировали два дня тому. Немного правее и ниже после десяти метров бери. А лучше всего, бей с десяти, так надёжней будет. Про курок знаешь. Предохранитель вот, на затворе. Здесь же затворная задержка. Пока всё понятно?
- Да.
- А, вот ещё, - вспомнил Степаныч. Открыл бардачок, достал небольшую коробочку. Извлёк из нее патрон и протянул Наташе. – Неделю назад попался. Я хотел жалобу написать, да куда уже теперь? Ничего не замечаешь?
Наташа покрутила патрон в руках. Ничего такого. Правда, и патронов этого калибра не видела до этого.
- Дайте ещё один, - попросила она.
Степаныч полез…в карман? Россыпью, что ли носит? Протянул ещё один патрон. Такой же. Близнецы.
- Нет, не вижу.
- А ты пулю потрогай, - посоветовал мужчина.
Наташа послушно потрогала пули. Во втором патроне пуля зацеплена жёстко, а в первом…
- Это посадка пули слабая. Брак. С такой пулей и выстрел не получишь, и без возможности отпора останешься, потому как в стволе застрянет с большой вероятностью. И такая же петрушка может выйти, если патрон в магазин несколько раз зарядишь-разрядишь. Гильза слабовата. Так что внимательней смотри.
- А зачем разряжать? - недоумённо спросила Наташа.
Ответил Санёк, как ни в чём не бывало:
- Чтоб пружина в магазине не ослабевала.
И посмотрел на девушку снисходительностью монарха. Как заяц на волка в капкане.
- Ясно, - вернула патроны, делая вид, что ничего не заметила. Не объяснять же пацану, что каждому своё в этой жизни уготовано. Она вот шьёт хорошо и готовит вкусно, но когда солдат сыт и обут, он об этом даже не думает, поэтому и не проникнется.
- Это тебе за спасение наших филейных прелестей. И информацию, - Степаныч протянул Наташе пистолет. - Нравится?
- Очень, - честно сказала Наташа, разглядывая подарок.
А что делать? Жеманно сказать: «Ой, не стоило» и обратно вернуть? Нет. То, что мир даёт – берём, своего не отдаём. Тем более теперь.
- А вы всегда патроны в кармане носите?
- Нет, - усмехнулся. – Просто не понравилось мне, что ночью и утром до моих ушей дошло. И выдернули нас непонятно с чего. А мы даже не напарники. Так, рядом живём. Поэтому я всё, что дома есть, выгреб. У меня в багажнике ещё «Вепрь» лежит со всеми патронами.
- Спасибо за пистолет.
- Ну и хорошо. Только кабуры нет у меня, - ударение на первый слог с буквой «а» непривычно резануло по ушам, но Наташа сделала вид, что всё в порядке. Хоть и хотелось поправить, как Никиту. Кто она, чтобы специалисту что-то указывать? Тем более он такой подарок делает. - Протирку хорошую дам и магазин про запас.
Подумал, что ещё?
- «Пулек» отсыплю с полста, «Волков». Они Тульские. Меня никогда не подводили, не то, что «эти», - снова продемонстрировал бракованный патрон. - И быстро ликбез проведём.

26. Египет. Sanatan Beach «Resort». Дима (7:00)

Сон не шёл. Так, легкая полудрёма, чтобы дать расслабиться организму, не более. Кажется, даже та незначительная часть алкоголя, которую принял за ночь, должна была обеспечить к утру сонливость с усталостью. Но не вышло. То ли недельная практика повлияла, то ли последние события. То ли всё вместе.
В уставший мозг даже тараканы не бегут – истина, сформулированная в своё время ещё Наташей. Но вопреки ей мозг уставшим не ощущался. Ощущалось лёгкое возбуждение и желание вскочить и сделать хоть что-то. Надоело уже сидеть просто так в ожидании манны небесной. Как-то это неправильно. Во всём мире жуть, а они живут тут, словно ничего и не произошло. Да, закрылись. Да, есть какие-то планы на будущее. Но и только! Эх, знать бы заранее! Хотя, какое такое заранее? Они и так с самого начала информацией владели, просто знанием как-то неправильно распорядились. Тогда всё казалось верным, сейчас же, по прошествии времени, появилось ощущение, что что-то они не то делают. Слишком уж на какого-то мужика надеются.
Повалявшись немного, Дима поднялся с дивана и тихонько, на цыпочках, чтобы не разбудить заснувших было детей, вышел из номера Николая. Всю ночь дети не спали. Хоть и пыталась бабушка их уложить, но ничего не вышло. Видимо, нервозность взрослых их тоже стороной не обошла.
Кое-где на территории были видны люди. Кто какими-то своими делами занимался, а кто просто прогуливался или сидел. И организации в их действиях что-то не заметно было. Да и мало людей в поле зрения попали. Остальные наверняка отсыпались сейчас в номерах после бессонной ночи, довольно тяжёлой для душевного восприятия обычного человека. Пусть отсыпаются, если могут. После таких-то нервных потрясений!
Посетив туалет на улице и освежившись прохладной водой, Дима приподнял подбородок и прикрыл глаза, подставив мокрое лицо утреннему ветерку. Полегчало, но состояние всё равно было не из приятных.
Освещение уже выключили, а чистое небо обещало хороший солнечный день. Если б не реальность за стеной отеля. Да, уж.
Открыв глаза, Дима заметил какое-то странное смазанное движение на одной из крыш отеля. Что это было? Или – кто? Словно кто-то быстро скрылся, завидев его. Или припал к поверхности крыши?
Дима настороженно обследовал глазами взад-вперёд несколько крыш, но больше ничего подозрительного не увидел. Бросил взгляд на место «фишки», но и там никого не нашёл.
Что происходит?
Завидев Николая возле входа в фойе на неизменном диване, направился к нему.
- А где «фишки»?.. - начал было Дима, но замолчал резко, не закончив. Увидел, как великий комбинатор плачет.
- Снял я их. Нет больше необходимости. И смысла тоже.
Засквозило обречённостью. И бессилием.
Дима молчал, ожидая продолжения. И не ошибся. Николаю не нужны были вопросы. Он созрел для исповеди.
- Как же я ошибся, - размазывая слезы по лицу, Николай выпил вискарь и закусил. Помолчал, глядя перед собой, как будто плитку на полу изучал сквозь стеклянный столик, потом продолжил:
- Я столько лет привык жить в богатстве, что… расслабился, что ли? Я решил, что мне все позволено. Сынок, я прошел «Афган», я выжил в переделах власти в мутные девяностые. Я участвовал в путче девяносто первого на стороне будущего президента, потому что верил. Верил, что он - это то, что нам нужно было в тот момент. И только теперь я понял, какой я мудак, – с горечью констатировал, мотая головой.
Дима присел рядом и слушал, еще не понимая, но и не перебивая. Николай помолчал, собираясь с мыслями, продолжил откровение:
- Когда на меня наезжали, я отвечал. И так, что их потом теряли и не находили. Когда с меня пытались требовать что-то необоснованное, я посылал их. И я считал, что готов ко всему, к любым невзгодам! Я всегда найду выход. А если не найду, друзья помогут. И что?
Спросил, повернувшись к Диме, словно это он должен ответить. Но ответил сам:
- Наступила, - махнул рукой неопределённо вокруг, - эта проверка, и я оказался не готов. Тупо не готов! Даже последний бедуин в этой гребаной стране, который не просрал чувство самосохранения и задрипанный нелегальный шпалер, весит больше, чем я сейчас. Вот так.
Дима не согласился:
- Но, ты же столько для нас сделал!..
Николай перебил, отмахнувшись:
- Не смеши. Ты так и не понял? Я просто отсрочил смерть для всех вас. Получается, что я надеялся отсидеться в укромном уголке, пока не прибудет помощь, которой, как я думал, я заслуживаю. Помощь не пришла, – потряс телефоном. - Помощь не отвечает на звонки! И в новых реалиях авторитет и деньги уже ничего не решают.
И замолчал, бессильно опустив руку. А Дима окончательно проснулся, потирая лоб, покрывшийся холодной испариной. Как водичкой ледяной окатили и ведром сверху припечатали. Приехали! В Англию с потехами за грецкими орехами! И что теперь? Накрылся хвалёный единственный выход?
- Налить? – спросил Николай, поднимая бутылку с пола.
- Мне хватит, благодарю, - отказался Дима. Какой алкоголь, к ёжикам?
Николай плеснул себе с палец, взял стакан в руки, заглянул в него, словно там находились ответы на все вопросы. Видимо, не найдя их, швырнул стакан куда-то на детскую площадку. Взял стакан с соком, отпил.
- Да надо было, как только намек появился, не баррикады строить, а сваливать нам с тобой и семьей твоей. Как-нибудь, может, и выбрались бы. Нет, захотелось в комбинатора поиграть, - усмехнулся, скривившись. - Почему я решил, что могу отвечать за других? Командовать ими? Зачем я полез защищать оставшихся здесь? Мне же плевать на них, по большому счёту!
- Может, потому что больше некому, - Дима и в правду верил в то, что говорит. За неделю отдыха он тут кандидатуры лучше и не видел.
- Да я не дал никому и шанса! – возразил, прокричав, Николай.
- Какай шанс? Ты нас сохранил всех. Кто остался. Если б не ты, что бы было здесь?
Николай сморщился:
- Я обеспечил вас лишь надеждой… Надеждой на сильного дядю и агонией… Агонией перед смертью. Все прогибаются подо мной. Я привык. И стал воспринимать это, как должное. Я потерял чуйку. Я проиграл. Мы все проиграли.
И замолчал, уставившись в пустоту.
Дима тоже молчал. Итог ясен, говорить пока не о чем.
Мысли лихорадочно проносились в голове со скоростью экспресса. Что делать? Остаться и продолжать ждать треклятую манну? И что дальше? Закончится питьевая вода, можно пить и водопроводную. Хуже уже не будет. Но как быть с едой, электричеством? Да и воды не будет, если электричество кончится. Позвонить в посольство? Ха-ха-ха. Попытаться вырваться и найти машину? Теперь уже вряд ли. Зомби хоть и медленные, но их на улице уже столько, что даже намёка на успех предприятия не ожидается. Раньше надо было настоять, так нет же. Всё под контролем, мля. Необходимо как-то отвлечь зомби и попытаться выбраться, всё-таки. Добежать до трассы. Возможно, там есть машины. Только вот как машину без ключей завести? Ага, а может быть так, что человек в машине озомбился? Почему нет? Есть такая вероятность. А если рядом не будет машин, тоже не страшно. На запад сплошные пустоши с песками. Что там зомби делать? Воды с собой, дубинку. Нож какой-нибудь удобный. Ветровку надеть. Нет. Прокусят. Тогда придумать защиту для рук и ног. Куртка Ахмеда? Нет, её тоже прокусили, хоть и плотная. Наручи из рукавов куртки и полипропилена? Хоть что-то. Но руки взопреют. Что ж, это уже на какое-то подобие плана похоже.
- И что? Будем сидеть? Бухать? Или, может, пойдем продлять агонию, пока люди тебе верят? Как только вера иссякнет, начнется анархия, сам же знаешь. А мне ещё есть за кого бороться. И крышу нужно одну проверить, что-то меня там напрягло. А «фишек» нет. Да и с арабами пообщаться нужно. Мне всё покоя не даёт, что они с нами до сих пор сидят. Ладно, сначала они ответственность за отель несли, работа, всё такое. Но потом-то? Когда Шамиль приехал, уже понятно стало, что всё это бред. А они, словно ждут чего-то.
Николай поднял голову, вперив в Диму взгляд побитой собаки. Но, увидев решительность в глазах «сынка», подобрался.
- А прав ты! – сказал уже веселее и вновь стал похож на самого себя. – Что мы теперь-то теряем? Пошли. Не вышел первый вариант, придумаем другой, или мы не русские, которые из любой передряги за счёт смекалки выбираются? Может, у нас тупость в крови. Так поступили, не так…Что поделаешь, если неожиданность – это генератор глупых идей.
- И враг рациональности, - с грустью добавил Дима.

27. Россия. Северо-запад городка. Серёга. (12:30)

- Ладно, возьмем тебя с собой. Но, если ты нас подведёшь или, не дай бог, пулю поймаешь, я тебя даже добивать не буду. Ходи себе и скули через скотч, - принял решение Филя.
- Договорились, - кивнул Серёга.
Где засел Рафик, глава азербайджанцев, они уже знали. И то, что не менее важные фигуры сегодня подъехать к нему должны, тоже. И то, что в склад этот азеры по инициативе старшего заехали. Не был он первоочерёдной задачей, хоть и стоял на галочке. Как будто им своих складов мало!
Машины на отгрузку у азеров ещё готовы не были. И без отмашки разведки сюда приехать не должны, а разведка что-то умерла вся. Но проблемы могли появиться в лице, к примеру, ещё одной группы. Чтобы узнать, почему разведка молчит.
Против вооружённых людей даже Филя с «Сайгой» идти не собирался. Мозги на месте пока, с ружьём на автоматы идти. Благодаря «гуманитарке» парни вооружились АКС-74, «калашами» со складными рамочными прикладами. Патроны, правда, мелковаты, зато их деревянный ящик в рядом стоящем «Крузаке» оказался. А это два цинка цвета детской неожиданности. А это два по тысяче восемьдесят красивых блестящих смертей. А брелок старшего подтвердил, что это азеров машинка. Любопытно. С четверть шишек города на таких внедорожниках рассекает. Или, верней будет сказать, рассекала…
Ещё обогатились парой неплохих булатных «Барсов» с кожаными рукоятями, тремя «Эфками», девятью запасными магазинами к «калашам». Ещё бы разгрузки, пулемётов и приятностей типа мин, вообще малина была бы.
И появилось стойкое ощущение, что не азеров это, а честно спёртое или только-только расконсервированное. Уж больно всё красивое и блестящее. Но пленник утверждал, что об этом только старший знал. А старший на вопросы уже отвечать отказывается. Хи-хи, блин! Но Филя азеру поверил. Методы допроса позволили поверить.
Позвонили Наташе, обменялись новостями. Взяли на галочку то, что она теперь полноправная владетельница небольшого продуктового магазина. И посоветовали спать ложиться пока.
Не забыл Антон и про хозяина склада. Как всё утряслось, подогнал Кису поближе и сразу ему позвонил и про азербайджанцев рассказал. А хозяин склад со всем содержимым по доброй памяти Филе презентовал. Оказывается, он уже вещички паковал. С семьёй улетать куда-то собрался от этого ужаса подальше. Ну и попутного ветра ему в спину, как говорится.
С матерью нормально поговорить не удалось, они у Таньки дома совещание устроили, на предмет, что делать дальше, и какие задачи отнести к первоочерёдным. Единственное, до чего пока договорились, это о делении людей на группы и присвоении каждой из них своих задач. Антон успел и свою лепту в обсуждение внести – присвоить парням статус свободного взвода, который в городе задачи по обеспечению решать будет. Когда люди на том проводе возмущаться стали, рассказал о том, что у него теперь склад в активе есть, и возможности его охранять, пока родня всё не вывезет. И про магазинчик Наташин добавил. Возмущения стихли, люди пообещали подумать.
Прикинув ближайшие планы на будущее, Филя всех прямо на складе за быстрое ТО посадил. Мотивировал тем, что нельзя из чужого оружия без осмотра стрелять, хоть и новое всё было. А, как бонус, после осмотра пообещал пристрелкой заняться. По-быстрому, чтобы время не сильно тратить.
Сели за стол раздачи прямо у входа. Вроде, и делом заняты, и «фишку» блюдут. Женька иногда вставал и выглядывал за дверь, окрестности разглядывал.

Остатки впрыснутого в организм адреналина давно схлынули. Ребяческая эйфория от ощущения победы прошла. До Серёги наконец-то в полной мере дошло произошедшее. Как со стороны на себя взглянул.
Он оторвался от протирки бойка и искоса взглянул на парней.
Оба спокойно и сосредоточенно занимались чисткой. Лица настолько увлечённые, что даже от дела отрывать не хочется. Женьке не понравился результат чистки поршня, и, ругнувшись на кривые руки южного народа в целом, он позаимствовал кусок каблука из Филиной коробки. Старый нагар, наверно, попался. Значит, ошибся Филя, не новое оружие.
И то, что произошло, внешне их вообще не волнует. Сначала ограбление зомби в серебристой «Волге». Причём, охранника, у которого взяли не побрякушки, а ствол, законом ограниченный к использованию гражданскими. Потом три человека умерли, и причиной тому трое парней. Как на охоту сходили. Что это? Выдержка? Чёрствость, вызванная охотой и привычным разглядыванием мёртвых зверушек?
Даже после смерти азеров ни Женька, ни Антон в раскаянии не захлёбывались и в желании исповедоваться на шею друг другу не прыгали. Допросили последнего азера, причём так, что у Серёги от эмоций чуть трусы не вспотели. Потом подвесили, а Филя даже трос мылом смазал. Хозяйственным. Чаем из термоса намочил. В благодарность азеру за сказку, как Филя ему в лицо и сказал.
Ну, садистского удовлетворения Серёга на их лицах не заметил, что уже хорошо. Не слетели, значит, с катушек парни. Но вести себя так, будто это нормально?
Убедившись, что азер умер, обратился и с троса не сорвётся, никто из них даже не взглянул на него больше. Словно не болтается он рядом с полиэтиленовым мешком на голове, двигая конечностями, в попытке освободиться, и распространяя вокруг себя стойкий неприятный запах.
Не выдержав, Серёга обратился к Филе:
- Антон, а как так вышло, что тебя даже совесть не грызёт?
Филя «дурку не включил», врубился сразу, что уже хороший знак. Значит, думает о содеянном.
- А с чего бы? Мы встретили трёх бандитов и выказали им своё «уважение».
- То есть, если бы они были русскими, то же самое бы сделал?
Филя задумался, формулируя мысль, и произнес вполголоса:
- Разницы не вижу. Три бандита с автоматами. Их расклад ты слышал. Если бы мы их не грохнули первыми, то легли бы сами. Разговора бы не получилось, так как они тоже в курсе событий в городе и в мире были и два на два умножать умеют. Что нам товарищ и поведал, - кивнул на болтающегося зомби.
- То есть, не расистская подоплёка тобой двигала? – пытался уточнить для себя Серёга.
- А это, кстати, хороший вопрос. Пару лет назад в клубе я вышел на улицу по телефону поговорить. Возвращаюсь, а там трое молодых и чёрных пытаются мою жену к сожительству принудить. Переклинило меня тогда. Раскидал их, а тут и охрана подоспела. Наши ребята, понятливые. Взяли товарищей этих и на улицу поволокли. И один из этих мудаков, зажимая разбитый нос, и пытаясь вырваться из рук охранника, крикнул мне тогда, что мы, русские – очень неправильные, мягко говоря, люди. И что можем только за спины охраны да ментов прятаться. И если бы не закон, братский народ давно бы нас пинками из города погнал, кто жив останется. Посмеялись мы, но смех, как говорится, смехом, а женский передок - наружу мехом. Одного я тогда понять не мог. Я-то всё это время думал, что наш закон этих уродов от нас прикрывает. А, оказывается, ещё одна точка зрения существует. Забавная, но чем-то нехорошим попахивающая. Вот и делай выводы.
- Нашёл, за что цепляться. Это они от обиды так сказали, сгоряча, - высказал своё мнение Серёга.
- А ты думаешь, нежная любовь к нам братских народов с потолка взялась? Нет, у них были на то причины, а последующие поколения просто впитывали ненависть предков с молоком матери. А русские в это время тоже в стороне не стояли. Ещё причин подкидывали. Вот и расхлёбываем теперь большими ложками, как бы ни подавиться. Теперь выходит так, что и русский может нам братом не стать. А уж всяческие иноземцы, для которых вера, это не пустой звук… - помолчал, защёлкивая ствольную коробку. Снял с предохранителя, дёрнул за рамный рычаг, нажал на спуск. Щелчок поведал, что работает механизм. Вернул предохранитель, пристегнул магазин и поднял взгляд на Серёгу. - Автомат почистил? Ты не можешь одновременно говорить и работать, что ли?
- Могу, - согласился Серёга и взялся за автомат.
К разговору подключился Женька:
- А ты смотри на это с другой стороны, если проще. Это твой квест, и закончив его, узришь небо в алмазах. Ты же сам у неба «калаш» просил? Получай. И часа не прошло. А мне танк там закажи. Соскучился с армии.
- «Калаш», «калаш». Я хотел под 7.62.
- А получил под 5.45. Точно! Мне два танка закажи! Чтобы хотя бы один появился.
- Я хотел, конечно, - продолжал, уйдя в себя, Серёга. - Но не такой же ценой?
- А какой? – проявил интерес Женька. – Сразу с неба в руки упадёт?
- Ну, - замялся Серёга. – В «Волге» же мог он оказаться.
- Не мог, - высказался Филя. – Нет их у частной охраны, не положено. Только СКС один раз видел. А раз «Ишак» был, то и его быть не могло.
- Почему? – удивился Серёга.
- Почитай инструкции частных охранников и плотность вооружения на единицу личного состава, - отмахнулся Филя. – И про КХО не забудь.
- Это что?
- Комната хранения оружия, - пояснил Филя.
- А сам не можешь рассказать?
- Нет, - усмехнулся Филя и процитировал старый анекдот, слегка меняя тембр голоса и добавляя эмоций, - «Доктор, что меня ждёт? Кастрация? – Больной, если я расскажу, Вам потом будет не интересно».

