-Вы эмпат? – Поинтересовалась Вера. Ну, у нее понятно, профессиональный интерес проснулся.
-Немного, но это очень помогает в моей работе.- Улыбнулся шериф. Допив кофе, и поставив чашку на стол, он встал. – Позвольте откланяться, я вижу, что моего вмешательства не требуется. И Матвей, если вас не затруднит, зайдите на днях в мой офис. Нужно поговорить. Обычно, часов в семь вечера я там.
И приподняв на прощание шляпу, неторопливо направился к выходу.
-Пошли, Вера? – Я вытащил было деньги, но Вера остановила меня.
-Оплачиваем пополам, - и очаровательно улыбнулась. – Не думай, что ты мне не нравишься, но это один из моих принципов.
-Ну, пополам так пополам, - согласно кивнул я, выкладывая на стол серебряную монетку в пятьдесят центов. Вера положила к ней пяток медных десятицентовиков. Не сказать, чтобы дорогой ужин, основная стоимость – водка. Но кормежка на самом деле весьма неплоха.
Вышли из столовки мы спокойно, кузнец с компанией с нами даже вежливо попрощались, на что мы тоже вежливо ответили. Может, и неплохие ребята. Особенно, когда спят зубами к стенке.
В гостинице нас встретила хозяйка. Выдала нам ключи, и не выдержала, поделилась.
-Знаете, я не очень поверила вам, когда вы сказали про головану. Но когда я увидела, как она после похода на улицу сначала моет лапы, а потом их тщательно вытирает – я поняла что не права. Таким трюкам собаку не научить. – И Марта покачала головой. Потом кивнула на пакеты, аккуратно сложенные сзади стойки. – Это ваши покупки. С обновками.
Поблагодарив, и разобрав пакеты, мы пошли по номерам. Вера коротко чмокнула меня в щеку, звонко зевнула, и пошла в номер.
Я тоже, открыв дверь и поздоровавшись с сонной голованой, сложил обновки, выложил перед Гердой кус копченой оленины, разделся, и завалился в кровать. На чистое белье, на мягкий матрас. Какой кайф все-таки! Через пару минут я уже спал. Правда, перед этим я поставил около кровати заряженный дробовик, а револьверы положил на прикроватную тумбочку.

Проснулся от бьющего в глаза света, да и организм устал проситься на задний двор этой гостиницы. Так что пришлось вставать, ополоснуть личико под латунным умывальником, надеть штаны и шинелку, бросить через плечо ремень с револьверами и топать к удобствам.
Внизу поздоровался с хозяйкой, потрепал по макушке Герду, которая обосновалась на массивном кресле в холе, и через вторую дверь вышел на задний двор. Мне вот интересно, тут хоть где-то до унитазов цивилизация дошла? Или и зимой придется орлом над толчком тужиться?
В принципе, утро дальше прошло совершенно спокойно и буднично. Вера, как оказалось, уже ушла к местному главному эскулапу, и у меня внезапно образовалась прорва свободного времени. Хватило, чтобы перебрать вещи и одежду, перечистить оружие, вычистить сапоги до блеска, выгладить новые джинсы и рубашку, надеть их, и, свистнув Герду, пойти на прогулку по городу. А то Звонкий ручей я толком и не рассмотрел. Да и позавтракать нужно. А потом до конюшни, проверить лошадку и ослика.
Полные хорошего настроения и классного омлета, мы с Гердой дотопали до конюшни. Осел был вполне себе доволен жизнью, жевал сено и дремал, а вот лошадка нам обрадовалась. И когда привязаться успела? Ткнулась носом мне в плечо, выманивая подачку, так что пришлось отдариваться хорошо посоленной свежей горбушкой.
- Доброго утра, - вытирая руки клочком сена, к нам с Гердой подошел хозяин конюшни, довольно пузатый лысый дядька годов от полусотни до сотни, тут точнее сейчас не скажешь. – Проведать пришли, или прокатиться? Хорошая кобылка, добротная. Жаль, что ее осел огулял.
- А вы откуда знаете? – удивился я, так как такими подробностями я не делился. Погладил кобылу по загривку, и пузан всучил мне грубую щетку, показав, как надо вычесывать ей шерсть.
Пока я выглажывал кобылу, мыл ей всякие разные места( вот попал, так попал, это не глайдер или мобиль мыть), проверял под руководством пузана подковы, Герда забралась на небольшой стожок сена, и дрыхла бессовестным образом. Ровно до тех пор, пока спрыгнувший с балки огромный черный котяра с кисточками на ушах не решил ее проучить.
То, что было потом, сложно рассказать. Визг, рявк, шип, рык. При этом ни голована, ни кот с места не тронулись, застыли друг напротив друга. Только оскаленные, весьма внушительные зубы Герды, и вздыбленная шерсть и торчащий распушенный хвост кота говорили, что разговор шел на весьма повышенных тонах.

-Том, успокойся! – Пузан бережно снял со стога взбудораженного кота, а я так же аккуратно снял Герду. Какое-то время мы успокаивали зверюг, причем пару раз я чувствовал чужое раздражение. Не Герды, у той злость уже практически улеглась. С удивлением я глянул на кота, который, встретив мой взгляд совсем по-людски фыркнул. Герда послала образ мокрого, со слипшейся шерстью противника, я уловил образ кота, развалившегося на ветке и дразнящего своим хвостом беснующуюся Герду. Ни фига себе!
-А ваш кот модификант, что ли? – осторожно спросил я у хозяина, поглаживающего уже окончательно расслабившегося кота.
Тот удивленно глянул на меня, на Герду, приподнял выгоревшие белесые брови, и кивнул. Потом протянул мне руку.
-Сэм Браун, хозяин конюшни. Это Том, мой кот. Да, он модификант, он со мной котенком прибыл.- Вот это да! Если голованы – редкость, то коты-модификанты редкость неимоверная. Надо же, как угораздило. Как говориться в древнем мультике, «это жжжж неспроста!».
-Матвей Игнатьев, пока просто отдыхающий новичок. Это Герда, голована.- Я пожал крепкую, в сухих мозолях, руку толстяка. Кот недовольно фыркнул, Герда просто приподняла верхнюю губу, вроде как ласково улыбнувшись, обнажив клыки. - Ну, в принципе, хоть у Герды и увечье, то в схватке против кота я бы поставил на Герду, тем более, что она с пумой уже схватывалась. Фактически, она меня спасла. Так что, их надо бы познакомить и представить.
-Серьезно с пумой? – Сэм уважительно покачал головой, а его котяра прислал волну недоверия. На что Герда повернулась боком, демонстрирую шрамы. – Ну, Том, ясно? И вообще, так себя вести с разумными гостями невежливо, давайте миритесь и знакомьтесь. – И хозяин поставил кота на засыпанный соломой земляной пол конюшни.
Кобыла, про которую все забыли, фыркнула теплом мне в волосы, и толкнула в спину. Легонько так, вроде как одобрительно. Переступила с ноги на ногу, и тихонько заржала. Ей в ответ с другого конца конюшни отозвался мощный каурый жеребец. Словно дразня его, проснулся осел, оглушив своим истошным «Йиииа».
-Весело тут, - поглаживая гриву своей лошади, заметил я.
-Зато душевно и спокойно, - ответил Браун, подняв снова кота на руки. Поглядел на меня, на мою кобылу.- Ты как, верхом ездить умеешь?
-Не знаю даже, с которой стороны подступиться. Да и тяжелый я, больше ста двадцати кило вешу. Лошадка сдюжит? – вот не знаю, откуда, но лезут старые слова, которые в обычной жизни не употреблял. Видимо, стиль жизни провоцирует.
- Ну, для твоей красавицы такой вес не проблема. Но это сейчас, через несколько месяцев ее седлать будет нельзя. Знаешь, если хочешь научиться, то я тебя обучу. Курс – полста кредитов, плюс по конюшне поможешь немного.- Толстяк взял вилы, и смахнул упавший клок сена в денник жеребцу.
-Подумаю, - ответил я, попрощался с ним, Томом, лошадью и ослом, и вышел на улицу.
Там было поразительно тихо, и только неторопливые снежинки падали со светло-серого неба.

-Зима на подходе, - заметил Сэм, выйдя на улицу. Кот пушистым воротником лежал у него на шее, и только ярко-желтые глаза светились не самым добрым огнем. Впрочем, я уловил от него волну не то, чтобы доброжелательности, скорее нейтрально-терпеливую. Мол, раз хозяин говорит быть мирным – я сама миролюбивость. И то ладно, не переводить же лошадь с ослом в другую конюшню.
-Ну да, - я кивнул на это поразительно точное замечание. Герда, чавкнув, поймала снежинку, и с удовольствием облизнулась. – Нужно будет Герде жилетку заказать. А снег как, быстро ложится?
-Ну, когда как. Обычно через неделю-другую все в снегу, на санях начинаем ездить, а еще через неделю уже по рекам можно зимники обновлять. Самые удобные дороги зимой – замерзшие реки.
Оба на, а вот это интересно. Нужно запомнить. И, еще раз пожав Сэму руку, я пошел в гостиницу. Нужно себя в порядок будет привести, к вечернему мероприятию.
Но по дороге увидел офис шерифа, и решил зайти. Поднялся по гулким ступенькам, вытер ноги об лохматый коврик, и, постучав, вошел.
Зубов сидел за столом, закинув ноги на угол столешницы, так чтобы шпоры свешивались, не царапая столешницу. Рядом, на втором столе, пожилой мужик, тоже со звездой на груди, чистил французский карабин. В пирамиде около стены стояло с десяток винтовок, карабинов и дробовиков.
-Доброго дня. Шел вот мимо, решил воспользоваться приглашением и зайти. – Я снял шляпу, и смахнул пушистый снежок на некрашеные доски пола. Герда завалилась около гудящей буржуйки, и прибалдежно зажмурилась.
Шериф с интересом уставился на головану, а потом повернулся ко мне.
-Это та самая? – почему то шепотом спросил он.
-Если голована, то да. Герда, ты бы поздоровалась, - слегка пожурил в свою напарницу. Та встала, коротко поклонилась, махнув хвостом, и снова завалилась около печки.
-Обалдеть! - Зубов покачал головой. - Это надо же! Голована в Звонком ручье! Погладить можно?
-Можно, - засмеялся я. Надо же, умный и довольно жесткий мужик, если судить по первому впечатлению, а тут как ребенок радуется.
Шериф спустил ноги со стола, звякнув шпорами, и встал. Подошел к Герде, присел на корточки, погладил ее по загривку, и начал чесать за ухом. Голована балдежно прищурилась, и вообще растеклась по полу.
-Кхм, - опомнился шериф, и встал. Обошел печку, бросил в подтопок пару полешек, и снова подошел к своему столу, усевшись на краешек. – Я тебя что попросил зайти. Ваш бугор дал тебе самые лестные характеристики. Плюс, я сам увидел, что у тебя и сало в голове есть, и характер подходящий. Не палишь направо и налево, а думаешь, и стараешься исправить по возможности миром. Но и стрелять не боишься, и самое главное – умеешь это делать правильно. У нас в Звонком ручье сейчас бывших вояк-профи трое. Я, Зеб Ролингс, помощник мэра и командир городского ополчения, и ты. Народу, который знает, с какой стороны держать винтовку хватает, но вот профи только трое. И потому есть предложение – пошли ко мне работать, помощником. Сто пятьдесят монет в месяц, патроны, фураж город оплачивает. Приживешься, дом поставишь, бабу найдешь, если с врачихой у тебя не срастется. Детей наделаешь – чем не жизнь?

