Глава 1. Пришла беда – отворяй ворота
О приходе большого песца я узнал практически сразу после его внезапного начала. В то день я безмятежно прибывал в Белгородской области, привычно занимался очередным рабочим форс-мажором. Я и мои коллеги были погружены в пучину сдачи заказчику законченного строительством первой очереди таможенно-логистического терминала на границе с Украиной и одновременным началом строительства второй очереди того же терминала.
Таможенно-логистический терминал (ТЛТ) — это комплекс зданий, сооружений, территорий, объединенных в единое целое, в пределах которого оказываются услуги, связанные с таможенным оформлением товаров и транспортных средств, их хранением, транспортировкой вглубь страны, а также иные сопутствующие услуги, расположенных в непосредственной близости от пункта пропуска через государственную границу Российской Федерации. Они должны располагаться в приграничных субъектах Российской Федерации, в пределах полосы местности шириной до 30 километров от линии таможенной границы по пути следования транспортных средств из пункта пропуска в глубь страны на прилегающей к дорожной артерии территории или находящейся от неё на расстоянии не более 2 километров.
Понятие ТЛТ подразделяется на две составляющие: коммерческую и таможенную.
К коммерческой составляющей можно отнести осуществление услуг, связанных с транспортировкой, хранением, таможенным оформлением товаров. Для оказания коммерческих услуг на территории ТЛТ расположены склады, офисные здания, стоянки для транспортных средств, а также объекты, на территории которых оказываются сопутствующие услуги (пункты питания, гостиницы, страховые компании и т. д.).
К таможенной составляющей относятся услуги, связанные с выполнением государственных функций по таможенному оформлению и таможенному контролю товаров. Основой для таможенной составляющей, а также для формирования и развития ТЛТ, являются склады временного хранения (СВХ). На базе склада временного хранения должен располагаться таможенный орган (таможенный пост).
ТЛТ, как правило, стоят коммерческие структуры. Заказчиком нашего ТЛТ была ОАО «Гермес».
К работе меня привлек один из моих бывших партнеров по первому бизнесу, поднявшийся за последнее время и отхвативший несколько жирных государственных контрактов на строительство ряда сочных объектов. Старая дружба, как оказывается, не ржавеет, а работать лучше с проверенными временем людьми, то есть со мной и еще парой бывших коллег.
Сейчас мы заканчивали очередной объект. Мы практически жили на нем, периодически возвращаясь на нашу базу. Базу мы арендовали просто великолепную. Это был, балансирующий на грани разорения, консервный завод местного совхоза. Кроме полноценной рабочей общаги, теплых боксов для техники, там был отличный ремонтный цех и железнодорожная ветка. База была в шести километрах от границы и соответственно в пяти километрах от нашей стройки.
Пока Москва просыпалась, и офисный планктон столицы вяло подтягивался к месту исполнения своей трудовой повинности, мы успели провести утреннюю планерку, совещание с заказчиком и встретить группу геологов-изыскателей, прибывших для исследования грунтов.
Попытки дозвониться в головной московский офис компании увенчались успехом далеко не сразу. После нескольких моих попыток дозвониться на разные телефоны, трубку, наконец, подняла бухгалтер Маринка – замечательная Саратовская девчонка. Меня выбил из колеи ее зареванный срывающийся голос человека, находящегося в истерике. Из ее слов я единственное понял, что случилась что-то из ряда вон выходящее. К моей удовлетворению трубку у нее отобрал директор, охранявшего нас ЧОПа, Николай Николаевич. Он мне сообщил, что рано утром на нашего охранника у входа в здание напала какая-то бешеная мартышка и сильно покусал его. И даже не просто покусала, а фактически загрызла, вскрыв зубами трахею и сосуды на шее. Его кое-как перевязали наши офисные девушки, но он умер от страшных ран и обильной кровопотери буквально перед приездом скорой помощи. Самое жуткое и непонятное случилось после того, как прибывший врач скорой констатировал смерть израненного охранника. Покойный охранник вдруг ожил и набросился на доктора скорой, а затем и на стоявших рядом оперативников из ближайшего РОВД, прибывших на звонок о нападении животного. Бешенного воскресшего охранника с большим трудом сковали наручниками, привязали к носилкам и отправили на скорой в больницу вместе с покусанными оперативниками. Кроме того, в соседнем квартале ночью был взрыв в каком-то здании. И теперь весь район оцеплен, Автопроездная перекрыта милицией и МЧС, нормально подъехать невозможно. Я попросил его передать трубку шефу. Но он разговаривать со мной не мог. Шефа оживший охранник тоже укусил за ногу. Шеф не заметил укуса в пылу борьбы с воскресшим охранником, а потом было уже и не до укуса. А сейчас его бинтуют и собираются везти в больницу. Он попросил перезвонить позже и отключил телефон.
Я пересказал услышанное своим коллегам и двум присутствующим электронщикам, монтирующим систему видеонаблюдения на объекте. Все воспринималось как какой-то бред или розыгрыш человека больного на голову: какая-то бешеная мартышка насмерть загрызла человека, а потом он ожил и кинулся милиционеров с докторами убивать. Но все наши знали Николаича с его прямыми военными мозгами. К тому же не верилось, что смешливая и жизнерадостная Маринка будет разыгрывать такую тяжелую истерику.
Мы еще раз попытались позвонить в офис, но трубки опять никто не поднимал, на сотовые телефоны звонить было также бесполезно. Произошедшее в московском офисе событие явно выскакивало за понятие рядовых. Оставалось только ждать, когда там все более-менее наладится. Врятли мы могли чем-то помочь. Я разогнал всех присутствующих по рабочим местам - нечего лоботрясничать, работы еще непочатый край. Электронщики тихо смотались в кибернетическое логово - место поклонения их электронному богу.
Долгий час прошел в напряженном ожидании. Наконец запиликал мой телефон, и на экране высветился номер шефа.
- Привет, Саня.
- Привет Иваныч! Как твое драгоценное здоровье. Что у вас там случилось.
- Песец. Полный песец. Я сейчас в больнице, чувствую себя очень хреново. Нога сильно воспалилась и болит, температура высокая точно. Похоже, какую-то заразу мне занесли типа бешенства. В больничке бардак дикий. Постоянно подвозят людей, все в крови. Какие-то психи на людей бросаются. Меня сейчас Валера в Вишневского отвезет, на счет меня там тесть договорился. По документам и оплате Гошу тряси, я на него доверенность сделал. Если что, звони Валере – он сегодня со мной неотлучно. Саня, вы там мне сроки не прощелкайте. Это самое важное.
- Иваныч, ты выздоравливай, давай. За нас не беспокойся – чай не в первый раз. Юристам и сметчикам командировку я продлю, пусть делом занимаются, а то совсем сопреют от безделья.
- Ок. Звони Гоше. Я распорядился.
Кроме голоса Иваныча из трубки доносились крики, какой-то шум, похоже, что Валера увез его в психушку. Звонок прервался. Происходящее уже совсем не походило на шутку.
Нехорошее тревожное предчувствие разлилось холодком по венам.
ЧП в офисе прямо накануне сдачи! Иваныч ипохондриком не был, и если он так резво в больничку поскакал, то действительно захворал и захворал в серьез. Не приведи Господь, если он сляжет. Все договоренности держались на нем. Повиснем мы, ох как повиснем. Будем вот так пищать да ножками в воздухе болтать, а сдать объект не можем, акты не подпишут. Нужно готовиться к худшему. Сколько в карантине инфекционных больных держат: месяц, два, а может полгода?
Я пошел в строительный штаб, где коллективно за большим столом в сотый раз проверяли документацию, правили ошибки, готовили новые документы. Рабочая рутина успокаивала.
Мои размышления прервал звонок на мой телефон. Из Москвы звонил Валера – водитель нашего шефа. Я зачем-то включил громкую связь.
- Что делать? Владимир Иванович умер! Только что умер! У меня в машине умер! – кричал Валера в трубку.
- Вы до больницы доехали? – задал я встречный вопрос.
- Не еще. В пробке стою. Я окольными путями ехал, а тут встали.
- Он точно умер?
- Мертвее мертвого. Дыханья нет, сердце не бьется, глаза на свет не реагируют. У него глаза открыты. Я ему в глаза зажигалкой светил. Глаза у него стеклянные.
«Медик млять!» - подумал я.
- Валера, держи себя в руках, будь мужиком. Иванычу мы все многим обязаны. Езжай в ближайшую больницу. Вдруг у него кома. Такое бывает. Пусть его врачи посмотрят.
- Хорошо, хорошо! Конечно это кома. Тут рядом детская – я туда его. Примут его там? Как Вы думаете?
- Должны принять. Они не имеют права отказать в помощи.
- Да, да, да. Я уже еду. Сейчас по тротуару проеду.
Валера отключил телефон.
Сразу пришел второй звонок. Звонил финансовый директор – Семен. Включаю громкую связь.
- Александр, попробуй договориться на месте по отсрочке, постарайся объяснить. Денег не ждите, ни я, ни Гоша сегодня в банк не поедем. Тут все перекрыто. Выстрелы какие-то. Не понимаю, что происходит. Но происходит, что-то п-ц говенное.
Сеня, как же ты был прав тогда. Своими еврейскими мозгами уловил самую суть происходящего.
- Сеня, Иваныч умер.
- Как умер?
- Валера мне звонил только что. Иваныч у него в машине умер. Он его в какую-то детскую больницу повез – она ближе всего.
- Иваныч? Ну как же? Ну что же?
И уже не мне:
- Девчонки, Владимир Иванович говорят, что умер. Срочно звоните Валере. Оля, где моя машина? Как водитель уехал? Сам что ли?
- Да Ё-П-Р-С-Т. Мой чмудак машину перегонять на другое место поехал. Я сейчас сам быстренько смотаюсь, своими глазами все посмотрю. Я знаю, где это, – это Семени говорил уже мне.
