| Всего страниц: 12 |
| Александр Иванин (11945): Долг | ||
|
||
| ЗДЕСЬ ВЫЛОЖЕН ПЕРВЫЙ ЧЕРНОВИК, ЧИТАЙТЕ НОВУЮ РЕДАКЦИЮ КНИГИ - http://cruzworlds.ru/books/index.php?m=read&book=97&page=8 Глава. Кисель Маленький щуплый человек неподвижно лежал в жаркой душной траве. Зубастое июльское солнце старалось пропечь замершее тело до самых костей. Если бы не маскировочный костюм с нашитой на него травой, то он уже не лежал, а валялся бы, убитый жестоким солнечным ударом. Хотя в наступившую эпоху мёртвых неподвижно валяться могли только трупы, упокоенные выстрелом в голову. Остальные покойнички бодро вышагивали на негнущихся ногах, выискивая живую мишень для того, чтобы её сожрать. В голове человека привычно текла вереница цифр. Он считал секунды, собирая их в цепочки минут. За прошедшие три месяца он научился отсчитывать время не хуже метронома или кварцевых часов. Дело было не в том, что у него не было часов. Совсем наоборот, часы у него были швейцарские, специально предназначенные для работы в экстремальных условиях. Часы на его руке были, а возможность посмотреть на их циферблат у него периодически не было. Вот и сейчас он лежал неподвижно, пытаясь свести до минимума риск быть обнаруженным противником. По его расчётам до времени «Ч» оставалось около десяти минут. Хотя может быть и меньше. Колонну рабов второй смены угнали в болота полчаса назад. И по его расчётам: освободившаяся первая смена уже топала на помывку. Наконец, в дальнем конце пыльной грунтовой дороги показался отряд, шагающий в направлении большого круглого озера. Щуплый человек про себя улыбнулся. Дисциплина, вдолбленная до начала катастрофы в головы надсмотрщиков, все ещё не сдавала своих позиций, заставляя подчиняться установленному распорядку. Это несколько облегчало исполнение той непосильной задачи, которую он сам взвалил на свои плечи. Человек лежал с подветренной стороны, чтобы его не унюхали собаки. Конечно, он тщательно мазался вонючей болотной жижей, чтобы забить свой запах, но всёравно оставался риск, что какая-нибудь нюхастая и настырная шавка прицепится к нему. Наполненный жаром летний ветер нёс в его сторону клубы бежевой пыли, поднятой доброй сотней пар человеческих ног. Поднятая пыль ещё больше скрывала его, и повышали шансы остаться незамеченным. Лежать-то приходилось практически на открытом месте, и здесь каждый фактор играл свою роль. Из пыльного облака появились две конные фигуры, следовавшие в авангарде отряда. Даже отсюда было видно, что людей и верховых животных уже разморило от жары. Конники, разумеется, осматривали дорогу впереди, но делали это небрежно. Худощавый плотнее вжался в землю, стараясь еще больше слиться с выгорающей от палящего солнца травой. Конники громко рассмеялись, показывая куда-то в его сторону. Нехорошее предчувствие отозвалось спазмом в пустом желудке, но Бог миловал – всадники практически сразу переключились на весёлую беседу друг с другом. Скрывающийся человек уже было облегчённо выдохнул, когда сердце учащённо забилось, а в груди едва удалось удержать испуганный крик. Прямо перед его лицом в траве блеснула чёрная извивающаяся лента. Это была чешуйчатая спинка болотной гадюки. Ядовитая тварь выползла прямо на него. Маленькая чёрная головка слегка приподнялась из травы. Черный раздвоенный язык предсказуемо появился перед мордочкой змеи и затрясся в воздухе, обещая нехорошее продолжение знакомства. В голове щуплого запрыгали панические мысли, требуя от него, чтобы он немедленно вскочил и побежать спасать свою драгоценную жизнь. Он очень боялся змей. Человек колоссальным усилием воли заставил себя замереть и остаться неподвижным. Это было даже не из страха быть убитым конными бандитами. Больше всего он боялся того, что не сможет выполнить свою миссию. Ведь он уже практически проиграл. Сегодня утром большую часть детей из лагеря погрузили в автобус и увезли, а оставшихся ребятишек могли увезти в любой момент. Если такое случиться, то неделя сидения в болотах окажется напрасной. Спасать будет уже некого. Маленькая чёрная головка угрожающе зашипела. Человек закрыл глаза и сжал зубы так сильно, что скулы заныли от мышечного напряжения. «Сколько времени может прожить человек, если его укусит гадюка? Нет!!! Сколько времени он сможет воевать до того момента, когда начнут слабеть руки, подкашиваться ноги и темнеть в глазах? Сначала нужно будет убить конных. Расстояние маленькое, и я их точно завалю. А потом пеших охранников перебью – сколько успею. Может быть, ещё рабы мне помогут», - крутилось в его голове, пока щуплый ожидал рокового укуса мелкой ядовитой гадины. Он готовился умирать с музыкой. Но спустя непродолжительное время он почувствовал, как что-то плотное и гладкое скользнуло по его щеке. Змея ползла прямо по нему! Он аж заскрипел зубами от бессилия. Человек чуть не поддался убийственному импульсу, который заставлял его вскочить и сбросить с себя ядовитую тварь, визжа от ужаса и отвращения. Гладко выбритый череп обильно покрылся горячей испариной. Бандана, повязанная над самыми глазами, уже была влажной, а теперь стала совсем мокрой. Бандана должна была защищать глаза от пота, но после такой «мокрой процедуры» её нужно было уже выжимать. Тем временем конные приблизились к нему на столько, что кроме топота копыт он услышал, как один из всадников рассказывает второму о своей жизни до катастрофы, описывая, как его носили на руках многочисленные любовницы. Судя по раздражённым репликам второго, эту душещипательную историю сногсшибательного успеха у женщин он уже слышал много раз и она ему надоела. За проехавшими конными шла колонна рабов с торфоразработки. Топот разбитых башмаков, собачий лай, кашель, тяжёлое дыхание, окрики конвоиров, стоны и обрывки голосов слились в некое подобие шумового фона унылой процессии. Первая смена возвращалась после изнурительного труда. Надсмотрщики с собаками гнали их мыться и полоскать грязную одежду в лесном озере. Они уже прошли мимо поворота в песчаный карьер, где был их лагерь. В распоряжении у прячущегося человека были примерно сорок минут с того момента, как они скроются в лесу до того времени, когда они снова появятся на дороге, возвращаясь в лагерь. Третья смена пока ещё отсыпалась в бараках на дне заброшенного песчаного карьера, чтобы уже вечером отправиться на каторжную работу в кишащую комарами и мошкой болотину. Со стороны дороги донёсся остервенелый крик: - Какого хрена ты разлёгся?! Гневный окрик сменился звуками ударов и криками человека, которого били. Щуплый человек слегка приподнял голову. Всё равно из-за пыльного облака это вряд ли кто-нибудь заметит. Толпа грязных измотанных бедолаг все так же не останавливаясь волочилась по пыльной дороге в сторону леса. Щуплый выискивал глазами источник шума. Крупный мужчина