Всего страниц: 1
Артём Мандров (Tyomanator): Вспышка слева
Размещено: 24.11.2012, 17:32
  
Артём Мандров (Tyomanator)
Вспышка слева
Аннотация: Фанфик на ЗЛ

12/10/21.
     База переселения «Россия».
    
     — Добрый день. Добро пожаловать на Новую Землю. У вас есть неопломбированное оружие, или не в ящике?
     — Нет, вообще нету.
     — А… тогда советую купить. Скажите на иммиграционном контроле, вас проводят в арсенал. Тут без этого никак — сожрут, — солдат поправил ремень своего американского автомата и усмехнулся: — И советую взять чего-нибудь помощнее, я лично со своей тарахтелкой, или с «семьдесят четвертым», например, за ворота бы высунуться не особо рискнул. Если с деньгами напряг, — парень скользнул взглядом по моей не шибко дорогой одежде и перешел на «ты»: — то хоть трехлинейный карабин и ТТшник возьми.
     — Деньги найдутся.
     — Ну тогда сам смотри. Можешь еще и автомат взять, тоже бывает канкре-етно нужен иной раз. Последняя партия «сорок седьмых» неплохая пришла.
     — Меня встречать должны, обещали дать, что нужно.
     — Дело твое, но лучше все-таки чего-нибудь купить самому. У нас оно копейки стоит, в Порто-Франко брать гораздо дороже выйдет. Ладно, давай, мне идти нужно. А тебе вон в ту дверь, «Иммиграционный контроль», видишь? Все, с прибытием, счастливо. Машину можешь не запирать.
     Боец развернулся и зашагал назад к боксу, поправляя съезжающий с накачанного плеча ремень автомата. Вроде база «Россия», а снаряжен во все нерусское — от ботинок до берета и винтовки.
     Я покосился на солнце — хоть и не в зените, а палит во всю — переложил бумажник и ключи в карман брюк, и бросил куртку на сиденье. После ночного Новосибирска контраст был разительный. Там моросил мелкий дождик, было прохладно, а тут — жара под сорок, наверное. Надел солнцезащитные очки, но глаза все равно резало — мои явно были слишком прозрачными, требовалось что-то потемнее. Ладно, что у нас вокруг?
     Бетонный забор, бетонные ангары, железные ворота в лучших гарнизонных традициях, а за ними, наверное, тот самый новый мир. Хотя должны же быть вокруг какие-то предместья, вряд ли персонал живет прямо в этих боксах. Ладно, нужно идти — встречающий поди уже истомился за те часы, на которые задержался переход. Ну а машину не запирать — это здорово, и три камеры наблюдения вокруг не зря скорее всего висят, но лучше я ее все-таки закрою. Чужой груз, как-никак…
     В «Иммиграционном контроле» молодая черноволосая девушка заученно-неискренне улыбнулась мне из-за стойки:
     — Здравствуйте. Добро пожаловать в Новую Землю. Могу я посмотреть вашу идентификационную карту?
     — Пожалуйста, — полученную перед «воротами» в новый мир карточку я в бумажник не убирал. Девушка провела ей через считыватель и улыбнулась чуть натуральнее:
     — Александр Иванович Кирсанов, ваше прибытие зарегистрировано. Вас ожидают, просили по возможности поторопиться. Давайте, я приглашу медсестру, а пока вам делают прививки, ознакомлю с нашей финансовой системой.
     — Говорят, у вас можно еще и оружие купить?
     — Да, конечно, но это после прививок и того, как мы разберемся с деньгами. Там расчеты уже в экю.
     — Хорошо, давайте…
     Спустя десять минут я стал обладателем каких-то брошюр, дешевых пластиковых часов, небольшой стопки наличных совершенно шизоидного вида, и тысячи на счете. Еще через пятнадцать минут хмурый немолодой продавец арсенала, которому явно осточертело сидеть в бетонном бункере без единого окна, наблюдал, как я собираю назад ТТ:
     — Я же говорил, нормальный ствол, сам проверял. Делать-то частенько нечего, то канал сбоит, то еще что. Как сегодня, например… Сижу, смазку стираю, перебираю «стволы». И карабин нормальный. Чего автомат не берешь? Трехлинейка от людей не шибко поможет, если что. В штыковую тут ходить не на кого…
     — Меня встречать должны, обещали все дать. А это я так, на всякий случай.
