| Всего страниц: 2 |
| Иван (Иван Кольцо): Дурной сон | ||
|
||
Дурной сон
Аннотация: Повесть про необычного попаданца.
Ветеран новогоднего штурма Грозного попадает в Сталинград Шел снег. Маленькие снежинки медленно опадали с небес на нашу грешную землю, покрывая белым ковром окружающую грязь, похожую на пластилин. А грязи кругом было много… Лейтенант только что построил взвод. Осмотрев своих бойцов, он произнес короткую и, как ему казалось, проникновенную речь. Недавний выпускник военного училища представлял себя великим полководцем перед великим же сражением. Ему недавно исполнилось всего двадцать два года, и он был полон сил и иллюзий. Жить ему оставалось не больше двух часов. Прошла отмашка ротного и над строем пронеслась команда: «По машинам!». Солдаты резво, но неуклюже стали занимать свои места в БМПхах, с испугом выглядывая наружу. Несколько минут, и бронированные машины, медленно, словно черепахи, двинулись в сторону города. При въезде в него, уже в сгущающихся сумерках, кто-то в приоткрытые бойницы увидел надпись на эстакаде, намалеванную белой краской: «Добро пожаловать в АД!». Приближалась страшная новогодняя ночь девяносто четвертого на девяносто пятый… Андрей проснулся. Ему вновь приснился этот кошмар, один и тот же сон приходил к нему практически каждую ночь. Психологи не помогали, и последние лет десять Андрей высыпался только чудом. Тихо встав, чтобы не разбудить ребенка, он вышел на кухню, судорожно выпил стакан воды из-под крана и широко открыл окно. Была спокойная и лунная ночь, и Андрей дрожащей рукой подкурил от спички сигарету с фильтром. Обычно хорошая, глубокая затяжка помогала ему успокоиться, осознать, что всё уже в прошлом и тот АД закончился. Что он жив, с руками и ногами. Что он в своей однокомнатной хрущевке, доставшейся от не переживших ту войну родителей. У отца от переживаний просто отказало сердце, а у матери вскрылся рак, сожравший её за несколько лет после возвращения сына с Войны. Сразу после демобилизации помогала Водка. Андрей прямо упивался ей, как амброзией, божественным нектаром. Ведь после неё он падал в беспамятстве и ему ничего не снилось. Абсолютно ничего не тревожило его сознание. Несколько лет пьяного угара, когда Андрей, чтобы не протянуть ноги перебивался случайными заработками, пролетели как одно мгновение. А потом появилась она. Марина. Добрая девичья душа приголубила и отогрела раненое, заспиртованное сердце. И эти раны зарубцевались, а водка исчезла. И уже через год появился Кирюша, и кошмары окончательно отступили. По крайней мере так тогда казалось. Но жизнь – тяжелая штука. Два года назад кошмары в Андрееву жизнь вернул пьяный водитель, сбивший Марину на пешеходном переходе и протащивший её ещё живую за машиной сорок метров. Водителя посадили, но разве это может служить хоть какой-то компенсацией? Мир снова рухнул, но к водке Андрей не вернулся, а всё свое внимание отдал сыну. Все выходные они проводили вместе – в походах, музеях, прогулках. Город Волгоград позволял это. Андрей затушил сигарету и закрыл окно. Сердце вернулось к своему нормальному ритму, а значит можно было снова ложиться спать. Точнее ложиться на расправлены диван, и встречать рассвет по лучам и теням пробегающим по потолку. Уснуть Андрей этой ночью уже не сможет. Проверено не одну сотню раз. И вот ночь и утренние сумерки окончательно отступили, а часы на стене показали восемь утра – пришло время будить сына. - Вставай, лежибока! – Андрей нежно потрепал волосы на макушке Кирилла. – Нас ждут великие дела! - Нууу, Пап… Еще пять минуточек! - Хорошо, пять минут и вставай, - тут же согласился отец. - Завтрак уже на столе. Но вместо пяти минут сын нежился в кроватке целых десять. Потом по распорядку были умывание, обязательная зарядка и только после такого утреннего моциона следовал сам завтрак – овсяная каша с кусочками яблока. Андрей специально научился готовить, не только каши, но и другие блюда, чтобы кормить сына не холостятскими наборами из яичницы и пельменей, а полноценной едой. - А мы пойдем сегодня гулять? – спросил малыш, быстро уплетая овсянку ложками. - Обязательно! – Андрей улыбнулся, заваривая себе чай. - Куда ты хочешь? - Не знаю, - честно признался сын, и закинув очередную ложку каши в рот. - Значит пойдем просто гулять по городу, - отец сел за стол рядом с Кирюхой, и сделал первый глоток терпкого напитка. Был майский солнечный день, в который усидеть дома было решительно невозможно. Андрей уже заранее, еще вчера знал, куда он хочет отвести сына – на аттракционы. Благо в Волгограде с ними проблем не было. Как только Кирюха позавтракал, отец помог ему собраться, и они отправились в Парк Победы, где всё было в шаговой доступности. И Колесо обозрения, и Карусели, и Веселые горки. Как только часовая стрелка часов соприкоснулась с цифрой два, они уже всласть накатавшись на всём, чём только можно, шли по Центру города, и Кирюха доедал уже второе эскимо, а Андрей глядел на самое близкое во Вселенной существо. - Папа, а к Тёте пойдем? Тётей Кирилл называл композицию Родина Мать. Её огромные размеры, величие и монументальность захватывали пятилетнего мальчика. Он боялся её и восхищался одновременно. И каждые выходные упрашивал отца поехать именно к ней. - Нет, сына, не пойдем, - Андрей потрепал белокурую шевелюру наследника. – На следующей неделе. Хорошо? - Хорошо, - ответил он, немного расстроившись. – Но только на следующей неделе точно! - Обещаю! – ответил отец. – А теперь поехали лучше в кино! - Поехали! – Кирюха заулыбался, и, взяв папу за руку, потащил его к остановке. Не прошло и двух минут, как подъехала желтая газель-маршрутка. Забираясь в неё, они не обратили внимание на человека с черной спортивной сумкой на коленях рассевшегося на заднем сидении. Человека звали Хамзат, а в большой черной сумке была