Неожиданно, - я сел на тяжелый стул. На самом деле, очень неожиданное предложение. – А какие мои обязанности будут?
- Ну, сам знаешь, какой здесь у нас народ. Но закон нужен, иначе не то, что спокойной жизни, а вообще житья не будет. Вон, на том берегу, Кроу-таун. Там все местные бандюги зимуют. Так за четыре зимних месяца на семьдесят процентов, бывало, народу убавлялось. И потому мы здесь, мы закон представляем. Кстати, вот, - шериф вытащил из стола пару брошюрок, отпечатанных на бумаге. - Это наш городской закон, и закон графства. Наш город – свободный город Звонкий ручей графства Норфолк.
-А поточнее про графство можно? А то я пока про него знаю только то, что оно есть. – Я мельком глянул на настенные часы. Время пока есть, можно часок и послушать.
-Да никаких проблем. Графство расположено здесь, по левобережью Великой, от Сохатой и вниз по течению, на четыреста километров. Восточнее никаких границ нет, каждый год появляются новые поселки. Некоторые выживают, некоторые исчезают. Поселки старателей вообще не регистрируем, только когда появляются заводы, скотоводы и хлебопашцы. От старателей толк есть, но кратковременный. Жилу истощат – и бросят, пошли искать дальше. Ну, охотники за артефактами вообще бродяги, те на месте не сидят, свербит у них. Но они в основном на юге, в развалинах крупных городов. Тут только случайные находки, и пара маленьких городков, так их уже все перекопали. – Шериф достал из стола коробочку из резного дерева, вытащил из нее несколько сигар, передал одну своему помощнику, предложил мне. Но я отрицательно мотнул головой. Не нравятся мне наркотики, даже натуральные. Предпочитаю ясную голову.- Так, про обязанности. У меня семь помощников. Дежурим по трое, обычно, через сутки. Один человек днем в офисе, на всякий случай. Основная нагрузка ночная, в порту начинают работать игорные дома и салуны. Днем то в городе тихо. Так мы следим, чтобы игра была честная, в драки, если один на один и без поножовщины не вмешиваемся. Ну, и стараемся расследовать убийства. Кстати, Матвей, убийством считается незаконное лишение жизни. Смерть в дуэли или в результате драки – убийством не является. Так что учти. Кузнец с компанией потому и остыли. Поняли, что драться придется по твоим правилам, а они не нарушают наших законов. Ну, у нас в городе народу около четырех тысяч, но в принципе справляемся. А если что – за нами городское ополчение. И это – если поступишь на службу, то сразу становишься резидентом города. А это меньше налогов, ну и участок для строительства бесплатно. Ну, так как, согласен?
- Если примите на службу и Герду. Она моя напарница, и служить тоже умеет. А толку от нее порой больше, чем от меня. – На это мое заявление голована приподняла веко, и весело поглядела на меня. Мол, что, напарник, только додумался?
- Ну, насчет голованы – это не ко мне. Знаешь, поехали к мэру. Мы городская полиция, хоть в вопросах закона не подчиняемся мэрии, но вот все вопросы по обеспечению и снабжению с ней согласовываем. Не будет возражать – примем и Герду. Она как, только с тобой службу нести будет?- Шериф встал, одел на голову шляпу, поглядел на себя в мутноватое зеркало. Кивнул каким-то своим мыслям, и первым шагнул на улицу. Я пошел за ним, и недовольная тем, что приходится уходить с теплого места Герда тоже.
Как оказалось, шериф решил проехаться, для чего он через несколько минут вывел из-за офиса запряженную невозмутимым мерином бричку. Интересно, у коновязи перед офисом лошадей нет, видимо, для приезжих сделана. А своих коней держат где-то сзади. Конюшня там, что ли?
- Ну да, - на мой вопрос кивнул Зубов. - Постоянно пяток лошадей держим, мало ли что. Это здесь единственный доступный транспорт.

-Подняв на руки Герду, я посадил ее на сидение брички. Сам уселся рядом, а Зубов уселся на место кучера. Взял длинный хлыст, звонко прищелкнул вожжами, и мерин довольно шустро побежал по хрусткому щебню.
С неба так и сыпал снежок, потихоньку укрывая крыши домов, обочину дороги, тротуары. Тонкие ветви деревьев свисали под тяжестью снежных шапочек, порой задорно стряхивая их, осыпая случайных прохожих.
-«Скупка артефактов». - совершенно случайно прочел я, скользя взглядом по вывескам вдоль улицы. – Это что, артефакты Прошлых скупают?
-А? – Шериф обернулся, глянул коротко на небольшую лавку в одном из двухэтажных домов. – Да, именно. У нас еще одна есть, в порту, но принадлежат они обе одному хозяину. Так что нет разницы, куда сдавать, цену одну держат. Есть что продать?
- Ну да, пара мелочей. – Я кивнул, глядя на прошедших мимо девушек или молодых женщин. Одна латиноамериканка, две мулаточки, две азиатки. Весело разговаривают между собой о чем то, посмеиваются.
Зубов увидел мой взгляд, усмехнулся.
- Тащим девок отовсюду. Европеек маловато, но есть. Но много девчонок и молодых баб с планет-колоний Азиатского и Африканского секторов. Там сам знаешь, порой хуже, чем в двадцатом веке на Земле в Азии и Африке. А попасть молодой девке в тюрьму – значит просто кончиться в самом расцвете сил. Или на запчасти разберут, или торганут куда-либо, где долго не живут, на какую-нибудь станцию в бордель. – Это я знаю, мой первый абордаж. Брали совместно со Спецназом ГРУ такую станцию, насмотрелся. - Вот и сюда и тянем, через скупщиков артефактов и торговцев продовольствием. Фактически, девок на мясо меняем, - шериф усмехнулся, и поторопил мерина щелчком вожжей.
Мэрия оказалась простым бревенчатым домом на пригорке возле порта. Шериф привязал поводья мерина к коновязи, и поднялся на высокое крыльцо – веранду.
-Пойдем, чего встал? – Поторопил он меня. А я рассматривал вид, открывшийся отсюда. Блин, как здесь все-таки красиво. Потрясающе! Красивая планета!
Внутри мэрия оказалась едва ли не проще, чем снаружи. Простые столы в большом помещении с двумя печами, как подсказала информация из имплантов, булерьянами, несколько шкафов. Щелканье пишущей машинки, треск передвигаемой каретки, и снова щелканье. Молодая женщина, занятая печатаньем, подняла голову от текста, улыбнулась, причем очень тепло, шерифу, и снова застучала клавишами со скоростью знаков четыреста в минуту. Нормально так.
-Доброго дня всем, - шериф поздоровался со всеми сразу, и подошел к молодой женщине. – Мария, здравствуй.
-Здравствуй, Илья. – Женщина улыбнулась. Потом показала на стопку листов. – Не обижайся, но у меня завал, нужно отпечатать все сегодня. Мэр у себя, как обычно.
- Пошли. – Зубов толкнул дверь, отгораживающую единственный кабинет в этой конторе.
В небольшом помещении стоял стол, за которым сидел здоровенный мулат с совершенно седой головой. Оторвавшись от чтения вроде как газеты, он поднял голову, и с интересом поглядел на меня и Герду, а потом встал и пожал руку шерифу.
-Добрый день, Илья. Кого привел? – и рукой указал на стулья около стены.
- Добрый, Мэтью. Это Матвей Игнатьев, я хочу его в помощники взять. Но у него голована, и он просит оформить ее как полагается. – На планетах Метрополии очень часто голованы работали вместе с хозяевами, и получали зарплаты. Именно потому никто и не возразил среди лесорубов, когда Герде выделили долю. Она пусть и в бухгалтерии не разбирается, но все-таки вполне разумное существо.
- Да ты погляди, надо же. Я уж думал, что больше никогда не увижу их в живую. – Мэр вышел из-за стола, и, присев на корточки, протянул ручищу Герде. Та спокойно подала ему лапу. – Конечно оформляй, она тоже кушать хочет. Да и дом ей нужен. Оформляй как эксперта, ставь сотню кредитов в оклад. Отработает, от голованов сплошь польза. – И повернулся ко мне. – Значит, про тебя рассказывали лесорубы? И тебя сватает в помощники шерифа Илья? Нам хорошие люди нужны! Тем более те, которые сумели так умело слинять из Щучьего. Поганое место!
И вернулся на свое место, грузно опустившись на скрипнувший под немалым весом стул.
Мэр и шериф обменялись еще парой малозначимых фраз, и мы, попрощавшись, вышли из мэрии. Зубов успел обменяться парой любезностей с Марией, и подтвердить совместный ужин. Тоже в «Царь-рыбе», кстати.

-Ну, так как, согласен? – Шериф уселся на свое место, и подождал, пока мы с Гердой сядем тоже.
-Мне несколько дней нужно на обжиться. А так да, согласен, - я кивнул. Ну а что, нормальная служба в нормальном месте. На первое время просто отлично, а дальше видно будет.
-Тогда сейчас приедем в офис, заключим контракт, принесешь присягу на Библии. И через три дня, к семи утра сюда. Начнешь службу. Только просьба – шинель эту не одевай. Не надо народ провоцировать, спьяну могут и за новичка принять.
-Я, вообще то, и есть новичок, - рассмеялся я на это заявление. Герда тоже фыркнула.
-Ну да, новичок. Птру! Куда прешь, идиот? – шериф с трудом остановил мерина, под копыта которому чуть не упал пьяный мужик. Тоже в шинельке, кстати. Впрочем, на ногах он удержался не долго, и в конце концов таки упал. – Вот новичок! Из крайнего завоза, Абилин нам часть спихнул.
Это шериф произнес, уже соскочив с брички, и приподняв за шиворот пьяницу. Попытался его вообще поднять, но выходило только наполовину.
-Так, Матвей, помоги! Замерзнет а то насмерть, если часок поваляется так. Впрочем, вряд ли, но нам все равно сюда ехать придется, вызовут. Так что закинем в участок, отоспится в камере. Потом пару недель на общественных работах повкалывает, нужники городские почистит.- Мы с Зубовым закинули бедолагу в бричку, под сидение. И поехали в офис.
Там сгрузили вдребезги пьяного мужика с брички, я с помощником шерифа затащил его в камеру, и уложил на нары из грубо оструганных досок. Пьянчуга что-то бормотал по-немецки, вроде как, но просыпаться не собирался.
-Ну, Матвей, подписывай, - мне протянули лист бумаги с отпечатанным текстом. Прочитав его, я взял ручку, настолько простую в исполнении, что обалдеть. Стальное перо на деревянной палочке. Макнул его в чернильницу, и, стараясь не поставить кляксу, расписался под десятком других подписей.
-Ну, теперь главное. – Шериф протянул мне Библию. – Положи на нее левую руку, и подними правую, открытой ладонью вверх. Повторяй за мной. Клянусь служить верой и правдой…
Красивая обнаженная девушка с собранными в высокое гнездо волосами, слегка прихваченными тонким платком, стояла на маленьком балкончике, и смотрела вдаль. Рядом с ней, буквально рукой подать, была заснеженная крона какого-то дерева с ярко-красными ягодами под снегом. Огромные, яркие звезды мерцали в морозном небе, а свет двух лун отбрасывал от фигуры девушки интересные тени.
Я подошел к Вере сзади, протянул руку и принял тяжелую грудь в свою ладонь. Чуть сжал, наслаждаясь упругостью тела и остротой соска, провел второй рукой по гладкой спине и круглой попе.
Вера, откинувшись назад, нашла мои губы своими, завела руки за голову, обняв меня и сильно прижав к себе. А потом рывком развернулась, и прижалась ко мне всем телом, жадно, страстно целуясь. Так и не закрыв дверь на балкон, мы снова оказались в постели. И стоны-вскрики девушки были для меня лучшей музыкой на свете.
Это после торжественного ужина в «Царь-рыбе». Когда мы, слегка поддатые, и неплохо накушанные, поднялись на свой этаж, каким-то хитрым образом оказались в комнате у Веры. И долго, по полной, отрывались. Как сказала Вера, «компенсировали ущерб». Герда, похоже почуяла что-то, и осталась внизу, в холе, возле небольшого камина.
А сейчас Вера выгнулась, забросив на спину распустившиеся во время постельных беспорядков волосы, долго застонала, толкнула меня попой и упала грудью на кровать. А я, сделав еще пару движений, рухнул рядом с ней. Вера, так и стоящая на коленках с поднятой попой, завалилась набок, налево, повернувшись лицом ко мне. Отдышавшись, она протянула ко мне руку и погладила меня по лицу, а я поймал ее ладонь и начал целовать пальцы. Потом притянул девушку к себе. Потом Вера сидела на мне, лежала подо мной, стояла на коленях возле меня, а я держал ее голову за волосы и старался не закричать от наслаждения.
Только когда мы уже не могли стоять на ногах от усталости и изнеможения, порыв ветра забросил на нас, лежащих на кровати, снежной пыли, и мы поняли, насколько выстудилась комната. От нас шел пар, как от загнанных лошадей, при дыхании изо ртов вырывались облачка. Так что, закрыв поскорее дверь на балкон, и укутав девушку одеялом по саамы брови, я разжег снова огонь в небольшой буржуйке – булерьяне, и убедившись, что огонь не погаснет, закинув в печное чрево пяток поленьев.
А потом взял из небольшой корзинки, которую мы принесли с собой из «Царь-рыбы», и которую чудом не опрокинули, бутылку красного виноградного вина. Хорошее вино, хоть вроде как и под рыбу должно идти белое. Откупорил его, пару раз крутнул бутылку, чтобы оно скорее продышалось, а потом налил два стакана.
- Спасибо, - принимая стакан, сказала Вера, сев на кровати, и набросив на плечи одеяло. Посмотрела на меня сияющими глазами, и усмехнулась. – Слушай, а мы не слишком нашалили? Там, которые за нами следят, они как, в порядке? – и поглядела на браслет коннектора на своем тонком запястье.