     Продавец кивнул:
     — А, этот боец, значит, тебя встречает? Ну тогда ладно, автомат он тебе взял, и даже пристрелял и почистил, пока дожидался. Можешь к нему штык взять, автоматы у нас сейчас облегченной серии, штык у «сорок седьмого» длинный, классная штука — не АКМовским чета. А он его брать не стал. И зря, цена-то всего десятка, а сносу ему не будет. В штыковую, понятно, все равно не ходить, ну так он не только для нее годится — настоящая вещь.
     — Давайте штык.
     Продавец усмехнулся и пошел к стоящему в углу ящику, извлек из него здоровый штык в ножнах, выдвинул, осмотрел и со стуком вогнал обратно: «Годится». Пошел вдоль стены, открыл лежащий на поддоне ящик и принялся рыться в нем, выудил что-то еще и вернулся к прилавку:
     — Для всего этого антиквариата вот тебе еще, офицерская портупея. Кобуру на нее, штык сюда же, подсумки винтовочные тоже прицепишь, флягу и все дела. «Разгрузки» же у тебя нету? Вместо нее и будет. Потом если разгрузку купишь — эту будешь для форсу, как парадную форму одевать.
     Портупея смотрелась шикарно — мягкая, не задубевшая, коричневая кожа, латунная пряжка с двумя зубьями… красота. С детства мечтал о такой и об офицерских хромовых сапогах.
     — Беру.
     Продавец рассмеялся:
     — Наш человек. Если для парада — есть еще наган генеральский. Случайно попало несколько, сам удивился. Я их перебрал, за полтинник отдам с кобурой и прочим. Смотрится обалденно!
     Я тоже рассмеялся, глядя на щурящегося продавца. Понятно, клиент начал поддаваться, нужно впарить ему все что удастся. Прапорщиком, наверное, служил когда-то. А у меня пока денег негусто, и хотя аванс за доставку должны отдать прямо при встрече — кто его знает, как повернется дальше. Может, мне этот полтинник до зарезу потом самому будет нужен…
     — Не, до генерала мне далеко, так что не надо пока. Будет нужда пофорсить — заеду, возьму.
     Продавец покрутил шеей и хмыкнул:
     — Ну смотри, разберут ведь. Редкой красоты вещь, теперь таких больше не делают… Ладно, триста восемьдесят с тебя за все. Набей магазины к пистолету сразу, обычно все так делают, а я кобуру со штыком тебе на ремень прицеплю пока. И запломбируем все в сумку, выедешь с территории — наденешь. На Базе оружие переселенцам носить нельзя, только нам, орденским, разрешено.
     Встречающий ждал меня за воротами приемной площадки, только что не подпрыгивая от нетерпения, пока я подъезжал к нему и опускал стекло:
     — Кирсанов? Я Иван Федоров. Что так долго?
     Я бегло скользнул по нему взглядом. Высокий, в каком-то непривычной расцветки, но русского покроя камуфляже. Лицо под камуфлированной бейсболкой славянское, круглое. Под левым глазом родинка, на правой щеке шрам. С данным на той стороне описанием совпадает. У ног рюкзак и два оружейных баула. Сам свежий, под деревом в теньке сидел, наверное. Все-таки новый мир начинался не сразу за воротами приемной площадки — коттеджики вокруг, асфальтированная улочка, деревца, фонтан вдали виднеется…
     — На той стороне держали, с каналом какая-то беда была.
     — Здесь что так долго возился, тебя же должны были поторопить на контроле? Ладно, фиг с ним, поехали. Как тут к тебе лезть-то?
     Федоров недоуменно указал рукой на гладкий, без дверей, правый борт позади водительского места микроавтобуса.
     — С той стороны обходи, японская же машина. Сумки назад, можешь и сам там сесть, я тебе верхний люк открою, хорошо будет. Деньги у тебя?
     — У меня, ага. Давай быстрей.
     Иван подхватил с земли барахло и решительно двинулся в обход «Айса». Я протянул руку и нажал переключатель, гулко щелкнула автоматика разблокировки. С шумом откатилась боковая дверь, я потянулся наверх и вдавил кнопку открывания большого люка, тот под гудение электромотора пополз назад. Жарко, когда он закрыт. Лязгнуло оружие в сумках, Иван сунул свой рюкзак за сиденье и спросил:
     — Груз тут?
     — Ага, вон ваши коробки.