бомба. Андрей только успел занять место, спиной к Хамзату, усадив сына на колени, когда раздался взрыв… - Андрюха!!! Ты живой??! Андрюха!!! - кто-то тормошил его за плечи, при этом обеспокоенный голос доносился словно через вату. - Живой! Слава Богу! Андрей с трудом смог разлепить склеенные потом и кровью глаза. Сашка Гриднев… Друг и земеля еще с карантина со всей мочи лупил пощечины Андрею. Но боли никакой не было. - Вылазь дурак, пока не сгорел! Кто не сгорел? Как? Мысли роились в голове Андрея. Вот его схватили за шкирку и начали тянуть. Краем глаза он успел заметить, как его правый рукав горит. Но боли не было. Вот он уже на мокром грязном асфальте, его тащат, а он нелепо перебирает ногами и руками, чтобы помочь. И вдруг слух вернулся. И весь мировой шум какафонией обрушился на него. Очереди пулеметов, автоматов, взрывы гранат и подствольников. Внезапно что-то подхватило Андрея сзади, кувыркнуло и бросило снова об асфальт. После чего оглушительным громом ударило по ушам. Оглянувшись, он увидел лишь как горела искореженная после взрыва его БМП, в которой он сидел еще какую-то минуту назад. - Пошли! Пошли! – торопил всех Слесарь, заместитель командира их взвода. На его загривке болтал бессознательной головой окровавленный Яшка Сигов. Андрей собрал волю в кулак и поднялся на ноги. Нельзя было здесь оставаться, нужно было двигаться вместе с остальными в сторону жилых панельных домов. - Держи, - Сашка сунул в руки Андрея автомат. Его автомат, пролюбленый Андреем неизвестно где. Хорошо, теперь он не с голыми руками. Теперь его просто так не возьмешь. Вот уже и дверь в подъезд одиннадцатиэтажной брежневской свечки. Еще немного и они будут в безопасности. И словно земля улетела у него из под ног. Новый взрыв… Все тело пронзала боль. Андрей открыл глаза, но их вновь залила кровь. Хоть и с неимоверным усилием, он смог пошевелить рукой и стереть кровь с лица и глаз. Следующие что он сделал – приподнял голову и огляделся. Сашки, Слесаря и Яшки Сигова нигде не было видно. Но появился Кирилл, который лежал у него на груди, при этом веса ребенка на себе Андрей не чувствовал. Сын был весь в крови от порезов стекла, но был жив. - Папа! Больно! – простонал он, и Андрея захлестнула еще одна волна боли, вроде как за сына. Руки-ноги двигались, значит ничего не сломано. Голова гудела. Еще одна контузия, но ничего, он проживет, а вот сын… - Кирюх, ногами руками подвигай. Можешь? - Нет, пап, больно! - Где больно? Что болит? - Рука болит. Левая! Плохо, значит сломана или перебита. Волевым усилием Андрей смог подняться, уложив сына на траву, склонившись над ним. Рука оказалась просто сломана, по телу было много порезов, но не глубоких. Они с сыном чудом выжили. И тут Андрей понял, что не один, кто-то стоял за спиной. Оглянувшись, он увидел каких-то ребят в немецкой форме. Реконструкторы, промелькнуло у него в голове. Что они делали здесь и сейчас, ему было все равно, главное, что они могли помочь. - Ребят! Помогите! – Крикнул он им. – Ребенку надо в больницу! Однако реконструкторы отреагировали странно. Они о чем-то между собой переговаривались, поглядывая на раненых отца и сына, одновременно помахивая в их сторону винтовками. - Да помогите же! Что как фашисты проклятые! Кажется, это они наконец услышали. Не высокий и самый худой из них, улыбаясь, отделился от группы и направился к ним. Не доходя до них шага три, он вскинул свою винтовку, и так же улыбаясь, выстрелил. Пуля не промахнулась, угодив прямо в лоб мальчику. Ошарашенный Андрей глядел на все еще улыбающегося убийцу сына и не мог поверить в происходящее. Даже когда черное дуло смотрело на него, он до последнего надеялся что это дурной сон. Резкая автоматная очередь. А может быть и несколько очередей, Андрей не понял. Весь мир сжался лишь в узкую полосу, захватывающую лишь тело сына. Слезы текли у него по щекам. Первые слезы после армии, после того ада. Даже когда умерла Марина, его глаза оставались сухими, ну а сейчас он потерял всё. Он не видел, что стало с фашистами в немецкой форме, не видел, как пули впивались в их серые мундиры, вырывая куски плоти и брызги крови. Кто-то положил руку ему на плечо и сказал: «Пошли», и он, словно в тумане, взяв труп мальчика, пошел. Он глядел на болтающиеся ножки и левую ручку, правая была прижата к телу, а на лицо взглянуть боялся до жути. Боялся, что не переживет этот момент, что сердце его разорвется на части. Усилием воли он поднимал голову и упирался взглядом в спину впередиидущего, одетого в какую-то рубаху цвета хаки. Кто-то крикнул: «Бежим! Не успеваем!», и все побежали. Андрей не отставал. Наконец все вбежали в подъезд какого-то дома, где бросились подниматься по ступенькам вверх, и Андрей тоже хотел бежать за ними, но вновь чья-то рука опустилась ему на плечо: «Нет, тебе вниз. В подвал». Андрей повиновался. С десяток ступеней, ведущих к темному провалу, где мелькают какие-то непонятные огоньки и доноситься шум человеческой активности. Его встретили, показали куда положить тело и оставили один на один со своим горем. Андрей стоял над телом сына и плакал, сколько времени он даже и не знал. Он ничего не замечал вокруг. Ему на всё уже было наплевать. Плевать было и на того, кто нарочито громко подошел к нему сзади. - Кхм! Это… - замялся этот кто-то в нерешительности, - отвлекитесь. Андрей оглянулся, за спиной стоял молодой паренек в красноармейской форме с отложным воротником и чистыми петлицами. - Что? - Вас старший лейтенант вызывает. - Кто? - Это… - паренек вновь замялся, - старший лейтенант Евсеев, командир роты. Он ждет вас на втором этаже в семнадцатой квартире. Контуры мира начали проявляться для Андрея. Он, наконец осознал, что сидит в подвале, где рядом с телом его сына лежат еще мертвые люди. Почти все они были в старой, времен Великой Отечественной