лежал на обочине в побитой жухлой траве и вскрикивал от ударов. Его лупили резиновыми дубинками пара надзирателей. Хотя били они его как-то растерянно и даже лениво. Собственно говоря, они его даже не били, а просто бестолково тыкали дубинками. Кроме резиновых палок, у одного за поясом был заткнут старенький обрез двуствольного ружья, а у второго за спиной болталась древняя раздолбанная мосинка с самодельным прикладом, обмотанным кусками чёрной и коричневой кожи. К ним подбежал третий надсмотрщик с автоматом. По сравнению с двумя первыми, он выглядел настоящим франтом: ладные берцы вместо растоптанных «кризачей», натовский камуфляж вместо застиранной и выгоревшей армейской «флоры», и красивая казацкая нагайка вместо милицейской резиновой дубинки. К тому же парочка надсмотрщиков в армейском камуфляже была такой же грязной, как и рабы, которых они конвоировали. Автоматчик разразился трехэтажным забористым матом, смысл которого можно было свести к двум словам: «Почему остановились?». - Я говорил, что у меня артроз. Я идти не могу, - начал было оправдываться ноющим голосом, лежащий на земле человек. Он был действительно крупный. Обвисшая складками кожа на лице говорила о том, что он очень сильно похудел за последнее время, но тем не менее высокий рост, широкие плечи и крупная бочкообразная грудная клетка делали его чуть ли не гигантом на фоне окружавшей его троицы. Автоматчик ловким ударом рёбра ладони выбил из-под ствола шомпол. - Больной ты у нас? Я тебя сейчас лечить буду. Разом все хвори как рукой снимет! – глумливо заявил тот. - Поднимайся. Нельзя лежать, - взволнованным голосом сказал упавшему один из надзирателей. Человек с больными коленями уже пытался подняться земли, морщась и шипя от боли. Оба вертухая с дубинками начали было ему помогать, но встать он всё равно не успел. Автоматчик изо всей силы и с оттяжкой стал бить шомполом, пытающегося подняться, человека. Тот громко и отчаянно закричал на одной ноте. Но потом резко замолчал. Похоже, что у того перехватило дыхание от боли. Он рухнул на дорогу и начал извиваться и вздрагивать всем телом под ударами стального прута. Блестящий металлический шомпол обрушивался сверху с шипением и свистом, а вверх поднимался уже вместе с кровавыми брызгами, клочками одежды и ошмётками плоти. На грязной ткани изношенной робы упавшего проступали кровавые полосы. Тёмная ткань не выдерживала хлёстких ударов и лопалась, оголяя покрывающуюся рассечениями и ссадинами, кожу раба. Раны обильно кровоточили. Частые удары копыт рысящей лошади ознаменовали появление одного из двух всадников, замыкавших колонну рабов с торфоразработки. - А ну, стой! Чего это вы мне тут устроили? - гневно закричал он на конвоиров. Автоматчик поднял на него искажённое кровавой одержимостью лицо: - Не извольте беспокоиться, гражданин начальник. Воспитательную работу проводим с симулянтом. Больного из себя корчит. А мы его лечим. Автоматчик озорно подмигнул двум другим надзирателям, ища у них поддержки, но те стояли, испуганно выпучив глаза на всадника-конвоира, и не торопились выручать своего коллегу, вооружённого автоматом. - Что у него? – спросил всадник. - Да ничего…- начал, было, автоматчик, но осекся под острым внимательным взглядом конного охранника. Всадник указал рукояткой плётки в сторону надзирателя с обрезом, намекая, что хочет услышать ответ именно от него. - Баран говорит, что артроз у него. Ноги больные. Ходить ему тяжело. Или не может он ходить, - ответил тот на вопрос начальника. Всадник снова упёр взгляд в лоб автоматчика и, угрожающе растягивая слова, сказал: - Тебе объясняли, что бараны денег стоят? Ты, падла, понимаешь, что добро хозяйское портишь? Если у него ноги больные, то пусть руками работает. На барабаны его завтра поставишь. Пусть рукоятки крутит. А если он подохнет до завтра, то кто его работу выполнять будет? - Так, найдём кого-нибудь…- начал было автоматчик, но опять осекся. - Ответ неправильный! – констатировал всадник. - Если он подохнет, то ты станешь на его место, и будешь выполнять его работу. Тебе понятно, придурок? - Да! Он сможет. Я же только попугать его хотел. - Ну, я вижу, как ты его попугал. Раны открытые загоняться. Завтра жар у него будет. А ещё денька через три – он ласты склеит. И из овчарок, ты, милый человек, пойдёшь в бараны, чтобы другим неповадно было рабов калечить ради собственного удовольствия. Колонна рабов уже прошла мимо места экзекуции человека с больными коленями и продолжала удаляться в сторону лесной опушки. Всадник развернул лошадь и погнал её той же ленивой рысью вдогонку за рабами. Трое вертухаев остались стоять возле окровавленного человека. - Мужики, поможете его до лагеря донести? – спросил у коллег автоматчик. Один из надзирателей с дубинкой молча развернулся и торопливо пошёл догонять колонну, а второй ухмыльнулся и сказал: - Не, Паша. Сам разбирайся. Я теперь за тебя подписываться не буду, а то еще вместе с тобой из младших овчарок в бараны переведут. - Ну и катись ты на хрен отсюда. - Ты гонор то умерь, Паша. Это пока ты ещё в старших овчарках ходишь, а завтра можешь и в стадо попасть. Не стоит заранее нарываться. - Я своё место знаю, Бобыль. Не тебе меня учить. Моё дело собачье, конечно, но мы ещё посмотрим, как оно дальше все повернётся. Уже догнавший колонну, вертухай остановился и обернувшись прокричал оставшемуся товарищу: - Бобыль! Ты скоро там? Бараны скоро купаться будут! Хватит там лясы точить! - Сейчас! – прокричал Бобыль и, перехватив поудобнее дубинку, побежал догонять колонну. Автоматчик остался стоять над лежащим на дороге человеком. - Да провались ты пропадом, баран тупой! - озлоблено и с отчаянием закричал он на раненого раба. - Не было печали – черти накачали. Если завтра на работу не выйдешь, я с тебя живого шкуру спущу! Понял? Было заметно, что автоматчику хочется выместить злость и раздражение на жертве, но он боялся покалечить раба ещё больше. Судя по его страху, уже были случай когда «овчарки» отправлялись в «стадо» в качестве «баранов». Прячущийся в траве щуплый человек забеспокоился. Если автоматчик останется стоять здесь или потащит раба в лагерь, то придётся ждать или завтрашнего полудня для продолжения операции или убивать автоматчика здесь и сейчас. Первый вариант предполагал, что детей могут вывезти сегодня вечером или завтра утром, и он снова не успеет их спасти, а второй вариант грозил риском проявить себя раньше положенного времени. Но автоматчик не стал задерживаться. Он вытащил верёвочные петельки и принялся вязать лежащую жертву. Когда автоматчик спутал окровавленному человеку руки и ноги, он бегом кинулся догонять толпу конвоируемых рабов. Щуплый человек вскочил из травы и, перебежав дорогу, улёгся на обочину рядом со связанным человеком. Тот