Лекарства! Осенило, блин. Только задремала. Но, кажется, сонливость отпустила. Уже хорошо.
Поспать бы желательно. Но дела ждать не будут.
Наташа взглянула на себя в зеркало, попутно оценивая внешний вид. Как могла сразу не подумать? А друзья могут не догадаться.
Лихорадочно набрала номер Женьки. Опять, что ли, оставил где-то? Постоянно сотовый прячет куда-то. А на природе вообще в машине на вибрации оставляет, чтобы не отвлекал никто.
Филя и Серёга тоже трубку не берут. Странно. Как бы ни случилось чего.
Придётся самой. Денег, правда, толком не осталось. Хотя, почему не осталось? В магазине лежат, а ключи мужики ей отдали. Как бонус. И целых шестьдесят патронов к «Ижику». И напутствие: постоянно перезаряжаться.
А пистолет мужику действительно не нужен оказался. Наташа, когда дверью хлопнула, Санёк, забыв наверно, что окно приоткрытым осталось после перекура, спросил: «Зачем отдал?»
На что Степаныч, не раздумывая, ответил: «А жизнь свою спасённую ты почём оценишь? Сейчас до дежурки сгоняем, у тебя целый арсенал будет. Это ж «последний шанс» в теперешних реалиях. А этот - Сашка для кого-то достал на днях, оставил позавчера на шашлыках у меня, когда пристрелять пытались. А Сашка ещё ночью звонил, жаловался, что покусали его».
Наташа же, поставив сумки на асфальт и делая вид, что шнурок развязался, подумала: «Богато живёте. У кого пистолет – «последний шанс», а у кого и дубинка».

Пять минут, чтобы переворошить аптечку. Ещё пять, чтобы быстро составить список того, что необходимо. Мама, как-никак, следовательно, далеко не понаслышке знает, как необходимы лекарства детям. Можно, конечно, вместо таблеток использовать старую добрую флору, что она, как правило, и пыталась делать. Но не всему можно аналог найти, антибиотикам, к примеру.
Сумки освободить. Одеться, только кофту выбрать потоньше. Утром прохладно было, и то упрела. Пистолет на предохранителе в карман. Дубинку в руку. Готова. Прислушаться. Тихо. Посмотреть в глазок.
Площадка пуста. Квартира напротив закрыта. А дверь квартиры слева от неё приоткрыта внутрь, и свет через щель в подъезд пробивается, хотя давно светло.
Что это значит? Всё, что угодно. Кто-то вернулся домой, а его, как неприятный вариант, встретили прямо в коридоре.
Пистолет в правую, дубинку в левую. Медленно отодвинуть щеколду. Выйти, прикрыв дверь. Если что, дверь домой тоже внутрь открывается, забежать успеет. Прислушаться. Какой звук оттуда знакомый раздаётся! Гена также аппетитно завтракал.
Гениальная идея пришла, когда не ждали. Пулей метнуться домой. Схватить подготовленный утром брус и моток прочной бельевой верёвки. Там дверь деревянная, а соседка как-то хвасталась, что железная им и не нужна. Поскольку и дверь толстенная из лиственницы, и косяки плотные, что гвоздь не идёт, и замки какие-то навороченные заграничные, и даже металлические дуговые ручки на двери так закручены, что домкратом только срывать. А изнутри и снаружи ещё и прокатом дверь оббита. Под самоклейкой.
Наташа на цыпочках прокралась к двери. Замерла, прислушиваясь, и услышала чавканье, подтвердившее, что завтрак не закончен. Продела верёвку через дверную ручку и на всякий случай спросила:
- Есть кто живой?
Тишина была ей ответом. Даже чавканье прекратилось, кажется.
Наташа каждую секунду ожидала услышать шаркающую походку, чтобы захлопнуть дверь и привязать брус к ручке. Тогда один конец бруса в дверь упрётся, а второй на грань бетонной стены ляжет. Зомби тупые, и дверь уже не откроют.
Но ничего не происходило. Секунд через десять девушка не выдержала и произнесла:
- А-у-у!
Внезапно с той стороны двери ударили с такой силой, что она с грохотом ударилась о косяк и с щелчком захлопнулась на «собачку» замка. Вот и всё. Дверь закрыта, хоть фиксируй, хоть так оставляй.
Наташа сидела около двери, бледнея и трясясь. Как упала, не помнила. Хорошо, что пистолет не в руках, а рядом лежал, а то бы точно выстрелила. И к стыду своему, осознала, что немножко «писькнула». Ладно, хоть «ежедневка» стоит.
Присутствие «собачки» оказалось несколько неожиданно, поскольку девушка всегда думала, что серьёзные замки такую вещь исключают.
- Замки у нас навороченные, заграничные, - корча рожицу, передразнила соседку.
Дверь сотряс ещё один удар, но косяки выдержали. Хоть здесь не обманули.
Наташа поднялась с пола. Медленно вернулась в квартиру. Глотнула кофе и переоделась.
- Я - не я буду, если не узнаю, что это, - сказала себе.
Закончились игры в слабую женщину. Пора крепиться. Теперь только для сильных будущее открыто.
Залезла в шкаф, достала необходимые инструменты. За плечами капитальный ремонт в квартире, сотворенный собственными руками с мужем на пару. Так что, с какой стороны, и под каким углом лобзик держать, в курсе. Вышла на площадку с подключенной к розетке переноской и подошла к двери.
- Есть у вас минус, - пробормотала она, разматывая шнур, - глазок большой. И это хорошо. Дверь сверлить не нужно.
Действительно, на двери красовался большой панорамный глазок. Только одна линза сантиметра на четыре-пять. Якобы, высокий угол обзора обеспечивается, что для двери в углу желательно, и появляется возможность не подходить вплотную к окуляру, поскольку на его матовую поверхность изображение проецируется. Дима когда-то тоже такой хотел. Вместе ходили в магазин смотреть. Покрутили, посмотрели, как устанавливается, и не стали брать. Взяли обычный, небольшой и нисколько не пожалели.
Два удара молотком разбили линзу-объектив. Шлифовальная машинка сделала два надпила на металлической обналичке линзы, так называемой наружной гайке, как бы обозначая диаметр.
Вышедшая на шум соседка, та самая Ирина Фёдоровна, добрая, в общем-то, бабушка, поинтересовавшись и узнав «краткие подробности», встала рядом, отбривая появляющихся соседей.
Небольшая металлическая пластинка прекрасно подошла, как ключ. Зафиксировав пластину разводным ключом с одной стороны и газовым с другой, потянула против часовой стрелки. Мышцы напряглись, сустав в локте хрустнул, но после того, как в глазке что-то щёлкнуло, дело пошло на лад. Минута, и передняя часть глазка в руках. Ручкой газового ключа толкнула заднюю часть в квартиру и аккуратно заглянула в получившееся отверстие, в любой момент готовая отпрыгнуть. Как-никак опыт уже появился.
Первое, что бросилось в глаза, это обилие крови в коридоре. На полу, на стенах, даже на кладовке напротив. Ну, этим уже не удивишь. А вот красные полосы на полу, словно протащили что-то или кого-то, очень настораживают. От чего прятались? От света в коридоре?
Шёпотом поделилась с соседкой, та ахнула, схватившись за сердце. Потом тихо начала рассказывать последние «новости», но Наташа уже не слушала. Она увидела.
Слева, при входе в комнату из коридора, на полу лежала кость, сильно напоминающая берцовую, как на картинках и в кино. Чистая-чистая, разве что не блестит. Дальше вглубь комнаты видны ещё кости. Где же зомби? Или кто?
Наташа постучала в дверь. В ответ – тишина. И тогда она спросила громко:
- Есть кто живой? Аллё?
Что-то стремительно вылетело из комнаты, ударившись в дверь. Наташа опять перепугалась, но уже не так, а вот соседка села на пол от неожиданности.
- Это что? – испуганно спросила она, вставая. Снова села, потому что удар повторился.
- Это Миша, - прошептала Наташа, оторвавшись от глазка.
- Миша? – соседка не поверила. – Он же в третий класс ходит.
- А я его по пижаме опознала. По остаткам. У Никиты такая же есть.
- А откуда силища-то такая? – продолжала допытывать старушка.
- Не знаю, самой интересно, - Наташа задумалась, подглядывая, как тот, кто ещё вчера был Мишей, совсем не медленно и ни капельки не шаркая, уходит в комнату. На пороге разворачивается, замирает. Позирует, что ли? Нет, похоже, прислушивается. Потом пропадает из вида, а до Наташи доносится приглушённое чавканье. Всё, она узнала, что хотела.
Девушка оторвалась от двери, но перед глазами так и стоял Миша. Показалось, что в росте Миша неплохо так прибавил. В плечах раздался. И клочья свисающей пижамы говорили о том же. Голова… Вот здесь были странности. Теперь Наташа поняла, что имел в виду Женька, когда рассказывал про Катю-обезьяну. Челюсти явно стали пошире и вытянулись вперёд, а зубы стали острее и крупнее. Глаза превратились в пару маленьких щёлочек, окантованных со всех сторон наростами. Был бы насекомым, можно бы было предположить, что это хитин. А лоб заметно уже стал. Словно и нет там мозга. Человеческого, по крайней мере. И всё это теперь лицом даже с натяжкой не назвать. Морда. Причём, морда, испачканная кровью. Да у Наташи даже дети во время еды так не пачкались!
Появился округлый живот, которого раньше и в помине не было. Пальцы стали, кажется, короче и толще. Зато ногти выросли, загнулись дугой и утолщились у основания. Может, и не ногти уже. Больше когти напоминает. Тоже покрытые кровью.
И шея подросла. Раза в полтора. И уши, которыми он водил из стороны в сторону, слегка больше стали и сместились немного вверх.
Если б Женька свои выводы про докторшу не рассказал, Наташа бы ни за что не поверила, что это было человеком.
Как так вышло? Как за несколько часов можно таким красавцем стать? А, может, он с вечера уже отъедался на родителе? А час назад второго «встретил»? Надо у соседки спросить. Она ещё старой закалки бабушка, про всех всё знает.
- Вы из них давно кого-то видели?
- Так я мусор пошла выносить час назад, а отец Мишин с работы шёл. С ночной смены. Машина, говорит, заглохла. Пока аварийку дождался, пока машину в сервис отвёз. Переживал, что выспаться не успеет.
- Теперь успеет, - мрачно пробормотала Наташа. Спросила уже громче, - а Мишу? Мать его?
- Нет. Их сегодня не видела. И вчера тоже. Постой, вечером, когда я от тебя вернулась, сразу спать легла. А потом ночью встала, чтобы попить. Я всегда ночью встаю, чтобы попить. Доктор говорит, что…
Наташа терпеливо слушала излияния соседки, правда, думая о своём при этом. Ну, нашла одинокая бабушка лишние уши, что делать-то? Перебьёшь – обидится.
- А за стенкой шум какой-то слышу. И как будто нехорошие дела творятся. А с чего бы им шуметь? Всегда хорошо жили, тихо. Слова плохого от них не дождёшься…
Так, если соседка всегда встаёт в шесть, то пить она явно в начале ночи ходит. Значит, Миша стал зомби и всю ночь кушал маму. Чуть больше двенадцати часов прошло. Обалдеть! Что через сутки будет? Или он больше не вырастет? Сколько раз слышала от него во дворе фразу: «Вот вырасту, тогда вам покажу!» Вырос, блин! Хоть плачь, хоть смейся. Сбылась мечта идиота. Только где он с вечера мог заразиться?
- И обещал потом фотографии показать.
- Кто? – вернулась Наташа к разговору.
- Миша, - озадаченно ответила соседка и с сомнением посмотрела на Наташу. – Ты меня слушаешь вообще?
- Простите, - покаялась девушка. – Я задумалась просто.
- О детках, небось? – высказала своё предположение бабушка. – Вот, помню, послали меня как-то в командировку. А дети у меня ещё маленькие были. Антошке лет пять…или шесть…
Ну, ё-пэ-рэ-сэ-тэ.
- Нет, вы про фотографии говорили, - перебила Наташа.
Ирина Фёдоровна сбилась даже.
- Фотографии? – удивилась она. – Есть и фотографии. Одна вообще хорошая, там мне лет двадцать всего…
- Да нет, - снова попыталась вернуться к прерванному разговору Наташа. Кивнула в сторону двери. – Миша обещал Вам фотографии показать.
- Ах, это, - вспомнила соседка. Лишь бы снова не переключилась, а то, оказывается, терпение у Наташи сегодня не безграничное. – Они с классом на экскурсию на поезде ездили. В Москву. Ночью приехать должны были. И фотографии Миша обещал показать…
Что это даёт? Ничего. До Москвы больше, чем двое суток добираться, кажется. Где же он заразился? Ладно, неважно, дел ещё по горло. Надо ещё парням эсэмеску про Мишу скинуть, раз не отвечают. И мужу позвонить.
- А сын за Вами когда заедет?
- Да через полчасика обещался. Как только все дела свои решит, да деньги снимет, да продуктов купит…
Наташа кивнула и, взяв суперклей и кусок картона, заклеила отверстие.
- Всё, Ирина Фёдоровна, мне пора. Счастливо.
- Иди, милая, с богом, - бабушка развернулась и исчезла в своей квартире.

Всё больше погружаясь в невесёлые мысли, девушка закрыла дверь и прошла на кухню. Пока допивала остывший кофе, телефон напомнил о себе музыкальным сопровождением.
«Вовчик Пантелеев».
Вот и первые звоночки в ответ пожаловали!
Ночью Вовчику она случайно, можно сказать, от отчаяния позвонила. Получив несколько нелестных ответов, увидела его номер и набрала, поскольку знала, что природная тупость и миролюбивый характер не позволят парню послать девушку резкими словами. К тому же подумалось, что если нормальные люди реагировали резко и сразу, так может, люди, обделённые интеллектом, отреагируют так, как нужно. Вовчик вообще был ещё тем кадром! Хотя, работал он санитаром в психушке, а там других и не держали. Единственный минус парня, по мнению Наташи, это то, что пока на небе мозги раздавали, он в очереди за телом стоял. Причём, стоять ему настолько понравилось, что он ещё раз ту же очередь отстоял, и теперь, в реале, был безмозглым тридцатилетним двухметровым шкафом, если вещи своими именами называть.
Но идея не оправдалась, когда до парня всё-таки дошёл смысл предостережения, он смеялся минуты две, а потом поблагодарил за смешной анекдот и отключился.
А теперь сам звонит.
Вовчик, только услышав, что гудки дозвона пропали, затараторил, как из пулемёта:
- Алё, Натах! Здорово! Тут, короче, дела странные рисуются, всё, как ты говорила, короче. Вот я и звоню.
- Чтобы «спасибо» за предупреждение сказать? - усмехнулась Наташа.
- Чё? А ну да, спасибос там, все дела. Это, мы с пацанами тут загудели с утра по причине выходного, а Лёха, ну, ты его не знаешь, короче, он пришёл покусанный. А мы сели, замахнули, а он чё-то упал. С литрухи всего. А мы…
- Короче, Вовчик, - уже ощутив покалывание в ухе от частых слов парня, Наташа решила прервать его потуги. – Ты чего хотел?
- Мы его связали, короче. А чё делать-то щас?
- Спасаться, чего ж ещё?
- А лекарство теперь, где искать?
Оба на! Неожиданно захотелось схватить голову Вовчика и бить об стену. Говорят же, движение - жизнь, так может от сотрясений там хотя бы зачатки мозгов появятся.
- Он покусал кого-то что ли?
- Дык, всех…
- Офигеть, - сказала всё, что могла. – Сколько человек?
- Пять.
- Круть… - Почему-то представился страшный потрёпанный зомби по имени Лёха, сидящий на стуле, и очередь из парней, стоящих за укусом. А как ещё можно после её предупреждения впятером попасться?
- Не, - добавил вдруг парень, - нас так-то восемь было. Просто в тот момент трое за балабасом ходили. Михей, Фифа и Синий. Синий здесь, а эти двое к себе свалили.
Санитара Михея и его подругу Анжелу, которую в больничном городке иначе, как фифа, за глаза не называли, Наташа знала. Михею она тоже ночью звонила, и теперь очень надеялась, что он сделал правильные выводы, раз посреди ночи, кроме мата, ничего ему на ум не пришло. Кто такой Синий, память умолчала, значит, кадр неизвестный.
А Вовчик уже сгорал от нетерпения:
- А чё, я понимаю, в аптеке-то лекарство ещё не продают, правильно? А где его брать-то?
И что теперь ему ответить? Чтобы ждали, а она подъедет через пару часов? Вариант, может, и хороший, но обманывать парня, пусть даже Вовчика, совсем не улыбалось. С другой стороны, так и напрашивались на язык слова нехорошие.
- Как хорошо, что ты позвонил! – наигранно обрадовалась девушка, забывая, что с сарказмом у пацана тоже большой напряг. - У меня как раз два ящика лекарства дома стоит!
Парень тут же обрадовался:
- О, зачётно! Так мы подъедем, чё?
Зараза!
- Вовчик, эта дрянь только-только появилась. Ты, правда, считаешь, что вакцину уже придумали?
- Так это хохма была? – расстроился парень, завернув затем что-то матерное.
- Дай сюда! – услышала Наташа другой голос, который впоследствии зазвучал в трубке вместо Вовчика. – Слышь, ты! Мышь залётная! Тебя пацан нормально спрашивает! Чё, проблем ищешь?
- Ага! Изнемогаю просто! И это ты теперь залётный, раз укусить себя дал! Готовься, убогий, жизнь на исходе!
- Есть у тебя лекарство или нет?
- Есть, - подтвердила Наташа, закипая. – «Макаром» зовут. В обойме восемь ампул. Знаешь такой?
- Чё? – озадачились по ту сторону динамика.
Показалось, или тот же интеллект, что и у Вовчика, «на проводе» мелькнул? Хотя, это и к лучшему. Попался бы девушке знаток оружия, тут бы её и опустили на грешную землю «за обойму от Макара». Далёкая от стрелкового дела, она подсознательно считала, что магазин и обойма – синонимы. Но собеседник, как оказалось, только на угрозы был способен.
- Я ща подъеду и гляну на тйя! – пообещали в трубке.
- А давай! – даже для себя неожиданно ответила девушка. Словно обрадовалась, что всю злость, все негативные эмоции, что в ней накопились, теперь можно будет на неизвестного выплеснуть. – Мне как раз пистолет пристрелять надо. Приезжай!
- И чё? Прям, палить будешь? – неуверенно спросил собеседник, хмыкая.
- А кто меня остановит? Ты? Или милиция, которой уже полдня, как в городе нет вместе с властью? Короче, мозг не выноси, дай Вовчика, ща я ему всё обрисую.
Когда услышала в динамике привычное: «Ну?», ответила:
- Вовчик, ты же в карантинах сечёшь?
- Ну, - угрюмо ответил парень.
- А где вы щас?
- У меня.
- Ага, первый этаж, - сразу вспомнилась его квартира и адрес. – Тогда так. Считай, что у вас карантин наметился до вечера. Синего за дверь, а вам сейчас надо подальше друг от друга держаться. Рассасывайтесь по комнатам или привязывайтесь – это ваш головняк. И молитесь, не знаю... Вечером, если с твоего телефона мне кто-то брякнет – приеду с пацанами, выдерну. Если звонка не получу, значит, никто из вас не выжил. Всё ясно?
- Угу.
- Давай, удачи.
После разговора девушка ещё больше задумалась, только мысли совсем в другом направлении завертелись. Если она, всегда чтящая социальные нормы, вдруг стала такой… бесстрашной к потенциальным придуркам, то, что же другие теперь творить начнут? И она? Сначала соседку обругала, потом неизвестного пацана… Как Димка говорил, так и до убийства бабочек недалеко.
Что же их всех ждёт? Устаканится или нет?
У Димы пока непонятки какие-то. Сидят всю ночь, ждут кого-то. Может, проще было ещё с вечера свалить? Водится такое за мужем: заслушаться очередными бреднями, на хвоста упасть и плыть по течению, вместо того, чтобы свою бестолковку включить. Как бы ни довела его эта черта до непоправимого косяка.
У парней вообще всё непонятно. Вместо того чтобы дела делать, зашарились где-то и на звонки не отвечают. И Серёгу на то же подбили.
У неё самой… Тоже неясно, идти в аптеку или спать завалиться… А то как-то ссыкотно стало на улицу выходить после знакомства с соседом Мишей. Вдруг и там такие же красавцы бегают, а то и побольше размером…
А ещё пора завязывать с Вовчиками общаться, а то после этого столько словечек нездоровых в голове проскакивает. Ну, вот, опять! Опять полдня словарный запас фильтровать!