     — Ну и хорошо, давай ходу, торопиться нужно. На КПП подъезжай и айди готовь. Сумки распломбируют, сразу давай за ворота и на юг. Поехали, поехали!
     — Дверь закрой. Куда сейчас, направо, налево?
     — Направо давай, перед станцией налево и дальше прямо до КПП, увидишь его.
     Возле станции за нами пристроился помятый Ниссан Патрол, причем Иван удовлетворенно кивнул при этом. Знакомый, наверное, или тот, кто его сюда подвозил. Солдат на КПП сначала дернулся подойти к микрачу слева, потом мотнул головой в кевларовой каске и подошел с моей стороны, нарочито отчетливо выговаривая слова по-английски:
     — Добрый день, сэр. Могу я увидеть ваш ID?
     — Конечно, — я покрутил ручку, опуская стекло пониже, и протянул ему карточку. Позади Ниссана резко затормозила машина, за ней еще одна. Ишь как сорвались все куда-то… — Я открою дверь на левой стороне машины, чтобы вы могли увидеть айди моего спутника и распломбировать оружейные сумки.
     — Спасибо за сотрудничество, сэр, — солдат вернул карточку и пошел в обход машины. Иван уже откатывал боковую дверь. Писк сканера, щелчки кусачек, Федоров буркнул на русском «Спасибо» в ответ на по-американски гипервежливые благоглупости сержанта, захлопнул дверь, подался к лобовому стеклу, махнул мне перед лицом рукой и чуть ли не рявкнул:
     — Туда и ходу!
     Я втопил педаль в пол, «айс» слегка присел назад, шкрябнул зубастыми покрышками по заканчивающемуся прямо на КПП асфальту, и резко тронулся. «Патрол» позади торопливо занял наше место у шлагбаума, водитель начал вылезать наружу, энергично отвечая на приветствия караульного. Из-за него нас провожали напряженными взглядами с двух других машин. Как-то подозрительно все это, слишком много суеты…
     Иван с некоторым облегчением вздохнул, глядя через здоровенные боковые стекла, как на остающемся позади КПП караульный и мужик из второй машины вступили в оживленную дискуссию, и повернулся ко мне:
     — Сколько сможешь дать по такой дороге?
     — Шестьдесят — семьдесят.
     — Неплохо. Дай восемьдесят, и все будет зашибись — хрен догонят.
     — Попробую, но попадись на дороге какое дерьмо — разобьемся, затормозить не успеем. По пыли потащит…
     — Ну так гляди в оба. Чтоб ты не волновался — вот деньги, — Иван закончил вытаскивать какое-то железо из своей оружейной сумки и бросил в ящичек на коробке передач, к уже лежавшим там местным часам и прочей мелочевке, перехваченную резинкой толстую пачку «карт» — купюр в пятьдесят экю: — Я тебе взял Калашников и беретту, переодеться купим позже, в городок заедем один. Ты себе тоже чего-то купил на базе?
     — ТТ и карабин образца сорок четвертого.
     — Мда. Ну ладно, пусть будут. Если я в люк высунусь, ничего?
     — Кепку сорвет нафиг, а так — ничего. Ну и лишнего там не торчи — продует, парусность больше — больше соляры сгорит, на поворотах смещение центра масс вверх ни к чему…
     — Понял, понял!
     Иван снял бейсболку, высунулся в широко распахнутый люк и с полминуты смотрел назад в бинокль, затем буркнул что-то — ветер унес звук, и я ни фига не разобрал — и опустился назад на сиденье.
     — Чего?
     — Нормально, говорю.