- ОК. Дерзай. Только отзвонись обязательно.
- Ага.
Связь прервалась.
На счет быстренько я не сомневался. Сеня свое мужское эго проявлял через исключительную резвость в вождении автомобиля, компенсируя этим рыхлую конституцию, узкие плечи и женские бедра. К тому же недавно он купил новенький кроссовер Infiniti FX 45. Так что разбегайтесь кто куда. Сеня – это единственный человек, в машине которого меня укачивало.
Я посмотрел на оторопевших коллег. Ну и денек начинается.
Ко мне сразу обратился наш начальник участка:
- Как думаешь, чего это вообще такое? Что теперь со сдачей то будет?
Так, предчувствие того, что ситуация действительно серьезная и ничем хорошим это не грозит, есть не только у меня.
- Не сыте мужики, прорвемся! – ответил я, а что я мог еще сказать.
Все дружно закурили.
Начался хаотичный обмен мыслями по поводу мартышек, болезни шефа и сдачи объекта. Наивные, мы боялись сроки провалить. Разброс мнений был весьма широк. Мы вместе с моими коллегами и двумя электронщиками приводили догадки, строили гипотезы, делились жизненными историями и сомнительными байками. Нет смысла даже вспоминать это словоблудие. На самом деле все было намного проще и страшнее.
Следующий звонок из Москвы пришел уже ближе к полудню.
Голос у Семена был такой, как будто он всех родственников похоронил:
- Саша, я в милиции сейчас. Тут такое твориться, что у меня просто начисто крышу сносит.
Сеня скатился на какие-то всхлипывания.
- Да хватить блеять. Давай коротко и по делу. Толком скажи, что происходит.
- Саша, Иваныч жив.
- Ну, все классно. Можно выдохнуть. Валерка напутал.
- Нет, нельзя выдыхать. Валера умер.
- Чего?
- И не просто умер. Его Иваныч загрыз.
- Твою маму! Сеня, ты чего городишь.
- Ничего я не горожу. Я сейчас в милиции. Я час назад к больнице подъехал. Там машина шефа в опору рекламного баннера въехала.
Сеня поперхнулся. Раздались звон стекла о стекло и шумные захлебывающиеся глотки. Смен пил.
- Сеня, они в аварию попали?
- Нет, не это главное. Я подъехал, когда уже Валера мертвый был, а Иваныча связали.
- Чего за бред?
- Я их опознавал прямо там. Сейчас меня в милицию забрали.
- Да объясни ты толком, что произошло.
- Вот я и говорю. Мне мент сказал, что шеф Валеру зубами грыз. Там свидетелей куча была. Они как врезались. Сразу все к ним побежали. А там Валера орет и от шефа отбивается. Валера выскочить хотел, но только из двери смог выпасть, а шефа за собой следом вытащил. Он ему шею прокусил. Пока шефа оттаскивали, Валера мертвый оказался, и весь в укусах. Понимаешь? Милиция шефа наручниками сковала.
- Сеня, ты чего? Ты совсем снюхался, что ли? До субботы еще далековато, Семен.
- Чем угодно клянусь. Давай я оперу трубку передам. Он передо мной сидит, мои объяснения на компьютере печатает.
- Семен! Иваныч жив. Так?
- Так.
- Как он себя чувствует?
- Ты, что глухой? Он сейчас в обезьяннике в наручниках к прутьям пристегнутый. Совсем невменяемый. А Валера убитый, его в морг сразу повезли. При мне в пакет черный упаковали и повезли.
- Рыжему звонил?
- Сейчас подъехать должен.
- Пусть лучше этими делами Гоша занимается.
- Гоша уже едет.
- Что рыжий говорил?
- А чего говорил. Денег давайте, все нарисуем.
- Пусть она сначала прежние отработает. А то горазд корками махать: я – то, я – сё, контора - это сила, хозяева страны.
- Да понимаю я.
- Иваныча вылечим. Германия, Швейцария там клиники всякие. Валеру жалко конечно, но в состоянии аффекта всякое может быть. Сеня у меня сдача до конца недели. Заключение есть, но пока мы его не оплатим, оно будет не у нас. Напряги свои булки и сделай нам всем хорошо.
- Да сделаю я. А с Иванычем то что?
- Сеня для этого есть специалисты. Мы с тобой как ему помочь можем? У нас свои задачи. Иваныч оклемается, и что мы тогда ему скажем? Нет, ты лучше подумай, что он скажет нам.
- Хорошо, я сейчас его тестю позвоню. Академик все-таки, должен знать, что делать. Рыжий с органами все решит.
- Кстати о деньгах. У меня завтра утром главный крокодил приезжает последние процентовки подписывать. Шкурный вопрос нужно решить.
- Ну, реши с ним сам.
- Сеня, кончай придуриваться. Крокодила убалтывали вы с Иванычем. Я на ваших терках не присутствовал. Дальше надо объяснять? Мое дело маленькое – прорабов гонять и местных чучелок задабривать.
- Ну, так ты и московских пугал огородных на себя возьми, если на местных чучелках натренировался.
- Сеня, дорогой ты мой еврей. Я в ваши жидо-массонские заговоры лезть не собираюсь. Давай каждый на своей фазенде картошку копать будет.
- Ты Иваныча жидом назвал?
- Нет, Иваныч – масон, со своими тайными замыслами и секретными связями. А жид - это ты. Хитрый, жадный и ленивый. Бросай своих сосок гламурных и приезжай. Я на тебе пахать буду.
- Вот за что я от вас гоев такие вечные обиды, неправды и притеснения терплю?
Сеня всегда вечно выпячивал свою национальную принадлежность, и большая часть юмора у него была связана именно с этим. В нашем с ним общении еврейская тема стала хронической основой для беззлобных шуток и подколок. Я травил Сеню его еврейством, Сеня травил своим еврейством и моим гойством меня. Вместе мы травили еврейством Сени нашего главного механика Равиля, но это было бесполезно. При этом на непробиваемом лице Равиля появлялось лишь выражение свойственное родителям, которые смотрят на шалящих больных детей. Впрочем, нас это тоже веселило.
- Слышь, ты, богоизбранный. Сдай дела Гоше и катись ка сюда. Не приведи Господь, сейчас договоренности сорвутся. Трындец контракту. Трындец бонусам. Трындец нам с тобой.
- И в кои-то веки сын народа….
- Ты лучше вспомни свой бинарный сетевой финансовый маркетинг. Чем закончилась? Как тебя тогда Иваныч подобрал и отмазал. Помнишь? Если ты, сынуля, не приедешь, и забалансовая часть у нас накроется медным тазом, то ты не только всех нас, ты еще и Иваныча подставишь.
Молчание на другом конце трубки.
- Я понимаю, что там все хреново, но если и здесь все будет также, то будет гарантированная катастрофа.
Молчание на другом конце трубки. Сеня думал. Что мне в нем нравилось, так это то, что он мог собрать свои мысли в одну кучу и разложить их по полочкам даже в самой тяжелой ситуации. Он мог абсолютно отключить эмоции.
Мне послышалось, как в его мозгах «щелкнуло». Ну, все, результат готов.
Я подлил еще масла в огонь:
- Сеня, ты мне только завтра нужен, а послезавтра я тебя отпущу. Да и сам с тобой приеду. Иваныча на Бали повезем. Здравье вместе восстанавливать будем. Вискарь из кокосов пить будем.
- Хорошо. Оплату по банк-клиент сделают. В банке я попрошу, что бы платежку с отметкой мне сегодня вечером отдали. На поезде поеду. Хоть ночью отосплюсь. Рано утром встречай.
- Молоток. Я тебя хлебом и солью встречу.
- Да, да. Только кошерные продукты. Маца – самый раз. И дорогой подарок не забудь.
- О, да, мой финансовый царь царей. Позвони, во сколько выедешь. Кстати, а что у вас за взрыв там был.
- А, взрыв! Это рядом, на Автопроездной какой-то медицинский институт взорвали или лабораторию. Про взрыв мне ДПСник из оцепления сказал, когда я ему на лапу отслюнивал. А про институт уже здесь в милиции сказали.
- Ты за секретную информацию ДПСнику отслюнивал?
- Нет. Я через двор всего проехал. Ну, там пару тротуаров прихватил. Они всегда ко мне цепляются. Ты же знаешь, как они чужому успеху завидуют.
- Да, ладно. Поди, опять под знак или через двойную сплошную прокатился.
- Таки истинно клянусь, что не нарушал.
- Я не сомневался. Приезжай, давай. Хоть воздухом свежим подышишь.
- У моего урбанизированного организма отравление от избытка кислорода может случиться.
- Если помрешь, я твою тушку в основу второй очереди забетонирую. Памятник тебе будет. И досточку повесим. Все как положено герою.
- Ох, и нелегкая моя судьба. Ну, все, жди меня.
Тягостное холодное ощущение тревоги стало выползать откуда-то из подсознания, выстраиваясь в некий устрашающий образ. Полученная информация стала укладываться в нехорошую цепочку.
Был взрыв какой-то научной лабуды; на улице оказалось бешеная обезьяна, которая напала на охранника и перегрызла ему горло; медик признал охранника мертвым; охранник оживает, становится бешенным и кидается на всех; охранник укусил Иваныча; со слов Валеры – Иваныч умер; Иваныч оживает, становится бешенным, загрызает Валеру и кидается на всех.
Мне сразу вспомнилась давняя история с выбросом спор сибирской язвы из военной лаборатории в Свердловске. По моему, это было в 1979 году. Истории придали огласку только в наше время. Тогда много людей погибло и все засекретили.
Откуда мы знаем, что у нас там под боком находится. Даже гадать не стоит. Лаборатории просто так не взрываются. Если бешенство или язву какую-нибудь в Москве выпустят? Там одно метро чего только стоит. Давка в час пик. А вечером из Москвы в Подмосковье работяги и лоботрясы в электричках и маршрутках домой потянутся. Там тоже давка и скученность. Поедут заразу развозить.
