Всего страниц: 12
Александр Иванин (11945): Долг
Размещено: 09.03.2015, 07:33
  
Глава 15. Осада

    Большому морфу категорически не везло. С момента последней настоящей еды он жрал свежую человечину всего один раз - когда утащил в подвал зазевавшегося мародёра. Пока его товарищи возились в недрах одного из брошенных магазинов, Кызя выдернул жертву за ноги в подвальное окно. Морф даже не понял: заметили мародеры пропажу коллеги или нет.

    Пойманная дичь закончилась слишком быстро. Все остальное время большой морф набивал утробу только мясом зомби, а однажды убил и сожрал другого морфа. Пожирание мертвых беспокойников спасало от дикого голода и позволяло более-менее поддерживать свои силы.

    Дело было не в том, что он больше не мог ловить дичь или выбирал неудачные места для охоты. На самом деле вокруг поменялось все. Настоящей дичи стало категорически мало. А те, кто остался, прятались в укрепленных убежищах и были вооружены до зубов. К некоторым таким убежищам даже подойти было невозможно – начиналась пальба и взрывы, которые вздымали землю, разбрасывали куски асфальта, плевались огнем, швырялись осколками и разрушали все, что попадало в зону их поражения. К тому же, как правило, каждое из таких убежищ уже «опекали» один или два морфа.

    Во время стычки с таким вот охранником, Кызя распорол собрату мягкое пузо. Из распахнутого чрева твари вывались кишки, в которых хозяин сам и запутался. Кызя добил агрессивного морфа и сожрал целиком без остатка. А когда он сунулся за настоящей добычей, то люди этого убежища дали ему такой отпор, что большой морф поспешил унести свою драгоценную тушу подальше, а не дожидаться гибели, как тот самый бедолага, которому он выпустил кишки.

    По городу на коробках катались люди, но они были вооружены еще лучше, чем дичь в убежищах, и постоянно готовы к отражению любой атаки. Четыре атаки на мобильные группы закончились провалом, а пятая одновременно увенчалась сомнительным успехом и досадным поражением, но это была не атака, а ловля дичи из засады.

    В тот раз Кызя заметил из окна очередной многоквартирной кормушки, как люди на коробке пытались протиснуться между сгоревшим автобусом и, впечатавшейся в стену дома скорой помощью. Кызя взял разбег по заляпанной старой кровью комнате, спрыгнул с балкона и, перелетев приличное расстояние, смог попасть в кузов автомобиля с наращёнными бортами. Схватив одного из аппетитных человечков, он допустил ошибку, побежав на противоположную сторону улицы. Открытое пространство мгновенно наполнилось ураганным огнем, большой морф был вынужден укрыться за перевёрнутым автобусом. В этот самый момент он чуть не погиб.

    Тяжелые пули старенького пулемета ДШКМ рвали кузов автобуса как бумажную коробку, грозный крупнокалиберный ветеран с упоением напрягал все свои могучие килоджоули дульной энергии выплевывая короткие и длинные очереди.

    Кызя чудом смог проскочить опасное пространство до ближайшего здания. Пробив еще целую витрину, он скрылся в недрах торговых площадей. От многообещающей добычи осталось только кисть и предплечье до локтя. Остальная часть трупа валялась за искореженным автобусом. Зато у большого морфа появилась хорошая сквозная дырка в брюхе, которую оставила после себя пуля, калибра 12,7 миллиметров.

    На следующий день он наткнулся на команду мародеров, которые потрошили небольшой магазинчик с какими-то железками и жестяными банками с булькающей внутри жидкостью. Они так увлеклись, что прозевали нападение морфа. Именно тога он утащил в подвал целого человека.

    Окрыленный успехом, Кызя поменял тактику и стал устраивать засады в местах, где могли появиться люди. Но тактика оказалась ошибочной. Все попытки караулить мародеров внутри помещений закончились неудачей. Большой морф никак не мог угадать, где они будут появляется. Поганые людишки были коварны и непредсказуемы.

    Очередное гнездо людей было так хорошо запрятано, что Кызя нашел его исключительно по воле случая. В своих бестолковых скитаниях он буквально наткнулся на труп убитого морфа. Тварь была размером чуть боле средней, и убили его недавно. Кызя подергал бабуинообразного собрата за лапы и голову, а потом собрался было утащить его с солнцепека куда-нибудь в укромное место, чтобы сожрать, но не тут то было. Морф был привязан!

    Стальной трос так туго впивался в шею морфа, что металлическая петля рассекла шкуру монстра, глубоко врезавшись мышцы. Трос тянулся от шеи трупа в одно из подвальных окон нижнего яруса большого торгового цента. Оконце было очень низкое и узенькое. Туда разве что голову и можно было просунуть.

    Морф потянул за трос, но усилия оказались тщетны, он был накрепко привязан там за окном в подвале. И вдруг Кызя уловил вполне различимые живые волны человеческого тела, дразнящие его из этого самого подвального окна. Реакция была мгновенной. Морф сразу сунулся в отверстие, манящее близостью добычи. Разумеется, он не пролез в маленький проем. Его голова едва не застряла в бетонной западне. Живое тепло и быстрый топот человеческих ног быстро удалялись от него в далекую тьму. Кызя втянул легкими воздух. Запах принес понимание, что здесь у людей убежище. Людей здесь много.

    Несколько озадачивал уничтоженный собрат морф. Выходит, что это добыча смогла уничтожить охотника. Это обескураживало, но оптимизм вселяло то, что Кызю не встретили залпами стреляющих палок, а попавшийся человечек убежал без сопротивления. Такой шанс нельзя было упускать. Он покажет этой дичи, что значить настоящий охотник. Следовало застолбить за собой эту территорию и попробовать добраться до добычи, пока кто-нибудь его не опередил. Ведь эта дичь была вообще бесхозной.

    Большой морф оббежал вокруг торгового центра. Людишки так тщательно прятались, что Кызя не обнаружил снаружи ни одного из следов присутствия человека. Он не заметил постов, не услышал человеческую речь, не почувствовал запах человека или тех дымных палочек, которые выдавали глупых людей задолго до того как их было слышно. А еще не было тех волн живого тепла, которые большой морф всегда угадывал безошибочно. Не было даже мусора и испражнений, которые люди частенько оставляли после себя.

    Эти странные трусливые человечки прятались так, что ни одного признака их присутствия он так и не заметил. Если бы то самый человек не подошел к окну, из которого торчал трос, то Кызя просто бы отгрыз морфу голову и сожрал бы его, а потом прошел дальше. Эти люди пугливы и безопасны, судя по тому, как тщательно они прятались. В любом другом случае он бы уже отведал хорошую порцию свинца в одно из мест на своем драгоценном теле.

    С противоположной стороны здания Кызя наткнулся на труп второго морфа. Бывший человек валялся возле цоколя здания, а на его толстой длинной шее тоже была петля, но из крепкого нейлонового торса, вместо металлического. Кызя сел на задницу. Он внимательно осмотрел свою находку. Петля на шее монстра тоже очень туго затянута, веревка аж утонула внутри кожистых складок. В теле дохлого морфа было множество дырок от пуль.

    Находка Кызе очень не понравилась. Новый труп говорил о том, что эти люди намеренно убивают морфов. Выходит, что он ошибся когда посчитал, что дичь в убежище труслива и вполне безопасна.

    Продолжив путь, Кызя наткнулся на бетонное ограждение пандуса подземной парковки. Он с готовностью побежал внутрь, но визит в подземелье его разочаровал. Все такая же мертвая пасмурная картинка с замершими автомобилями и шатающимися зомби.

    Большой морф обошел по периметру всю парковку. Следов живого человека он опять не нашел, зато обнаружил очень изменившегося зомби, которому до морфа оставалось совсем немного. Тупая тварь неожиданно напала на него. Такого большой морф не ожидал. Шустрый зомбак сжимал в руках большую железяку, которой попробовал ударить морфа. Кызя сначала сломал придурку руки, а потом поочерёдно сломал ноги. Он еще какое то время глумился над трупом, пока окончательно не упокоил его. Ну, хоть какое-то развлечение.

    Выбравшись внутрь магазина по застывшему эскалатору, Кызя бродил по торговым залам продуктового супермаркета мимо, облепленной мухами, гнилого месива из фруктов и овощей, мимо полок со вздувшимися пакетами молока и кефира, вдоль рядов с заплесневелой бакалеей и консервами. Над головой роились облака насекомых.

    Между полок, лотков и замолчавших навсегда холодильников бродил или стояли зомби, ожидая неизвестно чего. Кызя нескольких уничтожил, а одного мелкого даже сожрал. Просто вид у него был получше, чем у других. Следующие этажи оказались практически пустынными, там даже зомби было мало.

    Морф выбрался на крышу. Просторная плоская кровля со множеством всяких штуковин обдавала едким жаром, который сумела набрать за весь день. Это было приятно. Кызя умел заряжаться теплом. На крыше он неожиданно наткнулся на следы человека. Сложно было понять, откуда и куда они идут. Недавние дожди уничтожили большую часть следов, но все же он их нашел. Это были те самые пахучие дымные палочки, которые люди частенько смолили во рту. Окурки лежали возле больших вращающихся штуковин. Люди здесь находились долго - окурков было много. Горячий воздух пах людьми. Запах людей остался и на вращающихся штуковинах и на остальных предметах вокруг. Они были здесь совсем недавно. Также воздух с запахом человека тянуло из жестяных коробок с тонкими жалюзи.

    Тщательное изучение крыши больше ничего не дало. Дичи здесь не было, и где ее искать, тоже было непонятно. Кызя посмотрел, как солнце медленно опускается к горизонту и решил спустит вниз. Не утруждая себя поиском лестницы, он слез по фасаду, цепляясь за торчащие металлические ребра каркаса для навесных панелей.

    Внизу он еще раз обошел здание и возле первого трупа с металлическим тросом на шее почувствовал как из открытого проема окна подвала и сквозь бетонную стену на него идут уверенные волны человеческого тела. В следующее мгновение он уже замер напротив. В небольшом проеме он видел добычу. Человек стоял в подвале к нему лицом и издавал звуки. Вожделенная пища была такой близкой. Но вот узенькое и низкое окошко! Что с этим делать? Какой будет толк, если он застрянет в этой дырке?

    Человек тем временем начал вести себя очень странно: двигаться, махать руками и даже подпрыгивать. Вот этого Кызя не понимал. Обычно люди или пытались убежать, или наоборот пытались сражаться, а этот как будто звал с собой поиграть. Да и волны от него исходили разные. Так вот в чем дело! Кызя своим новым чутьем безошибочно определил, что по обеим сторонам от окна стояли еще несколько человек. Они устроили ему засаду!

    Кызя тоже умеет засады устраивать. Он уже примерился, как можно выхватить одного из коварных прятунов через небольшое окно так, чтобы люди не успели начать стрелять. Кызя остро чувствовал запах оружейной смазки с легким привкусом горелого пороха. Эти жалкие трусы рассчитывают убить его как и тех двух морфов.

    Большой морф не был таким глупым, чтобы подставить голову под удары пуль. Он сунул в окошко лапу. Очень быстро и плавно он скользнул к манящей пустоте и резко забросил лапу внутрь открытого окна, но промахнулся. Крючковатые когти бесполезно заскрежетали по бетонной поверхности чуть-чуть не достав до человека. Кызя ударил в другую сторону, но тоже безрезультатно. Дольше задерживаться было опасно - его лапу могут нашпиговать свинцом или покалечить иным образом, а в его планы не входило стать добычей для прячущихся людей. Кызя выдернул руку и скакнул в сторону.

    Резкий рывок за лапу опрокинул его на асфальт. Прочная стальная петля была затянута на лапе чуть выше локтя. Тут же в отверстии появился ствол ружья. Кызя ударил по нему второй свободной лапой, выбив оружие из чьих-то рук, но враг успел выстрелить, облако горячих пороховых газов обожгло ему самую макушку, а два кусочка картечи впились в толстую маску на лице. Кызя перекатился к стене, уйдя в мертвую зону. Так он его не достанут. Стальной трос натянулся и зазвенел как струна, когда большой морф попытался вырваться снова. Второе облако картечи прошло совсем рядом.

    Кызя рванулся изо всех сил в другую сторону, но трос опять остановил и отбросил его назад. Морф уперся всеми четырьмя лапами в бетонный выступ и постарался разорвать трос. Но вместо этого, что-то звякнуло по ту сторону бетонной стены, и Кызя снова рухнул на асфальт. Трос мгновенно ослаб, а из маленького окна вылетела второй конец троса вместе с привязанной железякой. Кызя высоко подпрыгнул и влетел в разбитую витрину салона красоты. Попав внутрь, большой морф пулей пролетел расстояние до ближайшего укромного места и замер там.

    За ним никто не гнался. Но он все равно не расслаблялся, тщательно контролируя пространство вокруг себя. Вдруг ловушка, в которую он попал, не является единственной? Кызя принялся освобождаться от удавки, которая чуть не погубила его. Порвать трос не получилось, и Кызя долго распутывал когтями замысловатый узел. Он справился с этой напастью только поздней ночью. Выше локтя трос разрезал кожу и глубоко впился в мышцы. Большой морф сожрал ночью крупного зомбака для того, чтобы утихомирить голод. Ему срочно было нужно свежее человеческое мясо.

    Рано утром морф снова спустился вниз и принялся тщательно обследовать нижнюю часть здания снаружи. Людей он обнаружил сразу. Они искали его, высматривая из маленьких оконец. Дразнящие волны выплескивались то здесь, то там, то тут. Аппетитный обед сам просился в пасть, но Кызя прекрасно помнил о коварной ловушке, которую ему устроили вчера.

    Он не остался незамеченным. Люди поменяли тактику поведения. Теперь они вместо блуждании по подвалу, собирались в одном месте. И их было много. Они суетились и весьма кровожадно выглядывали из амбразур в бетонной стене. Наконец морф услышал крики. Человек опять маячил в окне, стараясь привлечь его внимание. Поведение было такое же, как и вчера.

    Кызя смотрел на это спектакль примерно около трех минут. Затем вышел на открытую площадку, так чтобы хорошо видеть этого наглого человечка, подобрал с тротуара обломок бетонной плитки и метко запустил его в обидчика. Крики человека сразу прекратились, а после звука удара из маленького оконного проема выплеснулось облако кровавого аромата.

    Не смотря на дурманящий запах свежей еды морфу пришлось оставить место схватки. У него внутри все кипело и клокотало от злобы. Его водит за нос какая-то добыча. Более того – они охотятся на него! Это было уму непостижимо! Кызя был вне себя от ярости. Он раз за разом обшаривал торговый центр, ища хоть какую-то зацепку, чтобы найти возможность добраться до убежища, где пряталась пища.

    Через какое-то время Кызя услышал непонятный шум снизу. Спустившись, он увидел добычу на которую охтился. Да это были люди. Они довольно таки крупной толпой двигались по громадной галерее второго этажа. Вторая группа стояла рядом с лифтами. Те, что шагали в его сторону, были вооружены большими прямоугольными щитами, пиками с поперечинами у основания наконечника, молотками и топориками на очень длинных ручках.

    Люди шли слаженно, как единый механизм. Кидающиеся на них зомби натыкались на пики. Пока один или двое пикинеров удерживали неосторожную жертву на остриях своего оружия, из строя на голову зомби опускался молоток или топор на длиннющей рукояти, раскалывая или пробивая череп. Именно эти удары и услышал морф. Его удивило, как люди могли практически не издавать звуков. Даже щиты у них не гремели.

    Ощетинившийся пиками и защищенный сплошной стеной из прямоугольных щитов, отряд, с торчащими над головами людей топорами и молотками, добрался до аптеки и перекрыл подходы к ней. Что происходило внутри, Кызя не видел, но люди, вставшие стеной перед большой прозрачной витриной аптеки все также слаженно валили накатывающихся зомби одного за другим. Можно было позавидовать их выдержке.

    Когда люди двинулись обратно, Кызя атаковал. Он добежал по галерее третьего этажа до места над головами отряда. Морф примерился, как будет лучше свалиться людям прямо на головы. Он ухватился за парапет и перекинул свое тело наружу, но неожиданно одна из штанг выдернулась под его весом из коротенького гнезда и пошла в сторону. Кызю по инерции развернуло и он, содрав рекламный баннер, идущий по кромке галереи, рухнул вниз, увлекая за собой остатки парапета галереи третьего этажа.

    Люди засуетились и уже скрыватясь, с криками и топотом побежали обратно к лифтам. Морф выпрыгнул вверх и, ухватившись за одну из стоек рекламной конструкции, перебрался на галерею второго этажа. Люди в панике отступали, но сохраняли строй. С их стороны забухали выстрелы, и в морфа полетела картечь. Кызя рванулся в сторону и, укрываясь за выступами и перегородками, двинулся в их сторону. Теперь они в западне, теперь они не скроются. Со стороны группы прикрытия летели пули, круша плитку, витрины и стеновые панели. Люди тем временем втягивались в просторную нишу. С каждой секундой их становилось все меньше и меньше.

    Кадка с пальмой рассыпалась как раз перед Кызиной мордой от десятка попаданий пуль и картечи, как только он попытался выглянуть из укрытия. Морф заскочил внутрь обувного магазина. Там его ждал сюрприз. Он обнаружил, что все перегородки между отдельными помещениями легко ломаются. И он кинулся в обход, пробивая на ходу конструкции из гипсокартона.

    Пробежав, таким образом, через три торговых зала, он замер у противоположной стены четвертого магазина. Там прохода не было, а стена была уже бетонная. Зато люди были совсем рядом. Кызя выскочил как раз перед самой нишей. Морфа встретил тяжелый звук удара захлопывающихся дверей. Людей в нише уже не было, они скрылись за плотно стянутыми створками. Эта добыча ушла от него!

    Большой морф в бессильной злобе кинулся на большие металлические двери, которые размером напоминали ворота. Но все было бесполезно. Его удары и скрежет когтей по метллу не могли помочь. Казалось, что визжащие под когтями толстые стальные листы смеются над ним.

    Кызе доводилось выламывать металлические двери в квартиры, но те поделки трудолюбивых китайцев больше напоминали жестяные крышки подарочных коробок, а это произведение отечественных умельцев было мощным и массивным. Зато теперь Кызя знал точно, где прячутся люди. Он прошелся по этажам и определил, что все похожие двери-ворота на каждом этаже были установлены в бетонном колодце лестничной клетки. С наружной стороны здания эта лестничная клетка имела один большой выход в самом низу и множество мелких окошечек, расположенных в художественном беспорядке по всей высоте лестничной клетки. Окошечки не были застеклены или заделаны решеткой, но пролезть туда могла разве что кошка.

    В здании торгового центра были два такие бетонные столба лестничных клеток с окошечками-дырками и мощными дверьми. Оба столба поднимались выше уровня крыши. На кровлю выходили двери поменьше, но все равно такие же прочные и основательные, как и на этажах. Найти способ проникнуть туда так и не получилось.

    Разочарованный бесплотными поисками, Морф уселся на верхушку одной из лестничных клеток и разглядывал город, залитый ярким послеобеденным солнцем. Вдалеке поднимались два темных дымных столба. На самом деле он видел несколько пожаров, но эти два были наиболее близкими. Его внимание переключилось на вращающиеся штуки. Лопасти бодро крутились на ветру, издавая негромкий шум, а из зарешеченных квадратных труб попрежнему несло запахом человека.

    Кызя позволил увлечь себя непонятному порыву. На него в очередной раз накатило бешенство. Как какие-то люди могут нарушать его планы? Он должен пожрать, ему нужна пища! А они прячутся. У морфа не было сомнений, что эти самые шумящие штуки сделали именно спрятавшиеся люди. Он много раз наблюдал, какие убежища они создают и какие непонятные штуковины повсюду ставят. Морф спрыгнул с крыши лестничной клетки и подбежал к вертушкам. Кызя хватал и раскачивал шумящие ветряки, отламывал у них детали, вырывал крепеж, гнул матовые лопасти. Еще он крушил прямоугольные жестяные коробки с жалюзи, откуда его дразнил запах дичи. Он бесновался до тех пор, пока эти штуковины не перестали шуметь, а вентиляционные короба не превратились в искореженные обломки. Только тогда ярость сдала свои позиции. Он сразу потерял интерес к сломанным ветрякам и забрался на прежнее место, греться на солнце. Тепло бодрило и совершенно глушило голод.

    Ветряки были сломаны, выходы вентиляционных коробов были уничтожены. Теперь воздух внутрь подвала не подавался и не выходил.

    Стук на лестнице внизу он скорее почувствовал, чем услышал. Кто-то поднимался вверх по лестничной клетке. Скоро волны живой энергии уже ощущались совсем отчетливо, а через зарешеченные дырки стал доноситься звуки шагов нескольких человек.

    Кызя распластался на крыше этой бетонной шахты в напряженном ожидании. Люди конечно поднялись наверх, но сразу выходить не стали. Они суетились где-то там у него под брюхом, осторожно шептались и звякали оружием. Морф выжидал. Ждать он умел. Интуиция ему подсказывала, что люди поднялись не просто так. Если им так дороги те крутящиеся штуки, то они обязательно выйдут.

    Сложно сказать сколько прошло времени пока люди старательно разглядывли через узкие щели крышу и свои ненаглядные вертушки. Но в итоге, засов был осторожно отодвинут, и дверь тихонько скрипнула, когда ее приоткрыли. Но никто не выходил. Выжидали люди, выжидал морф.

    На крышу выскочил молодой парень и сразу упал на одно колено, вертя во все стороны стреляющей палкой. Затем сразу вышел второй и встал за спиной у первого. Затем появились еще три человека. Они коротко переговаривались.

    Морф лежал неподвижно, распластавшись на крыше лестничной клетки. А люди, выждав порядка пяти минут, сплочённой группой двинулись в сторону ненаглядных ветряков. Тогда морф плавно соскользнул с крыши и заскочил в дверь. Он не даст им вернуться в свое бетонное укрытие. Теперь они в его власти. Теперь они попались в его ловушку.

    Внутри были еще люди. Три удара, три размноженные черепа и морф скользнул вниз по лестнице. Ниже он смог найти еще одного человека. Похоже, что это были все люди, которые поднялись наверх. Славная охота получилась.

    Когда Морф вернулся обратно на верхнюю площадку лестничной клетки, люди на крыше кричали и стреляли. Но Кызя не торопился выходить к ним. Он опять выжидал. Ожидание его нисколько не беспокоило. Он приступил к шикарной трапезе, пожирая убитую добычу. Свежая горячая человеческая кровь полилась в его утробу. Давненько у него не было такого пира. В памяти всплыли обрывочные образы первой его кормушки и шикарной ночной трапезы на крыше вместе с маленьким морфом.

    Кызя не выходил. Он жрал. Сначала жрал быстро и жадно, а затем медленно с частыми остановками. Клетки внутри организма уже верещали от удовольствия и тянули в себя питательные соки.

    Люди по-прежнему бегали там, на крыше, но заходить боялись. Они поменялись с морфом местами. Теперь он сидел в бетонном укрытии и поджидал их, а они суетились вокруг, не в силах что-либо сделать. Кызя не собирался лезть на рожон. Ему пока и так не плохо. Он питался, восстанавливался и менялся. Закончив с этими четырьмя трупами, он сможет устроить им достойный прием.

    На то чтобы впихнуть в себя се первые два трупа у большого морфа ушли практически сутки. За это время люди с крыши куда-то исчезли, но их черед тоже скоро наступит. Брюхо было набито до отказа. Организм усердно трудился, всасывая необходимый материал. У него уже снова стал нарастать плотный как резина восковой слой под шкурой на спине, чего не было уже со времени схватки с бегемотообразным морфом-броненосцем.

    Закончив с пиршеством, Кызя пошел по лестнице вниз. Он легко и быстро скользил по ступеням, внимательно разглядывая крепость людей. На лестничной клетке был мусор, нанесенные песок, пыль и прошлогодние листья, кое-где стояли всякие вещи, которые были морфу совершенно безразличны, было множество людских следов. Люди здесь были часто, но сейчас разумеется не попадались.

    В самом низу большого морфа встретила баррикада. Теперь живые человеческие волны шли к морфу очень уверенно и четко. Убежище было найдено. Они сами себя там замуровали. Тщательно уложенные мешки с чем-то плотным и тяжелым занимали    все пространство в проеме от пола до потолка и от стены до стены. Из плотно уложенных мешков торчали несколько труб Их назначение стало ясно, как только морф засунул лапу в одну из них. Его кисть тут же пробили автоматные пули.

    У самого края баррикады примостился старый железный бухгалтерский шкаф с двумя распашными дверками высотой в человеческий рост. Человеческие следы вели как раз оттуда.

    Поднявшись на трех лапах обратно на крышу. Но морф уже не нашел там людей, Кызя бродил от одной торчащего пня лестничной клетки к другому. Следы конечно были, но сами люди исчезли. Их на крыше не было. Большой морф обследовал торчащий на краю крыши пень второй бетонной шахты лестничной клетки. Люди ушли именно туда. Дверь была закрыта, а сквозь стену хорошо ощущался затаившийся там человек.

    Кызя обошел пень по большому полукругу и аккуратно забрался на верхушку так, чтобы его не смогли заметить сквозь щели. Теперь он ходил от одного края крыши лестничной клетки до другого, разыскивая способ проникнуть внутрь. Человек, расположившийся в бетонной коробке под ним, вел себя спокойно. Кызя не чувствовал кисловатого запаха страха. Наоборот, человек был готов драться.

    Морф в задумчивости уселся на самый край крыши этого здоровенного бетонного пня и принялся болтать ногами, как это делают скучающие дети на скамейках или прочих удобных для болтания ногами местах, на которые усадили неугомонных чад родители. Морф наклонился вперед и почувствовал, как бетонная плита качнулась под ним.    Это было странно. Кызя качнулся несколько раз еще энергичнее и почувствовал, как что-то ломается и отрывается. Он слышал, как крошится цементный раствор.

    Морф резко подскочил и принялся молотить всеми четырьмя лапами по окружающей поверхности. И случилось чудо. Он провалился вниз как раз на голову человека, который его караулил. В крыше бетонной конструкции зачем-то пробили дыру, а потом заделали ее тем, что попалось под руку. Плита лежала на месте, чудом не обрушиваясь вниз, до этого самого момента, но сделанная людьми в прошлом глупость сработала как раз в пользу морфа. Он проник в цитадель где от него пряталась пища. Карауливший его человек погиб сразу, его буквально разрубило пополам большим осколком бетонной плиты.

    Морф оторвал ему голову и принялся вытаскивать части тела человека из-под бетонных обломков. Кызя собрал все остатки тела человека в угол бетонной коробки и привалил обломками, чтобы уберечь от возможных грабителей. Морф бесшумной тенью скользнул вниз по лестнице. Он хотел войны. Люди должны поплатиться за свое коварство. Но больше всего он хотел жрать.

    Глава 16 Возмездие

    Ему уже было все равно шпионка она или нет.

    Иваницкий лежал на боку и разглядывал профиль Гали на фоне лунного света. Она спала, слегка посапывая во сне, её губы были приоткрыты совсем по-детски. Это выглядело так мило и непосредственно. Галя лежала рядом с ним, как доверчивый котёнок. Даже не верилось, что утром это нежное существо превратиться в настоящую львицу. Он пощекотал самый кончик её носика, от чего она смешно сморщилась и закрыла лицо рукой. Володя улыбнулся и, перекатившись на другой бок, встал с кровати. Холодные половицы обожгли ноги. Он и забыл, что обе козьи шкуры лежали с Галиной сторон. Подпрыгивая на цыпочках, он как можно тише перешёл в общий зал. Проходя через шторы из деревянных висюлек, он услышал сонный голос за спиной:

    - Ты куда? Случилось что-нибудь?

    - Нет. Спи, малышка. Я покурить.

    Галя сонно забубнила себе под нос что-то вроде: "Можно и здесь". Иваницкий уселся за широкий дощатый стол. В доме стало заметно холоднее. Огонь прогорел, не осталось даже искорок на серой горке пепла и чернеющих головешках. Пахло золой и деревом, слабый оттенок дымного аромат смоляных поленьев ещё витал в воздухе.

    Володя взял со стола тот самый кортик, подаренный его новой соратницей, и вытащил его из чёрных ножен. Нет, он не ошибся, от серого матового лезвия, тускло мерцающего в лунном свете, веяло смертью. Той самой настоящей ледяной скиталицей, после которой все остаётся холодным, немым и статичным. Ночь - это время для такого клинка Клинок сам лег в руку, он хотел крови и боли, он хотел забирать жизни.

    Пальцы сами пробежали по острой как бритва кромке. Лёгкий укол и на подушечках пальцев показалась кровь, такая горячая и живая, как антипод смертельному лезвию. Это разбудило Иваницкого по настоящему, оторвало от сладкой дремы безмятежности.

    Перед глазами отчетливо и ярко вспылили улыбающиеся рожи безумных докторов. Прошедший день не ограничился показом фотографий и непонятных диаграмм, они потащили его в святая святых свое научного вертепа, где проводились опыты на людях.

    Сначала он поприсутствовал на каком-то судьбоносном эксперименте. Трем бедолагам в металлических клетушках-обезьянниках одной из камер подвала ввели волшебные препараты, которые должны были сделать их венцом творения безумных докторов. Хотя только двое из них были людьми в привычном понимании. А самый первый, которого ему представили был так называемой переходной формой.

    Перходная форма вполне внятно разговаривала, знатно ругалась и весьма осмысленно крыла отборным матом своих мучителей. Морда этой образины уже теряла человеческие черты, челюсти и надбровные дуги заметно выдались вперед, рот превратился в пасть, наполненную острыми зубами, а длинные толстые ногти скоро должны были превратиться в звериные когти. Менгеле пояснил, что это реальный вампир, и все изменения в его теле вызваны особенностью диеты, которой он придерживался после прихода Большого Песца.

    Двое других выглядели вполне обычными. Малахольного вида молодой мужик с редкой, но длинной бороденкой, истово крестился и призывал к покаянию. Последний из испытуемых был крепким смурным типом с замашками уголовника. Его темные, почти черные глаза, смотрели с усталой злобой пойманного хищника, который ведет себя смирно, терпеливо выжидая подходящий момент, когда еду доведется поквитаться за все сразу.

    Во второй камере сидели два людоеда. Тоже две переходные формы – бывшие люди, но еще живые. Как пояснил Менгеле, с ними был третий, но они его съели. Людоеды были похожи на вампира из первой камеры как дальние родственники. Их роднили развитые челюсти, пасти и ногти, превращающиеся в когти, но в остальном людоеды отличались как от вампира так и между собой. Один был тощий и вертлявый, второй был грузный и неуклюжий.

    В третьей камере сидело существо еще больше похожее на морфа, но по словам Доктора это был еще человек. Здесь он пояснил, что те кто потребляет человечину или пьет человеческую кровь изменяются не только физически, но серьезно меняется психика. Если сначала опытные образцы демонстрируют даже рост интеллектуальных способностей, резко улучшается оперативная память и аналитические способности, то в последствии их ждет безумие. Через какой-то промежуток времени тяга к постоянному потреблению человечины становится для него непреодолимой, объект перестает себя контролировать и кидается на первую подходящую жертву. Докторов очень интересовал вопрос о том: сохранил объект интеллект, память и свою личность как таковую, но ввиду сложности работы с таким материалом, пока в этом вопросе они не продвинулись ни на миллиметр. Но все еще будет.

    Тут Иваницкий убедился в том, что этот живой полуморф совсем псих. Как только они вошли в камеру, страшная образина сразу же кинулась в их сторону и стала протягивать свои лапы со звериными когтями сквозь прутья. А когда перед чудовищем открыли пробирку с кровью, эта тварь пришла в настоящее неистовство. Его глаза буквально вылезли из орбит. Чудовище билось о решетку, пыталось гнуть прутья лапами, билось головой. Кровь брызнула из свежих рассечений на теле чудовища, но мутант не успокаивался, он грыз решетку, ломая зубы, рычал по-звериному и снова рвался к ним.

    После первых трех камер остальные четыре уже были не интересны. В них сидели люди на которых без из согласия проводились опыты.

    Но самое главное началось после экскурсии. Легкий разговор за обедом перерос в некое подобие допроса. Иваницкий, прекрасно владевший всеми методами оперативной работы с легкостью обходил всевозможные ловушки, не давая поймать себя не несоответствиях. Докторов очень интересовало мнение Иваницкого обо всем увиденном. Володя не скрывал своего восхищения, щедро раздавал комплименты, но не переходил за грань разумного в похвалах.

    Уже после обеда Доктор Менгеле пригласил его на прогулку по живописному периметру научного центра. Иваницкий понял, что настал судный час, когда щедрый хозяин предъявит свой счет и сразу решит его судьбу.

    Менгеле всенепременно хотел сам один завербовать и склонить Иваницкого к сотрудничеству. Это уже само по себе было ошибкой. Уважаемый Игорь Петрович был несомненно умным и проницательным человеком, да и в подковёрных играх научного мира он явно поднаторел, но сейчас перед ним был не пронырливый коллега и не, ловящий каждое слово научного светилы, аспирант. За плечами Тваницкго было более полутора десятков лет оперативной работы, а в настоящем Володя нес великое служение ДОЛГу, ведя за собой сотни и сотни последователей.

    Иваницкий был в благодушном настроении, его миссия в этом вертепе зла приближалась к развязке. Он даже решил немного подшутить над свей жертвой.

    - Мы с вами парочкой сейчас гуляем, как влюбленные. Только букета с цветами не хватет. Не боитесь себя скомпрометировать?

    - Боитесь, что Галя приревнует? -    не остался в долгу Менгеле. – Я ценю юмор, но поверьте мне, все уже в курсе моих сексуальных пристрастий. Они конечно специфические, но конкретно вы Володя в них никак не вписываетесь. Я не делаю тайны из своих предпочтений.

    Следователю совершенно не хотелось разбираться в особенностях половых извращений хозяина злодейского вертепа и он перевел разговор во вполне конструктивное русло.

    - Я совсем другое имел ввиду. Если вытащили меня на прогулку в уединении, то явно для чего-то важного. Я правильно рассуждаю? А мы пока попусту трепались.

    - Да, действительно. Я просто не знаю с чего начать. Период вашего лечения идет к завершении, и большую часть нашей работы вы видели…

    Менгеле свалился в неуверенную паузу.

    - Начните с главного, - дал ему шанс Иваницкий. – Вы собирались поговорить со мной о совместной работе.

    - Да, собирался. Но не работе, не стоит утрировать. Я не собираюсь нанимать вас или наоборот наниматься к вам. Я говорю о новом мировом порядке и господстве в новом мире.

    - Ох ты как загнули-то! Мировое господство.

    - Да. Я не страдаю манией величия или ложной скромностью. И свихнуться я не успел. Я взвешенно подхожу к прикладному использованию сделанных нами открытий. А последняя ступень позволит нам достичь некого пика в своей работе. Вы же понимаете, что лидирующие позиции в науке выводят определённые социальные группы и государства в мировые лидеры. Технологическое преимущества испанских конкистадоров в виде пороха, ружей, стального оружия и лошадей, позволило захватить малыми силами всю центральную Америку, победив войска индейцев, которые превосходили их числом в тысячи раз.

    - Порох вообще-то китайцы изобрели, а в итоге Китай стал британской колонией. У индусов слоны были.

    - Китайцы еще изобрели сталь, спички, громадные океанские корабли и даже знаменитые итальянские спагетти тоже изобрели китайцы. Вы правильно мыслите. Почему-то считается, что если человек умный, то он гарантированно добьётся успеха в жизни и все преодолеет. Но умным быть не достаточно. Нужна воля, нужна решимость, деловая хватка, предприимчивость, везение наконец. Расхожая поговорка о том, что талант всегда пробьёт себе дорогу, не боле чем миф. Вы представить себе не можете сколько загубленных талантов я повидал. Удручающее зрелище.

    - Так вы полагаете, что у меня есть воля, решимость, деловая хватка, предприимчивость и    везение?

    - У вас есть намного больше чем воля, решимость и прочее. Вы превращаетесь в политическую фигуру. За вами идут люди. И то что вокруг вас сейчас происходит будет расти и множится. А за нами люди не пойдут. Если мы предложим миру спасение от наступившей катастрофы, то не стоит наивно надеется, что все будут валяться у нас в ногах. Большая часть конечно будет, но потом появится один человек, группа людей, много групп людей, которые захотят встать на наше место. Поверьте мне, я не глупый человек и понимаю, что изобрести и довести изобретение до массового прикладного использования – это только половина дела. Даже история нашей страны изобилует примерами когда, получив в свои руки нечто уже совершенно отлаженное и перспективное, обладатель, который был не готов правильно распорядится своим приобретением, спускал все это в тартары. Наглядный пример – это царствование Николая второго. От своего батюшки – царя Александра третьего – миротворца, царь Николай получил действительно великую процветающую империю. Николай был прекрасным человеком, отличным семьянином и верным другом, но он не был государственником. В итоге кровавый хаос и разрушение великого государства. Личность Николая и его судьбу я считаю глубоко трагичной. Падение Римской империи, крах Византии, разбазаривание завоеваний Александра Македонского и Чингисхана. Бесконечное множество примеров. Я не хочу уподобиться забытому великому изобретатели или неудачливому монарху. Я не зациклен на собственной исключительности и готов делиться. Я трезво оцениваю перспективы нашей научной группы. Мы должны быть интегрированы в некую силу, общность или систему, которая окажется не по зубам новым рейдерам, революционерам, проходимцам и бандитам.

    - А если ближе к мировому господству?

    - Ближе некуда. Если мы становимся единственными обладателями биотехнологии которая будет является спасением и панацеей от уничтожающей человечества эпидемии, то это гарантированно выводит нас к мировому господству. Согласитесь, что неразумно будет этим не воспользоваться. В обмен на собственную жизнь и здоровье люди будут готовы принять наши правила. Таким образом можно будет обеспечить лояльность. А если наша группа сольется с вашим движением, то мы уже не будем группкой ученых, одержимой идеей мирового господства. Появиться некая протогосударственная структура, обладающая единым центром, системой управления, мощным силовым блоком и самое главное - обладающая единой сплачивающей идеологией. И эта структура несет миру спасение. Мы уже сделали открытие, которое мы не в силах реализовать сами. Я предлагаю вам партнерство. Мы вверяем свои открытия и свои судьбы в ваши руки. Вы поднимаетесь на вершины власти и поднимаете нас туда же. У нас с вами получится непобедимый тандем. Сила вашего движения увеличится на порядок. А мы получим гарантированную защиту. Мои глаза открылись на слабость нашей позиции, когда у нас произошел неприятный инцидент с нашим кураторами из военного ведомства. Я оказался на шаг впереди, плюс к этому – колоссальное наше везение. Вы верите в судьбу или проведение?

    - Ну, допустим.

    - Тогда проследите логическую цепочку. Во-первых, мы сделали великое открытие. Во-вторых, нас и наше открытие пытались уничтожить, но не смогли. В-третьих, на развалинах цивилизации возникает новое движение ДОЛГ, которое растет и ширится в геометрической прогрессии день ото дня. В-четвертых, мы спасаем лидера этого движения, вы попадаете к нам. Вероятность такого события – одна на миллиард. В-пятых, если объединяться наши открытия и ваше движение, разве это не будет очевидно взаимовыгодным? Симбиоз вашей идеологии и наших открытий даст точек к развитию новой цивилизации. Разве не будет логичным стать во главе нарождающегося общества. Мы вместе спасем человечество не просто от вымирания. Мы не позволим скатиться людям к первобытной дикости. Мы сохраним, преумножим и активно будем использовать сумму знаний и сумму технологий всего человечества. Мы основа нового мира и нового мирового порядка.

    - А почему вы не хотите подарить свое открытие людям? Облагодетельствуйте ближних и дальних своих, подарите им будущее и ваши имена золотыми буквами впишут в историю человечества.

    Менгеле дружелюбно и весело рассмеялся.

    - Дорогой Владимир, вы опять шутите. Мы же с вами здравомыслящие образованные люди. К чему все эти сантименты. Давайте без лицемерия и патетики. Высокие слова здесь ни к чему. Будет глупо не распорядиться в свою пользу результаты собственного труда. Вы со мной согласны? Что вы думаете о моем предложении.

    Напрасно Менгеле высмеял слова Володи. Иваницкий не шутил. Он говорил абсолютно искренне. А перед собой он видел очередную мразь, узревшая возможность возвыситься и стать у руля нового мира. Эта мразь готова спасать только тех, кто будет лизать ему пятки. Мразь была слабой и подлой, а для полной уверенности в своей власти и безнаказанности ей нужен некий великий папа, под крылышком которого она сможет творить свои паскудства. Так даже вдвойне безопаснее. Сначала великий папа убережет её от других мразей, а также от праведного гнева остальной массы человечества. А если что пойдет не так, то эта кучка безумных докторов с легкой душой свалит все претензии недовольного человечества на такого плохого папу, который заграбастал своими грязными лапами плоды их научного гения и торговал этими плодами оптом и в розницу. А они - такие наивные и далекие от реальной жизни, ничего не могли с этим поделать. Их напугали и заставили.

    Вот уроды!

    Сколько еще эти изуверы от науки замучают людей для своих открытий? Сколько крови они выпьют из народа, пока будут устанавливать свою власть? Сколько еще мертвых армий маленьких и больших зомби-солдат они натравят на несогласных?

    Расследование закончено. Приговор вынесен. Готовьте аутодафе .

    - Я согласен. Я ожидал этого предложения, - ответил Иваницкий.

    Менгеле разве что не запрыгал и не захлопал в ладоши, как маленькая девочка. Он буквально светился счастьем. Нотки напряженного ожидания в голосе доктора сменились на безудержное ликование.

    - Я так и знал, дорогой мой. Я предвидел. Это судьба. Это феерия. Я счастлив. Когда мы с вами приступим к воплощению?

    Эта ученая обезьяна так и не поняла, что Иваницкий уже приступил, но не к воплощению. Он готовился развоплотить всех этих безумных докторишек, рвущихся к мировому господству. Их ждет горькое и болезненное разочарование.

    Менгеле так расчувствовался, что пустился во все тяжкие. С его слов Иваницкий узнал, что остальные члены команды научной сволочней много спорили на предмет демонстрации Иваницкому выращенных морфов. Менгеле на свой страх и риск отвел Володю в угольный склад и показал грузовик с образцами мертвых мутантов, но ему еще не показывали человеческих и собачьих морфов, которых уже применяли в боевых условиях.

    Раздобрившийся Менгеле чуть ли не бегом увел Иваницкого обратно к главному зданию. Там следователя погрузили в богато укомплектованный джип безумного доктора и повезли в ветеринарный институт. Разумеется они поехали не той заросшей дорогой из бетонных плит, по которой Володю вели позавчера. Его с комфортом прокатили по замечательной асфальтовой дороге прямо к воротам засекреченного научного заведения.

    Иваницкий сразу понял почему его в прошлый раз вели пешком. Рядом с воротами весела большая вывеска где был указан и адрес злополучного института. Фактически теперь перед Иваницким раскрыли точное местоположение исследовательских центров. Володя усмехнулся. Теперь ученые ему доверяют, и наглядно демонстрируют это, ожидая взаимной откровенности.

    Иваницкий не без интереса посмотрел на выкормленных монстров, а потом попросил показать ему еще раз грузовик, в котором содержали армию маленьких морфов.

    Около грузовика их опять встретил щуплый. Тот буквально млел от уделенного внимания. Похоже, что у своего начальника он ходил в нелюбимых золушках. А внимание к его творению некой высокопоставленной особы льстило его самолюбию. Он с горящими глазами рассказывал от том, как в его голове зародилась идея создания армии из мелких морфов, как он вынашивал и разрабатывал ее, а также сколько сил он положил на создание первого прототипа. Щуплый познакомил Володю со своими коллегми, которые создавали армию мертвой мелочи и сам перевозчик для зомби.

    Автомобиль изначально был приспособлен для перевозки пушных зверей, а теперь клетки укрепили и автоматизировали. Пульт управления и многочисленные камеры находились в спальнике седельного тягача. В просторном спальнике было не повернуться от нагромождения техники, а также от шкафа с оружием и специальной одежды.

    Также Иваницкий вместе с Менгеле и спонтанно появившейся свитой обошли каждый из корпусов. Ревизионный тур по институту закончили ужином, но не на территории ветеринарного института. Кушать там было неприятно ввиду специфического запаха, который пропитал каждый уголок научного центра.

    Ужин состоялся в большом шатре на открытом воздухе. Шатер стоял на искусственном островке посредине озера устроенном перед главным зданием профилактория. Их перевезли туда на обычной весельной лодке. Года Иваницкий зашел в шатер, он понял, что ужин намечается праздничный. Ради такого случая доктор Безликий даже разрешил ему бокал вина. И на том спасибо.

    Бравурные тосты о великом начинании снова переросли в бесконечные научные диспуты и споры. Вся научная братия нажралась по-свински. После чего горячие словесные баталии стали перемежаться рукоприкладством. Иваницкому даже пришлось разнимать сцепившихся Докора Зло и Доктора Моро.

    Плюнув на идиотов, Иваницкий забрал свою амазонку и ушел с Галиной к ней в уютную берлогу.

    Сейчас он голый сидел на холодной деревянной скамейке и завороженно смотрел на тёмные потеки крови на своих пальцах. Лунный свет, лившийся из окна искажал цвета делал все неожиданно резким и контрастным, придавая каждому предмету важность и таинственность. Казалось, что лунный свет меняет не только внешний облик, но и внутреннее содержание вещей. На поверхность выходит их глубинная сущность, запрятанная за блеклым привычным образом.

    Вот кортик – обычная кованая железка, искусно обработанная и приспособленная для украшения чъего-то морского мундира. А на самом деле этот кортик хотел крови. Скребущая жажда убийства вибрирующими волнами потекла от лезвия вверх по руке. Темная злоба выплеснулась из души следователя колючими хлопьями.

    Сколько он еще может позволять этим упырям готовить силки для всего человечества? А сколько последних мгновений отмерила ему судьба – минуты или часы? Успеет ли он помешать этой великоученой сволочи подмять под себя выжившее человечество?

    Судьба этого оплота новой науки и всех его обитателей была решена, приговор был вынесен. Омерзительное гнездо должно быть уничтожено без остатка со всеми кто здесь находится.

    Иваницкий поспешно натянул свои джинсы, которые так и оставалась лежать на полу,    натянул на голое тело свитер. Они даже не стал искать высокие шнурованные берцы, а сунул ноги в замшевые тапочки. ДОЛГ требовал действия, немедленного и решительного. Иваницкий просто не мог сидеть на месте.

    За распахнутой дверью его встретила холодная ночь и прозрачное антрацитовое небо, сквозь которое было видно посыпанное яркими звёздами пространство необъятного космоса и яркая луна.

    Изо рта валит пар. Сырой холодный воздух сразу протянулся к его телу сквозь самые малейшие щелочки в одежде, стараясь согреться сам или наоборот - охладить его. Иваницкий шёл уверенно и спокойно, как в турпоходе. У него был ДОЛГ, и он обязан его исполнить. Джинсы и тапочки мгновенно промокли от ночной росы, когда он проходил через кусты. Где-то там за спиной в маленьком бревенчатом домике на отшибе уткнулась в подушки и тоненько по-бабьи завыла Галя, горькие жалобные слёзы сильной женщины намочили подушку.

    Но Володя уже не мог и не хотел её услышать. Он с нетерпением ждал предстоящей схватки.

    Мрачные большие коробки института ветеринарии и селекции племенных животных уныло выплыли из-за лесных зарослей. Ворота были закрыты, но возле распахнутой калитки происходила как раз смена патрулей, контролирующих территорию за ограждением. Иваницкий шел как раз в сторону калитки.

    Во всем теле была изумительная легкость. Четкость сознания бодрила кристальной чистотой. Он беспрепятственно ощутил сонливое недовольство каждого из людей, стоящих около ворот. Один был чем-то возмущен, а другого человека лениво раздражало недовольство первого. Между ними шла вялая перебранка сонных людей. Остальные пятеро человек расползлись вокруг спорщиков аморфной массой. Иваницкий прошел как раз за их спинами. По нему безучастно скользнула пара невидящих взглядов. Предсказуемо повторился трюк с «невидимостью». Как тогда Бочкин говорил? Отвести глаза или что-то вроде этого. Иваницкого просто не замечали.

    Володя шагнул в открытую калитку, прошел мимо двух курящих охранников пенсионного возраста, но одетых во вполне приличное обмундирование и вооруженных до самых зубов. Иваницкий не стал размениваться на этих олухов, он торопился уничтожить сразу всю эти цитадель зла.

    Он, не разбирая дороги, шлепал в домашних тапках прямо по холодным лужам и густой жирной грязи в сторону котельной. Здание котельной он обошел с правой стороны и остановился между новой металлической пристройкой энергоцентра и темными громадами емкостей с соляркой. Ему нужно было попасть внутрь. Это было просто смешно, но он не мог найти дверь на сплошной металлической поверхности, перемежаемой буграми гнутых выступов сэндвич-панелей.

    Место нахождения двери выдала урна, наполненная мусором и окурками, возле самого входа в котельную. Кочегары или операторы котельной не очень заботились о чистоте и опрятности окружающей территории. Иваницкий ухмыльнувшись подошел к обнаруженной двери и потянул на себя обычную ручку советского образца из металлического прутка.

    Нутро энергоцентра встретило привычным грохотом и шумом. Будка с операторами находилась сразу справа. Дверь к ним тоже не была закрыта. Володя шагнул в пункт управления. На звук, ворвавшийся из открытого дверного проема, обернулись два сонные лица. Дверное полотно, притянутое пружиной, хлопнуло за спиной Иваницкого, существенно приглушив грохот, доносящийся из машинного зала.

    - Тебе чего, вахлак? - крупный мужчина вполне гражданского вида поднялся со старого мягкого кресла, зияющего прорехами в ткани истертой обивки.

    Он был с автоматом в руках и в старом советском ватнике. Охранник не стал вскидывать автомат, а просто подошел к Иваницкому и положил левую руку ему на плече. Это было роковой ошибкой.

    - Ну?! - начал раздражаться охранник. – Заблудился что ли?

    Охранника подвели его самоуверенность и безалаберность. Лицо мужика исказилось в болезненно гримасе, как будто он палец дверью прищемил. Дамасская сталь кортика вонзилась ему в левый бок чуть ниже подмышки. Лезвие сначала почувствовало сопротивление, уперевшись в ребро, а потом, отщепив кусочек кости, легко скользнуло дальше, рассекая человеческую плоть. Острие вонзилось в левый желудочек, открывая свободный проход крови внутрь грудной полости, двинулось чуть вверх и рассекло    нижнюю часть предсердия вместе клапаном.

    Иваницкий почувствовал через рукоять клинка последние сокращения сердечной мышцы. Он ощутил, как стремительно жизнь покинула несчастное тело. Все-таки это было ни с чем несравнимое ощущение. Он убивал и раньше, но убивать человека ножом – это было чем-то совершенно иным. Ни в каком другом случае ты не будешь так близок к своей жертве, и не будешь так остро чувствовать ее смерть кроме, как вонзая лезвие в еще живую плоть. Твоя рука ощущает обреченное трепыхание внутренностей через которые прошло лезвие. Разве только если задушить человека, то, наверное, можно будет почувствовать нечто подобное. Иваницкому сразу стало легко, еще один из, накопленных в прошлом, зарядов боли оторвался от его израненной души и вознесся в неведомые дали, растворяясь и исчезая в темноте.

    Чуть прижимаемое расщепленным осколком ребра лезвие вышло из тела с едва слышимым скрипом. Охранник осел вниз, выронив автомат. Иваницкий шагнул в сторону круглых испуганных глаз. Тощий парнишка сидел, беспомощно вжавшись в спинку вертлявого стула на колесиках. Следователь подошел к нему вплотную, откинув ногой небольшой резной столик с разложенными нардами. Игральные кости и шашечки звонко застучали по бетонному полу.

    - Дяденька, не надо. Не убивайте меня, пожалуйста, – дрожащим голосом заскулил дрищавый парень. - У меня мама и бабушка больная. Как же они без меня. Мне жениться скоро.

    Его субтильная внешность была обманчивой. Парню было никак не меньше двадцати пяти, а то и тридцати лет.

    - А ты правильно будешь себя ввести? - спросил у него Иваницкий, проведя ему окровавленным лезвием по щеке.

    Щуплый вздрогнул всем телом. Володю    забавлял ужас в глазах этого человека.

    - Как скажите! – почти взвизгнул он, пытаясь убрать голову от опасного лезвия.

    - Я его убил потому, что он на меня напал. Тебе понятно? - прояснил ситуацию Иваницкий.

    - Я все понял. Я все что угодно. Я никогда, - заскулил щуплый. - Простите меня!

    - Молодец! Я разведчик и пришел, чтобы уничтожить врага. Но ты же мне не враг?

    - Нет. Я с вами. Правда, правда. Меня заставили. Я не хотел.

    - Тс-с-с-с! -    зашипел на него Иваницкий, прижимая палец к губам. - Ты будешь делать то, что я скажу?

    Щуплый дергано затряс головой, подтверждая свое согласие.

    - Я хочу, чтобы ты вылил солярку из баков и выпустил газ из газгольдеров в подвал, в переходы между корпусами. Тебе понятно? Сможешь?

    - Не знаю. Далековато.

    Иваницкий провел лезвием по второй щеке парня, оставляя кровавую полосу. Тот снова затрясся. В помещении помимо крови запахло мочой.

    - Я придумаю, я все сделаю. Только не убивайте, - снова залепетал щуплый.

    - Будешь жить пацан. Если сделаешь все, как я сказал, то не убью. Мы же вместе на одной стороне баррикад? Я правильно думаю?

    - Да. Вместе! Кончено вместе.

    Простимулированный зассанец подошёл творчески к выполнению поставленной задачи. Сначала он открыл герметичную дверь из котельной в подземелье.

    Потом оказалось, что прямо в котельной были мощные насосы, которые перекачивали солярку из топливозаправщиков в цистерны. Там их разместили чтобы они не перемерзали в холодное время года, пока не работают. Осталось только открутить муфты и направить повернуть трубы топливопроводов в подвал. Парень запустил молчавший до этого насос и густая солярная струя с бешенным напором полилась на пол подземного хода.

    Возня с газгольдером заняла намного больше времени. Для перекачки газа пришлось соединить вместе несколько брезентовых пожарных шлангов, один из концов получившейся кишки он привязал проволокой к наконечнику спускного вентиля для газового конденсата, а второй конец привязали за ближайшую решетку в подземелье.

    Расчет Иваницкого был на то, что газ и солярка заполнят все подземелье, а потом он взорвет весь этот научный центр к чертям собачьим. Газ мгновенно надул плоские шланги до вида толстой колбасы. Белая вонючая газовая струя хлестала внутрь подземных галерей образуя с воздухом и солярными парами взрывоопасную смесь. Тягучий полупрозрачный поток из солярки быстро растекался по подземным переходам. Был риск, что случайная искра или непотушенный окурок воспламенит газовую смесь раньше времени, но следователь не боялся, он даже хотел этого.

    Закончив с приготовлениями, Иваницкий потащил своего пленного помощника в операторскую    кабину. Здесь он упокоил восставшего охранника, вогнав ему клинок кортика в глазницу. Мертвый урод едва не повалил его, наскочив на следователя своей немалой тушей. Сейчас Иваницкий обрадовался, что не прихватил с собой автомат. Если бы он выстрелил, то от вспышки выстрела воспламенилась бы вонючая газовая смесь. От ядреной газовой вони уже кружилась голова и дурманило мозг.

    Иваницкий разжился в операторской с покойником: тремя рожками для калаша, пистолетом Макарова с одной запасной обоймой, парой наступательных гранат и одной осколочной. Еще в кармане разгрузки он обнаружил выключенную рацию. После мародёрства Володя потащил щуплого за собой в склад угля, где стоял автотягач с полным прицепом мертвых и смертельны тварей.

    Грузовик нужно было выгнать, пока туда не просочился газ. Грузовик завели и выгнали за ворота.

    Пора было заканчивать. Долгожданное возмездие накатывало на ничего не подозревающий научный центр неотвратимо, как жесткий удар об землю после падения с большой высоты парашютиста с нераскрывшимся куполом. Оставалось только поджечь выпущенный в подземелье газ. В центре уже показались первые признаки беспокойства. От корпусво раздались крики и шум непонятной суеты.

    Иваницкий опять потащил пленного с собой в подземную галерею. Там без противогаза уже нельзя было находиться. Свет неоновых ламп тускло светил сквозь белесую завесу.

    Иваницкий закончил изготовление бомбы. Он зарезал несчастного оператора установки, вогнав ему кортик под лопатку.

    - Прости, приятель. Я тебя обманул. Но так надо, - сказал Иваницкий прямо в стекленеющие глаза щуплого парня, а затем аккуратно положил под его тело пару гранат с выдернутыми предохранительными чеками.

    После того как щуплый восстанет и поднимется, он исполнит свою последнюю функцию: сработают освобожденные запалы и обе гранаты взорвут бинарную газовую смесь.

    До взрыва оставалось минуть десять-пятнадцать. Следователь бегом взбежал по ступеням лестницы в котельную, а затем кинулся к заведенному грузовику. Машина тронулась с места и тяжело, как бы нехотя, начала набирать скорость. Иваницкий крутил рулевое колесо, его бил кашель и кружилась голова, но даже отравление не сможет остановить его от исполнения поставленной задачи.

    Он первый раз в жизни управлял тягачом с полуприцепом, поэтому чуть не оторвал полуприцеп, зацепившись им за дерево проходя очередной поворот. Хоть по прямой дорога был короткой, но тяжёлую машину пришлось вести по хорошей асфальтированной объездной дороге. Иваницкий давил на педаль акселератора, торопясь попасть на территорию оздоровительного комплекса до того как начнется шумиха.

    Ничего не понимающие охранники главных ворот тупо вылупились на приближающуюся яркую морду импортного грузовика. Дальнейшее для них явилось полной неожиданностью. Грузовик, набирая скорость, с грохотом протаранил металлические ворота. Выбитые сворки разлетелись по обеим сторонам от машины.

    Сделав крюк, Иваницкий не справился с управлением и промахнулся мимо ворот оздоровительно-исследовательского центра. Тяжелый грузовик пробил массивным бампером потешный бревенчатый забор и заехал на территорию.

    Небольшой издержкой такого лобового тарана и поездки по осколкам забора явилось то, что все колеса оказались пробиты. Но тем не менее, Иваницкий дотянул до главного здания, где он встречался с докторами. В этот момент горизонт взметнуло яркой вспышкой. Громыхнуло так, что земля заходила ходуном. Чудовищных размеров огненное облако вспухло над лесом, яркое зарево залило большую часть неба в стороне ветеринарного института.

    Иваницкий остановил машину прямо около крыльца. Он увидел, как из здания выскочили люди. Одновременно с этим до грузовика дошла ударная волна от взрыва. Зазвенели выбитые оконные стекла домов.

    «Весело вам? Ну, сейчас еще веселее будет!» - подумал он. Ощущение злобного веселья переполняла его сверх всякой меры. Володя встал с кресла и вошел в спальник ультрасовременного автотягача. Здесь были мониторы и система управления клетками. Особо разбираться в управлении было некогда. Мониторы уже работали, а вот из всего обилия рычажков и переключателей он выбрал два самых больших рычага. Первый отвечал за аварийное открытие задней двери полуприцепа, а вторым открывались сразу все клетки с мертвыми тварями. По крайней мере, на них так было написано. Иваницкий рванул сразу оба.

    Картинка общего вида полуприцепа сразу изменилась. Монитор добросовестно показал, как из распахнувшихся дверок повалила мелкая опасная нежить. Большая откидная дверь в задней части рухнула с громким лязгом на каменное ограждение большой клумбы. Голодные твари мигом брызнули из полуприцепа во все стороны. Начинался большой пир орды мелкой нежити. Они шли убивать и кормиться. К их создателям пришла гибель.

    Дело было сделано, и Володя огляделся по сторонам. Лампочка под потолком освещала просторное помещение шоферского спальника мягким приятным светом. Вместо диванчика, душа с туалетом и прочих бытовых удобств здесь были пара кресел, привинченный к стене столик с ноутбуком, пульт управления и шкаф из металлической сетки. Иваницкий распахнул шкаф и обмер. Здесь на крюках висели противоосколочные костюмы песочного цвета. Еще здесь были специальные ботинки с толстыми подошвами и щитками. Вот это подарок! Такая одежда лучше всего подходит для прогулок по территориям запруженным мелкой нежитью.

    Иваницкий скинул с себя на промокшие свитер и джинсы. Он примерил сначала комбинезон на широченных лямках, а потом подобрал ботинки. Все было почти в пору. Затем он вытащил куртку. С внешней стороны куртки имелись карманы для металлических пластин. Немного помучавшись, экспериментальным путем он подобрал нужные и вставил их в карманы. Там же где и пластины, он нашел щитки. Поверх штанин комбинезона он нацепил поножи, совмещенные с наколенниками. Сверху он одело куртку, а на голову напялил титановую сферу с узким прозрачным стеклом в сплошным забрале. Иваницкий нарядился в эту сбрую и почувствовал, насколько тяжелее ему стало двигаться. Весила вся эта амуниция добрых килограммов тридцать.

    После того как он выберется с территории, нужно будет хотя бы пластины из куртки выкинуть, а то он подохнет под всем этим весом. Следующим приятным сюрпризом стала клетка с дробовиками. Добротные полуавтоматические «бенельки» стояли вдоль задней стенки, буквально упрашивая взять их в руки. Все дробовики были со складным прикладом, удлиненным магазином и многочисленными планками под всевозможные приблуды.

    Патронташей не было. Красные и синие коробки с патронами    стояли в зажимах на верхней полочке. Он набил этих самых коробок в сумку, напоминающую обычный базарный баул, а также распихал по карманам. И сумку, и дробовик он забросил за спину, а в руки взял автомат. Сейчас он ему нужнее.

    Иваницкий практически выпал из боковой двери спальника. Во-первых, он едва пролез в узкий дверной проем, а во-вторых он с горем поплам смог поставить ноги на высунувшиеся ступеньки. В итоге Вова практически сполз вниз, вися на одной из трубок перил.

    Теперь следовало найти транспорт, чтобы убраться отсюда. На территории царила паника. Крики, выстрелы и рев пожара за лесом, наполняли воздух музыкой смерти.

    Мелкие твари уже кого-то жрали на ступеньках главного здания. Если двое человек уже не двигались, то третий слабо отбивался руками, пока его жрали живьем.

    Облаком осколков брызнуло во все стороны окно соседнего здания. Оттуда выскочил еще один человек в робе, покрытой кровавыми пятнами. Приняв Иваницкого за своего, мужчина кинулся в его сторону. А в руках у него была настоящая казацкая шашка. На половине пути на него наскочили сразу две мелких твари. Наверное, раньше это были крысы. Одна из них впилась ему зубищами в голень, раздирая когтями глубокие борозды на коже. Вторую тварь он попытался зарубить шашкой, но лезвие бессильно сверкнуло в отблесках далекого пламени. Уродливая тварь, как бы глумясь над жертвой прыгала вокруг, ускользая в самый последний момент он острого лезвия. Несчастный рубанул изо все сил по твари раздирающей ногу, но морфо-крыса ловко ушла из-под удара, и мужчина отсек себе ступню. Обе твари кинулись на беспомощную жертву.

    Иваницкий увидел, как с невероятной скоростью неслись по территории маленькой стайкой морфо-куры. Они уже были полностью перепачканы в крови. Его внимание снова привлек мужчина. Он страшно кричал и тянул руку в сторону следователя. Искаженной отчаянной мукой лицо просило о смерти. Иваницкий выстрелил в него короткой очередью из автомата. Разбитый в дребезги череп выплеснул превращенное в кашу содержимое на песчаную дорожку. Одну из тварей ему тоже удалось убить. Вторая бестия с потрясающей скоростью кинулась прочь.

    Иваницкий подобрал шашку. Она оказалась кстати. Он неоднократно испытал ее, пока добрался до ворот. Больше всего досаждали куры. Шустрые твари наскакивали поодиночке и группами. Если бы не костюм, его бы давно освежевали. Из-за здания неожиданно выскочил внедорожник и резко затормозил перед воротами. В нем сидели вооруженные люди. Иваницкий не раздумывая бросил в сторону машины осколочную гранату и укрылся за углом.

    Взрыв грохнул перед воротами. Ранило обоих людей, а машине не повезло больше всего. Осколки сильно изрешетили морду машины, но хуже всего, что были пробиты передние колеса и радиатор. Двигатель стразу заглох, повалил пар, и под машиной начали разливаться лужи из антифриза и машинного масла. Следователь обстрелял салон машины. Для верности он подошел к машине. Полюбовавшись на раненных Вова добил их выстрелами в голову. Иваницкий сменил рожок и прикинул, где можно найти еще одну машину.

    Вторую выскочившую машину он встретил длинной автоматной очередью в лобовое стекло. Стекло джипа поросло белыми цветами трещин вокруг образовавшихся дырок и провалилось вовнутрь. Внедорожник клюнул носом и застыл. Это транспорт все еще вполне годился для побега. Подойдя к машине, Володя увидел, что водитель и передний пассажир убиты. На заднем сиденью располагались доктор Моро и доктор Менгеле.    Морро был ранен в лицо. Он был жив, но вывалившееся из глазницы белый шарик глазного яблока висел на обрывке мышцы. Как противник он был абсолютно безопасен. Доктор Менгеле прижимал к груди большую сумку, набитую так, что молния не сходилась наверху. Из сумки торчали какие-то папки и бумаги. Доктор испуганно лупал глазами, разглядывая невиданного бойца.

    Тем временем на площадку перед воротами выскочил третий джип. Иваницкий сменил магазин и ударил очередью в морду джипа. Здесь получилось даже интереснее. Внутри большой машины сработали сразу все подушки безопасности. Наехав на бетонную тумбу клумбы, джип перевернулся и прокатился еще какое-то время на боку. Затем внутрь полезли мелкие твари.

    Может на доктора произвело впечатление внешний вид Иваницкого, а может быть он впечатлился такой удивительной победой над джипом, но он изо всех сил закричал:

    - Не убивайте меня!!! Я жить хочу! Я готов отдать вам все что угодно. Поверьте, у меня есть сверхценные сведения, они сделают вас бессмертным. Вы сможете спасти человечество. Вы станете богатым и могущественным. В ваших руках будет власть над всем миром!

    - Спасибо, у меня уже все есть, - сказал Володя и разрядил остатки магазина в голову ученого.

    Он выкинул из машины два трупа и еще живого доктора Моро на асфальт. Из сведенных мертвой судорогой рук доктора Менгеле, Иваницкий выдернул объемистую сумку и забросил ее на заднее сиденье автомобиля. Автомат и опустевшие рожки он положил на переднее пассажирское сидение.

    Для того чтобы расположиться в своем громоздком костюме за рулем он отодвинул сиденье практически до самого конца и задрал руль. В легковушке он бы точно не поместился. Иваницкий запустил двигатель и тронулся с места. Он не стал ездить по территории, все-таки это было опасно. Далекое зарево и взрывы, доносящиеся из леса, говорили о том, что он выбрал правильную стратегию. Институт со всеми его тварями будет уничтожен.

    Подогнав машину к пробоине в стене, он аккуратно переехал ее по следам, оставленным тягачом и полуприцепом, на которых он привез сюда смерть. Выкатившись на противоположную сторону, Иваницкий поехал в неизвестном направлении. Нужно было добраться до большой дороги, а там он уже разберется, как вернуться в накопитель.

    Узенькая полоска асфальта петляла в лесу. Володя не задумываясь следовал по заданному дорогой маршруту. Остановился он только возле пересечения с другой дорогой. На перекрестке был единственный указатель, где на светлом    прямоугольнике чернела надпись: «станция НИИ ВГС».

    Надпись обнадеживала. В таком транспортном узле как железнодорожная станция точно должны быть люди. Следователь повернул руль налево и поехал в указном направлении. Дорога вообще мало чем отличалась от той, по которой он ехал ранее. После очередного поворота машина поднялась на холм, и Иваницкий буквально влип в картину полыхающего на значительном расстоянии впереди громадного пожара. С возвышенности было прекрасно видно, как горит тот самый институт, который стараниями Иваницкого превращался в груду обгоревших руин. Володя прекрасно различал каждый из корпусов. Он снова и снова перебирал в голове их названия, назначение и расположение. Ошибки быть не могло.

    Болезненное любопытство и пьянящее ощущение победы тянули его к себе. Иваницкий злобно рассмеялся. Ему внезапно стал смешно. Захотелось увидеть свою работу как можно ближе. Нога сама отпустила тормоз, и автомобиль покатил в направлении полыхающих зданий. Следователь ехал на место своего преступления. Его туда тянуло.

    Джип, следуя изгибами дороги, объехал полукругом на некотором отдалении практически половину территории научного института. Ближе подъезжать было опасно и Володя, подобрав подходящую возвышенность, загнал машину как можно выше на попавшийся бугор.

    Он не ошибся. Территория открывалась отсюда как на ладони. Перед ним ревел бушующее море огня. Периодически, что-то грохотало, взрывались и щелкало. Складки огненного покрывала вспухали оранжевыми клубящимися пузырями, и от раскаленной поверхности отрывались клубы жаркого огня. Он видел, как рушатся стены, и горит окружающий лес. Он увидел, как сквозь лес быстро движется весь объятый пламенем автомобиль.

    Иваницкий ошибся, только через какое-то время он понял, что это не машина, а горящий курозавр бежит в его сторону, оставляя за собой огненный след. Горел он очень хорошо, но, тем не менее, пер вперёд, ломая кусты и натыкаясь на деревья. Птичий монстр перебежал через дорогу и воткнулся в бурелом на месте лесного вывала. Он там и остался. Похоже, что его лапы застряли между поваленными стволами деревьев. Он дергался и пытался выбраться из коварных силков, но у него это не получилось. Высохшие деревья споро занялись жарким пламенем. Через десять минут курозавр уже поджаривался внутри гигантского костра.

    Иваницкий был счастлив. Так мог чувствовать себя виртуозный мастер, который смотрел на свой шедевр, многократно превзошедший все его ранние работы. Жадный огонь вычищал мерзкую коросту зла, поразившего это место. Очистительный огонь оставлял за собой свободное открытое пространство. Как приятно было сдирать всю эту грязь с земли. Подобное чувство возникало у Иваницкого и раньше, но оно не шло ни в какое сравнение с тем внутренним катарсисом, который он испытывал именно сейчас.

    Володя как загипнотизированный смотрел на неистовство жадного пламени, пока чёрное ночное небо не превратилось в серое утреннее. В сердце утихло кипящее ликование, оставив приятную щемящую боль. Иваницкий снова уселся в машину и поехал обратной дорогой. Он не включил фары, отчего чуть было не сбил вышедшего на дорогу человека. Перепачканный сажей, с подпалинами на обычной армейской каске и следами ожогов на лице тот появился на дороге как приведение в своей серой робе с прожжёнными дырами. Володю заставил остановиться ДОЛГ.

    Человек, наверное, был в шоке потому, что стоял столбом и смотрел на джип с безучастным видом. Скорее всего, он был безоружен, руки висели плетьми вдоль тела. Но человек был живой, и это было главным. Ошалелые глаза смотрели осмысленно, в них не было мертвой пелены и всепоглощающей злобы, которую буквально излучали мертвые буркала зомби. К тому же человек на дороге не проявлял никаких признаков агрессии. Точнее он вообще никак себя не проявлял.

    Иваницкий вышел из машины и направился было в сторону пострадавшего. Но как только следователь снял с себя шлем, открыв голову, человек поменялся в одно мгновение. Лицо исказилось циничной ухмылкой, а в руках появился пистолет.

    - Тили, тили, трали-вали! Мы-то вас тут долго ждали, - поприветствовал он Иваницкого глумливым речитативом. – Ты, млять, колпак свой брост и грабли вверх задери, любезный. Не доводи до греха.

    Под матерную брань и угрозы налетчика, следователь остановился и поднял руки вверх. Если этот ухмыляющийся тип не убил его сразу, то он ему зачем-то нужен. Причину Володя разглядел довольно тки быстро. Затвор пистолета заклинило в среднем положении.

    - Ты каску-то брось и клешни повыше подними, а то я нервничаю! - крикнул ему человек с пистолетом.

    Может он был излишне самоуверен и глуп, а может быть просто плохо соображал после всего пережитого, но он подошёл слишком близко. Иваницкий перехватил шлем поудобнее, шагнул ему навстречу и резким движением ударил нападавшего титановой сферой по черепу над ухом, отправив того на землю. Со стороны это выглядело совсем не так как в фильмах, где актёр после такого удара отлетает на три метра, красиво махнув в полете ногами, или мгновенно рушиться на асфальт. Не было никакой зрелищности. Голову человека с пистолетом мотнуло к плечу по направлению от удара, он стал заваливаться корпусом в туже сторону и потешно засеменил ногами в бок. Придурок нелепо повалился на обочину, а пистолет остался лежать на дороге.

    Иваницкий обыскал идиота и вытащил у него из карманов еще две обоймы и выкидной нож. Володя спихнул бедолагу в кювет и на обратном пути подхватил с дороги старый, затертый до светлого металла, пистолет Макарова. Наверное, пистолет был вообще не пригоден к стрельбе. Следователь выкинул магазин и с заметным усилием передернул затвор. Его заклинила пустая гильза. Гильза была свежестреляной, а пистолет был до невозможности грязным. Володя брезгливо поморщился. За такое отношение к оружию, этого идиота нужно было вытащить из кювета и еще пару раз врезать ему каской по голове.

    Иваницкий положил шлем на капот джипа и осмотрелся. Начиналось утро, а окружающая весна упорно пробивалась в этот мир теплом, свежей зеленью и запахом первых цветов. Ей было плевать на катастрофу, настигшую человеческую цивилизацию, на пожар, на догорающего в лесном буреломе курозавра и на, валяющегося в кювете, придурка, который не умеет обращаться с пистолетом.

    Следователь заученными движениями разобрал пистоле и почистил его как мог, воспользовавшись обычными перчатками,    найденными в кабине джипа. Собрав пистолет, Володя несколько раз передернул затвор, взвел курок и нажал на спуск. Вроде все работало.

    - Это ты, сволочь?! Это ты пожар устроил?! Скотина!!! - звонкий и громкий женский голос мог принадлежать только Галине.

    Она шла к нему по дороге в своём мешковатом свитере, с патронташем через плече и с двустволкой в руках. До неё было метров сто. Она вскинула ружьё и два раза подряд выстрелила. Тяжёлая свинцовая пуля чиркнула прямо под ногами, а вторая ударила в массивный стальной бампер джипа. Иваницкий тут же загнал магазин и передернул затвор «макара», встал в стойку как в тире и прицелившись выстрелил.

    Галина тоже вскинула ружьё и нажата спуск. Два громких "бах" проследовали практически одновременно. Одна из пуль пролетела рядом с ухом. Володя выстрелил ещё два раза. В глазах при напряжении двоилось, поэтому было сложно целиться. Иваницкий поменял стойку, взял пистолет двумя руками, широко расставил ноги и выстрелил в быстро приближающуюся женщину. Он и отсюда мог почувствовать в каком она бешенстве. Амазонка шла с твёрдым намерением убить его, ее пальцы выцарапывали из патронташа очередную пару патронов.

    Иваницкий стрелял с небольшими промежутками между выстрелами. После выстрела возвращал ствол на линию прицеливания, замирал на мгновение и стрелял снова. Затвор стал на задержку. Все патроны из магазина были растрачены впустую. Иваницкий сунул руку в карман за вторым последним магазином.

    Очередные две пули из охотничьего ружья попалив цель. Сначала был тяжёлый удар в живот, а потом сразу же удар в грудь. Иваницкого опрокинуло на асфальт. Дикая боль и сбитое дыхание. Если бы не противоосколочный костюм, и металлические пластины, то он бы уже погиб.

    Как больно!!! Очень больно! Дыхание перехватило. Внутри горит рвущая злая боль.

    Иваницкий с трудом перевернулся на бок и, приложив немыслимые усилия, он стянул с себя куртку. Володя задыхался. Не зашнурованные ботинки сами свалились с ног, а вот из комбинезона пришлось практически выползать.

    Силы оставили его. Тяжелой душащей одежды на нем не было. Он валялся голый и жалкий на асфальте, ожидая своей участи. Таким его увидит его женщина с которой он был сегодня. Она шептала ему о своей любви, клялась быть верной, просила забрать с собой. А сейчас она его добьет. Смерть прервет его великое служение ДОЛГу.

    Глава 17 Побег подопытных

    Болезненное состояние утащило в мучительный бред. Смуглянка потерял границу, разделяющую реальности и сон. Галлюцинации накатывали целым каскадом. Он орал и просил о помощи своего ротного старшину, который стоял возле параши и задумчиво крутил вентиль крана. Только после того как он окончательно сорвал голос, Николай вспомнил, что старшина давным-давно погиб - глупо замерзнув по-пьяни в сугробе в новогоднюю ночь.

    Перед глазами ходили люди живые и мёртвые, он слышал голоса и песни. Он уже был не в камере, а несся под вой сирены в составе пожарного расчета, разглядывая бегущие за окном пожарной машины дома и любопытные рожи беспечных зевак. Невероятно маленький и тяжелый шлем сдавливал голову чугунными тисками, а впускной клапан маски работал на столько безобразно, что он уже задыхался от нехватки дыхательной смеси. Только зачем он одел маску в машине?

    Николай опять вернулся в решетчатую камеру, где по потолку ползали гигантские тараканы, а их, в свою очередь жрали, красные змеи. Одна такая змея обвила его тело поперек и сдавила могучими кольцами, от чего трещали кости и лопались жилы. Смуглянка захрипел.

    Усилием воли Николай заставил себя сползти на пол. Так стало немного легче – пол был холодный. Бетонная плоскость забирала в себя лишний жар, и на какое-то время становилось даже легче. Дикая жажда превратила язык в наждачную бумагу, которая обдирала небо и скребла по зубам. Преодолевая головокружение, Николай пополз в сторону «параши». Он старательно фокусировал сознание на образе хромированного барашка смесителя, который нужно было покрутить.

    Попытка удалась не сразу. Сначала Николай даже перепугался, что движется не в том направлении. У него уже не было сил на то, чтобы развернуться и ползти в обратную сторону. Бетонный пол неожиданно стал надежным помощником. Он удерживал Николая на своей поверхности, спасая от бешеной круговерти окружающего пространства. Холод бетона боролся с внутренним огнем человеческого тела и пояснял сознание. Наконец руки ухватились за гладкую поверхность эмалированного чугуна. Смуглянка никогда так не радовался «параше». В порыве восторга от достигнутого успеха он сумел приподняться и дотянуться до заветного крана. Скрюченные пальцы отчаянно скребанули по блестящим наплывам ребристого края вентиля. Его болезненное состояние, обозленное допущенной оплошностью, кинуло тело Николая обратно вниз. Но враг допустил роковую оплошность и не успел ее исправить. Ледяная вода полилась на макушку и за шиворот. Смуглянка не мог даже поднять голову, он принялся слизывать драгоценную влагу с белой поверхности унитаза. Ему так хотелось жить.

    Свирепая жажда отступила. Вода холодила раскаленное тело. Но самым главным было то, что у него стало проясняться сознание. Мучительные образы сразу стали блеклым и выцветшими. Болезнь медленно отползала. Когда Смуглянка смог усесться под струей ледяной воды, он понял, что победил. Николай злорадно подумал, что пусть эти экспериментаторы хреновы выкусят черта лысого. Они им не по зубам.

    Его соседям было также плохо, как и ему, некоторое время тому назад. Святоша трясся мелкой дрожью и громко стонал. Вампир подвывал как от сильной зубной боли. Он, лежа на полу, выкручивался всем телом, как будто у него болит живот.

    Дверь в комнату распахнулась. Смуглянка узнал надзирательницу. Вместе с ней вошли два помощника. Первым навестили святошу. Его подняли на руки, содрали одежду и всего обмыли под душем. А затем привязали широкими ремнями с шконке. Надзирательница ловко поставила ему капельницу, после чего аккуратно напоила его из пластмассового судка.

    С вампиром возились подольше. Тот пытался зацепить санитаров своими когтищами. Но с ним все равно справились. Носферату несколько раз ударили трескучим электрошокером, а потом повторили с ним тоже самое, что сделали и со святошей.

    Пришла очереди Николая. Смуглянка, опираясь спиной на стену и помогая себе руками, поднялся на ноги. Надзирательница вошла в его камеру первой.

    - Иди сюда, сука. Я тебе особую благодарность выражу, - заплетающимся языком проговорил он.

    В качестве ответа ему прилетел пинок под дых от одного из спутников медсестры. Смуглянка повалился на бетонный пол. Его освободили от одежды. Причем ее не сняли, а разрезали ножами. Николая уложили на нары и привязали широкими ремнями.

    Запихивая ему иглу капельницы в вену, некрасивая женщина сказала:

    - Не переживайте пожалуйста пациент. Вам скоро станет легче. Все будет хорошо.

    Она погладила его теплой мягкой ладонью по лбу и щеке. Неожиданная ласка казалась такой неуместной после пережитого. Наверное, также гладят забавного поросеночка, прежде чем прирезать для подачи к рождественскому столу.

    После того, как их оставили в одиночестве, пришло облегчение. Боль начала стихать, жар слабел, а бреда больше не было. Но тело наполнилось вялой усталостью, как будто он вагоны с углем разгружал. Облегчение радовало. Мутная пелена сползала с глаз. Смуглянка даже постарался разглядеть, как чувствуют себя соседи.

    Святоша лежал неподвижно ничком и даже не стонал. Если вдруг он подохнет, то будет совсем нехорошо. Если у мертвого Давида-Арсения проявятся такие же способности как у вампира, убившего Лену, то дела Николая плохи. Он даже сопротивляться мертвяку не сможет, привязанный ремнями к нарам. Приходи дорогой друг-мертвый святоша и кушай меня на здоровье. Его развеселила, возникшая в голове, нелепая ассоциация с японским экзотическим банкетом, когда суши едят прямо с тела обнаженной женщины.

    Вампир все время ерзал, наверное, пытался освободиться. Николай слышал, как тот грязно ругается и несет всякую ахинею в виде речитативов. Наверное, это у сатанистов такие молитвы или как это они называют. Иногда носферату говорил на незнакомом гортанном языке с резкими лающими обрывами слов и горловым шипением. Все равно как Гебельс с трибуны - ничего непонятно, но очень впечатляюще. Николай изучал немецкий язык в школе, но к языку Гёте и Шопенгауэра эта словесная блевотина не имела никакого отношения.

    Боль утихла, и Смуглянка начал потихоньку двигаться, насколько это ему позволяла привязь. Если разогнать кровоток, то восстановление пойдет быстрее. Смуглянка прикинул, что еще пару таких экспериментов и его ждет полноценная инвалидность.

    Внезапно с улицы донеслись какой-то грохот. Это было странно потому, что материал, которым заделали окна, глушил большинство звуков. Новые звуки прекратили сатанинские камлания вампира. Осколки стекла, минеральной ваты и кусков фанеры полетели внутрь камеры. Смуглянка сразу ощутил свою беззащитность - инстинкт самосохранения заставлял его лезть под нары, но ремни не пускали. В противоположную от окна стену ударили пули, выбив осколки штукатурки и красного кирпича.

    - Ёпть! – заорал Николай. – Война! Млять!!!

    Сквозь выбитый оконный проем доносились звуки стрельбы, взрывов и крики людей. Вампир на своей койке резко дернулся, потом выгнулся натужной дугой. Один из ремней поддался и слетел с крепления. Носферату торопливо принялся отстегивать себя от шконки. Скрипела кожа и звякали металлические пряжки. Вампир освободился. Он подскочил со своего места как ужаленный и принялся дергать прутья решетки.

    Выбрав наиболее подходящий по его мнению прут, он принялся его разгибать. Помучавшись минуты три, вампир расширил расстояние между прутьями, но недостаточно. Он чуть не застрял в узком проходе. Ему пришлось снова дергаться и пытаться отгибать прутья. Но все-таки он смог. Широко разевая клыкастую пасть и задыхаясь, он выпал с дугой стороны.

    Передохнув пару минут, он приступил к высвобождению Николая. С клеткой Николая у него получилось быстрее. Прут оторвался у самого основания, а вампир его с легкостью загнул. Острые когти царапали Смуглянку пока Носферату смог расстегнуть ремни, которыми Николая привязали к койке. Смуглянка выбрался из своей камеры.

    Вдвоем с вампиром они принялись ломать клетку Давида, так разгибать прутья было значительно легче. После освобождения благолепный Святоша задал самый дурацкий, но правильный вопрос, начисто уничтожив значимость успехов по высвобождению:

    - А как мы дверь в коридор откроем? Она железная и толстая. Я специально смотрел.

    Николай переглянулся с вампирской мордой. Придурок был прав. Голыми руками ее не возьмёшь, даже с силищей и когтями вампира. Радовало одно, что болезненное состояние и слабость как рукой сняло, даже почувствовался прилив сил. Они стремительно освобождались от последствий проведенного над ними эксперимента. Николай ощутил в мышцах привычный тонус

    - А ты не переживай, святой отец. Мы тебя не просто так вытаскиваем. Ты у нас вместо тарана будешь, - ободрил его носферату.

    - Я помолюсь о ниспослании высвобождении, - парировал святоша.

    Николай было похвалил Давида за юмор, но святоша сел ровно, молитвенно сложил руки перед грудью и закрыл глаза. Его губы задвигались в беззвучной молитве. Теперь Николай подумал, что зря они освободили этого идиота. Он все равно свихнулся. Но, тем не менее, дверь в комнату распахнулась!

    Смуглянка повернулся и остолбенел. В комнату вошла некрасивая надсмотрщица. Только выглядела она совсем по-другому. Поверх медицинской курточки на ней был одет черный бронежилет с надписью «милиция». На голове был шлем, напоминающий мотоциклетный с прозрачной маской во все лицо, а из под шлема на плечи спускался черный эластичный протектор, защищающий шею. В одной руке она держала сразу саквояж и небольшой пластмассовый контейнер, а вторая вполне привычно сжимала рукоять, висящего на плече, «калаша». Вооружение женщины на этом не заканчивалось, из-за спины над плечом выглядывал ствол дробовика.

    Женщина вошла стремительно. При её появлении на всю компанию привычно накопила оторопь. К том уже вид у медсестры был не совсем обычный. Она ничего не сказала на то, что они уже выбрались из клеток. Безликая сунула в руки Николая новенький автомат Калашникова, а в руки вампира белый контейнер.

    - Пей, это кровь донорская. Так ты быстрее восстановишься, - коротко сказала она. – Должно помочь.

    Затем она обернулась к Николаю:

    - У двери с автоматом стань, если кто появится, то сразу убивай.

    Она слишком демонстративно повернулась к нему спиной и открыла крышку, поставленного на пол, саквояжа. Смуглянка смотрел на неё сзади, разглядывая болтающийся на спине автоматический дробовик, бронежилет и наклоненную вперёд голову в полицейской каске. Протектор шлема задрался, оголив шею, с выбившимися из-под каски, светло русыми волосами. Сколько раз он мечтал об этом моменте, когда сможет скрутить эту шею или вогнать неё заточку. А сейчас у него в руках был автомат с полным магазином. Стоило только упереть под шлем ствол автомата и нажать спуск для того, чтобы поквитаться с надзирательницей за всё и за всех. Но он так и не сделал этого. Ноги сами его понесли к двери, руки проверили автомат, переключив на огонь одиночными, и достали патрон в патронник, звякнув патроном, выскочившим на пол.

    Надзирательница, подойдя к святоше, прижала ему руку коленом к полу и вкатила тому в вену аж три укола подряд. Кровосос в это же время пил из прозрачных пластиковых пакетов темную холодную кровь, присосавшись к ней как пиявка. Раскрытый контейнер валялся радом, а на него один за другим падали пустые разодранные пакеты опорожнённые кровососом. Удушливый запах крови наполнил всю комнату. За окном трещали выстрелы, доносились шум и крики. Похоже, что на этих извергов кто-то напал.

    Смуглянка краем глаза увидел, как надзирательница подходит к нему сбоку. В руках она уже держала три одноразовых шприца, заполненных жидкостями разного цвета.

    - Будем знакомы. Меня Людмила зовут, - сказала она так запросто, как будто они были коллеги, и теперь им предстояло работать вместе в одном офисе.

    Смуглянку очень удивило, но не то, что её зовут обычным человеческим именем, а то, что она так запросто с ним разговаривает и даже улыбнулась в конце. Он впервые увидел в ней человека.

    - Мне нужно тебе остаточные явления снять - синдром. Будет совсем хорошо. Дай руку, пожалуйста, - продолжала она.

    С пола поднялся Давид-Арсений. Причём вид у него был вполне бодрый. Тот прикрывал голое тело мятой простыней и потирал на руке место уколов. Смуглянка подставил женщине предплечье с набухшими венами. Она сделал ему три укола, не меняя иглу, а просто переставляя в неё уже заправленные шприцы. Уколы были болезненные, но облегчение наступило практически сразу.

    - Ну, что ребятушки? Пора спасаться.

    - Я - Сережа, - неожиданно представился Носферату. – Спасибо, мне действительно легче стало.

    Он оскалился, перепачканной кровью, мордой. Только вид у него теперь был не гордый и не надменный, и даже не страшный. Если не знать, что у него за потеки на морде, то казалось что он тайком залез в холодильник и в спешке нажрался ктечупа или напился томатного сока. Вид у носферату был пришибленно-виноватый.

    - Ну, вот и познакомились, ребятушки, - сказала надзирательница. - На объекте - код красный. Срочная эвакуация. Я думаю, что всем тут конец пришёл. Если хотите жить, то слушайте меня. Вместе спасаться будем. Сейчас по одному выходим, поворачиваем налево и, что есть силы, бежим до конца коридора, забегаем в дверь и дожидается остальных. Понято? Кто из вас умеет с дробовиком обращаться?

    Женщина посмотрела на вампира и святошу, те двое смущенно переглядывались. Людмила перекинула из-за спины дробовик.

    - Так, понятно. Значит, ты, Николай, бежишь первым. Я пока с дробовиком у двери покараулю. Потом ты нас всех будешь прикрывать. Стрелять в любого, кто появится. Я пойду последняя. Вперёд ребятушки.

    - Бежать только по моей команде, - рявкнул Смуглянка.

    Еще не хватало, чтобы сатанист и святоша кинулись сразу за ним.

    Он толкнул дверь и сразу ушёл из дверного проёма обратно, прислушался. После этого, пригнувшись на уровень пояса, выглянул в коридор. Там было пусто, только звуки стрельбы и крики слышались отчётливее. Где-то наверху грохнул взрыв. Смуглянка рванулся в указанном направлении. Добежав до конца коридора, он развернулся в противоположную сторону и упал на колено, уперев приклад оружия в плечо. Теперь можно и повоевать. Надзирательница держала на прицеле распахнутую дверь в противоположном конце коридора. Там никого не было. Она стояла правильно и вела себя грамотно. Невольно Смуглянка проникся к ней уважением.

    Николай толкнул дверь за спиной, она оказалась открытой. Подождав какие-то мгновения, просушиваясь к звукам за дверью, он заскочил внутрь и ушёл в сторону, чтобы не маячить на свету. Здесь было тихо и темно. Смуглянка выставил ствол автомата в коридор и махнул рукой. Женщина хлопнула по голой спине святошу. Не смотря на худобу и перенесённой болезненное состояние, Давид бежал до двери быстро и энергично, шлепая босыми стопами по бетонному полу. Следом побежал вампир. Когда и он заскочил в дверь. Сразу побежала надзирательница.

    В дальнем конце коридора показался тёмный силуэт. Послышался топот ног, но женщина уже успела заскочить к ним, и Смуглянка, пустив пару коротких очередей, захлопнул металлическую дверь.

    Перемотав дверные ручки обычным ремнем, Людмила включила фонарик. Свет был слабый, но этого хватало. Блеклый свет выхватывал из темноты обшарпанные стены и лестницу. Типовые бетонные лестничные марши уходили вверх. На лестничной клетке было заметно свежее, чем в подвале, пахло сыростью. Крепкий сквозняк нес прохладный уличный воздух откуда-то сверху. В дверь ударили со стороны коридора.

    - Сейчас бежим за мной, - испуганным голосом зашептала Людмила. - Очень быстро.

    Ей легко было говорить, женщина была одетой, обутой и ещё в защитном шлеме и бронежилете. Все трое мужчин были не просто без обуви. Они были совершенно голые. Шлепая по бетонным замусоренным ступеням и стараясь не повредить ноги, трое раздетых мужиков бежали гуськом за надзирательницей. На первом этаже они прошли мимо старой рассохшейся двери на улицу, а потом поднялись ещё не четыре пролета выше. С каждого этажа на лестничные площадки выходили двери. Вместо окон в проёмах на лестничной клетке стояли решётки типа жалюзи. Это была эвакуационная лестница на случай пожара.

    Между вторым и третьим этажом женщина сказала:

    - Ребята, ломайте решетку.