прерывисто дышал, руки и ноги у него тряслись мелкой дрожью, а кровь скатывалась с израненного тела на дорогу. Щуплый человек видел разорванное ухо и кровь, натёкшую в ушную раковину. Финский нож с длинным прочным лезвием покинул ножны на предплечье щуплого и вонзился прямо в одну из рассечённых ран умирающего человека. Это позволит скрыть то, что раб был убит ножом, а не побоями вертухая. Щуплый убил его с одного удара, без какого-либо сожаления или прочей рефлексии. Просто так было нужно. Если автоматчика и низведут до уровня баранов, которых он пас, то он этого заслужил. Для раненого раба смерть – это избавление от нескончаемых мучений. А для щуплого, его смерть - дополнительная гарантия, что его не обнаружат раньше намеченного времени. Пыль на дороге уже начала оседать, и щуплый поторопился укрыться в остове сгоревшего грузовика с многочисленными дырами от пуль крупнокалиберного пулемёта. Сквозь эти самые дырки щуплый принялся внимательно разглядывать блокпост добытчиков торфа. Огороженный забором из бетонных блоков и металлических листов, блокпост располагался возле самого карьера, перекрывая собой единственную пологую дорогу вниз на дно громадного песчаного котлована. Над украшенным колючей проволокой, забором виднелись крыши трёх построек и высокая деревянная вышка с прожектором и крупнокалиберным пулемётом. Пулемётчик на вышке коротал время в гордом одиночестве, растянувшись на ограждении из мешков с песком. Судя по тому, что на пулемётчике из одежды была только плавки и большая шляпа, сплетённая из травы и камыша, он сейчас загорал. «Вот тупой ублюдок! Именно из-за таких разгильдяев как он вырезают целые анклавы!» - подумал щуплый. На самом деле ему было на руку халатное отношение охранников к своей работе. После обеда у них наступала сиеста. По большей части они занимались своими делами или дрыхли в прохладных кирпичных постройках. Это послеобеденное время было самым удобным для нападения. Из-за забора доносилась громкая весёлая музыка. Один из бардов, канувшей в лета, эпохи хрипел в динамики песню под примитивный гитарный бой, который так любят поклонники русского шансона. Жизнеутверждающая песня про любовно-интимные отношения суровой следачки и симпатичного жигана перемежалась псевдоэротическими воплями женского бэк-вокала. Щуплый вытащил из-под одежды «винторез». Винтовку максимально облегчили и приспособили к скрытому ношению, насколько это было возможно. Щуплый выбрал её не только за отличные характеристики, но и за негромкий звук выстрела, который можно было легко спутать с треском ветки или другим похожим звуком. Щуплый устроил винтовку на дуге остова спинки сгоревшего сидения грузовика. Приятное возбуждение зародилось где-то внутри и заставило щуплого улыбнуться. Он начинал свою отчаянную и самоубийственную операцию. Ветер дул со стороны блокпоста. Лес был далековато, да ещё к тому же вся опушка заросла лиственными деревьями. И музыка. Его точно никто не услышит. Глаз сам приник к окуляру, палец плавно лёг на спусковой крючок. Нитяной толщины основной угольник прицела замер сначала на щеке, а потом аккуратно поднялся к виску загорающего нагишом пулемётчика. Вдох-выдох, вход-выдох, вдох, и на полувыдохе щуплый замер, превращаясь в придаток этого оружия. Негромкий хлопок практически незаметно размазался в воздухе. Голова загорающего пулемётчика слегка дёрнулась, на его виске появилась чёрная точка, а вот, с другой стороны, скорее всего, половины черепной коробки вылетела. Из раны на виске потянулась вниз тонкая медленная струйка. Все прошло идеально! Пулемётчик на вышке был мёртв. Самое главное, что он не упал. Щуплый ещё раз осмотрел колючими тёмными глазами окружающее пространство и блокпост. Убедившись, что его ещё не обнаружили, он пригибаясь побежал в сторону блестящего на солнце металлического листа в заборе. Место для проникновения он выбрал ещё позавчера. Один из листов, прикрывавший прореху в бетонных блоках, отгибался. Из той самой дырки по ночам бегали в самоволку «овчарки» из гарнизона охраны лагеря. Щуплый присел возле того самого места и чуть не обжог руки об раскалённый металл. Горячее железо пахло опасностью. Следовало быть осторожным. Щуплый человек упал на колени рядом с дырой в заборе и прислушался. За стенкой из тонкого рифлёного металла слышалась невнятная возня и сопение. Набравшись смелости, щуплый заглянул в узкую щель между болтающимися листами. Среди потоптанных лопухов обжималась парочка овчарок. Седой интеллигентного вида мужик целовался с молодым высоким парнем и тискал его свободной рукой за задницу. Парень уже запустил руку в штаны своего партнёра и, судя по трясущимся движениям, пытался его возбудить. Щуплый отпрянул от забора и скривился от отвращения. Он отложил винтовку в сторону и достал из чехла пластиковую духовную трубку. Вместе с трубкой он выудил коробку с дротиками. Такие трубки и дротики использовали работники санитарных служб для отлова собак, но дротики были заряжены уже не снотворным, а смертельным быстрым ядом. За забором послышался приглашённый стон и горячий шёпот седого: - Я тебя сейчас разорву, сученка. Отодвинув духовой трубкой край металлического листа, щуплый увидел, что парень уже стоит нагнувшись со спущенными штатами, отклячив тощую волосатую задницу, а седоголовый присел на карточки, раздвинул парню ягодицы и смачно туда плюнул. Белесое объемное брюхо седого свешивалось на бедра и колыхалось от страсти. Встать с колен он уже не успел. Дротик вонзился седому в шею. Полный гомосексуалист грузно осел назад и повалился набок. Парень недоуменно оглянулся, но тут же получил дротик прямо в глаз. Щуплый в ту же секунду отодвинул в сторону предательски скрипнувший лист и быстро проскользнул вовнутрь. Он даже успел придержать падающего парня, чтобы тот плюхнулся не так шумно. Парень почему-то продолжал дёргаться, щуплый упокоил его, пробив висок финкой. Парень замер навсегда. Щуплый выставил из-за угла казармы у самой земли зеркальце и внимательно осмотрел территорию. В пяти метрах от него полуголый человек в грязных штанах и армейской кепи ремонтировал большой грузовик. Практически по пояс засунувшись в подкапотное пространство, чумазый шофёр периодически выныривал за каким-либо из инструментов. Второй, перепачканный сажей и машинным маслом, человек сидел на подножке кабины грузовика и, вытирая руки ветошью, оправдывался перед шофёром: - Степаныч, ну ты пойми. Она сама сорвалась. Я её аккуратно воротком тянул, и головка закреплена была. - Слышь, ты, головка. Тебе, ленивому говнюку, нужно было проволовкой губки на выпресовщике затянуть! Мне теперь до самого вечера из-за тебя, дебила косорукого, придётся на жаре торчать! Не умеешь – не берись! – отчитывал механика водитель. Проштрафившийся механ так и не