| Всего страниц: 5 |
| Денис Пронин (zukkertort): Почти библейский исход (Хочу домой!) | ||
|
||
Почти библейский исход (Хочу домой!)
Аннотация: Фанфик по ЭМ.
Хочу домой! И чтоб всё – как раньше! Заранее, заранее Всё было решено: У школьников собрание, Потом у них кино! Агния Барто Год не то чтобы не задался, но и особо удачным его не назвать. Затейливая вязь некрупных, но утомляющих тело и душу неприятностей преследовала меня с первого января. Конкретно? Да пожалуйста! Для начала кошка на праздновании Нового года нажралась ёлочного дождя и весь январь таскалась по квартире, волоча за собой на синтетических серебряных нитях, торчащих из задницы, содержимое своего отхожего места. А я за ней бегал с ножницами и отстригал эти смешные гирляндочки. Слава богу, она умница и где-то со Старого нового года мявом звала с собой, когда шла в туалет. Ладно, январь прошёл нестандартно, фиг с ним. Февраль обрадовал последовательными протечками всех трёх квартирных отопительных стояков. Хорошо, не работаю – запах сырости и изменение цвета стен провоцировал немедленный вызов сантехников. Но всё равно – в каждой комнате стены расковыряны, три уборки подряд… Неприятно. И апофеоз – из-за собственной дурости прощёлкал срок действия загранпаспорта, затеял оформление нового и в итоге не успел с семьёй улететь в Таиланд. Итог – погода плохая, настроение отвратное и хочется тепла и моря. Завидки всей семье, кагалом глазеющей на иноземные красоты и красоток. «Вся дивизия давно в монастыре хлещет спиртное, один я позабыт-позаброшен!». И паспорт выдали новый, как издевались, через два дня после того, как «в слезах» проводил всех в Домодедово. Зла не хватает! В итоге плюнул на всё и всех, надрался с горя, а с утра пораньше - к десяти - пошёл в ближайшее турбюро с новым паспортом наперевес. Барышня-турагент обрадовалась мне, «как выпивке», если процитировать Слепого Пью. В итоге, купив в кредит «горящую» путёвку в Египет - практически на халяву и в нужный мне отель, из турфирмы я на крыльях полетел в зоомагазин, а оттуда домой – срочняком собираться и готовить кошку к очередной «автономке». Путёвка была не просто «горящая» - пылающая и плюющаяся искрами. В двенадцать дня я уже проходил паспортный контроль в Домодедове - есть-таки плюсы в жизни в Бирюлёво! Коротая время до вылета, залез в "паутину". Ого! Вовремя я отдохнуть намылился! На Москву обрушилась какая-то очередная хворь, на этот раз не свиноптичий грипп, а что-то типа бешенства, так что, гуляя в ожидании посадки, я надеялся, что пока меня не будет, отечественные Сербские, Кащенко и примкнувший к ним героический санэпидемнадзор к моему возвращению эту хворь победят. Наверное. Настроение традиционно праздничное! Ещё бы нет – кто будет дуться, сидя букой на борту хоть и не очень комфортабельного чартера, но всё же летящего в тепло! Из сырости и слякоти – в жару! К достаточно тёплому, населённому красивыми рыбками, черепахами и кораллами огромному объёму солёной воды! «На волю, в пампасы!» Забыть на две недели обо всём, кроме оставшейся на вахте кошки. Хотя корма ей оставлено – с учётом форс-мажоров – на пару месяцев, воды – хоть залейся, три лотка со свежепоменянным наполнителем… А на сколько, по-вашему, среднестатистической кошке хватит поилки, смастыренной из 19-литровой бутыли офисного кулера и «автокормилки» из такой же тары, набитой сухим кормом? Вдруг две недели растянутся на три или четыре? Прен-цен-денты бывали, знаете ли… И "le zapoy” пару раз из невинного похода с друзьями в кино получался, и неожиданное пробуждение в таёжном посёлке Дитмар с последующим “турпоходом» домой, затянувшимся на три недели (через Омск, Новосибирск, Краснодар и – по метеоусловиям – Иваново!). Но подобные форс-мажоры в прошлом – «и прикус не тот, и осанка не та, и всё тяжелее от дел оторваться…» Так что котэ готова к автономному плаванию и встретит блудного хозяина ленивым прищуром и мявом типа «И фигли так долго?» На середине полёта пластиковая поллитровка "Famous Grouse", употреблённая без спешки перед вылетом, и примкнувший к ней приблизительно такой же объём безалкогольных напитков настоятельно потребовали расставания с организмом. Встал, никого не потревожив благодаря месту у аварийного выхода, и прогулялся до санузла. Умываясь, разглядывал себя в куцее аэротуалетное зеркало. Из него на меня пялился бритоголовый бородатый кабан, толстоватый, местами морщинистый, зеленоглазый и загорелый. А как вы хотели – с конца апреля по конец сентября основная одежда – шлёпки и шорты! Где? Да на даче! Да плюс визит сюда же четырьмя месяцами ранее… Ладно, это была преамбула. Разглядывание и умывание прервалось сообщением, что «мы начинаем снижение…» и прочая лабуда. Неожиданно! Прикемарил почётно! Всё, прилетели практически. Фигня осталась. Суета на прилёте, сумку в руку, мягкий удар подушкой горячего воздуха по телу, шаттл до отеля – и здравствуй, Красное море! Традиционный церемониал выхода из прохлады Марса-Аламского аэропорта был омрачён безобразной и как бы не смертоубийственной дракой пассажиров немецкого рейса, прилетевшего минут через пятнадцать после нас. Кто, кого, за что – непонятно, но крику было… И, похоже, кому-то там крепко не поздоровилось – толпа полицаев проволокла человек семь, капитально перемазанных в кровище, а схожая толпа медработников – пяток носилок и несколько ходячих, но явно пострадавших. Шаттл «Одеона» встретил улыбчивым гидом и весьма приятной компанией – двумя милыми дамами – близняшками примерно моего возраста, улыбчивыми и слегка нетрезвыми. Сорок километров до отеля под бормотание гида и охи и ахи дам пролетели незаметно. Вооружённый винтовкой охранник – неожиданно и настораживает! – на въезде на территорию отеля. Всё! Приехали! Здрасьте, знакомые лица! Я снова здесь без бархатных штанов! Девушки слегка опешили, увидев, как толстый соотечественник обнимается с явно не последним человеком в иерархии отельного руководства - худощавым невысоким арабом в «униформе» - хорошо пошитом и идеально сидящем костюме и дорогих ботинках. Добило их появление Исы, шефа лобби-бара, с «комплиментом» - подносом с холодными фруктовыми коктейлями в запотевших стаканах. Забыв о «служебных обязанностях» и поставив поднос на стойку портье, он присоединился к объятиям, но дурачась – согнувшись, обнимал меня за талию и, прижимаясь к животу головой, истошно вопил на ломаном русском: "Хазаина приэхал! Ждал когда приехал! Плакал! Хазаин!!» Да, знают нас здесь и помнят! Пока дежурный портье оформлял заезд, общался с «чиф-менеджером» Омаром на смеси русского и английского. Как дела, как семья (у него), как бизнес… - Дамы – знакомые? - Да! Недолгие инструкции «господину оформителю», и вместо стандартных номеров мы получаем ключи от «люксовых» номеров в одном из отдельно стоящих двухэтажных домиков. «Чёрная доплата» в два «франклина» в фонд Омара – стандартная плата за комфорт, уют и отсутствие постоянно прогуливающихся мимо дверей и окон постояльцев и персонала. - А что без друзей в этот раз? - Оба стали папами. Один в августе, второй неделю назад. Жёны не пустили. - Жаль! Вы приятные гости, хоть и пьёте много. - Ёлы-палы, Омар! Если ты опять вспомнишь подбитый глаз своего подчинённого – так я ему на трезвяк пристроил! И ты, меня выслушав, сам ему второй подбил! - Я после общения с вами месяц отхожу – диета, таблетки… - Но ведь весело же! И самому нравится! - Это да… Кстати, народу в этот раз мало будет. - ??? - Драку в аэропорту видел? Сорок немцев к нам ехало… - И что? - Все в карантине! - Не понял? - Сам толком не понял – по информации встречающего гида, буйное помешательство. Заразное! Весь самолёт, человек триста, сидят в огороженном зале под присмотром приехавших военных! - Да, съездили дойчи, отдохнули… Впечатлений, поди, на всю жизнь. Ладно, пойдём мы распаковываться. Позже увидимся, тебя Мишкина копчёная свинина ждёт! Всё, поплыл клиент. До ближайшей свининки, как до Каира, ближе не купить. А Мишкины домашние копчёности – это что-то с чем-то. Вкус, запах! Даже правоверные мусульмане облизываются. Про тех же немцев не говорю – на завтраке унюхавшие, независимо от возраста, становятся похожими на пленных из Сталинградского котла – жалкие глаза, слюноотделение и готовность продать жену, детей и родину за кусочек этого роскошества. Так что, приезжая, везу местным христианам не матрёшек или магнитики с кремлём, а копчёную колбасу и прочие свиноделикатесы. Дамы поселились на втором этаже, я – на первом. Договорились о том, что я зайду за ними минут через десять и разошлись по номерам. В номере перво-наперво разделся догола и упрятал московскую «униформу» подальше в шкаф. Один, смущать некого. Да, телесами обилен, но не всё жир! Да и чреслами не обижен, так что стесняться нечего. Распаковывать мне особо нечего – умывательное забросил в ванную, восьмикилограммовый пакет с хаваниной в холодильник, майка-плавки-шорты-тапки на тело, полотенечную карту, сигареты и зажигалку в карман – всё, готов к встрече с морем. Сегодня никаких масок с трубками и аквалангов – только бултыхание с понтона. Блин, всего-то ничего времени с последнего визита прошло, а соскучился по морю! Дамы были в полуготовности. Вернее, старшая - на три минуты – Александра в лёгком сарафане и шлёпках, с пляжной сумкой в руках подгоняла одетую ещё в «зимние» вещи сестрицу Алёну, копавшуюся в чемодане. Блин, неувязочка… Выкрутился, начертив им планчик, где искать спуск в воду, и унёсся. Милые женщины, но бесит их способность по часу раздумывать, что надеть! Солнышко ощутимо припекало тыковку и открытые части тела. Взопревший слегка, добрался до понтона. Странно, сход в воду открыт, а дежурного «спасателя» не видно. Да и хрен с ним, главное – море! Вода! И много!!! Реально дорвался. К приходу сестриц – старшая явно злилась на младшую – я и напрыгался всласть, и накупался. По антикварным «Водолазным» часам час в воде провёл. Чем Алёна так занята была всё это время??? Александра бодро избавилась от сарафана, красиво нырнула и, вынырнув метрах в семи, в хорошем темпе поплыла в сторону Аравийского полуострова. Алёна, прикурив сигарету, осталась рядом со мной. - А вы что же? - А я плаваю плохо. - ??? - Это Сашка – бой-баба, командир в юбке. А я – слабая женщина, домашняя. У неё всю жизнь в голове ветер, в жопе дым, а мне – книжку или краски. - Весёлое у вас семейство! - Ага. Сашка ломает – я чиню. - В смысле? - Она не только коня в горящую избу затащит, но и вынесет его оттуда на руках. А мои функции – дождаться, перевязать, накормить и так далее. Она носится электровеником, я дома сижу, благо работа такая. Пока беседовали, в начале пирса появился, видимо, спасатель и какой-то прикольной походкой направился к нам. Тридцать метров дощатого настила одолевал минут пять. Выглядел он прикольно, прям персонаж «хеллоуина» - сероватый какой-то, походняк деревянный, рубашка грязная и явно в крови. Подволакивая ноги, приблизился к нам метров на пять и встал, глядя то на Алёну, то на меня. Нехорошие у него глаза, как у снулой рыбы, бельмастые какие-то. Или это линзы? Крик подплывающей Александры сработал, как стартовый сигнал. Алёна оборачивается на крик, «спасатель» вытягивает руки и с каким-то скулежом движется к ней, явно ускорившись. Я же, держа в мозгу, что второй раз за разбитый нос и подбитый глаз местному уроду я могу и пьянкой с Омаром не отделаться, перехватываю правую руку аборигена своей правой, дёргаю его на себя, отстраняясь, левой рукой сзади хватаю за мотню штанов и с подшагом отправляю его за невысокие перила ограждения в воду. Прям эдакий Верещагин, который с баркаса не ушёл вовремя. Рассерженная Александра уже поднялась по двадцати ступенькам, негодуя, и в пятый, наверное, раз задавала мне вопрос, не о…л ли я кидаться в неё местными придурками, пусть даже и лезшими к её сестре, а я всё ждал, когда же вынырнет этот юный ныряльщик. И по мере таяния надежды на его появление, в голове всё сильнее билась мысль: "Хочу домой! И чтоб всё – как раньше!» В мой номер добрались, как говорится, «на рысях». Я ни на что не обращал внимания, в голове носились явственно попахивающие идиотизмом планы – от «найти акваланг, достать утопленника и сделать ему искусственное дыхание» до «возглавить прогрессивные силы Египта и совершить переворот». В номере первым делом хрустнул пробкой и на пять секунд приник к бутылке «Сворда» - недурственного недорогого дьютифришного вискаря. Пьётся ненатужно, похмелья не вызывает – так на фига понты вдвое-втрое дороже? На третьем глотке почувствовал вкус, на четвёртом остановился. - Так, девушки. Вы по-любому не при делах, одна с воды орала, вторая на неё пялилась. - Это как это? Какой-то араб при женихе тянет руки к невесте, окриков не понимает, а то, что плавать не научился – так это его проблемы! И вообще, он сам оступился! Ага, упал на «малэнкий кынжал! И так пятнадцать раз подряд!» Бред какой-то… И я уже жених??? Ладно, звоним Омару. - Ресепшн? Хелло! Омар, плиз! Омар? Петр это. Надо пообщаться! - Из номера не выходи! Я сейчас буду! Второе приникание к горлышку прервала Александра. Просто отобрала бутылку с улыбкой и словами «Не время, товарищ!» Так я и сидел, копя обиду и – на удивление – приходя в нормальное состояние, до заполошного стука в дверь. От облика самоуверенного успешного бизнесмена мало что осталось. Гримаса боли на лице, бледность, разорванный рукав пиджака и перевязанная рука. - Пётр, дамы! Времени у меня почти нет. Салех приехал полчаса назад и взбесился ни с того ни с сего, загрыз Ису и покусал ещё троих, включая меня. На трёх лицах – одинаковое офигение. А Омар продолжал, переходя с английского на русский и обратно, иногда выдавая пару-другую фраз на арабском. Похоже, пришёл не просто песец, а гигантский, всеобъемлющий… Песец-великан! Первой из ступора вышла Алёна, метнувшись к себе за ноутбуком и мягко затрещав клавиатурой, вернулась. А Омар вещал. По его словам, в отеле на семьдесят отдыхающих и сорок человек персонала приходилось человек восемь укушенных и один загрызенный. Представитель туроператора, Омаров племяш, позвонил дяде и истерично, но внятно доложил, что триста немцев загрызли полицейских и разбрелись по аэропорту, гоняясь за пока живыми. Догоняя, загрызают и едят. Загрызенные и недосъеденные минут через пять после загрызания встают и присоединяются к охоте за живыми. Он сидит в конференцзале и молится, чтобы кто-нибудь его спас. - И что делать теперь? - Не знаю. Полиция не отвечает, скорая тоже… А мне всё хуже и хуже… Как лосю из твоего анекдота, помнишь? В общем, не знаю, что вы будете делать и как вам домой добираться. Думайте! А я посплю немного. Укрыв дрожащего в ознобе Омара всеми покрывалами и одеялами, которые нашлись в номере, мы с Сашей присоединились к сидящей в сети Алёне. Вот же ж жопа-то! Чего мне дома не сиделось? Плавал бы в бассейне, загорал бы в солярии – нет, солёноводных просторов захотелось дураку. От просмотра сцены азартной стрельбы двух толстых гаишников по бомжу, вцепившемуся в горло третьему, отвлекло вялое шевеление Омара и сипение, явно слышанное совсем недавно. Омар копошился под грудой одеял и покрывал, не отвечая на вопросы «Ты чего?» и «Ты куда?» Только сипел негромко. Так «купальщик» перед нырком так же сипел! Идиотская сцена – толстый мужик с криком «Алярм!» валится в прыжке на кровать, на которой из-под груды одеял пытается выбраться другой мужик. Успел, не выбрался бывший Омар. Не Омар он, а… Кто? Зомби-людоед? В общем, сижу я у него на груди, ногами руки к кровати прижимаю, а край толстой стопки одеял руками у него в раскрытом рту придерживаю. - Что-нибудь тяжёлое есть поблизости? Саша забегала глазами по номеру, а Алёна удивила: - Утюг подойдёт? - Да-а-а! Скорее!!! Ненадолго выбежав, она вернулась с КОРОБКОЙ! «Тефаль! Ты всегда думаешь о нас!» Не успел поофигевать над «предусмотрительностью» младшей сестры, как падающее знамя подхватила старшая. Достав утюг и перехватив поухватистей, подошла и тюкнула бывшего Омара. Раз, другой… На третьем ударе «мёртвое живое» подо мной превратилось в «мёртвое мёртвое». После этого аккуратно поставила утюг на стол и взялась за отнятый не так давно у меня бутылёк. На третьем глотке эстафету приняла младшая. Кинг рыдает – труп, орудие убийства, на трупе враскоряку сидит мужик и наблюдает за пьющими из горла виски одинаковыми красивыми женщинами… «Отец – слышишь? – рубит, а я отвожу!» Одна подносит, другая с трёх ударов выносит… Похоже, в размерах песца – незваного гостя я ошибался, и сильно. Нет предела совершенству!!! Пока дамы принимали антишоковое, я стащил с трупа груду одеял. Прежде всего меня интересовали две вещи – ключи от кабинета Омара и ключи от его машины. И даже не знаю, что больше. С одной стороны, машина – это возможность добраться до Марса-Алама или Хургады, а с другой – в кабинете главного управляющего находились ключи от абсолютно всех дверей отеля – от кладовки дворника до оружейки в помещении охраны отеля. Демонстрировал мне эту связку Омар. А в оружейке не был ещё, врать не буду, а вот за учениями охраны наблюдал год назад – не по-детски экипированные и вооружённые дяди по пляжу бегали. И определённо на себя я там что-нибудь найду. Где пост охраны – знаю, именно там семь лет назад я с Омаром и познакомился при прикольных, но невесёлых обстоятельствах. Нашлось и то, и другое. И бумажник с документами и пачечкой денег, в которой «мои» две «зелёные» сотни соседствовали с пятью Омаровыми. Дамы тем временем стресс сняли и тихонько беседовали. - Барышни! Две пары серо-голубых глаз. - Давайте думать, как выбираться. - Чурики, на мне информация! А вы с Сашкой кумекайте! - Саш, мысли есть? - Либо вода, либо суша. По суше можно попробовать добраться до аэропорта и улететь. Не получится – через все окрестные моря – в Крым. По воде – та же песня. Или вокруг Западной Европы – до Питера. - Першпективка… А как у тебя с судовождением? - Плаваю без спасжилета, не более. - Аналогично. Типа «говорю на всех языках с переводчиком»… - Так! Карту Египта я скачала, вернее, все карты, что нашла. Дома - жопа, паника и хаос. «Ленин – в Польше». - Тогда вот что. Сейчас перебираемся к вам, наверх. Там ты остаёшься за главную, сидишь и тупо скачиваешь всё, что найдёшь о дороге домой – карты сухопутные и морские, описание маршрутов – всё, в общем. Я – на разведку. Саш, ты? - С тобой. Утюг ополосну только и переоденусь. Кстати, о переоденусь! Свежая и правильная мысль – надо хоть как-то тушку обезопасить. Недолго зимняя одежда в шкафу провисела, увы. Обратно на тело и штаны из плотной брезентухи, «викторинокс» на пояс, куртку кожаную на плечи. На ноги – высокие ботинки «для активного отдыха» с нескользящей подошвой. Отнёс своё барахло наверх, спустился к «себе». Думал-думал, ничего толком, кроме дубины не надумал. В итоге разломал стул и стал обладателем двух метровых кусков увесистого дерева неизвестной породы. В санблоке, попыхтев, стал обладателем десятка длинных саморезов, которые к приходу Александры в равном количестве ввернул в самодельные палицы. - Пошли? - Пошли! И мы вышли в совсем недавно уютный, а теперь совсем незнакомый, неприятный и враждебно настроенный мир. Нет у меня привычки таскать что-либо в сумке, барсетке или портфеле. Поэтому предмет одежды менее чем с тремя карманами (кроме футболок и трусов) как достойный ношения не воспринимается. И карманы всё время чем-то набиты - от гвоздей до жвачки и таблеток от спины. Да, определённые сложности при проходе рамок металлоискателя возникают, и две стиральные машины сломались, и побрякиваю при ходьбе... Зато нужды рыться в поклаже, ища ключи, деньги, документы или ещё какую неожиданно понадобившуюся хрень. Так что недолгое пыхтение, сопровождающее замену сим-карты в ветеране купальных сезонов «Нокия-6250», и тебе, «Водафон», приветственный «шалом». Набор номера и длинные гудки. О! Отозвался. - Тамир! Привет! Это Папа! - А-А-А-А! Баба приехал! - Папа! Сколько повторять! «П», а не «Б»! - Знаю! Бтица! Бидарас! Биво! Не выходит! (Дальше я не буду вывихивать мозг, показывая, как тяжело научить Тамира выговаривать букву «П». Поймите правильно, плиз!) Вы не вовремя приехали! У нас тут болезнь какая-то, все с ума сходят! - Это я уже знаю, блин! Ты что делаешь? - Собираюсь в Каир. Мама там, в больнице. Завтра выписать должны. - А про Марса-Аламский аэропорт в курсе? - Да. Но мотоцикл-то со мной! - Тогда звони, как будешь выезжать. Я там же, в «Сан Дриме». Только позвони, как подъедешь – у нас тут тоже чёрт те что. - Хорошо. Пока! - Пока! Не вовремя у него мама заболела… Ладно, деревяшку наперевес и пошли. Картинка, конечно, та ещё – толстый мужик, не по погоде одетый, с дубьем наперевес, и схоже одетая дамочка с утюгом… До сегодняшнего дня отель мне очень нравился. Построенный лет пятнадцать назад, потихоньку сползавший от первоначально заявленных пяти звёзд (4+, если объективно) к четвёрке с минусом. Подкупали размеры территории, малолюдье - никогда в весеннее-осенний период больше ста пятидесяти человек не бывало – и уют. Долбящих дискотек с обдолбанными посетителями не бывало, пьяных и агрессивных постояльцев – тоже. Персонал вежлив, квалифицирован и не вороват. Охрана к перебравшим относится лояльно, но при нужде отведёт в номер. Тишина, уют и покой. Было, но прошло. По мере уменьшения расстояния до основного корпуса палитра звуков расцветала новыми деталями. Уже можно было разобрать ругань на английском, немецком и – наиболее богато – великом и могучем. А у сквозного прохода трёхэтажной жилой пристройки к основному офисно-развлекательно-торговому корпусу – первые «бывшеживые». Не замечая ничего, араб–уборщик и ребёнок лет пяти увлечённо едят женщину. У араба шея слева разорвана, у ребёнка загривок и кусок кожи спины выдран так, что позвонки и лопатка видны. Оба в крови… Неприятное зрелище. Сзади шёпот: «На три-четыре: я – араба, ты – дитё! Три! Четыре!» Недолгий топот, свист-бум-тюк-шлёп. И блёв дуэтом полупереваренным «Свордом» на араба с набитым ртом и недоеденную женщину – ребёнок с расплющенной головой отлетел метра на два. Отплевались, оттрясли головами, отматерились. Оглядели, гадливо морщась, покойников. Воняют химией какой-то, бледные, словно кровь им спустили, глаза мутные. А так – вроде люди как люди. Что за хворь, откуда? Эболу со СПИДом скрестили и на волю выпустили? Правильно кто-то у Стругацких вещал, что всё зло – от грамоты… Напридумывают херни – а простым людям страдай, мозг пылающий напрягай, как из этой поперёкжопицы живым и невредимым выкрутиться. - Саш! А ты чего вдруг раскомандовалась? - Так от тебя приказов не слышно! И, кстати, ты служил? - Слово «служил» мне не нравилось никогда. Долги Родине отдавал, было дело. - И в каком звании? - Рядовой. - Тогда так, рядовой! Я – капитан, так что… Ага… «Я – адмирал, вы, доктор – судовой врач, а Джим Хокинс будет юнгой…» Щас! - Вот что, КАПИТАН! Улыбнитесь! Командовать охота – командуйте! Найдите себе личный состав, сестру привлеките, в расположение вернитесь – как угодно! Мной – не надо. И мне не надо, и вам. Хорошо? Я – по крайней мере, на территории отеля – ориентируюсь лучше и что и как знаю не «на отцепись». Так что либо мы Саша и Петя, либо вы с сестрой – капитан и призванная, а я как-нибудь сам. Дальнейшая дискуссия на тему субординации прервалась автоматной очередью. Нее, я лично обожду под