    С решеткой справились быстро. Не смотря, на свой капитальный вид, она крепилась к простенкам на обычных гвоздях, которые были вбиты в рассохшиеся деревянные пробки. Можно было удивляться тому, как эти железяки сами не выпали до этого времени. С наружной стороны вплотную к стене примыкал гараж или сарай с металлической кровлей. До самой крыши было метра два. Первым спрыгнул вампир. Оказалось, что он прекрасно видел в темноте. Следом спрыгнул святоша и болезненно ойкнул, отбив ноги о металлическую кровлю.

    Женщина в нерешительности мялась возле открытого проема, сдерживаемая страхом перед высотой. Николай это понял.

    - Давай помогу, - предложил спасительнице Николай.

    Он подхватил её под локти и поставил на подоконник. Он почувствовал, как женщина напряглась всем телом. Николай перехватил её за руки и стал медленно опускать вниз. Носферату быстро подхватил её снизу. Все это время они оставались без прикрытия, потому что оба человека с оружием были заняты. Женщина спускаясь выронила фонарь и он, прокатившись по наклонной кровле, рухнул вниз. Это был неприятный сюрприз.

    Следом за надзирательницей спрыгнул Николай, но вместо жёсткого приземления его ждали ловкие крепкие объятия носферату. Вампир подхватил его на руки еще на лету и бережно поставил на крышу. Смуглянка невольно оценил сколько силы в этом существе.

    - Сейчас. Быстро. Нужно оторвать вот этот лист, - надзирательница указывала стволом ружья на пару волнистых листов металла, темнеющих на старой кровле из гладкой оцинковки.

    Ломанием крыши предсказуемо занялся вампир Сергей. Загнутые когти подхватили край и отогнули лист вверх. Затем Вампир принялся за работу уже серьёзно и со скрежетом вырвал сначала первый, а потом и второй лист. Листы прикрывали большую дыру в обрешетке крыши.

    - Млять! Гараж, - поставил их в известность носферату. – Как будем спускаться?

    Внизу было темно, хоть глаз выколи. Пришлось ему поверить на слово. К их удаче, акробатикой заниматься не пришлось. Прямо к стропиле была приставлена прочная деревянная лестница, по которой можно было спуститься. Надзирательница опять замерла на само краю, она жуть как боялась спускаться вниз. Мужчины её спустили сами практически на руках.

    Вампир включил фару небольшого скутера, укромно припрятанного за лестницей. Сейчас компания была внутри большого сарая из кирпича, а судя по многочисленным следам переделок и стойкому запаху навоза, это был раньше вовсе не гараж, а конюшня или свинарник, но теперь внутри кирпичного здания с воротами стояли    пикап, старенькая буханка и монструозного вида непонятное сооружение на колёсах, а также маленькая «Ока».

    Женщина сразу направилась к колесному монстру.

    - Ребятушки, кто умеет водить грузовик?

    - Я поведу, - ответил Николай.

    - Я дорогу покажу. Убираться отсюда нужно, как можно быстрее.

    Под кошмарной внешностью металлического динозавра прятался старенький трудяга ГАЗ-53. В свое время отец Николая работал водителем как раз на такой машине, разводил баллоны со сжиженным газом по частному сектору. Сейчас сама кабина и будка за ней были обвешены металлическим листами со следами газовой резки и сварки. Толстые в сантиметр толщиной листы были где-то приварены, а в большей части просто привинчены на болтах и саморезах к машине. Листы были навешаны на будку с боков, двери, крылья и бампер машины. Сверху никакой защиты не было. Лобовое стекло защитили решеткой из ребристой ржавой арматуры. Со стороны пассажира стекла не было,    их заменили стальными экранами, зато в них были бойницы. Чувствовалось, что делали эту машину апокалипсиса в большой спешке.

    Сзади дверей не было. Задняя часть будки закрывалась вполне современного вида решеткой, которая спускалась на роликах сверху, перекрывая доступ в будку. Добротная конструкция решетки промышленного производства совершенно не вписывалась общую концепцию дизайна грузовика. От чего он казался особенно уродливым. Будка изнутри была обварена частой металлической решеткой из толстой арматуры.

    Аккумулятора в машине был разряжен, и грузовик пришлось заводить с помощью рукоятки. Здесь опять помогла силища носферату. Он ничуть не уступал стартеру, вращая рукоять с бешеной скоростью. Холодный двигатель долго чихал и отфыркивался, даже выстрелил пару раз, но все равно сдался на милость победителей. Машина завелась и недовольно взревела, а потом перешла на рокочущее ворчание. Под потолок поплыли густые облачка белесого дыма, отдающего вонью невыгоревшего бензина.

    Святоша тем времена появился возле машины с какими-то старыми и грязными шмотками. Николай даже не стал спрашивать где он их нашел. Наверное, в этой самой одежде творцы металлического монстра создавали своё детище. Нашлась и эти обувь, такая же старая, вонючая и грязная. Смуглянка разжился потресканными резиновыми сапогами, а святоша нашёл старые кроссовки. Обувь не смогли подобрать только для носферату. Мутировавший человек отпустил на ногах когти даже больше чем на руках, и поэтому он остался босиком.

    Компания очень быстро переоделась. Двигатель замаскированного «газика» к этому времени почти прогрелся и стал работать намного тише и ритмичнее. Николай сел за руль, надзирательница расположилась рядом с ним и вооружилась автоматом. Вампир и святоша расположились в будке, наложив перед собой небольшую баррикаду из старых покрышек, чтобы под пули не попасть. Им дали багор, два лома и пожарный топорик с красного дощатого щита на стене гаража. Ещё им оставили помповый дробовик. Николай объяснил обоим интеллектуалам как пользоваться оружием, но на то, что они смогут сделать это правильно, он не насчитывал. Ружье им было нужно больше для психологического эффекта и собственной уверенности.

    Хлипкие ворота вынесли громоздким отбойником, навешенном на морду машины. За воротами творилось что-то ужасное. Повсюду гремели выстрелы, громадным костором полыхало соседнее здание. В здании, из которого они выбрались, была паника, полыхали выстрелы и доносились крики.

    По территории носились какие-то мелкие быстрые твари. Такие быстрые, что их даже разглядеть не представлялось возможным. Повсюду валялись мёртвые. Мелкие твари рвали их на куски. Прямо на глазах две мелкие твари нагнали полного человека выпрыгнувшего из окна первого этаж, и растерзали его за считанные минуты.

    Николай втопил газ в пол и с прогазовкой переключал передачи, разгоняя машину. Перегруженный грузовик набирал скорость медленно. "Газончик" и без всех этих доспехов не отличался прытью и маневренностью, а с таким бронированным пригрузом он вообще больше напоминал по динамике беременную корову. На борта машины несколько раз напрыгивали твари. Эти мелкие отвратительные монстры были везде. Один из уродцев запрыгнул на капот, но о тут же получил очереди из автомата.

    Николай на ходу сбил человека. Тот выскочил совсем неожиданно, он даже махал руками, наверное пытался их остановить, но Смуглянка не моргнув глазом переехал его. Он даже хруст костей не услышал. Машина лишь слегка подпрыгнула, переезжая его тело, словно на кочку наехали.

    Людмила их очень торопила, она так волновалась, что перешла на крики и мат. Фары светили тускло и Николай несколько раз чуть не угробил машину. В последний момент, тормозя или огибая новое приветствие. Они даже чуть с моста в небольшую речку не упали. Колёса очень плохо слушались неимоверно тяжёлого руля. Мостик был узенький и они по нему проехали практически впритык к краям, сломав красивые перила. Мост трещал под весом машины, но стоически выдержал издевательство.

    Проломившись через кустарник и молоденькие елочки, они становились возле симпатичного бревенчатого домика. Фары выхватывали из наплывающих утренних сумерек открытую беседку и большие качели между высокими стройными соснами. Людмила хотела было выскочить сразу. Но Смуглянка удержал её силой и отобрал автомат. Он осторожно приоткрыл дверь и, стараясь не шуметь, выглянул наружу. Интуиция молчала. Инстинкта самосохранения был настороже, но не говорил о неминуемой опасности. Он встал возле машины, держа автомат наготове. Смуглянка помог Людмиле выбраться из кабины и поставил ее на землю. Глаза женщины были полны слёз! Николай удивился второй раз за эту ночь. Она действительно была человеком.

    Женщина не говоря ни слова, кинулась к двери домика. Смуглянка стал осторожно обходить территорию, готовясь в любой момент кинуться на землю или выпустить очередь. Загремела металлическая решетка. На землю спрыгнул носферату с ломом в руках или лапах.

    - Иди, посмотри, кого мы поймали, - обратился он к Смуглянке.

    Николай обошел машину и увидел, что на решётке висит уродливая тварь, размером со средних размеров собаку. Из спины твари торчат лом, от чего создавалось впечатление, что тварь приколота к решётке, закрывающей будку, как жук из энтомологической коллекции. Поимо упокоенного трупа неизвестной твари в решетке торчали остатки разных конечностей. Тяжело конечно ребятам пришлось.

    Кусты на противоположном берегу речушки или канала подозрительно вздрогнули, зашумев голыми ветками. Носферату опустил решетку вниз. Тут без слов было понятно, что нужно бежать отсюда прямо сейчас. Пара мерзких тварей появилась практически сразу. Николай выстрелил в ближайшего уродца из автомата, но промахнулся. Обе твари кинулись в атаку. Носферату, махнув ломом, отбил первую тварь, примерно также как бейсболист отбивают мяч. Смуглянка срезал очередью вторую образину и заорал этой дуре Людмиле, чтобы она поторапливалась. Сделал он это зря потому, что звук привлекал тварей.

    Хопнула дверь и в утреннем полумраке раздался женский голос:

    - Ребятки, мы уже все.

    Людмила тащила за руку девочку лет двенадцати в зимнем пуховике. Девочка была крупная и полная. Он прижимала к животу рукой что-то светлое.

    Носферату вышел навстречу приближающимся зомби. Их ещё не было видно, но топот от множества маленьких лап был уже слышен, и кусты теперь затряслись от целой волны прорывающихся мелких морфов. Настоящим спасением была узкая полоска воды, отсекавшая эту часть территории, но как быстро уродцы найдут мостик или другой проход.

    Николай чуть ли не забросил женщину и девочку в кабину. Там места больше не осталось и он вопросительного посмотрел в спину вампиру. Тот не оглядываясь, махнул рукой. Смуглянка громко хлопнул дверью. Он сразу почувствовал облегчение. В следующее мгновение они оказались внутри хоровода мерзких кровожадных зомби.

    Внезапно на капот с грохотом приземлились ноги в серых рабочих брюках. Это вампир Серёжа запрыгнул на капот, а потом, шагнув наверх кабине автомобиля, поднялся на крышу будки. Машину атаковали беснующиеся твари. Забухали по машине удары поганых тел. По обшивке заскрежетали когти и коготки.

    Николай тронулся с места и начал разгонять тяжёлую машину, давя уродливую мелкую нежить. «Газончик» валко раскачивался, трясся и никак не хотел набирать скорость на неровной поверхности. Людмила уже не говорила, а кричала Николаю, куда ему ехать.

    Они прокатились через спортивную площадку с натянуто волейбольной сеткой и снесли одну из стоек с баскетбольным кольцом. Продравшись сквозь очередные заросли стриженного кустарника, по широкой, посыпанной гравием, пешеходной дорожке они выехали к завешенным маскировочной сетью воротам. Поросшая молодыми лиственными деревцами асфальтовая площадка перед воротами говорила о том, что здесь уже давно никто не проезжал.

    - Тарань! - закричала надзирательница.

    Николай выдернул шляпку подсоса, дал полный газ и, рискуя залить свечи бензином, погнал машину на ворота. Оставалось надеяться, что вампир на крыше будки сообразит лечь на живот и крепче держаться. А может он уже и слетел за землю.

    Удар в ворота заметно тряхнул машину. Женщина и девочка вскрикнули, а Смуглянка зашипел от боли, ударившись грудью о руль. Створки распахнуло со страшным скрипом и отбросило в стороны. «Газончик» не подвел. «Пятьдесят третий», натужно урча двигателем, начинал набирать разгон по заросшей и растресканной асфальтовой дороге. В кабине трясло нещадно, зато исчезли мелкие мертвые твари, атакующие грузовой фургон.

    Смуглянка боялся сам себе признаться в том, что они выскочили из кольца мертвых бестий и теперь уже отрываются от возможного преследования. Бензина в баке было достаточно, но зато стрелка термостата болталась в промежутке между сотней и сто двадцатью градусами, а также упорно готовилась вылезти за край последнего деления. Сколько они смогут еще проехать на этом броневике?

    Здесь или с двигателем было что-то не в порядке или на машину навешали столько железа, что как минимум раза в два перекрыли его грузоподъемность. Николай старательно пытался вспомнить, какая грузоподъемность была у «пятьдесят третьего». У старых машин было что-то порядка трех тон, а позже выпускались грузовики с грузоподъемностью в четыре или четыре с половиной тонны. Отец как раз на такой развозил баллоны с газом.

    Их под капота вырывались белесые клубы пара. Мотор закипел. С левой стороны от дороги за деревьями был виден большой    пожар. Они катили вперед не останавливаясь. Дорога впереди угадывалась только по низкорослым хилым деревцам и клочковатому кустарнику, торчавшим из покрытия заброшенной дороги.

    Дорога выводила их все ближе и ближе к полыхающим зданиям. Съехать с дороги Николай не решался. Не хватало еще завязнуть на машине в грязи или застрять между густо растущими деревьями.

    Показавшийся впереди просвет не обманул, это оказалась приличная асфальтовая дорога вполне добротная и ухоженная. Николай снова втопил педаль газа в пол, чтобы как можно более удачно проскочить крутой заезд на дорогу. Машина не подвела. Старый добрый «газончик» гудя и отфыркиваясь выпрыгнул на асфальт громыхнув бронированной сбруей. В подвеске что-то опасно затрещало. Николай резко нажал на тормоз.

    Выскочив на дорогу они чуть не врезались в японский джип, который стоял прямо перед выездом. Лобове стекло грузовика пробили сразу две пули крупного калибра. Смуглянка резко повалил Людмилу и ее девочку вниз и прикрыл их своим телом, насколько это было возможно в узенькой кабине.

    Ему удалось перехватить автомат, и он высунул его на место разбитого в крошево лобового стекла. Следующие два выстрела ударили куда-то в машину. Николай не глядя наугад выпустил несколько коротких очередей. Этим он вспугнул нападавшего.

    Последние два выстрела уже грохнули практически одновременно. Нападавший не целился. Стрелял из охотничьего ружья. Гладкоствол не так опасен на большом расстоянии, по сравнению со старым добрым «калашом» это был вообще пугач. А вот стрелок был один – это вообще замечательно!

    Смуглянка грубо развернул женщину, толкнув ее в плече, и выдернул из карманов надетого на нее бронежилета последний целый рожек. Стрелял один человек. Смуглянка уже точно знал, что сможет уничтожить его. Оставалось только выбраться из машины и расстрелять гаденыша. Николай вогнал полный магазин.

    Смуглянка распахнул наружную дверь и выскользнул наружу, сразу укрывшись за колесом. Пусть даже с охотничьей двустволкой, но Николаю противостоял настоящий профессионал. Грохнули два выстрела. Первая пуля чиркнула асфальт, вторая разворотила правый бензобак. Бензин    полился на асфальт, разбрасывая опасные брызги. Хорошо, что двигатель заглох, в противном случае бензин бы уже загорелся от перегретой выхлопной системы и искр, вылетающих из выхлопной трубы.

    Пытаясь защитить кабину с женщиной и девочкой от выстрелов, Николай сразу кинулся в кювет, стараясь успеть до того, как враг перезарядит свое оружие. Следующие два выстрела прошли у него над самой головой, но Смуглянка уже понял, где находится стрелок. Расстояние было немногим больше тридцати метров. Тот двигался в его сторону, перезаряжая ружье на ходу останавливаясь для выстрелов. Смуглянка вскинул автомат и высадил три короткие очереди как раз в то место, где должен был быть стрелок. Интуиция его не подвела. Он услышал вскрик.

    Смуглянка зигзагами побежал в сторону врага. Он уже слышал треск кустов и шорохи. В старом рожке оставалось патронов пять, а в новом чуть меньше половины. Нужно было набить все патроны в один магазин, но времени не было. Смуглянка сжимал почти пустой рожек в левой руке, поддерживающей автомат за цевье. Это был его последний шанс на тот случай, если он промахнется.

    Но из-за кустов доносился вполне знакомое подвывание. Такой звук мог издавать своей пастью только носферату. Еще Вампир матерился, как обычный тракторист, которому на ногу упала кувалда. Раздвинув стволом кусты, Николай убедился, что на небольшой прогалине валяется на спине вампир Сережа и благим матом кроет всех подряд.

    Николай, старательно выискивая по сторонам врага, подбежал к своему соседу по последнему месту заключения.

    - Какого хера смотришь? Патроны у него кончились. Он последние на тебя извел, а на меня только щелчки остались. В лес ушел сучка, - полупрорычал-полупростонал Сергей. - Ногу ты мне, сволоч, прострелил, кость раздроблена.

    Вампир болезненно застонал сквозь плотно сжатые зубы. Николай упал возле него на колено. Дело было плохо. Пуля вошла с задней стороны бедра и пробила кость, но с другой стороны бедра не вышла.    Выходит у носферату сейчас внутри бедра все разворочено и острые осколки разошлись во все стороны. Восстановить кость при таком ранение нереально. Проще ногу отрезать. Смуглянка отстегнул от автомата ремень. Он ловко продел импровизированный жгут вокруг раненной ноги и плотно затянул его практически у самого паха. Сейчас в первую очередь нужно прекратить кровотечение, а с остальным потом разберемся.

    - Какого хрена встал? Догоняй ее пока она патроны не нашла, - выдавил из себя Сережа и махнул рукой в сторону кустов.

    Он был прав. Смуглянка мог помочь им всем, только лишь убив вражину. Николай быстро вытащил все патроны из второго рожка, снял магазин, на ходу набил его выщелкнутыми патронами и загнал его обратно в гнездо. Медлить было нельзя.

    В том направлении, на которое махнул вампир, ветви небольшого дерева были поломаны, а на земле были отчетливо видны следы крови. Смуглянка расплылся в довольной улыбке. Выходит, что он не только вампира подстрелил. Внимательно выискивая любые признаки того, что здесь проходил противник. Его враг очень хорошо стреляет и ориентируется в лесу. Если ранение тяжёлое, то они скоро повстречаются. Если ранние легкое, то они повстречаются чуть попозже. Главное не упустить.

    Смуглянка бежал, стараясь не шуметь. Капли крови на пожухлой листве попадались часто, это значить, что с каждым метром враг теряет кровь и силы. Внезапно кровавая цепочка прервалась, и следов врага не стало. Было такое впечатление, что он просто взял и взлетел в небо. Такого быть не могло. Николай внимательно оглядел верхушки деревьев и окружающую обстановку, а затем пошел широкими зигзагами вперед, заранее примечая места удобные для засады. Если бы у него остался еще хоть один патрон, Николай об этом уже знал бы.

    Больше следов врага он так и не нашел. Дальше искать смысла не было. В ближайшее время она точно не вернется, а вот другие нежеланные гости могут появиться. Николай развернулся и пошагал по той же самой кровавой цепочке обратно.

    Вампир лежал на прежнем месте. Только теперь не стонал. Бледное страдающее лицо не выражало ничего кроме презрения и боли.

    - Догнал, неудачник? - встретил он Смуглянку едкой подколкой.

    - Заткнись, коммандос долбаный. Сам не смог нечего на других пенять, - огрызнулся Смуглянка.

    - Так с твоей подачи, придурок. Если бы ты меня не подстрелил, то я бы ее уже на стейки разделал.

    Эта грызня была бесполезной. Николай это понимал, и поэтому больше не сказал ни слова, хотя на языке уже вертелась матерная тирада. Пусть даже ранение Сережи было случайным, но все равно - Смуглянка    был виноват. Вампир мучился от боли и не мог тратить силы на перебранку.

    Бросить вампира Смуглянке не позволила совесть. Он даже удивился, что она у него есть. Не обращая внимания на ругань и на скрежет зубами, он взвалил раненого носферату на плечи и понес к машине. Выйдя на дорогу, он увидел, что «пятьдесят третий» останется здесь навсегда или до того времени, пока кому-нибудь не понадобиться. Передние колеса были пробиты. Под машиной разлились масляное и бензиновое пятна.

    Около машины никого не было. Двери были распахнуты настежь и ни одной живой души. Похоже, что их навестили друзья стрелявшего в них урода или кто-то еще. Николай никого не видел и ничего не слышал. Это ему нравилось все меньше и меньше.

    Николай уложил стонущего вампира на обочину, а сам двинулся в обход по кустам. Приклад автомата вжался в плече, палец слегка прижимал спусковой крючок. Сейчас он был похож на сжатую до предела пружину. Смуглянка шел плавно, аккуратно и внимательно выбирая места, куда ему поставить ногу. Мягкий влажный мох великолепно глушил звук шагов, но одновременно мог укрыть от него и шум от передвижения противника.

    Задняя решетчатая стенка фургона была приоткрыта ровно на столько, чтобы оттуда мог вылезти человек. Внутри фургона было темно и ничего не видно. По мере продвижения вперед перед Николаем открывалось пространство за машиной. Если и там никого не окажется, то здесь одно из двух: либо его с вампиром бросили или нам всем каюк.

    Вот из-за фургона показалась задница, стоящего на дороге джипа. Дальше начали выплывать в зону видимости заднее крыло и колесо, задняя дверь, передняя дверь. Тонированные стекла в утреннем свете казались совсем черными. Может за ними кто-то есть? Вот сидит поганец на заднем сиденье и выцеливает Николая в голову через стекло. Мысли нервировали и отвлекали. Можно было дать очередь по стеклам, но патронов было мало. Бережливость Николая была вызвана ни жабой и ни скопидомством, сейчас каждый патрон для него превратился в дополнительный маленький шанс выжить после всего, что с ним произошло.

    Святоша появился так неожиданно, что чуть не перестал жить, убитый выстрелом в голову. Николай даже нервно выдохнул. Не хватало ему сегодня еще одного из своих подстрелить. Смуглянка поймал себя на мысли, что всех кто с ним ехал на машине он считает своими! Даже надзирательницу и ее толстую девочку, которую он даже разглядеть не успел. Давид-Арсений открыл заднюю дверь. Долго там рылся, а потом вернулся обратной с серой сумкой в руках.

    Николай уже более свободно выглянул из-за машины. Людмила копошилась возле лежащего на асфальте голого мужчины, а рядом крутился святоша. Наверное, он пытался помочь, но по факту он больше мешал. Смуглянка заметил и девочку. Она сидела на корточках к нему спиной и почему-то мелко и часто трясла рукой.

    «Дебилка!» - раздраженно подумал про нее Николай. Он остался самым боеспособным из всей компании, а вытаскивать их отсюда придется именно ему. Не хватало еще на его голову девочки-дауна в их команде. Она наверное и приказов то понимать не будет.

    Конечно можно их прямо вот так бросить здесь разбираться со своими проблемами самим, но в душу Смуглянки что-то вернулось из прошлой жизни, из того времени когда он был счастлив или из того времени когда его поджидала смерть за каждым кустом. Своих он не бросал никогда, и ни за что. А после того, как он попал на тюрьму, своих у него уже не осталось. Но теперь у него снова появились «свои».

    Смуглянка вышел из-за машины с автоматом наизготовку. Надзирательница окинула его своим фирменным взглядом и снова занялась человеком на асфальте. Придурочный святоша расплылся в блаженной улыбке. Смуглянке очень уж захотелось врезать этому олигофрену прикладом прямо по голове, чтобы не скалился попусту.

    Глава 18. Штурм

    Кызя спускался вниз. Эта лестничная клетка оказалась намного чище, чем первая. Мусора и следов пребывания человека в ней практически не было. Холодная бетонная коробка тянула сыростью и запахом старой плесени. Кызя добрался незамеченным до самого низа шахты лестничной клетки и замер на последней площадке между этажами, старательно вынюхивая и высматривая заполненное людьми пространство там внизу.

    Большой проем с аркой был заложен мешками, ящиками и еще каким-то хламом. Вместо двустворчатого бухгалтерского железного шкафа проходом здесь служил кусок вентиляционного короба большого сечения, заставленного какой-то мебелью.

    Похоже, что убежище людей находилось возле первой лестничной клетки, а эту лестницу люди использовали как запасную. За баррикадой находились всего два человека. Морф остро чувствовал живые волны исходящие еще и от других людей, но они были намного дальше.

    Морф бесшумно спустился в самый низ и замер на последней ступеньке. Сквозь щели завала пробивался тусклый свет и доносился запах горелого керосина. Наверное, люди что-то жгли. Кызя давно заметил, что люди очень любят пользоваться огнем. Они стреляют, жгут костры, зажигают всякие светильники и чадящие лампы, мусолят в губах дымные палочки. Открытый огонь является постоянным спутником человека. Это их чаще всего и выдает. Еще люди разговаривали. Кызя уже знал, что они могут общаться и более того очень хорошо координировать свои действия во время боя или предупреждать друг друга об опасности. Из-за баррикады раздались чмокающие и сосущие звуки. Один из людей игриво захихикал.

    Большой морф шагнул с лестницы на бетонную площадку, намереваясь подобраться вплотную к самому завалу из мешков и хлама. Но у него под ногами предательски загремели пустые консервные банки подвешенные к натянутой проволоке. Люди мгновенно замолчали. Кызя услышал как клацнул автоматный затвор. Ему не нужно было объяснять какие еще звуки могут сопровождать это хищное клацанье.

    Кызя кинулся в атаку. Он налетел всей тушей на баррикаду и принялся раскидывать во все стороны, мешающие ему предметы. Мешки летели в стороны, ламинированные столешницы крошились под его лапами. Трещала обивка и лопалась пластмасса разлетающихся стульев и кресел. В дребезги разбился, отброшенный в сторону кулер. Смялся от удара об стену холодильник.

    Человек оказался прямо перед Кызей. Он кричал громко и высоко. Длинные локоны обрамляли искажённое ужасом лицо. Рот был широко распахнут, выплескивая из гортани дикий визг. Молодая женщина буквально заходилась криком.

    Второй человек уже бежал прочь, бросив свою подругу на съедение морфу. Брошенный человечек бестолково тыкала в сторону морфа помповым ружьем. Это было плохо, оно же может выстрелить. Кызя тут же разодрал лапой искаженное лицо, а потом смял небольшую головку одним движением могучих челюстей.

    Кровь и содержимое головы аппетитно брызнуло внутрь глотки и потекло по обеим сторонам пасти. Морф так и побежал дальше, сглатывая на ходу, раздробленный в крошево, череп.

    Второго человека он настиг быстро, но тот забился в какую-то вонючую дыру. Пролезть в дыру не получалось, а лапа просто не доставала до прячущегося человека. Оружие то бросил перед самой дырой. Наверное, оно ему мешало. Кызя оружие не любил. В руках большей части людей оно превращалось в проблему.

    Морф несколько раз ударил автомат об стену, а потом выбросил его в сторону баррикады. Человека он тоже не стал оставлять просто так. Он передвинул, стоящий рядом, тяжелый ящик и закрыл им дыру, а потом привалил сверху, валяющимся вокруг хламом. Охота продолжилась.

    Кызя бежал, подстегиваемый бешенством и азартной злобой. Он стал победителем. Он нашел людское убежище. Как ни пытались люди его обхитрить и причинить ему вред, он все равно оказался победителем. Оставался последний штрих, который поставит жирную красивую точку в этой схватке.

    Кызя несся в темноте по лабиринту комнат, коридоров, переходов и лестниц в подвале торгового центра. Он безошибочно чувствовал свою главную цель. Теплые волны живого человеческого тела становились все ближе и отчетливее. Росло внутреннее напряжение, готовя тело к близящейся схватке. Бесшумные и плавные, но чрезвычайно быстрые движения слились в одно единственное устремление вперед к ожидающим его жертвам.

    На очередную группу людей он наткнулся возле баррикады, перегораживающей проход. Ее соорудили из деревянных и пластиковых ящиков, заполненных землей и мусором. Здесь было уже все серьезно. Люди, скорее всего, услышали шум, донесенный услужливым эхом до самого поста по бетонным коридорам.

    Большой морф влетел в нейлоновую сеть, которую совершенно нельзя было разглядеть в полумраке. Тонкие нити не стали для него особо сложной преградой. Не смотря на свою прочность они спасовали перед невероятной силой модернизированного мертвого тела. Но небольшая заминка лишила морфа преимущества во внезапности. Дульные срезы стреляющих палок выплеснули облачка жгучего пламени.

    Кызя рванулся вперед, ударив всем телом в преграду, скрывающую стрелков. От удара прогнулась середина баррикады, но удержалась. Морф в бешенстве ударил лапами с самую податливую часть стенки, выбив сразу три ящика. Мусор, куски пластмассы и комья земли полетели во все стороны. Морф провалил повреждённую часть баррикады во внутрь и следом провалился сам.

    Морф ударом лапы разорвал грудь ближайшему человеку и отбросил второго человека на стенку с такой силой, что у того раскололась голова. Третий человек успел всадить автоматную очередь в бок морфа, но тут же получил удар лапой по шее, от чего гортань раскрылась жутким кровавым цветком.

    Но люди не перестали сопротивляться. Сразу после того, как он прорвался на другую сторону защитного сооружения, ему под ноги упала граната с отскочившей скобой. Морф знал, чем опасны эти штуковины. Он не успел развернуться и кинулся вперед. Направление было выбрано ошибочно. Кызя со всего маха врезался в стену сразу за поворотом. Там оказался всего лишь глухой закуток вместо прохода. Время было потеряно. От удара его отбросило назад и он попал под взрыв, осколки рубашки гранаты разлетелись во все стороны. Морфа ударила в бок взрывная волна и град из жалящего металла.

    Убежище людей было совсем рядом. Целью морфа было набить людей ка можно больше, чтобы создать запас пищи. Не дать уйти никому, не дать опомниться или успеть дать ему отпор. Ярость и жажда плоти гнали его дальше. Уже раненый без прежней прыти он двинулся в сторону людей. Ранения были серьезные. Он чуть не погиб.

    Дверь захлопнулась прямо перед его носом. Он не успел на какую-то половину секунды. Громкий щелчок засова сменился грохотом удара в дверь тела большого морфа. От этого металлическая дверь прогнулась, но выдержала удар. Морф ударил в нее еще несколько раз. Дверь стоически переносила все издевательства. Металл гремел и прогибался под натиском, но сдавать своих позиций не собирался. Дверь была сделана на совесть. Изначально предназначенная для того чтобы защищать имущество от воров, сейчас она защищала жизни, скрывшийся за ней людей. С противоположной стороны дверного плотна доносился шум и крики. Люди пытались заблокировать дверь со своей стороны.

    Делать было нечего. Морф прошелся обратно по своим следам и собрал добытые трупы. Он свалил их в небольшой комнатке рядом с той самой дверью за которой от него прятались люди. Теперь оставалось только ждать. Теперь они от него никуда не денутся. Он ощущал людей также сильно как и раньше. Они находились все там же и никуда не ушли.

    Блаженство обильного насыщения прервал шум, но не из-за двери, а, совсем наоборот, с противоположной стороны подвала. Морф не стал выжидать и прислушиваться. Уляпанная кровью тварь мгновенно сорвалась с места и понеслась в сторону звука. Большой морф несколько раз натыкался на препятствия и попадал в тупики, но в итоге он оказался у той самой стенки из мешков с цементом, шпатлевкой и прочимы сыпучими материалами, за которой начиналась колодец лестничной клетки по которому люди попадали в торговый центр.

    Морф осмотрелся по сторонам. Возле стены в самодельных кассетах стояли фанерные и металлические щиты с окантовкой из резины. В отдельных оружейных пирамидах стояли остроконечные пики с наконечниками из арматуры и перекрестьем у самого основания, а еще топоры на длинных ручках, больше напоминающих алебарды. Перед баррикадой стояли столы с упорами для оружия, сквозь толщу выложенной стенки проходили несколько обрезков канализационных труб, которые служили амбразурами и одновременно вентиляционными отверстиями.

    Сейчас в баррикаде был освобожден проход. Задней стенки у бухгалтерского шкафа не было, а одна створка была распахнута, но Кызя все равно не смог туда протиснуться - слишком маленькое отверстие оставили после себя люди. Он слышал топот ног, поднимающихся по лестнице людей. Дичь уходила от него. Кызя принялся выдергивать и расшвыривать мешки. Какой-то местный Кулибин додумался прорезать мешки с цементом, асбестом, шпаклевкой и поливать их водой. Теперь стенка срослась в монолитную твердую толщу из инетрных материалов. Кызя так и не смог разломать это подобие крепостной стены.

    Бросив бесплодные попытки, он в бешенстве рванулся обратно ко второй лестничной клетке. Скорость была приличная, при таком количестве пищи морф восстанавливался очень быстро и к тому же он уже научился ориентироваться в этом лабиринте. Когда Кызя выскочил на крышу и свесил голову сквозь пробитый стеклянный купол, он услышал, как люди бегут уже где-то внизу, бряцая на бегу оружием. Хриплое дыхание и отрывистые слова разлетались среди витрин, галерей и лестниц.

    Большой морф повис на краю купола, раскачался и по-обезьяньи перепрыгнул на растущую из пола колонну прозрачной лифтовой шахты. Он спускался по ней ловко и быстро, привычно перехватывая всеми четырьмя    крепкими лапами ригели и растяжки конструкции. Пол первого этажа приближался стремительно, но люди убегали все дальше и дальше - он мог их упустить.

    Большой морф нетерпеливо спрыгнул с уровня второго этажа в неработающий фонтан. Вода испугала его. Он почувствовал в ней опасность. Раньше он попадал под дождь, это ему было неприятно, но сейчас, неожиданно для себя, он по самую макушку погрузился в грязную зацветающую воду с плавающим полуразложившимся трупом.

    Кызя выпрыгнул из воды как ошпаренный. Он отфыркивался почти как лошадь, пытаясь выплеснуть из ноздрей и гортани воду. Он порядком хлебнул воды, сейчас это было не опасно, даже полезное для переваривания и усвоения пищи, но полное погружение в воду казалось большому морфу пугающим. Отряхнувшись как собака, Кызя продолжил преследование.

    Расстояние до людей сокращалось. Он не старался бежать бесшумно. Под лапами трещали осколки стекла, во все стороны разлетелись деревянные стулья и столики небольшого кафе, рушились рекламные стойки, а вездесуще зомби втаптывались в пол или отбрасывались в сторону.

    Людей он нагнал практически у выхода. Группа порядка семи человек забилась в небольшой бар, стилизованное под пещеру первобытных людей. Выгода этой позиции заключалась в том, что проход вовнутрь был относительно низкий и узкий. Перед входом люди уже успели накидать грубые деревянные столы из половинок расколотых жердей и скамьи с кожаными подушками. На строительство баррикады также пошло чучело бурого медведя.

    Кызю подвел гладкий скользкий пол. При попытке резко изменить направление, его лапы проскользили, и он перекувыркнувшись влетел в витрину салона сотовой связи. В след ему полетели пули, впиваясь в спину и бок. Большой морф резко развернулся на месте, оттолкнулся и длинным прыжком ушел из-под обстрела.

    Люди кричали и гремели мебелью. Они в панике пытались укрепить очередную баррикаду. Большой морф затаился за эскалатором из сверкающего металла. Он прислушивался к суетящимся людям. Люди были на взводе, они будут стрелять при малейшем намеке на нападение с его стороны. А он еще не совсем оправился от старых ранений, да еще новые получил. Даже не смотря на мощную броню, силу и скорость, он мог оказаться в невыгодном для себя положении.

    Кызя вторым длинным скачком покинул укрытие и приземлился уже в полной безопасности рядом с кассами продуктового супермаркета. Обследовав помещение он не нашел возможности попасть в кафе, где засели люди. Пройдя по кругу, он вышел с другой стороны кафе.

    Люди все еще суетились и гремели, строя свою баррикаду. Паники у них уже не было. Большой морф чувствовал исходящие о них волны кислого страха и терпкой злобы. Они были готовы сражаться. Скорее всего, это были люди, которые занимали пост у выхода на первую лестничную клетку, а возможно и группа, которая пошла с ним воевать. Люди отличались хорошим вооружением и организованностью. Дилетантов там не было. Его нападение на убежище с тыла оказалось для них неожиданностью. Возможно, они каким-то образом узнали от своих товарищей, что те укрылись в другом помещении за железной дверью, с которой Кызя не смог справиться. Эта группа разблокировала проход ушла из подвала на лестницу.

    Кызя выглянул сквозь прозрачную витрину магазина на улицу. Там была большая парковка. Может люди рассчитывали уехать на этих торчащих перед зданием коробках? Вместо этого они опять оказались у него в ловушке. Оставалось только ждать. Большого морфа мучал вопрос выбора: стоить оставаться здесь и охотиться на этот хорошо вооруженный отряд или возвращаться вниз к пище и людям, спрятавшимся за железной дверью?

    Голод ему не грозил, а живые люди    так аппетитно пахли. Кызя раздул мертвые легкие, втягивая сквозь ноздри воздух. К запахам людей примешивался новый кислый запах. Он чувствовал подобное раньше, но теперь запах был особенно сильным.

    Морф сделал неожиданное для себя открытие: люди они за ним наблюдали. Они знали, где он находится. Кызя ощущал где находится каждый из людей, именно поэтому он заметил, что в тот момент когда он начинает двигаться, люди тоже начинают перемещаться. Ему было невдомек, что они видят его отражение в большой стеклянной стене с глянцевой рекламной картинкой. Но все же Кызя понял, что неожиданного напасть на людей не получится.

    Возня людей, звяканье стекла и непонятные запахи дополнились грохотом падающих с баррикады штуковин. Кызя почувствовал, что один из людей выбрался на другую сторону завала. Большого морфа это очень насторожило. Люди на деле доказали свое коварство и иезуитскую хитрость. Следовало быть острожным. Человек громко закричал и двинулся в его сторону. Кызя не стал нападать или убегать, а осмотрительно перебежал за колонну.

    Человек, наконец, появился в прямой видимости. Стреляющей палки у него не было. Он шел широко раскинув руки в сторону, обмотанный тряпками и щедро политый той пахучей жидкостью. Кроме того, на человеке болтались полупустые стеклянные бутылки в которых бултыхалась жидкость. Бутылки громко звякали, когда ударялись друг об друга.

    Кызя чувствовал подвох и нападать не решался. Человек был один, он был не вооружен, и из сектора обстрела своих товарищей он уже вышел. Все это было неправильно потому, что выпадало из знакомых моделей поведения добычи. Большой морф высунулся из-за колонны и втянул ноздрями воздух. Ничего нового он не почувствовал. Человек тут же стал кричать. Его поведение напоминало ту самую приманку на которую он чуть не попался недавно. Передняя лапа только недавно затянулась от жестокого пореза металлическим тросом.

    Кызя решился. Атака была мгновенной. Человек уже давно находился в зоне его прыжка. Большой морф снес человеку голову еще пока летел над блестящим полом. Он мягко приземлился на все четыре лапы далеко за спиной обезглавленного тела, которое с грохотом и звоном разбитых бутылок упало на пол. Из рук убитого человека выскочили две железных штуковины и с тарахтением покатились своей рубчатой поверхностью по светлым плиткам пола. Это опять были гранаты.

    Морф, уходя о взрыва, прыгнул второй раз, укрывшись за многочисленными стеллажами продуктового супермаркета, и затаился, ожидая, что будет дальше.    Ждать пришлось какие-то мгновения. Бабахнул оглушающий взрыв и следом полыхнуло яркое зарево пламени. Огонь Кызя не любил, он пугал морфа.

    Большой морф кинулся дальше по магазину пока не выскочил с другой стороны от входа в бар, стилизованного под пещеру древнего человека. Ситуация стремительно менялась. Он увидел, как люди выскакивают из своего укрытия и бегут вслед за своим погибшим товарищем. Морф кинулся в догонку.

    Большой морф видел спины людей, но один из них обернулся в то момент когда выскочил из-за баррикады. Кызя вытянулся в стремительном прыжке и придавил его к полу. Проход бы открыт. Внутри были люди. Конечно открытая ими щель была никак не шире того прохода в укреплении, которое он так и не смог разворотить в подвале, но столы, стулья и прочий хлам – это были не слипшиеся мешки с окаменевшим цементом и гипсом. Большой морф вломился в людское логово.

    Он превратился в бешеный смертельный ураган из лап, когтей и зубов. Он рвал свою добычу на части. От поднявшейся стрельбы были только шум и пороховая вонь, но он быстро прекратил попытки людей защитить себя. Три истерзанных трупа остались лежать под куполом, изображавшим потолок пещеры испещрённый наскальными рисунками.

    Большой морф выскочил из этого «первобытного» убежища и побежал догонять двоих оставшихся защитников. Он поторопился. Люди решили умереть героически. Повернув за угол, морф вылетел прямо под выстрелы и большие свинцовые пули из дробовика. Подломилась раненная лапа, открытую пасть пробила картечь. А левый глаз не смог защитить выдвижной щиток-веко, которым он обзавелся еще в его первой кормушке. Пуля вмяла кожистую роговую платину в глазное яблоко.

    Морф всей массой налетел на людей и сбил их на пол. Одному он успел разбить голову, а второй человек сумел невероятным образом увернуться от удара когтистой лапы и выстелить два последние патрона в грудь и живот морфа. Кызя с остервенением принялся бить и топтать двух непокорных людишек, которые так жестоко с ним обошлись: сначала чуть не погубили в устроенной ловушке, потом заставили мучительно долго искать проход в убежище, а напоследок нашпиговали свинцом и наградили тяжелыми ранами, которые теперь долго придется восстанавливать.

    Щит на морде был пробит в нескольких местах, газ потерян на всегда, передняя лапа была сломана, причем пуля раздробила кость около самого сустава, покалечив связки, вошедшая в грудь пуля пробило легкое и едва не дошла до позвоночника, а в животе зияла большая дыра. Морф остановился разглядывая уничтоженных противников, которых с большой натяжкой можно было назвать добычей. Весь пол был залит кровью, а рядом дьявольским костром полыхал тот человек, который пытался его подорвать и сжечь.

    Морф долго лечился. Он жрал останки людей, слизывал кровь с ковров из искусственных шкур и пола пещерного бара. Вдыхать воздух совершенно не получалось, пулей была разорвана диафрагма. Без притока воздуха процесс восстановления был не таким интенсивным.

    Приведя себя в минимально приличное состояние, Кызя перетаскал останки людей в свое логово перед той самой железной дверью, которой перекрывался вход в его новую кормушку. Он чувствовал копошащихся в соседнем помещении людей. Он слышал как он скребут по железу, пытаясь перепилить водопроводные и отопительные трубы в которых была вода. Еще они что-то долбили и пытались ломать.

    Морф сменил тактику, разыскивая новую возможность для проникновения внутрь. Он вышибал двери, выдирал с корнем решетки, лючки и жалюзи из стен. Все было тщетно. Второго входа просто не было. Он разыскал запасы людей, места, где они спали и ели, он нашел, где они мылись и справляли нужду. Даже некое подобие госпиталя здесь было. Раскиданные склянки, окровавленные бинты и запах медикаментов встретили морфа в помещении со множеством фонарей.

    Раскиданные вещи и горящие фонари говорили о том, что люди покидали эти помещения в страшной суматохе. Жертвы сумели уйти от него слишком быстро. Такого незначительного количества времени хватило на то, чтобы люди успели укрыться за дверью. А людей здесь было много.

    Кызя жрал, восстанавливался, копил силы. Иногда он кружил по всему подвалу, тщательно изучая этот замысловатый лабиринт. Во время своих поисков он обнаружил главную кормушку людей. Громадный подземный склад был как раз под продуктовым супермаркетом.

    Морф бродил между палет, коробок и ящиков с продуктами. Здесь были тонны еды и напитков. Он выбирался в торговый зал по механическому подъемнику, а также выходил из склада на парковку. Как раз на парковку люди выкинули весь скоропортящийся товар. Сейчас там гнили, скисали, разлагались кучи с продуктами, покрытие шевелящимися личинками и жуками, а над ними вились полчища мух.

    В подвале вообще было много складов. Отдельные помещения заполняли одежда, обувь, спортинвентарь, бытовая техника, мебель и куча других вещей. Также он нашел лаз с тайником, выбитый в бетонной стене. В подвале была комната охраны с оружейкой, а в помещении отдыха охранников как раз и находился эта дыра в стене на месте отодвинутого ящика раздевалки. В тайнике тоже было оружие и те самые металлические штуковины с рубчатой поверхность, которые выронил в торговом зале человек-мина.

    Трупы он сожрал полностью. Теперь Кызя ждал. Времени до голода оставалось не так уж и много.

    Он смог практически полностью восстановиться. Дыра в пузе затянулось. Дыра в груди превратилась в еще один орган для вдыхания воздуха. Морф мог ее раскрыть, когда ему нужен был воздух, а пасть была занята. Раненная лапа срослась неправильно. От этого сустав стал более закрепощенным чем ранее.

    Похоже, что с глазом придется распрощаться. Глазное яблоко никак не восстанавливалось и глазница заросла вместе с дырами в морде. У морфа оказалась раздроблена челюсть, и он не мог нормально рвать мясо и дробить кости. В итоге в месте где могучая челюсть превратилась в месиво из обломков и тканей, появился здоровенный костный нарост, который торчал теперь уродливой шишкой сбоку.

    Морф несколько раз пытался вышибить дверь, но результат был прежний. Единственным изменением было то, что дверь еще сильнее прогнулась, но осталась такой же неприступной как и раньше.

    Кызя иногда поднимался в торговый центр через продуктовый склад супермаркета и развлекался тем, что бросал в шатающихся в здании и на улице зомби всякие предметы. Ему нравилось как головы зомби разлетаются на куски от ударов, а также то как потешно они летят кубарем после очередного меткого попадания. Пользу этого умения он уже много раз испытал в реальных боевых ситуациях.

    После очередной порции зомбячьего мяса Кызя впал в ступор. Организм перерабатывал и усваивал полученный клеточный материал. Он очнулся от того, что люди за бетонной стеной и железной дверью стали ощущаться намного слабее, чем ранее. Волны живого тепла слабели и таяли. Морф начал терять связь со своими жертвами. Они убегали от него. Они где-то смогли найти выход из каменного мешка!

    Кызя кинулся и ударил всем телом в дверь. Она отозвалась унылым металлическим звуком. Большой морф отскочил обратно, схватил обломок бетона и со всей силы запустил в дверь. Серый камень разлетелся кучей обломков. Морф подхватил с бетонного пола две тяжеленные железяки и принялся ими долбить в поганую неподатливую дверь. В выгнутой поверхности появлялись ямки и кратеры, повторяющие рельеф железяк, которыми морф в исступлении молотил дверное полотно.

    Металл поверхности лопнул после одного из ударов. Кызя принялся молотить в дверь с удвоенной энергией, расширяя образовавшуюся щель. Затем половина металлического листа отогнулась от рамы. Морф схватился за край и вывернул толстый металлический лист в сторону. Прогресс был на лицо, но дыра была все еще маленькой. Морф ухватился за, мешающий ему, каркас и с силой дернул его. С треском сломалось несколько сварных соединений, и металлическая конструкция стала расползаться на части. Морф отгибал куски каркаса один за другим. В итоге он вывернул на себя всю дверь. Открытый проход был перегорожен металлическими шкафами, битым кирпичом и всем, что еще люди смогли найти в комнате. С этим скороспелым завалом морф разобрался очень быстро. Могучие лапы раскидали несерьезную преграду, и Кызя наконец попал внутрь человечьей норы.

    Людей там уже не было. Волны от живой плоти уже шли издалека и едва угадывались. Морф ничего не видел в кромешной тьме, но здесь ему помогало его внутренне чутье, появившееся у него после того как у него перед мордой взорвалась свето-шумовая граната и он на половину суток практически ослеп. Это чутье позволяло ему не натыкаться на препятствия, безошибочно проходить повороты и попадать в открытые двери.

    Люди бежали отсюда в панике, бросая вещи, падая и ударяясь до кровавых ран. На полу и стенах, откосах и мебели остались отчетливые кровавые отметины. Морф шел по следу. Шум и тепло людских тел становились все ближе и все отчетливее. Его дичь уходила в какую-то обнаруженную ими щель. Они бежали от него. Кипящая бешенная злоба заполнила сознание морфа без остатка. Они принадлежат ему. Они находятся на его территории. Как они могут так бессовестно поступить в то момент, когда у него уже заканчивается запас пищи? Он должен наказать их, разорвать на мелкие части, уничтожить.

    Неожиданно на помощь злобе пришел голод. Страшный враг впился в его тело, требуя обеспечить запас пищи. Такого раньше не было. Голод теперь начал его терзать, не смотря на набитое брюхо и усиленную работу клеток, которые кое-как справлялись с усвоением полученного питания.

    Морфа переполняла жажда убийства. Он уничтожит их всех и сделает себе такой большой запас, какой только сможет. Или лучше он их поймает и будет хранить живыми, чтобы в любой момент он смог отведать свежей горячей крови.

    Люди проломили стену в соседний подвал, который остался от прежнего дома. В подвале был свой секрет - в нем было большое бомбоубежище и хозяевам нового здания торгово-развлекательного комплекса пришлось считаться с требованиями гражданской обороны, сохранив подвал и бомбоубежище в нетронутом виде. Более того новых хозяев обязали восстановить и привести бомбоубежище в соответствии с новыми требованиями.

    Сейчас ручеек испуганных людей тек по неудобной лестнице в полутьме, разгоняемой слабым светом зажигалок и фонариков на догорающих батарейках. За массивной дверью в полметра толщиной скрывались женщины старики и дети, прикрываемые несколькими заслонами из вооруженных мужчин.

    Кызя ударился всем телом в пробитую людьми дыру, через которую они попали в соседний подвал. Ярость и голод наделили его невиданной до этого мощью. В плечи и передние лапы ударили хомутом края неровного проема. Старая кладка, подточенная временем, влагой и безобразно проведенными строительными работами, не выдержала удара мертвого тела. Морф прорвался внутрь подвала, обрушив куски старой кирпичной кладки.

    Встретивши его люди не смогли задержать его. Целью морфа были вовсе не они, а тот второй выход из западни, который нашли люди. Они один раз обманули его, укрывшись за железной дверью, а добыча не должна так себя вести.

    Морф сломя голову бежал по следу убегающих людей. Он убивал и калечил попадающихся на дороге человечков. Сквозь два следующие заслона он проскочил как нож сквозь масло. Третий заслон встретил его шквальным огнем, но Кызя не собирался останавливаться и сражаться он летел туда, где был выход. Он должен был его закрыть. Он не мог допустить, чтобы дичь ушла безнаказанно, оставив его один на один со своим голодом.

    Он уже бежал вниз по лестнице сминая и сталкивая вниз визжащие тушки. Люди пытались закрыть прямо перед его носом массивную дверь и это им практически удалось. Когтистая лапа просунулась в оставшуюся щель, ободрав шкуру на тыльной стороне. Морф уперся второй лапой в косяк и потянул на себя тяжеленую махину, преодолевая отчаянное сопротивление людей и инерцию самой двери бомбоубежища.

    Дверь остановилась, смяв два попавшиеся тела. Но морфу уже было достаточно пространства, чтобы попасть вовнутрь. Он рвался вперед, выискивая ту последнюю щель, через которую от него пыталась убежать дичь. Он метался по помещениям, обрушивая и ломая металлические нары с деревянным настилом, дешёвую металлическую и пластиковую мебель, разбрасывая ящики    с противогазами, медицинские аптечки и все прочее, что попадалось ему на пути.

    Наконец он добрался до последнего помещения, где толпилась пищащая кучка людей. Люди находились в безвыходной ситуации. Замерев на секунду, Морф полюбовался открывшееся зрелище и накинулся на свою дичь. Он убивал методично и аккуратно. Бил в голову,    прокусывал черепа, отрывал головы от туловища. \

    Тупые твари лезли в какую-то дырку в полу. По лесенки из скоб на стене круглого бетонного колодца. люди лезли вниз. Морф нырнул вниз, пер5ебил дичь и выкинул ее на поверхность.

    Справившись с людьми, забившимися в тупик, морф пошел обратно. Он убивал обстоятельно, стараясь не пропустить и не допустить неправильной гибели своих жертв.

    Заготовка пищевых запасов по большей части шла ритмично и гладко, за исключением отдельных несознательных жертв, которые пытались отстреливаться. Совсем не сознательный мужчина взорвал в замкнутом помещении две гранаты. Морф успел выскочить из бетонного мешка. От взрывов пострадали только люди. Большому морфу пришлось в срочном порядке добивать раненных жертв и разбивать головы убитым, чтобы они не восстали.

    Морф старательно обошел и убил всех людей. Желание приберечь на-потом несколько живых людей его покинула очень быстро. Сам процесс убийства пленил и возбуждал. В купе с азартом и новым проявлением настоящего голода создавало поистине жгучую смесь ощущений.

    Закончив с охотой, Кызя принялся таскать добычу в новое убежище. Его привлекала глухая тишина, темнота и укромность этого места. Он сложил трупы в самой последней комнате бомобоубежища откуда начал планомерную охоту на людей.

    Устроившись на куче из трупов, большой морф начал срочно лечиться свежим человеческим мясом. Новое проявление голода к счастью покинуло его. Голод растворился в умиротворённом сытом покое.

    Из приятного ступора Кызю вывел едва слышный звук. Морф мгновенно сосредоточился на доносящихся звуках, превратившись в слух. Глухая тишина вокруг делал малейший звук на столько отчетливым и ясным, что даже упавшая капля воды звучала, как удар молота.

    Морф направился в сторону звука. Этот невнятный шелест был на границе убежища морфа. Практически бесшумно пробежав на мягких лапах все бомбоубежище, он замер перед массивной дверью. Тихое шарканье по бетонной поверхности, шорохи, а также скрип были на самом верху лестницы, ведущей в бомбоубежище. Оттуда же падали отблески тусклого света. Но самое главное - Кызя чувствовал там человека.

    Он был один. Судя по его осторожным движениям и стараниям скрыть свое присутствие, человек знал о морфе и явно что-то замышлял. Он даже прикрыл массивную дверь. Именно звук закрывающейся двери морф и услышал. В дверном проеме осталась узкая щель. Человек не смог закрыть дверь полностью. Может ему сил не хватило, а может и дверь заклинило.

    Кызя не мог понять, что он там делает. Большой морф стал готовиться к атаке. Скорость и внезапность были залогом его успеха. Морф отошел подальше для разбега. Занял удобную для атаки позицию и понесся на дверь. Удар был такой силы, что у морфа кости затрещали. Но дверь осталась не подвижной. Она была чем-то заблокирована с противоположной стороны.

    Морф услышал, как человек сначала затих, а потом начал громко смеяться. Дикий безумный смех разлетался по подвалу старого дома. Свет погас и сумасшедшие звуки метались в кромешной темноте. Казалось, что смеется все окружающее пространство. Смеется непроглядная тьма в бетонном каземате. Щелчок и шипение вплелось в этот икающий безумный хохот.

    Яркая вспышка ослепила единственный глаз морфа. Ужасный грохот проглотил остатки тишины, скрывающиеся по далеким закоулкам, где они прятались от безумного смеха. Старое перекрытие, стены и новые надстройки над повалом рухнули вниз, надежно похоронив выход из бомбоубежища под грудой обломков.

    Последний из выживших отомстил. Он взорвал себя остатками боеприпасов и похоронил морфа в старом бомомубежище.

    Глава 19. Исповедь

    Николай опустил автомат и подошел вплотную. Голый человек был незнаком. На груди и животе мужчины красовались два красно-бордовых пятна с обильными разводами лопнувших капилляров и выступившей сквозь кожу кровью.

    - Это кто? - спросил Смуглянка, тыча стволом в лицо мужика. - Он вообще живой?

    Ответ на второй вопрос последовал практически сразу - мужчина на асфальте застонал.

    - Не знаю. Я его не видела, но явно кто-то из наших. Скорее всего - подопытный материал. Он без одежды и у него катетер для инъекции под ключицей стоит. Мы такие подопытным ставили. Одна группа испытуемых у свинопасов была. Я оттуда никого не знаю.

    - Что за свинопасы?

    - Институт ветеринарии, генетики и селекции племенных животных. Там директор - друг и коллега Павла Игнатьевича. Мы его сотрудников свинопасам называем. Это как раз тот институт и горит, - Людмила показала рукой на полыхающий за деревьями пожар.

    - Я тебе сейчас второго пациента принесу, - порадовал её Смуглянка.

    Не вдаваясь в подробности, он поманил с собой святошу. Тот удивленно вскинул брови, но не стал перечить. Вместе они перетащили стонущего вампира Серёжу и положили рядом с мужиком на асфальте. Надзирательница сразу же занялась своим бывшим подопечным.

    - Дело плохо. Пуля вошла в бедро сзади. Бедренная кость раздроблена. Единственный плюс, что крупные сосуды не задеты. Но ему в больницу обязательно нужно. Сложная операция и не одна, а потом длительный период реабилитации. Можно конечно ногу отрезать, но в полевых условиях шансы на выздоровление все равно не большие. Антибиотики нужны и много всего еще.

    - Не нужно ногу резать. Может, заживет? - страдальчески выдавил из себя вампир.

    Он был страшно бледен. На лбу крупным бисером выступил холодный пот.

    - Может и заживет, - задумчиво согласилась женщина. - Есть шанс, только если человеческую кровь будет пить или съест другие ткани человеческие. У изменившихся метаболизм и биохимия совсем другие. Препараты для них сложно подобрать.

    Все не сговариваясь посмотрели на голого мужчину. Тот начал приходить в себя и пытаться двигаться.

    - Что у него?

    - Он получил два очень сильных удара в грудь и живот. Ушиб органов брюшной полости и грудной клетки. Ребра, наварное, сломаны. Кровотечения внутреннего нет. Должен в себя прийти, а там посмотрим.

    Из кювета донесся ещё один стон. На обочину на четвереньках выбрался ещё один мужик. Один глаз у него заплыл кровавой сеткой, а левая сторона лица и ухо были красными и заметно опухли. Хуже всего, что прямо над ухом была вмятина в черепе. Кто-то проломил ему голову.

    Даже не смотря на то, что он полз на четвереньках, нового гостя мотало из стороны в сторону как чрезмерно пьяного.

    - А этого знаешь?

    - Это шофёр у свинопасов. Карим его зовут. Сволочь редкостная.

    - Сволочь говоришь? - повторил Смуглянка и направился к мужчине.

    Тот протянул к Николаю руку. Смуглянка пнул ему точно в челюсть. Нокаутированный мужчина завалился на асфальт. Смуглянка подхватил страдальца за шиворот и потащил к лежащему вампиру.

    - Вы что делать собрались?- дрожащим голосом проблеял святоша. - Грех же это. Ещё какой грех! Нельзя так.

    - Ваше преосвященство, - обратился к нему Смуглянка. - Один из этих двоих обязательно сдохнет. Так что вы определилась, пожалуйста: кто это будет. Выбирайте не стесняйтесь - кто вам ближе. Вампир Сережа каннибал и кровопийца в буквальном смысле слова или неизвестный нам Карим, которого наша надзирательница считает сволочь. Хотя я в этом не уверен. Может у нее с ним что-то было и злобу она на него затаила. Кому из них жить: Носферату Сереже или сволочи Кариму? Выбирайте! Ну?!

    Давид-Арсений сначала с непониманием, а потом с беспомощным отчаянием смотрел на Николая больше минуты. Смуглянка стоял спокойно, проигрывая в руках ножом, который обнаружил в кабине броневика. Святоша понимал всю остроту момента и знал, что Смуглянка не шутит. Он собирался убить человека и напоить его кровью Носферату.

    - А, может, другой вариант есть?

    - Конечно, есть. Остаться здесь на месте и подохнуть всем вместе. Еще можно бросить здесь всех троих и смотаться отсюда побыстрее. Или еще вариант – я сейчас забираю оружие и ухожу, вы ту сами выкарабкивайтесь как знаете. А у тебя варианты есть?

    Николай не собирался щадить чувства этого борца за гуманизм и человеколюбие. Людмила подняла девочку за плечи и увела с собой за машину. Лицо женщины выглядело такой же искусственной маской, как и сутки назад.

    - Кого выберешь. Что тебе совесть говорит? С этим каннибалом мы вместе в подвале сидели и, когда настала полная задница, он нас спасать полез. А этот пассажир тут случайно оказался, и вообще непонятно кто он такой и откуда. Насколько ты должен понимать - он один из тех, кто за нами присматривал.

    Давид молитвенно сложил руки и плотно сжал веки. Его губы беззвучно двигались.

    - Ваше преосвященство, хватит булками елозить. Я от тебя решения жду. Кто из них должен умереть? Ты ведь у нас весь такой правильный и жизни всех учишь. Ты знаешь, как жить всем. Вот от тебя я и хочу узнать как от самого умного, кому жить, а кому умереть.

    Святошу трясло, он то бледнел, то краснел. Из носа стала выползать мутная сопля. Николаю стало противно. Он схватил лежащего на асфальте человека и потащил его в сторону вампира. Николай задрал голову приходящего в себя Карима и вскрыл ему сонную артерию. Вампир жадно припал к брызнувшей кровью ране. Жертва задергалась и попыталась сопротивляться, но против носферату это было бесполезно. Тот впился своими загнутыми когтями в затылок умирающего человека, высасывая из него жизнь.

    Уже обескровленный труп Смуглянка выбросил в кювет. Они не знал, почему так сделал. К человеческой жизни он уже относился как к чему-то тривиальному - совершенно без пиетета. Лишать жизни было его профессией. Сегодня Карим, завтра святоша, послезавтра Носферату. Все мы умрем когда-нибудь. Но в такой каннибальской вакханалии он участвовал первый раз.

    Голый человек с громадными гематомами пришёл в себя, перекатился на бок и сел морщась о боли. Он недоуменно хлопал глазами. Смуглянка внимательно посмотрел на страдальца. Лицо у него было какое-то детское круглое, розовое, с пухлыми губами и выгоревшими белесыми бровями. Но глаза! На этом лице они выглядели совсем чужими. Стальные глаза резали и проникали в душу. Смуглянка даже остолбенел, когда незнакомец вперил в него свой пронзающий взгляд. Он впервые встретил человека с таким взглядом. Смуглянка даже онемел от неожиданности.

    Николай собрался после неожиданного ступора и спросил:

    - Ты кто, болезный?

    Человек представился неожиданно чётко:

    - Владимир Иваницкий, можно просто Володя.

    - А ты откуда Володя, будешь то?

    - Я в накопительном пункте служу. Внутренняя безопасность. Бывший сотрудник бывших внутренних органов.

    - А здесь как оказался?

    - Ну что это за допрос? - спросила Людмила. - Он явно из пленных. Вы как себя чувствует?

    - Плохо. Все болит очень, и вдыхать больно.

    - Вдохните глубоко.

    Новичок вздохнул и поморщившись медленно выдохнул.

    - Больно?

    - Угу.

    - Какая боль? Острая? В груди что-нибудь щелкает? Вздох прерывался?

    - Не вроде. Ничего не щелкает. Грудь болит, но боль тупя. Вздохнул нормально.

    Женщина ощупал грудь и живот пациента. Потом попросила его встать. Пусть тяжело, но поднялся он сам. Людмила заставила его поклоняться в стороны.

    - Ребра вроде целы, - констатировала Людмила.

    - Линять отсюда надо, - вмешался Смуглянка.

    С асфальта Владимир поднял щитки, куртку и штаны. Куртка оказалась с металлическими пластинами в специальных карманах. Комбинезон на широких лямках тоже был не обычным. По крайней мере, Смуглянка раньше такого не видел. Новенький сказал, что это противоосколочный костюм. Ботинки тоже были примечательными с металлическими носами и щитками.

    Вова ничуть не удивился необычной внешности вампира, пояснив, что тоже находился в центре в качестве пленника и видел уже такое. Штанами и курткой Николай распорядился по своему усмотрению, ввиду отвратительного состояния тех грязных шмоток, в которые им пришлось нарядиться. Куртка досталась Смуглянке, а в тяжелые штаны на лямках нарядили Давида.

    Голого мужика одели в окровавленную робу, снятую с обескровленного трупа Карима. Сейчас было не до сантиментов.

    Смуглянка обследовал доставшееся им транспортные средства. Не могло быть и речи, чтобы дальше ехать на бронированном фургоне. Японский джип был в отличном состоянии за исключением того, что лобовое стекло было выбито, а салон был засыпан осколками и заляпан кровью. Заднее стекло было пробито пулями, но оно не высыпалось.

    К поездке готовились ещё минут тридцать. Для повеселевшего вампира из стволов молоденьких березок сделали лубки. Заднее сидение джипа опустили и устроили там лежанку для раненного носферату и нового знакомого Володи со взглядом одержимого.

    Людмилу с девочкой Смуглянка посадил на переднее сиденье, а святошу запихал к раненым на свободное место. В машине нашли автомат Калашникова и два пустых рожка, а также итальянский полуавтоматический дробовик и большую базарную сумку набитую коробками с патронами.

    Перед машиной подобрали пистолет Макарова и одну пустую обойму. Больше всего Смуглянку порадовал дробовик - хорошая качественная машинка под самый распространенный двенадцатый калибр и большое количество боеприпасов. Пара дробовиков давали большое преимущество в ближнем бою. В машине еще была сумка с кучей документов, дисков от компьютера, флешек и парой ноутбуков. Смуглянка не привык разбрасываться неожиданными подарками и пристроил сумку в самом дальнем углу багажника.

    Николай сделал для себя неожиданное открытие. Оказывается все это время, девочка Людмилы рисовала в своем альбоме обычной шариковой ручкой. Когда они уже уселись в машину. Она положила перед ним на торпеду удивительно хороший рисунок, на котором он стоял с автомата возле бронированного «пятьдесят третьего». Удивительно точно были переданы черты лица и эмоции. Рисунок претендовал на фотографическую точность. Не зная как отреагировать на подарок, Смуглянка искренне похвалил ребёнка и поблагодарил за великолепный подарок. Девочка почему-то вообще никак не отреагировала.

    Не затягивая с отправлением, Смуглянка погнал машину прочь от места боя и от страшного пожара, который не только не затих, а даже стал еще больше – горел лес. Интуиция не просто предупреждала об опасности, она уже билась в истерике, требуя, чтобы Николай исчез отсюда, как можно быстрее и дальше.

    Дорога петляла по лесам и полям, они проезжали мимо деревень и небольших поселков. Везде было запустение и следы кошмарной катастрофы. Изредка встречались живые люди, они провожали их напряженными недоверчивыми взглядами, а кто-то ещё со страхом или с открытой враждебностью. Что должна была сделать катастрофа с человечеством, чтобы превратить большинство людей в агрессивных или затравленных животных?

    Попадались, конечно, и мёртвые. Страшные образины с неподвижными буркалами, от взгляда которых стыла кровь. Нападать на них никто не пытался, хотя по дороге иногда проезжали вооруженные люди на машинах, военная техника или целые колоны, а также им встречались укреплённые сооружения и настоящие блок-посты. Любые возможные препятствия они объезжали.

    Джип бойко катился по хорошей дороге. Прохладный весенний воздух с напором врывался сквозь разбитое лобовое стекло. Смуглянка ехал в титановом шлеме с опущенным забралом. Обзор сквозь узкую щель был не самым лучшим, но он защищал глаза и лицо. Людмиле было проще - она так и осталась в милицейском шлеме. А для девочки нашли горнолыжные очки в багажнике джипа.

    Через некоторое время они увидели впереди мост через реку. Объехать его было нельзя, а соваться туда не хотелось. Смуглянка заложил руль и съехал на раздолбанную лесную грунтовку. Сквозь шум колес и важное урчание двигателя прорывались задавленные стоны вампира. Ему становилось хуже буквально на глазах. Людмила встревоженно щупала его пульс и вглядывалась в лицо-морду.

    - Мальчики, остановиться где-нибудь нужно. Плохой он совсем. Рану нужно осмотреть. У него жар начинается.

    Носферату уже не пытался задавить стоны, более того, он скрипел зубами и громко вскрикивал. Мучения его были непродолжительными. Сквозь лесную чащобу они выкатились на лесную прогалину с которой открывалась большое поле. В его центре стояли домик, большая металлическая вышка и непонятные сооружения, обнесенные забором из ошкуренных жердей и наструганного штакетника. Судя по первому впечатлению – это была метрологическая станция.

    - Потерпи, братан. Почти приехали, - постарался поддержать вампира Николай.

    Вокруг домика никого не было видно, и, вообще, выглядел он нежилым. Остановившись на некотором отдалении, Иваницкий и Смуглянка вышли из машины и направились в сторону домика. За ними увязался святоша.

    Домик действительно оказался пустой. Но пустота была пугающей. Выбитые стекла и дырки от пуль в стенах наводили на вполне определённые нехорошие мысли.

    - Может не надо здесь останавливаться? - опасливо спросил святоша, оглядываясь на кишащий червями труп у калитки.

    - Почему? Здесь безопаснее. Те, кто знал про это место, уже успели сюда наведаться и забрали что им нужно. Теперь издалека видно, что здесь ловить нечего. Поле открытое вокруг. Видимость хорошая, сложно подобраться не замеченным. Если кто-то появиться, то сможем быстро уехать сами. На джипе мы здесь везде пролезем. Вокруг луг обычный и трава пока не высокая. А на счет опасности - так сейчас везде опасно. - Смуглянка знал, что говорит. Самоё главное, сейчас к ним не возможно подобраться скрытно через открытое пространство.

    Машину подогнали к крыльцу и вынесли из нее вампира. Носферату пришлось уложить на голый дощатый пол в большой светлой комнате. Святошу отправили на разведку по округе, а сами принялись перерывать временное обиталище.

    Оказалось, что мародеры вытащили не все. На маленькой кухоньке нашлись конфеты и печенье. Может их посчитали за лакомство не достойное внимания брутальных мародеров, а может просто прошляпили. В душевой, совмещенной с туалетом и кочегаркой, обнаружили медицинский шкафчик. Его, конечно, подчистили, но медикаменты сгребали оттуда в спешке, и кое-что упало на пол. Еще в туалете нашли целую коробку с рулончиками туалетной бумаги, которую вполне можно было использовать в качестве перевязочного материала. Николай обнаружил выломанные гнезда для антенн, здесь раньше были радиостанции. Мародеры утащили с собой и радиооборудование.

    Тем временем вернулся запыхавшийся Давид-Арсений. Едва справляясь с отдышкой, он прерывающимся голосом сообщил, что обнаружил хозяев домика. В пятидесяти метрах от домика была устроена выгребная яма. На ее дне среди завалов мусора возились несколько зомбаков. Судя по виду, убили их давно. Они не отожрались, но и от обезвоживания не страдали. Заметив появившегося святошу, мертвяки существенно приободрились и дружно стали царапать крутые стенки ямы, пытаясь выбраться к вожделенной добыче. Патронов на них жалеть не стали. Иваницкий сходил к яме и перещелкал беспокойничков из пистолета-ветерана, доставшегося ему от напавшего на него мужика.

    Место все-таки было выбрано удачно. Большое открытое пространство во все стороны позволяло рано заметить любую грозящую опасность. И в тоже время, в случае бегства они могли бежать по лугу в противоположную от нападения сторону, укрываясь от противника в проекции дома. К метеостанции вели две дороги. Отсыпанная щебнем грунтовки была в приличном состоянии.

    Когда он вернулся в домик, медицинские процедуры были в полном разгаре. С носферату срезали всю одежду и его обмыли.

    Иваницкий задал Людмиле резонный вопрос:

    - Как скоро мы сможем отсюда уехать.

    Женщина озабоченно покачала головой.

    - Плохо дело. Гангрена может начаться. Ранение тяжелое. Осколки костей мышцы и связки серьезно травмировали. Здесь срочная квалифицированная помощь нужна. Я здесь бессильна. У меня даже элементарного инструмента нет.

    - Так, значит шансов у него нет? – с надеждой спросил следователь.

    - Не знаю, - честно ответила женщина. – У мутантов биохимия совсем другая. Если им кровь и мясо человеческие давать, то они быстро восстановятся. А вот так, даже понятия не имею.

    В комнату зашел Смуглянка, поигрывая автоматом в руках.

    - Так что? Может ему тут в лесу обед из живой человечины поискать? -    с раздражениеми заявил он.

    - Не стоит говорить, как будто меня тут нет или я ничего не понимаю. Я еще живой и помирать не собираюсь, - вмешался вампир Сергей.

    - Сергею отлежаться нужно. Его состояние намного лучше, чем обычное для таких ранений. В машине его растрясло. Может получше станет.

    Смуглянка потер подбородок и резюмировал:

    - Отсидимся здесь. Всем отдохнуть нужно. В машине сухие пайки были. Здесь посуда и столовые приборы есть, крыша над головой и вода. Останемся здесь до утра.

    Приказ-предложение, поступившее от Николая, все приняли молча.

    Люда сразу заняла небольшую комнату с окошком, завесив    проломленную дверь занавеской из старого одеяла, и увела туда с собой девочку. Дверь в душевную и туалет тоже были сломана. Позже дверное полотно все же смогли навесить. Николай вместе с морщащимся святошей утащили труп от калитки в помойную яму, натаскали в яму с трупами веток, деревяшек, и тряпок, а позже подожгли, чтобы убрать запах мертвечины.

    Когда они вернулись, их ждали горячий чай и распакованные армейские сухие пайки. Они поели практически молча. Вообще с момента отъезда они разговаривали только вынужденно и по необходимости. Дело было в усталости. Сил на разговоры не было.

    Наконец Николай задал мучавший его вопрос. Его настораживали вещи и поступки, которых он не понимает, а также он не любил загадки – от них одни неприятности.

    - Людмила, а ты зачем нас спасла?

    - Ты чем-то не доволен? - вопросом на вопрос ответила женщина.

    - Нет. Спасибо конечно, но ведь там ещё люди были. Наша камера была не одна в том подвале.

    - Все так. Но спасла я именно вас.

    - Почему?

    - Я одна не смогла бы выбраться. Когда нападение началось, то я сразу поняла, что всему конец, ведь мне дочку спасти нужно было. А вы самые боевые были за исключением Давида. И ...

    Женщина замолчала.

    - Что "и"?

    - Полюбила я тебя. В сердце ты мне запал. В тот раз, когда за руку меня взял и в глаза мне посмотрел.

    "Во бред! Совсем психованная. Любовь с правого взгляда себе придумала!" - подумал Смуглянка. Женщинам Николай нравился. Он это знал, но в такой обстановке сказанное выглядело как свадебный тост на похоронах. Тут едва от смерти спаслись, а она о любви своей какую-то пургу несёт.

    - Не бери в голову. Это мои проблемы. Мы помогли друг другу. А теперь разбежимся кто куда. Доля у меня такая.

    - Люда, не прими меня за тварь неблагодарную. Я видел, что произошло. Мы бы точно оттуда не выбрались без тебя. Должник я твой. Прости, что думал о тебе плохо.

    - Правильно ты думал обо мне. Не знаешь ты меня.

    - Вот что! Это ты меня не знаешь. Хуже меня человека быть не может, а ты меня любить надумала.

    - Напрасно ты так решил. Доктор смерть с собой дела на всех ваших привёз. Знаю я о тебе все, что в деле твоем написано. Знаю, что ты не подарок, и нимба у тебя над головой и в помине быть не может. Только сердце женское глупое. Оно любит, не смотря ни на что.

    Смуглянка хмыкнул.

    - Так у нас собой односторонне знакомство получается. Ты обо мне все, а я о тебе ничего не знаю.

    - Я о себе ничего скрывать не собираюсь. Я есть такая, какая есть. И ни добавить, ни убрать. Много всего плохого за мной по жизни осталось, вот и тяну свою лямку. Мучаюсь.

    - Нет такого греха, который вымолить у господа нельзя. Он человеколюбив, милосерден и всепрощающ, - опять занудел Двид-Арсений.

    - Да брось ты, Арсений. Богу люди безразличны. Выкинул тебя на землю и смотрит сверху, как ты в говне этом барахтаешься.

    - Грешно так говорить. Ведь все дарованное в это жизни тебе - оно от Бога.

    - Ох, как же боженька меня любит, что жизнь мне такую послал.

    - Неужели такая плохая    жизнь у тебя, что Бог прогневить хочешь?

    И тут Людмилу прорвало, оно говорила громко и яростно. Так в преступлениях признаются и перед смертью врагам в лицо проклятия кидают, а она так о своей жизни рассказывала. Смуглянка слушал ее и понимал, что накрыло человека. Излить душу ей нужно. Иногда он был свидетелем таких исповедей, когда он сам и люди рядом с ним на краю гибели оказывались. Вот тогда всю свою суть человеки наизнанку выворачивали.

    - Я сама из Новосибирской области. В деревне родилась. Я младшая была. Детство счастливое было: семья, дом, любили меня. Дружно жили и весело. В один год вся жизнь у нас перевернулась. Год тот хорошо начинался. Старшая сестра замуж сразу после Нового года вышла и во Владивосток уехала, жених у неё моряк был. А через два месяца старший брат в армии погиб. Написали, что самоубийство, но мы никто не верил. Летом отца убили. Глупо погиб. Он на покосе с тюремщиком бывшим поссорился из-за тракторной тележки. Уголовник тот в деревне у нас весной появился. В тюрьме по переписке с одной из бабенок деревенских познакомился, а когда вышел, то сразу к нам приехал. Вроде прижился у нас в деревне, а вот как вышло. Отца топором зарубил и убежал. Даже не знаю: нашли его или нет. Мама у меня в леспромхозе бухгалтером работала. Деньги небольшие, но зато работа стабильная. После смерти отца запила она. До этого отца все время за пьянку гоняла, а как он погиб, так мама сама к бутылке прилипла - не оторвешь. Почти до конца года её на работе терпели, а потом все рано уволили. Мне тогда четырнадцать лет было. Ещё зиму и весну кое-как продержались, а потом вообще тяжело стало. Только на пенсию бабушкину жили. Она её от матери прятала, только та все равно или у неё или у меня деньги отбирала. Била и меня, и бабушку. Она мужика себе нашла. Мы было обрадовались, но он тоже алкашом оказался в соседнюю деревню её увез. Я тогда на трассу вышла. У нас в десяти километрах трасса на Новосибирск проходила. И большая часть деревенских подрабатывать на трассу ходили. Грибы, ягоды, варенья, соленья продавали проезжающим. Сначала я тоже дары природы таскала, а потом само собой получилось, что к сосулькам нашим пробилась. Тоже из нашей деревни бабенки молодые да девки. Проезжающих обслуживали. А как ещё в деревне заработаешь? Либо грибами-ягодами торгуешь, либо собой. Про ремесло их все знали, только не от хорошей жизни это. Работы нет. Колхоз развалился. В леспромхозе зарплаты копеечные, только и туда попасть по великому блату можно было. А семью кормить надо. Уходят девки утром и так до самой ночи или наоборот до утра на трассе стоят, а дома их мужья пьяные да детишки голодные дожидаются. Что сумела заработать все в семью. От безысходности все это. Забеременела я, сама не знаю от кого, а в шестнадцать лет девочку родила. Соней назвала в честь прабабушки моей. Вот так мы и жили. Бабушка моя с доченькой водится, а я на трассе шалавой тружусь. Всякое было, и били меня и насиловали и деньги отбирали. Даже вспоминать не хочется. Только помимо заработка там каждая из нас счастья искала. Боже мой! Какие дуры! Сказочки друг другу рассказывали о том, как остановиться крутая тачка, сжалится клиент богатый да ласковый, заберет с собой, а потом влюбится, потому что из проституток получаются самые лучшие жены. Так и стоишь на трассе, счастья своего ждешь. И дождалась я счастья своего. Сманил меня с собой дальнобойщик один. Ничего, солидный такой, представительный, обращался со мной уважительно. Ехал он без напарника, скучно ему было. Вот и взял меня с собой в Москву. Я его всю дорогу ублажала. Понравиться старалась. Только оказалась я ему без надобности в Столице. Высадил и дальше поехал. Гад он конечно, но я в Москве этой проклятущей оказалась. Но ни документов, ни денег, ни одежды. Прибилась я к таксистам. На отстойнике у них пристроилась. Жилье себе нашла там же на мойке для машин. Над мойкой на втором этаже комнаты для отдыха, кухню и спальню устроили. Пользовались меня там по мере надобности, да на побегушках у них была. Подрабатывать еще получалось, я каждую ночь с кем-нибудь из таксистов каталась. И водителю не скучно и деньги сшибить можно. Меня клиентам предлагали. Иногда очень хорошо заработать получалось. Меня машину водить научили. Права для меня нашли. Девушка какая-то потеряла. Я с ней и похожа-то отдаленно, но все равно прокатывало. Пьяных водителей домой развозила, да если ночью водитель уставал, то меня за руль пускали. Во так почти год и прожила. Вот, веришь или нет, о родных я и не вспоминала. Весело было. Если на отдельные моменты глаза закрыть, то даже жила неплохо. Все лучше, чем в холод или дождь на трассе стоять. Клиент у меня один постоянный появился. Бывший военный из спецназа. Он прошел обе войны чеченских и все локальные конфликты, а мирная жизнь его сломала. Пил он страшно. Его один из наших подвозил и меня ему подсунул. Тот не в машине со мной решил, а в квартиру к себе потащил. Только меня он так и не драл, а всю ночь со мной разговаривал. Больше, конечно, он сам говорил, а я только слушала и поддакивала. Страшно с ним было, очень страшно. Он когда забывается, то кричать начинает, а глаза такие, что сердце в пятки у меня уходило. Он мне под утро столько денег отвалил, что мне и за неделю не заработать. Обнимал меня и плакал. Он меня почти каждую неделю к себе приглашал, да ночевала я у него иногда. Он со мной редко делал чего-нибудь, больше душу мне изливал. Я его успокаивать научилась. Сама не знаю, как получалось. Начинаю с ним разговаривать - так он и успокаивается. А сначала вообще невменяемым был. Я тогда очень боялась, что убьет он меня, но все равно к нему шла, когда звал. А в гараже надо мной посмеивались. Говорили, что любовь свою нашла, окрутила мужика и шанс в жизни получила.

    Людмила замолчала, вытащила из кармана курточки пачку сигарет и закурила.

    - Шанс мне всё-таки выпал. Я в ту ночь с водителем Гришей каталась. Под утро пьяного мы подобрали. Хорошо одетый, пр деньгах, наверное. Таксисты таких шоколадными называли. Денег с них всегда срубить получается. Едем, а у пассажира пена белая ртом пошла, и задыхаться он начал, трясется весь как больной. Гриша первый смекнул в чем дело, передоз у клиента оказался - наркоман. Очень прилично клиент выглядел: молодой, красивый, одет хорошо. У него с собой сумочка такая небольшая была. Гриша его на пустырь завез и из машины выкинул. В сумке караты были игральные и денег много. Цацки ещё всякие: телефон дорогой, часы в золоте, пистолет газовый и документы. Приказал Гриша мне его обыскать. Только в карманах мелочевка всякая была: ключи, пачка сигарет смятая, бумажки какие-то. Больше ничего. Гришка мне сразу грозить стал, чтобы молчала и все такое. А мне страшно до одури, я же понимаю, что ему выгоднее меня убить. Кто меня опознает? Будет ещё одним неизвестным трупом больше. Но тут сирена где-то рядом завыла, Гришка сразу перепугался. Прыгнул в машину и был таков. А я бегом в другую сторону побежала. Спряталась за гаражами и стою ни живая, ни мертвая, вся окаменел просто. Сердце из груди выскакивает, а выйти страшно. Только мысли совсем странные в голове. Не о своём спасении, а об этом парне молодом. Так мне жалко стало, что он такой молодой и красивый, хоть и наркоман. Ему женщину себе найти, да детей растить, он сейчас помирает там. Плюнула я на все и побежала к нему. А красавчик этот весь посинел уже, рот как рыба разевает. Я пиджак и рубашку на нем расстегнула, а он живот ещё раздувает, аж ремень впивается. Тогда я ему и штаны расстегнула, а там деньги пачками. Он пачки стодолларовых купюр в плавки запихал. Я как увидела, то сама не своя стала. Я же денег таких в жизни не то, что подержать, я их даже увидеть не смогу. О зарплатах да нищете деревенской вспомнила. Руки сами к нему в трусы полезли. Мне как говориться не впервой. Его вертела и крутила пока все до последней бумажки не вытащила. Сумка у меня с собой было женская, шалавский вещмешок на все случаи жизни. Деньги туда поспихала и побежала куда глаза глядят. До сих пор не знаю, живой он остался или нет.

    Людмила замолчала и задумчиво зажгла вторую сигарету.

    - А куда мне бежать? Что дальше делать? К таксистам нельзя, там Гришка замочит. Если деньги где засвечу, то там же и отберут. Кто я такая? Шалава, подстилка многостаночная. Поехала я на вокзал и на первой электричке уехала в Александров. Оттуда тоже на электричке во Владимир, а там к дальнобоям пробилась. Одного уговорила меня до Новосибирска довезти. Наврала, что студентка и обворовали меня. Не знаю поверил или нет, но отвез, три дня ехали. Брал он меня, как ему заблагорассудится. Возле аэропорта он меня высадил в Кольцово. Оттуда уже на автобусе до Новосибирска добралась. Как город увидела так истерика на меня напала, реву как дура, слёзы градом катятся, а я остановиться не могу. Меня пассажиры хотели в больницу или милицию отправить, да только я наврала, что мать у меня умерла. Что на похороны еду. Про деревню свою сказала. Мир не без добрых людей. Меня старушка одна к себе домой взяла. Отмылась я у неё, успокоилась и в себя пришла. Поблагодарил я её, в ножки поклонилась и в торговый центр побежала. Накупила там себе шмоток и чемодан дорогой. В салон красоты сходила, в порядок там меня привели. А потом на такси к себе в деревню поехала. Вот в деревне переполох был, когда я заявилась. Все меня мёртвой уже считали. Ведь год без малого пропадала. У всех расспросы: «как?», «откуда?» и все такое. Я первым делом к дому своему. А бабушка моя ко мне по улице уже бежит и ребеночка моего с собой тащит. Я в слезы. Моя то пигалица когда я пропала только ходить научилась, годик с небольшим ей было. А тут доченька моя сидит у бабушки на руках и от меня отвернулась, стесняется вся. Крохотная такая, худенькая, потерянная какая-то. Тут у меня все внутри перевернулась. Не была я до этого матерью. Ребёнок обузой был. Ну, нагуляла и нагуляла. А тут как ножиком по сердцу. Я тогда чуть не умерла. Схватила кроху свою и поняла, что важнее и ближе у меня никого нет. Только ради неё жить теперь буду. Она ручками от меня отталкивается и к бабушке моей просится. Решила я тогда, что дочкину любовь завоюю, чего бы это мен не стоило. Дрянь я последняя - такую кроху предала. Домой только зашла, а деревенские сразу все в гости ко мне повалили. Я тогда половину магазина скупила. Всей деревне стол поставила. Три дня пили. Сволочь я конечная. Перья тогда распустила и давай врать напропалую, что дальнобойщики меня в Москву увез и помощницей своей сделал, врала, что диспетчером работала. Заказы на перевозки искала. А я такая вся умная да хваткая и в люди начала выбиваться. Другим дальнобойщикам стала заказы искать и пошло, и поехали. А когда бабушка моя спросила, чего я не появлялась, то я сказала, что сначала решила денег заработать, а потом вернуться. Какая же я дура тупая. Лапши всем на уши понавешала. Сколько девчонок за лучшей жизнью по дорожке моей тогда кинулись. Мать моя появилась с новым хахалем своим, да ещё беременная и пьяная. А самой уже за сорок. Увидела меня, разревелась и пообещала, что пить бросит. Я тогда себя королевой прямо чувствовала. Думала, что боженька мне за все страдания мои вознаградить решил.

    Людмила закурила следующую сигарету.

    - На следующий день я паспорт в зубы и в Новосибирск поехала. Машину я себе на барахолке купила, одежды и игрушек для доченьки своей, а деньги все в банк в ячейку положила. Боязно мне за деньги было. А когда вернулась за рулем, вот тогда все и началось. Зависть и злоба кругом. Все в долг просят. Мамкин хахаль начал требовать, чтобы ему машину отдала или новую купила. Он родня как-никак. Только я теперь другая была, не поддалась. Мне чужого не надо, но и своего не отдам. Единственная радость - доченька моя. Вспомнила меня, полюбила. Я ради нее на все готова была, а кругом чернота непроглядная, все косо смотрят, как живьем хотят сожрать. Думать я стала: как жить дальше. А мозгов-то нет. Возраст соплюшачий совсем, мне тогда и двадцати не было. Начал меня олигарх наш местный уговаривать на трассе магазинчик совместный поставить. Как же он мне не нравился. Но идея на душу легла. Заинтересовалась я. Только не суждено мне было коммерцией заняться. Поехала я тогда права себе настоящие покупать. Мне в районном центре обещали помочь. Машину чтобы не нарываться дома оставила, да и уехала всего-то на сутки. А как приехала, волосы на голове дыбом встали. Дом вверх дном, машины нет, а в доме бабушка и доченька моя окровавленные лежат. Бог с ней с машиной и все остальное пусть пропадом пропадает. Ночью ограбили нас. Бандиты в масках приехали и давай бабулю пытать: где я деньги прячу. Только откуда бабушка и ребенок об этом знают. Скорую я вызвала, милицию. Живые доченька и бабушка оказались. Перепугалась я тогда страшно, но больше всего от людей противно стало. Деревенские жалели, а за глаза - злорадствовали. Я в другой район поехала и домик маленький купила рядом Черепаново. Спрятать своих хотела и самой спрятаться. В деревне все бросила как есть. Бабушку с доченькой забрал и приехали мы в пустой дом. Чуть-чуть обстановки и вещей купила. Мы зиму там прожили. Бабушка в себя пришла. Помогли ей очень, а с девочкой совсем плохо стало. После этого случая она в себе замкнулась и говорить перестала. Сидит или лежит днями напролет как кукла неживая. Я её по врачам таскать начала. Но без толку все. Диагноз ей поставили – аутизм. В Москву ехать советовали. Я на станции продавцом в киоск устроилась. Денег мало. Больше на покупке всякого у вороваек вокзальных зарабатывала, но все равно мало. Остатки денег я припрятала и только на лечение доченьки моей тратила, а сами мы на мою зарплат и бабушкину пенсию жили. Решила я в Москву ехать, ребёнка лечить. Хоть денег не было, но решила, что все равно своего добьюсь. В ногах являться буду, землю есть, но вылечу её. Как раз на майские праздники и поехала. Все деньги бабушке оставила. Вот и начались мои московские мытарства. Жить к военному своему устроилась. Рассказала, объяснила ему, что к чему. Вспомнил он меня и к себе пустил. А он за год вообще плохим стал. Если раньше в центре по подготовке служил, то теперь нигде не работал- выгнали его, только пил. Его сослуживцы поддерживали, не бросали, но вояка мой все равно по наклонной катился. Давай я квартиру его в порядок приводить, да самого обхаживать да обстирывать. Вечером смотрю чтобы не пил, да спать ложился, ночью от двери оттаскиваю, чтобы за бухлом не пошел, а с утра я по больницам да институтам всяким бегаю. С собой бумаг куча, но все требуют, чтобы ребёнка привезла или денег. Только куда я доченька свою повезу? К алкашу этому в квартиру – ни за что! Вот так и жила. Утром и днем по профессорам бегаю, а все остальное время с ним маюсь. Денег не хватало, платить нужно было, да еще на лечение ребенка заработать. Так я свое старое ремесло вспомнила. На трассу выходить стала. Страшно мне, а деваться некуда. Опять меня били и насиловали, но я терпела. Только смилостивился боженька, нашла я своего профессора. Научную работу он писал. Я дура уже обрадовалась, думала, что теперь-то у нас с доченькой все хорошо будет. В этот вечер сама не знаю почему на трассу вышла. Как будто сатана погнал. Стою значит, а на улице ночью уже холодно – август всё-таки. Останавливается здоровенная машина американская. Сначала все как обычно: чего и по сколько, а потом говорить: «Хочешь две штуки баксов заработать. За ночь четверых нужно обслужить одновременно, типа в бане они отдыхают». А две штуки баксов, это квартиру можно на три месяца снять, чтобы с дочкой там жить пока обследование и лечение. Ну, я обо всем и забыла. Клиент то вроде тоже нормальный. Только я деньги вперёд попросила. А он засмеялся и даёт. Тут у меня вообще страх пропал. Подумала, что потерплю ради такого. А терпеть очень долго пришлось, аж четыре месяца. И такое терпеть, что рассказывать даже страшно. Привезли меня в коттедж загородный. Мужиков там действительно четверо. Садистами кончеными оказались. Логово у них там было. «Дом воспитания» они его называли. В подвале путанок типа меня держали. По их мнению: проститутка - совсем не человек. Вот и изголялись над нами как могли. Мучали и калечили страшно. Исправлением нашим занимались. Ходить нам дозволялось только на коленях или на четвереньках. Кормили, как попало, били постоянно, а по вечерам пытки устраивали. Очень больно и страшно было. Одна бродяжка бездомная беременной была, так ребёнка скинула от боли. Нескольких девочек убили изверги. У одной живот прямо при нас вспороли. Бежать она пыталась, да одному из этих козлов голову чуть не проломила. Только он лось здоровый. Такому ничего не сделаешь. Выпустили ей кишки и у нас в подвале бросили. Подходить запретили, а она мучается страшно. Вот тогда я первый раз человека и убила. Ладонью рот ей зажала и ноздри пальцами сдавила. Умертвила я её. Всех нас участь одна была. Кто же нас после такого на волю выпустит. Вот и ждешь каждый день, когда твой черед умирать придёт. Я тогда только благодаря доченьке моей не рехнулась. Постоянно о ней думала. Только этим и держалась. Остальные через пару недель кто через месяц с ума сходить начинали. Страшно было. Я как могла выкручивалась. Когда били или пытали, если плачешь и кричишь, то они в раж входят - еще больше достаётся, если молчишь, то ещё хуже - звереют и забить насмерть стараются. А я успокаивать их научилась как военного своего, настроишься и говоришь с ними. Они от этого успокаивались. Так меня сначала унылым говном называть стали. Вроде не интересная я им, а потом в обслугу превратили - за девочками присматривать и в порядке дом содержать, пока их нет. Когда они уезжали, то всех девочек на цепь сажали в подвале как собак, а меня без цепи оставлять стали. Я воду таскала. Девчонок перевязывала, раны обрабатывала и лечила как могла, сказки им про скорое освобождение рассказывала. Многие из них совсем плохие были. Только и для этих садистов конец пришел. Один из них телефон свой забыл, так я на свой страх в ФСБ позвонила, да рассказала, что они мусульманские террористы и склад с оружием у них, а нас похитили и смертниц из нас готовят. Поселок коттеджный, где нас держали, я к тому времени уже знала. Только дом не смогла назвать, описала только про обстановку которую из щели в окне видно. В милицию звонить бесполезно, все равно купят, так я фээсбэшникам такого наплела, что у них точно волосы дыбом встали. Военного я своего вспомнила, как он про Чечню рассказывает. И про бой и про чехов своих, и про пленных, и про террористов. Я тогда в трубку давай все что помнила пересказывать, даже молитву мусульманскую прочла для шахидов, которую он меня выучить заставил. В общем такого наплела, что в эту же ночь за нами приехали. Дверь выбили, а наши изверги пьяные в дрызг и девчонок тиранят. Наркотики у них нашли и оружие. Серьёзно так за нас взялись. Когда разобрались, что они не террористы, а просто подоннки кровавые, то их в прокуратуру следователям передали. Только там уже откупиться не получиться. Мужики из ФСБ пообещали, что так это дело не оставят. Богатенькие эти уроды оказались, только ничего не помогло. Много трупов, дело резонансное получилось, да ещё конкуренты и коллеги по бизнесу ихние подсуетились. Надолго их посадили. Я потом ещё два месяца в Москве находилась, пока следствие шло. Пряталась у своего покровителя. Только погибал человек на глазах, и я ничего сделать ни смогла. У него в квартире пока меня не было оставались документы и деньги, которые заработала. И представляешь. Все сберег ни рубля не потратил на пьянку. Адвокаты меня ихние разыскивали, да так ещё всякие. Достал я права те старые на другое имя. Купила билет, и домой поддалась. А дома тоже горе. Бабушка моя умерла, а малышку мою в дом ребенка отправили. Кинулась её вытаскивать. Почти полгода билась, пока доказала, что ездила в Москву доктора искать. Что похитили меня там. На работу снова на станцию устроилась. После смерти бабушки все из дома вынесли. Хорошо, что сам дом не стали разбирать. Жильё у меня осталось. Без этого малышку не отдавали. Скарба какого могла в дом натащила, телевизор даже купила. Я ради неё мужика себе нашла плохонького, завалящего, но вроде как отец моей доченьке. А как только девочку мою мне вернули, то я её сразу в Москву повезла. Приезжаю, а в квартире покровителя моего уже другие люди живут, а сам вообще неизвестно где. Девочку я тому профессору пристроили. Он её в больницу детскую положил, где исследования проводились, а я рядом санитаркой в психушку для взрослых устроилась. Тяжёлая работа, но платили хорошо, и жила я там же. Только после того, что пережить мне довелось, я уже ничего не боялась, а потом талант у меня проявился самых буйных успокаивать и вообще способность людей приручать. Заметили это. Тогда чуть что, то стали меня звать. Профессор, который дочку мою лечил, тогда комнатенку для меня выхлопотал в общежитии ихнем. Учиться меня отправил на медсестру. Только аттестата школьного у меня не было. У меня ведь только восемь классов образования, но все равно помоги мне. Уж и не знаю, как оформили. С дочкой моей занимались. Лечили её. Отжилась она немного. Ко мне снова привыкла. Долго я за её любовь боролась. Вот так мы и жили. Три года назад меня в этот институт Павел Игнатьевич переманили. Ещё до того как я устроилась, эти доктора-изверги типа Павла Игнатьевича в больнице нашей опыты над пациентами проводили. Некоторых вообще с собой увозили. Три года назад у них прорыв какой-то научный случился и они психов наших к себе стали выдергивать пачками, а я с тяжелыми работала, там меня и приметил Павел Игнатьевич. Зарплату мне предложил очень хорошую, да к тому же сказал, что на природе жить буду и девочку свою растить. Я и согласилась. Мужика найти мне все равно не светит. А на другой работе я врятли больше получать буду. Квартиру мне в Москве пообещали.

