Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 28 число 5 месяца, воскресенье, 17:29

Галопом залетели в «Ковчег», где никого из девчат уже не было.
Собирать нам пришлось не только свои вещи, но и всё общественное тряхомудие в номере-складе. О чём наша бравая баталёрша позаботиться на радостях позабыла. Правду говорят, что два раза переехать – один раз сгореть.
Ною я всё же выставил претензию, что он не обеспечил нашу безопасность. На что виноватый бывший житель белого безмолвия решил откупиться сигаретами, предложив мне, купить у него пять блоков «Конкисты» всего по полтора экю за пачку. Я отказываться не стал. И сигареты купил по льготной цене, и в остальном расплатился с ним честно. А за что его излишне чморить? Мужик и так пострадал за нас же? И вину свою понимает.
В общем, загрузили мы с Катей объемный Фредов «чероки» по самое не могу. Даже Катю пришлось сажать на коленки. Впрочем, она не возражала, и устраиваясь, всласть поерзала попкой по моим яйцам.
По дороге, на Овальной площади ещё ноут прикупили. Такой же ударопрочный. Просто, подумав, понял, что компьютер, интегрированный с радиостанцией, будет неудобно одновременно эксплуатировать, как картографический. Да и закрытой информации в нем уже поднакопилось.
Потом, пропетляв по квадратно-гнездовому юго-восточному спальному району, выехали на набережную, где почти у моря притулился за зелёным кирпичным забором особняк Зорана. Вроде в городе всё понятно и удобно в планировке, а захочешь – хрен найдёшь. Изрезанная линия берега прорезала улицы, но не отменила названия и нумерацию. А особняк Зорана вообще был уже за Океанской улицей, которая, как указывал план, ограничивала весь город от моря.
Выскочивший на наш звонок в калитку Зоран оказался «югом» лет тридцати пяти - сорока. Худощавый, тонкокостный и узкожопый. С конским хвостом, начищающих седеть, черных волос. Виски были уже седые совсем. В правом ухе серьга с крупным фиолетовым рубином. Усы подковой и испанская бородёнка. И черные глаза с пушистыми, как у девицы, ресницами. Одет он был в черную шелковую рубашку навыпуск и черные же слаксы.
Мы представились по-английски.
Гостям он образовался вполне искренне. Мне твердо пожал руку. Кате облобызал пальчики, на что она, польщённая, сделала книксен, который довольно смешно смотрелся в камуфлированной форме.
Представился он также по-английски, правда, немного чопорно.
- Зоран Дундич, артист и сербо-хорват, - и, лукаво посверкивая цыганским глазом, ждет реакции. Видно было, что это у него «дежурная котлета».
- В смысле языка? - спрашиваю.
- Нет, в смысле национальности. Отец – хорват, мать – сербка. За ленточкой жизнь прожил практически в Италии. Так что, если вам будет удобно, могу общаться с вами по-итальянски, на родном сербохорватском, в обеих его ипостасях, по-французски тоже, но хуже.
- А на русском? - спросила Катя.
- Тоже могу, - Зоран сразу перешел на русский, - Только не так подробно. А что мы на улице стоим? Прошу за мной.
Он провел нас через калитку, и мы оказались на небольшой площадке-стоянке, две машины поставить, ограниченной с одной стороны воротами, с другой – гаражом на две машины. Справа каменным забором, слева – палисадником с цветами и садовой скамейкой-качалкой под маркизой.
Потом прошли между домом и гаражом вглубь молодого сада, где нас усадили в деревянную решетчатую беседку, увитую виноградом. Там был самодельный деревянный стол и лавки по стенам.
- Одну минуту, - извинился он, усаживая нас в этом строении, - Сегодня, как раз, тот день, когда я без прислуги. Так что, одну минуту, и я в полном вашем распоряжении.
С беседки открывался прекрасный вид на океан. Деревья в саду изначально были рассажены так, чтобы его не загораживать.
Любуясь океаном, я спросил Катю.
- Ну, как тебе этот фотограф?
- Никак. Он – педик, - фыркнула девушка в ответ.
Дальнейшее развитие обсуждения этой темы прервал сам гостеприимный хозяин, который с видом заправского циркача-эквилибриста принес литра на три домоджану, и два медных подноса с закуской и стаканами. Быстро расставив всё это на столе, присел сам, разливая черное вино в турецкие стеклянные стаканы. Нуууу... Такие… Из которых азербайджанцы чай пьют. Вот.
Из закуски в наличие был хлеб, брынза, мед в сотах, какой-то порезанный фрукт и соленые маслины.
- Мёд откуда? – удивился я.
- Местный, - Зоран улыбнулся, - Есть тут под городом пасека. Словенцы держат. Мои хорошие знакомые. Вы его лучше попробуйте, чем лицезреть, - он подал мне ручкой вперёд короткий столовый нож, - Такого вкуса вы, уверен, не пробовали никогда.
Мёд действительно имел очень богатый, но специфический вкус, немного острый, как бы с перчинкой, и не такой приторный, как на Старой Земле. Но всё это был мёд. Слегка похожий на староземельный мёд из горных трав Алтая.
- Божественно, - сказал я, когда, прокатав по нёбу «млеко пчёл», украдкой выплюнул в ладонь комочек воска, - Беллиссимо. На этом здесь можно состояние сделать.
- Они тоже на это надеялись, но пока не получается у них, - грустно сказал Зоран, - При пересечении «ворот» только один рой уцелел. Остальные в течение месяца окочурились. И вот уже два местных года прошло, а пчёлы не роятся, хотя матка их производит исправно. Приходится каждые полгода новый улей колотить. Немного больший по размеру.
