Командировка!!! Как много в этом слово для простого советского гражданина: перестук колес, неторопливая беседа с приятными попутчиками, позвякивание ложечек в стаканах с чаем, перекуры в тамбуре, утренняя Москва, или скажем Ленинград, да пусть, даже, Ярославль, днем беготня по кабинетам министерств и ведомств, вечером кино, концерты, балет, ужин в ресторане с прекрасной незнакомкой. Ну, да, только мне выпадают командировки иного рода. ГАЗ-63 чувствительно тряхнуло на ухабе, сидящий рядом старшина, дежурно матернулся и окончательно проснувшись от сладких мечтаний о покупке в ГУМе одеколонов и фельдеперсовых чулок на подарки, я нашарил в кармане пачку папирос, достал, увидел усмешку старшины и убрал обратно. В тентованном кузове кроме восьмерых солдат, палатки, разнообразного снаряжения и пустых мешков стояло две бочки бензина. Мои случайные попутчики ехали в колхоз «Новая жизнь» для шефской поддержки. Обычная история, в колхозе полтора трактора, три мужика и уборочная в разгаре, вот и выделили военные отделение солдат с вездеходом на подмогу селу. Ну, заодно и картошечки привезут для солдатиков. В Армии тоже не до жиру, семь лет войны изрядно истощили закрома Родины. Ладно, немца побили, а уж хозяйство поправим.
Началась моя командировка, примерно так же, как и все предыдущие, в среду начальство выдернуло после обеда (по времени, по факту обед я пропустил, завязнув в отчетах и ответах на запросы) и поставило задачу, завтра утром быть в райцентре Митино, оттуда проследовать в центральную усадьбу колхоза «Новая жизнь» (семнадцать кэмэ по раскисшей грунтовке) и оказать всемерное содействие и шефскую помощь местному участковому уполномоченному, старшему лейтенанту Рябцеву в расследовании цепи загадочных преступлений. Точнее разобраться на месте, и оперативно доложить: есть смысл слать бригаду следователей и криминалистов, или можно решить все на месте, ибо народу сейчас нет (как всегда) у нас тут серия налетов на сберкассы и вообще дел невпроворот, а Рябцев уже третий рапорт шлет, и не пойми чего ему надо.
До Митино, оказавшемся не райцентром, а городком, я благополучно добрался на рейсовом автобусе, и, справившись в местном отделении, как добраться до пункта назначения, нацепил сидор и бодро зашагал в сторону села Копаево, где и дислоцировалась центральная усадьба колхоза. Тут фортуна повернулась ко мне лицом, меня нагнал грузовик с солдатами, сидевший в кабине мамлей поначалу категорически отказался брать подозрительного попутчика, но удостоверение сделало свое дело, и грозный командир милостиво разрешил мне доехать в кузове с солдатами. Дорога, вернее направление, представляло собой вязкую колею, изрядно размытую дождями и разбитую тракторами. Так, что семнадцать километров мы преодолели за полтора часа с двумя остановками на перекуры и оправку личного состава.
После второй остановки, меня потихоньку укачало, и я задремал, сквозь сон слушая совершенно дурацкие байки старшины о какой-то Любе с продсклада, у которой был роман с танкистом, танкист в целях покорения непреступного сердца Любы, решил прокатить ее на БТ-7, монументальные телеса этой самой Любы застряли в командирском люке, а тут немцы пошли на прорыв, и застрявшая Люба так орала, что немцы разбежались, а танкиста выгнали за самоуправство в пехоту, а Любе дали майора и медаль «За Отвагу». Под эти сказки я заснул и снился мне скорый пассажирский поезд, невероятно толстая проводница, которая застряла в дверях купе и объявила воздушную тревогу. На очередном ухабе я проснулся, и уже не засыпал до самого конца, мучимый желанием курить.
Село расположилось на живописном пригорке над озером, вдоль берега стояло несколько бань, были оборудованы мостки, в озере плескались утки и гуси. Сельсовет располагался на центральной площади, напротив церкви без креста, превращенной в клуб и рядом с сельпо. В середине площади в огромной луже возились три здоровенных свиньи, или хряка, я не специалист. Вместе с мамлеем мы зашли в правление, он сразу к председателю, а я постучал в дверь с табличкой «Участковый уполномоченный».
Кабинет участкового поражал воображение оригинальностью обстановки: два стула у стены, стол, стул, шкаф и сейф. На подоконнике герань, занавески из ситца и на стене плакат о бдительности. За столом на стуле располагался участковый Рябцев, с таким сурово-проницательным видом, что я испытал непреодолимое желание сознаться в самогоноварении и конокрадстве. Тут Рябцев меня узнал и суровая усатая физиономия, вдруг стала добрым и приветливым лицом. Рябцев порывисто встал, вышел из-за стола, протянул мне свою крепкую ладонь и радостно выдал:
- Ну, наконец-то, а то я уже сам хотел ехать-докладывать. Пожав твердую, как перила руку, я представился:
- Капитан Кудряшов Сергей Палыч, старший оперуполномоченный областного управления Уголовного розыска,
- А я Константин Степаныч, местный участковый, как видишь, устал, чай, с дороги, давай ко мне отобедаем и начнем вникать в обстановку.
- Обед - это хорошо.
- Тогда и пошли, закончил разговор участковый.

Идти оказалось недалеко, жил участковый на соседней улице, дом у него был хоть и старый на вид, но крепкий и в отличном состоянии. Мы вошли в калитку, Константин Степанович, придержал кудлатую лайку, и я прошел в сени, хозяин вошел следом и открыв дверь пригласил в комнату. Я разулся, повесил пальто на вешалку, и вошел в горницу. Обстановка была очень домашней и уютной, в простенке между окнами висели портреты хозяина в парадной форме, какого-то усатого деда с двумя георгиями, молодого хозяина в косоворотке и с милой девушкой в фате, еще какие-то люди, вероятно родня хозяев. Хозяйка, выглядела не такой молодой, как на фото, но оставалась статной и весьма миловидной. Из-за занавески отделяющий горницу, от спальни тут же высунулись две конопатые рожицы, одна с косичками, вторая без. Рожица без косичек имела на носу царапину, а на щеке след от чернил, в остальном детки были абсолютно одинаковы.
- Близняшки мои, - с улыбкой сказал участковый: Петр и Аннушка, а это Дарья, хозяйка моя, представил он супругу,
- Сергей, - по-простому представился я,
- Идите руки мойте, - сказала Дарья, кушать будем.
Пока я ходил мыть руки из умывальника за кухонной перегородкой, хозяйка сноровисто накрыла на стал, Аннушка ей помогала, с самым серьезным видом, Петька прятался в спальне. На обед, как говорится, Бог послал Константину Степановичу: бутылку самогонку настоянной на травках, борщ из дикого кабана и жареную картошку с луком и шкварками, я добавил городских гостинцев: пол-литра водки, банку шпрот и коробку леденцов для детей. Со шпротами вышла заминка, не нашлось консервного ключа. Я настоял, на том, чтобы шпроты оставили на мой отъезд. Наконец все расселись за столом, выпили по полной за знакомство, причем Дарья только пригубила, по второй за хозяйку дома, по третьей не чокаясь и решили, что пока хватит, пока я ел , обжигающий борщ, хозяин рассказал, что у них есть задняя комната, с отдельным входом с огорода, что с Джеком - лайкой он меня познакомит поближе, и жить на время командировки я буду у них, я, боясь стеснить хозяев, попытался отказаться, но выяснилось, что это комната, пристроенная еще до войны отцом Дарьи для молодоженов, а когда он и его супруга скончались, молодые переселились в дом, а комнатка пустовала. После обеда вышли в сени подымить, я угостил Костю (после второй мы перешли на ты) папиросами и в неспешной беседе узнал, что он сам родом из Белоруссии, сам он воевал в Монгольскую, был ранен, в госпитале крепко подружился с братом Дарьи, демобилизовался, закончил школу младшего милицейского состава, приехал погостить к друг, да так и прижился, влюбившись в его сестру, на войну просился неоднократно, да не взяли, а брат Дарьи с войны не вернулся. Деревню его родную сожгли немцы. Биография, почти как у меня, только я прошел Карело-финскую, и успел повоевать два года с немцами, потом после легкого ранения был отправлен в тыл, в распоряжение НКВД, и остаток войны прослужил в столичном угро, потом меня перевели в Челябинск, а оттуда уже в Углегорск, где и осел, правда, я не женат, но это по причине полного отсутствия личного времени.