Конечно, хотелось думать, что обезьяна это не подопытное животное, зараженное неизвестной дрянью, а любимый питомец зажравшегося богатея. Но жизнь меня научила всегда готовиться к худшему, надеясь на лучшее. Лучше перебдеть, чем не добдеть.
Я достал сотовый телефон и позвонил жене.
- Привет, солнышко. Как у тебя дела? У вас все нормально?
- Да, все в порядке. Я сейчас на работе. А что случилась? – милая моя умница. Она сразу меня поняла без слов. Я почувствовал напряженное внимание.
- Солнышко, в Москве какие-то события непонятные – лаборатория взорвалась. Люди в бешенство впадают ни с того ни с сего. По-моему, все плохо. Срочно забирай детей. Никуда не ходите. Сидите дома. Все. Пока. Целую. Позвоню вечером. Перезвони мне, пожалуйста, когда с детьми будете дома. Я волнуюсь. Палычу тоже скажи, пусть сам с Алевтиной побережется и за вами присмотрит.
Валентин Павлович или, просто, Палыч был нашим соседом. Военный пенсионер и заядлый охотник, по характеру он был мужик весьма простой и общительный. И вообще был настоящим мужиком, за что я его уважал весьма сильно. Положиться на него было можно. Как-то раз у меня со двора пытались угнать машину. Меня и семьи в то время дома не было. Увидев такое непотребство, Палыч, недолго думая, зарядил охотничье ружье и пошел выяснять, в чем дело. Прострелив передние колеса и радиатор машины, на которой приехали жулики, он положил угонщиков мордой в землю, активно сопровождая процедуру задержания бранью, пинками и стрельбой. На выстрелы приехал экипаж ППС, который и повязал неудачливых угонщиков. Ровно через неделю, он таким же образом задержал подельников моих жуликов, которые пытались поджечь одновременно мою и его машины. После этого у нас с ним завязалась крепкая мужская дружба. Мы оба любили париться в бане по настоящему, без поблажек. Но в нашей дружбе было два момента, которые ее омрачали. Первое – он никак не мог понять, почему я не соглашаюсь составить ему компанию на охоте, хотя на рыбалку я ездил с ним практически всегда, когда было время. Он категорически отказывался принимать мой отказ от охоты и с потрясающей настойчивостью пытался каждый раз меня сманить с собой на открытие очередного сезона. Второе - водкоизмещение его организма не поддавалось никакому разумному объяснению. В данном случае непримиримую позицию занимала моя супруга. Каждая попойка заканчивалась выволочкой сначала мне, а потом и Палычу. Но, тем не менее, отношения между нами сохранялись теплые и дружеские.
Дальше день тек, как ему и положено. Форс-мажор и горячка вокруг. Все бегали как шизонутые тараканы. За рабочей суетой и спешкой отошли на второй план события в Москве.
В районе пяти позвонил Семен:
- Привет, злой и жесткий человек.
- Привет, моя жертва.
- Я сейчас уже выезжаю, встречай в половине четвертого утра. Я тебе СМСкой номер поезда и вагона сброшу. Платежку я забрал. Деньги ушли.
- А забалансовая часть? - спросил я у него про откат.
- И таки уже. Давайте беречь нервы, любезнейший.
- Ну и нормальненько. А как там Иваныч?
- Совсем не знаю. За ним медики приехали и забрали. Гоша с его тестем час назад куда-то уехали. Рыжий сейчас с уголовкой решает, что бы затянули.
- Понял все. Жду.
Я посмотрел на своего посмуневшего водителя. Ночной приезд финансового означал продление его рабочего дня до неопределенных временных пределов. Я знал, что он сегодня утром встретил жену. Она почти две недели у своих родителей провела. Конечно у Сергея другие планы на вечер и тем более на ночь. Я его пожалел.
- Сережа, я сам за финансовым скатаюсь. У меня все равно дела в Белгороде есть. Ты только мне машину заправь и помой. Завтра тоже можешь до десяти задержаться, я финансовому стройку показывать буду.
Волна ликования чуть не вынесла меня из машины. Внешне это выглядело как сдержанная улыбка и кивок, но внутри Сергея начался настоящий фестиваль, энергетика просто захлестывала. Я про себя посмеялся. Пусть человек порадуется.
Рабочий день заканчивался без происшествий в плановой текучке. Из Москвы вестей не было.
Не нужно было быть провидцем, чтобы предсказать, что ровно в шесть часов на парковке строительного городка стоял, блистающий чистотой, авенсис, заправленный под самую крышку. Сергей даже губкой все пластмассовые детали протер и повесил новую вонючку. Ароматизатор не просто пах – он вышибал слезу своим «ароматом». Я повесил его за окно на зеркало заднего вида – пусть проветрится.
Вечером я набрал Аленкин номер.
- Привет, солнышко. Как у вас там дела?
- Все в порядке. Детей я забрала. Мы все дома. На работе я отпросилась на три дня. Несколько раз пыталась тебе дозвониться, но звонки постоянно сбрасываются.
Мы с ней проболтали почти час. Меня принципиально удивляла ее способность говорить долго о простых мелочах и вообще ни о чем. Потом я ужинал с прорабами.
В Белгород я въехал в половине третьего ночи. К встрече с финансовым я был готов полностью. Дорогой деловой костюм, кашемировое пальто, сияющие новенькие классические английские туфли. На пассажирском сиденье в пакете лежали булка хлеба для диабетиков, пачка йодированной соли и замызганный бумажный пакет с надписью от руки «ДАРАГОЙ ПАДАРАК». В пакете лежали древние металиические щипцы для завивки волос с надписью черным маркером «ГУБОЗАВОРАЧИВАТЕЛЬ – ВАШ ЛУЧШИЙ ПОМОЩНИК».
Еще нужно было купить сигареты. Сеня обычно свои дома «забывал».
Остановившись у около небольшого павильончика с шоколадом, сигаретами и прочими товарами первой ночной необходимости, я включил аварийку и вышел. Как только я рассчитался с продавцом и получил из окошечка блок сигарет, возле меня материализовался неопрятный тип с бегающими глазками.
- Э, командир, компьютер не нужен? – с натянутой хрипотцой обратился ко мне тип.
- Что? Простите великодушно, я не расслышал.
- Ну, это. Компьютер, в общем. Хороший. Сам играл, - приободрился мужик и оглянулся пол сторонам.
- Видите ли, для меня несколько необычно приобретать вещи вот так с рук. Вам, наверное, лучше обратиться в комиссионный магазин.
Я оглянулся по сторонам тоже. Из облезлых кустов выглядывал второй похожий тип, но усердно выглядывал совсем в другую сторону. На ханыг не похожи. Жулики или наркоманы? Для обычной дворовой гопоты староваты, пожалуй. Двое значит – больше никого вокруг не вижу.
- Помогите, пожалуйста, купите компьютер, войдите в положение. От поезда отстали мы. Я вижу, что вы хороший интеллигентный человек. Не оставьте в беде, - заблажил мужичек, замахав рукой в сторону вокзала.
Ворье мелкое, хламидники значит, а, может, и по вокзалам промышляют.
- Я вас понимаю, вы в сложном положении. Но поймите, мне не совсем удобно, знаете ли.
- Ой, да вы что. Я же со всем почтением нашим.
Мужичек совсем расслабился. Он уже стоял ко мне не в пол-оборота, а в анфас.
- А что у вас?
Мужичек сунул мне PSP с белыми наушниками. Неужели ребенка обокрали?
- А он в рабочем состоянии.
- Вы не за того меня принимаете. Как можно. Проверяйте, конечно. Но вы меня прямо задели этим. Берите, берите, не сомневайтесь. Ребеночка порадуете.
Он сунул мне PSP в руку. Ну, это ты поторопился. В следующее мгновение я быстрым коротким движением ударил его в солнечное сплетение. Меня еще в школе детдомовцы научили, как правильно бить. Короткий резкий тычок, притом практически незаметный со стороны. Движется практически одно предплечье, траектория движения совсем короткая. У меня было еще два коронных удара, это в челюсть и по яйцам. Главное ударить первым. Столько раз эти удары выручал меня в жизни.
Я жестко взял жулика за плече, и мы вместе присели на корточки. Я помог ему опуститься плавно, чтобы не упал на четвереньки. Он опустился на колени.
- Ну, все, брака, теперь тебе ничего не мешает поезд догонять. Налегке побежишь.
Я поднялся и быстрым шагом пошел к машине. Подельник моего жулика обеспокоенно высунулся из кустов, но я уже отъехал.
На парковке возле вокзала я сунул PSP в пакет, достав оттуда ножницы для завивки. Ножницы я сунул во внутренний карман пиджака. Ждать пришлось долго. Я приехал на вокзал с большим запасом времени, к тому же поезд опоздал.
Сеня вывалился из вагона нахохлившимся воробьем. Весь его вид выражал скорбь и страдание по своей нелегкой доле.
Я шагнул навстречу и с улыбкой сунул ему под нос булку хлеба с пакетом соли, водруженным на нее на подобии Пизанской башни.
- Хлеб, соль вам, гостюшка дорогой. Чай притомились с дороги? Ноженьки с кровь сбили, сапоженьки сафьяновые до коленочек стоптали?
- А подарки будут? - буркнул Сеня.
- А как же?!!! Извольте, барин,- я протянул ему пакет с надписью.
Сеня заинтересованно потряс пакет, затем удивленное раскрыл его и запустил туда руку. Настороженное недоверие на его лице сменилось на крайнее удивление, когда он извлек оттуда PSP, обернутое наушниками.
- А где зарядка? - спросил Сеня.
Я, молча, протянул ему губозаовроачиватель. Мы вместе заржали.