- Грустно это, - сказала Катя.
В ответ Зоран покачал головой, соглашаясь.
- А с чего нектар пчёлы собирают?
- С окрестных трав, которые рогачи едят. Там так устроено, что каждый месяц что-либо да цветёт. Как на Ядране. Но, что мы на пчёлах зациклились? Предлагаю выпить за знакомство. На здрав!
Вино было очень хорошим, хотя и домашним.
- Вранец? – спросил я, ставя пустой стаканчик на стол.
- Вранец, - ответил довольный Зоран, - Свой. Домашний. Уже новоземельный. Это прошлогодний урожай.
- Отличное вино, - произнесла понимающая в этом вопросе Катя, - Но что-то я виноградника у вас не увидела.
- А он там, - махнул рукой Зоран в сторону моря, - Дальше по склону за садом. Отсюда его не видно. А вот от того дерева вполне. Если интересно, то я вам его покажу.
Так, отставить смотрины. Мы сюда по делу приехали, а не вино пьянствовать. Чую, что Зоран сам набиваться на работу не будет. Гордый.
- Вообще-то мы к вам по делу.
- Не убежит же от нас дело, - весело улыбнулся Зоран.
По всему выглядело, что ему наша неожиданная компания нравится. Мне он тоже был симпатичный. Как человек, не как мужчина. Не подумайте лишнего.
- В том-то и дело, что убегает, - вздохнул я, - Сроки жесткие.
- И что вам понадобилось от артиста, если не хотите общаться с виноделом.
- Фотографии.
- С выездом? – деловито осведомился сербохорват.
- Нет, мне Линда сказала, что у вас тут хорошая студия.
- Если Линда так сказала, значит, так оно и есть, - ответил Зоран, - Хорошая студия, даже с косым подиумом. Однако не стоит бросать уже налитое вино. Примета плохая.
Мы выпили разлитое гостеприимным хозяином вино, и пошли вслед за ним через сад в отдельно стоящее здание без окон, своим внешним видом напоминающее сарай со стеклянной крышей.
Внутри залитого солнечным светом большого помещения, напоминавшего мастерскую художника, стояло несколько штативов, и шкафы с прикрытыми дверцами. С потолка свисали гроздьями разнообразного размера софиты. В торцевой стороне комнаты был подиум, со скошенной частью подмостков, на которых лежала стремянка.
- Здесь я могу делать всё, - объявил Зоран, - И готов выслушать, что именно вам от меня надо. Вы понимаете разницу между перформансом и инсталляцией? - начал Зоран задирать нос.
- Конечно, - тут же откликнулся я, - Перформанс это когда художник сам срёт посередине зала на виду у публики, а инсталляция, это когда зрителей запускают в зал, когда художник уже ушел.
- Мда, интересная трактовка, - почесал Зоран свою бороденку правой рукой, оперев её локоть на кисть левой, - Тогда что вам нужно?
- Шоу.
- Шоу?
- Да, щоу. Когда художник заставляет срать нанятую актрису.
Зоран мелко захихикал.
- А если серьезно, - продолжил я, - То мне нужен календарь. Первый красочный художественный календарь Новой Земли. - На десять листов. То есть от вас потребуется всего десять фотографий. Постановка. Но качеством не хуже, той, на которой бабушка с котом, вяжут лук.
- Я счастлив, что вам понравилась моя лучшая работа, - поклонился Зоран, немного вычурно, правда, - Во сколько красок вы собираетесь печатать свой календарь.
- В одну.
- Как календарь Пирелли? – усмехнулся Зоран.
- Лучше, чем календарь Пирелли, - ухмыльнулся я в ответ, - У вас будут настоящие модели, а не сушеные воблы Пирелли, эти жертвы анорексии.
- Вы сможете предоставить мне такие модели, как Водянова? – Зоран сверкнул глазом, явно издеваясь надо мной.
- Лучше, чем Водянова, - я широко улыбнулся, торжествуя, - У той ноги кривые.
- Если модели будут лучше, чем Водянова, то я вам сделаю всю работу практически бесплатно, по сто экю за фотографию. Идет?
- Идет, - я протянул ладонь, которую тут же пожал Зоран.
- Разбей, - сказал я Кате.
Она подскочила и ребром ладони развела наши руки.
- А теперь раздевайся, - сказал я ей.
Катя округлила глаза. И стоит, изображая тормоз.
- Раздевайся, говорю, ты – первая фотомодель этого календаря.
- Какая тема календаря? – не унимался Зоран.
В Кате он видел пока только мешковатого патрульного в мятом комке, пусть и с красивым личиком.
- Женщина и оружие, – огласил я, - Реквизит найдется?
- Только холодное, - ответил Зоран.
Тут разделась Катя.
До трусов.
И распустила волосы.
Зоран был сражен наповал моментальной метаморфозой Гавроша в богиню. Обошел вокруг неё пару раз, не спуская глаз. Потом оторопело спросил.
- У тебя все такие?
- Все, – ответил я серьезным тоном, - Но Катя самая красивая.
Катя довольно зарделась.
- Сто экю за лист. Я проиграл. Водянова ей в подметки не годится, - и повернулся к девушке, - Катя, вы понимаете, что на Старой Земле, вы только на рекламе нижнего белья стали бы миллионершей?
- А почему не на подиуме? – нашлась Катя, хотя было видно, что такую информацию до неё довели впервые в жизни. И ей от этого очень обидно.
- Рост. Рост, черт бы его побрал, - воскликнул Зоран, ударив кулаком в ладонь, - Модель на подиум должна быть не меньше 180 сантиметров роста.