Так наскоро познакомившись, мы вернулись к столу, к чаю с брусничным вареньем и рыбным пирогом. И рыбу и дикого кабана Костя добыл сам, он оказывается с детства страстный рыбак и охотник, его отец был егерем.
Попив чаю, мы отправились обратно на место службы Константина.

Командировка!!! Как много в этом слово для простого советского гражданина: перестук колес, неторопливая беседа с приятными попутчиками, позвякивание ложечек в стаканах с чаем, перекуры в тамбуре, утренняя Москва, или скажем Ленинград, да пусть, даже, Ярославль, днем беготня по кабинетам министерств и ведомств, вечером кино, концерты, балет, ужин в ресторане с прекрасной незнакомкой. Ну, да, только мне выпадают командировки иного рода. ГАЗ-63 чувствительно тряхнуло на ухабе, сидящий рядом старшина, дежурно матернулся и окончательно проснувшись от сладких мечтаний о покупке в ГУМе одеколонов и фельдеперсовых чулок на подарки, я нашарил в кармане пачку папирос, достал, увидел усмешку старшины и убрал обратно. В тентованном кузове кроме восьмерых солдат, палатки, разнообразного снаряжения и пустых мешков стояло две бочки бензина. Мои случайные попутчики ехали в колхоз «Новая жизнь» для шефской поддержки. Обычная история, в колхозе полтора трактора, три мужика и уборочная в разгаре, вот и выделили военные отделение солдат с вездеходом на подмогу селу. Ну, заодно и картошечки привезут для солдатиков. В Армии тоже не до жиру, семь лет войны изрядно истощили закрома Родины. Ладно, немца побили, а уж хозяйство поправим.
Началась моя командировка, примерно так же, как и все предыдущие, в среду начальство выдернуло после обеда (по времени, по факту обед я пропустил, завязнув в отчетах и ответах на запросы) и поставило задачу, завтра утром быть в райцентре Митино, оттуда проследовать в центральную усадьбу колхоза «Новая жизнь» (семнадцать кэмэ по раскисшей грунтовке) и оказать всемерное содействие и шефскую помощь местному участковому уполномоченному, старшему лейтенанту Рябцеву в расследовании цепи загадочных преступлений. Точнее разобраться на месте, и оперативно доложить: есть смысл слать бригаду следователей и криминалистов, или можно решить все на месте, ибо народу сейчас нет (как всегда) у нас тут серия налетов на сберкассы и вообще дел невпроворот, а Рябцев уже третий рапорт шлет, и не пойми чего ему надо.
До Митино, оказавшемся не райцентром, а городком, я благополучно добрался на рейсовом автобусе, и, справившись в местном отделении, как добраться до пункта назначения, нацепил сидор и бодро зашагал в сторону села Копаево, где и дислоцировалась центральная усадьба колхоза. Тут фортуна повернулась ко мне лицом, меня нагнал грузовик с солдатами, сидевший в кабине мамлей поначалу категорически отказался брать подозрительного попутчика, но удостоверение сделало свое дело, и грозный командир милостиво разрешил мне доехать в кузове с солдатами. Дорога, вернее направление, представляло собой вязкую колею, изрядно размытую дождями и разбитую тракторами. Так, что семнадцать километров мы преодолели за полтора часа с двумя остановками на перекуры и оправку личного состава.
После второй остановки, меня потихоньку укачало, и я задремал, сквозь сон слушая совершенно дурацкие байки старшины о какой-то Любе с продсклада, у которой был роман с танкистом, танкист в целях покорения непреступного сердца Любы, решил прокатить ее на БТ-7, монументальные телеса этой самой Любы застряли в командирском люке, а тут немцы пошли на прорыв, и застрявшая Люба так орала, что немцы разбежались, а танкиста выгнали за самоуправство в пехоту, а Любе дали майора и медаль «За Отвагу». Под эти сказки я заснул и снился мне скорый пассажирский поезд, невероятно толстая проводница, которая застряла в дверях купе и объявила воздушную тревогу. На очередном ухабе я проснулся, и уже не засыпал до самого конца, мучимый желанием курить.
Село расположилось на живописном пригорке над озером, вдоль берега стояло несколько бань, были оборудованы мостки, в озере плескались утки и гуси. Сельсовет располагался на центральной площади, напротив церкви без креста, превращенной в клуб и рядом с сельпо. В середине площади в огромной луже возились три здоровенных свиньи, или хряка, я не специалист. Вместе с мамлеем мы зашли в правление, он сразу к председателю, а я постучал в дверь с табличкой «Участковый уполномоченный».
Кабинет участкового поражал воображение оригинальностью обстановки: два стула у стены, стол, стул, шкаф и сейф. На подоконнике герань, занавески из ситца и на стене плакат о бдительности. За столом на стуле располагался участковый Рябцев, с таким сурово-проницательным видом, что я испытал непреодолимое желание сознаться в самогоноварении и конокрадстве. Тут Рябцев меня узнал и суровая усатая физиономия, вдруг стала добрым и приветливым лицом. Рябцев порывисто встал, вышел из-за стола, протянул мне свою крепкую ладонь и радостно выдал:
- Ну, наконец-то, а то я уже сам хотел ехать-докладывать. Пожав твердую, как перила руку, я представился:
- Капитан Кудряшов Сергей Палыч, старший оперуполномоченный областного управления Уголовного розыска,
- А я Константин Степаныч, местный участковый, как видишь, устал, чай, с дороги, давай ко мне отобедаем и начнем вникать в обстановку.
- Обед - это хорошо.
- Тогда и пошли, закончил разговор участковый.

Идти оказалось недалеко, жил участковый на соседней улице, дом у него был хоть и старый на вид, но крепкий и в отличном состоянии. Мы вошли в калитку, Константин Степанович, придержал кудлатую лайку, и я прошел в сени, хозяин вошел следом и, открыв дверь пригласил в комнату. Я разулся, повесил пальто на вешалку, и вошел в горницу. Обстановка была очень домашней и уютной, в простенке между окнами висели портреты хозяина в парадной форме, какого-то усатого деда с двумя георгиями, молодого хозяина в косоворотке и с милой девушкой в фате, еще какие-то люди, вероятно родня хозяев. Хозяйка, выглядела не такой молодой, как на фото, но оставалась статной и весьма миловидной. Из-за занавески отделяющий горницу, от спальни тут же высунулись две конопатые рожицы, одна с косичками, вторая без. Рожица без косичек имела на носу царапину, а на щеке след от чернил, в остальном детки были абсолютно одинаковы.
- Близняшки мои, - с улыбкой сказал участковый: Петр и Аннушка, а это Дарья, хозяйка моя, представил он супругу,
- Сергей, - по-простому представился я,
- Идите руки мойте, - сказала Дарья, кушать будем.