Сеня всю дорогу до дома летал на военном самолете, ИЛ-2, по-моему. PSP оказался совершенно рабочий. Параллельно мы разговаривали. Поездкой он был не доволен. В купе один попутчик страшно храпел, а от второго несло перегаром. В общем, два шлимазла бесчеловечно терзали несчастного Семена всю дорогу, выпив у него половину крови. Потом страдающий Семен поведал мне в подробностях начало вчерашней трагедии.
Наши девушки увидели обезьяну, неподвижно сидящую за урной возле офиса. Обезьяна была вся в крови, и они побоялись к ней подходить. Но обезьянку было жалко, и они попросили охранника занести ее с улицы, все-таки зверь из субтропиков. Охранник вышел на улицу и взял мартышку на руки. Мартышка тут же кинулась и стала рвать ему горло зубами. Охраннику попытались остановить кровь. Сразу вызвали скорую и милицию. Дальше я не узнал ничего нового.
Когда мы приехали, ложиться спать смысла не было, и мы, позавтракав на нашей базе, поехали на объект. Я возил его по стройке, знакомил с нашими и не с нашими. В принципе с моей стороны практически все было готово к сдаче. На удивление, но все работы были выполнены в срок и почти без нареканий. К тому же за проведенное здесь время я успел коррумпировать всех нужных людей. Но если в Москве вопросы решались просто забросом котлеты из американских рублей в правильный карман, то в провинции работал старый добрый принцип «ты мне – я тебе». Приходилось проявлять находчивость и изворотливость для того, чтобы «обязать» или «связать дружбой» людей, от которых зависела стройка. Проще всего было с пожарными, он оказались приверженцами московского подхода. Дольше всего сопротивлялся технадзор. Дядька оказался вредный до невозможности. За время работы он столько нашей крови попил, что ей можно было наполнить небольшое озеро. А вот зацепить его никак не получалось. Славился он своей кристальной честностью и принципиальностью. На этом и деньги зарабатывал. Заказчики ему щедро платили, возлагая на него функции главного надзирателя за объектом. К тому же он на всех стадиях строительства с его подачи делали нереальное количество экспертиз, исследований, обследований, заключений и всего прочего, на чем он откачивал свой дополнительный бонус. Отношения в треугольнике заказчик-технадзор-подрядчик, с участием этого занудного типа можно было смело описать классической фразой из фильма «Эммануэль» - «Я поимею тебя через него».
К технадзору подход нашелся случайно. Наш юрист Олег после первого общения с типом сказал, что технадзор любит мальчиков. Олег сам был геем. Он это скрывал, но все знали и молчали об этом. Жить и работать это его педерастия некому не мешала. Культурны, умный, симпатичный парень из интеллигентной семьи, закончивший престижный московский ВУЗ. Всегда опрятен, модно одет, пахнущий дорогим парфюмом – офисные бабенки с него просто пылинки сдували и писали кипятком, но он был геем. Как он вычислил технадзора? Может они по запаху друг друга чуют или еще как, но тип оказался «двуствольный». Немного порывшись в правильном направлении, мы убедились в правильности предположения Олега.
Тогда я привез из Москвы паренька-проститутку. Он раз в десять стоил дороже, чем обычные элитные шлюхи женского пола. В общем, в бассейне к технадзору подплыл московский студентик, который приехал изучать суржик для написания какой-то там работы. Три дня педерастическая вакханалия писалась нами на камеры и диктофоны. На третий день, я внял трагическим стенаниям Сени, превзошедшему по драматизму плачь Ярославны в разы. Бюджет грозил, вывалится за разумные пределы уже до конца дня.
Радость поздней любви технадзора я омрачил своим персональным визитом в его офис, где он миловался со своим студентом. Застав обуреваемых страстью гомиков голыми на офисном столе в момент совокупления, я сумел найти самый короткий путь к достижению согласия технадзора. Разумеется, мой визит готовили. Какие-то замки сломали, какие-то открыли, развод распланировали буквально по секундам. Как говорили инквизиторы: «Цель оправдывает средства».
Сейчас мы пожинали плоды наших трудов. Объект всем своим видом просто орал о своей готовности. Куча пухлых папок грозила сломать полки шкафа. Нужные документы пестрели печатями и росписями всех оттенков голубого, синего и фиолетового.
К девяти часам мы с Семеном были уже в мыле как загнанные лошади. В это момент приехал главный крокодил. Местные чучелки запрыгали вокруг него, засуетились. Полуторачасовое совещание переросло в ланч. Сеня увез крокодила в самый лучший кабак в округе. Через два часа Сеня вернулся сияющий как прожектор.
На стол он положил акт с самой главной подписью и сегодняшней датой.
- Да я тебя до дырок сейчас зацелую! – кинулся я к Сене.
- Но, но, но. Я не по этой теме! Ловкость рук и никакого мошенничества.
Семен засветился еще ярче.
Мы сдали объект на неделю раньше срока. Это была победа. Нас захлестнуло ликование. Мы качали Сеню на руках. Потом дали отбой по всей стройке. Я сунул водиле денег и отправил его в ресторан за едой и в магазин за выпивкой.

Глава 2 Страшнее смерти
Люди сбежались со всей территории объекта и подъехали с базы. Погода была прекрасная, и мы вытащили столы на площадку перед штабом. На столы собрали все съестное и пригодное для питья, что смогли найти на объекте. Разнообразного спиртного оказалось подозрительно много. Работа на сегодня была отменена. Какая работа, если она закончена. Конечно, будет еще перерезание красной ленточки, речи местных шишек и таможенного начальства, фотографии в газетах, праздничный банкет. Но сегодня праздник наш, праздник трудяг, чьими усилиями строился этот комплекс. Сколько пота было пролито, сколько нервов было потрачено. А теперь подписан документ, которым признано, что работу мы закончили. Будет еще установка всякого оборудования, пуско-наладка, завоз мебели и вешанье шторок, наконец, но наша часть уже готова.
Появился УАЗик пограничников. Приехал капитан Перепелкин, с ним появились двое пограничников один молоденький срочник, а второй явно контрактник, судя по возрасту.
- А ты как у нас-то оказался? – встретил я Перепелкина.
- Да вы тут так орали в матюгальник свой и сигналили, что даже на пропускном пункте слышно было. Мне все равно в районный центр нужно было ехать, так я и заскочил по пути.
Нюх у Перепелкина на халявную жрачку и выпивку был отменный.
Перепелкина я тоже в свое время коррумпировал. Не столь радикально, как технадзора, но тоже весьма примечательным образом. С нашей помощью он получил капитанское звание и медальку, но не шоколадную, а настоящую.
Отношения с погранцами у нас складывались сложно. Им и так хватало местного населения с обеих сторон границы, которые упорно не хотели замечать полупрозрачную государственную границу. А тут еще мы со своей стройкой. Переговоры по рации, помехи в эфир от работы техники, периодические нарушения государственной границы нашими водилами и прочие косяки с нашей стороны.
В одну не самую прекрасную ночь Перепелкин, тогда еще старший лейтенант, приехал ругаться, прихватив с собой нашего нарушителя который умудрился свалить мусор в неположенном месте. Чумазый водила, перепуганный насмерть, бормотал что-то про тормоза, отказ пневматики и еще что-то. Но в тот самый момент, когда должна была восторжествовать справедливость и виновные должны были быть понести справедливую кару, мне позвонили мои охранцы с базы. Они жулика поймали.
Еще в начале строительства, для охраны базы мы наняли настоящих потомственных донских казаков из станицы Червонный лог. Ребята были надежные как скала, но при этом чрезмерно боевые и с таким горячим темпераментом, что рядом с ними можно было сгореть заживо. Больше всего я беспокоился за жулика, так как после воспитательных мер моих казачков, он мог лишиться здоровья в серьез и надолго. Воришек они подвешивали над вольером с собаками, засовывали в металлическую бочку и катали ее по территории базы, клали связанного в глубокую лужу, типа сам упал, когда сбежать хотел. Фантазия у них была на высоте. Еще они периодически находили бесхозных кур, гусей, поросят и прочую живность, которую из жалости сразу же отправляли на сковородку или в кастрюлю, что бы скотина не мучилась. Когда я заставал их с какой-нибудь живность под мышкой, у меня постоянно в голове вплывала фраза: «Матка! Млеко, яйки. Шнеля, шнеля!!!».
В общем, если мне нужно было бы идти в разведку, брать в осаду город, освобождать Родину от врага, устроить тотальный геноцид в отдельно взятой местности, спасти человечество от инопланетных захватчиков, я бы первыми позвал с собой именно наших казачков.
Узнав, что мои казаки поймали жулика, я бросил Перепелкина вместе с виноватым водилой и поехал на базу. Перепелкин погнался за мной следом.
В помещении охраны нас дожидался зачуханый тип с мешком конопляных шишек! Шишки были просушены и готовы к употреблению. Вес мешка с марихуаной вызывал уважение. Перепелкин немедленно опознал в конопле отменную хохляцкую травку, а шаромыжника записал в контрабандисты-наркоторговцы. Для полноты картины должна была быть группа лиц по предварительному сговору, вооруженных и оказавших сопротивление пограничникам при задержании. Задержание злоумышленника он уже записал на свой счет.
Несознательный шаромыжник не вошел в положение Перепелкина и ушел в отрицалово. Он, оказывается, просто шел мимо базы, когда на него набросились мои головорезы, приняв за жулика укравшего мешок с каким-то добром.
Перепелкину решили помочь. Сначала притащили обрез охотничьего ружья, из которого невозможно было стрелять и патроны к нему, а также старый японский карабин 1903 года выпуска в идеальном состоянии, но, как сказали казаки, к нему патронов вообще найти невозможно. Один шаг навстречу пожеланиям Перепелкина мы сделали.