Эпизод признан лажовым, поэтому отправился на переделку. Sorry.

- Чушь…
Черноволосый парень в чёрном костюме с галстуком сидел за столом при свете старой красной настольной лампы с мятым от времени ободком и задумчиво пялился в тёмное окно перед собой. Наступал момент, и он радостно хватался за остро заточенный огрызок карандаша и начинал что-то выводить на бумаге. Через какое-то время он замирал, глазами пробегаясь по написанному. Затем лицо его морщилось, и лист бумаги, безжалостно смятый, летел куда-то за спину.
Не оставляло ощущение, что он подсознательно копирует кого-то, возможно, читал или видел в кино, как смятые комки листов разлетаются по комнате. Но это его не останавливало, парень хотел – парень делал. Тем более, что листов стандартного формата А4 ещё две толстые пачки оставались. Здесь же, на столе, среди пыльных уже объедков и грязных тарелок красовался закрытый ноутбук, но парню казалось, что это не то. Настоящую вещь можно создать только на бумаге.
Жажда графомании пришла к нему три года назад, когда на глаза попалась какая-то бульварная книжка с соответствующим содержанием. От скуки дочитав эту бредятину до конца, он очень удивился тому, что такое ещё и издавать могут. А потом внезапно пришло первое вдохновение, и он решил, что раз такой бред с лёгкостью попал в печать, то и он может написать что-то подобное, и даже лучше.
Первый рассказ о пожилой соседке по лестничной клетке вызвал у парня такую тошноту, что слов лучше, чем блевота, в его лексиконе не нашлось.
Решив, что проза – это не его конёк, он взялся за очерк. Потом попытался написать мемуары о своей нелёгкой судьбе молодого санитара, которого в больнице никто и в грош не ставил.
И, наконец, совершенно случайно он взялся за стихи.
Первые стихи далеко от прежнего опыта не ушли, но ему, по крайней мере, понравился сам процесс их создания. С остервенением он начал перерывать известные и яркие творения классиков, и, спустя время, заметил, что скатился до плагиата, чего сам в других писателях терпеть не мог. Ещё пара месяцев работы над собой для поиска своего стиля, и вот, наконец, наступил момент, когда от его творения не воротило ни его, ни тех, кто это прочитал. Были и поздравления, и намёки на открывшийся талант, а парень лишь скромно улыбался в ответ, поскольку знал, сколько сил было вложено, и какая работа проведена над собой, чтобы его труд, не кривя душой, можно было посчитать за талант. Один знакомый критик, правда, обозвал его стиль не более чем пафосным словоблудием, но парень даже внимания на это обращать не стал, поскольку считал, что критики – это неудавшиеся создатели, которых сбили с истинного пути или лень, или такие же критики.
Ещё несколько творений, заслуженная похвала, согласие местной газетёнки на издание небольшой поэмы на страницах…
Переехав от родителей в другой дом, он и в этом факте сумел почерпнуть что-то новое и вылить в целую поэму, от которой друзья за животы держались.
Когда парень настолько окреп, что готов был создать что-то действительно серьёзное, то вспомнил о новой соседке, к которой с первого дня начал питать какие-то чувства, и не мудрено – ему казалось, что по ней сох весь район, поскольку в его глазах она была богиней.
Написанная в честь неё небольшая поэма настолько понравилась другу, что он в этот же вечер написал на неё музыку. Диск с получившейся песней, исполненной самим автором в аранжировке друга, как будто случайно попал к соседке в руки от очарованной и слегка завидующей подруги…
Полтора года пролетели незаметно и были самыми яркими в его жизни. Робкие поцелуи, переходящие в страстные бурные ночи, заверения в вечной любви и рассказы о том, что именно такого парня она искала, давно разочаровавшись в альфа-самцах и толстых кошельках. Она была младше его на семь лет, но их это не останавливало.
Он, длинный, как полоса рулетки, и почти настолько же тощий, не особо и красавец, но что-то в нём есть, как говорили о нём девчонки. И она, молодая и красивая девушка с вьющимися каскадами длинных истинно-белых волос, точёной фигуркой, включающей в себя все прелести изгибов и выпуклостей, полными губами и живыми голубыми глазами. С такими данными ей бы в телевизор, а она выбрала рай в шалаше с соседом. Странная пара, не принятая молодым обществом. Зависть друзей и непонимание подруг…
Съезжаться они не стали. Зачем, если, открыв входную дверь, упираешься взглядом в дверь второй половинки? К тому же первый романтический этап со страстными вздохами и ночными подарками ещё и не думал заканчиваться. И родители её, хоть и были не против их союза, но странные консервативные взгляды позволяли закрывать глаза на то, что их дочь проводит дни и ночи в квартире напротив, однако совместное проживание во грехе без брака – это было недопустимо.
Их родители, к слову, сдружились быстро. Матери, как оказалось, вместе работали на заводе, а отцы пересекались в юности.
Она решила в корне изменить свою жизнь, о чём поведала парню. Он помог ей устроиться в больницу и, начав работать обычной санитаркой, она за год умудрилась выбиться в старшие медсёстры. И не просто выбилась, на горизонте замаячила возможность стать полноправным врачом после окончания медицинского института. Как ей это удавалось, он не понимал, списывая всё на её природную прелесть, открытость и коммуникабельность, но вместе с ней радовался её быстрому карьерному росту. Теперь-то у него появились кое-какие догадки, но толку то…

Неожиданно запиликал будильник на телефоне, и парень подскочил от неожиданности. Встал, открыл холодильник, стоявший здесь же, в комнате. Достал бутылку литровой «текилы», которую хранил специально для этого случая, лимон, апельсин и прочие удовольствия чревоугодника. Вскрыл несколько консервов, снял начавшуюся плесень на сыре…
Открыл выполненную в виде сомбреро пробку, налил золотистую жидкость в бокал. Замешал на краю блюдца сахар с тёртой корицей, обвалял дольку апельсина.
Подошёл к зеркалу трельяжа у стены с бокалом и произнёс своему отражению в зеркале:
- Ну, поздравляю тебя, Михей, с твоим тридцать первым днём рождения! Что тебе пожелать? Даже и не знаю… Пусть хотя бы сегодня у тебя всё будет хорошо!
Чокнувшись с гладью стекла, он влил в себя содержимое бокала и закусил апельсином. С удивлением заметил, что настроение улучшилось, и решил повторить…

Через двадцать минут он ощутил скуку. В поисках общения с бокалом в руке открыл дверь в спальню, щёлкнул выключателем, поморщившись от запаха, и произнёс:
- Лика! А ты меня с днём рождения поздравлять не собираешься, что ли?
Бывшая когда-то мечтой поэта белокурая девушка, закутанная в простынь, скотчем примотанная к стулу с заведёнными за спинку руками, открыла глаза и уставилась на вошедшего. От красивой, загорелой в солярии кожи на лице остались лишь воспоминания и синюшный оттенок с пигментными пятнами. Голубые когда-то глаза с изящным миндалевидным разрезом сменили цвет на серый… нет, скорее на мутно-грязно-белый, вызывая страх. Однако парень уже привык к этому непонятному ощущению, поэтому вместо того, чтобы бежать и прятаться, опустился в кресло напротив и продолжил с интересом разглядывать то, что осталось от любимой девушки. Её он не боялся, чего не скажешь о других представителях мёртвого мира.
При этом Михей то и дело ловил себя на странности – даже не смотря на неприятный внешний вид подруги, его по-прежнему тянуло к ней. Хотелось прижаться всем телом, обняв, вдохнуть аромат сладковатых духов, почувствовать на языке солоноватый привкус ложбинки на груди…
Сколько раз он корил себя за то, что случилось, но исправить что-то было не в его власти…

Насмотревшись на эпизод из шоу под названием «до смерти голодный Лёха», до Михея наконец-то дошёл смысл сказанного Наташей ночью. А когда дошёл, стало немного страшно. Но это, если безоговорочно поверить, без скидок на логику, свойств реального мира и жизненный опыт, которые кричали, что всё это бред. Ну, или не всё, а хотя бы часть происходящего.
Схватив испуганную Анжелу за руку, он помчался домой.
Что дальше? Выбираться из города? Куда и зачем? Смешно он будет смотреться даже в глазах подруги, если всё это через пару дней закончится. Или не закончится? Как ни крути, а необходимо всё просчитать, перед Анжелой вообще косячить нельзя. Расстроится, уйдёт, и плакала тогда мечта о шикарной будущей жене рядом, при виде которой все слюнями исходят.
Забежали в похожий на башню двенадцатиэтажный дом, поднялись на лифте до своего одиннадцатого этажа.
Всю дорогу Михей молчал, обдумывая положение, а на частые вопросы подруги отмахивался, мол, всё потом.
Родители их вдруг скооперировались и неделю назад рванули с младшими детьми в санаторий к чёрному морю. Что там делать весной, лично Михею было непонятно, но и против он ничего не имел.
Неожиданно захотелось им позвонить, узнать, как дела, поэтому, заскочив в квартиру, он первым делом схватился за телефон.
Десять минут спустя парень растерялся ещё больше. У родителей всё было прекрасно, ни о каких сумасшедших, кусающих людей, тоже слышно не было.
Если бы родители хотя бы толикой тревоги или сомнений поделились, Михей, не раздумывая, дёрнул бы из города на все четыре стороны, но теперь он не знал, что и делать. Особенно теперь, когда привычные стены квартиры окружали парня, наполняя душу теплом и уютом. Да и любимая девушка рядом, а что ещё нужно для счастья?
Звонки паре друзей, мнение которых для Михея было авторитетным, тоже ничего не дали. Друзья что-то слышали, но особо напрягаться не собирались.
Взвесив все «за» и «против», парень поделился сомнениями с надувшей уже от обиды губы Анжелой. Причём пришлось сделать перерыв на часок, поскольку обиженная Лика показалась ещё более привлекательной, чем обычная весёлая.
После быстрого совместного душа мир внезапно заиграл позитивными красками, и все проблемы показались такими глупыми и не существенными, словно из пальца высосанными, что Михея осенило. Нужно добраться до магазина возле дома, набрать кучу продуктов и сидеть в квартире, пока всё не утрясётся. А там и родители вернутся. Либо немного подождать и посмотреть, что будет дальше, тем более, один из друзей пообещал, если что, подъехать и вывезти их к своей бабке в деревню.
Подруга приняла план на ура, оказалось, что она категорически не хочет никуда уезжать, а с мнением любимой девушки нужно считаться, иначе надутыми губами дело не ограничится.
Ни по дороге, ни в самом магазине, проблем пара не заметила, что ещё больше утвердило их в правильности принятого решения.
Так, напевая песни, они и добрались до дома, где включили телевизор и вновь ничего страшного не услышали. Да, где-то есть проблемы, но власти с ними борются и просят сохранять спокойствие. Ни о каких зомби, которыми Наташка пугала, ни слова. Только какие-то сумасшедшие, перегревшиеся на солнце. Вот! Знающие люди говорят! Смысл им врать, да ещё и на всю страну!
И пусть Михей и не медик, а всего лишь санитар, но даже он может допустить, что какая-то новая форма бешенства вырвалась за пределы лаборатории, и теперь люди передают её друг другу через укусы, как собаки. Так что главное, не подставляться. А там разработают какие-нибудь сорок уколов в живот, и проблема отпадёт сама собой.
Через час в гости заявился Синий, всем видом оправдывая своё прозвище, поскольку еле на ногах стоял. Заплетающимся языком он начал рассказывать какую-то слезливую историю про Вовчика и пацанов, но Михей грубо оборвал его, сказав, что всё знает, а если Синий опять своими соплями пытается на бухло развести, пусть проходит, поскольку они с Ликой тоже подумывают усугубить малость.
Это была его вторая серьёзная ошибка.

Непонятные проблемы в городе намекали на отгулы, начиная с завтрашнего дня, тем более, что ни одного из представителей начальства вызвонить не удалось, и ребята решили отметить столь грандиозное событие. Отметили душевно, давно так не сидели. Просто, спокойно и весело, без ломания мебели и приезда патруля. Даже в карты поиграли, а когда утомлённая Лика пошла спать, зарубились по сети в какую-то старую игрушку при помощи двух ноутбуков…
Поднялись уже под вечер следующего дня с головной болью. Лика хотела сварить кофе и банку консервированного ассорти из огурцов с помидорами открыть, чтобы в чувство прийти, но Синий решительно отверг это предложение, высказав свою любимую истину, мол, клин клином вышибают.
Вид из окна особо не удивил, внизу попадались на глаза странные силуэты, пытающиеся гнаться за редкими прохожими и проезжающими мимо машинами. Некоторые из силуэтов еле перебирали ногами, но попадались и те, кто перемещался довольно шустро. Прямо на глазах Михея, курящего на балконе, девочка-подросток выпрыгнула из окна второго этажа соседнего дома, со звоном разбивая стекло. Внизу в это время быстро, насколько позволяли вьюки и пара детей детсадовского возраста, перемещались несколько людей, двигаясь к одной лишь им известной цели.
Тварь в два прыжка покрыла расстояние до людей, и мужчина, идущий ближе всех к стене дома, попал в захват прыгнувшей девчонки. Он бросил сумки, что нёс в руках, и попытался сбросить её, но безуспешно. Вцепившаяся в рюкзак за плечами, она за пару секунд добралась до головы и попыталась припасть к шее. Мужчина завёл правую руку назад, пытаясь ухватиться хоть за что-то, и девчонка, довольствуясь малым, вцепилась в ладонь.
Истошный крик, раздавшийся вдруг и помноженный на отчаянные крики рядом стоящих людей, пробрал Михея до дрожи. Но всё равно, с высоты одиннадцатого этажа это действо смотрелось как-то несерьёзно, как в кино. И события, не укладывающиеся в привычные рамки, были отнесены заботливым сознанием туда же, в топку.
Люди внизу уже какими-то палками забили девчонку насмерть и подхватились бежать дальше, и раненый мужик с ними, а Михей, пожав плечами, бросил окурок с балкона и вернулся в комнату. Скоро, скоро всё изменится. Приедут люди и наведут порядок. Вон, даже по телевизору что-то подобное только что сказали.
Похмелье неожиданно для всех, кроме Синего, превратилось в затяжное продолжение банкета…

Утро принесло новую головную боль и ощущение, что они проспали что-то важное. Лишь полуденное солнце сквозь стекло балконного окна тянуло свои тёплые лучи к персидскому ковру, согревая ворс и торчащие из-под покрывала пятки Синего, который спал на полу. И тишина!
А вот обозрение окрестностей из окон радости не принёсло. Перед домом – везде, даже на детской площадке стояли замершие или медленно передвигающиеся фигуры. Живых вообще не было видно ни на улице, ни в окнах соседних домов.
Удивлённая происходящим Лика опять села за любимое дело – звонки по телефону и с нарастающим страхом обнаружила, что никто из подруг на телефон уже не отвечает, а если и отвечает, то сразу шлёт по известному легендарному адресу или просто ржёт, обвиняя в тупости.
Родители и друзья Михея тоже не отвечали ни по одному из номеров.
Телевизор что-то говорил, но вера к нему ребят резко пошатнулась.
Вот тогда Михей в первый раз запаниковал.
- Жаль, Интернета нет, оттуда бы всю правду узнали, - вздохнула девушка. – Ленка ещё наводку дала, посмотреть бы.
- На водку дала? – оживился, улыбнувшись, Синий. – А на закуску?
Шутка была торжественно проигнорирована, поэтому расстроенный парень снова взялся за бутылку.

У одного из соседей по лестничной площадке, живущего за стеной, был Интернет, но добраться до его квартиры оказалось делом нелёгким. Панорамный глазок входной железной двери показывал три замершие силуэта, среди которых и тот самый сосед обнаружился. Женщина, находящаяся там же, была из следующей квартиры, а вот ещё один мужчина был незнаком. И, несмотря на небольшой размер отображения фигур, по травмам на телах было отлично видно, что люди однозначно мертвы, и смерть их застала явно не в спокойной обстановке. Почему Михей-то ни шума, ни криков не слышал?
Потом вдруг вспомнилось, что Лика пыталась его разбудить, испугавшись чьих-то криков, но алкоголь прочно держал голову на подушке, и отрывать её было просто влом.
Жаль, что дом панельный. Был бы кирпичный, можно бы было в стене небольшой проём сделать и таким образом до комнаты соседа добраться, да и вообще по этажу перемещаться. Было как-то в практике Михея такое, объединяя две квартиры, они с другом сделали проём под дверь в несущей стене, а потом, пока не привезли швеллера для усиления, проём полгода простоял на подпорках – и ничего. Даже не смотря на то, что не раствор между кирпичами лежал, а песок по большей части.
Так что путь один – через мертвецов. Или теперь уже - зомби?
Дом их построен в один подъезд, с двумя лифтами на площадке, лестничные пролёты на каждом этаже отделены дверью. Чтобы на другой этаж попасть, придётся на свой страх и риск по балконам перемещаться, поскольку и на лестнице зомби ждать могут. Хотя, и тут парень проблем не видел. Туристическая секция, которую он в юности посещал, научила его и азам альпинизма, и управлению горным велосипедом, и даже можно сказать, что преподала навыки выживания. Жаль, мозгов не добавила…
Теперь Михей отлично видел, что надо срочно уезжать из города, поскольку, как бы пафосно это не звучало: промедление смерти подобно. На чём? Такси вызвать?
Есть старый горный велосипед в кладовке, но на нём далеко не уедешь, тем более, втроём. Хотя, почему втроём? Вдвоём, а Синий пусть сам выбирается. Что ему мешало от Вовчика к себе идти или ещё куда-то? Нет, к Михею припёрся!
На площадке перед домом стоит жёлтая «Нива». Правда, без ключей Михей машины заводить не умеет. И как показал опрос позднее, Лика и Синий – тоже. И в какой именно квартире живёт хозяин, ни Лика, ни Михей не знали. Так что этот вариант под большим жирным знаком вопроса.
Как выйти из дома – тоже ещё тот вопрос. Ну, он-то может и по балконам спуститься, тут даже страховка не нужна, а вот как быть с подругой?
Ладно, с нюансами отправки потом разберёмся, когда, как говорится, лыжи смажем.
Прежде всего, необходимо какое-нибудь оружие против зомби и плотная одежда, чтобы исключить укусы.
Не придумав ничего толкового, он поделился мыслями с Ликой, которая, обхватив голову руками, сидела на кровати, и Синим, который пытался влить в себя очередную стопку водки.
Последующие полчаса ни на грамм не приблизили к победе товарищей по несчастью. Все предложения были либо абсурдными, либо трудновыполнимыми.
- Слышь, Лика, - вдруг подал голос Синий. – У тебя же отец – мент?
- Почти, - кивнула девушка.
- И хочешь сказать, что у него дома ствол не припрятан? – Слегка наклонил голову, глядя ей в глаза.
- Не знаю, - пожала плечами, слёгка ёжась от проницательного взгляда парня. – Он всё на работе держит. Дома не видела ни разу.
Вспомнив, что у отца Лики есть дома личный кабинет, Михей кивнул своим мыслям и предложил:
- Надо до квартиры добраться и основательно понюхаться. Давайте себя в чувство приводить. Синий, кончай пить, будем что-то сочинять. Вы заметили, что все трое возле лифта стоят? Вот этим и воспользуемся.