Пока я ходил мыть руки из умывальника за кухонной перегородкой, хозяйка сноровисто накрыла на стол, Аннушка ей помогала, с самым серьезным видом, Петька прятался в спальне. На обед, как говорится, Бог послал Константину Степановичу: бутылку самогонку настоянной на травках, борщ из дикого кабана и жареную картошку с луком – шкварками. Соблюдя традиции, я добавил городских гостинцев: пол-литра засургученной водки, банку шпрот и коробку леденцов для детей. Со шпротами вышла заминка, не нашлось консервного ключа. Я настоял, на том, чтобы шпроты оставили на мой отъезд. Наконец все расселись за столом, выпили по полной за знакомство, причем Дарья только пригубила, по второй за хозяйку дома, по третьей не чокаясь и решили, что пока хватит, пока я ел, обжигающий борщ, хозяин рассказал, что у них есть задняя комната, с отдельным входом с огорода, что с Джеком - лайкой он меня познакомит поближе, и жить на время командировки я буду у них, я, боясь стеснить хозяев, попытался отказаться, но выяснилось, что это комната, пристроенная еще до войны отцом Дарьи для молодоженов, а когда он и его супруга скончались, молодые переселились в дом, а комнатка пустовала. После обеда вышли в сени подымить, я угостил Костю (после второй мы перешли на ты) папиросами и в неспешной беседе узнал, что он сам родом из Белоруссии, сам он воевал в Монгольскую, был ранен, в госпитале крепко подружился с братом Дарьи, демобилизовался, закончил школу младшего милицейского состава, приехал погостить к друг, да так и прижился, влюбившись в его сестру, на войну просился неоднократно, да не взяли, а брат Дарьи с войны не вернулся. Деревню его родную сожгли немцы. Биография, почти как у меня, только я прошел Карело-финскую, и успел повоевать два года с немцами, потом после легкого ранения был отправлен в тыл, в распоряжение НКВД, и остаток войны прослужил в столичном угро, потом меня перевели в Челябинск, а оттуда уже в Углегорск, где и осел, правда, я не женат, но это по причине полного отсутствия личного времени.
Так наскоро познакомившись, мы вернулись к столу, к чаю с брусничным вареньем и рыбным пирогом. И рыбу и дикого кабана Костя добыл сам, он оказывается с детства страстный рыбак и охотник, его отец был егерем.
Попив чаю, мы отправились обратно на место службы Константина.

Пройдя в кабинет, Костя приоткрыл окно, сел за стол, достал кисет и начал задумчиво вертеть его в руках, от предложенных мной папирос он отмахнулся, убрал кисет в карман, снова достал. Я, расположившись, напротив стола, с удивлением наблюдал за Костей, он вздохнул, вдруг встал, одернул китель, и слегка запинаясь, спросил:
- Серег, ты в бога веришь?
Видно было, что Косте заметно не по себе, и ему нужна моральная поддержка, чтобы начать свое повествование.
- Я Кость, такое видел, что и в черта и в бога поверю, но вот в церковь не хожу, поскольку кандидат в члены и бывший комсорг роты, - похоже, я выбрал верный тон, Костя выдохнул и заметно приободрившись начал:
- Так и я вот об чем, есть всякое разное в жизни, чему сразу научного объяснения не найти, но потом конечно, если с образованными людьми переговорить, то все ясно, я к чему говорю то, ты хорошо наш район знаешь?
- Не жалуюсь, не первый год уже мотаюсь по области,
- Ну, так вот, тогда что севернее нашего села ты представляешь?
- Честно говоря, не очень, там вроде пяток деревушек полузаброшенных, скорее даже хуторов, ну железка, станция товарная еще…
- Ага, а что на станции в курсе?
- Склады, наверное, я там не был ни разу.
- Значит, слушай, там до войны был объект НКВД, попросту говоря лагерь, там был и шахты там были, то есть шахты остались, короче, до войны у нас велась добыча угля силами заключенных врагов народа и всякого уголовного элемента, аккурат перед войной, случился очень крупный обвал, сколько народу завалило, сколько в штольнях остались отрезанными не знаю, знаю, что начальника лагеря под суд отдали, разработки признали бесперспективными, вроде как пласт истощился, комиссии там были, туда-сюда, оставшихся заключенных перевели кого в Углегорск, кого куда, лагерь законсервировали, а после войны на территорию лагеря и горнодобывающего комбината стали свозить трофейное имущество, причем такое, которое никто разворовывать не станет, типа шпал и колес вагонных, у них ведь, у немцев колеса на нашу колею не годятся, размер другой, - Костя вдруг обратил внимание на зажатый в руке кисет, и, достав из него газетный прямоугольник, ловко свернул самокрутку, со вкусом закурил. Я также достал папиросу и, прикурив, приготовился слушать дальше:
- Короче возили туда долго и целыми эшелонами, заняли огромадную территорию, там не только шпалы и колеса, там много чего, но все больше для железной дороги, ну там и лампочки, провода, всякие моторы-механизмы, для этого имущества бараки приспособили, а что не влезло, перевезли по узкоколейке в штольни, и закрыли воротами, охрану поставили, первый год держали там отделение с собаками, потом, поняв, что кроме как по железке туда не доехать, болота кругом, охрану сняли, и раз в месяц на дрезине приезжали трое бойцов, осматривали территорию, пломбы проверяли, в этом году вообще один раз приезжали, у них тут другие дела видать появились, не хватает народу. Мы в те места с приятелем часто верхами на охоту ездим, болота большие, утки море, правда и комары там, лютые гестаповцы, а не комары, ну не об них речь, короче есть у нас там заимка, шалашик, челн небольшой, стол-лавки, котел-чайник, с собой берем только лук-картошку, хлеб да ружья с патронами, считай два три раза съездили – на всю зиму уткой обеспечились, да и пух-перо, подушки, перины, клюква по осени, короче, приварок к хозяйству немалый. Мы туда бочку привезли стальную, немецкую, мешок соли, и уток присаливаем, чтоб не портились, ну и картошку – оставшуюся в бочке держим, чай там, спичек запас, ну и это, для сугреву и профилактики, - Костя подмигнул мне, и щелкнул себя пальцем по подбородку. Вот летом, я туда решил проехать, посмотреть хозяйство, прикинуть, что надо, там ведь не растет ничего, мы и для шалаша, и для стола все отсюда везли, оседлал я кобылку свою, свистнул Джека и с утра по-холодку двинул, было это аккурат в воскресенье, десятого июля. Ну, часа за три не спеша доехал, шалаш уже видно, и вдруг Джек как сорвется вперед, как залает, я наган достал, спешился и тихонько к шалашу подкрался, а там мужик лежит, здоровенный, одет необычно и …вроде как негр, я потом понял, что не негр, просто он был какими-то струпьями и язвами черными весь покрыт, и плохо ему было, помирал он, а Джек лает, не унимается, я его отогнал, а он меня аж за штаны тянет, не пускает, я шалаш разобрал, волокушу сделал, мужика на нее перетащил, он без сознания был, дышал хрипло и вроде как через раз, я кобылу в волокушу впряг, сам ее под узду и в деревню заторопился, идем – торопимся, а Джек сзади бежит и лает, и воет, скулит, и рычит, чисто бешеный, прошли около часа, и вдруг Джек завыл как скаженный, меня аж мороз по коже пробрал, смотрю на волокушу, а над мужиком вроде марево, как комары вьются, я попробовал их отогнать, а тут…, Костя свернул вторую самокрутку, прикурил, и мне бросилось в глаза, что пальцы у него дрожат, и сам он заметно взволнован, - Короче, можешь меня в лечебницу для умалишенных сдать, но не марево то было, а мужик тот вроде как таял, понимаешь какое дело, как будто дым рассеивался, - Костя машинально отогнал от себя облако табачного дыма, - вроде был мужик, лежал на волокуше, и вдруг он стал как бы облаком и на глазах у меня рассеялся, вот такая хрень, только одежа и осталась. Как он развеялся, Джек выть перестал и стою я, прикурить пытаюсь, спички ломаю, и тишина кругом мертвая, даже комары затихли, сколько я так простоял – не помню, только была у меня с собой фляга с этим самым, так я ее из горла опростал и стою ни в одном глазу, отцепил я волокушу, вскочил в седло и дал шенкелей, до самого дома рысью проскакал, дома еще принял, а она как вода, ну навроде попустило меня, заснул, на утро встал, хреново мне с бодунища и гложет меня какая-то мыслишка, потом я к обеду с силами собрался, съездил до того места где волокушу бросил, думал, привиделось, нет лежат в волокуше и тужурка и рубаха, и штаны, и исподнее, и носки, и ботинки, все как есть. Сложил я все в мешок, приехал сюда, разложил, описал, да и рапорт настрочил, прошу, мол, прислать компетентного сотрудника для расследования таинственного происшествия, а по-твоему надо было писать: для расследования внезапного развеивания по ветру неизвестного лица?