пули лезть. - Саш! Пойдём-ка к бассейнам прогуляемся, а то пристрелят ненароком… - А это куда? - Сейчас по стеночке вдоль корпуса в сторону моря, мимо аквагорки – и вот уже и бассейн. - Давай! Пока шли по прохладному проходу мимо дверей номеров, всё было тихо. У аквагорки – опять кто-то кого-то жрёт! Трое – одного! Тощая девица в одних трусах, бабулька – божий одуванчик и охранник на разложенных на продажу ковриках обедали продавцом этих самых ковриков. - Саш! От утюжка проку мало! Я постараюсь их отоварить, а ты спину прикрывай! И, не дожидаясь ответа, вышел из тени на горячий даже через высокую подошву ботинок бетон дорожки. Крепкие всё-таки стулья закупали хозяева отеля! И саморезы качественные! Охраннику прилетело сверху-справа в голову, девице – обратным ходом снизу слева, оба валятся, как подрубленные, а бабулька даже не отвлеклась! Тогда на тебе, привет от потомка Раскольникова! Саша, подбежав, тюкнула девицу – как оказалось, одногрудую – утюгом в лоб. - Зачем? Контроль? - А ты не заметил? Мёртвые челюстью не шевелят! Вот, блин! Какие-то сверхвыносливые мертвяки! - Саш, погляди вокруг, я охранника пощупаю на предмет трофеев! Охранник-обжора оказался богатым на трофеи. Заморачиваться не стал, а, расстегнув ремень и обрезая петли на штанах, освободил его со всеми игрушками – дубинкой, фонарём, баллончиком, наручниками и кобурой. Трофей протянул Саше - Военный! Вот тебе новое табельное оружие! Носи с честью! - А сам? - У меня дубина есть пока. А с пистолетами я не очень, точнее, совсем никак. Вот «Калаша» не отдал бы. - Ну-ну. Гос-споди, доберёмся до Москвы… - Что тогда? - Я тебе все подколки верну! Вспомнив заявление Алёны двухчасовой давности, я захихикал, представляя, как Александра поджигает дом, затаскивает в него осёдланного и ржущего меня, а потом выносит на плечах. Реально, нервы – никуда! Ржал, аж дубину выронил, не обращая внимания ни на что – ни на жару, ни на, так сказать, антураж. Пока ржал, Саша опоясалась трофеем и провела ревизию на него нацепленного. Ржака отпустила, когда она, достав пистолет, выщелкнула магазин, передёрнула затвор и несколько раз пощёлкала курком. В первый раз – на моих глазах – его увидев. - Теперь я вооружена и очень опасна! - С патронами у тебя как? - Две по шестнадцать. - Во-о-от! А врагов – условно – за сотню! Так что дубина – первое, а ты – вторым номером, ладно? Хотя бы пока не доберёмся до оружейки. Вообще какой-то моральный ступор навалился. Стою с девушкой беседу веду, у ног – четыре трупа, кровь, какашки (это из неудачливого продавца), запах химии и скотобойни… Ну, запахи – дело обычное, на мясокомбинате Хорошёвском и не так воняло, единственное, но из четверых-то двое – мои! - Петь, а ты спецом в голову метишь? - А сама Омара тюкала куда? - Так остальное или в одеялах, или ты загораживал… - Ну, смотри, женщина без груди как себя чувствовать должна? А киндер давешний с вырванными мышцами из половины спины? А бабка с обглоданным бедром? Все, по-моему, не то что ходить – ни на что, кроме своих болячек реагировать не должны! А мозг – он всему голова! Он не просто так в голову запрятан! Нелогично? - Тогда ты туда и бей, а я в ту же степь стреляю. В ресторане у бассейна жрали. Жадно, остервенело, как в последний раз. Без гарниров и соусов, не останавливаясь. Не делая различий на местных и приезжих – все жрали кого попало. Я аж прифигел от столь толерантной гастрономической разнузданности. А Саша не прифигела. Бам! Бам! Бам! Бедные ушки мои! А Саша не останавливается. Гильзы звенят, запах сгоревшего пороха, неожиданно приятный после аромата «мёртвоживых».Звонко стукнулся о плитку пола пустой магазин. Бам! Всё! Двенадцать жрунов раскинули мозгами. С учётом «пищи» на полу количество потенциальных врагов уменьшилось ещё на восемнадцать. Среди питавшихся глаз зацепился за ещё одного охранника. Подошёл, проверил – не день Бекхема сегодня, кобура пустая. Куда он пистолет свой задевал??? Хорошо, магазин запасной и фонарик на месте. Магазин – Саше, фонарик – мне. Хороший, длинный, увесистый… - Саш, у вас с Алёной как насчёт пожрать? - Никак вообще! А, если честно, уже хочется! - Тогда давай прервёмся с разведкой, пошукаем здесь и найденное оттащим домой, перекусим и пойдём дальше, ладно? - Тогда ты шукай – сам говорил, что всё здесь знаешь! А я – на вахте! «Нашуканного» набралось неожиданно много. Видимо, приход песца в наш отель совпал по времени с открытия возлебассейновой харчевни – два подогреваемых лотка с нарезанной пиццей, лоток с картошкой и ещё один – с подобием блинов. Плюс упаковка воды, плюс некоторое количество напитков из бара, плюс кофейник, да то ещё, да сё… В руках нести – не выход. Тут вспомнил про тележку в кладовке, в прошлый приезд персонажи из обслуги, привозя припасы, там её ныкали до вечера. Полез, дебил расслабленный! Хорошо, фонарик в руках был! Из кладовки на меня вывалился, видимо, один из первых укушенных и умерших – неприлично живой. И вроде тощий, а сильный! Ка-ак навалился, как с сипом к лицу пастью своей потянулся! Коктейль мыслей непередаваем… В общем, завалил меня этот извращенец на пол и ну подставленную левую руку грызть! А куртка – ни фига не дрескостюм! Больно, сука! И рвёт, и терзает, не отвлекаясь ни на что, не говоря об окне! Питбуль, гадина, какой-то, а не покойник! И не обращает внимания ни на реплики мои нецензурные, ни на удары фонарём куда попало. Говно фонарь, не для самообороны от таких живоедов! Спасла Саша, на грохот и мои вопли прибежавшая. Пинком в голову с меня его сбила и застрелила. А я ещё минуты две на полу лежал, отходя. Поднялся, а Саша не по сторонам, а на меня смотрит. И нехорошо так, оценивающе. - Чего? - Ты как? - Как в тёплой ванне! Приятная нега отдыхающего в Египте у бассейна! В чём дело – то? - Куртку сними! Вот тут-то мне и поплохело. Если прокусил куртку этот урод – всё, приплыли, Джексон, можно напоследок нырнуть в море и поплавать, потому как жить осталось – с час от силы. Или нажраться до беспамятства, благо бар в двух шагах. Или попробовать успеть сделать что-нибудь важное, покакать, например… Всё это неслось в голове, пока я срывал с себя куртку и поддетую под неё хлопковую рубашку с длинным рукавом. Потом осмотр в четыре глаза двух багрово – сизых полукружий… Потом – на всякий случай – рукава куртки, на который лично вылил полбутылки местного джина… А потом – эйфория! НЕ ПРОКУСИЛ! Поживу! Мир заиграл яркими, доселе невиданными красками. Реально, ощущение – ни с каким оргазмом не сравнить! А тележка там и оказалась, стояла и нас ждала. Загрузил я её в меру, чтоб и не напрягаться, и чтобы, бросая при надобности, не раскидать, теряя, найденное. До нашего номера добрались без приключений, правда, потея и шухерясь от каждого шороха. А в номере, пардон, так припёрло, что слетел к себе вниз и, забыв про труп Омара на кровати, засел на горшке и выделял адреналин минут пять непрерывно. Такой ужоснах пробил – куда там слабительным! Медведям с их болезнью в страшных снах присниться не может такое опорожнение! А ж схуднул от суммы сегодняшних впечатлений – ремень штанов недвусмысленно на это указал. На три дырки размер талии уменьшился. А чего ж это я? Попу помыл, а остальное? Разделся и минут десять стоял под струями невкусной водопроводной воды, то горячей, то холодной. Потом оделся и побежал наверх. Девушки уже на журнальном столике накрыли поляну, добавив к трофеям Мишкину свинину. Вкусна она, но по жаре быстро портится, так что «лучше в нас, чем в таз»! За едой Алёна «радовала» нас новостями местного, отечественного и мирового значения. Песец вырастал в размерах с каждым часом. В Каире – пожары и стрельба. Хургадский аэропорт – в руках «мёртвоживых». Стреляют все во всех и часто в себя. На родине – как обычно, блеяние по телевизору пополам с классикой. Интернет более-менее объективен – ролики этих «зомбей» пополам с инструкциями от выживальщиков типа «берегитесь всех, не давайте себя куснуть, собирайтесь и валите в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов!» Причём у большей части ораторов на лице огроменными буквами было написано: «А мы готовились, а вы - нет! Ня-ня-ня!» Прям хоть плакат рисуй «Ты записался в сюрвайверы? Нет??? Ну и мудак!» Официальные источники любимого Отечества заверяли, что всё под контролем, МВД, ФСБ и МЧС вместе с минздравом на вахте… В общем, типа, мы отъедем, где поспокойнее, а вы расхлебаетесь – мы сразу вернёмся. Пока поели и проинформировались – время к четырём пополудни по местному подошло. Прямо как в анекдоте – «летел всего пять секунд, а столько херни в голову налезло!» Часов за шесть насыщенную событиями жизнь прожил! И полетал, и поплавал, и поубивал, и умер, и возродился! Ладно, о вечном успеется, когда до дома доберёмся, надо насущным заниматься. - Ну что, Саш, пошли? - Маршрут? - Блин, а я надеялся на вопрос «куда»… В главный корпус, в офис Омара. Оттуда, взяв ключи – в оружейку, да и у Омара в кабинете что-то может быть. Дальше – как карты лягут. Алёна – здесь, закрывшись и не шумя. - Тогда встали и пошли! Встали и пошли. Только я рубашку подкурточную заменил на толстовку – она потолще. И перчатки напялил. «Свежий воздух» встретил тишиной, необычной и настораживающей. Всех звуков – тихое, на грани слышимости, пение отельного генератора. Вообще-то, до сегодняшнего дня, слышать, как работает эта махина, можно было только часа в три ночи, когда всех звуков на территории – стрёкот насекомых и шаги патрульного охранника. Видеть не видел этот агрегат, но занимал он за оградой отеля отдельно стоящее здание размером метров двадцать на сорок, не меньше, которое можно было увидеть только с дороги. И употреблял он автоцистерну солярки за три-четыре дня. Так что «мёртвую» тишину разбивали только шорох нашей обуви и это тонкое «вр-р-р». Искать новых путей не стали, пошли тем же маршрутом, что и в первый раз. До прохода дошли, никого не встретив, проход миновали, вышли на «площадь» с пристанью для водных велосипедов у "некупального" бассейна, входами в рестораны и собственно входом в «эпицентр» отеля – лобби, офисы начальства, бар и мини–базар. Обычно с ветром на этом месте напряжёнка – ему просто неоткуда здесь взяться. Но сегодня тут веселился приятный сквознячок, игривый и непосредственный. Стосковался, наверное – последний раз ему воля такая была до остекления фасада. Сегодня же стёкла были в меньшинстве – целых осталось как бы не меньше десятой части… Работы здесь хватит всем – и стекольщикам, и уборщикам, и строителям. Причём уборщикам, наверное, больше всех. Помимо стекла и мусора – гильзы, похожие на «калашниковские», тела недоеденные , тела недоевшие… Съездили люди отдохнуть… Сходили люди на работу… Чего этому неизвестному Салеху припёрло сюда ехать? Заразился – так ехал бы в больницу! А теперь лежат люди, и не надо им ничего – ни отдыха, ни денег, ни работы… Так это что же, пока мы в ресторан ходили, тут помесь спасоперации с бойней произошла? Типа цирк уехал, а мы, клоуны, остались??? От размышлений и осмотра отвлекла трель звонка. - Привет ещё раз, Тамир! - Я через час буду проезжать ваш отель. - На подъезде звони, у нас тут чёрте что… - У нас тоже. Я еле-еле с работы выбрался. Скоро буду. Пока разговаривал, вертел головой по сторонам, отмечая, что вон охранник лежит, и вон… А это – явно не охранник! Что за персонаж? И вон ещё один – вояки местные? Охранники порадовали одним пистолетом и двумя снаряжёнными магазинами. А военные – американской с виду винтовкой и тремя магазинами. Вообще-то винтовок было две, но из второй хорошо стрелять только влево вверх – как так ствол погнуть умудрились – хрен его знает. Лобби встретило тишиной и отчего-то вонью, хотя ветер здесь ощутимо дул сильнее. И тел здесь лежало гораздо меньше – в основном, судя по одежде, туристы, персонала всего человек пять. Это что же, на весь отель мы одни остались? Зайдя за стойку портье, прошли через сейфовый зал в «святая святых» - сектор местного начальства. С дверью в кабинет Омара пришлось повоевать – не хотела пещера Аладдина пускать посторонних, замок на пол-оборота прокручивался – и всё. Но двух пинков белого человека не снесла – от первого хрупнула, от второго распахнулась настежь. Кабинет порадовал. И ключи нашлись, и богатым внутренним содержанием сейф поделился. Толстая пачка местных денюжек, рулончик американских и две коробки пистолетных патронов, по словам Саши, годных к употреблению в пистолетах охраны. Отвлеклись, набивая все пустые и початые магазины. Попили из персонального Омарова кулера. Потом Саша полезла в стол, а я, глядя на неё, вспомнил персонажа из соседнего с Омаровым кабинета. Похожий телосложением на Александру, довольно скользкий и неприятный какой-то тип, но минимум одно достоинство у него было. Мотоцикл, точнее, несколько. И, Омар делился, это дитя автострад вечно ему хвалилось комбинезонами, шлемами, новыми железными конями… Ни хрена не делал, сыночка одного из двух хозяев, чего ему – надрываться? Гореть на работе? - Саш, похоже, у тебя обновка будет, если звёзды встанут как надо! - ??? - Курточку свою не хочешь сменить на что-нибудь приличное? - Петь, ты реально бесишь иногда! Чем тебе моя не нравится? - Размером! И толщиной! Ладно, проще показать! Пошли! Выходя, Саша притормозила перед высоким шкафом типа одёжного. Нюх у неё, что ли? В шкафу нашёлся высокий сейф, вроде оружейного. Ключ нашёлся не на «служебной» связке Омара, а на «личной», так сказать, «автоключевой». Содержимое сейфа привело в восторг – половина ключей стала не нужна. Мы-то ладно, нам любое лыко в строку, но вот Омару на фига SPAS-12 в пластиковом кофре с кучей оружейно-охотничьих прибамбасов? Да ещё с двумя сотнями дробовых – расковырял пару – патронов? На врагов-суданцев охотиться? В итоге задержались ещё на пятнадцать минут – пока по мануалу разобрался, как заряжать, как переключать, как с предохранителя снимать. Потом в две головы и четыре руки, располосовав куртку Омара из тонкой кожи, придумали как и зафиксировали у меня на спине кофр, набитый содержимым сейфа – я только магазин подствольный набил и в карманы куртки штук пятнадцать патронов угнездил. «Проба» нового «ключа» удалась на все сто. Даже больше. Первым выстрелом выставил замок на двери неприятного типа. Вторым – куда-то в грудь – отшвырнул его, уже перешедшего в стан «мёртвоживых» от двери, прервав его радостную попытку обнять и облобызать. Третьим – запачкал его письменный стол его же мозгами. Пока я боролся с тошнотой, Саша зарылась в копию Омарова шкафа. Одобрительно похмыкала, посоветовалась неразборчиво сама с собой и заявила: - Отвернись, пожалуйста! А лучше выйди! - Мешаю? - Мне - нет. А вот ты, боюсь, насмотришься и спать беспокойно будешь! - Тогда – один-один! - В смысле? - Ты тоже не подарок! Пошёл, у Омара ещё попил и минут десять стоял в коридоре. Наконец из кабинета вышла… блин, не знаю как охарактеризовать… Живое воплощение идеальной подруги байкера? Вышла, в общем, повернулась и ушла. Показалась вновь, нагруженная двумя баулами. - Решила торговлей заняться? - А Алёнке? А на смену? - И как всё попрём? - Пока вниз стащим, а дальше видно будет! Сволокли поклажу без приключений. Только угнездили всё за стойкой портье – звонок. - Это я. Подъехал. - Сможешь на территорию заехать? - Попробую. - Давай. Мы тебя у парадного входа встретим. Да, что-то не так. Даже не спросил, кто это «мы». Ладно, скоро выясним. Мы вышли раньше, чем подъехал Тамир. Дополнения к пейзажу те же – тела и обглоданные, и «возрождённые», и россыпи стреляных гильз. На маленькой парковке – одинокое «отельное» такси, не отозвавшееся на вызов брелка с Омаровой связки. Тамир подъехал на маленькой скорости, объезжая тела. Слез со своего «коня», снял шлем. Вид у бедняги был – краше в гроб кладут. - Тотти (уменьшительное), что? Тебя укусили? - Нет. Пока сюда ехал, брат из больницы позвонил. - Что с мамой? - Мамы нет. И брата нет. - ??? - Брата куснул санитар в больнице. А маму съели. Он из какой-то кладовки или чулана звонил. Перед тем, как вам звонить, ему набирал. Он не подходит. И мама не подходит. И сестра, в Аргентину с мужем и племянниками уехавшая, тоже не отзывается. Мой прокатный центр сгорел. Что мне делать??? Домой в Асуан друзьям звонил – половина не подходит, половина ругается или плачет. За что? Зачем всё это? - Простите, как вас называть? Меня зовут Александра, или Саша. - Я – Тамир, или Тотти. Как удобнее. - Тамир, давайте пойдём к нам и всё обсудим, поговорим, поедим… Заодно с сумками нам поможете… - Хорошо. Где сумки? - Кстати! У тебя оружие какое-нибудь есть? - Нет! У меня вообще ничего теперь нет! - Так, давай до нас доберёмся, а там и расслабимся, поистерим… Я тебе сочувствую, но рыдать здесь – как-то… Давай под крышей! Угнездив сумки и оружейный кофр на мотоцикл, мы освободили руки. В итоге, Тамир с пистолетом за отворотом расстёгнутой мотокуртки буксировал свой пепелац неизвестной мне марки, а мы с Сашей его «конвоировали», она – с пистолетом в руке и винтовкой за спиной, я – с Омаровым SPAS-ом наготове. До нашего домика добрались уже в неторопливо сгущавшихся сумерках. Электроавтоматика работала, территория отеля неплохо освещалась густо натыканными фонарями, фонариками и фонарищами. Затащив на второй этаж поклажу и поприветствовав открывшую нам Алёну, быстренько разделили обязанности. Дамы меряют обновки и накрывают на стол, мы с Тотти прибираемся у меня в номере и готовим ему спальное место. Омара похоронили, вытащив вместе с матрасом и покрывалами, в неизвестно кем и неизвестно для чего выкопанной неглубокой канаве у живой изгороди, отделявшей территорию отеля от остального Египта. Как смогли, засыпали, сталкивая сухую землю ботинками. Сверху прикрыли могилу матрасом. Ну да, без особых удобств сегодня ночевать придётся Тамиру, если не зайти в копию нашего домика, стоящего метрах в тридцати. Посоветовались – и пошли. Домик встретил темнотой и безлюдьем. Дверь открылась от удара ногой, московский автобусный билет удачно заменил ключ-карту. В мой номер ввалились через десять минут, нагруженные матрасом (Тамир) и охапкой постельного белья (я). Пока он готовил себе лежбище, я скоренько ополоснулся и прополоскал пропотевшее «подкурточное». Потом душевую занял Тамир. Дождавшись его появления, я взял «№2» из «набора отдыхающего» - вторую бутылку «Сворда», и мы отправились наверх. Меню не поражало изысками – остывшая картошка, пицца, подзаветрившиеся овощи и свинина. Из напитков – виски и вода из бутылок. Не пивший и не евший свинину до сегодняшнего дня Тамир, заявивший «Аллах бросил меня!» выцедил гостиничный фигурный стакан вискаря и вгрызся в Мишкину свинину. Я последовал его примеру. Не лучшее поведение в час БП, знаю. Но глодала злость на себя за малодушие – я домой так и не позвонил. Сам себя пытался обмануть, надеясь – если не знаю, то у моих всё нормально. Боялся до судорог набрать номер. Не хотел услышать, что родных больше нет. Никакого застолья – в хорошем понимании – не было. Поели, выпили и мы с Тамиром пошли к себе. Без говорильни легли и уснули, даром что время детское – десять вечера по Москве. Ночь прошла отвратительно. Снились кошмары, «кино, стрельба, погони» с уклоном в хоррор и ужастики. Причём и проснуться не получалось, так что эта тягомотина выносила мозг всю ночь. Утро – семь часов местного - быть добрым отказалось напрочь. Мало того, что вчерашние околофизкультурные упражнения отдавались в спине и плечах, так ещё болела недооткушенная рука. И явственно потряхивало – как от недостатка сахара в крови, эдак подколбашивало неприятно. Тотти – Тамир ещё дрых, похрапывая. К лучшему – заняв сидячее место в ванной, посидел – подумал обо всём, помылся, благо вода текла и, чувствуя, как оживаю, вышел в комнату. Тамир сидел в одних трусах и беззвучно плакал. Трясся, а из карих глаз горохом набухая и стекая по щекам, лились слёзы. - Привет! - Я проснулся – а всё не приснилось. Всё так, как есть. - Я тебе сочувствую и соболезную. Но отпаивать тебя водкой не могу. В заднице все, и ты, и мы – вместе и по отдельности. Я сам родителям звонить боюсь. - А что делать теперь? - Есть у меня идея. Ты года два уже собирался к нам, в Россию. А всё не выходило. Как насчёт составить нам компанию? - Это как? - Либо морем, либо сушей. «Тушкой, чучелком», но у вас мне лично, при всей любви к морю и теплу, делать нечего. По большому счёту, кроме тебя я здесь не знаю никого, местные реалии неизвестны… Так что – домой. - А девушки? - Они – землячки мои, об их планах давай с ними поговорим! Приводи себя в порядок и пошли, за завтраком пообщаемся. За завтраком из вчерашних трофеев и остатков свинины – два батона твёрдокопчёной колбасы пока не трогали – в три российские головы и одну курчавую местную обсуждали планы на «сейчас» и «вообще». Тамира в компанию приняли, на «сейчас» решили добраться-таки до комнаты охраны, на чуть позже – найти еды. По поводу «вообще» - добираться до дома. Как – обдумываем по отдельности, вечером обсуждаем. Итак, мы – уже втроём – выдвигаемся в «караулку», Алёна, как и вчера, на поиске информации. Для самообороны ей был оставлен один из двух имевшихся пистолетов. Выдвинулись в следующем порядке: я, как лоцман, шёл первым с дробовиком наперевес, за мной сзади справа Саша с пистолетом, и слева – Тамир, перед выходом сноровисто разобравший и почистивший винтовку, доставшуюся от военных. У меня через плечо висела моя «отдыхательная» сумка, избавленная от содержимого. Смотрелись мы, на «допесцовый» взгляд, достаточно странно – тепло одетый толстый мужик с ружьём и за ним – пара байкеров, тоже вооружённых. Если смотреть на отель сверху, то он напоминает цифру «четыре» или стул, положенный набок. Два «верхних рожка» направлены к морю, длинная «ножка» или «спинка стула» протянута от «поперечины» или, если угодно, «сидения», в сторону шоссе «Марса-Алам – Эль-Кусейр», не доходя до него метров сто. Вот в этой «спинке» и находилось то, что нам надо. В том же крыле, но ближе к центральной «поперечине», находились и магазинчики, торгующие сувенирами, одеждой и прочей ерундой. А кстати, там и небольшой «продмаг» же был – правда, я туда за сигаретами только пару раз заходил, когда курил, но молоко там видел и печенюхи вроде были. И консервы какие-то. Надо будет зайти. Пошли не через основное здание, а вдоль «длинной ножки», оставляя справа фырчаще-подвывающее здание генераторной и служебную автостоянку. Шли осторожно, останавливаясь на любой шорох – не знаю, как Тамира и Сашу, а меня как-то вчерашняя борьба в партере не вдохновляла на повторение. Дошли, никого и ничего не встретив. Даже обида какая-то почувствовалась – готовились, «техасскими рейнджерами» крались, а всё зря. Помещение охраны встретило порядком и безлюдьем. Небольшая комната-предбанник, стол с телефоном – типа место дежурного, и недлинный коридор с шестью дверями. Пять дверей незапертых – поочерёдно осторожно открывали и осматривали каждую. И запертая. Запертую оставили «на сладкое», занявшись обыском открытых. В раздевалке всего прибытка – три «патрульных» пояса со всеми навесками, но пустыми кобурами. И тут же опорожнённая «не глядя» в сумку - настенная аптечка. Следующая комната – четыре туалетных кабинки, две раковины и две душевые за отдельными дверями. Умылись по очереди, пошли дальше. «Комната отдыха» или что-то вроде неё – пара