Через десять минут Лика отпивалась кофе, Синий влил себя ещё полтос, чтобы человеком стать, а Михей использовал старый добрый рассол, замечая, что дрожь в теле ещё присутствует, но общее самочувствие заметно улучшилось, настолько, что жить дальше захотелось.
Ещё через полчаса входная дверь в квартиру распахнулась, одетые в толстые зимние вещи парни вышли на площадку, и коридор был перекрыт большим четырёхугольным обеденным столом. До противоположной стены небольшой зазор остался, но это было уже не критично. Столь же тепло одетая Лика вышла следом с деревянной жердью гардины в руках, на конце которой поперёк был набит небольшой брус на манер швабры.
Убедившись, что за спиной все двери в квартиры заперты, парни всё внимание сосредоточили на пятачке перед лифтом и дверью, ведущей на лестничную клетку. Зомби оживились, приблизились к баррикаде, и начался странный бой. Лика при помощи палки отталкивала врагов от стола, Михей, орудуя двумя длинными тесаками, пытался нанести как можно больше увечий, а Синий, размахивая импровизированной дубинкой из железной ножки старой кровати Михея, пытался пробить их головы.
Минут через десять запыхавшиеся парни разглядывали три ещё более обезображенных трупа, а Лика сбежала в туалет, чтобы, с её слов, носик припудрить.
Стол убрали, дверь возле лифта, ведущую на лестницу, забили гвоздями, под углом фиксируя полотно прямо к косяку. Михей нагнулся и начал рыться в карманах куртки бывшего соседа, а вот мысли заработали в другом направлении.
Что его удивило, так это вдохновение. Муза, покинувшая его на пару месяцев, вдруг вернулась в тот момент, когда сосед, прожигая его жутким взглядом, сделал шаг вперёд. Парню вдруг показалось, что он чувствует то, что происходит сейчас в голове мужика. Ударяя зомби по рукам, Михей выкинул вперёд правую руку, вонзая нож в его шею. А тут и Синий на помощь пришёл, опуская дубинку на голову нежити. Замерев, Михей осознал вдруг, что всё, что он писал до этого, чушь полная, и теперь нужно оставить для потомков историю о том, как всё начиналось. И будет это цикл небольших стихов, объединённых темой о зомби и названием: записки поэта. Даже идея стиха сформировалась, и готовые первые строчки на бумагу запросились:
«Я был таким, как ты, ещё вчера,
Но время неподвластно нашим мыслям…»
Память у Михея была отличная, поэтому смысла стремглав мчаться до бумаги он не видел. Потом, сейчас ждут вещи поважней.
- Синий, двигаем к соседу, страхуй, если что. Потом помоги Лике облазить кабинет её отца, - скомандовал парень и, звеня найденными ключами, отошёл к двери, оббитой чёрным дерматином поверх слоя ваты.
Сосед жил лишь с женой, дети уже выросли и выпорхнули из гнезда. Так что Михей готовился встретить ещё одного зомби, но квартира ожиданий не оправдала. Пустота, распахнутый шкаф в комнате, недоеденная яичница на столе кухни и лёгкий беспорядок, словно люди вышли на минутку и вот-вот вернутся. Даже компьютер, включенный в сеть, показывал заставку ожидания – плывущие по экрану часы.
Через двадцать минут лазанья по Интернету глаза парня начали расширяться, а с губ только нецензурные слова срывались. Они пробухали апокалипсис! Натуральный и стопроцентный! Ни о какой власти и помощи извне не могло быть и речи! Часть сайтов, да что там! Большая часть сайтов, которые Михей знал, просто пропали за пару дней! Зато везде, куда удавалось достучаться, между ровных строчек так и читалось: «Дебил! Спасайся, пока не поздно!»

- Ну, что там? – испугала задумавшегося парня Лика, подходя сзади и обнимая за шею.
Герой, блин! Девчонку не услышал! А если бы зомби подошёл? Нет, надо перестраивать организм и вырабатывать новые инстинкты.
- Писец там, - больше у парня, накладывающего правую руку поверх руки девушки, слов не нашлось.
- Дай, я посмотрю.
- Валяй, - Михей поднялся, уступая место. - Синий где?
- Он коньяк папин нашёл, так что занят. А пистолет мы не нашли, но он обещал ещё поискать.
Парень кивнул и прошёл на кухню.
Накатила волна слабости и безразличия, хотя, не исключено, что это последствия спада уровня адреналина после бойни. Рыская по шкафам соседа, парень нашёл банку растворимого кофе. Кофеманом он не был, предпочитая ароматный чай, пусть даже с львиной долей ароматизаторов, но шевелиться стало лень. Даже чайник включать не стал, насыпал в чашку кофе вместе с сахаром и залил давно остывшей кипячёной водой.
- Михей! Дуй сюда! – позвала девушка обрадованным голосом.
Пройдя в комнату, он встал позади неё, разглядывая какую-то блеклую страничку.
- Это из нашего города! Ленка подсказала! – с оттенком гордости, словно и она там руку приложила, заявила подруга, отбирая большую полулитровую кружку с холодным кофе и делая глоток. Скривилась и отдала обратно.
«Интересно, а будет ли она через месяц так же морщиться, когда запасы зёрен закончатся?» - подумалось вдруг Михею.
Парень пробежался по строчкам. Да, действительно, то, что нужно.
Судя по дате, тему создали вчера. На литературный слог не замахивались, просто доступным языком расписали всё, что необходимо.
Так. Новообразованная коммуна номер один … председатель коммуны, бывший сотрудник вневедомственной охраны Новиков Алексей Степанович … расположение …
- Ититский кот! Так это в посёлке на окраине! – не сдержался парень.
- Ты дальше смотри!
А дальше шла вся раскладка по вирусу. Откуда взялся, как вырвался, что к этому моменту удалось собрать по инфицированию, и зачем, собственно, больные кусаются. Причём были расписаны и странности, касающиеся одновременного распространения по миру.
За десять минут, что парень вглядывался в слова, пытаясь осознать и переварить полученную информацию, он забыл все литературные слова, выражаясь только бранью.
- Смотри! Они даже из Египта часть информации получили! – усмехнулась Лика, указывая на нужный абзац. – Резидент там сидит, по ходу, засланный.
Михей взглянул на текст, и язык просто зачесался подругу дурой обозвать за её шуточки. Но он сдержался.
- Это Димка там сидит, муж Наташки, юристки нашей.
И глядя, как вытягивается лицо Лики, он усмехнулся и вернулся к сайту. Но триумфа в душе не было, даже стыдно стало, когда смысл ситуации дошёл. Наташка, выходит, всю ночь людей обзванивала, делясь информацией. И вот, перед глазами результат – целая коммуна, спасающая людей, только на основании её звонков, иначе, как они про Димку могли узнать? А вот Михей её послал, нехорошо послал…

...
Ниже шла не менее важная информация, смысл которой заключался в том, что коммуна начала проводить чистку города, пытаясь обезопасить его для дальнейшей жизни. Всем выжившим, наткнувшимся на сайт, предлагалось оставить комментарий с адресом расположения, количеством выживших человек, включая соседей по дому или людей, которых видно из окон. Обязательно уточнить по запасам продовольствия, вооружения и степени опасности. Если есть какие-то новости или нюансы, которые коммуна не учла, тоже поделиться. И ждать ответа. Коммуна располагает не ахти, какими ресурсами, поэтому не обещает, что немедленно поедет спасать, но в планах по зачистке полученная информация будет учитываться. И просьба не тянуть с комментариями, поскольку неизвестно, сколько Интернет в городе ещё проживёт. Ещё рассказывалось о том, что зомби на свет реагируют в том числе, поэтому, чтобы добавить им дезориентации, уличные фонари по ночам пока будут гореть, и людей очень просили не выключать свет в квартирах, даже если там никого нет. Энергоресурсы города уже под контролем. Заводы и производственные здания на время обесточены, поэтому город много не потратит. И не переживать за избыточное потребление, поскольку платить коммунальщикам больше не придётся. И смайлик.
А ниже шла сотня комментариев с разных частей города. Что только люди не писали!
«Срочно спасайте, начинайте с нас, иначе дети от голода помрут». Или: «в дверь ломятся зомби, дверь хлипкая». И тому подобное. А ниже, под каждым комментарием шла приписка - «принято», и лишь под двумя из них - «выполнено».
- Вот, дура! – высказалась Лика, прочитав один из комментариев какой-то девчонки, забитый три раза подряд час назад.
Михей внимательно посмотрел на подругу.
- А мы с тобой лучше, что ли? Такие же придурки! Вместо того чтобы спасаться, бухать начали. Видели же, что с Лёхой произошло, и что ни фига он не сумасшедший. На власти понадеялись, на авось! Единственное, что хоть немного душу греет, не мы одни такие. Так, дуй за флешкой, надо это всё скопировать. Почитаем потом на свежую голову. А я пока комментарий напишу.
Можно было понаписать, что у них тут беспросветный писец, но обманывать не хотелось. Люди доброе дело делают, чего ж их тревожить? Еды на несколько дней хватит. Сейчас по соседям на площадке походить, ещё что-то найдётся. Так что, если вода с электричеством не накроются, они и месяц могут продержаться. Оружие – «ноль», степень опасности – «один», так как зомби есть, но они не в опасной близости. А «пятёрок», означающих каких-то страшных морфов в районе, он вообще не видел. Так, «троечка» только вчера на мужика напала, так там и осталась, возле дома, если, согласно информации по вирусу, её не съели.

Позднее был найден в смерть бухой Синий посреди разгрома в кабинете. Даже напольные плинтуса выдрать умудрился в поисках пистолета. Ладно, хоть портреты родителей отца на стене не тронул.
Михей пожал плечами, разглядывая разведённый беспорядок и храпящее тело на столе, забрал бутылку с остатками коньяка. Так и подмывало приложиться к горлышку, но он не стал, не время.
Пока осматривался в кабинете, прибежала обрадованная подруга. Оказалось, что их комментарий приняли.
На радостях Михей предложил ещё одну квартиру проверить. Вышел на площадку, порылся в сумочке соседки, параллельно задаваясь вопросом, куда девать трупы. Сначала он хотел их с балкона повыкидывать, но теперь, зная о том, что их тоже в пищу пускают, растерялся.
Нашёл ключи. В левую руку взял нож, в правую – дубинку Синего.
- Открывай, - скомандовал Лике, и она повернула ключ.
В зоне видимости зомби было не видно, но аромат ощущался. Кивнув девушке, мол, я пошёл, парень зашел в квартиру. Лишь одна комната была закрыта, в остальной квартире он никого не обнаружил, аккуратно ставя кроссовки, чтобы, не дай бог, зомби не услышали, раз они, оказывается, и по слуху ориентируются. Лика ждала в коридоре с палкой наизготовку.
Наконец, он решил толкнуть ту самую дверь, о чём спустя секунду пожалел. В комнате возле окна их было четверо, и все они разом развернулись к парню и начали приближаться.
Как он умудрился заскочить в комнату, схватить массивное кресло у стены за спинку и утянуть его за собой, перекрывая проём, он сам не понял и долго ещё потом удивлялся. Вспоминалось потом, что только одна мысль в голове свербела: сзади стоит любимая девушка, и надо её спасать.
С раздутой для красоты спинкой и широкими подлокотниками, кресло оказалось из современных. Такие его мама, фыркая, иначе, как гробы, не именовала. Так что ничего удивительного не было в том, что кресло застряло в проёме, а тут и Лика подключилась, дозируя наступающих, пока Михей размахивал дубинкой.
Первый упал с разбитым черепом прямо на сиденье кресла, и по нему поползли ещё двое. Лика попыталась отпихнуть одного из них, но он на удивление резво перехватил палку за брусок и потянул на себя. Пара секунд борьбы, и брусок остался в руках отлетевшего зомби. Михей даже засмеялся нервно. Он ожидал что-то подобное, поэтому забил брус двумя не очень длинными гвоздями. Надо же, правильно рассчитал!
Тем временем условный номер «три» уже тоже выбыл из игры.
Бросив ненужный брусок, зомби номер «два» вновь полез и словно момент угадал – как раз в унисон с четвёртым. Лика вновь попыталась ткнуть его палкой, а он вновь перехватил её и потянул на себя. Здоровый сорокалетний мужик оказался сильней девчонки, и палка перешла к нему. Но Михею это уже было не важно, мужик последним из движущихся зомби остался.
Через несколько секунд мужик всё-таки бросил палку, полез на кресло и получил свою порцию.
- Фу, упарился, - признался парень, стирая пот со лба и распахивая дублёнку. – Нет, так мы далеко не уедем. Надо что-то думать, а на сегодня упокоения закончены.
Облазив квартиру и найдя много приятных вещей, Лика с Михеем перетаскали всё к себе домой. Потом парень подумал и предложил три трупа с площадки к этим четырём добавить. Пусть в одном месте смердят, из запертой квартиры они дискомфорта не доставят.
Тянуть их, правда, Михею одному пришлось, поскольку Лика опять побежала носик пудрить. Парень в этом плане крепче оказался, за спиной пара лет работы в морге.

После приёма душа со всеми вытекающими, пара блаженно откинулась на кровати, когда раздался стук в дверь. Увидев в глазке помятую физиономию Синего, парню рассмеяться захотелось, про него-то они вообще забыли!
Впущенный парень тут же начал клянчить бутылку, и получив с него обещание, что завтра с утра тот на время завязывает, Михей отдал остатки коньяка.
Потом они сели в гостиной и устроили дискуссию на тему их будущего, пока окончательно не стемнело.

Синий выполнил обещание, что удивительно, поэтому согласно разработанного ещё вечером плана, троица поднялась на двенадцатый этаж. Сначала по балконам поднялся Михей, осмотрелся на предмет отсутствия опасности в комнате и закрепил верёвку за перила. Дальше поднялась Лика, страхуемая с двух сторон. Потом подняли инструменты с оружием и пакет с едой и питьём, после чего, брезгливо отбросив от себя верёвку, подражая Михею, поднялся Синий.
Весь день троица занималась упокоением бывших соседей.
Больше они бездумно двери не открывали, наоборот, сразу пытались все двери при необходимости закрыть. Сначала принюхивались и прислушивались. Если за дверью было что-то подозрительное, дверь баррикадировалась или на время забивалась, когда возможность была. Затем в верхней части двери под углом высверливалось отверстие, а то и не одно. Определялся примерный рост врага, и на уровне его головы при помощи коронки по дереву высверливалось ещё одно отверстие. Если зомби к тому моменту не подходил, его отчаянно зазывали, и при появлении его возле отверстия после отмашки Михея в ход шла остро заточенная лыжная палка без снегоупора, со всей дури летящая в глаз.
Если с первого раза убить зомби не выходило, в ход шли и другие продуманные варианты. В частности, в отверстие пропускалось кольцо тросика, которым Михей когда-то от угона велосипед прицеплял. И когда зомби подходил, кольцо накидывалось ему на голову, прижимая к двери. А дальше: палка, штырь и даже дрель с длинным сверлом.
Бывало, что зомби был не один, и остальные, после падения собрата, не особо торопились на убой. Тогда отверстие в двери расширялось, и мертвякам демонстрировался кусок мяса, а когда и он сгинул в неравной борьбе с врагами, Синий провел эксперимент. Отсёк мёртвому зомби руку по локоть и выставил на обозрение. Эксперимент оправдался, зомби на часть руки реагировали с ещё большей охотой. Появляющаяся в отверстии рука жертвы проскальзывала наружу, пытаясь ухватить наживку, и тут же стягивалась накинутой петлёй. А уж с зафиксированным зомби справиться было не в пример легче.
Чаще выходило, что дверь внутрь открывается, а современных офисных ручек-защёлок на ней нет. Тогда кусок проволоки наматывался на ручку и с помощью шуруповёрта крепился к косяку. Но один раз оказалось, что и ручки на двери нет, а за ней уже голодный мертвяк оживился. Михей собрался было шкаф в прихожей на бок ронять и к косяку двигать, но Синий его остановил. Пришлось на время пожертвовать штырём, просунув его под дверь с нанизанной петлёй тросика, там повернуть, чтобы он в полотно двери упёрся, и, пока эта хлипкая конструкция дверь держала, сверху двери Михей мебельный уголок прикрутил и закрепил к перекладине косяка.
Несколько раз и эти ухищрения не помогали, тогда троица открывала дверь, баррикадируя низ, и работала по самому первому варианту. Один раз пробовали распилить полотно массивной двери пополам, чтобы только верх открыть, но дело это оказалось муторное – полотно лобзика перегрелось и сломалось на середине двери. А бензопил дома как-то не оказалось, никто ж не думал, что пригодится.
Самым опасным был выход на площадку и вход в квартиры при помощи гвоздодёра и домкрата, который на зиму забирался из гаража домой. Иногда и шлифовальной машинкой пользоваться приходилось. И один раз шустрая «троечка» попалась. Но и тут справились. Правда, одну квартиру вскрыть не удалось, дверь попалась серьёзная. Пришлось лезть на крышу, а оттуда на балкон.
Межкомнатные двери со вставленными стёклами встречались с улыбкой облегчения. Сверлиться не надо, стекло бей и работай. А вот современные канадки, бумага по сути, слегка пугали. А ну как зомби долбанёт по двери хорошенько – и здравствуй, еда! Но пока обходилось, да и страх компенсировал несомненный плюс – ковыряние отверстий на порядок легче протекало.
После зачистки двенадцатого этажа Лика запросилась домой, а парни остались искать приятности, чтобы позднее утащить к себе на этаж. Их было немного, но они были. Михей раньше и не подозревал, как интересно быть мародёром. Нет, скорей, археологом-исследователем, это не так обидно звучит. Появляясь в очередной квартире, он с головой окунался в то, как тут жили люди и что они делали там-то и с тем-то. И как их застала смерть…

- Парни! Поднимите меня срочно! – крикнула Лика спустя время.
- Да мы уже спускаться собрались, - перевесился через перила Михей.
- Вот и подними, пока там. Сказать что-то надо.
Оказалось, что Лика вновь выходила на сайт, где почерпнула новую информацию. Появились новые мутанты. По степени опасности им пока присвоили «шестёрку». Это оказались «пятёрки», которые научились лазать по стене дома и влезать в квартиры. И тут же выяснилось, что появились и другие лазающие, внешне напоминающие обычных людей. Им пока присвоили «семёрку». Эта новость не грела вообще, хоть и не видно было подобных поблизости, но при мысли о гостях во время ночного сна стало зябко.
- Я так поняла, они научились мешками пользоваться. Залазят, убивают, расчленяют, а потом лезут дальше. И с мешков кровь прямо на асфальт сочится.
- Фигня какая-то, - пробормотал Михей. – Зачем им мешки? Они же сразу на месте питаются?
- А, может, это не зомби, а люди? Секта какая-нибудь? – предположил Синий.
- Нет, - покачала головой девушка. – У них когти длинные на руках и ногах. И пасти огромные, как у жаб.
- А какова вероятность, что все эти «шестёрки» и «семёрки» не будут кушать наши трупы? – вдруг осенило Михея.
Посовещавшись, трупы свалили в ванную одной из квартир и по предложению Михея повесили листок на дверь с предостережением и описанием количества трупов. На своём этаже, кстати, сделали то же самое, перенеся трупы в ванную.
А потом закончили зачистку и своего этажа.