     — А что за кипеш такой? Насчет погонь и прочего уговора не было…
     — Так получилось. Думаешь, за что тебе такая куча денег за простую доставку? Обычно за такое максимум штука, а тебе аж десятку платим. А все потому, что Орден ввозимые переселенцами грузы не контролирует. Вези чего хочешь, а вот на заказ — многое хрен получишь. Ну и говорят, машина у тебя шустрая даже по проселкам, а времени у нас в обрез. Но кто-то что-то пронюхал, и теперь вот драпать приходится. А и правда, быстро едем…
     «Айс» раскачивался на неровностях дороги, как эсминец на встречной волне, стрелка спидометра подползала к восьмидесяти. На лицах встречного патруля на здоровенных армейских «хаммерах» удалось заметить легкое оторопение — вряд ли многие рискуют тут так гонять. Да на джипе так и не поедешь, растрясет к чертям. А в «Таун-Айсе» подвеска мягкая и длинноходовая, ничего, терпимо. Но рискованно, за дорогой приходилось следить в оба, и на разглядывание пейзажа времени не было — не слететь бы, все-таки не по автобану шпарим. Удавалось бросать разве что беглые взгляды по сторонам — невысокая насыпь «железки», стада пасущихся копытных за и даже перед ней, что-то здоровое вепреобразное… пампасы какие-то. Море или даже океан с другой стороны. Вдоль дороги потянулись строения уже второй базы наподобие «России», и Иван оживился:
     — Метров через двести будет свороток. На него, через пути в поле, и газу. Там дорога должна быть похуже, но дави, как только сможешь.
     — Лады, но ремонт подвески за ваш счет.
     — Да без вопросов, главное, довези груз до места.
     Громыхнули под колесами уложенные на переезде брусья, дорога и правда на своротке стала «похуже» — обычный степной проселок. Скорость пришлось сбросить до пятидесяти и меньше, и то на поперечных неровностях микрач сильно кренился. Мне на водительском месте, жестко упираясь в руль, было еще терпимо, а Ивана на среднем сиденье болтало вовсю. Сумки и коробки в «грузовой» части салона расползались, булькала соляра в канистрах, гулко завывал вентилятор охлаждения мотора. Обычный человек в нормальных обстоятельствах такой езды бы не выдержал, но Федоров молча терпел, придерживая ногами оружейные сумки, в которых то и дело что-то лязгало. Значит, дело и правда серьезно.
    
     Несколько часов спустя заходящее солнце выползло из-под опущенного козырька и начало светить прямо в глаза, бликуя на пыльном лобовом стекле. Я пошевелил затекшими плечами и сказал, не оборачиваясь:
     — Надо остановиться.
     — Ага, — отозвался Федоров, и я начал постепенно сбавлять ход, чтобы не оказаться, резко затормозив, посреди пылевого облака. Наконец микроавтобус качнулся вперед-назад и замер, подвывая вентилятором. Оставив двухлитровый дизелек работать, я открыл дверь и сполз с высокого сиденья на дорогу. Плечи и нога, лежавшая на педали газа, здорово затекли — все-таки «Таун-Айс», при всех его достоинствах, по комфорту для водителя-европейца далеко не лучшая машина. Немного размявшись, двинулся к задней двери. Несколько сумок с моими вещами и заказчицкие коробки расползлись по салону, и пришлось спихнуть их в сторону, чтобы добраться до принайтовленных к борту канистр с солярой. Иван торчал в открытом люке, поверх крыши разглядывая в бинокль что-то позади. Пока я возился с канистрами и сделанной из наискось срезанной полторашки воронкой, он закончил наблюдение и откатил боковую дверь, тоже выбираясь наружу. В руках у него была короткая винтовка с мощным цилиндром надульника — виденная мной раньше только на картинках СВУ.
     — Если и едут за нами, то сильно отстали. Никого не видно. Сколько еще ехать сможешь?
     — Часа два-три, как раз где-то до темноты.
     — Ладно. Впереди уже видно лесок, перед ним уходим с дороги и идем по компасу почти точно на север, на двенадцать градусов левее, сколько сможем.
     — По какому еще компасу?
     — Вот по этому, — Иван извлек из своей разгрузки здоровенный туристический компас и протянул мне: — Топлива на сколько еще хватит?
     — Три раза по столько же. Четыре канистры в запасе еще, — я повертел указывавший точно на коробку передач компас и двинулся в сторону от машины, чтобы понять, где же на самом деле север.
     — Это хорошо. Ты в траву-то не лезь, там насекомых и змей навалом может быть, а ты в городских ботинках. И оружие возьми, без него из машины вообще ни шагу.
     — Ага, понял, — я вернулся к боковой двери, выудил из своего чехла портупею и надел на себя. ТТ из кобуры, взвести курок, передернуть затвор, курок назад на предохранительный взвод. Иван скептически наблюдал за моими действиями:
     — Ну молодец, конечно, но я не про эту пукалку говорил. Автомат с собой надо брать. Ладно, встанем на ночевку, я тебе все отдам и покажу, а сейчас времени терять не будем. Ты ночью ехать не сможешь, а?