Дело оставалось за малым: сделать группу лиц по предварительному сговору. Казаки притащили найденного вечером бесхозного теленка, который теперь пасся в складе столярных изделий. Притащили также трехлитровую банку молока. Молоко посолили и полили им гениталии шаромыжника. Теленка пустили к шаромыжнику. Бедный контрабандист так орал, что его, наверное, в Белгороде слышно было. После этого он вспомнил, что действительно с мешком конопли и оружием в руках пробирался после тщательной подготовки через Российско-Украинскую границу, но отстал от своих подельников. А сейчас он готов стать на путь исправления и сотрудничества с администрацией. В порыве откровения он слил своих товарищей. Донельзя обдолбаных подельников контрабандиста мы нашли в соседнем поселке. Им уже было все равно кто они.
Казаки, расчувствовавшись, предложили Перепелкину прострелить живот или голову, для полноты картины. Но он скромно отказался. Но без ранений не обошлось. Один из наркоманов запнулся и столкнул Перепелкина с крыльца. Перепелкин разбил себе лоб и рассек бровь о металлическую урну. Налицо было нападение на представителя власти.
На заставу раненный Перепелкин вернулся с пойманной вооруженной бандой наркоторговцев-контрабандистов по предварительному сговору.
Перепелкин загремел в госпиталь и в газетах с телевидением. Герою пограничнику присвоили внеочередное звание и наградили медалью. Это стало основой нашей крепкой дружбы на все оставшееся время.
Тем временем наш внезапный праздник на объекте набирал обороты.
Все радовались, смеялись, шутили, рассказывали анекдоты, поднимали тосты за скорейшее выздоровление Иваныча, вспоминали всякие истории происходившие на нашем строительстве. Здесь уже не было монтажников и прорабов, начальников и подчиненных, здесь были только победители - виновники торжества. Потом мы запели. В Белгородском филиале нашей конторы пение за столом было особой фишкой. Я не привык к такому, но все равно в знакомых мне местах с удовольствием подтягивал, пусть фальшиво, зато с душой.
На площадку на полной скорости выскочил мой авенсис. Твою ж мать! Серега, наверное, решил выполнить полицейский разворот перед толпой. Урод дебильный! Я его в бетон закатаю, если он мне машину угробит. Покрышки новые будет покупать. Серега водил машину очень хорошо и поэтому иногда позволял себе лишнее.
Машина неслась с бешеной скоростью по плавной дуге. С очень большой скоростью. Здесь же бетонные плиты, а не гладкий асфальт!!! Машина перевернуться может. Вдруг на входе в занос с громким хлопком лопнуло колесо. Машина кубарем полетела в нашу сторону. Бля-я-я-я!!!
Я успел кинуться в сторону и оттолкнул нашего старшего прораба Костю. Машина боком влетела в гущу празднующих сдачу объекта людей с грохотом, треском и жутким хрустом. Наставленные вокруг столы обломками полетели в стороны.
Крики ужаса и боли. Шум заложил уши. Казалось, что я попал в другую реальность. Окровавленные люди валялись на бетонных плитах, как поломанные куклы. Авенсис лежал на боку под углом в сорок пять градусов, смяв стену прорабской, колеса беспомощно крутились на задранном к верху днище. Я кинулся к машине. Из разбитого окна я попытался вытащить за шиворот Серегу. Ремни безопасности в машине были отстегнуты, и подушки не сработали. Я хотел его разорвать собственными руками, но тут же понял, что он мертвый. Искореженная оконная решетка пробила лобовое стекло, и проломила водителю грудь до самого позвоночника. Решетка так и торчала в груди Сергея. От водителя несло водкой.
Началась невообразимая беготня. Кинулись проверять, кто в каком состоянии, старались сразу помочь пострадавшим. Погибших тоже хватало. Мы отнесли погибших под навес. Семь погибших вместе с Серегой. Больше двадцати человек ранены. Пятеро совсем тяжелых. Наш пограничник капитан Перепелкин притащил из машины армейские полевые фельдшерские наборы.
Приехала скорая. Но, что могла сделать одна машина с таким количеством раненых. Медики сбивались с ног, затягивая жгутами конечности, фиксируя переломы, останавливая кровь, накладывая повязки. Скорая увезла тяжелых, которых еще можно было спасти.
Сеня сидел задницей на плитах и плакал. Никогда не видел его таким. Я присел рядом на корточки. Совсем не знаю зачем.
- Божечки мои, - запричитал директор филиала Мережко. – Да как же так?
От навеса, под которым лежали покойники, шел мой водитель. На груди красовалось громадное кровавое пятно. Сквозь разорванную толстовку была видна большая дырка в груди. Я всякое видел в том чеченском котле, в который меня отправили по досадной ошибке деканата, но не мог водила с таким ранением быть живым. Грудь разворочена.
Сергей шатающейся дерганой деревянной походкой шел в нашу сторону. Залитые кровью руки медленно поднимались вперед. Наверное, он что-то говорил. Челюсть его двигалась, рот открывался и закрывался. Но слышно ничего не было, вокруг стоял шум и крики. Ему кинулись на встречу один из медиков и двое сотрудников из нашего Белгородского филиала.
Я встал на ноги и зашагал в его сторону. Как я мог не понять, что он жив? Как медик мог признать его мертвым?
Тем временем медик самым первым подскочил к Сергею. Он что-то кричал и маячил руками, но водила его не слышал. Он просто своим шагом китайской заводной игрушки шел к человеку в белом халате. Они встретились, и водитель вцепился в него руками. Обнимаются они что ли?
Медик заорал так, что перекрыл весь шум в строительном городке. Сергей опрокинул его на плиты, они катались в пыли и грязи. Двое строителей пытались их разнять. Серега рвал медика зубами как собака. Один из строителей тащил его за волосы, пытаясь оторвать от врача, но он не реагировал. Когда строитель попытался, захватив Сергея за шею, отвернуть его голову в сторону, водила вцепился ему в пальцы. Строитель заорал не хуже врача и задергал руку, пытаясь высвободить пальцы из челюстей Сергея. Наконец он вырвал руки изо рта ожившего водителя. Отскочив в сторону, укушенный согнулся пополам, прижав покалеченную руку к животу. За это время второй строитель сумел высвободить врача из хвата бешеного водителя. К ним уже подбежали два пограничника. Врача оттащили в сторону. Его коллега повел его к машине скорой помощи. Все лицо медика было изодрано в клочья. Ничего себе. Водитель стал медленно подниматься с бетонных плит. Ему что-то кричали. Но он не обращал внимание. Водитель шагнул в сторону ближайшего человека и схватил его за плече. Мужик заорал, что есть мочи, и вырвался из захвата. Сергей умудрился укусить другого человека. Погранец сбил ударом приклада водителя на землю. Остальные кинулись скручивать бешеного водилу. Кто-то догадался сунуть ему в рот шапку. Творилось что-то совсем непонятное.
Когда я подошел к месту этого безобразия, Сергей лежал на боку, связанный ласточкой. Связанные руки были за его спиной притянуты к голеням. Глубокая рваная рана в груди никуда не делась. А кровь из раны не текла, просто сочилась сукровица как из забитой свиньи. Такого быть не может. Живой должен кровить, просто обязан.
Все говорили разом. Никто ничего не понимал. Меня поразил, даже не поразил, а смертельно напугал меня. Жуткий нечеловеческий взгляд. Описать этот взгляд было невозможно, акулий какой-то. Просто сравнивать было не с чем. Это уже не был взглядом человека. Приходило на ум слово «инфернальный».
Меня колотило. Мне действительно было страшно. В памяти всплыли вчерашние рассказы Сени.
Еще один крик снова встряхнул всех. Мы забыли и про Серегу и про укушенных врача со строителем. Теперь погибшие начали шевелиться, а двое уже встали. Причем один из них поднялся на руки, ноги у него были сломаны в нескольких местах. Вот сейчас я был готов обделаться в буквальном смысле слова. Оживший, со сломанными ногами, полз в нашу сторону, таща ноги за собой жутким подобием тюленьего хвоста. Второй шагал такой же походкой, как и Серега.
Им кричали: «Остановиться и лечь на землю». Но они шли. Тем временем поднялся третий покойник и начал жрать другого покойника, который лежал неподвижно!!! Жуть наползала холодным покрывалом, шевелились волосы на голове. Кто-то уже побежал. Остальные просто пятились назад. Сердце бешено колотилось.
Самыми первыми очнулись погранцы. Сначала возрастной контрактник заработал автоматом ствол-приклад-магазин, опрокинув обоих покойников. К нему на помощь подоспел второй молоденький погранец, а потом подключился еще и Перепелкин. Затем пришли на помощь все кто не испугался. Первых троих пеленали долго. Всех скрутили в милицейскую ласточку. Раненый со сломанными ногами даже не стонал, когда его связывали! Вообще ожившие вели себя странно. От них почти не было звуков. Они только или скулили или стонали, сложно было понять. Но боли они не чувствовали точно и на удары не реагировали. Мощный удар в печень или в пах проходил для них совершенно без последствий.
Остальных покойничков пеленали уже быстрее. Да и тихие они были. Такие мирные покойные мертвецы. Но их тоже на всякий случай связали.
Если до этого ситуация была нереальной, то сейчас стала запредельной. Доктора твердили в один голос, что все семеро, включая Серегу и еще троих оживших, мертвы. Сердцебиение отсутствует, температура тела низкая, давления нет и прочее. Такого быть не может.
Присутствующие тоже отреагировали по разному: кто-то убежал, кому-то стало плохо, кто-то хватался за сердце, кто-то рыдал, а кто-то был просто в ступоре. Психологический шок был у всех. Просто проявлялся он по-разному.
Подъехала милиция. Подъехали еще две машины с медиками, но все равно они не справлялись.
Кого было можно, мы начали размещать в автобусе для отправки в Белгород в больницу. Остальные дожидались своей очереди. Из районного центра должны были подъехать кареты скорой помощи. Появилась дежурные опера во главе с Варфоломеевым и прокурор Руденко. Но следственных действий не получилось.