- Гвоздомёт – это тема! Я тебе говорю! – всё больше распалялся Синий. – Если найдём такой – ваще проблем не будет. Сразу в чердак гвоздь втыкаем и привет!
- Не знаю, - сомневался Михей. - Я такой агрегат и в глаза не видел, вряд ли найдём.
Потом вспомнил:
- Слушай, ты чё мне впариваешь? Там защита должна быть! Европейцы же везде защиту придумывают, иначе потом по судам затаскают. Я как-то скобозабивателем работал, так там предохранитель стоял. Пока к доске не прижмёшь – выстрела не будет!
- И чё? Я в кино видел, как гвозди на несколько метров летали! – не сдавался Синий.
Михей прыснул:
- Так ты на основании кинчика выводы сделал? Ну-ну. Хотя, предохранитель, наверно и убрать можно…
Неизвестно, чем бы кончился спор, если бы не Лика.
- Три новости: плохая, ещё хуже и анекдот. С чего начать? – девушка, мрачная, как грозовая туча, вернулась из соседской квартиры.
Парни нашли в холодильнике одной из квартир запас пива и в настоящий момент расслаблялись, сидя в гостиной. Тем более что сушёная рыба тоже была - костлявые лещи, но теперь и это за экзотику посчиталось. За день троица обезопасила два этажа дома, что и решили отметить, так сказать.
При появлении девушки оба подняли глаза в ожидании, мол, говори уже, не тяни.
- По порядку давай, - предложил Михей, запивая пивом полоску коричневой солёной рыбной спинки.
- Это пока догадка, но появилась версия, что прокачанные зомби с «тройкой» и выше пользуются каким-то шестым чувством. Короче, чуют живого даже через стену. А «шестёрки» начали активную деятельность по вылавливанию живых.
- Весело, - задумался Михей. – А вторая?
- Интернет кончился.
- Зашибись! И что теперь?
- Пока пиво, там посмотрим, - предложил Синий.
Лика хмыкнула, мол, что ещё от тебя ждать, и продолжила:
- Теперь анекдот. Ни за что не угадаете, что я нарыла по «семёркам»! – улыбнулась Лика.
- Нарыла – выкладывай, - пожал плечами Синий.
- Просто появился ещё один комментарий от той же женщины. Она их снова видела. И опять с окровавленными мешками и длинными когтями. Даже адрес дома дала. И по всему выходит, что это мы трое! Это мы тут по стенам домов с расчленёнкой лазаем!
Секундное молчание прервалось истерическим смехом.
- А я знал! – воскликнул Синий. – Я чувствовал!
- Сейчас ты можешь, что угодно сказать, - заметил Михей.
- Я же говорил, что это люди!
- Ты говорил, что это секта! Подай банку пива, сектант!
Синий повернулся и открыл стоящий в гостиной холодильник.
- Хорошо, я успела об этой дуре, всё, что думала, написать. Надеюсь, там прочитать успели. А то прилетит нам в лоб по пуле от доброго снайпера, пока лазать будем.
- Что написала?
- Да… - помялась, - немного. Чтобы сказками своими не пугала - и так тошно, а то приду и расчленю её длинными когтями. А остальным объяснила, что мы люди, еду ищем, выживать пытаемся. Хотела ещё советы дать, как от зомби избавляться, но «Бобик сдох»…

На следующее утро Синий с Ликой словно сговорились. Взбунтовались.
- Чего ради фигнёй страдать? – горячился Синий. – Два этажа чистые, хавки – на месяц хватит. Сидим, ждём спасателей. Смысла не вижу жизнями рисковать и светиться зазря! Если нас всякие глупые женщины видят, то и «шестёрки» увидеть смогут. Хочешь рисковать – иди один!
А Лика полностью его поддержала.
Михей даже оторопел от неожиданности. Потом махнул рукой и ушёл в спальню. Лёг на кровать, закрыл глаза. А потом услышал звон хрусталя за стенкой. Они ещё и отметить бунт решили, похоже!
А Михею всё не давала покоя жёлтая «Нива», стоящая во дворе. Явно же хозяин её где-то в доме, а, значит, и ключи от неё.
Через некоторое время он решил идти один. Будет потихоньку пробираться по этажам. На одиннадцатом теперь доступ во все квартиры есть, можно аккуратно по балконам спускаться, а в коридор вообще не выходить, если знакомое лицо там не отыщется. Скорость упадёт, так ведь не гонит пока никто. Поднимать наверх ничего не будет, и так всего вдоволь. Инструменты тоже можно теперь внизу оставлять, а то хомячество это с тасканием в нору уже напрягать начинает. Да и у соседей наверняка подходящие инструменты отыщутся. А там или ключи найдутся, или спасатели появятся.
Молча собрал сумки, потом подумал и переложил всё в туристический рюкзак. С трудом, но запихнул всё необходимое, прихватил лыжную палку и, обогнув журнальный столик в гостиной, на котором бунтовщики выставили закуску с водкой и ноутбук с фильмом, он направился к балкону. Сидящих вообще проигнорировал, молча демонстрируя своё отношение.
- Вор набрал вещей и гордо удаляется, - прокомментировал Синий.
- Нет. Джентльмен собрал манатки и, не прощаясь, по-английски сваливает, - поправила Лика.
Михей замер, потом заметил:
- Ещё нет.
Поставил палку, скинул рюкзак, доставая из него молоток. Вышел в коридор, прихватил со столика в прихожей ключи от квартиры подруги…
Вспомнился пьяный разговор на кухне после похорон бабушки. Заговорили ещё о чьих-то недавних похоронах. Люди в годах вообще любят на эту тему поговорить. И отец Лики тогда ляпнул:
- Когда помру, мне плевать будет, сколько людей придёт, и сколько из них рыдать будет. Главное, мой джентльменский набор в гроб со мной положите, вдруг я там какую кралю с блестящим черепом охмурить захочу.
Михей зашёл в кабинет и взглянул на стену. Джентльменский набор, подаренный сослуживцами, висел там же, где и всегда, между портретами Ликиных дедушки и бабушки. Небольшая коробка, сто пятьдесят на сто пятьдесят примерно, толщиной около шестидесяти. Стенки выполнены из окрашенного в чёрное дюралюминия с белой окантовкой на рёбрах. Спереди – специальное стеклянное окно, забавно искажающее те предметы, что внутри, и дезориентируя на предмет отдалённости предметов от самого стекла. Под окном надпись: «Как приспичит – бей стекло». Внутри видны приклеенные к задней стенке сигареты, презервативы, зажигалка, небольшой перочинный нож, сто долларов банка приколов, жвачка, небольшая ложечка для обуви, коробки из-под «виагры» и из-под «Антиполицая»… В общем постарались сослуживцы на полную катушку. А на полную ли?
Отличное место! И на виду, и фиг додумаешься.
Сняв коробку и повертев в руках, Михей кивнул сам себе и, положив её на пол, ударил по стеклу молотком. Стекло оказалось серьёзным, только со второго удара покрылось сетью трещин, а с третьего осыпалось. Ой, не зря!
Выдрав содержимое с задней стенки, которая оказалась не задней, вновь ударил молотком. Стенка осыпалась перегретой пластмассой, и десятью секундами спустя Михей разглядывал в руках чёрный девятимиллиметровый «Макар». Здесь же нашлись шестнадцать патронов, перемотанных по восемь тонкой полоской скотча.
Что такое пистолет «Макарова», Михей знал ещё с Армии, поэтому трудностей с осмотром и заряжанием не возникло. А тут и заинтересованная Лика в проёме показалась.
- Нашёл?! – восхитилась она, бросая взгляд то на разбитую коробку, то на пистолет в руках парня. Лицо довольное, раскрасневшееся. Глаза пьяные. Ну, ладно, Синий с утра бухает, но она-то куда?
- Нашёл, - кивнул он, двигая флажок предохранителя и лязгая затворной рамой.
- Дай, гляну, - протянул руку появившийся следом Синий.
- Мечтай! – обломал Михей.
- Так-то это не твой, а Ликин.
- Так-то это мой! А я уже - Ликин, если на то пошло, - обрубил Михей. – Не передумали, я так понимаю, насчёт зачистки?
Оба потупились слегка.
- Ну, вот и ответ, - буркнул Михей.
- А какой ответ ты хотел? – раздражённо бросил Синий. – Ну, давай Наташке вашей позвоним.
- А причём тут Наташка?
- Она Вовчику сказала, кто выживет, того она вечером со своими пацанами вытянет, пока они ещё в городе.
- И ты молчал!? – так и зачесались руки огреть идиота чем-нибудь потяжелее.
- А толку-то? Она ж сказала, что до вечера только. А мы пробухали всё. К тому же, я, когда пришёл, сразу хотел тебе рассказать, но ты же сам бубнил, что не надо тебе мозг выносить, ты и так всё знаешь…
Дальше Михей уже не слушал. Раздвинув тела рукой, убежал в свою квартиру, схватил сотовый. И через минуту, показавшуюся вечностью, узнал, что абонент отключен.
С лёгким оттенком тоски, сопровождающей уход любой надежды, замаячившей вдали, вернулся в квартиру подруги. На её немой вопрос пожал плечами:
- У неё телефон вне зоны или выключен.
Синего вообще проигнорировал, выйдя на балкон.
Осмотрелся. Ничего не изменилось в дизайне интерьера. Кругом зомби. Стоят, даже лежат, либо медленно передвигаются куда-то…
Словно подслушав его мысли, где-то недалеко раздался грохот выстрелов.
- Это что? – появилась Лика.
- Выстрелы.
- Из чего?
Даже не сильно разбирающийся в оружии Михей мог уверенно сказать, из чего.
- Из автоматов.
- С чего ты взял?
- Очередями лупят.
- А-а-а, - протянула она, замечая, что большая часть мертвяков вдруг в сторону выстрелов побрела. – Побольше бы выстрелов, глядишь, и ушли бы наши сторожа.
Произнесла и, что называется, сглазила. Выстрелы затихли так же резко, как и появились.
Михей подождал ещё немного, но, кроме панельных бетонных коробок, так ничего не увидел. Плюнул и зашёл в квартиру. Работать пора.

В коридоре десятого этажа никого не оказалось, поэтому закончив с первой квартирой и загнав пару саморезов в дверь возле лифта, даже подниматься не стал. Кинул переноску и работал по обкатанному уже варианту.
Под вечер, уставший и голодный, он вернулся и обнаружил, что выпивохи уже спать завалились. Пытаясь избавиться от навязчивого запаха, который, словно в кожу въелся, сполоснулся под душем и сразу почувствовал себя человеком. Руки зачесались очередной стих набросать, что он и сделал. Потом, залив полтишок для снятия усталости и перекусив яичницей с сосисками, оставленной на плите, он решил тоже спать пойти. Вспомнив, как блестели глаза Синего при виде оружия, пистолет с собой прихватил. Под подушкой держать вернее будет.
Вдохнув аромат, исходящий от любимой девушки, если перегар отбросить, парень неожиданно решился на поползновения, но подруга в первый раз за полтора года обломала, пробормотав сквозь сон, что устала.
Угу, весь день мешки таскала!
Михей замер, с ироничной усмешкой обдумывая ситуацию, а потом решил отбросить думы, и вскоре заснул.

Утром парочка опять засела за праздничный стол возле ноутбука с фильмом, а Михей, пожав плечами, спустился вниз. Вчера ещё одна квартира на десятом этаже осталась, лень уже было проверять. Хотя этаж довольно пустым оказался, пять зомби всего было.
В последней квартире, как раз под квартирой Анжелики, его ждала чета, причём, его Михей узнал. Он точно когда-то в «Ниву» садился. Но вот он был хозяином или нет, парень сказать не мог. На всякий случай по два раза облазил всё, что можно, но забрезжившая было надежда угасла.
Вышел на балкон, закурил сигарету из пачки мужика. Не то чтобы курил постоянно, так баловался иногда. Из-за расстройства решил одним глазком взглянуть, что с квартирой под ним, а потом домой идти. Всё желание на сегодня пропало дальше поисками заниматься.
В квартире на девятом этаже никого не оказалось. А вот на площадке человек стояло немало, и это из тех, кого видно в глазок. Ну, ё-моё! Нафиг! Домой!
Мысль проскользнула, а может, действительно, ну его? Сидеть себе спокойно, пока спасатели не приедут…
Поднявшись выше, даже переходить в квартиру, что под его квартирой находилась, не стал. Какая разница? По балконам он до квартиры Лики доберётся, балкон со вчерашнего дня лишь прикрыт был, подруга вряд ли закрывала. А дальше - дверь на собачке, и без ключей откроется. Лишь бы эти алкаши дома спать не завалились.
Показав язык подтянувшейся внизу группе зомби, он добрался до одиннадцатого этажа. С неудовольствием ощутил дрожь в руках. Да, расслабился что-то в последний год. Зарядку забросил – и вот результат.
Хотел было толкнуть балконную дверь, но замер, чуть не пнув лежащую на полу железную дубинку Синего, которую он за ненадобностью оставил, когда с двенадцатого спускались. То, что он услышал, заставило почувствовать себя полным кретином. Такие звуки он только от Лики слышал, в постели. Ну да, ключи-то от этой квартиры все здесь, а Михея с этой стороны никто и не ждёт. Устала она, значит!
Через минуту он уже стоял возле открытого кабинета и наблюдал, как Синий делает Лику прямо на столе. Кровь ударила в голову, но тут же отхлынула. Память услужливо подкинула некие моменты из прошлого…
И сразу стали понятны все недомолвки, косые взгляды…
До него и раньше какие-то слухи доходили, но, идеализируя образ прекрасной соседки с божественным именем, он не мог представить, что это правда. И потом, когда ему намекали на её прошлое, он, вместо того, чтобы воспринять это, как оскорбление, и отвесить говорившим полкило тумаков, напротив, неизменно улыбался, приговаривая: «Вот что любовь с людьми делает!»
И, когда лучший друг, отъявленный бабник по сути, глядя на дверь, из которой только что Лика вышла, вздохнул и сказал: «Не пара она тебе Михей, но я надеюсь, что ты нашёл именно то, что искал». Михей списал тогда эти слова на бред по пьяни от зависти, но кому, как не главному кобелю района в шмарах разбираться? Они ж их за версту чуют!
А Михей-то расслабился. Как же? Такая шикарная девушка рядом! Перевоспитанная любовью и нежным отношением, больше по вечерам в красивые машины не садится…
- Н-да-а, - задумчиво протянул он.
И тут же перед глазами динамика другого плана началась. Синий подпрыгнул, как ошпаренный, и отскочил к стене.
- Милый! Это не то, что ты подумал! – крикнула Лика, спрыгивая со стола и прикрываясь подхваченным платьем. От кого только прячется, если все присутствующие её уже видели?
- А что я подумал? – тихо спросил парень, возвращаясь на землю. - Помнится, недавно Синий про корабль рассказывал, где службу нёс, и упоминал глубиномеры. Я так понимаю, этот прибор он тебе и демонстрировал? И как по глубине, нормально? Крейсер пройдёт?
Лика всё-таки покраснела и опустила глаза.
- Михей! Ты всё не так понял! – внёс и свою лепту в разговор, Синий, судорожно натягивая штаны. – Сам же знаешь, сучка не захочет – кобель не вскочит!
Несмотря на то, что бухал он по-чёрному уже долгое время, на теле даже какие-то мышцы играли, и, в целом фигура смотрелась неплохо. Михей даже укол зависти вдруг почувствовал, кто-то всю жизнь потеет, а кому-то природа «за здорово живешь», даёт. А вот ревности почему-то не было. Просто пустота внутри образовалась, в которую ведро помоев сбросили. Может, любви и не было никогда, просто жажда близости и чувство собственности?
- Да я понимаю, не дурак. Она на тебя напала, а ты даже одежду снял, чтобы от неё отбиваться. И чем конкретно отбивался, я тоже видел. Красава! Только, видишь, какая петрушка, я русский, а не эскимос и не чукча. Женщинами не меняюсь и не делюсь.
Правая рука парня пришла в движение, пистолет направился в грудь бывшего приятеля.
Две пары испуганных глаз молча уставились на дуло в ожидании продолжения.
- Не дрейфь, - успокоил Михей. – Мне очень хочется тебя продырявить, но я не буду, если сам повода не дашь. Пошли.
И кивнул головой в сторону выхода. Очень хотелось ему бока намять, но смысл? Что от этого изменится? Да и неизвестно ещё, кто победит, у Синего тоже шансы неплохие, видел парень его в деле. И тогда Михей инициативу потеряет, а это может закончиться плохо уже для него.
Пока же Синий безропотно идёт следом, не сводя взгляда с дула и внутренне напрягаясь. Боится случайного выстрела или сам напасть хочет?
Чтобы Синий иллюзий не питал, Михей намеренно дистанцию держал. Так и добрались до гостиной.
- На балкон иди, - бросил Михей.
Синий замер и удивлённо посмотрел на парня в ожидании контекста.
- Убивать тебя смысла не вижу. Бери дубинку с балкона и спускайся на девятый этаж. Квартира там пустая. Хочешь, дальше этаж зачищай, хочешь, сиди и жди своих спасателей. Дом большой, места хватит. Но учти: увижу тебя на наших этажах выше – убью сразу.
- Вот, значит, как ты решил! – скривился Синий. – А у фифы ты спросил? Может, это тебя она видеть здесь не хочет!
Михей напрягся. Очередная порция злости была жёстко подавлена в зародыше.
- Ещё слово, и ты уже никуда не пойдёшь! – прошипел парень.
Синий что-то прочитал в его глазах, поэтому осёкся и направился к балкону. Выглянул вниз, разглядывая замерших зомби, поёжился. Михей, наблюдая за парнем, усмехнулся:
- Да-да! Аккуратно спускайся, а то внизу тебя не только переломы ждать будут.
Взяв металлическую ножку кровати и повертев в руках, Синий бросил её обратно, и, обиженно звякнув, та замерла на полу.
- Без дубинки обойдусь, - решил парень и перевесился через перила.
- Я подожду на балконе какое-то время. Если понадобится, крикнешь, спущу на верёвке, - предложил Михей, тоже выходя на балкон, чтобы убедиться, что свою часть условия парень выполнит.
Когда Синий, держась за перила со стороны улицы, начал искать место, чтобы поставить ногу, язык его всё-таки не удержался:
- Я с тобой ещё посчитаюсь!
Ах, он ещё считаться собрался!
Гнев всё-таки вырвался наружу, и рукоятка пистолета ударила Синего в лоб. От неожиданности руки разжались и он, в страхе расширив глаза и открывая рот, полетел вниз. Летел недолго, оглашая округу криком, пока не затих, промяв телом бугор пропитанного грязью сугроба под балконом. Находящиеся неподалёку зомби тут же оживились и побрели к месту падения.
С лёгкостью представив, что будет дальше, Михей скривился и вернулся в квартиру. Потом он неоднократно размышлял о содеянном, и каждый раз приходил к выводу, что это был самый лучший вариант. Каково это, жить рядом с врагом, круглые сутки ожидая от него удар в спину? А уж когда на девятом этаже нашёлся зомби с потёртой четыреста десятой «Сайгой» на шее и почти сотней патронов под неё, он даже и думать об угрызениях совести забыл, мысленно поблагодарив Синего за несдержанность.
Отношения с Анжеликой резко сошли на нет. Михей, удивляясь своему безразличию, вечером перебрался в гостиную на диван, оставив бывшей подруге спальню. Было желание вообще её домой послать, но это было уже слишком. Решив для себя, что его задача, как мужчины, вывезти её в безопасное место, а там уже пусть делает, что хочет, он успокоился. А она смирилась, и друг с другом они вели себя теперь, словно знакомые. Он занимался своими делами, она ему не мешала. Он наутро решился и всё-таки ушёл вниз, а она осталась дома. Убиралась, перебирала кучу из того, что было принесено, готовила еду.
Вечером ничего не изменилось. Он вернулся, поужинал, говоря с ней о насущных проблемах, и ушёл гостиную шелестеть бумагой, пытаясь написать очередной стих.