войны, форме, хотя попадались и гражданские. У дальней стены, на матрасах и одеялах лежат раненные, перевязанные в самодельные, из разорванных простыней, бинты. Тут же рядом с ними суетится девчушка, лет двадцати, тоже в военной форме, в пилотке и сапогах, в услужении у которой был мальчишка, лет тринадцати. Они поили раненых, укладывали их поудобнее, всячески пытались ухаживать за ними. Но окончательно к реальности его вернул какой-то крепыш, ввалившийся в подвал с ППШ в руках. - Где там спасенный? Лейтенант ждет! Андрей поднялся с колен и пошел на выход, краем сознания отмечая сюреалистичность происходящего. На лестнице туда-сюда сновали солдаты, таскающие какие-то тяжелые ящики, ломы и фомки, пулеметные ленты и гранаты в связках. На втором этаже Андрей нашел нужную квартиру, внутри которой суетились с десяток человек, но к кому из них обращаться он не знал, в петличных званиях Красной армии он не разбирался совсем. - А, спасенный, - вывел его из этого глупого положения человек средних лет, с полноватым, но властным лицом, и довольно жестким взглядом, на петлицах которого красовались три квадрата. – Сожалею твоему горю. Мы все потеряли близких нам людей. Война, она не спрашивает. - Какая война? – Андрей все еще не мог врубиться в происходящее. - Какая, какая – Священная! – зло ответил лейтенант. – К армии имеешь отношение? – Андрей утвердительно кивнул. – ФИО, звание, должность. - Серов Андрей Евгеньевич, младший сержант, механик-водитель боевой машины пехоты. - Где конкретно служил? - Вторая рота пятьсот двадцать первого отдельного мотострелкового батальона сто тридцать первой Майкопской дивизии, - по памяти четко отрапортовал он - Документы есть? - Нет документов, - растеряно похлопал себя по карманам Андрей. - Почему не в действующей армии? - Чего? – он всё еще не понимал, что происходит. - Почему не в действующей армии? - Евсеев сощурил глаза, уставившись на Андрея стальным, непроницаемым взглядом. – Дезертир? - Почему дезертир? Я демобилизован. - С какого перепугу? По ранениям? – и не дождавшись ответа от этого странного человека, который был явно не в себе, уточнил. - Ранен был? - Да был. Два осколочных в левую руку, несколько пулевых – в левое плечо и бедро, ожег на пояснице, плече и левой руке, контузия. - Покажи, - Евсеев склонился над Андреем, когда тот расстегнул рубашку. – Так говоришь горел? Похоже не врешь. Откуда родом? - Отсюда. - Сталинградец значит, сталинградец… - повторял, практически про себя старший лейтенант, отойдя к окну и сильно задумавшись, глядя на улицу. – Ты в городе воевал? – спросил он неожиданно. – Есть опыт уличных боев? - Да, есть такой опыт. - Коммунист? В комсомоле состоял? - Нет - Жаль, - старлей что-то явно обдумывал. – Значит так, возглавишь десяток ополченцев, которые к нам прибились. Боевой опыт у них еще с Гражданской, да и то не у всех. Твоя задача – организовать оборону вон в том доме в сотне метров дальше по улице, на другой её стороне, - Евсеев ткнул указательным пальцем в открытое окно. - Немцы пока основными силами на окраине, но тут могут оказаться в любую минуту. Подпускайте их поближе и бейте наверняка. Себя не выдавайте до последнего момента. Если станет горячо - пробивайтесь к нам. Я понимаю твоё состояние. Мы все потеряли своих близких. Но если мы не остановим этих фрицев сейчас – погибнут еще тысячи и тысячи детей. Понимаешь? – Было видно, что старший лейтенант говорит это от чистого сердца, а не ради того, чтобы ободрить окружающих. – Вопросы есть? Нет? Тогда младший сержант Серов приступайте к выполнению приказа! - Я это… - Андрей лишь удивлено хлопал глазами от всего происходящего. - Ах да! Кравченко, выдайте сержанту оружие. Подбежал немолодой солдат, с четырьмя треугольниками на вороте и пышными пшеничными усами на лице, он всунул Андрею ППШ с барабаном и гранату на длинной деревянной ручке, копиями которой были вооружены немцы в фильмах про войну. Словно подтверждая мысли Андрея, Кравченко добавил: «Трофейная». - Где мои люди? - Где-то на первом этаже, ты их легко узнаешь, они все по гражданке. Андрей молча развернулся и вышел вон на лестницу. Каша, мешавшаяся до этого в голове, сейчас куда-то исчезла. Ему дали алгоритм дальнейших действий, отдали приказ, не требующий рефлексии, а впереди замаячила цель. Сына уже не вернешь, жену тоже, как не вернешь всех друзей, что погибли на той, еще Первой войне. Уж чему-чему, а эта война этому его научила в первую очередь, когда Сашка Гриднев умер на Андреевых руках в грязном подъезде серой хрущевки. Его цель сейчас организовать оборону, убивая немцев, и чем больше – тем лучше. Андрей для себя решил, что как минимум он обязан отправить на тот свет взвод этих нацистких нелюдей, и чем больше он в этом преуспеет – тем лучше. Ополченцев он нашел в одной из комнат за набиванием дисков и лент для пулеметов. Из себя они представляли мужиков под пятьдесят в грязных, пыльных пиджаках и в старомодных кепках, натянутых на самые глаза. - Здорово, отцы! – поприветствовал Андрей, только войдя к ним. – Я ваш командир, Серов Андрей Евгеньевич. Младший сержант. Обращаться ко мне можете по званию или только по фамилии, как вам будет удобнее. Для нас поставили задачу, поэтому выдвигаемся. Мужики, тяжело вздохнув, стали подниматься, разбирая винтовки, уложенные вдоль стен. - Прихватите ящик с патронами, из которого ленты набивали. Пригодиться. Неорганизованной толпой новообразованное боевое отделение вытекло на солнечный свет, где быстрым шагом пересекло дорогу, отделяющую его от указанного им дома. Сам дом был старым, еще, наверное, царской постройки, двухэтажным, сложенным из добротного красного кирпича, видневшегося в проплешинах от обвалившейся штукатурки и напрочь выбитыми стеклами. Дом возвышался на перекрестке, где все другие строения на этой стороне были разрушены