успел ответить, он плашмя упал на бетонные плиты, а на груди у него появился серый цветок оперения дротика. Следующий дротик вонзился уже водителю в заднюю поверхность бедра. Громко зазвенели, выпущенные из рук, рожковые ключи. Водитель неподвижно замер, навалившись грудью на двигатель. Щуплый человек в косматой накидке перебежал двор, вскочил на крыльцо и замер внутри полутемного тамбура главного здания. Двери были распахнуты настежь. Судя по азартным выкрикам, внутри за большим столом шла карточная игра на деньги. Но щуплый ошибся. Там просто спорили двое надзирателей, обсуждая ночную карточную баталию. Спор неожиданно прервался и один из спорщиков с раскрасневшимся разгорячённым лицом выскочил в распахнутые двери. Щуплый человек стоял, притаившись за дверью. Под край двери он подставил носок ботинка, и поэтому дверь, которую задел плечом выбегающий вертухай, не ударила щуплого. В следующее мгновение выскочивший охранник оступился и кубарем покатился по невысоким ступенькам прямо с крыльца. Упавший человек произвёл невероятное количество шума. Таиться уже смысла не было. Если на шум выбегут другие надзиратели, то щуплому было несдобровать. Он сразу окажется зажатым на узком пятачке входного тамбура, где не было никакой возможности для манёвра. Если до этого преимуществом щуплого была скрытность, то теперь пришло время быстроты. Сухо хлопнул выстрел из «винтореза», убив, очумело крутящего головой, вертухая. Пуля ударила как раз в переносицу, разворотив голову. Стрелял он практически в упор. Смерть была мгновенной. Щуплый проскользнул внутрь и сразу ушёл в сторону от двери. Между ним и толстым человеком в красных просторных шортах оказался широкий и тяжёлый стол с наваленной на него амуницией и оружием. Пузатый надзиратель потянулся было руками к лежащему перед ним автомату, но щуплый всадил ему в грудь сразу три пули. Три отрывистые хлопка внутри помещения могли обернуться катастрофой, если бы его заметили. Щуплый сменил полупустую обойму. По его подсчётам теперь на блокпосте в живых было всего пара человек. Оставалось их только найти и убить, а потом ещё найти детей и спасти их. Во дворе по-прежнему никого не было, пусто было и в «оружейке» и в «караулке». Щуплый, пробежав через всю комнату, влетел в раздевалку с многочисленными шкафчиками. Там тоже никого не было. Из душевой доносился шум воды и громкие довольные отфыркивания. Надзиратель мылся в душе. Щуплый скользящими движениями подошёл вдоль стены к приоткрытой двери душевой комнаты. Сквозь щель были видны резиновые шлёпанцы и большое коричневое полотенце, валяющееся на белом пластиковом стуле. Шум воды стих, и полиэтиленовая занавеска одной из кабинок распахнулась, выпуская облачко белого пара. Плёнка ещё раз качнулась, и из душа вышел голый человек, звонко шлёпающий по плитке босыми ногами. Щуплый упёр приклад в плече, но выстрелить не успел. Голый человек в душе проявил неожиданную прыть. Причиной тому послужило предательское зеркало на стене, в котором надзиратель увидел отражение человека с оружием. Две пули разбили отражающее стекло и плитку на стене. Он промахнулся. Голый мгновенной ушёл с линии огня, а в щуплого полетел белый пластиковый стул с тяжёлым махровым полотенцем. Теперь уворачиваться пришлось уже щуплому. Следом за стулом из душа в раздевалку вылетел орущий голый надзиратель. Тот рассчитывал сбить щуплого с ног и вырвать оружие. Палец щуплого с сумасшедшей скоростью надавил несколько раз на спуск. Голого надзирателя встретили несколько тяжёлых смертельных пуль. Тот по инерции с грохотом влетел в запертые шкафчики у стены и опрокинулся навзничь, перевернув обе деревянные скамейки. Надзиратель не умер. Он попытался встать, но поскользнулся на плиточном полу босыми мокрыми ногами. Упираясь руками в пол, он повторил попытку, но щуплый высадил ещё одну пулю в круглую, покрытую капельками воды, лысину на макушке. Комната отдыха на КПП оказалась пустая. В пепельнице лежали остывшие окурки, а постели были аккуратно заправлены. Пока все шло практически удачно. Щуплый перетащил толстяка в красных шортах в раздевалку и уложил в лужу крови рядом с убитым надзирателем, вышедшим из душа. Щуплый любил оставлять такие сюрпризы. Повреждение на трупе в красных шортах были минимальными, а смерть быстрой. Такие покойнички восставали быстрее всего. До тех пор, пока зомбака обнаружат, он успеет хоть сколько-нибудь отожраться на голом трупе. Шустрый зомби в замкнутых тёмных пространствах представлял реальную опасность. За окнами КПП по-прежнему ничего не происходило. Если щуплый посчитал правильно, то ему остался один-единственный противник. Пока ему везло, но вот этот самый последний вражина мог быть препятствием, на котором щуплому могло не повезти. Следует исходить из того, что выстрелы он уже слышал и ещё видел труп у самого крыльца или трупы около грузовика. Щуплый загнал в гнездо винтовки спаренный магазин. Он выскользнул через окно с обратной стороны здания и примостился в кустах возле самого забора. Идти дальше пришлось очень осторожно. Он согнувшись перебежал от главного здания контрольно-пропускного пункта обратно в сторону казармы. Здание казармы тоже оставалось пустым. По крайней мере, через окна он ничего не заметил. Ещё оставались ремонтная площадка, гараж и кирпичная кутузка, закрытая на засов с большим висячим замком. Площадка для ремонта была безлюдной. Распахнутые ворота гаража демонстрировали абсолютную пустоту внутреннего содержания. Всю технику разобрали для выполнения текущих задач. Только сломанный грузовик с убитым шофёром и командирский уазик остались на территории КПП. Непроверенным оставалось только здание кутузки. Щуплый начал беспокоиться. Как мог оказаться последний надзиратель в здании, закрытом снаружи? Если и там его не окажется, то, скорее всего, оставшийся противник где-то затаился. А времени на его поиски у щуплого уже не оставалось. К его облегчению вопрос разрешился быстро. Замок на кутузке болтался на гвозде возле самой двери, а засов был отодвинут. Из-за тяжёлой створки доносился детский плачь и крики. Щуплый настроился на то, как он будет стрелять. Стрелять следовало очень осторожно и наверняка в противном случае он сам или надзиратель могут поранить или убить детей, а щуплому этого было не нужно. Ради них он и шёл на это риск. Щуплый слегка толкнул дверь и заглянул внутрь. Спиной к нему стоял громадный крепкий детина в «горке» и разгрузке. Бритый затылок блестел капельками пота. Но кроме него и детей там был ещё кто-то. Из кутузки доносился визгливый женский голос. По тону можно было понять, что это не рабыня и не пленная, а одна из хозяев или надзирателей. Щуплый нисколько не колебался. Если она так орет, а вертухай стоит спиной к двери, то выстрелов и криков они не