Но на следующий день, когда он с улыбкой на губах вернулся домой, потрясая найденной «Сайгой» и ключами, ей показалось, что ведёт он себя точно так же, как и раньше. Неужели простил? А тут ещё стихи его попались, из вчерашних…
- Ты только глянь! Это ключи от «Нивы», что внизу стоит, нашёл я всё-таки этого мужика, – радовался он, как ребёнок. – Это знак, что пора сворачиваться и попытаться вырваться из города. Так что скоро мы с тобой отсюда двинем. Вечером составим план, прикинем, что возьмём с собой…
Выложил находки на стол в гостиной. Открыв пенал для чистки ружья, также принесённый с собой, радостно присвистнул.
- Знать бы ещё, как этим правильно пользоваться. Будем Армию вспоминать.
Присел за стол и приступил к разбору оружия методом тыка, вертя в руках.
Лика почувствовала зарождающуюся внутри эйфорию, увидев наконец-то радостные эмоции на лице парня. Пора делать первый шаг.
- Я пойду душ принять, ты мне спинку не потрёшь? – кокетливо мурлыкнула она, как ни в чём не бывало. Словно и не было никакого Синего, и размолвка просто померещилась.
Он замер на миг, поднял взгляд на девушку, внимательно посмотрел в её глаза, и улыбка вновь сменилась на ухмылку, а взгляд посуровел.
- Сама как-нибудь! – буркнул парень, буравя девушку взглядом. - С тобой у нас будущего нет - я своё хозяйство не на помойке нашёл!
Слова больно ударили по самолюбию. Да кто он такой, чтобы ей отказывать? Да вокруг неё такие парни увивались!
- Ты ещё пожалеешь! – прошипела она, и на Михея уставилось искажённое гневом лицо, а взгляд пары расширенных глаз почему-то дула двустволки напомнил. Вот-вот выстрелят!
- Угу, - кивнул парень и вернулся к прерванному занятию, но потом передумал.
Ружьё понадобится завтра, запаха пороха нет, значит, не успел сосед пострелять. Запах смазки есть, оружие, хоть и не новое, но ухоженное. Так смысл лезть в него кривыми руками? Лучше пока накидать предварительный перечень того, что необходимо взять с собой.
Лишь через час он опомнился и пошёл проверить, чем Лика в ванной комнате занимается. А она уже ничем не занималась, вместо приятной во всех отношениях девушки из наполненной доверху ванны пыталось вылезти чудовище.
- Твою мать! – не сдержался парень, ударом ноги отбрасывая нежить обратно и пытаясь увернуться от брызг воды, метнувшихся вверх. - Идиотка! Ну и кому ты что доказала?
Но слова ей были уже не нужны. Только появившаяся в поле зрения еда заинтересовала…

Убивать её, даже не смотря на химикатную вонь, которую она излучала, не хотелось. А, может, просто рука не поднялась. Или не хотелось оставаться одному, в пустой квартире. Поэтому Лика переехала в спальню, где была окончательно обездвижена. По вечерам Михей приходил к ней, садился напротив и разговаривал, создавая подобие общения, и на душе становилось уже не так мерзко.
А мерзко было, хоть волком вой. После её смерти он стал замечать, что сходит с ума. Нет, если бы он сошёл с ума, он бы и не заметил, наверное. Но иногда он просто приходил в чувство и ловил себя на мысли, что буквально минуту назад его тело ему не принадлежало. А когда вспоминалось, что именно он вытворял, становилось страшно.
Сначала, подавленный её суицидом, он полночи просидел в спальне, тупо уставившись перед собой, изредка бросая взгляд на пытающуюся вырваться подругу.
В себя пришёл уже, когда, стоя перед ней на коленях, пытался просить прощения. А она, нагнув голову вперёд, шевелила челюстью, пытаясь избавиться от ленты скотча на губах и вонзиться в плоть парня.
Испугавшись за свой рассудок, он выскочил из спальни, с грохотом хлопнув дверью. Подумав, залил в себя полстакана водки, привязал себя за ноги к дивану в гостиной и отрубился до утра.

Когда проснулся, на улице ещё было раннее утро, но продолжать прерванный сон всё желание пропало. Всю ночь мучили кошмары, сюжета которых он уже не помнил, но осадок лёг на душу неприятным горьким привкусом и покидать насиженное место не спешил.
Нет, так дальше нельзя!
Плюнув на вещи, продукты и всё, что ещё вчера непременно прихватил бы с собой, он решил выбираться. Надел потёртую кожаную куртку, которую, думал, в городе никогда больше не оденет, даже выкинуть хотел. Во внутренний карман прекрасно уместился «Макар». Вот и ладненько.
Сначала он вышел на балкон, упёр приклад «Сайги» в плечо, долго прицеливался, не доверяя глазу, и первая пуля полетела в стоящего недалеко от «Нивы» мертвяка. Тот даже не пошатнулся! Промах!
Решив больше не рисковать, парень начал спуск.
Разбив стекло рамы на застеклённом балконе третьего этажа, он заглянул в квартиру. Балкон закрыт на одну створку, вторая открыта настежь. Какая-то девчонка в комнате тут же повернулась на шум, всем видом показывая, что к живым она не относится.
Не видя особой опасности, влез на балкон, разглядывая худенькую угловатую ещё девчонку-подростка в розовой маечке с перебинтованным предплечьем, подходящую ближе. Неожиданно слеза потекла по лицу парня, словно это он виноват, что этой девчонке не суждено теперь познать радость любви, ярких впечатлений, дожить до старости. Извлекая из внутреннего кармана куртки пистолет, он заметил, что руки дрожат. Вдохнул глубоко, пытаясь унять дрожь и успокаиваясь. Потом решился, подался немного вбок, чтобы не порезаться. Взметнувшейся правой ногой высадил стекло балконной двери, которое, со звоном рассыпавшись, обдало брызгами осколков подошедшую девчонку, ещё больше уродуя лицо. Второй удар в голову опрокинул её на спину, и взметнувшийся пистолет, боднув ладонь, с грохотом поставил точку в её существовании.
Неожиданно Михей опомнился, что уже какое-то время стоит просто так, разглядывая её труп. Сунул руку, щёлкая шпингалетом, открыл дверь, осторожно ступая по яркому синтетическому паласу, обогнул труп и замер, прислушиваясь. В квартире кто-то был, это чувствовали даже волосы на теле, которые неожиданно стали дыбом. И почему-то идти и знакомиться тело отказывалось категорически. Какой-то странный иррациональный страх поднялся из глубин сознания и завладел телом. Он говорил себе и не верил. Он начал бояться зомби! Что это? Зомбофобия?
Бесстрашные вылазки, составление планов по упокоению, постоянные убийства последних дней – всё это неожиданно перечеркнулось в один миг, и парень вдруг осознал, что боится встретиться с зомби лицом к лицу. Стрелять на расстоянии – пожалуйста! Тут у страха претензий не было. А вот присутствие зомби рядом с зоной комфорта пугало до дрожи!
Схватив массивный диван за подлокотник, он придвинул его к двери, блокируя открытие. И стоило только затихнуть противному скрипу от волочения дивана по постеленному на полу крашеному листу ДВП, как с той стороны послышался удар в дверь. Удар был не очень сильным, но напугал так, что хотелось бежать, сломя голову и никогда больше сюда не возвращаться.
Уняв дрожь, Михей вышел на балкон, оглядывая окрестности. Вздохнул и в течение нескольких минут начал тотальное истребление зомби. Они вели себя по-разному: одни падали, сражённые пулей, другие дёргались, когда пуля не задевала жизненно важного органа, третьи начинали подходить ближе, тут же получая свою порцию металла. Но сильнее всего настораживали четвёртые. Более шустрые, с покрытыми присохшей кровью лицами, они попытались покинуть место бойни, как только выстрелы эхом начали раздаваться по округе. И убить их в большинстве не удавалось, поскольку навыки стрельбы у Михея исчислялись лишь стрельбой на стрельбище в Армии да просиживанием зада за очередной игрушкой в компьютере.
Выплюнув последнюю пулю, «Сайга» осталась на балконе, а Михей уже бежал к машине, доставая ключи. Только бы подошли!
Ключи подошли, и обрадованный парень плюхнулся на сиденье и захлопнул дверь. Но радость быстро угасла, от повёрнутого ключа загорелась красная лампочка пустого бака, да и стрелка датчика уровня бензина неотвратимо указывала на «ноль».
В отчаянии Михей ударил по рулю, словно именно он был виновником всех бед.
- Что за придурок оставляет обсохшую машину во дворе! – возмутился он.
Боли в руке от отдачи Михею, по-видимому, показалось мало, и в следующий миг уже лоб протаранил ободок.
Легче не стало. Зато вспомнилось, что на старой отцовской, проданной уже, «шестёрке» постоянно поплавок в баке барахлил. И даже когда система была исправна, ещё около пяти литров в баке плескалось. Призрачная надежда замаячила на горизонте.
Надсадно похрипев, с третьего раза машина завелась.
Рискнуть? Без прогрева тронуться и постараться вырваться за черту города, а там и пешком можно, если что.
Когда метров десять осталось позади, машина заглохла. Теперь окончательно. Даже с площадки не выехал, что, возможно, и к лучшему.
Значит, бак действительно был пуст, как кошель бедняка.
Что дальше?
Дальше оставалось либо уповать на чудо и оставаться в машине, чтобы ещё метров сто, к примеру, на аккумуляторе проехать, либо рвать когти, пока заинтересованные зомби не подошли слишком близко. А они уже приближались.
Выбрав второе, парень подхватил брошенный на сиденье пистолет, выскочил из машины и двумя пулями уронил ближайшего мертвяка. Зомбобоязнь снова попыталась овладеть телом, сковывая движения, но небо решило дать парню шанс. Большинство подошедших зомби при первых выстрелах развернулись и начали удаляться.
Страх неожиданно отступил, так же как и появился. Выпустив ещё пять пуль в особо настырных особей и заталкивая пистолет в карман брюк, Михей сорвался с места, подбежал к балконам и пулей взлетел до третьего этажа. Перегнулся через перила, не забывая осмотреть комнату. Чисто. Взглянул вниз и обомлел – под балконом уже пятеро стояли. Ещё немного, и его бы уже на части разделывали.
Достал пистолет, с тоской снял его с затворной задержки. Сунул руку в карман, нащупывая оставшиеся восемь патронов. Вот и всё! Он застрял в доме, один, без оружия. Теперь вся надежда только на спасателей.
А когда в голову постучалась запоздалая мысль, что можно было ещё в самом начале на сайте расписать про их возможность в любое время спуститься по балконам…
Настроение испортилось окончательно.
Перезарядился, бросил взгляд на сиротливо стоящую в углу «Сайгу» и решил оставить её здесь. Всё равно патронов нет. Бросил взгляд вниз, на возвращающихся зомби, на трижды злоетраханную машину внизу…

Когда пришёл в себя, он стоял в чужой квартире с длинным ножом в руке над останками трупа. Точней, его фрагментами. Руки измазаны не кровью, а какой-то густой, частично свернувшейся жидкостью, одежда тоже запачкана. Внезапно подкатила тошнота, и, отбросив нож, парень в спазмах нагнулся вперёд…
Испугавшись, что вирус мог попасть в тело, Михей подхватился и побежал по квартире. Перед ванной комнатой затормозил и понял, что ему не сюда. Эта была последняя, из тех, в которые он сваливал тела, только теперь дверь была распахнута.
Захлопнув дверь, он пробежал на кухню, чтобы хотя бы руки сполоснуть, а потом и до своей квартиры добраться.

Вечером он долго мялся перед спальней, пока не сходил на кухню и не выпил водки. Полегчало. Через десять минут он, попивая «Отвёртку», уже сидел в кресле спальни, разглядывая подругу, и удивлялся, почему её он не боится. Связана? Нет, не то.
- Помоги мне избавиться от страха, - попросил он.
Судя по действиям подруги, ей вообще было без разницы, что он говорит. Лишь бы подошел поближе и развязал.
- Знаешь, а я ведь начал с ума сходить, - поделился парень. – Я сегодня мстил соседу за то, что он машину без бензина оставил, представляешь? Я выдернул его из кучи трупов, выволок в комнату и просто на полоски порезал. И теперь я откуда-то знаю, что в багажнике у него две запасные канистры стоят. Он, после того, как его укусили, приехал домой за ружьём. Заправиться потом хотел, оружие под рукой в тот момент важней показалось. Да собирался долго, умер. А теперь, даже если это правда, то и мне эта информация ничего не даст. Вот так.
Помолчал, сделав глоток, потом продолжил:
- Я вот думаю, если я даже на ночь привязываться буду, то, что мешает другому мне также отвязаться? Он ведь может то же, что и я, только рамок у него нет никаких. Ты знаешь, себя я тоже боюсь. Нет, не себя. За себя боюсь, за своё тело. Что мне мешает сбросить меня к мертвякам, а потом вернуть сознание на место? Есть ли у другого меня инстинкт самосохранения?
Снова замолчал, задумавшись. Потом опомнился, глядя на Лику:
- Зато вдохновение просто прёт! Я за эти дни уже штук пятьдесят стихов написал. Хочешь, почитаю? Ну, конечно, хочешь, тебе же нравилось моё творчество. Погоди, не уходи никуда.
И поднялся, чтобы за листками сходить.

Следующее утро ничем не удивило. Отвязавшись, парень потянулся и поднялся с кровати.
Завтра день рождения. Как праздновать?
Учитывая то, что гости вряд ли придут, остаётся только праздник живота. Можно, как вчера, в игрушку поиграть, врагов пострелять, всё равно делать нечего. А праздновать начать прямо с полночи, завтра не на работу. Хи-хи.
Не смотря на то, что особых дел не предвиделось, день пролетел быстро и опустившиеся сумерки, подсвеченные уличными фонарями и светом из окон домов, напомнили, что день рождения приближается. Михей надел костюм с галстуком, взглянул на себя в зеркале, и вдруг появилось неудержимое желание написать что-нибудь…

Теперь же он сидел в кресле спальни, задумчиво уставившись перед собой.
- Будет ли у меня следующий день рождения? – спросил у подруги, раскручивая по кругу остатки коктейля с «текилой» в бокале.
Лика молчала, пытаясь вырваться. Простынь за эти дни немного распахнулась, демонстрируя парню часть желанного некогда тела.
- Как-то невежливо получается, я говорю, а тебе не даю, - Михей поднялся, подошёл к девушке и потянул за полоску скотча.
Скотч с лёгкостью отошёл, вызывая лёгкое удивление.
- Только не кусайся, - предупредил парень, поправляя простынь на подруге. – Потом я тебе снова рот заклею, но сегодня праздник. Мне – алкоголь, тебе – открытый рот.
Рот Лики открылся и, оскалившись, закрываться не спешил.
- Скажи что-нибудь, - попросил парень.
Девушка молчала.
- Ну, тогда я что-нибудь расскажу, если ты не против. Только бутылки с закусками сюда принесу, и бумагу с карандашом, чтобы не бегать…
Он просидел с ней полночи, рассказывая всё, что приходило в голову. А она слушала. Ему казалось, что она слушает. Слушает и понимает. Он вновь ощущал ту невидимую нить, которая связывала их на протяжении полутора лет. И ему показалось, что у них есть будущее. Пусть даже недолгое.
А потом, сморённый алкоголем, он уснул. И приснилась ему Лика, прекрасная, как неделю назад. Она шла по асфальту навстречу в коротком облегающем белом платье с оборками и улыбалась.
- Милая, прости, что не уберёг, - прошептал Михей.
Девушка в удивлении слегка повернула голову и скорчила рожицу:
- А что ты мог сделать? Я накосячила – я искупила. Ты тут не причём.
- Может быть, но мне так пусто без тебя. Только сейчас я осознал, как любил тебя.
- А зачем оттолкнул? Я сделала первый шаг, и как ты отплатил?
Теперь его черёд удивляться настал:
- А как ещё я должен был поступить? И двух дней не прошло, а ты, как ни в чём не бывало, хвостом крутишь.
Но она взглянула с укором:
- А зачем обнадёжил? Зачем стих написал и поверх листов положил? Я так и поняла, что самому гордыня не позволяет, и знак даёшь.
- Читала?
- Читала, и решила, что пора, чего тянуть? Ладно, глупенький, иди ко мне.
- Почему это глупенький? – обиделся Михей.
Лика подалась вперёд, позволяя почувствовать едва уловимый аромат её духов, и томно проворковала:
- Да потому что только глупенький отрубается в одной комнате с мертвецом. Мертвец не спит, и от близости еды усидеть на месте не может. Иди, я тебя поцелую, и ты сам всё поймёшь. Всё равно уже не долго тебе осталось…
Вытянутые для поцелуя губы вдруг приобрели неприятный синюшный оттенок, любимое лицо обвисло, а глаза поблекли. Белое платье внезапно обернулось простынёй. В нос ударил неприятный запах, который с каждым мгновением всё больше усиливался…

Михей резко открыл глаза и чуть не обделался от страха, а нога, помимо воли хозяина метнулась вперёд, отбрасывая подобравшуюся уже вплотную вместе со стулом подругу. С грохотом стул упал на спинку, а ноги девушки взметнулись вверх, чтобы через секунду опуститься обратно.

- Ну и валяйся, я тебя даже поднимать не буду, - крикнул парень, вскакивая.
Подумать только! А он уже решил, что у них есть будущее. У него с зомби! Ну, точно, чердак прохудился.
Отряхнулся от капель алкоголя на одежде, с тоской посмотрел на осколки бокала на полу. Подхватил бутылку, развернулся и вышел, хлопнув дверью, которая от обиды распахнулась обратно. Ну и ладно!
За окном уже рассвело. Утренние пташки затянули свою традиционную песню солнцу и новому дню. Мимо пролетела муха, ворвавшаяся в открытую форточку. Если вниз не смотреть, то и не скажешь, что в городе что-то изменилось. Хотя нет, изменилось. Не слышны звуки машин, снующих по дорогам, зато появились периодически раздающиеся выстрелы разной степени отдалённости.
Михей бросил щепотку соли в ложбинку между указательным и большим пальцем, попутно вспоминая, как совсем ещё недавно сыпал соль в ложбинку между грудями подруги. Усмехнулся, представив, что пойдёт сейчас к ней и повторит этот трюк в её теперешнем обличье. Мотнул головой, отгоняя невесёлые мысли, слизнул соль, приложился к горлышку бутылки и чуть не захлебнулся, потому что на улице совсем близко раздались выстрелы автоматных очередей.
Выскочил на балкон, прихватив пистолет со стола. Ничего подозрительного не увидел, только несколько зомби внизу начали расползаться, играя в прятки.
Через минуту выстрелы повторились, к лаю автоматов присоединилось что-то громкое и серьёзное, и вдруг из-за угла выскочило оно. Может быть когда-то это и было человеком, судя по обрывкам грязного тряпья, болтающегося на ветру, но теперь это был… был… гигантский кузнечик, делающий настолько высокие прыжки, что его со слезами счастья на глазах можно было за Россию на олимпиадах выставлять.
Мгновенье понадобилось Михею, чтобы, как в детстве, найти на картинке десять отличий. Даже с такой высоты было заметно, что лица, как такового, у бывшего человека уже не существовало. Выпирающие вперёд массивные челюсти польстили бы даже волку, да и смотрелись бы логичней, если бы не отсутствие шерсти на коже. Руки, которые тварь держала перед собой, как изготовившийся к игре пианист, тоже руками являлись с большой натяжкой - то ли длинными пальцами заканчивались кисти, то ли не малых размеров когтями, которые резко опускались вниз, помогая в момент прыжка.
Ноги… это были уже не ноги. Длиннее, чем у обычного человека, да ещё и как у кузнечика с повёрнутыми назад коленными суставами. Бегать на таких приспособлениях было тяжело, что и доказывала тварь, переваливаясь с боку на бок в перерывах между прыжками.
А вот прыжки были просто загляденье. Резкие, высокие, грациозные… И пробирающие до дрожи при мысли, насколько эта тварь опасна.
Жуткий страх снова вынырнул из глубины сознания и протянул липкие руки к горлу. Этого кузнечика Михей тоже испугался, причём, намного больше, чем обычных зомби.
Дрожащие руки навели пистолет на прыгающую цель, а страх несколько раз подряд спустил курок. Уже и оружие встало на задержку, а палец всё никак не мог угомониться. Когда происходящее достучалось до сознания, пришла запоздалая мысль о тщетности стрельбы и бесполезной трате драгоценных патронов, но было уже поздно.
И тут кузнечик поднял морду и взглянул в глаза Михею. Всё внутри оборвалось, ноги подкосились, и, оседая на деревянный пол балкона, парень успел заметить, что тварь сменила траекторию и теперь скачет в его сторону.
Отбросив бесполезный теперь пистолет, на четвереньках он быстро вполз в квартиру и продолжил странное перемещение, пока не упёрся головой в кладовку. Нервно хихикнул, осознав, что от страха даже подняться забыл. Заскочил внутрь, включая свет и хлопая дверью. Пробрался подальше, раздвигая хлам, и затаился в углу. А он-то ещё думал, зачем хозяева до него на кладовку офисную ручку прикрутили, которая снаружи на флажок закрывается, а изнутри на ключ, который прямо на шарике ручки изнутри висит. А оно вот как обернулось, пригодился, казалось бы, наглядный идиотизм. Теперь, закрытая на замок дверь, возможно, и жизнь спасёт.
Время словно остановилось, гнетущая тишина давила на уши. От длительного напряжения в ожидании результата даже голова разболелась, но ничего пока не предвещало опасности. Постепенно Михей успокоился, обозвал себя параноиком и собрался уже вылезать, но замер, услышав скрип половицы. Шаги слышны не были, а половица скрипнула. Потом ещё одна. И ещё. Сомнений нет, оно здесь, в квартире.
От страха Михей даже дышать забыл, прислушиваясь. Потом раздался какой-то грохот и послышались шаги. Странные шаги, словно старый дед по полу шаркает… Неужто кузнечику так трудно шаги даются?