    - Э, народ. Машины сюда едут! – крикнул с пола носферату. – Я шум слышу.

    Смуглянка злобно глянул на святошу, стоящего на стреме.

    Тот испуганно выпучил глаза и заоправдывался:

    - Никого нет! Я никого не вижу.

    - Ты со всех сторон смотрел? - кинул в него Смуглянка.

    - Оттуда, - вампир показал рукой в сторону противоположную подъездным дорогам.

    Смуглянка выглянул в окно. Из лесного полога на поле выкатились два микроавтобуса «газельки» в проивозомбячном обвесе, с кузовом, выкрашенным темно-серой краской и бурыми разводами.

    - Да растыдрит твою налево! Они же прямо из леса выехали! – ругнулся Николай.

    - Откуда?

    - Cо стороны леса где поваленные деревья.

    Интуиция подсказала Смуглянке, что дело совсем дрянь. Они не то, что убежать, они даже загрузиться в джип не успеют. Обе машины перли прямо через поле в сторону метеостанции.

    Он понимал, что святоша не виноват, и это его вина. Никто кроме Николая не мог знать, как лучше организовать караул или секрет. Он понял свою оплошность. Зря он ограничился двумя направлениями и контролировал только дороги.

    Вампир тихо засмеялся.

    Глава 20. Миша Тен VS Кощея

    Миша Тен практически закончил доедать остатки Тен Бао Шина когда машины остановились на привал. Теплое солнце и безоблачное небо радовали уставших людей. Не смотря на ранения и потери они были вместе, они были силой, и они ехали домой. Количество топлива в пути существенно уменьшилось. За ночь они несколько раз останавливались для того, чтобы заправить машины и автобусы из своих запасов или из попадавшихся машин. Корейцев мало заботило - были эти машины брошены или нет. Их количество, подготовка и вооружение давало им подавляющее преимущество, оспаривать которые могли лишь регулярные военные части.

    Несколько раз они увидели убегающих или срывающихся людей. Можно конечно было устроить охоту на разумную дичь, но не это было их основной задачей. Обильная пища и возможность выспаться скрашивали изматывающее ралли по неизвестным дорогам с указателями на чужом языке. Они старались не заезжать в населенные пункты, а объезжали их окружным путем. В стычки на блок-постах они тоже не ввязывались. Незнание дорог, путаница и попытки объездов отдельных участков окольными путями привели к тому, что корейцы проехали намного меньше чем предполагали, а в итоге вообще заблудилась.

    Для стоянки корейцы выбрали укромную поляну в лесу у реки. От основной дороги их прикрывал высокий холм, на котором можно было скрытно разместить пару огневых точек, а от реки их прикрывал густые заросли ивняка. К тому же недалеко от места стоянки в овраге били из земли родники с хрустально чистой и вкусной водой, холодной до ломоты в зубах.

    Пение птиц, теплый весенний ветер и просыпающаяся природа дарили настоящее счастье, легкое и свободное каким оно и должно быть. Так остро чувствовать красоту окружающей природы могли только корейцы, прошедшие через множество тягот и лишений, привыкшие радоваться самому незначительному поводу.

    Уже все успели расположиться на поляне, на костре жарилась целая свиная туша, подстреленного в небольшой деревеньке кабанчика, а лидеры группы так и не появились из своей машины. Беспокоить их побоялись. Панику поднял водитель их машины. Когда солнечные лучи осветили салон джипа, он увидел темные разводы на внутренней стороне бронированных стекол.

    Совещание продлилось не более пяти минут.Для беспокойства высокого начальства отрядили самого старого и уважаемого члена бригады.

    Седоголовый Пай Хо Вэ сначала постучал в окно машина, а потом взялся за рукоятку и начал осторожно открывать дверь - вдруг руководители спят. Из салона ударили одновременно запахи ацетона, испражнений и крови. Седоголового корейца отбросило сильным толчком широко открывшейся двери. Из салона машины выпрыгнула хищная тварь с остатками одежды на теле. Длинные лапы с острыми когтями впились в горло ближайшего корейца. Тот кубарем повалился на землю, а ужасная тварь успел за это время глубоко полоснуть острыми как бритва зубами по бедру второго корейца. Третьему корейцу монстр как ножицами отхватил ступню, сжав зубы чуть выше голеностопного сустава. Попытавшиеся вступить в противостояние с этим исчадьем ада в рукопашной схватке, люди были уничтожены быстро и жестоко.

    Корейцы бросились в рассыпную, загремели выстрелы. Первые удачные попадания заставили тварь скрыться. Чудовище обезьяньим галопом, понеслось вверх по склону, прячась за деревьями. Она выскочила как раз на одно из пулеметных гнезд.

    Пара корейцев в охранении ничего не успела сообразить, когда бешенное порождение тьмы налетело на них. Первый из бойцов даже вскрикнуть не успел, когда вытянутые челюсти впились ему в голову, а отросшие когти на передних и задних лапах стали рвать худое тело. Снизу уже бежали люди. Пули визжали в воздухе, вгрызались в деревья, отрывали куски коры и щепки.

    Второй кореец попытался убежать, но в панике он кинулся к дороге. Хищная тварь прихватило мертвое тело пулеметчика и быстро нагнало паникующего корейца, кричащего нечеловеческим голосом. Чудовище сбило бегущего человека и впилось зубами в затылок. Острые зубы рассекли мышцы и связки.

    Зубы твари застряли в позвонках и черепе жертвы. Так что бывшему Мише Тену пришлось бежать на ногах, подхватив когтистыми лапами оба мертвые тела. Преследовать его не стали. Не смотря на свою отвагу, корейцы были напуганы. Остатки трапезы и убитых товарищей они загрузили в машины и срочно выехали в непонятном им направлении. Главное было убраться отсюда как можно скорее.

    Миша Тен выбрал место под громадной старой елью. Скрывшись от возможных преследователей под широкими низко опущенными ветвями.

    Острые зубы кромсали свежее мясо, горячая кровь текла по морде, новый перерожденный организм втягивал в себя каждую частичку и капельку драгоценной пищи. Мертвец жрал трупы. Он был полностью поглощен этим волшебным действом. Превращающийся в морфа шустрый зомби распробовал каждый кусочек, который попал ему в пасть. Они были такие разные эти кусочки. Мягкий упругий мозг и густая жидкая кровь понравились больше всего. Практически также сильно понравилась печень. Кости и суставы тоже шли в дело. Разломанные на мелкие кусочки, кости растворялись организмом без остатка. Попадались совсем не съедобные куски. Их приходилось отрыгивать и выплевывать.

    Изменившийся зомби быстрыми темпами превращался в морфа – быструю и слишком опасную тварь, напоминающую безволосого бабуина в остатках человеческой одежды. Челюсти еще больше вытянулись вперед, разделив острые как бритва передние зубы для убийства и задний ряд зубов для перемалывания еды и дробления костей жертв. Передние и задние лапы вытянулись и сравнялись по длине, для удобства и быстроты передвижения на четырех конечностях. Когти еще больше отрасли и укрепились. Большие и указательные пальцы на руках превратились в мощные и острые серповидные выросты, которые могли дать сто очков вперед кривым филиппинским ножам керамбитам. При беге они могли подгибаться, чтобы не мешать в движении.

    Корейцы отъехали не более чем на десять километров, когда убитые товарищи начали воскресать и кидаться на живых. Когда справились с новой опасностью, начали умирать раненные товарищи. В итоге корейцы перебили всех, у кого обнаружили даже малейшие ранения или ранки. В итоге от мощного воинственного отряда осталось меньше половины.

    Проведя два дня под елкой и сожрав замечательны трупы, Миша выбрался в поисках новой пищи. Злой как тысячи осатанелых чертей голод подгонял его на поиски добычи. Преобразившаяся тварь, ставшая еще более опасной и страшной, бежала легкой трусцой через лес, выискивая новую жертву.

    Очередными жертвами морфа должны были стать расположившийся у обочины дороги небольшой отряд из десятка людей, стоящих возле четырёх машин, но длинные острые когти так и не смогли пропороть кевлар бронежилета, а острые зубы он чуть не обломал о стальную каску. Пара выстрелов практически в упор из дробовика и автоматная очередь вдогонку убедили его в необходимости действовать впредь осмотрительно и осторожно.

    В целях восстановления Миша сожрал попавшегося в лесу молодого кабана. Противник был серьезный, но бок дикой свиньи распоротый от лопатки до таза решил исход поединка. Из кабана с вывалившимися кишками и распоротым на две части легким боец уже был никудышний.

    Остаток дня морф провел заживляя раны, а ночью выдвинулся на очередную охоту. Вскоре очень удачно подвернулась маленькая как воробей деревенька в дюжину дворов. Забрехавшую на привязи собаку морф убил очень быстро. Его порадовала свежая кровь и горячее мясо, но по сравнению с человеческой плотью это блюдо напоминало туалетную бумагу. Вторым неожиданным препятствием стал крупный кот. Бурная жизнь в деревне оставила на кошаке несгладимые отпечатки в виде рваного уха, многочисленных шрамов и стального боевого характера. Кот стал истошно орать и шнырять вокруг, выдавая местоположение морфа. Миша даже при всей своей скорости не мог справиться с этой мохнатой сволочью. Кот метался как бешенный и забивался в самые недоступные места, где морф не мог его достать.

    Котяра переполошил весь дом. В этом доме на окраине деревни жила пожилая семейная пара к которым из города перебрались в связи с известными событиями дети и внуки. Услышав, что люди в доме проснулись, Миша кинулся к ним. Сначала он пытался выломать дверь, но, потерпев неудачу, принялся выламывать окно. Стрые, закрытые наглухо ставни,    медленно, но все равно поддались его усилиям. Но вместе с выломанной половинкой ставеньки он схлопотал в грудь две пули из древней двустволки. Нужно было убегать. Перемахнув через ворота, морф что есть мочи кинулся обратно в лес.

    В этот день у него все же случилась удача. Мертвая тварь набрела в лесу на остановившегося тракториста, который пытался в одиночку затянуть распустившуюся строповку на тележке с бревнами. Запрыгнув жертве на спину, морф прокусил ему голову.

    Второй день оказался менее удачным. Морф не заметил притаившегося охотника. Тот с расстояния в пятьдесят метров засадил ему безоболочечную пулю в бок. Рана была большой и серьезно мешала охотиться. Зато на следующий день на него устроили загонную охоту. Результатом охоты был сожранный морфом пьяный мужик. Полученной пищи хватило для заживления ран.

    Так и жил Морф Миша Тен в лесах и лугах, охотясь на своих жертв. На опыте он выяснил, что задерживаться на одном месте нельзя. Даже если охота оказывалась удачной, остальная дичь становилась намного осторожней. На него начинали устраивать засады и облавы с бронетехникой.

    Вот так и кочевал морф Миша от одного населенного пункта к другому. Он выработал тактику, научился действовать осторожно и наверняка. В охоте действительно не следовало торопиться. Дни шли за днями, потом они сливались в недели. Миша не мог считать прошедшее время. В этом не было необходимости.

    Очередной поселок, на который он набрел, ему сразу не понравился. Хотя место было перспективное, судя по тому, сколько людей там находилось. Сплошной бетонный забор с колючей проволокой, система оповещения, собаки и вышки с огневыми точками делали аппетитный поселок слишком сложным для охоты и кормления. Как только он пытался подойти к забору, чтобы только посмотреть на новый поселок. В ответ эти уроды на вышках наградили его прицельным выстрелами из автоматов.

    После того как Миша унес ноги от опасного места, он наткнулся на яму с засыпанными землей упокоенными трупами. Он было начал кормиться, но его снова прогнали. Люди из поселка привезли новые трупы. После того как люди уехали, закопав трупы, Миша некоторое время выжидал, опасаясь, что его ждет засада или очередной подвох от поганых людей.

    Внезапно со стороны поселка донеслись выстрелы и крики. Заинтересовавшись морф, скрываясь в кустах, двинулся ближе к поселку, чтобы понять, что там происходит. Звон разбитого стекла и выстрелы заинтересовали его еще больше.

    Из здания за бетонным забором выпрыгнул человек. Задержавшись немного на верхушке забора, он сиганул вниз. Перекатившись через плечо, человек кинулся прочь от посёлка. Попутным ветром в сторону морфа кинуло запах свежей человеческой крови.

    Острый приступ голода заставил мертвую тварь сконцентрироваться. Начиналась охота. Человек пробежал в каких-то полутора сотнях метрах от морфа и скрылся в лесу. За собой человек оставлял густой ароматный запах человеческой крови. Морф скользнул за вкусной добычей.

    Кощей бежал изо всех сил. Он прижал к разодранной шее скомканный край своего «пончо» из больничного одеяла. Очень хорошо, что погони он пока не слышал, так лучше всего. Пока они сообразят, что и к чему, он успеет на стимуляторе убежать куда глаза глядят. Только собак следует сбить со следа. Следующим важным вопросом было ранение. Нужно остановить кровь и хотя бы разобраться, что у него с шеей. Было несколько порезов на руках и ногах. Еще были ссадины, но это пустяки. Шея сильно кровоточила. Вот если после удачного побега он скончается от потери крови или от заражения, то это будет очень глупо.

    Отбежав на достаточное расстояние от военной части, он укрылся в густо растущем орешнике. Ощупав свою рану на шее, Кощей так и не понял на сколько сильно его покалечили. Точно был выдран кусок кожи, но были ли повреждены сосуды или связки об этом он судить не мог. Будучи под воздействием стимулятора, он практически не чувствовал боли. При помощи зубов он отодрал две длинные ленты от своего «пончо» и оторвал большой кусок хлопчатобумажной материи от своего «подгузника».

    Приложив к ране на шее молодые листья подорожника и кровохлебки, Кощей прижал их сверху куском бывшего халата и замотал шею импровизированными бинтами. Повязка получилась толстая как хомут и мешала поворачивать голову. Работорговец подумал, что так даже лучше. Оставив шею неподвижной, он меньше будет тревожить рану.

    Закончив с первой помощью самому себе, Кощей припустил бегом подальше от странной военной части. Действие стимулятора скоро должно было закончиться, а за это время нужно было успеть убежать как можно дальше. После того как Кошей перевязал рану на шее, руки у него освободились, и в качестве оружия он прихватил с места привала толстый сук.

    Сук в руках был не тяжелый, но тащить его было неудобно. К тому же от присуствия деревянной штуковины в руках спокойнее не становилась. На пути Кощея попался разукомплектованный трактор «Беларусь», увязший по самую кабину в мягкой почве. Пройти мимо валяющихся железок было бы глупо. Кощей впопыхах выдрал стальной вал метровой длинны с шестерней на конце. По крайней мере, стальной прут с шестеренкой больше походил на оружие, чем корявый сук.

    Воздух вырывался из груди Кощея с обреченным хрипом. Сил хватит не надолго. Успокаивало одно, что кровотечение вроде прекратилось. Шума погони он все еще не слышал. Это тоже было хорошо. Продравшись через очередные заросли, хедхантер увидел сквозь ветви далекие отблески воды – это было кстати. По воде следовало пройти как можно дальше, пока есть еще силы. Так можно будет сбить со следа собак. После этого можно будет затаиться до темноты, может тогда его перестанут искать. Забыв об осторожности, Кощей побежал к воде, с треском ломая молодую поросль и ветви кустарника. Мерцающая на солнце серебряная вода манила к себе, суля избавление от погони.

    Кощей выскочил к водоему - небольшому мелкому озерцу, какие обычно полностью пересыхают летом или превращаются в болото, но это тоже было неплохо. Заросли сухого камыша на противоположном берегу выглядели очень многообещающе.

    Морф Миша неотступно преследовал Кощея, ожидая удачного момента для нападения. Чем дальше они удалялись от, обнесенного забором, поселка, тем все более уверенно чувствовал себя морф. Новые раны в теле давали о себе знать. Были повреждены кости и связки в нижней части тела. Одну заднюю ногу морф волочил за собой, а во второй постоянно щелкал сустав. Бежать не получалось, ему приходилось идти. Нужно было срочно восстановить силы, а для этого требовался свежий материал.

    Наконец, морф решил атаковать добычу. От поселка они были далеко, а жертва выглядела медлительной и уставшей. Неудобство заключалось в том, что дичь бежала по каким-то зарослям, а подобраться незамеченным по трещащим кустам было сложно. От жертвы пахло оружием и еще чем-то незнакомым, это настораживало. Жертва изменила направление и резко ускорилась. Впереди было пустое и удобное для атаки пространство. Морф стелящимся бегом рванулся вокруг обильных зарослей рассчитывая пересечься с жертвой на открытом пространстве.

    Стимулятор невообразимо обострял чувствительность. Кощей почувствовал опасность практически сразу, когда побежал к воде. Давящее ощущение под ложечкой появилось еще до того как он что-то смог понять. Он не оглядывался, он не слышал подозрительных звуков, но он точно знал, что ему предстоит схватка, но еще не понимал с кем.

    Кощей не успел добежать до воды не более трех шагов. Безупречно сработала интуиция. Он присел и махнул на встречу опасности своей железякой. Удар, усиленный страхом и воздействием стимулятора, был очень сильный. Шестерня с хрустом впилась в крупное тело, пролетающее над головой. Острая боль пронзила кисти и суставы. Он себе чуть руки не вывихнул. Засевшую в ране врага железяку выдернуло из ладоней.

    Кощей не стал дожидаться второй атаки или проверять результат своего удара. Работорговец побежал в озеро. Не смотря на неудобные сапоги, сбитые в конец ноги, илистое дно и холодную воду, Иннокентий развил скорость достойную олимпийского спринтера. За считанные мгновения он оказался далеко от берега по грудь в воде. Только тогда он нашел в себе силы обернуться.

    По берегу бродила тварь, напоминающая оборотня из фильмов ужасов, но только безволосого. Это был морф, которых частенько раскармливали работорговцы и рабовладельцы для устрашения рабов. Стальная шестерня пробила чудовищу череп с правой стороны немного выше челюсти. Мозг твари, по всей видимости, задет не был. Но правый глаз и возможно ухо были очень сильно повреждены.

    Мерзкий монстр ходил на трех лапах вдоль берега, таская за собой безжизненную правую заднюю лапу. Пробитая пулей бедренная кость ноги сломалась в момент неудачного приземления.

    Морф не смог достать свою жертву, тот оказался неожиданно вертким. Зато морф схлопотал удар в голову, который чуть не уничтожил его. Если бы оружие человека вонзилось бы в череп на какие-то пять сантиметров выше, то зубастая железка проломила бы череп и воткнулась в мозг. Впрочем, полученные повреждения были тоже серьезными. Миша потерял правый глаз и у него практически пропал слух. Более того, человек убежал в воду, которая была непреодолимым препятствием для морфа. Близость и недоступность добычи злили неимоверно.

    Кощей стоял по грудь в воде и ждал своей участи. Тварь на берегу была человеческим мутантом, в этом сомнений не было. В загонах у работорговцев и хедхантеров частенько водилась подобные образины для устрашения рабов. Были попытки проводить схватки между персональными выкормленными монстрами, но пока это было сложно. Тварей нужно было безопасно доставить к месту проведения боя и стравить. Но опасные твари так и норовили отхватить себе кусочек от хозяев и их помощников, а драться начинали, только когда им подсовывали свежеубитое человеческое тело - одно на двоих.

    Намного чаще в вольер к мутанту забрасывали провинившегося или беглого раба, а потом развлекались, наслаждаясь жестокой сценой. Иногда раба пред отправкой в клетку одевали защиту и давали холодное оружие или морфа привязывали на цепь, вот тогда начиналось настоящая потеха. Зрители криками поддерживали одну из сторон и делали ставки. А жертва пыталась уворачиваться и защищаться, но исход заранее был предрешен. Вот именно таким гладиатором сейчас почувствовал себя Иннокентий.

    Морф злился все больше и больше. Голод терзал изнутри злобной мукой. Тварь не могла достать человека в воде. Оставалось надеяться, что человека сам выйдет на берег или подойдет совсем близко к урезу воды. Человек двинулся дальше от берега. Морф беспокойно забегал на передних лапах по берегу.

    Кощей не мог поверить, что ему придется утонуть или замерзнуть в воде на смерть. Он был рад, что морф не лез в воду. В этом озерке работорговец был в безопасности, но сколько он еще так сможет продержаться? Действие стимулятора близилось к концу. Тогда сначала начнет дрожать все тело. Руки и ноги нальются тяжестью, а потом будут слабеть. В это момент нужно было уже лежать где-нибудь в укромном месте.

    Кощей побрел по дну все глубже и глубже. Идти было тяжело, сапоги вязли в донном иле. Сопротивление воды заставляло тратить силы, которые были так нужны. Холод постепенно пробирал до костей. Когда вода поднялась до самого подбородка, Иннокентий сбросил с себя пончо, снял сапоги и портянки, сбросил подгузник и поплыл к противоположному берегу. Тварь, волоча за собой ноги, двинулась по берегу в обход.

    Озерцо было маленькое и мелкое. Вскоре он уже брел по дну к противоположному берегу. Намокшая повязка на шее давила каменной тяжестью. Заветные заросли становились все ближе и ближе. Когда Иннокентию оставалось не более полутора десятка шагов до предполагаемого укрытия, вытянутые стебли камыша затряслись и раздвинулись. В    образовавшуюся прореху в сплошной стене зарослей появилась та самая морда оборотня, только железка из морды уже не торчала.

    Кощей застонал в отчаянии. Хотелось упасть в воду и утонуть. После этой прогулки ему стало даже жарко, но силы таяли с каждой секундой. Он заорал на чудовище беспомощным злобным матом. Работорговцу пришлось брести обратно.

    Перебираясь к тому месту, откуда сюда шел, Кощей оглядывался по сторонам. У него была призрачная надежда, что чудовище останется в камышах. Похоже, что его надежды оправдывались. Он уже был в тридцати метрах от берега, а чудовище так и не появилось.

    С каждым шагом он утопал до щиколотки в серой скользкой илистой грязи, выдергивал ногу и делал следующий шаг. Холодный весенний ветер обжигал мокрое тело. Напитанный водой хомут на шее тянул к земле, а ноги отказывались слушаться. Кощей шатаясь брел к берегу. Он уже наметил себе место, где можно было спрятаться. Там под корнями упавшего дерева была яма где можно укрыться от леденящего ветра и передохнуть.

    Обостренная до голых нервов интуиция током ударила прямо в самую макушку. В десяти метрах сбоку из-за небольшого холмика поднялась оскаленная уродливая морда. Вываленный черный язык и распахнутый капкан острых зубов заслонили собой весь мир. Кощей едва удержался от того чтобы в отчаянии рухнуть в грязь.

    Работорговец бросился в спасительную воду. Заболоченный берег мешал ему, пытаясь приклеить к себе, затянуть липкой жижей ноги как можно глубже в свою утробу. Кощей с силой выдирал израненные стопы из скользкой холодной грязи. Сзади раздавались мокрые шлепки и чавканье лап монстра по мокрой жиже. Хищник настигал свою жертву. Время растянулось в мучительные мгновения, наполненные паническим ужасом жертвы и острым голодом охотника.

    И все же Иннокентий упал. Зацепившись ногой за спутанные пучки пожухлой прошлогодней травы он упал, вляпавшись всем телом в вонючую жижу. Встать он уже не успел. Работорговец обдирая пальцы впивался руками в расползающуюся мерзость покрытую прошлогодней травой и тащил себя в спасительную холодную воду. Он уже не кричал, даже страха внутри не было. Только жестокая жажда жизни, оставляющая далеко за собой жалкую человеческую логику и трусливую психологию.

    Руки уже скребли по дну, а разинутый рот во время вдоха заливало водой, когда серповидные когти морфа уже пропороли икру чуть ниже колена, рассекая мышцы и сухожилия. Разорванные сосуды выбросили в холодную воду струйки крови, расходящиеся мутными розовыми облачками. Тяжёлое тело морфа    придавило ноги хедхантера ко дну. Кощей полностью ушел под воду, силясь схватить зубами последний глоток воздуха.

    Перед глазами понеслись отрывисто и путано картинки из собственной непутевой жизни. Сразу стало все тускло и безразлично. Казалось, что выключилась та неуемная жажда жизни, которая тащила его сюда сквозь гнилое перекрытие, две крыши, длинный коридор, старика и, распростертое на колючей проволоке, тело убитого им мальчика. Та жажда жизни, которая заставляла его лезть в ледяную воду, а потом через силу возвращаться от заросшего камышами противоположного берега к этому месту.

    Тело сдалось легко и сразу. Мышцы расслабились, веки сами сомкнулись. На сетчатке глаз все еще угасала картинка светлого пятна солнца увиденного из-под мутной воды. Вырвавшиеся из открытого рта пузыри мягко скользнули по шее, как бы погладив его на прощание. Вместе с остатками воздуха из организма ушла боль и озноб, стало легко и даже приятно.

    Холодный ветер ударил пощечиной в лицо. Изо рта и гортани выплеснулась вода. Мучительная рвота и кашель стали выкидывать из его тела заиленную воду. Вместе с воздухом в тело снова вернулась мучительная боль.

    - Ну чего, сученок? Сбежать надумал? Херушки тебе! Сейчас мы тебя по-полной оприходуем.

    Сильные руки потащили его за волосы на берег. Огненная боль прожгла икру.

    - Стой, -    услышал Кощей сквозь огненную боль. – Ты ему сейчас ногу оторвешь. Э, хохол, клешню мутанту отрежь.

    Раздались пара громких выстрелов и всплески воды.

    - Ты чего, дура, делаешь? Я же сказал отрезать. Пуля в воде энергию теряет. Еще пленного покалечишь.

    Его ногу задергали, огненная боль уже стала далекой и не страшной. Сейчас Кощей должен был потерять сознание, но ногу трясти перестали, боль стала меньше. В полубессознательном состоянии его перетащили на берег и бросили на молодую травку около больших черных колес.

    В зоне видимости приоткрытых глаз бросили тушу оборотня. Сквозь распахнутые челюсти была видна сквозная дырка в гортани, через которую пробивался солнечный свет. Пуля крупного калибра вошла в открытую пасть Миши Тена и разнесла в мелкие осколки всю черепную коробку. Последнее что увидел Кощей – это были добротные армейские ботинки пред его глазами.

    На этом весь окружающий мир и все его ощущения погасли. Кощей провалился в непроглядную бесшумную темень.

    Глава 21. Дружественный огонь

    Скача и подпрыгивая на неровностях, в их сторону бодро катились по целине два микроавтобуса, суля очередные неприятности.

    Смуглянка прикидывал их шансы на спасение. С раненым они не убегут. Да они вообще не убегут. Если у ребят более-менее нормальное оружие, то они гарантированно их положат на половине дороги. Расстреляют их джип в считаные секунды. Оставалось только принять бой. В их в распоряжении был один единственный полупустой рожек для автомата, два дробовика с кучей патронов и старый облезлый «макаров». В ближнем бою у них будет шанс, а на дальней дистанции им останется только прятаться и огрызаться картечью.

    Николай пока не мог понять: стоит рассчитывать на новичка как на боевую единицу или нет - менты они тоже разные бывают. Святоша только мешать будет, а вот вампир с не простреленной ногой им бы очень пригодился. Людмила продемонстрировала себя как бойца, но ее и девочку лучше сплавить в безопасное место. Пусть у них буди шанс. План родился мгновенно.

    - Ваше преосвященство, бери Люду и девочку, и дуйте через поле в лес. Пистолет с собой возьмёте. Тех, которые едут, мы ту задержим. Нашу машину они, скорее всего, увидят. Я с автоматом и дробовиком их обойти попытаюсь, чтобы в тыл ударить. А ты Вова держи оборону с дробовиком в доме. Особо не высовывайся. Твоя задача их в бой затянуть.

    Иваницкий кивнул, проверил свой затасканный Макаров и протянул его святоше. Людмила покачала головой и сама забрала пистолет у мента из рук прямо перед носом у Давида.

    - Мне тоже оружие дай, - попросил носферату. – Я смогу сражаться.

    - Какой из тебя сейчас боец?

    - Ну, один раз-то я выстрелить смогу.

    - Да тебя только одна отдача убьёт. Ты посмотри на безопасника из накопителя, вон какой лось здоровый. А ты едва шевелишься.

    Смуглянка вышел с обратной стороны дома и последний раз посмотрел как святоша, женщина и девочка убегают в лес. Скорость у них была небольшая, лежащий перед ними участок открытого пространства оставался слишком большим. Хотелось наедятся, что они успеют добежать до леса и догадаются упасть на землю, когда начнется стрельба. Если противников окажется достаточно много, то после печальной участи их небольшого заградительного отряда, смерть ринется следом за убегающей троицей. Лучше, чтобы их никто не заметил.

    Смуглянка пригнулся и побежал вдоль забора, огораживающего всякие метеорологические установки и оборудование. Он облегченно выдохнул, когда понял, что гости едут прямо к домику, а не собираются объезжать метеостанцию с флангов. Гости не остановились и не рассредоточились, микроавтобусы уверенно калились один за другим. Они или слишком уверены в своих силах, либо вообще ничего не соображают. В пользу первого предположения говорил внешний вид «газелей», а вот поведение склоняло ко второму варианту.

    Оба микроавтобуса остановились перед их джипом и больше ничего. Из машин никто не выходил. Смуглянка очень пожалел, что у него нет пулемета. Оба автобуса торчали как мишени в тире. Тут было достаточно пары-тройки хороших очередей, чтобы получить подавляющее преимущество или вообще закончить бой одним махом. Но у Смуглянки в распоряжении были автомат с полупустым рожком и хороший дробовик.

    Наконец из машин вышли двое мужчин. Причем из каждого автобуса вышли именно водители! Смуглянку навестила радостная мысль, что противников всего двое. Он перевел автомат в режим стрельбы одиночными и двинулся в сторону машин.

    Гости вели себя слишком беспечно. Они даже не пытались прятаться и прикрывать друг друга. Высокий держал в руках потертый СКС, а тот, что пониже, был вооружен каким-то калашоидом типа «вепря».

    Смуглянка быстро но осторожно, укрываясь за микроавтобусами, приближался к противнику. Николай силился разглядеть - кто еще остался в микроавтобусах. Одна машина была, скорее всего, пустой, а во второй на пассажирском сиденье рядом с водителем маячил какой-то силуэт. Гости тем временем потоптались на крыльце, а затем один за другим вошли в дверь. Прикрывая друг друга.

    Громко и отрывисто треснул выстрел из СКС, а затем забухали выстрелы дробовика. Силуэт в кабине дернулся. Николай выстрелил в него сквозь задние двери. Он попал. Маленькая фигурка ткнулась головой вперед.

    - Да, ершь твою меть! – рычал сквозь зубы Смуглянка.

    Он уже был возле машин. Заглянул в первый микроавтобус. Там было пусто. От второго «соболя» раздался щелчок и пассажирская дверь приоткрылась. Смуглняка навел туда ствол автомата, но не выстрелил. Из двери неловко пыталась выйти молоденькая девушка. Очень медленно и неловко она повернулась и попыталась удержаться за распахнутую дверь. На землю закапали тяжелые капли крови.

    Смуглянка подскочил к ней и выдернул соплячку за воротник. Оружия у нее не было. Она смотрела сквозь Николая. Расфокусированный ошалелый взгляд и кровь, которая текла из-под одежды. Она не попыталась сопротивляться. Девочка была в шоке. Она даже не успела понять, что он ее подстрелил. Опасности она не представляла. Смуглянка не стал ее добивать, а спутал ей руки и ноги и уложил возле колеса машины. Если выживет, то можно будет ее допросить.

    Оружия в машине тоже не было. Выстрелы к тому времени стихли. Смуглянка поспешил вовнутрь и чуть не поплатился за свою неосторожность. Скорее интуитивно почувствовав опасность, он резко ушел вниз и откатился назад за стену, уходя из дверного проема. Он успел увидеть над дробовиком белобрысую башку следователя. Значит, схватка закончилась в пользу Иваницкого.

    - Не стреляй. Я, Смуглянка. Свои! – крикнул он в надежде, что его услышат.

    - Выходи, если «свой». Стрелять не будем.

    Николай шагнул вперед и осторожно заглянул в дверь, а потом встал уже в полный рост. Первым он увидел черное отверстие ствола дробовика над которым маячила все та же ментовская голова с розовым пухлощёким лицом и невыносимыми глазами. Следующим Николай увидел носферату, который в странной позе склонился над дергающимся телом высокого мужика. Второй нападавший лежал у самой двери, раскинувшись звездой. Половины головы у него не было.

    - Как там? – спросил следователь.

    - Почти, так же как и здесь. Всего их трое было. Девушка сейчас возле машины лежит. Ранил я ее.

    - Она говорить то может?

    - Не знаю. В шоке она.

    - Я за медсестрой сбегаю. Может она чем-то поможет, - ответил новичок. – Нам ее допросить нужно. А то вдруг это дозор или разведка. Иди покарауль пленного.

    Вот и новенький стал командовать в их небольшом отряде. Наверное, полезла наружу ментовская сущность. Но распоряжался он правильно. Смуглому осталось только развести руками. Он не хотел возвращаться к раненной девочке, но пришлось.

    Его подранок лежала все там же. Николай развязал ей руки. Девушка пытались расстегнуть курточку на груди. Наверное, ей не хватало воздуха. Николай опустился возле нее на колени и помог расстегнуть одежду. Девочка посмотрела на него полными испуга глазами и спросила совсем тихо, почти шёпотом:

    - Вы бандиты?

    - Нет, красавица. Мы беженцы. Давай я тебе помогу. Ранили тебя.

    Смугляна сам не понял: почему причислил себя к когорте вынужденных переселенцев. Наверное это должно было успокоить девушку, потому что звучало безопасно. Но тот факт, что они действительно убегали – это было правдой.

    Не ожидая ее согласия, Иваницкий разорвал на ней джемпер и посмотрел на рану. Пуля пробила верхнюю часть спины и прошла навылет. Над раной остро выпирала сломанная ключица. Похоже, что легкое было не задето. Может все и обойдется. Иваницкий достал обе пачки столовых салфеток и, распотрошив одну, приложил скомканные салфетки к ране. Слегка повернув девушку на бок, он прижал вторую кипу салфеток к входному пулевому отверстию. Большего он сделать не мог. Следовало дожидаться медсестру.

    Девушка воистину стоически переносила его грубую медицинскую помощь. Она морщилась и до белизны сжимала губы, когда ей было больно. Чтобы не принять ей лишних страданий, Николай уложил ее на тяжелую куртку, подобранную возле джипа, и оставил ее в покое. Осмотревшись вокруг, он вытащил с переднего сиденья машины замызганную фуфайку и укрыл им раненую.

    - Лежи и не двигайся. Сейчас медсестра придет.

    - А дядя Андрей и Виталька? – неожиданно спросила девушка.

    - Это те двое, с которыми ты приехала?

    Она коротко кивнула головой.

    - Их в дежурную часть отправили. Оружие у них неучтенное.

    - Это не так. Дядя Андрей охотник, а Виталик в армии служил. Ему военные ружье на заправке дали. Они всем давали. Даже мне тогда дали. Я пистолет свой папе отдала.

    - А папа твой где?

    Судя по исказившемуся лицу девушки, он понял, что задел очень болезненную тему.

    - Их всех вчера убили, а сегодня еще раз приехали, и мы убежали.

    - Лежи, лежи. Ничего говорить не нужно. Сейчас тебе помогут.

    Девушка повернула голову и у нее из глаз полились слезы. Она не всхлипывала, а лишь кусала губы, силясь не разреветься. Николай поднялся с колен и отошел в сторону, чтобы ее не смущать. Ведь она старалась сдерживаться именно перед ним.

    Людмила торопливым шагом почти бежала в их сторону, прижимая к животу свою сумку. Соня старалась поспевать следом, но все равно отставала все больше и больше. Следователь размашистыми шагами шел рядом с женщиной и что-то ей говорил.

    Смуглянка наблюдал, как подошедшая Людмила опустилась рядом с девушкой и принялась за нее в серьез. При этом она постоянно что-то говорила ей спокойным ровным голосом, замолкая лишь для того чтобы услышать ответы девушки.

    Людмила осмотрела и обработала раны, сделала перевязку и примотала руку девушки к туловищу. Николай и Володя вынужденно отвернулись, чтобы не смущать обнажённую по пояс беглянку.

    Людмила проявила не только профессиональную сноровку. Женщина ловко и быстро выспросила у девушки все, что нужно про нее саму и ее спутников. Следователь оказался не у дел.

    Девушку звали Наташа. После начала катастрофы она со всей семьей уехала в дачный поселок, который находился недалеко. Жители поселка смогли организовать кой какую оборону и снабжение поселения. У них было порядка десятка семей старожилов дачного поселка и примерно столько же пришлых семей. Жили дружно, помогали друг другу. Но на прошлой неделе заявились к ним какие-то непонятные люди с оружием, предлагали им защиту и покровительство, но сразу предложили отдать им незамужних женщин и девушек. Обещали, что обижать их не будут. Но этим типам никто не поверил, тогда он попытались увезти нескольких девушек силой. Но мужчины поселка смогли постоять за своих близких. Агрессорам намяли бока, отобрали оружие и транспорт, а самих вывезли к тому месту, про которое они рассказывали, чтобы они смогли добраться до своих без потерь. Тогда смерти им никто не желала, и как оказалось – зря.

    Ожидая, что может случиться что-нибудь неладное, старшие поселка съездили к военным, которые неподалеку заняли железнодорожную станцию с ремонтными мастерскими. Вояки вошли в положение дачников и прислали боевую группу. Парламентеры и группа военных вернулись очень вовремя. Не менее тридцати бандитов уже подъехали к дачном поселку на разборки.

    Не вступая в переговоры, военные метким огнем рассеяли банду и сожгли пару машин. Удалось захватить четверых нападавших. Допросить пленных на месте не получилось, и бандитов увезли на базу военных. Военные дежурили у них двое суток, а потом сказали, что им теперь ничего не грозит и вернулись на свою станцию.

    На поселок напали через три дня. Расстреливали и закидывали самодельными гранатами всех без разбора, захваченное добро поселян торопливо распихивали по машинам. Кому-то удалось убежать, остальные погибли или попали в плен. Сама девушка укрылась в выгребной яме. Просидев почти всю ночь в мокрой, вонючей и холодной помойке, она слышала все, что происходило вокруг.

    Бандиты ушли еще засветло, но ужас на этом не закончился. Они подожгли каждый дом в поселке. Деревянные домики и крыши кирпичных домов полыхали как спички, выгорая дотла невероятно быстро. Гибли раненые и сгорали трупы. Наташу спасла от пожара та же самая выгребная яма.

    Утром приехали один из дачных старожилов – дядя Андрей. Они с сыном ездили на какой-то склад за одеждой. Одежды привезли мало, но зато, переждали ночь в безопасном месте и остались живы. Андрей с сыном вывезли Наташу за территорию поселка, а сами пошли собирать обгоревшие трупы. Девушка помылась из оставленных для нее канистр с водой, переоделась в чистую одежду. В этот раз она увидела бандитов первая.

    Пара больших машин со знакомой символикой показалась на дороге к поселку. Они остановились поодаль, высматривая с безопасного расстояния дела рук своих. Наташа не смогла высидеть в маленькой рощице, сдали нервы, и она в ужасе кинулась в поселок. Бандиты заметили девушку и погнались следом. Но за ней поехала всего одна машина. Вторая – осталась на опушке.

    Когда свистящая и улюлюкающая кодла заехала на своей машине в поселок их поджидали, но не перепуганная насмерть беглянка, а пара озверевших вооруженных мужиков. Попав под неожиданный огонь, бандиты попытались ретироваться, но им не повезло: джип налетел брюхом на фундамент сгоревшего дома и повис, беспомощно крутя колесами. До тех пор, пока они догадались включить межосевой дифференциал, машина с бандитами была прекрасной неподвижной мишенью. Наконец колеса заскребли землю и пикап со скрипом поползл брюхом по каменной кладке. Но было поздно. Водитель тут же уткнулся мордой в баранку рулевого колеса, а сам джип замер, оставшись висеть брюхом на закопченном фундаменте.

    Спешащую на выручку бандитам вторую машину встретили пулеметным огнем. Виталик, сын дяди Андрея, воспользовался пулеметом, установленном на крыше первой машины. Попав под обстрел, джип резко свернул в сторону и полез напролом в рощу, ломая молодую поросль. Машине удалось уйти из-под огня, укрывшись в топкой низине.

    Преследовать бандитов не стали - силы были не равные. Поэтому дядя Андрей осадил рвущегося в бой Виталика и сказал, что нужно ехать к военным. Джип пришлось оставить на месте, машина засела намертво, а возиться с ней было некогда. Разжиться трофеями с убитых бандюков тоже не получилось. Пулемет снять не удалось, а у самих бандитов оказалась настоящая беда с боеприпасами. Вооружены они были бедновато. Кроме пулемета, установленного в кузове пикапа, остальное оружие было охотничьим гладкостволом – этим ограничивался весь их личный арсенал. Пулемет был самым стоящим, что было у нападавших.

    Собрав патроны и бросив все остальное, они подожгли машину бандитов и уехали из поселка. Дядя Андрей поехал в объезд по дороге, которой они ездили на рыбалку или за грибами в мирное время. На вот эту самую станцию наткнулись случайно. Вот так они и оказались здесь.

    - Весело, - с сумрачным видом заявил Николай.

    Он уже понял, что они расстреляли ни в чем неповинных людей. Ошибка или судьба жестоко посмеялась над ними. На войне случается, когда свои же или мирное население попадают под «дружественный» огонь. Произошла роковая случайность.

    - Нужно вашего кровососа проведать, - задумчиво сказал Иваницкий.

    Они с Николаем пошли в сторону домика метеорологов.

    Кровосос лежал в луже крови и громким чавкающим звуком тянул в себя с пола кровь второго убитого человека. И Смуглянка и Иваницкий с отвращением поморщились. По сути на их глазах творился очередной акт каннибализма.

    - Может шлепнуть его? – в полголоса предложил следователь.

    - Я все слышал, - сказал, поднявший морду вампир. – Я своего во время самообороны убил. А этого мент положил. Так что попрошу без претензий.

    Его даже не беспокоило то, что он пьёт кровь человека. Для него это уже было вполне естественно.

    - Что у вас тут произошло? – уводя разговор со скользкой темы, спросил Николай.

    - Когда первый зашел, я выстрелить не смог. Осечка случилась, наверное, - следователь указал в сторону носферату и продолжил: - Этот ваш на него сразу как собака кинулся, даже и не поверишь, что нога у него перебита. Второй стрелять сразу начал. А я затвор передернул и из дробовика его уложил. Первого ваш вампир загрыз. Все.

    - Осечка говоришь? – Николай поднял с пола целый патрон и покрутил его в руках.

    - Уматывать отсюда нужно. Я задницей чую, что преследовать этих ребят будут, - сказал следователь.

    - Девочку нужно спасти. Случайно я ее подстрелил.

    - Ты и меня случайно подстрелил, - вмешался в разговор носферату.

    - Заткнись. После такого тебя вообще убить мало, - Смуглянка ткнул стволом автомата в распростертые на полу трупы.

    - А ты попробуй, - угрожающим тоном заявил вампир.

    - Успокойтесь! - прикрикнул на них Иваницкий. – Сейчас нас и так убивать приедут. Нужно думать - куда выбираться.

    В открытую дверь зашел святоша. Давид- Арсений издал квакающий звук и зажал рот ладонью. Святоша в одно мгновение выскочил обратно на улицу. Мужчины услышали, как его выворачивает наизнанку в приступе тяжелой рвоты.

    - С этим нужно что-то делать, - Иваницкий кивнул головой на измазанного в крови вампира.

    - Тут ванная есть, - сказал вампир.

    - Я его тут сполосну, а ты, не посчитай за труд, принеси одежду из «соболя» вот этих бедолаг, - распорядился Смуглянка, указав на распростертые мертвые тела.

    Высосанный вампиром труп стал дергать руками и ногами. Он скоро должен был восстать.

    Иваницкий вышел на крыльцо и похлопал по спине, согнувшегося пополам, святошу. На крыльце расплылось пятно из какой-то слизи и воды. Следователь в очередной раз скривился от отвращения и поспешил выполнять поставленную задачу.

    Иваницкий обнаружил вещи только в одном из «соболей». Там был мешок, набитый тельняшками и разбросанные по полу спортивные шмотки. Судя по крупному куску китайской челночной сумки, один из баулов с вещами разорвался, когда его выкидывали из машины. Подобрав большого размера спортивные штаны с начесом и болоньевую куртку с оторванным рукавом и несколько тельняшек, он поспешил обратно.

    Вампира и уголовника он нашел в доме по звукам струящейся воды. Носферату лежал на плиточном полу в ванной комнате, а Николай поливал его из душа. Кровавые потеки ручейками и каплями разбежались по всей ванной комнате.

    - Тут что? Водопровод есть? – не срывая удивления, спросил Иваницкий.

    - На крыше бак с водой стоит литров на триста, пояснил Смуглянка.

    Намотанная на рану, окровавленная повязка безобразно раздутым хомутом оплетала ногу вампира. Лубки удерживали сломанную кость, но особого толка от того не было. Нога носферату все равно была изогнута, но казалось, что его это не беспокоит. Неимоверно раздувшееся пузо говорило, что оно набито до отказа - выжрал крови сколько смог. Теперь вампир пребывал в состоянии блаженного оцепенения.

    - Поможешь мне? - спросил у Иваницкого Смуглянка. – Поторапливаться нужно. Не ровен час, еще гости пожалуют.

    - Думаешь за ними погоня?

    - Я не думаю. Просто отсюда уматывать нужно.

    Иваницкий кивнул головой. Как ему было не противно, он помог Смуглянке нарядить мокрого вампира в безразмерные штаны, тельняшку и болоньевую куртку без рукава. Голову ему тоже замотали тельняшкой, чтобы не испугать раненную девочку. И потащили кровососа в машину.

    Вместо носилок использовали снятую межкомнатную дверь. Для удобства переноски тела раненного кровопийцы, под дверь просунули веревочные петли, быстро скрученных из троса который наши в доме.

    Пусть мокры и раненный, но, пока его несли, вампир возлежал на двери словно падишах в паланкине. Дверь вместе с осоловелым от выжранной крови носферату запихнули через задние двери в джип. Средний ряд сидений не поднимали, дверь, исполняющая роль лежанки вампира и уперлась в передние сиденья.

    Смуглянка спросил у медсестры:

    - Людочка, как у нее дела.

    Он имел в виду общее состояние девушки.

    - Пока все неплохо. Ранение серьезное, но, похоже, что пуля не задела крупные сосуды, нервы и легкие. Ее к врачу скорее нужно. Может все и обойдется. Рана чистая. Я сделала все, что могла.

    Лежащая на спине девушка улыбнулась. Улыбка ей далась с трудом, но выглядела она даже неплохо для такого ранения.

    - Давай ее в джип положим, - предложил Николай.

    Но женщина его оборвала:

    - Ни за что! Хватит с нее. Вы на джипе езжайте, а с «соболем» я и сама управлюсь. У него ход мягкий. Девочку на шмотки положим. Я думаю, что довезу.

    - Второй «соболь» нельзя оставлять, - сказал Иваницкий. – Кому-то егое вести придется.

    - Слышишь, Арсений! Ты машину водить умеешь? – спросил Николай у святоши.

    - Да.

    - А с оружием справишься?

    - Вот это - нет. Делайте со мной что хотите, но орудие убийства я в руки не возьму.

    - Вот что! – резюмировал Смуглянка. – Арсений у нас поедет в голове и будет дорогу выбирать. Ты ментяра, к нему садись. А я колонну замыкать на джипе буду. Люда в середине поедет.

    - Связь, как будем поддерживать?

    - Никак. Раций нет. Если что, то фарами моргать будем. Если один раз мигну, то гоним быстрее. Если два раза мигну с коротким промежутком, то останавливаемся. Только вам ребята строгий наказ – смотрите в зеркала, чтобы нас не потерять.

    - Отличный план! – с усмешкой сказал следователь.

    - Ты можешь что-то лучшее предложить?

    Следователь промолчал.

    - Вот то-то же. Клювами не щелкать и мозгами шевелить каждому.

    Довести свою мысль до конца не удалось. В лесу послышались выстрелы.

    - Ё мое! – закричал Николай. – По коням! Бегом!

    Иваницкий помог Людмиле загрузит раненую девушку в машину и уже побежал к головной машине, как его окликнул Смуглянка:

    - Куда? Ё! Давай ко мне. Будешь огнем погоню отсекать.

    А выглядывающему из открытой водительской двери святоше, он злобно крикнул.

    - Поехал, млять! Быро, я сказал!

    У Давида-Арсения округлились глаза. Он скрылся в машине как суслик в норке и хлопнул дверью. Смуглянка плюхнулся на водительское сиденье и запустил двигатель. Иваницкому пришлось запрыгивать в джип уже на ходу. Он сразу же с переднего сидения полез назад. Перебираться было не так уж и легко. Он даже невзначай заехал пяткой    Николаю в ухо. Тот обматерил его, но на большее его не хвалило. Крутя баранку он старательно нагонял, маячащую впереди, корму «соболя».

    - Твою мать! - раздался сзади крик Иваницкого.

    Этой короткой фразы Смуглянке с избытком хватило для того чтобы понять: за ними погоня. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида, но сквозь мутное стекло удалось разглядеть только непонятное движение где-то далеко позади. Николай мигнул дальним светом, выдержал длинный промежуток и дернул рычажок под рулем еще раз. Его поняли. Соболь стал набирать скорость.

    «Молодец бабенка! С такой точно в разведку можно идти» - подумал про себя Николай.

    Оставалось надеется, что святоша тоже окажется не таким дурной, каким пытается казаться, и сможет найти дорогу до блокпоста военных, накопительного пункта или другого безопасного места.

    Судя по солнцу, святоша вел их в одном выбранном направлении, не рыскал и не кружил по одним и тем же местам. Двигались они с приличной скоростью. Сначала Николай в напряжении ждал, что услышит за спиной выстрелы или подгоняющие крики следователя, заметившего погоню, но все обошлось. Погони не было.

    Наконец бегущий впереди, «соболь» свернул с асфальтовой дороги на проселок. Скорость стала меньше, а трясти стало больше. Вампир, который лежал до этого тихо, недовольно забухтел что-то про дрова которые возят, но не скулил и не ныл, хотя Смуглянка понимал, что ему с раненой ногой сейчас приходится несладко.

    Вывернув из леса, они переехали большое поле, а потом рощицу. За ней оказался громадный холм или целая гора с покатыми склонами. Заросшие лесом, склоны холма степенно поднимались вверх, придавая окружающему пейзажу подавляющее величественное спокойствие.

    Первой остановилась микроавтобус который вела Людмила. Святоша практически разу заметил, что его караван остановился и, заложив крутой поворот, поспешил вернуться к ним.

    Николай остановил джип практически вплотную к микроавтобусу Людмилы. Та уже суетилась вокруг раненной девушки. Смуглянка заглянул внутрь микроавтобуса.

    - Случилось что-нибудь?

    - Случилось. Ей хуже. Срочно помощь нужна. Помоги мне.

    Иваницкий и Смуглянка вынесли из автобуса на руках стонущую девушку и уложили ее под молоденькие березки. Николай расщедрился и постелил на землю свою противоосколочную куртку.

    Девушка была очень бледной. Бескровные губы обметало, а щеки горели нездоровым румянцем.

    - Может, растрясло ее? Полежит и оклемается? – осторожно предположил Николай.

    Людмила резанула его острым злым взглядом.

    - Похоже, что внутреннее кровотечение у нее открылось. Её сейчас срочно на стол нужно. Если сосуды не зашить, то все плохо может кончится.

    Из второго остановившегося микроавтобуса выскочил Давид-Арсений.

    - Ты куда нас притащил, придурок? У меня бензин заканчивается, - накинулся на него Николай.

    - Так приехали уже! – Святоша протянул руку в сторону холма. - Совсем немного осталось.

    - Куда приехали? Нам врач срочно нужен.

    - В обитель нашу приехали. Вон там, на острове спасения мы и живем. У нас и врачи есть.

    Людмила даже не повернула головы, а Иваницкий и Смуглянка уставились друг на друга.

    - Что за обитель?

    - Обитель, где община наша живет. Я вас к спасению привел!

    Святоша цвел как майский ландыш. Он буквально лучился счастьем.

    - Мессия, мать его туда же! - прокомментировал услышанное Николай. – Тебе куда сказали ехать? В безопасное место, где помощь могут оказать.

    - Так тут и окажут! Отец Серафим всех принимает. Вы не беспокойтесь. Теперь все будет в порядке.

    Смуглянку откровенно напрягало то, что их притащили в какую-то общину, про которую они даже малейшего понятия не имеют. Неожиданный сюрприз от малахольного святоши будил нехорошие предчувствия. Судя по виду, следователь разделял мнение Николая.

    Вопрос решила Людмила. Женщина подошла вплотную к Давиду-Арсению и ткнула его пальцем в грудь.

    - У тебя есть не более десяти минуть, чтобы привести помощь. Иначе, ее смерть будет на твоей совести, Сусанин.

    Святоша засиял как начищенный самовар.

    - Господь с тобой, сестра. Верь в милосердие и величие Всевышнего.

    - Давай, давай, милосердный ты наш. Потом сказки свои рассказывать будешь, - подбодрила его Людмила.

    Святоша неловко крутанулся на месте и обежал к автобусу.

    - Стой! - окликнул его Смуглянка. – Условный сигнал подашь, когда вернёшься, что все в порядке.

    Арсений чуть не упал когда попытался остановиться и оглянуться на окрик.

    - Какой?

    - Рукой вытянутой будешь махать вверх и в низ.

    Николай сделал жест, напоминающий нацистское приветствие «зигу», а потом несколько раз энергично поднял и опустил руку.

    - Понял?

    - Все понятно. Но вы не сомневайтесь. Будет все хорошо, - внимательно заглядывая в глаза Смуглянке, ответил святоша.

    - Если жест не будет, по постреляю всех к хренам собачьим!

    Давид только потряс головой. От нетерпения он аж подпрыгивал. После того как Николай погрозил ему кулаком, Давид-Арсений буквально прыгнул к машине и забрался в свой «соболь». Машина рванул с места аж с пробуксовкой.

    Глава 22. Толя-Мысли

    Где-то в Тамбовской области.

    - Ну, чего еще тебе надо?! Все и так понятно! Товар отличный! По люксовой категории пройдет, - окончательно вышел из себя Толя-мысли.

    Его уже порядком трясло от бывшего мента. Анатолий перепирается с ним битых полтора часа, как торговка на рынке. Начальник силовиков Германа никогда не был ни работником торговли, ни коммерсантом, но торговался всегда с упоением и удивительной наглостью.

    Торжище развивалось по всем законам жанра. Они с Хворовым практически били по рукам, но наглый жирдяй в последний момент соскакивал и начинал опять торговаться, пытаясь сбить цену или выторговать себе еще что-нибудь в довесок из другого товара. Несколько раз Толя практически выгонял Хворова из своей конторы, но тот снова практически соглашался с выставленной ценой, и торг возобновлялся. Хворов и Толя обвиняли друг друга во всех смертных грехах, плакались о своей несчастной доле и периодически переходили на матерщину. Они несчетное количество раз успели поругаться и помириться вновь.

    В маленькой комнатенке было душно, воняло терпким хворовским потом. Причем запах здорово смахивал на вонь прогоркшего сала, чем еще раз подтверждалось правильность прозвища Хворова - «боров». Само прозвище лучше всего описывало внешний облик и внутреннее содержание этого выродка. Интеллигентному Толику никогда не нравился Хворов потому, что он был именно бессовестная скотина, а не человек, концентрированное воплощение подонка, во всех его проявлениях.

    Можно было не сомневаться, что этот вонючий упырь мог торговаться еще столько же времени, но Толя-мысли уже устал от бывшего мента.

    - А че? Лучшего ничего не нашлось? - Хворов брюзгливо выпятил нижнюю губу. - Может я бы тогда и не торговался даже.

    - А ты найди лучше! Такой товар днем с огнем не сыскать! Бриллианты, а не товар! Ты или зажрался совсем    или в товаре не разбираешься! Или ситуацию на рынке не представляешь! - Толя в бешенстве орал на говнюка.

    С ним можно было только так, человеческого языка он не понимал. Хворов заведовал у Германа охраной, что предполагало поддержание порядка среди рабов и устрашение близлежащей округи. Власть и безнаказанность бурным потоком вынесли на поверхность всю отвратную мерзость этой гниды.

    - Я только половину от всего курева за товар дам, а ты мне еще чего-нибудь подбери, - опять торговался Хворов. - Табачишко нынче в цене! Нового курева сюда завезут лет через двадцать, если вообще сигареты делать не разучатся. Когда еще я тебе целую машину табачных изделий привезу?

    - Забирай обе своих половины и вдали отсюда на хрен со всем своим куревом! Мой товар останется у меня. На такой товар и без тебя покупатель найдется.

    - И что? Хочешь сказать, они тебе машину сигарет за твой товар выставят?! - борзел Хворов.

    Да, действительно «боров» знал цену и поэтому так бессовестно торговался. Но Толя-мысли тоже знал, что Хворову нужно скинуть ценный товар слишком срочно. В противном случае о товаре может узнать его хозяин - Герман. Тогда Хворову    придется слишком уж несладко. Новый аграрий никогда не простит своему подчиненному, что тот у него под самым носом присвоил себе целый грузовик отличных сигарет. За боровом и так было уже слишком много грешков, чтобы ему простили крысятничество в очередной раз. Причем скрысил он очень даже много.

    - Я товар на патроны и оружие у тыловиков сменяю или на горючку у «черных». Керосинщики на такое падки, - уже спокойным тоном продолжал Анатолий, старательно сверля сосредоточенным взглядом наглые зенки Хворова. - А горючку твоему Герману втридорога спихну. Ему на посевную соляра позарез нужна. Вот и получится, что у меня будет машина курева. Только ты в стороне будешь!

    Товар действительно был хорош и редок. Выпученные серо-голубые глаза Хворова маслянисто поблескивали. Очень уж ему хотелось заполучить себе столь редкие экземпляры, но Хворова душила жаба, он оказался в безвыходной ситуации – с одной стороны отдавать курево задешево было жалко, но с другой стороны можно было остаться и без товара и без навара. Толя-мысли прекрасно это видел и цену ломил запредельную. Пусть сам свою жабу душит, гнида толстая.

    Это было действительно так. Хворов неправедным путем добыл машину с табачными изделиями, и если он отсюда уедет не разгрузившись, то курево придется везти Герману. Если машину прятать, то табак разворуют сами же подчиненные Хворова. Это понимали и Толя и Хворов.

    До «борова» наконец стало доходить, что Толя-мысли не шутит, и бывший мент пошел на понятную.

    - Ну чего ты, «Мысли»? Вдруг дефект какой обнаружится, или товар второй свежести? - Хворов хитро подмигнул и дружелюбно заулыбался.

    - Я тебе гарантию даю. Да сам смотри, слепой что-ли? – Толя широким жестом картинно указал в сторону товара, как-бы предлагая оценить все его достоинства.

    Хворов тяжело и обиженно засопел. Вообще-то он всегда сопел из-за лишнего веса и общей поросячьей конституции. Хворов подошел к товару и взял первую девочку за подбородок двумя пальцами, задрал ей голову вверх, а затем помтрался раздвинуть ей губы, пытаясь запустить толстый короткий палец в рот. Как ни была напугана девчонка, она все же тяпнула его за палец, не выдержав такого обращения.

    Хворов взвыл и отдернул руку с окровавленным пальцем. Вторая рука бывшего мента в тот же миг полетела в сторону красивой девичьей головки. Тяжелая плюха свалила бедняжку на пол.

    Тут Анатолий не выдержал и наставил короткий дробовик прямо в грудь выродка.

    - Ты совсем охренел? Чего творишь? Какого хрена ты тут руки распустил? Тебе цену вдвое поднять, чтобы товар не портит? Близняшкам по пятнадцать лет. Свеженькие, не порченные, прямо красавицы с обложки «Лайф». Сам брать не будешь, я их на лесопилке понимающим людям или керосинщикам мигом продам!

    - Да беру я, беру! Сам подумай: какой базар без торга? Хороши чертовки, - окончательно сдался Хворов и, задорно подмигнув Толику, снова его уколол: - кровопийца ты, «Мысли». Вроде не еврей, а ведешь себя хуже армянина. Последнее готов забрать и голым по миру пустить. Раньше таких как ты «мироедами» называли.

    Толя опустил дробовик.

    - Да какой же я мироед? Я всего лишь барыга, - примирительным тоном ответил Анатолий.

    К его радости, сделка состоялась как нельзя кстати.

    - Вот сам признался, что барыга. А значит - мироед! -    победно заключил «боров», а потом озабоченно посмотрел на окровавленный палец. – Ты смотри! Палец-то чуть совсем мне не откусила. Острые зубки у сучки.

    Он взял со стола бумажную салфетку и морщась обернул ей свой ненаглядный сарделькообразный палец, сочащийся кровью. Хворов потряс вторым потным кулаком в сторону девочек и грозно добавил:

    - Ух, теперь я вам! Дрессированные у меня будете. Шелковыми вас сделаю.

    Девочка поднялась с пола самостоятельно, вторая близняшка не попыталась ей помочь и даже не пошевелилась, она стояла и смотрела совершенно пустым взглядом в угол кабинет Анатолия, где примостился большой и красивый географический глобус.

    Поднявшаяся девочка снова чуть не упала, ее ноги предательски подогнулись, но она успела ухватиться за спинку тяжелого деревянного кресла под старину. Из разбитых губ и носа девочки текла кровь. Похоже ей действительно здорово досталось. Может этот тупой урод ей нос или челюсть сломал. Но сейчас это было уже не важно. Сделка состоялась. Толя с Хворовым ударили по рукам. За порчу товара можно было не бояться.

    Хворов, уже не обращая внимание на купленных девочек, сказал Толе:

    - Машину я в ворота загоню. Только быстрее разгружайся! Не затягивай!

    - Быстро не получится. - Охладил пыл «борова» Толя.

    Хворов аж весь надулся от возмущения.

    - Как…как? – Боров тряс мгновенно покрасневшими щекам и раздувал ноздри.

    Вдоволь насладившись, побуревшим как свекла, рылом и вылезшими из орбит глазами, Анатолий с самым непосредственным видом Иванушки-дурачка сообщил Хворову:

    - Курево специфических условий хранения требует. Сухости полной. А мне еще склад освобождать нужно. Излишков сейчас много, затоварены мы, все сари добром заставлены. Все что за рабов выменяли - мертвым грузом лежит пока Кощей не вернется. Места свободного нет, а под отрытым небом оставлять нельзя. Сам понимаешь. И рук рабочих не хватает. Ведь всех рабов кроме баб молодых мы вчера Курбану хромому на рынок отдали под реализацию. Он свои комиссионные почти вдвое скинул. Сейчас спрос на рабов резко подскочил.

    - Так, хлопцев снарядами. Пусть помогут. По-быстрому и раскидаете все, - прозорливо и свысока посоветовал боров.

    - О-о-о! Так хлопцы то наши - все бойцами себя считают. Им западло рабским трудом заниматься, - снова огорчил Боброва Толя. - Бабы долго грузить будут. Не приученные еще.

    Толя врал. Из рабов на базе действительно остались только бабы и немножко детей, но помимо них в усадьбе были так называемые вольнонаемные. По своему статусу они были более продвинутым «персоналом» чем рабы - практически крепостными. Торговать ими не торговали, но работали они только за кров и еду. Вольнонаёмными самостоятельно становились те бедолаги, кто по каким-либо причинам не мог найти себе защиту и пропитание в новом мире. Такие люди, чтобы выжить, пристраивались к более сильным группам: анклавам или бандам, работали по мере сил за еду, жилье и покровительство, но от рабов они ушли не далеко.

    - А сколько по времени грузить то будут?

    - До вечера не меньше, - обрадовал Хворова Толик.

    Боров посмурнел и с наигранными нотками в голосе спросил:

    - Так, может, найдется мне старику местечко для отдыха. Пока разгружать будете, я там побуду, а то притомился я с дороги. Годы не молодые. Здоровье уже не то. Сам понимаешь.

    - Всенепременно, дорогой Олег Всеволодович, - поддержал тон собеседника Толя-мысли. - Я распоряжусь, чтобы вам в малом флигеле местечко подготовили.

    Хворов, уже не скрываясь, пускал слюни, так ему не терпелось опробовать новое приобретение, но Толя приготовил для него очередной хитрый подвох:

    - А девочек ваших я в уличных клетках устрою. Им там хорошо будет.

    Сальная улыбка сползла с круглой и жирной морды Хворова.

    - Так я могу товар с собой во флигель взять? - предчувствуя нехорошее, осторожно спросил боров.

    - Ой! Я думаю, что не стоит. Панночка неправильно понять может.

    Хворов струхнул. Это было сразу видно по сжатым губами и забегавшим глазками. Толя упомянул прозвище жены Кощея - Волетты. Боров действительно ее боялся. Ее все боялись. На Виолетту с приходом Большого Песца свалилась и богатство, и власть, и почитание. Случилось так, что все эти волшебные подарки судьбы легли сверху на ее беременность, прошлую убогую житуху и непомерное самомнение. Характер новой Виолетты стал жуткой катастрофой для всех окружающих. Виолетта дохаживала последний месяц перед родами и целенаправленно третировала всех подряд.

    Именно Толя впервые назвал ее "панночкой" по аналогии с героиней бессмертного творения Николая Васильевича Гоголя - "Вий". Там ведьма-панночка восстала из мертвых и летала в гробу по церкви, желая уничтожить бедного бурсака Хому, который ее отпевал. Но Виолетта или Гоголя не читала или, ввиду общего умственного недоразвития, не поняла тонкий намёк на свою инфернальную сущность. Прозвище «панночка» она воспринял с восторгом, и принялась культивировать новый образ «прекрасной панночки» с ненормальной активностью.

    При этом скудоумие Виолетты раскрылось во всей своей красе. Образ получился поистине карикатурным и отвратительным. Безвкусно подобранные аляповые шмотки: короткие и облегающие, сменились такими же безвкусными длинными платьями, юбками и кардиганами.

    Если раньше Виолетта напоминала вокзальную прошмандовку, то теперь она стала похожа на огородное пугало. Старясь придать себе величественный вид, она теперь ходила, окунувшись спиной назад, задрав подбородок и приподнимая перед собой подол какой-нибудь из своих длинных шмоток. Она сама себе состряпала нечто типа плаща или накидки на плечи, которая тащись за ней сзади по полу или земле.

    Помимо толстого слоя косметики и тонны всевозможных золотых украшений образ «панночки» завершался маленьким черным хлыстом. На сколько помнил Анатоли, такой хлыст назывался «стик». Неизвестно откуда она обзавелась им. Толя подозревал, что это товар из секс-шопа. Вот и ходила «панночка» с черным «стиком» в руках, задирая длинную юбку и подметая плащом-накидкой всякую грязь в их усадьбе. А хлыст Виолетта таскала не только для красоты. При любом удобном случае она пускала его в дело. Причем от криков очередной жертвы Виолетта входила в раж и, с выражением одержимости на лице, лупцевала провинившегося раба до кровавых брызг.

    Не стоило упоминать эту нечисть всуе. Громко хлопнула дверь конторы Анатолия, и вылетела панночка-Виолетта собственной персоной. Она, рассекая громадным животом окружающее пространство, подлетела к торгующимся мужчинам.

    - Боров! - заверещала она. - Это твои уроды у меня под окнами накурили? Мне рожать скоро, а вы мне нервы трепите и ребенка моего хотите отравить!

    Боров весь сразу напрягся:

    - Да кто посмел, Виолетта Аркадьевна. Вы только скажите, я им мигом яйца наружу повыворачиваю!

    Виолетта мгновенно успокоилась. Панночка услышала то, что хотела. Гроза нежданно миновала. Бешенная импульсивность и переменчивость настроения панночки уже обрастала легендами и анекдотами, но Толя уже привык к таким внезапным перепадам настроения, а также хамству и бесцеремонности первой леди банды работорговцев. После того как позавчера внезапно пропал Кощей Виолетта носилась по всей усадьбе, выискивая того на ком сорвать свою злобу и страх.

    - Если еще раз такое повториться, то я сразу из дробовика стрелять буду, - в категорично форме заявила она.

    - Конечно, конечно, это ваше полное право, - заулыбался Хворов.

    Виолетта выскочил также стремительно, как и зашла. Дебилка полоумная.

    - Во стерва поганая, - высказал свое мнение Хворов после того, как ведьма вышла вон.

    За глаза «боров» не скрывал своего отношения к Виолеттке и ее выходкам. Собственно говоря, отношение к ней было у всех одинаковое. Если бы не Кощей и его правая рука Митроха, то Виолетту давно бы покрошили в фарш, не смотря на беременность.

    Кощей, ударенный в свое учение о собственном превосходстве, страстно желал плодить отпрысков, дабы осчастливить брошенный мир маленькими Кощеями и Кощейками. На фоне своего бзика он с беременной Виолетты пылинки сдувал, опасаясь за здоровье будущего наследника. Любой каприз Виолетты выполнялся мгновенно, а она пользовалась этим напропалую.

    Собственно говоря, на это Толя и намекал Хворову. Застав на территории своей усадьбы Хворова, удовлетворяющего свою похоть с рабынями в ее флигеле, Виолетта точно бы закатила тяжелую истерику с лупцеванием всех подряд своим стиком или даже со стрельбой. На почве беременности Виолетту вгоняло в ярость любое попавшееся ей проявление сексуальности.

    - Слышь, Мысли, - обратился Хворов к Толе. - Давай я машину у тебя оставлю, а завтра кто-нибудь из моих ребят приедет сюда и заберет транспорт. А?

    - Что? Так не терпится товар опробовать? - лукаво усмехнулся Анатолий.

    «Боров» расплавился в своей препоганейшей улыбочке и затряс перед лицом Анатолия толстым коротким пальцем.

    - Знаешь ведь, хорек, слабость натуры моей. Ну как таких кобылок не оходить. Славные и ладные. Тут никакой виагры не нужно. По рукам?

    - Ладно уж. Езжай. Машину в целости верну.

    "Бинго!" - подумал Анатолий. Он этого и добивался. Теперь он получил то, что хотел. В его распоряжении осталась машина с товаром. Толя не собирался ее разгружать. Он уже знал, куда пристроить драгоценное курево. Гнать машину нужно было за сто пятьдесят километров, там располагалась большая военная часть с громадным парком машин на консервации, где Мысли уже договорился купить БТР. Предложение поступило два дня назад, а тут как на грех появился «боров» со своим грузовиком набитым сигаретами.

    Курево сейчас росло в цене потрясающими темпами. Особенно ценились хорошие сигареты. Весь кривой товар, который «боров» пускал мимо своего господина Германа, он сплавлял хозяйственному Толе, который при Кощее был кем-то вроде управляющего, коммерческого директора и завхоза в одном лице.

    В этот раз и Толя-мысли пошел на нарушение, сплавов люксовый товар из личного резерва Кощея. Теперь от гнева хозяина Толю мог спасти только БТР. Было ли ему жалко девочек? Скорее всего - да. Но времена сейчас такие. Кому-то суждено быть рабом, а кому-то хозяином.

    Толя еще посмотрел на девчонок. Та, что укусила Боброва за палец, смотрела на него с отчаяние и ненавистью. А вот вторая девочка глядела пустым отсутствующим взглядом в стену. Хоть и недавно банда Кощея занимались торговлей живым товаром, но Анатолий уже повидал таких людей с опустевшей или умерший душой. Они были похожи на живых кукол или маникенов. Они были живы и зачастую здоровы, но переставали быть человеком. Всех их характеризовало полное отсутствие воли и желания жить. Ими было легко управлять. Они даже ели или мылись только по приказу, а без управления они замирали на месте или бесцельно слонялись сомнамбулической походкой, неизменно возвращаясь к одному и тому же месту.

    Толя допускал, что так проявляется шоковое состояние или психическое заболевание, но утверждать наверняка этого он не мог. Конечно, он считал себя интеллектуалом и обладал энциклопедическими знаниями, но он же не врач.

    Зная Боброва, можно было смело предположить, что участь у близнецов была очень печальной. На прошлой неделе Митроха специально по заказу «борова» привез ему мальчика. Хворов обязательного хотел пухленького и темноглазого, и еще, чтобы у него на лобке только стали появляться волоски. Его заказ был выполнен в сроки и за приличную цену.

    Мальчик погиб на четвертый день. Пьяный боров задушил его. Жирная скотина потом еще опытом делился: какие можно получить ощущения, если у игрушки выдвинуты все зубы.

    Толя выкинул из головы лишние мысли и пошел провожать Хворова из усадьбы. Чтобы снова не попасть панночке под горячую руку, Толя набросил на плечи девочек старые синие халаты слоновьего размера и одел на головы бесформенные шляпы из магазина «Охотник-рыболов». Может быть, так бешенная Виолетта не обратит на них внимания.

    Пока они вели девчонок к задним воротам хозяйственного двора усадьбы, Толя по рации распорядился запустить машины Хворова, а Хворов распорядился своим ребятам загонять машины на территорию. Когда они вывернули из-за большого гаража на забетонированную загрузочную площадку, между распахнутыми черными створками высоких металлических ворот показалась кургузая морд пятитонного фургона «Iveco».

    Толя не стал дожидаться, когда к его мерзейшеству Хворову прибудет личная карета. Его заинтересовала молоденькая девушка с полуторагодовалым карапузом на руках. Она тихонько зажалась в углу между караулкой и мастерской. Ее там не должно было быть!

    Это товар из последней партии, которую привезли ребята Митрохи. Отловленных рабов принимали без Анатолия, и поэтому он не видел ее раньше. Товар был знатным, женщина явно была молоденькой мамой, а не сестрой или родственницей карапуза. Но сейчас она с ребенком должна была быть в камерах или уличных клетках.

    Наверняка она оказалась здесь потому, что охране захотелось развлечений. Такими мамашками просто управлять. Угроза отобрать или покалечить ребенка подавляла ее волю полностью. Она была готова на все, чтобы защитить своего кроху. Следов побоев или разорванной одежды на молодой женщине не было видно. Но по встрепанному виду и затравленному взгляду    можно было сразу сказать, что ее уже успели попользовать и в хвост и в гриву. Дай Бог чтобы не на глазах у собственного ребенка. С малышом все было в порядке. За порчу детей карали действительно беспощадно, на такое даже эти мрази не решились бы.

    «Вот ублюдки! Кокой товар портят!» - подумал Толя. Такую кралю со спиногрызом можно было мгновенно пристроить в хорошее место и за хорошую цену.

    - Ты что здесь делаешь? – спросил молодую мамочку Толя-мысли, когда подошел к ней практически вплотную.

    Молодая женщина сама была еще практически ребенком. Маленького роста с точеной фигуркой и не прошедшей детской пухлявостью на лице она выглядела намного моложе своего возраста. Сейчас ей можно было дать столько же лет, сколько и проданным близняшкам. Маленькими аккуратными ладошками он прижимала хнычущего ребенка к себе и пыталась его успокоить. Большие очаровательные глаз рабыни наполнились ужасом. У нее все эмоции были написаны на лице. Да по ней вообще можно было безошибочно прочитать не просто все, что она думает и чувствует сейчас, а увидеть всю ее жизнь целиком.

    Куколка явно из зажиточной семьи. С детских лет она купалась в любви и заботе родителей и близких родственников, щедро платя им искренней ответной любовью и нежностью. Ранняя любовь к действительно хорошему парню. Ранний брак, которому со скрипом уступили ее родители только из любви к своей доченьке, поняв, что ее избранник действительно стоящая партия для ненаглядного чада. Обожание любимого мужа. Подаренная его родителями квартира и подаренная ее родителями машина с гаражом. Ранний ребенок, который мгновенно превратился для нее в центр вселенной. Вот такая редкая и счастливая жизнь девочки-звездочки была написана на ней большими крупными буквами. А потом случилась катастрофа, и вот этого нежного котенка в одно мгновение настигла безжалостная действительность и цинично выкинула из тепло уютной жизни, полной любви, в эту клоаку – логово работорговцев.

    Толя ей улыбнулся.

    - Ничего не бойся, хорошая моя. Я здесь за порядком присматриваю. Я тебя в обиду не дам. Тебя обижали?

    При этих словах Толя обернулся и грозно посмотрел на замерших охранников. Они его не боялись, но если он хоть слово об их шалостях дойдет до Виолетты или Кощея, то их участь может мгновенно стать самой незавидной и плачевной.

    По пухлым нежно-розовым щечкам женщины-ребенка мгновенно потекли громадные хрустальные слезы. Такие же горькие и жгучие как соляная кислота. Она ему поверила глупенькая.

    - Спасибо вам, - едва слышно выдавила она из себя.

    Толя-мысли почувствовал, как у него в груди из ниоткуда возник раскаленный гвоздь и впился прямо в сердце. У Анатолия аж дыхание перехватило. Такого раньше с ним не было.

    В этот момент за спиной он услышал визг. Толя-мысли мгновенно обернулся.

    Боров запихивал связанных близняшек в свой здоровенный тонированный джип. Хворов бесцеремонно их мял и лапал за самые сокровенные места. Причем старался сделать это как можно больнее для жертв.

    Рука Анатолия непроизвольно опустилась на рукоять Стечкина в тактической кобуре. Большой палец привычно отбросил стопор, освободив пистолет, а указательный палец уже нащупал спуск. Толя не был великолепным стрелком, но попасть с десяти метров в, маячащий у дверей джипа, потный жирный затылок он мог без вопросов. Квалификации и боевой подготовки у него на это хватит.

    Пистолет Толика покинул кобуру и двинулся вверх, стремясь занять положенное место на линии прицеливания. Все как на его многочисленных тренировках.

    Глава 23. Остров спасения

    - Он всегда у вас так носиться? - задумчиво спросил у Николая следователь. – Как скипидаром между булок спрыснули.

    Похоже, что он тоже удивился резвости Давида-Арсения, провожая глазами уезжающий «соболь».

    - Я буквально подыхаю от усталости, а он скачет как горный козлик, - завистливым тоном продолжил Иваницкий.

    - А ты, Вова, ничему не удивляйся, - ответил Смуглянка. – Его ангелы святые в обитель ихнюю на крыльях понесли.

    Смуглянка не стал жаловаться свое собственное состояние, но чувствовал он себя как жертва кораблекрушения, выброшенная на каменистый берег. Два боя и побег сразу после нелегкого эксперимента измотали Николая, а многочасовая езда по всяким забытым дорогам буквально вытрясла из него последние силы.

    Мужчины наблюдали, как микроавтобус начал подниматься вверх по склону громадного холма и заехал в густые заросли. Он даже скорость не сбавил, машина подпрыгивала на неровностях дороги так резво, что казалось, будто бы она бежит вприпрыжку, а не катится на колесах.

    - Стоит его ждать? – скорее у себя, чем у собеседника спросил Иваницкий. - Может уехать от греха подальше?

    - Бензина все равно мало. В джипе компьютер вообще перестал уровень топлива показывать. Одни нули на экране. В «соболе» литра три – не больше. Даже если уедем, то они нас быстро догнать смогут, - ответил ему уголовник.

    - Если бежать не сможем, то дождемся их здесь, - продолжил его мысль следователь. - Посмотрим, что у них за община такая. Может они действительно мирные и добрые. А мы их уже подозреваем.

    - Мне девочке нужно повязку поменять, - окликнула мужчин Людмила. - Помогите найти аптечку, а то у меня бинты закончились.

    Следователь и уголовник переглянулись. Они так и не удосужились как следует обыскать оба соболя. Конечно, в этом не было ничего удивительного для той ситуации, в которой они оказались. Им было просто не до трофеев.

    Поиск медикаментов оказался одновременно важным и нужным делом, которое позволило скоротать время ожидания. Мужчины и медсестра сначала выкидывали все найденное в джипе и «соболе» на землю, а потом перебирали вещи.

    Самым бесполезным предметом оказалась большая сумка из джипа. Она с горкой была забита папками, дисками, флешками, альбомами, толстыми блокнотами и прочим офисным хламом, там даже два ноутбука было. Но на счастье раненной девушки в джипе разыскали отличный медицинский кейс со всем необходимым, включая полевой набор медицинских инструментов и ампулы с различными препаратами.

    Кроме тельняшек и спортивной одежды в микроавтобусе обнаружили пару пледов, старую фуфайку, две теплы куртки военного образца, ящики с инструментами, много стреляных гильз и еще много разного ручного инструмента.

    Раненую девочку уложили на землю, подстелив одну из курток, а вампира трогать не стали, он так и остался лежать в машине. Дочка Людмилы все это время сидела на корточках неподалеку и продолжила рисовать в альбоме свои картинки.

    Суета вокруг раненых оттеснило на второй план все прочее, и время летело незаметно. Носферату чувствовал себя вполне неплохо для его ранения. А вот состояние девочки ухудшалось на глазах. Она лежала молча. Бледное лицо с бескровными губами походило на мраморную маску, на которой жили только глаза. Людмила старалась постоянно разговаривать с ней. Девочка только моргала глазами в ответ. Один раз моргала, если ответ утвердительный, и два раза - если ответ «нет». На большее сил у нее не было.

    Бледность говорила о кровопотере, но повязка намокла не так сильно, как можно было предположить. Смуглянка понял, что у девчонки внутреннее кровотечение, которое мог остановить только профессиональный медик. Он понимал, что виноват в ранении и страданиях Наташи, но так сложились обстоятельства. Ведь он тогда стрелял исключительно по необходимости. Теперь в их небольшой команде уже было два человека, которые пострадали от выстрелов Смуглянки.

    Закончив с обыском вещей, Николай и следователь переоделись. Они оба натянули тельняшки и сменили свою струю одежду на новенькие спортивные костюмы. Вампир смотрел на них сквозь распахнутую дверь и угрюмо молчал.

    К Николаю подошла Сонечка и застенчиво протянула ем еще один рисунок.

    - Спасибо, -несколько смутившись сказал он.

    Подарок ребенка был неожиданно приятен. Самым ценным в этом было искренность. Хотя сам рисунок был очень хорош. Синей шариковой ручкой на слегка помятом листе бумаги был нарисован Смуглянка с растерянным лицом, это было в момент когда подошла Людмила там на метеостанции. У ребенка однозначно был яркий талант.

    Хозяева обители появились, как только Людмила закончила с перевязкой девушки и сделал ей несколько инъекций. На дороге, бежавшей по склону холма, показалась старый разбитый уазик - «буханка». Он вывернул из покрывавших холм густых зарослей и, подпрыгивая на кочках, резво покатил в их сторону. Из бокового окна со стороны пассажирского сиденья высунулся святоша. Он изо всех сил беспорядочно махал им рукой, как будто от этого завесила скорость уазика. Но это мало походило на условный знак, святоша махал рукой из стороны в сторону.

    Иваницкий сразу отметил, что, не смотря на потрёпанный вид, машина не тарахтела, не гремела и не скрипела. То есть не было знакомого «музыкально сопровождения» видавшей виды колымаги. Кто-то старательно придал крепкой машине вид старого корыта. Однако! Здесь есть о чем задуматься!

    Уазик сделал короткий крюк и развернулся к ним задом, не доезжая пятидесяти метров, после чего остановился. Тоже правильно делают: ведут себя осторожно, но без агрессии, не бряцают оружием, соблюдают дистанцию при знакомстве и не стараются напугать. Времена сейчас такие.

    Святоша выпорхнул из машины как мотылек. Похоже, что он совершенно забыл о договоренностях. По крайней мере, никаких заранее оговоренных знаков он не подавал.

    - Хвала Всевышнему! - закричал он задыхаясь. – Вы не представляете, что началось, когда я появился! Батюшка Серафим молитву о спасении моем возносил, а община гимны петь начала. А тут я появился. Вот. Там такое началось! Такое!

    - Дурень! Я ваш гробик на колесиках чуть из автомата не расстрелял. Был же уговор, что сигнал подашь о том, что все в порядке, - оборвал его Смугянка.

    - Да вы что? Что может быть не в порядке? Ведь вас сам Богу сюда привел, а я проводником воли его выступил, а, значит, вы благословенны и спастися должны вместе с избранными. А за грехи прежние не беспокойтесь. Сейчас большое искупление идет. Будем вместе отмаливать. И спасутся души ваши. Как свыше предначертано - так тому и быть, - Святоша снова завел свою хорошо знакомую песню.

    - Дебил, - с ухмылкой констатировал вампир, дослушав речь святоши.

    Тем временем в их сторону от «буханки» уже двигались двое бойцов с автоматами. Может они и кроткие христиане, но оружие в руках общинников заставляло относиться к ним со значительно большим вниманием, чем требовалось для такого момента.

    Иваницкий отшагнул за тяжелую корму джипа, а Смуглянка встал так, чтобы прикрыться от гостей телом Давида-Арсения. Носферату лежал в машине и разглядывал визитеров через распахнутые двери, его морда скукожилось в жуткой клыкастой гримасе, изображающей улыбку или усмешку, а может быть и угрозу.

    Двое крепких молодых ребят подошли к ним вполне уверенно. Они не брали автоматы наизготовку, не требовали от них, чтобы они бросили оружие и легли на землю.

    - Мир вам, люди Божие, - сказал один из парней.

    - Мир вам! Добро пожаловать в нашу скромную обитель, - продолжил второй.

    - Здрасьте и вам тоже, - поздоровался Смуглянка.

    - И вам не хворать, - приветствовал их следователь.

    - Здравствуйте. Нам помощь нужна. У нас двое раненых, - сказала Людмила и уверенно вышла вперед.

    Иваницкому сразу не понравилась уверенность визитёров. Сомнений не было, что они чувствовали за своей спиной надежную поддержку. От крайних деревьев холма до места их стоянки было не более полутора сотен метров. Снайперским огнем их можно было положить в течении пары секунд, или даже того меньше.

    Иваницкий остро чувствовал подавляющее преимущество молодчиков. Причем главным тут было слово «подавляющем». Они смотрели на окружающий мир как на банку с клопами и при этом раздумывали брызнуть в эту банку «дихлофосом» или нет. Они были хозяевами этого мира.

    По поведению прибывших бойцов Смуглянка понял, что перед ним ребята тертые, но до настоящих профессионалов им далековато, чтобы они там о себе не думали. Николай уже видел настоящих профи, когда их возили на полигон в Красноармейск для тренировки. Точнее тренировались тогда именно на них. Такие вот спокойные ребята впятером «уработали» на полигоне их взвод из тридцати человек. Как раз именно такими суперпрофи ребята не были, но вели себя также уверенно как и они.

    - А где ваши раненые? - спросил парень с выпирающими скулами и кадыком.

    - Там за машиной девушка лежит. Мы ее в тенек под березками положили. Она совсем тяжелая, - ответила Людмила.

    - Давайте вашу больную к нам в машину. Мы быстрее доберемся, а я по рации братьям скажу, чтобы операционную готовили.

    - А у вас и операционная есть?

    Парень улыбнулся женщине с какой-то трогательной теплотой.

    - И операционная, и госпиталь, и врачи, и даже своя фабрика для лекарств.

    Никаких расспросов с их стороны, никаких обысков, никакого «предъявите ваши документ», никакой подозрительности и враждебности. Скуластого парня звали Аарон, а второго пониже ростом Павел. Они вели себя вполне дружелюбно и сдержанно.

    Наташу уложили на медицинские носилки, которые достали из подъехавшего уазика. Аарон и Павел погрузили раненную девушку в свою буханку и сразу же поехали в обитель. Людмилу и Сонечку отказались с собой везти, проигнорировав настойчивые просьбы медсестры. Общинники сослались на то, что места не нет. И это было действительно так. С внутренней стороны кузов буханки был укреплен металлическими листами, а задняя дверь представляла собой сплошную стальную плиту с парой бойниц. Места внутри действительно значительно сократилось.

    Давида оставили в качестве проводника, и он не затыкался ни на минуту. В итоге Смуглянка пообещал заткнуть рот святоши ботинком, если он не замолчит. Давид на это даже не обиделся. Он с поистине христианским смирением сдерживал в себе, рвущийся на свободу, восторг.