или налетом авиации, или артиллерийским огнем. Впрочем, сейчас для Андрея это было уже не важно. Вход в единственный подъезд был с дворовой стороны, укрытый деревянным, покосившимся крыльцом, и радовал взор сорванной с петель дверью, валявшейся тут же. На первом этаже было всего четыре двери, ведущих в жилые зоны, причем одна из этих дверей, была не закрыта, полоска света выливалась на темный дощатый пол, как бы приглашая зайти. Андрей не стал противиться и зашел. Жилое помещение оказалось простой, но просторной комнатой, которая встретила незваных гостей беспорядком, всевозможные вещи были разбросаны на полу, по тумбочкам, по железной панцирной кровати, столе, несколько тряпок валялись даже на подоконнике. - Ясно, - пробормотал Андрей тихо, практически себе под нос, и тут же зычно добавил. – А теперь посмотрим, что в других комнатах. В другие квартиры, в том числе и на втором этаже, двери пришлось ломать, выбивая дверные замки найденным тут же топором. Андрей внимательно оглядел каждое помещение, заглянул в каждое окно, прикидывая в уме, как лучше расставить людей. И тут до него дошли слова старлея, об отсутствии опыта у некоторых ополченцев. - Так, отцы, - начал он, собрав их всех в одной из больших комнат, - все стрелять умеют? В ответ утвердительно закачались головы. - Так на немцах и австрияках и учились, - подал голос невысокий и худенький мужичонка, поглаживая свою блестящую лысину. – Только с Гражданской винтовки в руках не держали. - Значит, стрелять умеют все, – Андрей обвел своих «подчиненных» взглядом. – Хорошо. Как действовать при обороне представляете? - А чего там представлять, бей из окон, вся наука. - Всё так, да не так. Смотрите, - Андрей подошел к окну. – Просто стоять во весь рост, как мишень – не дело. Пуля-дура моментально найдет, не сомневайтесь. Стоять нужно так, - он прижался к стене за рамой, - прикрываясь кирпичом, и стреляя только в свой сектор, в данном случае влево. Вправо стрелять будет уже второй боец, из другого окна. Так вы и противника покрошите, и сами не подставитесь. Ежели, всё это воспроизвести не получается, то ни в коем случае не высовываем оружие наружу. Стрелять нужно из глубины комнаты, так вы менее заметны, и враг не сразу поймет, куда ему бить. Ну а в идеале, необходимо пробить несколько бойниц, а окна заложить, уж слишком много пуль в них залетает, а рикошеты – страшное дело. Поверьте мне. От них каски конечно голову спасают, но, касок как раз у нас и нет. Еще раз оглядев из окон пространство будущего боя, и отметив для себя неприятные моменты в виде двух деревцев, закрывающих своими кронами обзор, Андрей отправил пару ополченцев на их вырубку. Поднявшись на чердак, он определил место для наблюдателя и никого более. Полноценную огневую точку здесь организовывать было нельзя, деревянная доска стропил и шифер не помеха для пули и осколков. Самого наблюдателя назначили тут же, вверив зону ответственности и обговорив условные сигналы. Нашелся и вход в подвал, из которого на улицу выходили узенькие окошки-продухи. Андрей обошел их всех, убедившись, что придётся вырубать и кусты, растущие прямо за ними. На это дело он так же отправил пару мужиков, а остальным приказал пройтись по квартирам и собрать всё более-менее съедобное, ибо в скорый подвоз горячей пищи Андрей не верил. Ко всему прочему отцам было поручено стаскивать всю тяжелую мебель – столы, кровати, шкафы, к выходу из подъезда, чтобы в последний момент забаррикадироваться, и не оставлять нацистам открытый выход в тыл. Нашелся в подвале и железный лом, вооружившись которым Андрей стал выдалбливать бойницы на втором этаже. Кирпич был старым, хорошим, и долбежке поддавался с трудом, но дело шло, через пятнадцать-двадцать минут первая дырка, на уровне пола была готова. Чуть отдышавшись, он принялся за вторую в соседней комнате. За этим занятием его и застал Евсеев. - Готовитесь? - сказал он одобрительно. – Сектора огня за людьми уже закрепил? - Нет пока, - младший сержант Серов отрицательно покачал головой. - еще подготовку позиции не произвели. - Зря. Подготовиться можем и не успеть, а люди и стушуются. - Понял, исправим, - спокойно согласился Андрей. - Ну, вот и славно. Пойдем сержант пока, пополнение примешь. - Не понял… - А что тут понимать, прибыли два десятка комсомольцев. Десяток на усиление тебе передаю, а десяток себе пока оставляю. Пойдем, примешь командование. Молча они вышли на улицу, где у входа, как-то сникнув, стояли десять практически пацанят. - Это ж дети! – выдохнул Андрей. - Мы комсомольцы, - обиженно ответил один из них, длинный и нескладный, довольно забавно выглядевший в своих круглых очках. – Нам по семнадцать лет! – добавил второй, полноватый увалень, в серой фуражке. - Так, товарищи, знакомитесь, младший сержант Серов. Поступаете под его безоговорочное командование. Есть вопросы? Нет вопросов. Разойдись. Вот ведь ж сука, подумал Андрей о старлее, сначала стариков на него скинул, теперь детей. Хотя намного ли старше он был, когда сам на войну попал? На год? На два? Да, впрочем, уже не важно, она прошлась по его душе тяжелой черной полосой как катком, превратив в ветерана с разорванной на лоскуты душой девятнадцатилетнего сопляка. - Ну, чего стоим? Пошли, - Андрей развернулся и нырнул в темноту подъезда. Еще раз прочитав лекцию об обороне в населенном пункте для новоприбывших, он поделил всех бойцов попарно, молодых подчинив старшим товарищам, распределил основные и запасные боевые позиции - кто и откуда будет открывать огонь по противнику, кто какой сектор будет держать, в какой последовательности будут их менять. Андрей прогнал два раза своё раздувшееся ополченческое отделение до взвода в холостую, вызвав явное неудовольствие старшей его части. - Чай не мальчишки бегать, - кряхтели они, покашливая в кулак. - Ничего, отцы, мы