столов, телевизор, чайник, кофемашина, два торгомата – один с напитками, второй - с какой-то съестной хренью. Четвёртая – кроме лавки, ничего. Пятая – кабинет босса местного. Кожаное кресло, компьютер, диван, маленький сейф. Ключ от сейфа нашла Саша, вывалив бумаги из ящиков стола на пол и поочерёдно выдернув из стола и перевернув каждый. Вот тут и был обнаружен ключ, прилепленный скотчем к дну нижнего ящика. Сейф порадовал в основном Сашу: в нём, занимая практически весь объём, находилась пластиковая упаковка – чемоданчик с пистолетом «Глок-19» внутри. Не должна, по идее, девушка писать кипятком от радости, найдя подобный девайс. Неправильно это! Всё, что было «в открытом доступе», осмотрели, теперь заглянем в «закрома». Заглянули, блин, разбежались на голенищах… Уж я-то точно. Радужные мечты о неиссякаемом источнике оружия и боеприпасов разбились о суровую действительность. Всех трофеев – пять пистолетов, видимо - оружие тех, у кого был выходной, два десятка коробочек с патронами и десяток снаряжённых магазинов. И несколько пакетов с комплектами формы, как в насмешку, все – моего размера. Куртки мне не подошли – карманов мало и фасон не мой, а вот штаны, померив, затолкал в сумку. Вернулись к столу дежурного, собирая то, что казалось нужным. Распотрошили торгоматы в комнате отдыха. В раздевалке, подумав и заново перебрав кучу обуви, подобрал себе две пары малоношеных высоких, но неожиданно лёгких ботинок. Только как волочь всё «до дома»? О! А не прогуляться ли до стоянки??? На стоянку отправились, оставив найденное и заперев помещение. Ну на фиг, ещё заползёт кто-нибудь, и хорошо, если живой. На стоянке – ни души, широкий выбор западноевропейского и американского автопрома и красивый «Дукати» дважды покойного мотоциклиста – заместителя Омара. Пока мы с Сашей осматривали наследство Омара – новенькую «Мицубиси L200», Тамир, охая, нарезал круги вокруг «Дукати». «Мне не понять, я не любил» - да, красиво, да, радует глаз, но не более. Не моё это. Так что он даже обиделся на мою реакцию в духе «Вот кабы ты мне сало показал али колбасу!» А вот «Мицубиська» порадовала – и полным баком, и широкой резиной… Да всем! Двойная кабина сулила приют на время пути, кондей – прохладу, кузов – транспортировку вещей, необходимых и не очень. За оставленными в помещении охраны вещами подъехали, как короли – не торопясь, со вкусом. Загрузили приготовленное и прогулялись до «продуктовой палатки». Прогулялись удачно, разжились несколькими упаковками полторашек воды, соками, молоком и некоторым количеством хавчика – вяленой и копчёной говядиной в вакуумной упаковке, «долгоиграющим» хлебом и сладостями. В общем, голодная смерть нам в ближайшее время не грозила. По инициативе Александры опять пошли на «офисный» этаж. Цирк с конями, да и только! Тишины и незаметности хватило только до обнаружения в одном из кабинетов копии Омаровского сейфа. Ключей от него на связке не нашлось. Итог – шаманские пляски, поход за «чем-нибудь» в машину, грохот, сдержанные матюки и в итоге – совершенно пустой сейф. На этот раз матюки уже не сдерживал никто. Сил душевных после такого облома не осталось. Грустные и усталые, уехали «домой». Алёна «порадовала» разнообразными и разноязыкими видеороликами на тему «ужас – в каждый дом!» Что это за хворь и откуда – никто не знал и не говорил, точнее, высказывались одни догадки, смелых заявлений в духе "Гена Бобков - это я!" не было... Некоторую пользу принесла какая-то передача, в которой бодрые легковооружённые люди демонстрировали, как обезножить «врага» пулей в сустав и чем лучше добить упавшего. А всё остальное мне лично нервы не давило, так как после посещения закусочной у бара происходящее на экране ноутбука, с моей точки зрения, выглядело достаточно обыденным. Под небольшое, грамм по сто, возлияние за обедом шло обсуждение, как выбираться из этих тёплых краёв. Через Суэцкий канал и «вдоль берега» до родного отечества? Или «вокруг земного шара» - в Прибалтику? Огорчало, что специалистов по судовождению не было. Хотя, представляя «анабасис» Египет – Иордания – Израиль – Сирия – Турция – Грузия – наконец, Россия, а там ещё… В общем, шкипер нужен. В разгар «дискуссии», уже под кофе, потух свет и затих кондиционер. Гостеприимный отель «адназначна» дал понять, что нам пора. Пора так пора, нам собраться – только подпоясаться, так что через минут сорок мы выехали на шоссе, идущее от Марса-Алама вдоль берега Красного моря на север, к Эль-Кусейру, Сафаге и прочим курортам. Достаточно некомфортное ощущение – ехать за рулём в, по сути, угнанной машине, набитой краденым имуществом и «левыми» стволами. И сама езда – если раньше отели отмечались вывесками, красиво оформленными въездами на территорию, а местами – колоритными мини-базарами, то теперь – пожарами, пятнами засохшей крови и изредка – вялыми «мёртвоживыми», бесцельно бродящими на солнцепёке. Живых не встречалось. Два раза на местных «постах ГАИ» видели россыпи гильз и разбитые машины. Движения ни попутного, ни встречного транспорта, к добру или к худу, тоже не было. Отъехав километров на двадцать от отеля, увидели справа объект, явно имеющий отношение к местным воякам. Что за объект – мне в предыдущие визиты так и не объяснили, но здоровая радиомачта, пяток зелёно-жёлтых бытовок и несколько трёхосных грузовиков говорили сами за себя. - Заедем? - А смысл? - Явно вояки. Может, узнаем что или разживёмся чем-нибудь! - Давай заедем. Но аккуратно! Смысла в «аккуратности» не было – навстречу нам из снесённых явно не только что ворот, представляющих из себя деревянную раму с натянутой колючей проволокой, разболтанной походкой двигался «мертвяк», одетый в заляпанную чёрно – бурыми пятнами форму. Сбивать его не стал – притормозил, и Саша, проверяя новый пистолет, застрелила его. «Расходиться» по территории не стали – разделились на «сидящих в засаде» сестёр, оставшихся у машины, и нас с Тамиром, бдительно осматривавших бытовку за бытовкой. Всего нашли семь тел, изрядно поклёванных пулями, и пять – обожранных почти до костей. А цвет, а запах! Правда, наряду с «неудобствами», наличествовали и приятства. Заехали мы не зря. Находки не могли не радовать – удалось разжиться тремя местными «калашами», всё отличие от знакомых с детства – цевьё с рукояткой типа пистолетной, и ободранный до дерева лак. И патронов к ним в достатке – в одной из бытовок наличествовала некая помесь каптёрки и оружейной комнаты. Там и нашлись два запечатанных цинка с арабской вязью и родными и любимыми цифрами 7.62х39. Плюс к этому – некоторое количество рационов питания в запечатанных пакетах из крафт-бумаги. По словам Тамира – местного производства. Распотрошили один – для ознакомления и дегустации. Кому как, а мне показалось очень похоже на америкосовские – та же "самогреющаяся" булка, пара упаковок для подогрева в микроволновке и пакет типа «Зуко» для растворения в воде. С непривычки вкусно, но постоянно жрать подобное – увольте. Помимо оружейно – продовольственных радостей, каптёрка порадовала эдаким застеклённым стендиком (на шкаф эта поделка не тянула) с тремя парами ключей автомобильных и одним – по словам опять же Тамира, прочитавшего надпись на бирке – от отдельно стоящей будки с радиохозяйством. Сходили заглянули туда. Зря пёрлись – я лично вышел оттуда, ощущая себя тараканом, поползавшим по материнской плате компьютера – что-то гудит, что-то пикает, дует горячий воздух, везде какие-то провода, пахнет необычно и ничего не понятно. Ничего отрадного не обнаружили в общем и вернулись к девушкам. Перекусили колбасой с хлебом, печенюхами, запили не успевшими степлиться соками. Попарно – сперва девочки, потом мальчики – посетили неожиданно чистенький и опрятный туалет, расположенный в одной из бытовок, привели в боеготовность, перебрав и почистив, найденные «стрелялки» и тронулись в путь. Оставшиеся восемь километров до Эль-Кусейра промчались за пять минут. И встали! С визгом шин, «целованием» Тамиром лобового стекла – хорошо не разбил свою кучерявую голову и само стекло – и недовольным дуэтом сзади. Правда, разглядев то, что ждало впереди, дуэт недовольство поубавил. Впереди стояла толпа. Нет, ТОЛПА! Со ста метров она воспринималась чем-то монолитным, страшным и непонятным. И явно недружелюбным. - Подъедем поближе? - А другого пути нет? - На карте – нет. Может, бедуинские тропы и есть, но найти не могу. - Тамир! Не в курсе, объехать можно? - На мотоцикле – да. - Чего делать будем? - У вышки остался броневик с пушкой. Если это то, что я думаю, то вам, мальчики, осталось его завести. Это Александра отожгла... Мы с Тамиром переглянулись в некотором обалдении. Женщина – артиллерист? Хотя, вспоминая недавнюю стрельбу из пистолета… - Чего замолчали? - Давай сперва это… Подкрадёмся, посмотрим, а потом отъедем и посоветуемся. Чёрт меня дёрнул! Подкрадёмся… Ага! За рулём – на цыпочках! Совершенно незаметно для «комитета по встрече»! Хорошо, перед въездом в город находилось что-то вроде стоянки для грузовиков! Стоило нам до неё доехать, как людское море заколыхалось и направилось в нашу сторону, неторопливо, но зато безостановочно. Как в штаны не плеснул, панически выворачивая руль, разворачиваясь – не знаю. Тамир сидел рядом и цветом кожи напоминал давешнего спасателя – купальщика. Грязно-серый такой потомок "арапа Петра Великого". Я, скорее всего, мало чем от него отличался. Остановила моё паническое отступление Саша. - Тормози! - Ну затормозил! А зачем? Едем же, как договорились, знакомиться с техникой! - Наблюдаем! Блин! Она, похоже, взаправдашний капитан… Саша тем временем, открыв расположенный над задними сидениями прозрачный люк, высунулась из него и в найденную в комнате охраны «биноклю» обозревала южные окраины Эль-Кусейра. Насмотрелась минут за пять, заняла своё место на заднем сидении и скомандовала: - Поехали! - Каков результат? - На машине точно не проедем. Завязнем. А вот броневик… - Что – броневик? - Если он снаряжён и исправен, то, постреляв и проредив толпу, можем проехать. Но – если не всё население вышло на улицу, запрудив шоссе из конца в конец… Тогда будем думать. Приготовления к триумфальному повторному визиту в негостеприимный город продлились до полудня следующего дня. Сперва обошли территорию, потом откупоривали БТР. Потом рёхнулись, что дверь «не подпёрта брёвнышком», и восстанавливали ворота. Потом заправляли местный генератор, желая электричества и связанных с ним благ. Уже в сгущающихся сумерках, пока Саша с Тамиром колдовали внутри «Фахта», разбираясь с его кишочками и сверяясь с найденной в одной из «захоронок» замасленной инструкцией по эксплуатации, напечатанной арабской вязью – хвала авторам, с понятными иллюстрациями, меня пробило на «оживить» один из грузовиков. По закону подлости, завёлся тот, который оказался без одного из шести колёс. Но зато с кунгом, а не тентованный! По тому же закону, «залп из башенных орудий» прозвучал в момент наживления гаек на свежеустановленное колесо. Ключ сорвался, гайка улетела, колесо отвалилось и прилегло метрах в двух от места штатного крепления. Далее – недолгое прихрамывание на отбитую сорвавшимся ключом ногу до броневичка и бессвязное матерение на артиллеристов. Бессвязное из-за здорово кровящего ободранного пальца во рту. Пока довольная возросшей огневой мощью Саша бдительно озирала окрестности, я с пришедшим на помощь Тамиром споро прикрутил колесо и совершил проверочный автопробег вокруг лагеря по как специально накатанной с внешней стороны ограды дороге. - Петь! А зачем грузовик? - Тотти, на всех патронов ведь не хватит! - И? - «Мицубиську» как таран использовать нельзя, так? Поэтому её жёстко пристёгиваем к грузовику и протаскиваем через город. Сцепка есть. Как – я уже напрягаю мозг. А дальше будет видно. Пока мы с Тотти совершали «автопробег», дамы проявили чудеса хозяйственности, сварганив ужин и приготовив «спальные места» не только себе, но и нам. Себе – в броневике, нам – в каптёрке. Поели, поболтали ни о чём, старательно избегая тем, связанных с реалиями сегодняшнего дня и с родственниками. Выпили понемногу и разошлись по «койкам». Завтра будет тяжёлый день. Хотя кому я вру-то, думал я, лёжа без сна с закрытыми глазами. Ай-ай, завтра поднапряжёмся, а послезавтра начнётся сплошной релакс с оттягом, нега на простынях, бухло, хавчик и согласные на всё тёлки… Тронулись в путь, называется – сорока километров в сторону дома за день не одолели… Прям «Мчались танки, ветер подымая!», ага. Такими темпами аккурат к Новому Году доберёмся, и не факт, что к следующему! Еды дней на пять максимум, топлива – на полтыщи километров, впереди либо «пески Синая» с кучей недружелюбного народа, либо неясная перспектива найти водный транспорт, и тогда – солёная вода в гомерических количествах, мели-отмели, рифы и прочее. Ситуасьон, блин, как в анекдоте: «Пасаны, я с тёлкой познакомился! 90-60-90! – ух ты! Везунчик! – Ага! И это – только голова!!!». Неее, никуда завтра не тронемся, пока не обыщем по-новой этот кемпинг военный! И это была «последняя мысль в пацакской башке» на сегодня. Гос-споди! Как на даче хорошо! Даже, перебрав за ночными игрищами в преф и домино! Хе, это во сколько же расползлись-то? И неплохо откушали за игрой, раз до кровати не дополз, а увалился на крытой веранде, не раздеваясь… Котэ потихоньку бродит по поликарбонатной крыше, скребёт чем-то… Блин, гадить там умащивается, что ли? А скребущие звуки почему-то в скрежет переходят! Стоп! Какая дача, какая кошка??? Судорожно бегаю глазами по полутёмному помещению, нашаривая руками автомат. Лежащий рядом Тамир занимается тем же – лупает глазами и свой автомат нащупывает. Время – судя по прохладе и нежно-голубому свету, льющемуся из маленьких окошек – часов пять утра. Страшно до беспамятства! Дальше «история помчалась вскачь, стуча копытами по черепам дураков». Не в смысле, что Первая Конная пронеслась во главе с Будённым и не голая леди Годива на лошади проскакала. И даже не кудрявый Есенин на розовом коне «весенней гулкой ранью». Сверху грохнуло, света прибавилось. На улице раздалось «бахбахбах», на крыше – нечто среднее между «шлёп», «плюх» и «хлюп», но дважды. И всё это – громко так, отчётливо, не оставляя простора для работы мысли. По крайней мере, с баханьем – не далее как вчера познакомился, блин. А вот что хлюпало – сейчас узнаем. «В побудке с помощью пушки что-то есть – бодр, свеж, сна ни в одном глазу и нет мыслей, что сперва – зубы чистить или мыться!» - думал я, пытаясь делать три дела одновременно: выбраться наружу, передёрнуть затвор и ощупать себя на предмет лишних предметов в штанах. Штаны сухие, затвор передёрнут, я на улице. Тамир рядом. Люк на башне женской спальни откинулся, Саша – женская логика! – жестами показала, что она объедет наше лежбище справа, а мы должны обойти его слева. Пока я тупил, обдумывая уместность «языка жестов» после артподготовки, Тамир дёрнул меня за рукав и зарысил за угол. И тут же начал стрелять. Выпрыгнув из-за его спины, я рассмотрел, куда он палит. И присоединился, правда, не заполошно, а отсекая по 2-3 выстрела. Больше всего «ЭТО», ползущее метрах в пятнадцати от нас, напоминало гусеницу с головой посреди тела – мокро-слизистого, мускулистого. В голову и палили, по крайней мере, я. Появление броневика совпало с прекращением двигательной активности «червячка». Подошли, перезарядив оружие, поближе. Мерзость. Ни фига не червячок – злобно-ужасная пародия на человека. А полз он из-за Саши – она из пушки отстрелила ему левую ногу и левую же руку с частью плеча. Вот и пытался он – или она – уползти подальше от негостеприимных хозяев. А те ему не дали. - Саша, а с чего вдруг ты спозаранку в башне делала? - Считай, что не спалось. Не нравится объяснение? - Да я так… Спасибо, кстати! Большое! - Да-да! И от меня!!! – это Тотти «отмер», кавалер галантный… - Всё прозаичнее. Вышла пописать, обратно залезла – а эта пакость на вашем домике сидит… Пока в башню, на Алёну наступив, пробралась, пока оттуда глянула – она уже к «вскрышным работам» приступила. Хорошо, после вчерашней «проверки» всё оставила, как есть. Так что дала бронебойными – её и смыло с крыши. И сразу вы вылезли. Постояли минут пять, потрепались «ниочём» облегчённо. Не знаю, у кого как, а у меня ощущение – как перебегал дорогу, уже на тротуаре – а за спиной проносится «длинномер» не тормозя, только острее, что ли. «Смерть пришла и ушла, никого не забрав…» А потом появилась недовольная Алёна. Оставив сестриц выяснять, стоило наступать на единоутробную спящую сестру и «добуживать» залпом «из башенных орудий», мы с Тамиром не торопясь прошлись по огороженной территории в поисках пропущенного накануне. Толкового ничего не нашли и в итоге вышли на обрывистый берег моря. Как по заказу – именно в тот момент, когда восходящее солнце, задержавшееся на линии горизонта, как бы отрывается и прыжком эдаким воспаряет над ней. Полярный лис полярным лисом – а всё равно красиво и захватывающе, как впервые «вживую» это увидел, не перестаю кайф от этой картины получать. Минут пять тупо пялился, глядя на наливающийся неторопливо слепящей желтизной красно-оранжевый шар. От эдакой медитации утренней отвлёк чувствительный толчок под рёбра. - Папа, задумался? - Ага. Красиво. - На море смотри! - Ну, кораблики… - Вон тот, за сухогрузом! - Каким??? - За спиной – транспортёр и сёстры. Прямо – пассажирское судно. Левее него, но ближе к нам – сухогруз. За ним, вон, из-за него появляется, видишь? Километрах в трёх от берега действительно виднелись корабли, но ни тип, ни принадлежность, ни тем более смысл их телодвижений мне был непонятен. Чего Тамир завёлся? На мой вопрос по поводу его возбуждения Тамир разразился небольшой лекцией. Приведший его в восторг кораблик – «со службы их не видел!» - сторожевой катер израильских ВМС. Небольшой, мореходный и с изрядной автономностью – не год, конечно, но всё же… - А откуда познания-то? - Я должен был в мотористах служить, даже учился, но вместо моря просидел на суше – в районе Нувейбы, наблюдая за морем и повышая уровень «боевой и политической», читая газеты и обихаживая дизель-генератор. - И таки шо с корабликом? - Он не управляется. Дрейфует. - Предлагаешь взять на абордаж???? Вплавь, кролем, добраться? - Нет. Но мысль правильная. Надо обдумывать. - Давай-ка на ходу обдумаем, ладно? Пора выдвигаться, а мы неумытые и не евшие ещё. Предотъездные дела не затянулись. Спустя полчаса выехали – впереди «на лихом коне» Тамир за рулём броневика и Александра в башне, за ними я и Алёна в кабине грузовика. До Эль-Кусейра добрались не торопясь – и броневик явно не гоночный болид, и я не очень уверенно чувствовал себя за рулём грузовика с прицепом. Остановились за полкилометра до города. Вышли, поглядели в бинокли на всё так же стоящих живых мертвецов. - Саш, ты как капитан – что скажешь? - Планов, на мой взгляд, два – либо стреляем и проносимся насквозь, либо стреляем и едем не торопясь. - Если позволите насквозь гражданской женщине сказать… - Просим-просим! - С Петром в кабине, конечно, приятно ехать… Но если припрыгнет двойник утреннего «посетителя», приятная езда окончится. Для нас, по крайней мере. Так что – это моё мнение – едем вчетвером в броневике. Кружочек по городу мотанём, если получится – вернёмся. Логично, на мой взгляд. Да, и «гуртом и батьку бить легче», и «на миру и смерть красна». Поддержал Алёну, Саша неодобрительно покачала головой, а Тотти молча полез на водительское сиденье. Ах, какими красивыми были мечты… Враги сами лезут под пули, ложатся штабелями или в панике разбегаются… Хрена лысого! После короткой пристрелочной очереди, неприятно давшей по ушам, людское море заколыхалось. Мы с Тотти хором попросили «тайм-аут» и занялись изготовлением затычек для ушей – «штатных» шлемофонов было всего два, и оба – на девушках. Как следует законопатившись, проорали хором «Огонь!» и приникли к биноклям. После приблизительно двадцати выстрелов «южный» въезд в Эль-Кусейр заволокло дымом и пылью. Постояли минут десять, ожидая, пока развеется облако. Толком не дождались и подъехали поближе. От «эпического полотна» хотелось блевать, пардон. Половина мозга орала «Это какая-то компьютерная игра!», половина – «Это жизнь! Вот такая херовая у нас жизнь!» Метров тридцать дороги, покрытой слоем сплошного плохо провёрнутого «фарша», даже не фарша, а гуляша, местами шевелящегося. И уцелевшие, покидающие «место происшествия». Постояли, продышались и поехали. Сперва по этому "гуляшу", потом выбрались на асфальт. Проехали, правда, немного, метров двести – «сквозная» дорога оказалась напрочь закупорена огроменной пробкой. Тотти капитально взопрел, сдавая задом. Сунулись по набережной объехать завал – упёрлись в толпу мертвяков возле мечети. Ну, почти упёрлись, метров пятьдесят от поворота проехали. Картина маслом – Тотти неслышно орёт на родном языке, пытаясь сдать назад, я неслышно матерюсь, сам себя не слыша, и поделать ничего не могу – нечем заняться, так что пялюсь в эту толпу, а над нами гулко стреляет пушка. Не знаю, кто как, а я себя осознал, только когда Тамир с рёвом пронёсся мимо оставленной «на потом» нашей сцепки. Насилу привлёк его внимание, а то уехали б в Марса-Алам. Пока он разворачивался, благо полотно дороги поднято над окружающим ландшафтом невысоко и кюветы символические, я лихорадочно бил в башке мысли на тему «а чо дальше-то?» Вот не люблю я коренных изменений даже в общих чертах сложившихся планах! Прям как командование вермахта в Великую Отечественную… Явно немцы в роду были! Тут же непрошено в голову влезла картина 22 июня и толпы зомбей, поедающих вероломных оккупантов. Хмыкнул, но тут же изгнал её, как кощунственную и неконструктивную. А пока изгонял, Тотти уже к грузовику подъехал. Договорившись ехать в место ночлега, я пересел в автопоезд и, развернувшись, попылил по слегка уже занесённой песком дороге на юг. Ехал первым, так как броневик вонял – мама не горюй. Вот ещё проблема – как отмыть от мертвечины это бронечудовище! Доехали, пока девушки занимались обедом, с помощью найденного длиннющего шланга, который с трудом, но подключили к пятикубовой цистерне с водой, слегка отмыли колёса и колёсные арки. Заодно и сами помылись. Вонь уменьшилась или я принюхался? Скорее второе, наверное – по первости в казарме тоже глаза резало, а потом как отшибло… Вернулись, расселись в нашей с Тамиром «спальне» вчетвером и уныло как-то принялись за армейские сухпаи. Даже не уныло, без энтузиазма просто. Алёна попутно что-то рассматривала в ноуте. - Тотти, а ты с утренним корабликом справишься? - Что за кораблик? - Саш, мы утром в море, километрах в трёх, еврейское судёнышко видели… - С моторами – их там два – справлюсь, а вот как капитан и лоцман я – никакой. - Тотти, а вы… - Саша, мне, если не против, говорите «ты»! - Взаимно! Ты местные отели хорошо знаешь? На предмет катеров каких-либо? - Километрах в десяти в сторону Марса-Алама, целых два. Но оба – большие, много народа было… Но чуть дальше, ещё километров пять, есть «Центр морского отдыха», оттуда дайверы даже в Судан катались! И вот там… Маленький, человек на сорок, "элитный" отельчик при большой пристани, разных катеров с десяток, и небольшие есть, на пять-шесть пассажиров, и два – человек на десять. «Жить стало лучше, жить стало веселее!» И челюсти заработали у всех, глаза заблестели, и Алёна клавишами как-то бодрее