    Дорога на вершину горы оказалась не такой уж и легкой. Несколько развилок и езда поперек склона горы по участкам с опасным креном дополнялись запутанностью самой дороги и несколькими откровенными ловушками, которые устроили божьи люди. Сейчас деревья еще стояли голые без листвы, а когда появиться зелень, дорога вообще превратится в настоящий лабиринт.

    Сама дорога была весьма неплохая для ее возраста. Делали ее давно, укладывая дорожные плиты на толстую щебеночную подушку, частенько попадались подпорные стенки. Такие дороги устраивали для военной техники. За прошедшие годы бетонные плиты не провалились и не расползлись, стыки между серыми плитами поросли мхом, а во многих местах их покрывал толстый слой утрамбованной земли, но дорога для таких условий было вполне на уровне.

    На вершине холма вместо ожидаемой военной базы их встретили металлические ворота и архаичный частокол из бревен. Ворота были старые и ржавые, а вот частокол совсем свежий. Было сразу заметно, что его делали в спешке, бревна были разной толщины и высоты, но собран он был крепко и основательно. Эстетическая составляющая ограды была целиком подмята утилитарным прагматизмом. Надежность превалировала, а красоту такого сооружения мог увидеть только свихнувшийся эстет.

    С обеих сторон от ворот стояли вышки или башни. На высоту примерно четырех метров они были сложены из массивных бетонных блоков с амбразурами, а выше на одной башне стояла кривоватая деревянная вышка, а вторая башня еще надстраивалась кирпичными стенами, по высоте она пока не доходила даже до уровня середины соседней деревянной каланчи, но каменщики выкладывали ряд за рядом, старясь вывести идеально ровные стенки и углы.

    Ворота были распахнуты, и колонну уже встречали около дюжины человек. Мужчины были одеты разнообразно. Двое были в полноценной военной форме, один в старой милицейской, а остальные носили рабочую, туристическую или спортивную одежду. К тому же большинство из них уже отпустили бороды или отращивали их.

    А вот все женщины были одеты однотипно в длинные юбки почти до земли, кофты или блузы с длинными рукавами, а головы были повязаны платками. Однотипность женских нарядов с лихвой компенсировалась цветовыми и модельными решениями заданной темы.

    Жители общины смотрели на них с интересом и совершенно без страха.

    Смуглянка вышел из-за руля первым. С ним здоровались. Женщины ему слегка кланялись, а мужчины пожимали руку. Подобная процедура ожидала Иваницкого.

    Внутри, огороженного частоколом, периметра кипела жизнь. Лаяли собаки, ходили люди, разносились ароматные кухонные запахи, отовсюду доносились звуки непрекращающейся стройки. Стук и грохот, визг бензопил, рычание каких-то механизмов. Невольно на ум приходила ассоциация с муравейником, где каждый из насекомых трудолюбиво и тщательно выполнял свою работу, подчиненную общей цели. Общинники, выкладывающие кирпичную башню, даже сейчас не приостановили свою работу, а просто бросали взгляды на появившихся новичков, продолжая разравнивать раствор и класть кирпичи.

    Иваницкий подумал, что лучше сразу пообщаться с начальством общины, чтобы расставить все точки над «И». Отца Серафима искать не пришлось. О его появлении возвестил радостный визгливый крик полоумного святоши:

    - Батюшка, батюшка! Позвольте вам представить моих спутников, с которыми делил хлеб и кров, с которыми муки в честь Отца небесного принимал.

    Он крутился и приплясывал вокруг очень крупного бородатого мужчины в рясе и с простым деревянным крестом на груди. Крест был размером с большую ладонь. Он одновременно кричал о своей простоте, но был сделан с известной долей умения и сноровки. Облачение отца Серафима производило точно такое же впечатление. На нем была старая выгоревшая ряса, но идеально чистая и выглаженная. Прорехи в рясе были очень аккуратно затопаны, но заштопаны так, чтобы их могли заметить. Было в этом что-то показное и нарочитое, как будто человек специально выпячивал свой аскетизм и простоту.

    Священник был действительно очень большой. Высокий и широкоплечий, с мощным торсом и богатырскими руками, по своим габаритам и телосложению он больше напоминал американского рестлера или борца самой большой весовой категории. Лицо отца Серафима было простым и грубым с крупными чертами и глубокими морщинами. Пышная борода и длинные до плеч волосы тоже были чисто вымыты и гладко вычесаны.

    Голос батюшки оказался подстать габаритам. Сочный бас рождался глубоко в груди и мощной волной накрывал вех окружающих:

    - Мир вам, странники. Вы к нам с добром или с худом пожаловали?

    - Нас сюда ваш Давид привел. Ему виднее, - ответил Смуглянка.

    - Неправильно, - поправил его поп. - Сюда Господь приводит. На все воля его. А во времена последних дней, вообще случайностей быть не может. Былинку и ту ветер несет по воле его. А что помимо воли его обретается - то от врага человеческого происходит. Время истины настало и каждый должен определиться - на чьей он стороне. Если оказались на острове нашем, то значит - благословенны вы и спасетеся. Именно от вас зависит принять благость божию или предаться в лапы сатаны богопротивного! Тьфу!

    - Так мы вроде сами по себе…

    - Заблуждаетесь! И от того в силки сатанинские попасть можете. Конец мира прежнего пришел и суд божий человеков ожидает. Неужели не видите вы, что с миром произошло?

    Иваницкий понял, что поп тащит их в полемику, от которой зависит их дальнейшая судьба. Он сознательно давит, требует признания и подчинения. Если с Богом, то значит - под его началом должны обретаться, а в противном случае – все они враги и прислужники сатаны. Еще неизвестно чем это религиозный диспут закончится. Могут и на костре сжечь. Религиозные фанатки всякие бывают.

    Следователь его очень хорошо понимал. У попа в руках была абсолютная власть над членами общины, и другого он не принимал категорически. Иваницкий понял, что видит в священнике самого себя со стороны. У него тоже была своя паства, только многократно превосходящая приход этого здоровенного батюшки. А объединяющая основа таких скоплений людей была слишком похожа. Люди объединяются вокруг общей идеи или интереса. Как футбольные фанаты, коммунисты, толкиенисты, баптисты, все они были по своему верующие. Основа самых больших объединений – это общая идея. Если у Иваницкого в основе идеологии лежало его понимание о ДОЛГе и очищения новой цивилизации, то батюшка культивировал идею спасения и противостояния с теми, кто спастись не желает. Если Иваницкий давал людям надежду и указывал правильный путь, то батюшка щедро одурманивал мозги своих последователей библейскими сказками и пугалками о муках адовых. Страх, осознание собственной исключительности, причастность к великой идее и востребованность – это самые сильные мотиваторы, на который можно поймать любого человека.

    «Посмотрим чья возьмет!» - с усмешкой подумал Иваницкий. – «Этот живой упырь устроил себе райскую жизнь на развалинах погибающего мира. И жирует он за счет преданного стада адептов в обители. А те его на руках носят. Эти сыны божии по одному его слову раболепно полезут в огонь, в воду и на толпу зомби – все ради его интересов. Тоже мне великий учитель и спаситель нашелся».

    Долг Иваницкого как раз и заключается в том, чтобы искоренять таких вот упырей, которые устраивают свою жалкую паразитическую псевдоимперию за счет других людей. Приговор попу был вынесен и обжалованию не подлежал.

    - Вы батюшка нас не торопите. Сами понимаете - время такое. У вас мы не из любопытства задержаться решили, а ввиду объективных обстоятельств. Раненые у нас и женщина с ребенком. Если можете помочь, то земной поклон вам и благодарность, а если откажете, то ваше право – дальше двинемся.

    Поп с интересом посмотрел на следователя. Внимательный острый взгляд резанул по глазам, пытаясь пролезть глубоко в душу.

    - Мы всех принимаем, кого к нам Господь привел. Таков наш долг христианский, - ответил батюшка. – Токма помощь сейчас нужда в большей мере духовная. От мук адовых следует детей божьих спасать. Слово правды в сердца людские приносить и от греха отвращать. За это мы и боремся. Все мы христовы воины и в бой ведет нас сам всевышний.

    «А не много ли ты на себя берешь, преподобный?» - язвительно усмехнулся про себя Иваницкий.

    - Так правду каждый по-своему понимает, - сказал следователь и понял, что допустил оплошность.

    Он уже чувствовал, как вокруг него начинает бурлить негодование, ведь для сектантов слово попа было последней истиной, а он посмел ему перечить. Паства отца Серафима пока еще негодовала молча словам дерзкого новичка, но конфликт пора было гасить, а то сейчас их причислят к сомну слуг сатаны и сожгут прямо здесь. Иваницкий хотел было сказать что-либо примирительное, но его опередил святоша.

    - Батюшка. Новенький он у нас. Еще счастья своего не понял. Ведь вашими словами золотыми сказано. Если Господь привел их сюда, то и нам положено следовать воле его. За души их бороться, сердца их свету веры истинной открыть. Ведь они как дети неразумные. Бродят котятами слепыми в безверии. Каждый имеет право на спасение. Я их привел, и я буду бороться за спасение их души, - затараторил Давид, заглядывая в лицо священнику.

    - Твоя правда, Давид. Наш долг – вырвать странников из лап лукавого и воспитать в душах любовь и богобоязненность, - согласился с ним поп. – Познакомь меня со своими друзьями, пожалуйста.

    - Батюшка. Это раб божий Владимир. Я его сегодня утром только встретил. Знаю, что он следователем работал.

    - Вот оно как, - всплеснул руками священник. – Значит тоже с беззаконием бороться обучен. Токма мы закон не людской, а божий отстаиваем.

    - Батюшка он хороший человек. Только запутавшийся.

    - А второй твой спутник тоже следователь?

    - Нет, - ответил Смуглянка. - Я совсем наоборот - осужденный и отбывавший наказание в исправительно-трудовом учреждении.

    - Вот значит что! – с улыбкой сказал священник. – Христос на казни своей простил покаявшегося преступника и этим всем христианам пример подал. Все совершают ошибки. Но не все силы в себе находят к Богу вернуться, чтобы покаяться. Вот так и живут в страхе, смерти своей ожидаючи.

    Смуглянка улыбнулся, тон попа был дружелюбный и слегка подтрунивающий. Николаю начинал нравиться это большой человек. А поп подошел к Людмиле с дочкой и слегка наклонился к ним.

    - А вы, милые создания, кто такие будете? - спросил    он у Людмилы, прижимающей к себе девочку.

    - Я сестра медицинская. В психоневрологическом диспансере почти все время работала. А это доченька моя - Сонечка. Аутизм у нее.

    - Господь услышал мои молитвы! – воскликнул поп. - Медики у нас есть, а вот подготовленного младшего медперсонала не хватает. Ведь заботиться приходиться не только о душах, но и о телах бренных человеческих. Тело - храм души, и печься о нем надобно, как о даре божием. Ибо невозможно житие бренное во имя спасения без тела плотского. Через него нам и испытания приходят, крепость веры нашей проверяется. Рад, действительно рад.

    Поп обнял своими большущими руками сразу женщину и девочку. Еще он потрепал Соню по голове, а та недовольно оттолкнула его рук.

    - Ну, что же ты, дитятко, пугаешься? Кончились страдания твои. Радоваться нужно. Спасение пришло, преддверие жизни райской, - добродушно сказал ей поп.

    Соня тут же уткнулась личиком в грудь матери.

    Поняв, что смущает девочку, поп переключил внимание на лежащего в машине вампира. Батюшка наклонился всем своим немалым туловом и заглянул в джип, где на сложенных сиденьях лежал раненный носферату.

    - Я смотрю, что у нас тут тоже гости есть? - веселым тоном сказал он. – Что с тобой добрый человек приключилось?

    Вампир злобно осклабился.

    - Да разве я человек? Ты получше на морду и лапы мои посмотри.

    Он демонстративно почесал шею изуродованной кистью с острыми звериными когтями.

    - Так человек ты и есть. Если ты разговаривать со мной можешь, то и душа у тебя человеческая. А на внешность я не смотрю. Внешность всякая бывает. Бабы ребенков рожают и с шестью пальцами, и с тремя ногами. Да еще калек убогих сколько вокруг, и напасти всякие: парша, ихтиоз, лепра. Главное оно внутри человека обретается. А на тело, которое Богом дано, пенять не стоит.

    - Сатанист я. У вас тут, наверное, таких линчуют?

    - Зачем линчевать. Суд над грехами человеческими это дело Божие. А ты, добрый человек, не бойся. Раны мы твои подлечим, дорогу для врачевания души твоей покажем, а куда дальше идти, ты сам выберешь. Бог тебя сюда привел – значит, нужен ты ему.

    - Бог – это враг мой. А вы все – его рабы. Сами себя рабами божьими называете.

    - Бога не любят те, у кого любви мало в жизни, да отчаявшиеся. Вот ты любил кого-нибудь в жизни?

    - Любить можно только себя. Все остальное это просто выгода или привязанность и не более того.

    - А кого ты в детстве любил?

    Вампир неожиданной замер.

    - Ведь были у тебя родители, и они любили тебя.

    - Я раньше тоже думал, что они меня любят, а потом понял, что отцу я безразличен, а у матери свое представление о любви и моем воспитании было. Так что это не любовь была, а иллюзия и самообман.

    - А ты плакал в детстве, года терял кого-нибудь?

    - Я только один раз плакал, когда у меня щенок умер. Его машина переехала. Я его до вечера спасти пытался, но не смог.

    - А он любил тебя?

    - Да.

    - И ты его любил?

    - Естественно.

    - А почему ты его любил или за что?

    - Просто так любил. Он был такой хороший, милый и веселый. Любил и все тут.

    - Значит, есть в твоем сердце любовь. Только спрятал ты ее глубоко, чтобы боли не чувствовать. А ты не держи ее. Откройся и начни дарить любовь всему миру, а любовь твоя сторицей вернется.

    - Ну, конечно, - издевательски ухмыльнулся Носферату.

    - Да. Именно так. Господь любит тебя независимо от того любишь ты его или нет. Он как добрый отец, который сокрушается, когда ребенок ранит сердце его, но все равно, продолжает его любить и примет его всегда, и не смотря ни на что, потому что любовь к ребенку в сердце его живет. Позволь нам тебя подлечить.

    Вампир ошалело покрутил головой и неопределенно пожал плечами, насколько это было возможно, в его положении. По его обалдевшему виду Иваницкий понял, что отец Серафим затронул какую-то струнку в душе сатаниста.

    Поп распрямился в полный рост и рукой поманил к себе стоящих в стороне мужчин. Трое мужиков оживились и направились к их машине. Двое из них отошли чуть в сторону и вынесли из небольшого аккуратного сарайчика вполне стандартные носилки на колесиках, которые используют в каретах скорой помощи.

    Поп снова наклонился к открытому проему двери машины.

    - Сейчас тебя, милый человек, к докторам нашим отправят. Они посмотрят, чем смогут тебе помочь.

    Подоспевшие мужики уже открывали задние двери джипа.

    Вампир болезненно зашипел и заскрипел зубами. Двое мужчин пытались осторожно вытащить его и уложить на носилки. Он старался помочь им, приподнимаясь на руках и отталкиваясь, но все же процедура перегрузки проходила для него тяжело и болезненно.

    - Никогда не думал, что меня церковники спасать будут, - усмехнулся носферату.

    - А ты никогда не загадывай. Что волею Божию тебе послано - прими с благодарностью, - напутствовал его священник.

    Уложенного носферату понесли в сторону длинного приземистого здания, устроенного в дальнем от ворот конце площадки, огороженной стеной частокола.

    Вслед за носилками с вампиров побежала Людмила, таща за руку свою дочку.

    - Подождите! Это особый случай! Вы про него ничего не знаете. Я работала с этим образцом.

    Девочка тащились за ней, ничего не понимая. Соня не то чтобы упиралась, но выступала в качестве балласта для решительной медсестры. Пусть даже Людмила была коренастой и крепкой, но при ее небольшом росте она выглядела несколько комично, наклоняясь вперед на подобии бурлака, который тащит баржу. Дочка Людмилы была слишком крупной для своих лет. Поэтому Людмиле пришлось прилагать заметные усилия, чтобы поспевать за практически бегущими мужчинами. Иваницкий понимал, что не о кровососе она беспокоилась, а спешила проведать раненную Наташу.

    Так получилось, что Смуглянка и Иваницкий остались один на один с этими странными верующими и громадным попом. Они непроизвольно подошли ближе друг к другу. Возможно, сработал стайный инстинкт.

    Отец Серафим улыбнулся и лукаво спросил у следователя и уголовника:

    - А вы тоже сатанисты?

    Смуглянке начинал нравиться этот человек. Батюшка относился к такому типу людей, с которыми легко и приятно общаться. Он мог расположить к себе одним своим видом.

    Смуглянка поддержал шутливый тон бородатого великана и ответил:

    - Не беспокойтесь, батюшка. Я по другой части. Осужденный в общем. Без вины виноватая жертва системы и ментовского беспредела.

    Следователь недобро свернул глазами и совсем без тени иронии в голосе сказал:

    - А я тот самый ментовский беспредел и есть. Я без вины виноватых в осужденных превращал.

    Смуглянка ментов не любил. У него не было той безумной слепой ненависти к ментам, как у многих других заключенных, но он все равно испытал в этот момент чувство внезапной острой неприязни к этому человеку с детским лицом и пробирающим до костей взглядом.

    Отец Серафим сразу постарался сгладить возникшую напряженность:

    - У нас и сатанистам, и следователям, и осужденным место найдется, но с одним условием. Когда вы проходите сквозь эти ворота, вы должны оставить свою прошлую жизнь за воротами обители. Здесь жизнь начинается с чистого листа. Мне больше интересует, что вы делать умеете, а не то, что у вас в прошлой жизни было.

    Первым ответил Смуглянка:

    - Воевать умею. Хорошо воевать. Диверсионная работа, разведка, организация и подавление беспорядков, акции устранения, яды, техника допроса. Три последних года только этому и учился. А вообще пожарный я по профессии. Машину вожу. К железками тягу имею - если починить что нужно или сделать. Пока срок мотал, в Кировской области лес валил и дома строил.

    Поп удовлетворённо кивнул косматой головой и посмотрел на следователя.

    Иваницкий неопределенно пожал плечами:

    - А я кроме службы в правоохранительных органах больше ничем и не занимался.

    Иваницкому не нравился этот лохматый гоблин. Его ложь и двуличие матерый опер, прошедший Васькину школу, видел также прекрасно, как и тщательно расчесанную бороду библейского персонажа. Эдакий харизматичный выродок.

    - Я умею за справедливость бороться и всякую нечисть на чистую воду выводить, а потом карать по всей строгости, - закончил он.

    Веселые искорки в глазах попа пропали, сменившись колючими льдинками, а лоб покрыли озадаченные морщины. Но все же он улыбнулся одними губами.

    - Нет среди нас нечисти, и живем мы по законам божьим, а боремся только с кознями врага человеческого и со слабостями природы людской греховной. Закон у нас тут один - слово Божие. Коль сможешь найти у нас себе дело по душе, милости просим.

    Володя не успел ответить на приглашение священника. С одной из башен, стоящих по обе стороны от ворот, раздалось громкое отрывистое звяканье. Молотили одной железкой о другую такую же. Деловитая муравьиная суета на территории общины замерзла на мгновение, а потом превратилась в беспорядочно суматоху. Но хаос был лишь иллюзией. Смуглянка сразу распознал армейский тревогу, во время которой каждый из бойцов исполняет заученные и вдолбленные в голову действия, а народ здесь был действительно подготовленным. Дисциплине и слаженности верующих могла бы позавидовать любая армейская часть.

    Хаос превратился в стройный боевой порядок. Произошло это на удивление быстро. Жители этой недостроенной крепости занимали свои позиции. Смуглянка ничуть не удивился, если бы узнал, что у них вся местность вокруг крепости распределена по секторам и пристреляна. Недостроенная крепость готовилась к обороне.

    Когда защитники крепости заняли свои позиции, долгогривый удовлетворенно хмыкнул. Поп за все это время даже не двинулся с места. На верхней площадке деревянной вышки показался человек, который молча начал размахивать руками, показывая различные незнакомые жесты. Дозорный сообщил священнику нечто такое, что взволнованно долгогривого не на шутку. Поп насупился и нервно потер руки, как бы готовясь к некой физической работе.

    Батюшка повернул голову направо и скользнул взглядом по худенькой девушке в белой просторной вязаной кофте и распахнутой меховой жилеточке. Девушка мгновенно оказалась рядом с ними. Не подошла и не подбежала, а именно оказалась.

    Священник улыбнулся ей одними глазами.

    - Марфа, позаботься, пожалуйста, о наших гостях. Будь с ним любезна.

    - Да. Конечно, батюшка. Я с радостью им помогу.

    Девушка стояла перед священником, смиренно опустив взгляд и прижимая руки к животу. Иваницкий пытался угадать, сколько ей лет. Нежное юное лицо было почтительно склонено вперед, так что разглядеть можно было только розовые ушки и впалые щеки под выпирающими скулами. Просторная кофта висела на худеньких острых плечах как на вешалке, а грудь едва угадывалась. Тонкие пальцы и худенькая длинная шея завершили первое внешнее представление о выделенном провожатом.

    А вот Иваникций заглянул чуть глубже, и четко ощутил, исходящую от Марфы, ауру дворняжки, без претензии на элитарность. Уроженка городских окраин или рабочего поселка она, конечно, мечтала о сказке в своей судьбе. Но в обычной жизни она закончила бы в школу, выскочила замуж за откинувшегося на гражданку дембеля, нарожала бы пару-тройку детей помимо нескольких абортов, и работала бы всю жизнь в магазине, на рынке или в заштатной конторе на невзрачной должности в самом низу пищевой цепочки. Нужда, пьянство и хамство были непременными атрибутами той среды, в которой ей предстояло жить. Удачной ее жизнь можно было бы назвать, если в ней будут три гарантированных «не». Муж не сядет за решетку и не станет хроническим алкоголиком, а дети не станут наркоманами. Лишний вес, ранее старение и просмотры тупых сериалов по зомбоящику – этим и одарила бы ее заскорузлая судьба. Но сейчас эта девочка живет в сектантской общине, а вокруг зомбоапокалипсис, и как теперь сложится ее будущее - вообще не понятно.

    Так же, не поднимая глаз, девушка сказала гостям:

    - Пойдёте со мной, пожалуйста. Здесь сейчас может быть опасно.

    Она так же быстро и плавно повернулась и пошла в сторону храма. В девушке не было ни подростковой угловатости, ни женской игривости, ни бабьей неуклюжести. Она текла перед ними как лёгкая и воздушная фея. Причём двигалась она так быстро, что двое рослых мужчин едва за ней поспевали.

    - Марфа, а куда мы идем?

    - В трапезную. Вы там покушаете, а потом я вас к докторам нашим отведу, когда они освободятся. Это если боженька милует и боя с врагами не допустит, а если Господь уготовал нам испытание бранное, то я вас в убежище отведу. Господь милостив, и на все воля его.

    Девушка истово три раза перекрестилась, беззвучно шевеля губами.

    - Аллилуйя, - сказал Иваницкий и осекся.

    Это могло прозвучать грубо и непочтительно по отношению к гостеприимный хозяевам. Его «Аллилуйя» могло быть воспринято как издевка. Хотя поп ему и не нравился, но отвечать хамством на добросердечный прием ему не хотелось.

    - Прошу прощения, - извинился он. – Я не хотел показаться вам грубым.

    - А в чем грубость? – не поняла Марфа или сделала вид, что не поняла.

    Она впервые открыто посмотрела на них. У нее были слегка раскосые глаза, крупноватые скулы и сильно суженное к низу лицо с тонкими губами и маленьким ротиком. Девушка чем-то напоминала лисичку.

    - Аллилуйя - это хвалебное слово господу, - объяснила девушка и весело рассмеялась, глядя на озадаченные лица своих подопечных. - Вы не тушуйтесь. Чувствуйте себя свободно. Я вам все покажу, все расскажу. Буду вас с братьями и сестрами знакомить. Вы не переживайте. Сначала у нас все скованно себя чувствуют от того, что по-первости благость божию ощутить не могут, а потом они веселиться как дети. И у вас так же будет.

    Марфа принялась рассказывать, как здорово получить снисходящую на тебя благодать.

    Открытая беззащитность и непосредственность девушки обезоруживали. Натура у Смуглянки была озлобленной и грубоватой, но зловещая брутальность тренированного убийцы плавилась и отекала под милое девичье чириканье Марфы. Николаю захотелось протянуть руку к укрытой платком головке и погладить ее как несмышленого котенка.

    Щебечущая головка забавно крутилась на тоненькой шейке. Худенькие острые плечики под вязаной кофтой двигались в такт шагам лисички, а мешковатая одежда колыхалась на ней как на вешалке.

    Иваницкий не обращал внимание на трескотню малолетней сикухи. Он внимательно оглядывал место, в которое они попали.

    Верхушка горы была абсолютно лысая и плоская как тарелка. Частокол огораживал площадь примерно в три футбольных поля. С внутренней стороны к частоколу были привалена стенка из мешков с песком или примыкали новые постройки. Вдоль всей ограды тянулись подмости для стрелков, чтобы можно было стрелять поверх ограды. К внутренней стороне частокола уже начали пристраивать домики с плоскими крышами или сарайчики. А в одном месте Володя увидел сквозь пролом частоколе, что с наружной стороны, строят бетонную стену. На территории стояло несколько больших домов и длинные низкие бараки. В середине площадки стояла небольшая деревянная церковь с пятью куполами, которые лепились друг к другу как цветы в букете.

    Когда они уже обошли церковь, Иваницкий увидел, нечто совершенно не вписывающееся в общую обстановку. За церковью прятались две бетонные коробки с металлическими дверями. А за ним возвышался современный модуль, очень напоминающий склады в накопителе. Только само здание было серовато-белым и по размерам уступало громадным ангарам логистического терминала. Редкие ржавые и темные потеки на стенах говорили о том, что здание стоит тут уже долгое время.

    Иваницкий оторопело остановился. Только сейчас он решился прервать веселое щебетание Марфы:

    - А это что такое?

    Лисичка тоже резко остановилась и испуганно уставилась на следователя:

    - Что?

    - Вот эти коробки и модуль.

    - Какой модуль?

    - Вот впереди. Белый такой.

    - А! – облегченно вздохнула Марфа и пустилась в объяснения: - Железное здание – это наша фармацевтическая фабрика. Там у нас учение работают.

    - Фармацевтическая фабрика? - в один голос переспросили Иваницкий и Смуглянка.

    Лисичка опять звонко рассмеялась. Наверное, ее позабавил обалделый вид двух взрослых мужиков.

    - Да. Ведь лекарства перестали выпускать, а те лекарства, которые еще остались скоро закончатся или испортятся. А о теле своем нам нужно заботиться не меньше чем о душе. Ведь на нас миссия великая лежит. Мы христовы воины и выступаем против армии сатаны. А у врага человеческого не только демоны и черти есть, а еще и телесные помощники – это люди которые посулы прельстивого сатаны приняли, зло творят и убивают всех подряд. А еще враг человеческий болезней всяких напустит. Наши лекарства для борьбы с болезнями и лечения раненых нужны. Батюшка говорит, что не стоит Господа искушать. Нам самим о теле своем и о стаде людском позаботиться следует.

    - А бетонные коробки?

    - Та, что ближе – это арсенал, а та, что подальше – убежище. Это наши катакомбы, - с гордостью сказала она. –Мы в них как первые христиане прячемся. Представляете? Они от притеснений в подземелья уходили. И храмы там первые строили. Стены узорами украшали. Нам батюшка Серафим про это рассказывал. Мы на нижних уровнях уже стены начали расписывать. Только там пыльно и грязно пока новые кельи строят.

    - Вы так и живете в подземелье этом? - уточнил следователь.

    - Нет, что вы! - разулыбалась девушка. – Мы только по тревоге сюда спускаемся и для молитвенных подвигов. Раньше мы вообще собирались подземелье как кладовые использовать. Сухо там. А после того как нас из минометов слуги сатаны обстреляли, мы в катакомбах прятаться стали. Тогда пять бомб у нас прямо во дворе упало, а потом они на штурм пошли. Одна бомба в трапезную попала. Там братьев и сестер убила и покалечила. Но мы выстояли. Не дали слугам сатаны уничтожить нашу обитель. Теперь мы при каждом нападении в катакомбах укрываемся.

    - От кого обороняться? - не унимался следователь.

    - Как от кого? – удивилась девушка. – От врагов божиих: посланцев и слуг врага человеческого.

    - И часто они к вам приходят? – допрашивал Марфу Иваницкий.

    - Часто, - уже расстроенным голосом сказала лисичка. – Сначала только поднятые нечистым заявлялись. Это мертвяки ходячие, а потом и божьи отступники приходить стали. Мы по-первости их словом божиим и молитвой в стан спасенных хотели обратить. Только их греховность слишком сильной оказывалась. Часто братья и сестры наши гибли. Тогда батюшка сказал, что мы теперь христовы воины, и если раньше мы словом за души боролись, то теперь должны встать одесную ангельского войска его и крушить созданий тьмы. Все равно у них души уже нету. А призвал нас сам Господь. Ибо в главном сражении у него каждый солдат на счету. Тогда уже не так страшно стало. Наши подвижники и новики нас защищают, а испытаний для нас все больше и больше становилось. Враг рода человеческого еще один очаг веры и сопротивления в нас увидел. Господь нас не оставляет в заботе и покровительстве своем.

    - И вы там все помещаетесь, когда враг приходит?

    - Только те, кто на защиту не встает. Остальные на стенах обороняются. Тут три этажа внизу есть. На нижних женщины и дети прячутся. На верхнем этаже в резерве остаются те, кто обороняться может и новенькие, которые только в общине появились.

    Смуглянка внимательно слушал рассказ девушки, и ему становилось понятно: зачем этот кривой частокол вокруг макушки горы и зачем вообще эти люди сюда забрались. Но раньше он не слышал, чтобы на какой-то анклав нападали с минометами. Почему на религиозную общину нападают вообще? На первый взгляд тут не было ничего ценного. Техника старая, люди больше на каторжников похожи у которых и отбирать то нечего. Живут они тут своим мирком, Богу молятся, пытаются жизнь наладить, а вот появляются какие-то слуги сатаны и нападения на христианскую общину устраивают. Может, им сама гора нужна? Это бы все объясняло. Враги пытаются занять господствующую высоту или получить какой-то важный ресурс, который здесь имеется.

    - А почему вы не уходите отсюда? – задал вопрос уже Николай. – Ведь, наверное, есть более спокойные места?

    - Это невозможно! - девушка впервые повысила голос. – Это место благословенно. Оно нам божьим велением даровано. Это обитель живых, остров спасения господнего, его цитадель среди мрака и беззакония. Конечно, есть другие места, где возможно обрести спасение через мученичество или через служение, но это место наше. Враг рода человеческого только и ждет того, чтобы уничтожить острова благодати божией. Ибо тогда безверные люди обратятся к власти его и примкнут к армии тьмы. Мы должны выстоять в роковой битве.

    - Роковой битве? – снова спросил следователь.

    Девушка опять расплылась в блаженной улыбке:

    - Какая же я глупая! – она даже хихикнула. – Я совсем забыла, что глаза ваши еще не видят главного, а уши не слышат! Вы ересью сатанинской одурманены. Я вам сейчас правду расскажу, а вы просто поверьте. Тысячи лет диавол плел свои сети, мороки наводил и ложью своей людей от слова божьего отвращал. А делал он это для того, чтобы воинство христово уменьшить, а слугам своим рабскую армию подготовить. Ибо пришел сейчас судный день, когда должна судьба мира решиться.

    - То есть апокалипсис? - уточнил Николай.

    - Вот именно! – глаза девушки Марфы радостно заблестели. – Вы и так знаете. Антихрист пришел на землю. Но до главного сражения еще будет противостояние великое по всей земле. Будут отделены агнцы от козлищ. А после соберутся армии тьмы и света на битву роковую. Те, кто думает, что Армагеддон в один день произойдет и Господь всех праведных без испытания к небесам заберет, то это не так, они ошибаются. Битва она долгая будет. Ведь каждый делом должен доказать свою преданность Господу. Через борьбу человек очиститься должен и искупить не только свои грехи, но и грехи ближних и дальних своих.

    - И вы ту борьбу ведете? -    спросил Иваницкий.

    - Конечно. Идет духовная и телесная битва, а мы воины Христовы. Господь даровал нам остров спасения, где обитель и цитадель наша. Каждый, кто пришел сюда – будет спасен во веки вечные. Так батюшка говорит.

    Иваницкий хотел еще что-то спросить, но уголовник Николай отвлек Марфу:

    - А столовая ваша где?

    - Трапезная. Я вас вон туда веду, - Марфа показала рукой в здание, напоминающее вытянутый коровник. Зато окна трапезной тянулись практически без промежутков от угла до угла. - Это наша трапезная. За ней учебные классы и библиотека. А вон там.

    Девушка указала на здание, в которое уволокли носферату.

    - Там госпиталь у нас и операционные. За ней лабораторию поставили. С другого конца обители генераторная. Только она за территорией стоит. Генераторы поставили в таком же бетонном домике с подземельем. Еще у нас баня есть и спортивные площадки. Детский сад сейчас строим. А с другой стороны от главных ворот еще одну башню возводят. Башен сего двенадцать будет по количеству апостолов. У нас тут и молочная ферма есть и крольчатники, только они ниже по склону на террасе стоят. Амбары есть и рефрижератор.

    Последнее слово ей далось с трудом, но лисичка все равно выдавила его из себя.

    По дороге Марфа им показывала и объясняла: для чего используются те или иные домики, сараи, бараки и прочие строения. Она знакомила их с попадающимся членами общины, но большинство имен тут же забывалось. И дело было даже не в плохой памяти на имена. Просто большинство имен были непривычными: библейскими или старославянскими.

    В столовой их встретила крутобедрая и сочнозрелая барышня Мария, которая усадила их за длинный стол и наложила в большие алюминиевые миски исходящую паром кашу с обилием тушенки.

    За поздним обедом или ранним ужином Марфа продолжала болтать, погружая их в особенности жизни обители.

    Все, прибывшие в обитель, новенькие становились послушниками, которым в силу их умений и сил давались послушания. Еще их называли захожанами. Через какое-то время послушников воцерковляли, после чего они становились полноправными членами обители или прихожанами. Марфа зверела Иваницкого и Смуглянку, что будет упрашивать за них батюшку, чтобы их как можно быстрее воцерковили.

    Немногих избранных воцерковленных прихожан посвящали снчала в новики или ученики, а потом в подвижники, но это после серьезного испытания. Подвижники за стенами обители вели бой с осатаневшим миром, слугами нечистого и его приспешниками, а также доставляли в обитель новых членов и всевозможные материальные блага, посылаемые Господом.

    Распорядок дня в обители был строгий. Всех поднимали в половине шестого. Затем после зарядки и умывания была служба и общее моление. Потом после завтрака все расходились исполнять свои послушания. Обед был в двенадцать. После обеда можно было отдохнуть или пойти учиться, если не находилось иного послушания, но такое случалось редко. Затем в четыре был полдник, а в восемь часов был ужин. После ужина, членам общины предоставлялось личное время до девяти, а потом, опять, все должны идти на вечерние службу и моление. С десяти до одиннадцати вечера все ложилась спать.

    Воскресение был общий выходной, а в субботу был выходной для тех, кто не получил на это день послушание. В пятницу и в субботу вечером устраивали веселые посиделки. Можно было не спать всю ночь.

    Как раз на этом вдохновляющем месте пересказа Марфой устава обители снова зазвенела железяка. Лисичка истово перекрестилась и в полный голос прочла благодарственную молитву.

    - Бог миловал. Господь отвел врагов от обители нашей, - пояснила девушка подопечным.

    Лисичка прижала кулачки к груди и, весело блестя глазками, восторженно закачалась из стороны в сторону. Иваницкий понял, что девушке страсть как не терпится узнать, что там произошло и почему звонили тревогу. Ее просто распирало от любопытства. Она с полным надежды взглядом проводила молоденьких девушек, работавших на кухне, которые стайкой побежали в сторону ворот.

    - Может, сходим и посмотрим, что там произошло? - коварно предложил Иваницкий их общей провожатой.

    - Ой, конечно можно! - Лисичка аж подпрыгнула.

    - Я не против, - сказал Смуглянка, осоловело откинувшись на спинку стула.

    Сытость растекалась у него по телу волной приятного сонного тепла.

    - Пойдемте скорее, - заторопила она подопечных, а потом испуганно посмотрела на их тарелки. - А вы разве уже покушали?

    - Мы сейчас быстро доедим. Тут пару ложек осталось, - успокоил ее Николай.

    С остатками в тарелках покончили быстро и двинулись из столовой обратно к воротам.

    От церкви уже было видно, что воцерковленные обступили три грузовика и один автобус, которые стояли на большой площадке перед воротами. Через какое-то время они могли разглядеть отметины от пуль и дырки в стеклах на технике. У автобуса один борт вообще был обгорелым.

    Техника соответствовала веяниям времени. На окнах установлены решетки и щитки с амбразурами. Вместо бамперов висели отбойники и отвалы. Смуглянка разглядел два пулемета на турелях. На первой машине вверх стволом смотрел ПКМ, а на второй машине стоял настоящий пулемет Максима, хорошо известный по фильмам о гражданской и Великой Отечественной войнах.

    - Гришенька!!!-    истерично завизжала Марфа и кинулась в толпу, начисто забыв о важном поручении.

    Иваникий и Смуглянка переглянулись и полезли вслед за лисичкой.

    Девушка уже обнималась молодым бородатым мужиком в полном боевом снаряжении. От окружающих экипажи машин отличались не только экипировкой, но и запахом. От них несло кровью, мертвечиной, горелым порохом и горячим железом.

    - Ну что ты ревешь, глупышка? Мы же под Богом ходим. Что нам может грозить с таким покровителем? – бородач нежно обнимал ревущую Марфу за плечи свободной рукой.

    – А брат Лазарь и брат Симеон? – икая и всхлипывая спросила девушка.

    - Они сейчас в мире лучшем. А раненные братья скоро поправятся. Ты не представляешь, сколько мы сегодня выродков богопротивных уничтожили. Мы же грузовик и автобус пригнали.

    - Зачем мне автобус, если бы ты не вернулся, - выла лисичка.

    - Эко ее разбирает, - посетовал за их спиной батюшкин голос.

    Поп подошел к уголовнику и следователю со спины.

    - Вы гости дорогие не обессудьте. Ненадежной провожатой я вас вверил. Тут в нашей обители еще один брат имеется, которому дел до вас есть, - облагодетельствовал их поп.

    Он положил свою лапищу на плече приземистого мужика с бородой как у Карла Маркса.

    - Прошу знакомиться. Это брат Андрий. Он в обители хозяйственными делами заведует.

    Андрий как-то по-бычьи засопел и протянул широкую волосатую кисть для знакомства:

    - Брат Андрий.

    Иваницкий и Смуглянка поочередно пожали руку крепыша.

    - А вы тут за главного в делах мирских? - поинтересовался следователь.

    Андрий смущенно крякнул и засопел еще громче.

    - Я тут за завхоза или прораба буду. Что-то среднее. Вы устроились уже?

    - Нет еще. Покормить покормили, но нам еще к лекарям вашим сходить нужно будет.

    - Ну, это я вас провожу. А поселим вас в новом бараке у южной стены. Там как раз сегодня койки поставили. А вы чего завтра делать хотели?

    Николай нерешительно взглянул на Иваницкого.

    - Да пока неизвестно.

    - Вот и хорошо. Мне люди позарез нужны на третьей башне. Там крышу нужно ставить пока дожди не началися. Подсобники там нужны до зарезу. А людей нет. Может, подсобите?

    - Я, не против, - согласился Смуглянка.

    - Если нужно, то поможем, - сказал следователь.

    - Вот и славно, - мгновенно воодушевился Андрий. – Я завтра за вами сам зайду. Ну, теперича давайте я вас к докторам отведу.

    - Я сама, - тихо сказала подошедшая Марфа. – Мне батюшка поручил. Простите меня. Это мой родной брат вернулся. Им господь бранное испытание сегодня уготовил. Двое братьев погиби. Силы были неравные.

    - Так может тебе с ним остаться? - предложил ей Смуглянка. – Мы все понимаем. Люди погибли. Горе такое.

    Лисичка вскинула на него грустные глаза:

    - Нельзя горевать. Уныние это грех, а погибшие братья свой долг отдали и на небо уже вознеслись. Для них открыты ворота рая. Нельзя грустить, но все равно грустно, - едва слышными словами закончила девушка.

    Она практически сразу взяла себя в руки. Утерла личико вышитым платком и уставилась на них чрезмерно веселыми глазами. Иваницкому стало не по себе. Он чувствовал, как сердечко девушки буквально кричит от боли, а горе так и рвется наружу, но Марфа себя пересиливает. Нет в ней еще черствости и цинизма, присущего зрелым людям. Жизнь жесткими холодными ударами со временем покроет корочкой нежную девичью душу, но пока Марфа силилась просто не разреветься.

    - Марфа, спасибо тебе. Нам Андрий уже место выделил в новом бараке, а госпиталь ты нам уже показала. Мы сами доберемся.

    - Не надо меня жалеть! – вскрикнула девушка, но тут же испуганно захлопала глазами. - Смилуйся надо мной Господи, ибо грешна я…

    Лисичка смотрела им в глаза, а губы ее непрерывно двигались, торопливо шепча молитву за молитвой. С каждым словом внутреннее напряжение спадало, лицо девушки становилось все спокойнее, четы лица смягчались.

    Продолжая молиться, она сделала им приглашающий жест рукой и пошла в сторону госпиталя. Андрий ободряюще кивнул им головой и молча показал им, что нужно идти за лисичкой.

    За всю дорогу девушка не сказала им не слова. А в госпитале обронила лишь пару или тройку фраз. Все-таки ей было тяжело.

    Медосмотр проходил привычно и отработано. Ничего удивительного там не было, и даже осмотр на предмет укусов, ранок и признаков превращения в зомби доктор провел рутинно. Их осматривал целый кандидат медицинских наук. Мужчина далеко за сорок с почти седой головой и серым от усталости лицом выделил каждому минут по десять-пятнадцать, а потом отправил в лабораторию.

    По дороге из госпиталя они встретили Людмилу. Женщина сидела на корточках возле пожилого мужчины с маленькой козлиной бородкой и обширной лысиной на голове. К животу тот прижимал пятилитровую пластиковую бутыль, наполненную водой на треть.

    - Так лучше? - строго спрашивала она у плешивого.

    - Ой, милочка, действительно так - совсем хорошо. И кто же тебя научил такому. А это будет и дальше действовать?

    - Конечно. Только вы в самом начале приступа упражнения делайте. Тогда и таблетки пить не придется. У вас еще и гипертония, она сама по себе нагрузку на организм дает, и поэтому приступы у вас такие тяжелые.

    - Ох, радость какая. Ведь я теперь хоть по-человечески жить смогу, а то меня мигрени эти совсем замучили. Как сюда перебрался - спасу нет. Раньше чуть что, ванну принимал, и обходилось, а какие тут ванны могут быть?

    - Вас не от того лечили. Скорее всего, диагноз неправильный. Я завтра с начмедом поговорю. Попробуем ваш диагноз проверить. Хорошо?

    - Ой, спасибо милая. По гроб жизни не забуду.

    Людмила поднялась на ноги.

    - Вы еще тут минут пятнадцать посидите. Давление в норму придет. Так вам еще лучше должно стать.

    - Привет. Я смотрю, тебя уже к делу приставили? - обрадовался ей Смуглянка.

    - Медикам везде работа найдется, - Людмила подняла на них красные от усталости глаза. - Девочка твоя умерла полчаса назад. Внутреннее кровоизлияние.

    Николай почувствовал себя последней тварью. Ему первый раз стало нестерпимо стыдно за убитого им человека. По сути дела он убил невинного ребенка. Девушке бы еще жить и жить, любить, детей рожать, а тут он со своими превентивными мерами.

    Людмила почему-то смотрела на него не с ненавистью, а с сочувствием.

    - Жизнь сейчас такая. Ты представить себе не можешь, сколько доктора мои людей за считанные дни экспериментами своими замучили, - Людмила постаралась его поддержать.

    Если со стороны Людмилы сказанное было утешением, то Николаю это не помогло.

    - Вас к нам в госпиталь отправили? – спросила женщина.

    Она уже причислил себя к когорте местных эскулапов. Эта оговорка не укрылась от Иваницкого.

    - Мы у вас уже побывали. Нам в лабораторию нужно, - Володя сознательно подчеркнул оговорку Людмилы.

    - Пойдемте я вас провожу.

    Не дожидаясь ответа, она взяла Смуглянку за руку и повела вдоль длинного коридора к другому выходу.

    То место, в которое они попали - это была настоящая медицинская лаборатория. Большой фургон-полуприцеп, снятый с автотягача, был набит медицинской техникой, а к фургону примыкало несколько больших специальных палаток с окнами и ярким освещением. Они долго лежали под всяким приборами, к ним цепляли провода и присоски. О чем-то расспрашивали. Кровь, моча, соскобы с языка, из уретры и из ануса закончили их мучения.

    Покончив с медицинскими процедурами, они вышли из лаборатории и сразу наткнулись на Марфу. Лисичка уже не выглядела несчастной. В ней уже не было ни горя, но не было и той бурлящей щенячьей радости, с которой она их встретила вначале.

    Девушка повела их на моление. Ежевечерняя процедура не произвела на гостей никакого впечатления. Завывания попа, дружные повторения молитв и крестные знамения. Все походило на малопонятный спектакль. А потом их отвели в трапезную поужинать.

    К месту ночлега их отвел сам Андрий. Дежурные вопросы про первые впечатления и про людей в обители казались назойливыми. Хотелось спать. Но Андрий сначала их отвел в общественную баню, где к удивлению Иваницкого и Смуглянки мылись вместе мужчины и женщины. Они оба не знали, на сколько, это соответствовало христианским устоям, но коллективное мытье не отдавало даже намеком на эротику, все было сведено к гигиеническим процедурам. После бани их переодели и отправили спать.

    Андрий сам вел их от бани в сторону нового барака с покатой крышей, прилепившегося к деревянному частоколу. Внутри по обе стороны длинного коридора размещались отдельные ячейки по типу плацкартного железнодорожного вагона. В трех стенах размещались трехъярусные деревянные нары и стол, под которым стояли примитивные деревянные табуретки. Два ярус нар предназначались для спальных мест, а самый верхний ярус был предназначен для вещей. Четвертой стены не было, ячейка отделялась от коридора занавесками или плетеными циновками в зависимости от возможностей и пристрастия хозяев.

    Большая часть ячеек уже была занята. Повсюду виделись признаки новоселья: стояли полупустые ящики, валялась упаковка, тут же стояли столы с инструментами и лесенки. Народ активно обустраивался на новом месте.

    Андрий завел Иваницкого и Николая в один из таких закутков. Соседом новичков оказался мужчина среднего возраста с простым открытым лицом.

    - Вот, знакомьтесь. Это Прокл. Вы завтра вместе с ним будете работать.

    Мужчина поднялся и протянул им руку:

    - Мир вам, божьи люди.

    - Проня, я тебе помощников привел. Будут тебе завтра помогать каркас навеса ставить.

    - Ой, слава Господу. Как хорошо! Ведь мы какой день мучаемся втроем. Тут и материл поднять нужно и крепеж подготовить. А когда на верхотуру полезем, там вообще без страховки никак.

    Новый знакомый радостно затряс руки гостей.

    - Слава тебе Господи, за милость твою и доброту безмерную. Услышал ты молитвы мои.

    После ухода Андрия Иваницкий и Смуглянка долго не могли успокоить воодушевленного Прокла. Тот так расчувствовался, что чуть не впал в религиозное исступление. Он стремился рассказать им о одновременно: о своем строительстве, божией благодати и острове спасения. Он даже сбегал куда-то за новой рабочей одеждой и обувью для них.    Иваницкий смог его успокоить, только заявив, что если они сейчас же не лягут спать, то о работе на завтра можно будет забыть.

    Мучения уголовника и следователя на этом не закончились. В ячейку забежал Давид-Арсений.

    - Простите меня, друзья мои, не забыл я про вас, но дел столько сегодня навалилось – просто невпроворот. Мне заботу о брате носферату поручили. Теперь денно и нощно при нем обретаются. Операцию ему сегодня сделали. Кость собрали, только она оказывается у него уже срастаться начала.

    Смуглянка схватился за голову, а Иваницкий просто закрыл глаза. Еще этого придурка им не хватало!

    - Не обижайтесь, друзья мои! Я вас часто навещать буду. Нам вместе с вами теперь жить.

    Смуглянка чуть не заехал этому уроду прямо в его счастливую рожу. Это был все тот же святоша, только малахольным его назвать было нельзя. Пусть даже у него и риторика не изменилась, но бывший юродивый теперь выглядел просто орлом.

    Глава 24. Айшат

    Боров как будто почувствовал взгляд Анатолия. Он замер на мгновение, а потом стал медленно поворачиваться.

    У Хворова просто отвалилась челюсть, когда он увидел Толю-мысли с поднятым пистолетом в руках. Толя сместил ствол влево, сделав вид, что целиться в своих же бойцов.

    - Вы тупые?! Вы правил не помните, или вам насрать на приказ Кощея?! Что она здесь делает? Кто ее сюда притащил? Ну?! – Анатолий резкими шагами шел в сторону охранников, выставив в их сторону пистолет.

    Такого никто не ожидал. Толя кричал редко, а тут словесные угрозы оказались подкреплены веским аргументом в виде пистолета Стечкина. Бойцы не на шутку струхнули. Толя с удовольствием увидел, как наглые ухмылки караульных превращаются в испуганные бледные маски. Покрасневший боров наоборот, после того как мгновенно побелел, снова стал красным как рак и нервно вытирал большим как полотенце платком вспотевшее лицо.

    - Так их! Так! - подбодрил Толика Хворов. – Пусть знают свое место, а то совсем распустились. Одни убытки от таких придурков.

    Анатолий остановился перед вытянувшимися в струнку бойцами.

    - Кто старший поста?

    Вперед неуверенно выступил лысоватый мужик под пятьдесят из приблудных.

    - Ну, я, - боязливо ответил он.

    - Вечером найдешь мне виноватого. Судить его будем. Если не найдешь, то судить тебя будем. Понятно? – выговаривал ему Толя прямо в лицо.

    - За что? - вытаращив глаза испуганно спросил боец.

    - А ты сам подумай. Ты старший – тебе и отвечать. Приказы Кощея вспомни. Кстати, мы его как раз к вечеру ждем.

    Последний аргумент произвел на уродов поистине сногсшибательное действие. После того как пропали оба главаря банды, дисциплина резко упала, и начались всевозможные неприятности.

    Кошей и его правая рука Митроха не выходили на связь уже третьи сутки. Они должны были появиться позавчера рано утром с каким-то особенно интересным уловом. По крайней мере, об этом сообщил сам Кощей на последнем сеансе радиосвязи. Но ни утром не вечером, ни даже через двое суток Кощей не появился. Оба главных руководителя вместе с боевым ядром банды как в воду канули.

    Толя блефовал. Если Кощей не появится к вечеру, то его обман раскроется. В банде уже начинались разброд и шатание без злого и мстительного Кощея, а также без жестоких кулаков Митрохи. Приблудные и родня пока вели себя вполне в рамках приличий: приказы выполняли, службу несли, эксцессов со своей стороны практически не допускали. Митрохинские уголовники вчера ударились в пьянку, но так было даже лучше. Большинство из них подались за приключениями на рынок в лесхозе, где как грибы после дождя появились всевозможные увеселительные заведения.

    Костяк банды работорговцев или новых хедхантров составляли старые друзья из одной детской дворовой компании. Только теперь они были спаяны кровью и круговой порукой в страшном и отвратительном деле, которым занимались. Кощей сначала просто собрал друзей детства в усадьбе местного олигарха, которую присвоил себе ввиду отсутствия хозяина. Он позвал старых приятелей не из желания разделить полученную добычу, а для того чтобы вместе защищаться от восставших покойников и бандитов.

    Пока они пытались разобраться, как им жить в новом мире, к ним пришел заказ на поставку рабов от другого их общего знакомого - Германа. Герман не был их дворовым приятелем, он был умный мальчик из хорошей семьи с хорошим достатком. Все они просто учились с Германом в одной школе, но кроме того у Кощея с ним были какие-то давние деловые связи. После многих перипетий и ударов судьбы, Герман обзавёлся собственной агрофирмой и занимался сельским хозяйством. До катастрофы Кощей сбывал часть продукции хозяйства Германа на подмосковных рынках. А теперь в хозяйстве Германа очень требовались рабочие руки, ноги и спины.

    Первых рабов самым элементарным образом набрали среди беженцев, пообещав им жилье и работу. Вторую партию они увели точно также, но в ей неожиданно оказался пенсионер ветеран Великой Отечественной войны. Может быть все и обошлось бы, но старый хрыч оказался в прошлом разведчиком-диверсантом. После того как похищенным людям объяснили их участь, сухонький старичок, не долго думая, улизнул от них, прирезав двоих тупых охранников, после этого он привел военных в отстойник Кощея. Теперь уже пришлось улепетывать Кощею со всей своей бандой.

    С самого начала работорговля стала одновременно опасным и очень прибыльным делом. После заказов Германа появились и другие покупатели живого товара, а затем появился и местечко для торговли рабами на стихийном и вольном бандитском рынке, который сам собой появился в старом леспромхозе или на «лесопилке» возле поселка Кирова.

    Вторым в банде после Кощея был уголовник Митроха, который сумел воплотить детскую мечту в жизнь и отмотал еще два срока до начала катастрофы. До армейской службы он был обычным хулиганом и тюрьма обходила его стороной, но со временем удача изменила ему. Первый раз он попал за решетку практически сразу после армии, причинив в пьяном угаре тяжкие телесные повреждения своему собутыльнику, а второй срок у него уже был за разбойное нападение и вымогательство. Убийство тогда не смогли доказать.

    Митроха жестоко и безжалостно держал в подчинении всех уголовников. Большую часть которых, он сам и привел. Сила отряда уголовников была залогом того, что прапор и его команда бывших военных не сможет подмять под себя выгодный бизнес, отодвинув Кощея в сторону.

    Среди всех этих группировок Анатолий умудрился занять нейтральную ко всем позицию. При Кощеем он был кем-то вроде финансиста, управляющего, завоза и казначея. В банду его за серьезную силу никто не воспринимал, но, тем не менее, он был весьма уважаемым человеком на ключевой должности.

    Самой сложной ситуация была с порчеными вояками. Еще в самом начале формирования банды Кощей в своей новой усадьбе пригрел прапорщика из интендантской службы вместе с его семьей, но не просто так, а за то, что прапор пришел с приданным в виде кучи всякого оружия и боеприпасов. Оно оказалось весьма уместным и своевременным прибытком. Банда набирала силу и росла.

    Прапор еще понатащил в усадьбу своих тыловиков и начал потихоньку прибирать к рукам власть, но Кощей привел в банду их общего дворового приятеля – закоренелого уголовника Митрофанова, по кличке «Митроха». Митроха с детских лет отличался силой и жестокостью, а также смелостью и решительностью. Когда пришел Митроха и привел с собой своих приятелей с бурным криминальным прошлым, прапору пришлось вместе со всей своей шоблой забиться в самый дальний угол и помалкивать. К тому же его разыскивали сами военные. Толя так и не смог выяснить чем прапор провинился перед своими сослуживцами, но те его искали именно для того чтобы убить. В семье не без урода.

    Вчера с самого утра прапор и его присные стали проявлять подозрительную активность. Но больше всего Толю насторожило то, что они вообще не пили спиртное, не смотря на неожиданные выходные в отсутствие Кощея и Митрохи. Анатолий ждал с их стороны откровенной крамолы или мятежа и прочих неприятностей.

    В отсутствие руководителей Толя начал делать все возможное, чтобы предотвратить возможный ущерб. Прежде всего, он освободил усадьбу от большей части рабов, переправив их на рынок под реализацию давнему и проверенному партнеру. Толя оставил только бабенок помоложе и покрасивее, да вот таких вот мамашек с маленьким детками. Товар был штучный и требовал особых условий реализации.

    Толя вернулся к женщине-ребенку с малышом на руках и поманил ее за собой.

    - Пойдем, солнышко. Я тебя и ребеночка твоего в безопасное место пристрою, а потом вместе подумаем, как я смогу тебе помочь.

    Толя аккуратно взял ее под локоток и повел в строну барского дома. Не хватало, чтобы первоклассный товар портили какие-то уроды.

    Мысли уже понял, как устроить ее. Он вел мамашку с ребенком к пассии Митрохи - татарке по имени Айшат. Никто не знал, откуда он ее притащил. Никто не знал, кем она была раньше. О ней можно было сказать одно: Айшат была просто секс-бомбой. Высокая, длинноногая и стройная она обладала впечатляющим размером груди, что дополнялось красивым и породистым лицом восточной красавцы. Но с точки зрения Толи, самым главным ее достоинством было то, что в ней сохранилось хоть что-то человеческое в отличие от большинства других бабенок в банде работорговцев.

    Женщин с ребенком торопливо семенила ножками, старясь не отстать от Толика. Он отвел ее в гостевой домик пусть небольшой, но шикарно обставленный и отделанный, где проживала восточная царевна пленившая грозного Митроху.

    Хозяйка оказалась дома. Толя вежливо пошумел на красивом крыльце перед дверью и церемонно позвонил в блестящий латунный колокольчик перед дверью. Легких шагов с противоположной двери он не услышал как обычно. Только щелчки отпираемых замков оповестили Толю-мысли о том что его услышали. Вопреки заведенной практике дверь открыла не служанка, а сама хозяйка.

    - Чего тебе, Толя? –спросила Айшат, приоткрыв дверь.

    Ее голос был ровным спокойным, но лицо выдавало скрываемое волнение.

    Царевна против обыкновения выглядела напряженной. Может тоже чувствовала приближающийся бунт, а может просто переживала за своего пропавшего уголовника. Кутаясь в теплый халат, царица бросила встревоженный взгляд за спину Анатолия.

    - Айшат. Тут такое дело. Ребята шалить начали. Присмотри за мамочкой.

    Айшат открыла дверь пошире. В доме царил прохладный полумрак. Только сейчас Толя понял, то не в халат она куталась, а прятал за отворотом тяжелого махрового халата руку с пистолетом. Вот это уже было в духе величественной царевны. Она всегда могла за себя постоять. При этом дать такой отпор, что противник успел бы раз двадцать пожалеть о своем опрометчивом поступке. Айшат пленных не брала и никогда никому ничего не прощала.

    Темно-карие глаза изучающе пробежавшись по женщине-ребенку и задержались на зареванном лице мальчика. Сквозь настороженную колючую пелену непроницаемого взгляда татарки пробились нотки жалости. При всех особенностях непростого характера, Айшат очень любила детей. Анатолий не раз видел как между Митрохой и его второй половиной вспыхивала ссора когда среди товара оказывался маленький ребенок. При всем при этом к беременным женщинам Айшат относилась ничем не лучше чем к остальным рабам.

    Толя как раз и рассчитывал на развитый материнский инстинкт царевны, когда вел сюда молодую мамашку с отпрыском. Теперь она будет как за каменной стеной, пока не появится Митроха или пока их всех тут не постреляют отморозки прапора.

    Айшат потеплела глазами и даже несколько расслабилась.

    - Ну, заходи. Блинчики поможешь печь, - обратилась он к испуганной мамашке. – Ты умеешь блинчики печь?

    Губы молоденькой мамочки задрожали, а в уголках глаз стали снова собираться большие горючие слезы.

    «Ох, деточка. Рано ты слезы льешь. Еще наплачешься вдоволь. На все слез может и не хвтить.» - грустно подумал Толя.

    Зато лицо царевны сразу приобрело сочувствующее материнское выражение. Эта рабыня невольно смогла найти уголок в сильном сердце Айшат ещё и для себя. Татарка улыбнулась вышла на крыльцо и, обняв маленькую женщину за плечи, завела ее в дом.

    Толя-мысли увидел нечто большее, чем ему было положено. На царственных стопах Айшт были не туфельки и не тапочки. Из-под длинного подола белоснежного махрового халата выглядывали легкие и прочные туристические ботинки, а когда дверь распахнулась шире, Анатолий заметил двух фрейлин царевны с автоматами в руках. Вот так! В банде появился еще один вектор напряжения, о котором Толя ничего не знал.

    Если змеиное чутье Айшат дало ей такой сигнал об опасности, что она уже приготовилась к грядущим неприятностям, то ему тем более стоит торопиться с удвоенной силой. Анатолий сделал вид, что не заметил ни обуви, ни вооруженных товарок, вежливо попрощался с царевной и практически побежал в свою контору.

    Для своего рабочего кабинета он сам себе выбрал в хозблоке пару комнатенок с отдельным входом. Одна комнатёнка был над другой. Но самое главное со второго этажа хорошо просматривалась вся усадьба.

    Толя вызвал по рации людей своей команды. В банде все поделились между тремя центрами влияния: Кощеем, Митрохой и порченым прапором. Бабье разделилось на два лагеря, соответственно под Виолетту и под Айшат. Но внутри самих бабских лагерей царил полная анархия с броуновским движением возникающих и распадающихся альянсов, интриг и частых истерических разборок. Между самими лагерями был некий шаткий баланс в отношениях. Бабы все-таки держали себя в рамках, старательно избегая большого конфликта.

    Бабьи лагеря были похожи во много кроме одного. Если фрейлины Виолетты любили просто покрасоваться с оружием, то Айшат своих девок действительно тренировала и натаскивала обращению с оружием. Причем гоняла их каждый день, и не просто сборка-разборка, обращение и стрельба по мишеням. Айшат периодически вывозила своих тренироваться в стрельбе по зомби. К тому же большинство тренировок проводились подальше от чужих глаз. Чему она их учила на самом деле?

    Помимо обозначенных явных группировок были еще и скрытая - хозяйственники. Толя по сути дела организовал свою собственную тайную группу из своих дальних и близких родственников, а также из знакомых, которым доверял и которых мог держать под контролем. Толина группировка негласно взяла под контроль все материальные ресурсы банды. И еще в их полном подчинении были вольнонаемные.

    Общий сбор группировки хозяйственников прошел как обычная планерка, но вопросы на ней обсуждались совершенно другие. Толя сразу уверенно объявил о грядущем перевороте. Ситуацию можно было удерживать до вечера. Если до конца дня не вернется Митроха или сам Кощей, то следовало ждать беды.

    Приготовления команды прапора заметили уже все. У вездесущих хозяйственников все было на контроле, ничего не могло остаться для них незамеченным. Прапор два дня уже ездил по своим непонятным делам, а его люди готовили оружие и свои автомобили на случай отхода, лезли в дела хозяйственников, пытаясь разобраться где что храниться и сколько чего есть в усадьбе, все охранные посты и дозоры подобрали под себя, практически оставив приблудных и уголовников без работы, внезапно начали профилактический ремонт большей части подвижного состава, мотивируя это тем, что нечего прохлаждаться, а за время незапланированного перерыва в работе следует привести технику в порядок.

    Ненормальное трудолюбие и прилежание в работе уже не просто бросалось в глаза, а настырно их мозолило. По крайней мере, в охрану вояки раньше заступали неохотно, а заставить их заниматься ремонтом техники нельзя было и под угрозой расстрела. Толя едва отвоевал у них Старенькую газель и трактор с тележкой на которой вывозился мусор из усадьбы. Даже для перевозки рабов Анатолию пришлось простить хромого Курбана пригнать свой автозак.

    Медлить было нельзя. О планах Анатолия на покупку БТР знали лишь несколько человек. Толя быстро распределил задачи между своими людьми. Пока со своей боевой группой он будет в отъезде, остальным следовало готовиться к отражению нападения и отслеживать аномальную активность прапора с командой, а так же готовить весь скарб к срочному переезду на тот случай, если придется бежать из усадьбы.

    Хворовскую машину с сигаретами подготовили в дорогу. На кабину грузовика Iveco навести бронежилеты и отбойник. Быстро снарядили две машины сопровождения, и Толя-мысли сам повел караван в заветную военную часть.

    С теми военными, к которым они ехали для торговли, Толя-мысли познакомился ровно неделю назад на большом рынке в поселке Прогресс. Военные приперлись в такую даль для знакомства с местной властью, а также чтобы прицениться к товарам и посмотреть, что самим можно выгодно толкнуть на базаре.

    Толя тоже был в Прогрессе с такими же коммерческими целями. Именно тогда он приметил вояк меняющих патроны на курево. "Нечаянное" знакомство, а потом и совместное отмечание в местной бане несуществующего Толиного дня рождения позволило хитрому завхозу завести и укрепить слишком ценные партнерские отношения.

    Военные оказались мировыми мужиками, и Анатолий уже на следующий день пристроился к их небольшой колонне со своим фургоном, полным свежих овощей, и поехал к ним в гости. Вылазка оказалась более чем удачной. Вояки устроились слишком хорошо. У них под задницей были мобилизационные склады долговременного хранения. Включая стоящую на консервации военную технику.

    Военные сидели прочно и основательно, но не дальновидно. Объединив остатки трех военных частей, они сели на ценный ресурс и начали делать то, чему их учили. Они начали готовиться к войне. Толя служил в спецсвязи на Кольском полуострове и к реальной боевой работе имел лишь опосредованное отношение, но, тем не менее, он смог оценить выстроенную за столь короткий срок линию обороны.

    С другой стороны вояки даже палец о палец не ударили для того чтобы обзавестись небольшим хозяйством или хотя бы у себя за оборонительными сооружениями грядки с редиской развести. Заводить какие-то экономические связи или выезжать на торговлю они    удосужились с большим опозданием и удивительной неумелостью.

    Умный Толя решил не упускать такой шанс и закрепить их за собой. Он сразу же договорился с ними о поставке им свежих продуктов, проигнорировав большое расстояние между ними. Вообще-то к таким ценным друзьям нужно быть поближе, и он в тайне надеялся слинять от Кощея и перебраться под крыло вояк. С другой стороны Толя боялся, что военные узнают про его работу у работорговцев. Основное направление бизнеса Кощея – ловля и торговля рабами, а также рабовладельческое аграрное хозяйство Германа, могло военным не понравиться. Поэтому Толя сам молчал об этом и своим спутникам под страхом смерти запретил даже намекать на их основной бизнес.

    В военной части Толю и его помощников приняли на самом высоком уровне. Хозяева не захотели ударить в грязь лицом, закатив знатную пирушку и одарив гостей ценными огнестрельными ништяками. Тогда же Толя-мысли смог найти тот самый главный интерес упакованных военных. Им катастрофически не хватало курева. У них было и еда и оружие и медикаменты на много лет вперед, и самогон они уже гнали в потребном количестве, но на складах не было ни щепотки табака. Вот это и было основной зацепкой для развития отношений. Братние закончилось договорённостью обменять бронетехнику на сигареты. За машину сигарет отдавали практически новый БТР-80 с полным комплектом вооружения и боеприпасов – такая была договоренность между Толей и военными.

    Но за прошедшую неделю Толя сумел насобирать ценного курева разве что на пару колес от БТРа. Кощей оценил находку Анатолия и договоренности по обмену бронетранспортера на курево, поэтому обещал помочь, но он уже третий день как пропал. А вместо этого как из-под земли появился Хворов с машиной табачных изделий. Такую сделку нельзя было упускать. Боров торопился скинуть нажитый нечестным путем товар, а Толя зал, чем его заинтересовать. Может элитные близняшки и не стоили машины курева, но болезненное влечение Хворова к молоденьким и красивеньким сыграло решающую роль. Толя стал обладателем целой машины такого чудесного табака.

    Оставленная боровом машина давала неоспоримое преимущество. Не нужно было гнать свой транспорт, моторесурс своих машин в такое время нужно беречь. Все сложилось как нельзя лучше. Теперь оставалось только довезти сигареты до военных и сменять их на бронемашину.

    Глава 25 Трудотерапия.

    Николай проснулся от удивительной тишины. Судя по яркому свету, который лился из небольших окошек в крыше над общим коридором, было далеко не утро. А вокруг звенела пронизывающая тишина. Он не слышал людей, как будто в бараке никого не было.

    «Оглох я что ли?» - спросонья подумал Николай. От этой мысли его неприятно передернуло. Но неприятное чувство развеялось сразу после всхлипывающего сопения, донёсшегося со второго яруса соседних нар. Там лежал ментяра, закутанный в легкое одеяло до самой белобрысой макушки.

    Николай легко и бесшумно спрыгнул со второго яруса нар и сделал несколько энергичных упражнений, сгоняя с себя остатки сна. Он оказался прав, в бараке остались они вдвоем со следователем. Нехрен разлеживаться.

    - Подъем, служивый!

    Смуглянка с едва скрываемым злорадством хлопнул его ладошкой по оттопыренному заду.

    Иваницкий мгновенно сел в кровати и с маху ударился головой в настил третьего яруса нар.

    - Ой, млять! Чего орешь?

    Неприятности следователя на этом не кончились. Он был закутан в одеяло, что помешало ему удержаться. Иваницкий стал опасно заваливаться вбок. Смуглянка спас его отпадения на пол со второго яруса нар.

    - Эх ты, - крякнул Смуглянка, оценивая вес соседа. – Поаккуратней! А то мимо смерти столько раз ходили, а погубит тебя кровать и одеяло.

    - Чего орал то?

    - Спать хватит, говорю. Все уже разошлись. Пора тушенку с кашей отрабатывать.

    - М-м-м. А почему нас не разбудили?

    - А я что? Я не Пушкин. Сам у божьих людей спрашивай.

    Иваницкий выпутался из одеяла и спустился на пол.

    Мысли Николая, что про них забыли, оказались пустыми. Буквально через минуту хлопнула дверь, и тяжелый топот кирзовых сапог двинулся в сторону их закутка по коридору. В проеме распахнутой занавески из палаточной перкали появился бородатый Андрий.

    - Мир вам, люди божии.

    - И вам не хворать, православный. Вы про нас забыли, как я посмотрю.

    - Ничуть. Брат Проша просил вас не будить, чтобы выспались вы с дороги. Желание работать оно похвально, но силы тоже восстановления требуют. Как вы себя чувствуете?

    - Неплохо. Нам бы только помыться, зубы почистить и все такое.

    - Это, ребятки, мы сейчас устроим.

    Общий умывальник оказался в середине барака. Просторная комната с душевыми и умывальниками. Туалеты находились отдельно. Все было выполнено добротно, аккуратно и по уму. Чувствовалось, что строители подошли с душой к исполнению поставленной задачи.

    Трапезная тоже в очередной раз не разочаровала: замечательные румяные пироги, омлет с копченостями и настоящий кофе - это достойный аванс в начале трудового дня.

    После обеда-завтрака Андрий увел их в самый дальний конец территории крепости. Где возводили очередную башню. Основание из бетонных блоков венчало высокая надстройка из красного кирпича, но внутри башня была бетонная. Серые стены возносились высоко вверх. На грубой поверхности отчетливо проступали русты от снятой опалубки. Металлическая лестница зигзагами поднималась по стене с внутренней стороны крепостной башни.

    Поверх ступеней были уложены проступи из обычных досок. Ярусы башни разделялись перекрытиями из толстых досок, уложенных на металлические балки. Средств у строителей явно не хватало, и в качестве балок использовались старые рельсы, трубы, швеллеры с остатками бетона на своей поверхности    и прочий годный к использованию металлоломом.

    Башню строили. Работа кипела во всю. День был жаркий, и полуголые люди с помощью лебедки поднимали наверх материалы.

    Иваницкого и Смуглянку встретили с восторгом. И они тут же в сопровождении старосты Андрия поднялись на самый верх. Выложенная свежеспиленными досками площадка поскрипывала под ногами. Сверху открывался отличный вид на окрестности. В тактическом и стратегическом плане место было выбрано идеально. Отсюда можно было не только осматривать окрестности и корректировать огонь, но и вести снайперский, пулемётный или минометный обстрел всей территории с этой части горы.

    Наверху работали четверо общинников разного возраста. Руководил работой Прокл, его помощниками были осанистый мужик с пышными усами и проседью в волосах по имени брат Мафусаил, а также молодой мужик Лука, и еще брат Илия, который годился в отцы всем троим. Но, не смотря на почтенный возраст, работал он наравне со остальными.

    Смуглянка быстро нашел себе применение. Опыт работы по различным строительным специальностям, приобретенный во время отсидки, пошел ему на пользу. Вместе с братьями они устанавливали каркас раздвижного тента над башней. Иваницкий на стройке никогда не работал и навыки работы с молотком и ножовкой у него ограничивались опытом, приобретенным во время квартирного ремонта, но зато физической силой он превосходил каждого из работающих. Так что на долю следователя выпадала черная ломовая работа по поднятию и переноске тяжестей.

    К своему удивлению Николай даже получал удовольствие от своего труда. Смуглянка не ощущал в себе даже намека на то, что сутки назад над ним провели мучительный эксперимент какие-то живодеры от науки, а потом они с боем прорывались из погибающего научного центра. Чувствовал он себя вполне бодро, а царившая среди рабочих атмосфера, просто околдовывала. Не было ругани и мата, все обращались друг к другу уважительно, каждый готов был прийти на помощь. Искренняя доброжелательность, открытость и внимание друг к другу подкупали самым лучшим образом.

    За какие-то полчаса Николай стал совершенно своим среди этих общинников. Он уже запросто включался в любой разговор не зависимо от того касалось это работы или нет. Иваницкий наоборот вел себя скованно, в разговорах не участвовал, а когда его спрашивали о чем-либо, отвечал сухо и односложно.

    Работали они слаженно и споро. Не было нервотрепки или скандалов, работа шла на удивление гладко. Впервые за многие годы Смугянка увидел действительно счастливых людей. Сегодняшняя работа для него стала откровением. Все было просто и весело. Чем-то это напоминало атмосферу фильмоы шестидесятых годов про трудовые будни передовиков. Пусть они сектанты или еще кто-нибудь, пусть следователь маячит перед глазами надутым индюком, но Николаю именно сейчас захотелось остаться в общине навсегда.

    Еду им приносили прямо на стройку. Женщины умилённо охали, наблюдая, как они с аппетитом уплетают за обе щеки их стряпню.

    У Николая было мнение, что члены религиозных общин мрачные и нелюдимые, но это оказалось полным бредом. Общинники много шутили. Весело и беззлобно. Пели песни и вообще постоянно прибывали в веселом расположении духа. Застрельщиком в пении был голосистый Лука, благодаря обширному репертуару и приятному тембру голоса. Песни пели и религиозного, и сугубо светского содержания. Когда попадалась знакомая песня, Смуглянка с удовольствием подтягивал.

    День закончился неожиданно быстро. Николаю даже было жаль прекращать работу, которую он вел с такими замечательными ребятами. Но на этом их общение не закончилось. Обратно они возвращались уже вместе.

    Была горячая баня, хлесткий веник и свежее белье. Такие простые атрибуты мирной жизни вызывали удивительное чувство. Вкупе со счастливыми людьми вокруг казалось, что зомбоапокалипсил и прочие неприятности остались совсем далеко. Эти люди жили в другом мире, таком отличном от всего, что он видел все последнее время.

    Ужинали Николай и Иваницкий со своими новыми коллегами. Лука постоянно шутил. У парня было просто искрометное чувство юмора. Во время ужина к их столу подсела Людмила.

    - Здравствуйте, мальчики. Как у вас дела?

    Николай дружелюбно улыбнулся. Женщина выглядела уставшей, но в тоже время расслабленной и довольной. Николай не сомневался в том, что у нее такое же состояние, как и у самого Николая. Эта уникальная атмосфера мирной дружной жизни сквозила практически везде. Николай внезапно понял, как ему опостылела вся его прошлая житуха. Он увидел, как можно действительно жить, а не существовать. Неужели судьба смилостивилась над ним и среди всего ужаса, творящегося вокруг, выделила ему, наконец, тихую гавань.

    - Здравствуй, Люда. Трудились сегодня целый день. А как у тебя?

    - Все неплохо. Даже лучше чем могла себе представить. Душой отдыхаю. Так хорошо себя никогда не чувствовала.

    Николай понял, что он    оказалося совершенно прав.

    В разговор неожиданно встрял Прокл:

    - Это правильно! По-другому тут и быть не может. Ведь мы здесь в благости духовной под дланью Господней обретаемся. Тем и спасаемся. Немного островов спасения на планете осталось, но места эти светом божиим согреты и обласканы.

    - А приходите сегодня к нашему костру. Мафусаил лепешки свои фирменные печь будет, а я спою для вас под гитару, - предложил Лука подсевшей женщине.

    - Что за костер такой? – спросил следователь. По выражению лица Иваницкого можно было предположить, что он думает о кострах инквизиции, на которых сжигали ведьм и колдунов.

    - А в пятницу и субботу у нас послабление. Вечерами после служения вечернего собираются все по интересам. Кто поет или музыку слушает, кто-то о Боге говорит, а кто-то просто общается. Костры разводим - так интереснее. А в воскресенье у нас день отдыха и общий праздник, когда всей общиной собираемся. Приходите. Вы петь любите?

    - Я люблю петь. Только, нечасто доводится. Но вообще-то я только застольные песни знаю или эстрадные некоторые, - смущенно ответила Людмила.

    - Это в самый раз. Мы же тут не фанатики какие-нибудь. Тут настоящая жизнь для человека наступает. Если здесь с Богом в сердце живем, то плотское и мирское нам тоже не чуждо. Коля, Володя - мы вас обязательно ждем!

    Смуглянка сразу согласился, ему нравились эти люди. А Иваницкий буркнул что-то невнятное.

    Они просидели за столом практически до девяти часов. Так что пришлось идти сразу на вечернюю службу.

    К удивлению Николая, ему даже служба понравилась. Если вчера он вполуха слушал молитвы и песнопения, то сейчас он даже пытался поучаствовать во всеобщем действе. Николая снова подкупал общий настрой. Да он за всю жизнь ни разу не был в такой дружной компании. Все проходило весело и легко. Не было занудства и пугания карами небесными за грехи тяжкие.

    Зычный бас попа с легкостью перекрывал голоса прихожан. Он вещал о спасении, о всеобщей избранности и о великой миссии, которая возложена на членов его паствы, говорил об общие, говорил о их общих победах. Отец Серафим обладал удивительной харизмой. Служба не была занудной или мрачной. Наоборот. Священник превратил ее практически в настоящее зрелище. Отец Серафим говорил образно и ярко, он играл и жонглировал словами, фразами и метафорами. Слушать его было интересно, потому что говорил он очень увлекательно, часто шутил. Николай не мог знать, на сколько, это соответствует православному канону, но происходящее было ему интересно.

    После службы Николай помог Луке и Марку натаскать веток, сучьев, щепок и всяких деревяшек со строки для растопки костра. А потом они вместе носили небольшие скамеечки к выложенному камнями очагу. На территории было несколько таких организованных кострищ. Пока они готовили все необходимое для вечерних посиделок мрачный следователь куда-то испарился.

    Иваницкому не хотелось участвовать в каком-то очередном мракобесии. В окружающей обстановке всеобщей слащавой радости и елейного счастья он остро чувствовал фальшь. Парадокс ситуации заключался в том, что большинство людей даже не понимали, что они все врут. Врут прежде всего себе, а потом верят в это самое вранье. У каждого из них был целый ворох причин, по которым они сюда пришли. Мотивы были в чем-то похожи и в чем-то разнились, но все члены этой секты бежали сюда от мира. Каждый из них искал нечто свое. Если сейчас они бежали сюда за спасением от смерти, то раньше сюда по большей части бежали от проблем, не желая решать их в обычном мире.

    Но бегство - это не победа и не избавление. Если можно было убежать от врага или от преследования, то от своих проблем и самого себя все равно убежать не получится, чтобы человек себе не придумывал. А придумывают такие беглецы от мира, как правило, много, и даже если фантазии не хватает, то им помогают вот такие вот отцы Серафимы и новообретённые братья.

    Он хотел прогуляться по территории и осмотреться. Вчера ему этого так и не дали сделать. Нет - ему не ставили никаких запретов. Напротив их с уголовником везде встречали с распростертыми объятиями. Но в этом и была проблема. Их не отпускали из-под контроля ни на минуту. Если они расставались с одним из сектантов, то их принимал как эстафету другой член общины. На Иваницкого это давило. Ему казалось, что его упорно подталкивают в спину в направлении, нужном сектантом. От него чего-то ждали, а ему это не нравилось.

    Но и в этот раз его не оставили в покое. Неведомым образом рядом с ним оказалась «Лисичка». Девушка для приличия поинтересовалась его впечатлениями об обители, а потом с легкостью и непосредственно перешла на свое милое щебетание обо всем на свете.

    Очередное предположение Иваницкого подтвердилось. Его не оставят ни на минуту. Если обстоятельства нельзя победить, то используй их. Володя решил последовать этому мудрому принципу. Лисичка напоминала совестный фонтан. Ее невозможно было остановить. Она могла стать бесценным источником информации.

    - Марфа, а ты где здесь живешь?

    - Ой. Я вон там, вон в той келье вместе с сестрами ночую, - Лисичка показала в сторону прилепившегося к наружному частоколу хибарке, а потом с гордым выражением лица добавила: - А живу я в обители.

    Иваницкого это рассмешило, но он смог сдержаться и не проявил свою реакцию.

    Они подошли к одному из костров. Лисичку и Иваницкого сразу угостили печеной в костре картошкой и налитым в жестяные кружки терпким и сладковатым напитком. У костра сидели в основном молодежь. Пара мальчишек играли на гитарах. Недостаток профессионализма с лихвой компенсировались энергией и воодушевлением музыкантов. Певцы в компании тоже были разные. Если бы не окружающая обстановка и специфический репертуар исполнителей, то они могли сойти за обычную дворовую компании времен юности Иваницкого.

    Марфа протащила его между чурбаков и лавочек, на которых сидели общинники. Им досталась старая колода, которая лежала практически около самого костра. Сидеть было жестковато, да и неровности корявого ствола весьма неплохо ощущались задницей, но от костра приятно веяло теплом и пахло дымом.

    Иваницкий разглядывал счастливые лица молодых ребят. Они были уверены в своем безоблачном счастье. Веселые живые лица, горящие глаза. Володя сначала даже не заметил, как Лисичка сама положила его руку себе на плече и прижалась к Иваницкому. Его несколько удивило такое выражение дружеского отношения со стороны девушки, но он не показал этого.

    В приятном пойле, настоянном на ароматных травах, наверное, присутствовал алкоголь. По вкусу этого не чувствовалось, но мозг приятно дурманило, а тревоги сглаживались и размывались, тело постепенно становилось тяжелым, а ноги ватными. Идти уже никуда не хотелось. Володя не стал сопротивляться приятному расползанию и отдался подхватившему его потоку пьяного веселья. Приятный дурманящий напиток полился в него литрами, как пиво.

    Он слушал музыку, улыбался тому, как безголосая Лисичка душевно выпискивает самые высокие ноты на грани ультразвука. В другое время его раздражал бы этот комариный писк, а сейчас ее неумелое пение развлекало. Затем нечто подхватило Иваницкого и понесло в непонятные дали вместе со всей молодежной компанией. Они сначала оказались возле стены, а потом на чердаке недостроенного дома, который примыкал прямо к стене. Частокол в этом месте разобрали и возводили бетонную стену, обкладывая ее кирпичом.

    Часть крыши, выходящая на внешнюю сторону, была разобрана и оттуда открывался прекрасный вид с горы. Необычная картина залитого лунным светом поля и черного леса обретал некую мистическую ауру. Надрывная зловещность картинки была приятной.

    В руке Иваницкого снова оказалась кружка с дурманящим пойлом, а ночь пронзили звуки гитары и нестройного пения сектантов. Кружка, вторая, третья…Володя незаметно провалился в блаженный дурман беспамятства.

    Николай сидел на смолявом свежеободранном бревне, прикрытом мешковиной. Сложенный из щепы и сучьев, костер ярко полыхал и весело потрескивал, отбрасывая оранжевые отсветы на окружавших его людей. К гитаре брата Луки присоединилась вторая гитара Прокла и аккордеон Илии. У ребят действительно хорошо получалось играть вместе. Даже когда кто-то выбивался из общей музыкальной темы или ритма, то это не портило, а даже улучшало музыку. Так она становилось более живой и настоящей.

    И еще общинники пели. Выделялся голос сестры Надежды, которая буквально заливалась соловьем. Голос у нее был очень красивым и мелодичным. Какие-то песни она пела одна, а какие-то песни пели все вместе хором. Получалось действительно здорово. К удивлению Николая пели не только религиозные тексты, но и обычные попсовые шлягеры или народные хиты. Было очень весело и уютно. Усталости от первого рабочего дня совершенно не чувствовалось.

    Под руку Николая ткнулось что-то твердое и холодное. Брат Андрий подсовывал ему прямо в ладонь кружку.

    - Держи, держи брат. Заслужил, - сверкнул белоснежными зубами Андрий.

    - Спасибо. А что это? – заинтересовался Николай.

    - Светоносный напиток, - отозвался Андрий.

    - Алкоголь?

    - Можно и так сказать.

    - Так ведь сейчас великий пост? - удивился Николай не ожидавший

    - Воинам можно. А мы воины, и противостоим мы самому злейшему врагу. Так что для нас и послабления особые, - снова оскалился Андрий.

    В кружке оказался сладковатый напиток, напоминавший медовуху. К тому же напиток был настоян на травах. Прохладная ароматная влага приятно полилась по пищеводу, а потом превратилась в мягкое тепло, растекающееся по всему телу. Смуглянке буквально одной кружки хватило, чтобы захмелеть. Надо же!

    Теперь окружающая обстановка стала еще более душевной. Происходящее вокруг напоминало подростковые дворовые посиделки, было очень легко и весело. Николай стал уже и забывать, что может быть так хорошо.

    Рядом с Николаем примостилась Людмила. Она куталась в армейский бушлат, накинутый поверх белого медицинского халата. В руках у нее тоже была кружка с таким же напитком. Женщина смущенно улыбнулась и спросила:

    - Можно? Ты, не против?

    - Нет, конечно присаживайся.

    Если раньше он чувствовал некоторую неловкость рядом с Людмилой потому, что она не скрывала своей откровенной симпатии к нему и даже более того. Но сейчас это было неважно. Они так много пережили вместе за то короткое время, которое находились бок о бок. Еще кот Матроскин из советского мультфильма говорил, что совместный труд объединяет, так что совместное спасение от неминуемой смерти должно объединять еще больше.

    Николай протянул Людмиле свою кружку, и она, пожав плечами, чокнулась о нее своей кружкой. Своеобразное выражение Николаем своей приязни к женщине, несомненно, было для нее приятным.

    - А где твоя дочка? - спросил он у медсестры.

    - Я ее спать уложила. Она почти всегда крепко спит. Вот решила прогуляться. А то целый день в госпитале с больными и раненными возилась. Младшего медперсонала у них не хватает. Врачи и перевязать могут и капельницу поставить. Но у них другой работы куча. Сил много отдавать приходится.

    - Отдыхать тоже нужно.

    - Ночь такая замечательная. Я только сейчас поняла, что давно на звезды не смотрела. Ты знаешь какие-нибудь созвездия?

    - Ну, только большую и малую медведицу. Ковшами, такие.

    Женщина прыснула и тут же бросила испуганный взгляд на Николая – обиделся он или нет. Но Николай добродушно развел руками.

    - Сам не интересовался. А в школе у нас астрономии не было.

    - А хочешь, я тебе созвездия покажу? Я знаю. У нас один пациент был, у него невроз в шизофрению перерос. Он до того как к нам попал в обсерватории работал кем-то. Так он столько всего про звезды и космос знал. Он мне постоянно что-то рассказывал, рисунки делал и созвездия на небе показывал. Говорил так, что заслушаешься. Шизофреники часто талантливыми бывают.

    Людмила указала пальцем куда-то над лесом и пояснила:

    - Вон там Созвездие Ориона сейчас восходит.

    - Так плохо видно. Костер мешает.

    - Ну, встать можно. Так лучше видно будет.

    - А хочешь, я тебя на башню отведу? С нее небо точно лучше будет видно.

    - А можно?

    - Можно конечно. Ты темноты и высоты боишься?

    - Нет, - снова захихикала женщина. – Я только за дочку боюсь. А всего остального я уже на три жизни вперед отбоялась.

    Николаю захотелось сделать для Люды что-нибудь хорошее, чем-то порадовать ее, но его искренний порыв столкнулся с полным непониманием того, что именно он может сейчас сделать. Он не нашел ничего лучшего, чем просто взять ее за руку.

    - Ну, тогда приглашаю на борт.

    Они вместе поднялись и пошли в темноту, куда не уже не достигали огненные блики от костра.

    Подниматься по лестницам на верхушку башни оказалось сложной задачей. Внутри было невероятно темно, а фонарей не было. Яркий лунный свет башня впускала в себя слишком скупо и неохотно. Лезть сквозь темень приходилось наощупь, но риск свалиться и сломать себе что-нибудь, совершенно неожиданно будил какую-то приятную бесшабашную радость, которая наступает, когда совершенно забываешь о возможных последствиях. В таком состоянии безголовые подростки вытворяют всякие дебильные трюки.

    Но судьба была благосклонна к ним в эту ночь. Они выбрались через широкий лаз на верхнюю площадку. Не покрытый обрешеткой и кровлей каркас навеса нисколько не мешал разглядывать невероятно прозрачное темное небо. Звезды здесь казались намного крупнее и ярче, холодные огненные точки замерли над головой красивым до одурения куполом. Они были настолько яркие, что даже полная луна не могла помешать.

    Люда и Николай улеглись рядом на сваленное в кучу сено, которое использовалось вместо матрасов во время отдыха рабочих. Было так хорошо и спокойно. Снизу все еще доносились песни и звуки музыки. А здесь наверху можно было валяться на импровизированной мягкой постели и смотреть на звезды пока голова не закружится. Хмель в голове почему-то не проходил, а становился все сильнее, дурманя мозг.

    Николай начал рассказывать о том, как в детстве ходил на ночную рыбалку с факелами. А Людмила рассказала, что в детстве ее возили на Черное море. Они болтали обо всем на свете. Для них сейчас не было запретных тем. Может виной этому был коварный легкий алкоголь, а может общая обстановка, царившая в общине.

    Людмила села, обхватив руками колени и периодически поворачивая к Николаю голову. Смуглянка разглядывал ее плечи, спину, шею, выбившиеся из-под косынки локоны. Кожа на шее контрастно выделялась своей белизной на фоне темного неба.

    Николай поймал себя на том, что его взгляд постоянно возвращался к выпирающему шестому шейному позвонку и едва заметно пульсирующим жилкам на шее. Его кисти непроизвольно двигались, делая легкие намеки на отработанные движения. Захват за шею, рывок на себя и резкий толчок в затылок пока вторая рука поворачивает подбородок в сторону – от этого должен оторваться именно шестой позвонок. Удар в сонную артерию, удар локтем в затылок или шею. Хлесткий удар кулаком или ребром ладони в основание шеи, прямо по нервному узлу. Машина для убийств, выпестованная в Смуглянке за последние три года жизни, прекрасно знала, что можно сделать с выпирающим позвонком, с головой или с шеей, и была готова к боевой работе.

    Николаю стало страшно. Впервые он боялся не совладать с собой. Он боялся, что внезапно включатся звериные рефлексы и он покалечит или убьёт Людмилу. Он не хотел так жить. Он устал от злобы, ненависти и страха, он устал от своей жестокости. Именно сейчас он почувствовал, что хочет кардинально поменять свою жизнь. У него просто нет сил - жить так, как прежде. Николая вынудили стать безжалостным хищником-убийцей, и он с готовностью натянул на себя шкуру волка одиночки. А шкура не просто приросла к нему, а полезла глубоко внутрь, оплетая покрытым шерстью панцирем, сердце и душу. Он устал от войны, от ненависти, чужой и своей боли, он устал от крови. Смуглянка почувствовал себя старым и разбитым, ему захотелось содрать с себя эту звериную сущность и вернуться в детство.

    А окружающая обстановка располагала именно к этому. В обители все было как в его обрывочных воспоминаниях о детстве. И помнил он не об игрушках и догонялках. Он помнил, что тогда вокруг было много любви и радости. Он не ждал удара в спину. Все вокруг его любили за то, какой он есть, каким он появился на свет. Мир любил его, а он любил мир. Маленький Коля любил этих больших людей вокруг, любил сверстников, любил мороженое, любил животных, он любил даже царапающуюся кошку и соседскую собаку, которая его постоянно облаивала.

    Здесь Смуглянка не видел вокруг злобы и ненависти. Эти блаженные члены общины, над которыми он сначала посмеивался, не сорились, не спорили и не кричали друг на друга. Они работали вместе, помогали друг другу, постоянно шутили. Причем шутили весело и беззлобно. Он давно не видел такого единства и взаимного радушия, которое он встретил именно здесь. Но самое главное, царившая вокруг обстановка всеобщей любви и мира была совершенно искренней. Искренность и открытость людей в обители поражала. Смуглянке стало больно и обидно от того, что он не такой, он не один из них. Он не может дарить то душевное тепло, которое буквально источали люди этой общины.