     — Без дороги? До первой канавы смогу, — я прошел вперед два десятка шагов по «дороге» — полосе примятой травы — и поглядел на компас. Ага, понятно, север у нас почти что справа, а двенадцать градусов влево потом по звездам засечем: — Поглядим, как пойдет. Может, и смогу, но явно не всю ночь — я на той стороне еще почти полдня до ворот добирался и с вашим грузом возился, да потом полночи перехода ждал. В сон уже изрядно клонит.
     — Ладно, поглядим. Поехали уже. А штык ты нахрена купил, а?
     — Колбаску порезать, тушеночку открыть… — я ухватился за скобу в салоне над дверью и запрыгнул на водительское место, придерживая ножны: — Есть, кстати, охота…
     — Юморист, блин, — хмыкнул Иван: — Ладно, остановимся на ночевку, будет тебе и колбасочка, и тушенка, посмотрим, как ты их этим тесаком нарезать будешь. Я пока твой карабин погляжу, лады?
    
     Выдержать за рулем удалось еще чуть больше трех часов. Наконец перестали помогать любые шоферские противосонные хитрости, а рассмотреть путь в свете мечущихся фар стало почти нереально, и Иван скомандовал «Останавливай!». Опять неспешное торможение, Федоров высунулся в люк и принялся осматривать окрестности в свете карабкающейся вверх здоровенной луны.
     — Впереди по ходу ручеек течет, вдоль него давай направо вон к тем кустам, метрах в ста, видишь? Они колючие как черт знает что, в них никакие звери крупнее суслика не живут, можно будет более-менее спокойно заночевать.
     — Держись там.
     Каменистая почва зашуршала под колесами, кусты потихоньку приближались. Иван торчал в люке, держа оружие наготове. Камней становилось все больше, кусты в одном месте образовывали что-то вроде уже почти сплошь покрытой щебнем полянки, на которой из какой-то трещины текла небольшая струйка — пресловутый ручей. Таких за это время уже несколько пересекли, воды — воробью по колено, почти пересохли. Я остановил машину, Иван сказал:
     — Сиди пока, не вылазь, — и принялся осматривать окрестности. В кустах кто-то остервенело стрекотал, больше мне ничего слышно не было. Фары я погасил, а глаза к свету луны еще не привыкли, так что и видеть тоже особо было нечего. Федоров осматривался минут пять, потом опустился в салон и скомандовал:
     — Устраиваемся на ночлег.
     Расположились за пять минут. Огня Иван решил не разводить, ограничились сырокопченой колбасой из его запасов и лепешками от какого-то Арама.
     — Извини, Саня, что так получилось. По плану мы должны были на Базе для тебя всяким снаряжением втариться, у Арама шашлыка поесть — я его уже заказал заранее, потом трогать в Порто-Франко, и там оснаститься рациями и прочим, а уже наутро в путь с конвоем. Но с переходом у тебя задержка вышла, обнаружился хвост за нами, и пришлось вот так вот рвать когти по запасному маршруту. Так что от арамовского шашлыка тебе только лаваш достался… Завтра дойдем до одного городка, там тебя переоденем, дозаправимся, и пойдем дальше проселками. Машина у тебя и правда шустрая, должны успеть даже так.
     — А что за спешка такая? — я запил колбасу водой из отцовской армейской фляжки, отложил ее в сторону и потянул к себе лежавший рядом АК, отстегнул магазин и начал снимать крышку ствольной коробки. Вроде в порядке механизм, нифига уже не пойму — глаза слипаются…
     — Скажем так, груз должен быть в Одессе не меньше чем за два дня до первых признаков сезона дождей. Это примерно двенадцать дней у нас осталось. Там нас уже ждут. Больше тебе знать не нужно. Автомат хороший, я его проверил и пристрелял уже. АКМы были дрянные все как один, стволы говно, а эти — нормальные. Без него ни на шаг от машины. Хотя лучше пока — без меня ни на шаг. Завтра такой гонки, надеюсь, не понадобится, я тебе все растолкую потихоньку про местную специфику. Засыпаешь уже совсем?
     — Ага…
     — Куртку накинь и ложись на пенку. Ночью уже прохладно будет. Проснешься если — с полянки ни шагу.
    
    
     13/10/21, раннее утро.
     Где-то к западу от орденских баз переселения.