затукала. После оживлённого обсуждения, прерываемого на консультационное прилипание к экрану компьютера, план-минимум вызрел: доедаем и выдвигаемся единым целым на броневике в «центр», находим лодку и плывём – не моряки, нам плавать можно – к израильскому кораблику. А там видно будет. План-медиум: не обзаводимся водным транспортом в «центре» - ищем в отелях. Ну, а «максимум» остался прежним – вернуться домой живыми и здоровыми – остался неизменным. Определённость хоть в чём-то – великая вещь! «На вахте» никого не оставили – не по раздолбайству, а из-за опасения за остающихся. Оружейный мегадевайс-то уезжает, а ну как нагрянет кто? Хоть мёртвый, хоть вооружённый живой? И гадай уехавшие, как там оставшиеся, и наоборот… Так что, решив, что «сядем все!», загрузились в проверенный броневик, только на этот раз за руль сел я, а абориген Тотти показывал дорогу. Первый отель, в котором могли быть подходящие нам плавсредства, проехали «на рысях», даже не занявшись первым «вечным» делом – глядеть на огонь. Кто подпалил отель - неизвестно, но горело всё – полыхало здание, часть пальм, даже газон перед отелем то ли парил, то ли тлел. И запах… Потом проехали через толпу мертвяков у здоровенного комплекса «свисс отеля», сбив двух зазевавшихся «бывших клуш» - блин, не любил в «допесцовой» жизни подобных персонажей. Приехал купаться и загорать – на фига тебе шпильки десятисантиметровые, меха и кило брюликов в золоте? Особенно напрягали подобные в средней руки отелях – взгляд леди в пабе для черни, понты, всё им не то и все не те, одно быдло вокруг, а это так утомляет… Прынцев им подавай, королевам зажопинским, и всеобщего поклонения… А дальше мы попали в аварию! Особенности вождения автотранспорта в Египте… Ну что про них сказать? Какие ПДД могут быть у потомков бедуинов? Может, на севере, в Каире там или Александрии, всё по-другому, а здесь – ужоснах! Приснопамятные водители маршруток по сравнению с ними – наидисциплинированнейшие участники дорожного движения! Нет, те же бензовозы или автобусы туристические ещё куда ни шло, позволяют себе только непрерывное бибиканье, по поводу и без, но «узок их круг, страшно далеки они от народа!» В массе-то – как хотят, так и ездят! Только светофор уважают. Разметка, знаки – деталь пейзажа, не более. Вот такой деятель, решивший «зализать» поворот, выйдя на «встречку», нам и попался. Я-то рулил себе, не превышал, не обгонял, по своей полосе, конец подъёма с указателем, предупреждающим о крутом повороте направо, вдруг белое пятно, удар – и мы стоим. Тотти об автомат нос оцарапал, я пузиком о баранку приложился. Сзади Алёна загромыхала чем-то, и Саша громко и внятно высказала своё мнение о неожиданной остановке. Пока я оправдывался и заводил наш пепелац, Тамир наружу выскочил. Я отъехал, точнее, съехал с виновника аварии со скрежетом и лязгом и тоже вылез, присоединясь к осматривавшему место ДТП «аборигену». «Белая молния» оказалась местным ментовозом – полицейской машиной. Живых, на первый взгляд, в ней не осталось, по крайней мере, спереди. Два безголовых тела, залитых кровью. Что творилось на задних сиденьях, загромождённых смятой в гармошку и оторванной от передних стоек крышей, у меня лично желания выяснять не было – останки водителя и переднего пассажира своим видом глаз не радовали. Да и, откровенно говоря, ссыкотно было – начнёшь их вытаскивать, реанимировать, а они в благодарность жрать нас примутся. Так что – нафиг гуманизьм, лишнее это. А вот Тамир удивил. Для начала совершенно спокойно вытащил из кобур водителя и переднего пассажира пистолеты и запасные магазины. Потом, дотянувшись до ключей в замке зажигания, с пульта открыл багажник. И в довершение снял с руки водителя часы. - Тотти! Ты меня пугаешь! - Чем? - Ну оружие – ладно, но часы-то? - «Улисс Нардин», стоят как Асуанская плотина, новенькие – этот поц явно стибрил где-то. - Поц??? - Что тебя удивляет больше? Что я часами разжился или..? - Блин, скорее «или»… - Ты что, правда думаешь, что весь Египет, как один, ненавидит евреев? - Ну как-то типа да! - Да двум третям, если не больше, что Израиль, что евреи – похуй. Кровью мусульманских младенцев не питаются, не насилуют и не грабят – живут рядом. Что мне, гореть огнём священной ненависти? У меня семья, бизнес свой, маленький, но свой – мне некогда! Вот Судан – это да!!! Это... Всё, уселся на любимого конька… Если не остановить, его пропрёт на часовую лекцию о «выродках рода человеческого», живущих за линией южной границы. Год назад уже просвещал. - Давай потом как-нибудь новости перескажешь, а? Ты багажник зачем открыл? Вот и пойдём глянем! Глянули, блин… Нет, приятства были – два местных «калаша» нечищеных и туристическая сумка с патронами россыпью и магазинами, но и всё! Одна из двух оставшихся сумок набита – с виду – низкопробной ювелиркой, а вторая – вперемешку пачками долларов и евро. Дебилы! Откупаться от мертвяков собирались? Или войну объявлять кому-то? Лучше б хавчика какого-нибудь запасли, всё ж нам полезнее было. Дотащили трофеи до машины, загрузили, загрузились сами, вкратце девушек проинформировали и тронулись дальше. Отъехали метров на десять от бывшего полис-кара, сзади неожиданно «Бам! Бам!» Я тормоз в пол, Тамир многострадальным носом опять приложился, и Алёна вновь загрохотала чем-то. - Саш! Погоня? - Нет. Ментов кремировала. От греха. - Можно ехать? - Трогай! Ухмыляясь, я "тронул". В зеркале заднего вида стоял чёрный столб дыма, рвущийся в небо. Здание «Центра морского отдыха», точнее, съезд к нему, привнесли в неуютно-хмурое моё настроение неожиданно весёлую струю. Наверняка в предыдущие визиты мимо проезжал, но взгляд за эту вывеску зацепился впервые. Представьте себе щит приблизительно три метра на четыре, на котором крупно написано «MARINA CENTER». А ниже, но крупнее – «МАРИНА ЦЕНТР» и местный мобильный телефон. Мысль, что девушки с Тверской перекочевали сюда с холодных и негостеприимных московских улиц и ударно рубят местные фунты, неожиданно развеселила. А уж обалделый вид Тотти, с которым он выслушивал причину моего «пробоя на хи-хи», и вовсе задрал планку настроения на невиданную за время зомбокалипсиса высоту. Собственно, сам центр воображение не поражал. По всей видимости, когда-то кто-то по-житейски смекалистый, вложив денег, облагородил небольшой естественный залив, углубив его и построив причал и что-то типа волнореза. Ну и небольшое двухэтажное здание, стоящее метрах в пятидесяти от линии прибоя, выстроил. К этому-то зданию мы и подъехали. Заглушив двигатель, я обернулся назад. - Ну что, барышни, пошли знакомиться? - Выходите и ждите! Я Алёну проинструктирую и присоединюсь! Ну, мы «юноши понятливые», вылезли, стоим, по сторонам смотрим, с окружающим пейзажем знакомимся. Знакомиться было с чем – невидимое с дороги, за административно-жилым зданием стояло другое, чуть меньшего размера, от которого к воде у причала были уложены рельсы. А вот и нужный нам водный транспорт – две пластиковые моторки и небольшой катер! Грохнула бортовая дверь, и со словами «Я здесь!» появилась Саша, серьёзная такая, с автоматом… - Пошли? - Пошли потих… А это что? Башня «Фахда» рывками развернулась и нацелила пушку в сторону съезда с дороги. - Там Алёна. Как стрелять, я ей объяснила, в кого – тоже. - И в кого? - Во всех. А особенно – в военных! Сестра сестрой, но нас мало, а «часовой» необходим! Дверь в «гостиницу» была заперта. Закрыт был и «лодочный сарай», до которого втроём сторожко дошли, обломившись с «гостиницей». Ну, по «допесцовым» меркам, на местную смертную казнь мы уже наворотили – грабёж, угоны, расстрел «мирных» жителей, мародёрство… Поэтому заморачиваться не стали, вернулись к гостинице и высадили запертую, но стеклянную дверь. Тихо, спокойно, деревянная мебель… Приятная гостиничка! - Тотти, ты единственный из нас здесь бывал, так что тебе и карты в руки! - Ага. Пойдем! - Саш, покараулишь? - Давайте, идите! В случае чего – кричите! Улыбаясь, мы ушли, точнее, я ушёл вслед за Тамиром. Он, видимо, не раз здесь бывал, потому как шёл с уверенностью человека, знающего, куда и зачем идёт. Пятая дверь от входа, ручка вниз - не идёт, ногой – дверь открылась, а нас чуть не сбила с ног волна вони. У красивого светло-коричневого стола с обтянутой кожей верхней крышкой, в роскошном кожаном кресле сидел, видимо, хозяин всего окружающего великолепия. Бывший хозяин – украсившему стену своими мозгами катера и гостиницы уже вроде как ни к чему. От вони глаза резало и блевать хотелось. Краем задела шизофрения – Я-прошлый, «допесцовый», мысленно заявил в пространство «Недобрая игрушка, но спецэффекты потрясные!», на что я-«нонешний» в грубой неженственной форме ответил: "Заткнись и нужное высматривай, пока Тотти ключи ищет! Не игра это!» Правоту «нонешнего» «прошлый» признал, заткнулся, и оба слились в меня-единого обратно. Вообще, если бы не запах, тело и «инсталляция» на стене, в комнате был бы идеальный порядок – ничего разбросанного, никакой пыли… На столешнице перед креслом – мобильный телефон, не брошенный, а аккуратно положенный. И всё – никаких записей и прочей фигни в духе «Таму, кито миня наидиот!»… Как мне показалось, пообщался человек по телефону, узнал явно не прекрасные новости, после чего жизнь смысл потеряла, ну и закончил её, благо было чем. Его дело и его выбор, не мне его осуждать или сопереживать ему. Но револьвер его брать не буду, и не потому что «оружейного голода» наша компания не ощущает. Мои заморочки, вот не буду, и всё. И по карманам шарить не буду, пока, по крайней мере. Ящики стола содержимым не удивили. В верхнем поверх бумаг лежала связка ключей – штук семь, на кольце с брелком в виде переплетённых букв «М» и «С». Во втором – канцелярская ерунда: степлер, ручки, ластики какие-то, но не внаброс, а аккуратно. А в нижнем – ремень с кобурой, явно не новый, если не сказать «антикварный», видимо, «эхо прошедшей войны», и не факт, что Второй мировой. - Тотти, я какие-то ключи нашёл! - Я тоже! Пойдём отсюда! Как можно плотнее прикрыв за собой дверь и крикнув Саше, что всё в порядке, мы продолжили свой обход. По дороге обменялись данными о находках. Тамир, помимо ключей от катера, снял со стены и избавил от рамки карту «марина-центра», сделанную «под старину», но с указанием глубин прилегающего побережья. Вот только указаны они были почему-то в футах, если я правильно расшифровал сокращение «ft». Вот хрен его знает, 15 футов – этого хватит для сторожевика или нет? На эту тему мы подискутировали, прерываясь на открывание всех попадающихся дверей и осмотр комнат за ними. Поднявшись по левой от входа лестнице на второй этаж, мы осмотрели его и спустились по правой. Закончив осмотр, пришли к Саше. - Тащ капитан! Объект обследован, живых не обнаружено, мёртвый – один. В пятой комнате слева от входа. Не восстанет. Проишествий не было. - Дурак. - Что «дурак»? - Дурак, и всё! - Саш, ну ладно! Ну подколол, ну неудачно… Зато кухоньку нашли и продукты. Даже мясо вроде не успело протухнуть! - Вот это – хорошо! Пока вы по зданию слонялись, я за морем от входа наблюдала. Пусто, никого и ничего не заметила. - Ну, далековато всё-таки! Сплавать-то всё равно надо бы! - Тогда предложение – я меняю Алёнку, она готовит обед из чего найдёт, а вы занимаетесь плавсредствами! - Идёт! Р-р-разрешите выполнять? Увернувшись от, надеюсь, шутливой затрещины, я выскочил на улицу, под жаркое солнце. Тотти вышел следом, и мы направились к причалу. Знакомство с катером – моторки решили оставить «на потом» - прервалось почти сразу. Прибежавшая Алёна «обрадовала» отсутствием газовой плиты. А на электрической плите без электричества она, по её словам, может приготовить только сельдь «по-исландски». Я-то понял, что она имела в виду, но Тотти, в силу неуверенного владения русским языком, потребовал пояснений. - Я против сельди ничего не имею! Папа, что ржёшь? - Тоттинька! Сельдь «по-исландски», в данном случае – это просто тухлятина! - Алёна, это правда? - Ну да… А что ещё можно сварганить на неработающей плите? Мясо по-татарски? Не хочу, да и не умею! И костёр не предлагайте - развести смогу, это да. И даже сварганю что-нибудь. Но при наличии оснащённой кухни - как-то... Блин, опять состояние ёжепаука, творения Корнеева из НИИЧАВО. И электричество надо, но пока провозимся, можно остаться без транспорта. А займёмся транспортом – останемся без обеда. И то важно, и другое очень не малосущественно. Три дня на бутербродах и сухпаях с шоколадками и печеньками – уже как-то некомфортно. Хочется свежеприготовленного чего-нибудь! Этот выбор Буриданова осла я и озвучил. Алёна промолчала, а Тамир, разразившись очередью фраз на своём языке, резюмировал, что обед подождёт. «…Стройная фигурка цвета шоколада помахала с берега рукой…» Ну, не шоколада, а бело-зелёная из-за цвета мотокостюма, но помахала! Пока мы с Тотти облазили, знакомясь с катером и заглядывая во все доступные места, Алёна с воинственным видом нас охраняла, стоя на причале. А когда мы, отвязав его, потихоньку поплыли к выходу из бухточки, помахала нам вслед и ушла. Блин, так и лезет песенное настроение, так и прёт! «Пылали закаты и ветер бил в лицо…» Хоть закат пока ещё не пылал, рановато для него, но ветер, стоило вылезти из-за прозрачного козырька, лицо ощутимо мял и бросал мелкие солёные брызги – Тамир, осторожничавший при выводе катера на открытую воду, оставив за кормой волнорез, «утопил газ в пол». Минут пять я понаслаждался чувством полёта над водой и запахом чистого открытого моря. Потом ещё пять понадоедал Тамиру просьбами дать порулить. Получив окончательный отказ, унялся и заскучал – мотор ревел хоть и не очень громко, но как-то настолько плотно, что разговаривать не крича было невозможно. Даже не столько невозможно, сколько напряжно. Так что я отстал от «шОфера», развалился как можно комфортабельнее и прикемарил, благо под натянутым над нами тентом солнце не жарило. Проснулся я свежим и бодрым спустя час с небольшим от даже не пойми чего. То ли от отсутствия шума и вибрации, то ли ещё от чего. Мотор катера молчал, волны не били, а как-то ласково и игриво плескали, шлёпая по корпусу нашего судёнышка. А может, просто выспался, и всё. Тамир в бинокль рассматривал цель нашего плавания, болтающуюся метрах в ста от нас. - Ну что там? - С нашей стороны на палубе двое. И что-то в рубке мелькало. - Ага… Давай так – отдай мне зыряльник, а сам – к штурвалу и давай объедем… обплывём.. Блин, с другой стороны, короче! - Зыряльник? - Блин, бинокль! - Аааа… «На малых газах» матереющий на глазах судоводитель заложил вираж вокруг сторожевика. Судно размером раза в три-четыре больше нашего выглядело уверенным таким здоровяком – ризеншнауцером, вокруг которого опасливо кружит «на предмет познакомиться» небольшой и осторожный, ну, скажем, спаниель. Или пудель из некрупных… А опасливо – так хрен его знает, что там в застеклённой рубке мелькает? С этой стороны видны были ещё двое - один "прятался" за рубкой, другой - за закреплённой на палубе надувной моторкой. Блин, м как с ними со всеми бороться? Лишний раз похвалил себя за находчивость и запасливость. Без дураков я умница – прихватил с собой дробовик. Вовремя всплыло из прочитанного не помню когда, что небольшие суда давно не из стали, а из алюминия варганят. А что с алюминиевым корпусом пуля вытворит? А мелкая дробь – ну вмятину, царапину там… Наверное… Хотя стёклам в рубке и от дроби не поздоровится...Эти и многие другие мысли, щедро смешанные с матерными конструкциями, болтались в голове, пока я наблюдал за бывшими членами экипажа катера. Наконец матерные конструкции начали преобладать. - Тотти, что думаешь? - А ты? - Ну, в общих чертах следующее – подходим ближе, Метров с десяти валим тех, кто на палубе. Точнее, я валю, из дробовика. Потом подходим и перебираемся на сторожевик. Не забыть наш катер привязать, а то хрен до берега доплывём! А дальше видно будет. - План хороший. Подожди, я верёвку где-то видел! Тотти открыл один лючок, другой, беседуя сам с собой по-арабски залез в какой-то шкафчик на корме, звонко шлёпнул себя по лбу, поднял сиденье, на котором я спал и вытащил бухту синтетического тонкого троса. Споро привязал его к какой-то хрени на корме – не знаю, к чему, не спец я в делах мор- и речфлота, и вернулся «за руль» со словами «готово, можно начинать!». - Сейчас делаем вот что: заруливай сзади к сторожевику под как можно более острым, пости в параллель, углом к борту. Я валю эту парочку. Далее повторяем то же самое с другого борта. Потом высаживаемся. Как тебе план? Тотти молча кивнул и передвинул пару рычагов. Мотор не взревел, как на старте по дороге сюда, а эдак сыто заурчал, и мы не торопясь начали сближаться с иностранной госсобственностью. Хотя есть ли ещё государство и помнит ли оно про свою собственность? Хрен его знает. И спросить не у кого. Пока Тотти выходил «на боевой курс», я тискал в руках дробовик, размышляя о многом и разном. От «чего я сюда попёрся» до «чего я валял дурака, приумножая телеса и ведя антиобщественный образ жизни». И если по первому пункту ответ железный – не факт, что остался б в живых, будучи дома, то на последний возражений не было. Нет, вся антиобщественность моего образа жизни состояла в том, что имея небольшой стабильный доход, я категорически не желал работать. И по причине безынициативности, и по отсутствию «категорических императив» типа «повкалываю лет сорок и стану Биллом Гейтсом». На жизнь себе и кошке хватает? Да! На развлечения в меру? Да! Тогда на хера вкалывать или ходить под статьёй? С моделями в Каннах отжигать? Шли бы все трое – и модели, и Канны, и отжиги такие – по известному адресу! Не моё это! Я лучше как-нибудь по другому своё время попровожу. Хотя приключения последних дней показали, что десять лет «тунеядства» можно было провести с большей пользой, чем выращивание жировых складок и печени. Хорошо ещё, что курить бросил. Тем временем наш утлый челн, ведомый кормчим, приблизился к мишеням. Дальше – смазанно – грохот выстрелов, толчки приклада в плечо, запах пороха – и Тотти уже останавливается, описав полупетлю, метрах в двадцати от «мирного» сторожевика со стороны, только что подвергшейся русско – арабской атаке. Тоже вот повод поразмыслить – не торопясь приблизились, а потом скольжение какое-то непонятное – и все мишени позади. Фигня какая-то. Передавая из рук в руки бинокль, осмотрели поле битвы. Результаты однозначной оценке поддавались с трудом – с одной стороны, все мишени поражены, одна валяется, разбросав содержимое головы по стене рубки, вторая, по словам Тотти, вывалилась за борт. Это плюс, и неоспариваемый. В минусах – обмякшая надувная лодка на палубе за рубкой, царапины на самой рубке и опустевший подствольный магазин дробовика. В общем, не снайпер я. Ладно, как говорил известнейший вареньефил из старого мультика, «Продолжим разговор!». Тамир рулит, я, зарядив дробовик, накручиваю себя, цитируя гоблинское: »Бей в глаз! Не порть шкурку!». О! Закончится эта морская охота, станет поспокойнее – плюну на всё и пересмотрю трилогию в его переводе! Под вискарик! С … А с кем? Растлевающие мысли вымело – сторожевик приближался. На этот раз Тотти не стал «дефилировать» параллельным курсом, а приблизился потихоньку и сбавил обороты. И наш катерок застыл рядом с «пока не нашим», параллельно ему, рубка к рубке. Идеальные условия, если бы не качка. «И тут себя бойцом я показал! Лишь только ложка весело стучала!» Ну, не ложка и не стучала, но тем не менее. Три выстрела – и три безголовых трупа, «окончательных», как бумага профессора Преображенского, и испачканная рубка. Пять минут наблюдений – тишина, ни тени шевеления. Тотти, поманипулировав рычажками на панели управления, развернул катер и, зайдя опять с кормы сторожевика, аккуратно притёр его к борту возле рубки. Я, передав ему дробовик, забросил бухту троса на сторожевик и полез сам. Перелез удачно, не сверзившись в воду и не повредив себе ничего. С минуту просидел с пистолетом в руке, "наслаждаясь" запахом гнилого мяса, а потом уверовал в свою безопасность, расслабился и принялся привязывать наш старый катер к новому. А зря! Зря уверовал, расслабил, пардон, булки и, наверное, привязывать принялся тоже зря. Звериный крик Тотти, грохот выстрела, выбивающий дух удар в спину и почему-то вкус огуречного рассола. Как-то разом, кучей. И всё. «Это кто же к губам моим губами прижимается? Волосы короткие, мелко-кучерявые… Что за негритяночка? Оторвалась, отодвинулась… Опаньки! Тотти-Тамир! Ахтунг! И здесь они! Б…, никому верить нельзя! Сука-жизнь! А он вдохнул глубоко – и опять к устам моим сахарным-нецелованным припал… Странно он как-то целует…Надувая… Ой,б…» Этот поток сознания прошмыгнул одномоментно и ссыкливо сбежал. Или не сбежал, а смыло его. Волной. Волной боли. Да такой, что термины типа «сильная», «чудовищная» или «ужасная» - так, если и стояли рядом, то скромно, молча и неупоминаемо даже в титрах под биркой «и др.».Наверное, самое близкое, на мой взгляд – словно во всё тело, в каждую его клетку, в каждую молекулу нервных окончаний воткнули рыболовный крючок и резко, без предупреждения, дёрнули. Как там Раневская говорила по поводу своего геморроя? «Старожилы не помнят, что бы у человека так болела жопа!»