еще нормы ГТО сегодня сдадим – не сомневайтесь, - кисло ухмыляясь заявил командир. Только он приказал разойтись на перекур, как появились раненые. На перекрестке у их дома появились две затрёпанные и замученные жизнью клячи, понукаемые хмурыми красноармейцами. Лошади тащили страшного вида раздолбанные и скрипучие телеги на которых вповалку лежали раненые солдаты, с проступающей на белых бинтах кровью. Рядом с ними, с трудом переступая ноги, шли те, кому ранения позволяли идти. Всего десятка четыре человек, шли тупо вперед, даже не замечая выбежавшего из большого, пятиэтажного дома, который заняла рота Евсеева, солдатика. Он махал руками прося остановиться, в след ему из пятиэтажки появились еще солдаты, несущих на руках своих раненых, сгружая их на телеги. Часть легкораненых присоединились к красноармейцам в занимаемом доме, отправляться в тыл они явно не собирались. Эта картина навела Андрея на мысли о том, что перевязочного материала у них вообще нет, поэтому всё найденное тряпье он приказал распустить на бинтовые полосы, всё же это лучше, чем ничего. Только они принялись за это, как появились немцы. Разминувшись с ранеными на какие-то пять-десять минут, они их явно догоняли. Два мотоцикла в окружении взвода пехоты шли размерено и как-то слишком уверено. Нет, они не шли строем, распевая песни, но на серьезное сопротивление явно не рассчитывали, хотя пулеметы на мотоциклах исправно «просматривали» опасные сектора. - Не стрелять! - охладил Андрей пыл подчинённых, особенно тех, кто уже вскинул винтовки. – Пускай меж домами втянуться, как в огневой мешок. Главная цель – пулеметчики, потом офицер, а дальше всем поровну. Занимайте позиции! - Есть, - тихо ответил мужик с пятидневной щетиной, поудобнее устраиваясь у выбитой бойницы. Немцы быстро прошли перекресток, и практически моментально оказались между домами, занимаемыми ротой Евсеева и взводом Серова. Еще немного. Еще совсем чуточку… Один из бойцов Вермахта обернул голову назад, встретившись взглядам с Андреем, наблюдающим за ними из глубины комнаты. Немец открыл было рот, стал поднимать винтовку, но не успел, в этот момент застрочил пулемёт. Огневой вихрь пронесся по живой преграде, калеча и разрывая тела, выбивая мозги и выпуская кровь. К пулемёту подключились десятки винтовок, отрабатывая свои цели, ведь десяток метров - смешное расстояние для них. Несколько секунд, и всё было кончено – на пыльной дороге в расползающихся лужах собственной крови валялось тридцать с лишним нацистов. А младший сержант Серов, даже не успел и выстрелить. Прихватив половину людей, Андрей выбежал на улицу, с противоположной стороны так же появилась группа солдат, среди которой он узнал старшину Кравченко. - Тела растаскиваем, мотоциклы убираем с дороги. Попытаемся еще раз повторить маневр. Да шибче, шибче! – подгонял людей усач. –Скоро будут основные силы! Мы должны успеть до их появления! Тащите их во двор туда, - он мотнул головой в сторону Андреева дома, от чего сам Андрей скривился, представив, как будут пахнуть эти «подарки» завтра. Но Старшина сумел скрасить эту горькую пилюлю. – Сержант, Евсеев приказал пулемёты с мотоциклов тебе отдать, у вас их нет совсем, а у нас патронов к этим ни шиша. Принимай! - Есть, - мрачно ответил он, ухватив за сапог Ганса, с простреляной на вылет головой. Трупы оттащили быстро, на скорую руку порывшись в их карманах. Кравченко захватил пяток трофейных винтовок с десятком гранат и был таков, оставив остальное «богатство» Андрею. Большое «богатство». Из пулемётов, в рабочем состоянии был лишь один, ствольную коробку второго разворотило очередью, вырвав внутренние части механизма с мясом. Андрей очень надеялся, что хоть ствол пойдет как запасной. Впрочем, меняется ли у этого чуда немецкой инженерной мысли ствол, как на ПК, он даже не знал. Надеясь разобраться с этим позже, он приказал, тащить оба приобретения включая патроны, а также все винтовки и найденные гранаты на длинной ручке на второй этаж. Винтовок было уж слишком много, на всю группу он нашел лишь один автомат, виденный по фильмам МР-40, или МР-41, что в прочем неважно, и всего четыре, похожих на палочки, магазина к нему. В тех же фильмах всё было наоборот, все немцы были с автоматами, и изредка с винтовками. Реальность оказалась куда прозаичнее. У офицера, наверное лейтенанта, Андрей снял портупею с закрытым в кобуре пистолетом. Пристроив её на живот, он принялся стаскивать с другого трупа сапоги с подходящим размером, ибо много навоевать в своих сандалиях Андрей не надеялся. Когда пара запыленных, но добротных сапог стояла рядом, у другого немца, он обнаружил кинжал, в черных с бронзой ножнах, и коричневой рукоятью, украшенной арийским орлом. Кинжал тут же занял место рядом с трофейной кобурой. Напоследок, он приказал снять с убитых каски и искать в квартирах целые стеклянные бутылки. Когда последние, в количестве двадцати трех штук, были доставлены ему, он, отсасывая бензин из бака мотоциклов через тонкий шланг, стал наполнять их, смешивая предварительно с маслом, найденным в багажнике коляски. Полную на три четверти бутылку, он закупоривал обструганной веткой, отставляя в сторону. Припахав к этому важному делу троих подчиненных, Андрей, прихватив немецкий автомат, пошел по квартирам, подыскивая тряпку под портянку. Поднявшись на второй этаж, он остолбенел, тот самый полноватый увалень в серой фуражке, капался с пулемётом, явно проверяя его механизмы на работоспособность. - А ну брысь! Еще поломаешь машинку. Парень обижено надулся. - Ничего я не поломаю! – нахохлился он. – У нас занятия были с трофейным оружием. Нас учили обращаться с ним, на всякий случай. - Да ну? - Правда, честное комсомольское слово! Ребята, подтвердите, - увалень огляделся, ища поддержку у товарищей. - Ну хорошо, как меняется ствол у