Вещи евонные в шкафу лежать, я их переписал, а карманы и не смотрел даже, сам смотри, я понятых организую, если что. Только погоди, чутка, я тебе еще расскажу, свои соображения по поводу этого пропавшего и по двум другим рапортам. Насчет мужика этого, я спустя неделю на заимку нашу скатался, Джека взял, так он и ухом не ведет, будто не было ничего, посмотрел кругом, и вывод у меня самый, что ни на есть дурацкий, нет там следов никаких, есть следы от бочки к шалашу и все, как будто мужик этот из бочки вылез, я уж, - тут Костя заметно смутился, - сам в бочку влезть попробовал, ничего поместился, только неясно, как он в бочку попал, но в бочке я сумку нашел, она там, же в шкафу, а в сумке нашел я совсем непонятные вещи, потом покажу. Так вот, расскажу кратко, тут сплошные слухи и никаких вещественных доказательств. У нас севернее шахт крупный лесной массив, там как ты, верно отметил, три деревни и два хутора, на одном хуторе жила бабка Маланья-пасечница, она померла прошлый год, До соседнего хутора километров шесть по лесу, там ее племяш жил, Максим Андреич Комаров, его в армию не взяли, он малость с придурью, его в детстве мамка уронила, он заикается и припадочный, у него две дочери, жена померла родами еще до войны, так он, как тетку схоронил, дочек отправил на ее хутор, дочки те еще дурынды, в школу не ходили – им вишь далеко, читать-писать не умеют, пню молятся и с белками дружат. Короче, темные люди. Отправил он, значит, дочек на пасеку, за пчелами присмотреть, ну их пчелы и искусали, одной совсем плохо стало, помирает, вторая дочка побежала за отцом, пока туда-обратно, прибегают, а из бабкиного дома собака выбежала, или волк, их не поймешь, короче, выскочила зверюга какая-то черная и в лес, а девка лежит черная на лавке, еле дышит, пока Максимка с дочкой на нее таращились, она совсем почернела и развеялась. Я бы в эту чушь ни разу не поверил, если бы не история с тем мужиком на заимке, только ты еще учти, что Максимка больше мычит и глаза таращит, а дочка вообще трех слов связать не может. Когда они к нам в райцентр пришли (лошади у них отроду не водилось) я битых три часа вообще не мог понять, что они от меня хотят, короче я их рассказу особого значения не придал, но на пасеку съездил, пасека есть, дочки их пропавшей – нету, вещей тоже никаких не видел, ни собак, ни волков, никакой живности там нет. Пасека заброшенная, огород бурьяном зарос, вот и все. Ну, я завел дело розыскное, и рапорт написал в райцентр, мол, при невыясненных обстоятельствах, без вести пропала гр. Комарова Евдокия Максимовна, 1932 года рождения, вероятно, утонула в болоте. Ты ж знаешь, что после той истории в Угольной Пади про волков нам категорически упоминать нельзя, - я согласно кивнул, историю с Высиком и волками-оборотнями, я запомнил очень надолго, как бы ни на всю жизнь.
- Так вот, девка, понятно не нашлась, а история на заимке меня совсем под другим углом заставила на это исчезновение взглянуть, ну я дело достал, еще раз на хутор съездил, там все-таки Максим вторую дочку разместил, ничего, обустроилась, и к пчелам подход нашла, вернее не подход, а шляпу с сеткой и дымарь, - усмехнулся Костя, поговорил я с ней, ну как поговорил, я вопросы задаю, она кивает или головой вертит, не больно она и разговорчивая. Короче, ничего странного она не замечала, никаких волков не видела, все тихо, купил я у нее меда маленько и взад поехал. Ничего подозрительного не увидел, все как обычно. Кстати, и огород и хозяйство она подняла и содержит все в полном порядке.
- А на что Максим и дочка живут ? - спросил я Костю,
- Максимка мужик рукастый и умелый, не смотря, что придурочный, лапти, корзины, вентеря, все плетет, грибы знает, собирает- сушит, еще ему пенсию как инвалиду плотят, не много, но он неприхотливый, одни штаны всю жизнь носит. Рыбак он не из последних, хотя все больше врет, каких рыбин ловит. Зимой капканы ставит, зверя добывает, мех выделывает: белка, куница, зайцы, и сам одет и дочки в тепле. Вернее дочка.
- Понятно, а что с третьим делом? – вернул я разговор к основной теме,
- Там и вовсе ерунда и чушь полная, но в свете, того, что я сам видел, уже вроде и не чушь, а очень даже возможное явление. Кроме двух хуторов, на котором Максим и дочка живут, есть еще кордон заброшенный, там Михаил Журов с женой жил и два их сына, в сороковом, как мобилизацию объявили, дети в Армию ушли, Михаил вдвоем с женой остались, через год похоронка на одного пришла, а на второго извещение – пропал без вести, а в сорок третьем, выяснилось, власовцем их сын стал, был взят в плен нашими войсками и по приговору военно-полевого трибунала расстрелян, ну а мать с отцом, как члены семьи изменника и предателя, ну короче, по всей строгости военного времени, Михаил говорят в Сибири, а жена его на этапе померла, родных нет у них, короче, ничей кордон теперь, так вот через кордон дорога из нашего села идет в Макаровку, деревня на самом краю леса, восемь километров от кордона, а до кордона от нас почитай еще десять, там брод через речку, Михаил по весне, после паводка, бревна, ветки и всякий мусор убирал и брод в порядке содержал, дно камнями мостил, а как его забрали, некому стало порядок наводить, и решили из Макаровки по весне туда пару мужиков заселить, и так каждый год пару мужиков на месяц заезжают, летом то речка мелеет, считай курица вброд перейдет, а по весне там на весь лес разливается, так как вода спадает, туда мужики и едут,
- Кость, давай прервемся на пять минут, мне до ветру, - попросил я,
- Пойдем, провожу до места, сам не найдешь, - ответил Костя.
Отхожее место находилось почему-то в соседнем дворе, и сам бы я точно не дошел, да и Костя тоже в будочку наведался, за компанию.
Вернувшись, мы ополоснули руки в коридоре из умывальника и снова продолжили беседу.