Вскоре он и к этому привык, устал прислушиваться, но и ютиться в углу перестал. Освободил себе осторожно клочок пола и прилёг. Сколько времени прошло, он не знал. Единственное, что он знал, кузнечик всё ещё бродит по квартире в поисках его. На несколько минут замирает, а потом снова начинает бродить, шаркая по полу. А ещё от нервных переживаний и сбоя режима поднялась температура. Может, простуда, а, может, и грипп. Таблетки есть в аптечке, но она там.
Даже руки увлажнились настолько, что стали мокро-липкими, а тело затрясло. Лишь бы кузнечик не услышал, как зубы стучат…
Неожиданно заурчал живот. Захотелось поесть. Ох, с каким удовольствием он бы навернул сейчас тарелочку чего-нибудь! Да хоть консервы, неважно. Но всё это там. И вода тоже. Пить вдруг захотелось, и стоило только подумать об этом, жажда начала ещё больше усиливаться. Перед глазами заплясали бутылки с водой, кастрюля с супом, жареная курица с хрустящей корочкой, ароматный гуляш, маринованная сельдь с пивком… И всего этого Михей лишён, да ещё и в день рождения. Несправедливо!
Ружьё бы с патронами, а лучше пулемёт! Вот тогда бы он поговорил с кузнечиком по душам…
Через какое-то время, выныривая из полудрёмы, парень заметил, что состояние его ухудшилось. Что за напасть-то?
«Всё равно уже недолго тебе осталось…», - вспомнились слова Лики, и осознание постучалось в голову: он инфицирован! Все эти симптомы описывались на сайте!
Да как так то? Кто? Лика? Да она даже и куснуть-то не успела.
Внезапно сквозь боль и гудение в голову прорвалось вдохновение, захотелось написать стих. Пусть даже последний. Именно! Это будет заключительный стих цикла! И сразу так ясно в голове стало, словно месяц бился над очередной трактовкой, как рыба об лёд, а потом неожиданное озарение пронзило тело, наполняя каким-то неземным ощущением удовольствия, и всё стало понятно, будто в готовом виде на листе увидал.
Он суетливо полез в карман, достал смятый листок и небольшой карандаш и практически за минуту, без привычных исправлений и помарок, написал неровным почерком восемь последних строчек в своей жизни. И приписку: «С днём рождения ... и прощай».
Через пять минут он потерял сознание. А ещё через пять – жизнь.
И так никогда и не узнал о том, что кузнечик пробыл в его квартире не больше десяти минут, пока не увидел выходящую из спальни Лику, которой всё-таки удалось вырваться из плена. А память мутанта подсказала, что, там, где ходят неповоротливые, живых быть не может. Таким образом, подруга спасла Михея от невыносимой боли перед смертью.
Никогда не узнал и о том, что, слизывая соль с руки, он слизнул и небольшую каплю слюны, одну из нескольких, вылетевших изо рта Лики в момент удара ногой.
Так и не узнал он и о том, что в соответствии с планом зачистки через два дня в его дом заглянули люди. Немного удивились отсутствию зомби наверху и надписям на ванных комнатах и начали искать тех троих, кто облегчил им задачу. Безуспешно кричали, обозначая своё присутствие, пока не добрались до квартиры Михея.
- Да он ещё и поэтом был! – Восхитился один из парней группы, разглядывая исписанные листы на столе гостиной. – Про зомби целую кучу стихов написал! Правда, какая-то … вычурность сквозит, что ли? Или пафос, шут знает. Но, вроде, звучат. Вот, слушай,
«Просто смолчал – да и ладно, неважно.
Многого ей не сказал – и пускай.
Миг – нет богини, лишь девка продажная
Перед глазами. Зачем тебе в рай?
Миг – и низвергнута в бездну проклятий,
Миг – и оборвана нежности нить.
Сердце осколками сыплется на пол…
Лучше стать зомби, не жить, не любить!
Но, глупый юнец, я не жажду отмщенья.
Рвать и метать – а какой в этом прок?
Жажду, чтоб в душу проникло прощение
К деве лукавой, загнавшей в острог…»

Замер на миг, переваривая то, что только что прочитал, затем махнул рукой, резюмируя:
- Не, это сопли какие-то. А, вот…
- Собери, с собой заберём, там посмотрим. Хотя, нет. Сейчас Наташа подойдёт, ей и передай. Она как раз Степанычу говорила, что нужно какие-нибудь бумаги вести, чтобы … как же она выразилась? А! Чтобы то, что сейчас происходит, как обычно, в вихре времён, не затерялось, - вздохнул Серёга Котов, разглядывая прикрытый простынёй посреди комнаты труп Лики с небольшими отверстиями от пуль в голове. Задумался, и сам не заметил, как начал разговаривать с мёртвым телом, - Ответь-ка мне, Джульетта, что же у вас тут такое произошло? Вместо трёх живых – два зомби, причём ни на тебе, ни на Ромео твоём нет ни единой царапинки, а ты ещё и привязана неизвестно сколько была…
Что за Шекспировские страсти тут кипели, что смерть стала вашим единственным выходом?
И лишь молчание было ему ответом, но другого Серёга и не ждал…

Вожак очень дурно пах. Хотя, какой, к кошкам, вожак? Враг! Всё в нём выдавало врага, заставляя с ужасом бежать, а на деле – плестись. И избавиться от него никак не удавалось, конец поводка был прикреплён к его руке. Конец того самого длинного поводка, который он с гордостью называл странным словом: «спецзаказ»…
Матёрая сука породы доберман по кличке Сауда, что означало: «чёрная», пыталась уйти в пески подальше от человеческого жилья. Там, где были люди, пахло смертью и врагами. А от кого не пахло, от того запахнет – это она уже поняла. От вожака вначале тоже не пахло…

Темнота сгустилась, скоро предстоял ужин с последующим за ним променадом на пустыре неподалёку и сон до появления света, но вожак выглядел озабоченным. Недавно он поговорил с маленькой говорящей коробочкой, затем собрался, позвал Сауду, и железная будка примчала их сюда. По дороге он вновь разговаривал с коробочкой, но в его речи не было знакомых слов, означающих команды лично для собаки, поэтому ей не было до этого никакого дела. Можно было просто сидеть рядом на мягкой подстилке и смотреть в прозрачную стенку на пробегающие мимо дома, людей.
Они подъехали к небольшому знакомому дому, стоящему немного в стороне от основного жилья, в своей железной будке. Вожак и его верная собака.
Здесь жил мужчина, которого вожак называл словом «брат», и его стая.
Когда вышли из будки, заметили неподалёку расстроенного мальчика в белой рубахе с широкими рукавами, длинною в пол, без воротника и пояса. То бишь галабее, национальной одежде мусульманина. На ногах его красовались сандалии из верблюжьей кожи, сшитые отцом для любимого сына. Сидя на обочине под фонарём на пластмассовом ящике, мальчик баюкал левую ладонь, но, завидев их, встал и приподнял правую руку, приветствуя:
- Ас-саляму алейкум.
Он был вежливым человеком, и, завидев хорошего знакомого, тем более, лучшего ветеринара в округе, дал салям, как с детства учили.
- Уа-алейкум асалям, - не замедлил ответить мужчина в белой рубахе поверх белых же брюк. И не потому что перед ним был мумайиз*, мужчина давал салям и маленьким детям, считая, что чем раньше мусульманин начнёт познавать этику ислама, тем лучше.

---------------
Мумайиз – ребенок, достигший возраста, когда понимает речь, обращенную к нему, и может вполне осмысленно ответить (как правило, лет семи).
---------------

Тем временем люди поравнялись и начали произносить непонятные для Сауды слова, поэтому она отвернулась, разглядывая дом, огороженный каменным забором.
- Что случилось, Ахмет?
- Укусила собака Вашего брата. Она заболела, вела себя очень странно, - с тоской произнёс мальчик.
- Да, я знаю это. Брат мне звонил, просил от меня ветеринарную консультацию, но я решил, что будет лучше взглянуть самому. А где они сейчас? - взяв повреждённую руку мальчика, он пытался оценить степень проблемы.
- Вашего брата я не видел, но вся семья уехала в Каир ещё днём, - слегка поморщившись от надавливаний мужчины на ладонь вокруг места укуса, произнёс мальчик. – А собака вышла из калитки, укусила меня, потом увидела другую собаку и пошла за ней. Так жаль её! Такая красивая, с заострённой мордой…
- Давно? – укус был небольшим, ранки от зубов уже начали покрываться тонкой корочкой. Жить будет, но вот общее состояние мальчика Инсару не понравилось. И дикция его, обычно чёткая и насыщенная, теперь звучала как-то вяло, словно во рту камушки лежат.
- Час назад, наверно, может, больше, - прикинул мальчик.
- А почему ты здесь? Надо было к врачу обратиться или пойти к отцу, - покачал головой Инсар, бросая беглый взгляд на красные пятна засохшей крови, отлично видимые на рубахе мальчика даже в тусклом освещении фонаря.
- Я боюсь, - потупил глаза Ахмет. – Я слышал, от бешенства делают много уколов. Поэтому и домой не иду, жду, чтобы рана закрылась.
Мужчина рассмеялся:
- Ну, ты даёшь! Неужели ты считаешь, что семья не заметит новый шрам или испачканную галабею? Давай условимся так, я сейчас схожу к брату, решу его проблемы, а потом свожу тебя к моему другу. Он хороший врач, пусть посмотрит и скажет, опасно это или нет. А там ты уже сам решишь, лечиться тебе или так оставить, договорились?
А для себя решил:
«Если, откажется, придётся настоять, внешний вид его вызывает опасения. Да и потливость рук вкупе с жаром в теле, ощущаемые через прикосновения, тоже неспроста появились».
- Хорошо, я буду ждать, - Ахмет кивнул понуро и вновь сел под фонарный столб.

Когда они открыли калитку и ступили на просторный двор брата вожака, Сауда почуяла зло, и из глубин сознания воскрес страх. Тот животный страх, с которым попрощалась ещё в детстве, когда холка встаёт дыбом помимо воли, самообладание отказывает и все мысли лишь о том, чтобы, скуля хуже последней шавки, склонить голову или в ужасе бежать со всех лап. Она давно уже ничего не боялась, сильная, крепкая, с лёгкостью могла дать фору любому псу в округе. Может быть, поэтому вожак и заменил обычный кожаный ошейник на звенящий, причиняющий боль при натяжении. Наивный! Ну, впиваются железки в тело, что с того? Если будет нужно, она и эту боль перетерпит.
Брат ещё в поле зрения не появился, а Сауда уже попыталась предупредить вожака лаем и увести его подальше. Но он не понял! Принялся кричать на неё и опять пристегнул поводок к руке, чтобы не вырвалась, как иногда бывало. Появившийся из-за угла дома брат вытянул руки и начал приближаться. Вожак видел лишь силуэт, вышедший из темноты и освещаемый неярким светом из окна дома, но собака видела то, чего он не видел, поскольку ещё и обоняние шепнуло. Раны на шее, кисти руки и обнажённой ступне.
Осталась последняя попытка. Сауда прыгнула, хрипя от железа, сомкнувшегося на глотке, и опрокинула врага на спину, который, путаясь в полах галабеи, рухнул возле пальмы.
И что она получила в благодарность? Болезненный удар острым носком летней туфли, который с лёгкостью можно приравнять к тычку заострённым колем.
Но даже после этого она не бросила своего вожака, хотя можно было плюнуть на всё и попытаться перегрызть поводок. Так и подмывало вцепиться во врага и рвать его, но что-то внутри категорически противилось этому желанию, появилось ощущение, что это будет равносильно уходу в небытие. А хуже всего то, что её порыв не поймут, и перед этим предстоит наказание похуже удара туфлёй.
В тот момент, когда лежащий враг попытался схватить вожака за ногу, Сауда резко отпрыгнула, увлекая своего человека за собой. От неожиданности он полетел вслед за ней и упал, поднимая пыль. Кажется, удалось! Поднявшись, он не наградил её очередным тумаком, а с тревогой начал разглядывать брата, который, вместо того, чтобы подняться, пополз к нему, путаясь в одеяниях. Ещё один презрительный «гавк» и рык, означающий опасность, и можно спокойно ждать, пока он сам не разберётся в ситуации.
Но что это? Обычно умный вожак опять сплоховал, начал подходить к врагу и разговаривать с ним. Он что, не чувствует этот неприятный запах, источаемый телом? Но самое ужасное, что её человек намотал петлю поводка на руку, сокращая дистанцию и, следовательно, степень свободы.
Когда враг дополз до вожака, Сауда вновь попыталась вмешаться, но на этот раз её человек был начеку, резко дёрнул поводок в сторону, слегка приседая, и закрутил её волчком. Через миг, когда она вновь утвердилась на ногах, было уже поздно. Крик его ударил по перепонкам, и к чувству страха примешалось ощущение пустоты и тоски. Всё! Не смогла она защитить своего вожака!
От боли разжав руку с петлёй и хватаясь за повреждённую ногу, он упал, а враг схватил его за руку и, подтянув, вцепился в шею.

Хрипя от удушья и призвав все силы, верная собака натягивала поводок, чтобы хотя бы останки вожака защитить от надругательства, но каждый раз, когда ей удавалось оттащить человека хоть на немного, другой человек, путаясь в полах рубахи, неизменно полз следом и вновь впивался в жертву. Как хорошо, что калитка не заперта! Собака не осталась в капкане двора, а смогла выйти на улицу, увлекая мужчин за собой.
Но вот, наконец, враг отстал. Сауда возликовала, но как оказалось, рано. Вожак начал шевелиться, чего быть не должно, уж она-то знала. Но самое жуткое, что запахло от него точно так же, как и от врага, и с каждым мгновением запах всё больше усиливался. Вожак стал врагом! Это не укладывалось в голове, поскольку предательство вожака – вещь несусветная. Собака растерялась, насколько позволяли её мозги. Появились вопросы, на которые не было ответов.
Тянуть его и дальше, волоча по земле, или подождать, пока поднимется?
Наверное, лучше подождать, так хоть силы будут экономиться.
Когда, с трудом переставляя конечности, вожак всё-таки пошёл за ней, её задачей осталось лишь держать поводок натянутым, чтобы он не смог добраться до её тела. Борясь с желанием поджать хвост, она добралась до их железной будки, но и там ожидал сюрприз – маленький человек, находящийся возле машины, тоже стал неприятно пахнуть. Он привстал и протянул руки в её сторону.
В голове тут же сложился новый план к действию – уходить в пески. Но что дальше? Некоторое время она вела вожака, пока он не грохнулся, запнувшись на ровном месте, словно уставший ребёнок, поднимая пыль. Подниматься он не спешил, пополз в её сторону, вселяя новую порцию страха. Через мгновенье, когда с жизнью Сауда уже попрощалась, вдруг оказалось, что приближающийся ползком человек, поводок ослабляет тоже. Так и передвигалась по песку странная пара: ползущий человек и натягивающая поводок собака. Сколько им так идти? И куда?
Через какое-то время человек решил сменить тактику и поднялся. Что ж, нашим легче.
Вожак стал врагом, предал стаю, что из этого следует? Да то, что теперь она, Сауда, стала вожаком и теперь несёт за стаю ответственность.
Появился новый план – необходимо избавиться от бывшего вожака. Перегрызть поводок, но так, чтобы враг не успел до неё добраться. Как это сделать?
Вдруг Сауду осенило, вспомнился случай, когда, играя, она бегала вокруг человека и случайно привязала его к стволу пальмы. Вожак тогда очень сильно ругался, с трудом выпутываясь из петель поводка. Как хорошо, что поводок, теперь держащий их в связке, тот же самый, длинный, позволяющий гулять по большой траектории, даже если вожак стоит на месте.
В песках деревья не растут, необходимо возвращаться к людям, хоть и до жути не хочется. Всё-таки, вовремя она одумалась, не успела уйти далеко. Определив кратчайшую дорогу, собака вновь повела человека. Вскоре силуэты зданий приблизились настолько, что можно было начать поиск подходящего дерева.
Высмотрев ближайшую пальму, она направилась к ней. Запах, исходящий от ствола, её не интересовал. Быстро пробежавшись носом по собачьим «чек инам» и «объявлениям» и выяснив, на чью территорию её забросила судьба, Сауда начала отходить от пальмы в противоположную сторону.
Враг поравняться со стволом, и через несколько биений сердца был безжалостно к нему примотан. Ещё через мгновенье острые зубы сомкнулись на поводке, чтобы ещё через какое-то время их хозяйка поняла, что перекусить этот поводок не так-то просто.
Вполглаза следя за потугами врага вырваться из плена, она с раздражённым рыком нетерпения вгрызалась в ненавистную полоску кожи. Сауда и вправду верила, что это единственная её проблема, и даже не догадывалась, что уготовила для неё злодейка судьба.

***

Впереди, освещённые светом фонарей, показались в ряд высаженные пальмы и выглядывающий из темноты высокий каменный забор. А за ним скрывалось большое здание, внутри которого только ей дозволялось ходить, правда, только, когда вожак был в настроении.
Всё! С огромным трудом, но она всё-таки добралась до дома. Теперь необходимо предупредить стаю, и можно спокойно встретить свою судьбу.

У приоткрытой калитки знакомый запах мелькнул на миг. Запах маленького человека, который тоже входил в стаю. Он вышел отсюда только что, даже железо ещё хранило его запах.
Он вызывал лишь неприятные эмоции, и иногда сквозь рой мыслей приходило воспоминание, почему. В первый же день появления здесь он попытался её унизить на глазах всей стаи и вожака в том числе. ОН! ПЫТАЛСЯ! ДЕЛИТЬСЯ! С НЕЙ! ЕДОЙ! Да последняя шавка в округе знает, что она ест в стае второй! После вожака, который и приносит еду! По какой причине она не отгрызла его подлые руки, она уже не помнила, но его запах, который периодически напоминал о попытке унижения, был противен и вызывал раздражение. Р-р-р!
Но что это? Что случилось?
Вся стая лежала в своих вольерах, а выворачивающий наизнанку запах смерти кружил вокруг и, казалось, впивался и пропитывал всё на своём пути.
Признаки жизни подавали лишь два щенка из последнего помёта, которые ещё недавно вызывали у Сауды материнский инстинкт, а теперь воспринимались, как младшие члены стаи. Даже не смотря на то, что выглядели они, как чёрные комочки с большими головами и висячими ушами, ели они уже самостоятельно и первые принципы жизни усвоили, поэтому детьми для матери они уже не являлись. Как и тот, благодаря которому они и появились на свет. Согласно принципам природы, избавившись от обузы, собака уже воспряла и стремительно возвращала слегка утраченную форму.