-Пусть обзавидуются, - я присел на корточки около кровати, и поцеловал коленку девушки. – Это их проблемы, а не наши. Как я тебя хотел, знала бы ты.
-Ну, в бане я видела, - улыбнулась девушка. – Просто не хотела, чтобы ты подумал, что я тебе из-за денег отдалась. А сейчас – тебе вернули выкуп за меня, я свободна, и вполне могу как следует трахнуться с любимым парнем. И кстати, что там за интересная штуковина, которой ты хотел меня заинтересовать? Одна меня не просто заинтересовала, а основательно залюбила, - и Вера рассмеялась.
-Сейчас, - я встал, и прошел до шкафа, в который сложи свои вещи. Вытащил первую попавшуюся фоторамку. – Вот, погляди, какие здесь штуковины встречаются.
-Это что? – Вера осторожно взяла артефакт, всмотрелась, а потом решительно сбросила с себя одеяло, шагнула к печке, и в отблесках огня рассмотрела фотографию ушедшей девушки из Прошлых. Удивленно поглядела на меня.– Это что, тут была разумная цивилизация?
-Да, - ответил я, любуясь отсветами на коже девушки. – я думал, ты в курсе. Вроде как никакого секрета из этого не делают.
-Нет, я этого не знала, - Вера медленно выпрямилась. – Поразительно. Теперь мне понятен Эдикт. И понятно, почему сюда осужденных отправляют. Если мы здесь погибнем – то нас не жалко.
- Мне бы этого не хотелось, - я допил вино, и полез в корзину. Там и пожрать было что, кусочки обжаренной рыбы, пирожки с рыбой и грибами, судок с запеченной с рыбой картошкой, бутерброды с черной икрой. Все это я по очереди выставлял на столик около стены, снял с печки небольшой кофейник, разлил по чашкам парящий напиток. Подумал, и зажег керосиновую лампу. Раз Вере так интересно, то пусть в нормальном освещении смотрит. – Пошли перекусим, Вера, а то весь ужин растрясли и утрамбовали.
-Сейчас, - Вера положила фоторамку возле лампы, взяла мою рубашку и набросила себе на плечи. – Вообще, сеньорита в комнате кабальеро – это развратно и бесстыже. Надо было идти в мою комнату, кабальеро в постели сеньориты – это овеяно легендами.
-Ну, ладно мы еще в коридоре не начали. Это тоже могло случиться. - Я рассмеялся, накалывая на грубую вилку картошину.
- Тоже верно, - улыбнулась девушка, прижимаясь ко мне, и шевеля пальцами над столом, выбирая. Выбрав, взяла кусочек обжаренной рыбки, и с удовольствием захрустела.
Перекусив, мы снова завалились в кровать, но пока просто отдыхали. Лежали, наслаждаясь тишиной, покоем, теплом тел и молчаливой нежностью. Ровно до тех пор, пока в дверь требовательно не поскреблись, и мы не ощутили просьбу Герды открыть. Причем одновременно, потому что и я, и Вера попытались встать. Рассмеявшись, я уложил девушку обратно, прошлепал босыми ногами до двери, впустил головану, и снова завалился в постель. А Герда, встав на задние лапы и оперевшись на кровать передними, внимательно посмотрела на нас, а потом одним прыжком заскочила на кровать и улеглась в ногах. И спокойно заснула, как будто так и надо.
-Вера, ты когда на работу? – Вера прошла собеседование у дока Хьюи, и прошла успешно. И вчера в «Царь-рыбе» пришедший на нашу вечеринку мэр торжественно заключил с Верой договор о работе на город, и выкупил у меня долговое обязательство девушки, вручив тысячу семьсот монет. Теперь Вера работает на город, диагностом, хирургом и по женским делам. Тоже, кстати, за сто пятьдесят монет в месяц, это очень приличные здесь деньги.
-Завтра. Нужно будет кабинет обживать, заказывать оборудование, инструменты. Да и уже на прием, вроде как пара девушек записались. – Вера потянулась под одеялом, и прижалась ко мне. – А что?
-Да вот хочу пройти, поглядеть дом или флигель. Ты не против, если я тебя попрошу быть со мной? – Современные женщины свободолюбивы и самолюбивы. И частенько отношения с мужчинами сводят только к постели. Мол, все остальное сама устроит.
- Матвей, знаешь, тут без крепкого мужского плеча женщине не обойтись, похоже, - девушка потерлась щекой об мое плечо. Блин, приятно как. – И я это плечо себе нашла. Ты знаешь, присмотри пока съемные дома, посмотрим. А потом, если мы здесь приживемся – то построим свой собственный. Мне так док Хьюи посоветовал, строить свой дом. И знаешь, я этого очень хочу. Выросла в доме, построенным моим дедом, у нас, на Дейзи. А неподалеку, в паре километров, стоят дома родственников. Наши строились широко, просто чтобы пространство простреливалось, если какая-либо хищная зверюга через ограду переберется. Ну, так там и людей не боялись. Бандитов почти не было, все-таки переселенцы проходили специальные тесты, да в каждом доме несколько единиц оружия, особо не наразбойничаешь.
- Слышал я про вашу планету, а вот побывать не получилось. – Я забросил руки за голову, и лежал, глядя в потолок из оструганных и выбеленных досок. От керосиновой лампы по углам порой шатались тени, за окном начал подвывать ветер, шарахая снежными зарядами в окно и дверь. – Ты как долго здесь думаешь задержаться Вера? На этой планете?
-Я думала, ты этого не спросишь, - улыбнулась девушка. Помолчала, и ответила. – Меня судили и дали срок в тридцать лет по подложному обвинению, Матвей. Я же нейрохирург, наша компания выпустила продукт, ускоряющей обмен потоками информации нейросетей в десять-пятнадцать раз, в зависимости от личности носителя. Но результаты испытаний были подложные, я это случайно заметила. Доложила своему шефу, а на следующий день меня арестовала полиция, по обвинению в хищении огромных денежных средств со счетов компании. Более того, опубликовали данные слежения за мной в течении пяти месяцев с помощью коннектора. Хитро отформатированные, большинство правда, и кусочками вставки, выполненные на высочайшем уровне. Если бы я не знала, что я этого не делала, тоже поверила бы. Три месяца шумихи в прессе, причем меня смешали с таким количеством дерьма, что ни о каком оправдательном приговоре и речи не шло. Потом суд, от полиграфа прокурор отказался, так как я менталистка, и могу полностью контролировать свои эмоции, вроде как. И тридцать лет тюрьмы. А на самом деле очнулась здесь, с моим ружьем на рюкзаке в старой зимовке, голая, под шинелью. Самое противное в тот момент было, что какая-то мразь мне на лицо кончила, когда я без сознания была. Уроды!- Вера начала всхлипывать.
Герда встревожено подняла голову. А я сел, обнял плачущую девушку, и тихо на ухо ей сказал.
-Вера, сейчас с тобой я. Герда тоже. Чтобы попытаться обидеть тебя – нужно будет перешагнуть нас. И ты ясная, читая девушка, потрясающая девушка. Мы обожаем тебя.
-И тебе не противно, что меня изнасиловали? – Не, женщин никогда не понять. Смотрит на меня заплаканными, огромными глазищами, которые по яркости со звездами соперничать могут, и не понимает, что она значит для меня. Или понимает, просто хочет услышать?
-Ты знаешь, когда ты стояла на балконе, то мне подумалось, что ты чище этого снега. – Я поглядел в глаза девушки. – У тебя тело чистое, душа ясная. А то, что какая-то мразь попыталась тебя испачкать – у них не вышло. Ясно? – И я поцеловал девушку, потом крепче, чувствую селенные слезы на губах, потом еще крепче, и сильнее, жарче, не давая опомниться. Недовольно гавкнула Герда, когда ее спихнули на пол, вскрикнула Вера, застонала, обняла меня руками и ногами, прижимая к себе сильнее и не давая оторваться. Я чувствовал, чего хочет девушка, ощущал ее наслаждение, она понимала меня и двигалась мерно и точно. Потрясающе, такое впечатление, что звезды вокруг нас, и мы среди звезд. И длинный полустон-полувскрик Веры совпал с моим рычанием.
-Это фантастика, - отдышавшись, пробормотала Вера. – И он еще спрашивает, согласна ли я жить с ним. Дорогой, да я тебя никому не отдам!
Снизу неодобрительно проворчала Герда. Мол, ребята, могли бы и понежнее, а не ногой спихивать. На что я нагнулся, и потрепал головану по тяжелой голове.
- Матвей, ты пить хочешь? – Вера спустилась с кровати, и шагнула к столу, Герда как кошка начала крутиться у ее ног, требуя кусочек повкуснее. Вера, тихо смеясь, опустилась на колени, и начала кормить головану кусочками пирога. А я, сначала любовавшийся обнаженной девушкой, сейчас с огромным удивлением смотрел на засветившийся ровным светом прямоугольник фоторамки.
-Вера, погляди! – Я невежливо ткнул пальцем в сторону лежащего на столе артефакта. Девушка с недоумением, повернула голову, удивленно вскину брови и взяла фоторамку.
- Не трогай, - я подскочил с кровати, но Вера охнула, и упала, потеряв сознание, я едва успел ее подхватить. Артефакт, даже не подумав погаснуть, брякнулся на пол.
-Вера, ты чего, - я положил девушку на кровать, потрогал сонную артерию, потом нашел пульс на руке. Резко и часто, но равномерно. Дышит свободно.
Чуть-чуть похлопал по щекам, потом метнулся к кувшину с водой, набрал пригоршню и, отодвинув скулящую и лижущую лицо девушки Герду, побрызгал. Наконец-то, ресницы задрожали, и Вера открыла глаза.
-Ох! – и, страдальчески морщась, коснулась рукой макушки. –Мамочка, как палкой по голове ударили. Ой как голова болит.
-Что было? – Я уже надел штаны, и был готов бежать за врачом, куда угодно, лишь бы помочь Вере.
- Похоже, эта штука активируется при ментальном контакте. Ты меня раздраконил, я с Гердой практически мысленно разговаривала, взяла эту штуковину, и мозгах аж полыхнуло. И знаешь, я даже сейчас ее ощущаю.
-Ее? – я удивился.
-Ну да, ее. Искин, похоже, да еще женского рода. У меня нейросеть активировалась и его видит. Ничего не понимаю, этой же штуковине бог знает сколько лет. – Тут Вера замолчала, и, через пару мгновений удивленно произнесла. – Это персональный компьютер, изготовлен в корпорации Шаньензи, программа искусственного интеллекта «Партни-78», адаптированная и дополненная. Выпущена семь тысяч восемьсот тридцать семь циклов назад, тут с точностью до их секунд, Матвей. Обалдеть! Ее зовут Шейсен, ее хозяйку звали Жйенью. То есть, она меня считает своей хозяйкой, у меня совпали на девяносто семь процентов ментальные волновые излучения. Достаточным считается порог в девяносто пять. Кстати, мы считаем, что порог колебаний волн у каждого человека от семидесяти до девяноста процентов. Видимо, наша аппаратура недостаточно точная.