    Ему хотелось быть вместе с ними, быть одним из них. Чтобы у него тоже появились действительно близкие люди. Внезапно он понял, что такой близкий человек у него теперь есть - Людмила. Он это чувствовал, он это понимал.

    Людмила повернулась к Николаю и обняла его. Он не мог понять, как она догадалась, что ему сейчас нужно именно это. Натруженные руки с горячими сухими ладонями обвили и прижали его уже седеющую голову к груди. Не было в этом никакого подтекста. Сладкая жалость к себе и щипучее горе выплеснулись наружу, сломав грубую скорлупу сурового мужика. Второй раз за последнее время Николай заплакал. И почему это происходили именно рядом с этой женщиной? Ведь он даже не испытывал к ней симпатии, а теперь она стала для него удивительно близким и даже родным человеком.

    Конечно, он был ей раньше признателен за то, что она фактически спасла их от смерти, но сейчас все было по-другому. Николай знал, что ближе этой некрасивой женщины у него никого нет. Он может рассказать ей обо всем на свете, а она сможет все правильно понять и простить. С ней он может быть тем маленьким наивным ребенком, которого сам когда-то давно предал и забыл. Предал тот открытый восхищенный взгляд на мир широко открытыми глазами, ту детскую непосредственность и доброту, которая переполняли его в детстве.

    Николай почувствовал, как халат Людмилы становиться влажным под его лицом. Он лил слезы впервые за много лет. От влаги запах сухой выжаренной ткани халата стал изменяться, прирастая оттенками человеческих запахов. Причем пахло не кислым потом, а чем-то молочно-сладковатым. Так пахло от тех людей, которые любили маленького мальчика Колю, которые радовались ему и поднимали его над землей, показывая громадный красивый мир вокруг.

    С виска на щеку Смуглянки скатилась крупная капля. Он автоматически смахнул ее языком. Она была соленой. Затем покатилась следующая капля и еще одна. Это плакала уже Людмила. Ее руки гладили его голову. Даже не гладили, а как бы старались уцепиться за него. Людмила искала защиты, она искала в нем надежную опору, к которой ей так не хватало во всей ее тяжелой и непростой жизни.

    В нем нуждались, и это в одно мгновение сделало Николая необыкновенно сильным. Он почувствовал, что для него нет ничего невозможного и он способен на все. Он мог достать звезду с неба, повернуть реки вспять и перевернуть землю. Он повернулся к ней и уже сам обхватил женщину крепкими мускулистыми руками.

    Люда сдавленно захрипела. До Смуглянки дошло, что она пытается зареветь во весь голос, но у нее не получается. За все прошедшие годы она разучилась плакать. Люда пыталась завыть по-бабьи тоненько и протяжно, но не смогла.

    Его руки стянули с нее косынку и растрепали короткие волосы. Их губы слились в поцелуе. Пара сплетенных тел нежила друг друга на мягкой постели из сена, одуряюще пахло весной, сеном, ночью и смолой от свежепиленных досок.

    Они любили друг друга как последний раз в жизни. Они забыли обо всем на свете. Страх быть обнаруженными и стыд бесследно растворились в этом свежем смолистом запахе и звёздном небе над головой. А потом они долго лежали обнявшись. Было так хорошо, как просто быть не может. Сладкая нега и теплая радость обволакивали обоих. Хотелось забыться и остаться в таком состоянии навсегда. Хотелось, чтобы утро не наступало. Но внезапно в душе у Николая засвербело, он понял, что дочка Людмилы осталась одна, пока они тут на крыше воркуют как голуби.

    - Малыш, а как же Соня?

    Людмила выгнулась как кошка и снова прижалась в Николаю.

    - Я ее спать в спальне с девочками уложила. Она до утра не проснется. Я так всегда ее усыпляла, когда у меня ночная смена.

    - А если проснется? Разве девочки смогут ее успокоить и спать уложить?

    - Она у меня натура самостоятельная. Если меня нет, она рисовать садиться. Я же и на сутки выходила. Тяжело быть дочерью матери-одиночки. Не гони меня. Мне так хорошо. Пусть эта ночь будет моей.

    - Глупенькая. Я тебя не отпущу теперь никогда. А кто отобрать задумает, то пусть только попробует. Я ему живо все задумки поотшибаю. А таких ночей у нас теперь будет много

    - Неужели я дожила до такого, - счастливо засмеялась Людмила. - Я ведь крест на себе поставила. Мужиков сначала ненавидела, а потом совсем безразличной к ним стала. Как автомобили на улице или мебель в доме воспринимала. Есть они сами по себе и все тут.

    - Давай, еще немного вместе побудем? Вон, небо на горизонте уже светлеет. Утро скоро, - ответил ей Николай.

    - Коленька… - выдохнула Люда и буквально накинулась на него, превратившись в страстную патеру. Она с избытком выплёскивала него всю страсть и весь ее женский голод по близости с любимым человеком. Они так и не заснули.

    Глава 26. Мечты сбываются

    Толя-мысли выехал к военным с двумя бригадами своих бойцов. Напряжение покинуло его только после того как они выбрались с узкой лесной дороги на федеральную трассу. Анатолий боялся, что неожиданно появится Кощей собственной персоной. Тогда головомойки и пустопорожних объяснений не избежать. Лидер их группировки был человеком и без того мнительным, но с осознанием Кощеем своей исключительности, стало еще хуже. Любой самостоятельный поступок трактовался как крамола и подавлялся на корню. Но если Кощей вернется когда Толя пригонит БТР - тогда будет совсем другое дело. Проявленная Анатолием инициатива найдет вполне заслуженное одобрение.

    Честно говоря, Толя-Мысли вообще хотел держать Кощея и Митроху подальше от военных. Он еще сам не понимал, что внутри его сознания зародилось стойкое желание перебраться к новым знакомым навсегда, оставив, одержимого манией величия, Кощея, его дебильную жену и жестокого Митроху с опасной красавицей Айшат самим разбираться со своим хозяйством. Пусть сами усмиряют своего сволочного прапора. Если сначала у него не было выбора, то теперь выбор появился.

    Как хорошо бы не шли дела у Кощея, Толя прекрасно понимал, что так долго продолжаться не может. Рано или поздно их просто уничтожат. Вот тот же аграрий Герман со своим ручным боровом Хворовым приедут и покрошат их всех в капусту. Возможно, пропажа Кощея и Митрохи как раз и были тем самым концом их банды?

    Жизнь хедхантров была действительно опасной и непредсказуемой. Во-первых они были вне закона, то есть любой военный патруль, ополченцы, да кто угодно мог их уничтожить безнаказанно, более того - это поощрялось. Во-вторых можно было стать запросто жертвами нападения коллег по цеху. В-третьих сама добыча могла оказаться прыткой и опасной. Требования рынка заставляло беречь товар, что периодически выходило боком. Слишком дорого обходились любые ошибки в профессии.

    Была и другая опасность. Кощею не удастся удерживать банду в повиновении постоянно. Чтобы не выдумал о себе Кощей, он так и остался обычным базарным торгашом. А команда вокруг него собралась слишком серьезная: уголовники и бывшие вояки. Пусть вояки были тыловиками, причем загнившими и отмороженными, пусть сейчас их загнали в самый угол. Но организация, дисциплина и военная подготовка делала их опасным противником. А последние события не давали сомневаться в том, что прапор устроит дворцовый переворот в их банде. За ночь они смогут перерезать пьяных и обдолбанных уголовников, а Виолеттку или убьют с особой жестокостью или оставят для развлечения на потом, вернув панночку на ее законное место между помойным ведром и сортиром. А остальные сами согласятся подчиняться новой власти.

    Толя уже нисколько не сомневался в том, что Кощей уже мертв либо ожидает неминуемой смерти в застенках какого-нибудь нового НКВД или в поселковой тюрьме новой общины либо в зиндане одного из новых хозяев жизни. Еще Толя ничуть не сомневался, что прапор со своими собратьями тыловиками собрался устроить локальный переворот и рейдерский захват одновременно. Прапорщик не был обременен излишками интеллекта, так что его таинственная суета навевала еще большее подозрение, переходящее в откровенную уверенность.

    На бандитов полагаться было бесполезно. В отсутствие Митрохи, они не будут сражаться за хозяйское добро. На месте прапора Толя элементарным образом договорился бы с уголовниками.

    В банде была еще кодла фрейлин панночки Виотлетты. Гражданская жена Кощея вместе с беременной женой его двоюродного брата Веркой сколотили вокруг себя бабское крыло банды. Они с удовольствием взялись за работу с захваченными рабами, организовав вполне эффективную систему подавления. Но агрессивные склочные бабенки не могли стать опорой в стычке с отставными вояками. К тому же, треть из бабской кодлы были женами и подругами военных.

    В случае переворота хозяйственников и вольнонаёмных скорее всего не тронут, но Толю-мысли ожидает незавидная участь помощника прежних хозяев. В лучшем случае его не убьют.

    А сейчас в банде назревал именно переворот, с которым нужно было как-то управиться. И Анатолий был единственным человеком, который мог помешать гнилому прапору и его шайке бывших тыловиков устроить кровавый переворот и захватить власть. Хотя вязаться во все эти разборки ему не хотелось.

    Толя поймал себя на мысли, что ему было бы намного легче, если бы к тому времени, когда он вернется переворот уже случиться. Сам он не пропадет, тем более, если у него будет свой БТР. Оставался вопрос только о людях из его команды хозяйственников, которые могут попасть под раздачу. Но, тем не менее, он не мог избавиться от внезапно возникшей мысли с самого выезда.

    В поездку Анатолий взял жену Лиду - своего незаменимого помощника в любом деле. Он верил в нее как в себя самого. Лиду приходилась ему двоюродной сестрой. Они практически выросли вместе. Толик никогда не питал к ней никаких других чувств кроме теплых и дружеских, но на пороге тридцатилетия он понял, что лучшей супруги ему просто не найти и сделал ей предложение. Лида вышла за него замуж потому, что никак не могла устроить личную жизнь ввиду своей угнетающей скромности, а также он был ее настоящим другом.

    Третьим в кабине головной ехал младший брат Лиды и двоюродный брат Толи - Антон. Такой же как сестра, молчаливый и тихий парень всё-таки был настоящим бойцом. Такой и спину в любой момент покроет и в беде не бросит. Антон в армии не служил, но взявшись за оружие настойчиво и упорно тренироваться каждый день. Перфекционист во всем, он с маниакальной дотошностью и прилежанием изучал военное искусство, посвящая этому занятию все свободное время. Ко всему этому у него прорезался талант отличного стрелка – быстрого и меткого.

    В замыкающей машине ехали родной дядька Толи-Мысли с двумя приёмными сыновьями и их другом. Все они прошли срочную службу в армии и были самой боевой группой в команде хозяйственников. Грузовик вел единственный Толин друг - Костик и его шурин Боря. С Костей они дружили с детского сада. Хотя это не было чем-то исключительным для их банды.

    До катастрофы Толя занимался управленческим учетом во всевозможных компаниях. Очень хорошая память и вбитая родителями усидчивость делали его работу весьма успешной, но отсутствие нахрапистости и рафинированная интеллигентность не позволяли ему подняться выше руководителя среднего звена.

    После того как по улицам Москвы пошли мертвые люди, Толя и Лида на ее машинке вырвались из города и подрались на родную Тамбовщину. Первым кого он встретил на тамбовской земле, был именно Кощей. Встреча была поистине судьбоносной. Через неделю проживания в родной глуши Кощей уже сам приехал к Толе она дорогой машине и пригласил в свое имение.

    Житье Кощеевых пенатах имело свою специфику, но в целом было несравнимо более комфортным, чем все остальное. Они были работорговцами, и кроме того, они обращали людей в рабство. Сейчас таких людей называли хэдхантерами. Анатолий сначала искренне ужаснулся тому, чем занимался Кощей, но в итоге отнесется к работорговле философски. Должен же кто-нибудь занимать эту нишу в новом мире.

    Был, конечно, аграрий Герман, и можно было перейти к нему, но в банде Кощея Толя занял свою нишу и прочное место. Вряд ли он смог бы так устроиться в хозяйстве Германа.

    Герман вообще-то проявлял недюжинную прозорливость и уже вполне уверенно говорил о развитии рынка продовольствия, биотоплива, гужевого транспорта и работорговли. И это было правильно. С продуктами питания все было понятно, но выращивать рапс и давить из него масло, которое могло вполне заменить дизельное топливо - это была шикарная идея, а Герман тем временем распростер свои замыслы гораздо шире и дальше. Он понимал, что кони в новом времени вернут себе утраченные позиции основного транспортного средства и тягловой силы. Машины будут изнашиваться и ломаться до тех пор пока не станут совершенно непригодными для езды и перевозок, а возить грузы и людей лошади будут. Плодятся они сами, топливом им служит сено и овес, но самое главное - лошади не превращались в зомби после смерти и укусы зомбаков им не страшны. Две недели назад Герман подмял под себя практически брошенный конезавод с племенными животными.

    Работорговля на фоне остальных глобальных проектов Германа выглядела даже не так ужасно.

    Сейчас Анатолий сосредоточенно крутит баранку. Мысль о пропаже главарей банды крутились в голове Толика, не переставая, с самого начала пути.

    Митроха и Кощей должны были вернуться позавчера утром, но не вернулись. Такое случалось впервые. Для того чтобы не потеряться у них была отличная связь. Появившийся в банде хедхантеров, прапор первым делом оснастили и усадьбу серьезной связью. Он целых три дня посвятил добыванию нужных радиостанций и прочего оборудования. Выкуп радиоаппаратуры обошелся тогда слишком дорого, но оно того стоило. Связь у банды Кощея была действительно на высоте. В их бизнесе информация и наличие устойчивой постоянной связи обеспечивало половину успеха.

    Если бы они попались, то в усадьбу уже приехали бы охотники за работорговцами. Толя не верил в то, что бойцы будут запираться и не выложат на допросе все им известное в обмен на жизнь. Оставался вариант того, что все они погибли, попавшись военным или столкнувшись лбами с другой криминальной группировкой.

    Готовящийся прапором переворот в банде не мог не беспокоить Толю-мысли. Если бы сегодня не появился «боров» с товаром, то Анатолий сам бы подался в гости к Герману, чтобы заручиться его поддержкой на крайний случай, но перспектива получения боевой машины отодвинулись на второй план даже риск узурпации власти в отдельно взятой банде хедхантеров.

    Толя-мысли вел головную машину, сосредоточенно выглядывая впереди возможные опасности и препятствия, но дорога была на удивление спокойной. Лакомый грузовик, сопровождаемый парочкой хорошо вооруженных автомобилей, не вызывал не нужных мыслей у потенциальных грабителей. Машин было мало, на блок-постах их не останавливали, мертвяки попадались редко. Так что была возможность расслабиться и отдаться мыслительному процессу. Анатолий в итоге так задумался, что поехал поворот, и пришлось возвращаться.

    Постоянные мысли в голове с самого детства для были для Толи большой проблемой. Мыслительный процесс периодически его так затягивал, что он переставал замечать все вокруг.

    Сейчас мысли в голове постоянно роились вокруг ситуации с пропажей главаря банды хедхантеров и его первого помощника. Ситуация была действительно сложной.

    По всем раскладам получалось, что нападение и попытка переворота должна была случиться сегодня ночью или завтра в течении дня. Прапор трусливый и, разумеется, заручился поддержкой какой-нибудь из группировок. Ночью команда прапорщика нападать не будет потому, что темнота играет на руку обороняющимся жертвам в такой же степени, как и нападающему противнику. В то, что прапорщик устроит путч при свете дня и пойдет с высоко задранной головой на штурм барского дома, в это Толя не верил.Скорее всего, по примеру гитлеровской Германии парпор устроит переворот самым ранним утром, когда сон особенно крепок.

    Толя-мысли все же хотел переиграть смутьяна. Он перед самым отъездом сообщил прапору по секрету о том, что едет менять табак на оружие и боеприпасы, что собственно было практически правдой. Белоглазый прапор аж затрясся весь. Целая машина дефицитного товара будет обменяна на машину самого востребованного товара. Такого жадный тыловик не мог пропустить мимо своих липких ручонок. Разумеется, прапор постарался навязать своих людей в компанию к Толе, но Анатолий его резко осадил, сказав, что тогда охрана и защита усадьбы окажется под угрозой, людишки и так разбежались по своим делам. Прапор конечно обиделся, но зато теперь он буде прилежно дожидаться пока Анатолий привезет и разместит в закромах Кощеева хозяйства ящики с автоматами, патронами, карабинами и боеприпасами. Это давало хоть какую-то надежду на отсрочку бунта.

    Можно было конечно обратиться за защитой к Герману. Антолий так и хотел сначала сделать от безысходности. Тот же самый Хворов с полусотней головорезов и с парой десятков надсмотрщиков живо бы приструнили и прапора, и бандитов, но при этом Герман бы сам стал единственным наследником Кощеева наследства. Он бы все просто подмял бы под себя. У Германа были две бронированные машины с крупнокалиберными пулеметами: БРДМ-2 и старенький плавающий бронетранспортер шестидесятых годов. Это создавало действительно серьезное преимущество.

    Толя-мысли пытался просчитать, как поведет себя организатор заговора, когда он вернется обратно. Больше всего его беспокоило: организует ли прапорщик засаду для нападения на них, когда они буду возвращаться, или дождется, когда они разгрузятся? Второй вариант был более предпочтительный, но первый - тоже не стоило исключать.

    Наконец впереди замаячила знакомая сопка с вышкой дальней связи на вершине. Теперь до части можно было доехать в течении получаса. Толя-мысли облегченно выдохнул.

    Не доезжая полутора километров до части их остановили на блок-посту. Анатолия там сразу узнали и даже дали в сопровождение или в нагрузку пару бойцов, которым нужно было возвращаться в часть. Теперь команду Анатолия уже ждали. Разумеется с поста доложил про рации о их прибытии.

    Гостей в военной части встретили как старых добрых друзей. Сам командир части подполковник Шаповалов выскочил к ним навстречу из здания штаба в кителе и начищенных хромовых сапогах. А когда Толя сообщил ему, что он привез целую машину курева, как и обещал, подполковник чуть из штанов не выпрыгнул.

    - Дорогой ты мой человек! Мы же тут уже почти газеты курим. Можно сказать, что бычки по всей округе собираем, - растроганно сказал Шаповалов. – Вот нет у меня таких людей как ты. Это же надо. Целая машина курева!!! Проси чего хочешь.

    Восторг командира части нужно было использовать по-полной. Судьба благоволила Толе. Все складывалось как нельзя лучше. Он, изобразив смущение, ответил:

    - Так ради военных ничего не жалко. На вас одних теперь надежда у всего гражданского населения. Власти разбежались по большей части. Все развалилось. Вот вы и должны людей защищать, а мы уж вас обеспечим.

    Подполковник довольно крякнул.

    - Вот это правильно. Солдат должен воевать, а не картошку чистить. А то в девяностых я ребят своих не полигонам, плацам и стрельбищам гонял, а по стройка да колхозам. Будь они не ладны. А у нас своя боевая работа есть. Ты согласен?

    - Так точно! Я тоже также считаю.

    Тем временем количество народа около машины с куревом увеличивалось с устрашающей скоростью. Смотреть на великолепный подарок сбежались все обитатели военной части, кроме тех, кто был на дежурстве.

    - Принимайте товар!

    Толя с нескрываемым удовольствием распахнул задние створки фургона, открыв взглядам восторженной публики великолепное зрелище плотно забитого ящиками и коробками пространства. Военные сейчас походили на ребятишек из детского сада, которым в конце новогоднего утренника ряженая в Деда Мороза повариха выносит большущий мешок, забитый новогодними подарками.

    Фургон разгружали дружно, весело и под музыку. Хрипатые громкоговорители разрывались замшелыми хитами восьмидесятых и девяностых годов. Хворов с товаром не обманул, фургон был забит под завязку, и сигареты были самых известных марок. В итоге товара оказалось даже больше чем они договаривались, а в качестве бонуса – самый последний ряд коробок, который они разгрузили, оказался заполненный великолепными сигарами в алюминиевых футлярах.

    Коробки тут же распаковали, вытаскивая блоки с сигаретами. На территории закурили все. Над частью облачками поднимался белесый табачный смог. Между коробками в крайней степени возбуждения и озабоченности бегал зам по тылу.

    - Что ж вы делаете, изверги. Это же на склад. Это же по норме выдавать. Куда потащил! Положи, где росло! А ну прекратили. Да что же это делается!

    Вся армейская дисциплина и субординация среди обрадованных вояк немедленно ушли в увольнение. Порядок среди распоясавшихся подчиненных пришлось наводить Шаповалову. Подполковник резкими окриками остановил намечавшийся фестиваль, позволив каждому взять по блоку сигарет на свое усмотрение, оставшееся добро он перепоручил впадавшему в истерику майору.

    На радостях команду Анатолия сразу же попытались накачать чистейшим спиртом из большой пластиковой канистры, но Толя вежливо и твердо оказался, объяснив причину срочного возвращения в родные пенаты.

    - Товарищ командир части, нам срочно нужно возвращаться обратно. Дела у нас срочные.

    - Толя, что это за формальности. Алексей Михайлович можешь меня звать. А что за дела у вас? А то оставался бы. Вон вечер скоро. А у нас футбол и баня. Отдохнешь у нас. Вечером в бильярд поиграем.

    - Не могу. Дела совсем бедовые.

    Подполковник насупил мохнатые брови.

    - Пойдем ка ко мне, друг любезный. Посекретничаем. Там и беды свои расскажешь.

    Чуть ли не за руку Шаповалов отвел Анатоля к себе в кабинет. Толе пришлось рассказать все о пропаже Кощея и Митрохи, также о злокозненном прапорщике. Веселый и добродушный по характеру Шаповалов внимательно выслушал несколько сбивчивый Толин рассказ. Нет, Толя не волновался, просто по ходу повествования приходилось семь раз отмерять каждую фразу, чтобы не сболтнуть лишнего.

    - Отряд без командир, это как судно без капитана и рулевого. Куда течение понесет - туда и плывет. Толь, я тебе у нас предлагаю остаться. Парень ты нормальный, мы тебя за своего считаем. А дел для тебя у нас море. Мне нужен такой человек как ты. Оставайся. Сделаем из тебя министра внешней торговли. Все равно ничего путного у вас не будет. Сердцем чую. Забирай своих людей и приезжай,    мы вас на уровне устроим. Будете лучше, чем на базе вашей жить.

    Неожиданно для себя Толя-мысли услышал, то о чем даже думать боялся. Он может остаться с мощным анклавом военных на хороших ресурсах, и не приживалом, а одним из руководителей этого анклава.

    - А примете?

    Шаповалов, аж задохнулся.

    - Тебе еще раз повторить? Мое слово крепче стали. Любого спроси.

    - Хорошо. Я приеду. Только своих заберу и вернусь.

    Птица счастья реяла над Толиной головой уже основательно и уверенно. Все его вопросы и опасения развеялись сами собой. Судьба преподнесла ему щашанс на блюдечке с голубой каемочкой.

    - Давай я тебе людей с собой дам. Мы живо ваших жуликов усмирим. Ты знаешь, какие у меня разведчики?

    - Вот этого вот не нужно, - излишне резко остановил подполковника Толя.

    Если военные узнают про основное ремесло банды на которую работает Толя, дружбе может прийти конец - это как минимум.

    - Алексей Михайлович. Я все же у вас БТР бы хотел получить. Людей мне не надо, а вот броня очень кстати окажется. Мне только людей своих вывезти. Я обязательно вернусь.

    - Эх Толя, Толя. Светлая ты голова и парень ты хороший, но наивный какой-то. У тебя много других талантов, но тут военные дела. Перевороты, захват заложников, это исконно наше. БТР я тебе дам. Я обещал - значит сделаю. Только пообещай мне, что если буча какая будет, то ты сразу мне сообщи. Я две бронегруппы снаряжу и головорезов наших к ним добавлю. Ты сам не лезь. Просто сообщи, а мы часа за два до тебя доберемся или даже быстрее. Обещаешь?

    - Конечно. Спасибо вам. Век не забуду! Только свои вопросы я решаю сам. На рожот лезть не буду. Я не дурак. Но своих людей не оставлю. А если проблемы какие получаться, то я ваших ребят позову.

    - Вот это ты молодец. Вот это по нашему. Человека настоящего сразу видно. Пойдем ка, друг любезный, я тебе коробочку правильную подберу.

    - Спасибо…

    - Спасибо потом скажешь, - оборвал его Шаповалов. - Пошли, Толя. Без меня тебя просто застрелят, чтобы ты такую технику не вывез.

    Подполковник действительно был человеком дела. Без всяких рассуждений он увел его в боксы для техники. Встретившийся им по дороге, майор в черной промасленной робе и с испачканным лицом почувствовал не ладное и хитрыми маневрами старался их увести на открытую площадку где проводили расконсервацию техники, но подполковник не повелся на его провокации и остановился перед новенькой БТР-80А с тридцатимиллиметровой автоматической пушкой вместо КПВТ. Толя увидел как у майора страдальчески закатились глаза. По лицу зампотеха можно было предположить, что у него всех родных в рабство уводят.

    - Нравиться? -    спросил подполковник, хитро скосив глаза на Анатолия.

    - Ой, - только и смог сказать Толя-мысли.

    Такого он и подумать не мог.

    - Мы в беде своих не бросаем и для своих мы ничего не жалеем. Я свое слово держу. Бери. Никаких клятв и обещаний я от тебя не требую. Слова – это пустое. Понял?

    - Да, конечно!

    - Выгоняйте коробочку.

    - Товарищ…

    - Майор, вы приказ слышали?

    - Есть!

    Майор мгновенно осекся и ненавидящим взглядом уперся в двух чумазых солдат, отирающихся на заднем плане.

    Солдата в черных комбинезонах и замусоленных кепи на головах, повинуясь беззвучному приказу майора, распахнули ворота. Торчавшая из верхнего люка БТР голова бойца в танкистском шлеме провалилась внутрь боевой машины.

    Натужно завыв стартером, боевая машина завелась, выплюнув сизые облачка выхлопа в серую бетонную стену ангара. Непрогретые двигатели откашливались выкидывая облака вонючего дыма. Машина качнувшись и, как бы нехотя, тронулась с места, выкатившись под яркое дневное солнце.

    Толя вышел вслед за угловатой пятнистой кормой бронетранспортера. Пока еще ничего не понимающим товарищам было невдомек, как Толя-мысли собирается их осчастливить. Но он был далек от показушных театральных эффектов и просто крикнул своим, что теперь это их машина. Костик аж присвистнул, когда увидел все это великолепие. Толя наблюдал, как его люди еще не веря в    такое счастье, медленно походят к машине. Он не слышал как майор спросил у командира части:

    - Товарищ командир, но как же так?

    - Переживете, товарищ майор? Совершенно напрасно.

    - Так уедут же.

    - БТР вернется к утру и будет стоять на том же месте. А что и почему, вам знать не следует. Вам известно понятие «военная тайна»? Гайдара в детстве читали?

    - Так точно!

    - Вот. Теперь можете быть свободны.

    Повеселвший майор уполз в полумрак гаража с боевой техникой. Наблюдающий за ликованием гостей подполковник бросил взгляд в сторону штаба. В то же самый момент от стены отделился высокий жилистый субъект в натовской военной форме без знаков различия. До этого он был совершенно незаметен.

    - Федотов, готовьте группы «восток» и «заря». Янычар наших тоже готовьте. Приказываю следовать за нашей машиной с гостями. Отрыв полтора километра. В случае боестолкновения действовать по обстановке.

    - Есть.

    - Вот мы и разберемся, что ты за птица Толя. И со стаей твоей разберемся. Работорговцы нам тут не нужны, - задумчиво сказал Шаповалов и двинулся к облепленному гостями подарку.

    Толина команда лазила по подаренному БТР со щенячьим восторгом. Пока они знакомились с приобретением. Трое хмурых механиков принесли второй боекомплект и уложили его в машину. Подготовки для машины не требовалось, БТР даже был заправлен под самую пробку.

    Костик освоил в армии военно-учетную специальность механик-водитель БТР, а один из приемных сыновей Толиного дядьки служил в танковых войсках, но обещал, что с обязанностями наводчика БТР справиться без вопросов. Собственно говоря, они и составили экипаж бронетранспортера.

    Толя торопил всех как мог. Прощание с военными получилось неудачно скомканным, но подполковник заверил его, что понимает его беспокойство за своих товарищей и всецело на его стороне. На этом все приличия были соблюдены, и церемония прощания была закончена.

    Толя-мысли не мог отказать себе в удовольствии и возвращался обратно в нутре БТР, также он захватил с собой жену Лиду. Когда они выезжали, БТР шел в голове колонны. Толя торчал из командирского люка как суслик из норки и махал рукой своим новым товарищам. Сразу за БТР катился грузовик, а замыкали колонну рейдовые машины.

    Дорога домой тоже была без сюрпризов. Мимо проносилась густая летняя зелень. В открытые люки врывался пряный аромат разнотравья и полевых цветов, хвойный аромат лесов и легкая примесь запаха дорожной пыли. Толя чувствовал себя сильным и могущественным.

    Пока Анатолий и Лида ехали в бронированной коробке на колесах, они прошли теоретический курс молодого бойца по управлению БТРом и его боевыми системами.

    Он поддался общему настоянию и они доставили себе удовольствию, расстреляв из пушки парочку сгоревших грузовиков. Эффект оказался впечатляющим. Искореженные почерневшие остовы опутывали черные облачка из которых вместе с искрами и вспышками летели целые куски металлических панелей и агрегатов попавшихся мишеней. Постреляли из ПКТ БТР и из ПКМ, подаренного военными в качестве бонуса к бронетранспортеру. В машине лежали еще четыре бонуса в ящиках, это были старые добрые ГРП-7 с десятком тремя выстрелами к каждому, а также гранаты.

    Машина шла довольно-таки ходко и плавно. Дизельный камазовский движок с турбонаддувом проявил себя просто замечательно. Дорога домой была легкой и приятной.

    Приехали они, как и предполагал Толя ближе к вечеру. Засада им так и не попалась, но непонятное тревожное ощущение ворочалось у него мерзким холодным червем в области желудка.

    Толя вызвал по рации своего помощника Егорыча. Он был близким другом покойного отца Анатолия.

    - Егорыч! Слышишь меня? Как там у вас? Прием.

    Помощник ответил, начиная с условного кода:

    - С возвращением. Тоска у нас зеленая да сопли желтые. Инцидентик, тут у нас. Пока все спокойно, но подъезжай скорее.

    Егорыч не стал выдавать в эфир, что там произошло. Зеленый цвет говорил, что все спокойно, но желтый говорил о грозящей опасности. То есть спокойная ситуация перерастала в напряженную. Но красный код он так и не упомянул

    Анатолий распорядился свернуть с дороги и объехать бандитскую базу хедхантеров вокруг, а затем приказал оставить БТР и грузовик в укромной лощине недалеко от въезда в хозяйственный двор усадьбы. С собой Толя взял брата жены и дядьку с приемным сыном, который имели опыт боевых. На территорию усадьбы решили заехать на двух автомобилях и в полной боевой готовности.

    День заканчивался. Небо налилось осоловелой вечерней усталостью. База работорговцев встретила две вооруженные машины сопровождения настежь распахнутыми главными воротами. Сначала Толя хотел даже повернуть обратно, но затем он увидел истерящих баб и Митрохинских бандитов, понуро стоящих вокруг чего-то валяющегося на земле. Толя подал условный сигнал о готовности Антону и медленно заехал на территорию. Произошло что-то настолько ужасное, что на заехавшие машины никто даже внимания не обратил.

    Анатолий поудобнее перехватил автомат и направился в сторону бестолково толкущихся людей. Бабий крик и плачь неприятно резали слух. Только пока не мог понять рабыни это или кто-то из своих так убивается. Толя-мысли протиснулся между дышащими свежим перегаром уголовниками и увидел два воняющих трупа, лежащих на расстеленных кусках синего полиэтилена. Но хотел было уже посетовать над безалаберным разбазариванием ценного в новом мире материала, но в это момент он действительно опешил. Над крупным обезображенные трупом страшно убивалась Митрохина татарка.

    Волосы Айшат были растрепаны, ее лицо, руки и одежда были перепачканы в грязи от трупа и темными воняющими сгустками старой свернувшейся крови. Толя сначала ее даже не узнал. Тут до него дошло, что изрубленный воняющий труп был одет в одежду Митрохи, только теперь она была вся грязной, пропитанной застарелой кровью и изорванной.

    Вторым трупом был «Копейка». Над мелким трупом убитого пацана Копейки рыдал Пятак и его жена. Пусть Копейка был конченным малолетним говнюком, но все-таки он был единственным сыном для этой семейной пары.

    Над третьим трудом не рыдал никто. Убитый Гуня лежал как-то в стороне, запрокинув голову с широко распахнутыми глазами. Острый кадык на тощей шее сильно выпирал куда-то вверх. Лицо Гуни раздулось от чего его было невозможно узнать.

    Апофеозом трагической действа была бедная как смерть Виолетта. Она стояла в своих долгополых панских одеждах, выставив большое брюхо и сжав кулаки.

    Глава 27. Испытание

    Утреннее пробуждение Иваницкого и близко не напоминало легкую побудку прирожденного жаворонка. Сначала он напряженно пытался вспомнить - где находится, а потом старательно продирал глаза. Голова дико болела и кружилась. От состояния жестокого похмелья утреннее пробуждение отличалось только отсутствием тошноты. Хотя, с другой стороны, туман в голове на порядок перекрывал алкогольный угар. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит практически под открытым небом, еще он видел над собой стропила и кусок крыши.

    Сделав очередное усилие, Иваницкий смутно вспомнил вчерашние посиделки на чердаке дома возле недостроенной стены. Тут до него дошло, что его сверху придавило что-то не тяжелое. Он кряхтя перевернулся на бок, освобождаясь от неожиданного гнета. К большому удивлению, с него скатилась Марфа. Лисичка недовольно сморщила носик и потянула на себя край спальника.

    Они вместе лежали внутри двуспального туристического мешка, который неведомым образом оказался на этом самом чердаке под недостроенной крышей. Но самым удивительным был не это. Лисичка была совершенно голой. Голым был и сам следователь. Судя по тянущим ощущениям в паху, он не так давно занимался сексом и занимался сексом много. На этом его затуманенный мозг вообще отказался работать. Иваницкий уронил голову и замер на какое-то время.

    Просыпающаяся Марфа сладко потянулась и обвила шею следователя. Еще она пискнула что-то довольное и чмокнула его в подбородок. Наверное, она метилась в губы, но промахнулась, так как не удосужилась открыть глаза.

    Наконец ему удалось поймать одну единственную мысль, и он стал пытаться соединить ее со второй, а потом и с третьей. Володя совершенно не помнил, чем вчера закончились посиделки, но валяющаяся рядом голая девочка недвусмысленно намекала на завершение вечеринки, подпадающего под уголовную статью. Нетвердые и колышущиеся мысли выплеснули на поверхность однозначный и пугающий вывод: подстава! Где-то неподалеку его уже поджидают взбешенные религиозные фанатики с ножами для оскопления или еще что похуже - они же сектанты. Иваницкий отстранил от себя девчонку. Не толкнул и не отодвинул, а именно отстранил.

    Девушка удивленно распахнула заспанные глаза:

    - Тебе не понравилось? Я что-то сделал плохо?

    - Ты это... - Иваницкий попытался собрать мысли в пучок. - Чего-нибудь было вчера?

    - В каком смысле?

    - Ну, это. Тебе лет то сколько?

    - Я уже взрослая! А что? Мне можно. Меня сам батюшка Серафим благословил,- с гордостью в голосе заявила пигалица.

    Иваницкому может и перенес бы это легче, если бы не писклявый детский голосок Лисички.

    - Так как это благословил? Ты же ребенок еще совсем!

    - Я уже взрослая. Сейчас время такое. Раньше с раннего возраста замуж выходили, а к двадцати уже по трое или пятеро детей имели. А в библии написано: плодитесь и размножайтесь. Род людской нужно пополнять. Господу необходимы праведные воины, а те, кто в обители родятся - те будут ангелам подобные.

    - И ты рожать собралась?

    - Да! Ты мне понравился. Ты сильный и красивый. От тебя детки такие же сильные и красивые родятся. А ты не хочешь?

    Глаза Марфы широко распахнулись и мгновенно стали наполняться слезами. Вот только этого еще не хватало. Ей по другому поводу сокрушаться нужно, а она думает вообще не понять о чем.

    - Подожди! Так нельзя. Ты же молоденькая еще.

    - Ну и что. Я же всему научусь. Я не хуже чем другие смогу! Тебе понравиться! - твердо заявила Лисичка.

    -Да смоч-то ты сможешь, но все равно рано тебе. Грех это, - нашелся Иваницкий.

    - Какой же это грех? Я хотела, и ты хотел этого. Когда без любви и против воли, и еще когда ради похоти, то это блуд, а блуд и есть грех. А я от тебя ребенка хочу! - безапелляционно заявила Марфа.

    Едва было собранные мысли Иваницкого снова рассыпались беспорядочной кучей и стали неудержимо пропадать. Полубредовое состояние продолжалось. Ему очень хотелось, чтобы происходящее было отвратительным сном или чудовищным розыгрышем, но реальность безжалостно давила на Володю нависающим сверху тощим тельцем с полукружиями мелких грудок.

    Бред! Мыслей не было, зато было болезненное ощущение совершённой мерзости. Иваницкий был отвратителен самому себе. Похоже, что подставы не было, и врятли кто-нибудь здесь его осудит, но стыд и чувство вины от совершенного в беспамятстве поступка дополнялись отвращением и ненавистью к собственной персоне.

    - Ой, да у тебя же медовое похмелье, - восторженно сказала Марфа.

    Смурные складочки на ее лбу расползлись, а из глаз ушли обида и отчаяние. Похоже, что сделанное открытие объясняло для Лисички состояние ее партнёра полностью, и все ее переживания оказались напрасными.

    С лукавым выражением глаз и с плохо скрываемым удовольствием Марфа нравоучительно заявила:

    - Нельзя много меда пить. Тем более в первый раз. Мед нам дан для веселия и послабления терзаний. Он как лекарство, только меру знать нужно.

    После короткой паузы Лисичка добавила примирительным тоном:

    - Я тоже виновата. Нужно было тебе сразу объяснить.

    Она выбралась из спального мешка и голой пошла в сторону лаза на чердак. Иваницкий отвернулся, чтобы не видеть наготу девочки-подростка. Он чувствовал себя преступником.

    Поворот головы открыл для него новую картину. Оказывается, они здесь не были в уединении. Вокруг лежали или сидели голые и полуголые люди парами тройками и даже целыми стайками. Общий настрой и поведение сектантов не вызывало сомнений, что следователь стал участником свального греха или как это называется. Свингеры, в общем. Сектанты чувствовали себя вполне свободно и вели себя раскрепощенно. Володя почувствовал, как Лисичка снова нырнула к нему в спальный мешок. От прикосновения холодной кожи Иваницкий вздрогнул. Девушка озябла.

    - Вот! Пей! Я тебе принесла. После этого должно легче стать.

    Она сунула ему под нос пластиковую бутылку с мутной жидкостью. Напиток в бутылке слегка пузырился, а сама бутылка приятно холодила кисть. Лисичка помогла открыть пробку, и Володя присосался к узкому горлышку. Напиток оказался резким и горьковатым. Самое лучшее, что он был холодным как лед. Вместе с ломотой в зубах приходило облегчение.

    - Тебе лучше? Может мне тебя в госпиталь отвести? - Лисичка опять чирикала ему под самое ухо.

    От ее трескотливой непрекращающейся болтовни Иваницкий терял последние остатки способности трезво мыслить. Хотелось непременно спровадить ее куда-нибудь или прогнать эту вертихвостку, но сил на это нисколечко не было. Он встал и натянул на себя одежду с помощью Марфы. Болтушка тоже оделась, ничуть его не стесняясь. И после произошедшего ночью, это было не удивительно. Они вместе дошли до нового барака, куда поселили их с уголовником. Только здесь Иваницкому удалось сплавить Марфу в ее собственную келью.

    Протопав по длинному коридору и, не обращая внимания на немногочисленных соседей по бараку, он ввалился в душевую и прямо в одежде залез под одну из леек. Иваницкий долго стоял в душе под холодными струями, стягивал себя мокрые шмотки и растирал тело, пытаясь разогнать кровь. Общее состояние организма улучшилось, но туман в голове стоял такой, как и прежде. Оставив спортивную одежду, валятся кучей мокрою в углу, он нагишом зашагал в сторону выделенного закутка.

    В голове клубился болезненный глухой туман. Состояние было отвратительным. В своей ячейке он к великому счастью никого не обнаружил. Повалившись на кровать, Володя почувствовал, что стало только хуже – к туману добавился отвратительный скребущий шум в голове. Стало душно, и ему показалось, что он задыхается.

    Кое-как напялив на себя, выданную позавчера, рабочую одежду, он пошел к уличной двери.

    **********************

    Николая разбудила напевная молитва, которая звучала несколько громче, чем положено. Потом снизу донесся громкий настойчивый стук. Их с Людмилой пытались вежливо и корректно разбудить. Они лежали на разметанной куче прошлогоднего сена, укрывшись своей одеждой.

    Влюбленные, не сговариваясь, кинулись одеваться. Николаю стало смешно. Их могли застукать как нашкодивших подростков. Комизм ситуации еще заключался и в том, что они никак не могли разобраться со шмотками. Вещи комкались, терялись и цеплялись за все подряд. Суетливо нарядившись и оправив свою одежду, они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

    Люда смеялась чистым звонким смехом, который подпрыгивал как бубенчик. Ах, какая у нее была открытая и жизнерадостная улыбка. Счастливая улыбка влюбленной женщины. Улыбка преобразила Люду, сделала ее красивой. Не смазливой или миленькой, совсем нет. Сейчас она была действительно прекрасна. Смуглянка радовался ее счастью и сам был счастлив. Среди творящегося вокруг кошмара он нежданно-негаданно нашел свою частичку счастья в жизни. Какое это счастье быть рядом с действительно близким и любимым человеком. Теперь они точно все преодолеют.

    Они еще какое-то время приводили себя в порядок, поправляя одежду, убирая прицепившиеся сено и стружки. Дикую сухость во рту Николай уничтожил тем замечательным напитком, которым их поили вчера. Люда приняла флягу из его руки и тоже запрокинула голову, тряхнув короткими волосами. Они так и не притронулись за всю ночь к захваченной бутылке, а теперь напиток оказался более чем кстати. Легкий хмель снова проник в голову, поднимая настроение и расцвечивая окружающий мир.

    Спустились Николай и Люда уже держась за руки. Внизу их встретили улыбками Прокл и Никодим. Причем улыбались мужики без насмешки и едкого сарказма. Они понимал, что произошло и отнеслись к этому спокойно и доброжелательно. Зачерствевшее сердце Николая настолько размякло за прошедшие сутки, что он был готов обнять каждого из них. Он любил этих людей. Ему нигде не было так хорошо как в общине.

    Проша не скрывал своей радости от встречи с Николаем.

    - Доброе утро, брат!

    Проша обнял Смуглянку его как старого друга, а от этого Николаю стало еще лучше и веселее.

    - Доброе, Проша. Здравствуй, Никодим, - Николай приветствовал и тоже обнял Прошиного помощника. – Вы сегодня рано чего-то?

    - У нас тут дела кой-какие еще есть, а вы идите, завтракайте пока. После утреней службы очень много работы будет, - извиняющимся тоном сказал Прокл.

    - Мы сейчас в трапезную, а потом я к вам на стройку.

    - Хорошо.

    Николай хотел проводить Людмилу, но она его остановила решительным жестом.

    - Коля, я не знаю, как Сонечка отреагирует, когда нас вместе увидит. Ты иди, пожалуйста, сейчас к себе. А я попробую с дочкой поговорить.

    Николай пожал плечами и улыбнулся.

    - Все будет в порядке. Я это знаю.

    Людмила не решилась его поцеловать при посторонних, а просто крепко прижалась к нему. Смуглянка еще какое-то время смотрел ей вслед. Для него уже было неважно: красивая она или нет, что у нее было в прошлом, и что их ждет в будущем. Судьба свела двух людей, которые перенесли за свою жизнь столько боли, горя и страданий, что иному человеку и на несколько жизней хватило бы. Им не нужно что-то друг другу объяснять. Теперь они были, по сути, единым целым, и разделить их могла только сама смерть.

    Николай возвращался в свой барак, не чувствуя земли под ногами. Он не шел, он парил над горой. Воздушная легкость и приятная пустота невесомого тела были непривычны и удивительны. Такого он не ощущал никогда. Так вот оно какое - настоящее счастье. Ему захотелось громко рассмеяться или заорать что-то совершенно сумасшедшее, но он благоразумно ограничился одной из песен, которую они пели вчера. Смуглянка фальшиво, но с душой принялся напевать вполголоса незамысловатую мелодию.

    В дверях барака он столкнулся с Андрием, который уже торопился в трапезную. Дел сегодня было невпроворот.

    - Коля, пошли скорее со мной. Сестры наши утром оладьев настряпали. Ты такой вкусноты наверное и не пробовал. Их горячими есть нужно. А ты брата Прошу не видел?

    - Прокл уже возле башни. Дела у них там какие-то.

    - Вот неугомонный! – спрятав лукавую улыбку в бороду, посетовал Андрий. – Метлой его нужно на завтрак гнать. Упертый как ослик молодой. Дал себе зарок - до следующий недели крышу закрыть. В восресенье грязную, тяжёлую и грубую работу делать нельзя. Вот и мучается теперь и других загонял совсем. А ты как?

    - Все замечательно. Я там даже ночевал. Сейчас помоюсь и тоже пойду в трапезную.

    - Да чего же это ты? – Андрий недоверчиво уставился на него. – Впотьмах работал что ли?

    - Нет, я на звезды смотрел. Впервые за много лет, братишка. Вот так.

    - О-о-о. Вот оно что. Так это можно. Мир божий прекрасен и удивителен. Им нельзя не любоваться. Благодать божия в твое сердце дорожку ищет, а ты ей помоги. Тебе с батюшкой Серафимом вечером поговорить нужно будет.

    Николай распрощался с бородатым общинником и зашел в барак. В их ячейке он обнаружил мокрую смятую постель на первом ярусе под его койкой. Судя по грязным отпечаткам на полу, кто-то недавно босиком пришел сюда из душа и валялся на заправленной кровати.

    «Вот ментяра! Ведет себя как поросенок» - раздраженно подумал про себя Смуглянка. Почему-то у него даже мысли не возникло, что такое мог натворить брат Прокл.

    Николай сначала навел порядок, а потом уже пошел в душ, вооружившись широким полотенцем. После гигиенических процедур он, подпрыгивая и трясясь от холода, растирал себя жёстким вафельным полотенцем. Переодевшись в их закутке в рабочую одежду, он побежал в столовую.

    Там он заметил следователя. Иваницкий сидел в самом дальнем углу с хмурым недовольным видом, ковыряя ложкой рисовую кашу со шкварками. А в другой тарелке перед ним аппетитной горкой лежали горячие румяные оладьи. Сегодня Вовчик подрастерял свой вид воинствующего инквизитора. Смуглянка нутром почувствовал, что с ментом произошло что-то настолько неприятное, что тот никак успокоиться не может.

    У Смуглянки было такое год назад, когда они ликвидировали очередного клиента. Мишень была сложная и они долго ее выслеживали. В итоге клиента убрали прямо перед собственным особняком. Вся подлая гадость ситуации заключалось в том, что клиент из машины вышел вместе с сынишкой. Смуглянка легко воспринял смерть клиента, охранников и водителя. В этом заключалась его работа. Но убитый мальчик ему снился еще очень долго.

    Николай получил от добродушного повара на раздаче тарелку с горячей кашей и оладьи, а потом направился к хмурому товарищу.

    - Привет, начальник, - дурашливо поприветствовал Николай насупленного следователя. – Как спалось?

    Когда уголовник обратился к нему, Иваницкий бесцельно размазывал остатки каши по дну тарелки. Следователь чувствовал себя разбитым, но самое главное, что он никак не мог собраться. Бессвязные мысли не задерживаясь текли в голове вялым потоком. Ни на одной из них он не мог сосредоточиться. Володя сейчас чувствовал себя той белой рисовой размазней, которую мял на дне тарелки. Куда-то испарились те внутренний напор и уверенность, которые в последнее время вели его по жизни. Неужели он перегорел? Неужто, его хватило так ненадолго. С таким настроем он не сможет вести за собой людей. Вопрос Смуглянки вырвал его из тягостных попыток собраться с мыслями.

    Следователь окинул шутника взглядом.

    - Зато у тебя все в порядке, как я вижу, - уходя от ответа, сказал Иваницкий.

    Чувствовал он себя действительно препоганейшим образом. Володя сам не мог понять, как такое с ним могло случиться. Его коробило даже не от собственного поступка, который он считал действительно мерзким, а от того что подобное происходит здесь повсеместно. Он чувствовал себя участником преступления. Даже тот факт, что девочка-тинэйджер соблазнила его сама, ничуть не влиял на мучительное чувство отвращения к самому себе.

    - Ну не хочешь говорить, значит, не говори, - закончил разговор уголовник.

    Смуглянка не духовник, не психиатр и не собутыльник, чтобы капаться во внутренних заморочках рефлексирующего милиционера. Пусть к батюшке Серафиму сходит. У того скорее всего найдется что-нибудь для угрюмого Иваницкого. Нахохленный бывший мент больше всего походил на старое огородное пугало, которое безрадостно торчит посреди цветущего луга.

    «И чего ему неймётся?» - подумал Смуглянка. Но приятные мысли снова захватили его и увлекли от мрачного Иваницкого в будущее. Он уже мечтал о том, как построит в общине добротный деревянный дом, как они будут в нем жить с Людмилой и Сонечкой. Он будет много работать, и его семья никогда и ни в чем не будет нуждаться. У него с Людмилой еще будут дети. Их обязательно будет много. А он подарит им такое же детство, как было у него самого. Если даже Людмила не сможет родить ему детишек, то они обязательно возьмут к себе в семью сирот. И каждый день в его большом доме будет веселая суета и детский смех.

    Они молча ели, думая каждый о своем. Счастливый Николай летал в облаках, улыбался своим приятным мыслям. Иваницкий вяло думал о том, что стоит сегодня по душам поговорить с попом и выяснить, что тут на самом деле происходит.

    Сегодня Смуглянка осилил большую алюминиевую тарелку с громадным количеством каши да оладьями сверху привалил. Еще вчера Николаю казалось, что жрать такое количество еды может только гиппопотам, теперь, оказывается, он и сам мог посоперничать с гиппопотамом в объеме желудка.

    Звон колокола призывал всех на утреннюю молитву. Люди с воодушевлением спешили в сторону деревянной церквушки. И не было среди них хмурых и неприветливых. Чем больше Смуглянка вглядывался в окружавших его людей, тем больше он проникался этим духом всеобщей радости. Здесь не было страха и обречённости, поселившихся в душах всего остального человечества. Это место действительно было тем замечательным островом спасения – островом истинно живых людей в океане эпохи мертвых.

    Смуглянку снова посетила предательская мысль о том, что это не может быть правдой. Ведь не может быть все так хорошо! Но он тут же придавил поганую мыслишку ногтем, как лагерную вшу. Каждому человеку обязательно хочется верить во все лучшее, прячась от назойливых сомнений и занудного предчувствия чего-то плохого. Николай был счастлив впервые за многие прошедшие годы. Он встретил свою половинку, рядом с которой был готов коротать весь оставшийся век, пока Бог не приберет их обоих. А жить он хотел именно среди этих людей, которые так радостно с ним здоровались и улыбались ему, хотя знали его чуть больше суток.

    За счастливыми мечтами он не заметил, как пришел отец Серафим и начал утреннюю службу. Служил он прямо на улице. Смуглянка, как мог, повторял вместе со всеми молитвы, подтягивал грубым голосом песнопения и истово крестился. Людмила так и не появилась на общем молении. Но Смуглянку это нисколько не обеспокоило. Ему сейчас было так легко.

    Сразу после короткой утренней проповеди и наставлений попа к Николаю подошел Илия.

    - Коля, приветствую тебя. Надеюсь, что Господь послал мир и успокоение терзаниям твоим - поздоровался с ним интеллигентный общинник.

    - Ты прав. Я себя уже другим человеком почувствовал.

    - Вот видишь, как благодать божия тебя силой наполняет. Здесь каждый из нас счастье свое обрел. И каждый из нас готов делиться этим даром. Ибо преисполнены души благодатью божией.

    Николай улыбнулся. То, что казалось ему еще позавчера бредом, наполнялось смыслом и проникало в него капля за каплей.

    Смуглянка не заметил, как сзади подошел Андрий.

    - Мир вам, люди христовы. Как ты себя чувствуешь, Николяша? – неожиданно уделил он особое внимание Николаю.

    - Спасибо. Как заново родился.

    - Вот это по-нашему, - одобрительной заулыбался в большущую бороду Андрий. – Ты, насколько помню, делу воинскому обучен и в оружии разбираешься?

    - Есть такое. После срочки я в армии на войне контрабасил. А последние три года специальной подготовкой занимался.

    - А не желаешь ты, друг любезный, греховные умения свои на дело богоугодное употребить?

    - Так я всегда готов. Как пионер.

    - Похвально. Сложного там ничего нет. Братья ночью целый грузовик с оружием и боеприпасами привезли. Оно с долгой консервации. Его в порядок привести нужно.

    - Нет проблем. Нужен керосин или бензин, много ветоши, инструменты кой-какие.

    - Это, мил человек, в кладовой возьмёшь. Там у нас много всего. Присмотри себе помощников. Я могу тебе это дело полностью доверить? Сам понимаешь, людей у нас на все не хватает.

    - Ничего страшного. Я вон следователя с собой возьму и еще кого-нибудь.

    Смуглянка весело подмигнул Иваницкому. Ему захотелось вытащить его из мрачной депрессии или хотя бы разузнать, что с ним случилось. Уж, слишком разительной была перемена в нем. Если еще вчера он был деятельным и резким, то сегодня сидел тихим и подавленным.

    - Вова, поможешь мне?

    - А что нужно делать? - переспросил он.

    - Расконсервация. Оружие будем чистить.

    - Чистить, так чистить, - безразлично отозвался Иваницкий.

    На самом деле ему просто необходимо было чем-то заняться для того чтобы привести в порядок мысли и чувства. Может именно тогда он сможет найти и вернуть себе дар - ту уникальную силу ДОЛГа, которая внезапно испарилась. Как будто у него ее просто закончился заряд как у батарейки, или эту самую батарейку из него выдернули. Может, это поп виноват?

    - Вова, - задумавшегося Иваницкого снова окликнул его приятель уголовник. - Пошли. Работа не ждет.

    Следователь поднялся из-за стола и механически пошагал за Николаем и тремя братьями из общины. Они оживленно о чем-то беседовали, но он не прислушивался. Плотно набитый желудок тугим курдюком распирал живот. Тяжелая осоловелая сытость делала мешанину мыслей вязкой как кисель или густой гороховый суп. Мысли стали еще более медленными и беспорядочными. Иваницкий не понимал, что с ним происходит. Может, именно так люди сходят с ума и превращаются в некое подобие живого овоща?

    Бессмысленно рассматривая четыре спины впереди, Иваницкий дошел до церкви, обошел ее справой стороны и подошел к бетонной коробке арсенала. Рядом с арсеналом стояли два тентовых грузовика, а между ними пара дюжих ребят уже сбивали дощатый стол и скамейки из старых поддонов и фанеры. Скорее всего, именно там предполагалось заниматься чисткой оружия и приведением его в рабочее состояние.

    Кабина первого грузовика внутри полностью была залита кровью. Похоже, что в нем убили и расчленили по меньшей мере трех человек. Сквозь медленно крутящееся варево в сознании следователя пришло понимание, что людей в машине убил не морф и не зомби. Людей убили люди. Лобовое и правое боковое стекла в машине были полностью выбиты, а кабина во многих местах была пробита пулями. В салоне виднелись рваная обшивка и дырки от пуль. Никаких тебе царапин от когтей или клыков, никаких следов борьбы в кабине. Водителя и его пассажира или пассажиров холоднокровно и умело расстреляли внутри машины. Патронов на них не жалели.

    Второй грузовик, наоборот был совершенно целый. Но в кабине все равно были свежие пятна крови. Похоже, что водителя зарезал пассажир, который сидел рядом с ним.

    Смуглянка, уперся ногой в крюк фаркопа и, подтянувшись на руках, ловко как обезьяна забрался в кузов целого грузовика. Буквально сразу же из машины донесся громкий испуганно-удивленный крик:

    - Во, млять!!!

    Из затянутого тентом каркаса в кузове грузовика показался Смуглянка с округлившимися глазами и заорал:

    - Назад!!! Все назад! Взрывчатка!

    К машине подскочил Андрий:

    - Что там?!

    - Взрывчатка для горных работ! Вы бомбу в общину привезли!

    Иваницкий без интереса для себя наблюдал, как резво засуетились люди внутри закрытого периметра крепости. Пока паники не было, но все старались спешно убраться куда-нибудь подальше.

    К машине подбежали еще несколько человек в военной форме. На глазах следователя произошел скоротечный военный совет. Оказывается, в кузове машины везли взрывчатку для горно-взрывных работ. Ее и так везли, как попало, а воины божии еще умудрились растрясти коробки со взрывчаткой по всему кузову. Взрывчатка из нескольких коробок рассыпалась и толстенькие светло-коричневые цилиндрики, плотно упакованные в полиэтилене по несколько штуку, валялись и ту и там. От взрыва их спасло только чудо. Все зависело от стабильности взрывчатки или от божьей помощи.

    На совете решили, что все общинников срочно уводят в безопасное место. А взрывчатку пакуют в тару и опускают в арсенал. Там есть отдельное помещение с тяжелой массивной дверью.

    - Кто работал с промышленными взрывчатыми материалами? – задал главный вопрос Николай.

    Нерешительно вышел вперед Андрий:

    - Ты лучше объясни, что и как делать. А мы уже справимся, - неуверенно предложил он.

    - Так дело не пойдет. Меня учили со взрывчаткой работать и даже разминировать учили, но я не специалист. Неважный из меня учитель получится. Вам повезло, что на воздух не взлетели до этого времени.

    Общинники совершенно по-идиотски заулыбались, а в глазах святилась уверенность.

    - Господь не допустит. Мы под дланью божией ходим, - млея от осознания этого факта, сказал Андрий.

    Со всех сторон послышались одобрительные возгласы, и присутствующие затянули очередную коллективную молитву, вознося благодарность и хвалу всевышнему. Они до сих пор не понимали всю серьезность ситуации. По прикидкам Смуглянки здесь было не менее тридцати ящиков двухсотграммовых шашек скального аммонала.

    - Не искушайте господа. Недомыслие и гордыня – это грех, - резко сказал Николай. В голову само собой пришло что-то из ранее слышанного. – Вам вчера двух смертей братьев ваших не хватило?

    Нужный эффект были достигнут мгновенно. Верующие гнева божия боялись на порядок больше чем шестидесяти килограммов взрывчатки, которая могла детонировать в любой момент.

    - Нужно Медяка пригласить. Он точно со взрывчаткой работать умеет, - наконец сказал совершенно рыжий брат.

    Андрий радостно закивал головой:

    - Точно. Он в карьерах работал.

    Через пятнадцать минут притащили того самого пожилого плешивого мужичка, которого позавчера на глазах у Смуглянки и следователя спасала от мигрени Людмила. Он тащил с собой все ту же пятилитровую бутыль с водой.

    Страдающий головными болями плешивый сразу взялся за дело. Ему не потребовалось ни военных советов, ни молитв, ни уговоров. Медяк заглянув в кузов и присвистнул.

    - Вам теперь боженьку благодарить не пререблагодарить, - категорически заявил он.- Тут взрывчатки хватит, чтобы всю обитель на небеса отправить. Мне нужно два человека. Небольшие ящики, песок, лейка, много тряпок и много воды.

    Вызвавшиеся добровольцы были забракованы плешивым Медяком. Никто из них не имел представления о том, как обращаться с промышленной взрывчаткой. Всех жителей общины, кроме группы охранников, выгнали за территорию обители до завершения складирования взрывчатки.

    Смуглянка остался с плешивым сам, объяснив что обучался работе со взрывчаткой, но не уточнил какой работе и для чего, а Иваницкий остался за компанию. Ему нужно было привести мысли в порядок.

    Ящик притащили не деревянные, а пластмассовые, но плешивый сказал, что такие подойдут. Песок возили тачками, воду привезли в больших двухсотлитровых бочках из-под солярки, а на тряпки совсем расщедрились и принесли целый рулон нетканого полотна. За время подготовки в арсенале освободили небольшую комнатушку с толстенной железной дверью. Там же из подручного материала собрали стеллажи для хранения взрывчатки.

    Через час все было готово к переноски взрывоопасных трофеев. Медяк разогнал всех лишних. Фронт работ был готов. Иваницкий должен был насыпать ящики песком, подавать их в кузов плешивому, рвать на куски тряпки и подносить воду, а ящики с уложенной взрывчаткой должен был аккуратно относить к бетонному пеньку у входа в подземный арсенал. Смуглянка таскал и укладывал ящики на стеллажи в подземный арсенал.

    Плешивый щедро полил всю вывалившуюся взрывчатку и ящики водой из лейки, а потом стал оборачивать шашки и пачки шашек в целой упаковке мокрой тканью и укладывал на песчаную постель в ящиках. Уложенные шашки он засыпал сверху песком и накрывал кусками фанеры. Работал медленно и много раз останавливался. Во время таких перерывов вынужденно отдыхали и следователь с уголовником.

    Во время первого перерыва плешивый соизволил наконец представиться.

    - Меня все Медяком все зовут здесь, а на самом деле я - Паша.

    Иваницкий и Смуглянка представились также, а то неприятно, если к тебе обращаются: «Эй!» или «Эй, ты!».

    - Медяк – это фамилия? - уточнил

    - Прозвище. Меня в округе хозяином медной горы называли, а потом до Медяка сократили.

    - Странно. Я думал тут у всех библейские имена.

    - Нет. Я не из общины. Я сочувствующий. Можно так сказать.

    - Вы новенькие? Вместе с Людой сюда пожаловали? – задал встречный вопрос плешивый Паша.

    - Да. Вместе с Людмилой.

    Взгляд Медяка мгновенно потеплел.

    - Людочка такой замечательный человек. Моя спасительница. Она появилась и у меня жизнь сразу наладилась. Столько лет мигрени мучали, а она мне помогла. И дочка у нее очень талантливая девочка. Удивительно рисует. Для меня такую картину нарисовала, что я только ахнул. Кстати, Люда мне про вас рассказывала.

    - Плохое или хорошее.

    - Что вы! - замахал на них плешивый. – Только хорошее, конечно. Вы воды хотите?

    Плешивый обеими руками протянул им пятилитровую бутыль.

    - Спасибо, но нам тут морсик с собой дали.

    - Не пейте ни в коем случае, - заговорщически зашипел плешивый. – Там наркотики.

    - Какие наркотики? – встрепенулся следователь.

    - Не знаю. Они какие-то синтетические наркотики делают на фабрике своей. Разные виды причем.

    - И они их в воду добавляют?

    - В основном в напитки. Может вкус там или запах какой. Я не специалист.

    - Вот это да! – удивился Смуглянка. Такого он точно не ожидал. – А как вы узнали?

    - Один из бежавших рассказал. Община уже более года здесь на кургане обретается. А я этим захоронением уже много лет занимаюсь. Поэтому меня хозяином горы и называли. Про Медного, это уже позже привязалось. А когда сектанты тут появились я с ними, разумеется, и познакомился. Поначалу тут всякое было. Я еще зимой одного беглого из секты прятал. Так он мне и рассказал. Я в секте не состою, но батюшке сейчас нужен оказался. Только я вам этого не говорил. У вас дня два или даже один есть, чтобы убраться отсюда. А потом с боем прорываться придется.

    - А что здесь происходит?

    - Бедлам происходит. Тут отец Серафим и царь, и бог, и последняя инстанция. Если что не так, то ты лукавому служишь и врагом господа стал. А враги господа – это случай особый. На них законы божии не распространяются. Никакого прощения, никакого «не убий». Божьих врагов тут уничтожают. А чтобы остальное стадо послушным было, их наркотой всякой пичкают. Принял дозу и тебе сразу хорошо. Никаких мучений и сомнений. Внушаемость абсолютная, и все счастливы. Идеальный мир по Оруэллу.

    Николай с сомнением посмотрел на, оставленные у них, термос с прохладным морсом.

    Плешивый, тем временем, продолжал:

    - Только Люду с девочкой заберите отсюда. Другое место себе ищите. Через три дня у вас привыкание наступит. Ломки от препаратов очень тяжелые. Я сам видел. Они это борением с тьмой называют и потерей благодати. Благодать у них тоже разная. Новичков они чем-то специфическим потчуют. Люди просто в облаках от счастья летают. Воцерковленных дешевым пойлом накачивают, а вот подвижники на чем-то жестком и особо специальном сидят. Их мало.

    - Вот ничего себе! Вот гад!

    - Я умоляю вас тише, пожалуйста. Это чудо, что вас со мной наедине оставили. Новички под надзором постоянно находятся. Ребята, давайте работать, а то привлечем к себе ненужное внимание. Отец Серафим страшный человек.

    Плешивый сделал круглые глаза и жестами показал им, что лучше больше не болтать.

    Смуглянка был в шоке. Такой подставы он не ожидал. Получается, что они с прошлого вечера под кайфом ходят. Внутри у Николая все закипело. Его обманули, кинули, поимели как дешевого фраера. Весь его восторг от обители и ее обитателей, а также удивительная любовь к Людмиле – это всего лишь результат наркотического бреда? Да такого быть не может! Но он понимал, что многое говорит ему именно об этом.

    Плевать! Он убежит сегодня же. Только Люду и Сонечку нужно вытащить. Успеет он до вечера подготовиться или нет? сейчас их оставили без надзора и это следовало использовать на все сто процентов.

    Теперь во время спусков в арсенал Николай уже не столько заботился об укладке взрывчатки, сколько «шерстил» его содержимое. Оружие держали в ящиках и пирамиде, а все боеприпасы были в одной запертой комнате.

    В следственном изоляторе и на зоне собратья по несчастью частенько и охотно делились секретами криминального промысла. А во время специальной подготовки в отряде карателей, он уже освоил и практические навыки. Большинство замков для него были не больше чем несложным затруднением, которое отнимало только некоторое количество времени. Если вход в арсенал запирался мощной защитно-герметической дверью с неизвестным запорным устройством, то бронированные двери внутри арсенала запирались на засовы с обычными навесными замками и замками-контрольками. Смуглянка легко вскрыл хранилище с боеприпасами.

    Цинки с патронами, ящики с гранатами, коробки с охотничьими боеприпасами, банки с порохом. Все это богатство теперь было в распоряжении Смуглянки. Уголовник был осторожен. Он вытащил из арсенала несколько пистолетов Стечкина и патроны к ним, а также пустые магазины. Он спрятал все это добро в доступные укромные места возле арсенала. Николай боялся, что его будут обыскивать после работы, и поэтому рассчитывал добраться до припрятанного оружия сегодня вечером, когда стемнеет. Позже он перетащил коробки с патронами.

    Иваницкий был поражен не меньше чем Смуглянка, но теперь он точно понимал причину своего состояния. И это его взбесило! Для того, чтобы как можно быстрее вывести наркотик он пил очень много воды, но не из бутыли плешивого мужичка, а из больших пластиковых канистр. Родниковая вода хоть и отдавала болотной вонью и полиэтиленом, но в ней явно не было наркотиков.

    Может действие наркотиков прекращалось, а, может, мобилизовался организм следователя, но ему удалось справиться. Теперь мысли выстраивались в стройные цепочки, взгляд привычно вычленял из общей картинки отдельные детали, а интуиция вынырнула из-под покрывала наркотической дремы. Он видел цель и был готов идти до конца.

    Внезапно внимание Володи сконцентрировалось на одной единственной детали, которая ускользала от него все это время. На спине, выброшенной из кабины, окровавленной куртки были нарисованы четыре простые буквы, которые складывались в великое слово «ДОЛГ». Буквы были тоненькие и в точности повторяли те самые буквы, которые он в день откровения выцарапал ножом на двери. Это слово было смыслом его существования.

    За выводами не нужно было далеко ходить и мучительно раздумывать. Святые братья устроили нападение на колонну, которую сопровождали адепты Долга. Иваницкий так сильно сжал пластмассовый ящик, что тот разлетелся в куски, а песок высыпался ему под ноги.

    «Конец пришел тебе, урод долгогривый!» - в бешенстве подумал Володя. Сегодня он убьёт попа.

    Эти сектанты убили его людей, они выкрали то, что предназначалось для великой борьбы. Но здесь возникла и другая мысль. Иваницкий понял, что вслед за выкраденными машинами сюда придут его люди. Они будут мстить за погибших товарищей. Сектантов не спасет ни арсенал, ни наркотики, ни крепость. Они их из артиллерии раздолбят в хренам собачьим.

    - Ребятки, устал я. Давайте перекурим, - снова обратил на себя внимание плешивый.

    Смуглянка, вышедший из арсенала как раз направлялся к машине. А следователь поставил очередной ящик с песком в кузов. Они втроем расположились на пустых ящиках в тени от машины. Близился полдень, и яркое весеннее солнце изрядно припекало.

    - Слыш, братка. А как ты тут оказался? Почему ты не такой как они? Или ты наседка у нас? Провокатором работаешь? На вшивость нас проверяешь? – задал беспокоящий его вопрос уголовник.

    - Я тут по случаю. Вообще-то я маркшейдер.

    - Еврей что-ли? – спросил Николай.

    Евреев он недолюбливал.

    Иваницкий в голос засмеялся, а плешивы мерзко захихикал. Смуглянка понял, что сморозил какую-то глупость и попытался поправиться:

    - Немец что ли?

    Чем вызвал еще один приступ смеха. Сквозь слезы плешивый пояснил:

    - Я маркшейдер, а не Марк Шейдер. Это профессия такая. Понимаете? Маркшейдер - это горный инженер, который организует строительство подземных и наземных сооружений в горной промышленности: шахты, карьеры и прочее. Это моя профессия. Поэтому я и со взрывчаткой знаком. Хотя я не взрывотехник. Вот эти бетонные сооружения которые вы видите, это пункты управления и обеспечения радиолокационных станций, действующих на несколько отличных принципах. Их строили в семидесятые, а я участвовал в их строительстве. Вы заметили, что здесь местность практически ровная. И эта возвышенность – самая высокая отметка в радиусе ста километров. Здесь и хотели строить эту станцию. Так вот. Я тоже сначала считал, что это естественное геологическое образование, но когда мы шурфили гору, то выяснилось ее аномальная структура, указывающая на искусственное происхождение. Это древнее захоронение, самый большой курган в России из известных. Структура у него многослойная и насыпали курган из пород, которые привозили за сотни километров. Можете себе представить? Только вы учтите. Он раньше еще больше был. Насыпали курган примерно десять тысяч лет назад, а в более поздний период верхушку кургана срыли. Тоже загадка. Я заинтересовался этой темой и стал ее изучать. Я настолько увлекся, что стал ею одержим. Когда я вышел на пенсию. А я, как военный специалист, демобилизовался довольно таки рано. Я стал заниматься только этим курганом. Куда я только не писал, с кем только не связывался, где только не выступал - все безрезультатно. Но вы, наверное, знаете, как относятся в научных кругах к таким выскочкам как я. Меня высмеивали, но чем больше я исследовал это место, тем более я убеждался, что это не холм и не гора. Это курган, место захоронения, капище, место поганое. Здесь, вероятнее всего, на протяжении тысяч лет проводили кровавые языческие ритуалы. Мы еще в семидесятых при проведении работ много костей здесь находили. Около десятка раз мы натыкались на человеческие черепа, но когда к нам военные криминалисты приезжали, выяснилось, что черепам порядка десяти тысяч лет. Я пытался привлечь сторонников на свою сторону. Я изучал легенды, искал доказательства. Кто-то мог оценить мой труд по достоинству. Были, конечно, среди поверивших и серьезные люди. Как-то мне удалось зацепить одного банкира. Он даже сюда фирму иностранную приволок с потрясающим оборудованием. Вот тот белый сарай железный его фирма построила. Работать здесь думали по серьезному. Буровую поставили и еще шурфы копали. Именно тогда я больше всего материалов и получил. Но потом убили его. И мне опять пришлось искать деньги на свои исследования.

    - А что с РЛС случилось? - задал неожиданный вопрос Иваницкий.

    Маркшейдер рассмеялся.

    - А вот это еще одно доказательство уникальности этого места. Не пошло. Тут такие помехи для станции были, что она ни одного дня нормально не проработала. Сделать с этим ничего не смогли. Сослались на необъяснимую аномалию. Оборудование демонтировали, а строения остались. Меня тогда именно эти необъяснимые аномалии окончательно прилепили к этому месту. Интересно стало. Начал литературу читать, с людьми встречаться, с краеведами и фольклористами переписываться. Вот так по крупиночке информацию и собирал. Но пока я на том же месте и барахтаюсь.

    - А отец Серафим выбрал это место потому, что здесь капище?

    - Не знаю ребятки. Очень похоже на то. Он к нам в соседнее село приехал храм восстанавливать. Он хоть и зрелым мужчиной уже был, но первый год тогда только в сан вступил и свой приход получил. Столько сил положил на восстановление храма. Я более трудолюбивого человека не видел. Молодежь из городов к нему сюда потянулась. Он тут такие сборища проводил, что местные только диву давались. Думали уж, не святой ли подвижник к нам явился. Да что-то у него с епархией не заладилось. Отобрали у него приход и сана лишили. Но люди уже вокруг него собрались, и он их за собой повел. Не далеко ушел. Сюда на курган забрался. Тут два барака старых были и сарай это металлический. Отца Серафима я и раньше заочно знал, но именно здесь впервые лично с ним познакомился. Когда они обустраиваться начали, то им моя помощь потребовалась. Место тут тихое уединенное, но и выбираться отсюда сложно. Я им помог водопровод восстановить, чтобы воду наверх качать. Его еще военные строили. Отец Серафим с последователями своими место это обителью назвали и поселение стали строить. Самозахватом разумеется заняли. Место тут глухое. Поселков вокруг нет. Люди эту гору стороной всегда обходили. И правильно делали. Сначала верующие эти мне понравились. Работящие, веселые, живут по божьим законам. А потом я одному мужчине из общины помог убежать. Вот он мне глаза и раскрыл.

    - Так если все так плохо, что вы здесь делаете?

    - Вы меня плохо слушали. Этот курган – дело всей моей жизни. Я не успокоюсь, пока не докопаюсь до истины. А батюшка помогает мне раскопки вести. Я его убедил, что тут клад подземный и неведомый источник энергии или силы. Вот и копаем. Я всю жизнь подземными сооружениями занимался. Теперь и на пенсии этим промышляю.

    - А они тут есть? В смысле - источники силы и богатства.

    - На счет клада не знаю. Скорее всего, есть. Курган титанических масштабов. В могилы, как правило, с покойником клали утварь, оружие и предметы быта. Это как минимум. А судя по размерам кургана там, вполне возможно, сокровищница настоящая. А на счет источника силы – это правда. Ведь что-то здесь засвечивало радары. А многие кто сюда селились, сны странные видеть начинали и бредили наяву. Казалось им, что смотрит на них кто-то. Вам здесь странные сны снятся? Многим новичкам сниться одно и то же.

    - Мне вообще ничего не снилось – ответил Смуглянка.

    - А я сны не запоминаю. А что снится то? - сказал следователь.

    - А вам и знать этого не нужно. Надеюсь, что вам удаться выбраться намного раньше, чем спать ляжете. Вы помните, о чем я вас просил?

    - Помним. Бежать отсюда нужно.

    - Ребятки. Давайте ка снова за работу.

    В их сторону направлялся бородатый Андрий. Разговор пришлось прервать. Он спросил, нужна ли им помощь, но самозваные саперы отказались от помощников. Взрывчатку отправляли с сухое и холодное подземелье. С третьего захода работу закончили в течении сорока минут. Время подходило уже к обеду, и решили чистку оружия оставить на время после отдыха. Когда в подземный бункер опустили последний ящик, снова появился Андрий и запер подземную кладовую со взрывчаткой на такой же висячий замок, как и хранилище боеприпасов.

    Управившись с опасной добычей мародёров общины, Медяк, Смуглянка и следователь в сопровождении Андрия направились в баню, чтобы смыть с себя грязь и липкий пот перед походом в столовую.

    По дороге в столовую троица встретила Людмилу. Женщина стояла возле госпиталя и нервно кусала тонкий прутик. Наверное, ей очень хотелось курить, но в обители никто не курил, а сигарет, наверное, и в помине не было.

    - Хорошая моя, что с тобой? На тебе лица нет. Что-нибудь случилось? - Смуглянка приобнял женщину за плечи, но она не прижалась к нему, а наоборот - попыталась отстраниться.

    - Случилось, - бесцветным голосом сказала она, а потом ее губ задрожали, и она взглянула Смуглянке в лицо: - Коленька, милый. Дура я бестолковая. Сама себе места не нахожу. Оказывается, ночью Сонечка просыпалась и меня пошла искать. Ее под утро возле библиотеки обнаружили. Понятия не имею что произошло. Ведет себя как катотоники. Ни на кого не реагирует и сидит неподвижно, все время в одну точку смотрит. Что я наделала?! Я плохая мать. Нет мне прощения.

    - Глупенькая. Ты замечательная мать. А девочка сначала испугалась, а потом обиделась. Ты просто расскажи, как ты любишь ее. Он поймет. Я знаю.

    - Я ее пока с нянечкой Верой Игнатьевной оставила. Она старенькая и со всеми детишками хорошо ладит.

    - Не переживай. Теперь мы вместе: я, ты и доченька наша. А я всегда изо всех передряг выход находил. И сейчас осилим.

    Людмила наконец улыбнулась.

    - Спасибо тебе, Коленька. Ты по-настоящему хороший. Но не написано мне на роду счастливой быть. Однако, за грехи свои и чужие расплачиваюсь. Вот одну ночку счастливой побыла и хватит, наверное. Буду снова лямку свою тянуть. Только бы с доченькой все нормально было.

    - Я вечером за вами зайду. Мне поговорить с тобой нужно.

    - Нет, Коля. Не считай себя мне обязанным. Я не жду от людей благодарности. А жалости от них подавно не хочу. Ты очень хороший человек, но не нужно тебе на себя обузу такую брать. Никому мы с Сонькой не нужны.

    - Это я никому не нужен до этого времени был, а теперь в моей жизни смысл появился.

    Людмила сосредоточенно посмотрела в глаза Николаю.

    - Ох, Коленька. Как бы я хотела тебе верить, но в жизни я столько раз обманывалась. Понапридумываю себе всякого, а потом слезы горькие лью. То, что у нас с тобой было, по-настоящему счастливой меня сделало, но не буду я загадывать. Пусть идет, как идет. И ты Коля не загадывай. Спасибо тебе. Пусть у меня хоть какое-то счастливое воспоминание в жизни будет.

    Женщина горячо поцеловала его в губы, погладила Николая по щеке и ушла в двери госпиталя. Смуглянка было пошел вслед за Людой, но Николая остановил Медяк, ухватив того за руку:

    - Ты куда? Остынь! Не до тебя ей пока. Подожди до вечера. Я тебе точно говорю. У нее все мысли о ребенке сейчас, она вину свою чувствует из-за того что с тобой связалась. Ты ей сейчас только душу травить будешь. Вечером ее навести. Может тогда и с девочкой все в порядке будет или полегчает. Дети – они отходчивые. Что взрослому невмоготу, то ребенок легко переносит.

    Смуглянка отрицательно потряс головой, но послушал совета от плешивого мужичка.

    - Пойдем. Нечего тут отираться, - сказал и потянул товарища за локоть Иваницкий.

    Далее все пошло без происшествий. Они подоспели как раз к предобеденной молитве. Пробубнив себе под нос слова молитвы, которую приводилось повторять за всеми общинниками, саперы уселись за столы с уже выставленными тарелками с супами и кашами. Порадовал настоящий белый хлеб, который пекли в местной пекарне. Сегодня он был с изюмом и больше напоминал кексы.

    Смуглянка пытался обговорить услышанное от плешивого с Иваницким, но их не оставляли не на секунду. Трапезу они разделили с Андрием и еще одним мужиком по имени Порфирий. Те подробно расспрашивали о проведённой работе. Но у Николая сложилось мнение, что их прощупывали на предмет их личного мнения об обители и ее жителях. По крайней мере, Порфирий больше всего задавал вопросов прямо или косвенно касающихся именно этой тематики.

    После обеда решили не отдыхать, а сразу пойти чистить оружие. Надежды Николая на то, что получится поговорить со следователем с глазу на глаз, опять не оправдались. До арсенала их провожал Порфирий со своей иезуитской болтовней, а под навесом их уже ждали те самые два парня, которые утром ставили здесь стол со скамейками.

    Работа шла неторопливо и даже вальяжно. Может, сказывалось напряжение, не отпускавшее их во время работы со взрывчаткой. Они выгружали из кузова машины ящик за ящиком. Открывали или взламывали крышки, вынимали забитое смазкой оружие.

    Сама процедура чистки была неожиданно сложной. Неизвестно сколько и где хранилось это оружие, но загустевшая смазка стала похожа на воск или на парафин. Ее приходилось отмачивать в бензине, отскребать ножом или выколупывать отверткой, а потом вычищать щетками и тряпками.

    Солнце пригревало, пары бензина дурманили мозг, а коварный весенний ветерок пробирался под одежду и холодил кожу в тех местах до которых смог добраться. На вышке опять зазвякала железка двойными ударами, разделенными паузами. Из госпиталя в сторону ворот потянулись медики. Похоже, что опять приехали подвижники после стычки, и у них потери.

    От фигур в белых халатах отделилась Людмила. Но она была уже веселая и жизнерадостная. Люда подскочила к Николаю и повисла у него на шее:

    - Ты чудо!!! Ты оказался прав. Я все сделала так, как ты мне сказал, и она заулыбалась. Ты можешь себе представить? Она поняла меня. А сейчас Сонечка сидит и рисует снова. Как будто ничего и не было. Я ее только покормить сводила.

    Иваницкий наблюдал за мыльной сценой внезапно вспыхнувшей любви одновременно с унылым безразличием и вежливым участием. По большему счету ему было наплевать на влюбленных. Нашли друг друга среди этого кошмара, и то слава Богу. Его больше заботило, как скоро его долговцы смогут найти этот наркоманский притон сектантов и вывести на чистую воду долгогривого упыря. По всем расчётам получалось, что шансы обнаружить сектантов не так уж и велики. Насколько он понял, сектанты практически не выбираются из своей обители, за исключением рейдов подвижников. Нападение, скорее всего, было внезапным, а следы они точно замели или запутали. Иваницкий понимал, что совладать в одиночку с сектантами и попом-наркодиллером у него не получиться. Отсюда следовало сматываться как можно быстрее. Но вначале следует выбрать: каким путем отсюда убегать. Можно конечно просто подойти к батюшке и сказать, что собираешься уехать, но как на это отреагирует поп? Может сыном сатаны объявит, анафеме предаст, а потом на костер отправит? Хотя мог и послать восвояси с богом. Нужно было переговорить на этот счет с плешивым. Но возможности пока не было. Медяк куда-то исчез сразу после обеда.

    Прошло какое-то время, пока в сторону госпиталя не начали возвращаясь медики с носилками и двумя забинтованными людьми. Люда шла рядом с носилками и задирала на вытянутой руке бутылку капельницы.

    Иваницкий уже присмотрел себе оружие среди трофеев. В ящиках по большей части были старенькие винтовки Мосина и пистолеты-пулеметы времен великой отечественной. Но был один ящик с пулеметами Дегтярёва. А также были диски к ним. Он специально забрал этот ящик себе и старательно скреб, тер и отмачивал каждую деталь. Тем временем оба, помогающих им, парня пытались вскрыть большой ящик набитый чем-то неизвестным, но очень ценным. Их усилия кончились тем, что ящик свалился со стола как раз на ногу одному из них.

    Сектант дико заорал и упал на землю, обхватив ушибленную ступню руками. Самое легкое, что можно было предположить, так это перелом пальцев. Второй сектант поохал над скулящим от боли товарищем и потащил его на своем горбу в сторону госпиталя.

    Иваницкий посмотрел в след уходящим общинникам и спросил у Смуглянки:

    - Ну, что думаешь?

    Больше уточнять ничего было не нужно. И без этого понятно, что речь идет о побеге из общины.

    - Тикать отсюда нужно.

    - Отпрашиваться будем?

    - Не знаю. По мне, так лучше, что по-тихому отсюда свалить. Не доверяю я этой братии.

    - Помоги, - попросил Николая Володя, указав на громадный ящик. – Посмотреть нужно, что в нем.

    Смуглянка кивнул и ухватился за второй край ящика, покалечившего сектанта.

    - Рейдовые машины перед воротами стоят. Я еще вчера внимание обратил. Сразу после возвращения их моют, чистят и ремонтируют. А потом бензин под горлышко заливают, боезапас пополняют и ставят у ворот. Там все машины подготовленные.

    Ящик с грохотом плюхнулся на дощатый стол. Самодельная фанерная столешница заметно прогнулась, но выдержала это издевательство.

    - Машину-то захватить можно, но дадут нам уехать или нет? – сказал Иваницкий.

    - Нужно будет у Медяка спросить, - подтверди мысли Иваицкого Николай. - Если опять провожатые не помешают.

    Иваницкий тем временем пытался сбить на ящике, намертво приржавевшие, защелки и замки. Удары монтировкой сверху были бесполезными, а подсунуть ее под запоры не получалось.

    - Да не долби ты так. Все равно ничего не выйдет. Кувалда нужна. Сбоку если ударить, то, может, защелки свернёшь. А еще лучше болгарку или бензорез, - посоветовал Смуглянка.

    - К воротам может сходить? Там мастерская.

    - Нет, - возразил Николай. – За госпиталем старые койки больничные ремонтируют. Там у мужиков точно всякий инструмент по металлу был. Я еще обратил внимание, что у них аппарат ацетиленовый для газовой сварки стоит.

    - М-м-м. Пойду у них попрошу. Госпиталь ближе.

    Иваницкий с треском опустил монтировку на крышку неподатливого ящика. Упоминание о госпитале заставило его вспомнить о Людмиле, без которой уголовник никуда не побежит. А поп сам говорил, что у них медицинского персонала не хватает. Не отпустит ее батюшка Серафим, ни за что не отпустит.

    «Вот еще проблема. Придется одному выбираться. Лучше без боя уходить. Если воевать, то все равно убьют. Перевес на их стороне.» - на ходу подумал Иваницкий.

    Сектантов, которые занимались койками, он нашел по стуку и металлическому лязгу инструментов. Двое пожилых мужчин с напряжением ворочали тяжеленую бандуру из прокатных уголков и труб. Судя по размерам и толщине металла, койка была не убиваемая, и сделали ее инженеры танкостроители на металлопрокатном заводе из отходов оставшихся от ферм железнодорожного моста. По обилию ручек, шестеренок и червячных передач, продукт творчества советских инженеров приближался к зерноуборочному комбайну.

    - Давайте ка я вам помогу, братья, - приветствовал их Иваницкий.

    Его помощь оказалась как нельзя кстати. Хоть это металлический монстр со всевозможными ортопедическими и прочими приспособлениями был на колесиках, но ехали эти колесики плохо и все время норовили свернуть в сторону. Стальной монстр все же поддался людям и вальяжно вполз в двери госпиталя. По бетонному полу катить громадину стало легче. Когда уникальную койку водрузили на положенное место, Иваницкий спросил, наконец, у мужиков про кувалду.

    - Ой, да бери все что нужно! – тяжело дыша, сказал ему один из слесарей. – Век за тебя Бога буду молить, добрый человек. Я думал, что помру, пока эту колымагу дотащу.

    - Починили? - с усмешкой спросил следователь.

    - Конечно, починили. С утра разбирались, как он работает и как ее собирать.

    Оставив мужиков отдыхать от тяжелой работы, Иваницкий вернулся за госпиталь к месту их трудового подвига и выбрал подходящую трёхкилограммовую кувалду на длинной пластиковой ручке. Такой он не то, что замки, такой кувалдой он весь ящик в щепки разобьёт.

    Перед госпиталем начинался шум еще, когда Иваницкий возвращался за кувалдой к месту сборки уникальной койки. Теперь шум стал еще громче и отчетливее. Происходило что-то не совсем обычное для общины.

    Когда он вышел из-за угла здания госпиталя, следователь сразу увидел громадного попа, задирающего кверху руки и бороду. Громоподобный голос нес грозную ахинею про казни египетские и мрак в душе маловерных, а также что-то про Иуду и гонителей раннего христианства. Володя подумал, что начинается очередной занимательный спектакль, но через мгновение у него все похолодело внутри. В пыли на земле сидела Людмила и прижимала к своей груди дочку. Вокруг были разбросаны листы белой бумаги с рисунками Сонечки. По крайней мере, Иваницкий решил, что это именно Сонины рисунки.

    Иваницкий пока не мог ничего понять, но по обрывкам фраз и общему настроению он сделал вывод, что дел плохо. Володя подошел ближе, чтобы разобраться.

    - Ах ты, нечисть богопротивная. Грехом своим ты Христа страдать заставляешь. Ты гвоздями его ладони пронзаешь. Она терзает Христа! - обратился поп уже ко всем.

    Накал негодования в толпе рос также быстро, как сгорает бикфордов шнур. Просветленные улыбчивые лица сектантов перекосились от бешенства, глаза наливались злобой. Батюшка Серафим сознательно и умело раскачивал общий психоз.

    Тут Володя увидел, что с другой стороны от него, за разрастающийся толпой стоял бледный уголовник.

    - Коля!!! – наполненный ужасом, крик Людмилы на мгновение перекрыл мощный бас священника.

    Иваницкий видел, как Смуглянка развернулся и побежал проч.

    - Вот тебе и любовь, - разочарованно сказал в полголоса следователь. - Не на долго хватило пылкого Ромео.

    Его неприятно удивило поведение уголовника. Подло бросать женщину в таких обстоятельствах.

    Поп орал уже совсем что-то невразумительное. Его подхватывал общий хор сектантов. Иваницкий протиснулся сквозь толпу ближе, он даже сам не понимал, зачем это сделал. Может он не хотел так позорно бежать, как тот самый Ромео-Смуглянка?

    В воздух ударила очередь. Стреляли из автоматического пистолета или пистолета-пулемета. Толпа с противоположной от следователя стороны всколыхнулась и начала нехотя расступаться. Сквозь толпу шел Смуглянка. Николай держал в одной руке пистолет Стечкина, а в другой большую противотанковую гранату. Но это было не все. На нем висел разгрузочный жители. Карманы которого были плотно набиты аммоналовыми шашками.

    - Назад! Млять! Всех положу, мрази!

    Смуглянка двигался сквозь толпу как нож сквозь масло. Перед ним расступались. Никто не решился преградить дорогу живой бомбе. Иваницкий прекрасно видел, что людям страшно. Какими бы они не были фанатиками, но в душе каждого жил страх. Когда уголовник подошел к попу, Николай сунул пистолет за пояс и вытащил самодельную петлю из обрезка тонкого металлического тросика. Поп, наверное, хотел что-то сказать, но Смуглянка накинул ему петлю на шею и так резко дернул, что вскрикнул. Второй конец тросика он намотал себе на руку с гранатой.

    - Назад все! – снова заорал уголовник. – Люда, вставай!

    Людмилу не нужно было упрашивать. Она помогла подняться девочке и встала сама. Но смотрела она не на Смуглянку и попа, она смотрела на ребенка.

    Рядом со следователем остановился мужик его возраста в хорошем камуфляже и с пулеметом «печенег» в руках. Судя по свежим повязкам на шее и голове, боец вышел из госпиталя. Марлевая повязка на месте уха наливалась кровавой кляксой.

    Забинтованный подвижник спокойно и даже с ленцой заправил лену из короба в пулемет и передернул затвор. Пулемет него был отличным на загляденье: новенький, вычищенный и с оптическим прицелом.

    Смуглянка не мог видеть пулеметчика, так как тот был скрыт в толпе людей.

    Но Пулеметчик не успел поднять свое оружие. Иваницкий со всей силы одним размашистым движением с хрустом вмял трёхкилограммовую кувалду ему в лицо. Пулеметчика он удара откинуло на тех, кто стоял позади, пулемет он выронил.

    Володя поднял пулемет и вышел к уголовнику и его верной подруге.

    Поп выглядел не столь представительно как раньше. Казалось, что он полинял и усох. Петля на шее попа опасно затянулась и он придерживал руками получившийся поводок, чтобы трос не затянулся еще больше.

    - Ну, что, ваше преосвященство? Командуй своим войскам отход. Ты теперь в заложниках, - с усмешкой сказал Иваницкий.

    У них остался только один путь на свободу из этой обители, и проделать они его могли только с попом на привязи.