- Этой весной на кордон из Макаровки поехали Семен кривой, ему еще в финскую глаз выбило осколком и Кондрат Истуганов, этот всю войну без царапины, хотя и в артразведке, короче, пришли они на кордон, обустроились, весь день бревна растаскивали, а у Михаила в сарае вентеря висят, какая-никакая, а рыба-то в речке есть, и решил Семен вентерь поставить на ночь, как стемнело, мужики в дом пришли, вечерять собрались, а Сема взял вентерь, сказал Кондрату, чтоб значит, печь растопил и ушел. Кондрат его больше и не видел, спустя час волноваться начал, а кроме свечек, огня у него не было, а ночь безлунная, ни зги не видать, Кондрат всю ночь вокруг дома ходил, Сеньку звал, как рассвело, пошел искать, там берега песок да глина, и по следам видно, что Сеня до речки дошел, вентерь поставил, и вентерь на месте, в нем еще гольянов с десяток, потом следы вроде как в лес идут, а там дальше теряются. Кондрат хоть и разведчик, но не следопыт и по лесу следы искать не обучен, короче побегал он туда-сюда и в Макаровку побег, там мужики собрались, ружья взяли, собак, весь день по лесу искали, нашли картуз Сенин и все. Получается справный мужик, отец троих детей, женатый, мать еще на нем, вдруг посреди ночи удрал в лес. Ну, макаровские с Кондратом приехали, заявление написали, я сам на кордон ездил, место осмотрел, утонуть он точно не мог, во-первых мелко, а во-вторых там три завала ниже по течению, если б Сеня утоп, то в первом бы и застрял. А мужики все осмотрели, и завалы все облазили. Да и я сам все просмотрел, мелко там и вода до самого дна прозрачная. Такая вот история, вроде и не таинственная особо, если б не одно обстоятельство. Сеньку трое разных людей встречали в лесу, причем видели хоть и издалека, но точно его, причем в плаще брезентовом, который у него пропал из сеней, спустя три дня, после того, как Семен сам пропал. Видели его при одних и тех же обстоятельствах, всегда рядом с опушкой, идет Семен вдалеке, в плаще, а рядом с ним – черная, очень большая собака, идет рядом, но без поводка, и все трое утверждают, что у той собаки нет формы, вроде как контуры той собаки расплываются, и никто, заметь не смог окликнуть, потому как всем было жутко и страшно, страшно, до потери голоса. Видели его трое человек: Александр Петрович Кузнецов, агроном наш, он в Макаровку к своячнице на именины ходил, Никита Смирнов его видел, он, наоборот, из Макаровки в село за почтой и солью на телеге ездил, ну еще один его видел, Алексей Махов, так ему веры особо нет, пьяница он горький, в лес не ходит, потому, как еще в детстве ходил раз и заплутал на трое суток, насилу нашли. Этот не только Сеню кривого, но еще и Змей-Горыныча на пару с Черт Иванычем видел, когда регламент выхода из запоя нарушил. Так что считай свидетелей у нас двое, но эти надежные.
- Итак, - подвел я черту, имеем три необъяснимых события, причем в двух случаях мы имеем необъяснимое развоплощение умирающих людей, один случай необъяснимого ухода человека в лес, и двух гипотетических черных собак, тоже необъяснимых.
- Мы имеем три случая чертовщины, и еще полтора десятка встреч с черными «собаками», которые все вписываются в радиус двадцати километров, с центром в заброшенных штольнях, дополнил мои выводы Костя.
- Погоди, а что ты сразу про остальных собак не сказал? – удивился я,
- Потому что, если б я тебе сказал, что наши жители постоянно натыкаются на бесформенных черных собак, ты бы вряд ли стал меня слушать дальше, - да и не знал, как начать, вот и начал с самого простого – с того, что сам своими глазами видел.
- А про центр в штольнях, почему ты решил? – спросил я,
- А вот почему, - Костя достал из кармана огромный ключ, с замысловатыми бородками, и открыв сейф вынул карту-двухсотку, расстелил на столе и наложил на нее вырезанный из кальки круг, на кальке простым карандашом были отмечены село, угледобывающий комбинат, кордон, хутор с пасекой, и шалашик на болотах, также там углем были нарисованы собачьи головы, и действительно они плотно и часто располагались вокруг заброшенных штолен и все реже по мере удаления к краям, три крайних собаки были отмечены в районе Макаровки. Рядом с этими собаками была написана буква «С».
Вместе с картой из сейфа были извлечены: потертый солдатский сидор и черная сумка, наподобие противогазной.
Тут наш разговор был прерван самым бесцеремонным образом, дверь распахнулась от мощного толчка и в комнату влетел огромный дядька, в брезентовом плаще и фуражке без кокарды.

Тут наш разговор был прерван самым бесцеремонным образом, дверь распахнулась от мощного толчка и в комнату влетел огромный дядька, в брезентовом плаще и фуражке без кокарды.
- Что ж ты, Константин, столичного гостя голодом моришь, - громогласно выдал дядька, и тут же повернувшись ко мне, представился:
- Федор Иванович Чиримисов, председатель Правления, а Вы сталбыть тот самый следователь из Москвы?
Я, встал, пожал протянутую руку и ответил:
- Кудряшов Сергей Палыч, только не следователь, а старший оперуполномоченный областного управления Уголовного розыска, и не из Москвы, а из Углегорска.
- Да, какая разница, нам, что из Москвы, что из Воронежа, все равно – гость, а значить, должны принять со всем уважением, прошу отобедать – стол накрыт.
- Федор Иванович, да меня Константин накормил, - попытался оправдаться я,
- Вот те раз, - сразу сник председатель,
- Тогда давайте вечером ко мне, - и повернувшись к Косте, добавил, чтоб в шесть часов вместе с супругой!
- Так точно, - улыбнувшись, ответил Костя.
Махнув рукой, председатель оставил нас, плотно закрыв дверь.
- Уф, выдохнул Костя, шумный он, никак не привыкну, и тут Костя посмотрел на меня, взглядом покупателя на рынке,
- А, ведь, ты Серега в нешуточной опасности, - ухмыльнулся Костя,
- Что так,- в тон ему ответил я,
- Дык, у Иваныча две дочки на выданье, аж с 41-го года, - Костя не выдержал, и радостно заржал,- а тут молодой «следователь с Москвы» и явно неженатый.
- С чего видно, что неженатый,
- Сам посмотри, начал загибать пальцы Костя:
худой, одет прилично, но спинжак мятый, кольца нету, а?
- Ну ты даешь, майор Пронин, женатый человек завсегда худой, потому как жена продыху по ночам не дает, одет справно – теща богатая, а пиджак в дороге помялся, не удержавшись, я тоже заржал.
Отсмеявшись, Костя слегка ударил по столу и подвел черту:
Давай к делу.

Костя выложил на стол из сидора: синюю саржевую тужурку, брюки из крашенной в синий цвет парусины, серые трусы и черную майку. На, расстеленную на полу, газету он поставил темно синие высокие шнурованные ботинки, отдельно положил носки.
- Смотри, - провел он над вещами рукой.

- Давай, сразу опись сделаем, - предложил я,
- Может протокол? – спросил Костя,
- Нет, мы ж не следователи, да и понятых нет, давай предварительный осмотр с описью,
- Ладно, - согласился Костя, доставая чернильницу, ручку и стопку бумаги.
- Пиши, - приготовился диктовать я, только место сверху оставь, потом впишем шапку, и слева место оставь, для подшивки,
- Не учи ученого, - усмехнулся Костя,
- Мною старшим о/у Отдела Уголовного розыска Горотдела НКВД г. Углегорска капитаном милиции Кудряшовым в присутствии у/у Митинского отделения НКВД ст. лейтенанта милиции Рябцева проведен осмотр носильных вещей, найденных на, - тут я, честно говоря, запнулся,
- В окрестностях колхоза «Новая жизнь», - нашелся Костя,
- Ага, точно, в скобках схема прилагается, - продолжил я, и дату – время поставь, когда нашел, на осмотр предоставлены:
1. Куртка мужская темно-синего цвета…., - и тут у меня случилась очередная заковыка, да такая, что писанину пришлось забыть на неопределенный срок.