-Вер, ты как думаешь, тут я что-то понял? – успокоившись, я поднял клятую фоторамку, на которой сменилась картинка. Теперь та же девушка, но в облегающем купальнике на каком-то пляже. Интересно, хвост намотала на левую руку. – Положу как я покамест эту штуковину на стол, и ты, Вера, ее не трогай. Пусть лежит, а ты спи, - я укрыл девушку одеялом, и сняв штаны, примостился рядом. – Тебе завтра на работу, наверное, не стоит идти?
-С чего бы это? – Зевнув, ответила Вера. – Завтра и начну, не стоит начинать работу с прогулов. А насчет процентов – это отличие излучений головного мозга. Тут без нескольких графиков в ЗD я тебе ничего не смогу объяснить. Спокойной ночи, Матвей. – Приподнявшись, она поцеловала меня. Поглядела на лежащую в кресле Герду. – Герда, спокойной ночи.
И вскоре мы спали.
Утром, проводив Веру, я договорился с Матрой о переезде нас в один номер. Не стоит тратить лишние деньги. И спросил хозяйку о съеме дома на несколько месяцев, хотя бы.
-Матвей, это не ко мне, вообще то. Но знаешь, вон, напротив, зайди в редакцию, там скоро свежую газету выпустят, значит, О’Тул на месте. Это наш редактор, владелец типографии и газеты в одном лице. Знает про город все и вся. Наверняка знает, что вы вчера с Верой здесь вытворяли. Ребята, я понимаю, что вы молодые, но нужно немного жалеть остальных постояльцев, им же завидно, - Марта рассмеялась, и похлопала меня по плечу. Потом внезапно посерьезнела. – Молодец, парень! Таких девчонок как Вера немного, их надо любить и беречь. И тогда тебе жить будет всегда интересно и нескучно.
Поблагодарив хозяйку, я, слегка покрасневший от такой похвалы, вышел на улицу. Холодновато, в одном сюртуке не походишь. Надо или пальто купить, или куртку. Но шинель жалко, свыкся с ней. Да и то, что кобуры револьверов на ней точно потертости сделают – не жалко. Может, оставить ее, как рабочий вариант? Только или перекрасить, или еще что-нибудь сделать? В «городской камуфляж» ее, как у старого русского ОМОНа выкрасить, интересно, можно ли так сделать? Выглядеть точно будет интересно и неожиданно, да и на шинель новичка совершенно не будет походить. С этими мыслями я приподнял шарф, который купил вчера, надвинул шляпу поглубже, и пошел через дорогу, к редакции.
На груди поблескивала пятиконечная звезда помощника шерифа.

На груди поблескивала пятиконечная звезда помощника шерифа. Все-таки офицер полиции на службе де-факто постоянно, независимо от того, его ли смена или нет.
-О, Матвей, да ты время не теряешь, - меня хлопнул по плечу выскочивший из небольшой пролетки Федька. – Слушай, ты как, сейчас занят?
- Здорово, Федь, - я в ответ хлопнул его по плечу, выбил облачко пыли из меховой безрукавки. - Да нет, не особо. Вот зайду к редактору вашего средства массовой информации, хочу насчет съема жилья узнать. Жить в гостинице и дороговато, и все-таки свой угол лучше.
-Ага, правильно, Щарий все про всех знает. Пошли, я с тобой заскочу, а потом поговорим насчет рывка до зимовий. Все, еще пару дней, и санные пути открыты. Я и сани присмотрел, пока в прокат. Не новые, но очень даже неплохие.
- Федь, ты учти, я вообще не разбираюсь в санном деле. Я и лошади то еще даже имени не дал. – Стряхнув с себя снег, я постучал, и толкнул дверь издательства.
Первое, что я увидел – большое вращающийся барабан какого-то незнакомого станка. Здоровенный парень, в одной пропотевшей майке, вращающий этот станок при помощи колеса ручного привода, тоже весьма не маленького. Потом вылетевшая откуда-то из недр этого монстра газета. Ну, из тех, что я уже видел здесь, и даже прочел парочку в гостинице, из стопки старых номеров на столике в холле. Грубая бумага, черно-белый текст и иллюстрации. Иллюстрации, кстати, скорее схематические.
- Привет, парни. О, новый помощник шерифа, чем могу помочь? – крепкий бородатый шатен с голубыми глазами улыбнулся, и приподнял свой котелок.
-Здравствуй, Энтони. – Федька приподнял свой, и я повторил за ним этот жест. Как я заметил, тут он вполне заменял рукопожатие. А при встрече с женщиной был обязателен. – Тут матвей хочет узнать насчет угла для себя, сдает ли кто-нибудь?
-Ну, скорее, какой-нибудь дом, или флигель для двоих. Точнее, троих, считая головану. Ну, и желательно, чтобы конюшня при нем была, а то держать своих животных на другом конце города не очень удобно.
-Это кто там вторая? Вера? А говорил, что не твоя девушка, не твоя девушка, - Федька одобрительно ткнул меня в бок своим немалым кулаком. Надо же, не успел заметить, как обзавелся по крайней мере хорошим приятелем, а то и другом. Нормально так, душевно. – Правильно, такую девчонку нужно кадрить сразу, а то убежит.