    
     Бах! Звук взрыва буквально подкинул меня с «пенки». Грохнул второй взрыв, откуда-то из кустов резко ударило несколько выстрелов, со стороны входа на полянку часто застрекотало что-то в ответ, сверкая вспышками дульного пламени. Из кустов снова ответили, а я сорвался с места и кинулся в обход машины. Уже укрывшись за бортом в районе заднего колеса, понял, что автомат так и остался лежать с той стороны. Вот блин…
     Перестрелка стихла с непонятным результатом, никто не стрелял, не говорил и даже не стонал. Ну и что делать? ТТ доставать, что еще… Аккуратно отвел курок с предохранительного взвода назад, прикрывая его «пяткой» ладони. Щелчка почти не было слышно. Патрон в патронник я еще вчера загнал, прекрасно помню. А ведь светает уже за кустами. А в них самих что-то тихонько шуршит, и стрекот сверчков уже стих. Всякая фигня лезла в голову, не давая сконцентрироваться на планах возможных действий, но улетучилась, как только раздались чуть слышные шаги со стороны входа на поляну. Один или двое? Вроде, один. А сколько его прикрывает оттуда? А фиг его знает. Никого не слышно больше. Шаги постепенно приближались. Медленно крадется, на полусогнутых, стволом, небось, во все стороны вертит, как в американских фильмах. Ну-ну. С какой стороны машину будешь обходить, спереди или сзади? Лучше бы, конечно, сзади…
     Обходить машину неизвестный решил спереди. Подкрался, потратив на это чуть не пять минут, ну или мне так показалось. Попытался взглянуть через стекло поверх водительского места, но разглядеть ничего не смог, и резко появился из-за капота, прижимая автомат почему-то к левому плечу. И так же резко рухнул навзничь, поймав грудью две пули из ТТ и дав короткую очередь куда-то в небо, уже в падении. Я сжался за бортом, ожидая очереди в машину или гранаты навесом, но ничего не произошло. Неужели один был? С другой стороны, кого-то же Иван подорвал и расстрелял из кустов, мог и один остаться. Тело вздрогнуло несколько раз, взбрыкнуло ногами и затихло. Видно было, как из-под него в сторону кустов потянулся тонкий кровавый ручеек. И тишина…
     Нервов сидеть дальше за машиной уже не хватило. Пару раз попытался тихонько окликнуть Ивана, но тот не отозвался. То ли убит, то ли дальше в засаде сидит. Скорее, убит. Значит, нужно действовать самому. Как действовать? Во-первых, подобрать свой автомат. Во-вторых, поискать их транспорт и проверить, не остался ли кто возле него. Не пешком же они сюда пришли. Если кто остался — валить его и дергать отсюда на всех парусах. Оставлять позади живых нельзя, догонят и расстреляют, а я и ответить не смогу. Перед дерганьем попытаться найти Ивана, если будет возможность. Все, цели поставлены, задачи определены, за работу, товарищи.
     Автомат лежал рядом с пенкой, с патроном в патроннике и с предохранителем на режиме автоматического огня, как оставил. Подхватить его и сунуть верно послуживший ТТ в кобуру было секундным делом, а вот на разглядывание входа на полянку ушло не меньше минуты. Двое явившихся подорвались на растяжках или чем там, здорово изорваны, двое чуть поодаль — просто с дырами в бронежилетах. Экипированы сходно, но все-таки с отличиями — наемники, наверное, не солдаты. С полянки вышел не без внутренних колебаний — черт знает, что тут Иван наминировал, не зря же он предупреждал — но вышел целым и свернул налево вдоль кустов. Преследователи, судя по положению тел, пришли справа, значит, если пойти налево — будет шанс зайти во фланг тем, кто остался у машин. Если, конечно, они их не в километре оставили.
     Обогнуть кусты заняло минут пятнадцать, и еще столько же я наблюдал за пижоном в хорошем костюме, нервно мявшемся возле двух лендроверов, стоявших ко мне боком. Не верилось, что его одного оставили, и правда — после долгого бурчания «гражданского» из-за машины появился еще один боец, тоже в бронежилете, и принялся вызывать остальных по рации. Ишь как экипировались… Не дожидаясь, пока солдат двинется искать своих не отвечающих на вызовы друзей, я уперся поудобнее, прицелился, задержал дыхание и нажал на спуск. Пуля попала не совсем куда хотел — не в голову, скорее в шею, но все-таки выше бронежилета, а вторая ушла уже поверх машин. Тело наемника еще падало, а я уже ловил в прицел гражданского. Тот дернулся, вскрикнул, присел и сунул руку под мышку, поворачиваясь в мою сторону. Короткая очередь уложила и его наповал, разлетелись боковые стекла в машине, пробитые пулей.