    Володе стало интересно, что за листы разбросаны на земле. Он нагнулся и подобрал с десяток мятых и испачканных листочков. Но нескольких были видны рельефные отпечатки подошв. Иваницкий аж присвистнул. Таких картинок от девочки он не ожидал. По ним можно было составить целый порнографический комикс. На бумажных листах простым карандашом с отменными подробностями и деталями был изображен глава секты, совокупляющийся с членами секты различных возрастов и пола. Теперь было понятно, отчего так взбеленился этот бородатый гоблин.

    - Все назад!!! - заорал Смуглянка.

    Ошарашенные таким поворотом дел, сектанты казалось дрогнули, но все же не только не расступились, а стали подходить еще ближе. Ситуация могла выйти из под контроля в любую секунду.

    - Да не прольется кровь в святой обители на острове спасения нашем, - завопил поп. - Проявите смирение, братья и сестры. Уповайте на волю божию. Примите испытание с решительностью и верой непоколебимою.

    Речь попа оказало нужное действие. Отважно стягивающееся вокруг них кольцо мгновенно стало вялым и неуверенно заколыхалось.

    Людмила прижала девочку к себе. На ее лице горели глаза волчицы, которая готова к последней схватке в своей жизни.

    Иваницкий обошел вокруг привязанного к уголовнику отца Серафима, а затем весело сказал:

    - Пора на волю. А ну ка, расступились все!

    Он ткнул стволом пулемета в сектантов, перегораживающих дорогу к главным воротам. Люди как бы нехотя подались назад и в стороны. Иваницкий вошел в образующийся коридор так же легко как и в двери накопителя тогда в марте. В окончательно прояснившихся мозгах билась бесшабашная и разудалая веселость. С таким настроением как раз можно идти погибать.

    - Ну! - прикрикнул он на замешкавшихся сектантов.

    Те начали двигаться активней.

    - Люда! - коротко сказал Смуглянка. Женщина обернулась и одарила его бесконечно преданным взглядом. Он стал для нее вторым человеком после дочки, ради которого она не задумываясь была готова пойти на смерть.

    Людмила, прижимая девочку к себе и оглядываясь злым взглядом по сторонам, двинулась вслед за ментярой в коридор из живых человеческих тел.

    - Только попробуй что-то выкинуть, - с холодной решимостью сказал Смуглянка попу. - Мне терять нечего, и им тоже.

    Он повел его практически вплотную за женщиной с дочкой.

    Толпа за ними смыкалась. Шелестящее шипение окружало их в этой людской западне. Губы людей непрерывно двигались - ОНИ МОЛИЛИСЬ. Шёпот, жуткий шёпот сводил с ума. От него пространство вокруг становился плотнее, воздух становился практически осязаем, он давил и вязко тек. Легкие уже с трудом перекачивали эту массу тягучего воздуха.

    Иваницкий перешел от окриков и понуканий к действию. Следователь не скупясь раздавал тумаки, тычки стволом и тяжелые удары прикладом, замешкавшимся сектантам. Но все равно, внимание людей было приковано к отцу Серафиму. Поп шел со смиренной спокойной улыбкой, как будто таки и было задумано, а члены его паствы стали участниками жестокого спектакля.

    На площадку перед воротами их все-таки пропустили. Следователь деловито обошел площадку. Выбрал он авто-монстра сделанного на базе армейского Урала. Машина была обвешана толстыми металлическими листами, баки были заполнены под самую горловину, а внутри находились оружие, медикаменты, форма и запас продуктов. Он помог загрузить в машину священника и Смуглянку. А Людмила с Сонечкой забрались в кабину уже сами. Иваницкий задержался для важного дела. Он обошел каждую из машин и прострелил все колеса, а потом выпустил по пулеметной очереди в двигатели машин. В итоге ему пришлось сменить опустевший короб с пулеметными патронами.

    Сектанты не мешали ему. Людская толпа все также шелестела, вознося молитвы их всевышнему.

    Пока следователь занимался транспортом. Урал завели. Вонючие клубы сизого дыма стали расплываться в тяжелом душном воздухе, поднимаясь ядовитым маревом над людьми.

    Иваницкий поднялся в кабину. За рулем сидела Людмила. На его вопросительный взгляд она ответила вопросом:

    - Ты Урал водил когда-нибудь?

    Следователь помотал головой.

    - Садись.

    -А ворота открыть?

    - Это Урал.

    Могучая машина тронулась с места и, набрав скорость, ударила в ворота тяжелой бронированной мордой. Створки беспомощно разлетелись в стороны. Тараном тяжелой машины выбило сразу обе половинки ворот. Одна рухнула куда-то в бок, а вторая повисла на единственной петле, выдержавшей удар. Ворота у крепости оказались ненадежные.

    На удивление Николая с горы они спустились быстро и без происшествий. Можно сказать, что Людмила проехала серпантин спуска практически интуитивно. Из-за е невысокого роста Людмилу практически не было видно из-за руля. Пара секретов по дороге, обозначили себя молча стоящими сектантами. Вооруженные караулы не решились ввязаться в бой с беглецами.

    Выехав из, покрывавшей холм, лесной чащи, Людмила крикнула в сторону Иваницкого:

    - Куда мне ехать?

    - Едем обратно! Дорогу помнишь?

    Решение было правильным. Если ехать в неизвестном направлении, то можно попасть в тупик или просто заблудиться.

    Из кунга в кабину заглянул Николай. Между кунгом и кабиной был устроен открытый лаз.

    - Вова, давай к пулемету. Справишься?

    Вместо ответа следователь развернулся и неуклюже полез в прямоугольный проем между кабиной и кунгом. В крыше металлической будки, как раз за кабиной была установлена турель с пулеметом. Выдернув из крепления мотоциклетный шлем с очками, Иваницкий забрался на маленькое сидение. Уперевшись ногами в небольшую площадку, а спиной в поясничный упор сиденья, следователь одел шлем и стал устраиваться на месте пулеметчика.

    Когда они выбрались на асфальтовую дорогу трясти стало меньше. Можно сказать, что ехали они даже с комфортом.

    Николай вытащил из кармана куртки, прихваченные из арсенала наручники и пристегнул попа к выпирающей рукоятке, за которую тот держался. Пальцы привычно распустили самозатягивающийся узел на шее пленника, а то лицо батюшки стало цветом напоминать почищенную свеклу.

    Освободившись о священника, Николай снял жилет и положил гранату на пол продев проволоку в отверстие выдернутой чеки. Смуглянка нашел танковый шлем с торчащим огрызком кабеля и переговорное устройство. В машине было не так уж и шумно, но в боевой обстановке лучше не орать друг другу, а нормально разговаривать, будучи уверенным, что тебя точно услышат и поймут правильно. Он одел шлем и закрепил его так, чтобы оба ларингофона были прижаты к гортани. Смуглянка закрепил разъем и включил переговорное устройство. Затем он помог Людмиле одеть шлем правильно.

    - Раз, раз! Солнышко, слышишь меня?

    - Ой, Коля, я тебя слышу.

    - Так и должно быть. Если что, ты сообщай.

    - Хорошо.

    Иваницкий сначала не мог понять, что от него требуется, пока Смуглянка сам не соединил разъем на шлеме с кабелем переговорного устройства.

    - Прием, волчара. Как связь?

    - Слышу тебя. Только ты так не лезь больше, то я думал, что ты меня вниз выдернуть собрался.

    - Ничего. Привыкай. Тесно там у тебя.

    Смуглянка хотел перебраться в кабину, но потом раздумал, опасаясь, что поп сможет освободиться. Ему пришлось устроиться в проеме между кабиной и кунгом.

    Устроенное совещание показало, что они вообще не представляют, где находятся. Людмила все-таки сбилась с дороги.

    Решили ехать до ближайшего населенного пункта. Наконец Иваницкий сообщил, что видит домики. Поворот к поселку нашли быстро. Только сам пункт оказался не населенный. Маленькая деревенька в два десятка домов оказалась пустой. Там даже собак не осталось. Сгоревшие дома, закопчённые стены руин и поваленные заборы красноречиво говорили о незавидной участи, которая постигла деревушку в совсем недавнем прошлом. Останавливаться не стали, а проехали деревню на небольшой скорости.

    Потом их обстреляли, и пришлось добавить газу. Теперь они ехали не останавливаясь, чтобы как можно дальше оторваться от возможного преследования общинников. так они проехали пару небольших городков и несколько поселков.

    Люда попросила их остановиться хотя бы ненадолго. Смуглянка сказал. что они поищут место для безопасной остановке в полутора или двух километров от поселка. Они как раз проезжали через очередной поселок. Окарина поселка была пустынной, но разрушенных построек там не было.

    Зато следующая группа одиноких построек в полукилометре от посёлка оказалась небольшой железнодорожной станцией. И жизнь там кипела, точнее – выкипала.

    Иваницкий заметил ее первой. Над деревьями возвышался флагшток и развевался выцветший российский флаг. Объехав прямо по полю небольшую рощицу, их машина уперлась в высокую насыпь хорошей шоссейной дороги. Чуть дальше располагался переезд и платформы с прилепившимися к ним постройками.

    - Бойся! Восемь часов! – заорал Иваницкий.

    По борту кунга ударили пули. Смуглянка автоматически пригнулся. Они попали в очередную историю. На них напали.

    - Что там?

    Ответом Николаю послужили отборная матерщина следователя и длинные очереди танкового пулемета на крыше кунга. Смуглянка попытался открыть боковой люк с неаккуратно вырезанной амбразурой, но защелку зела, и Николай приник к узкой неудобной щели вырезанной в толстом металлическом щитке.

    Буквально в тех метрах от борта Урала застыл автомобиль с разбитыми стеклами и торчащим из люка в крыше мертвым стрелком. Николай успел заметить, как к борту остановившегося Урала метнулись две тени. Они ушли в мертвую зону пулемета Иваницкого.

    Смуглянка понял, что первоначальный успех может быть сведен на нет парочкой головорезов, укрывшихся за их грузовиком. Не дожидаясь пока на них нападут с тыла, Николай скинул шлемофон, выдернул из кармана оставшийся «Стечкин» и подскочил к двери. Времени на раздумья не оставалось. Блокирующий рычаг с готовностью подался рукам уголовника, и Николай выкатился в распахнувшуюся дверь.

    «Во, влипли!» - с ожесточением подумал он.

    Заработали боевые инстинкты профессионального убийцы, вдолбленные в голову и спинной мозг безжалостными тренировками. Дверь ударила по голове одного из нападавших, а второй уже карабкался по лесенке на кунг. Николай еще в полете пальнул из «Стечкина» в отскочившего бандита. Спружинив ногами о мягкую землю, сгруппировавшийся Смуглянка перекатился через плечо и выстрелил два раза в обернувшегося бандита, который как обезьяна висел на лесенке. В ответ ударила очередь укороченного «калаша». Окурок и так не отличался кучностью и точностью стрельбы, а тут его держал в одной руке человек, болтающийся на задней стене кунга. Длинная очередь щедро рассыпал патроны по кустам над головой Смуглянки.

    Николай резко рванулся в сторону. Главное не оставаться на месте, не замирать, превращая себя в удобную мишень. Бандит, которого он огрел дверью по голове, пытался подняться с четверенек. Смуглянка смог задеть его выстрелом. Пуля пробила негодяю нос и разодрала щеку, но он был жив. Пришлось добавить ему ударом рукояти тяжелого пистолета в затылок. Он уткнулся головой в жидкую черную грязь. Смуглянка пальнул ему в сгорбленную спину. Одним врагом меньше.

    Второй гость оказался не подарком. Бандит практически цирковым кульбитом спрыгнул с самой верхотуры лестницы и перекатился в сторону. Несколько выстрелов оказались потраченными впустую. Затворная рама стала на задержку. Но и автомат противника тоже молчал. Смуглянка увидел, как бандит поднял автомат над головой, целя в его сторону, и тут же опустил его обратно, укрывшись за сваленной кучей мусора, так и не выстрелив.

    Руки сами нашли второй магазин. Сладко щелкнул затвор, досылая новый патрон. Эх, был бы тут Сковрец! Парень виртуозно владел оружием – как никак бесспорный чемпион по скоростной стрельбе отряда обиженных.

    Николай резко подскочил, выставив пистолет для стрельбы на поражение. У него есть какие-то жалкие мгновения до того момента, когда противник перезарядит оружие. И эти мгновения были преимуществом Смуглянки в бою. Если он сможет их использовать, то ценой победы будут две жизни - он заберет жизнь врага и сохранит свою.

    Сразу два выстрела в показавшуюся из-за кучи голову. Николаю сразу пришлось укрыться за Уралом. Попал или нет? Бандит стал палить в его сторону из пистолета. Значит, патроны к автомату у него закончились. Смуглянка присел и выставив оружие, выглянул из-за колеса. В это же мгновения пуля срикошетила от металлического листа практически напротив лица Николая. Противник его ждал, он смог предугадать шаги Смуглянки!

    Выстрели больше для острастки, Николай снова укрылся за машиной. Стоило обойти машину и продолжить дуэль с новой позиции. Враг зажат в неудобном месте – возможности для маневра у него нет. Если он выйдет из мертвой зоны пулемета, но ему крышка. Следователь превратит его в фарш. И подойти он не мог – там он попадет под огонь Смуглянки.

    Николай нырнул под брюхо Урала. Укрываясь под рамой и за колесами машины, он сможет переиграть противника и убить его. В щель между навешенными листами металла показалась куча мусора за которой прятался враг. Смуглянка сдул с лица капли пота и нацелил пистолет, поддерживая его левой рукой под рукоять. Показалось перекошенное лицо, бандит в панике крутил головой выискивая Николая. Палец слегка прижал спусковой крючок, и за мгновение до выстрела противник вскочил и, помогая себе руками, побежал вверх по склону. Выстрел. Громкий хлопок стегнул по ушам, а ствол ушел от щели.

    Бандит, взбегающий по склону завалился на бок. Пуля пробила ягодицу. И тут Урал взрыкнул двигателем. Над головой Николая завертелся карданный вал, колеса тронулись с места, и машина двинулась. Смуглянка заорал от испуга. Его сейчас эта дура размажет как червяка. Он кинулся ничком между колесами задней оси и поджал ноги. Если Урал его не раздавит, то он откроется раненому бандиту. Удушливая вонь выхлопных газов окутала Смуглянку смрадным облаком. Он чувствовал, как рядом проминается земля под весом многотонной машины. Сверху ударил пулемет.

    Николай судорожно опасливо поднял голову. Туша бронированной машины уже не висела над ним. Сначала она был его спасением, а в последние мгновения превратилась в смертельную опасность, а затем громадным мастодонтом замерла рядом.

    Смглянка осторожно поднялся, ожидая в любой момент выстрелов. Но дуэль уже закончилась. Сейчас он видел только окровавленные ноги бандита. Тот грудью лежал на дороге, а ноги все еще оставались на откосе. Пулемет следователя окончил почти равную дуэль Смуглянки и боевика. Людмил развернула машину, и мент смог достать убегающего бандита очередью. Конечно, они чуть не раздавили Смуглянку, но победа в стычке оказалась на стороне новичков. Следователь не подвел. Он расстрелял машину с бандитами и добил последнего отморозка.

    На станции шел ожесточенный бой. Парочка свежих окровавленных зомби уже брели, обходя вытянутое здание станционного вокзальчика. Команда беглецов угадил в самый жаркий момент разборки. Нападавшие на станцию попытались объехать обороняющихся с тыла но наткнулись на выскочивший из леса обвешанный металлом Урал с пулеметом на кунге. Водитель бандитской машины сделал самую правильную вещь. Он не стал разворачиваться или пытаться объехать появившуюся машину беглецов. Он рванул на таран, стараясь прижаться к борту машины и уйти в мертвую зону для пулеметчика. Но Иваницкий оказался шустрее. Разбитое лобовое стекло провалилось вовнутрь, открывая изрешеченные пулями тела водителя и переднего пассажира. Mitsubishi L200 попал передними колесами в придорожную канавку, где и замер. Буквально перед столкновением нога уже мертвого водителя придавила педаль тормоза. Сама машина была примечательной. Над кабиной торчало настоящее пиратское знамя, а на капоте дергался привязанный зомби. Только парочка этих штрихов говорило том, что не стоит ждать от экипажа машины ничего хорошего.

    Пришибленный дверью бандит застонал и попытался перевернуться на бок. Живучим оказался. Смуглянка высадил последние пули из «стечкина» ему в спину. На крыше кунга снова застрочил пулемет. Со стороны железнодорожных путей раздался грохот. Николай выглянул над дорожным полотном. Со щебеночной насыпи скатывался кверху колесами такой же «пиратский» автомобиль. Машина пыталась проскочить на полной скорости через железнодорожный переезд, но напоролась на очередь с крыши кунга. Иваницкий расстрелял передние колеса и капот машины. Джип свернул с дороги, воткнулся колесами в рельс и перевернулся на крышу.

    - Давай в машину! Уходим! - закричал сверху следователь.

    Водительская дверь распахнулась и оттуда выглянул Людмиа в танковом шлеме:

    - Коленька! Как ты?!

    Раздумывать больше не стоило. Смуглянка прихватил брошенный бандитом автомат и запрыгнул на подножку.

    - Двигайся!, - рявкнул он на женщину.

    Людмила растерянно захлопала глазами и, отталкиваясь руками, попыталась освободить водительское кресло. Николай не стал дожидаться а просто сдвинул женщину на площадку между сидениями. Отжав педаль сцепления, Смуглянка воткнул рычагом сразу вторую передачу. Машина дернулась, но послушно поехала, набирая скорость, прочь от места боя. Урал проломился сквозь молодую еловую поросль и скрылся в лесу.

    Смуглянку грубо дернули за плече.

    - Ты как? – прокричал ему в ухо Иваницкий.

    Николай так и не надел шлемофон и не слышал вопросов мента.

    - Все в порядке. Убегаем.

    Уже третий или даже четвертый раз к ряду Смуглянка от кого-то убегал. В это раз он даже не знал от кого. Об остановке в населенных пунктах нужно будет забыть. В это раз они напоролись на чужую разборку, но им повезло. В другой раз может и не повезти.

    - Я тут с вами побуду! Там ветки! - прокричал следователь.

    Николай кивнул головой в знак согласия. Людмила уже снял шлем и перебралась на пассажирское сидение. Она снова обнимала Сонечку. Девочка уже не рисовала, а сосредоточенно разглядывала бегущие за окном деревья.

    Они ехали практически час в неизвестном направлении, не разбирая дороги. Когда закончился лес, Иваницкий снова вылез в люк и уже не спускался вниз. Николай решился остановить машину только в густой поросли на краю болотца. По крайней мере, здесь было пустынно, и хорошо просматривались все возможные пути подхода.

    - Приехали. Выбирайтесь. Будем себя в порядок приводить.

    - А где мы? - спросила женщина.

    Людмила помогала дочери спуститься из кабины на землю.

    - Не знаю, - честно ответил Николай и спросил у следователя: - Ты погоню заметил?

    - Нет. Вроде все чисто. Несколько раз машины видел, но они нами не интересовались.

    - Что там с попом?

    - А что ему? Сидит там как петух на насесте.

    - Поспрошать его нужно, - заметил Смуглянка. – Людочка, солнышко, прогуляйся с доченькой, воздухом подышите. Устали, наверное. А мы пока с дядей попом поболтаем. Вова, бери свой пулемет. Страховать меня будешь.

    - Коленька, а вы долго? Ну, это… - спросила женщина.

    - Я позову. Далеко не уходите. Оружие в кабине возьми. Вроде чисто вокруг, но береженого Бог бережет. Если стрелять начнете, то я сразу к вам на выручку. Понятно?

    - Да, милый.

    Женщина дисциплинированно поднялась в кабину и забрала оттуда полуавтоматический дробовик, пристроенный в креплениях возле сидений. Еще он захватила патронташ. Николай дождался, когда она уведет Сонечку подальше и полез в кунг.

    Поп все также сидел пристёгнутый к ручке. Шея была закрыта бородой и длинными волосами ниже плеч.

    - Встал! – грозно рявкнул Николай.

    Отец Серафим послушно поднялся. Смуглянк выудил из нагрудного кармана маленький ключик и отцепил наручники от металлической скобы в стене кунга. Но с рук у священника браслеты не снял, а сковал ему руки за спиной. С этим он кончено поторопился. Спускаться из кунга со связанными за спиной руками было практически невозможно. А вот поп проявил чудеса акробатики. Этот бугай перед самой дверью сел на задницу и свесил ноги вниз, затем лег на спину и перевернулся на живот. После чего качнулся одновременно туловищем и ногами. Дальше случилось совсем невероятное. Поп отпрыгнул спиной назад и преспокойно приземлился на ноги! На пузе он, что ли прыгал?

    - Ну, ты батюшка актробат! - восхищённо сказал Николай, выбираясь из машины.

    - Я действительно акробат, а вот вы дураки.

    У Николая и Володи просто отвисли челюсти. С момента выезда он не проронил ни слова, а тут целая фраза, и еще какая.

    - Зачем весь это балаган? Чего вы вообще хотите? Силой я никого не держал. Собирали бы свои манатки, и валили от нас куда подальше.

    - Какой ты у нас добрый стал. Прямо как мать Тереза. А на девочку не ты разве орал? Кто проклятиями расшвыривался? – постарался урезонить попа Смуглянка.

    - Ну, вспылил маленько. С кем не бывает?

    - Вот и я вспылил, - ответил ему Смуглянка. – Ты нам тут зубы не заговаривай.

    - А я и не заговариваю, - пробасил поп. – Я вижу, что вы успокоились. Поговорить с вами хочу, так чтобы поняли.

    - Разжалобить хочешь? Чтобы не убили и отпустили.

    - И это тоже, - в голосе лидера секты не было даже намека на страх. – Сейчас сила на вашей стороне. Убить вы меня в любой момент можете. А вот главного вы не понимаете.

    - И что это? – заинтересовался Иваницкий.

    - Вы о людях подумайте, которые в обители остались. Они же пропадут без меня.

    - А на тебе, долгогривый, для них свет клином сошелся?

    - Да. Я для них и царь, и бог, и мамка родная. Ты посмотри, что вокруг твориться. Сейчас только те выживут, кто объединяться сумеет. Один человек сейчас - тьфу, он ничто. Вы демонов или мутантов вообще видели?

    - Конечно.

    - Так понимать должны, что против такой напасти спасения практически нет. Мои подвижники такого только впятером завалить могут. И это настоящие подготовленные бойцы. А если мутанты в парой охотятся, то и двадцати человек едва хватает. Дистанцию нужно держать и в ловушку стараться поймать. На живую приманку выманивать. А чтобы не двум мутантам противостоять, а всему сомну тварей мертвых и миру апокалипсиса, нужна большая спаянная команда, в которой все думают и действуют как один.

    - И ты такую команду создал.

    - А вы хотите сказать, что нет? В любом коллективе, где более трех человек, нужен лидер. Иначе каждый будет на себя одеяло тянуть или обиженным себя считать. А у меня этого нет. Я объединил людей вокруг себя. Я дал им идею и смысл жизни. Мы сильны. Вот ответьте мне на один простой вопрос. С момента начала апокалипсиса вы видели счастливых людей?

    - Нет, - хором в унисон ответили Володя и Николай.

    - Вот! А теперь попытайтесь объяснить мне: что я сделал плохого?

    - Молодец. Ничего не скажешь. Гладко стелет - не придерёшься, - ответил Иваницкий. – Новый миссия прямо. Ты, значит, людей осчастливил, а сам за счет них свои извращенные желания удовлетворяешь? Малолеток растлеваешь?

    - Никаких извращенных желаний. Все по обоюдному согласию. Они же сами хотят. За меня просто бой идет. А что в этом плохого? Природа человеческая так устроена. Женщины всегда стремились отдаться лидерам. А если их много, а я один, то как быть? Им хорошо и мне хорошо. А если всем хорошо, то и плохого тут ничего нет. А на счет свободы нравов в общине. Так это не блуд, а необходимость. В библии сказано: плодитесь и размножайтесь. Людей в разы, а может и на порядки меньше на планете стало. Если бабы по нескольку ребетенков рожать не будут, то загнемся скоро. Кончится человечество. Как есть - кончится. К тому же, люди удовольствие получают, стресс снимают. Малолеток мы не растлеваем. К половой жизни отроки и отроковицы допускаются только по моему благословению и не младше четырнадцати лет. Раньше девки в четырнадцать замуж выходили, а пятнадцать уже рожали. Если какая старше шестнадцати задерживалась, то почти старой девой была.

    - Так вне семьи! Все равно - блуд получается!

    - Ничего подобного. Все по любви происходить, а не для похоти. У нас одна семья – это община. Если кто хочет браком сочетаться, то я благословлю и обвенчаю. А вот если завтра супружник в бою падет, то, какое горе жене будет, представляете? А когда браком не сочетались, то боли меньше. Горюют, конечно, по любимым своим, но если у бабы не один, а трое любимых, то боль для нее в три раза меньше будет. Еще повторю. Беда большая сейчас. Людям и без этого тяжело. Даже малая толика радости человека спасти может, ради этого можно и моралью поступиться в рамках разумного.

    - Цель оправдывает средства? – съязвил Володя.

    - Можно и так сказать, - согласился поп.

    - А дурью всякой ты людей пичкаешь? Это тоже для их спасения? – не удержался от ехидного замечания следователь.

    - Какой дурью? - искренне удивился глава секты.

    - А такой дурью. Синтетическими наркотиками, которые на твоей фабрике производят, - раздраженно сказал Иваницкий.

    - Это тебе наш тролль пещерный рассказал? – сказал и засмеялся священник.

    Смеялся он совершенно искренне и открыто.

    - Ну, давайте по порядку, - покачав головой, сказал поп. – Что касается наркотиков. Слухи сильно преувеличены. Прибывающие новички практически все поголовно прибывают в состоянии шока или сильного стресса. Им действительно даем разные препараты, но только медицинского свойства. Причем они не вреднее валиума. У меня тут психиатр целый есть и пара фармацевтов хороших. Они этим и заведуют. В напитки, которые людям по выходным даем действительно добавляем наркотик, но он слабый и привыкания практически не вызывает. Все природное - из грибочков делаем. Кто-то алкоголем балуется, но злоупотребление мы пресекаем. Наши препараты менее вредные, чем спиртное или тем более такое спиртное, как самогон, что немаловажно. Подвижников психостимуляторами кормим. Это правда. Поэтому им и равных в бою нет. Но работа у них опасная, гибнут они часто. А стимуляторы им лишний шанс выжить дают. Пусть на мгновение каждый из подвижников станет быстрее врага или на пять миллиметров точнее. В бою от этого очень много зависит.

    - Так прав оказался Медяк, - утвердительно сказал Николай.

    - Тебе твой Медяк про что рассказывал? – возмущенно мотнул бородой поп. - Что я ту наркоманский притон организовал? Вранье все это. Нашли, кого слушать! Да он сам патологический лжец и мошенник. Он вам про курган, место поганое и богатое захоронение под обителью рассказывал?

    Смуглянка кивнул сразу за обоих.

    - И это все вранье. Если он вам рассказывал, как он тут базу военную строил и секретным гоным инженером был – это тоже брехня. Вы годы строительства и год рождения Медяка нашего сопоставьте. В те годы ему от силы двадцать лет было. Он сочником в стройбате служил и на этой самой горе лопатой махал. Наверное, кто-то из военных инженеров-геологов ему что-то про эту горку рассказывал. А он уже историй про захоронения всякие понапридумывал, в которые сам и поверил. После армии он горный техникум закончил, а потом почти всю жизнь по шахтам и карьерам отирался. Выгнали его в девяностые за воровство, так он сюда приперся. И чем он здесь занимался?

    Смуглянка снова неопределенно пожал плечами и глянул на Иваницкого.

    - Мошенничеством он занимался. Ходил по богатым людям и денег на несуществующие исследования клянчил. Всем золотые горы обещал. На жадность разводил. Раскопки на горе десяток раз начинал. А высшее образование он купил в девяностых. У него диплом института который упразднили. Он про докторские степени вам рассказывал?

    - Нет. Вроде говорил, что ученый, но про степени ничего.

    - Значит не успел. У него две докторские степени. Он доктор энерго-информационных наук академии истинных древних знаний, а второй раз он стал доктором протоистории ранних цивилизаций. Такой диплом можно было в интернете заказать за шесть тысяч рублей. Когда он в моем поле зрения появился и начал сказки свои напевать, я ему сразу не поверил потому, что с людьми много работать доводилось. Вижу я гниль всякую. А когда решил на всякий случай все проверить, то и я прав оказался со всех сторон. Про многослойную структуру и про то, что грунт такой только за триста километров от нас обретается – это все правда. Только не люди ее сюда принесли, а ледник. Аномалия такая. Этот придурок, когда по светилам всяким бегал, они его за клоуна держали. Медяка вашего высмеяли все кому не лень. Его только приняли те, кто НЛО и снежными людьми занимается. В той тусовке он и докторские степени свои получил. Про магнитную аномалию – это неправда. После того как военные объект построили его спецы по маскировке забраковали. Так бывает. Объект вояки временно заморозили, а потом и вовсе забросили. Тут и оборудования радиолокационного никогда не было. Одни бетонные коробки в земле остались, и забор из колючей проволоки. Он ко мне прибежал два года назад - в две тысячи пятом. Он тогда чеченцам задолжал. Вот у себя я его и приютил. Ведь про эти самые места он действительно очень много знает. Сказку про курган он придумал для того, чтобы деньги зарабатывать, а для того чтобы кого-то убедить в правоте своей сказки, ему самому пришлось в нее поверить. Вот он и вжился в роль больше чем нужно. Медяк у нас просто слегка больной на голову человек стал.

    - А с беглым, что за история?

    Поп рассмеялся с видимым удовольствием.

    - И про это доложить успел. Вот пройдоха! У меня сначала партнер был. Мы с ним вместе это дело начинали. Только денег он не дождался. Силенок у него не хватило. А когда он уехать решил, то он в гости к нашему Медяку забежал. Нажрались они тогда. Вот он-то и рассказал ему про таблеточки и порошки всякие, и про цирковое прошлое мое.

    - Цирковое прошлое? – удивился Иваницкий.

    - Да. А что такого? Я сам из цирковой династии, и на арене еще младенцем оказался, как только ходить стал. Акробатикой занимался, а когда возмужал и в силу вошел, то с балансом стал работать. Эквелибр то есть. Я шест или лестницу или еще какую бандуру на себе держал, а акробаты на верхушке этой бандуры номер работали. Успехом наши номера пользовались. Постановщик очень хороший попался. Только век у артистов цирка не такой длинный. Физические нагрузки, травмы. Тут меня еще болячка настигла очень нехорошая. Пришлось о балансе забыть. А другой профессии то нет. И привычка уже к выступлениям. Не можешь жить без арены. Я тогда в иллюзиониста переквалифицировался. Возможность появилась. Не смотри на то, что у меня пальцы что сардельки. Ловкий я очень.

    Поп качнулся из стороны в сторону и выпростал из-за спины свои крепкие руки. Снятые браслеты наручников он крутил на пальце. Смуглянка сразу отскочил, а Иваницкий спокойно и уверенно поднял ствол пулемета. Причем его убийственное спокойствие пугало больше чем дерганая прыготня уголовника. Тот мог от испуга и пальнуть случайно, но та же суета могла сыграть и на пользу противника, а следователь выстрелит именно в нужный момент и ни за что не промахнётся.

    - Воу, воу, мужики. Без паники я просто руки размять, а то затекли. Я с иллюзионными номерами выступал. Еще на эстраде номера с гипнозом показывал. Способности у меня к этому оказались. Я и так зрителей хорошо читать умел, а тут вообще людей с первого взгляда раскусывать научился. Вызову на сцену к себе папашку такого приличного и семейного. Ну, просто образец для подражания, по-другому не скажешь. А сам вижу, что бабник он. Вот и леплю ему в лоб, что тайная жизнь у него есть. И еще пару трюков хитрых выдам, как будто я его скрытые мыслишки читаю. Так он бедный в краску впадает или наоборот – бледнеет, а сам в карман лезет за бумажником, чтобы молчание мое купить. Жил я так и не тужил, водочку пил и икоркой красной закусывал, но опять настигла меня болезнь. Тогда и колеса в ход пошли. Проглочу обезболивающее и на сцену. Представление отведу, водки выпью и скорее спать, пока боль опять не пришла. Дальше травку курить начал и более сильные таблеточки в ход пустил. Врачи ничем помочь не могли. Я тогда решил, что помирать мне скоро. Страшно стало. Никогда я так не боялся. По бабкам да колдунам ходил, только по большей части они такие же лохотронщики как и я.

    - И что? Бог помог? В священники из клоунов решил податься. Парик с колпаком на рясу с крестом поменять? Так?

    - Нет не так. Жизнь у нас кочевая. Познакомился я в поезде с наркоманами, которые на лечение ехали на Соловки. Махнул я рукой на все и подался вместе с ними. Год я жил у старца Амвросия. Работали от рассвета и до заката. В холоде и полуголодные жили мы там. На руках такие мозоли наросли, что не только фокусы показывать, но и карандашом, наверное, писать бы не смог. Только вылечил Амвросий меня - и тело, и душу. В другого человека я там превратился. А старец стал из меня смену себе готовить, и через год я в Смоленск в семинарию поехал. Прекрасно я там отучился. В сан меня рукоположили. Приходом завалящим я обзавелся в местах здешних. Проповедовать у меня уж больно хорошо получалось. Люди ко мне потянулись. Из Москвы и даже городов дальних послушать меня ездили. Так снова я публикой обзавёлся. Снова себя как на арене почувствовал. Проповеди прочитал, как номер отработал, и рукоплещут тебе все. Это как наркотик. Выступаю, а сам млею от того как люди на меня с открытыми ртами смотрят. В кураж входить начал, азарт появился. Мне такие успешные выступления раньше даже померещиться не могли. Восторг, восхищение и почитание. Всю жизнь о славе мечтал, и сейчас она сама мне в руки лезла. Но как на грех я славы не выдержал. Пустился во все тяжкие. Какое-то время на это глаза закрывали, потом вразумлять стали, а меня как сам нечистый попутал. Погорел я на криминале. Подловили меня и поперли из священников. Все мне припомнили: гордыню, роптание, нрав мой, грешки и грехи прошлые. Лишили меня сана, но я публику свою за собой повел. А когда народ за мной пошел, тут я и прозрел, что отвечаю я за каждого из них. Господь глаза мне открыл. Слабость человеческую понял я. Каждый чего-то биться, каждый чего-то ищет, а усилия к борьбе прилагать никто не хочет. Любой из людей в тайне или явно мечтает о том, чтобы у него все было и ему за это ничего не было. Поэтому каждому хочется, что бы его защитили, и желаемое на блюдечке с голубой каемочкой преподнесли. Поэтому и обманываться рады. Человеку говоришь то, что он услышать хочет, так он за тобой и в огонь и в воду пойти готов. А после того, как он поверит, что защитишь его от всего на свете, дорогу к желаемому покажешь, и ответственность с него снимешь, он тебе душу готов продать. Ты думаешь, что после прозрения я пользоваться этим стал? Нет. Я каяться перед паствой моей начал. Богу сутки напролет молился. Прощения просил, архигреховнейшей тварью себя называл, прошения у последователей моих просил. Только после этого паства моя пуще прежнего ко мне приклеилась.

    - И тогда ты решил, что вести их - твое призвание?

    - Выбора у меня не осталось. Наверное, такое испытание Господь для меня уготовал. Зря ерничаете. Власть – это, прежде всего, ответственность. А ответственность - это такой груз, который не каждому под силу. Только мало кто это понимает.

    - Так и зачем ты нам тут истории такие душещипательные рассказываешь? С гипнозом по-моему у тебя не очень получается.

    - Братцы, простите меня, пожалуйста. Зла не держите ни на меня, ни на детишек моих. Ведь ничего плохого вам не сделали. Приняли как родных. Обогрели, накормили. Зачем вы так? Погибнут мои детишки без меня. Поделятся на группировки и бороться за власть начнут. А кончится это все тем, что перебьют половину, все разрушат, разбегаться, а выживут в итоге единицы.

    - Ничего не сделал? – взвизгнула Людмила. – А на доченьку мою накинулся. Орал как бешенный.

    Мужчины за разговором даже не заметили ее возвращения.

    - Так у меня выбора не осталось. Когда мне сестры рисунки твоей девочки принесли то, как я должен был отреагировать?

    - Правильно! Ты ее убить хотел! Сволочь! - закричала женщина.

    - Да побойся Бога. Никто никого убивать бы не стал. Объявил бы все происками нечистого, души людей смущающего. Моление и ночные бдения на трое суток бы назначил. Епитимию на девок возложил бы. Сама подумай. Ты для меня слишком важна. С твоим опытом и умением. Я лучше тремя бойцами пожертвую, чем медсестру на съедение общине нашей отдам. А как я могу твою доченьку обидеть, ведь блаженная она, убогая.

    - Ты Сонечку убогой назвал! За идиотку ее держишь, старый козел?!!! - дико заорала на лохматого попа Людмила и мгновенно бросилась на него как дикая кошка.

    Она впилась ему в лицо и бороду. Ударила с размаха лбом по макушке и нанесла сидящему человеку удар коленом в челюсть. Драться Людмила умела, в этом ей нельзя было отказать. Главарь секты сумел прикрыться руками, но удар был такой силы, что его в одно мгновение опрокинуло на спину. Иваницкий и Смуглянка вцепились в обезумевшую от ярости женщину и едва смоги ее оттащить. Людмила била попа руками и ногами. Царапалась, кусалась, выдрала из бороды и шевелюры долгогривого несколько приличных клоков волос. Он едва успевал закрываться от натиска. Успокоить Людмилу удалось только ценой больших усилий. Пришла в себя она только после того, как Николай обхватил ее голову руками и что-то начал шептать ей прямо в ухо. Он шептал быстро и горячо. Слова шли из самого сердца. Женщина мгновенно обмякла. Из бешенной тигрицы одномоментно она превратившись в слабого котенка.

    Глава секты лежал на земле навзничь. Его глаза буквально вылезли из орбит, от прежнего величия и миролюбивого спокойствия не осталось и следа. Сейчас он был насмерть перепуганным человеком.

    - Прошу вас. Умоляю. Отпустите меня. Пожалуйста. Вы же должны понимать. Ну, люди же вы, наконец.

    По лицу главного сектанта катились крупные слезы, он шмыгал носом и вытирал сопли разорванным рукавом.

    - А кто сказал, что мы люди, - спокойно сказал Иваницкий.

    Лишенный сана священник замер на мгновение, а потом сказал:

    - Ты прав. У тебя нет души. Мы с тобой похожи. Как же я раньше тебя не разглядел? Только ты зашел намного дальше, чем я. Что же ты медлишь. Стреляй. Выбора у меня нет. Ведь так? Хищник видит хищника издалека. Бей. Я повержен.

    Злобно рыкнул пулемет короткой очередью в три патрона. Пули рванули рясу на груди. Лидер секты снова опрокинулся навзничь но уже от ударов пуль. Голова запрокинулась, и борода убитого человека неряшливым кустом вперилась прямо в небо.

    - Зачем ты его убил, придурок? – осведомился у следователя Смуглянка.

    - Он знает, зачем и почему. Я тоже.

    Непонятный ответ Иваницкого не удовлетворил любопытство Николая, но уточнять он не стал. Чужая душа потемки. Избавляться нужно от этого белобрысого мента с бешенными глазами - больной он на всю голову, точно псих конченый.

    Людмила испуганно посмотрела на распростертое большое тело лидера секты. Лицо женщины легла тень жалости.

    - Боже мой. Сколько смертей. Так жить невозможно. Зачем столько крови? Так скоро людей не останется.

    - Именно таких не останется. Это принцип меньшего зла. Ты хочешь, чтобы его секта продолжала жить дальше? Ты думаешь, о чем он думал? Это тот случай, когда одна смерть спасает много жизней или дает им еще один лишний шанс на выживание. Поверь мне. Так будет лучше, - Иваницкий погладил женщину рукой по голове.

    Она была очень сильной, но хватит ли ее силы для жизни в эпоху мертвых?

    - Не трогай меня, чудовище! - взвизгнула женщина, нервы у нее сдавали.

    - Дальше мы сами по себе, а ты сам как знаешь, - спокойно сказал Николай. - Ты психопат. Нам лучше порознь.

    Иваницкий кивнул. Он ожидал чего-нибудь подобного.

    - Машину мы себе заберем. Пулемет твой. Решай где тебя высадить.

    - До накопителя довезите или до поста где будут ребята с эмблемой, на которой слово «Долг» будет написано.

    Николаю не хотелось разговаривать с этим человеком и не потому, что он был из правоохранительных органов, первое было бы совсем незначительным. Теперь этот человек, которого они встретили всего несколько дней назад, оказался чем-то непонятным и страшным. Смуглянка не считал себя трусом, но Иваницкий пугал его до дрожи в коленках. Пугал мертвенно замирающий взгляд, ледяное спокойствие и яростная одержимость, текущая из глаз. Николаю всегда говорили, что у него гипнотический взгляд и ему невозможно смотреть в глаза. Наверное, это от того, что глаза у него были практически черные. Многим казалось, что он их гипнотизирует, но на самом деле, посмотрели бы они сейчас в эти голубые глаза на розовом лице Иваницкого. Здесь не то, что гипноз какой-нибудь, взгляд следователя буквально выжигал мозг.

    Они долго выбирались подальше от последнего мест стоянки. Смуглянка вел машину молча. За всю поездку никто не проронил ни слова. Разговаривать просто было не о чем. Николай хотел как можно быстрее высадить из машины это ужасное существо и убраться восвояси подобру поздорову.

    Они так и не довезли Иваницкого до какого-либо из обещанных мест. Их попытались перехватить. Нападающие появились неожиданно. Беглецов спасла плохая организация и практически полное отсутствие слаженности между экипажами трех рейдовых машин.

    Экипаж первой машины принялся бестолково палить во все стороны. В Урал они так и не попали, но зато Иваницкий их буквально нашпиговал пулями из пулемета. Вторая машина-пикап полетела им наперерез, но в итоге машина врезалась в пень от крупной березы и легла на бок. А третья вместо того чтобы перекрывать путь отхода, отъехала куда-то в сторону и попыталась укрыться за кучей беспорядочно сваленных подгнивших стволов на старой вырубке.

    Иваницкий весьма успешно одарил приличной очередью вторую машину, которая перевернулась. Следователь расстрелял автомобиль и появившихся из кабины людей. Иваницкий стрелял и дико смеялся. Не ржал и не гоготал, а именно смеялся веселым заливистым смехом.

    Когда они остановились, отъехав подальше от места нападения, Смуглянка сказал Иваницкому:

    - Выходи. Я дальше тебя не повезу. Мы уезжаем отсюда.

    Иваницкий жутко усмехнулся:

    - Не терпится от меня избавиться? Можешь не отвечать. Перечить тебе не буду. Дай только свое заберу.

    Николай ничего не ответил. Он сидел, понурив голову и сжимая руль побелевшими от напряжения пальцами.

    Иваницкий неторопливо собрался. Он взял охотничий комбинезон, свой пулемет, два оставшихся короба с лентами и броник с легким кевларовым шлемом. На прощание он похлопал Смуглянку по плечу, пожелал всем хорошего пути и вышел прихватив дополнительно с собой пару сухпаев.

    Урал не сорвался с места, а тронулся медленно и неуверенно. Перед поворотом машина практически остановилась, колеса выбросили из-под машины весеннюю грязь, и тяжелый рейдовый Урал стал уверенно набирать скорость. Иваницкий зачем-то помахал рукой вслед машине. Ему действительно хотелось чтобы у этой троицы малознакомых людей все сложилось хорошо.

    Глава 28. Бунт

    Виолетта ненавидела их всех. Она читала торжествующее злорадство в глазах каждого из этих уродов. Они все уже были уверены, что ее Коша был тоже мертв. Но она в это не верила. Кощей должен быть жив. Она даже не допускала мысли о том, что после всего, что ей пришлось пережить, Виолетта опять окажется в той самой яме на обочине жизни из которой столько лет выбиралась. Это несправедливо, это не правильно, так не должно быть.

    Ребенок несколько раз сильно тукнулся в ее животе. Она погладила то место, куда уперлась пяточка малыша. Она уже любила своего ненаглядного малютку больше всего на свете. Пока он был частью ее самой, но скоро должен был уже появиться на свет в новый для него мир. Кощей просто обязан был находиться рядом в тот момент, когда это произойдет. Ведь он тоже его любит и ждет не дождется когда родиться его наследник.

    Виолетту взяла за локоть Пашкин жена. Верка тоже дохаживала последний месяц. У них даже шутка была о том, что сын Кощея и дочка его двоюродного брата дожидаются друг друга, чтобы родиться вместе. Виолетта скосила немигающие глаза на испуганную мордашку своей единственной подруги, чем еще раз убедила себя в непроходимой Веркиной тупости.

    Коротконогая толстенькая Верка выглядела испуганной и растерянной, готовясь заплакать также как эта сисястая дылда Айшат. Ей-то чего переживать? Ее Пашка жив и здоров. Он сейчас в леспромхозе с хромым Колькой торговлей занимается, присматривая, чтобы тот не объегорил команду Кощея. Сегодня как раз покупатели приехали за рабами на торфоразрботку. Сделка должна была хорошая получиться. Торфянщики были богатыми и платили не скупясь. Народец у них мер как мухи.

    Виолетта с ненавистью посмотрела на Айшат. Она всегда ее ненавидела, хотя постоянно старательно скрывала свою ненависть и демонстрировала дружелюбие. Митроха был очень завидным мужиком: настоящим, сильным, решительным, умным и веселым. За таким любая бы пошла, но Виолетта она совершено не понимала почему он выбрал эту змею подколодную себе в спутницы? Кто сможет этих мужиков разобрать. Вот Виолетта была несравнимо лучше чем эта шлюха.

    Не смотря на свою роль первой леди, Виолетта боялась Айшат. Она чувствовала, что коварная нерусская баба чертовски опасна и коварна. Она никогда не верила в ее искренность: ни в ее любовь к Митрохе, ни в ее милую возню с мелкими ублюдками, ни в ее дружелюбие в отношениях с самой Виолеттой. Татрка была насквозь лживая. Виолетту раздражала в ней все: ее долговязая костлявая фигура, обвислые бурдюки искусственных сисек, оттопыренная задница из которой росли длинные как у цапли ноги, а эти коричневые тараканьи глаза жадные и завистливые Виолетту вообще выбешивали.

    Митроху было жалко, но теперь можно было избавиться от страшной Айшат. Это могло порадовать Виолетту. В смерть Кощея она не верила. Ее всегда поражал изворотливый ум её Коши. Он просто не мог погибнуть.

    «Рано вы его хороните, уроды. Вот вернётся Коша, он вам устроит веселую жизнь. А я помогу!» - подумала Виолета, разглядывая столпившихся людей.

    Все прятали от нее глаза, чтобы не пересечься с ней взглядом. Но она и без этого понимала, что у них на уме. Неблагодарные скоты! Они уже забыли, кто их из грязи вытащил и к делу пристроил. Знали бы они, как им сложно с самого начала пришлось. Кощей и Вилетта рука об руку вместе создавали эту империю и заслуженно стали у руля власти.

    Сколько она страха натерпелась, когда почти два месяца назад у этих самых главных ворот усадьбы он беременная встретила по приказу Кощея охранников, которые хотели отобрать у них новый дом. Брюхатой дуры Верки только и хватило на то, чтобы устроить истерику, изображая внезапные роды. Именно Виолетта тогда все взяла в свои руки и напоила охранников порошками, которые ей дал Коша. Она тогда победила, она оказалась сильной и решительной. Если бы он тогда не решилась на такой поступок, то где бы сейчас были все эти стервятники, которые уже разинули свои голодные пасти. Ни грамма благодарности! Скоты!!!

    Теперь он им спуску вообще не даст. Она и раньше всех держала в ежовых рукавицах. Виолетта настоящая хозяйка, и она не позволит этой нечисти отобрать у нее добытое с таким трудом положение. Виолетта сама еще раз убедилась в том, что они сами виноваты в ее отношении к ним. Они всегда так или иначе раздражали ее, стараясь разозлить. Вот и получали по заслугам. Каждому нужно знать свое место. Это Кощей очень правильно говорил.

    Виолтетта вспомнила с каким апломбом Коша объяснял ей разницу между кшатриями и шудрами. Она хорошо запомнила все что он ей говорил. Ее Коша был уникальным человеком. Новый мир только раскрыл его таланты. Умный, ловкий, предприимчивый. Такого нельзя было не любить.

    Конечно был Митроха, при виде которого у Виолетты слабели ноги и начинало сладко поднывать внизу живота. Но это было совсем другое. Митрохе было далеко до ее Коши. Обычный ломовик совершенно справедливо признал верховенство Вилеттиного мужа.

    Еще был Толя-мысли, который нравился Виотлетте потому, что был умным и очень хорошо понимал ее. Именно он первым понял действительную внутреннюю сущность Виолетты, которая все эти годы была задавлена глубоко внутри ее души окружающими обстоятельствами. Как только судьба не изгалялась над ней, чтобы вытравить из нее ту настоящую Виолетту, которой она должна была быть с рождения. Именно Толя первым назвал ее «панночкой». Да! Это было ее настоящей сущностью. Виолетта была прекрасной панни, величественной и великой владетельницей. Она и сама уже забыла о своих детских мечтах и ощущениях после просмотра фильмов о старых временах.

    Легок на помине! В ворота въехали джип и уазик хозяйственников. Из распахнувшейся двери выскочил этот хорек Толя-мысли. Хорек деловито растолкал Митрохинских ребят и уставился своими рыбьими глазами на трупы.

    - Где и когда это случилось? – спросил Толя-мысли.

    Хорьку ответил местный радист по прозвищу «Румба»:

    - Толком ничего не известно. Мне по рации сообщил о трупах один из наших информаторов в Прогрессе. Он в похоронной команде работает. Им трупы неопознанные привезли от урядников ихних. Он наших-то сразу узнал, и трупы хоронить не стал. Я сам с ребятами поехал трупы забирать.

    - Их урядники убили или охрана Прогресса?

    - Нет. Их позавчера утром на окраине поселка нашли. Урядники дело завели потому, что там неподалеку в Прогрессе какая-то семья из новых поселенцев пропала той же ночью, но зацепок не нашли и списали их как неопознанные трупы.

    - А Кощей?

    - Ничего не известно. Я все сказал.

    От Виолетты не смогла укрыться кривая улыбка прапора. Лидер местных военных плохо скрывал свою радость. Виолетта хотела врезать хлыстом по этой наглой морде, но на нее внезапно напало оцепенение. Пришла ледяная догадка, что ее Коша мертв, что они с малышом осиротели. Под болезненно набухшей грудью за ребрами появилась давящая боль. Казалось, что ее бедное сердце сжали чугунные тиски. Но Виолетта взяла себя в руки и прогнала страшное наваждение. Такого быть не может.

    На кого из этих неблагодарных уродов ей можно положиться?

    Виолетта сразу задумалась о том: сможет или нет Толя-мысли защитить ее саму и ребенка до того времени когда вернется Кощей? Ведь именно он был самым преданным и верным человеком Кощея. По всем размышлениям выходило, что «нет» - он их не защитит. Толя бойцом не был, и подчиненные ему хозяйственники разве что барана могли прирезать или курице голову отрубить. Конечно, Толя был очень умным, но в качестве бойца он ничем не отличался от его суетливых хорьков и кротов, которые как гномы или домовые из сказок целый день хлопотали по хозяйству в усадьбе.

    Толя-мысли сосредоточенно проборомтал:

    - Так. Скорее всего, они пошли на дело, и операция оказалась провальной. Митроха, Копейка и Гуня погибли. Если бы убили остальных, то привезли бы сразу все трупы, а не всего троих. Если их захватили, то тогда бы суд скорее всего был бы и публичная казнь. Мы бы знали об этом. Если бы их не казнили, а следствие решили вести, то тупы ребят наших похоронной команде ни за что не отдали бы до конца следствия. Если дело закрыто, то их не поймали. Выходит, что Кощей с остальными ребятами отсиживается где-то. Вполне возможно они без транспорта и связи остались.

    Какой же Толя молодец! Какой он умный! Как он быстро во всем разобрался. Ведь ни к чему не придерёшься. Ее Коша жив и здоров. Но прячется пока. И они с малышом его дождутся, обязательно дождутся. Ведь он их так сильно любит. Он их не оставит одних, он точно вернется. Но все равно, Виолетта ему устроит капитальный разнос и крутую головомойку за то, что он заставил ее мучатся все эти три дня. А для Толи нужно будет сделать что-нибудь хорошее. Ведь он так замечательно ее поддержал в трудную минуту. Пусть теперь только попробуют что-то сказать ей поперек или косо посмотреть в ее сторону. Она никому не спустит предательства. Друг познается в беде. Толя сейчас показал свою преданность ей и Кощею.

    Второй удар пришел практически сразу. В ворота заехали бронированный джип в полном обвесе с решетками и такой же подготовленный микроавтобус. С базара в леспромхозе поселка Кирова приехали Веркин Пашка и ребята, которые уезжали на отдых.

    Из машин не орала музыка. Джип и автобус замерли возле машин хозяйственников. У Виолетты снова угрюмо и тягуче заболело в груди, а горло перехватило тугим комом. Он не могла разобрать, что несет в руках Паша, но Виолетта всегда отличалась прозорливостью. Жизненного опыта ей было не занимать. К ней приближался не двоюродный брат Кощея с какой-тот штуковиной в руках, в сторону прекрасной панночки шла сама судьба.

    Казалось, что Пашка ничуть не удивился трупам. Он бросил рядом с воняющими распростёртыми телами обычный армейский бронежилет. Толя присел на корточки взял его в руки.

    - Это броник Окунька, - озадаченно сказал он. - Я сам эти броники ребятам выдавал и метил их, чтобы не перепутали. Вот бирка пришита.

    Толя покрутил бронежилет.

    - Пуля пробила пластину на спине и отрекошетила о грудной. Ох, крови то сколько! Откуда он?

    Брюхатая дура Верка кинулась и повисла на плечах своего Пашеньки. Тот освободился от ее рук и запихнул Верку куда-то себе под мышку, обняв одной рукой. Он мешала ему говорить – вот тупая баба!

    - На базаре у старьевщиков нашел. Они знают нашу метку. Сами и предупредили. Мы нашли того наркомана, который броник старьевщикам притащил, а потом, - Пашка замялся: - долго его допрашивали. На обратном пути он и место показал. Труп Окунька недалеко от своротка к лесхозу нашли. Оружия и документов при нем не было, а броник пробитый и испачканный с него убийцы снимать не стали. Там на дороге еще следы боя остались. Масляные и бензиновые пятна на асфальте, кровь, а также гильзы. Немного, но были. Следы засады там есть. Причем очень на военных похоже. Бандиты так серьезно не готовятся.

    Давящая боль из-за грудины разбежалась сразу по всему телу панночки. Виолетту бросило одновременно и в жар и в холод. Окружающий мир закрутился бешенной каруселью, но она смогла удержаться на ногах. Она сильная и не имеет права быть слабой перед своими людьми. Пусть они по большей части мрази и скоты, но Виолетта не может ударить перед ним в грязь лицом. Пусть знают, кому они служат.

    - На базаре ничего про это не знают. Значить это не местные. Чужие какие-то.

    Толя озвучил мысль, от которой так старательно прятался разум панночки:

    - Теперь понятно, почему они пропали. Кощей на залетных напоролся. Скорее всего, они пытались скрыться, но в засаду попали. Залетные такое афишировать не будут, а постараются следы замести.

    «Зачем этот хорек такое сказал? Как он смел? Пусть в прямую кишку засунет свое мнение!» - панически кричало сознание Виолетты, а с другой стороны она понимала, что она прав. Этот урод погиб, выродок Кощей оставил ее с ребенком одних. Как он мог? Теперь Виолетта ненавидела Кощея.

    Люди еще только пытались осознать произошедшее, но в немую сцену ворвался еще один визитер. В по-прежнему открытые ворота влетел пикап с пулеметом в кузове. Резина жалобно завизжала на выложенном каменной брусчаткой покрытии двора, джип клюнул тяжелым отбойником на морде вниз, от резкого торможения. Из рейдовой машины выскочил один из бойцов Германа.

    - Боров у вас сегодня был?! - заорал он на ходу, уткнувшись взглядом в стоящих у трупов людей.

    - Утром был, но уехал.

    - Куда?

    - Не знаю.

    - Млять! Опять загулял скотина. Герман его срочно разыскивает.

    Германовский боец подошел уже практически вплотную и посмотрел на покойников, а также на пробитый окровавленный бронежилет, затем уже вежливым извиняющимся тоном спросил:

    - Олег Всеволодович у вас сегодня появлялся. Хозяин его разыскивает.

    - А что случилось? – сразу напрягся Толя-мысли.

    - Да пропал он. Как утром уехал так и нет его. Ночью ребята караван торговый взяли. Удачно получилось. Машина с сигаретами куда-то пропала. И Хворов тоже пропал. Герман Николаевич не в духе. Нехорошее подозревают.

    - Не до Борова нам. Видишь что произошло? - Толя показал ему на трупы. – Митроху, Гуную и Копейку привезли сегодня мертвых. А вот это броник Окунька.

    - Митроху убили?! – не сдержав удивление, вскрикнул боец агрария. – А Кощей чего?

    - Третий день как пропал, - сказал один из Митрохинских уголовников и осекся под уничтожающим взглядом Толи-мысли.

    Боец мгновенно потерял интерес к обитателям усадьбы.

    - Ну, не видели, так не видели. Чего тут такого. Хворов не раз уже пропадал. Мы его периодически из кабаков вытаскиваем или от шлюх молоденьких.

    С этими словами он уже начал пятится обратно к машине, потом развернулся и побежал. Опомнился он только когда открывал дверь своего самодельного броневика.

    - Я это! Поеду его еще поищу, а то Герман серчает! – крикнул он повернувшись и пропал внутри машины.

    Виолетта смотрел на все это с недоумением. Герман был партнером Кощея и в случае опасности должен был поддержать ее и мужа. Точно также должен был поступить и его вот это самый подчиненный, а не трусливо бежать из усадьбы. Это подло и недостойно мужчины. Когда к ним приедет Герман, Виолетта обязательно расскажет какие идиоты и подлецы у него работают.

    Две страшные новости подряд ударили сразу по всем членам группы Кощея. Не смотря на охватившее Виолетту тяжелое предчувствие она взяла себя в руки. Даже если ее любимый Коша погиб, она должна быть сильной и повести за собой осиротевших людей. Она поняла, какая ответственность теперь лежит на ней. Никто не обещал ей, что эта идиллия, в которую она попала, будет продолжаться вечно. Рано или поздно кто-то или что-то захочет лишить ее заслуженного положения. Такова жизнь.

    Виолетта решила, что будет сильной и поведет своих людей за собой. Раньше они тащили этих людей к процветанию вместе. Она научилась от своего Коши деловой хватке и мужеству. Теперь весь их бизнес ляжет ей на плечи. Она сильная и энергичная, она справиться как бы тяжело ей не было. Сейчас очень важно поддержать людей, дать им надежду, ведь теперь именно на ней лежит ответственность за их судьбы. Она теперь будет сильной женщиной такой же, как Анжелика или как Скарлет О Хара из фильма «Унесенные ветром». Она сможет, у нее получится.

    Виолетта понял, что ей нужно что-то сказать, ибо сейчас настал момент истины, речь идет о будущем группы Кощея. От того, что она сейчас скажет будет зависеть их единство и процветание, а в противном случае их ждет разброд и разруха, а в худшем случае рабство или даже гибель. Ее поддержат, ей поверят, они же все видят, что она может повести их за собой.

    Виолетта выступила вперед, приняла царственную осанку и начала говорить, слова шли от самого сердца такие горячие и искренние. Они не могли не зажечь ее людей, всю ее команду. Ведь раньше любой ее взгляд    заставлял их замереть и с трепетом слушать ее Виолетту.

    - Ребята! Дорогие мои, не нужно впадать в уныние. Мы сможем вместе все это пережить. Сейчас очень важно не бояться и поддерживать друг друга. Каждый из вас это просто соломинка, а вместе мы настоящий веник, который гнется, но не ломается. Мы сможем выстоять. Это я вам обещаю. Вы доказали, что достойны лучшей доли в новом мире. Мы победим. Мы построим это мир заново. Верьте мне. Я вам теперь как мама.

    Панночка замолчала. Пауза затягивалась, но у Виолетты закончились слова. Но они должны понять, они смогут почувствовать ту благостную весть, тот посыл, который она постаралась вложить в свою речь. Она сможет их объединить. Разумеется, к ним скоро приедет Герман, но он увидит не испуганных и потерянных жалких людишек, он увидит команду сильных духом и достойных уважения соратников, объединившихся вокруг нее.

    Реакция последовала. Все стояли разинув рты и удивленно смотря на Виолетту. Ей снова стало жарко, не хватало воздуха в груди. Виолетта поняла, что смогла достучаться до сердца каждого из присутствующих здесь.

    Первой среагировала Айшат. Она перестала рыдать, молча поднялась и уставилась своими тараканьими зенками в светлые очи панночки. Виолетте стало не по себе и даже страшно. Она такого не ожидала. Айшат не могла так смотреть на нее, тем более в такой момент.

    - Пошла ты на хрен, коза тупая! - завизжала она.

    Виолетта зажмурила глаза, потому что ей в лицо полетели слюни из разинутого рта татарки. Эта идиотка тут же развернулась к ней спиной. Виолетта аж задохнулась от переполнявших ее эмоций. Конечно она понимала, что смерть Митрохи должна была сильно ударить по ней, но это не повод так реагировать. Ведь Виолетта старается для них для всех. Она будет заботиться о каждом. И теперь все должны забыть о распрях и обидах и сплотиться вокруг нее. Неужели она этого не понимает.

    Айшат с криком «Ы-ы-а-ах!!!» в котором было мало что человеческого одним рывком подняла с земли вонючий труп Митрохи и взвалил его себе на плечи, а Митроха весил раза в два больше чем костлявая татарка, если не больше. Похоже, что все силы сисястой уродины ушли на достойный штангиста рывок. Шатаясь и ловя равновесие, Айшат медленно развернулась и сделал первый шаг. От падения ее спасли полупьяные бандиты ее ненаглядного Митрохи, которые подхватили ее с обеих сторон. Здоровый как слон Мясо попытался перевалить труп с плеч татарки себе на плечи, но она злобно зашипела на него. Братки не оставили подругу своего главаря без помощи. Здоровенный Саня-Мясо и крепкий Матросик подхватили труп с обеих сторон от женщины, практически сняв нагрузку с костлявых плеч уродливой стервы. Остальные уголовники двинулись в след за ними.

    - Куда вы пошли! - в недоумении закричала Виолетта. – Я ее еще не закончила!

    Ее начинало трясти от бешенства. Она пыталась донести до них самое важное и ценное в этом моменте, а они вели себя так, как будто она пустое место. Конечно, она понимала, что Митроха их лидер и этой дурной татарке нужно помочь, но двоих человек для этого вполне бы хватило. Остальные должны были остаться здесь и слушать, что она им говорит!

    Один из уголовников по прозвищу Кокс резко развернулся и пошел в ее сторону.

    - Ох, если бы ты не была на сносях, я бы тебе объяснил что к чему. А сейчас засунь себе язык между булками и молчи. До греха не доводи. Понятно? - злобно зашипел н нее Кокс.

    В лицо Виолетты опять полетели слюни и пахнул многодневный перегар. Со стороны уголовников полетели оскорбительные насмешки и издевки. Кто-то злобно засмеялся. Виолетт стояла в недоумении. Она не заслужила такого отношения. Они все ей обязаны. Почему такая черная неблагодарность? Она была готова простить Айшат, она ее понимала, но почему себя так ведут все остальные?

    Вся кодла уголовников и дебильная Айшат топали в сторону ее кукольного домика.

    - А ну-ка! Лапы все задрали! – залихватски крикнул прапор.

    Бывший военный растянул свою пасть под пышными усами в какой-то мерзкой торжествующей улыбке. Это было что-то новое. Похоже, что крик Айшат сорвал стопор какой-то затянутой мощной пружины.    События вокруг Виолетты стали развиваться стремительным и непостижимым образом.

    Прапор передернул затвор автомат и выпустил короткую очередь в воздух.

    - Оружие на землю! Всем лежать! – заорал прапор.

    Все    кто ходил под прапорщиком вскинули автоматы и навели их на уголовников.

    - Ох ты, ах ты! Все мы комонаХты! – глумливо встретил его речь Кокс и раскинув в стороны руки пошел на прапора, наклонившись всем телом вперед. – Ты че-то, красный, попутал. Если таким словами бросаешься. Базар фильтровать нужно. А то непоняточки могут выйти.

    Улыбка прапорщика расползлась еще шире и показались желтые прокуренные зубы.

    Послышался шум двигателей и с заднего двора к воротам выехали два автомобиля с пулемётами. Один был обычным уазиком на который установили пулемет, а второй была машиной с грузовым кузовом в котором тоже стоял большущий пулемет. На крыше гаража для легковых автомобилей тоже появились люди с пулеметом. На крыше главного дома зазвенели стекла выбитого слухового окна. Оттуда по пояс высунулся человек со снайперской винтовкой. Еще один человек с пулеметом поднялся на крыше открытой беседки.

    Пулеметы на автомобилях начали стрелять одновременно. Фонтанчики земли, осколки бетона и искры показались на территории главного въезда. Каменным крошевом рассыпалась красивая статуя в виде трех граций, удерживающих изящную чашу. Композиция стояла в середине неработающего фонтана и очень нравилась Виолетте. Композиция придавала шик и элитность всей окружающей обстановке. Потому что фонтан с мраморной статуей выглядел роскошно.

    - Мордой в землю все! Живо! - опять начал орать прапор, тыкая всех подряд стволом своего автомата. Присевшие от выстрелов люди стали как-то нерешительно опускаться на землю. Убитых пока не было, но если так будет продолжаться, то вскоре они появятся.

    «Так вам! Будете знать!» - мстительно подумала Виолетта. Раньше она не любил прапорщика. Он просто ей не нравился. Но теперь он оказался именно тем человеком, на кого она может положиться. Виолетта посмотрела на него уже совершенно другими глазами. Толя, а теперь еще и прапорщик. Он человек военный и исполнение долга для него такая же насущная необходимость как еда и сон. Все это Митрохинское отрепье вместе с их сисястой Айшат он теперь выкинет прочь. Пусть дальше сами живут, если смогут. Рой победоносных мыслей прервался снова летящими в лицо слюнями с отвратительным табачным смрадом.

    - А тебе непонятно? – заорал не нее прапорщик. – О чем задумались ваше величество?! Легла на землю быстро!!!

    Бывший военный ударил ее раскрытой пятерней в лицо. Было не столько больно – сколько обидно! Ее опять предали. Виолетта легла на землю, но не от того, что испугалась, просто так получилось.

    «Я тебе все припомню, гад. Я тебя уничтожу. Я оболью тебя маслом и буду жечь на плите пока ты не сдохнешь» - в бессильной злобе подумала панночка. Такое нельзя прощать. Пусть все увидят, как она может карать.

    Виолетта огляделась вокруг. На землю опускались все. К тем, кто стоял, подбегали помощники прапорщика, отбирали оружие, били и пинками укладывали на землю. Виолетта увидела, как Толя-мысли, лежа на земле, что-то шепчет в маленькую рацию. Она не предала этому внимание, но внезапные неожиданности этого дня не закончились.

    Со стороны дороги донесся гул и ворчание, в распахнутые ворота влетел военный бронетранспортер с маленькой башенкой и длинной тонкой пушкой. Боевая машина на полном ходу протаранила стоящий уазик прапорщика и впечатала его в стену открытой беседки. Стена от удара не выдержала и обвалилась прямо внутрь    открытого уазика. С громким скрипом осела на один бок и развалилась крыша беседки, а человек наверху с криками провалился куда-то в середину завала.

    Башенка с пушкой повернулись в сторону грузовичка и воздух разорвали громкие выстрелы, частые как у пулемета. Грузовичок с пулеметом сразу покрылся вспышками, искрами и дымными облачками. Во все стороны брызнули осколки и куски металла. Машину заволокло дымом, а затем что-то взорвалось и грузовик вспыхнул ярким пламенем. По броне военной машины защелкали пули. Башенка снова резко развернулась и без какой либо паузы ударила по крыше ее дома. Может человек прапорщика и успел оттуда убежать, но пушка в считанные мгновения размолотила кусок крышы в груду мусора, подняв облако пыли, щепок и осколков черепицы. Зазвенели разбитые стекла.

    Затем таже самая участь настигла людей на гараже. Только вместо пушки из башенки застрочил пулемет. Дико заорал раненный человек.

    С внешней стороны усадьбы над забором показались три человека с автоматами. Они открыли огонь по все территории. Теперь лежали все кроме Айшат, Мясо и Матросика. Те, как ни в чем не бывало, втроем несли труп Митрохи в сторону красивого домика Айшат.

    Стрельба стихла. Толя-мысли перевернулся на спину и выстрелил два раза из пистолета в голову прапорщика. Кусок черепа у того отскочил в сторону и в прорехе показалось месиво из окровавленных мозгов. Одновременно с этим с земли вскочил брат жены Толика и с удивительным спокойствием разрядил пистолет в троих помощников прапорщика. Виолетту просто поразило спокойствие Антона. Он стрелял как на стрельбище по мишеням. При этом выражение лица у него было скучающе-вялое. Казалось, что он выполняет рутинную работу, которую делал уже много раз.

    Виолетте никогда не нравился этот блеклый молчун. Таких людей она с неприязнью называла «флегма». Она понятия не имела что это за слово, но скорее всего что-то неприятное. Сама Виолетта была очень живая и эмоциональная. Она могла своим веселым нравом зажечь кого угодно кроме вот этих флегм, таких как Антон и безответная овца Лида. Они были как инопланетяне, мутанты хреновы.

    - Никому не вставать! Оружие не поднимать! - закричал Толя.

    Появившиеся хозяйственники принялись вязать несостоявшихся бунтовщиков. Коротко переговорив с уголовниками, друг Толика Костя побежал вместе с парой Митрохинских ребят в сторону большого летнего дома, где жили семьи команды прапора.

    Толя тем временем помог подняться Виолетте и дуре Верке.

    - С вами все в порядке? Вам лучше в дом идти, - взволнованно сказал он.

    Виолетта сразу расцвела. Толя неожиданно оказался настоящим мужчиной: отважным, сильным, верным и галантным. Панночка чуть не расплакалась от умиления. Как это она его раньше не разглядела. Ведь это он ради нее убил этого урода усатого. Пусть теперь хоть кто-нибудь посмеет на Виолетту руку поднять. С ним будет также.

    Но Виолетта так и не смогла ничего сказать Толе. Он буквально впихнул ее в руки поднявшегося с земли Веркиного мужа Пашки.

    - Отведи их в дом и сидите пока там, - распорядился Толя и развернувшись побежал на задний двор.

    Двоюродный брат Кощея озадаченно закивал, взял ее с Веркой под руки и повел их на крыльцо барского дома. Виолетта решил, что действительно ей лучше себя поберечь, Толя как настоящий мужик все взвалил на себя. Виолетта чуть не заплакала от умиления.

    Сидеть в доме было намного спокойнее. Верка позвала служанок, те им накрыли стол и подали ранний ужин. Виолетта нажралась от пуза. Она всегда много ела когда нервничала. Для снятия стресса они с Веркой выпили по стопке водки. Алкоголь теплой волной покатился по пищеводу. С чувством тяжести в желудке пришло благостное расположение духа. Верка не затыкалась, на нее напал словестный понос. Виолетта наоборот была молчалива и сосредоточенна. Мозги беспрерывно шевелиться. Верка лихорадочно думала о том, что будет дальше, как ей жить и что ей делать. Ничего дельного на ум не приходило. Тогда Виолетта сказала сама себе:

    - Я подумаю об этом завтра.

    - Что? Что? - переносила глупая Верка.

    Сказанная фраза мгновенно смела все остатки сотки беспокойства.

    - Ничего. Это я так, - миролюбиво сказала Виолетта. - Что ты там говорила?

    Верка встрепенулась и принялась наполнять окружающий пыльный воздух своим бесполезным трепом. Он тек вокруг Виолетты и обволакивал мягким коконом, гипнотизируя и усыпляя.

    Хлопнула дверь и в комнате возник Веркин муж.

    - Я это. Мысли там мужиков за периметр на охрану отправляет, - взволнованно начал он и внимательно разглядывал лицо Виолетты.

    Виолетта очень хорошо разбиралась в людях. Пашка рассчитывал на то, что он станет здесь главным, но теперь им пытался помыкать какой-то завхоз. Виолетта злорадно подумала, что не нужно ему было разлеживаться когда ей угрожали и ее били. Он упустил свой шанс.

    - Все правильно. Это я распорядилась, - сказала она.

    Наверное Пашка хотел что-то сказать, но махнул рукой и убежал.

    Виолетте стало интересно, что там происходит без нее.

    Они с Веркой поднялись на третий мансардный этаж дома. Оттуда открывался отличный вид на всю усадьбу.

    На территории шла какая-то нездоровая суета. Бегали люди, носились как заполошные два погрузчика, грузили машины. Около ворот стояли Толя, Кокс и Мясо. Мужчины разговаривали очень эмоционально. Виолетте страсть как хотелось узнать, о чем они говорят. Тем временем накал в разговоре спадал, теряя свою экспрессивность, говорящие стали улыбаться, а затем пожали друг другу руки и похлопывали по плечам. После чего они вместе направились к домику Митрохи. Толя зашел во внутрь. Он там провел минут пятнадцать, а затем он появился уже в сопровождении одетой во все черное Айшат. Мясо и Кокс вынесли, обернуть белыми шелковыми простынями, тело Митрохи. У Виолетты сразу отлегло от сердца. Толя, оказывается, решал с бандитами вопрос о похоронах их предводителя.

    Уголовники грузили труп в большой черный джип Митрохи. Айшат села на переднее сиденье, а Кокс и Мясо селили в бандитскую рейдовую машину.

    Толя вывел из дома Митрохи какую-то девочку с маленьким ребенком на руках. Виолетта ее не видела. Наверное, та была из последней партии товара. Неделю назад Кощей строго настрого запретил Виолетте даже приближаться к местам, где содержали рабов.

    Беспокойство снова зародилось в ее душе, когда она увидела, что к дому Айшат подъехал грузовик, и туда начали таскать вещи из дома. Виолетта опустилась вниз и вышла на крыльцо.

    Толю искать не пришлось. Он как раз пообещал мимо.

    - Стой. Это что там происходит?

    Толя дёрнулся всем телом на бегу, как будто запнулся за что-то. Он остановился и повернулся к ней лицом.

    - Айшат уезжает. И все ребята Митрохи - тоже, - не кривая душой объяснил Анатолий.

    - А вещи куда грузят?

    - Айшат и ребята свою долю забирают.

    - Какую долю?

    - Половину всего. Митроха с Кощеем в пополаме работали. Они были равными партнерами. Так что половину пришлось отдать.

    Желудок Виолетты скрутил болезненный спазм, она даже заскрипела зубам от возмущения. Как можно было допустить такую несправедливость. Почему вдруг половина ее имущества должна отойти какой-то сисястой дуре?!

    - Как так? – наконец выдавила она из себя. – Ведь мы же вместе с Кошей эту усадьбу своей сделали. Ведь я же ее не щадя жизни ее отстаивала!

    - Усадьба у тебя останется. Никто на нее не претендует. Рабов они тоже не забирают, только из вольнонаемных несколько человек с собой позвали. Все по-честному. Ты не думай. Так оно лучше будет. Они для тебя опаснее всего. Тебе попытки военного путча не хватило?

    Виолетта прижала ладошку к опухшей щеке с синюшными пятнами от кровоподтеков. Упоминание о отвратительном инциденте с прапорщиком вернуло ей страх.

    - Они сейчас с мыслями соберутся, а ночью на ножи всех возьмут. Ты хочешь, чтобы пьяные и обдолбанные уголовники ночью к тебе в спальню пожаловали?

    - Не-е-ет, - Виолетта почувствовала как коварный страх вяжет язык во рту. – Ты уверен?

    Толя посмотрел на нее как на больного расшалившегося ребенка, от чего Виолетта почувствовала себя полной дурой. В ней сейчас боролись тяжелая жадность и леденящий страх. Она видела на что способны уголовники.

    - Виолетта, подумай сама. Сейчас все на глазах рушиться. Лучше выйти из ситуации с меньшими потерями. Можно конечно бороться за хабар, но тогда, если ты поиграешь, то потеряешь все. Даже с жизнью можешь расстаться. Отдай честную половину и живи спокойно. Сохрани с Митрохинскими ребятами хорошие отношения. Ведь сколько всего с ними за это время пережили. Не чужие они нам. Потом не раз еще к ним за помощью обратишься. А рынок сейчас большой, места всем хватит.

    Волетта понимал, что хорек все правильно говорит. Но горечь от потери половины того, что она считала своим, жгла огнем. Виолетта погладила свой большой живот. Больше всего ей было жалко малыша, а не эти горы всякого добра или себя. Ведь он ее кровиночка. Такой любимый и единственный. А все что здесь есть, тоже принадлежит ему. Даже эта доля, которую забирает Айшат.

    В объяснения влезла без спроса жена Толика Лида. Виолетта называла ее про себя «пенек с глазами» или «овца немая». За все время, сколько она ее знала, Лида не проронила при ней ни слова. Тихая и молчаливая она напоминала тень. Как раз своей незаметностью и серостью она бесила Виолетту больше всего. Вот надо же было такой уродиться. Что только Толя-Мысли в ней нашел? Хотя она для него была совсем кстати. Вечно загруженному ему нужна была именно такая серая тихая мышь.

    - Толенька. Там Коля спрашивает куда ему генераторы грузить, - мелодично попела Лида.

    Голос у нее был приторно мягким и противным. Виолетта набрала в легкие воздуха, чтобы рявкнуть на нее, но ребенок очень сильно толкнулся у нее в утробе. Она стразу потеряла интерес к этой парочке.

    На улице уже начинало темнеть. На высоких стойках вспыхнули яркие фонари. Виолетта ушла в дом. Виолетта застала в просторном холе кучу народа. Похоже, что в отсутствие мужиков все бабы с отпрысками собрались у нее в доме. Здесь не хватало только жен и подруг уродов из команды прапора, а также жен хозяйственников. Верка уже по-хозяйски распоряжалась посудой и продуктами, накрывая большой стол. Служанки и гостьи ей помогали. Увидев Виоетту, все мгновенно замерли. Матери стали шикать на расшалившихся детишек.

    Виолетта оглядела притихшую толпу бабенок. Вот он ее отряд. Она только и могла бабами руководить, а тут почему-то решила, что весь бизнес потянет. Панночка горько усмехнулась. Она махнула рукой и кинул в распахнутые глаза:

    - Поминки у нас сегодня, бабы. Сегодня можно все.

    Народ оживленно всколыхнулся. Виолетта сама того не заметив опрокинула себе в рот целый фужер мартини. А гори оно все синим пламенем!

    Поминки начались, как и положено, с киком и плачем. Ревели все. В том числе и Виолетта. Ей было жалко ребенка, себя и свою проклятущую жизнь, которая делала ей такие пакости. Почему судьба так жестока к ней? За что ей это все? Но она простила всех, не смотря на то, что все ей были противны, и она всех ненавидела.

    Была уже глубокая ночь, когда грохнув дверью об стену в холл влетел Пашка.

    - Вилка! Мысли уехал.

    «Вилка» – это было вульгарное сокращение имени Виолетта. Она ненавидела, когда ее так называли. Это звучало, как кличка собачья.

    Она сразу не поняла, что он ей говорит.

    - Вилка! Толя-мысли нас ограбил и бросил! –повторил Пашка.

    - Что?! – в ужасе закричала она.

    До мутного от алкоголя сознания Виолетты начал доходить страшный смысл сказанного Пашкой. Ее опять предали, а в придачу еще и ограбили. Виолетта закричала страшно, вложив в свой крик душевную боль от предательства и ненависть к поганому хорьку Толе. Не помня себя, она выскочила со стула и на подгибающихся ногах побежала прочь из дома.

    Все было так как и сказал Пашка. Склады и сараи зияли практически полупустым нутром через распахнутые настежь двери и ворота. Машин тоже не было. Ангар был пуст. Только возле самого дома остался стоять старый фургон Кощея на котором он когда-то в прошлой жизни возил овощи. Еще остались вонючий автобус икарус, старенькая полуразобранная «нива». Они даже два трактора с тележками и погрузчики забрали!!!

    - Вы куда смотрели, уроды! - визжала Виолетта.

    - Так это. Ты же сама сказала, что Толя по твоему приказы нас за периметр базу охранять послал. Вот мы и ходили вокруг базы, а когда увидели, что колонна выезжает, то сразу к тебе пошли.

    Виолетта завыла от горькой досады.

    Из усадьбы пропали не только шобла уголовники во главе с сисястой тощей дурой Айшат, а также поганый хрёк Толя-мысли со своими крысами. Из летнего дома исчезли семьи военных. Но если уголовники и хозяйственники забрали с собой большую часть добра, то практически все имущество военных осталось на месте. В лучшем случае они успели схватить самое необходимое. Было непонятно: сами они убежали или их выгнали. Похоже, что оставшимся в живых военным удалось уйти, Виолетта не увидела в усадьбе ни одного нового трупа.

    Также в усадьбе не осталось вольнонаемных. Даже служанки куда-то сбежали. Мужиков осталось всего человек семь. А баб штук двадцать, да еще детишки мал-мала-меньше. К рабам она не дошла. Было и так ясно, что они на месте и никуда не делись. Она их ненавидела, это они были во всем виноваты - эти нелюди, которыми был вынужден заниматься в новом мире ее любимый Коша. Это из-за них он пропал. Ей хотелось сжечь их всех прямо сейчас. Сжечь живьем, чтобы они мучились и страдали во сто крат сильнее чем она сейчас.

    На Виолетту напала апатия. Ей захотелось прямо там плюхнуться на землю и умереть. Ее все бросили и предали. Она кое-как взяла себя в руки и вернулась в громадный холл ее дома, где они справляли поминки по погибшим мужчинам. Виолетта не к месту подумала, что теперь поминки впору справлять по ним самим.

    Зато теперь она стала полновластной хозяйкой. Ее люди смотрели на нее с ожиданием и надеждой. Они были напуганы и растеряны. Им некуда было податься. А Виолетте нечего им было сказать. Даже ее любимая фраза: «Я подумаю об этом завтра», теперь не вызывала ничего кроме раздражительной усмешки.

    Она проглотила давящий в горле ком и слова сами потекли из нее:

    - Вы чего такие кислые? Что хуже никогда не жили? А я вот жила. И я не собираюсь скатываться до прежней жизни. Я получила свой кусок и никому его не отдам. Пусть только попробуют отобрать.

    Ей в голову пришла неожиданная мысль, что все куски у нее уже отобрали, и в руках у Виолетты осталась только пустая тарелка с крошками. Причем она сама прошляпила большую часть кусков с той тарелки, но, тем не менее, она продолжала:

    - У нас есть оружие и крыша над головой. За это время мы все научились очень многому. Мы стали сильнее и крепче. Мы сумели подстроить этот мир под себя, а не легли под него раздвинув ноги как помойная потаскуха. Мы поимели этот хренов зобячий мир. Я буду грызться зубами, но не позволю положить ему себя на лопатки. Те, кто хочет свалить отсюда - пусть катиться на все четыре стороны. Я не держу. А кто захочет остаться со мной, того милости прошу в клуб желающих бороться за свое будущее.

    Она понимала, что идти им некуда. Они все трусы. Она тоже дал слабину и сломалась, но она никому из этих уродов не доставит удовольствия зрелищем своего унижения. Слишком много раз в этой жизни об нее вытирали ноги. Она больше этого не позволит. Виолетта взяла в руки автомат. Держать перед собой оружие очень мешал большой живот, а положить автомат на пузо сверху, она не решилась. Ведь тогда она могла навредить малышу.

    - Кто со мной?! - решительно сказала она.

    Ее люди молча стояли тупо смотрели на нее.

    «Ну давайте же! Подходите ко мне!» - в панике думала Виолетта. Она боялась остаться совсем одна.

    Наконец к ней семенящими шажками подбежала дура Верка. Разумеется за ней поплелся подкаблучник Паша. За Пашей пошел его давний друг Митяй, который был еще слабее чем Паша. Подскочили со своих мест два Врекины спиногрыза. Погодки подбежали к ней и спрятались за подол матери. Вышел толстый Жора, которого до сих пор все нещадно дразнили за тучную фигуру и недалекий ум. За ним подалась его мамаша. Старой кошёлке уже шестьдесят пять стукнуло, а она этого бугая до сих пор звала в окно на обед как сопливого мальчонку.

    Подошли Пятак и его жена. Это было уже серьезно. Пятак был хорошим бойцом и стрелял лучше всех. Следующим вышел сильный и стройный как кипарис Миша. Он в свое время был водителем у Кощея. За молодым красавцем в сторону Виолетты потянулись и молодые незамужние девки. Весы качнулись в сторону Виолетты.

    Из общей картины выбился дед Матвей. Он громогласно послал Виолетту на три советских буквы, грязно обругал ее и пошел к выходу, скидывая с плеча двуствольную вертикалку ИЖ-27. Дед был заядлым охотником и прекрасно умел стрелять, что не однократно доказал делом. Его никто не решился остановить. Его жена бабка Лена запричитала:

    - Ой! Куда же ты, старый! Ночь на дворе.

    - Ты со мной или с этими уродами? – крикнул он ей через плече не останавливаясь.

    Бабка растерянно и потешно заметалась, но все-таки припустила бегом вслед супругом.

    - Постой! Подожди меня, сволочь! Ты бросить меня тут одну решил, дурак старый? – кричала она ему вслед.

    Дед остановился и развернулся перед самой дверью:

    - Ну, куда же я без тебя, дуреха? Давай быстрей.

    Подбежавшая бабка треснула его ладошкой по лбу. Вот так они и жили всю жизнь постоянно ругаясь, но душа в душу. Дед галантно подхватил супругу под руку и они растворились в ночи.

    Демаршей больше не было. Все оставшиеся люди подошли к Виолетте, чем признали ее власть. К панночке пришло ощущение силы, она была не одна.

    "Мы еще повоюем" - подумала она.

    Конечно было жаль ушедшего деда. Как-бы напоминая о нем, в темноте за окнами грохнул выстрел, а затем второй. Сегодня стреляли много и громко. Но сейчас выстрелы из обычного охотничьего ружья грохотали как орудийные залпы. Виолетта конечно никогда не слышала, как стреляют из пушки, но звук у пушки должен был быть такой же страшный и оглушительный.

    Сердце мгновенно прыгнуло под самый подбородок.

    Виолетта понимала, что нужно узнать, почему и кто стрелял, и вообще, что там происходит. Ей было страшно. Выйти из освещаемой электрическими фонарями комнаты ее можно было заставить только под страхом неминуемо гибели.

    - Паша, сходи посмотри! - уверенно распорядилась Виолетта.

    Верка сразу уставилась на нее тяжелым ненавидящим взглядом, но так было нужно. Виолетта еще раз напомнила ему о приказе:

    - Ты меня слышал?

    А в голове у Виолетты уже раскрывалась картинка бодро шагающие к ее дому мертвецов. Ей сразу захотелось завизжать и броситься скорее наверх, но она сумела подавить свой ужас.

    - Мужики, помогите ему. А то чего он один идти должен! - выпалила дурочка Верка.

    Первым подался в сторону дверей красавице Мишка. С ним. Пошел и Пятак, оторвав от своего рукава бледную жену. Мужчины вышли на улицу. Их спины удалялись пока совсем не пропали в темноте.

    Верка буквально впилось пальцами в руку Виолетты. Хорошо, что ногти на пальцах у дурехи были коротко острижены, иначе она бы ей предплечье до кости протокола бы. Виолетта едва сумела высвободить руку из побелевших от напряжения пальцев подруги.

    Молчаливо напряжение исходило от всех без исключения. Люди напряженно вслушивались в царящую за окнами ночь. Тягучие секунды немедленной улиткой полезли одна за другой. Виолетта чувствовала, как душа уходит в пятки. Все труднее и труднее становилось сдерживать роившиеся в сознание образы толпы мертвецов или мутантов, мрачной ужасающей волной неотвратимо накатывающихся на ее дом. Тут появился уже другой страх: если кто-нибудь начнет кричать - паниковать начнут все, тогда она не сможет удерживать ситуацию. От этого стало еще страшнее. Виолетте захотелось быть далеко отсюда, чтобы пропала целиком вся эта усадьба со всеми этими уродами, а она торговала бы на рынке как тогда - раньше.

    Звуки человеческих голосов с улицы разрядили накопившееся напряжение. Голоса матерились, но обыденно и привычно - без паники.

    Как только в дверях появился ее ненаглядный Пашенька, дура Верка кинулись к нему, уже продавая и стараясь изобразить истерику позабористее.

    Остальные бабы как по команде кинулись к появившимся бойцам.

    - Ну что ты ревёшь, зайчонок. Да все в порядке, ненаглядная моя.

    Виолетта с сомнением посмотрела на мощную Веркину задницу. Для такого зайчонка вместо пушистого заячьего помпончика очень бы подошел витой поросячий хвост. Ну как можно этого карликового бегемота зайчонком называть?

    Бабы налетели на мужиков как те же самые зомби. Такие же бестолковые и упертые. Они сразу взяли мужиков в кольцо как будто хотели их разорвать на кусочки. Сквозь бестолковое квохтанье и гвалт Пашка поведал, что дед Матвей завалил из ружья пару свеженьких зомби, пришедших к воротам.

    Старик разнесены обоим головы, спокойно и цинично, дождавшись, когда мертвяки подойдут к нему в упор. Когда подоспели мужики, дед собирал с трупов добычу, а супруга стояла рядом, плакала и упрашивала вернуться. Мужики тоже предложили ему идти обратно в усадьбу, но он их послал в далекое эротическое путешествие.

    Виолетта с горечью подумала, что они потеряли действительно хорошего бойца.

    Она прекратила это бестолковое квохтанье перепуганных бабенок и пошла сама посмотреть на то, что произошло. Виолетта запретила бабам ее провожать. Она боялась что бабы увидят как она даст слабину, если такое получится. Виолетта сейчас была очень не уверена в себе. Мужики двинулись обратно уже в сопровождении Виолетты.

    Трупы втащили в ворота и уложили на поддон из-под кирпича.

    Людей можно было опознать только по одежде. Головы у обоих были разбиты в дребезги. Несомненно, эти двое были бойцам которые утром приехали с Хворовым. Виолетта узнала их, они днем курили у нее под окнами.

    Это было совсем странно. Как они могли здесь появиться.

    - Мальчики, а что у них еще было? - с напряжением в голосе спросила Виолетта.

    - Все было. С них, похоже, только автоматы сняли. А Матвей с них патроны, пистолеты, ножи и фляжки снял.

    Виолетта опустилась на колени и при тусклом свете керосиновой лампы. Сквозь закопчённое до черной стекло свет от горящего фитиля едва пробивался, но под сереющим небом самого раннего утра уже было светлее.

    Первого задушили. Вдавленная в кожу, тонкая черная полоса от удавки была видна очень отчетливо. У второго на спине под лопаткой была дыра от пули. Причем стреляли в упор, практически прижав ствол оружия к туловищу жертвы. Вокруг дырки на спине рваным цветком расходилось пятно от горячих пороховых газов. Выходного отверстия не было. Стреляли скорее всего из пистолета.

    «Неужели Хворов своих прикончил и убежал?» - непонятная мысль всплыла в голове панночки и закачалась на смой поверхности. Непонятным было все. Куда делся Хворов? Почему он убил своих ребят? Куда делся Кощей? Как ей теперь вообще жить дальше?

    Виолетта вообще перестала понимать, что вокруг нее происходит. Ведь такого не должно быть. За считанные часы ее жизнь из размеренной и понятной превратилась в полную неопределенность. Голова закружилась, ее начинало тошнить. Сказывалась бессонная ночь и стресс от последних событий.

    Виолетта увидела позади своих мужиков серые тени, бесшумно проявившиеся в сумрачном и холодном ночном воздухе, но она никак не среагировала. У красавца Мишки резко запрокинулась голова, и он с тихим сипом стал оседать на бетонные плиты въезда, как будто из него стали выпускать воздух. Пашка наоборот свалился вперед прямым столбиком. Его тело даже слегка подпрыгнуло когда он плюхнулся плашмя на дорожное покрытие. Тощенький суетливый Митяй по-дурацки взмыл в воздух и задёргал над Виолетиной головой руками и ногами. Митяй лежал спиной на сгорбленной спине черного человека, который обвил шею Митяя тонким тросиком с деревянными ручками на концах. Черный человек продолжал ловко удерживать Митьку у себя на спине, натягивая изо всех сил перекинутый через плече тросик.

    Стоящую на коленях Виолетту опрокинули на бок и зажали ей рот.

    Глава 29. Работяги

    Иваницкий дождался, пока модернизированный Урал исчезнет из виду. Затягивать с поиском места пристанища не следовало. Уже приближался конец дня, а новый мир не лучшее место для одиноких ночевок без укрытия. Володя сориентировался по, клонящемуся к горизонту, солнцу, где находится север и зашагал в сторону предполагаемого нахождения накопителя.