? У меня болело ВСЁ! А потом эта боль попёрла, пардон, изо всех щелей. И сверху, и снизу, из всех предусмотренных для выделения отверстий. Человек по имени «Фонтан Дружбы Народов из ВДНХ»! Не больше и не меньше. Саурон, наверное, так же исходил, куя своё кольцо, «злобу свою вложил, зависть, привычки нехорошие…» Вот и я изливал накопившееся за почти полвека и изрядно разбавленное морской водой. И с исходящим и истекающим из меня уходила и всеобщая боль, оставляя очаги в груди, голове, спине, глазах… Наверное, это было забавное и смешное зрелище – лежащий на носу катера не по-сезону одетый полный дядя, капитально отовсюду опорожнившись, встаёт на колени и начинает раздеваться. - Папа, ты как? - Херово. Всё болит. О, слёзы перестали течь. - Тотти, ты в крови! - Это не моя. Это твоя! - Меня куснули? Прощай, кошка… Мама, папа – скоро встретимся, наверное… -Эээээ… Не знаю. Не уверен. А что ты делаешь? -Йопыть! Раздеваюсь! - Зачем? - Если мне жить, по Омару судя, где-то час, то я его хочу провести без говна в штанах. Если дольше – тем более! Или я на репера похож? Не подходи! - ???? - Грязно! Разденусь, слезу в воду – тогда… А тогда и не за чем. А, нет, есть – я смою с себя свои «излишки», а потом простирнусь. А ты мне грязное подашь и чистое потом примешь. На очередное Тоттино «зачем?» я отвечать не стал – сиганул в чём мать родила в воду. Блин, необдуманно! Толком вдохнуть помешала боль в груди, поэтому уровень мирового океана я слегка понизил. Вынырнул, откашлялся – как заново родился! Изобразил эротический этюдик «толстяк в бездонной ванне», отплыв метров на пять от катера, подплыл обратно. Призадумался, решая обалденно важную задачу – что и как стирать. Минуты за две, болтаясь эдаким поплавком на кита, пришёл к выводу: стираю труселя пролетарские, носки, полощу ботинки и куртку. А остальное пусть Нептун меряет или рыбки глодают. Так и сделал. Вылез из воды, постукивая зубами – и вода не парное молоко, и ветерок поддувает… Или это озноб, как у Омара? Огляделся с щемящей грудь тоской. Тотти встревоженный, отмывшийся, вроде целый. А вот катеру перепало, и крепко. Навеса как не бывало, ветрового козырька –тоже. И по палубе на носу от середины козырька – царапины, исчезающие у борта. - Ну, рассказывай, что было! Или нет, не то! Верёвка ещё есть? - Зачем? - Кто старше – я? Значит, кто умнее? Молодец! Так что не кивай, а верёвку ищи. Дежа вю, блин… Тамир опять пооткрывал лючки, даже вроде в той же последовательности и бормоча те же фразы, так же дал себе по лбу и из того же рундука достал точно такой же трос. - Ну и теперь-то скажешь? - Значит так. Я сейчас привяжу сам себя за какую-нибудь хреновину, крепко привинченную, на носу лодки. И часа полтора загораю. Если меня цапнули и я, так сказать, слегка умру – до тебя не дотянусь. В этом варианте ты меня грохнешь и, я очень прошу, спихнёшь в воду. Потом возвращаешься к Саше с Алёной. И, если получится добраться до Москвы – кошку забери. Если выживу – тогда решим. Под непонятным взглядом Тамира я, кряхтя, выбрался на то, что на более крутых и больших катерах называется «солнечная палуба». Навязав кучу узлов, сплёл на себе нечто вроде парашютной »сбруи» и привязался к проверенной лично «на отрыв» загогулине. - Вот теперь рассказывай, а я позагораю. - Чего рассказывать? Ты присел, привязываешь нас к сторожевику. Сдутая лодка шевельнулась, я на неё глаза перевёл – а у рубки тоже что-то. Я глаза обратно – а там это… Я кричу, стрелять страшно, за тебя боюсь. Всё-таки выстрелил и в голень попал. Она кубарем в тебя, оба на наш катер. Ты перелетел и в воду, а она вот – ногами в тент, телом – в козырёк. И со скрежетом – в воду. Я ружьё бросил – и следом. - За ней? И два вопроса! Первое – почему она? И второе – что, так понравилась? Тотти заулыбался. - Первое – потому что СИСЬКИ!!! - А второе? - Папа-шляпа! Кстати, то, что ты толстый – и хорошо, и плохо. Хорошо – я нырнул, а ты мне навстречу, всплываешь. А плохо – то, что трудно вытаскивать! Он ещё что-то говорил, но я уже засыпал. Он бубнил и бубнил, я сквозь дрёму издавал какие-то звуки, мычал, угукал, всхрапывал… А потом проснулся от того, что меня кантуют, в смысле – ворочают с боку на бок. - Ты чего? - Развязываю. Время вышло. На дно не пойдёшь. - Тогда да, развязывай. И давай с этим ковчегом закончим! Героический абордажник Пётр по кличке Безусловный вторично ступил на палубу звезды ВМС Израиля. Трусы развевались, телеса колыхались, сырые ботинки, надетые на босу ногу, хлюпая, попирали… Что-то меня заносит. В общем, с Тоттиным пистолетом в руке и совсем даже не гордо, я вновь попёрся навстречу приключениям. Начало прежнее – перелез, присел, привязал. Потом встал и осмотрелся. Вновь осмелел и приступил к обходу владений своих, в смысле наших. На палубе тихо, в рубке – два «объедка» неопределимого пола и вонь. Даже не вонь, а ВОНЬ! Думал, стошнит, но организм отказался. Типа,»Слезайте, граждане, приехали! Конец!». Нечем, в общем. И – ударом – пить захотелось. Полез из рубки в «потроха», вглубь, ища не столько угроз жизням, сколько попить. Чего, дурак, плавал, стирался-полоскался, а насчёт попить не озаботился??? Уже галлюцинирую – кулер офисный мерещится, и подробненько так, с закорючками еврейскими… То, что кулер – не галлюцинация, я сообразил, когда присосался к нему, как медицинская банка к спине. И вода такая увлекательная – два раза, напившись от души, отходил на пару шагов, опачки – уже опять хлебаю! Цирк! Никого на судне не оказалось. Почти. Из-за одной-единственной закрытой двери неслись поскуливания какие-то. Но один я её ломать побоялся, вышел на палубу и предложил Тамиру присоединиться к взлому. Вдвоём осматривали при свете неяркой лампы дверь уже не как я в одиночку – подёргал и за подмогой рванул, а внимательно. Дверь явно пережила чьё-то дикое желание её открыть, ворваться и похулиганить. Рычаги двух запоров явно согнуты, сама дверь в царапинах и неглубоких вмятинах. И как открыть? И надо ли - вдруг там двойник этой... Тоттиной любови... Ну, которая с СИСЬКАМИ? Прижав палец к губам и дождавшись тишины, прижался ухом к металлу двери. Поскуливания за ней превратились в непонятные, но явно осмысленные бормотания. Точно, живой кто-то! - Тотти! Там живые! Вот только как дверку открыть?? Пока я обдумывал, как притаранить сюда бензорез какой-нибудь, а потом – где его отыскать перед тем, как переть, выход нашёл Тотти. Он просто выбил костяшками пальцев «Спартаковскую» кричалку и громко произнёс «Откройте, пожалуйста!» почему-то по-русски. Скулёж за дверью затих, а потом послышалось:»А кто это?» Ну, пришло время бесед! - Кто-кто! Жан-Жак Руссо и Жак-Ив кусто! - КТО??? - Блин, спасатели Малибу! Шойгу прислал! За дверью заскрипело, погрохотало, и она не спеша приоткрылась. Аврал, устроенный на свежезатрофеенном катере «в три лица» практически неописуем. Нет, я бы с удовольствием, как эпический герой, к тому же пострадавший, попочивал на лаврах где-нибудь в теньке, но запах… Поэтому пришлось впрягаться. Спасённый, полноватый парень Сёма Ройзман, от классического еврея взял только фамилию, одесский говор и здоровенный нос – «так скААть», на первый взгляд. В остальном – русак-русаком, ни пейс, ни скорби и плача во взоре. И адаптивный – ужас! Не бросился нам на шею с воплями благодарности, ни вопросов типа «что» и «откуда»… Когда вылезли из «нутрей» сторожевика, постоял, огляделся-осмотрелся со странным выражением лица, и, раздевшись скоренько, сиганул за борт. Немая сцена! И что теперь, за ним сигать? Однако, почти тут же показавшаяся над водой голова сообщила: - Кайф какой! Гигиена – прежде всего! - Всего-чего? - Это тебе, любопытный негр, ой, пардон, афроамериканец, хорошо – грязь на теле не видна… - Слыш, разговорчивый! Расист, что ли? Ты нашу птичку не обижай! Я от него, в отличие от перерожденцев – евреев, ничего плохого не видел! Так что без наездов давай! Накупался? - Да, спасибо! - Руку давай, вылезать пора!. Выдернули Сёму на палубу и предложили рассказать в подробностях, с чего это он закупорился в двигательном отсеке и как ухитрился выжить. По его словам, «ничто не предвещало ураган» вплоть до второй половины 20го – в три пополудни отошли «от стенки», добрались до Тирана и ринулись форсировать Красное Море… Какие планы на дальнейший маршрут были – его в известность не ставили, да и сам он особо не интересовался. А дальше начался, по его словам, «ужас разной степени громкости». Сперва сплохело капитану, тот, забыв о кашруте, попробовал на вкус «корабельную скорую помощь» в лице медбрата и медсестры. Сёма только краем глаза, выйдя за инструкциями, ухватил это зрелище, чего ему хватило – он уполз «к себе», заглушил движки и сел слушать «шо деется». Два раза его хотели навестить, но молча. После второго раза он заперся «намертво», что сделал вовремя – в третий, четвёртый и пятый раз к нему уже ломились, как в перестройку за водкой по талонам, не открывая, а выламывая дверь. После пятого раза от него отстали и даже вроде забыли, но особого желания вылезать из своей ракушки он не испытывал. Пожрать у него с собой было – «Мама говорила всегда: «Сёма, если не тащить на себе – покушать надо чтоб было всегда, и на сейчас и на потом!», вода – тоже, так что он решил ждать спаскоманду. Правда, спустя сутки он уже не был так уверен в приходе спасателей, но… Дождался, в общем. Нас. - Пётр! Тамир! Вы же не просто так сюда приплыли, да? Кораблик нужен, я правильно понимаю? Тогда давайте приберёмся, а потом вы расскажете, что и куда, ладно? А то я только помылся, а от этих миазмов, похоже, опять пачкаюсь… Вот и начался аврал… С «крупными» частями беспорядка справились легко, отправив всех – и обглоданных, и безголовых – за борт. А вот с подсохшими и заскорузлыми лужицами и лужами…В общем, ошвартовались в «Марина – Центре» уже в сумерках, гадая на подходе, успеем-не успеем, и – я лично – ломал голову, где наш флагман на ночь парковать и как. Но – успели! Правда, сторожевик «бросили» посреди местного рукотворного заливчика, и от греха, чтоб не дай бог не поцарапать или погнуть какую-нибудь военно-морскую хрень, а к причалу притёрлись на пострадавшем катере – ему в Россию не плыть. Сёстры встречали на причале, обе, забив на караульную службу. Ни на моё «Заждались?», ни на Тоттино вежливое «Добрый вечер!» не отреагировали. Отмерли только на Сёмино «Дамочки, встречайте героев, а я уж в сторонке порадуюсь, не стесняйте себя и их!». Ну как отмёрли – цветов и поцелуев не дождались, ни салюта, ни фейерверков… Даже «Почему так долго?» не спросили! Хоровой вопрос – «Почему Пётр в трусах и царапинах?!!»! Вот скандинавская фирма (JOOP)!!! Ничто в мире не интересует, а вот «ПОЧЕМУ В ТРУСАХ» - ИНТЕРЕСУЕТ! И интерес на обеих личиках такой…с подковыкой… «Девушки, а вы чего пост бросили? А обед готов? А аптечка наготове?» У меня, как хвалился Маугли,»под языком достаточно колючек», неудобные и неприятные вопросы тоже задавать умею… - Саша электричество нашла, обед – уже ужин – готов, заждались уже! - Хорошо, что живые! Пошли, за едой расскажете и представите новенького. Женщины… Бозон Хиггса… И неизвестно, что понятнее… Оставили женщин без присмотра… Да и слава богу! В отсутствие «деструктирующего начала» (по словам Саши) дамы занялись домашними делами. Сперва Александра, загнав сестру на пост, забралась в здание на берегу, нашла заглохший генератор, ухитрилась его заправить и завести. Потом вернулась и отправила Алёну кашеварить. Алёна дежурством по кухне не ограничилась, а, кроме первого-второго-третьего, приготовила к «заселению» две комнаты на втором этаже – себе с сестрой и нам с Тамиром. А потом, поев, сменила сестру. Смена караула удачно совпала с появлением «гостей» - трое ходоков, явно неживых, пёрлись на запах Алёниной стряпни, видимо. В итоге Алёна постреляла, вспомнила, как разбирать и собирать автомат и научилась его чистить. После этого «отдыхала» до нашего появления в кресле башенного стрелка, пока реактивная сестричка рыскала по территории «в поисках сама не знаю чего». Всё найденное она складывала на первом этаже, «потом посмотрите». Всё это нам в два голоса рассказывали, когда мы, умытые, переодетые, остаканенные, а я ещё и продезинфицированный и испятнанный зелёнкой (Алёнины запасы), жадно поглощали овощной суп и жареную говядину с картошкой и салатом овощным из местных запасов. От всего этого великолепия мне слегка поплохело, подурнело, и я попросился прилечь ненадолго где-нибудь. Меня отконвоировали – Тотти вёл, Саша показывала дорогу. Сам я как-то не очень твёрдо держался на ногах – то ли стакан, то ли обед, то ли морская прогулка – но что-то явно было лишним. В общем, как меня раздевали и спать укладывали – я и не помню. Проснулся на заре от урчания генератора. Полежал, наслаждаясь этим звуком в рассветной тишине… Потом осознал, что генератор не меняет обычно частоту и громкость урчания, понял, что это Тотти храпит, и решил вставать. Заснуть под чужой храп не могу, спать-да, а вот с засыпанием проблемы. Простейшие гимнастические упражнения из комплекса «зарядка для лентяев» - сесть на кровати – дали понять, что лучше бы я не просыпался. Ныло, болело и дёргало везде, где можно. Первенство держала спина, за ней рука правая, далее количество участников в борьбе за третье место по болявости зашкаливало и «бронзу» вручать было некому. Кряхтя, отдуваясь и бормоча под нос вежливые интеллигентные слова, характеризующие состояние меня любимого и моё отношение, подошёл к окну и, шипя сквозь зубы, попробовал отвлечься на восход – окна комнаты, где мы ночевали, выходили на море. И почти справился! Ещё пара минут – и жизнь стала бы великолепна! Но вмешалась действительность – щелчок предохранителя, лязг передёргиваемого затвора, стук выброшенного патрона – и хриплый со сна голос… - Папа! Ты как, живой? - Нет, блин! Папа – такая шляпа, что умер и, вместо завтрака с Тамиром в меню, решил начать с романтики – красноморского восхода! Спасибо, кстати, что предупредительный выстрел не сделал! - Я больше спать не буду! Хочу и даже очень, но не смогу. Пойдём кофе попьём? - Пойдём. А где Сёма? - Бдительно спит в «фахте». « На цыпочках рота кралась к штабу противника…» К тому времени, как вскипел включенный электрочайник, на кухне собрались все, включая бдительно спавшего Сёму. Блин, перебуровили всех! А всё из-за паранойальной бдительности некоторых! - Ну, раз все собрались, оставив и постели, и посты, давайте думать! Семён, у тебя какие планы на оставшуюся жизнь? Я имею в виду – нам в Россию надо! - Знаете, я, наверное, с вами! Механик нигде не пропадёт, мама умерла три года назад, а бывшая жена – да хрен с ней! - Что-нибудь дорогое сердцу забрать? - Фото – ноутбуке, а остальное… Нет, не стоит! - Тогда рассказывай про своё-наше чудо корабельное! Под свежий кофе с остатками вчерашнего обедоужина Семён нас просветил, охарактеризовав сторожевик как мореходное и вместительное средство передвижения, правда, прожорливое – на полной заправке «не торопясь» всего под полторы тысячи кэмэ или чуть больше. То-есть, по паспорту – 1200 миль, но «бьют-то по роже»! А баки – бездонные, 13500 литров. Явно не СМАРТ и даже не Ока… «Где деньги, Зин?», в смысле, куда бежать в поисках топлива? Опять поза страдающего раздвоением личностей Тяни-Толкая – кроме топлива, надо и перекус в дорогу, и воды, и прочего… И на вахте кого-то оставить надо, чтоб «Гидрожыда» из стойла не свели какие-нибудь берберы местные или ещё кто, обарабившиеся цыгане, например. - Семён! Вас можно оставить в роли защитника и рыцаря, вручив заботы о сестре? - Я конечно «за», двумя руками и сердцем! - Алёна, тогда, наверное, вам лучше будет подождать нашего возвращения на борту катера – уж мертвые точно не доберутся. Приборку мы «в общих чертах» произвели, катер за ночь проветрится по идее должен был, так что посмотри хозяйским взглядом, что надо – что не надо. - Опять я на кухне…Привычно и обыденно. Ладно, катитесь, только Сашу берегите! Итак, отправив Алёну с Семёном на спокойно переночевавший в тихой гавани сторожевик, мы на броневике втроём отправились на поиски «пожрать, залить в бак и вообще чего-нибудь полезного». Я за рулём, Тотти в шлеме Алёны – рядом, штурманит и общается с Сашей по внутренней связи – оказывается, тут масса полезностей! Я, ввиду плачевного состояния куртки, одет в местную вариацию на тему «костюм сварщика – аккумуляторщика» - блёкло-зелёные куртку и штаны из толстого и на вид негнущегося брезента, на поверку – очень даже приятные в носке.Из оружия – пистолеты у каждого, местные «калашниковы», и вдобавок у меня – испытанный SPAS, а у Саши – «…иии главный пррризз-АВТОМОБИЛЬ!», пушка с о слегка початым боекомплектом. На небольшую войнушку должно хватить, уж с зомбями-то точно. Выехали на шоссе, поехали на юг, в сторону «Сан Дрима» и далее к Марса-Аламу – там необследованная пока территория с неизвестными вкусностями. По словам Тотти, в двадцати километрах должен быть здоровенный универсам типа «Ашана» или «Метро». Правда, там и приключений должно будет быть, но – поживём-увидим. Веселье началось на третьем километре от «Марина – центра». - Саша просит притормозить! Останавливаюсь, глушу движок. - Саш, что там? - В километре от дороги – копия нашего броневика. - И? - Стоит, слегка накренившись, рядом – трое. Похоже, неживые. - Предлагаешь подъехать? - Ага. «Чего хочет женщина – того хочет Бог». Хотел он «странного» - пока добрались, пару раз чуть не перевернулись. Ну не мастер – танкист я и не кроссовик-затейник! Но доехали. Я подогнал «фахта» так, чтобы не навредить его двойнику, отстреливая уже покойный экипаж. Одного сбил, маневрируя, двоих упокоил Тотти. Вылезли и под прикрытием Саши пошли знакомиться с богатым внутренним содержанием транспорта. Итог вояжа – две ленты «мосинских» патронов для спаренного с пушкой пулемёта, три шлемофона, под тысячу автоматных патронов в рожках – целый ящик снаряжённых отыскали – и два грязнющих, как с конвейера нечищенных автомата. Стоило это богатство затраченных полутора часов? Кто знает… Следующим «Орлиным Глазом» стал Тамир, углядев в небольшой, на десяток-другой, увядающей рощице огненно-красный бок цистерны. Красавчик! Подъехали, сдерживая нетерпение. Заправка – магазинчик, шесть стоек с заправочными пистолетами и «ман»-тягач с цистерной. И два тела на полпути от тягача к заправке. Саша расслабиться не позволила – осталась «у кнопки», медленно поворачивая башню, пока мы осматривали территорию. Сперва полюбовались на тела – похоже, тощего в гамбии с перевязанной рукой хворь посетила первым, он вышел встречать водилу «Мана», но тот, вырвавшись из жарких объятий и удачно отпихнув «голодающего» головой в ребро сваи, поддерживающей навес над бензоколонкой, сам не удержался на ногах и головой впилился в бордюрвозле той же колонки. Дело ясное, пошли дальше. Вдвоём осмотрели обесточенный торговый зал и все внутренние помещения. Больше никого! Оставили поиск и вынос полезного «на потом», не спеша, как бы смакуя, пошли к цистерне. Обломились знатно! Цистерна была полная, но «не тем»! Бензин, блин! «Пьёшь одну рюмку водки, другую, а в четвёртой - вода!» Забрались грустные в нагретое нутро «фахта», траурно попили степлившейся водички, уныло доложились «фрау гауптман». - Так! Отставить уныние! Петь, с этим мастодонтом управишься? - Не торопясь и без фигурного вождения – да! - Тогда вот что – отгоняем его подальше и сливаем! - Куда? - На землю! А пока сливается – думаем! О! Сходите-ка и посмотрите две вещи: есть ли здесь солярка и можно ли дать ток! Разведали быстро. И солярка была – почти полная подземная ёмкость, и высосавший весь полукубовый бак генератор нашёлся. А дальше начался не ад, но близко к тому. «Ман» отогнали под конвоем до какой-то промоины почти на километр по бездорожью и кинули сливной толстенный шланг в неё. «Пошла массовка!». Сами вернулись на заправку. Всласть перемазались в солярке – наполнить литровым пробозаборником ведро, оттащить его к баку генератора, вернуться… Потом, ругаясь в три языка на двух языках, заводили его и разбирались на операционном терминале, как что и где включать… Наконец, добившись появления солярки из раздаточного пистолета, повеселели, наполнили бак генератора и поехали за бензовозом. Метров сто шёл пешком – ближе подъезжать не стал. И там-то, мягко говоря, попахивало… Чувствуя себя эдаким самураем, убедился, что мощный поток иссяк, залез в кабину и, зажмурившись зачем-то, повернул ключ. Двигатель заурчал, и я, съёживая булки от недетского страха, что – пум – и я-живой гриль, потихоньку отъехал от «места утилизации», даже шланг не отсоединив. Поровнявшись с броневиком, набибикался всласть от переполнявших чуйств. Метров пятьдесят побибикал, унялся и остановился. Вылез, закрыл сливной кран, отсоединил и засунул в положенное место шланг – и вновь за баранку. Добравшись до заправки, минут десять выписывал кренделя, пытаясь поровнее поставить цистерну между двух колонок. Задавил пару деревьев, хорошо, нетолстых, снёс декоративное ограждение, всласть, в общем, повеселился. Зато попрактиковался! Наконец угнездил, заглушил двигатель и вылез довольный, утирая обильный пот. - И что это были за эволюции? Саша вышла ноги размять… - С двух колонок заправляться – вроде как вдвое быстрее получится, нет? - Не сообразила! Молодец! Давайте, работайте, я – в башне! Отлично, блин! Инструктор! Ладно, потрудимся! Длины шлангов с запасом хватило, чтобы дотянуть промаркированные “DIESSEL” пистолеты обеих заправок до горловины цистерны. Используя найденный в магазине армированный скотч, связали их сантиметрах в двадцати от пистолетов, и, нажав и зафиксировав пистолетные рычаги, опустили болтаться в цистерну и прижали слегка крышкой. Тотти, пошаманствовав у пульта, показал большой палец. «Загудели-заиграли провода: »Мы такого не видали никогда!», в смысле зажужжали моторчики и из цистерны донёсся плеск текущей жидкости. «Будем надеяться, ничего не напутали!» - с этой мыслью я побрёл на очередное нарушение УК Египта. Литров двадцать в минуту, в районе тонны в час… Да в две струи… Часа четыре минимум у нас есть свободных. Озвучил арифметику сперва Тотти, потом Саше. Немного поспорили о цифрах. Жирную точку поставил Тамир, найдя двадцатилитровую канистру и наполнив её соляркой за сорок секунд. Пока Саша морщила лоб в расчётах, я подогнал «Фахт» к колонке и попросил Тотти «залить до полного!», а то носимся, едим, спим, а верного «бегемота» не кормим. Заправку покинули через полчаса, перекусив «чем зомбокалипсис послал» из ассортимента магазинчика – вяленым мясом в вакуумной упаковке и сухими хлебцами. И если хлебцами, на мой вкус, надо было их изобретателя только ими кормить и в этой жизни, и в последующих, то мяско очень понравилось – не очень жёсткое и не столько острое, сколько пряное. Проблему с «бесконтрольным» наполнением цистерны решил Тотти, тупо назначив к выдаче по 15 000 литров на каждый шланг. Саша тем временем при моём участии подключила найденные «шайтан-шапки». Так что времени – вагон, экипаж «машины боевой» сыт и может на ходу общаться, можно включать программу «Алло, мы ищем чего пожрать!». Отъехав метров на сто пятьдесят от заправки, на полпути к шоссе, остановились и минут пять простояли в тишине, слушая, доносится ли звук работающего дизеля с заправки. В три пары ушей ничего, кроме шипяще – щелестящего шума ветра, не услышали. Понадеявшись кто на что – в смысле, белые – на «авось», а чёрный, забыв о своём неверии, на милость аллаха, тронулись на юг. Отдав бдение за окружающей средой, четвергом и пятницей Саше с Тамиром, я сосредоточился на управлении «Фахдом» и содержимом своей головы. Нестись сломя голову я не рисковал, поэтому держал 40-50 км/ч, скользя взглядом по окрестностям, особенно ни на чём не задерживаясь. Мысли скакали от несоответствия окружающих видов сложившимся стереотипам о «пустыне» до судьбы семьи в Юго-Восточной Азии. В общем, о многом и разном думал, пока «скакуны мои» не прервались самым неприятным образом и не порскнули кто куда. Матово-белая «булька» размером с ладонь в верхнем левом углу моей половины лобового стекла, четыре внешне безобидных и несерьёзных кустика разрывов впереди – два слева от шоссе и два справа, крик Тотти «Слева!» и «БАМБАМБАМБАМ» сзади от Саши – всё образовалось как-то сразу, одновременно, хором прям. Я, не думая, воткнул третью передачу и, вывернув колёса влево, прыжком эдаким покинул шоссе. Похоже, отъездились – метрах в пятистах от нас, хорошо различимый на фоне моря, от берега, к нам двигался двойник нашего броневика в сопровождении двух грузовиков – копий оставленного под Эль-Кусейром. Как ни странно, воспринималось всё какой-то игрулькой компутерной – ни ужоснаха, ни опасений за свою бесценную шкурку… Тем более, что вместе с русско-арабским матом в наушниках (за русский уверен, за арабский не очень) сверху-сзади протянулась прерывистая эдакая спица , разбросала несколько пыльных капель и упёрлась во вражеский броневик. Тот вздрогнул, раскрылся, как забытая в выкипевшей кастрюле банка сгущёнки и вспыхнул чадно, густенько так. Мысль, что поживём ещё и повоюем на пинках проводила предыдущую, пессимистичную. А Александра гвоздила, окружая разрывами вставшие грузовики и разбегающтеся от них фигурки, почему-то явно избегая попаданий в технику. Я остановил броневик – и для удобства «башенного снайпера», да и своего, если честно, как зрителя. Когда ещё посидишь в первом ряду на такой «премьере»! Со звуком, правда, не