"В тактической рубке «Триумфа» кипела деятельность, каждое кресло у пультов было занято, каждый головид высвечивал поток тактических изменений, касающихся корабля и флота. Майлз стоял у локтя Тана и чувствовал себя вдвойне лишним. Он вспомнил шутку времен Академии: «Правило №1. Забирай управление у тактического компьютера, только если знаешь что-то, чего не знает он. Правило №2. Тактический компьютер всегда знает больше, чем ты».
Это и есть сражение? Эта комната, полная приглушенных звуков и световых сигналов, эти мягкие кресла? Впрочем, такая отстраненность, возможно, была и на пользу, по крайней мере, для командиров. Его сердце уже сейчас нервно колотилось. Тактическая рубка такого калибра могла вызвать информационные перегрузки и мозговой ступор, если позволить этому случиться. Секрет состоял в том, чтобы выделять только то, что было важно, и никогда, ни на секунду не забывать, что карта — это еще не территория.
Его работой здесь, напомнил себе Майлз, было не командование, а наблюдение за тем, как командует Тан. Ему нужно учиться у Тана, узнавать способы мышления, альтернативные стандартам барраярской Академии. Единственной законной причиной вмешательства для Майлза могла стать только какая-то внешняя политическая или стратегическая необходимость, имеющая приоритет над внутренней тактической логикой. Майлз молил Бога, чтобы такое событие не произошло, потому что более коротко и уродливо это называлось предать свои войска.
Внимание Майлза обострилось, когда маленький скачковый корабль-разведчик появился у горловины червоточины. На тактическом дисплее он выглядел как розовая светящаяся точка в медленно движущемся водовороте тьмы. На визуальном экране это был тонкий корабль на фоне неподвижных и далеких звезд. С точки зрения подключенного к нему пилота, это было некое странное продолжение его собственного тела. А на еще одном видеодисплее он представлял собой набор данных телеметрии, нумерологический узор, некий платоновский идеал. «И какое представление истинно? Все. И ни одно».
— «Акула-1» вызывает «Флот-1», — прозвучал голос пилота над панелью Тана. — У вас десятиминутный допуск. Приготовьтесь к плотнолучевой передаче.
Тан проговорил в свой комм:
— Флот начинает скачок. В плотном порядке.
Первый дендарийский корабль, ожидавший у червоточины, сманеврировал на место, ярко вспыхнул на тактическом дисплее (хотя на визуальном не было заметно никакой активности) и пропал. Второй корабль проследовал через тридцать секунд, рискованно приближаясь к допустимым границам временного промежутка между скачками. Если два корабля попытаются материализоваться в одном и том же месте в одно и то же время, то в результате ни одного корабля не будет, а будет большой взрыв.
По мере того как передаваемая плотным лучом от «Акулы» телеметрия переваривалась тактическим компьютером, картинка перевернулась, так что черная воронка, представляющая (но никак не реально отображающая) червоточину, внезапно получила отражение в виде выходной воронки. За этой выходной воронкой массивы точек, искр и линий отобразили движущиеся корабли (маневрирующие, стреляющие, убегающие), укрепленную локальную боевую станцию верванцев (близнеца станции Ступицы, где Майлз оставил Грегора), а также нападающих цетагандийцев. Наконец-то взгляд на пункт назначения. Все вранье, конечно: эти данные устарели на несколько минут.
— Йэх, — прокомментировал Тан. — Ну и каша. Теперь мы…
Раздался предупреждающий о скачке сигнал. Пришла очередь «Триумфа». Майлз схватился за спинку кресла Тана, хотя рассудком понимал, что ощущение движения было иллюзорным. Казалось, какой-то вихрь снов затуманил ему разум. На мгновение, на час — это не поддавалось измерению. Боль в животе и отвратительная волна тошноты, которые последовали за этим, были уже не во сне. Скачок закончился. Мгновенная тишина по всей рубке, пока все силились перебороть дезориентацию. Затем бормотание вернулось на тот уровень, каким было до того. «Добро пожаловать на Верван. Червоточный скачок прямо в ад».
Тактический компьютер повернул и переместил изображение, закачивая новые данные, перемещая центр своей маленькой вселенной. Червоточину в настоящий момент охраняла осажденная станция и тонкая и потрепанная цепочка кораблей верванского флота и рейнджеров, находящихся под командованием верванцев. Цетагандийцы уже один раз по ним ударили, были отброшены и сейчас висели за пределами дальности стрельбы, ожидая подкреплений для следующего удара. Цетагандийские резервы текли через систему Вервана от другой червоточины.
Другая червоточина пала быстро — единственный путь для атакующих. Даже учитывая абсолютную внезапность на стороне цетагандийцев в момент их первой массивной атаки, верванцы могли бы их остановить, если бы три корабля рейнджеров, очевидно, неверно интерпретировав приказ, отступили, вместо того чтобы контратаковать. Цетагандийцы укрепили свой плацдарм и начали просачиваться внутрь системы.
Вторая червоточина — червоточина Майлза — оборонялась более значительными силами… Пока запаниковавшие верванцы не забрали все, что можно, на защиту орбиты их родной планеты. Майлз едва ли мог их винить: это был трудный стратегический выбор при любом раскладе. Но сейчас цетагандийцы рвались через систему практически беспрепятственно, проскакивая мимо сильно защищенной планеты, в смелой попытке захватить ведущую в Ступицу червоточину, если не внезапностью, то хотя бы скоростью.
Первым возможным методом атаки червоточины является использование хитрости, подстрекательства и внедренных агентов, иными словами, мошенничества. Второй метод, также предпочтительно использующий хитрость, заключается, в конечном итоге, в пересылке военных сил кружным путем (если такой существует) в захватываемое локальное пространство. Третий метод — начать атаку, пожертвовав кораблем, выпускающим «солнечную стену» — плотный рой ядерных ракеток, выстреливаемых за один раз и создающих плоскую волну, которая зачищает ближайшее пространство от всего, включая, зачастую, и атакующий корабль. Однако солнечные стены были дороги, быстро рассеивались и эффективно действовали только на ограниченных пространствах. Цетагандийцы пытались скомбинировать все три метода, о чем свидетельствовал беспорядок в рядах рейнджеров и грязное радиоактивное облако, все еще расходившееся из сектора первой атаки.
Четвертый испытанный метод решения проблемы фронтальной атаки на охраняемую червоточину — пристрелить офицера, ее предложившего. Майлз считал, что к моменту, когда он закончит операцию, цетагандийцы доберутся и до этого метода.
Время шло. Майлз повесил кресло пульта в зажимы и стал изучать центральный дисплей, пока глаза не заслезились, а мозг оказался на грани впадения в гипнотический транс. Тогда Майлз поднялся, встряхнулся и начал ходить от пульта к пульту, заглядывая операторам через плечо.
Цетагандийцы маневрировали. Внезапное и непредусмотренное прибытие дендарийских сил в период затишья привело их во временное замешательство: запланированную завершающую атаку на потрепанных верванцев необходимо было на лету преобразовать в еще один раунд ослабляющих противника ударов с последующим отступлением. Накладно. В данный момент у цетагандийцев было немного способов скрыть свою численность или перемещения, в то время как прибытие готовых к обороне дендарийцев подразумевало наличие скрытых резервов (И кто знает, насколько безграничных? Уж точно не Майлз.) по ту сторону червоточины. Майлз загорелся недолгой надеждой, что одной этой угрозы может оказаться достаточно, чтобы цетагандийцы прервали свою атаку.
— Не-е, — вздохнул Тан, когда Майлз поделился с ним этой оптимистичной мыслью. — Они зашли уже слишком далеко. Счет жертв уже слишком высок, чтобы делать вид, что они только дурачились. Даже для самих себя. Цетагандийский командир, который бы сейчас это остановил, вынужден был бы отправиться домой под трибунал. Они будут продолжать еще долго после того, как дело станет безнадежным, пока их начальство будет отчаянно пытаться прикрыть свои израненные задницы флагом победы.
— Это… жестоко.
— Так работает система, сынок, и не только для цетагандийцев. Это один из нескольких присущих ей дефектов. И кроме того, — Тан коротко ухмыльнулся, — это дело пока не столь уж безнадежно. Факт, который мы попытаемся от них скрыть.
Цетагандийские силы пришли в движение, направления и скорости их кораблей явно говорили о намерении нанести удар. Хитрость была в том, чтобы попытаться добиться локальной концентрации сил — три или четыре корабля против одного — и подавить плазменные зеркала обороняющегося. Дендарийцы и верванцы попытаются использовать ту же тактику против отставших цетагандийских судов, за исключением нескольких бравых капитанов с обеих сторон, вооруженных новыми гравидеструкторами, которые будут играть в безумную игру «кто первый свернет», пытаясь приблизиться к цели на достаточно близкое для удара расстояние. Майлз также пытался приглядывать за диспозицией рейнджеров. Не на каждом рейнджерском корабле был верванский советник, и боевые построения, при которых рейнджеры оказывались перед цетагандийцами были предпочтительнее тех, при которых рейнджеры оказывались за спинами дендарийцев.
Тихое бормотание техников и компьютеров в пределах тактической рубки почти не изменило своего темпа. Не хватало звуков барабанов и волынок — чего-нибудь, что возвестило бы о начале танца со смертью. Но если реальность все-таки ворвется в этот обитый материей пузырь, то прорыв этот будет внезапным и абсолютным и продлится лишь мгновение.
В бормотание вмешалось сообщение по видеокомму. По внутренней связи корабля — да, вокруг них все еще был корабль. Запыхавшийся офицер докладывал Тану:
— Говорит гауптвахта, сэр. Будьте осторожны. У нас совершен побег. Сбежал адмирал Оссер, и он выпустил на свободу остальных заключенных.
— Черт возьми, — сказал Тан, сердито посмотрел на Майлза и указал на комм: — Разберись с этим. Встряхни Осона. — Он снова перевел внимание на свой тактический дисплей, пробормотав: — В мое время этого бы не случилось.
Майлз скользнул в кресло комм-пульта и вызвал мостик «Триумфа».
— Осон! Вы получили сообщение об Оссере?
Появилось раздраженное лицо Осона:
— Да, мы над этим работаем.
— Назначьте дополнительную вооруженную охрану для тактической рубки, инженерного отсека и вашего мостика. Сейчас очень неподходящее время для того, чтобы нас прерывали.
— Знаю. Мы тоже видим, как приближаются цетагандийские ублюдки, — Осон отключился.
Майлз начал просматривать внутренние каналы службы безопасности, прервавшись только, чтобы отметить прибытие в коридор хорошо вооруженной охраны. Оссеру, очевидно, помог совершить побег какой-нибудь лояльный ему офицер или офицеры, и это заставило Майлза в свою очередь задуматься над безопасностью службы безопасности. И попытается ли Оссер объединиться с Метцовым и Кавило? Пару дендарийцев, посаженных за дисциплинарные нарушения, нашли шатающимися по коридорам и вернули на гауптвахту, еще один вернулся сам. На складе зажали в угол подозреваемого в шпионаже. И никаких признаков по-настоящему опасных…
— Вот он!
Майлз переключился на нужный канал. Грузовой шаттл покидал стыковочные захваты, уходя от борта «Триумфа» в открытое пространство.
Майлз взял контроль над каналами связи, нашел канал управления огнем.
— Не открывать огонь, повторяю, не открывать огонь по этому шаттлу!
— Э-э… — пришел ответ. — Есть не открывать огонь.
И почему у Майлза создалось подсознательное впечатление, что техник вовсе и не планировал открывать огонь? Налицо был хорошо скоординированный побег. Охота на ведьм им предстоит отвратительная.
— Соедините меня с этим шаттлом! — потребовал Майлз у офицера связи. «И, о да, пошлите охрану в стыковочные коридоры для шаттлов…» Слишком поздно.
— Я попытаюсь, сэр, но они не отвечают.
— Сколько человек на борту?
— Несколько, точное число не известно…
— Соедините меня. Они должны слышать, даже если не будут отвечать.
— Канал я установил, сэр, но не имею представления, слушают ли они.
— Я попытаюсь, — Майлз сделал вдох. — Адмирал Оссер! Разворачивайте шаттл и возвращайтесь на «Триумф». Там слишком опасно, вы направляетесь прямиком в зону огня. Возвращайтесь, и я лично гарантирую вашу безопасность…
Тан заглянул Майлзу через плечо.
— Он пытается добраться до «Сапсана». Проклятье, если этот корабль выйдет из игры, наше оборонительное построение рухнет.
Майлз бросил взгляд назад на тактический компьютер.
— Не может быть. Я думал, мы поставили «Сапсан» в резерв именно потому, что сомневались в его надежности.
— Да, но если «Сапсан» уйдет, я могу назвать трех других капитанов-владельцев, которые последуют за ним. А если уйдут четыре корабля…
— Рейнджеры сломаются, несмотря на своего верванского командующего, и нас поджарят. Так, понятно. — Майлз снова посмотрел на тактический компьютер. — Не думаю, что ему это удастся… Адмирал Оссер! Вы меня слышите?
— Дьявол! — Тан вернулся на свое место, вновь занятый цетагандийцами. Четыре цетагандийских корабля собирались на границе дендарийского построения, в то время как еще один пытался проникнуть в центр, очевидно стремясь подойти на расстояние удара гравидеструктора. И цетагадийский оператор плазменной пушки с этого корабля по пути, между делом, подбил отдельно летящий шаттл. Только искры полетели.
— Он не знал, что цетагандийцы начали свою атаку, пока угнанный им шаттл не отошел от «Триумфа», — прошептал Майлз. — Хороший план, но плохо выбрано время. Он мог бы повернуть назад, но сделал выбор и попытался прорваться.
Оссер сам выбрал свою смерть? Или просто так думать спокойнее?
Цетагандийцы вовсе не прервали свою атаку, но закончили ее в наводящем на грустные мысли строгом порядке. Результат был с легким перевесом в пользу дендарийцев. Несколько цетагандийских кораблей были основательно помяты, а один полностью уничтожен. Каналы, по которым передавалась информация о повреждениях дендарийцев и рейнджеров, захлебывались потоками данных. Дендарийцы пока не потеряли ни одного корабля, но были потери в огневой мощи, двигателях, навигационном управлении, жизнеобеспечении, силовых щитах. Следующая атака будет более разрушительна.
«Они могут себе позволить терять три к одному. Если они продолжат атаки, продолжат обгрызать наши силы, то неизбежно победят, — хладнокровно подумал Майлз. — Если только к нам не прибудут подкрепления».
Прошло несколько часов, пока цетагандийцы заново формировали силы. Майлз проводил короткие перерывы вне тактической рубки в кают-компании, предназначенной для этой цели, но был слишком взбудоражен, чтобы подражать удивительным пятнадцатиминутным периодам сна, которые устраивал себе Тан. И Майлз знал, что Тан не изображал расслабленность с целью поднятия боевого духа: никто не мог бы симулировать такой отвратительный храп.
На визуальном экране можно было видеть, как через верванскую систему прибывают подкрепления цетаганцийцев. Это был поиск временного баланса, определенный риск. Чем дольше будут ждать цеты, тем лучше подготовлены они будут, но и тем больше шансов, что их противник тоже приведет себя в порядок. Без сомнений, на борту цетагандийского флагмана был тактический компьютер, который генерировал вероятностную кривую, отмечающую оптимум пересечения Нас и Их. Если бы чертовы верванцы были более агрессивны, атакуя со своей планетарной базы этот поток резервных сил…
И вот они снова приближались. Тан наблюдал за дисплеями, его руки неосознанно сжимались и разжимались на коленях между быстрыми танцующими движениями толстых пальцев по контрольной панели: посылающими приказы, корректирующими, предвосхищающими. Пальцы Майлза дергались в схожем ритме, его разум пытался угадать мысли Тана, впитать все. Их картина реальности становилась похожей на кружево, по мере того как части данных выпадали из-за поврежденных на различных кораблях сенсоров или передающих устройств. Цетагандийцы полетели через дендарийское построение, нанося удар… Дендарийский корабль взорвался, еще один, с поврежденным вооружением, пытался убраться из-под удара, три рейнджерских корабля разом отошли в сторону… Похоже, дело плохо.
— Говорит «Акула-3», — внезапный голос перекрыл все прочие каналы связи, заставив Майлза подпрыгнуть на кресле. — Очистите пространство у червоточины. Идет помощь.
— Только не сейчас, — зарычал Тан, но начал попытки быстро перестроить силы, чтобы прикрыть небольшой объем пространства, очистив его от обломков, ракет, неприятельского огня и, главное, всех вражеских кораблей с гравидеструкторами. Те цетагандийские корабли, которые были достаточно близко, чтобы отреагировать, казалось, замерли и навострили уши: перемещения дендарийских кораблей сигнализировало: грядут перемены. Возможно, дендарийцы отступают… Возможно, сейчас откроется какая-то новая удачная возможность…
— Это что еще за черт?! — воскликнул Тан, глядя, как что-то огромное и временно неопознаваемое появилось в горловине червоточины и сразу начало набирать скорость. Он вызвал данные телеметрии. — Он слишком большой, чтобы быть таким быстрым. И слишком быстрый, чтобы быть таким большим.
Майлз узнал энергетический профиль еще прежде, чем визуальный экран дал изображение. «Вот так пробный заплыв они себе устроили».
— Это «Принц Серг». Только что прибыли наши барраярские подкрепления. — Он сделал вздох, голова закружилась. — Разве я тебе не обещал…
От чисто эстетического восхищения Тан страшно выругался. Прибывали другие корабли: аслундские, полианские, быстро разворачивающиеся даже не в оборонительное, а атакующее построение.
Рябь, пробежавшая по рядам цетагандийских кораблей, напоминала беззвучный вопль досады. Вооруженный гравидеструктором цетагандийский корабль смело нырнул к «Принцу Сергу» и был разрезан на две части, обнаружив, что гравидеструкторы «Принца» имели в три раза большую дальность, чем цетагандийские. Это был первый смертельный удар.
Второй пришел по комм-связи: призыв цетагандийским агрессорам сдаваться или быть уничтоженными. От имени космического флота Хедженского Союза и объединенного командования флота: императора Грегора Форбарры и адмирала графа Эйрела Форкосигана.
На мгновение Майлзу показалось, что Тан упадет в обморок. Тан возбужденно вдохнул и радостно взревел:
— Эйрел Форкосиган! Здесь? Черт меня побери! — И лишь немного более личным шепотом добавил: — Как это они выманили его из отставки? Может, мне удастся с ним встретиться!
Майлз вспомнил, что Тан — помешанный на военной истории — был одним из самых преданных фанов отца. И если (и до тех пор пока) ему грубо не закрыть рот, мог без умолку обсасывать каждую известную деталь ранних кампаний адмирала.
— Я посмотрю, что можно устроить, — пообещал Майлз.
— Если ты сможешь организовать это, сынок… — Тан с трудом отвлекся от своего любимого хобби: изучения военной истории, обратно к, следует признать, близко связанной работе: ее, истории, творению.
Цетагандийские корабли отступали, сначала по одиночке, затем более координированными группами, пытаясь организовать прикрытие. «Принц Серг» и группа поддержки не тратила ни миллисекунды и немедленно бросилась в погоню, атакуя и разбрасывая массивы вражеских кораблей, пытавшихся прикрыть самих себя, разгоняя получившиеся отдельные корабли. В последующие часы отступление превратилось в беспорядочное бегство, когда верванские корабли, защищавшие орбиту своей планеты, воодушевленные, наконец присоединились к атаке. Верванский резерв был безжалостен, находясь под влиянием страха за свои дома, который внушили им цетагандийцы.
Детали зачистки, серьезные проблемы с устранением повреждений, спасение персонала — все это настолько затягивало, что Майлзу понадобилось несколько часов, чтобы постепенно осознать: для дендарийского флота война закончилась. Они выполнили свою работу."