пулемёта? - А вот так, - парнишка пару секунд поманипулировал над агрегатом, и ствол в дырявом кожухе оказался у него в руке. – Только тут асбестовая рукавица в комплекте идти должна, а то обжечься можно. Да Славка? - Да, - пробурчал еще один маленький и поджарый комсомолец, со светлыми, почти седыми волосами. Явно он в пылу учебы принялся менять горячий ствол голыми руками, и теперь был не рад подначке друга. - Ну, значит, тебе и поручается найти эту рукавицу, - отдал Андрей распоряжение увальню. – Думаю, она должна быть где-то в коляске. - Есть, - отрапортовал не очень весело парень, но направился в сторону лестницы. Андрей усмехнулся про себя, тому, как славно разрешилась ситуация с немецким оружием, в котором он был не в зуб ногой. Под портянку идеально подошла детская пеленка, найденная в одном из шкафов. Мотать эти солдатские носки, Андрей научился еще на КМБ, куда попал абсолютно неподготовленным городским мальчиком, правда, со спортивным разрядом по бегу, что выручало его тогда неоднократно. С тех же времен он помнил, что пеленки на портянки годятся плохо, часто стираные с порошком, они начинают рваться уже буквально на следующий день. Но до следующего дня еще нужно было дожить, а это маловероятно. По урокам истории он помнил, что бойцы в Сталинграде жили недолго. Как недолго – он и намеревался узнать на себе. Пыхтя и чертыхаясь появился увалень с найденной рукавицей и еще двумя запасными стволами, которые при беглом осмотре Андрей не заметил. - Вот! – гордо показал найденное парень. - В коляске на дне лежали. - Молодец! А кто у вас с пулеметами лучше всех обращался? - Кирилл Сергеев, но он в том доме остался. А так я неплохо справлялся. - Да? Что скажешь, Слава? – обратился Андрей к комсомольцу, к которому сам недавно апеллировал увалень. - Ага, Федька в этой дуре понимает. - Ну вот и отлично, значит назначаю тебя Федя, машингавером, - Андрей встал и топнул каблуком, проверяя как вошла нога в сапог. Немножко великовато, но не страшно, натереть себе что-то сейчас он не боялся. - Кем? – не понял парень. - Пулеметчиком. Подбирай себе второй номер сам, и пойдем тебе позиции выбирать. - А-а-а, ну ладно! – увалень заметно обрадовался. – Я щас мигом! Метнувшись вниз, он приволок, практически за рукав, веснушчатого и рыжего, словно огонь, паренька. - Вот! – гордо представил напарника Федя. - Значит, пошли… - Немцы! – неожиданно закричал наблюдатель на чердаке. - Готовьте машинку к бою! Быстро! – рявкнул Андрей, и пулей взлетел к наблюдателю. В этот раз противника было больше, никак не меньше роты. Шли аккуратно, рассредоточившись по обеим сторонам улицы, досматривая группами, не меньше отделения, все строения по пути. Примерно в квартале от занятых ротой Евсеева позиций, вспыхнула яростная, мощная, но быстро сошедшая на нет стрельба. Андрей видел, как немцы моментально отреагировали на угрозу, как на окна дома, подавляя защитников огнем, ощетинились три пулемета, как группа из десятка человек, сблизилась с занятым красноармейцами домом, забросав их гранатами, тут же ворвалась внутрь. Серия взрывов, и лишь одиночные, контрольные выстрелы. - Матерые, гады, - резюмировал назначенный наблюдателем мужик с хмурым, заветренным лицом. - Суки они поганые, - поддержал его Андрей. - Пойдем отсюда, сейчас тут будет небезопасно. Баррикаду у входа в подъезд завалили, отрезав ополченцам путь к отступлению, впрочем, сбежать вполне можно было и вывалившись из окон. В баррикаду Андрей выбирал в первую очередь предметы, способные гореть, пожары в комнатах, где им предстояло отбиваться, были ни к чему. Все заняли свои места у окон и всего трех выбитых бойниц, на большее не хватило ни времени, ни сил. Пулеметчики взгромоздились на длинный обеденный стол, поставленный в глубине одной из комнат, в их задачу входило не подпускать немцев близко. Чем это чревато, Андрей уже убедился. Видимо точно к такому же выводу пришел и Евсеев. Из дома, занятого его ротой, в сторону противника начали раздаваться одиночные, редкие выстрелы. Андрей тут же понял замысел старшего лейтенанта, остановить продвижение врага, не выдавая реальную численность и оснащенность обороняющихся, заставляя противника раскрыться и ввязаться в бой. Возможно, у Евсеева в штате были снайперы, а может быть просто прекрасные стрелки, но немцы падали в дорожную пыль один за другим не сблизившись с домом и на полторы сотни метров. Своим людям Андрей приказал пока молчать. Нацисты просто не могли не воспользоваться такой возможностью как близко стоящий дом, за которым можно укрыться и перегруппироваться. И они попытались ей воспользоваться. Примерно взвод солдат стал пробираться к ним по руинам, укрываясь от огня красноармейцев, как раз там, где еще недавно стояли два дерева. Еще час назад, крона этих деревьев укрыла бы их, но сейчас нацисты были как на ладони. Как только они приблизились к дороге, собираясь в кучу, чтобы одним рывком преодолеть последний открытый участок, заговорил трофейный пулемет, ополченцы вступили в дело. Винтовочно-пулемётный залп смел фашистов, которые огрызнулись лишь парой выстрелов перед смертью. И тут же свинцовый шквал захлестнул «бастион», как про себя уже стал именовать этот двухэтажный дом Андрей. Люди моментально вжались в пол и стены, спасаясь от пуль, боясь даже высунуть нос наружу. - Мать вашу, огонь! – орал как резаный Андрей, прижимая приклад ППШ к плечу, и выцеливая противника. – Не дайте им подойти! Сразу видно, что мужики были всё же терты жизнью. Да, в первую минуту растерялись, попрятались, но тут же взяли себя в руки и начали отстреливаться по приближающемуся врагу, который за эту самую минуту, успел подкрасться уже довольно близко. И не зря в напарники старикам Андрей поставил комсомольцев, глядя на старших товарищей и они стали исполнять свои обязанности – истреблять