Вдруг опять заорали благим матом. Из перекошенной прорабки выскочил наш кладовщик и завхоз Кочубеев. Он пытался стряхнуть со спины нашего электрика. Наверное, электрик был в прорабке, пытался музыку на громкоговоритель вывести, когда машина врезалась в стену. Опять первым нашелся контрабас, погранец подскочил на выручку, но здоровенный Кочубеев беспорядочно крутился на месте, а худощавый маленький электрик болтался на его спине как собачий хвост.
Хватать руками бешеных покойников боялись, укушенных уже хватало. Изловчившись, контрабас ткнул электрика стволом автомата, как-то боком и наискосок. Тщедушный электрик свалился на землю и больше не двигался. Когда подошли, стало ясно, что погранец мушкой автомата ему височную кость пробил.
Покойника перевернули на живот, из его спины страшными кровавыми иглами торчали разнокалиберные буры для перфоратора.
Кочубеев с красным одутловатым лицом и вылезающими из орбит глазами бормотал в никуда:
- Я же только аптечку искал. За аптечкой зашел. Я их на прошлой неделе штук двадцать по бытовкам раздал. Должна была быть аптечка.
Ситуация выходила из-под контроля. Только что люди праздновали, а тут сначала жуткая авария, да еще и ожившие покойники в придачу. Мы ничего лучше не придумали, как поить людей водкой и разгонять по бытовкам.
Сеня дернул меня за руку:
- Сань, а с Иванычем также было.
- Что было?- не понял я.
- А он также выглядел и на всех кидался. И взгляд. Я когда первый раз его увидел, чуть кирпичами срать не стал. А сей час у всех у них такие глаза, - Сеня кивнул в сторону связанных сумасшедших, которых доктора обозвали покойниками.
Я нашел врача, больше всех похожего на старшего среди медиков:
- Доктор, можно вас на минуточку?
Врач с серым лицом и перепачканном кровью синем медицинском костюме, задумчиво посмотрел на меня.
- Доктор, с моим коллегой вчера в Москве такое же случилось. У нас директор сначала погиб, а потом ожил и на людей стал кидаться.
Во взгляде врача проскользнула искра заинтересованности. Он ухватился за мою последнюю фразу как за соломинку:
- А что вы говорите? Именно также было? Мертвые двигались?
- Да, - неуверенно начал Сеня. Он подробно рассказал, что видел и знал.
- Мы с Белгородом связались. Нам пообещали специалиста прислать.
Тем временем мы подошли под навес с покойниками и беспокойниками. Врач начал задавать Сене вопросы с какими-то специальными терминами. Я вообще перестал понимать, о чем идет разговор. Семен соображал лучше меня. Все-таки мама у него доктор и кандидат медицинских наук.
Закономерность отмечалась следующая: трое покойников с пробитыми головами лежали, как и положено мертвее мертвого, полностью мертвым был также электрик с проломленным виском. А вот беспокойники умирать не хотели. Раны у них были страшные, не совместимые с жизнью, так сказать. Один только Серега чего стоил, рваная дыра в груди такого размера, что туда кулак засунуть можно, хрящи и осколки ребер наружу торчат, легкие видно. Легкие не шевелятся, значит, не дышит, но водила все равно двигается.
Врачи уже перевязывали покусанных. Прями здесь же зашивали раны на затылке и шее Кочубеева. Приехали еще милиционеры. Прямо на глазах стало ухудшаться самочувствие укушенных. Потерял сознание Кочубеев. Ни нашатырь, ни ледяная вода не могли привести его в чувства.
С трассы донеслось завывание сирены. На территорию стройки влетели две милицейские десятки и Ford Mondeo. Из форда вывалились три мужичка разного возраста, одеты они были совершенно по-разному.
- Кровавая гэбня приехала, - сказал за моей спиной Перепелкин.
- Перепел, а ты откуда знаешь? – спросил я у него.
- Да я своих за километр чую. Еще ментов белгородских притащили.
Пока прибывшие милиционеры разговаривали со своими местными коллегами, трое ГБистов подошли к покойникам и беспокойникам, лежащим вод навесом. Один из них достал сотовый телефон и начал кому-то звонить. Оставшиеся два чекиста подошли к нам.
Нет смысла предавать наш с ними разговор. В итоге нас всех загнали в главное здание терминала. Раненных и укушенных оставили в строительном городке. Нас коротко опросили и оставили в операционном зале со стойками и окошками до особого распоряжения. Всем запретили расходиться. Ни столов, ни стульев там не было. Мы расселись по подоконникам, ящикам и прочим поверхностям, к которым можно было прислонить задницу. Все, как ни странно, успокоились. Кто-то даже пытался шутить. Сработал старый рефлекс: «Приехало начальство – пусть оно и разбирается, а наше дело маленькое. Старшие товарищи сами решат чего дальше делать».
Сквозь стеклянную дверь я увидел Перепелкина. Недолго думая, я вышел к нему. Он нахмурил брови и выпятил грудь.
- Сдуйся, Перепелкин. Сбегать не собираюсь. Сторожить поставили? - начал я разговор.
- Ага, - грустно сказал он.
- А орлы твои где?
- Небеляева в соседнем здании допрашивают, а салажонка я на заставу еще до гэбистов отправил. Совсем сомлел пацан.
- А ты чего не уехал.
- Ты че, не понимаешь? Приказ. До особых распоряжений и все такое.
- Так, значит, теперь тебя в вертухаи опустили.
- Чего? А если по морде прикладом? Или по вертухайски при попытке к бегству шлепну?
- Да ладно. Не кипятись ты. Пошутил я неудачно.
- Угу.
- Слушай, а что это ваши васильковые братья приехали?
- Да вообще звездец. Такое рассказывают, что волосы дыбом стоят. Только ты никому. Эпидемия по ходу. Мертвые оживать стали. Если бы своими глазами ни увидел, то ни за что бы, ни поверил. Зараза через укусы передается. В Белгороде ночью началось, а в Москве еще вчера. Информация закрытая. Сейчас пытаются разобраться. Оживших и пострадавших от них в госпиталь военный пока свозят в Березняки. Милиция вообще не в курсе. Только по нашим каналам информация идет. Есть приказ пресекать беспорядки, неадекватных изолировать, в случае нападения стрелять.
- Так у нас вчера такое с шефом в Москве произошло.
- Слышал я. Финансовый ваш рассказывал.
Из Перепелкина ничего больше вытянуть не получилось.
Вернувшись к нашим, я рассказал все тайны, которые узнал от Перепелкина. Все опять впали в состояние глубокой внутренней жути.
Я набрал телефон жены:
- Привет, солнышко. Как у вас дела?
- Дома сидим. Никуда не ходим, никого не пускаем.
- Алена, тут у нас сегодня ЧП было. Люди погибли.
- Какой кошмар!
- Кошмар позже начался. Покойники ожили и людей убивать кинулись. Алена, поверь мне, все так и есть. Вчера с нашим директором и охранником в офисе такое же случилось. Сейчас разговаривал с ФСБшниками и пограничниками. Они говорят, что эпидемия. Никто ничего объяснить не может. Никто ничего не понимает. Массовое бешенство или помешательство. Люди внезапно звереют и начинают кидаться на всех подряд, причем отбиться от них сложно - боли они совсем не чувствуют, бегают на сломанных ногах, сам видел. Никого к себе не подпускайте.
- Саша, тут такое же рассказывают. В Москве говорят стрельба идет. Нападения какие-то. В новостях толком ничего нет, говорят о беспорядках, вспышках насилия и просят по домам сидеть. В Москву войска вводят. Только радио, которое по интернету транслируют, информацию какую-то дает. Валентин Павлович с Алевтиной еще вчера на базу закупаться продуктами поехали. Я им все наши деньги отдала. Мы решили отсидеться и никуда не высовываться, пока все не наладиться. Еще они с собой твоего Артема с друзьями взяли. Саша, приезжай скорее, мне страшно, за детишек боюсь, за тебя переживаю. Не задерживайся.
- Нас тут всех под замок заперли. Милиция и даже ФСБ приехали. Я, как только смогу, все бросаю и еду к вам. Вы там не переживайте. Вон сколько вас там набралось уже. На счет отсидеться и не высовываться совершенно верно придумали. В интернете полазьте. Там точно должно хоть что-то просочиться. Все отбой.
Связь прервалась.
Мой звонок вывел всех из ступора. Окружающие стали судорожно набирать телефоны родных и близких.
- Домой надо ехать, - пробасил Карл Людвигович – наш главный инженер. Просто так сказал обыденно.
- Надо, - ответил я.
- А как же объект? По головке не погладят, - вмешался наш юрист Олег.
- Не кому по головке гладить, да и сдали мы все, акты выполненных работ все до последнего подписаны, осталось акт ввода объекта в эксплантацию подписать, а на это у нас месяц. У тебя семьи нет и родители за границей. Оставайся. Только в окошко выгляни, что там твориться. Я домой поеду. Мужики, кто со мной?
Я понимал всю сложность ситуации со сдачей объекта и всею меру своей ответственности, но какое-то внутреннее чутье, скорее всего заложенное генетически и вынесенное предками из двух мировых войн, гражданской войны и прочих перипетий отечественной истории, подсказывало - если в России началось подобное говнище, то стоит готовиться только к худшему.
На мое предложение откликнулись главный инженер – Карл Людвигович, прораб Костя, сметчик Слава и электронщик Борис.
Наши размышления про себя и вслух прервал дикий крик:
- Денис повесился!
Опять двадцать пять! Это был проектировщик-расчетчик Денис. Лет ему было, наверное, двадцать пять или двадцать семь. Странноватый он был. Мы посмеивались ним над иногда. По образованию он был математик – это я знал точно, по-моему у него даже строительного образования не было. Каким ветром его занесло в проектный институт, можно было только догадываться. Точно было известно только то, что IQ у него просто зашкаливал. О его личной жизни и увлечениях никто ничего не знал. Скрытный он был. За целый год общения он остался для нас темной лошадкой. Хотя был один инцидент, которым он заставил обратить на себя внимание.