Шатаясь, Сауда зашла в вольер со щенками, и обоняние шепнуло, что они тоже не жильцы. Хотелось задрать голову вверх и завыть печальную песнь смерти, но сил хватило лишь на то, чтобы с тоской уткнуться мокрым носом в каждого из них, лежащих на боку и с трудом передвигающих кривоватыми ещё лапками по полу.
Через миг Сауда упала рядом, часто дыша и размазывая по бетонному полу вольера кровь, которая продолжала сочиться из раны на боку.
Кто же мог подумать, что привязывая к стволу пальмы вожака, она и сама себя невольно привязала. Когда полоска неподатливой кожи поводка уже практически распалась на куски, на Сауду напала стая, и смрад, исходящий от собак, лучше всяких слов рассказал, почему, при таких страшных ранах они всё ещё на ногах. Вырваться удалось, но с потерями, так что особых иллюзий по поводу будущего она не питала. Не зря же люди называли её умницей.

Вскоре она потеряла сознание, что было к лучшему, поскольку даже не почувствовала, как два щенка, гонимых вирусом, нелепо переставляя лапки, подошли к бывшей матери и вгрызлись в её тело.
Через какое-то время пир завершился, поскольку бывшая Сауда тоже поднялась. Ощущая жуткий голод, она заметила тушу мёртвого пса в соседнем вольере. Подойдя ближе, уткнулась мордой в толстую сетку стены и замерла, не зная, что предпринять.
Но маленькие щенки помогли. Сунув морды в пространство между полом и горизонтально проходящей железной трубой, к которой крепилась уходящая вверх сетка, они впились в бок трупа.
Сделав свой первый серьёзный вывод, Сауда опустила морду вниз и, протиснув её в щель, сделала второй вывод. До еды добраться трудно, строение морды сыграло злую шутку, а у тех двоих головы маленькие, поэтому они сейчас спокойно едят.
Третий вывод пришёл тут же - отсканировав пространство, она обнаружила ещё одну большую еду в вольере подальше и две маленькие еды в вольере сзади. Что ж, стол накрыт, и это всё нужно съесть. А удобство, когда вся еда вокруг спокойно лежит и не бегает, собаке понравилось. Она не могла вспомнить, почему еда должна бегать, но обрывки мыслей сложились в подобие подсознательного удовлетворения.
Так должно быть всегда…
Приступим!

Повернув голову набок, всё-таки удалось протиснуть её дальше и, зацепив зубами за полоску кожаного ошейника, подтянуть труп ближе. Но неудобство добычи еды отложилось в подкорке, и, как только первая порция желанной плоти попала в желудок, в мозгу сформировался новый блок – блок, отвечающий за трансформацию для удобства существования и сохранения вида. А щенкам внезапно захотелось иметь такие же большие пасти, чтобы в будущем можно было так же быстро двигать еду.

***

Плачущий мальчик бежал в темноте, не обращая внимания ни на что. Несколько раз он падал, пачкая любимую выходную голубого цвета галабею ещё больше, но тут же вскакивал и продолжал бежать. Его задачей было убежать как можно дальше от того места, где он совершил свой самый ужасный в жизни поступок.
Покровитель шепнул утром: «Сегодня вечером ты должен это сделать. На тебя никто не подумает, я позаботился. Сегодня ещё несколько хозяев, купивших корм через Шакура, лишатся своих питомцев. А ты, как будто испугался, поэтому и сбежал».
И передал небольшой серый мешочек с обвязанной верёвкой горловиной.
В тот момент ничего не шевельнулось внутри, он должен был сделать то, ради чего и был приставлен к Инсару. Но потом, когда собаки с муками от боли на мордах начали падать, захлёбываясь в выступившей на пастях пене, мальчик понял, насколько за это время он успел привязаться к этим красивым и изящным животным, пусть и называют их резким словом «наджис»*. Не в силах сдержать слёз, он дождался, пока собаки не упадут на пол, как и было обговорено, и с трудом нащупав выход из-за застилающей глаза пелены, выбежал на улицу.

--------------------
Наджис - переводится как "змей". Имеется в виду нечистое животное, которое может осквернить одежду, пищу и самого человека. После осквернения любой правоверный обязан совершить очищение. Существуют специальные правила, что делать в таких случаях.
--------------------

Нелепые картинки вставали перед глазами, сменяясь другими, пока не появилась та самая, с которой всё и началось.
Солнечный погожий день и тот же пресловутый двор дома.
- Вот он, - просто и без затей представил Инсару мальчика его покровитель, слегка толкая ладонью в спину.
Суровый взгляд, которым наградил шагнувшего вперёд мальчика мужчина, слегка напугал его.
- Я и сам прекрасно справляюсь, - ответил Инсар. – Мои собаки - лучшие в округе. На той неделе даже из Каира приезжали, чтобы купить моего пса, ты же знаешь. Так зачем мне этот мальчик? Готовить и убираться? С этим прекрасно справляется приезжающий Ахмед, причём, по утрам, не стесняя меня в действиях и желаниях. Что он будет тут делать?
Мальчик понял, что непросто будет остаться здесь, но подходящих слов для переубеждения не нашёл, хотя никто его и не спрашивал. Оставалось лишь, робко глядя на Инсара, ждать, чем же закончится диалог взрослых.
- Да ему даже платить не надо, - начал уговоры покровитель. – Выделишь ему угол, и пусть живёт. Он мечтает научиться выращивать и дрессировать собак, так же, как ты. Фактически, это будет твой ученик. Он сирота, родных нет, будущее туманно. Так почему бы нам не дать ему шанс в жизни?
- А что ж ты его своему другу в ученики не отдашь? – усмехнулся Инсар. – Тем более, ты кажется, там тоже какой-то кусок имеешь?
- Ничего я там не имею! Слушай больше всяких проходимцев! – вскипел покровитель. – Один раз нашёл ему хороший заказ, причём даже от процента отказался – и всё, теперь клеймо на всю жизнь. Ну подарил он мне недавно пса, что с того?
- Ладно, не кипятись, - пошёл на мировую Инсар. – Я подумаю.
- Подумай, - мужчина уже остыл и продолжил спокойно. – Ты же прекрасно знаешь, что ты лучший. Так зачем отдавать парня в заведомо худшие руки?

Вот так и вышло, что мальчик стал жить в доме Инсара. К парню мужчина был суров, как, впрочем, и к своим псам. Единственное существо на свете, к которому Инсар относился с любовью, это была Сауда. Крупная мощная самка, она никогда и никого просто так не подпускала ни к себе, ни к хозяину. Тумаки, правда, тоже получала – это была основа воспитания собак у Инсара, но их количество было в разы меньше.
Их обоих мальчик люто ненавидел, но если от мужчины худо-бедно удавалось утаивать истинное к нему отношение, то собака словно чувствовала. Она постоянно рычала на мальчика и норовила укусить, так что со страхом приходилось обходить её десятой дорогой. А Инсар даже не пытался защитить его, только смеялся, поговаривая: «А ты как хотел? Это и есть правильно дрессированная собака, и такими должны стать все псы, поскольку суть моего воспитания не в суровом подходе, а в степени дозволенности».
А какими именно должны стать все псы?
Все вокруг считали, что Сауда - это обычная породистая сука, но лишь мальчик знал правду. Не единожды он видел, как из-под облика собаки жуткими глазами на него пялился хинн!* А то и сам ифрит*, хоть и утверждают умудрённые опытом старцы и святые книги, что такое невозможно.

--------------------
Хинн – самая слабая разновидность Джиннов. По преданию могут принимать форму собаки черного цвета. А Джинн, согласно священным книгам Ислама, свободный дух, сотворенный Аллахом из бездымного огня, и контроль над ним может осуществить только человек, владеющий специальными знаниями.
Ифрит – одна из самых мощных и хитрых разновидностей Джиннов, особенно склонная к злу.
--------------------

Да, дом Инсара, без сомнения погряз в грехах.
Мало того, что мужчина постоянно возится с проклятыми пророком*, мир ему и благословение, нечистыми животными, и при этом даже не обращает внимания на то, что они трутся об него, покрывают слюной, пачкают одежду. Так ещё и не единожды Сауда касалась его во время омовения перед намазом! А он лишь улыбался в ответ!

--------------------
Проклятые пророком – по преданию, собака укусила пророка, за что и была проклята.
--------------------

А чего стоит то, что Сауде дозволено ходить по дому! Неужели Инсару не важно, что ангелы милости не входят в дом, где разгуливает собака или висит изображение её? И лишь один Аллах ведает, на сколько кират уменьшается ежедневно его вознаграждение за благие поступки!
Но на робкие вопросы мальчика Инсар улыбался и цитировал свои истины: «Собаки, как и все создания, живущие на Земле, были созданы Аллахом и являются мусульманами, подчиненными воле его, лишь человек и Джинн имеют свободу выбора. Если же собака приносит пользу в качестве помощника в охоте, либо охранника дома, посевов и скота – это ли не благо?"
Тут мальчик не во всём был согласен, ибо про охрану дома в хадисах* ничего сказано не было – это он доподлинно знал от покровителя, Инсар же из своих питомцев пытался вырастить именно охранников. А ещё покровитель делал упор на то, что доберманы – это не та порода, с которой истинно верующему можно возиться. Рядом с мусульманином могут быть лишь борзые, истинно возвышенные животные с утончёнными мордами и благородным строением тела!

--------------------
Хадисы – предания о словах и действиях пророка. Своего рода рассказы о его жизни и поступках, предписывающие правоверным в подобных случаях поступать так же.
--------------------

А о продаже собак мальчик даже и думать не хотел. Это самые грязные деньги, сравнимые с деньгами от проституции и гадания, по мнению пророка, мир ему и благословение, хоть и утверждал Инсар, что продажа собак, полезных человеку, есть благо.
Так что прав покровитель: Инсар грешник, и ему необходима помощь.

Правда теперь мальчик недоумевал, в чём именно заключалась эта помощь. В убийстве ни в чём не повинных собак, пусть даже и немного их оставалось? В убийстве щенят, умилительно вышагивающих по земле чёрными комочками, подражая взрослым? В том, что теперь они не будут осквернять человека касанием, а деньги от их продажи не лягут на душу очередным грехом?
Уж лучше бы Инсар вместе с Саудой умерли вместо них!
Но покровитель утром приказал ясно: отравить всех собак в доме, убедиться в том, что они умерли. Затем прибежать на оговорённый причал, сесть в лодку, которая его ждёт, и покинуть страну. Там, в условленном месте с мальчиком должны рассчитаться. Но все собаки должны быть мертвы к тому моменту, как Инсар вернётся домой от брата, который и является покровителем мальчика. Он собирался дать своей борзой, подаренной другом-заводчиком, какую-то дрянь, чтобы вызвать недомогание, и под этим предлогом позвать Инсара к себе…

Покровитель рассказывал, что некогда Инсар был истинно верующим, но озлобился на весь мир из-за того, что полюбил девушку. И мало того, что была она христианкой, да ещё и с далёкой Украины - не увидев в парне того самого для себя, она отказала ему, особый акцент сделав на вероисповедание.
И теперь Инсар всё больше и больше отдаляется от благого пути, предначертанного Аллахом, и всё ниже опускается в своих грехах. И грехи его уже неисчислимы, уж это-то покровитель объяснил доходчиво во время бесед о религии и хадисах. И он был прав, считая, что любой правоверный мусульманин должен знать об этом ещё с пелёнок. Если бы не он, мальчик бы даже не осознавал, насколько грешен непутёвый младший брат Инсар!
Ну, почему это надо было сделать именно сегодня? Нельзя было подождать пару дней?
Хоть и грязными являются деньги, вырученные от собак, но уж лучше продать, чем вот так…
Ведь буквально позавчера, радостно напевая, чего с ним давно не было, Инсар поведал мальчику о том, что скоро предстоит приезд одного очень уважаемого в стране человека, а это для Инсара откроет новые горизонты. Он уже видел Сауду, и она ему понравилась, так что оставшихся двух взрослых псов он возьмёт после оценки. А это уже будет неплохой рекламой в серьёзных кругах, что приведёт к будущим контрактам. Лишь бы только всё удалось, никто из конкурентов не опередил, и псы этому человеку понравились…

В очередной раз вытирая глаза, мальчик почувствовал боль. Их нестерпимо защипало, и новая порция слёз вырвалась наружу, но уже не от жалости к погибшим собакам.
И тут неожиданно вспомнились слова покровителя: «Не вздумай трогать это руками. Если тронешь – тут же тщательно промой водой».
Руки… Убитый горем, он совершенно про них забыл! Может, обойдётся?

Серая «Волга» на тёмной дороге стремительно нёсла своего хозяина к цели, послушно выполняя все его пожелания. А цель его была серьёзной – необходимо было, как можно скорей добраться до дома. Дома какие-то непонятные проблемы появились - в подъезде слышны крики и кто-то кого-то насмерть загрыз прямо на лестничной площадке. Как бы от страха беременная супруга раньше срока рожать не начала! Больница в двух шагах, но и там не всё гладко - из окна видно, как оттуда какие-то странные люди выходят, подсвеченные светом фонарей на столбах. Плетутся, как пьяные. Некоторые в крови. И в милиции почему-то трубку не берут.
Жена и раньше сочиняла всякие небылицы, чтобы обратить на себя внимание, поскольку очень раздражалась на постоянные отлучки мужа. Но сейчас он ей верил, поскольку наслушался уже баек к этому моменту. Да и не стала бы жена до такой степени с ума сходить, такое, захочешь – не сочинишь.
- Мне не нужны твои деньги, мне нужен ты, - произнесла она на днях на семейном ложе, поглаживая его покрытую чёрными волосами грудь и пытаясь заглянуть в глаза.
- Это ты сейчас так говоришь, - парировал он, - потому что нужды нет. А как появится, по-другому запоёшь. Рай в шалаше только в сказках и свадебных путешествиях бывает.
Её тоже можно понять. Двое маленьких детей, через пару месяцев третий появится. А муж то объекты принимает, то работы контролирует, то новые места под застройку ищет, сутками дома не появляясь.
Удача пришла неожиданно в виде младшей сестры, которая нашла такой подряд, после которого можно было спокойно открыть вакансию заместителя директора фирмы, свалить на него половину работы и освободившееся время посвящать семье.
Но прибывший вчера вместе с сестрой в соседний город Роман, хозяин «Волги», с неудовольствием обнаружил, что сделка откладывается. Прилетевшего будущего партнёра покусали в аэропорту, и вместо ресторана Рома в срочном порядке повёз его в больницу. Травмы оказались серьёзные, пришлось проводить операцию, причём в порядке живой очереди, поскольку хирурги были нарасхват.
Томиться в больнице в ожидании результата совсем не улыбалось. Тем более, находясь в вестибюле, Рома такого навидался и наслушался, что с рождения кудрявые волосы на голове норовили выпрямиться и встать дыбом. Люди в стране начали сходить с ума, причём вне зависимости от географического местоположения, вероисповедания и пола.
А тут и сестра позвонила с отчётом, что сняла квартиру на пару дней за приемлемую сумму, так что Рома оставил запыхавшейся медсестре свой номер телефона и сотню «зелёных» аванса за звонок и поехал обживаться. По дороге заскочил в супермаркет, поскольку организм уже намекал на шумную забастовку. Вернувшись в машину и бросив пакеты на переднее сиденье, полез в карман, поскольку сотовый принял звонок от медсестры. Она торопливо рассказала о том, что операция прошла успешно, и партнёр, кажется, заснул и наверняка проспит до утра. Раньше приезжать смысла нет, тем более, что теперь и в больнице люди стали с ума сходить и бросаться друг на друга, ухудшая и без того сумасшедшую обстановку.
Поблагодарив за звонок, Рома выразил надежду, что всё будет хорошо, и отключился.
После ужина Рома неожиданно понял, что устал, и лёг спать, решив рано утром навестить пострадавшего. Но ночной звонок жены заставил плюнуть на планы и ехать домой. А сестра ещё даже не ложилась, полночи лазая по просторам интернета, который входил в перечень услуг по аренде квартиры.
Темнота особых неудобств не доставляла. Дорога, по которой Рома частенько ездил, давно уже врезалась в память, поэтому гнал он, как мог. Тем более, новые шины прекрасно справлялись с тонким слоем наледи на дороге. Скоро на дороге появится пост, поэтому скорость придётся сбрасывать, но пока ещё терпит.
Сестра, рассказывающая новости из сети, уже угомонилась и дремала рядом, по уже устоявшейся традиции не пристёгнутая ремнём безопасности. Рома устал уже с ней спорить. Начитавшись форумов, на все претензии она неизменно отвечала, что ремень – это зло, безопасней сгруппироваться, так что лучше она лишний раз штраф заплатит. И добавляла, что брат – зануда. Но потом все равно просила заранее предупреждать, когда «рыбные места» ГИБДД начинаются, ведь не хочет же Рома, чтобы бюджет сестры страдал от «поборов».
Глядя на её прикрытые глаза под ровной чёлкой чёрных, как смоль, волос, брату вдруг стало интересно посмотреть, как она успеет сгруппироваться, если их сейчас занесёт. А потом мужчина переключился на мысли о семье, жене… Захотелось позвонить, узнать новости, но телефон остался в кармане куртки на заднем сидении. Никак не мог он себя приучить перекладывать телефон в рубашку.
Ушедший в себя Рома продолжал вести машину исключительно на инстинктах, выработанных за годы практики. Эта самоуверенность злую шутку и сыграла. Фары высветили что-то непонятное на дороге, а глаза через мозг послали сигнал рукам. Организм отреагировал точь-в-точь, как в любимых компьютерных играх с гонками, которым Рома в своё время немало времени посвятил. Да и сейчас баловался иногда.
- Приехали? – встрепенулась сестра, проснувшись от мата брата и непривычных ощущений полёта в результате заноса.
Разогнавшаяся машина вильнула на тонкой корочке наледи и устремилась к обочине.
Осознав, что происходит что-то внештатное, сестра с расширенными от страха глазами почему-то схватилась за ремень, опровергая свою прежнюю позицию. А Рома в свете фар увидел быстро приближающийся из темноты остановочный корпус, составленный из бетонных блоков, и попытался предотвратить неизбежное. Но успел лишь слегка сбросить скорость, поскольку отвернуть в доли секунды с таким большим ходом руля, как на его машине, было проблематично.

Через миг бампер машины соприкоснулся с массивной стеной, чтобы ещё через миг вдавиться в капот, который сложился и уменьшился в размере, словно бумажный.
Еще миг понадобился сестре, чтобы по инерции метнуться вперёд в жалкой попытке боднуть лобовое стекло. Покрывшись паутиной трещин, стекло победило, и, разбив голову, девушка вернулась в кресло, напоследок взмахнув руками.
Рома никуда не полетел, пристёгнутый ремень резко ударил в отяжелевшее в несколько раз тело и вернул на место.
Однако сбить дыхание ремень безопасности не успел, поскольку от сжатия капота руль подался навстречу. Со стороны даже могло показаться, что мужчина изо всех сил выдёрнул его на себя стиснутыми до боли в пальцах руками.
Пластмассовый ободок руля, ударив в корпус тела, рассыпался, а рулевой вал, по сути, железная труба, разрывая ткань рубашки и ломая рёбра, с силой вошёл в грудь и, сминая околосердечное пространство, пронзил сердце.
Когда задние колёса вновь опустились на землю, и разбитая машина начала слегка откатываться назад, живых в салоне уже не осталось.
Но это была не совсем смерть. И четверо молодых азербайджанцев, притормозивших рядом через двадцать минут и попытавшихся хоть чем-то помочь, в полной мере это осознали.