услышали и нападения не ожидают. Лучше не стрелять. Стены вокруг кирпичные и с какими-то железяками, пули могут рикошетить. Он снова отправил в духовую трубку очередной дротик с ядом и просунул её в щель между дверью и косяком. Оперённая стрелка с капсулой вонзилась громиле в бычью шею и плотно там застряла. Когда уже умерший вертухай стал оседать на пол, щуплый проскользнул внутрь. Кроме бугая и визжащей дамы, в кутузке оказались пятеро детей. Грозная матрона жирной глыбой нависла над перепуганными малышами. На полу уже лежали, готовы к применению, пук жгучей крапивы и берёзовые прутья. Рука с гладким прутом была занесена над маленькими жертвами, но ударить надзирательница уже не смогла. Небольшой топорик, который щуплый взял из рук убитого бугая, пробил плечевой сустав поднятой руки. Второй удар топорика пришёлся на другой плечевой сустав, и ладонь матроны мгновенно разжалась, выпустив детскую ручонку из своей потной лапищи. Дама недоуменно повернулась. Причём не оглянулась, повернув голову, а именно развернулась всем телом, по-слоновьи покачиваясь на тумбообразных ногах. Третий и четвёртый удары топорика ударили как раз в коленные суставы. Дама потеряла сознание и упала на пол. Он покалечил её специально. Такая мразь заслуживала ужасной смерти. Раздробленные суставы причинят ей невыносимую боль, но самое главное - она не сможет уползти от, превратившегося в зомби, бугая. Пусть он начнёт жрать её с ног. Дети смотрели на него испуганно и обречённо. Самая старшая девочка, которой можно было дать семи или восемь лет, держала на руках замотанную в шаль кроху полутора-двух лет. Светлые реденькие кудряшки едва выглядывали из серого шерстяного кулька, зато снизу торчали маленькие ступни в грязи и тёмных потеёках. Остальным детям было около пяти лет. Старшая девочка бесцветным голосом нарушила висящую паузу: - Не убивайте нас, пожалуйста. Или, если хотите, то меня убейте, а малышей не трогайте. Пожалуйста. - Нет, что вы. Я вас спасать пришёл. Меня ваши родители прислали. Я добрый сказочный леший из леса. Я вас спасу. Щуплый опустился на колени перед детишками и суетливо вытащил из бокового кармана жестяную коробку со слипшимися разноцветными леденцами. Детишки были очень голодными, их глаза не могли оторваться от сладкого лакомства. Они ещё помнили, что это такое, но взять угощение не решались. С пола застонала надзирательница. Тягучий болезненный стон перерос в клокочущий хрип. Она хотела закричать от боли, но не смогла. Детей нужно было срочно уводить. И дело было не в том, что они испугаются бьющейся от нестерпимой боли женщины или поднимающегося покойника. Как бы ужасно это ни звучало, но детям были уже привычны такие картины, и они воспринимались как неотъемлемая часть окружающей действительности. Просто время уже серьёзно поджимало щуплого. Щуплый перехватил у старшей девочки кулёк из шали с двухлетним ребёнком внутри, а сам сунул ей в руки коробку с конфетами. - Пойдёмте быстрее, - торопливо заговорил он. - Мы уезжаем отсюда. Он схватил свободной рукой за плечо ближайшего мальчика и повёл его с собой в распахнутую дверь. Щуплый быстрым шагом пересёк весь двор. За ним маленькой стайкой бежали дети. Уазик на его счастье оказался открыт, заправлен и с ключами в замке зажигания. Щуплый удовлетворенно осмотрел отлично подготовленную рейдовую машину. В такой технике не только от зомби можно обороняться, но и от морфа можно было спастись, а также отбиться от бандитов или преследования. Решётки, броневые листы и турель с пулемётом в крыше - отличная машина. - Давайте, давайте, ребятки. Скорее рассаживаемся и уезжаем отсюда, - торопил детей их спаситель. Последний из усаживающихся в машину мальчишек повернул к нему чумазую мордашку и по-взрослому серьёзно спросил у него: - Ты, правда, нас к мамам и папам увезёшь? - Да. Обязательно. По-другому и быть не может! - бессовестно наврал ему щуплый. Так было нужно. Но внутренний укол подсказал ему, что невольно он взял на себя ещё одну непосильную задачу. И он не отступиться от неё пока не исполнит. Щуплый завёл уазик, чтобы прогреть двигатель и побежал открывать ворота. Ворота были хорошо смазаны, но слишком массивные. В одиночку открывать их было тяжело, и голодный маленький боец едва смог с ними справиться. Пока он открыл ворота, у него перед глазами поплыли синие звёзды и зелёные круги. Даже несмотря на тренировки, солидный возраст уже брал своё. Перед самым отъездом он расстрелял радиостанцию и аккумуляторы в главном здании КПП. Дети сидели, прижавшись друг к другу, в маленьком десантном отделении на месте багажника. Щуплый им улыбнулся и, переключив скорость, тронулся с места. Машина задёргалась и двинулась рывками, но не заглохла, а все-таки поехала. Щуплый начал водить машину всего три месяца назад и это у него получалось плохо, способностей к водительскому мастерству у щуплого не было. На уазике стоял более мощный мотор и был гидроусилитель руля, что существенно облегчило задачу. Щуплый по большой дуге объехал двор. Разворачиваться задним ходом он не стал, потому что боялся не справиться. Проезжая мимо казармы он увидел как пузатый гомосек обжирал зубами лицо своего молодого дружка. «Вот он его и порвал, как обещал. Это вам, уроды, третий сюрприз будет!» - злорадно подумал про себя щуплый. Три нажравшиеся человеческим мясом зомбака будут ожидать конвоиров и отряд рабов после возвращения с водных процедур. Щуплый выехал за ворота, доехал до конца дороги из бетонных плит и вывернул на грунтовую дорогу, а затем, набирая скорость, погнал машину в сторону шоссе. Он не сможет оторваться от погони, поэтому спасительный разрыв с преследователями нужно будет сделать как можно больше. Заезд на шоссе оказался свободным, и щуплый вздохнул с облегчением. Когда он проезжал Филимоновку, ему навстречу пронеслись три грузовика заготовителей торфа. Это было очень плохо. Они явно заметили свою машину. Предположение мгновенно подтвердила хрипатая рация: - Ты куда побежал, хищник? Куда торопишься? - Собака покусала Топоркова, связки и вены порвала. Сейчас его к лепилам везу. - Во, млять!!! Бывает же такое! – разразилась удивлённым криком рация. - Ну, ты это, Топорку передавай, чтобы выздоравливал. Да не задерживайся. Спасать бугра нужно. Щуплый понимал, что попался. То, что он сказал, имело всего лишь одну цель: его не должны были остановить. Проехав полтора километра, он тяжело вздохнул и свернул в лес. Рацию пришлось отключить. Был риск, что в машине был маячок, но проверить он это не мог. Ухабистая лесная дорога с торчащими корнями, промоинами и высохшими комками грязи в колеях, трясла несчастную машину с пассажирами нещадно. Рейдовая машина не была предназначена для комфортных поездок. Через полчаса они выбрались к укатанной щебёночной