     Убедившись, что больше никого враждебного в округе не осталось, я поднялся, попытался хотя бы как-то отряхнуться после ползанья по краю зарослей, и направился к машинам. Гражданского необходимо было обыскать, чтобы начать хоть что-нибудь понимать в происходящем — судя по одежде, это явно был заказчик или его представитель. Хорошо, что я решил обходить заросли слева — пошел бы направо, и выскочил бы прямо на наемника, с понятным результатом. А этот лопух был так увлечен своими волнениями и монологом в адрес стоявшего за машиной бойца, что по сторонам вообще не смотрел, и позволил мне подползти меньше чем на полсотни шагов.
     Хотя эти двое были не первыми трупами, которые мне довелось видеть в жизни, но все равно — возиться с ними не доставило ни малейшего удовольствия. От резких запахов сильно мутило, и вообще, хотелось плюнуть на все и убраться отсюда подальше, но все-таки я сумел себя заставить обшарить карманы гражданского. Результат обыска оказался почти нулевой — бумажник, в нем айди на имя Шейна Карригана и немного мелких купюр, и маленький пистолетик под какой-то ерундовый патрон, меньше макаровского. В одной машине обнаружился сложный пульт управления и огромный пластиковый кофр в багажнике, так что возникла мысль о беспилотнике или чем-то наподобие. Видимо, с его помощью нас и нашли. В другом лэнде, похоже, ехали бойцы. Еще нашлась карта, несколько «сикс-паков» пива в банках, какое-то барахло в маленьких рюкзачках — некогда было разбираться. Четыре канистры с дизтопливом — наметил вернуться за ними и порыться в машинах повнимательней. А пока прихватил карту и бумажник «заказчика», навороченный автомат наемника, и двинулся назад на свою стоянку.
     Трупы противников лежали на прежних местах, «Айс» тоже стоял на месте, и Ивана видно так и не было. Найти его удалось по доносившемуся из кустов шороху и возне, прорубив дорогу через почти что засохшие кусты лежавшей в машине саперной лопатой. Как он туда только забраться умудрился — разве что прополз под ветками кустов, не поднимая головы, я так по краю зарослей подбирался к машинам наемников. Позицию он нашел неплохую и, наверное, единственно возможную в округе — куча камней закрывала его от стоянки, но была с нее не заметна, выросшее посреди кустов деревце прикрывало сзади, а чуть приподнявшись, можно было стрелять поверх зарослей. И приподнявшись, он получил пулю в лицо от последнего из преследователей. От головы мало что осталось, в стороне валялась СВУ с перекошенным оптическим прицелом, на камнях — пара забрызганных кровью гранат. Значит, он ими пришедших закидал. И правда, какие на практически голой скале могут быть растяжки… Мелкие зверки, уже теребившие тело, при моем шумном появлении разбежались в стороны. Да, Ваня, и что мне теперь делать прикажешь? Отвернулся и вздохнул поглубже, прогоняя накатившую тошноту. Присел на минутку на камни, сглотнул и принялся ворочать тело, обшаривая забрызганную кровью и мозгами разгрузку. Извини, боец Иван Федоров, но даже похоронить мне тебя тут негде — камень сплошной. И забрать придется все что можно, потому что я не знаю, где ты держал записи, контакты в этой своей Одессе и бог знает что еще.
