Вертолетчиков, правда не любит, и весьма взаимно.

«мстя» моя будет страшна. Я достал свой «вальтер» и загнал пулю в ствол… Ну, сейчас я вас пугану, гаденыши! До приятного и теплого ощущения в штанах!
«Из чего там потолок?.. – пытался вспомнить я, примеряясь, как мне лучше вышибить дверь. – Не было бы рикошета… Ну, давай, Тур, мочи гадов!»
«Ба-бах!» Хлипкая дверная защелка не могла, конечно, удержать ярость и боевой порыв сына бога! Дверь, сметенная могучим ударом, распахнулась настежь! О-го-го! Я силен! Я бы плавно перетек в каптерку, наводя ужас на насильников над положениями Устава, но – проклятая дверь! У-у-у! Она, ударившись об косяк, резко пошла назад, попав мне прямо по носу…
От неожиданности и боли я выстрелил немного раньше, чем планировал. Но – попал хорошо! Опыт не пропьешь!
Попал я в потолок. Точнее – в фарфоровый ролик, удерживающий витой шнур электропроводки. Вот сейчас я точно понял, что евроремонт и скрытая проводка – это есть хорошо. Потому что на поле боя стало плохо!
Чертов ролик привел к тому, что почти что выигранную битву под Ватерлоо я чуть не проиграл. Долбаная пуля все-таки срикошетила, ударила в батарею парового отопления, расколола чугунную трубу, отскочила – и разбила две водочные бутылки.
Сидевших за столиком бандитос и Васька снесло на пол. Они попадали, как битые влет вальдшнепы. Поле боя и так было за мной, но последнюю точку поставил все же Петрович… А я было про него забыл. А зря… Герой-танкист – он и в авиации герой! Лучше бы я его отправил куда-нибудь подальше. Воевать с Японией, например. Но это еще было впереди. А сейчас битый жизнью и опытный боец Петрович стремительной танковой атакой залетел в каптерку на мой выстрел с автоматом в руках и дал очередь в потолок, сопровождая все это простым, но очень убедительным ревом: «Лежать, су-уки! Всех порву! Граната!»
Все бы было тихо-мирно… Но с гранатой Петрович палку, честно говоря, перегнул! Непривычные к танковым атакам, летуны, «взбледнувшие» от осевшего на них мела потолочной побелки, завизжали и сиганули в окно. Я обмер. У меня даже нос перестал болеть. Со страхом выглянув в окно второго, к счастью, этажа, я увидел барахтающихся на газоне нарушителей дисциплины.
Тут в коридоре раздался грохот, и в одних трусах и сапогах, но с «тэтэшником» в руках в каптерку ворвались «лос капитанос» – доны Извольский и Кузьмичев( Далее последовали несколько идиоматических выражений, присущих средней полосе России).За ними подпрыгивал мой Вася. Хорошо, что у них не оказалось гранат! Это, я вам скажу, было просто счастье!
– Старшина! Вяжи гадов и тащи их на допрос. Товарищи офицеры, а где ваши штанишки с помочами, а? – ядовитым голосом обратился я к капитанам, пряча нос от их ошалевших взглядов. – А ну, привести себя в порядок! Бе-егом, марш! И успокойте там народ! Отбой ведь! С топотом бегущего по просторам прерий стада мустангов капитаны и Вася убежали прочь. Я потрогал нос и приготовился к «экстренному потрошению» захваченных в плен бледнолицых. Но тут в коридоре вновь раздался грохот сапог. Веселая ночка… Интересно – какое будет утро?..
Теперь в каптерку ворвался местный летеха с красной повязкой «Помощник дежурного» на рукаве. Его тылы прикрывал солдатик из караула. То, как он крутил стволом своего автомата, привело меня в ужас.
– Эй-эй, боец! Убери ты свою пушку от греха! Еще нам тут Курской битвы не хватало!
Лейтенант обернулся, мигнул, и солдатик выскочил за дверь.
– Что это было, товарищ майор? – подозрительно осведомился лейтенант. – Что за пальба по ночам?
– Да так… ничего особенного. Учебные стрельбы, лейтенант. Все под контролем! – Хоть это я сказал с уверенностью в голосе, червь сомнения меня все же точил. – Автомат упал с гвоздя. А был на боевом взводе, вот и грохотнул очередь. Все живы-здоровы. Иди, иди! Мы тут сами разберемся…