    Через какое-то время он уже пожалел, что взял броник. Даже легкая каска уже давила на голову чугунным котелком. Если бы он шел по асфальтовой дороге, то было бы легче. А прогулка на природе по нетронутому цивилизацией лесу выматывала. Пулемет успел повисеть уже на шее в разных положениях и полежать на обоих плечах. Бутылка была пуста, а выпитая вода щедро пропитала одежду.

    Если не встретится человеческое жилье или какая-нибудь заброшенная развалина, то стоит поискать хотя бы место где будет можно набрать воды. Переночевать можно будет и на дереве, а вот без воды совсем тяжело будет. Обязательно нужно будет почистить пулемет, а то после «расстрела» боевых машин сектантов он только короб с лентой сменил, а оружие запускать ни в коем случае нельзя.

    Наконец он увидел какие-то высокие кирпичные трубы и унылые промышленные здания, маячившие в прогалине между деревьями. Это было лучше, чем жилые кварталы. Как правило, всевозможные заводы и фабрики остались практически пустыми, и зомби там было мало. Осталось только найти живых людей или выбрать место получше для своей ночевки. Следователь пересек пустырь и вышел на разбитую асфальтовую дорогу, тянущуюся вдоль сплошного серого забора из бетонных плит.

    Похоже, что Иваницкому посчастливилось выбраться к промышленным окраинам какого-то города. И в нем наверняка должны быть люди. Насколько он знал: захолустные провинциальные города в значительно меньшей степени пострадали от катастрофы, чем мегаполисы и прилегающие территории.

    Ему повезло не сразу. Пришлось отмахать почти километр вдоль промышленной зоны, пока он наткнулся на свежие следы протектора колес, сворачивающие в один из проулков. Последовав в обнадёживающем направлении между высоких унылых стен без окон, Володя вышел на относительно большую площадку пригодную для разворота большегрузных машин. В дальнем конце площадки след от автомобилей исчезал за большими воротами, покрашенными в стандартный буро-коричневый цвет.

    Иваницкий подошел к возможному пристанищу живых и вежливо постучал прикладом в ворота. Крашеный металл настырным грохотом оповестил возможных хозяев территории о визите неожиданного гостя.

    - Кого тут черти носят? Ты кто? Чего хотел? – раздалось откуда-то сверху.

    Молодой голос передавал все недовольство своего обладателя незваным гостем. Володе пришлось отойти назад, чтобы увидеть лицо, торчащее из узкого окошечка как раз над срединой ворот.

    - Здравствуйте, уважаемый. Мне переночевать где-нибудь нужно. Можно к вам?

    - А ты откуда?

    - Мы от колонны отстали. Машина у нас сломалась. А когда починили и своих искать поехали, то два раза на бандитов нарывались. От первых мы отбить смогли, а со вторыми все грустно получилось. В общем один я живой остался. Пустите?

    - А ты там точно один?

    - Да.

    Неприветливое лицо исчезло, а окошечко задвинулось ставней. Через некоторое время ставенька отъехала в сторону, но в узком окне никто не появился. Иваницкий понял, что его разглядывают. Смотрины проходили относительно долго.

    Затем ворота вздрогнули, заскрипели и отползли вправо. Из открывшейся узкой щели в сторону следователя высунулся ствол дробовика приличного калибра.

    - Оружие сюда давай.

    - Ну, ты хитрый! Я же тут без оружия останусь.

    - Зря не доверяешь, но позицию уважаю. Проходи так. Только пулемет за ствол держи.

    Володя попытался протиснуться в узкую щель, но ничего не получилось. Пришлось снимать лишнее, но даже со снятым рюкзаком и бронежилетом, он не мог пролезть вовнутрь.

    - Погодь, - остановил его тот же молодой голос.

    Раздались щелчки и скрипение. Створка ворот отползла в сторону еще немного. Иваницкий, желая помочь неизвестному хозяину, уперся в одну створку и со всей силы надавил плечом на вторую, и проход расширился до такой степень, что он мог пройти, и не снимая сбрую.

    - Э! Не ломи, дурак здоровый!

    Но Иваницкий уже шагнул в середину тускло освещенного пространства прямо перед узкой щелью приоткрытых ворот. Парня с дробовиком рядом уже не было, тот отступил куда-то в темень, зато он увидел перед собой довольно-таки высокую баррикаду из металлического хлама, бочек, и мешков, набитых чем-то сыпучим. Неожиданная преграда фронтально перегораживала всю площадь перед воротами, оставляя лишь узкие проходы в обе стороны. Любой, попавший во внутрь, противник оказывался в пустом и хорошо простреливаемом коридоре. Перемахнуть высокую стену по силам было только морфу.

    Чтобы не терять время пока его разглядывают аборигены, Иваницкий перетащил вовнутрь броник и рюкзак. За спиной тут же зашумела створка ворот, катясь роликами по балке, и захлопнулась с громким стуком и лязгом. Хозяев видно не было, они скрывались в сумеречной тени за темными силуэтами техники и всякого хлама.

    - Ленту из пулемета вытащи, - послышался требовательный голос.

    Володя откинул крышку, выдернул ленту и демонстративно свесил ее конец вниз. Крышу он тоже не закрыл.

    - Мир вам, православные.

    Из темноты хихикнула, а затем сказали:

    - А мы тут не все православные.

    В тоже время Володя расслышал тихий голос:

    - Поп, что ли?

    Внутри темного пустого пространства, где он оказался, тихий голос удивительным образом усилился многократно, можно было и не шептаться.

    - Дурень. Разве попы с пулеметами бывают? – ответил ему второй тихий голос.

    Справа послышалось ворчание:

    - Вот лось дурной. Это же надо! Стопор свернул.

    Иваницкий оглянулся на этот недовольный голос. Невысокого роста мужичок в возрасте при свете фонаря сокрушенно ковырял небольшой монтировкой какой-то механизм в дальней части ворот. Он совершенно не прятался как остальные, и демонстративно не замечал Иваницкого. Мужичок, надсадно кряхтя, пытался наладить неведомый стопор.

    Володя направился в его сторону. Похоже, что все, кроме него и сердитого мужичка, растерялись. Иваницкого никто не окликнул.

    - Давай помогу, - предложил свою помощь Володя.

    - Собачка слетела. Её в паз заправить нужно.

    Иваницкий кивнул и, уперевшись ногой в нижнюю планку каркаса металлической створки, дернул рычажок с блестящим роликом на себя. Выскочившая деталь со щелчком вернулся в паз, заблокировав набитую солидолом шестеренку.

    - Чего давить было? Подождать не мог? Мы вручную ворота открываем и закрываем. Электричества ведь нету, - заворчал на него мужичек.

    - Не сердись, братка. Я ведь не знал, - извиняющимся тоном сказал Иваницкий. -    Спасибо что пустили.

    - Оружие на землю! Руки за голову! – послышалось из-за спины.

    В тусклом свете появились невнятные фигуры людей с оружием.

    - Заткнись, дура! – рявкнул мужичек, ремонтировавший ворота. – В войнушку решили поиграть, ковбои недоделанные? Он меня десять раз мог уже убить, пока вы там, придурки, друг друга за концы тискали. Клоуны!

    Подходящие охранники оружия не опустили, но имели явно озадаченно-виноватый вид.

    - Пустили, так пустили. Теперь-то чего пукалками своими машете? - продолжал мужик. – Баллона зовите.

    - Идет он уже, - сказал один из ребят.

    Охранники явно были подростками. Пусть их было плохо видно, и ростом они были выше Иваницкого, но стройные фигуры и юные голоса выдавали их возраст.

    - А ты кто таков? Из каких мест к нам пожаловал? Где бугаев таких земля родит? – обратился мужичек к Володе, забыв о сконфуженных недорослях.

    - Москва. Из Подмосковья я.

    Один из подошедших громко присвистнул.

    - Мать моя женщина! Это же надо. И как тебя в наши-то края занесло? - продолжал мужичек.

    - А где я?

    Окружившие его люди неуверенно засмеялись.

    - Владимирская губерния. Далековато ты забрался.

    - Документы! – крикнул тот же голос, который требовал от него оружие на землю положить.

    - Димочка, золотой мой, тебе можно доверить только котов кастрировать, а не базу охранять. Помолчи пока взрослые разговаривают, - осадил его мужичек.

    Он явно был в авторитете у местных бойцов. Ни кто так и не решился ему возразить. Все, сказанное им, безропотно проглатывалось молодыми караульными.

    - Нет у меня документов, - честно признался Иваницкий.

    - Вот видишь. Человек без документов. Чего ты с него еще требовать будешь?

    Подошедший ближе, парень как-то неуверенно помялся, а потом стал отдуваться, пытаясь собраться с мыслями. Рядом в пятне света от фонаря появились еще двое.

    - А вы чего здесь делаете, олухи? – обратился мужичек к тем двоим. - Там, наверное, уже враг оголтелый ворота штурмует, а вы тут зенки пялите. Цирк здесь что ли? Если пиписюн уже в кулак не помещается, то взрослыми себя почувствовали? Вам только в песочнице петушки на палочках сосать и в штаны гадить. Нечего тут сопли размазывать. Быстро на пост! Мамок ваших перетак! Понаплодили болванов безмозглых. Завтра будете унитазы драить, пока ума не добавится.

    Все трое кинулись куда-то в темноту.

    - А ты куда попер, баран тупой! Дима! Тебе гостя бригадиру сдать нужно. Я-то сейчас дальше пойду делами своими заниматься. А ты его одного оставишь по территории шляться? Совсем отупели соплежуи.

    Раскрасневшийся парень вернулся в полной растерянности. Возразить мужику он не решался, а тот издевался над ним в свое удовольствие.

    - Тебя как звать, гость дорогой? - наконец мужичек снова переключился на следователя.

    - Владимир.

    - Можешь меня, Вова, Георгичем звать. Я тут по хозяйственной части больше заведую.

    Георгич явно прибеднялся. Судя по тому, как он строил охранников, его полномочия и статус выходили далеко за рамки обычных хозяйственных дел.

    В дальнем конце ангара или цеха, из-за баррикады было не видно, застучали кованные подошвы по бетонному полу. В промежутках между ударами подкованных башмаков проскакивал топоток потише и поскромнее. Звук кованых копыт местного хозяина приближался к замершей на месте троице. Наконец неведомый бригадир обогнул баррикаду и показался в узком проходе.

    Блеклые отсветы электрического фонаря, наконец, зацепили силуэт толстого человека в широкополой шляпе. Маленькая огненная вспышка на мгновение выхватила из сумрака полное лицо под широкими полями. Человек на ходу закурил. Полная фигура забавно колыхалась, а кованые ножки смешно шагали в раскорячку, напоминая походку мультяшного героя. Но к ним пришел не добрый Вини пух. Наверное, так должен был выглядеть безбородый Карабас-Барабас. Свой статус верховного правителя толстый чувак нес гордо, как знамя.

    Внимательно разглядывая скучковавшихся людей, Карабас-Барабас подошел к ним как раз за спиной мужика, отчитывавшего молодых охранников.

    - Ну, че тут у вас? Опять сопли вам подбирать?

    - Ты племяш, не гоношись, - обратился к нему Георгич. - К нам гость пожаловал.

    - Какой гость? Опять мутант приперся?

    - Нет. К нам живой человек заглянул. Переночевать проситься.

    Племянник бесцеремонно отодвинул Георгича в сторону и с нескрываемым интересом уставился на Иваницкого.

    - Здорово, живой человек! – поздоровался он.

    За спиной Карабаса-Барабаса захихикали девичьи голоса. Голос самого племянника был высоким и даже писклявым, но при этом вполне громким и отчетливыми. Как раз у учительницы Иваницкого в профессии - Василисы был точно такой же голос, застрявший где-то на андрогинном уровне - слишком низкий для женщины и слишком высокий для мужчины. Васька прекрасно парадировала певицу Людмилу Зыкину. Володя нисколько бы не удивился, если этот племянник тоже может петь голосом Зыкиной.

    - Здравствуйте.

    - А зовут тебя как?

    - Владимиром кличут.

    - Хм. А меня Георгием в честь деда. Но можешь меня Жора звать. Кликуха у меня «Баллон» - это еще с детства остались. Просветили уже наверное? Можешь и так называть. Я смотрю парень ты серьезный. Вон пулемётик у тебя с оптикой. Сразу скажу, что ты не местный. Не в пулемете дело. Выглядишь ты не по-нашему. Чужой ты.

    - Из Подмосковья.

    - М-м-м. Столичные гости к нам пожаловали. Чем обязаны?

    - Заблудился я. Пешком шел через лес, и заблудился.

    Толстяк по-бабьи всплеснул руками:

    - Ой, темненькая. От самой Москвы к нам топал?

    За его спиной снова захихикали девахи.

    - Нет. Мы с товарищами к колонне с беженцами пристроились. На свой страх и риск ехали. Хотели место себе новое подыскать. Только у нас машина сломалась. Ждать нас никто не стал. Когда отремонтировали, то уже поздно было. Мы в лесу заночевали. Утром догонять поехали, только сначала на пиратов каких-то наткнулись. У них на джипах флаги с веселым Роджером и мертвяки на капотах распяты.

    Толстяк удовлетворенно закивал головой и перебил Иваницкого:

    - Моргало это. Дебилы конченные. В пиратов еще не наигрались.

    - Морган, - неуверенно поправил Жору-Баллона оставшийся охранник Дима.

    - Моргало, - раздражённо взвизгнул племянник. – Моргунов у него папкина фамилия. Моргалой мы его в школе дразнили. Это как он уже в наше время фамилию на Моргана поменял. Раньше финансового воротилу из себя корчил, а сейчас в сухопутные пираты переквалифицировался.

    Жора издевательски визгливо заржал:

    - Лошара он тупой. Рисуется, гордыню свою тешит. Только выскочек никто не любит. Сам из себя ничего не представляет, а разговоров о нем больше чем о бригаде Саши Карбофоса. А Карбофос еще в девяностых рынки крышевал и все дороги в округе держал, пока его кровавя гэбня не упрятала. Ментам он не по зубам был. Вот это человек. А к Моргале твоему только одни сопляки в бригаду идут. Голимый понт картонный.

    Разгорячившийся толстяк вытер лицо и шею большим платком и снова обратился к следователю:

    - И что? Догнали вас пиратики?

    - Нет. Уйти мы смогли.

    - Так как же это? А сколько их было?

    - Две машины.

    Толстяк удовлетворенно кивнул. Похоже, что Владимир смог подтвердить какое-то предположение племянника.

    - А как убежать смогли?

    - У нас водитель лучше и машина быстрее. Я неплохо из пулемета отстрелялся.

    - В дороге опять сломались?

    - Нет. Наткнулись на группу из трех машин. Загнали нас в место топкое. Отбиться мы не смогли. Только я один ушел.

    Толстяк подошел вплотную к Иваницкой и принюхался, а потом, нагнувшись, поднял до уровня своего лица ствол пулемета и тоже принюхался.

    - Не врет. Стрелял много. И еще женщина с вами была, - сказал в конце племянник.

    - Да, была.

    - Хм. Вот я и говорю. Лошара твой Моргало. Флаги навесил, мертвяков на капот    цепляет вместо пупсиков. И что? Вот он, - толстяк ткнул пальцем в грудь Иваницкого, - видел пиратов с мертвяком на капоте и флаги дебильные. Как такое не запомнить? А наткнется он еще раз на такую машину, когда в силе будет, и отомстит. Недолго твоему флибустьеру перья пушить осталось. Слабая бригада у него, а хвост задрал так, словно полк армейский за ним стоит. Нет. Глупый он. А пришлый правду говорит. Из боя он – порохом воняет, бежал долго – грязный весь и пропотел как лошадь, солярой жженой воняет – на машине ехали долго. Баба с ним была – духами пахнет. Значит, действительно место новое искали. На дело одной машиной не ездят, и баб с собой не берут. Помеха одна от них.

    Жора задрал нос и внимательно посмотрел на Володю, силясь понять какое мнение на него произвела Жорина гениальная дедукция. Володю это озадачило. Наверное, толстяк ждал от него какой-то реакции, но кроме усмешки никаких эмоций у Иваницкого не было, а нарываться вот так с ходу на неприятности не хотелось. Озадаченного следователя спасли спутницы местного правителя.

    - Ну, Жорик, мы то не такие, - загундосил девичий голос из-за спины толстяка. – Разве мы можем мешать?

    В небольшой освещаемый пятачок вошли две девахи в коротеньких кожаных курточках и узких джинсах. Штаны аж трещали, обтягивая приличного размера задницы каждой из них. Девки стремились придать себе вид воинственных бандиток. Первая прижимала к груди АКС-74У. От внимательного взгляда Иваницкого не могло укрыться, что это демилитаризованное оружие, а проще говоря – макет, сделанный из боевого автомата. Ствол был пропилен, а в газоотводной трубке высверлены дыры. Вторая тискала в руках коротенькую «сайгу». Вова понадеялся, что магазин у дробовика пустой. Девка мотала им как зонтиком. При таком обращении с огнестрелом и до беды не далеко.

    - Так вы же совсем другое дело! – воскликнул Жорик. – Вы же не бабье какое-нибудь. Вы же у меня принцессы, валькирии и боевые подруги.

    Девки плотоядно захихикали. Жора слюняво поцеловался с каждой из них в губы. Девахи вели себя нарочито развязно.

    - Жорик, а новенький такой интересный. Может оставим его себе? - похабно промурлыкала вторая «валькирия».

    Если бы она сказала это другим тоном, то фразу можно было воспринять без подтекста. Но сейчас Иваницкий скривился от отвращения. Если девка хотела добавить в голосе эротизма и многообещающей завлекательности, то по факту ее предложение отдавало грязными женскими трусами и помойным ведром.

    - Цыц, лярва, - вякнул на нее толстяк.

    «Принцесса» обиженно надула пухлые губы, но возразить не решилась.

    - Ты к нам надолго? – обратился он уже к Владимиру.

    - Мне ночь переночевать, а дальше, я к своим выбираться буду.

    - Переночевать то ты у нас переночуешь. Обогреем и накормим. Гости у нас - редкость удивительная. Тем более столичные. Но вот что! Пойдем ко мне, Вова, погутарим. Новости расскажешь, чего в мире делается. А то мы тут на периферии совсем одичаем.    После посмотрим. Может что-нибудь дельное тебе сможем подсказать.

    Иваницкий пожал плечами. Спасибо и на этом -    он действительно был благодарен этой общине, пристроившейся на брошенном промышленном предприятии. Толстяк отступил в сторону и сделал приглашающий жест руками. Девки тоже освободили дорогу и встали в колхозно-эффектные позы. Одна выпятила грудь и живот, акцентируя большие обвислые сиськи. Вторая встала как-то полубоком и переминалась с ноги на ногу, покачивая полными тугими ляжками.

    Иваницкий направился в образовавшийся проход и, обогнув баррикаду, двинулся в сторону, маячащего впереди, светлого прямоугольника открытой двери.

    Володины предположения оказались правильными. Баррикада перекрывала въезд в абсолютно пустой большой ангар. Теперь он шел по неровному бетонному полу в другой конец объемистого строения. За ним, грузно звякая коваными сапогами, шел Жора-Баллон.

    - Пустовато тут у вас. Воров опасаетесь? – чтобы поддержать разговор, спросил Иваницкий.

    - Какие воры? Здесь отстойник для транспорта, который разгрузить не успели или загрузили, но отправлять не стали. По, крайней мере, раньше так было. Это территория транспортного цеха. Сейчас, сам понимаешь, грузоперевозок нет, и машин поубавилось. А воровать у нас некому, почти весь город погиб. На той стороне авария на химкомбинате произошла. Там технологический цикл непрерывный, а когда электричество отключилось – два взрыва было, и ядовитый газ в город пошел. Газ он тяжелый, выше третьего этажа не поднимается. До реки облако дошло и по руслу растеклось, а наш берег высокий, до нас газ не добрался. На той стороне живых вообще нет. Наши в заречье мост завалом перегородили, а потом взорвали, чтобы мертвяки к нам не добрались. А на той стороне сейчас сплошняком покойнички ходячие. Проʹклятое место. Наш мертвый городок за десяток километров все обходят. Видишь как оно. Мы сами долго ждали пока газ оттуда уйдет, но в подвалах все равно ядовитого газа полно.

    - Надо же. А мы думали, что на периферии полегче. Нет такого кошмара как в городах миллионниках.

    - По-разному. Соседний район практически не пострадал. Там один городишко и села с деревнями. Из промышленности только сельхозпереработка. К ним сейчас и москвичи ваши перебираются.

    - А много в вашем заречье народа осталось?

    - Мало. До катастрофы тоже мало было. Здесь же старая промышленная зона и выселки. Тех, кто в заречье живет, за голыдьбу всегда держали - людьми третьего сорта считали. Здесь у нас частный сектор только, завод инструментальный и склады. После взрыва на химзаводе народец отсюда тоже поубегал, а вторая волна переселения была, когда чудища через мост полезли. Воды они бояться, а завал для них как горка детская. Вот тогда мост и взорвали.

    - И часто нападают?

    - Сейчас – нет. У нас тут вообще тишина. Транспортный цех на отшибе расположили, отдельно от завода, чтобы место на предприятии сэкономить и объездная дорога здесь рядом. Тут действительно тихо. А также мы бороться с чудищами научились. Теперь они к нам практически не лезут. Один мутант собачий забегал сюда недавно, но это из леса пришел. А мертвяки, которые периодически из появляются, это из местных. Старики в основном и самоубийцы. Мы их в ручную забиваем.

    За разговором они пресекли весь темный ангар и вышли в просторный двор, окруженный по периметру гаражными боксами, мастерскими, складами и подсобными постройками. В самом дворе стояли два тракторные прицепа и полуприцеп без тягача, а также две настоящие рейдовые машины, переделанные из грузовиков. Возле обеих машин возились чумазые люди. Остальной валяющийся во дворе хлам не представлял никакого интереса.

    По территории ходили женщины, с визгом носилась ребятня. Большой мальчик катал малышей в обычной садовой тачке, изображая звук летящего самолета или гоночного болида. На крышах ангаров сушилось белье, а в тенечке под облезлым навесом стучали по столу костяшками домино кучка пенсионеров вполне заслуженного вида. Образ обычной дворовой жизни провинциального городка нарушали вооруженные люди. За исключением пары автоматов Калашникова. Все остальное оружие было охотничье или самодельное в виде обрезов или револьверов гаражного производства.

    Тут Володя наконец разглядел своего собеседника. Жора был весьма упитанным. Его живот величаво колыхался при ходьбе, а пухлые щеки вздрагивали. На нем был пиджак от обычного милицейского мундира старого образца, причем сидел он на Жоре вполне справно. Только погоны на плечах были армейскими, и по ним Жора был в чине генерал-лейтенанта сухопутных войск. Хорошо, что не маршал. Форменный китель дополняли штаны от спортивного костюма, которые, благодаря ширине, можно было принять за шаровары. Штаны в свою очередь были заправлены в остроносые ковбойские сапоги с узором, блестящим латунным носком и бляшками, изображавшими шпоры. Металлические набойки звонко цокали по укатанному асфальтом двору. Голову местного главнокомандующего украшала широкополая дорогая шляпа в стиле Аль Капоне. Нарочито нелепейший образ жирного правителя местного анклава мог ввести в заблуждение, но на самом деле перед Иваницким был неглупый и очень хитрый человек. Володя интуитивно чувствовал его кипучую жадную натуру. Баллон был опасен, хотя это и слабо вязалось с его внешним видом.

    Зайдя в самое аккуратное двухэтажное здание с мансардой, они поднялись на второй этаж. Там Иваницкого встретил полусоветский офис с самопальным евроремонтом и сборной солянкой из мебели. Кроме мебели там была худенькая девушка, по комплекции напоминающая лисичку. Иваницкий поежился от неприятного воспоминания. Кроме пигалицы в «приёмной» сидел наголо бритый тощий парень в тюремных наколках.

    - Баллон, ты мне так и не ответил, - пробасил он, увидев толстяка. – Чего Павиану сказать?

    - Видишь! Человек у меня. Обожди пока. Пусть тебя девчонки мои развлекут. Ты ведь не ел, наверное?

    - Да ты вообще охренел, Жора! Ты вообще вкурил, что я тебе принес?

    - Не решил я еще. Подумать мне нужно, посоветоваться. Дело хорошее конечно, но боюсь, что впустую рисковать будем. Смотреть и разбираться еще нужно.

    - Так чего там смотреть? – возмутился парень. – Давай вола за хобот тянуть не будем.

    - Так ты же не знаешь точно, что они повезут? – с ехидцей в голосе спросил Баллон. – А между макулатурой ненужной и золотишком – разница большая есть.

    - Да, ты сам подумай! Зачем им бумагу возить? Ради нее они лайбы свои гонять не будут. Зачем им горючку жечь? Смекаешь?

    Жора задумчиво почесал шею и сказал:

    - Ты можешь Паву сутки подержать? Скажи, что я в поездке. Или нет. Скажи, что у меня люди заняты. Высвободить сразу всех не получится.

    - Это ты зря.

    - Нет, Мишенька, я в незнакомые ситуации не лезу. Авантюрами, вон пусть Моргало занимается. А я на всякое разводилово не подписывался. Ребята из разведки еще не вернулись. Когда мне доложат, то я решение принимать буду. Иди «вискаря» выпей. Нет у меня ответа пока.

    Мишенька что-то забурчал себе под нос.

    - Пойдем, расскажешь мне о краях ваших, - обратился Жора уже к Иваницкому, суетливо подталкивая Володю из приемной в кабинет.

    Иваницкий попал в большую комнату с дешевой обстановкой, но с замахом на пафосность. В ней они не остались. Жора выпроводил, сунувшихся за ними, девок. А затем толстяк схватил Иваницкого за руку и потащил его вокруг переговорного стола к противоположной стене, где была дверь в еще одну комнату.

    Из кабинета руководителя они попали в комнату отдыха. Прежний владелец явно комплексовал по поводу своей должности. Личное пространство он организовал с претензией на статус генерального директора. Помимо просторного дивана и старенькой советской стенки с баром. Здесь же стояли три большие мягкие кресла и низенький столик. Кого мог принимать в такой обстановке начальник транспортного цеха?

    - Братишка, ты присаживайся. Не стесняйся. Мы тут люди простые и без всякого особенного самомнения. Кушать хочешь?

    - Спасибо, не откажусь. Но если стесню, то у меня с собой сухпаи есть.

    - Ой! Да брось ты, - опять по-бабьи запричитал Жора и замахал на него руками. – Что нам? Куска для гостя жалко, что ли? У нас не Москва, у нас другие порядки.

    Жора громко крикнул:

    - Девчонки-и-и!!!

    В кабинете скрипнула дверь, и по деревянному полу застучал знакомый топоток. Заглянувшим в комнату отдыха барышням Жора распорядился:

    - Красавицы. Организуйте на стол чего-нибудь. Перед гостем неудобно.

    Девки тут же исчезли и снова затопали по кабинету.

    - Приятель, послушай. Мы тут в болте своем вообще на отшибе живем. По телику теперь ничего не увидишь. Газет в киоске не купишь. Ты поведай, что в мире делается. Что происходит? Мы тут новости только на рынке узнаем, и еще, если расскажет кто чего. Вам, наверное, в Москве вашей виднее все?

    Иваницкий понимал интерес этого провинциального владетеля. Невольно оказавшись в информационной блокаде, он цеплялся за любую возможность разузнать что-нибудь новое о происходящем в мире. Вот так человечество снова скатиться в восемнадцатый век, когда новости шли до адресатов месяцами.

    Володя честно и открыто рассказывал все, что происходило в Москве и Подмосковье, а также все, что он знал о ситуации за их пределами. Жора слушал его внимательно и расспрашивал обо всем очень подробно. Также Жора расспрашивал Иваницкого конкретно о нем самом. Здесь Володя старался говорить только то, что считал нужным, а в остальном врал самозабвенно и бессовестно. Хотя сильно рисковал. Баллон, похоже, не зря носил милицейский китель. В манере общения чувствовалась ментовская закваска. Иваницкий тоже владел методикой допросов, причем в совершенстве, спасибо Василисе. Хитрые Жорины вопросы и всякие коварные ловушки он с легкостью обходил.

    Девчонки принесли графин с ледяной водкой, порезанный кусками пирог, самодельную домашнюю колбасу и соления. За едой Жора так расчувствовался под холодную водочку, что забылся и разговаривал с Иваницким как со старым добрым приятелем.

    Жора показывал ему какие-то трофеи, рассказывал о жизни в городе до катастроффы. Как-то проходя мимо окна, он высунулся и крикнул кому-то во дворе:

    - Золотой, баньку для нас приготовь!

    - Дык, готово скоро будет. Я для разведчиков баню топлю, - донеслось снизу.

    - Как топишь? – разозлился Жора. – Ты же знаешь, что заранее нельзя!

    - Почему заранее? Они же приехали.

    Жора мгновенно переменился в лице. Его глаза налились кровью.

    - Кто?! – завизжал он. - Какая сука молчала? Вы вообще соображаете или нет!

    - Жорик, Жорик, Жорик. Успокойся, - услышал Иваницкий голос Георгича. – Ребята еще в отстойнике выгружаются. Только что приехали.

    Баллон как-то сразу сдулся и успокоился, только его лицо еще не отошло от наливной пунцовости.

    - Чего сразу-то не сказали? – обиженно спросил он.

    - Ты же с гостем там общаешься. А мы мешать не хотели.

    - Млять, все равно нужно было передать. Пусть девчонки передали бы.

    - Так не успели мы.

    Жора проглотил объяснение и окончательно вернулся в прежнее благожелательное расположение духа, но для проформы забурчал:

    - Во, бестолочи. Ничего сделать не могут, как следует. Золотой раньше меня о приезде группы узнал, а мне ничего не сказали. Ну, что за люди?!

    Буря начальственного гнева миновали. Можно было расслабиться. Жора прокричал через окно к своему дядьке:

    - Георгич, размести нашего нового бойца, а я пока с ребятками повидаюсь.

    Иваницкий аж оторопел от изумления. Шустер оказался Жора-Баллон. Ведь Володя еще не давал своего согласия пойти под начало местного главаря. Но возражать он не стал. Пусть думает то, что хочет. Все равно у Иваницкого была цель вернуться в накопитель к своим людям, и никто не может стоять у него на пути.

    Георгич появился в комнате отдыха буквально через пару минут. Жора перепоручил Иваницкого его заботам, а сам пошел повидаться с «ребятками». Володя проводили взглядом смешно ковыляющего Жору.

    - Пойдем что ли, - пригласил Иваницкого Георгич. – Похоже, приглянулся ты племяшу моему. Так тому и быть. Сейчас размещу тебя. Сил набираться будешь. В баньку тебе нужно сходить. Золотой у нас так парит, что вся шкура слезет. Отличный банщик. Потом чувствуешь себя, как заново родился.

    - А вы, вообще, чем тут промышляете? А то меня приняли, а так и не сказали куда, - нахально поинтересовался Иваницкий.

    Георгич хитро глянул на него.

    - А ты сам не догадался? Гоп-стоп. Романтики с большой дороги мы теперича.

    - Бандиты.

    - Но, но! – возмутился Георгич. – Ты нас с синими и красными не путай. У нас бо'льшая часть бригады – это работяги с нашего завода инструментального. Рабочая косточка.

    - И грабежом занимаетесь?

    Георгич сразу насупился. Иваницкий задел мужика за живое. Он понимал, что Володя прав, но признавать себя преступником ему не хотелось. Похоже, что человек он еще не совсем испорченный.

    - Мы беспредела не творим. Берем свое и уходим. Нам лишнего не нужно, а отбираем только по необходимости. Те, кто в беде – тех не трогаем. А если у кого лишнее есть - пусть делятся. Людям помогать надо.

    - Так вы вольные стрелки из шервудского леса и свой Робин Гуд у вас есть, так получается?

    - Напрасно ерничаешь. Баллон участковым здесь все время работал. А в нашем Заречье порядок защищать – это тебе не в конторе штаны просиживать. И стреляли в него и били, и убить пытались. Всякое было, а он сколько лет работал, так и не сбежал, как остальные. Крепкий мужик. Когда мертвые по улица пошли. Он людей спасал. Организовывал всех. Даже когда газ с комбината пошел, он не побежал как остальные, а людей из низины кинулся вытаскивать. Завал на мосту – это тоже его идея. Других мужиков за собой повел. Себя не жалел. Сейчас он единственный защитник и опора в городе, точнее в том, что от города осталось. Кто кроме него немощным помогает? Кто продукты раздает? К кому за помощью бегут? Жора человек с большой буквы, что бы там не говорили. Так каким способом нам еще продуктов и оружия добыть? Когда можем в город выбираемся, брошенное добро подбираем. Очень опасно там. Жизнями рискуем. От жмуров отбиваемся. А если на рынки и в другие посёлки, то бандиты нападают. Тоже опасно.

    - Это красно-синие которые.

    - Красные – это менты бывшие. Синие – это уголовники. Еще спортсмены есть. Все они беспределят: и карсные, и синие, и спотрсмены, а мы по совести поступаем.

    - По-честному грабите?

    - А сам ты чем занимаешься? – окрысился Георгич. – Ты на себя посмотри. Да у тебя руки по локоть в крови. Ты на людей как на мясо смотришь. Для тебя разницы нет – человек перед тобой или жмурик ходячий. Я то жизнь прожил и в людишках разбираюсь.

    Володе захотелось осадить Георгича, но он все же не стал нарываться. Откуда этот убогий провинциал мог знать, что он в корне не прав, причисляя Иваницкого с его самоотверженным служением «ДОЛГу» к какой-то уголовной шушаре, которая ищет оправдания своим злодеяниям. Эти душегубы сказочку про себя придумали, что они благородные разбойники. А на самом деле – паразитируют на выживших в катастрофе, отбирая последнее себе в угоду.

    Да! Иваницкий шел по трупам. Но творимое им злодейство было исключительным благом и оправданным злом потому, что он предотвращал еще большее зло. И не было в его служении никакой корысти. Он жил ради идей освобождения земли от мразей, тиранов и вот таких мелких паразитов. Он сознательно отвергал материальные блага мира, ради того, чтобы новая человеческая цивилизация была полна добра и взаимопонимания, чтобы больше не было войн, грабежей и слез. Достоевский говорил о слезе ребенка. Так вот! Иваницкий должен пролить реки крови для того чтобы не плакали дети. Мирную жизнь нужно завоевать, а добро должно уметь себя защитить от зла, причем делать это в превентивном порядке.

    - Скажешь, что сам чистенький и на тебе кровавого пятнышка нет?

    Как следователь не сдерживался, но все равно его прорвало:

    - Есть на мне кровь. Очень много крови. Только я не ищу для себя оправданий. Я понимаю, что делаю, и готов за это ответить. Я не лицемерю и себя не обманываю. Я есть, какой есть. Убиваю – значит убийца. Граблю – значит грабитель.

    - Так ты что хочешь сказать? Что мы с тем же Морганом или Кабаном одним миром мазаны? – Георгич уперся в Иванцикого злым взглядом. - Да я с шестнадцати лет на этом заводе работал! Учеником слесаря начинал. Работал по две смены да еще образование без отрыва от производства получал. Ты что это думаешь? Что я до главного механика завода дослужился за красивые глаза или потому, что всяким начальникам задницы языком подмахивал? Шалишь, брат! У меня грамот и писем благодарственных столько, что стены в квартире можно обклеить вместо обоев.

    - Вот опять ты себе оправдания придумываешь! А не получится у тебя отмыться. Вспомни каждого убитого и ограбленного. Вы мало горя причинили? Ты еще скажи, что всей своей жизнью право на убийства и грабежи заслужил!

    Георгич насуплено молчал. Иваницкий понял, что обидел мужика. Тем временем они зашли в трехэтажное здание.

    - С пацанами нашими тебя поселю на втором этаже пока. Третий этаж семейные занимают. Места пока мало, но это временно. Оружие на первом этаже в оружейку у нас сдают. Так положено, - сухим тоном прервал паузу Георгич.

    Похоже что Иваницкий действительно его задел за живое. Обиделся Георгич. Мучила его совесть. Места он себе не находил.

    Хмурый мужичок завел Иваницкого в комнату без окон, где он поставил свой пулемет в пирамиду на свободное место. Оружейную комнату караулили два бойца, если один из них хотя бы отдаленно напоминал военного, то второму было самое место среди забулдыг в грязной подворотне, а не с помповиком в руках в комнате полной оружия.

    Оружия было много, но опять подавляющее количество стволов были охотничьими. В отдельной пирамиде стояли ружья и карабины с оптикой.

    Охранники не издали ни звука. По их расслабленному виду можно было решить, что все оружие в комнате не имеет к ним никакого отношения, а сами они заглянули сюда совершенно случайно.

    Пристроив тяжелый пулемет и запасной короб с лентой «в надежные руки», Иваницкий проследовал за Георгием на второй этаж.

    Распахнув обшарпанную дверь, Георгич завел его в большую комнату, занимавшую весь этаж здания. Выгородка в дальнем конце помещения была, скорее всего, туалетами, душевыми или раздевалками, а может и то и другое и третье.

    Комната до одурения напоминала армейскую казарму только очень запущенную. Однотипные койки и тумбочки, табуреты-близнецы, громадный стол. Несколько освежали казарму обилие журнальных картинок и плакатов откровенно эротического или порнографического содержания. Разбросанные вещи и валяющийся мусор придавали казарме слишком неопрятный вид.

    - Доброго здоровьишка, бойцы. Я к вам новенького привел. Прибыло в вашем полку. Прошу любить и жаловать - Володя. Вы тут поаккуратнее. Нечего новенького пугать.

    В сторону Иваницкого повернулась пара десятков рыл. Бойцы разного возраста, комплекции и степени боеготовности были одеты, кто во что горазд. Наверное, в свое время, так выглядели махновцы.

    - Ты иди, - подсказал ему Георгич. – Место себе выбери. Там где одеял нет - там свободно.

    Действительно, на некоторых койках лежали голые матрасы.

    Иваницкий кивнул Георгичу, выражая признательность. Горгич, наоборот, демонстративно повернулся к нему спиной, выражая свое отношение.

    Иваницкий направился в сторону свободной койки возле окна и бросил тяжелый рюкзак на кровать и осмотрелся. За спиной послышался стук захлопнувшиеся двери – это ушел его провожатый.

    Все молчали, внимательно изучая новичка. Несколько человек просто спали. В сторону Иваницкого направился мелкий тип с рябым прыщавым лицом. На уголовника он явно не тянул, но очень хотел таковым казаться.

    - А ты почему здесь место выбрал? – вместо приветствия спросил тип.

    - Так мне сказали, чтобы любое свободное место выбирал.

    - Не-е-ет, дружок. Ты неправильно понял. Тут у нас бригада. Коллектив так сказать. И мнением старших товарищей нужно поинтересоваться – где можно спать, а где нет. Ты это зря так не сделал. Тебе как-никак еще с нами жить и воевать, а ты сразу неуважение к пацанам проявляешь.

    Придурок явно куражился, вытаскивая Иваницкого на конфликт. Теперь спящих в казрме уже не было. Все с интересом смотрели на начинающееся представление.

    - Косяк на тебе. Отрабатывать придется. А чем ты проставляться будешь? Преставиться обязательно нужно. Бригада у нас легендарная. Люди все не простые, а заслуженные. А в коллектив вливаться нужно. Сечешь? Один косяк на тебе уже есть. А вот если не проставишься – это уже западло получается.

    Иваницкий расстегнул рюкзак и вытащил оттуда сухой паек. Трое человек из местной братии уже приближались к нему с разных сторон.

    - Ты че это? Так проставляться решил? - выкатил наглые зенки прыщавый, разглядывая спартанское содержимое зеленого пакета. - Не, женишок, так не пойдет. Если проставляться нечем, то тогда тебе отрабатывать нужно.

    Тут хмырь обернувшись обратился уже к товарищам:

    - Носки нам сегодня всем стирать будешь. Правда мужики?

    В казарме раздался одобрительный гул.

    Володя вскрыл упаковку и вытащил оттуда шоколадку.

    - Ты че глухой! – крикнул на него заморыш. – Ты ваще понял, кто с тобой говорит!!!

    Иваницкий распаковал шоколадку и протянул ее дрищу.

    - На. Пососи и успокойся, - спокойно сказал он.

    У заморыша аж глаза вылезли из орбит. Такого он точно не ожидал. Все бойцы в казарме заржали. Прыщавый замахнулся.

    - Да я…

    Дрищ больше не успел ничего сказать. Иваницкий схватил дохляка одной рукой за брючный ремень, а второй – за ворот джинсовой рубашки. Веса в придурке было не больше шестидесяти килограммов. Иваницкий рывком поднял заморыша над головой и со всего маха кинул его плашмя на пол. Тип с жутким грохотом ударился о доски всем телом. Для остальных произошедшее было шоком. Такого никто не ожидал.

    Что такое «тюремная прописка» Иваницкий знал, профессия обязывала. Инициативу в таких случаях нужно было сразу брать на себя. Главное – это правильно вычислить самую опасную «торпеду» и сконцентрироваться на нем. Если его вырубить, то с большей долей вероятности на него больше нападать не будут.

    Не дожидаясь когда вся эта свора кинется на него, Володя ткнул пальцем в глаз ближайшего быка, а затем схватил того за волосы и дернул одновременно в сторону мимо себя и вниз. Свободная рука тут же ударила мужика в почку. Вскрикнувший от боли мужик рухнул ему под ноги. Отличный прием. Прекрасно помогает против разбушевавшихся подследственных. Главное – сначала точно в глаз попасть.

    В туже минуту на Иваницкого налетел крепкий малый кавказской внешности. Наверное, он был спортсменом: каратистом, кикбоксером или что-то в этом духе. На Володю обрушился град сильных ударов руками и ногами. Иваницкий даже не защищался. Со всей бешеной яростью он ударил нападавшего каратиста кулаком в лоб. Удар был такой силы, что у Володи аж кости в руке затрещали. Удар опрокинул напавшего бедолагу. Каратист упал навзничь и больше он не шевелился.

    Иваницкий оглядел казарму. Остальные рыла застыли в нерешительном оцепенении. Похоже, что спортивный парень, которому Володя заехал в лоб, был здесь самым крутым бойцом, а сейчас он валялся, раскинув руки и ноги звездой. Его эпическое поражение породило растерянность в рядах аборигенов.

    Нужного эффекта Иваницкий добился. Володя ярко ощутил, как в один миг рассыпалось боевое настроение этого сброда. Он подавил их. Свора была готовы подчиниться новому альфа-самцу. Все стали прятать глаза. Кто-то начал потихоньку отходить назад. Пусть это стадо теперь знает свое место.

    - Еще желающие есть, кому носки постирать? - спросил Иваникий и двинулся в сторону остальных.

    Иваницкий пошел между рядами коек. Оказавшись рядом с небритым парнем, который все ещё держал табуретку над головой, он посмотрел ему в глаза, а потом заехал тому носком ботинка в пах. Табуретка загрохотала по полу, а неопрятный парень, выпучив глаза, ухватился за причинное место, кулем свалился на пол и заскулил.

    Иваницкий подходил к каждому уроду из этого стада поочередно и заглядывал в глаза. Но делал он это не для ритуального устрашения. При каждом таком взгляде он делился с ними частичкой своего глубокого внутреннего напряжения - той непоколебимой уверенности в своей правоте, которая захватила его самого полностью и без остатка.

    Если кто-то отворачивался, то он бесцеремонно брал того за подбородок и поворачивал лицом к себе. Стоящие в стороне, уже сами медленно и опасливо выходили в проход, не дожидаясь окрика. Иваницкий понял, что теперь эти ребятки в его власти, но при первом удобном случае они из подтяжка пустят ему пулю в спину.

    Воспитательную процедуру прервала толстая баба в застиранном белом фартуке. Она появилась на самом входе в комнату и зычным низким голосом громко спросила:

    - Кто здесь новенький? Жрать иди. Покушать я тебе приготовила.

    Володя улыбнулся. Своеобразное приглашение его порадовало, он почувствовал, что все еще голоден, не смотря на угощение в Жорином кабинете.

    Толстая повариха проводила его в соседнее здание и усадила за длинный дощатый стол. Настоящий гуляш с подливой, приличная горка картофельного пюре, плошка с квашеной капустой и наваристый густой борщ, все было вкусным и очень сытным. Под занавес повариха принесла эмалированный белый чайник с компотом из сухофруктов и целое блюдо румяных домашних пирогов.

    Володя наелся так, что у него заболел распираемый живот. Даже у сектантов он так не наедался. Повариха уселась в сторонке и с жалостливой, довольной улыбкой наблюдала за тем, с каким аппетитом он поглощает нехитрый обильный ужин. От неё исходили волны удовлетворения. Ей нравилось кормить людей. Это качество присуще всем без исключения хорошим поварам.

    - И откуда же ты взялся? Оголодал то как. Долго до нас добирался? – наконец попыталась завести с ним разговор повариха, решив, что уже можно его отвлечь от еды.

    Но разговора толком не получилось. Его жутко стало клонить в сон, и Иваницкий отвечал вежливо, но односложно, подумывая о том, что нужно возвращаться в казарму и хорошенько отоспаться. За свой спокойный сон среди новых соседей он не боялся. Махновцы еще долго будут приходить в себя после полученного урока вежливости.

    Но в столовую зашел Георгич и поменял планы Иваницкого на ближайшее будущее.

    - О! Ты здесь, Вовка! А я тебя уже обыскался. Пойдем. Тебя Жора в баню приглашает. Ну, ты и устроил там у пацанов!

    - Вот, напасть проклятущая! Ты дай сначала человеку поесть. А баня ваша с Жориком, да девками бестыжими и обождать может, - грозно заявила повариха.

    - Ты, Наташка, тут смуту не разводи. Начальник сказал, а ты перечишь.

    - Это тебе он, что ль начальник? Понавешали друг другу пагонов с орденами. Ты посмотри на них! Вожди пролетариата и лидеры нации выискалися. Здесь на кухне и в столовой моя власть. Нечего тут командовать!

    Повариха поднялась горой со своего места и уткнула руки в крутые бока. Сдавать позиции она не собиралась.

    Георгич нервно ударил кулаком по воздуху, выразив нахлынувшие на него эмоции. Он тут же нерешительно начал обходной маневр, надеясь переиграть грозную валькирию.

    - Вова, - обратился он к Иваницкому. – Пойдем. У нас там хавчик и выпивка. А то неуважительно получается.

    Подход был выбран правильный. Нельзя было с ним не согласиться.

    - Спасибо вам за вкусный обед, - слегка наклонив голову, сказал Иваницкий. – Все очень вкусно. Земной поклон тебе, хозяюшка.

    - Может добавочки? – зарделась полная женщина.

    - Пойду я. А то действительно нехорошо получается - люди ко мне с добром, а я их ждать заставляю. Да и доел я уже почти все. А то другое угощение совсем некуда будет запихивать.

    - Знаем мы их угощение. Водка одна и прошмандовки голые, - просветила его женщина.

    - Спасибо тебе, Наташка. Доброе дело ты сделала, человека накормила, хотя и не просил тебя никто, - попытался примазаться к похвале Георгич.

    - Так дождёшься от вас оболтусов! – повариха гневно вперила взгляд в седого мужика. – Человек с дороги только, а вы даже его состоянием не удосужились озаботиться. Прямо с порога готовы в плуг запрячь, Ироды.

    - Пойдем, - буркнул под нос Георгич и поволок Иваницкого за руку прочь из столовой. Володя уже на пороге успел обернуться и еще раз искренне поблагодарить добрую женщину.

    На улице, не смотря на позднее время, все также шла почти мирная жизнь: бегали дети, женщины развешивали белье, а мужики священнодействовали возле боевых машин.

    Георгич провел Иваницкого сквозь еще один ангар. На другой стороне оказался захламленный пустырь, зажатый между сенами производственных корпусов. Прямо посредине стоял колоссальных размеров деревянный сруб бани и, сваренный из листов металла, громадный бак, заменявший бассейн или прорубь.

    В предбаннике его уже ждали. Зайдя в него, он обнаружил, сидящих за щедро накрытым столом, Жору-Баллона, четверых разведчиков и незнакомого усатого мужика. Компанию разбавляли девки, которых Володя уже видел. О деловом характере беседы говорило то, что все участники беседы были одеты, хотя девки имели несколько растрепанный вид.

    - Заходи! Не стесняйся, присаживайся, - пригласил его Баллон. – Уже знаю, как ты басмачей наших отделал. Должен ты мне теперь.

    - Это за что? Не я первый начал.

    - Да шучу я, шучу. Это ты правильно им рога обломал. Одобряю! Давно пора их приструнить было, а то скоро совсем выпрягутся. Я поэтому и оружие заставляю их сдавать в оружейку, чтобы по дури своей бестолковой какой-нибудь беды не устроили. Но двоих ты у меня покалечил сильно - не бойцы они теперь, а у третьего, похоже, что детишек больше не буде, хотя и для войны еще готиться.

    - За что боролись. на то и напоролись, - спокойно ответил Иваницкий поговоркой.

    - Я не спорю, - примирительно сказал Жора. – А вот с тебя, Георгич, я за бойцов спрошу. Твой недогляд. То, что Малек по башке получил, это правильно. Этого мелкого говнюка я сам подумывал в расход пустить. Надоел со своими заскоками и выпендрежом. А вот Тигран - это серьёзная потеря. Чего скажешь, дядя?

    - Так откуда мне знать? Я же…

    - Все ты знал! – взвизгнул на него главарь. – Если не можешь пацанов в руках держать, то я другого найду. Понял?!

    Георгич насуплено молчал. Ведь он на другое рассчитывал. Ему хотелось проучить заносчивого новичка чужими руками, но вышло совсем наоборот.

    - А ты, как я посмотрю, из спецуры какой-то,    - снова переключился Жора на Иваницкого.

    - Мент я.

    - О-о-о. Родная кровь. Я же тоже из органов! Целый капитан получаюсь. И контингент у нас тут тоже приличный, уголовников нет. По большей части – работяги. Еще рабочей интеллигенции есть немного и дружественного крестьянства. Костяк, конечно, пагоны составляют. Жить можно, всего хватает пока, кроме оружия, - хохотнул он в самом конце.

    - У тебя еще какой-то вопрос ко мне есть? – прямо в лоб спросил Иваницкий, пресекая хождения вокруг да около главного вопроса.

    Жора на мгновение замер.

    - Есть. Ничего от тебя не скроешь. Помочь тебя попрошу в деле одном непростом.

    Выдержав паузу, во время которой сверлил Иваницкого взглядом, Жора продолжил:

    - С беспределом мы боремся. Есть тут у нас один такой – «Кабан» погоняло. Уголовник бывший. По молодости за пьяную драку на тюрьму угодил, а сейчас себя в авторитеты зачислил.

    У Баллона непроизвольно сжались пухлые кулаки. Между ним и неизвестным Кабаном явно были личные счеты.

    - Бригада у него посильнее. У меня баб и детишек много, пенсионеры и немощные всякие. Ну как их бросишь? А у Кабана именно банда. Оружия у него много. Не по зубам он мне. А сейчас он еще соседнюю бригаду под себя подобрал. Я с военными пытался договориться, чтобы приструнить беспредельщика, но кто-то про меня воякам напраслины всякой наплел. Поэтому разговора у меня с федералами совершенно не получилось. Плохо вояки меня приняли. Не захотели они мне помочь, а если Кабан власть в пригороде возьмет, то второго хищника он на своей территории не потерпит. Один я у Кабана конкурент остался. А нам деваться некуда!

    - Ты хочешь, чтобы я его из пулемета покрошил?

    - Не совсем так. Я боевую операцию попытаюсь сейчас организовать и Кабана к участию в ней привлечь хочу.

    - В смысле привлечь? Вы же враги с Кабаном, – заинтересовался следователь.

    - Подстава для него. Завтра мимо нас колонна пойдет. Из банков вывозят всякий хлам бумажный в головное территориальное управление Центробанка. Ну, не золото и бриллианты, а документацию свою какую-то, деньги, которые сейчас на хрен никому не нужны, и ценные бумаги. Макулатура эта банковская никому не интересна. Но охранять ее будут – мало не покажется. Я организую налет на колонну банкиров и Кабана привлеку для этого.

    - А ты с колонной воевать будешь?

    - Я что? Дурак? Нет, конечно. Обозначу нападение и отойду. Я все уже просчитал. Вот, - Жора показал на усатого мужика. – Познакомься. Это мой однокашник. Учились мы с ним вместе. Он завтра в конвое банкирском будет. Вот с ним и договариваюсь, чтобы вместе банду Кабана нейтрализовать.

    - Евгений, - представился усатый и протянул руку для знакомства.

    - Владимир, - представился следователь.

    Они пожали друг другу руки.

    - Наводку на колонну нам Медвежонок дал. Он, идиот, решил, что там будет лакомый кусок. Уговаривает колонну взять. Но у меня и агентура своя и связи есть. Так что, я побольше придурка этого теперь про колонну знаю.

    - Это Михаил, это который в приемной ждал? – уточнил у Баллона Владимир, подразумевая тощего парня в тюремных наколках, который требовал от Жоры срочного решения.

    - Михаил? - сначала не понял Жора, но потом расплылся в веселой улыбке. – Он не Михаил. Медведев у него фамилия. Поэтому «синие» ему кликуху дали - «Медвежонок». Он наводчик. Точнее он с хмырем одним работает - Павианом кличут. Тот про колонны и отдельных сладеньких «пассажиров» узнает. Потом за процентик дает браткам наводки верные. Но в этот раз лажанулся он.

    Жора прервался для того, чтобы отхлебнуть из кружки солидную порцию пива.

    - На банкиров нападать мне «без мазы», - продолжил он. - Ценного ничего, а об охрану наверняка зубы обломаем. Только это к своей выгоде обратить можно - с Кабаном разделаться. С банкирами договориться ради благого дела удалось. Тут Жека постарался.

    Баллон сделал еще одну паузу, чтобы Володя проникся всей глубиной его стратегического замысла.

    - Нам завтра в нападении на голову колонны нужно будет себя обозначить. А после того, как Кабан на хвост колонны нападет, его конвой банковский огнем на поражение встретит. От колонны его банкиры погонят прямо на нашу засаду. А мы его веселым огоньком и встретим. Поучаствовать в ликвидации тебе предлагаю. На рожон лезть не придется. Не сомневайся, дело верное. Пулемет твой очень к месту там будет. Для нас каждый боец на счету, а ты у меня одного из боевиков надолго в лазарет отправил. Я к тебе без претензий, но войди в положение. Согласен?

    - А сами разве не справитесь, раз дело верное? Ты же меня не знаешь?

    - Еще раз говорю. У меня каждый штык на счету. Да и оружие у нас охотничье или самодельное. Пять автоматов на всю банду, да еще охотничьи полуавтоматы под автоматический огонь переделанные. А ты парень подготовленный, моим головорезам до тебя далеко. Оружие у тебя справное.

    В словах Баллона был резон. Еще один пулемет и подготовленный боец в таком рискованном деле могут сыграть решающую роль, ведь у Жориной банды практически не было автоматического оружия, что существенно влияло на боевую мощь. Банкиры, скорее всего, тоже не торопились вооружать временно дружественных бандитов. В этой рискованной операции Иваницкий был Жоре нужен.

    Но Володя почувствовал, что Баллон чего-то не договаривает, кое-что он оставил «на потом». Было видно не вооруженным глазом, что Баллону обязательно нужно было порисоваться перед новичком. Причем порисоваться не просто на словах, а проявить себя как политика, военачальника и мужика, достойного уважения во всех его проявлениях. На протяжении всего разговора Жора бессовестно пыжился. Хотя его желание произвести впечатление на столичного гостя было откровенным и неприкрытым, но за предложением Баллона могло быть еще что-то важное.

    Иваницкий решил выдержать паузу.

    - Не готов ответить. Я должен в деталях разобраться. А потом уже скажу: да или нет, ответил Володя.

    Жора замер на несколько мгновений, а потом сказал своему усатому товарищу:

    - Вот, Жека, что значит профессионал.

    - Уважаю, - сказал усатый Жека.

    - Тебе же обратно в Москву вернуться нужно?

    - Ну.

    - Я же не просто так тебя прошу нам посодействовать. Я после операции тебя сам отвезу. Мамой клянусь, - Жора истово перекрестил объемное пузо и сисястую грудь.

    Следующие полтора часа Иваницкого посвящали в детали операции. Жека был у силовиков, которые будут сопровождать банкирский конвой, кем-то вроде особиста и комиссара в одном лице. За счет операции он хотел кого-то подставить. А себя наоборот проявить как отважного и перспективного претендента на сладкую должность. Он прямо не говорил про служебную подставу, а постоянно пафосно твердил только о каком-то преодолении, установлении, пресечении и прочем бреде, но Володя не вчера родился. Жертвой коварного Жеки, скорее всего, должен был стать его начальник.

    В регионах в отличие от центра сумели сохранить хоть в какой-то мере прежнюю мирную жизнь, за исключением таких вот городков, большая часть населения которой погибла в результате техногенной катастрофы. Головное территориальное управление Центробанка свозили из банков какие-то документы и ценные бумаги. Золота там действительно не было. Конвои были усиленные, но никто из начальников не рассчитывал на настоящее нападение на караван с кучей макулатуры. А тут будет нападение бандитов, которое успешно отобьют охранники банковской колонны.

    Тактика планируемой боевой операции была банальна и опиралась на сложившиеся стереотипы.

    Местные романтики с большой дороги уже отработали тактику захвата колонн путем уничтожения первого и последнего автомобилей, которые блокировали движение всей колонны. После чего начинались подавление сопротивления и настоящий грабеж.

    Конвои тоже не зевали, и основной тактикой защиты от грабителей выбрали предварительный сбор агентурных данных, глубокую мобильную разведку и усиленное подразделение в голове колонны. Задачей головных защитников было отбросить нападающих бандитов и устроить прорыв, чтобы вывести колонну из-под огня.

    Иезуитский план Жоры и Жеки состоял в том, чтобы Жора взял на себя самую тяжелую часть по блокировке и уничтожению колонны. Соблазнить Кабана предполагалось тем, что Жорина банда возьмет на себя самую опасную часть, а Кабану отводилась роль нападающего на хвост колонны. Дележка добычи будет производиться поровну между обеими бригадами, не смотря на больший риск Жориных ребят.

    Но по факту, нападение должно было быть липовым. Кабана должен был встретить Жека интенсивным пулеметным огнем и гранатометами. Романтики с большой дороги воевали не за славу и почет, поэтому не геройствовали. Встретив неожиданное слишком интенсивное сопротивление, Кабан должен был отступить. Как раз тут убегающих боевиков Кабана встречали бравые бойцы отряда работяг. Зажатый в клещи, отряд Кабана должен был погибнуть. Задачей Иваницкого было прижимать противника к земле и отстреливать пытающихся убегать бандитов.

    Сомнений в успешности предприятия ни у Жоры и ни у Жеки не было совершенно. Они уже и место для боя оговорили. Дело оставалось за малым: Кабан должен был согласиться участвовать в налете на банкирскую колонну.

    - Ну что? Согласен? - снова спросил Жора-Баллон у Иваницкого, предполагая, что рассказал новичку достаточно для того, чтобы принять решение.

    Уничтожение какой-то местной мрази за счет другого морального урода не противоречила внутренним установкам следователя. Володя решил, что пока им по пути, а вот когда он доберется до своих бойцов, тогда будет уже другой разговор. Всем представителям местной криминальной элиты будет предъявлен большой счет за все ранее совершенные злодеяния.

    - Да, - ответил следователь. – Война - моя работа.

    - Вот и славненько! – буквально промурлыкал толстый Жора.

    Потом он похлопал по большому упругому заду одну из девок и распорядился:

    - Мишаню сюда зови.

    Девка с готовностью подскочила и выбежала из предбанника, запахнув расстёгнутую блузку.

    - Ты, Вова, не стесняйся, кушай. Георгич, налей человеку.

    За время обсуждения они вчетвером при участии девок выпили уже две бутылки водки.

    - Если завтра воевать, то может лучше потом пить будем? – предложил Володя.

    - Это ты брось, - включился в разговор Георгич. – Мы же только для тонуса на грудь принимаем. А банька все лишнее выгонит.

    - Так оно и есть, - подтвердил усатый Жека.

    Баллон откинулся на спинку низкого диванчика и облапил оставшуюся девку. Полная Жорина рука скользнула девахе за пазуху и стала мять её грудь. Пассия никак не отреагировала на ласки главаря.

    - Хочешь? – задал двусмысленный вопрос Иваницкому Жора, указав глазами на девичью голову с копной спутанных волос.

    Иваницкий усмехнулся. Его контракт собирались скрепить случкой с одной из местных шалав. Так дело не пойдет.

    - Нет, Жора, пока дела не сделаем, я упиваться и на простынях кувыркаться не собираюсь.

    - Ну, ты и зануда, Вовчик. Перед таким делом наоборот – расслабиться нужно. На подвиги нужно идти с легким сердцем.

    - Я уже все сказал.

    - Не понимаю, но к выбору отношусь с уважением. Как знаешь, - Жора разочарованно отвел одну руку в сторону.

    - А может, он не по нашей части? – ехидно кольнула девка.

    Ее глаза с лукавой иронией смотрели на следователя. Нельзя сказать, что ее задел отказ Иваницкого, но она решила, что стоит поддеть новичка.

    Жорино лицо из добродушного мгновенно превратилось в злое. Он рукой сдавил девке грудь. Та вскрикнула от боли.

    - Ты чего мелешь, курва. Рот разевать будешь, когда я скажу и для чего я скажу. Понятно?

    Девка ловко выкрутилась, нырнув под руку главаря и испуганно отскочила в сторону.

    - Жорик, я же пошутить хотела, - испуганно заблеяла он.

    Шалава терла болевшую грудь. В глазах стоял страх. Она заискивающе заулыбалась. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, какие порядки царили в банде. Жора был здесь и князь, и царь, и божество. Все были в его власти, а божеством он был злым, жестоким и мстительным.

    Дверь скрипнула, и в предбанник вошел долговязый Медвежонок, стукнувшись лбом о притолоку.

    - Ой, да разыдиж тебя в качелю! – вскрикнул бандит, схватившись за лоб.

    - Это ты с кем так здороваться надумал, Мишенька? – ледяным нехорошим голосом спросил Жорик.

    - Так это! Дверь низкая. С ней и поздоровался.

    Первым заржал усатый Жека, его икающее ржание подхватили остальные. Захохотал и сам ушибленный Мишенька.

    - Ох и клоун ты Медвежонок, - сказал, вытирая выступившие слезы, Жора-Баллон.

    - Точно, точно, - подтвердил Георгич.

    Долговязый обиделся.

    - Если цирк собираетесь устроить, то представление без меня организуйте. Я тому делу не обучен. Баллон, или ты мне за добычу говоришь или я пошел. Столько времени зазря на тебя с твоими балбесами убил.

    - Ты погодь! – остановил его Жора. – Возьмусь я за твоих банкиров. Только с одним условием.

    - Чо за условие? - насторожился долговязый.

    - Вот ты мне наколочку на караван с конвоем дал, а я уже столько про него узнал, что может наводка твоя уже и не стоит ничего.

    - Как это не стоит? – возмутился долговязый. – Обоснуй! Кинуть меня собрался?

    Глаза парня заблестели недобрым светом.

    - Нет, дружок. Я тебе дело говорю. Не знаю, как ты про колонну узнал, но мои ребятки ой какую информацию мне принесли. В колонне той не макулатуру какую-нибудь повезут, а золото из хранилищ и ценные вещи из банковских ячеек. К тому-же ювелирку из магазинов тоже в этой колонне отправят. Поэтому охрана там будет серьезная. Своими силами я не возьму товар, пупок надорву. Людишек у меня маловато. Опасаюсь я идти. Хоть сам слюной и захлёбываюсь.

    - Да иди ты! – воскликнул Мишка, а глаза у него полезли на лоб.

    - Да, милый друг. Именно так.

    - А что делать?

    - Снимать штаны и бегать! - передразнил его Жора. – Людей мне нужно. Сечешь?

    - Еще нет, - честно признался Мишка.

    - В наших краях только бригада Кабана силу достаточную имеет или сам Карбофос. Остальные все хилые, как доходяги. Саша Карбофос – птица большого полета. Не ровня я ему. Я с Кабаном для налета объединиться хочу. Без меня ему туго придется, если он на колонну полезет, а я в одиночку вообще не справлюсь. Вот если обе бригады объединим, то в самый раз будет. На весь этот каравай можно пасть разинуть. Понял меня?

    - Нет! Подожди. Вы же с Кабаном в контрах будете?

    - Зато Пава твой не в контрах! - прикрикнул на него Баллон. – Думаешь, я не знаю, что ты во все дырки сразу сопишь? У каждого кусок послаще отхватить хочешь. Знаю я про твои походы к Кабану. И про шашни твои с цыпой из его команды знаю. Иудушка ты наш.

    Миша понурил голову и насупившись сказал:

    - Любовь у нас с ней. Если бы не она, то я и носа бы туда не совал. А за суку меня не держи. Дело есть дело. Я про твою хазу никому ни слова. Понял?! И нос свой я в чужие дела не совал.

    - Совал, Мишенька, точно совал! Потому, что у каждой мамки обе сиськи сосать хотелось! Жирнее так получается.

    Мишка стоял, сжав кулаки. Он боялся.

    - Да чего ты целку из себя строишь?

    - Я присягу тебе не давал.

    - Не в этом дело Медвежонок! Дурья твоя башка. По понятиям ты попал. Таиться от меня вздумал. Только выгоду я хочу с того поиметь. Твой Павиан с Кабаном на короткой ноге? Так организуйте нам встречу. Скажи, что дело общее может быть. С моей информацией – дело точно «выгорит». Я предлагаю ему долю. Поверь – я не жадный. Лучше половину получить, чем совсем ничего. Правильно я говорю? – Жора подмигнул оторопевшему Мише.

    - Так ведь не пойдет он.

    - Не разбираешься ты в людях, Медвежонок. Кабан хоть пацан и жёсткий, но голова у него варит. Деловой он, бизнесовый. Если выгоду видит, то может и о прошлом забыть. Поверь мне.

    После препирательств и отнекиваний победила жадность. Мишенька понял, что заработать без приглашения Кабана у него не получится. А союз двух сильных группировок сулил, хорошо просматриваемые, дивиденды. Медвежонок согласился. На этом переговоры закончились. Миша побежал исполнять поручение Баллона.

    Деловые переговоры перешли в приятный отдых. Парная была готова. Появился банщик Золотой и еще добавилось девок.

    Горячая баня, хлёсткий веник и настоящий медицинский массаж от слепого массажиста. Следующие три часа жизни Иваницкого были наполнены приятным страданием. Закончились оздоровительные процедуры на втором этаже бани. Жесткая подстилка из спрессованных волокон кокоса нещадно колола спину и ягодицы. Удивительное облегчение после всего пережитого окутало как теплое одеяло в детстве. Не хотелось шевелиться и думать. Мягкая дремота уволокла его в мир глубокого сна.

    Иваницкому снился Шубников. Поганец снова орал на него и пытался ударить, но неведомая сила постоянно мешала этому уроду. Начальника то разворачивало, то приподнимало в воздух, то, наоборот, опускало вниз. Его мотало как куклу-марионетку на ниточках. Но в какой-то момент Володя понял, что это не Шубникова мотает, а его самого. Пустое пространство с полным отсутствием предметов создавало ложное ощущение стабильности собственного положения. В этом мутном киселе болтались только они с Шубниковым, а вокруг ничего не было видно кроме больного тумана. Начальник болтался с твердым намерением его убить, а Вова безразлично метался по пространству вокруг этого злодея. Был и третий участник, которого никто не видел и не слышал. Но эта неведомая сила принимала активное участие в происходящем. Именно она шмотыляла Иваницким во все стороны безвольной игрушкой, дразня и распаляя Шубникова. Володя попытался что-то сказать, но изо рта потекли совершенно другие звуки, которых он не ожидал. Попытка двигаться самостоятельно, отдельно от воли неизвестного кукловода, тоже ни к чему не привела. Члены его тела оставались онемевшими и не поддавались воле Иваницкого, безобразно дергаясь из стороны в сторону. Иваницкого напугало происходящее. В какой-то момент кукловод поставил его лицом к лицу ненавистным Шубниковым. Кровь побежала по венам. В руках появилась могучая сила. И даже не руки у него теперь были, а толстые гибкие плети с черными жалами на конце. Его сотворили именно для этого рокового убийства. Володя скорее почувствовал, чем осознал, что появившихся у него сил и воли хватит только на то, чтобы разорвать тело врага на части, а после этого строго дозированная сила иссякнет. Рука-щупальце размашистым движением врезалась в ненавистного врага. Он физически почувствовал как жало прорывается сквозь кожу, жир и мышцы Шубникова.

    Он так и не понял, чем закончилось это противостояние. Иваницкий проснулся сразу и полностью. Не было плавного перехода и полудремотного состояния. Рядом с ним сидели голые девицы с испуганными мордашками.

    - Как вы себя чувствуете? – осторожно спросила полненькая.

    - Живой пока.

    - Вы кричали сильно. Снежанке в лоб заехали, - еще более осторожно продолжила она.

    Вторая деваха закрывала ладонью лоб. Володя взял ее за запястье и отвел руку в сторону. Потерпевшая была так напугана, что с легкостью поддалась. Пожалуй, она согласилась бы на все, что он ей предложит. На лбу действительно полыхало ярко-красное пятно, которое намеревалось превратиться в знатный синяк. Бедняжку слегка подтряхивало.

    Иваницкий не испытал по этому поводу никаких эмоций. Отодвинув в сторону мешающую девку, Володя прошёл в туалет. Туалетом помещение можно было назвать условно. В небольшом чуланчике располагался обычный, садовый биотуалет, старорежимный рукомойник и пара ведер с холодной водой на узкой скамейке. Он налил ковшом воды в эмалированный банный таз и плеснул себе в лицо. Тщательно умывшись, ополоснув из ковша шею и голову, Володя уставился на себя в старое зеркало с прорезанной коричневыми разводами амальгамой. Тело приятно поднывало после вчерашнего массажа. О массажисте он вспомнил с благодарностью.

    Иваницкий уснул вчера на том самом колючем кокосовом матрасе. Он смутно помнил, как его перенесли на мягкую постель. Его предусмотрительно будить не стали, а отнесли на руках.

    Прислушавшись он уловил за дверью в комнату девичий шёпоток.

    - Теперь точно на лбу синяк будет. Еще растечется фингалами под глаза – вот радость то будет, - сокрушалась ушибленная Снежана.

    - Ничего. Первый раз что ли? Пару деньков дома посидишь, пока шишка спадет, а потом тональником замажешь.

    - Зверюга страшная, как таких как он только земля носит? Слышала, как он вчера мальчишек из общаги отделал. Тигранчик и Малек в больничке, а у Дюши-речника похоже уже с женщинами никогда больше ничего не получится.

    Девки ядовито захихикали.

    - Лучше бы у Малька ничего не получалось. А то сам мелкий кобелек, а на каждую готов залезть. Мачо из себя строит. Замучил уже дурак больной.

    - И не говори. Только мне сказали, что у него позвоночник сломан. Теперь вообще непонятно, что с Мальком то будет.

    - Да ты что?

    - Вот и то. С башкой у Володи этого совсем беда получается. Контуженый, наверное.

    - Бедняжка. Я его приласкаю.

    - Георгич говорил, что он из спецвойск секретных. Ему что человек, что муха – все едино.

    - Ой, Снежанка, а давай я его себе заберу. А? Ведь он тебе не нужен, а других девчонок к нему подпускать не будем. Давай?

    - Не страшно?

    - С ним нет. Сильный никогда женщину не тронет.

    - Ты на меня посмотри.

    - Случайность это. С кем не бывает? Зато все вокруг бояться будут. Только ты уговор помни и задом перед ним не крути, а если кто позариться на него, то вместе сучку метелить будем. Договорились?

    - Про всех это понятно. А сама-то как?

    - А я его приручу. Ключик найду, и он мой будет.

    Снежана так и не ответила подруге, Иваницкий вошел в комнату из туалета и вспугнул кумушек. Полненькая сразу же подскочила с просторной кровати и подала ему толстое махровое полотенце и даже помогал вытереться. От следователя не ускользнул победоносный взгляд, которым этого пончик зыкнула на подругу.

    - Вы такой сильный! – восхищённо сказала девчонка.

    Процесс приручения начался.

    - Тебя как зовут? – спросил ее следователь.

    - Альбина, - томно закатив глаза представилась пухленькая.

    Иваницкий бросил взгляд на вторую девушку.

    - Ее Снежана зовут, - сразу вернула к себе его внимание Альбина, проявив обеспокоенность.

    Пухленькая Альбина тут же стала к нему вполоборота выпячивая филейную часть. Несомненно, она считала задницу своим главным достоинством. Иваницкий внимательно осмотрел фигуру претендентки на его сердце. Девка сразу раскраснелась от удовольствия, довольная произведенным эффектом. Теперь любое его действие будет трактоваться Альбиной исключительно как проявление внимания или невнимания к ее неотразимой персоне.

    - Вот что, Альбина. Мне сейчас пожрать нужно, а потом к Жоре вашему. Организуй.

    - А Жорик еще спит. Он после бани до обеда не встает. Если, конечно, дел каких-нибудь у него не намечается.

    Альбина соблазнительно вытянула губы уточкой. Иваницкий не удержался и прищемил ей старательно выпяченный «клюв» двумя пальцами.

    - Одежда моя где?

    У девки от неожиданности чуть глаза не выскочили из орбит, но в итоге она решила, что это знак внимания такой, типа шлепка по своей любимой части тела. Ее глаза сразу озорно блеснули.

    - Пу-ту-ту.

    - Чего? – не понял Иваницкий.

    Девка наконец высвободила губы из ловкого захвата и пояснила.

    - Под тахтой.

    В завершении фразы она игриво куснула ему пальцы.

    - Чего они там делают?

    Альбина мгновенно забеспокоилась. Опростоволоситься в самом начале такого многообещающего знакомства не входило в ее планы. Она бросила панический взгляд на подругу.

    - Так у вас одежда грязная была, - пояснила Снежана. - Мы ее сегодня быстро постираем и вернем. А я сейчас за свеженьким бельем для вас сбегаю.

    Снежана аппетитно потянулась, старясь невзначай продемонстрировать Иваницкому более стройную, чем у подруги, фигуру. Мило улыбнувшись, девушка накинула махровый банный халатик с капюшоном и выскочила в дверь.

    Альбина оценила свои стремительно тающие шансы на получение своего собственного мужика и прижалась к нему грудью, пока подруга «обошла ее на повороте».

    - Может вам чаю, вина или водочки?

    - Пива.

    Девка аж сомлела от подвернувшейся удачи. Шустрым хомячком скользнув к столу она нагнулась и вытащила из большого ведра с холодной водой мокрую бутылку, а со стола подхватила тарелку с маленькими бутербродами.

    - Пожалуйте! – томным голосом мурлыкнула она и с поклоном протянула ему бутылку «Балтики» и тарелку с заветренными бутербродами.

    Похмелья не было. Иваницкий вчера не напивался, и баня выгнала из него все остатки алкоголя. А пива просто хотелось и все.

    - Я вам сейчас покушать сюда принесу. Вы не утруждайте себя, пожалуйста.

    Следователь блаженно опустился на смятую постель. Пиво отдавало несравненным вкусом жизни до кризиса. Девка нарядилась в джинсы и вельветовую курточку. Кое-как напялив стоптанные туфельки на низеньком каблуке, она пулей выскочила в дверь. Ох и нелегко Альбине придется. Ей нужно было вернуться раньше Снежаны, но при этом угадать с завтраком для кавалера и подать его в наилучшем виде.

    Иваницкий лег спиной на подушки и закрыл глаза. Он изредка поднимал голову и присасывался губами к прохладному горлышку. Праздник продолжался. Через некоторое время хлопнула дверь и на пороге появилась Снежана. Она держала в руках стопку свежего белья и спортивный костюм. Володя деловито окинул девку взглядом и указал глазами на кровать. Снежана подошла усердно качая бедрами и медленно положила стопку с одеждой рядом с ним. Когда девушка выпрямилась ее халатик «неожиданно» распахнулся. В полуметре от лица Володи оказался её бритый лобок. Заохав девка с деланным испугом запахнула халатик, спустя пару мгновений. Она затянула поясок на талии и шаловливо пожала плечиками. Какой эффект она хотела на него произвести, если буквально полчаса назад валялась на этой самой постели голая с раздвинутыми ногами?

    С лестницы послышался тяжёлый частный топоток. В комнату вбежала Альбина. К вспотевшему лбу прилипла мокрая челка. Итоговое задание было выполнено на тройку с плюсом. За растрёпанный внешний вид можно было не сомневаясь минусовать один бал, второй бал девка теряла на оформлении, сервировке и самом меню. В фарфоровые плошки была навалена с горками всякая снедь: гречневая каша, нечто тефтелеобразное, селедка, порезанная кусочками, и вчерашние салаты. Кейтеринговую композицию завершала заиндевевшая бутылка водки со следами изморози на блестящей крышечке и округлых боках. Водку она зря принесла. За это можно было снизить оценку еще на половину балла, но за старание и скорость Иваницкий накинул ей еще бал. Итого - три с плюсом.

    Вбежавшая Альбина растянула губы в резиновой улыбке и встревоженно окинула взглядом подругу. Та с невинным видом замерла возле окна. Решив, что без нее тут ничего предосудительного не произошло, Альбина сразу успокоилась и опустилась на кровать рядом с Иваницким. Было похоже, что она так и собиралась сидеть с разносом на руках пока он будет завтракать. Альбина немигающим мечтательным взглядом прилипла к его лицу.

    Опомнившись Володя поблагодарил благодетельницу и придвинул к себе табурет. Девушка стразу не поняла, что нужно сделать, и следователю пришлось отобрать у нее разнос и поставить его на импровизированный столик.

    Он ел много и с удовольствием. После вчерашних санаторских процедур напал жуткий аппетит. Альбина пыталась с ним разговаривать, но с набитым ртом Иваницкий мог только кивать или мотать головой.

    Дверь распахнулась и на пороге показался тучный Жора. Он без церемоний прошел в комнату и похабно осклабившись поинтересовался:

    - Как спалось?

    - Спасибо. Хорошо, - с усилием проглотив полупрожеванную тефлетину, ответил следователь.

    - Че смотрите! Воды принесите. Видите человек вашей стряпней давиться, взбодрил девок появившийся главарь.

    Снежанка с Альбинкой кинулись выполнять поручения Жоры-Баллона.

    - Ну, ты как? На счет вчерашнего разговора не передумал? - спросил Жорик у Иваницкого.

    - Нет. Все в силе.

    - Вот и чудненько. Торопить не буду. Завтракай и одевайся. Я тебя в штабе жду. Мокрощелки покажут. Новости хорошие принесли. На встречу с Кабаном поедем.

    Не удержавшись Жора поведал ему, что Кабан все-таки согласился встречаться на нейтральной территории. Место сейчас проверяют, а когда дадут отмашку, то нужно будет ехать усиленной группой. Жорик серьезно рассчитывал на Иваницкого с его пулеметом. Для большей внушительности Баллон собирался нарядиться сам и нарядить всех сопровождающих в одинаковый серый городской камуфляж. Георгич должен был помочь Володе с одеждой.

    В утреннее совещание вмешались девки. Толкаясь и шикая друг на друга они притащили сок и чай. Иваницкий побоялся пить жидкость из не внушающего доверия пакета, а протянул руку к чайнику, удостоившись благодарного взгляда своей Альбины. Ёе подруга на мгновение закусила губу, но тут же исправилась, придав лицу безразлично-вежливое выражение.

    Жора пожелал приятного аппетита и удалился исполнять обязанности главаря бригады.

    С едой пришлось поторапливаться. К важной встрече стоило не только приодеться, но и подготовиться.

    Обещанная одежда уже ждала Иваницкого, ее принесли прямо к нему в комнату. Точнее Георгич зашел к нему сам и принес форму. Одежда была немного великовата, а берцы наоборот жали, но с этими вопросам разобрались быстро. Визитер сам его отвел на вещевой склад, где ему подобрали подходящую одежду и обувь. Форма и ботинки были новенькие и слегка пахли сыростью. Портупея, приличная разгрузка. Иваницкому вернули шлем и бронежилет, в которых он здесь появился.

    Подготовкой к «встрече» следователь занялся серьезно. Вспылил в памяти давно забытые армейский опыт и тактические занятия проводившихся в их «мусарне». Чистка проверка и подгонки отняли все время вплоть до самого выезда.

    Закончив с подготовкой, Иваницкий решил наведаться Жоре, чтобы уточнить кое-что.

    Жора только что закончил с постановкой боевых задач, навстречу Володе по лестнице спускались вооруженные до зубов мужики. Иываницкий распахнул дверь и вошел в прокуренный кабинет. Баллон склонился над самодельным планом местности уставленный мелкими брусочками разной формы и цвета.

    Довольного вида Георгич первым заметил следователя и своеобразно поприветствовал:

    - Опа, ты, Жорик, посмотри кто к нам пожаловал. Давно не виделись!

    - И вам не хворать, - ответил Иваницкий. – Жора, ты скажи с км мне ехать и чего делать.

    - Со мной поедешь, - с дружелюбной улыбкой сказал главарь. – А делать ничего не нужно. Просто рядом со мной для солидности стоять будешь. Врятли Кабан разборки затевать будет. Мирно все должно пройти. Во-первых: он любопытный, а во-вторых: он банду соседей не так давно под себя подмял,    у него сейчас своих заморочек хватает.

    - Так во время подставы я тоже пуголом стоять буду?

    - Нет конечно. Там реально повоевать придётся. Патронов мы тебе дадим и место подберем. Стрелять будешь с безопасного расстояния. Не переживай. Мои тебя прикрывать будут.

    - Это понятно. Но откуда такая суета вокур одного человека? Жора, ты чего-то не договариваешь. Раз такие дела намечаются, то говори    все и сразу.

    - Дружище, я скрывать не буду. Несколько интересов у меня к тебе есть, - без всяких церемоний, перешёл к делу Жора-Баллон. – Я вижу, что ты мужик из серьезных, нашей закваски. Я хищника издалека чую. Ты способен на поступок. Мало таких настоящих людей.

    - А остальные люди игрушечные что ли? - перебил его Иваницкий.

    - Люди, люди – хрен на блюде, - парировал Жора и заржал бабьим смехом. – Кто смел – тот и съел! А все остальные растения и стоят внизу пищевой цепочки. Что смог взять и удержать - то твое по праву сильного. Человек человеку - волк. А мне как раз волки и нужны. Мне бойцы нужны подготовленные. Я тогда к ногтю прижму всю эту шушеру, которая из себя сейчас местных хозяев жизни строит. Вот они у меня где будут.

    Баллон потряс перед собой сжатым пухлым кулаком.

    - Я умнее и проворнее. Я их даже силой малой переигрываю и на шаг впереди иду. Поэтому живой и сытый. Людишки у меня зажиточно живут. Пусть не так весело как у Карбофоса, Кабана или у пирата клоунского, но потери у меня самые низкие. Пойдешь ко мне? Ведь, насколько я понял, у тебя все погибли.

    - Да, погибли.

    - Вот! Посчитаться за своих сможешь. Я тебе пиратов долбаных и тех кто твоих ребят положил найду. Пока эти идиоты по дорогам шляются, я сеть агентурную собираю. Кого прикормлю, кому помогу. А такие вложения сторицей окупаются.

    - Не. Мне вернуться к своим нужно.

    - Вернёшься, обязательно вернёшься. И своих сюда приводи. Вы же все равно место новое искали. Вот и придете на все готовое. Мы собирались соседнюю территорию укреплять. Там и поселитесь. Люди разбежались, а ресурсов у нас много, место очень тихое. Никто не найдет. Верное дело говорю. Сколько человек у тебя в Москве твоей осталось.

    - Около семидесяти. Бойцов чуть меньше трети.

    - Вот и хорошо. У меня людишек чуть больше полутора сотни наберется – это всего с детишками и стариками. Воевать по-настоящему человек двадцать-тридцать могут. Ну, еще пару десятков человек наберу, кого под ружье поставить можно. И все равно нас мало. Мне нужны подготовленные люди. Такие как ты. Оружие нужно. Мы тогда горы свернем!

    - Можно подумать, - согласился Иваницкий и про себя усмехнулся.

    - Только оружия у нас боевого маловато. Больше охотничье. Нам оружие позарез нужно и взрывчатка. То тут рай земной будет. У вас там говорят все военные склады населению раздали? Можешь с оружием помочь?

    - Было дело. На меня рассчитываешь?

    - Конечно! У вас там в Москве вообще лафа. Все склады пооткрывали. Вот и ездят ваши комиссары все до зубов стволами да гранатами обвешаны. Нам пулеметы нужны и гранатометы. Если броней поможешь разжиться, то вообще отлично будет. В наших краях порядочнее моей бригады не найти. По совести живем. Если другой кто верх возьмет, то беспердел, бандитизм, разбой и вымогательство одно вокруг будет. А местные и так настрадались. Такой катастрофы как у нас нигде не случалось.

    - Власть в своем районе под себя взять хочешь? - резюмировал

    - Хочу, но не власть взять, а порядок навести. Чтобы все по закону.

    - Мне уже Георгич про вашу борьбу уже рассказывал. По закону гоп-стопом заниматься будете.

    Баллон нехорошо прищурился.

    - Отважный ты парень, как я посмотрю. Совсем страха нет? А ты сам другим, что ли занимаешься? Святого из себя строишь?

    - Я не святой. Задача у меня другая. Кому-то нужно грязную работу делать. Но я по совести живу, как ее понимаю.

    Баллон пожевал губами.

    - Поможешь? – прямо спросил он.

    - Сколько и чего нужно?

    - Вот это разговор. Наш человек! – обрадованно заявил Жора.

    Главарь переглянулся с Георгичем. Тот согласно закивал головой.

    - Пулемёты нужны, гранаты и гранатометы. Мины противопехотные и для техники. А чем помочь можешь?

    - Медикаменты, стрелковое оружие, боеприпасы. На счет мин не знаю, а вот гранаты и гранатометы – есть.

    - Во! Еще лучше! – запальчиво воскликнул Георгич. – Мин мы тебе сами наделаем. А медикаменты сейчас поважнее всего остального будут.

    Иваницкий проигнорировал радостное возбуждение аборигенов.

    В разговор еще раз влез Георгич:

    - Ты не подумай. Мы не приживалы какие-нибудь. Сами справляемся как можем. Ты представь! Мы ту сами пулемет собрали.

    - Георгич, пулеметы готовы?

    Толстяк резво подскочил из мягкого кресла и выглянул в распахнутое окно.

    - А кудыж они денутся. Мы их уже на танки поставили.

    - А станки для пулеметов?

    - Один пока. Остальные станки переделывают еще.

    Иваницкий не мог поверить своим ушам. Танки, самодельные пулеметы. Какие еще козырные карты в рукавах припрятал хитрый толстяк.

    - Пулеметы самодельные, - искренне изумился Иваницкий. – А посмотреть можно?

    - Пошли, я тебе наших новаторов покажу. Золотые руки. Что угодно сделать могут, - предложил толстяк.

    Они направились из начальственного кабинета на просторный двор. Всю дорогу Жора агитировал Иваницкого за переезд в его крепость и под его начало. Посулы были по большей части бесхитростные. Все остальное было обещанием царской жизни, которую предлагалось заработать своими рукам. Похоже, что Жоре действительно позарез нужны были люди.

    Остановились он у той самой машины на которую навешивали толстые металлические листы. Гордый Георгич откинул заднюю панель. Точнее он выдернул стопор, а металлическая плита рухнула сама, подпрыгнув на цепях.

    - Прости, кореш. Подъемный механизм еще не готов. Пока так ронять будем, - неожиданно смутившись пояснил Георгич, видимо он боялся ударить в грязь лицом.

    В кузове был установлен самодельная турель с хитрым механизмом. Вид самодельного пулемета привел в шок и трепет. Массивное сооружение было выкрашено черной термической краской или кузбасслаком.

    - Это мы сами сделали. Стреляет охотничьими патронами двенадцатого калибра. Картечь или пули, - Жора вытащил из кузова самодельную ленту из брезентового шланга с металлическими планками-держателями. Там действительно были набиты обычные охотничьи патроны.

    - Понимаешь, винтовочных патронов семь шестьдесят два у нас кот наплакал, а вот гильз для гладкоствола, капсюлей и банок с порохом – до жопы. Мы оба охотничьих магазина на той части города вычистили.

    - Так там же мертвые везде, - удивленно сказал Смуглянка.

    Жора-Баллон расплылся в довольной улыбке.

    - Так знаешь за что меня уважают и ценят? – толстяк аж зарделся от удовольствия. – За мозги! За мои чертовы мозги. Только я один догадался. Мы трактор К-700 листами обварили и шноркель поставили, а сзади телегу прицепили с будкой железной. Речка то мелкая. Мы ее по дну переехали. Телегой подход к витрине перекрывали, а сами все добро набирали. Хранилища и сейфы бензорезами вскрывали. Ружей мало оказалось. Перед самой катастрофой похоже сприватизиздили. А вот боеприпасов просто завались, но все как на грех гладкоствол и говно резино и газоплюйное. Целые патроны оттуда почти все до нашего прихода подмели, а вот вся начинка для патронов осталась. Пули мы сами из старых аккумуляторов отливаем и патроны делаем.

    Под визгливые россказни Баллона о своих исключительных способностях и запредельном геройстве, Иваницкий забрался в кузов. На станине гордо красовался пучкообразный предмет. Произведение местных оружейников напоминало пулемет Максима. Роль кожуха вокруг ствола выполняла обычная дюралевая труба сотого диаметра. От кожуха отходили два шланга, которые через насос подавали охлаждающую жидкость в здоровенный радиатор с вентилятором. Дуло было невозможно рассмотреть из-за массивного пламегасителя-компенсатора. К казенной части пулеметного орудия были прикручены две массивные ручки тоже на подобии пулемета Максима. Из сваренного металлического короба поднималась уже знакомая лента. Прицельное приспособление больше напоминало прицелы зенитных пулеметов времен Великой Отечественной.

    - Вы его уже опробовали?

    - Конечно! Им деревья можно косить.

    Иваницкий подумал, что таким дробомётом не деревья нужно косить, а толпы зомби уничтожать.

    - Так наверное отдача мощная и ствол перегревается.

    - Отдача – это да, но мы центр шарнира с осью ствола совместили. Поэтому ствол во время стрельбы с линии прицеливания практически не уходит. Еще мы пневматические и инерционные амортизаторы поставили. Стрелять вполне комфортно, - пояснил подошедший Георгич.

    - Молодцы. Я такого не видел, - вполне искренне похвалил мужиков Вова.

    Георгич сразу заулыбался и победоносно взглянул на племянника Баллона.

    - Так заводские тут у нас сплошняком. Не гопота какая-нибудь. Это нас на той стороне, - Григорич кивнул головой в сторону реки, - за быдло и алкашей считают. А мы народ работящий и сметливый. А пили от работы тяжелой и бесперспективности. Радости в жизни мало было. Потому и пили. А время оно все на свои места расставила. Только Заречье наше смогло оборону организовать и отстояли мы свою часть города.

    Глава 30. На новые рельсы

    Где-то на Тамбовщине.

    Толя-мысли бросил все силы на срочные сборы и экстренную эвакуацию.

    Он правильно просчитал ситуацию с прапором. Тот наверняка не был гениальным стратегом. Попытка военного путча и узурпации власти в отдельно взятой банде хедхантеров с треском провалилась. Ребята Толиной команды сработали как по нотам и пересекли переворот на корню.

    С каким удовольствием Толя расстрелял этого усатого придурка. Прапор ему никогда не нравился. Остальных Анатолий убил исключительно на адреналине. Сказались страх и перевозбуждение. Вояки погибли все. Раненных пришлось добить. Больше Толя никого не убивал.

    С уголовниками удалось договориться практически сразу. Ключевую роль здесь сыграла Айшат. Уголовники к ней относились с таким же уважением, как и к Митрохе. Похоже, что татарка души не чаяла в своем грозном преступнике Митрофанове. Убивалась она по нему действительно сильно. Такое горе не смогла бы сыграть и самая лучшая актриса. Но при этом, она не потеряла головы, показав настоящую силу характера. Анатолия удивило то, что Айшат так быстро смогла взять себя в руки.

    Айшат сразу заявила, что ни на минуту не останется в усадьбе. Толя испугался того, что эмоциональная и горячая Айшат устроит в усадьбе резню, но Бог миловал. Айшат сказала, что этот козел Кощей был другом ее любимого, а она сама будет верна памяти Митрохи и никогда не сделает того, что не сделал бы он. Айшат приказала своим людям срочно собираться и уезжать.

    Айшат решила похоронить Митроху рядом с могилами его родителей. По её словам, их ждал трехдневный траур, а потом они пойдут мстить. Она найдет тех кто убил ее любимого и убьёт его медленно и жестоко. Митроха не должен умереть не отомщенным, ведь он был настоящим воином.