Поясню, когда я взял куртку в руки, я понял, что никогда ранее такой одежды не видел, фасон, детали и материал были мне абсолютно не знакомы, никогда ни до, ни после, я не держал в руках такого странного материала, посудите сами, это было не сукно, не саржа, как мне подумалось вначале, материал куртки на ощупь напоминал прорезиненную медицинскую клеёнку, только не жесткую, а очень мягкую и бархатистую, ткань была сплетена из очень тонких нитей, как из шелка, но значительно плотнее, подкладка куртки была сделана из достаточно толстой байки, но при этом куртка, должна была весить пару килограмм, а по ощущениям куртка весила как теплая рубашка. На куртке не было ни одной пуговицы, все карманы, да и сама куртка застегивались на змейки, как в летном комбинезоне, только зубчики были не металлическими, а из материала наподобие гетинакса, но синего цвета, в тон куртке. С внутренней стороны куртки было два кармана, один с застежкой змейкой, второй простой. В нем прощупывался небольшой продолговатый предмет, типа карточки-заместителя, но только тоньше, толщиной в лист бумаги, размерами со спичечный коробок, очень жесткий, я достал из кармана платок и аккуратно извлек предмет наружу. Это была пластинка твердая как металл, легкая как бумага, перламутровая, с длинным рядом цифр и надписями на иностранном языке. Я также аккуратно вложил ее обратно, отложил куртку в сторону. Взял черную сумку, которая также закрывалась на змейку и, открыв застежку, достал портмоне. В маленьком кармашке была вложена такая же по размеру карточка, с цветной фотографией 3 на 4 и надписями на иностранном языке, были там и русские буквы, но я даже читать не стал. Убрав портмоне в сумку, я медленно ее закрыл, посмотрел в глаза Косте и сказал одно слово: « Шпионаж». Костя побледнел как мел, и, начал крутить самокрутку, не смог, полез в стол, достал бутылку самогонки, и пару сухарей. Налил стакан от графина всклень, выпил одним духом и занюхал рукавом, налил повторно, протянул стакан мне. Я выпил самогонку как воду, занюхал рукавом. Достал папиросы и мы молча закурили. Докурив Костя, также молча достал из канцелярского шкафа большой брезентовый мешок, сложил в него все вещи и сумку, затянул горловину бечевкой, достал свечку, сургучную палочку и большую печать из сейфа, зажег свечку, нагрел сургуч, приложил размягченную блямбу на узел и прижал печатью. Заперев мешок в сейф, Костя достал наган, вынул патроны, осмотрел и зарядил наган снова. Было видно, что вбитая намертво инструкция помогла ему успокоиться и прийти в себя. Вложив оружие в кобуру, Костя спокойно свернул самокрутку, закурил, сделав пару затяжек он повернулся ко мне и спокойно сказал: телефон у председателя, вторая дверь направо.

Зайдя в кабинет Федора Ивановича, я вынул служебное удостоверение, показал его председателю в раскрытом виде, сухо представился по форме и попросил соединить меня с отделом милиции в Митино. Федор Иванович не стал задавать лишних вопросов, весь как-то подобрался, деловито соединился с некой Галей, через минуту ожидания протянул мне трубку, сухо сообщив: на проводе, и вышел, плотно закрыв дверь. Поднеся трубку к уху, я назвал свою должность и фамилию, в ответ услышал звание и фамилию Дежурного по отделу и сообщил: Нахожусь в правлении колхоза «Новая жизнь» у меня ситуация «Буран – 33».
Дежурный ответил: ждите, связь оборвалась. Я положил трубку, спустя пять минут аппарат задребезжал как противный будильник. Я поднял трубку, собеседник представился: Майор Ярославский, ст. оперуполномоченный по особо важным делам Управления Народного Комиссариата Государственной Безопасности по Углегорской области. Я представился в ответ, назвав все данные, включая номер офицерского жетона. Майор Ярославский выдал инструкцию: к Вам выехала группа, прошу обеспечить сохранность вещдоков до прибытия, ориентировочное время прибытия 2 час. Я ответил: Так точно, и связь снова прекратилась.
Выйдя из кабинета, я поблагодарил Федора Ивановича, и вернулся в кабинет Константина, кратко доложил обстановку и сел сторожить запертый сейф. Костя, по моей просьбе сходил домой, за моими пожитками и заодно прихватил чайник и остатки пирога, так, что мы провели время за пустым трепом и чаепитием, не сговариваясь, мы не затрагивали служебных вопросов.
Спустя не два, а три часа в дверь кратко постучали, и не дождавшись ответа открыли. На пороге стояло двое военных в плащ палатках, передний, по виду старший был широк в плечах, взгляд имел колючий и цепкий, второй был детиной богатырского сложения, с тем обманчиво-простоватым выражением лица, которое вырабатывается с годами у опытных служак. На левом плече у здоровяка висел стволом вниз ППШ.
Сапоги и низ плащ-палаток у обоих были густо заляпаны глиной. Автоматчик остался в коридоре, старший зашел в кабинет. Вытащил удостоверение, и держа его раскрытым , показал мне и Косте. «Ст. оперуполномоченный НКГБ капитан Серегин, кратко назвал он себя, Вы, я полагаю Рябцев», - спросил он Костю? И не дожидаясь ответа, достал из офицерской сумки типографский бланк, протянул Косте и приказным тоном продолжил: Прочтите и распишитесь внизу, полностью ФИО, дату, подпись. Костя обстоятельно прочел текст бланка, вынул из ящика стола перьевую ручку и школьную чернильницу-непроливайку, макнул ручку и неторопливо вывел фамилию, имя-отчество, поставил кучерявую подпись и дату. Капитан забрал бланк, помахал им в воздухе и спрятал в планшет. Во время этих манипуляций, ворот плаща сдвинулся, и я увидел в петлице золотой пропеллер. Елки-палки, это ж «чкаловцы», особые части НКГБ в личном подчинении крылатого наркома, элита воздушного флота и госбезопасности. Им достаются самые секретные задания особой государственной важности. Куда я попал? Пока поток вопросов и сомнений вихрем пронесся в моей голове, капитан уже забрал у Кости опечатанный мешок и обратился ко мне: Товарищ капитан, прошу следовать за мной, все вопросы – по дороге. Я быстро пожал Косте руку, захватил свой сидор и отправился за чекистом.

Идя по коридору за капитаном, меня кольнула неправильность происходящего, какое-то ощущения недостаточности картины, и вдруг я понял… Мы шли по коридору гуськом, капитан первым, потом я, и здоровяк с автоматом позади, так вот если я и капитан издавали обычные звуки, скрипели сапоги, портупея, шуршал брезент плаща, то идущий сзади автоматчик двигался бесшумно, то есть вообще не издавал звуков. Выйдя на крыльцо я внимательно присмотрелся к нему, и что-то в его повадка, во внешности, показалось мне крайне знакомым, где-то я видел уже таких, мягко ходящих, здоровяков, в ладно подогнанной форме и обуви. Но никак не мог вспомнить.
У крыльца правления стоял двудверный Додж ¾ с металлическим кузовом, за рулем восседал водитель с роскошными буденновскими усами, машина была по самые стекла изгваздана в глине. Капитан открыл пассажирскую дверь, откинул вперед небольшое сиденье, и сделал мне приглашающий жест. Я пролез на просторный задний диван, капитан забрался следом, а его спутник с ППШ, возвратив складное сиденье на место, уселся рядом с водителем. Между водителем и пассажиром торчал ствол ручного пулемета, прикрепленного хомутом к приборной панели. Над козырьком водителя был закреплен ППШ, и еще один автомат крепился на спинку водительского дивана. Я посмотрел в багажный отсек и, кроме обычных канистр, ведра, лопаты, пилы и топора, увидел четыре стандартных ящика для перевозки боеприпасов. Капитан перехватил мой взгляд и, усмехнувшись, спросил: знаком ли я с оружием, я понял, что для обид не самое удачное время и коротко кивнул.