очень, но изображение… Да так им и надо – ехали по своим туристическим делам, никого не трогали, вдруг – нате! – не спрашивая ни фамилий, ни «кто такие»… Вот бегите себе теперь куда и как хотите… - Петь, чего стоим? Кого ждём? - Да засмотрелся, если честно… Куда едем? - Давай потихоньку к грузовикам. Не просто так они тут рассекали, как мне кажется. - А ну как навалятся отставшие? - Блин, заводи-поехали! По дороге разобъясню всё! Не спеша сближаясь с колонной «вражеской» техники и, по своей инициативе заложив ыокруг неё петлю, я и Тотти слушали «ликбез» по нападению на вражеские колонны. Определённая логика в её словах была – убежало, по её словам, человека три, на земле у машин валялось пять тел и восстало двое. Вполне допустимо, что вояки местные пёрли что-то сильно полезное и нужное себе в закрома, и не факт, что по приказу вышестоящих товарищей. Так что разберёмся с зомбями и позырим, что в грузовиках! Оживших оказалось не двое, а трое. Хотя третий был представлен «половинкой» - оторванные ноги с частью таза валялись метрах в пяти от грузовика, а верхняя часть тела активно жрала чьё-то безголовое тело. Упокаивали оживших мы с Тамиром – Саша башню не покинула. От броневика тянуло жаром и каким-то странным запахом, нельзя сказать, что отвратительным. У меня он почему-то сассоциировался с пожаром в «Макдональдсе» - горелое мясо, краска, резина и какая-то химия. Большее отвращение и тошноту вызвала жрущая «в никуда» верхняя часть тела зомби… Стоячих застрелил одиночными Тотти, половинку – я, не тратя патроны, а угвоздив подобранным согнутым спиралью – и как так его свернуло – автоматом. Проверили кабины грузовиков на предмет «посторонних», прошлись по «полю боя», собирая трофеи и свалили кучей найденные два пистолета в кобурах, автомат и три подсумка – остальное или было посечено осколками, или имело «нетоварный» вид наподобие «упокоительного» автомата. Пора браться за «сладкое»! Первый грузовик, мягко говоря, не порадовал. Не груз, а чемодан без ручки – нести неудобно, бросить жалко. Четыре ящика с местными калашами, один – с египетской вариацией РПК, десять - патронов и четыре огроменных закрытых сейфа без ключей! Нет, кое-что мы возьмём, и даже не кое-что, а почти всё, но на фига сейфы нам? Прям «пичалька»! Зато второй грузовик… Открыв одну из картонных коробок, которыми был забит кузов, я как провалился в прошлое! Четыре высоких консервных банки с надписями на немецком и арабском. Достал одну. Увесистый циллиндр из жести, литра три объёмом и весом килограммов пять, внутри – военный «Инвайт», концентрат рисового супа с индюшатиной. Попадался мне подобный «сухпай», из «гуманитарки» немецкой, в 1991м году, только размером побольше, килограммов десять весил… Семья из пяти человек плюс собака мучилась, его поедая три раза в день, целую неделю! Еле осилили, хоть и вкусен был. -Тотти, ты в немецком как, силён? -Только «гут морген»! - Тогда залезай и читай закорючки – открывать и проверять свои догадки не хочу! Неутомимые фуражиры, блин. Зато меню будет разнообразное – хочешь, овощи с курицей, не хочешь – гуляшом говяжьим балуйся или супчиком овощным или рисовым… «Фахд» только поскрипывал, принимая в себя ящики. Всё внутри забили, только Саше оставили проход для выхода, чтоб ей через башенный люк не скакать. И всё равно маленький завскладом внутри меня протестовал против «разбазаривания», умоляя взять ещё немного. В итоге уехали, оставив сейфы неоткрытыми. Лично я утешал себя тем, что «класть уже некуда». Пока выбирались на шоссе, коллегиально решили «шоппингом» больше не заниматься, по крайней мере, сегодня. Так что движемся в сторону заправки, забираем цистерну – и домой. Хе, домой… Странная мысль, что «где раз переночевал – там и дом» заставила невесело хмыкнуть. Настроение ощутимо ухудшилось, и, судя по невесёлому виду Тамира и молчанию Саши, не у меня одного. На повороте к заправке Саша скомандовала «стоп!». Я дисциплинированно остановился и попытался разобрать, что она вполголоса бормочет. Тамир же чутко, ухватив бинокль, почти упёр его в моё боковое стекло и почти тут же начал ругаться. Я достал свой, последовал его примеру – и присоединился к нему, высказывая своё мнение на ситуацию. На заправке нас ждал сюрприз, даже не сюрприз – нежданчик! Жизнерадостные люди бодренько потрошили НАШУ ЗАПРАВКУ!!! Трое смуглых черноволосых людей бодро и жизнерадостно сновали между магазинчиком и небольшим грузовиком чуть побольше отечественной «Газели», загружая её. А ещё двое занимались цистерной – разбив боковое стекло, один, маленький и толстый, лез в кабину, а другой, мелкий и худой, его подсаживал! В МОЮ цистерну!!! Меня аж затрясло, и трясло до того момента, когда я уже на заправке, остановившись метрах в пяти от «МАНА», выскочил, матерясь, эдаким разозлённым хозяином, которого обносят у него на глазах. «Обносящих» посетил Кондратий – не в смысле »впятером слегли от инфаркта», нет – замерли, даже так и не успевший залезть в кабину заправщика выпал и замер лёжа. Вот уроды! Стекло разбили, хорошо, шланги не оторвали! И говядинку, небось, уже притырили! Ща, «будет вам и дудка, будет и свисток!». На животрепещущий вопрос «какого хера здесь надо» мародёры не ответили. Правда, когда игрой в вопросы и ответы занялся Тамир, их прорвало. По словам Тотти, эти «бедные несчастные голодные люди», убегая от мёртвых людоедов, растеряли всё своё имущество и родственников. Бензин кончался, и они заехали поесть и заправиться. Сзади скрежетнул башенный люк, и Саша поинтересовалась происходящим. Тотти повторил ей то, что сказал мне. - Тамир, скажи им, чтобы отошли в сторону – все пятеро, и сели на землю. Пётр! Проверь из грузовичок, потом – цистерну и что творится в магазине. - И? - Дальше – по результатам! Бормоча под нос, что командиров развелось, как у дурака – махорки, я дождался, когда «великолепная пятёрка» - без вратаря – усядется в стороне от заправки, полез к «бедным голодающим» в кабину. Однако! Совсем бедные! На сиденье лежало два SPASа, копии Омаровского! И АК! «Что-то в этой сказочке не так – бормотал Колобок, доедая лису»! Из оружия недавно стреляли, судя по запаху… В ногах пассажира – сумка, набитая патронами 12го калибра. Что-то не сходится – человек – пять, стволов – только три… Вернулся, отчитался Саше о непонятках. - И ещё вот что – кабина трёхместная, их - пятеро. В общем, сплошные неувязочки! - Петь, обойди заправку от греха. - Понял, пошёл. Тотти, с этими не разговаривай и глаз не спускай! Дошёл до угла – вот и «свежее решение» - БМВ «икс-пятая», аспидно-чёрная, понтовая «до не могу». И мычание изнутри… Открыть дверь – а ну как бросится кто? Стекло вышибать – плёнка не даст осыпаться… Обошёл машину и открыл заднюю дверь. Вас когда-нибудь сбивали с ног голые и щедро замотанные скотчем девушки? Мычащие и извивающиеся? Наверное, плохой из меня солдат – не увернулся, не выстрелил… Одна «куколка» приложилась головой и лежала тихо, а вот вторая извивалась так, что зашевелились мысли определённые, и не только в голове. - Тихо-тихо-тихо! Блин, хальт! Сайленс! О, поняла! Инглиш? Дойч? Блин, а кто???? Так, не орать! Рот от скотча освобожу – донт край! Терпи-терпи-терпи! О! Ну? Я не буду передавать, что минуты две говорила шёпотом девушка. - Откуда сама? - … Голицыно. - А здесь как? - Компанией на мотосафари поехали… Двадцатого… На два дня... - Так, потом расскажешь. Сиди здесь, не ори. Будет стрельба – не паникуй! Я приду скоро! - А развязать? - Приду – развяжу. Посадил девушку подмосковную к стенке заправки – вдоль неё шла узкая полоска тени, сантиметров тридцать. Рядом положил потерявшую сознание безымянную подругу и пошёл. Не дошёл метров пять до сидящих на земле аборигенов. Наверное, они почувствовали что-то, залопотали меж собой что-то, зашевелились… Проигнорировав Тоттино «Что там?», всё, что было в рожке – всё в них высадил. И не жалко – ни патронов, ни уё..ков этих. Кричали на меня хором, вдвоём, не стесняясь в выражениях. И называли разными словами, и сравнивали чёрте с кем и с чем… Потом отвлеклись от этого увлекательного занятия – один застреленный восстал. Тамир застрелил его и обернулся ко мне. Саша набрала воздуха, собираясь продолжить обсуждение моего ай-кью, интимных привычек и образа жизни… В неожиданной тишине послышалось негромкое «Эй!» из-за заправки. - Папа, кто там? - Пётр, что там? - Кто, что… Вы б сперва спросили, прежде чем на матюках полоскать! Пошли, всё и всех наглядно покажу! Подошли, увидали, захлопотали. Голицынскую Юлю развязали, разрезав скотч,укутали в мою (!!!) куртку, напоили. Расспросы оставили на потом. Саша приводила в чувство «спящую красавицу», мы с Тамиром пошли по «делам нашим скорбным» - колонки пока жужжат, значит, догружаем халявный транспорт. Вот только кто его поведёт-то? А, смогла Саша за пушкаря – сможет и за мехвода! Покойники-насильники существенно облегчили нам жизнь, перетаскав почти всё съедобное из магазина. Нам осталось затолкать в кузов десятка два упаковок полуторалитровых бутылок с водой, да я – больше из предусмотрительной жадности – прихватил десяток четырёхлитровых канистр масла для дизельных двигателей. надеясь, что Сёма оценит. Пока мы грузили, мимо пару раз пробегала Саша. Закончив с такелажными работами, пошли проверять цистерну. А приехали-то почти вовремя! По словам Тотти, горохом ссыпавшегося с неё, она почти заполнилась. Он пробежался до «пульта управления» и отключил подачу топлива. - Можно ехать! - Пойдём к девушкам, узнаем, что у них! У девушек всё было хорошо. Ну, относительно, конечно, но обе были развязаны, умыты, облачены в наши куртки и напоены, и судя по запаху – не только водой. - Мы таки всё! Только один вопрос – как поедем? Три «баранки»! - А грузовик к броневику не пристегнуть? - Саш, «мицубиську» мы пристёгивали часа два. - А что вести? - Юля, на выбор – бензовоз, броневик или грузовик! - Большой? - Немного больше «Газели». - Я могу… попробовать. - Ну, пойдём! Если сможешь – сильно выручишь! «Проба пера» удалась – девушка довольно уверенно тронулась с места, правда, излишне газуя, удачно миновала грузовик и прокатила меня до шоссе и, развернувшись, обратно до заправки. Серьёзная такая! - Юль, ты это, не напрягайся так! Ты молодец! - А куда поедем? - У нас тут… блин, как бы объяснить… гостиница с катером. Домой собираемся. - А мы? - Здесь оставим! С нами, конечно! Вот только доедем ли и когда… - Да когда угодно! Ни слёз, ни истерик. Или всё потом будет? Ладно, всё. «Станция Березай», приехали, вылезай. Тотти , Саша и безымянная – для меня – Юлина подруга стояли у броневика – Тотти с каким-то виноватым видом - чуть в стороне, а «безымянная», с ненавистью глядя на него – рядом с Сашей. - А вот и мы! Саш, у нас новый великолепный драйвер! А что за напряги? - Петь, у меня не получается! Конфликт! - Я с ЭТИМ никуда не поеду! - Так, барышня… - Я! НЕ! БАРЫШНЯ!!! - Папа, она у Саши автомат просила! Херовые дела… А главное – просто охренительно вовремя! - Юль, она вообще вменяемая? - Она хорошая! - Блин, я спрашиваю не хорошая-плохая, а – вменяемая? - Вообще да! - Тогда, барышня… - Я не барышня! - Заткнись! И слушай! Все вопли, злоба и истерики – после! Сейчас садишься со мной в бензовоз и мы колонной отсюда уезжаем! Либо ты остаёшься здесь, пожрать оставим. Даже автомат дадим, правда, оставим здесь, а ты от дороги пробежишься. И дальше – что и как хочешь, поняла? - Да что ты… - То, что с тобой разговаривают, БАРЫШНЯ – СЧИТАЙ, ВЕЖЛИВОСТЬ! Что выбираешь? - Маш, перестань! Они хорошие же! - Тварь! Уже нашла под кого залечь?? ААА!!! В разговор вмешалась Саша – опередила меня. Придерживая Машу – о, уже не безымянная – за отворот Тоттиной мотокуртки, она выдала ей оглушительную оплеуху. Звонкую такую! И увесистую! И секунды через три – вторую! - В себя пришла? - Ак... ак… - Пришла? - Ага, спасибо! - С нами или без нас? - С вами. - Вот и определились. Капитан Саша взяла бразды правления в свои руки. - Петр! Ты – первый. Юля – за Петром. Мы с Тамиром – замыкающие. Маша – с Петром. Жалобы и замечания – по приезду. Поехали! Добрались до «Марина-центра» с небольшим приключением – у догоревшего «полицаймобиля» я остановился и подобрал уцелевшую сумку с ювелиркой, прождавшую меня почти полдня. Из подъехавшего «Фахда» меня, видимо, мечтали обругать – а я уже «в домике», давлю на газ! Удачно избежал, так сказать! Маша, кстати, оказалась и вправду вменяемой, и согласилась с тем, что Тотти – египтянин хороший, проверенный, наш, в общем, и убивать его – нельзя. Тем более, что в перспективе, как ни крути – россиянин! Расписывая достоинства Тамира, чуть не прощёлкал поворот – хорошо, осторожничая, плёлся небыстро – не больше пятидесяти. И то неприятно было – вроде тормозишь, а не тормозится! Но успел, свернул не кувыркнувшись! Орёл я! На радостях гуднул – и чуть не оглох! Бывший хозяин – он что, корабельный ревун вместо сигнала присобачил? В общем, останавливаясь между гостиницей и «лодочным сараем» и глуша двигатель, судорожно сглатывал, пытаясь вернуть барабанные перепонки на место. А от «припаркованного» метрах в давадцати от берега катера к берегу плыла моторка с Сёмой и Алёной. И лица у них были не особо радостные. Лучшее снотворное – стресс и водка. Рассвет я опять встречал, стоя у окна, но на этот раз мы с солнцем были одного цвета. Нет, я не обгорел – проснувшись от собственного храпа и восторженной мысли «Вот я дал!», я вспомнил вчерашнее, Сашу… В общем, стоял пунцовый, эдаким дополнением с восходу. От самоуничижения оторвал хриплый со сна голос. - Папа, я автомат не трогаю! Ты в порядке? - «Криминальное чтиво» помнишь? Что там Уиллису негр ответил на такой вопрос? - Не помню. - «Я в порядке? Неет, я в очень большом непорядке!» - Вчерашнее? - Ну да. Тупо стыдно. - Мне тоже. Может, кофе? - Хочу в море. Блин, я сюда купаться приехал! Наверное, приключилася со мной истерика, но контролируемая – вполголоса минут пять я высказывал своё отношение ко всему – от туроператора, продавшего тур, до ограниченной дальности передвижения еврейского корыта. И президентам досталось и нашему и ихнему, и премьерам, и МВФ, и ДЭЗу… Потом – по нисходящей… Матеря вспомнившийся тугой замок во входной двери московской квартиры, я понял, что дальше – кошка, терпеливо ждущая… Остановился, содрал пропотевшее за вчерашний день и сегодняшнюю ночь «всё», напялил выкопанные из сумки плавки и босиком попёрся купаться. Уж портить мнение о себе – так портить! Вода была настолько изумительной, что раньше чем через полчаса я вылезти не смог. Не отпускало море и всё. Последние минут десять тупо лежал на воде, расслабившись, и слушал шорохи какие-то и перестуки, доносившиеся чёрт знает откуда. То ли прибой и течение, то ли крабы местные участвуют в местной же демографической программе. Тихо, сиокойно, свежий ветерок овевает слегка спавшее, но ещё торчащее над водой пузико… Но хорошее всегда кончается – судя по странно грохочущему всплеску, кто-то к водным процедурам присоединился. - Папа, я больше не пью! - Тогда оставайся здесь, тут тепло и светло, водка не нужна. - Тогда пью! Смех как-то странно разносился над водой. Да и сама ситуация – тихое раннее утро, солнце только встало, а посреди заводи ржут как кони два мужика… Потом оба почти синхронно хлебнули водички солёной, откашлялись и поплыли к берегу. - Вот правильно спасатели Малибу твердят – не шалите на воде! - Кхы!Кха! Почему? - Баловство на воде может стать причиной трагедии! - Но вы же балуетесь???? - Тотти, я не могу ответить на этот вопрос. И не только на этот! Переговариваясь и хихикая мы доплыли до трапика и вылезли на причал. Обожаю это ощущение – пока ещё ласково припекающее солнце и еле ощутимый ветерок, тоже ласковый, не холодящий кожу. Слов не хватает – всего заласкала мать-природа! Минут через двадцать в столовую, видимо, на запах кофе, подтянулись Саша с Алёной. - Утро доброе, красавицы! Это, за вчерашнее… - Всё, забыли! - Ээээ… - Вы взрослые! Сами знаете! Так что – забыли! - Ладно. Что делать-то будем? Сёма нас вчера «обрадовал»… - Думать будем . Все вместе и каждый по отдельности. - Может, чего побольше найти? - А за штурвал кто? Беллинсгаузен с Крузенштерном? - Давай не язвить, а? - А если на буксир? - Кого? Цистерну? Кофе накал обсуждения не снимал, а скорее наоборот. На шум и запах подтянулись сперва девушки, потом приковылял охающий Сёма. - Ну что, все в сборе! Начнём по-новой! - Что начнём? - Так, девушки! Задача у нас одна – вернуться на родину. Пароход мы с Тотти героически отбили у Сёминых соотечественников – перерожденцев! - Пётр! Давай без этого! - А что? Я неправ? Отбили же! И с Сёминой помощью привели сюда! А вот теперь вопрос – как доплыть до России, если она почти в два раза дальше, чем может проплыть катер? Маша подняла руку. - Ну? - А если до Севастополя? - А дальше? - У меня там дядя, мамин брат. Моряк. - А где его искать там? Адрес, телефон? - Электронный только… дома… - Крым пока снимается. Ещё мысли? Нет, приятно сидеть, чесать языком под кофе… Девушки опять же… Но внутри тикали часы, куда-то мы опаздывали, где-то что-то как-то не так! Судя по Сашиному лицу, её обуревали те же мысли. - Сидим мы хорошо, замечательно просто! А за порядком кто следит? - Так все здесь! - Алёна! Марш в броневик, следи! Стреляй, если что! А мы скоро подойдём! Алёна ушла, но Саша раскомандоваться не успела – минут через пять она прибежала встрёпанная какая-то, с глазами на пол-лица. - Что? - Люди! В море! - Какие? - На лодке! Сюда плывут! - Далеко? - Я в прицел увидела – сразу к вам! Не знаю! Всем сразу нашлось дело. В итоге через три минуты Алёна сидела в «Фахде» и смотрела в сторону шоссе, Сёма остался «за старшего», а «тройка нападения» - Тотти, Саша и я на гостиничном катере неслись навстречу лодке, уже не плывущей к берегу, а болтающейся на волнах на одном месте в километре от нас. А вдалеке за ней что-то большое и чадно дымящее уходило под воду. В бинокли пялились только мы с Сашей – Тотти «рулил» и мог только жалобно спрашивать «Что там? Что там?». Видно было, что от лодки в нашу сторону направляются три или четыре пловца – из-за небольшого волнения они то появлялись, то пропадали в волнах. А в дрейфующей шлюпке виделось какое-то шевеление, ни фига не радующее… Столь оригинальных спасателей «группа в полосатых купальниках» не ожидала – с «притормозившего» метрах в пятнадцати от них катера на них вылупились оружейные стволы и странная компания поинтересовалась на нескольких языках – кто они такие. В ответ купающиеся выдали несколько матерных конструкций на русском. - Саш, позволь мне! - Это почему? - Я знаю, что ты – капитан и крута донельзя… А они – нет! Давай я начну, а на берегу все непонятки разрешим! Саша кивнула, хотя явно ей было неприятно. Умница, если и дальше так пойдёт – хрен с ним, доберёмся домой – пусть требует расплаты по счетам. - Пловцы! Главный вопрос – укушенные есть? - Меня Петрович цапнул. - Ощущения? - Мутит. Нехорошо мне. - Тогда так – по одному подплываете, забираетесь с кормы и раздеваетесь. Укушенный – прости, ты дрейфуешь пока. Саша, осматривай, Тотти – приглядывай! - Э, мужик, вы чо там? - Хотел оскорбить «мужиком» - не вышло. Будет так как я сказал – мне друзья дороже вас. Не нравится – бошки прострелим и уплывём – нам ещё дум с полвагона передумывать, а в соседях вы на хер не упёрлись. Про мертвяков в курсе? - Уважаемый, давайте без поспешностей! Я первый! Седой мужчина лет пятидесяти с гаком дождался моего кивка и, подплыв, с помощью Тамира выбрался из воды. - Петров Павел Иванович, штурман ролкера «Академик Толмачёв». - Раздевайтесь, Саша Вас осмотрит. Разговоры потом. Минут через десять трое мужчин среднего возраста сидели на носу катера. - Петрович – это кто? - В лодке остался. Там ещё двое раненых… было… один ожил – и на него. Вася его от Петровича оторвал и почти забил, а Петрович его со спины…в плечо. - Василий! - Ау! - Плохие новости, Вась. Ты умрёшь скоро и превратишься в зомби. - Лучше убейте. - Давай так: снять спасжилет сможешь? Мертвяки не плавают! - Ща. Иваныч! - Да? - С моими если встретишься – передай, что… блин… любил я их. - Лады. Мужчина побарахтался немного и оттолкнул от себя оранжевую надувнушку. А минут через пять без звука и бульканья ушёл под воду. - Вечная память! Теперь, народ, с вами. Кто вы и что вы? Из отрывистого рассказа Павла Ивановича и двух Сергеев – радиста и матроса – узнали следующее. Почтенного возраста «академик» чапал себе в Одессу, нагрузившись разнообразной хренью. И эта хрень часов пять назад полыхнула – не сильно жарко, но вонюче. А на «SOS» никто не отзывается. В общем, «дрались – дрались, пока не сравнялись». Капитан остался спускать вторую шлюпку, эвакуируя оставшихся «ходячих» пострадавших, отправив старпома и штурмана с «лежачими». - Тамир, как – до тонущего доплывём? - Да! - Тогда минуя шлюпку – к пароходу! - Это не пароход, а ролкер! - Ну извините! К ролкеру! До ролкера мы с полкилометра не доплыли – дышать было нечем. Запах – передаваемые раз пятнадцать от деда к внуку валенки, запаренные в селёдочном отваре, у меня вот такое сассоциировалось. Причём валенки снимались непосредственно перед погребением, на третий день и носились благодарными потомками не снимая… В общем, в эпицентре этой вони живых быть не могло. Для очистки совести обплыли вокруг дымящегося «академика», держась на расстоянии «глаза почти не режет и ноги не сводит», в два бинокля осматривая, не видно ли где лодки или пловца. Никого – только небольшие волны и запах… - Павел Иванович, в лодке что-то ценное осталось? - Бумаги, карты… Вещи… - Карты, извините, чего? - Мои – я же штурман! - Саш, надо на лодку – бумага не интернет. - А у меня там и ноут мой… - Пётр, пассажиров валишь ты, из дробовика, постарайся если не убить, то из лодки вытолкнуть! Тамир! К лодке правь! «Водное сафари» на глазах спасённых прошло без приключений – бывший Петрович оросил мозгами водную гладь, вскинувшийся безымянный «раненый» получил сноп дроби в грудь и ушёл на дно крабов радовать. Я перебрался в лодку под присмотром Саши и передал ей портфель с ноутбуком и две сумки. Всё это – под офигевающими взглядами остатков экипажа «Академика». - Б…, не люди, а звери… - В смысле? - Васю утопили, Петровича вальнули… Ох…ли?? - Красавец, ты за берегами-то следи! Дама здесь! - Да мне… Да-да, всё понятно, и дама чуть ниже пояса, и мы… Хотя вот Сашу так – зря, ой зря… - Мужчина! Я присоединяюсь к предложению Петра! - Да мне… Ага… Как тот медвежонок – « А у меня..., а мне… А я вам всем трендюлей ввалю щас!» - Павел Иванович! Этот хорошо эрегированный член экипажа – это кто, а то я запамятовала? - Матрос. - Чё ты вопросы какие-то дурацкие… Сухо треснул автоматный выстрел, и спасённых осталось двое. - Я объяснять никому и ничего не обязана. И Пётр, и Тамир – никто. До сведения – довожу! В мире – пиздец. А мы отдохнуть приехали! И очень, очень хотим домой. И неадекватные попутчики – нахер не нужны! Домой хотите? - Ну, да! - Тогда – не пиздите! Пора разбавить круто заваренное Сашей, от греха, так сказать… - Пал Иваныч! Саша права – нас семеро до вашего появления было. С вами – девять. Прошу понять правильно – мы не против вас, даже скорее за, но… Как-то привыкли, что ли, что никто не бычится и на… и в… не посылает… А вчера был не очень хороший день, впрочем, как и позавчера. Вы сами – откуда будете? - Питерские