- Хм, ну ты вопросик задал. Ты точно никогда не был в наших краях? А то там эту историю многие знают, и многие знают, что я не люблю вспоминать о ней, - Круглов взял рюмку с водкой, приподнял ее, словно отдавая команду. Лейтенанты повторили его жест, Ленька тоже приподнял,- ну, за прекрасных дам. Ладно, расскажу, а то эти гаврики тебе перескажут и наврут с три короба.
Пять лет тому назад я, тоже капитан, командовал звеном «аннушек» на поплавках. Обычные Ан-2, только поставлены на поплавки для посадки на воду. Ну, ни богу свечка, ни черту кочерга, так себе, а не гидросамолет. «Аннушка» итак нетороплива, а тут еле ползет. Но других гидросамолетов у нас не было вообще, «каталины» пришли только на следующий год, и с ними еще почти год возились на «Авиаремстрое», пока на крыло машины не поставили. Ну, и прикомандировали нас к батальону морпехов в Береговом, для десантирования и эвакуации. В это время в батальон пришли служить снайперами две девицы. Решили, что раз стреляют хорошо, то могут и снайперами послужить. Красивые до опупения, чистокровные сибирячки. Из старинных кержацких семей. Но у нас как с девицами? В гарнизоне служи, если враг у ворот никто слова девке не скажет, если она за автомат возьмется. Напротив, учат, «Общества самозащитниц» создали. Так что одна недолго спайнерила, скоро замуж вышла, и в декрет ушла. А вот ее подруга, Верка, та еще стервочка оказалась. Она в снайперы( тоже стреляет очень хорошо) специально подалась. Ну, зарплата хорошая, домик дают, и прочее. Во время штурма Островов Верка в самое пекло не лезла, но тоже мух не ловила. Окрутила кубинца, вышла за него замуж. И как она мужу капитально рогов наставила! Кубинцы народ такой, они про это молчат. А у нас наоборот. Знаешь, когда баба у офицера начинает гулять – то весь гарнизон про это знает. Дошло до ее мужа. А мужик кубинец, да еще из старой знати. Короче, поймал он свою с хахалем. Дело чуть не до драки, но оба офицеры, а здесь это не там, в старой России. Тут это примерно как в царские, «золотые погоны – белая кость - голубая кровь», времена. Короче, решили стреляться. Ну и стрельнулись, оба в госпиталь. А потом под трибунал, и на два года в штрафбат, - тут капитан налил себе еще и молча выпил. – Мы с Сашкой Кортесом, потом год вместе на Амазонке оттрубили. А потом наше отделение напоролось на наркоторговцев, на тридцать семь рыл. После боя я тащил Сашку на себе пятнадцать верст до точки эвакуации. Притащил живым. Его и меня, как искупивших кровью, вернули в строй, даже офицерское звание восстанови ли. Только обоим лейтенантов. Ну, я снова капитан, а побратим уже майор в кубинской бригаде, правда в морских гренадерах.
А Верку после трибунала судил офицерский суд чести. Постановил лишить ее звания и с позором выгнать из армии. Сейчас она где-то в Нью-Рино, владелица неплохого казино, вот так. Что застыл? Наливай давай, - и капитан принялся за остывшую уху.

Примерно через сотню километров Ленька проснулся. Выпитое и съеденное за день дало о себе знать, так что он пошел в конец вагона, к «удобствам». Минут через десять он вышел на открытую площадку меж вагонов, вытирая руки бумажным полотенцем. Вытерев, бросил смятую бумагу в высокую урну в углу, прикрепленную к стене.
Минут тридцать Ленька стоял, облокотившись на поручни, очарованный ночной саванной. Несколько раз к нему выходили мужики покурить, и возвращались в вагон, стараясь ухватить пару часов сна, все-таки завтра, точнее уже сегодня, на работу. А Панфилов так и стоял на качающейся над проносящимися шпалами площадке. Потрясающе красивые места здесь, это насколько красивее должно быть на Севере, если все летуны его так хвалили?
Внезапно небесвод прочертила яркая полоска с разгорающимся огненным шаром в голове. Над саванной вспыхнуло ярчайшее сияние, ослепив зажмурившегося Леньку, гулко шарахнуло звуковой волной, и вскоре по саванне и поезду ахнуло волной ударной.