захватчиков. Плохо было одно, никто не менял позиции, все так и били с тех мест, где их захватил этот свинцовый шторм. ППШ оказался довольно своеобразным оружием, привычный ухват для калаша тут не годился. Только на четвертой короткой очереди Андрей смог более-менее приноровиться. Бил он огнем по силуэтам немцев, но попадал ли, не знал. Впрочем, сами немцы видимо решили, что основной противник засел здесь, и все свои силы направили на «бастион». Евсеев разуверивать их не стал, и всё тем же вялым и редким огнем уверено косил нацистов. После первой атаки последовало затишье, во время которого Андрей проклинал себя последними словами, так как не запас воды, а в раскалённых комнатах полных штукатурной пыли и порохового дыма пить хотелось отчаянно. Ладно, он сам, но вот его люди, они должны быть во всеоружии, чтобы выжигать эту сволочь. Четыре бидона с прокисшей водой на двадцать человек, что капля в море, поэтому, выпив по глоточку, весь взвод отобедал найденными харчами. До следующего немецкого наступления успели проделать еще шесть амбразур, поэтому потери, когда по окнам стали долбить с десяток пулеметов, были минимальными. Лишь одному комсомольцу, рикошетом ранило левую руку на вылет, которую тут же забинтовали, да ополченцу осколками кирпича посекло лицо, а от более серьезных травм спасла трофейная каска, которые командир, первым подав пример, заставил надеть всех. И в этот раз отбиться удалось самостоятельно, Евсеев пока полными силами не вступал. А подсчитывая имеющиеся боеприпасы в наличии, Андрей укоренился в мысли набить этому старлею морду при встрече. Патронов, которые они тогда захватили, оставалось лишь на последний бой, и если бы не трофеи, а особенно пулемет, то покойниками они были бы уже очень давно. Барабан в ППШ тоже опустел, превратив оружие в бесполезную железяку. Пришлось воспользоваться немецким автоматом, упирая ублюдочный рамочный приклад в плечо, Андрей бил по его бывшим хозяевам, отправив в Вальхаллу не меньше трех человек, а остальных обратив в бегство. Третья атака началась с так давно забытого свиста мин. Нацисты густо сыпали снарядами на небольшой домик, и так чудом уцелевший в бомбардировках. Пришлось всем личным составом оперативно спускаться в подвал, откуда и огрызаться огнём. Немцы короткими перебежками, плутая среди завалов, приближались, Андрей успел насчитать уже за сорок бойцов, готовых для последнего рывка. Еще чуть-чуть, и участь маленького «гарнизона» будет решена. На то, чтобы отбиться в рукопашную, можно было даже не рассчитывать. И тут, наконец, выступили пулеметы Евсеева. Кинжальным огнем, практически во фланг, они порубили на фарш немецкий штурмовой отряд, который вполне по хозяйски, экономя патроны, добили ополченцы. Немцы такого поворота событий не ожидали, вяло отстреливающийся дом в раз покрылся, словно вздыбленный еж, вспышками выстрелов. Пока фрицы были в небольшой растерянности, Андрей со своими людьми вновь занял второй этаж и добавил неясности в планы врага. Дав передышку в четверть часа, нацисты вновь осыпали защитников минами, уже вся дорога напоминала лунные кратеры, усеянные трупами в серой форме, которые словно куклы разлетались от новых попаданий снарядов. Руки, ноги, головы при таких пируэтах на месте не удерживались, отлетали в стороны, разбрасывая ошметки плоти. Зрелище было ужасное. Прикрываясь «солдатской артиллерией», фрицы шли в очередную атаку. Подвал подвалом, но быть зажатым тут и закиданным гранатами, не хотелось никому. Очень сильно рискуя, ополченцы вынырнули на лестницу и, перепрыгивая ступеньки, понеслись вверх. Одновременно с минометами били и пулеметы, от пуль которых трещал и крошился кирпич, выбивались искры и труха, а рикошеты свистели нал головами. Андрей бежал в центре группы. Когда они проскакивали уже первый этаж, то впереди бегущий комсомолец, как то странно дернулся, и, развернувшись, завалился на командира, обдав его потоком крови, что струилась из разорванного горла. Не замедляя движения, он отпихнул его в сторону, так, что паренек перегнулся через перила и упал на загаженный деревянный пол подъезда. - Сержант! – донесся вопль снизу. - Бегом наверх! Быстрее, мать вашу! Быстрее! – последний крик потонул в гранатных взрывах. Защитники успели применить свой трофейный козырь, спугнув немцев уже у самых стен. «Вот и первые потери», - грустно подумал Андрей, разглядывая понурые лица своих бойцов, после отбитого нападения. Люди как-то сникли, погрустнели и молчали. Никому не хотелось разговаривать после пережитого, все с трепетом ждали новой нацисткой волны. Они еще не достаточно привыкли к смерти близких товарищей, но это пока. До следующего утра было еще очень далеко. Передышка длилась часа два, солнце уже ушло за горизонт, и сумерки окутали окружающие пейзажи. В этой серой неопределенности немцы ударили вновь. Трехлинейки уже не использовали, патронов к ним оставалось семь штук, зато очень к месту пришлись Маузеры. Андрей в очередной раз подумал, что бы уже было с ними, если бы не удалось взять врасплох разведку. Накатившие после этого мрачные мысли он отогнал. Федор без устали лупил короткими очередями по очередной нахлынувшей вражеской волне, раскаленные стволы ему менял напарник, не забывавший подавать полные ленты и набивать пустые. Но не всегда это получалось во время, хоть он и старался из-за всех сил. - Патроны! – крикнул Федька, но не получив в ответ ничего заорал. – Патроны давай! Быстрее, кошкино вымя! – и вновь не получив просимого, он со всего маху ударил товарища по лицу. Хорошо, что это произошло в зоне видимости Андрея. Подлетев к ним, он быстро растащил их, вразумляя их неслабыми пощёчинами. - Какого хрена? Зачем? – орал он на подчиненных. - А чего он мне патроны не дает? Я ему «патроны» кричу, а он мне фигу кажет, - как-то по детски ответил