Точка "Большой лук", сэр.

Напряжённое объявление Стилвелла Льюиса прорезало дисциплинированное молчание на флагманском мостике "Квентина Сент-Джеймса", и сэр Айварс Терехов кивнул.

— Открыть огонь, — просто сказал он.
* * *

— Запуск ракет!

Джакомина ван Хейтц вздрогнула от резкого предупреждения коммандера Самброт, и её взгляд метнулся к фонтану новых значков, которые неожиданно испещрили дисплей.

— Дистанция запуска пятьдесят три и девяносто шесть миллиона километров. — Самброт говорила так, будто сама не могла поверить собственным числам. — Предполагая постоянное ускорение, время полёта семь и пять минуты!

— Противоракетной обороне — готовность, — услышала ван Хейтц собственный голос, но он, казалось, шёл от кого-то другого, кого-то далёкого, а она смотрела на невероятное количество ракет, мчащихся навстречу её кораблю.
* * *

Тяжёлый крейсер класса "Саганами-C" имел массу четыреста восемьдесят тысяч тонн. На каждом борту у него были установлены по двадцать пусковых, и он обладал возможностью всеракурсного огня одновременно с обоих бортов. Более того, он с самого начала был разработан для применения двухдвигательных ракет Марк-16. Хотя это был не подвесочный корабль, он имел возможность "собирать вместе" два двойных бортовых залпа, и конструкторы дали ему шестидесятипроцентную избыточность каналов управления в качестве резерва на случай боевых повреждений. При задействовании всей этой избыточности каждый из крейсеров Айварса Терехова получал сто двадцать восемь каналов телеметрии, каждый из которых назначался одной ракете Марк-23E, которая в свою очередь управляла восемью стандартными Марк-23.

Двенадцать кораблей Крейсерской эскадры 94 и Крейсерского дивизиона 96.1 выпустили по Оперативной группе 496 Флота Солнечной Лиги чуть более полутора тысяч ракетных подвесок.
* * *

— Оценочное количество двенадцать тысяч, повторяю — двенадцать тысяч на подходе!

Голова Сандры Крэндалл резко повернулась при резком, безжизненном объявлении Оу-ян Чжин-вэй. Она уставилась на своего операциониста широко раскрытыми глазами, слишком поражённая числами, чтобы ощутить даже недоверие. Но при этом она справлялась лучше Пепе Батисты. Выражение лица её начальник штаба скорее принадлежало человеку, взбешённому ложью, чем застывшему от изумления.

— "Гало" активно, — продолжила Оу-ян. — Противоракетная оборона по плану "Эйбл".
* * *

— Коммодор Терехов открыл огонь, мэм.

Отчёт Доминики Аденауэр был одним из самых бесполезных, какие слышала Мишель Хенке. Тысячи и тысячи иконок, несущихся через экран, говорили сами за себя. Что не освобождало Аденауэр от формальной обязанности сообщить об этом адмиралу.

— Принято, — мягко сказала Мишель.
* * *

Скотти Тремэйн наблюдал за ураганом, несущимся навстречу солли, с чувством, очень похожим на благоговение. Ему случалось видеть и более мощные залпы — и не один раз. Если на то пошло, по сравнению со взаимной бойней Флота метрополии и Второго флота Лестера Турвиля во время Битвы за Мантикору он казался совсем небольшим. Но целая треть этих ракет была запущена кораблями под его командованием, и это понимание наполняло его жилы ледяным холодом.

Он взглянул на профиль Горацио Харкнесса ощутил неясную, беспричинную вспышку уверенности. Природная твёрдость Харкнесса, его невозмутимое чувство собственного "я" были словно фундамент. Это было напоминание обо всех испытаниях, которые встретил и преодолел Тремэйн за двадцать лет с тех пор, как он впервые увидел это помятое, умное лицо, и оказавшись в роли Джаггернаута, Скотти Тремэйн находил в нём тёплое и очень человечное успокоение.
* * *

Хелен Зилвицкая стояла рядом с Тереховым, глядя на тот же дисплей и раздумывая, как же это отличалось от Битвы при Монике.

Как флаг-лейтенант Терехова, она присутствовала на совещании, где он, адмирал Золотой Пик, адмирал Оверстейген и их операционисты прорабатывали свои планы операции "Азенкур". Распределение огня было критическим пунктом, и никто не был готов делать беспочвенные предположения о том, как легко будет преодолеть противоракетную оборону солли. Они знали, что солярианские доктрина и возможности ПРО имели… серьёзные недостатки по сравнению с Республиканским флотом, но заставили себя полагаться на самые пессимистичные оценки своей возможности использовать эти недостатки.

Из 12288 стандартных ракет Марк-23 в громадном первом запуске целая четверть — более трёх тысяч — были платформами РЭБ. Оставшиеся девять с лишним тысяч были распределены между двадцатью тремя из семидесяти одного супердредноута Сандры Крэндалл. Опыт войны с Республикой Хевен показывал, что двухсот-двухсот пятидесяти попаданий Марков-23 достаточно, чтобы уничтожить даже самый современный хевенитский СД(п) — или по крайней мере не дать ему выполнить боевую задачу… поэтому план ведения огня "Альфа" выделил на каждую из целей по четыреста ракет.

— Выбрать и распределить цели для залпа "Браво", — сказал сэр Айварс Терехов.
* * *

Волна разрушения неслась навстречу супердредноутам Сандры Крэндалл с расстояния, намного, намного превышающего то, с которого та могла обстрелять силы Айварса Терехова. Мысли тактиков, управляющих огромным ракетным залпом, не подгонял накачиваемый страхом адреналин. Несмотря на крохотный размер своих кораблей по сравнению с противником, они понимали всю смертоносную глубину своего преимущества. Знали, что мужчины и женщины на борту этих супердредноутов ничем не могли им угрожать.

Зная это, их мозги работали с холодной, безжалостной точностью, наблюдая за дисплеями, следя за ракетами и обстановкой РЭБ с внимательностью ястребов.
* * *

Такой же холодности не было на борту "Джозефа Бакли" и других кораблей Оперативной группы 496.

Никто во всей группе не мог даже в самых мрачных кошмарах вообразить такой вес направленного против них залпа. По любым стандартам Флота Солнечной Лиги это было просто совершенно невозможно. Поэтому удивление и недоверие были всеобъемлющими. Но всё же при всём ведомственном высокомерии и самодовольстве, при всём испытанном шоке, люди Сандры Крэндалл были профессионалами. Изумление, даже ужас, могли попытаться парализовать их, но годы тренировок вставали, как бастион, между ними и паническим оцепенением.

Джакомина ван Хейтц слышала поток быстрых, целенаправленных приказов и ответов, раздающихся вокруг неё, и даже при всём своём шоке она чувствовала гордость. Страх мог сделать безжизненными их голоса, недоверие могло отражаться в их тоне, но они делали свою работу. Они реагировали, делая всё, что в их силах, а не просто смотря по сторонам в ошеломлённом ужасе.

Но кроме гордости была и другая эмоция — печаль. Потому что, как бы хорошо они ни делали свою работу, в конце концов, это не будет иметь никакого значения.
* * *

Хаго Шаваршян смотрел, как Оу-ян Чжин-вэй и её помощники сражаются с ужасающим сюрпризом массированного ракетного залпа.

Шаваршян не был офицером-тактиком, но провёл достаточно тренировок в этом качестве, чтобы знать, что это была не слепая стрельба по площадям, как говорила Оу-ян Крэндалл и Батисте. Даже самый беглый анализ сигнатур ракет показывал, что каждая из них маневрировала как часть единого, согласованного тщательно управляемого целого. Тот факт, что это было просто невозможно, не значил, что этого не происходило, и операционист полностью сфокусировалась на своих дисплеях, на наушнике, на докладах, стекающихся к ней со всего огромного массива сенсорных платформ оперативной группы.

Офицер разведки завидовал ей. По крайней мере, у неё было что-то, чтобы отвлечься.

— Должно быть, это какая-то система РЭБ! — протестующе прохрипел Батиста. Начальник штаба уставился на основной дисплей, снова и снова качая головой.

— Это не РЭБ, Пепе, — скрипнула зубами Крэндалл. Она дёрнула подбородком в сторону вспомогательного дисплея, который отображал проведённый боевым информационным центром "Джозефа Бакли" анализ приближающихся импеллерных сигнатур. — Они там.

— Но… но они никак не могут их контролировать. — Батиста повернулся к Крэндалл. — У них не может быть столько каналов управления! И… и даже если есть, на таком расстоянии их точность будет паршивой!

— Сомневаюсь, что даже манти стали бы запускать ракеты, которые не могут контролировать. — Несмотря на собственный шок, несмотря на свою свирепость и несомненное высокомерие, в глазах Сандры Крэндалл темнело нежелание прятаться за простым отрицанием. — Может быть, ты прав насчёт потери точности, но если они смогут дать достаточно залпов такого размера, даже с дерьмовой точностью нам надерут зад.

Глаза Батисты расширились ещё сильнее от этого произнесённого неприятным голосом признания. Он снова открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но не смог выдавить не слова и опять закрыл его.

Крэндалл этого даже не заметила.
* * *

— Хорошая телеметрия с дальних платформ, сэр. — Голос Стилвелла Льюиса звучал почти торжествующе. — Они вводят в действие свои платформы "Гало", но в бортовых системах практически не видно изменений. Пока никаких сюрпризов.

— Давай не предаваться чрезмерной самоуверенности, Стилвелл, — спокойно ответил Терехов.

— Да, сэр.

Хелен подавила неуместное желание улыбнуться. У Льюиса был пристыженный тон, когда он подтверждал предостережение Терехова, и она знала, что коммодор прав. Но в то же время она понимала, откуда взялась уверенность операциониста.

Платформы "Призрачного всадника" следили за солярианцами в трёх световых минутах от "Квентина Сент-Джеймса". Но эти три световых минуты соответствовали меньше чем трём секундами задержки передачи для их сверхсветовых передатчиков. Фактически, Льюис наблюдал за кораблями Крэндалл в режиме реального времени. Без платформ "Замочной скважины-2" отсутствовала сверхсветовая телеметрия между крейсерами Терехова и их ракетами, но временная задержка в цикле управления огнём и РЭБ всё равно была в два раза меньше, чем у любого флота без "Призрачного всадника".

Это уже было бы достаточно плохо с точки зрения солли, если бы за атакующими ракетами не летели птички "Аполлона". Но Марки-23E были там, и каждая из них представляла собой куда более сложный и совершенный узел управления с куда большим возможностями, чем мог себе вообразить ФСЛ. В "Эпсилоны" были предварительно загружены десятки альтернативных профилей атаки, основанных на каждой перемене в солярианских оборонительных средствах, какую смогли придумать тактики и симуляторы Десятого флота, и их чрезвычайно способный искусственный интеллект намного превосходил любые прежние атакующие ракеты по способности настраивать и изменять эти профили на лету. Конечно, даже со всеми этими заготовленными профилями и ИИ, огонь Льюиса был далеко не так эффективен, как был бы, если бы у них была полная система "Замочной скважины-2".