дороге, а потом выехали на старую асфальтовую дорогу. Пусть дорога была не самой лучшей, но ехать по ней было значительно легче и быстрее чем по лесу. Бог их миловал. Беглецов не догнали, их никто не остановил, и к вечеру они добрались до нового посёлка, образовавшегося на базе Софринской бригады. Его остановили ещё за два километра до посёлка на первом блокпосту. Он дисциплинированно подчинился жесту регулировщика и остановился возле стенки из бетонных блоков под дулами двух «утёсов» и танка, превращённого в стационарную огневую точку. Подошёл проверяющий в бронежилете и титановой сфере на голове. Щуплый открыл дверь уазика и осторожно высунул обе руки раскрытыми ладонями вперёд, демонстрируя свои мирные намерения. - Выходи! - крикнул ему боец. – Кто в машине? Что везёте? Щуплый вышел из машины, но ответить ничего не успел. - Кисель?! Ты, что ли? - обрадовался боец, но туже скривился. – Ну и воняет от тебя. Опять спасать кого-то нужно? - Нет, я уже спас кого мог. Боец заглянул в машину и, остановившись взглядом на измученных долгой дорогой чумазых детских мордашках, присвистнул. - Ну, ты даёшь, кисель! Молодец! А машина откуда? - Оттуда. Лицо бойца вытянулось ещё больше. Он передал по рации: - Пост, тут Кисель беженцев привёз. Дети. Срочно пару «таблеток» сюда и медиков посмышлёней. Боец замер на несколько мгновений, прислушиваясь к ответу, а затем отрапортовал: - Есть. - Ну? - спросил щуплый недовольным тоном. Боец отступил в сторону, освобождая дорогу: - Езжай на блокпост, герой. Там вас пока разместят. Скоро должны кареты скорой помощи подъехать. Они найдёнышей твоих заберут. Щуплый пожал руку бойца и погнал машину в указанном направлении. За воротами блокпоста его уже встречали всем взводом. Детей выгрузили из машины и унесли в приземистое серое здание на руках. Их сразу же осмотрел медик, после чего детей отправили в душевую. Щуплый уселся на большую скамью под старой берёзой. Глаза начали слипаться, а ноги стали ватными. Усталость, голод и нервное напряжение давали о себе знать. Из наваливающейся дремоты его вытащил подошедший немолодой капитан. Он сунул в руки щуплого большую кружку с крепким горячим и сладким чаем, а на столик из свежеструганных досок поставил тарелку с домашними пирогами. - Подкрепись, Кисель. Пироги остыли уже, но свежие. Моя половина для всех ребят пекла. Старалась от души. Кушай, кушай. Для защиты людей адвокатам силы тоже нужны. - Был адвокат Блидевский, да весь вышел, - отозвался щуплый. – А сейчас я есть защитник Кисель. А прежний адвокатишка он умер, нет его. Подох он, как собака. - Переродился значит? Блидевский задумался, а потом ответил: - Можно и так сказать. Его перерождение началось в день смерти Кирилла. Истеричные рыдания у тела мёртвого сына сменилось полной внутренней опустошённостью. Это он не для погибшего сына тогда костёр устраивал, а для своей заскорузлой полумертвой душонки. Огонь погребального костра сжёг адвоката изнутри, Блидевский стал пустым как космический вакуум, он ничего больше не чествовал, а жил автоматически. Горе других людей проходило стороной, а своё собственное горе превратилось некий давящий фон. Он окончательно потерял себя. В один из дней, когда он в очередной раз таскал и раздавал обеды в больнице, Блидевский увидел мальчика, который как две капли воды походил на маленького Кирилла и даже звали его Кирюша. Блидевский захотел узнать, чей это мальчик. У мальчика осталась только родная тётя, а его родители погибли, спасая сына от смерти. Они пожертвовали собой для того, чтобы жил он!!! Тогда в пустое нутро Блидевского где холодный ветер разгонял пепел, оставшийся от выгоревшей души, пришла боль. Такая острая и мучительная, что ему захотелось умереть. Он потерял сына, он предал его, он не стал бороться за своего мальчика. Ведь тогда в подъезде перед его ногами лежал автомат убитого бандита. Почему он не поднял его и не расстрелял всех этих сволочей, которые убили его сына? Почему он как последняя мразь упал на пол и вонючим червём пополз в угол, пытаясь сохранить свою никчёмную жизнь? Он увидел всю свою жизнь со стороны. Получалось, что ему можно было и не рождаться. Настолько мелкими и незначительными оказались его страхи, победы и проигрыши. Все то, что было для него значимым, оказалось пустой картонной куклой. А все значимое и бесценное, катилось мимо него незамеченным, как ветер сквозь пальцы. За болью пришло иссушающее чувство вины. Каждый день для Блидевского превратился в нескончаемую пытку. Он просыпался каждое утро с обречённым ощущением предстоящего ему очередного мучительного дня. Он пытался убежать от своей боли, и он убежал от детей в больнице, от растерянных и испуганных взрослых, он нескончаемого потока беженцев и от страшных известий. Но после того, как он покинул эвакуационный пункт, боли не стало меньше. Смелости для самоубийства ему не хватало. Тогда он пытался одурманить своё сознание алкоголем и наркотиками. Когда он напивался, становилось только хуже, а наркотики приносили ужасающие галлюцинации и терзающий бред. Блидевский пытался удариться в религию, примкнув к религиозной группе баптистов, но облегчения тоже не нашёл. Единственное, что он вынес от баптистов – это было твёрдая уверенность в том, что он должен страданием искупить все свои грехи, а также то, что боль ему дана в качестве наказания за всю прожитую жизнь. Он принял этот кару судьбы. Ещё он стал себя ненавидеть, как существо глубоко греховное и порочное, несущее вред и разрушение. Теперь он просыпался каждое утро с мазохистским удовольствием, мстительно ожидая очередной день наказательной экзекуции. Совершенно случайно он примкнул к отряду мародёров, которые развили бурную деятельность по изъятию несметных материальных богатств исчезающей цивилизации. Специализировались они на энергетическом оборудовании, рыночная цена которого котировалась на уровне горючки и оружия с боеприпасами. Для Блидевского нашлось место у мародёров, несмотря на субтильное сложение и неприспособленность к такого рода деятельности. Помимо того, что Блидевский был маленьким и щуплым, у него с детства была аномальная гибкость. Он даже сейчас мог свободно сесть на шпагат, в позу лотоса или заложить ногу за голову. Он превратился в отмычку. Ему приходилось забираться в самые узкие дыры и щели, в погоне за особо ценным оборудованием. Конечно, были в банде более молодые и шустрые бойцы, даже была пара молоденьких девочек, которые могли составить прямую конкуренцию бывшему адвокату, но Блидевский ничего не боялся и отважно лез в самые гиблые места. Не то, чтобы он не боялся смерти вообще - наоборот, он хотел ее. Только гибель могла прекратить его бесконечное мучительное страдание, называемое жалкой жизнью-искуплением за прошлые грехи. В этом было