комсомолец. Такое Андрей уже встречал, когда боец входит в неописуемый азарт от стрельбы по людям, и крайне агрессивно воспринимает всех, кто ему в этом мешает. Выдав лечебных лещей обоим, он разогнал их в разные углы дома, а сам взялся за коктейли Молотова. Гансы, заметив, что пулемет в их «бастионе» замолчал, всей силой ударили по ним. Евсеева попытались выключить из игры, завалив его дом минами и подавив всеми имеющимися пулеметами, поэтому поддержка от него была минимальной, но всё же неоценимой. Обмотав горлышко бутылки вымоченной в бензине тряпкой, Андрей чиркнул зажигалкой, забранной у убитого офицера, и, высунувшись всего на мгновение в окно, метнул её в неприятеля. Стекло разбилось о валявшуюся груду камней, брызнув в сторону языками пламени, зацепив двоих немцев. Объятые огнем они в туже секунду начали орать так, что заглушали дикий грохот обстрела. Красный цветок попал обоим на грудь и плечи, выжигая их поганые сердца прямо на глазах их товарищей. Живые факелы упали и начали кататься по земле, но кучи мусора не давали сделать им это в полной мере, а товарищи под обстрелом из «бастиона» помочь этим бедолгам не могли. Лопнули вторая и третья бутылки, осветив вздыбленными огненными столбами пространство перед обороняемым домом. От огня занялся деревянный хлам, разваленный тут в огромных количествах, и скоро все укрытия фрицев перед «бастионом» чадили и трещали от разгорающегося пламени. Немцы были вынуждены отступить, среди огня не спрячешься, но обработка защитников из пулеметов и минометов продолжилась. Пока была передышка, ополченцы наскоро поели свои скромные припасы, допили оставшуюся воду и стали приводить оружие к порядку, после боя его как минимум стоило почистить. Как разбирать свой автомат Андрей спросил у одного из комсомольцев. Паренек усталыми руками провел все необходимые манипуляции, и уже скоро на подстеленной рубахе был разложен весь механизм. Оружейного масла не было, зато отлично подошло машинное, взятое с тех же мотоциклов из багажников, вместе с другими необходимыми вещами. Чистили по очереди, одна треть занята оружием, две трети бдят, выглядывая в сгустившихся сумерках, а точнее уже в ночной тьме, неприятеля. Через час-полтора огонь на улице утих, лишь густой дым коптил в небо своими едкими клубами, да и обстрел приутих. Поэтому, еще раз пересчитав свой скудный боезапас, Андрей принял решение совершить вылазку за оружием и патронами. С собой он взял лишь Славика, как самого маленького и юркого, оставив немецкий пистолет-пулемет тому, кто его разбирал. Спустились из окна первого этажа, маленькая трофейная группка тут же укрылась в воронке. Подождали, послушали, но ничего кроме оглушающей стрельбы по всему городу слышно не было. Вынув пистолет, оказавшимся Люгером, Андрей пополз дальше первым. Оторванные руки, несколько голов, просто трупы, оставались позади, к ним можно было вернуться позже, на обратном пути. Сейчас основной целью была куча тел, которую натворил неожиданно вступивший в дело трофейный пулемет. Добравшись до неё, они начали аккуратно оттаскивать и переворачивать тела, обшаривая их карманы. Винтовки и карабины откладывались в сторону, не к чему они, а вот патроны к ним ссыпали в пустые сумки, снятые тут же. Среди этого завала вынули еще три автомата, с запасом патронов в магазинах, уложенных в подсумки, и россыпью по карманам и ранцам. Взяли и их, к тому же в том немецком автомате, что остался в «бастионе» боезапаса было лишь на пол рожка. Нашлись и две дюжины гранат и еще один пистолет, точно такой же Люгер, который торжественно был вручен Вячеславу. И наконец, оставив часть собранного на следующий раз, и навьюченные, словно ишаки, они двинулись в обратный путь. По-пластунски и налегке передвигаться очень не просто, а с навешанным оружием, рассованными по карманам и сапогам гранатами и с тяжелеными сумками, доверху набитыми винтовочными патронами, было тяжело. Неожиданно темноту озарила яркая вспышка, немцы запустили осветительную ракету, и тут же «бастион» захлестнуло свинцовым шквалом, яростным, но недолгим. Видимо фрицы просто давили на нервы. Пока горел свет, Андрей со Славой вжались в валяющиеся неподалеку трупы, пытаясь никак не выделяться. Перед Андреем оказалось разорванное пулей лицо немца, рот был открыт, а в открытых глазах уже скопилась пыль, враз сделав их нереальными, какими-то игрушечными, но от того безумно страшными. Новоиспеченный младший сержант смотрел в глаза одного из убийц своего сына, и чувствовал на душе облегчение, и даже радость – еще одного ублюдка перестала носить эта грешная Земля. Во вновь наступившей тьме, они продолжили путь, добравшись до того же окна, откуда и вынырнули. К веревкам, высунутым специально для них, были привязаны взятые трофеи, и ополченцы, вытянув их себе, выбросили пустые сумки обратно. Предстоял второй заход. До груды, собранной Евсеевскими пулеметами, добрались спокойно. Никто их не заметил, и не попытался обстрелять. Вновь, уже рутинно стали обхлопывать мертвых немцев, прибирая самое необходимое. Сумки набивались маузеровскими патронами практически мгновенно, нашлись и еще автоматы и гранаты, с которыми обороняться можно хоть еще целый день. Какой-то странный звук привлек внимание Андрея. Со стороны немцев началось какое-то шевеление. - Ну ка, Слава, дуй к нашим налегке. Пускай к атаке готовятся. Чую нацики гадость задумали. - Есть, - ответил комсомолец по-уставному, и, прихватив лишь автомат с одной гранатой, ужом пополз к «бастиону». Вновь ослепительно взлетела ракета, вновь немцы осыпали свинцом защитников дома. И снова огневой налет длился не больше минуты. Андрей, взвалив на плечи всё, что осталось, двинулся за ним. Тяжело переползая с трупа на труп, он уже явственно услышал противника совсем неподалеку от себя. | ||
|
| Всего страниц: 2 |