Он просто был несравнимо лучше, чем всё, что было у кого-либо ещё.
* * *

— "Гало" активно, — Горацио Харкнесс вглядывался в дисплей, а его руки двигались с точностью пианиста, уточняя данные. — Похоже, увеличение эффективности их линейных крейсеров около двадцати процентов, но фильтры должны с ним справиться, если не станет намного хуже. Но мы видим также много работающих лидаров. Думаю, скоро полетят первые противоракеты.

Скотти Тремэйн кивнул. Двадцать процентов было меньшим увеличением, чем допускал план операции, и он не собирался рассчитывать, что оно не вырастет ещё в следёющие пару минут. Но даже если так…

— Подвески "Браво" на позиции, — сказал коммандер Голбатси, и свежая волна значков ракетных подвесок замерцала красными кодами готовности на дисплее Тремэйна. — Коды запуска приняты и подтверждены всеми подвесками.

— Спасибо, канонир.

— Профиль Альфа-Квебек-Один-Семь — неожиданно объявил Стилсон МакДональд.

— Выполнять, — отрывисто произнёс Тремэйн.

— Есть выполнить Альфа-Квебек-Один-Семь! — ответил Адам Голбатси и послал команду, которая привязала всю первую волну ракет дивизиона к окончательному профилю атаки, только что приказанному Айварсом Тереховым.

Странное чувство — почти облегчение, или, возможно, заинтересованность — пронеслось по флагманскому мостику "Алистера МакКеона", когда всем на нём одновременно вздохнули.
* * *

То же понимание мелькнуло и на мостике "Квентина Сент-Джеймса", но Терехов, похоже, не обратил внимания. Его глаза, как и его мысли, были сосредоточены на главном тактическом дисплее, и эти глаза были словно кусочки голубого льда.

— Запускайте птички "Браво", — сказал он, и второй залп, такой же мощный, как и первый, вырвался из подвесок.
* * *

В тридцати секундах и 14.177.748 километрах от своих целей Марки-23E залпа "Альфа" операции "Азенкур" получили свои последние инструкции и переключились на профиль атаки AQ-17. Скорость их приближения выросла до 207.412 километров в секунду, шестидесяти девяти с небольшим процентов скорости света, что было в четыре с половиной раза больше максимума, которого могла добиться любая солярианская ракета при той же геометрии, и разница только вырастет в последние полминуты их существования.

Искусственные интеллекты ракет "Аполлона" беспокоился об этом или о собственном быстро приближающемся уничтожении, лишь постольку, поскольку это упрощало их задачу. Они просто подчинялись инструкциям, обрабатывая информацию от датчиков подчинённых ракет и сравнивая основы солярианской обороны с требованиями AQ-17. Требовались определённые незначительные поправки. ИИ внесли их и отослали новые инструкции.

Платформы РЭБ и обеспечения прорыва, включённые в залп, отреагировали.
* * *

Солярианская доктрина противоракетной обороны никогда не рассчитывалась на подобные плотности залпа. Традиционное планирование ПРО концентрировалось на определении атакующих ракет, которые с наибольшей вероятностью добьются попадания, и нацеливания на каждую из них нескольких противоракет. Но для этого не оставалось времени при такой дикой скорости сближения. Фактически было время лишь для одного запуска противоракет, прежде чем МДР полностью покинут зону обстрела, и даже при всех преимуществах дополнительных каналов управления который получила треть кораблей Крэндалл с оснащением "Эгидой", её супердредноуты могли запустить меньше двух тысяч противоракет за раз. Это соответствовало примерно одной на каждые 6,5 Марков-23, летящих им навстречу. И это было безнадёжно неадекватно при любых обстоятельствах.

Теперь "неадекватно" превратилось в "напрасно", когда управляющие ракеты активировали подчинённые платформы радиоэлектронной борьбы.

Офицеры противоракетной обороны, не в силах поверить, наблюдали, как сходят с ума их дисплеи. "Драконьи зубы" расцветали, словно соблазнительные цветы, затопляя ложными целями управление огнём Оперативной группы 496. Количество угроз удвоилось, удвоилось снова и снова, безнадёжно погребая возможность солярианских систем отделить настоящие угрозы от поддельных. Компьютеры, управляющие этими системами, сделали всё возможное, но этого было недостаточно.

Невероятное полчище фальшивых сигнатур гарантировало, что ограниченное количество противоракет, которые могли запустить солярианцы, будет фактически бесполезно, но Мишель Хенке и её офицеры не собирались ограничиваться этим. Пока множились "Драконьи зубы", платформы "Зуделок", распределённые на переднем краю атакующего залпа, сработали в тщательной продуманной последовательности, прорывая огромные ослепительные дыры в сенсорном покрытии Оперативной группы 496. Точно спланированный хаос "Зуделок" сделал бессильным даже последний рубеж противоракетных лазеров кластеров их целей.

Из девяти тысяч двухсот атакующих птичек Марк-23 в залпе "Альфа" Айварса Терехова оперативная группа Сандры Крэндалл смогла остановить ровно тысячу семь. Остальные 8209 прорвались.
* * *

КФСЛ "Джозеф Бакли" неописуемо содрогнулся, когда мантикорские ракеты сдетонировали, и рентгеновские лазеры разорвали его мощную броню.

Какой бы толстой не была эта броня, ей было не сравниться со стилетами сфокусированного излучения, пробивавшими её, словно огненные иглы. Она разбивалась вдребезги под действием переданной энергии, а лазеры вонзались всё глубже и глубже, и огромный корабль забился в агонии.

Джакомина ван Хейтц вцепилась в командирское кресло, когда её ударил защитный каркас. Скоротечный миг, в который мантикорские ракеты могли нацелить свои лазеры на бортовые стены её корабля, пролетая сквозь солярианский строй со скоростью, возросшей до семидесяти трёх процентов световой, был слишком короток, чтобы человеческие чувства могли воспринять ущерб "Джозефа Бакли" в виде отдельных попаданий. Он весь был нанесён в одной молниеносной стробоскопической вспышке разрушения, слишком внезапной и мощной, чтобы даже корабельные компьютеры могли её зарегистрировать и обработать.

Ракетные когти молотили и терзали. Энергетические установки и ракетные шахты, противоракетные пусковые установки, радарные массивы, оборонительные лазеры, швартовочные отсеки, гравитационные сенсоры, импеллерные узлы — всё разлетелось, взорвалось, превратилось в изодранные руины в один катастрофический момент, быстрее чем мог моргнуть человек. Быстрее, чем она могла кашлянуть, флагман Сандры Крэндалл превратился в разбитый остов, разрушенный корпус, летящий вперёд лишь по инерции с тремя четвертями команды, стёртыми с лица вселенной.

И корабль ван Хейтц погиб не один. Его товарищи по эскадре "Джозеф Листер", "Макс Планк" и "Джозеф Хаттон" погибли вместе с ним. Как и "Бакли", "Хаттон" хотя бы избежал немедленного и полного разрушения, но "Листеру" и "Планку" повезло меньше. "Листер" разрушился, разломившись на три отдельных куска, а "Планк" просто исчез в раскалённой добела яростной вспышке.

"Архимед", "Андреас Везалий", "Гиппарх", "Леонардо да Винчи", "Грегор Мендель", "Мария Кюри", "Вильгельм Рентген", "Альфред Вегенер", "Авиценна", "Аль-Хорезми"… все двадцать три цели залпа "Альфа" — тридцать два процента всех кораблей стены Крэндалл — превратились в обломки и руины в одном невообразимом, тщательно синхронизированном взрыве.
* * *

Сэр Айварс Терехов смотрел, как треть значков супердредноутов на его дисплее практически одновременно сменилась с алых, обозначавших вражеские корабли, на фиолетовые — уничтоженные корабли… — или исчезла вовсе. Его холодные голубые глаза не дрогнули при этом доказательстве того, насколько сильно на самом деле превзойдён Флот Солнечной Лиги, но его ноздри расширились. Он вглядывался на дисплей почти целую минуту, поглощая результаты, наблюдая за неожиданным распадом солярианского строя, когда отдельные капитаны пытались избежать обломков уничтоженных товарищей или вертелись в отчаянных независимых манёврах уклонения, пока залп "Браво" мчался им навстречу. Затем он повернулся к Стилвеллу Льюису.

— Выполнить "Восклицательный знак", — сказал он.

— Есть выполнить "Восклицательный знак", сэр!

Палец Льюиса ткнул в кнопку на консоли, и двадцать секунд спустя все ракеты залпа "Браво" взорвались как одна в миллионах километров от своих целей.

Нацелить подвески "Чарли", запуск отложить, — приказал Терехов.

— Есть отложить запуск "Чарли", сэр, — ответил Льюис, и Терехов откинулся на спинку кресла в ожидании.
* * *

Прошло ещё сорок пять секунд. Минута. Девяносто секунд. Затем внезапно импеллерные клинья всех выживших солярианских кораблей одновременно погасли.

Неторопливо протекли ещё две с половиной минуты, пока ограниченные скоростью света передачи неслись к КЕВ "Геркулес" и "Квентин Сент-Джеймс". Затем…

— Сэр, — тихо сказала Аугустусу Хумало капитан Лоретта Шоуп. — Связь принимает передачу всем кораблям от адмирала Кили О'Клири. Она хочет сдаться, сэр.