Поехали мы не в сторону Митину, а в ином направлении, дорога шла сначала через поле, потом мы въехали в лес и поколесили по разбитой лесовозной дороге. За окнами быстро темнело, водитель включил фары, я начал клевать носом, и уже почти задремал, как машина внезапно остановилась. В свете фар, сквозь лобовое стекло была видна полянка, с разбитой колеей, какими-то бревнами, брошенные прямо в грязь.
- Тут? - спросил капитан,
- Ага, - ответил водитель, вглядываясь в даль,
- Выходить? – спросил капитан,
- Проскочу, - ответил водитель, передернул какие-то рычаги, воткнул первую и в натяг повел машину вперед. Пару раз машина начинала буксовать, водитель сдавал назад и ходом проскакивал опасные участки, наконец машина выбралась на твердую дорогу, шофер отключил передок, капитан облегченно выдохнул, и повернувшись ко мне сказал:
- Мы тут днем застряли, часа полтора бревна подкладывали. А сейчас, лучше из машины не выходить.
- Волки? - спросил я,
- Хуже, - ответил капитан и настороженно уставился вперед.
Машина продолжала двигаться по лесу, ровно рыча двигателем, но тут что-то произошло, поначалу я не понял, движок гудел так же ровно, так же тихо сидели мои попутчики, но что-то изменилось.
- Зуев, - коротко сказал капитан,
- Вижу, - ответил, сидящий впереди, здоровяк, и передернул затвор своего ППШ.
Капитан потянулся к закрепленному автомату, и тут я увидел в свете фар, нечто. Представь, что вы капнули в ручей черной туши и эту кляксу понесло водой, все время меняя форму и очертания. Вот такая клякса появилась впереди машины, уже две, нет, три таких кляксы, скорее уже не кляксы, а животные, вроде ласок или выдр, только размером с овчарку неслись перед машиной, водитель переключил передачу и дал газу, машина рванула вперед, и тут же одна из тварей бросилась на капот. Колея не позволила водителю сманеврировать, а затормозить он просто не успел. Зверюга прыгнула назад не разворачиваясь, а будто хвостом вперед, мгновение назад она бежала вперед и вот уже запрыгнула на капот, и в тот же миг ее смело очередью из ППШ. Зуев успел открыть дверь и сунув ствол автомата, между дверью и передней стойкой Доджа дал очередь патронов на десять, и мгновенно сел обратно, захлопнув дверь, за доли секунды до того, как в проем пролезла вторая тварь. Машину слегка качнуло от удара, Зуев приоткрыл дверь, дал скупую очередь, и снова хлопнул дверью, тут же сбросил на пол магазин и мягко вставил новый. Описание всего случившегося занимает гораздо больше времени, чем в реальности. И Зуев, и твари, двигались с невероятной скоростью. От броска первой твари на капот, до перезарядки автомата прошло не более пяти секунд. Зуев так же спокойно смотрел в лобовое окно, водитель слегка сбросил скорость, а капитан, просто отвел руку от автомата и расслабился на сиденье.
Я вдруг понял, кого мне напомнил проворный Зуев, на втором году войны нашу часть ненадолго отвели в тыл, на переформирование, переоснащение, доукомплектование и просто дать ребятам отдохнуть от бесконечной военной работы. Отвели нас в городок в пятидесяти километрах от фронта, разместили в школе, дали сутки на сон и баню, быстренько перетасовали штат, добавили выбывших военнослужащих, концерт, сытный обед и снова на передовую. Так вот на концерт приехали артисты аж из Москвы, не Шульженко конечно, но весьма и весьма хороший концерт, так вот там выступала труппа артистов Госцирка, они выполняли всякие захватывающие акробатические этюды, сначала под «Марш авиаторов» они делали всякие сальто, фляки и кульбиты в летной форме, потом строили пирамиды и живые скульптуры под «Марш танкистов», переодевшись в комбинезоны и шлемы, и под занавес отлично станцевали вприсядку под «Смуглянку», одевшись в казачьи мундиры. Я сидел близко к сцене, и мне бросилось в глаза, что, хотя форма и обувь сидела на артистах как влитая, но двигались они, и носили одежду, совсем не как военные. Вот и Зуев, казался цирковым акробатом, переодетым в бутафорскую форму, не то, чтобы он на нем сидела не ладно, нет, выглядел он как Теркин с плаката, но надо быть военным, чтобы понять то, что бросилось в глаза мне.

- Что это было? - спросил я у капитана,
- Узнаете по прибытие на Объект, и отдыхайте, больше ничего не произойдет.

После часа езды по полю, мы остановились перед полосатым шлагбаумом. Одетый в плащ-накидку караульный попросил всех выйти из машины и зачем-то посветил всем фонариком в глаза, затем у меня и всех попутчиков, включая капитана, тщательно проверили документы. осмотрели багажник, и пропустили за шлагбаум. По сути, шлагбаум отделял от дороги участок луговины, окруженный забором из колючей проволоки. По углам огороженной территории располагались вышки с пулеметами, у въезда стояли две спаренные зенитки на танковых шасси. Додж остановился под навесом, рядом с таким же Доджем и парой грузовиков. Мы снова выбрались из машины, шофер зажег лампу-переноску и принялся осматривать вмятину на двери, Зуев незаметно удалился, а меня капитан пригласил следовать за ним.
Мы прошли в просторную штабную палатку, посредине стоял длинный стол, окруженный лавками, посредине стола исходил жаром генеральский самовар с медалями и фарфоровым чайником сверху, кругом стояли десяток разнокалиберных чашек, кружек и стаканов, в вазочках лежал колотый сахар, сушки и конфеты «голый Ванька». За столом пили чай двое: бородатый гражданский и военный в галифе и тельняшке, чернявый, широкоплечий, со сросшимися в линию бровями. Они представились: «Игорь, Евгений», я назвался в ответ. Капитан сел за стол, придвинул две кружки, пригласил меня сесть рядом, налил в чашки крепкий чай, долил кипятком из самовара и вкусно захрумкал конфетами. Я взял сушку, по привычке сломал в кулаке на четыре части, бросил в чашку кусок сахара, размешал лежавший на столе, ложкой и сделал глоток, чай был очень вкусный, настоящий, как до войны. Мы молча допили чай, капитан налил по второй, и не торопливо, как будто продолжая прерванный разговор, спросил меня:
- Товарищ капитан, так что Вы думает, с нами случилось?
- На первый взгляд на нас напали дикие животные, волки или шакалы, - ответил я,
- А на второй? - с любопытством спросил гражданский Игорь,
- А на второй, на второй петрушка получается, насколько я знаю, нет в мире животных, которые могут мгновенно изменять направление движения, да и никакие это не животные.
- А что это такое? – снова спросил Игорь,
- Понимаете, какая штука, лежал я после контузии в Актюбинске, в областном госпитале и попал туда один курсант, из пехотного училища, с аппендицитом, он сам из Ленинграда, мы с ним крепко сдружились. на почве книжек, люблю я фантастику и приключения, ну и он читать любил, и зашла у нас речь про всякую нечисть: домовых, леших и русалок. Так вот, Аркадий, так звали того курсанта, выдвинул такую теорию: мозг человека, адаптирует увиденные явления к знакомым ему образам, как куст ночью на заснеженной дороге. кажется прохожим, так и некое непознанное явление, человеческий мозг превращает в знакомое, а его эмоциональный фон придает явлению окраску, если человек напуган неким явлением, то он видит черта с рогами, а если, он в хорошем расположении духа, то жар птицу или царевну лебедь.