его главное преимущество. Он уже не шарахался от попадающихся зомби, а с дурманящим наслаждением уничтожал их. Он даже вступил было в схватку с морфом, но схватки не получилось. Один из мародёров успел вкатить в загривок твари пулю из противотанкового ружья. Спасение Блидевского можно было списать на чистое везение, но среди остальных мародёров он стал живой легендой. За гибкость и умение буквально просачиваться в узкие вентиляционные каналы и технологические отверстия ему дали прозвище «кисель». Его соратники по ремеслу не могли даже предполагать - насколько они оказались правы. «Кисель» - это было детское прозвище маленького Олега Блидевского. Олег или Олежка был невероятно гибким ребёнком. Он с удовольствием демонстрировал свои необычные способности всём подряд, приводя в неописуемый восторг сверстников и в неописуемый ужас взрослых людей. Мама Блидевского старалась избавить сына от непонятной напасти. Многочисленные врачи, профессора и именитые светили медицины, а также простые деревенские знахарки каждый раз ставили новый диагноз и назначали новое лечение. В итоге закончилось это тем, что на одном из курортов очередной светила сказал, что у Олежека синдром Элерса-Данло и ребёнку нужно на регулярной систематической основе укреплять мышцы. Только так можно его спасти от страшной участи - стать юным инвалидом. Почему-то мать поверила именно этому врачу. В семь лет мама определила Олежку в балетную школу. Где пять дней в неделю строгие педагоги укрепляли мышцы ребёнка. Отличный музыкальный слух, прекрасная координация движений и уникальная гибкость были отмечены и по достоинству оценены преподавателями. Единственным недостатком мальчика были маленький рост и хрупкое, слишком худощавое телосложение. В итоге вместо перевода в хореографическое училище, в четырнадцать лет его отчислили за бесперспективность. В подростковом возрасте Олег все ещё оставался мелким, балерину он носить на руках не мог, к педерастии был не склонен, так что карьера танцора для него была окончена безвозвратно к великому горю мамы, которая млела от балетных танцовщиков в облегающих колготках и с рельефно выступающими гульфиками. Веня воспринял это грустное известите с радостью. За прошедшие семь лет, отданных искусству классического танца, он уже буквально сроднился с издёвками и насмешками сверстников, для которых маленький танцовщик превратился в любимую мишень для глумления. Отношения со сверстниками не изменились, но у Олега появилось много свободного времени, которое он занял чтением. Он читал много и с упоением, читал все подряд от детских сказок до произведений Достоевского, а также от слезливых любовных романов до учебников и справочников. Профессия Олега была предрешена с самого детства. Он родился в семье потомственного адвоката. Ещё его прадед вёл юридическую практику во Львове. Олег с посредственными оценками окончил престижный ВУЗ и был пристроен отцом к одному из светил советской адвокатуры. Женитьба на дочери своего клиента, двое детей, развод клиентуры на бабло, бесконечные судебные процессы, скандалы с супругой - вот и вся его зрелая жизнь. А после прихода Большого Песца бывший адвокат, интеллектуал и несостоявшийся прима Большого театра лазил по всяким щелям, дырам и закуткам в поисках особоценного энергетического оборудования. Блидевский никогда не отступал и не бежал в панике, если натыкался на ходячего мертвяка. Бывший адвокат с остервенением бультерьера кидался в схватку. Организм осознал, что не сможет повлиять на самоубийственный настрой своего хозяина и начал пытаться приспосабливаться как мог, подчиняясь древнейшему инстинкту выживания. Тело Блидевского в экстренном порядке выдавало на поверхность скрытые резервы и будило спящие механизмы. Боевые качества мародёра по прозвищу «Кисель» росли и совершенствовались с устрашающими темпами. Как Блидевский не старался - погибнуть у него никак не получалось. Судьба его хранила. Риск и адреналин опасной работы на какое-то время избавляли его от душевных мук, но вместе с востанавливающимися силами возвращалась и боль. Тогда Кисель садился на край стула или скамейки и начинал качаться вперед-назад, бубня себе под нос малопонятный для окружающих текст в котором он проклинал себя и вымаливал прощения у Кирилла. Уважающие Киселя коллеги по цеху в такие минуты почтительно обходили его стороной. На новую жилу мародёры, в команде которых прижился Кисель, наткнулись совершенно случайно. На выездной трассе грузовик опрокинул рекламную конструкцию с призматроном. В развороченных потрохах призматрона ушлые мародёры разыскали автономную энергетическую установку, которая поворачивала призмы с рекламными плакатами. Установка оказалась востребованной, и новое направление в бизнесе мародёры поставили на широкую ногу. Все же это было не так опасно, как шариться по темным подвалам и техническим этажам. Очередной день душевной боли Блидевский проводил, разъезжая по окрестностям стихийного сборного пункта выживших. Мародёры демонтировали сразу несколько автономных установок с солнечными батареями с четырёх больших рекламных конструкций. Технология была простой. По приставной длиннющей лестнице Блидевский забирался на сам призматрон, а затем устанавливал там блок, через который пропускали трос лебёдки. С помощью лебёдки наверх поднимали ещё пару разбиральщиков, а вниз спускали уже аккумуляторы, системы управления, электромоторы, солнечные батареи и прочие прелестные ништяки. На последнем призматроне дела не заладились. У машины сломалась лебёдка, и её никак не могли починить. Потратив час впустую, мародёры поехали в ремонтную мастерскую, а Блидевский так и остался сидеть на теплом весеннем солнышке внутри большой металлической коробки с поворачивающимися призмами. Пытаясь скоротать время, Кисель разглядывал кипящую на сборном пункте жизнь. Именно тогда его привлекла машина, подъехавшая к огороженной площадке с обратной стороны. Здесь не было ни вышки, ни охранников. Открылась небольшая калитка, и оттуда выскочила парочка людей в камуфляже, которые тащили брыкающегося и пытавшего вырваться ребёнка. Мальчика запихали джип. На глазах Киселя произошло похищение ребёнка неизвестными бандитами. Блидевский принялся кричать и махать руками, но это было совершенно бесполезно. Тем временем машина резко сорвалась с места и, набирая скорость, поехала в его сторону. Бывший адвокат вывалил на узенький парапет уже снятый и подготовленный к перевозке аккумулятор. Ему едва хватило времени, чтобы подтащить аккумулятор к предполагаемому месту, под которым должен был проехать джип. Собственно говоря, место для проезда под призматроном было только одно. Практически всю дорогу перегораживал замерший навсегда грузовик. Именно на то место, под которым находился узкий