Первое, что я увидел – большое вращающийся барабан какого-то незнакомого станка. Здоровенный парень, в одной пропотевшей майке, вращающий этот станок при помощи колеса ручного привода, тоже весьма не маленького. Потом вылетевшая откуда-то из недр этого монстра газета. Ну, из тех, что я уже видел здесь, и даже прочел парочку в гостинице, из стопки старых номеров на столике в холле. Грубая бумага, черно-белый текст и иллюстрации. Иллюстрации, кстати, скорее схематические.
- Привет, парни. О, новый помощник шерифа, чем могу помочь? – крепкий бородатый шатен с голубыми глазами улыбнулся, и приподнял свой котелок.
-Здравствуй, Энтони. – Федька приподнял свой, и я повторил за ним этот жест. Как я заметил, тут он вполне заменял рукопожатие. А при встрече с женщиной был обязателен. – Тут матвей хочет узнать насчет угла для себя, сдает ли кто-нибудь?
-Ну, скорее, какой-нибудь дом, или флигель для двоих. Точнее, троих, считая головану. Ну, и желательно, чтобы конюшня при нем была, а то держать своих животных на другом конце города не очень удобно.
-Это кто там вторая? Вера? А говорил, что не твоя девушка, не твоя девушка, - Федька одобрительно ткнул меня в бок своим немалым кулаком. Надо же, не успел заметить, как обзавелся по крайней мере хорошим приятелем, а то и другом. Нормально так, душевно. – Правильно, такую девчонку нужно кадрить сразу, а то убежит или уведут. Поздравляю!
-Спасибо, - смущено ответил я, и посмотрел на доставшего потрепанный блокнот журналиста. Тот перелистал с десяток страниц, подошел к столу и выписал несколько адресов.
-Вот, это может вас заинтересовать. Сдаются на длительный срок, и в достаточно неплохом состоянии. – Энтони протянул мне вырванный лист. – Ну, у нас вообще старых домов нет, все-таки новый город.
И, когда я уже было собрался уходить, спросил.
-А вы знаете, что единственный уцелели из вашего завоза? Остальных убили в Щучьем.
-Нет, - Я остановился. – Знаете, я этого ожидал. Там слишком весело было после моего ухода.
-Я тоже высаживался в Щучьем. – Энтони помолчал. Поглядел на вращающего колесо рабочего, и продолжил. – У нас там погибло семнадцать человек. Семнадцать. Из сорока.
-Ну, я не считал, сколько нас точно. Но Щучий надо стереть, это точно.
-Нужно!- Согласно кивнул журналист. Постучал пальцами по рукояти револьвера, и продолжил. – Нужно, и это сделаем. Просто пока не знаем, какой приз нужно объявить, чтобы сотни парней были готовы лезть в заваруху. Ладно, успехов в поисках. – И газетчик, обратно приподняв котелок, развернулся и пошел к печатному станку. А мы с Федором вышли на улицу.
-Пошли, Федь? Покажешь мне, где они находятся, я пока Звонкий ручей вообще не знаю.- В голове у меня крутились слова газетчика насчет приза для парней. Все верно, чтобы заинтересовать идти воевать, нужен серьезный приз. Нужно будет подойти к Щарию, поговорить.
- Сейчас, погоди. С минуты на минуту «Пони-экспесс» проскачет, видишь, сменного коня готовят?- Федор ткнул рукой в сторону почтовой станции, где на улицу вывели крепкую лошадку под седлом.
-Это что еще такое? – удивился я.
-Это? – сзади подошел Щарий. Он держал в руках несколько тоненьких бумажных скруток. – Это, так сказать, самые современные средства связи здесь, на этой планете. Радиосвязи пока нет, телеграфа тоже. Вот мы по побережью и гоняем отчаянных парней на лошадях. Бизнес, пресса – все держится на новостях. А вот и почтальон. – журналист кивнул на вылетевшего из-за поворота всадника.
Тот наметом пролетел по улице, соскочил возле почтовой станции, бросил поводья запаленного коня молодому пареньку, который сразу заскочил в седло, и потрусил по боковой улице. Ну да, лошадь выводить нужно, чтобы остыла и продышалась.
Почтальон вытащил из сумки и передал Щарию и парню из городской администрации несколько бумажных скруток, забрал несколько у них. Не стесняясь, отлил прямо на улице, заправился, вскочил на коня, и рванул с места в карьер. Только снежные комки из-под копыт коняги вылетели.
-Ну а вот теперь пошли. Что там тебе Энтони понаписал? Так, ближняя к нам это Залесная, седьмой дом. А, точно, там уже никто с год не живет, хозяева вроде как ниже по течению съехали. Пошли, посмотрим. Тебе когда на службу то? – Федька прикоснулся края шляпы, здороваясь со знакомыми. Я повторил его жест, отмечая про себя, что мне здесь нравится. Неторопливая жизнь, вежливые люди. Ну да, опасные люди, порой просто очень опасные, как тот невысокий мужик в куртке, вооруженный парой револьверов. Но вежливые.
Впрочем, со мной тоже все здоровались. По крайней мере вежливо кивали. Я сначала не понял, а потом дошло. Звездочка. Полицию здесь, в этом городе, уважали, насколько я знал из рассказов лесорубов. Они, точнее, уже мы, взятки не брали, и стояли за закон и порядок. И во многом благодаря грамотной работе полицейских, здесь спокойно ходили по улицам молодые женщины и бегали детишки, например, как эта стайка малолеток, которая с визгами и воплями пронеслась мимо, размахивая портфелями и чуть не сбив с ног.
-В школу, - Федор усмехнулся. – У нас в городе уже двенадцать лет школа работает. Сейчас детворы около семисот человек, кстати.
-А ты как, в этом процессе участвуешь? – я поглядел вслед детишкам.
-Пока только тренировками. – Федька рассмеялся, и ткнул пальцем с небольшой домик, за выкрашенным зеленой краской заборчиком. – Вот и первый из домиков. Нужно спросить у соседей слева ключи, так. – И он, поднявшись по ступенькам, постучал в дверь соседнего дома.
Очень миловидная мулаточка где-то годов тридцати, выслушав нас, кивнула и вынесла здоровенный ключ от навесного замка.
- Сейчас, - накинув на плечи вязанный пуховый платок, она одела короткие сапожки с голенищами из войлока, и повела нас к дому. – Саливаны уехали, муж был охотником за артефактами, где-то подцепил заразу и заболел малярией, доктор Хьюи велел ему переменить климат на более жаркий и континентальный. А такое тут только ниже по течению Великой, и восточнее. Там горы, жарко. Может, и полегчает. А меня попросили присмотреть за домом, и хотя бы сдать его на первое время.
Впрочем, мне дом не понравился. Что совершенно не огорчила мулаточку, у которой я попросил извинения за беспокойство.
Понравился мне третий дом, точнее, флигель. К двухэтажному, стандартному для этого городка дому был пристроен небольшой пристрой слева. Большая холодная веранда, она же сени. Сейчас окна были закрыты щитами из досок, с узкими окнами. Стекло мутноватые, правда, но я уже к этому привык. Главное, света здесь хватает.
Внутри большая комната – студия, вполне в современном стиле. Кухня с каменной плитой отгорожена невысоким барьером-столом, большая кровать, массивная, прочная. И, кроме пары таких же шкафов, мебели больше нет.
Зато есть камин, и пара больших окон, в которые сейчас падает свет, заставляя светиться летающую пыль.
- Хозяин погиб. Так что если хотите, то можем и продать, незадорого. - Пожилой толстяк, который завел нас сюда, был владельцем основного здания. – Майк сначала помог нам построиться, а потом отдельно себе выстроил этот флигель, любил жить отдельно, но рядом. Конюшня у нас общая, пойдемте покажу.
Оказалось, что кроме конюшни, есть небольшой сарайчик с погребом. Как рассказал хозяин, которого звали Джим Эшли, бывший владелец флигеля был завзятым охотником, и использовал погребок как ледник. На охоте он и погиб, добирая раненого лося.
-Ну, что думаешь? – Федька повернулся ко мне. – Отличное место, бери.
-Да, тут еще одно. Пойдемте покажу. – Джим развернулся и зашел во флигель. Открыл боковую дверь в комнате. – Вот, смотрите. Такое здесь не у каждого есть.
В выбеленной известью комнате с высоко расположенными окошками был вполне современный санузел. Выложенная плоским камнем ванная, с подтопком внизу, сейчас полная водой, керамический унитаз. Крохотный булерьян, который, судя по всему, недавно топили. Ну да, если здесь не подтапливать и тепло не держать, точно плесень заведется.
- Михаил очень любил комфорт. Вот и сделал себе это. За унитазом ездил в Абилин, он ему совсем недешево обошелся. Хотел я себе его забрать, но тогда с водой проблемы были бы, Михаил сюда родничок вывел. Вон, видите, как сделано? – Джим показал на систему сообщающихся сосудов, по которому вода частью поступала в бачок унитаза, а излишки стекали с слив. – Он почти год это все проектировал и собирал.
- Сколько стоит купить? – Мне это очень понравилось.
- Три тысячи, налом. Сам понимаешь, и место неплохое, и комфорт.
-Джим, имей совесть! Такой флигель максимум пара тысяч стоит. Да еще с мебелью. – Возмутился Федор. – Ну ладно, Матвей новичок, но меня же ты знаешь. А я Матвею жизнью обязан. Так что давай, сбрасывай цену.
- Минимум две с половиной. Попробуй, найди еще такую ванную комнату у нас. Родников не так уж и много. А водопровода пока нет.- Толстяк боевито упер руки в бока. -

- Давайте так,- я осмотрелся. В принципе, вокруг неплохо, неподалеку булочная, всяких скотных дворов нет, кузниц поблизости нет. Зато столяр вон, практически через дорогу. Можно будет мебель заказать. – Я привожу сюда свою девушку, если она соглашается – мы покупаем этот флигель. Согласны?
-Давай залог в сотню экю. Если купите, он войдет в плату, если нет – я его оставлю себе. Но я придержу этот флигель в любом случае, до вашего решения. Кстати, новичков в этом месяце хватает, я уж думал сдать его, раз семь просили об этом.
Я вытащил десять бумажных кредитов, отсчитал десяток, и отдал хозяину.
-Давайте, жду вас. Купите, не пожалеете. Моя супруга готовит потрясающее бурито, с фасолью, помидорами, рисом. Попробуете – пальчики оближите. – Джим пожал руку мне и Федору, и пошел в дом.
Ну а мы с Федором пошли туда, где он нашел сани. Вообще, вроде как недалеко ходили, но день уже к обеду. Ну очень неторопливая здесь жизнь.
Оба на. Я остановился напротив витрины. Магазин как магазин, вроде бы, я тут таких штук шесть видел, но в этом на витрине велосипеды. Обожаю подобные машинки, на Земле у меня пара таких была постоянно. Для просто покатушек, и усиленный, горный. Я на нем в полупустыню выбирался. Конечно, мест совсем диких на Земле почти не осталось, но все-таки что-то было. Пару раз видел шакалов, остатки популяции, один раз огромную гюрзу, метра два длиной, не меньше.
-Зайдем, Федь? – я взялся за ручку двери, открыл ее, дзинькнув колокольчиком, и вошел в магазин.
- Здравствуйте. Чем могу вам помочь?- ко мне повернулся немолодой продавец, вроде как русский.
-Здравствуйте. Велосипеды, они сколько стоят? – Ну очень мне охота такую машинку. Так что я уже стоял возле одного из них, и осматривал. А ничего, мощная рама, добротная такая. Покрытий нет, просто сталь, но окрашены там, где это возможно. Седло из толстой формованной кожи, рукояти оплетены тонким кожаным ремешком. Тормоза только на заднем колесе, при вращение назад педалей срабатывают. Колеса мощные, шины с камерами. Ну а что, варить резину научились при царе Горохе, так что сварганить камеру свободно можно.
-Сотня за один. За два сто восемьдесят. – продавец подошел, вытирая руки от муки, которую до этого он развешивал по пакетам. – Единственный недостаток – нет подшипников качения, только бронзовые втулки, надо каждый день шприцевать. Но ездят, вполне себе.
-Да уж, недешево, - я поставил велик на место. Тут за дом светит хорошую сумму выложить, надо обстановку делать, дрова покупать, сено, фураж для осла и лошади. Блин, какое ей имя-то дать? - боюсь, сейчас я их купить не смогу.
-Ничего страшного, офицер. Они ни разу не дефицит, поставляются исправно. Купите в любой момент. Даже зимой можем заказать, на санном обозе привезут. Но это через пару недель, как Великая встанет. – Продавец улыбнулся.
-Тогда ждите, зайду. – Я повернулся было к выходу, но зацепился краем глаза оружейную стойку.
На ней, кроме уже привычных мосинок, карабинов Лебеля и нескольких дробовиков стояло два карабина со скобой Генри.
- А вы позволите посмотреть? – меня здорово заинтересовали эти машинки.
- Пожалуйста, - продавец выложил на прилавок оба карабина, глухо стукнувшие о столешницу. – Один сорок четвертого калибра, второй срок пятый, но патрон мощный, сорок пять на семьдесят Гавернмент. Очень и очень мощный боеприпас. Шесть патронов, один в стволе, пять в магазине.
-Матвей, у тебя мосинка не хуже, для чего тебе эти машинки? – недоуменно спросил Федор, облокачиваясь на прилавок.
-Скорострельность, Федь. Скорострельность. Ты забыл, кем я сейчас работаю? – я взял легонький карабин, пару раз двинул туда-сюда широкой скобой. Похоже, такую специально сделали, чтобы можно было в рукавице перезаряжать. – Скорострельность для меня очень важна. А сорок пятого длинного Кольта нет?
-У меня нет, но точно был в порту, в универсальной лавке Шмидта и Свенсена. Посмотрите там. – Спокойно ответил продавец, глядя, как я взял второй карабин. А вот этот отпускать мне не хотелось совершенно. – Реплика карабина Марлина, образца тысяча восемьсот девяносто пятого года. Лучше леверы уже не делали.
-Ну почему? Браунинг Би Эл Ар, с отъемным магазином, я бы с удовольствием такой купил, и к нему магазины патронов на двадцать. – Я поглядел на несколько ошалевшего продавца, и успокоил его. – Я профессиональный военный, а стрелковое оружие моя слабость. Сколько за этот карабин? – Марлин был в великолепном состоянии, ствол блистал, как зеркало. Никаких погрешностей не нашел.
- Восемьдесят кредитов, офицер. На оружие вам скидка в двадцать процентов, как и на патроны. На приклад патронташ нужен?
-Нужен, и поясной тоже. А лучше через грудь, на портупею, в подсумках с гнездами. И это, не знаете, где можно заказать хорошие кобуры для револьверов? – меня вполне устраивал офицерский пояс, тем более, что портупея разгружала бедра и поясницу. Ну, похожу затянутый ремнями, как офицер в историческом боевике. Только вот шпагу надевать не стану.
- Мой племянник делает, и хорошо. Федор может подтвердить, - кивнул на Федьку продавец.