Тут Евгений, одобрительно рассмеялся, а Игорь пробормотал: поразительно, просто поразительно

Тут Евгений, одобрительно рассмеялся, а Игорь пробормотал: поразительно, просто поразительно, и обратился к капитану:
- Вводим в курс дела?
- Начинайте, одобрил Серегин.
Итак, - бородатый Игорь поднялся во весь свой немалый рост и начал расхаживать по кабинету.
Вы, ведь любите читать фантастику, и, наверное, читали «Дверь в стене» Уэллса, и слышали о теории множественности миров. Рассказ этот я читал, но помнил смутно, и утвердительно кивнул, дабы не прерывать рассказчика.
Так, вот, - продолжил Игорь. Время – это физическая постоянная, мы ее можем представить, как трехмерную реку, или как ствол дерева. Например, если я сейчас переставлю чашку со стола на лавку, и он, для наглядности, переставил, чашку, в нашем с вами временном потоке создастся микроузелочек, эдакий ручеек или веточка в сторону, но придет дежурный, унесет чашки на кухню и поток снова сольется, если я прекращу лекцию, то создастся ручеек потолще, если вы возьмете пистолет и застрелите кого-либо из присутствующих, то создастся ответвление еще толще и точка его возврата будет намного дальше, если например взорвать бомбу под президентским дворцом в Вашингтоне – история пойдет в сторону, но при этом в параллельном мире будет все по прежнему, то есть серьезные воздействия на ход истории разделяют миры на разные, иногда очень близкие, иногда невероятно далекие, и где-то рядом есть мир, где Пушкин не убит Дантесом, есть мир, где Великая Отечественная война закончилась в 1945 году, есть мир, где война длилась 14 лет, и множество иных. Вы спросите, откуда я это знаю? Вы привезли мешок с одеждой и вещами человека, попавшего в наш мир, прямиком из двухтысячного года, и это уже двадцать четвертый такой мешок, и во всех двадцати четырех мешках вещи людей из разных миров, мы их анализировали, чуть ли не с микроскопом, и уверенно говорим, что все попавшие в наше время жили в разных мирах, все жили на территории РСФСР, все разговаривали на русском языке, но абсолютно точно в разных мирах. Почему это случилось и как такое возможно? По всей вероятности, много миллионов, а может и миллиардов лет назад Земля подверглась некому воздействию, попала в облако антиматерии, подверглось воздействию неизвестного излучения, точно мы не знаем, но тот мир стал миром тьмы, библейским адом, природа того мира глубоко враждебна нашему, тьма, которая является сущностью того мира, по своим физическим свойствам враждебна свету, это неизвестная современной науке форма существования материи. И вот случилось так, что наш мир, и мир Тьмы начали пересекаться, Вы спросите, как это случилось? После химической и бактериологической атаки Японии на западное побережье США, правительство Трумэна решило нанести удар возмездия, операция «Красный рассвет» привела к самому неожиданному результату, Вы конечно, знаете, об этом писали во всех газетах, что одна из девяти бомб угодила прямо в тектонический разлом, в, так называемую, линию геологической нестабильности, что привело к полному уничтожению трех японских островов, сильно пострадал Сахалин и Курилы. Эффект ошеломил не только американцев, но и привел к безоговорочной капитуляции стран Оси. Так вот, кроме серии землетрясений и цунами, этот взрыв сместил что-то в механизме мироздания и мир Тьмы начал проникать в наш мир, поначалу никто не придавал этому особого значения, а потом, когда стала были брошены лучшие научные силы. Тьма проникает в наш мир постепенно, не постоянно, а порционно, как будто открываются некие ворота, проникает она в определенных местах, там, где нет света: в штольни, подвалы, шахты, пещеры, погреба, но кроме того, что место контакта с Тьмой должно быть изолировано от света, там должны были погибнуть люди и чем мучительней была их гибель, тем более это место привлекательно для Тьмы. Например, все неразрушенные подвалы Дрездена захвачены Тьмой, при этом Тьма, как явление глубоко враждебна человеческой природе, человек не может находится рядом, там само время течет вспять, нарушаются биологические процессы, но определенный процент людей, попавших во тьму, перерождается физически, и превращаются в нечто, не являющимся человеком, они становятся агрессивны к людям, будучи пойманными и изолированными от присутствия тьмы, они погибают. Просто умирают, а трупы развеиваются в короткий срок. Время проникновения тьмы в наш мир мы научились фиксировать с помощью аппаратуры, и даже рассчитали закономерность и можем рассчитывать следующий момент открытия, но беда в том, что каждый следующий интервал больше предыдущего, а интервалы между ними, все короче и короче. Если год назад псевдоразумные ответвления тьмы, из тех, что напали на вашу машину не появлялись при дневном свете, то примерно полгода назад они стали появляться днем, но их еще можно было развеять лучом из автомобильных фар, а сейчас они просто уклоняются от луча мощностью в сто ватт. Тьма становится сильнее с каждым днем. И, по всей вероятности, наш мир обречен. Но передовая Советская наука, не стоит на месте.
В процессе разработки ядерного оружия был открыт любопытный побочный эффект, не имевший на тот момент практического значения. При определенных условиях можно сделать бомбу, взрывающуюся как бы вовнутрь себя, она не разносит все вокруг, но на миллисекунды разрывает пространственно-временные связи, мы рассчитали оптимальный заряд, способный разорвать наш мир и мир Тьмы, при условии, что, взрыв произойдет во тьме и именно в момент открытия ворот между мирами.
Такой заряд был создан, заряжен в ракетный снаряд, и отправлен с новейшей подводной лодкой к бывшей акватории Японии, самому крупному образованию Тьмы на планете. Воронка тьмы над останками вулкана Фудзияма образовалась около двух лет назад, на сегодняшний день ее диаметр достигает пятисот морских миль, при каждом открытии ворот между нашим миром и миром Тьмы воронка расширяется на десятки километров, население Сахалина эвакуировано на девяносто процентов, идет спешная эвакуация населения Дальнего Востока. Связь с экипажем прервалась сорок дней назад. Либо наши расчеты оказались неверны, либо подводная лодка погибла, не выполнив задание. Мы потеряли три эскадрильи самолетов-разведчиков. Заброшенные шахты в районе Углегорска – самое крупное место расположения Тьмы в европейской части СССР, есть еще шахты на Урале и в Сибири. Неделю назад в шахты был отправлен отряд из лучших бойцов НКГБ несший переносной заряд с часовым механизмом, к крайнему контрольному сроку не вернулся никто. Срок был сутки назад. Мы вызвали подкрепление из Москвы, к нам выслали два самолета с осназовцами, аэродром у нас под боком, иным способом перебросить людей не успевали. Связь с обоими самолетами оборвалась вчера в 11.00. Мы не знаем, что случилось, но судя по обрывкам переговоров, их атаковали некие летучие существа. Если даже самолеты ушли на вынужденную, мы не имеем связи с подкреплением. Ворота откроются завтра в 14.37 по Москве. Второго заряда у нас нет, и в ближайший год мы его не успеваем собрать. Завтра мы планируем выйти…
- Если, Вы еще раз, соберетесь куда-то выйти, тоя Вам, Игорь Васильевич, прострелю колено, - будничным голосом перебил рассказчика чернявый Евгений. Я отвечаю за Вашу жизнь лично перед…, - и он указал пальцем в потолок.