    Толя распорядился принести новые шелковые простыни, которые тупая Виолттка приберегала для себя. В простыни вместо савана завернули тело Митрохи. Он принял участие в скорбной процессии, проводив тело уголовника до его джипа. Пока бандиты укладывали своего предводителя, Анатолий смог поговорить с татаркой, которая в это раз раскрылась перед Толей-мысли совершенно с другой стороны. Он раньше такой Айшат просто не знал. Он даже не догадывался о том, кто находится в их банде. Он даже остался стоять столбом на месте после того как машина уехала, осмысливая новый для него образ Айшат.

    Из ступора его вывел Матросик. На этого кидалу, авантюриста и завзятого картежника Толя тоже посмотрел новыми глазами. Айшат перепоручила ему все хозяйственные вопросы.

    С уголовниками договорились о том, что они уезжают в новый отстойник для рабов. Решение было правильным. С тактической точки зрения, оно было просто идеальным. Они присмотрели для себя исторический музейный комплекс, созданный в древнем остроге с настоящими каменными крепостными стенами, башнями и подземными казематами. Рядом была река, а вокруг было открытое пространство по которому невозможно было подобраться незамеченным. Внутри было все необходимое для жизни, а крепкие стены и сейчас могли выдержать осаду. Не обустроенность и спартанские условия были скорее преимуществом, чем недостатком. Укромное место было просто идеальным.

    Матросик должен был отвезти в новое логово уголовников оговоренный кусок имущества банды. Толя договорился, что отдаст им практически все оружие и боеприпасы из складов базы. Машины и продукты решили поделить поровну. Из вещей уголовники брали только самое необходимое. Толя не сомневался в том, что они быстро смогут с избытком пополнить свои запасы. Сама татарка сказала, что вещи тлен и нельзя к ним привязываться, они того не стоят.

    Толе удалось довести до бандитов простую и логичную вещь, что утром сюда нагрянет Герман со своими отморозками. Было бы смешно надеяться на то, что тогда им дадут возможность забрать имущество и выехать. В лучшем случае им предложат войти в банду Германа на положении вассалов. Это уголовников не устраивало.

    Хозяйственники Толи-мысли сделали все правильно. На складах был идеальный порядок, все готовили к пееровзке и большую часть имущества даже упаковывать не пришлось. Готовые паллеты, ящики и контейнеры сразу грузили в машины. Сложнее было с топливом. Большую его часть пришлось оставить на базе. Они долго перепирались кому отойдет единственный бензозаправщик, но в итоге разыграли его по честному на монетке. В итоге выпал орел, и обрадованные своим фартом бандиты, отдали хозяйственникам все бочки с горючкой со склада ТМЦ, отогнав к себе топливозаправщик. Толю этот вариант абсолютно устроил.

    Виолетта. Толя не собирался оставаться с этой непробиваемой дурой. Он сразу сплавил ее в дом, чтобы под ногами не мешалась. Шум ему был ни к чему. Туда    же он отправил всех бабенок, а лишних мужиков предусмотрительно послал сторожить базу за периметром.

    Сложнее всего пришлось с бабами военных. Они потеряли практически всех своих мужчин. А сами они со страхом ожидали решение своей участи. Толя отдал им один из двух автобусов и с минимумом имущества отправил их в Прогресс. Для них это был наилучший выход. Что еще может ждать опальные семьи бунтовщиков?

    Закончив с отправкой военных семей, Толя смог вернуться к делам хозяйственным, но решение вопросов дальнейшей судьбы контингента их банды не оставляли его и там. Часть вольнонаемных захотела стать вольноотпущенниками. Толя распорядился выдать им по одному стволу на рыло. Дать старый уазик и газельку. Оставшиеся волнонаемные распределились между Митрохинскими вольными стрелками и командой хозяйственников.

    Работа кипела. Люди выкладывались по-полной. К трем часам ночи караван был готов. Уголовники увели свою колонну за полтора часа до этого. Толя-мысли еще раз обошел все машины, придирчиво разглядывая как застрапован груз. Забрали далеко не все. Не хватало людей на машины. Он не решился расформировать экипаж БТР и экипаж замыкающей машины. Они были их основной защитой.

    Толя последний раз глянул на оставленное добро и машины. Оставалось еще много всего. Виолетте должно хватить еще надолго, если за ум возьмется. Из транспорта оставили автобус, в который очень неудобно было грузить имущество, также пришлось оставить старый раздолбанный КАМАЗ из прежней жизни Кощея. Он раньше возил на нем овощи и прочую сельхозпродукцию, а теперь этот фургон стоял в гараже на почётном месте, напоминая сентиментальному Кощею его прошлую жизнь. Наверное, он должен был напоминать Кощею, насколько он поднялся по сравнению с прошлым. Легковую «Ниву» оставили без сожаления. Старенький башмачок отличался капризностью и постоянными техническими хворями.

    Анатолий не стал оглядываться на покидаемую усадьбу, а, плюхнувшись на командирское кресло в БТР, отдал команду на отправку. Длинный караван тронулся навстречу новой жизни.

    Толя-мысли сожалел только об отличном оборудовании для связи, которое пришлось оставить в усадьбе. Румба буквально локти себе кусал, когда Толя запретил ему снимать антенны. Людей и времени на демонтаж он выделить не мог. Хмурый Румба выдернул все, что только мог утащить в машину. Он даже кресло свое забрал, но и это его не могло успокоить. Ничего, Румба перетерпит. У военных для него игрушки получше найдутся.

    Темп движения колонны задавали два трактора с тележками. Яркий свет фар разрывал ночную тьму не только перед колонной но и по сторонам. Они и так были очень заметны, а освещение позволяло заметить врага, поэтому Толя решил пренебречь светомаскировкой.

    Только выехав на федеральную трассу Толя-Мысли смог расслабиться. Его отпустил нервный мандраж. Он позволил себе ослабить бдительность.

    В тот же самый момент мысли привычным потоком хлынули в сознание. Его мысли были его проклятьем на протяжении всей жизни. Роившиеся в голове мысли всегда были его бедой. Да, у него была прекрасная память и отличные математические способности, но в его голову постоянно лезли разные мысли, которые просто включали его из реальности. Он прекращались замечать все окружающее. Вал мыслей незаметно нарастал до тех пор, пока не захватывал все его сознание до самого последнего закоулочка.

    Мысли были разные: о жизни, о мире, о политике, о людях, о человеческой истории и обо всем на свете. Именно благодаря этой особенности он и получил свое прозвище: "Толя-Мысли".

    Первые три класса в школе он едва вытягивал на тройки. Причиной этому было отвратительный почерк и катастрофическая невнимательность на уроках. Очередная вереница мыслей могла овладеть им на середине диктанта или контрольной работы, в такие моменты Толя забывали о лежащем на парте тетрадном листочке или тетради и уносился в мир образов и размышлений.

    Подобная вольность не находила понимания у педагогов и успеваемость юного мечтателя вольготно фланировала от единицы до пятерки и обратно, болтаясь в среднем где-то между тройкой с минусом и тройкой с плюсом.

    Родители Толика были очень обеспокоены слабой успеваемостью сына и взялись за него в серьез. Жесткие методы воспитания больше проходили на дрессировку, но все же дали нужный результат. Разброс оценок Толика сосредоточился в диапазоне между удовлетворительно и хорошо с уверенной перспективой зафиксироваться на твердой четверке.

    Но основной прогресс был обеспечен тем, что Толя обуздать свой недуг. Он научился справляться с обуревающими его мыслями. Он стал их записывать. Произошло это в конце третьего класса, в те майские дни, когда да новое солнце и запах свежей молодой листвы безжалостно уничтожает даже малейшие намеки на желание учиться.

    Толя украл общую тетрадь на девяносто шесть листов в красивой клеенчатой обложке. Он украл первый раз в жизни. Если бы кто-то спросил его зачем он это сделал, то он бы не смог ответить. В магазине канцелярских принадлежностей он разглядывал открытки и журналы около касс, а когда вышел из магазина, то в его руках непонятным для него образом оказалась та самая тетрадь. Он не знал, почему его не остановили. Страх быть пойманным заставил его в панике бежать изо всех сил, пытаясь оставить злосчастный магазин как можно дальше.

    Он разбился в самую темную щель между гаражами и просидел там до вечера. Вылезти оттуда его заставил только страх получить взбучку от родителей за то, что он поздно вернулся домой и еще не сделал уроки.

    В тот день Толя совершил еще одно преступление. Он соврал, что и их оставили в школе после уроков помогать протирать пыль с книжек в библиотеке, а домашнее задание им не задали.

    Вранье и воровство, осталась незамеченными и безнаказанными. Общая тетрадь так и пролежала спрятанной под картонной коробкой из-под радиоприемника до самых каникул.

    Ровно через десять дней после начала каникул Толя вытащил свою криминальную добычу из тайника. Тетрадь оказалась совершенно чистой. Там не было ничего кроме клеточек и типографского запаха краски. Но жгучее чувство вины за грязное воровство обострялось при виде этой чистоты.

    Толе захотелось испортить эту тетрадь, сделать ее грязной. Он взял ручку и написал слово "неправда", а потом написал все свои мысли по поводу своего поступка. Мыслей было много и это у Толика заняло все время до возвращения родителей. На следующий день он писал в тетради уже другие мысли, а потом еще совсем другие. Через полтора месяца тетрадь закончилась, и до конца лета Толя исписал вторую такую же тетрадь. Жить стало легче. Мысли переставали мучать его сразу после того как только он давал им свободу, перенося из своей головы на белые просторы разлинованной клеточками бумаги.

    Осенью Толя решил открыть свою тайну папе, так как он был менее строгим, чем мама. Он получил в школе пятерку по математике за что его хвалили. Толя показал тетрадь с красивой красной пятеркой внутри своему отцу, а потом подсунул ему вторую исписанную тетрадь со своими мыслями.

    Когда отец взял в руки испещрённую уродливыми каракулями тетрадку, на его лице играла лукавая улыбка удивления. Он открыл тетрадь наугад и бегло просмотрел обе странички, затем перевернул лист и пробежал следующие. Уголки его рта опустились, взгляд стал сосредоточенным, а лоб прорезали озабоченные морщинки. По мере того как он читал его брови нахмурились, между бровями пролегла суровая складка, а губы поджались и превратились в тонкую линию. Толя смотрел на него широко раскрытыми глазами, он боялся даже вздохнуть, настолько для него было важно мнение его отца. Строгий мужчина, представлявший собой идеал и образец для подражания, поднял на него растерянные глаза.

    - Ты, этот откуда переписал?

    - Нет, я не переписывал. Это все я сам. Это я придумал. Это все из моей головы.

    Лицо папы из растерянного снова стало привычно строгим, но на этом не остановилось и его физиономия поползла во все стороны презрительной улыбкой переродившейся в глумливую усмешку. Он сунул Толе под нос его многодневный труд и стал резко тыкать в неровные строчки прямым жестким пальцем, он зачитывал отдельные отрывки и тут же добавлял издевательские комментарии, высмеивая практически каждое слово. Страницы мялись в его руках, загибались уголки, и бумага страдальчески шелестела от столь пренебрежительного отношения.

    А он не останавливался. Отец распалялся все больше и больше, переходя на крик и комкая тетрадь. Казалась, что тетрадка с Толиными мыслями извивается и жалобно кричит, не вытерпев экзекуции. Толя молчал и пытался отводить глаза или опускать голову, но папа снова грубо хватал его за ухо или подбородок и тыкал носом в стонущие страницы.

    Толя очень уважал и боялся своего отца. Ему тогда было очень больно, но не от дерганий за ухо лили подбородок. Это было вполне терпимо. Внутри у него что-то оборвалось и летело вниз. Неведомое пространство затягивало его душу все ниже и ниже в мучительную пропасть. И это болезненное падение все продолжалось и продолжалось, пока отец не закашлялся и не побежал пить воду на кухню.

    Толя убежал. Он до самой темноты шатался по рабочему микрорайону, состоявшему из старых бараков. Ему было больно, но он впоследствии неоднократно поблагодарил отца за преподнесённый урок. Именно тогда он закрылся ото всех. Он понял, что это его мысли. И как бы плохи они не были - они были живые, а делиться его мыслями с другими было совершенно не обязательно. У него появилось свое личное пространство, в которое он никогда никого не пускал. Второй вывод был следствием первого. «Не высовываться» - это стало его неким кредо и личным девизом на всю оставшуюся жизнь.

    Не смотря на внешность типичного среднестатистического очкастого ботаника, Толя-мысли пользовался уважением у сверстником и был «своим» в дворовой компании. Этому даже не помешало его чудаковатое поведение и то, что за ним намертво закрепилось прозвище «Толя-мысли». Ребята его любили за то, что он всегда мог помочь с уроками или на контрольной,    также не высовывался и не старался быть лучше других, хотя все понимали насколько он способный и умный человек.

    Но самым главным поводом для его уважения стали карты. Он играл просто великолепно без всякого мухлежа. Начал играть он с безобидных дурака и пьяницы, но позже были уже ази, кура, сека, очко, покер и прочие игры на деньги. Он не был азартным человеком, ему нравился сам процесс, и еще ему нравилось быть первым «без дураков». В карточных играх он мог сиять как звезда. Но его настоящей любовью стали преферанс и бридж. Он был готов играть в них бесконечно.

    Толин талант не остался незамеченным. Уже в подростковом возрасте юный и мужающий криминальный авторитет Митроха частенько его таскал его на «нужные» игры, а обижать или косо смотреть на приятеля Митрохи не рисковал никто.

    То, что нужно валить как можно дальше из города Толя понял еще в средних классах, но уехать учиться у него не получилось. Отец посчитал, что для окончательного формирования характера и взросления Толе необходима служба в армии. Отмучавшись полтора года контролером в местном водоканале, Толя ушел в армию. Причем попал он не к связистам или штабным писарем. Загремел он обычным мотострелком на северный Кавказ, где начиналась настоящая война. Именно там он понял: насколько ложны и ничтожны все его многочисленные тома рукописных общих тетрадей с кладезем собственных мудрствований. Это ничего не стоило.

    Вернулся домой Толя-мысли совсем другим человеком. Он снова хотел уехать, но не смог.

    Толино желание учиться столкнулось с рядом существенных обстоятельств. Буквально через месяц у отца случился тяжелый инсульт, в результате которого он оказался прикован к постели. Мать уволили с работы, и она полностью посвятила себя уходу за отцом. Анатолий никогда не замечал особой теплоты в отношениях между родителями, но мама посвятила себя отцу как религиозная фанатичка полностью и без остатка.

    Толя все-таки поступил в филиал одного из московских институтов. Учиться пришлось заочно, ведь нужно было содержать семью.

    Перспективная карьера в полукриминальной сфере обошла Анатолия стороной, он смог избежать соблазнительных посул бандитской вольницы. К моменту возращения Толи-мысли с армейской службы его приятель Митроха уже отбывал свой первый срок. Но их общий друг, по прозвищу «Татарыч», сразу попытался вовлечь талантливого Анатолия в сферу настоящей игры на большие деньги и с серьезными людьми. Но до большой игры дело так и не дошло. Первая неделя жизни Анатолия на гражданке ознаменовалось трагической гибелью Татарыча. Его жестоко убил как раз после той первой большой игры, на которую он пытался затащить Толю-мысли. Анатолия не попал на игру только из-за жуткого алкогольного отравления, полученного накануне.

    Татарыча хоронили в закрытом гробу. У него было в кашу разбито лицо и переломаны все кости на руках, включая каждую фалангу пальцев. Это было достаточной причиной для Толи чтобы навсегда забыть о карьере профессионального каталы.

    Благодаря своим способностям, Толя умудрился закончить ВУЗ за три года и получил заветный диплом финансиста неопределенно широкого профиля. Практически полгода он искал себе работу с достойной зарплатой, но не сложилось. Жизнь сама его выталкивала из родного дома. Уговорив мать и оставив ей денег на четыре месяца спокойной жизни, Анатолий поехал искать счастье в столицу его необъятной Родины.

    Москва встретила вполне дружелюбно, вежливо и слишком прохладно. Работу он нашел практически сразу, но контора, в которую он устроился, оказалась обычной «потогонкой». Работы было невпроворот, зарабатывать получалось мало. Изначально приличная заработная плата делилась на вполне умеренный оклад и замечательную премию, но на размер премии катастрофически таял под гнетом всевозможных штрафов и корпоративных поборов, нацеленных на формирование командного духа и семейной обстановки в коллективе.

    Милая старушка у которой он снял комнату, оказалась безжалостным и жестким бизнесменом, проявившей настоящий талант в придумывании изощренных поборов со своих жильцов тем или иным образом. Кроме того, старушка вполне уверенно рассматривала своего провинциального жильца как бесплатную рабочую силу.

    Дополнительным бременем, который нес Толя, были регулярные переводы денег матери. Анатолий стоически переносил все тяготы и негатив прихотливой столичной жизни. Наигранная «серость» Толи-мысли и его закрытость одновременно и помогали, и мешали ему в жизни. С одной стороны его никогда не пытались «подсидеть» или вовлечь в какие-то интриги, но и заманчивые предложения обходили его стороной. Они его не замечали.

    К концу первого года дела Анатолия стали налаживаться. Первым решился вопрос с жильем. От приятеля ушла жена, и он предложил Толе и еще одному коллеге разделить с ним бремя содержания съемной трехкомнатной квартиры, так как в условиях скандалов и суда по разделу совместно нажитого имущества с бывшей супругой, его финансовое состояние резко ухудшилось.

    Работа нашла Анатолия сама. Один из клиентов их компании, приметив работящего и ответственного сотрудника, переманил Анатолия к себе. Толя стал заниматься управленческим учетом в компании средней руки.

    Хоть жизнь Анатолия начала налаживаться, но выработанное годами умение быть незаметным и сливаться с окружающими его людьми оказало ему медвежью услугу. Он не умел толкаться локтями и нахраписто лезть напролом. Поэтому он не бежал по карьерной лестнице, а медленно полз. Зато стабильности и уверенности его положения могли позавидовать его более успешные коллеги.

    Женщины в его жизни были, но для него не нашлось той единственной, которая пожелала бы строить совместное семейное гнездо с провинциальным финансистом. У Толи в личных активах числились подержанная иномарка и квартира родителей в старом бараке за триста километров от Москвы. На похоронах отца он встретился со своей двоюродной сестрой Лидой, с которой он не виделся уже много лет. Он действительно обрадовался, когда ее увидел.

    Они много болтали, гуляли вместе по городу, проводили время в кафе. Тихая и домашняя Лида работала бухгалтером в местном автотранспортном предприятии. Семейную жизнь она тоже не построила. Три года сожительства с шофером из их же конторы закончились тем, что он ее бросил. Она рассказывала ему о себе абсолютно откровенно и без утайки, как давнему и близкому другу, которому можно доверить совершенно все, даже самое сокровенное. Он отвечал ей неожиданной для себя открытостью и искренностью. Тогда он понял, что лучше нее никого не найдет.

    Лиду он забрал с собой в Москву через три месяца. Чтобы не будить кривотолки, они объявили официальную версию о том, что он для родственницы подыскал доходную работу в Москве. Работу он для нее действительно нашел, и еще нашел для них обоих двухкомнатную квартирку на окраине Москвы. Они расписались через полгода, оставив для Лиды ее девичью фамилию. На церемонии присутствовали всего два человека – это давний приятель Анатолия и симпатичная коллега с работы Лиды. Знаменательное событие отметили тихим застольем в кафе напротив загса.

    В дальнейшем их жизнь складывалась вполне ровно, и не привлекала лишнее внимание. Через год после свадьбы они влезли в долгое долевое строительстве с ипотекой. Детей они не планировали. Им было уютно и комфортно вдвоем. Они даже кота не завели. Вот так они и жили. Раз в год выбирались за границу на отдых, львиную долю семейного бюджета съедала ипотека и оплата съемного жилья, карьерный рост супругов характеризовался не быстрой, но уверенной динамикой, друзей у них не было, а были только знакомые.

    Теперь этот незаметный и незаменимый человек Лида, ставшая для Толи преданным соратником, ехала рядом с ним в нутре БТР навстречу новой жизни. Теплая ладошка Лиды крепко держась за его ладонь.

    Он знал, что жена в случае необходимости сможет выдернуть его из мира обуревающих мыслей. А задуматься действительно было о чем. Толя любил загадки, а сегодня перед ним совершенно неожиданно открылись те самые тайны, о которых он думал последнее время все чаще и чаще.

    Во-первых, раньше Толя не понимал, почему сильный и смелый Митроха признает власть Кощея. По идее, все должно было быть совсем наоборот, но авторитет Кощея Митроха поддерживал жестко и бескомпромиссно.

    Во-вторых Толя-мысли не понимал, что рядом с Митрохой делает Айшат. Мезальянс этих двух людей был колоссален. Они вообще находились на разных полюсах. Митроха едва школу закончил, а его подруга прекрасно говорила на трех языках, демонстрировала отличные знания в различных областях и вообще была слишком умной. Аристократические манеры татарки резко контрастировали с босяцкими повадками Митрофанова. Как не посмотри - Айшат и Митроха были несопоставимы.

    Перед отъездом Айшат еще больше удивила Толю. Она раскрыла мучавшие его ребусы.

    Первая загадка раскрылась просто и логично. Кощей спас Митроху от тюрьмы между двумя его отсидками. Конечно Митроха все равно сел, но уже за другое. Кощей вместо него подсунул следствию какого-то сумасшедшего бедолагу. А потом еще через год поддерживал Митроху, направляя на зону «грев» во время второй отсидки. Не смотря ни на что, Митроха был человеком с жизненными принципами, твердыми как гранит. Тут Анатолию было все более-менее понятно.

    Вторая тайна открыла перед ним новую поистине непосильное уравнение. Толя понял, что никогда не сможет его разгадать.

    Айшат была ученым. У нее была ученая степень кандидата психологических наук. Она вела научное исследованием в области психологии катастроф, изучая особенности взаимодействия внутри малых групп. А работала она психологом в Федеральной службе исполнения наказаний, черпая из криминальной среды и то окружавших ее коллег    по работе во    ФСИН материал для своего исследования. Там она и познакомилась с Митрохой.

    Толя даже представить себе не мог, какая искра проскочила меду Айшат и Митрохой, но после последней отсидки Митроха буквально похитил красавицу и увез ее собой. После чего они больше не расставались.

    Удивительна природа души человеческой. Но самое непонятное - это любовь.

    Глава 31. Охота на Кабана.

    Жора собирался гнать на переговоры аж пять машин. В голове колонны стоял колесный трактор К-700 с клиновидным отвалом, навешенным впереди, и защитой по всему корпусу. За ним выстроились три, обшитых металлом, грузовика. Замыкал колонну ГАЗ-66, также обвешанный экранами из разномастных листов железа и решетками из арматуры на окнах.

    Это сколько же топлива сожжет такая прорва техники ради каких-то переговоров? Наверное, Жора очень боялся страшного и сильного конкурента или у него было много лишней солярки, и он мог себе позволить роскошь - жечь эдакое количество дефицитной горючки. Третьей возможной причиной его расточительности могло быть желание пустить пыль в глаза и покуражиться перед Кабаном. Других объяснений чрезмерной Жориной щедрости Иваницкий даже предположить не мог - фантазии не хватало.

    Жора приглашающим жестом направил Володю в сторону машины, пристроившейся сразу за трактором. Но тут дорогу Иваницкому преградила поджидавшая его Альбина. Она уткнулся накрашенной мордашкой ему в грудь, а потом, с надеждой заглянув Володе в глаза, промявкала хрипловатым от курева голосом, что будет его ждать. Прощание с боевой подругой Иваницкий сократил до сухого похлопывания по плечу навязчивой шалавы и забрался в большую кабину грузовика с двумя рядами кресел. Альбину задела такая черствость, но виду она не подала, провожая его настороженным взглядом.

    Сложно было узнать марку грузовика в который забрался Иваницкий. Идентифицировать его снаружи не получалось из-за навешенных листов металла, решеток и всяческих приспособлений зачастую непонятного предназначения. В свою очередь внутренне пространство кабины не избежала безжалостного шоферского тюнинга с обилием хрома и всевозможных текстурных пленок, а также «крутых примочек», сделанных трудолюбивым водителем. Так что внутреннее убранство двухрядной кабины не добавляло ясности относительно марки автомобиля. Единственное слово, которым Иваницкий мог определить машину было: «Отечественная».

    Иваницкий уселся на переднее сидение, рядом с водителем. Пулемет он поставил прикладом на пол, стволом вверх. Ему показалось, что так будет удобнее.

    - Что за авто? - поинтересовался он у небритого шофера.

    - Это не авто. Это танк, - с гордостью заявил водятел.

    - И какая марка у этого танка?

    - Моя! – с радостью ответил небритый и весело заржал, довольный своей шуткой.

    Усевшийся на задний ряд сидений, Жора влепил юмористу затрещину.

    - Хрен ли ты скалишься, дегенерат. Ты нам еще расскажи, как ты давеча утопил этот «танк» твоей марки. Всем колхозом из речки тащили.

    Похоже, что Баллон метко ударил по больной мозоли весельчака, и тот сразу заткнулся, обиженно насупившись. Следом за Жорой в кабину забрался Георгич и сразу же включился в разговор.

    - Ты внимания на местный юмор не обращай, - сказал он Иваницкому. – Живем тяжело. Каждый старается настроение себе поднять, как может. Народ у нас грубоватый и простой, но душевный. А машина – это «егерь» газовский переделанный. Новая машина с дизелем, и полным приводом. Хорошая техника получилась. По уму сделали.

    Паузу в речи Георгича Жора использовал для продолжения воспитательного разноса:

    - А вот этот вредитель – он снова треснул шофера по макушке, - решил проехаться на этой хорошей технике по нашей речке-говнотечке вдоль русла. На спор по пьяной лавочке дело было. Так? Чего молчишь, ездун? Или ты у нас ездец? В глубоком месте машину посадил и зарылся в ил по самый капот. Я думал, что совсем машина пропала. Если бы не наш «кировец», то так бы оно и было. Я прав?

    Водитель забубнил себе под нос что-то недовольное. Жора ткнул шофера кулаком в бок.

    - Я тебе поогрызаюсь, щенок! Заводи уже! Сейчас колонна без тебя уедет, клоун.

    Володя наблюдал, как впереди К-700 уже выплюнул в небо облачко черной копоти и пустил им вдогонку сизую струю солярного выхлопа. Закрытая большим ковшом корма трактора вальяжно закачалась на кочках и стала удаляться вперед, приглашая двигаться следом.

    На плечо следователя опустилась Жорина пухлая лапа.

    - Пока у нас время есть. Я тебе наш город хочу показать, - сообщил Баллон. – Нам все равно через него ехать придется. Я думаю - ты такого не видел.

    На неожиданное предложение хозяина земель местных Иваницкий пожал плечами. Теперь он подумал, что такое количество машин в колонне требуется для защиты от мертвяков и прочих гадостей, которые встретятся им за время «экскурсии» по городу. Следователь хотел было спросить о своей догадке, но Жора его опередил:

    - Ты не думай, мы не воевать едем. Я хочу технику Кабану показать. А эти три машины – экспериментальные модели. Мои ребята постарались. Хочу узнать: во сколько он их оценит. Есть у меня мыслишка одна – бизнес хочу попробовать наладить. Моим бойцам привычнее напильником ворочать, чем шашкой в поле махать. Металла на заводе много, оборудование есть. Брошенных машин в городе хватает, а кроме нас соваться туда за техникой никто не решиться. Если спрос на такие машины и самодельные пулеметы будет, то можно их производство наладить, и с этой лихой жизнью вообще завязать. Трудом своим жить будем. Как считаешь?

    - Это хорошая идея, - Иваницкий одобрительно закивал головой, удивившись такому хозяйственному подходу бывшего участкового. – Так ты же вроде с Кабаном на ножах?

    - А я ему не собираюсь технику продавать. Меня его мнение как потребителя интересует. Маркетинговое исследование типа. У Кабана башка варит, и коммерческая жилка у него есть. К тому же, он по всему району мотается, пока мы в анусе мира обретаемся. Он цены и спрос неплохо знает. А взгляд сведущего человека будет не лишним. Одобряешь?

    - Не знаю. Не мой профиль, - «съехал» с темы следователь, потеряв интерес к Жориной бизнес-идее.

    - Вот с вами москвичами всегда так. Совсем ничем кроме своих дел не интересуетесь, - то ли в шутку, то ли в серьез подначил его Баллон. – Вот у вас бы в Подмосковье стали бы покупать наши машины и оружие?

    - На счет оружия не знаю. У нас заводского хватает. А вот технику бы точно купили. Я не специалист конечно, но на первый взгляд - машины действительно стоящие. Для выполнения поставленных задач более чем достаточно, а в сравнении с военной техникой экономия сплошная. Горючки жрут меньше, моторесурс больше, проблем с ремонтом и запчастями не должно быть.

    - Вот видишь! – обрадовался Жора. – У тебя интерес есть. Значит и у других должен быть. Спрос рождает предложение, - Баллон вкрутил в разговор избитую фразу для значимости.

    Тем временем они уже практически выехали из промзоны. Дорога уперлась в большую свалку, где ржавеющие кузова машин валялись вперемешку со строительным мусором, металлической стружкой, мятыми бочками и прочими отходами.

    Они прокатились по неровной виляющей дороге как раз между самыми большими мусорными терриконами и спустились с крутого высокого берега к широкой речке. Трактор скатился с грязного песчаного пляжа в воду и попер вброд, разгоняя по ряби бегущей воды крупные мутные волны грязно-болотного цвета.

    Река в это месте была мелкая. Машина то ныряла в воду почти по капот, то снова выкатывалась на песчаную отмель, где вода едва доставала до порогов кабины. Володя задрал ноги и поднял пулемет повыше от пола, когда в салон побежала вода, но тяжелая машина проскочила глубокое место, и вода стала вытекать из кабины.

    Противоположный берег был пологим и низким. От самого берега дорога плутала по запущенной рощице с кучами лежалого мусора. Похоже, что местное население не утруждало себя организованным сбором помоев и мусора в специально отведенном месте. Путь для водителей был знакомым и привычным. Ехали они слишком уверенно.

    Появились первые дома. Заехав через пролом в деревянном высоком заборе, машина вслед за трактором пересекла типичный двор старого барака с палисадником, ветхими лавочками и столиками, а так же деревянными сараями. Из убогого двора колонна выехала на неширокую городскую улицу.

    В это самый момент Иваницкий понял, что Баллон имел в виду, когда говорил о чем-то необычном. Такого в новую эпоху мертвых он действительно не видел. Город был целый!

    Чем дальше они продвигались по улицам рабочей окраины в направлении центра, тем больше росло удивление следователя. Иваницкий не увидел разбитых витрин или перевёрнутых автомобилей, следов пожаров, разбросанных вещей, обглоданных костяков и разлагающихся трупов. Хотя ветер уже нанес пыль и мусор, придавая городу запущенный вид, но город был целым.

    Вторым отличительным признаком было то, что зомби в городе были практически без повреждений. Он не увидел обгрызенных или искалеченных трупов. Более того – на ходячих мертвецах не было рваной одежды и страшных кровавых ран! Они удивительно и жутко напоминали живых людей.

    Впечатление было шокирующим. Если представить окружающую картинку застывшей в неподвижности, как на фотографии, то могло показаться, что кругом вполне мирная обычная жизнь старого провинциального городка. Пусть несколько облезлого и запущенного, но, черт подери, на статичной картине следы катастрофы были почти неразличимы.

    Средней побитости асфальтовые дороги с выщербленными бордюрами были зажаты между двухэтажными облезлыми домиками и неряшливыми кленами. Вокруг на улицах люди, машины, дети, животные, и практически все он целые -    без повреждений! Люди погибли в одежде, которая была на них во время смерти. Многие зомби были в куртках, шубах или пальто. Эдакий музей ушедшей эпохи.

    Общую картинку нарушали только изредка попадавшиеся, раздавленные колесами, трупы на дороге. Ядовитое облако расползлось по городу фантастически быстро, уничтожив людей и не оставив шансов на спасение. Погибли все и сразу.

    Та же самая картинка в движении просто ломала психику. Сотни качающихся зомби разного пола и возраста бродили деревянной походкой или бесцельно стояли либо сидели на городских улицах. При появлении колонны мертвяки заметно приободрялись, но проводив мутными голодными буркалами машины с людьми, снова впадали в ступор.

    - Производит впечатление? - спросил за спиной Жора.

    - Не то слово. Здесь же все целое!

    - Это, брат, наша заслуга. В эту часть города никто кроме нас не суется. С противоположной стороны мародёры в лучшем случае до комбината доходят, но и то самые отчаянные. А на этой стороне от комбината я пацанам под страхом жестокого сексуального насилия запретил беспределить. Аккуратно вскрываем все что нужно, спокойно изымается и снова в порядок приводим. Эта часть города наша. Остальные группировки по окраинам шерстят. Вот там вовсю свинячат уроды всякие. Хорошо, что пожаров пока не устраивали. На эту сторону от комбината не суются. Когда проезжать будем, то поймешь почему.

    - А как ваш город называется? – спросил Иваницкий.

    - Химреактив.

    - Химреактив? – искренне удивился Володя.

    - Да. Раньше его Защупинск называли. Купеческий городишко был. А после войны сюда химический завод из Германии перетащили, тогда в Химреактив переименовали. Здесь фосфориты поблизости добывают. Через город газопровод и нефтепровод проходят. Химкомбинат много продукции выпускал: газы технические, аммиак, удобрения, пестицида, военная продукция. Вот это нас и погубило.

    Колонна летела по городу на приличной скорости. Изредка доносились удары, когда отвал трактора врезался в зазевавшихся или совсем отупевших зомби. Под колесами трещали кости валяющихся или сбитых трактором мертвецов.

    Старые двухэтажные кирпичные и деревянные домики однотипного барачного стиля сменились более новыми трехэтажными панельными коробками с элементами совковой эклектики. Вдали над крышами домов стали виднеется закопчённые заводские трубы и громадные технические сооружения, приближающегося комбината. Колонна проскочила центральную городскую площадь с обязательным памятником вождю мирового пролетариата. Затем они свернули на некое подобие городского бульвара, где архитектура была побогаче, и магазинов было побольше.

    Проехав весь бульвар от начала до конца, колонна пересекла еще одну площадь и заехала через выбитые ворота обрамленного колоннами портика на просторы «городского» парка. Полуразвалившийся сухой фонтан, кривые качели, кучка аттракционов, загаженный амфитеатр и высоковольтная линия электропередач над головой, создавали антураж досугового центра.

    Проехав по дорожкам сквозь убогий парк с часто стоящими некрасивыми деревьями, машины выскочили к воротам комбината-убийцы. Громадные серые ворота с непременной пятиконечной звездой на самом верху были покрыты многослойной коростой облупившейся краски. Серый бетонный забор в грязных потеках разбегался в обе стороны, а вокруг царила ужасающая пустота.

    Вкупе с мрачным давящим небом и с пентаграммой над воротами химкомбината, территория напоминала преддверие чистилища - места, где жертвы в мучительном немом ожидании готовятся принять страдания для избавления от накопленных грехов.

    - Жутко здесь, - высказал свои ощущения Иваницкий.

    - О! Это ты прав, братишка. Здесь самые страшные места. Тут чудища обретаются. Много.

    - Чудища?

    - Да.

    - Какие чудища? – якобы не понял Иваницкий.

    - А такие чудища, - с усмешкой в голосе ответил ему Баллон. - Страшные, как ядерная война. На громадных обезьян похожи.

    Скорость колонны заметно возросла. Теперь они ехали вдоль территории предприятия.

    Жора протянул руку над Володиным плечом и указал на низкую кирпичную пристройку большого здания. Её плоская кровля торчала над забором от силы на полметра. Среди беспорядочно наваленных на крышу пристройки ящиков сидело вполне узнаваемое существо, напоминающее лысого бабуина-переростка, раскормленного до размеров гориллы.

    Жора тем временем сообщил в рацию:

    - Десять часов. Пристройка к цеху водоподготовки. Бойся.

    В ответ захрипело:

    - Вижу.

    Трактор, не снижая скорости, пересек пешеходную часть аллеи и оба намека на газоны, перебравшись на дальнюю от забора дорогу.

    - Принимай вправо, - сказал Жора уже своему водителю.

    Грузовик вслед за трактором запрыгал по бордюрам, торопясь проехать мимо жуткой твари на безопасном расстоянии. Иваницкий ухватился за поручень, чтобы удержаться в трясущейся кабине.

    Теперь грузовики заметно ускорились, перестав равняться на скорость трактора в голове колонны. Сократились и разрывы между машинами. Похоже, что колонна на ходу перестраивалась в какой-то новый отработанный порядок.

    - Неужели чудищ раньше не встречал? – спросил у него Баллон.

    - Мы их морфами называем.

    - Морфами?

    - Да. Мертвяки изменяться начинают, когда мяса живых особей своего вида нажрутся. Зомби в морфов прекращаются.

    - Ты все правильно говоришь. В наших краях сначала и не поняли, откуда эти образины взялись. Думали, что это жмуры от газа мутировали. И все потому, что в городе чудищ почти что и нет. Зато зомби там очень много, а чудища эти только с самого комбината приходят. Что там в цехах твориться одному Богу известно. Все кто на территорию комбината попасть пытались – никто не вернулся. Это мы потом уже узнали, что чудища из ходячих мертвецов получаются, которые мяса живых людей наелись или жрали трупы, которые в зомби не превратились. Новые власти начали информацию распространять. Требовали, чтобы трупы с ранениями в голову уничтожали полностью – сжигали, а не закапывали.

    - А почему на комбинате так много морфов? Там люди особым образом гибли?

    - Наверное, так оно и было. Похоже на то. Газ он в первую очередь по нервной системе и мозгу бьет. Мы тут с мужиками думаем, что у тех, кто в облако концентрированного газа попал, мозги разрушались. Выгорали или еще чего. Такие трупы не поднимаются. А те, кто просто газа хлебнули – в помещении находился или противогаз успели надеть, те гибли и зомби стали. Вторые ели трупы первых. Поэтому много твоих морфов получилось. Ведь комбинате почти десять тысяч человек работало. Может, так все и было. Только я…

    Рассказ Жоры прервало нападение морфа на трактор. Неподвижная образина, до поры до времени мирно торчавшая среди ящиков, вдруг встряхнулась всем телом и длинным прыжком сорвалась с места в направлении головной машины.

    - Ёб! – заорал над ухом у Иваницкого Жора.

    Лысая уродливая тварь, стремительными скачками преодолев отделявшее расстояние, уже сидела на крыше трактора и молотила по ней лапами, пытаясь пробраться внутрь.

    Над головой Иваницкого что-то загрохотало. Неужели второй морф напал на их автомобиль? Следователь уже ткнул стволом пулемета в крышу, чтобы расстрелять наглую тварь, но его остановили.

    - Стой, дура! – крикнул Жора. – Свои!

    Пару секунд спустя над головой загрохотали выстрелы.

    - Дурак! У нас в кузове стрелки сидят. Чуть парня мне не угробил.

    Иваницкий наблюдал, как пули рванули бугристую шкуру морфа. Тварь попыталась укрыться за кабиной трактора, но оттуда полыхнула вспышка и вырвалось белесое облако пороховых газов. Морф скатился на землю. Тракторист или его помощник угостили зверюгу хорошим зарядом картечи или пулями из гладкоствола.

    Раненную тварь не погибла. Морф тяжело вскочил и, припадая на правую сторону, пустился на утек. Его атака не удалась.

    - Совсем уроды обнаглели. Жрачки, наверное, не хватает, - пояснил Жора. – В наши края они редко заглядывают. Тихо в нашей части города, жилым не пахнет. Они все ходят охотиться на ту сторону от комбината, где новый город и поселки пригородные остались. Хитрые и опасные твари.

    - Много их на ту сторону ходит?

    - Так кто чудищ то считать будет? Если заметил, то ноги уноси. Хотя    был у нас случай с группой разведчиков, которые загнать такого пытались, но он их сам на второго урода вытащил. Живыми остались только те, кто в кабине сидел. А кузов кровищей залит до верха бортов. Сам видел. После этого мы машины сверху тоже начали закрывать. Защиту ставить. Теперь почти на броневиках ездим. С открытым кузовом только машины под пулеметы делаем.

    - А топливо?

    - Да. Это ты прав, братишка. Горючка скоро в страшенном дефиците будет. Мои ребята хотят наладить выпуск двигателей для локомобилей. Это на дровах машина ездит. Точнее на печном газе от дров.

    - Слышал. По-моему это во время Великой Отечественной такие использовали?

    - Не только. На таких штуковинах все крупные и некрупные стройки в Сибири держались.

    Забор комбината закончился. Дальше машины проехали параллельно трамвайным рельсам через второй парк и снова оказались среди городской застройки, но более новой и многоэтажной.

    - Это комбинатовские дома. Тут, бывает, залетные шерстят, но здесь слишком опасно.

    Они как раз проехали мимо стоящий практически на середине дороге «нивы» с распахнутыми дверьми. Чуть дальше попался полностью сгоревший грузовик. Вокруг уже был привычный пейзаж брошенных городов с опустевшими домами, выбитыми витринами, обглоданными костяками и полуистлевшими трупами на дорогах. Колонна пересекла очередную городскую площадь и въехала в квартал современной комплексной застройки. Пятиэтажные хрущебы сменились девяти и двенадцатиэтажными домами.

    - Этот новая часть города. После расширения комбината построили. В семидесятые послевоенную жилую застройку снесли и новые производственные корпуса на том месте поставили. Сюда людей из сносимых домов переселяли. Во время большого песца им меньше всего досталось. Здесь мало погибших было - облако не дошло.

    Чем ближе они продвигались к окраине города, тем больше появлялось следов грабежа и жестоких заварушек. В итоге они даже увидели мелкую банду мародеров. Четверо мужиков практически бегом таскали из магазина картонные коробки в нутро городского автобуса с зарешеченными окнами, а двое других добытчиков расположились с оружием на его крыше, прикрывая мародеров. Заметив колонну из пяти машин мужики, как по команде, бросились в укрытие и ощетинились оружием. Двое охранников сиганули вниз с крыши автобуса так резво, что чуть не переломали себе ноги, но обошлось. В самом худшем положении оказался водитель потому, что, не смотря на суматошные старания, он не мог быстро отогнать свою колымагу с открытой площадки,    наверное запаниковал.

    Испуганных мужиков тревожить не стали, а проехали мимо них на полной скорости. Мародеры с показной ленцой вернулись к прежнему занятию, старательно делая вид, что ничего не произошло. Но актеры из мужиков были никудышнее - полная бездарность. Кто-то переигрывал, чрезмерно размашистыми жестами демонстрируя своё безразличие к проехавшей колонне, остальные исподтишка затравленно озирались вслед Жориной группе.

    Трактор во главе колонны свернул с широкой неплохой дороги в проулок, когда вдалеке между домами показалось открытое пространство.

    Колонна проехала через несколько дворов со следами панического бегства и кучей брошенного барахла, погибающего под открытым небом. Картина очень напоминала подмосковные города и поселки, которые видел Иваницкий раньше.

    Город закончился сразу и вдруг. Только что были многоэтажные дома, детские и спортивные площадки, но последний проулок вывел их сразу за городскую черту. Граница города с этой стороны начиналась без всякого перехода. Многоэтажные корпуса панельных домов выходили одним из фасадов сразу на открытое большое поле, бугрящееся холмами и унылыми островками растительности. В том месте, куда они выехали, открытое пространство больше напоминало полупустыню, облагороженную редкими деревцами и жалкими ошметками цивилизации в виде покосившихся столбов линии электропередач,    единственной дорогой и железными гаражами.

    Из города команда Жоры Баллона выехала по разбитой пьяной дороге, коварно спрятавшейся в низинке между двух холмов. Растительность здесь была гуще, и утлую дорожную насыпь скрывал обильно разросшийся кустарник. Здесь колонна разделилась.

    Извилистая захудалая дорога увела их бронированный «егерь» вслед за трактором на верхушку лысого холма, откуда открывался унылый вид на убогую пригородную территорию. Машина уже заглушила мотор, а трактор замер, чадливо тарахтя двигателем. Основным плюсом их позиции была великолепная обзорность, позволявшая видеть все как на ладони.

    - Приехали, - оповестил Жора о прибытии.

    - Здесь будете встречаться? – спросил Иваницкий.

    - Здесь мы будем ждать. А встречаться будем возле вон той остановки, где член торчит.

    Над плечом Иваницкого опять высунулась пухлая рука, но уже с биноклем. Жора любезно протянул Володе оптический прибор. Ошибиться действительно было сложно. Вдалеке была видна широкая прямая главная дорога. А на всем протяжении от границы города до начала какого-то поселка только в одном единственном месте топорщилось нелепое сооружение, выполняющее одновременно роль городской стелы и остановочного павильона.

    Цилиндрическая высокая бандура со сферической верхушкой представляла собой какой-то громадный агрегат, списанный с химического производства доживать свой век на въезде в город. Наверное, он должен был символизировать мощь химической промышленности, но по факту этот агрегат беззастенчиво наводил прямые ассоциации с фалосом.

    - Это наша достопримечательность. Баровую ректификационную колонну на въезде в город поставили. Там еще буквы приварены – название нашего города, но их отсюда не видно.

    - Вот поэтому наш город Херреактив или Залупинск прозвали в народе, - опять съюморил осмелевший водитель.

    - Это правда, - подтвердил его слова Георгич.

    Он впервые нарушил свое молчание с момента отъезда колонны. Похоже, что его тоже угнетал вид мертвого города.

    Остановочный павильон рядом с фаллическим символом переживал не лучшие времена. Скелет из металлических труб был неестественно искорежен, а пространство под ним заполняли куски бетона, кирпичного крошева и осколки, блестящего на солнце, стекла. На верхушке сооружения виднелся наскоро сляпанный кривой настил из шифера. Наверное, кто-то пытался отремонтировать злосчастную остановку.

    - А чего ваша остановка руины напоминает? - задал невинный вопрос Иваницкий.

    Водитель громко заржал, а Георгич зашелся перхающим кашлем или смехом.

    - Волшебная сила искусства, млять, - вполне серьезным тоном пояснил Баллон. – Все, кто мимо залупы нашей городской проезжал, обязательно на нее пялились, поэтому аварийность у нас в этом месте была запредельная. Каждую неделю кто-то в остановку влетал. История славы этого шедевра написана кровью. Вот так, дружочек.

    Иваницкий разглядывал в бинокль сам фаллический шедевр, остановочный павильон, дорогу и окраины. Рассмотрел он так же и поселок в который втыкалась дорога из города.

    Вопреки ожиданиям поселок оказался весьма оживленным для наступившей эпохи. На улочках виднелись люди, а из труб построек там и сям вился белесый дымок. Дорогу в поселок преграждал блокпост, а по границе виднелись кордоны. Высокие стены и заборы жители пытались соединить между собой, но работу еще не завершили. Охранное сооружение посёлка зияло прорехами. Дополнительно несколько рядов колючей проволоки отделяли поселок от открытого поля.

    Выходить из кабины совершенно не хотелось, даже наоборот. Жора принялся объяснять Иваницкому особенности предстоящей встречи, а попутно рассказал историю местных взаимоотношений.

    - Мы с Кабаном возле остановки на трассе договорились встретиться. Местность там просматривается хорошо. Видишь, чуть дальше, где КАМАЗ сгоревший. Там человек маячит. Это снайпер или наблюдатель от Кабана, а скорее всего и то, и другое.

    - А трасса это единственный выезд из города? – уточнил Иваницкий.

    - Нет. У нас еще железная дорога и комбинатовское шоссе для тяжелой техники на эту сторону выходит. Мелких дорожек, типа той, по которой сюда приехали, я в расчет не беру. Вот там дальше. – Жора указал на виднеющиеся вдалеке группы домов. – Там поселки. Справа от дороги – «Мирный», а слева - «Комсомольский». Они всегда враждовали друг с другом хоть и соседи. Еще с периода социалистических соревнований повелось. Там дворец культуры химиков, администрация, больница, библиотека, старый большой универсам, рынок и автовокзал есть, а еще новый торговый центр. Так это вроде как нейтральная территория. Городских, захаживавших в поселки, еще терпели, и то если ведут себя правильно, а друг друга комсомольцы и миротворцы молотили почем зря. Вот такой социализм у них был. Дальше через пять километров еще два посёлка есть - «Индустриальный» и «Спутник», но это для богатеньких. Там все чин-чинарём, вроде как и экология получше, и воздух почище, и клубнику с грядок можно трескать, и вода из под крана карболкой не пахнет. Но сейчас они сами по себе, объединились и нос к ним сунуть нельзя. Комсомольский и Мирный – это быдловыселки. Им бы объединиться, а они к вооруженному противостоянию перешли, когда вся эта катавасия началась. В них еще до большого песца власть бандиты держали. Все как в девяностых. У комсомольцев и мирных - в каждом поселке своя группировка. Кабан, он раньше только в Комсомольском власть держал, а поселок Мирный он под себя только недавно подобрал. Бригада у Мити Вольского в Миром слабенькая была. Набрал всяких бывших уголовников, да авторитетов в тираж списанных. А у Кабана головорезы одни, все безбашенные. На прошлой неделе у них с миротворцами заварушка была. Митеньку вальнули тогда. Возможно, даже свои же это и устроили, а сейчас они добровольно под власть Кабана уходят. Теперь Кабан с этой стороны все выезды из города будет контролировать. Хорошо, что порядок наведет, а плохо, что жадный он до ужаса. Дань безмерную драть будет с добытчиков.

    Жора даже подёргал Иваницкого за рукав для большего драматизма.

    - Теперь у него в городе один конкурент остался - это я с ребятами. У меня сил значительно меньше, но не все так просто. Нас голыми руками не возьмешь. Комсомольцы понятия не имеют, как к нам через город добраться. Дальше комбината никто не суется, бояться. А в объезд к нам ехать – долго и неудобно. Бродов через речку больше нет, а мост далековато и военные его держат. Поэтому раньше Кабан никуда мне не упирался. Мы были сами по себе, но теперь, когда он под себя Мирный подмял, с ним договариваться придется. Если на мену ездить, то по трассе самый короткий путь. Понял?

    - А Индустриальный и Спутник?

    - Забудь ты про них. Там свой бизнес. Сельское хозяйство возрождать стали и с районным центом торгуют. Удачное у них место. Лезть никуда не нужно. Им выгоднее добро из города притыренное на продукты выменивать, чем самим со жмуриками ходячими воевать. Им незачем рисковать. Тех, кто в город ходит и без них хватает. Мирные и комсомольцы сначала тоже в город наведывались, а потом стали дань с добытчиков брать. Так выгоднее и безопаснее.

    - Рэкет значит?

    - Можно и так сказать. Кабан из бакланов, ну это хулиган значит.

    - Обижаешь, Жора. Неужели после милицейской службы я в уголовниках не разбираюсь? - укорил его следователь.

    - Да, прости. Митя из настоящих блатных был. Только после того как Большой Песец пришел, Кабан быстрее сориентировался. К тому же у него с ментами завязки хорошие были. А Вольский нас краснопёрых на дух переносить не мог. В общем, сначала только сферы влияния Кабан и Митя пытались делить. Но после первых стычек война началась. Митя больше на блатных из город и района опирался, это его и подвело. У Кабана ребят больше было и оружие получше. Кабан к себе забрал ребят из пожарной части, а у них техника посерьезней и боевые стволы были. Митя тоже был не лыком шит, но не устоял. Хотя все равно бабы виноваты…

    Жора самозабвенно рассказывал Иваницкому славное боевое прошлое местных авторитетов. Чем-то Володе это напомнило старинные баллады или древние саги, переложенные на современный лад. В рассказе Баллона была интрига, славные подвиги, предательство и любовь, а также самоотверженность героев. Володе даже стало интересно: какое место отведет себе Жора в этом эпическом повествовании.

    - Хорош! - рявкнул Георгич. – Растрепались словно кумушки на завалинке. Едуть!

    Иваницкий снова прижал к глазам окуляры бинокля.

    В сторону кособокой конструкции из ржавых металлических труб под щербатым навесом из шифера двигался БТР с пустой башней без пулемета. Боевая машина была выкрашена в черный цвет, а на бортах красовалась неизвестная символика.

    Жора включил рацию и сообщил:

    - Приехали. Теперь ухо держим в остро, не спим. Всем быть наготове. Все делаем, как оговаривали. Прием.

    Через какое-то время пришли подтверждения.

    Трактор остался стоять на месте. Машина    Баллона двинулась в сторону потенциального союзника, которому в финале была уготована роль жертвы. Володя рассмотрел в боковое зеркало, что за ними вслед двинулись еще два грузовика, а ГАЗ-66 видно не было.

    Кабан демонстрировал свой особый статус, остановившись в самом центре бетонной площадки перед остановкой. Возле боевой машины уже стояли три человека. Двое ребят с автоматами Калашникова, а третий самый здоровый из троицы привалился к броне, засунув руки в карманы. Наверное, это и был Кабан. Жора предусмотрительно остановился на самом краю площадки.

    Жора похлопал Иваницкого по плечу:

    - Двинули.

    Все двери кабины, кроме водительской, распахнулись одновременно. Володя вышел и взял пулемет наперевес. Жора уже вышагивал в сторону предполагаемого Кабана.

    - Здравствуй, Кабан, - поприветствовал здоровяка Баллон.

    - Сам будь здрав, мусор, – недружелюбно встретил его Кабан. – Я смотрю, ты весь свой сброд с собой притащил. Ты уж не обессудь, что я такой неподготовленный в малом составе приехал. Ребят не хотелось на всякую мелочь отвлекать. Чё хотел то?

    Главарь банды демонстративно проигнорировал протянутую для рукопожатия руку, показывая свое превосходство и презрение к бывшему милиционеру.

    Жора опустил руку, делая вид, как будто ничего не сучилось и, не моргнув глазом, продолжил:

    - Дело есть. К обоюдному интересу.

    - И какие же дела могут быть у меня с мусором?

    - Кабан, тебе Медвежонок рассказывал про банковскую колонну.

    - Ну и?

    - Они повезут...

    - Знаю, - резко оборвал Кабан Баллона. - Ты дело говори.

    - Я хочу взять колону. Только людей у меня не хватает.

    Спокойный и уверенный взгляд Кабана неуловимо изменился. Иваницкий даже не рискнул бы описать этот легкий намек на эмоцию.

    - Вот оно как? Значит, хочешь, чтобы мои ребята под пули лезли?

    - Нет. Мы сами колонну остановим. В голову им ударим. Я все силы туда брошу. Мне нужны те, кто колонну сзади отсечет и не даст нам во фланги зайти.

    - А силенок то у тебя хватит? - с недоверием переспросил Кабан.

    От Иваницкого не укрылось, что мощный мужик резко поменял свое отношения к ситуации. Теперь кроме недоверия и презрения в его голосе начал сквозить интерес.

    - У нас пулеметы есть, - сказал    Жора, но закончить не успел.

    - Один этот? - с усмешкой спросил Кабан, указав глазами на «печенег» Иваницкого.

    Охранники Кабана издевательски заржали.

    - Тарасик, - тоже с улыбкой сказал Жора.

    В это самое мгновение застучала трещотка стопорного механизма, и стальная плита заднего борта поползла вниз.

    - Пошли. Покажу, - Баллон пригласил Кабана обойти машину.

    Когда Кабан с недовольным видом обошел кузов, его лицо совсем потеряло брезгливое выражение. Из кузова на них уставился чудесное    творение инженерной мысли Жориной бригады.

    - Ёпть! - только и смог сказать Кабан.

    Довольный произведенным эффектом Баллон, бодро заявил:

    - Уникальный образец. Им деревья можно косить. Стреляет охотничьими патронами двенадцатого калибра. Зверь-машинка.

    Кабан по ступенькам, наваренным на внутреннюю сторону опустившейся плиты, поднялся в кузов и ошалело уставился на невиданный агрегат.

    - Во, ты мент даешь. Не ожидал. А он стреляет?

    Жора возмущенно поднял брови и снова окликнул помощника.

    - Тарасик.

    - Куда стрелять? - меланхолично отозвался коренастый бритый парень со злым лицом.

    - Крышу остановки работай, - пояснил Жора.

    Парень напялил маску, собранную из резинового респиратора и защитных панорамных очков. Хищно лязгнувший, агрегат приподнялся и повернулся на сложной турели после загадочных манипуляций Тарасика с рычагами. Ствол в массивном кожухе замер, нашарив в пространстве указанную мишень. Правая рука стрелка наконец легла на рукоятку пулемета, а левая со смачным щелчком передернула затвор. Тарасик делал все движения сосредоточенно, важно и не торопясь, демонстрируя серьезность намерений.

    - Готов, - сообщил Тарасик.

    - Пошел! – дал отмашку ему Жора.

    Зажужжала помпа системы охлаждения, и кузов машины сразу утонул в дыму и диком грохоте. Скорострельность у аппарата была приличной. Иваницкий стоял в стороне от машины. Он сразу увидел результат «пристрелки». Крыша многострадального павильона мгновенно превратилась в пыльное облако, плюющееся осколками шифера. Все бросились врассыпную, пытаясь укрыться от летящего асбестового крошева.

    Пулемет стих, дымя пеньком ствола, торчащим из кожуха. Демонстрация была зрелищной, эффект стал ошеломляющим.

    Как из-под земли выскочили и понеслись в сторону остановки сразу несколько автомобилей, а от видневшегося вдалеке посёлка выехал сразу три большие машины, больше напоминавшие крепости на колесах. Весь механизированный корпус кабаньего воинства летел на выручку своего полководца.

    - Ша! Стой! Все в порядке! – заорал Кабан.

    Для пущего эффекта он забрался на кабину грузовика и махал руками над головой.

    - Стоять!

    Повинуясь главарю, комсомольцы прекратили стрельбу со стороны поселка. Окружающие замерли в недоумении.

    - Я посмотрю, ты и вправду не готовился к встрече, - насмешливо кольнул Кабана Жора, подразумевая толпу, спешащих на выручку Кабану, бойцов.

    Кабан не обратил внимания на подначку Баллона или сделал вид, что не обратил. Он грузно спрыгнул с крыши грузовика.

    - И как вы эту байду додумались сделать?

    Кабан поглаживал объемистый кожух чудо-оружия. По виду Жоры можно было заключить, что он добился желаемого. Эффект от демонстрации был мгновенный и ошеломляющий.

    Тем временем подъехала кабанья подмога. Небольшую площадку перед остановкой уже взяли в плотное кольцо, ничего не понимающие, но уже готовые стрелять бойцы поселков Мирный и Комсомольский. Кабан отвлекся от новой игрушки и злобно уставился на своих подчинённых.

    - Какого хера приперлись, долбоклюи? Вашим табором только ворон пугать!

    Бойцы нерешительно стали оглядываться друг на друга. Похоже, что для начальственного гнева нужны были козлы отпущения. Но грозовая туча миновала также быстро, как и появилась. Кабан заржал громким хрюкающим смехом.

    - Ну, че? Обструхались, герои? Вы посмотрите, какую штуковину люди придумали, а вы только самогон с «ханкой» жрать и девок мацать горазды.

    Бойцы кабаньего войска осторожно начали подсмеиваться, внимательно наблюдая за своим командиром.

    Тем временем Кабан потерял интерес к приехавшим бойцам и целиком переключился на гладкоствольный пулемет. Самодельное оружие его действительно «зацепило». Он тщательно расспрашивал о пулемете все, на что у него хватало мозгов. Вместо Жоры на заданные вопросы отвечал Георгич. Кабан периодически кивал головой и цокал языком. От былой высокомерной и неприязненной гримасы на его лице не осталось и следа.

    Наконец в разговор Кабана с дядей влез племянник. Жора как-бы невзначай сказал:

    - А мы уже три такие машинки подготовили. Продавать думаем.

    Кабан, наконец, отвлекся от пулемета и уставился на Жору.

    - Стоящая вещь, - честно сказало он, не скрывая своего интереса. – Вот еще бы боеприпасы к ней научиться делать.

    - Уже продумали. Гильзы, пыжи, картечь и пули можно на нашем оборудовании делать. Останется только порох и капсюли. Если бы комбинат свободен был, то там можно попробовать и порох делать.

    - На счет комбината – это ты лишнего хватил. Ни хрена пока не выйдет, а вот город с помощью пары-тройки таких штуковин зачистить можно, - поделился Кабан своими мыслями.

    - Можно-то можно, но людишек у меня маловато и боеприпаса не густо. Золотишко и прочие цацки можно у тыловиков на порох, патроны и боеприпасы выменять. И оружием разжиться тоже можно.

    - А ты парень совсем не дурак, хоть и мент, - лукаво прищурившись, сказал Кабан. – Сумел меня удивить. Значит, говоришь, что голову колонны на себя берешь? А осилишь? Сможешь остановить?

    - Да. Должны остановить. Я все три машинки, пулеметы и пушки выведу.

    - Пушки?! – снова вытаращил глаза Кабан.

    - Да. Пушки, - вместо Жоры ответил Георгич.

    Не вдаваясь в объяснения, он подошел к борту грузовика и поднял откидную скамейку. На самом деле скамейкой оказался щит из фанеры и досок, под которым в прямоугольном скелетном каркасе лежала труба полутораметровой длинны. Из объёмистого жерла самодельного орудия высовывалась ярко-красная головка гиперболической формы с торчащим аппендиксом шишкообразного взрывателя.

    - Во, млять! – только и смог выдать Кабан.

    У Иваницкого глаза тоже вылезли на лоб. Если пулемет он уже видел, то настоящая пушка или ракетная установка, для него была неожиданным сюрпризом. Такого от Жориных подопечных он не ожидал.

    - Че это? - спросил Кабан.

    - Реактивный миномет и безоткатное орудие одновременно, – снова ответил гордый собой Георгич. - Испытывать будем?

    - А вы из нее уже стреляли?

    - Из этой - нет. Прототип позавчера испытывали. От запорожца одна яма осталась, - гордо похвастался Георгич. Включая эту дуру, у нас шесть пушечных стволов и шесть выстрелов.

    - А ну пальни.

    - Нет, Кабан. Любой каприз за ваши деньги. Слишком дорого и долго его делать.

    - А еще у вас чего-нить есть? – уже с явным интересом и уважением сказал Кабан.

    - Есть. Пневмогранатометы.

    Георгич выставил на раму, отхватывающую ствол орудия, баллон от акваланга. Баллон через длинный смотанный кольцами шланг соединялся с некой конструкцией, состоящей из метровой трубы и, приваренного к ней, второго металлического баллона поменьше, а так же рукояток и непонятных приспособлений.

    Предваряя вопрос Кабана, Георгич начал объяснять:

    - Граната загружается в ствол.

    Он откинул крышку в казенной части трубы, как раз перед маленьким баллоном.

    - Вот сюда. Засовываешь так, чтобы скоба была прижата. Ставишь пыж, разжимаешь усики, выдергиваешь кольцо и фиксируешь крышку. А потом давление из баллона подаешь в камеру.

    Георгич ткнул пальцем в маленький баллон, который обозвал «камерой», а затем положил в зарядную камору небольшую белесую пластиковую бутылку, обёрнутую мягкой тканью. Следующим движением он закрыл крышку и притянул ее специальной защелкой. Все было устроено предельно просто до примитивности.

    - Останется только навести и нажать спуск. Здесь поворотный клапан стоит на редукторе. Если три очка давления дать, то полукилограммовую болванку на сто метров забрасывает.

    Георгич ухватился за рукоятку над замком и нажал приспособленный мотоциклетный рычаг от тормоза или сцепления. Со звуком «флуп!» трубка выплюнула белый комок вдаль. Описав дугу, «граната» приземлилась на дорожное плотно в полста метрах от грузовика.

    - Ну, как?

    - Вот вы даете! А та штуковина, которой стреляли не взорвется?

    - Это просто пыж и пластиковая бутылка с песком. Гранату имитирует.

    - А если граната в стволе застрянет?

    - И что? Шомполом выбьем.

    - А не взорвется?

    - Нет. Скоба то будет на месте. Запал не сработает, если аккуратно вытаскивать.

    - Ну, Жора, поднимаешься ты в моих глазах как ракета. Может ко мне поедем? Я думаю, что нам есть что обсудить.

    - Спасибо за предложение, но в другой раз. Дело закончим, а потом и в гости друг к другу ходить будем. Только без обид. Согласен?

    - Не доверяешь? – прищурил глаза Кабан. – А как же ты со мной на дело идти собрался. Коли боишься?

    - В деле общий интерес есть. А сейчас я даже и не знаю, что у тебя на уме.

    - Ой, мутишь ты чего-то, ментяра. Не договариваешь. А после дела, что изменится?

    - Как что? В деле друг друга проверим. Кровью побратаемся. Да и интереса у тебя не будет что-бы меня уничтожить. У кого ты сможешь разжиться приблудами такими? Ведь понравились?

    - Хм. Занятные штуковины.

    - Кстати, эти три машины, - Жора обвел руками свою технику. – Я тоже на продажу или мену готовил. Как думаешь, спрос будет?

    - Хм. Если начну «жалом водить» и про сложности рассказывать, то ты же не поверишь, - испытующе посмотрев в глаза Баллону, сказал Кабан. – Техника интересная. Я могу машины без пушек и пулеметов у тыловиков на оружие и патроны выменять, а прибыль пополам. Вот что я думаю.

    - С этим не спеши. Коммерция, коммерцией, а я тебе по-крупному предлагаю сработать. Большой куш взять и сразу.

    - Так значит, твои вперед пойдут? Я подключусь, когда колонна в бою завязнет? – уже проявил заинтересованность к первому предложению Кабан. Хотя было заметно, что возможная коммерческая сделка его интересовала больше.

    - Я так и задумывал, - сказал Жора и просиял. – Денчик, карту дай!

    Невысокого роста боец, по виду напоминающий олигофрена, поднялся в кузов и подал Жоре большую кожаную папку с вытертыми латунными уголками. Баллон вытащил из нее и разложил на крыше кабины карту.

    - Вот смотри, - Жора ткнул пальцем в старательно прорисованный участок местных земель на большом бумажном листе. – Засаду сделаю здесь у стелы на границе района.

    - Ты, млять, вообще долбанутый! Такое предлагать! Да ты с дуба, ментяра, рухнул. Там же место открытое и просматривается во все стороны. Мы там как на ладони будем. Только останется себе на лоб мишень прилепить.

    Иваницкий отметил, что Кабан уже сказал «мы».

    - Кабан, дай я скажу, - постарался успокоить Кабана Жора-Баллон. – Вот это, что такое?

    Кабан близоруко прищурился, разглядывая место на карте рядом с Жориным пальцем.

    - Сухая балка.

    - Ты со своими встанешь там. Но не в балке, а там где балка в сухой лог переходит. С дороги вас не видно будет. Пару фишек выставите. Колонна мимо вас пройдет. А я их прямо у стелы встречу.

    Кабан заржал прихрюкивая.

    - Так они по тебе и проедут. Они тебя из пулеметов причешут и по остаткам твоим прокатятся. У них же бронегруппа в голове колонны пойдет.

    - Кабан, я все орудия и один пулемет как раз за стелой поставлю. Там можно укрыться. А еще два пулемета в окопах по флангам размещу. И бойцов своих тоже в окопах спрячу.

    - Разведка все равно заметит.

    - Во-первых. Там они нападения не ждут – это точно. Во-вторых. Я орудия прятать не буду. Просто так установлю на фундамент стелы. Ты сразу понял, что это такое?

    Кабан снова посмотрел на сложную конструкцию с трубой внутри и торчащим кончиком боевой части.

    - Нет. Если бы увидел, то даже мысли не возникло бы.

    - В том-то и дело. Мы сейчас в ночь окопы копать будем и позиции устраивать. Рано утром дозорную машину разведки пропустим, а потом по голове колонны жахнем.

    Кабан смотрел на Жору уже с иным выражением лица. Наверное, так должны смотреть на камикадзе его однополчане. Напряженное внимание к человеку, который собирается совершить нечто такое, что другим не под силу. Некий мистический страх перед отважным сумасшествием.

    - Хм. А не толкаешь ли ты мне фуфло всякое?

    - Кабан, думай сам. Если ты отказываешься, то разъезжаемся. Я забываю о конвое. Нехай катиться. Мы лучше технику и бойцов будем готовить. Я комбинат хочу зачистить.

    Дальше была немая сцена. Выдержав значительную паузу, Кабан сказал:

    - Ты бы на базар съездил, болезный. Там доктора принимают московские. Мозгоправы там тоже есть. Полечат умишко тебе маленько, и дурнину твою долбонутую выведут, Жорик.

    - Кабан, я раньше делал что-нибудь долбонутое? Напомни мне хоть один случай.

    - Не припомню, ментяра. Ты, Жорик, хитровыструганный. Даже у братвы к тебе уважение было.

    - Кабан, я предъяву кидать не собираюсь, но задевает меня, что ты меня за идиота держишь.

    - Не гони! Я такого не говорил. А базар сейчас фильтровать нужно. А я попусту балакать не привык. Уж больно придумки твои беспредельные.

    - Кабан, у меня все просчитано. Пулеметы специально делал для зачистки зазомбяченных мест. На живца жмуриков уже ловили. Надеюсь, тебе Павиан уже все рассказал?

    Кабан снова заржал.

    - Да. Пава набрешет и дорого не возьмет, но в это я поверил. Весело ты это придумал: живых людей на столбах подвешивать.

    - Так разве это люди? Кто к нам с мечом придет – тот на столбе и погибнет.

    - Вот поэтому я и думаю, что у тебя башня кипит. Можно было просто урода замочить, а такое изуверство к чему?

    - Нет, Кабан. Время сейчас другое. Это не развлечение было. Я хотел проверить: сколько жмуров сбежится, если на столбе живого человека подвесить. А теперь посмотри на мой пулемет и скажи зачем мне это нужно. Я, почитай,    все Заречье сам зачистил.

    - Ох и не простой ты парень, Баллон. Услышал я тебя. Но попомни слово мое. Моргало тоже пацаном не глупым был. А посмотри, что с ним стало.

    - Про него можешь не говорить. Он всегда чудил. Творческая натура так сказать, а понты пускать Моргало всегда мастер был. Заигрался малёха. Сейчас всю его шоблу впору за деньги на базаре показывать.

    - Я не про то говорю. Он недавно стацию «пятидесятый километр» взять пытался. Решение правильное, стратегическое. Там как раз отводок на грузовой речной порт начинается, и путь на товарную станцию проходит. Сесть на грузопоток – идея очень хорошая, но не срослось. Вроде все просчитал, но не покатил ему фарт. Прямо во время боя на залётных напоролся. Они мимо наверное ехали. Всего одна машина. Знаешь?

    - Нет. Расскажи.

    - Он чугунщиков в бой затянул и отступать стал, чтобы выманить, а две машины с пулеметами в обход послал. Решение тоже правильное. Только машины на пацанов каких-то наткнулись, которые мимо ехали. Нет теперь у Моаргалы машин с пулеметами. А залетные те оружие собрали и дальше поехали. Без поддержки у пиратиков почти всю команду перебили. Это я к тому, что на каждую хитрую задницу, есть гаечный ключ на девяносто, которым рано или поздно сральник открутят.

    - Так Моргала теперь в полной заднице получается?

    Жора многозначительно посмотрел на Иваницкого.

    - Конечно. У него большую часть банды перебили. Если не наберет народишко или на плечи кому-нибудь не присядет, то недолго ему осталось. Слишком многим дорогу он перешел, всем должен. У многих на него зуб есть.

    - Кстати, а как у тебя дела с Карбофосом. Сумел договориться?

    Кабан сразу помрачнел.

    - Хуже стало. У моей группы с его ребятами кусалово приключилось. Не знаю что теперь. Мои-то победили, но Карбофос просто так это дело точно не спустит. Мстить будет.

    - Жаль. К войне дело идет. Когда колонну банкиров возьмем, ты рыжухой разживешься, оружия накупишь, бойцов еще себе наберешь. Я тебе дело говорю.

    - Мне, Жора, подумать нужно. Времени на подготовку и планирование мало.

    Кабан впервые за время встречи назвал Жору по имени.

    - Раньше тебя это не останавливало.

    - Нет, ментяра, тут совсем другое дело. Я к вечеру ответ дам. К тебе Медвежонок мотается, что на Павиана шестерит. Он малявку тебе и отнесет.

    - Не пойдет. Он ко мне в обход добирается. Крюк большой делает. Через город только мои пацаны ходить могут.

    - Да, - усмехнулся Кабан.- Только твои. При другом раскладе замочили бы твою бригаду давным-давно. Забрался к жмурам в самую задницу, поэтому и живой.

    - Хе. А ты меня психом обозвать хотел.

    - Так псих ты и есть, если там живешь.

    - Вот именно! Я живу. А знаешь, сколько у меня людей в стычках с зомби погибло?

    - Сколько?

    - Ноль. С тех пор, как в новое логово перебрались, никто не погиб. Хотя сам знаешь, что не сидим взаперти и в город за товаром мотаемся.

    - Хитрый. Вот я и говорю. Что опасно с тобой дело иметь. Ты от услуг Медвежонка отказался. Чего предложить хотел?

    - В шесть вечера к тебе Мамута приедет. Ему скажешь.

    - А если он не вернётся?

    - Мамута вернется. Если не вернется – значит, это ты его завалил.

    - Нет, Баллон. Я не беспредельщик. Парламентеров уважаю. Если дам положительный ответ, то будь готов ко встрече в девять. А что ты по рации побазарить не хочешь? Или у тебя связи нет?

    - Связь-то есть, но не для всех. Время сейчас такое. Не хочу, чтобы в эфире слово ненужное проскочило.

    - Время сейчас такое, - передразнил его Кабан. - Не вопрос. Гонцов будем гонять. Я тебя понял. Покедова.

    Теперь уже сам Кабан пожал на прощание Жорину ладонь.

    Кабан ушел, с неожиданным проворством выпрыгнув из кузова. Судя по напряженным лицам, прибывшее на подкрепление бойцы, наверное, ожидала команду «фас!», но команды так и не последовало. Бойцы постепенно один за другим отправлялись вслед за Кабаном. Через три минуты на площадке возле остановки остались только те, кто приехал с Баллоном.

    - Уф. Я чуть в штаны не наделал от страха. Завалить он нас хотел. Точно тебе говорю. К бабке не ходи. А ты Вова понял это? – выдохнул Жора.

    - Нет. Подожди, Жора. Так он же самодельным оружием заинтересовался. А если интерес есть, то и убивать не будет.

    - Да брось ты. Ему нужно серийное оружие и боеприпасы, а не самопал. Не будь наивным. Если раньше он меня серьезно не воспринимал, то теперь я для него опасность представляю. Он меня терпеть не будет, замочит рано или поздно. Зачем ему конкуренты, да еще такие, которые сами себе пукалок всяких наделать могут. Опасны мы для него стали. Хотя правда в твоих словах есть. Пусть Кабан думает, что я уверен в своей незаменимости и подлости от него ждать не буду. На это расчет и был. Он согласиться. Но не для того чтобы колонну атаковать. Ему меня обескровить нужно будет, а потом добить. Еще он наше логово прибрать захочет. Если он научиться через город ходить, то ему бояться будет некого. На самом деле у меня десяток человек погибло от мертвяков. Это когда к нам пара чудищ забели всего-то на всего. Как раз после этого я понял, что мне мост валить нужно или убираться оттуда. Воды мертвяки и чудища почему-то бояться. Даже через брод не полезут.

    За разговором они доехали до оставленных на возвышении машин. Жора с Иваницким, Денчиком, Георгичем и Тарасиком добрались в кузове. На горе они быстро пересели в кабину и всей колонной двинулись в обратный путь.

    Мимо окон несся все тот же жуткий город, располовиненный комбинатом на разграбленные кварталы и нетронутую часть с целыми витринами и не поврежденными мертвяками, так страшно напоминающими живых людей. Возле брода их поджидали пара шустрых зомби. Твари пришли в возбуждение, когда заметили колонну. Следователь услышал, как из машины, следующей за их грузовиком, бабахнули несколько выстрелов. От зомбаков полетели клочки одежды и кровавые брызги. Ногу того, который находился подальше, неестественно дернуло в сторону как у марионетки на ниточке, и они кубарем полетел на землю, щедро оккупированную высохшими сорняками. Второй тоже дернулся и упал, но все-таки смог подняться на четвереньки и резво укрыться от выстрелов в канаве. Трактор сделал небольшой крюк, прокатившись по трепыхающемуся на обочине зомби, и скатился с берега к урезу воды быстрой широкой реки.

    На базе их ждали. Баррикада перед въездом была все так же разобрана, а люди толпились по обеим сторонам от ворот. Все машины остановились в ангаре, и за колонной закрылись раздвижные ворота.

    Выйдя из грузовика Жора сказал:

    - Готовимся. Пойдут все, кроме караульных у ворот. Собираемся по-тяжелому.

    Похоже, что больше ничего не нужно было объяснять. Толпа мгновенно загудела и начала деловито растекаться во все стороны.

    - Командиры, все ко мне в бункер, - добавил Жора.

    Бункером оказался просторный подвал под трёхэтажным зданием. Облезлое помещение оказалось убрано и старательно вычищено. Но не смотря на это, здесь все еще отдавало сыростью и хлоркой.

    Баллон пересказал командирам разговор с Кабаном, комментируя реакцию главаря конкурирующей группировки, и объявил свое решение.

    - Так, мужики. Время не ждет. Он согласится. Ты Георгич прямо сейчас ведешь на место группу ликвидации, чтобы от вас не было ни дыма ни шороха к тому моменту когда Кабан со своими уродами приедет. Постарайся успеть. Келдырь ставит засаду у стелы. Паша - погоня и зачистка.

    - Мотоциклы брать?

    - Конечно. Берем все и по максимуму. Здесь игра ва-банк. Или мы его или он нас.

    Жора склонился над разложенной на столе картой.

    - Малек. Берешь всю недоделанную машинерию.

    - Так из нее стрелять нельзя?!

    - Тебе нужно будет создавать видимость. Бойцы пусть не высовываются. Минимум людей туда поставишь. По колонне не стреляешь. Много шума и ничего. Понял? Пугачей с селитрой наберешь. Их не жалей, удобрений и прочего навоза у нас много. Колонна встанет и сразу пустит дымы. Они еще несколько канистр с горючкой должны взорвать и ветошь с мазутом зажечь. Дальше засадники пугачи палят и бомбочки взрывают, а остальные ждут, пока Кабан в драку полезет. Его банкиры должны плотным огнем встретить. Когда он назад покатится, тогда его и примем родненького. Георгич, ставишь ребят так, как с тобой вчера обговаривали. Мотоциклистов и легкие машины поставишь полукругом в тылу. Пустим их после того, как банкиры стрелять перестанут.

    Уточнение деталей боевой операции заняло примерно час, после чего еще час заняли сборы и работа с рядовым составом. Машины выезжали с базы группами по три единицы. Мотоциклисты выскочили на своих бешенных скамейках разрозненной лихой ватагой. На базе практически не осталось защитников, почти весь наличествующий боевой состав банды был отправлен на операцию по разгрому конкурирующей банды. Баллон остался в своем логове, ожидая вестей от Кабана.

    Иваницкий ехал в одной машине с Георгичем. Ушлый мужик не терял время даром, а подробно расспрашивал о жизни в Подмосковье. Больше всего он интересовался: где и чем полезным можно разжиться с меньшими затратами. Рассказ Иваницкого о раздаче на заправках и в накопителе оружия с боеприпасами привел его в абсолютный восторг. Еще задолго до места назначения дотошный мужик успел надоесть хуже горькой редьки. Так что сообщение о прибытии было встречено Иваницким с ощущением долгожданного избавления.

    Машины сошли с дороги и поперли сразу по полю, оставляя за собой приличные колеи. Земля была сырая и мягкая. Маячащая впереди трасса выделялась высокой насыпью. Место действительно было открытым. Единственным высоким объектов в округе была та самая бетонная стела высотой около десяти метров, украшенная гербами и промышленной символикой. Внизу виднелось нагромождение заброшенного недостроя. Возможно там хотели сделать придорожное кафе со стоянкой. Возле этой руины виднелись маленькие машинки и людишки из отряда Жоры Баллона.

    Иваницкого разместили с его точки зрения вполне удачно. Ему предстояло лежать на куче строительного мусора, которым засыпали промоину между двумя высокими буграми. Плюс этого места заключался в том, что с обеих сторон Володю закрывали бугры, а сверху от непогоды он оказался укрыт большой стеновой панелью из бетона с остатками обоев на внутренней стороне.

    Его огневая позиция была расположена так, что перед ним как на ладони открывалось дно и склоны балки на всем ее протяжении. Жора действительно проявил себя как неплохой тактик. Загнать противника на открытой местности в узкую складку ландшафта – это было гениальным решением. У бойцов Кабана не было шансов. Балку с относительно пологими склонами перпендикулярно пересекало шоссе или тракт с высокой насыпью. В двухстах метрах от дороги балка сворачивала под углом в сорок пять градусов и постепенно превращалась в лог, расползаясь в стороны и углубляясь. Сам сухой лог не был таким уж и сухим. Иваницкий прекрасно видел, что дно широкой котловины заполонено прошлогодним камышом и осокой. Скорее всего, там было болото или заиленное озерцо, которое сейчас весной превратилось в непролазное месиво.

    Задачей Иваницкого было уничтожать пулеметным огнем бандитов Кабана, которые будут пытаться выбраться из балки или лога. Хотя сложно было представить, какой сумасшедший полезет под обстрелом на открытую местность. За позицией Иваницкого разместились пневмо-ганатометчики. Только стреляли они не стандартными Ф-1 или РГД-5, как было обещало Кабану, а самодельными гранатами, завернутыми в картонные гильзы. Сжатый воздух к стволам подавался не из баллонов, а от обычного компрессора, который используют дорожники для работы отбойных молотков. Сами стволы устанавливались на хитроумные станины. И всю эту машинерию обслуживали три расчета по три человека по главе с командиром отделения.

    Иваницкий не стал разбираться дальше в тонкостях боевой операции, спланированной гением интриги – Жорой-Баллоном. Володя принялся обустраиваться на выделенной позиции. Сначала он устроил себе лежку, подстелив на кусок полиэтиленовой пленки свой бушлат и пару туристических ковриков. Ему притащил из машин перкалевую туристическую палатку и кусок маскировочной сетки, но он палатку устанавливать не стал, а планировал ей укрываться на манер одеяла. Палатка цвета хаки и маскировочная сеть должны были не только укрыть его от врага, но и стать ему защитой от холода и непогоды. Бруствер Володя устроил из крупных осколков кирпичной стены и кусков бетона, присыпав их для верности мелким мусором и землей.

    Когда Володя закончил обустройство, его навестил Георгич. Скорее всего, у него был военный или даже настоящий боевой опыт. Георгич придирчиво осмотрел позицию Иваницкого, а потом дал несколько точных и толковых указаний. Иваницкому пришлось все переделывать. Кроме этого Григорич провел с ним тщательный инструктаж по поводу всей боевой операции. От предложенного второго номера Володя отказался.

    Пока следовало затаиться и не высовываться. Ночь придется провести в засаде, ожидая прибытия бригады Кабана. Саму «банкирскую» колонну ждали рано утром часов в шесть. Ее встречала псевдо-засадная группа. Имитацию успешного нападения готовили очень тщательно. Бригада Кабана должна была поверить, что победа неминуема. В противном случае они просто не будут ввязываться в бой.

    Следовало дождаться когда, встреченные сплошной стеной огня, бойцы Кабана побегут обратно в балку. После зеленой ракеты начинали работать все огневые точки заграждения, включая и пулемет Иваницкого. Была дана команда валить всех, кто пытался выбраться из балки или лога и всех кто будет находиться на открытом поле.

    На первый взгляд не было ничего сложного. Но острое предчувствие чего-то плохого свербело глубоко на заднем плане сознания, и эта приближающаяся гадость должна была случиться обязательно. В этом уже сомнения не возникало. Володя привык доверять своей интуиции. Он даже наметил себе пути отхода, готовясь к неизбежному.

    Иваницкий наблюдал, как гранатометчики пристреливали балку и спуск в сухой лог. Все три установки, с небольшими задержками на перезарядку, запускали муляжи самодельных гранат, которые, пролетая по высокой дуге, шлепались на жухлую полегшую траву и мягкую землю. Если сами гранатометы были малошумными, но злобное стрекотание компрессора с примешивающимся тарахтением дизеля разносилось во все стороны. Наконец компрессор заглушили и природный шум накатывающихся вечерних сумерек опустился на мир. Несколько молодых ребят побежали собирать муляжи «гранат», отстрелянных минометчиками.

    Иваницкий собрался уже было вздремнуть, но свет фар с дороги нарушили его планы. Прибыла кабанья бригада в голове которой ехала машина Жоры. Автомобили и знакомый черный БТР Кабана съехали с дороги и так же гуськом двинулись по балке. Володя меланхолично наблюдал за гудящими и дребезжащими коробками, светящими на склоны мощными фарами.

    Кабан устроил лагерь практически в самом начале сухого лога перед выездом в балку. Машины развернулись мордами к выезду и построились в два ряда. Похоже, что у Кабана тоже был свой план.

    Иваницкий наблюдал, как одна из машин отделилась от остановившейся колонны и поехала обратным путем. Володя увидел, что в кузове машины стоят Кабан и Жора. Баллон активно жестикулировал руками. Он что-то рассказывал или объяснял главарю конкурирующей банды. Машина доехала до дороги и повернула в сторону стелы.

    Вернулись вожаки разбойничьих ватаг уже в темноте.

    Иваницкий пожевал, принесенные Альбиной пироги, и запил их чаем из термоса. Решив, что ничего интересного в инспекции главарей нет, он нацелился вздремнуть, но сон никак не шел. Минуты текли медленно и нудно. Мысли кружились в голове, перескакивая с одной темы на другую. В какой-то момент он все же слегка задремал, но мысли о своих соратниках в накопителе не давал ему покоя. Он и так слишком долго ошивается не понять где. Что там без него происходит? Как там его долговцы? Иваницкого этот заботило больше всего.

    Он так и лежал под старой палаткой, безразлично наблюдая как движутся по ночному небу ползет полная луна, бегут тучи и медленно сереет горизонт на востоке. Небо из черного становилось темно синим, а потом тон за тоном светлело, стремясь к голубому.

    Еще солнце не выглянуло из-за горизонта, когда фары первой машины банковской колонны показались вдалеке. Иваницкий посмотрел в полевой бинокль. На трассе проскочил уазик разведки. Из люков в крыше автомобиля были видны головы в очках и арамидных шлемах. Машина не задерживаясь пронеслась мимо стелы и покатила дальше.

    Колонна оказалась крупной. Там было не менее трех десятков грузовиков, автобусов и легковых машин. Впереди сплюснутым носом пробивал холодный утренний воздух бронетранспортер. Было еще несколько банковских бронированных автомобилей - это были специализированные инкассаторские машины.

    Время неумолимо бежало вперед. Нехорошее предчувствие нарастало и крепло. Что-то должно было пойти не так.

    Бронетранспортер практически доехал до стелы, когда грохнул первый пушечный выстрел. Без каких-то промежутков последовали три мощных взрыва, а внезапно вспыхнувшая    перестрелка превратилась в непрерывный гул канонады жесткой рубки.

    БТР полыхнул пламенем и скатился в кювет на другую сторону дорогу. Оттуда полыхнул яркий вспышкой мощный взрыв. Загорелись машины в колонне. Уже три густых черных дымовых столба поднимались в небо. Полыхало яркое пламя. Были заметны фигурки панически разбегающихся людей. Бой входил в решающую стадию. Загорелась и выплюнула в небо клубящееся дымное облако замыкающая машина. Машины из колонны стали хаотично и медленно сползать с дороги в поле.

    Наконец очнулся Кабан. И это было не мудрено. Казалось, что банкирская колонна уже была разбита. До ее полного уничтожения оставались какие-то несколько десятков минут. Кабан решился внести свою лепту в феерическую победу. Машины его бригады беспорядочной толпой двинулись по дну балки, набирая скорость. Люди безалаберно высовывались из окон и люков транспорта. Они азартно махали оружием, подгоняя едущих впереди.

    На сколько Иваницкий понял, все машины Кабана были разделены на две группы. Сначала двинулась первая группа кабаньего войска, но после того как первая группа скрылась в балке, то вторая группа тоже двинулась вслед за первой. Причем двинулась очень не хорошо. Казалось каждый экипаж сам решал когда ему ехать, а кроме того некоторые особо шустрые бойцы пытались обгонять друг друга, напоминая стадо взбесившихся быков.

    Внезапный перелом в бое случился, когда первые три машины кабаньего войска выскочили на дорогу. Хаотичные перемещения и людская беготня в банкирской колонне мгновенно закончились. Первая машина бандитов выплюнула вертикально вверх огненный смерч, на месте кабины второго автомобиля вспух безобразный черный взрыв с оранжевыми всполохами. А третий автомобиль так и проскочил через дорогу не останавливаясь, закончив свой прыжок эпичным кувырком. Две следующие машины столкнулись вместе и замерли. Боевую колонну Кабана поливали и утюжили свинцом и гранатами со всех сторон.

    Внезапно с крыш дымящих автобусов в сухую балку ударили выстрелы из РПГ. Белесые следы реактивной струи прочертили полосы от «горящих» на дороге машин в сторону отрядов Кабана. Съехавший в кювет БТР внезапно ожил и на полной скорости летел прямо по полю в сторону лога, чтобы отсечь отход бандитов.

    Зеленая ракета взвилась в воздух. Пора. За спиной Иваницкого сразу захлопали пневматические гранатометы: «Фумп, фумп, фумп», а следом затарахтел компрессор. Первые гранаты легли не совсем удачно, но они внесли панику в напирающие сзади автомобили второй группы бандитов Кабана.

    На край балки выкатился грузовик с самодельным пулеметом в кузове и накрыл свинцовым ливнем завязшую колонну. Второй автомобиль с пушкой в кузове встал рядом и сделал единственный выстрел. Взрыва не последовало, но в воздух выбросило кучу обломков получившихся от удара тяжелого снаряда в последний автомобиль. Колонна была заперта. Началась настоящая бойня.

    Самодельный пулемет быстро заглох, но к этому времени подоспел БТР и ударил с тыла по колонне из КПВТ. Рейдовые машины превращались в металлолом. Похоже, что на целые трофеи тут не рассчитывали. Задачей операции была полное уничтожение банды Кабана.

    Из балки стали выбегать люди. Иваницкий приник к оптическому прицелу и дал первую очередь. Веселый злой азарт захватил его сразу. Мелкие пригибающиеся к земле фигурки пытались скрыться от него, но это было бесполезно. Пули смертельной метлой выметали участки поля, примыкающие к склонам балки. С обеих сторон от Иваницкого работали снайперы. Ребята тоже ели свой хлеб не даром.

    Холодная циничная резня достигла своего апогея. Дно балки превратилось в ад. Горели уже все машины. Бухали взрывы. Яркие огненные вспышки с черными шапками говорили о взорвавшихся баках и боеприпасах. Между горящими автомобилями гуляла сама смерть. Из лога выскочил небольшой паркетник, но он тут же попал под перекрестный огонь. В одно мгновение задралась вверх крыша и капот машинки. Во все стороны полетели куски металла. От вёрткого кроссовера не должно было остаться даже годных запчастей.

    Иваницкий с упоение прижимал дрожащую машинку, плюющую убийственным огнем. Он не сразу понял, что его трясут за ногу. Кто-то схватил его рукой за голенище и сильно дергал.

    - Ты че? Ракеты не видел?

    За его спиной, присев на корточки, торчал сам Жора.

    - Поехали скорее. Банкиры сами оставшихся добьют. У нас полчаса есть на то, чтобы смотаться. К ним уже подмога с обеих сторон едет. Давай быстрее.

    Не дожидаясь следователя Баллон. Поднялся на ноги и побежал в сторону машины. На нем уже не было ни дебильных сапожек, ни понтоватой шляпы. Так он выглядел совсем по-другому. Если раньше его можно было принять за доброго Винни-Пуха, то теперь его звериная жестокая сущность вылезла на поверхность. В камуфляжных штанах, потрёпанном джемпере с эмблемой футбольного клуба, импортных военных ботинках, дорогой разгрузке, бандане и с грамотно навешенным оружием он больше походил на наемника или скорее на карателя.

    Задерживаться действительно не стоило. Не смотря на то, что банда Кабана была точно уничтожена, Иваницкого подгоняло нехорошее предчувствие, которое уже превратилось в твердую холодную уверенность накатывающейся беды. Что помешает хорошо вооруженным и подготовленным бойцам колонны положить бригаду Баллона плюсом к бригаде Кабана? Вполне возможно их ждала засада.

    Баллон наоборот прибывал в радостном возбуждении.

    - Ты виде?! Нет! Ты видел?! Как мы их.

    Жора счастливо рассмеялся.

    - У меня ни одного раненого ни одного убитого. Пару машин, которые сам сжег. Так договаривались. И все. А ты молодец, новичок. Я специально за тобой следил. Держи лапу хищник.

    Жора протянул ему свою пухлую ладонь, зажатую в тактической перчатке без пальцев.

    Операция действительно прошла успешно, но нехорошее предчувствие грызло Иваницкого все сильнее и сильнее. Жуткая катастрофа уже кралась в их сторону на своих мягких лапах.
Размещено: 09.03.2015, 07:33
  
Всего страниц: 12