мы, оба. - Вот думайте – как, вдвоём или с нами? Если с нами – добро пожаловать, если вдвоём – на берегу снарядим вас и километров на двадцать поближе к дому подвезём, не вопрос. - Снарядим – это как??? - Мы тут слегка жирку поднакопили, так что пару автоматов дадим. - Иваныч, чего думать? О Сером грустишь? Забыл, сколько я с ним мучился? Народ, я лично – с вами. - Простите – Пётр, да? Кто командует? - Вы в смысле вертикали подчинения? - Да. - Её нет. Она на стадии формирования. - ???? - Александра – женщина военная. Капитан, правда, не знаю каких войск. Тотти – местный, покидает Египет и едет в Россию на ПМЖ. Я – рядовой запаса, москвич. В лагере – три девушки и моторист Сёма, еврей – гидропогранец. Отношения – пока демократия, кто что может – тот то и делает. Вот и бухточка, группа встречающих… Слегка обсохших на ветру штурмана и радиста закутали в одеяла и повели в жильё. - Саш, ты не переборщила? - Может быть… Знаешь, почему я всё ещё капитан? - Догадываюсь. Ладно, забей. - Слушай, пока плавали – мысль в голову пришла… - Скататься посмотреть, откуда приехали деятели с сейфами? - Тоже осенило? - Мать, не первый день в одной упряжке! - Ну и? - Кого берём? - Давай старым составом, плюс Семёна обкатаем. И – если в состоянии – Павла Ивановича. - Ну, пошли, обрадуем личный состав! Быстро выехать не получилось. Проковырялись - пока обсудили «экспедицию», пока разгрузили прямо на землю броневик… В начале второго пополудни только выехали. Я, как обычно, за рулём, Тотти – рядом, Саша – у пушки. А в десантном отделении – все три «найдёныша» мужского пола. Алёна осталась за старшую в «женской роте». И Юля и Маша, вычистив врученные автоматы, засели «наблюдательствовать» на втором этаже гостиницы. И, похоже, «нарушителям границы» крепко не повезёт, ежели таковые объявятся! Вот и первые сюрпризы – один из грузовиков уехал куда–то. И как назло – тот, в котором с полкузова консервов оставалось! Как чувствовал мой внутренний микропрапор, протестуя против разбазаривания… Что за люди здесь, прямо как у нас – положи без присмотра – враз уведут! Обогнув поле боя, направились «по следам бременских музыкантов», благо следы колёс отчётливо различимы. Справа море уже практически колёса забрызгивает, слева – склон некрутого холма… Что у них там, штабной бункер? «Дорощка шёль-шёль и прищёль!». Заехали мы за этот мыс-не мыс, холм-не холм… Я – педаль тормоза в пол, Саша – очередь короткую в сторону небольшой группы в чёрном… А дальше – небольшой, раза в два – три длиннее Семиного катера, кораблик, сбросивший носовую аппарель в пену прибоя. Группа нашему появлению обрадовалась – встали уроненные близкими разрывами, и пошли в «психическую». - Саш, не стреляй! Мы сами! Я снял шлемофон, заглушил мотор и предложил мужчинам выметаться. - Стрелять в головы! И в чужих стараться, а не в своих! - Понятно. Пока наш десант выгружался, мы с Тамиром уже открыли стрельбу, стоя каждый у своей двери. Со счётом 4:2 победил Тотти. - Саш! Мы в кораблик! Ты последи тут, ага? - Хорошо! - Так, люди! Идём на корабль, осматриваемся, стреляем только в ненаших, имущество стараемся не портить. Пал Иваныч, на такой лайбе до Крыма доползём? - Судно знакомое, правда, старое, как говно мамонта… Смотреть надо! - Тогда так – я с Тамиром впереди, за нами – Пал Иваныч, Сергей с Сёмой – замыкающие. Минутку! Я забросил в кабину автомат и взял SPAS. Вот теперь можно идти. Судёнышко порадовало – в грузовом трюме, грустя, дожидался нас двойник нашего «Фахда», брошенный старыми хозяевами. Да и хрен с ними! У нас всяко-разно веселее! Слазил внутрь – никого. Как, впрочем, никого не оказалось ни в рубке, ни в коридорах-переходах, ни в машинном отделении. - Ну что, принимайте командование! Спец по движкам есть, радист – тоже… - А вы? - А мы прокатимся до сгоревшего транспорта. Через часок вернёмся. Хотите, Тамира вам оставим для охраны? - Пётр, не боитесь? Вдруг уйдём? - Павел Иванович, давай на «ты», ладно? - Ну давай! - А какой тебе интерес вдвоём пилюкать через пол-Земли? Ну, хорошо, Сёму сговорили – втроём! Через день – на ремень? Таращиться – спать – опять таращиться? Писать-какать не отрываясь от штурвала? Это я о форс-мажорах не говорю, типа поесть или якорь отдать куда-нибудь типа незадорого, или поесть поискать где-нибудь… А так, считай, экипаж есть, доплинтухаем до родных осин… Уж по крайней мере – постараемся! Так Тотти оставлять вам? - Если для твоего самоуспокоения, то оставляй! - Тогда не буду. Тоттинька, пошли! Ключи, переворошив груду жарено-тухлого человеческого мяса, мы так и и не нашли. Перемазались, переворошили всё, но не нашли. Плюнули, завели без ключа грузовик и вместе с сейфами угнездили его в трюме «Возвращенца». - Иваныч, как успехи? - К переходу готовы! - Тогда – мы берегом, вы – водой. Доберётесь? - На край, встанем неподалёку. - Счастливо! - И вам! Распрощавшись с капитаном, попылили в сторону первого «лагеря» - вещи пора забирать, в дорогу собираться. Долог путь до Типирери, а нам как бы не дальше. Военно-морская секция нашего «репатриационного отряда имени Моисея» успела раньше и ожидала нас в гостинице с плохо скрываемым нетерпением. Мы и правда припозднились. Когда добрались до военного лагеря забирать грузовик с «Мицубиськой», мой маленький прапор отказался уезжать, не взяв «всё, что не приколочено». Так что не уехали, пока не прошерстили уже по третьему разу этот лагерь и не набили кузов грузовика содержимым каптёрки и всем, что попадалось на глаза и попадало под категорию «может пригодиться». Без фанатизьма, конечно, но всё же... Рассевшись за столом и отдавая должное стряпне Алёны и Маши, почти в полном составе составляли план действий. - Паш, что корабль? - Ветеран евроарабских разборок. В девичестве – малый десантный корабль 106го проекта. - До дома доплывём? - Без дозаправки – нет. - Опять не слава богу. И нафига тогда? - Саш, подожди! Рано паниковать! Состояние как? - Для его лет – практически идеальное. Сёма машинное облазил, сказал, что всё в порядке. - А остальное? По остальному доложил Сергей. По его словам, ему в палубную команду три-четыре человека – и всё в ажуре! - Так с автономностью и грузоподъёмностью что? - Тонн 200 – 300, дальность на 10 узлах – под полторы тысячи миль. Если ход меньше – то дальше. Но всё равно впритык. - А что мешает цистерну с собой взять? В общем, мозговой штурм удался. Если коротко – заправить МДК, загрузиться и валить домой. Начать и кончить, всего делов! Не знаю, у кого как, а у меня голова даже не кругом пошла, а эдаким фуэте балетным завертелась от массы крупных и мелких дел, от решения которых зависело всё – от даты отплытия до успешности оного. И это даже без вдумывания и вникания в детали!!! Пока унимал своего каптёрщика, усевшегося за огромным столом и, обложившись гроссбухами и журналами учёта, приговаривающего «..и ещё это раздобыть и вот это…», обнаружилось, что Иваныч, Саша с Алёной и Машей, Сергей и Тотти сцепились языками на предмет первоочерёдности действий. Семён, прихлёбывая кофе, покачивал головой и вздыхал. - Господа и дамы! Вы ещё передеритесь! Как дети, ей богу! Немая сцена. - Ну чего уставились, как Кузьмичи на генерала? Давайте так – Иваныч с Сергеем и Сёмой решают, что главное за морские дела, что можно потом и на что можно забить. Саш, ты отвечаешь за «сухопутье» до Москвы и, наверное, прикидываешь, как Иванычу с Серёгой домой добраться. Как вам? - А ты? - Хо-хо! Я-то… Блин, если честно – не знаю, на подхвате, наверное, как обычно. В данный момент, например, думаю, что цистерну надо в МДК опростать, заново наполнить и на борт полную загнать. В запас. Хавчика, по мнению моего прапора внутреннего, до Москвы с лихвой хватит, консервов-то точно. И броневикам ПХД нужен… Кстати, я б до давешнего брошенного добрался – с моей стороны бронестеклу досталось, может, поменять получится… Накал страстей поугас. Нет, не то чтобы «мир во человецех» или как там в библии, воцарился, но пена у ртов высохла и зверем никто ни на кого не смотрел. Беседа застольная приобрела мирный и конструктивный характер. Сёма, переглянувшись с Тамиром и придя к консенсусу, спустя минут десять под бормотание «по чуть-чуть, для разговора…» оживил застольный пейзаж двумя бутылками из гостиничного бара…В общем, даже Саша забыла про своё офицерство и караульную службу, вышла и вернулась со снятой с поста Юлей. Так что остаток дня, вечер и даже часть ночи прошёл в сплачивании, сплочении и «спивании» нашего маленького коллектива - без ужравшихся в говно и драк-разборок, но с купанием, общением по интересам и негромким хоровым (желающими) пением на берегу моря под рассыпанными по небу звёздами. Не всегда получается плохо, когда хочешь хорошего… Пошёл поискать-принести дамам вина, на полпути догнала Юля, нашли на кухне вино, открыли, продегустировали – вдруг не то... И в процессе дегустации как-то губами встретились… И никуда не пошли, в смысле – на улицу к народу. А отправились искать большую кровать. Никогда не искали место для уединения в нетрезвом виде с нетрезвой девушкой в обнимку? Оччень интересно, увлекательно и местами смешно. Таки нашли, разбив, правда, в процессе бутылку, но на «продолжение банкета» эта потеря не повлияла. В сон проваливался с мыслью «Жизнь налаживается!», когда темень за окном сменялась предрассветной серостью. Долго разоспаться не получилось – встающее солнце щедро залило комнату розово-красным светом. Сонные потягушечки перешли в обоюдное переплетение рук и ног, вполне осмысленное…А дальше начался цирк! На стадии ласковых поглаживаний – успели-таки!- за дверью послышался шёпот. - Сёмушка, прекрати! - Как «прекрати»? А вдруг шо? - Что ты как маленький! - Стонали же? Орали? А вдруг? - Неуёмный! Ты тогда не вламывайся, а постучи сперва! Юля, зарывшись в подушку, мычала и постанывала. Я, напялив труселя, подхихикивая, пошёл встречать утренних гостей. В коридоре обнаружился бравый Сёма в трусах и с автоматом и закутанная в одеяло Алёна. Цвет кожи у обоих медленно менялся с нежно-розового на густо-красный. - Утро доброе! Что, не спится без папки? - Дурак! - Да мы это… Вдруг шо… - Благодарю за бдительность, всё в порядке! - Ну, мы пошли! Забавная картина – дама в одеяле и мужчина в трусах с расцарапанной спиной, удаляющиеся от меня, шёпотом переговаривающиеся и переругивающиеся… И у обоих – густо-малиновые уши! Хихикнул им вслед негромко – ускорились и нырнули в третью или четвёртую дверь от нашей. А с кровати за моей спиной нёсся уже несдерживаемый хохот с всхлипываниями вперемешку. Поржали, умылись, благо в санузле нашлись и щётки гостиничные с пастой, и прочие мыла-гели-шампуни, оделись и пошли в столовую. «А поутру они проснулись…» Последними к столу пришли Маша с Сергеем. К этому времени из сидящих за столом нормальным цветом лица отличался Иваныч – остальные смущённо пунцовели попарно. Особенно выделялся Тотти, ставший густо-кофейным, и сидящая рядом Саша с видом «ах, было, девки, было», смущённо-счастливая такая… Опоздавшие органично влились в застолье и видом, и смущением, и цветом. Бравый мореман обвёл глазами экипаж, выдержал паузу, багровея – и зашёлся в диком ржаче. Это сорвало клапана и размыло плотину – к ржачу присоединились хохот, фырканье, гогот и хихиканье окружающих. Проржались, утёрли слёзы и под свеженалитые чай и кофе вернулись к действительности. Разбились после завтрака на рабочие команды. Мы втроём – я, Саша и Тотти – по генплану должны были наведаться в Сан Дрим и набрать пожарных рукавов, чем больше, тем лучше. И прошерстить попадающиеся «микро-супер-мега-маркеты» на предмет пожрать в дорогу и дальше. Остальные, выставив часовых, занимаются корабельными и хозяйственными делами. На полдороге к Сан Дриму посетила мысля – а чего придумывать с погрузкой – то? Тупенько доплыть на МДК до «места находки», транспорт туда же сушей перебросить – и грузись хоть до посинения! Озвучил свои гениальные соображения по ТПУ – просветили, я уже опытный «бронемастер»…В ответ – сопение Тамира и Сашино «Обдумать надо!». Так до отеля и доехали, обдумывая. Хрен его знает, везло нам или сказывалась достаточная удалённость от местных «эпицентров цивилизации», но сбор пожарных шлангов изобилием опасностей и приключений не сопровождался. Рутина практически – приехали, обобрали ящики с пожарными кранами, собрав под два десятка скрученных улитками рукавов, обобрали два пустующих «сельмага» - один узкоспециализированный «Овощи-Фрукты», второй продуктовый, в котором из хавчика было всё кроме ассортимента первого… В общем, пришли – увидели – нагадили, в смысле взяли что считали нужным и ушли, не утруждаясь благодарностями. Тишина, безлюдье – рай для собирательства. Хотя и суеты хватало – «гастроном №2» порадовал холодильной камерой, отключенной, но всё ещё державшей минус восемнадцать градусов внутри себя. Глазастый и памятливый Тотти сообщил, что возле «Даров природы» вроде был грузовичок с термо-кунгом. На рысях обратно, вскрышные-заводочные работы… Хрена лысого, не заводится! Но – «мы не ищем лёгких путей в бизнесе!», как информировал с телеэкрана не так давно какой-то холдинг! Три часа катания, штук десять пушечных снарядов, две неудачные попытки завести буржуинскую технику – и мы в Хопре, в смысле, я и Саша в «Фахде», а за нами – Тотти за рулём «Хёнде – пони» с кузовом-холодильником, забитым мороженой говядиной и бараниной, разделанной и уложенной в пластиковые поддоны. В «Марина-центр» мы добрались в самое пекло – два часа дня, солнце в зените… Меня явственно подташнивало, стопудово перегрелся. Саша тоже не мотыльком выпорхнула, но её тут же подхватил на руки Тотти и уволок в кондиционированную кабину «Хёнде» приходить в себя. А меня в тенёк-холодок кто уволокёт? Кто обо мне позаботится? Даже Юля не смогла – дозорничала из окна второго этажа, всех скоропомощных мероприятий от неё – пластиковая «полторашка» холодной воды, брошенная мне, и сочувственный взгляд… Кстати, Саше, похоже, образ слабой женщины очень нравится. Неужели никто и никогда её на руках не носил? Картинка коня, спасённого Сашей из горящей избы, и его благодарность развеселили и привели в чувство. Вдобавок Тамир, выполнив кавалерские обязанности, приближается с загадочным видом… Ох, чуется мне, грядут геморрои… «Манную кашу по чистому столу» Тотти размазывать не стал. - Горелый «Свисс-отель» помнишь? - Ну да! - Надо туда съездить! - На паркуя? За поджаркой? Так мяса вроде надыбали… - Здание генераторной не горело. По крайней мере, тогда. - И что? - Из-за него грузовик высовывался… - А раньше чего молчал? - Только вспомнил… Морду нашего тягача увидел, когда Саше за холодной водой ходил – и вспомнил. Съездим? - Вдвоём – нет. Пошли к твоей даме сердца. «Тётя капитан» ласково попеняла кавалеру за забывчивость, меня похвалила за благоразумие и осторожность и приказным тоном заставила присоединиться к ней в прохладном раю кабины «корейца». Полчаса в прохладе и полтора литра воды на нос сотворили чудо почище банки варенья для Карлсона – в броневик грузились бодрые и свежие, как кот Борис рекламный. Прям трио бригадиров Жераров, неутомимых фуражиров! До пожарища добрались быстро, а вот дальше началось веселье. То ли недостаточно охладились перед выездом, то ли акклиматизация наступила, и не просто сандаликом, а водолазным тяжеленным ботинком, но события последующих трёх часов как-то рвано и отрывисто вспоминаются. Толпу у входа смели таранным ударом «фахда» с последующим отстрелом в исполнении Саши. Ушли немногие, лежачих не добивали. Доехали, сминая увядающие без полива кусты, до генераторной. Кусты – моя идея, надеялся, что почистится броневичок. У генераторной стрельба в три ствола – два пистолета и дробовик – по довольно вялым мертвякам. Первые неприятности – цистерна полная, но в кабине мертвяк… И ещё один, бывший охранник, вмятый передним бампером тягача в стену генераторной и без энтузиазма пытающийся освободиться. Тотти, видимо, с перегрева, ворвавшийся в генераторную, пострелявший там и вышедший с каким-то планом в руках… Саша, поощрившая его оплеухой и тут же с рыданием повисшая у него на шее… Визит в отдельно стоящую «караулку» со стрельбой, потехами и трофеями… Я за рулём тягача, двумя ногами упирающийся в педаль тормоза и одновременно блюющий на панель приборов, руль и свои колени… И уже мы втроем сидим в теньке, привалившись к стене гостиницы, а Семён и Юля поливают нас питьевой водой из многолитровых кегов… И уже плаваем в прохладной заводи – из одежды только спасательные жилеты (на мне-то точно больше ничего, даже трусов нет). А уж кто и как из воды вытащил, вытер и в кроватку уложил - вообще загадка. Утро началось, прямо скажу, нестандартно. Подорвался в пять утра «по Москве» от ноющей боли в позвоночнике. Ощущение, что болел накануне, но кризис миновал и выздоравливаю. Повспоминал «что было вчера», толком нового ни фига не вспомнил, сел на кровати, покряхтывая и кляня возраст, что «прикус не тот и осанка не та»… И тут же был настигнут, опрокинут обратно, зацелован-защекочен-заласкан, и, как следствие, возбужден и склонён к интиму. Потом по методу рассеянного с улицы Бассейной «поспал немножко», пока «утренняя радость», коварно сбежав, плескалась в душе. Проснулся от появления прохладно-влажного рядом – и склонил к сожительству, в ответ, так сказать. И на завтрак выходя, поймал себя на мысли, что ничего не болит, энергии вагон и горы готов свернуть. Утреннее кофе- и чаепитие опять превратилось в отчёт об успехах, переходящий в планёрку. Блин, реально повезло с народом! Ни нытья, ни рефлексий – все деловиты, собранны… Ни жалоб на жизнь и обстоятельства, ни переливания из пустого в порожнее, ни перекладывания «своего» на чужие плечи… С радистом Серёгой повезло особенно. Нет, особенно – не то слово. Отдельно? Тоже не то. В общем, парень, почуяв веяния в радиомире, начал готовить себе «запасной аэродром». Профессия судового радиста себя изживала в связи с развитием технологий, а море он любил. Так что с год он перенимал опыт у покойного боцмана, по словам Иваныча, весьма успешно. Корабль исправный есть, топлива – не вагон, но близко к этому, пища, транспорт и оружие тоже в наличии – все шансы добраться до Родины! Пока наше трио галопировало по окрестностям вчера, Семён с Алёной, совместив обязанности часового и оружейника, вычистили всё нечищенное оружие, что имелось – и оставшееся от экипажа Сёминого катера, и захваченное нами «в боях и походах», но не нашедшее новых хозяев. Иваныч с Серёгой, дождавшись пожарных рукавов, взялись ломать головы над прокладкой топливопровода – и пришли, независимо от нас, к той же мысли о заправке из трюма. Почивать на лаврах «умников» не стали, а в компании Юли и Маши облазили с рулеткой трюм – войдёт ли всё то, что неплохо бы взять с собой. Попутно «обрадовали» девушек тем, что они теперь зачислены в палубную команду… И под конец, переправив девушек на берег и мобилизовав Семёна, завели «трюмный» броневик. Дальше – «слушали-постановили». Иваныч с Серёгой, Семёном и Машей с Алёной выдвигаются морем к месту находки МДК. Я, Саша, Тотти и Юля – туда же, но по суше. Я за рулём «первой» цистерны, Юля руководит холодильником на колёсах, Тотти и Саша – в броневике. Пока морчасти озадачиваются заправкой корабля и размещением остатков «куда можно», мы с гиканьем и посвистом несёмся обратно и пригоняем вторую, свиссотелевскую цистерну и – если Юля справится – грузовик с привязанной мицубиськой. Перед транспортным «весельем» - сортировка содержимого грузовиков, компоновка и прочие радости. - Саш, мне бы к брошенному броневику наведаться… - Завести и затрофеить? - Не. Стекло снять. - Может, ещё и пару запасок бэушных? - Да я не прочь, но только вряд ли. - Давай так – если за час не выйдет – бросаем эту затею. Дел – вагон! - Самого гнетёт, что время ускользает… Так что? - Лады, скатаемся. Пётр Иваныч, без нас часа два – не заскучаете? - Вам другое искать надо… Немая сцена… - Пётр Иваныч, в смысле? - В трюме сейчас – броневик и грузовик с сейфами вашими. Влезет – внатяг, а то и без тягача – только цистерна. И что-то узкое – сбоку. Как говорится, опаньки – менты… Первой «отмёрзла» Маша. - А если перелить? - Во что? - Маша в правильном направлении думает. Тотти, здесь поблизости бочки найти можно где-нибудь? - Какие? В смысле – из чего? - А шо, есть выбор? - Сём, не отвлекай! Какие и где? - Пластиковые наверняка есть в Эль-Кусейре. Металлические – не знаю. Возле аэропорта в Марса-Аламе могут быть, там… склад здоровенный по автомаслам и химии… Маленький внутренний прапор на глазах приобретал черты разъярённого Эрика Картмана из «Южного парка». Неудивительно: захомяченного – вагон, уже своё, учтённое, складированное, на всё планы расписаны – и тут такой облом… - В Кусейре бочки – с «нашей» стороны или прорываться через город надо? - С нашей. Там, где разворачивались, с этой площадки – дорога, метров пятьсот – и заводик. - Тогда, наверное, мы втроём съездим, а вы покумекайте поточнее, что и сколько влезет, хорошо? Выехали спустя пятнадцать минут не втроём, а вчетвером. С нами поехала Юля. Поездка началась с фальстарта. Не добравшись до «большой дороги», повернули назад. Причина? Недолгий «совет в Филях», организованный по предложению Саши – и мы, развернувшись, возвращаемся к гостинице. Идея, высказанная Сашей – «А есть уверенность, что при наличии бочек найдётся грузовик?». Не всегда инициатива любит инициатора. В четыре мужских силы за полчаса, не больше, переместили содержимое кузова военного грузовика на землю довольно аккуратной кучей. А дамы стояли и смотрели, как мужчины разгружают грузовик. А дальше? «Дальше – орех!». Я пересел в кабину трёхосного мастодонта, ко мне – озадаченная обязанностями стрелка-наблюдателя Юля, а Тотти забрался за штурвал бронепепелаца. И уже всерьёз, колонной, мы отправились на штурм предместий Эль-Кусейра. Кнопки «А/С» на панели я не нашёл, так что ехали, обдуваемые смесью встречного ветра и того «бездомного» сквозняка, который дует здесь непонятно откуда, но почти всё время «низкого сезона». «Ночью с моря, днём в море…» Ага, щас! Тридцать три раза! Сколько сюда ни ездил весной и поздней осенью – дует этот ветер-проститут когда, как и куда хочет! В позапрошлый визит в Египет серьёзно (и исходя из количества употреблённого накануне – логически оправданно) подозревал, что пришла «белочка» - сидел завтракал в углу веранды ресторана, справа и сзади – глухая стена, слева - панорамное окно глухое, так ветер дул в спину из ниоткуда! Но обошлось – ни Насер с Садатом, ни говорящие верблюды не посетили. Так что ехали, в отличие от Тамира с Сашей, с комфортом. Уложились за полчаса, особо не газуя, но и не плетясь «нога за ногу». Притормозили у поворота к предполагаемому «месторождению» бочек, полюбовались на результаты Сашиного «артналёта». Шевеление какое-то было, но не с моим зрением, даже с биноклем, подмечать детали – только общая картина, никакой конкретики. Судя по Юле, попросившей «позырить» и сменившей цвет лица с нормального на бледный с прозеленью, ничего хорошего там не было. Вдоль однополосной асфальтовой дороги с накатанными обочинами и с той и с другой стороны – бетонные заборы, иногда прерывающиеся открытыми и – для разнообразия закрытыми – воротами. Не то что на русском или английском – даже на арабском никаких вывесок! Надеюсь, наш афро-Вергилий знает, куда