проезд, Блидевский и приволок аккумуляторную батарею. Блидевскому повезло, сорокакилограммовая бандура упала с шестиметровой высоты как раз на кабину, смяв крышу над водителем и передним пассажиром. Джип вильнул в сторону, впечатался в дорожный отбойник и перевернулся набок. Блидевский скатился вниз по верёвке и закончил начатое. Он никогда не расставался с пистолетом. Не вдаваясь в подробности, он перестрелял, оставшихся в живых, кинднепперов. Бывший адвокат вернул ребёнка в сборный пункт, разыскал его родственников и вручил ребёнка заплаканной мамаше. Мальчику повезло, он отделался испугом и синяками. Именно в этот момент боль оставила Блидевского. У него перестало болеть внутри. У него больше не было пустоты. Ледяную каверну внутри бывшего адвоката заполнили радость и благодарность этих людей. К нему пришло понимание того, что он смог спасти этого мальчика от страшной участи, которую уготовали ему похитители. Он не смог спасти своего сына, но он смог спасти совершенно незнакомого ребёнка. Отчаяние, жгучее чувство вины и боль сменились удивительной лёгкостью и эйфорией. Пусть в погребальном костре с телом сына умер адвокат Блидевский, но сейчас среди этих людей родился защитник Кисель. В какие-то считанные минуты он обрёл цель в жизни, ради которой стоило жить. Следствие не заняло много времени. Тела убитых кинднепперов привезли к местным силовикам. История получила некоторый неприятный подтекст. Одним из похитителей оказался настоящий отец десятилетнего Жени. Они с матерью мальчика были в разводе уже семь лет, а теперь он хотел увезти мальчика к своим родителям в тверскую область. А мать, наоборот, хотела вместе со своим новым мужем ехать далеко на юг, где было тепло, и обильно родила плодородная земля. Но все это было уже частностями. Кисель двинулся пешком в сторону ближайшего анклава. О своих товарищах по мародёрскому поприщу он больше даже и не вспомнил. На пепле уничтоженной души дало обильную поросль новое прекрасное чувство – альтруизм, он стал жить для других. Только служение ближним было у него своеобразным. Он много помогал осиротевшим детям, помогал новым детским домам, помогал многодетным семьям. Но самое главное - он спасал детей, и не останавливался ни перед чем. Убивал Блидевский теперь очень легко. Те же самые садисты и извращенцы были для него сродни шустрым зомби, которые внезапно научились говорить и пользоваться техникой. А приобретённые боевые навыки прекрасно работали и против живых людей. Настоящим боевым подспорьем для него стали бойцы софринской бригады. Если он не мог справиться в одиночку, то он бежал к софринцам. Подготовленные и хорошо вооружённые бойцы на бронетехнике с готовностью громили вертепы педофилов, берлоги работорговцев, усадьбы новых крепостников и просто давили всякую, найденную Киселём, мразь, которая подняла голову и обрела силу в новую эпоху меёртвых. Вот и сейчас Кисель смотрел на вооружённого до зубов капитана – одного из многих, который не изменил присяге и готов защищать то, во что он верит и будет верить до последнего вздоха. Через какое-то время сюда приедут старшие офицеры и будут решать, что делать с полученной от Киселя информацией. А информацию он даст о банде рабовладельцев, которые силами своих рабов добывают и брикетируют торф. Что держат они рабов в старом карьере с гнилым и грязным озерцом посередине. Что для рабов они практикуют жестокие казни и телесные наказания во всех формах, до которых смогли додуматься их пропитые мозги. А также что кроме проигравшихся в пух и прах игроков и маргиналов к ним привозят обманутые или захваченные семьи с детьми. Детей забирают у родителей, а потом куда-то увозят. Блидевский так и не смог выяснить куда. Хотя за эту неделю он сумел захватить и запытать насмерть двоих языков. Третьего языка он оставил привязанным к дереву над муравьиной кучей, и он, наверное, ещё был жив. Это была достаточно мучительная смерть для любителя маленьких мальчиков. Муравьи будут снимать его плоть кусочек за кусочком. Объедая сначала кожу, сало, а потом уже и все остальное. Китайская пытка проросшим сквозь тело бамбуком или испанская пытка голодными крысами – это лёгкая забава по сравнению с тем, когда с жертвы медленно и долго трудолюбивые муравьи снимают кожу крохотными кусочками, не останавливаясь ни на секунду. Кисель видел, что капитан хочет его о чем-то спросить. Ведь неспроста он принёс ему чай и пирожки, испечённые супругой. Блидевский откусил хороший кусок вкусного пирога и кивнул военному, как бы спрашивая чего тот хочет. Капитан сразу оживился: - Слушай, Кисель. Знатный ты трофей привёз. Я машину имею в виду. Давай меняться. А? Что думаешь? Ты один. Тебе такая машина без надобности. А мои ребята тут японский паркетник до ума доводят. И коробка там автомат. Резину широкую поставим. Две лебёдки. Броню уже навесили и кевларовый подбой сделали. Игрушка, а не машина. Сменяешь свой уазик на нашего япошку? Мы тебе и горючки сколько хочешь подгоним. Кисель меланхолично жевал пирог и запивал его чаем. - Ты сам подумай! Кто у тебя из пулемёта стрелять будет? Да и возить тебе тут некого. А для нас такая машина – клад. Мои мужики всю её уже облазили. Броня на ней композитора стоит, и турель уже есть. Десантное отделение готовое. Двигун мощный дизельный установлен. Подвеска усиленная. Мы тебе пулемёт с неё вернём. Давай махнёмся? А? Блидевский посмотрел на капитана. Ему нравился этот простой и честный человек, которой абсолютно искренне рассказывал о достоинствах его машины и не скрывал, что понимает её настоящую цену. Но машина ничего не стоила по сравнению с жизнью и свободой этих спасённых им пятерых человечков. Блидевский не знал - как сложится их дальнейшая судьба, и не мог знать - кем они станут в будущем: врачами или работорговцами, но он сумел их спасти. И это сейчас было главное. - Забирай, - сказал адвокат. Капитан так и застыл с открытым ртом, не веря в то, что он услышал. Блидевский хитро подмигнул и сказал свою цену: - Только с одним условием. Ты поможешь мне вытащить родителей моих найдёнышей. Капитан нахмурился и поднял глаза к небу. Чувствовалось, что он сводит воедино все за и против. В итоге он согласился: - По рукам. Найдём мамок и папок твоих спиногрызов. Ты, главное, скажи, кто их держит и где. Поедем воевать. Будем уменьшать поголовье моральных уродов. - Мы друг друга поняли, - сказал Кисель и кинул капитану ключи от уазика. Капитан ловко поймал ключи на лету и подмигнул защитнику: - Мы ещё покажем, на что способны. Военный развернулся на каблуках и затопал в сторону своих бойцов. На вытянутой вверх руке он показал ключи от машины. Его встретили одобрительными возгласами. Кисель закрыл глаза, а губы прошептали: - Простишь ли ты меня, Кирилл? | ||
|
| Всего страниц: 12 |