В самом начале стройки, согласно последним веяниям, мы освящали строительную площадку. Приехавший батюшка уже после освящения во время банкета стал агрессивно проповедовать страх Божий и спасение души в храме Господнем. Денис, ни с того ни с сего, устроил ему разнос. Он дословно цитировал библию и труды святых отцов. Он рассказывал о пророках и царях иудейских из ветхого завета такие вещи, что их смело можно было назвать кончеными подонками и врагами всего человечества. Такое резкое неприятие христианских и иудейских догм, повергло батюшку в шок. Он краснел, бледнел, но шаг за шагом сдавал свои позиции. Денис прилюдно забил его морально и глумился над ним на всю катушку. Чтобы не допустить ненужного конфликта, мы утащили, вошедшего в раж, Дениса подальше от попа. Батюшка весьма громко сокрушался о заблудшей овце и кознях сатаны. Поп пообещал молиться о спасении души Дениса, на чем инцидент был исчерпан.
А сейчас Денис безобразно болтался в петле внутри небольшого чуланчика для всякого инвентаря. Повесился он на тонкой вязальной проволоке. Нить из мягкого железа практически полностью перерезала ему горло. Руки и ноги висельника беспорядочно болтались, глаза вылезли из орбит и вращались. Он заметил вошедших и потянулся к нам. Сложно было сказать, когда он повесился. Мы смотрели на ужасную картину, но подойти ближе никто не решался.
Нас растолкал один из ФСБшников, пробиваясь к очередному беспокойнику.
- Ну чего уставились. Теперь таких много будет, - совсем буднично сказал он.
ГБист вытащил из недр одежды пистолет, но не макаров, а какой-то незнакомый, и выстрелил висельнику в лоб. Висельник сразу же тряпичным чучелом повис в петеле.
- Снимайте и тащите под навес. Смотрите, об зубы его не пораньтесь, а также смотрите, чтобы кровь на ранки или слизистые оболочки вам не попала, а то такими же станете, - взбодрил нас ФСБшник
- Так что же это? Теперь каждый может вот таким стать? Умереть и ожить.
- Вот именно. Умереть и ожить. Это раньше смерти боялись, а теперь уж и не понятно чего бояться: помереть по-тихому или потом вот таким чудищем неупокоенным по земле шарашиться.
- А вы из Белгорода к нам ехали?
- Из Белгорода, но не к вам. Мы вообще-то мы сейчас на пропускном пункте через границу должны быть, а тут вы со своими покойниками ожившими. Тащите своего висельника, куда сказал, хватит лясы точить, - последнюю фразу ГБист сказал уже с заметным раздражением. Его осунувшееся лицо и красные глаза на мгновение стали злыми, но потом вернулись к прежнему выражению.
Дальнейшие наши вопросы чекист просто проигнорировал.
После того как мы перекусили проволоку бокорезами и отнесли труп Дениса под навес, нас опять вернули в операционный зал.
Осталось только понять, когда нас отсюда выпустят.
Выпустили нас к вечеру. Ни трупов, ни беспокойников, ни укушенных уже не было. Указивок нам тоже никаких не дали. Большая часть местных кадров тут же разъехалась. Мы пошли в Костину прорабку.
- Мужики, – обратился я к бегунцам. Так мысленно я окрестил нашу новую команду. – Кому чего забирать надо? Лучше выехать как можно раньше и ехать как можно быстрее. Поездами и самолетами лучше не пользоваться – хрен его знает, как может выйти.
- А на чем тогда ехать? Если на машине, то весна, дорога плохая. Можем не доехать, – заметил Костя.
- УАЗик в ремонте, в ниве тесно. На моем форде вчера подвеска забренчала, сломаться в дороге может. Только автобус или грузовики остаются, – в разговор вступил Карл Людвигович.
- На крузере шефа поедем – только его с ТО забрать надо, - сказал я.
- Так крузер же в Москве, – опять встрял Костя.
- Шеф на контору для себя недавно инфинити здоровенный взял, для разъездов по стройкам. А крузер к нам отправил. Сейчас он на ТО в Белгороде стоит.
В сторону границы с Украиной мимо нашей стройки на большой скорости пронеслись три машины МЧС – шишига, КАМАЗ военного образца и БРДМ без башни, на крыше которой торчало какое-то непонятное оборудование. Все машины были стандартно выкрашены в серый цвет с сине-оранжевыми полосами на морде и бортах с символикой МЧС. Мы проводили их взглядами.
- Вот на чем надо ехать. – Боря озвучил общие мысли.
- Надо возвращаться на базу, – сказал Карл Людвигович. – Там с геологами надо договариваться. У них машины проходимые.
- Так они же не москвичи. Номера на машинах питерские и новгородские. Зачем им в Москву ехать? – спросил Костя.
Я ему ответил:
- Питерские они. По крайней мере, контора питерская. Геологи и геодезисты они. В Питер все равно через Москву поедут. Надо срочно их выловить пока они сами не сбежали.
Мы погрузились в оставшиеся машины и поехали на нашу базу. Авенсис так и остался лежать, вжавшись крышей в покорёженную прорабку.
База оказалась почти пустой, когда мы приехали. На объекте осталась охрана, да еще иногородние. Три машины геологов стояли там же, где я их разместил утром. А вот джип геологов куда-то делся. Геодезисты-геологи погрузились в свой 80-й крузер и отбыли в Санкт-Петербург, скорее всего. Я первый раз в жизни видел крузак красного цвета. Загадочные они эти питерские.
Эдик и двое оставшихся электронщиков встретили нас около административно-бытового корпуса и попросились ехать с нами. Сомнений не оставалось - ехать надо и выезжать надо срочно. Осталось найти, на чем ехать. У входа в гаражные боксы нам встретился наш главный механик - Равиль.
- Братва, вы в Москву собираетесь?
- Да – ответил ему Костя.
- Можно я с Вами.
- Так ты же не москвич! - удивился Боря.
- У меня семья в Омске – жена и дочки. Еще брат и родители там. Туда из Москвы лететь надо. На поезде долго, а на машине еще дольше.
- Хорошо, давай с нами. А у тебя есть на чем ехать? Нам что-нибудь всепролазное надо. Внедорожник или шишигу какую, – ответил ему я.
- Ты же сам знаешь, что у меня в основном землеройная и грузоподъемная техника, не считая бетонного завода. Из машин только два самосвала и Маз-долгуша. Уазик в ремонте. На ниве мужики из нашего белгородского филиала уехали. Если только охрану или геологов раскулачить.
Мы подошли к транспортной площадке. Там, помимо легковых авто и старого трактора Владимировец, стояли три машины геологов: буровая установка на шасси КАМАЗа, Урал с кунгом явно с военной консервации и бортовой ЗИЛ 131 с тентом также военного образца. Самый подходящий был Урал. На нем были высокие мосты, полный привод, передняя и задняя лебедки, вместо бампера на нем далеко вперед торчал здоровенный «балкон» с лебедкой и всевозможными непонятными креплениями, фары забраны решетками, были также две фары искателя. Не машина, а мечта туриста-экстримала. Также радовал кунг с печкой и кучей всевозможного оборудования. Еще на парковке стояла старая вахтовка на шасси «бычка».
- Будем раскулачивать геологов, – предложил я. Ну не на автобетоносмесителе же ехать и не на автокране «ивановец». И спросил сразу у всех:
- А где геологи?
- В старой лаборатории они. Причиндалы свои раскладывают, – ответил Равиль. - Они туда кунг гоняли. Ящики выгружали. Я им не разрешил машину там оставить, заставил их Урал на парковочную площадку перегнать. Двое их там в прорабской. Остальные минут сорок назад уехали.
Мы пошли искать геологов или хотя бы ключи от их машин.
Геологи оказались там, где и сказал Равиль. Они сидели на хлипкой скамейке, курили и оживленно беседовали. Мы появились неожиданно для них, прервав матерную тираду высокого грузного парня с веснушчатым лицом и белесыми бровями. Голос у него был слишком высоким для его габаритов, и поэтому его отборный мат придавал ему же весьма комичный вид. Наша компания обступила их со всех сторон. Геологи замолчали, внимательно рассматривая нас.
Мы подошли явно в неподходящий момент. В воздухе повисло напряженное молчание.
Здоровяка с визгливым голосом я помнил. Вчера утром мне его представлял руководитель группы, но имя этого кабана напрочь выпало из моей памяти. Впрочем, он тогда произвел на меня очень хорошее впечатление толкового исполнительного работника. Второго чернявого хмурого парня в обычном армейском камуфляже и берцах импортного производства я раньше не видел.
Ситуацию разредил электронщик Борис:
- Привет, чуваки. Вадим, а где ваше начальство?
Молодец Борис, явно уже познакомился и наладил контакт с геологами.
- Я сам теперь начальство, - Вадим попытался совладать с писклявым голосом, - меня за главного оставили.
- А остальные-то куда делись?
- Патрон со своим замом и Евгением Петровичем в Питер поехали. Технари в Новгород отправились, семьи проведать.
- Вы что теперь вдвоем за всех остальных будете работать? - вмешался Карл Иванович.
- Нет, конечно. Если все в порядке будет, они обещали дня через три вернуться, максимум через неделю.
- А ты чего не уехал? – продолжал Борис.
- Меня и Тимура с техникой оставили.
Опять повисла неловкая пауза. Они явно почувствовали, что нам о них чего-то надо. Я чувствовал страх Вадима. Явно его угнетала ответственность за оставленное на него дорогущее оборудование. Хотя больше его угнетало – это возможный гнев начальства за просраное имущество. Но еще больше его угнетал страх перед нами. Если мы попытаемся у него что-нибудь отобрать.