ведёт, потому как вчетвером мы здесь скорее трамвай «Аннушка» найдём, чем эту заготконтору… Неожиданно пародия на окрестности ТЭЦ-25 закончилась – дорога упёрлась в КПП вполне современного с виду предприятия: пустая будка охраны между въездом и выездом и ажурный, крашенный синей краской забор с «егозой» или чем-то подобным сверху. За забором – несколько одно- и двухэтажных быстросборных зданий и площадка с четырьмя легковушками и тремя грузовиками. Миновали КПП, пристроились на площадке. Мы с Юлей перелезли в бронедушегубку, и Тотти не торопясь поехал к длинному одноэтажному зданию. Доехали «на цыпочках», остановились у дальнего от въезда торца здания. Опаньки – у двери-калитки в высоких закрытых воротах лежат два тела, местных, судя по длинным, ниже колен когда-то белым рубахам… Оба кусанные – но не ищут пищи, а смирно лежат, типа как стояли – так плашмя и упали! И на наше появление – никакой реакции! Лежат себе спокойненько, даже вроде и не пахнут... Тотти остановился, мы вылезли, оставив девушек под бронёй. Вспомнив ленинское «Социализм – это контроль и учёт!» и согласившись с первой частью высказывания, я остановил Тотти и с трёх выстрелов из дробовика разнёс трупакам их африканские головы. Ну не шнайпер я, как получается – так и стреляю! "Местное население" к выстрелам в голову отнеслось так же индифферентно, как и к нашему приезду. Переглянувшись с Тамиром, осторожненько подошли поближе… Госсподи, а я-то думал, что ещё хуже зомби вонять не могут! Нет предела совершенству! Если «обычные», так сказать, пахли смесью тухлятины и какой-то химии типа ацетона, то эти распространяли такое амбрэ… Забытая летом на столе кастрюля с тушёной свининой такой вонью меня обрадовала, когда я на денёк к друзьям в Татарию умотал и вернулся только через две недели. Мозги протухли у них, что ли? А я из лучших побуждений, получается, выпустил этого джинна на свободу? Морщась и инстинктивно отплёвываясь, Тотти предпринял попытку познакомиться с ними поближе. Я, также морщась, оглядывал окрестности. - А они какие-то не такие! - Какие «не такие»? Трёхногие? С хвостами? - Сам пощупай! Поборов брезгливость, пощупал одного из покойников за колено. Ничего не поняв, прощупал голень. Смирился с идиотизмом – на мой взгляд – ситуации, достал ножик и взрезал и подол рубахи, гамбия вроде она называется, и полотняные штаны под ней. Фрагмент нижней конечности от колена до голеностопа скорее мог принадлежать какому-нибудь голодающему эфиопчанину или зимбабвийцу – кожа и кости, никакого мяса. Херня какая-то… Глистами скорбен был при жизни покойник или взаправду голодняк мучил? Подвергли второго подобной процедуре, для разнообразия распоров рукав рубашки – та же картина, потемневшая кожа, обтянувшая кости. Вернулись в броневик, рассказали о непонятках Саше с Юлей. Саша задумалась, а Юля сходу выдвинула версию. - Температура сворачивания белка какая? Градусов пятьдесят? А для человека собственная выше сорока трёх вроде смертельна! Эти двое перегрелись, мозги и вскипели. - А сублимировались как? - Да как изюм! Провялились – и всё. В Штатах пустыня есть, я читала где-то – там человек теряет литр воды в час! Вот они и того - высохли! Саша вынырнула из раздумий и в приказном порядке выдала ЦУ: всем практикам и теоретикам – благодарность с занесением за исследования, и всё, всем к исходным задачам – Юле бдить, а нам с Тотти – искать тару. Искать так искать, мы встали и полезли наружу. Склад порадовал. Прежде всего – отсутствием местных обитателей, и живых, и не совсем. И пяток двухсотлитровых бочек из-под какой-то резко и неприятно пахнувшей химии нашёлся, но это вторично. А главное – штук сто синих пластиковых бочек с крышками, ёмкостью литров по сто пятьдесят. МВП-Х (маленький внутренний прапор-хохол), ненадолго задумавшись над арифметикой, сперва радостно засуетился, как прикупивший 25-процентный пакет акций «Газпрома» за недорого, оттого что «усё влезет», а потом достал четвертьведёрную бутыль мутного самогона, стакан и луковицу, маханул стакан и грустно захрустел луковицей со слезами на глазах оттого, что «усё нэ лэзе». Сразу скажу – вот такой у меня прапор, говорит на всех языках, но с акцентом и не всегда понятно. Особенно когда радостен, грустен или подвыпивши. Глянув на взгрустнувшего Тамира, понял, что его маленький «двоюродный брат» (еврей, живущий в каждом арабе), выдал ему ту же информацию. Переглянулись с ним и, не сговариваясь, пошли на выход. Совещаться с женсоветом. Да, совещаться! Потому как ни одного супермозга всезнающего ни из нас четверых, ни вообще – нету! Если кто-то что-то знает и уверен – тогда да, а так – лучше посоветоваться. К Саше на коленки у прицела с поучениями никто же не лезет и к Семёну с наставлениями насчёт дизелей – тоже, потому что они знают и умеют, а другие – нет. А вот если сомневалки одолевают, то лишний раз пообщаться – язык не отвалится. Так что прикрыли калитку в склад и поплелись на заседание «малого Совнаркома». Девы встретили нас, кхм, странно. Обе какие-то вялые во-первых, и в одних купальниках – во вторых. И мокрые! Блин, ну понятно – мы-то по холодку гуляем, а они в бронеупаковке сидят. Так что заседание не затянулось. Едем на стоянку, смотрим грузовики-длинномеры, если заводим какой – бросаем наш, загружааем свеженайденный и отбываем домой. Нет – грузим в наш тару «сколько влезет» и опять-таки домой. Планы опять-таки подверглись корректировке – доехав до стоянки, вылезли, и Тотти обратил внимание на тихое пение местного генератора. «Дыра – это нора!», как утверждал Винни-Пух. В смысле, генератор - это электричество, а электричество – это свет и наверняка работающий где-нибудь кондиционер! Так что плюнули на машины, поставили дам в известность и пошли искать прохладу. Первые две двери в двухэтажке слева от въезда на территорию вели в производственный цех, по видимому – здоровенные колонны, подпирающие крышу, ленты транспортёров, оборудование, мигающее разноцветными огоньками. И температурка в цеху явно ниже уличной! А вот третья дверь, для разнообразия – стеклянная до половины и открывающаяся внутрь, открывала вид на металлическую лестницу на второй этаж и комитет по встрече – четверых соскучившихся по живому мясу мертвяков. Блин, говно мы, а не вояки – неумелые, пугливые и невнимательные. И неэкономные – Тоттин автомат в две очереди выплюнул магазин, я от него не отстал, более-менее прицельно расстреляв боекомплект дробовика. Знатный итог – груда тухлого мяса, засыпанная стеклянным крошевом, в проёме полуоткрытой двери, и метрах в трёх от «места происшествия» - два перепуганных мужика, один белый, другой серый. Два зассавших гуся, блин! Серый магазин пытается в приёмник воткнуть, а белый, бросив дробовик, пистолетом трясёт… И к этой дискредитировавшей себя напрочь парочке несутся, бухая незавязанными ботинками, две амазонки в купальниках с автоматами наперевес. Пока девушки добежали, Тотти автомат перезарядил, я пистолет убрал и даже успел дробовик поднять. А потом мы, уже багровеющие, не бело-серые, выслушали всё, что могут высказать две женщины проштрафившимся мужчинам об их умственных способностях, поступках и вообще обо всём на свете. А мы стояли, как два «митька», выдавая только «Дык!» и «Мля!» и ковыряли носками ботинок асфальт. А потом «красочные эпитеты и незатёртые метафоры» кончились. Можно было отправляться на второй этаж – остыть и перевести дух. Занявшись расчисткой прохода к лестнице – протиснуться-то было можно, но как-то неприятно по телам лезть - я обратил внимание Тотти на какое-то бормотание, несущееся сверху. Тотти прислушался, проорал что-то на языке родных пальм и удвоил усилия. - Ты чего? - Там живой. - Опа! Откуда? - Не знаю. Расчистив проход и вытащив тела на улицу, мы пригласили охранявших нас дам внутрь, в прохладу. Тотти шёл первым, периодически что-то крича на арабском и выслушивая ответы. Остановившись, проинформировал, что «нежданчик» нас с нетерпением ждёт, но выйти боится – мертвяки его за пять дней запугали. Обошли все помещения, кроме двух: из окошка на двери первого на нас глядел нестарый седой как лунь темнокожий «нежданчик», который уверил Тотти, что в соседнем кабинете никого нет. Из мертвяков наверху нашёлся только один, да и тот неполноценный какой-то. В помещении типа раздевалки, когда-то чистом, а сейчас напоминающим не слишком давно заброшенную мясобойню, на полу рядом с медицинской сумкой лежало мёртвое тело с мёртвоживой головой. Картинка, достойная пяти «лайков» - разбросанные бинты-шприцы-таблетки, кровищща и неподвижное тело лежащее на спине. И «живущая» самостоятельно, отдельно от него голова, щёлкающая челюстью, открывающая-закрывающая рот. Грустных усталых вивисекторов не хватает с фразой «На всё не хватило, оживили что смогли!». Неприятно-веселящая картина. После того как Тотти ударом ноги привёл голову в соответствие телу, мы отправились знакомиться с найдёнышем. После недолгого диалога Тотти и «найдёныша» тот скрылся из вида, зато из соседнего с его узилищем помещения донёсся скрежет и грохот. «Баррикаду разбирает?» – спросила Юля. Ответа не дождалась – ручка двери соседней комнаты пошла вниз и дверь открылась. «Найдёныша» как-то сразу стало очень много. Непрерывно что-то бормоча по-своему, он жал нам руки, кланялся, обнимал Тотти и меня, улыбался и опять жал руки. При этом благоухал он несвежим потом, нечистотами немного и совсем слегка – мертвяками. Суету эту оборвала Саша, вскинув автомат. - Тамир! Переведи ему, чтоб встал у стены и развёл руки, а то выстрелю! Пётр! Осмотри! Юля – следи за лестницей! - Саш! Не перебарщиваешь? - Осторожных живых – больше, чем неосторожных! Ну! Следов укусов на арабе не нашлось, зато из всхлипываний выяснилось, почему мертвяками от него попахивало – он одного в плен взял! Оставив Сашу с Юлей сторожить лестницу и найдёныша, мы с Тамиром вломились в кабинет местной «шишки». В стене, отделяющей кабинет от соседней «кладовки» зиял неаккуратный пролом. Зайдя в него, мы обнаружили за дальним от пролома стеллажом бак с крышкой – самопальный сральник, и эдакую «гусеничку» - слабо шевелящееся тело, замотанное в плёнку и скотч. Чуть позже, сидя кто на диване, кто на стульях и слушая рассказ представившегося Азизом «найдёныша» в переводе Маршака, тьфу, Тотти, мы переглядывались с черезвычайно офигелым видом. Вот же выпало ему! Азиз припёр груз – пустые пластиковые бочки – на эту фабричку в ночь с 20го на 21е. Точнее, бочки были частью груза, большей, но не самой важной. Ну, как посмотреть, конечно… Помимо бочек в кузове, в кабине, в автохолодильнике ехали заказанные его закадыкой деликатесы из ненавидимой мусульманами свинины, килограмма три. Да пластиковый контейнер с жареной свининой с картошкой, всученный сестрой «на дорогу». Да поллитровая фляга с ромом… Так что планировал он посидеть с приятелем-христианином, совмещающим на предприятии обязанности старшего смены и дежурного кладовщика, поспать в кабине, а с утра загрузиться фабричным грузом и ехать обратно. И начиналось всё, как планировал – приехал, обрадовал деликатесами приятеля, Фархада, сели ужинать в вотчине его, небольшой кладовке рядом с директорским кабинетом. Выпили понемногу, свининки откушали. Куда торопиться – на погрузку-разгрузку времени масса, участие их не требуется. Идиллия кончилась после третьей рюмки, в час ночи примерно. Сперва какая-то возня и крики из раздевалки. Приятель Фархад выскочил за дверь, через минуты две вернулся, схватил сумку медицинскую и опять убежал, запретив выходить. Потом из-за двери закрытой – грохот, крики… Стук двери в «хозяйский» кабинет – и голос Фархада оттуда. Мол, с ума сошли все, перегрызлись и его покусали, он в полицию звонит и медикам. А потом всё стихло. Азиз героем не был. Нет, он позвонил тоже и в полицию, и врачам. И там и там его выслушали и предложили ждать. Он послушно ждал – он верил и врачам и полиции. А ещё он верил в бога, поэтому молился и потихоньку отхлёбывал ром. И уснул в итоге. Проснулся он с гудящей головой и затёкшим телом. Вспомнил ночные кошмары и пожалел, что ром кончился. Попробовал выйти – хренушки, приятель дверь захлопнул, а ключей у него не было. Только окошко на двери открывалось. Он и открыл! Лучше бы не открывал – завоняло сильно. А метрах в двух от окошка, весь в крови, стоял шапочно знакомый техник. Азиз ему «Салам!», а тот молча – к нему. Азиз окошко захлопнул и на шпингалет закрыл, а техник потихоньку в дверь скребстись начал. Фархад за стенкой на призывы к диалогу не отвечал. Два дня Азиз тихарился, подъедая запасы и обустраивая быт «пока спасатели не придут». Вода была, туалет он себе соорудил, быт налаживался, но… На звонки по «горячим телефонам» никто не отвечал, сестра тоже не отвечала, а потом телефон сел. Скрежет в коридоре прекратился, но при попытке открыть окошко возобновился. Оставил попытки цивилизованно выйти наружу Азиз и сел решать задачку – как выкопать подземный ход со второго этажа наружу. Подземелье он решил не копать, а вот раздолбить стену и поглядеть, что с Фархадом – легко, благо перегородка гипсокартонная. Посмотрел, точнее, Фархад посмотрел. Как только в дыру смогла пролезть его рука – он её к Азизу и просунул. И голову в расширившийся пролом! И на этом успехи Фархада закончились. Сперва Азиз умудрился примотать кисть фархадовой руки к его же голове найденной верёвкой, а потом обмотать и голову и руку пищевой плёнкой. Как он это изловчился – ему самому непонятно. А дальше – дело техники, замотать слепого однорукого в плёнку и для страховки – поверх плёнки извести скотча сколько не жалко… А потом, спустя два дня молитв и «мокрого» голодания – «Сникерс» из директорского стола не в счёт – с гиканьем и посвистом появились мы. Всё это Азиз рассказывал хрустя галетами, заначенными мной в броневике, и чавкая концентратом «индейка с рисом», который он смущённо ел руками. И глаза его… Радость, что его нашли и спасли, сменялась надеждой, дикой надеждой, что его не бросят здесь одного. - Тотти! Спроси его – что за бочки? И если большие – солярка их не разъест? - Пётр! Ты что задумал? - Сейчас узнаешь. - Он говорит, пластиковые стошестидесятилитровые, солярку вроде льют в подобные и не жалуются. - Тогда переводи: ему нужно что-то от нас, нам нужно что-то от него. Обмен следующий: его грузовик с бочками он доводит до «Марина-центра». Взамен – оружие, патроны – не очень много – и всё то, что мы с собой не возьмём. Или – пистолет, две обоймы и наш грузовик прямо здесь в обмен на ключи от его трака. Пока Тотти переводил, Саша негромко спросила: - А зачем такие обмены? - Саш, ты предлагаешь его тупо бросить здесь? - Нет, но… - Вот и но… Беседа Тотти с Азизом затянулась. Оба уже начали жестикулировать… - Тотти, что у вас там? - Азиз спросил, зачем нам бочки. Я объяснил. Тогда он поинтересовался – а не подойдут ли нам бОльшие ёмкости для топлива. - Это какие? И где? Опять диалог на арабском. - Ближе к шоссе по этой дороге – фирма-установщик. У них могут быть большие ёмкости – он им привозил, от куба до десяти кубов! Немая сцена. - Так, без воплей, шампанского и стрельбы в воздух на радостях! Встали, собрались – и на выход! Кому надо – оправились. Азиз – с нами! Кстати, здесь душ есть? Каждый раз, когда Саша начинает так разговаривать, меня «терзают смутные сомнения» - повезло Тамиру? Или попал он? Удовольствие «выше полового» - выходить из прохладного помещения на душный солнцепёк! А потом вдобавок лезть в раскалённый броневик… А мы такие чистые все, после душа… Не айс в общем. К местным водопроводчикам попали со второй попытки – первый раз, вежливо постучавшись носом «фахда» в ворота, заехали к местным камнетёсам – глыбы каменные, контейнеры, деревянные ящики… Зато вторая попытка – в яблочко! Даже, я бы сказал, в два, потому что завалившиеся внутрь площадки ворота погребли под собой очередного зомбяка. Почему зомбяка? Да живой после падения на него ворот и прокатки броневиком лежит смирно, а не пытается выбраться! Метрах в десяти от ворот начинался высокий, метров семи высотой, навес, под которым находилось, так сказать, всё. И ассортимент, и модуль, видимо, конторы. А вокруг навеса шла объездная дорога, по которой мы нарезали два круга, высматривая шевеление. Потом – по настоянию Саши – я два раза прокатился по упавшим створкам ворот, вминая покойного в асфальт и заехал на свободное место под навесом. Муки выбора – кто с этим не сталкивался? Горизонтальные или вертикальные? Одну большую, две поменьше или несколько маленьких? Остановились в итоге на десятке высоких вертикальных ёмкостей с основанием метр на метр, оребрённых, ёмкостью в два куба каждая и не очень тяжёлых. Выбор сделан, дело за малым – разгрузить Азизов грузовик, загрузить нужное нам и валить домой, благо время уже не обеденное, а полдничное. Когда в половине шестого по египетскому времени я крутил баранку нашего грузовика, вслед за Азизом заруливая к «Марина-центру», то в такт громыхающим в кузове бочкам в голове громыхало: «Какие ещё геморрои на наши головы свалятся? И как скоро?» Ну, проблемы – не проблемы, а напряги небольшие проявились сразу. Доверительным тоном через Тотти до нашего сведения было доведено, что в бухточке-то – израильский сторожевик! Типа, «они всё радио заполонили, все телевизоры – и влияют!». Десант, типа, под шумок высадили! Правда, обошлось без погромов и разгульного антисемитизьма – объяснений, что Сёма – такой же пленник, как и сам Азиз, хватило вполне. Так что ужин прошёл без мордобоя и выяснений, чей всё-таки Синай, даже наоборот – сидели и общались, правда на каком языке – не знаю. С утра, прокатившись до полюбившейся заправки, вернулись с демонтированной заправочной колонкой. Да, всласть поломали головы и поприщемляли пальцы, но справились. Пока занимались колонкой, оставшиеся мужчины размещали – мысленно – груз в трюме. К нашему возвращению план-чертёж был готов. В Россию отправляются оба броневика, трёхкубовая цистерна и либо Хёнде-«морозильник» с Мицубиськой, либо трёхосный грузовик – иначе не получается. Увы, только в хохмах «невпихуемое» впихивают… Так что, пообедав, отправились кто по суше, кто по морю, на «первичную» загрузку и заправку. Девушки остались «бдить» в Марина-центре. Вернулись уже в темноте, грязные, усталые и пахучие – без брызг и пролива солярки не обошлось. Зато автопарк «Марина-центра» уменьшился слегка – в опустевшей цистерне нужда отпала, и мы просто оставили её прямо на пляже, где организовали импровизированную заправку. Можно было, конечно, ещё раз наведаться по привычному уже адресу, наполнить её и долить все ёмкости, но уже как-то не лежала душа. В танки корабля влезло всего тонны три, так что остальное вместили в пять металлических бочек и шесть пластиковых емкостей. Да ещё три тонны в маленьком бензовозе… Нафиг-нафиг, время позднее. Домой! Приём пищи походил на «вечера на хуторе близ МТС» - даже вечерняя доза вискаря соляркой отдавала. Самое смешное, что от дам тоже попахивало соляркой! Оказывается, Хёнде заглох, высосав досуха бак, и Маша, Юля и Алёна поиграли в забаву «налей в бак солярки из двухсотлитровой бочки». И взбодрились, и повеселились, пролив литров тридцать на себя и на землю, но поставленной цели достигли, так что переход на сухпаи и концентраты нам пока не грозил. Позднее, слушая тихое дыхание Юльки на своём плече, я мысленно злился. Вот как можно, засыпая, задать вопрос – и уснуть? « А что дальше будем делать?»!!! А я теперь – лежи и майся! Ну и, в итоге, разозлился – и тоже уснул. Утро было не туманное и ни разу не седое. Нервенное оно какое-то было. Нет, никто не истерил, не срывался ни на кого, если и орали – то только по делу. Не то и не туда засунули, куда-то что-то задевали… Чемоданное настроение, в общем. В муравьиной суете такой провели полдня, собираясь, пакуясь, отмеряя даже не семь, а семьдесят раз, проверяя и перепроверяя. Азизу выделялся местный калаш, цинк местных же патронов и – после разгрузки – опять-таки местный армейский грузовик. Ну и пожрать немного. Почему немного? Да мы ему цельную страну и так оставляем, в презент! Всё его, что захочет – сам возьмёт. Несмотря на ранний (засветло) подъём, проковырялись до самого пекла, до двух часов дня. Наконец, гуднув забравшемуся на крышу кабины и машущему нам рукой Азизу, мы покинули землю Египта. Всё! Отвалили! Вышли, так сказать, на трассу. Дело за малым – доплыть до России, а там – по земле – добраться до дома. Во-во, уже поправляют – не доплыть, а дойти, дескать, цветы в проруби плавают, а суда – ходят! Ну, как скажете, дойти так дойти… На корме развевался российский триколор, в пенном следе густенько плавали нафиг не нужные теперь бумажки из вскрытых морскими рукодельниками сейфов… Надеюсь, это был последний местный «нежданчик» - три из четырёх металлических чудовищ, затрофеенных у неизвестных солдат, были битком забиты этой обалденно нужной сейчас макулатурой. Вот четвёртый – да, обрадовал, хотя – сколько «ролексов» золотых нужно человеку для счастья? А всякой бижутерии, с камушками и без? Да, не самоделки, часть в футлярах… Не знаю. И до этого «веселья» сорокой не был, и после не изменился. От невесёлых мыслей и увлекательного занятия – выброса иностранной валюты в пенный след ха кормой – отвлёк гудок и – одновременно – заставшая меня за этими увлекательными занятиями Юля. - Попрощаться с «Марина-центром» не желаешь? - У тебя монетка есть? - Так всё равно же… Да вот, блин, хоть весь ящик опростай! Затейник! - Не, это всё семечки… Монетка нужна! Хотя… Коробка из-под консервов, в которой ещё оставалась изрядная сумма в мёртвых президентах, полетела за борт. Получится, не получится – кто знает! И те уроды, кто всю эту кашу заварил, и ТЕ или ТОТ, чьим попустительством первые воспользовались, наверное, тоже. Только всё равно хотелось , через год, пять или десять, вернуться к этому морю, солнцу… И чтоб без ЭТИХ приключений!!! ЭПИЛОГ Жаркое густо-оранжевое в это время суток солнце заливало последними на сегодня потоками тепла и света море, землю, строения, транспортные средства и людей – и живых, и мёртвых. Ему, наверное, хорошо – крутись себе, крути вокруг себя планеты, спутники, астероиды и прочую астрономическую фигню, отдавай свет, тепло и излучения, принимай от окружающего пространства материальные и не очень подарки… И пофиг ему, что кто-то где-то рождается, кто-то умирает, а кто-то оживает… Переживания, предрассудки, вера и неверие, проблемы как мироздания, так и выживания – всё пофиг. Стоящие на корме изрядно послужившего судна мужчина и молодая женщина в чём-то были солидарны с солнцем. В том смысле, что проблемы мироздания и выживания незнакомых людей – уж точно по фигу. Будущее нации или личные проблемы – что важнее? Как пелось в старой песне – «Сегодня не личное – главное, а сводки рабочего дня»? На проплывающей слева холмистой земле Египта, куда они поехали отдохнуть, где много пережили всего за неделю и нашли друг друга, остались друзья, знакомые, да всё! Прошлое осталось. Настоящее – кораблик этот, ещё семеро «уезжающих» и планы на будущее – добраться до дома. - Юль! - А? - Знаешь, ни разу не религиозен, но ассоциации забавные… - Ты о чём? - Да о Моисее, который из этих краёв толпу увёл. - Забавно. И кто тогда у нас Моисей? Смех как-то органично вплёлся в шорох воды, перестук корабельных дизелей и посвист ветра. | ||
|
| Всего страниц: 5 |