А ты дружище не герой оказывается. Такого надо ломать с ходу. Конструктивного диалога или торга здесь не будет. Договориться, не получиться. Он будет врать, изворачиваться, пытаться наезжать, соскальзывать с темы, но технику добровольно не отдаст, все закончится тупой истерикой. Он побоится принять решение. Ох, уж лучше бы ты был жадным или понятливым мировым мужиком. А ты гниль и трус. После ранения я очень хорошо научился «считывать людей» или дар у меня появился такой. Чувствую и все. Так с этим разговаривать не стоит. Только круто наехать и отобрать.
Со вторым парнем сложнее. Он был явно закомплексованным человеком с тяжелым характером. Упрямый и обидчивый. Не приведи Бог задеть его нежное самолюбие. Трусом он не был. Упрямство и тупая упертость читались на его лице. Если с ним «закуситься», он сдохнет, но не отступит, даже если поймет, что не прав – воспаленное самолюбие не позволит. Этого сломать, не получиться. Льстить и посыпать ванильной пудрой его самомнение у меня времени нет. Конечно можно запинать его куда-нибудь в угол. У нас численное превосходство. Пусть даже у нас далеко не все бойцы, но здесь главное начать, остальные кинутся следом – стадный инстинкт сработает. К тому же то, что нас больше - дает уверенность в собственной безопасности. Но оставим это на крайний случай. Главное не задеть его лично.
Ну что, нужно кому-нибудь начинать. И я беру с места в карьер:
- Мужики. Со всем уважением к вам. Нам ваш Урал нужен, любая из других оставшихся машин не подойдет. Нам в Москву ехать надо, сами понимаете семьи, дети. Машину вернем в целости и сохранности, если будет ущерб – покроем его полностью.
Голос ровный, уверенный, но без наезда и агрессии, спокойный голос с ноткой сожаления. По глазам понимаю, что посыл адресатами получен. С толстого снял ответственность и не оставил ему выбора. Хмурого уважил и не возбудил агрессию.
- Это как это? – закудахтал Вадим, оглядываясь на своего товарища. – Машина не ваша. С патроном договаривайтесь.
«Ты мне хмурого из равновесия не выводи, не надо у него поддержки искать» – думаю я и перехожу в атаку. Этого тефтеля надо отдельно тушить до готовности и с хмурым не смешивать. Разделяй и властвуй.
Подшагиваю вплотную и поворачиваюсь к нему всем корпусом, слегка наклоняюсь вперед, перекрывая ему обзор на сидящего Тимура.
- Дружище. Вы у нас на контракте, долгосрочном, денежном и перспективном. С вашим шефом я легко договорюсь, – далее я блефую и иду ва-банк: Наш шеф ему объемы по Московской области подгоняет по инвентаризации областного имущества. А ты между нами клин вбиваешь.
Про эти объемы мне Иваныч рассказал за день до того как геологи к нам приехали. Их шеф просил его посодействовать в получении контрактов, на которые ему удалось выйти, но до конца уверенности в их получении у него не было. Я рассчитывал, что тефтель - птица не высокого полета, раз его оставили технику охранять, и деталей он не знает, но должен быть в курсе стратегических планов руководства.
- Ты пойми. Мы с вами партнеры. Играем на одной стороне. От нас зависит будущее вашей компании. Если бы твой шеф не уехал, я бы тебя даже тревожить не стал. Как он отнесется к тому, что ты нам в помощи отказываешь. Это часть вашей работы. Мы завтра до Москвы доберемся и машину сюда или в Питер вернем.
Есть контакт. Испуганно-надменное выражение сползло с его лица и глазки подобострастно забегали. Я попал в нужный разъем правильным образом и цепь замкнулась. Шефа он боялся больше всего.
Тут же я повернулся к хмурому:
- Коллега, вот рассуди – следует нас выручить в данной ситуации или нет? Ты явно человек серьезный и рассудительный. Как ты думаешь?
Опять контакт. Я поднял его статус, поставив его арбитром в нашем разговоре. К тому же поставил его по статусу выше тефтеля - чем посыпал лепестками роз на его самолюбие и возжег пламя справедливого возмездия за нанесенные тефтелем обиды, приопустив последнего. Не знаю чем склочный тефтель задел хмурого, но такие люди, как хмурый, живут с постоянными обидами на всех и на каждого. Конституция у него такая.
Ребят оставили сторожить технику, они явно этим не довольны. На этом тоже стоит сыграть.
- Мужики. Все представители генерального подрядчика уезжают в Москву. Представители заказчика появятся только на следующей неделе, субподрядчики уже уехали, все ваши уехали, даже узбеки убежали. На объекте останетесь только вы и сторожа. Что вы тут будете делать, если военное положение введут. Жрать тут нечего. Отсюда вас никто не выпустит. Да и к вам ни кто не приедет. Вы сами-то откуда?
- Из Новгорода мы, – ответил хмурый.
- Как там у ваших дела? Если в Москве такое говно началось, то до ваших краев оно быстро докатится. Начальство ваше домой побежало, семьи спасать, а вас тут на хозяйском добре оставило.
Есть контакт уже третий раз. Я понял, что интуитивно попал на спор между геологами, который мы прервали. Я почувствовал, как что-то щелкнуло и повернулось. После этого ситуация стремительно покатилась к развязке без остановки, изредка подскакивая на неровной позиции тефтеля.
Хмуры возбудился. Он вскочил и заявил:
- А мне по-херу, что меня по статье уволят. Не пропаду. У меня мама, две сестры младшие и отец после инсульта. Куда они без меня. Все равно я поеду отсюдава.
У тефтеля забегали глазки, и он, уже не контролируя голос, по-бабьи заверещал:
- В тюрьме посидеть не хочешь за пропажу оборудования. Я один отвечать, не намерен.
Так, тефтель, вот значит, как твой шеф тебя просчитал, на страхе тебя держит. Я вмешался в разговор:
- Ребята, вы какие-нибудь документы на эту технику подписывали? Договоры о материальной ответственности, акты приема-передачи какие-нибудь?
- Нет ничего, – ответил хмурый. – На словах сказали. Я только за буровую отвечаю. Я на ней ехать и хотел.
Класс!!! Поддержим упрямого – он сам по башке тефтелю даст. Нам даже ломать его не придется.
Тефтель начал наливаться красным. Ну, уж нет, толстый, я тебе инициативу перехватить не дам.
- А у кого на балансе стоит вся техника? – задал я вопрос тефтелю, сбив его с позиции для совестной атаки.
- Буровая, изыскательская и вахтовка – у нас в Новгородском филиале, а оборудование все в Питере.
- Вы лучше ребята езжайте со всем оборудованием к себе в Новгород. Так вы оборудование спасете в кризисной ситуации. Если потребуется, я для вас все необходимые бумаги сделаю и перед начальством отмажу. А нас по дороге в Москву закинете.
- Горючка? Машины с аппетитом, – вмешался хмурый Тимур.
- Не вопрос. У меня на складе пермская соляра в бочках стоит – успокоил геолога Равиль. – Баки зальем, да еще бочки в машины закинуть можно. У вас двигатели то дизельные или на бензине?
- Ага. Буровая – КАМАЗ он завсегда дизельный. ЗИЛ 131-Н тоже дизельный и Урал 4320 с ярославским движком.
На этом вопрос был решен. Едем на трех машинах геологов. Равиль заправляет под завязку баки и ставит по две 200-литровых бочки топлива на каждую из машин.
Колонну решили сформировать следующим образом. Головной машиной пойдет Урал с кунгом. За руль кунга сядет Равиль, я к нему сажусь сменщиком, третьим в кабину садиться Вадим, как самый озабоченный сохранностью хозяйского добра. Буровую ведет Тимур, от сменщика он отказался. Замыкающий ЗИЛ поведет Костя. Сменщиком ему определили сметчика Славу. Все остальные поедут в кунге: Карл Людвигович, Семен и трое электронщиков. Из кунга все оборудование перегружаем в ЗИЛ и буровую. Связь держим через радиостанции, установленные в каждой из машин геологов. Радиостанции были очень хорошие - кенвуды с кучей примочек и наворотов. Со стройки Костя прихватил наши кенвуды, легкие персональные ходилки-говорилки. Кроме этого почти такие же кенвуды были у геологов, но более мощные.
Тут вдруг выяснилось, что Вадим вообще не умеет водить даже легковую машину не то, что всепролазный Урал или ЗИЛок. Так, что он сразу поставил ребром вопрос о том, кто погонит две машины в Питер или Новгород. Тимур сказал, что поедет домой только на буровой. Я от него другого не ожидал. Я предложил оставить Урал и ЗИЛ у нас на безе в подмосковной Лобне. Тефтель тут запричитал, что отдаст машины, только если позволит руководство филиала. Я просто его проигнорировал. Пусть думает то, что хочет. Хрена тебе во всю морду. Если, что непоправимое случиться на самом деле, я себе Урал этот присмотрел. Что я взял - том мое, попробуй отбери, если сможешь. Слабый он. Я получил то, что хотел и больше на что-то тратиться не собирался.
Мы дружной компанией пошли заправлять и перегружать автомобили геологов. Кстати они оказались не геологами, Тимур был машинистом буровой установки и водителем, Вадим был геодезистом и картографом. Тимур после переговоров ничуть не изменился. Такое хмурое и упрямое лицо, скупые движения, зажатая речь. На Вадима накатил отходняк от стресса, он стал истерически активен и болтлив, постоянно неестественно смеялся, лез помогать всюду и везде, чем безмерно утомлял и раздражал всех. Единственное в чем он оказался полезен, так это в перекладке оборудования из кунга в буровую, он прекрасно разбирался в оборудовании, соответственно знал, как что нужно уложить и как закрепить. Без него мы возились бы дольше.
Перед выездом вспомнили об Олеге. Эдик сообщил, что за Олегом приехал какой-то из его друзей и они уехали. Дозвониться до Олега мы уже не смогли. Он не любил уезжать из Москвы, его сюда затащили чуть ли не силой. Но видишь, как получилось, он и здесь нашел свое гейское счастье.
Уже затемно мы погрузились в машины и отправились в дорогу.