     Со стороны стоянки уже доносилась возня и рычание, и когда я вышел из кустов по своей просеке — увидел, что трупы на дальнем конце «поляны» треплют какие-то напоминающие помесь собаки с гиеной твари. Самая здоровая из них ощерилась и с рычанием сделала пару шагов в мою сторону. Хочешь проблем, сука? Получай! Лопата и разгрузка упали на землю, СВУ, с которой я уже сбросил разбитую о камни оптику, уперлась в плечо и грохнула сдвоенным выстрелом. Вожака пробило насквозь и швырнуло на камни, пуля с хлопком ударила в бронежилет лежавшего позади него трупа. Винтовку подкинуло, и вторая пуля случайно угодила в бок еще одному падальщику, повалив и его. Остальные с визгом и тявканьем кинулись наутек. В запале я выпустил несколько коротких очередей вдогонку удирающим, и один раз даже попал — еще одна тварь с истошным визгом покатилась по земле. Щелкнул вхолостую курок, я выдернул из кобуры ТТ и пошел к машине. Первые падальщики уже потянулись, за ними и кто покрупнее мог подойти — надо было сваливать, и в темпе. Судя по мельком замеченному вчера, тут водились совсем нехилые любители мяса. Иванов рюкзак и офицерская планшетка с картой лежали в машине, как и прочее наше имущество. Подобрать пенку и лопату заняло не больше полминуты. На труп, лежавший возле водительской двери, только мельком глянул — неподалеку уже опять раздавалось рычание и тявканье. Канистры в лендроверах? Черт с ними, с канистрами. Пока буду с ними ворочаться, набежит такая стая и порвет нафиг. Или все-таки не черт с ними? Как вообще отсюда выбираться без Ивана, докуда я смогу дотянуть, если заблужусь?
     От лендроверов стартовал на полном газу — пока возился с канистрами, неподалеку нарисовалась здоровенная тварь, не меньше моего микроавтобуса ростом и комплекцией. От всей этой напасти меня уже здорово трясло, и приходилось стараться дышать поглубже и держать руль покрепче. Вот это вляпался… А как казалось все просто на той стороне… Получить груз, провезти через ворота, замаскировав своим барахлом. Встретиться с сопровождающим, получить от него деньги, снаряжение и инструкции с рекомендациями, проследовать в составе колонны до обжитых мест. Там осмотреться, и либо соглашаться на продолжение сотрудничества по перевозкам, уже в этом мире, либо искать счастья на вольных хлебах. Понравится — приглашать родственников, тем заплатят за мое и их остающееся в старом мире имущество, денег будет в достатке. Все детали у сопровождающего, вся информация у него, он все расскажет и покажет на примерах. Ну и где теперь этот сопровождающий? Валяется на камнях без башни. Где информация? По камням этим самым разлетелась вместе с его мозгами. Где я? В никому неизвестной жопе посреди бескрайних прерий. Бл., бл., бл.! От злости на самого себя, дебилов-грузовладельцев и весь этот мир беспредельщиков хотелось орать и биться в истерике. Я ударил по тормозам, выскочил из кабины и выдернул ТТ из кобуры. Пистолет резко ударил в ладонь, выпуская в розовое небо одну пулю за другой. Грохотали выстрелы, вылетающие гильзы звякали об оставшийся за спиной борт микроавтобуса. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Затвор встал на задержку, я машинально несколько раз нажал на спуск вхолостую и опустил пистолет. Ладно, спустил пар, хватит. Пора успокоиться и поразмыслить.
     Размышлять я забрался в салон микроавтобуса — вспомнил предупреждения Ивана насчет змей и насекомых. Насекомые, которых я успел увидеть, пока подползал к вражеским машинам, впечатляли — здоровенные твари, на Земле таких разве что в тропических лесах или в террариуме можно встретить. Как они в сухой саванне умудряются так вымахать? Что там по этому поводу писали в умных книгах, избыток кислорода и пониженное давление, вроде? Кислорода тут точно избыток — легкие до сих пор немного «горят», если вздохнуть поглубже. Или, может, это из-за прививок — медсестра предупреждала о возможном повышении температуры?.. Насчет давления ничего не могу сказать — после перехода был полусонный, голова кружилась, просто не заметил. Ладно, это не самые актуальные проблемы на текущий момент — от насекомых я как-нибудь отобьюсь. Каковы мои перспективы в плане выйти к людям? В первую очередь это зависело от наличия и подробности карт.
     Карты в моем распоряжении оказалось две. Карта преследователей особой подробностью не впечатляла — просто компьютерно обработанный результат аэрофотосъемки относительно небольшой территории, определиться с местоположением по ней было нереально. Карта Ивана, лежавшая у него в офицерском планшете, оказалась гораздо полезней. Громадная, в развернутом виде два с лишним метра на метр, она показывала территорию между морем (обозначенным, впрочем, «Большой залив») на юге и горами на севере, и уходящий на юг перешеек по западному краю. У восточного края карты на берегу океана нашлась база «Россия и Восточная Европа», от которой в нескольких направлениях тянулись нарисованные цветными карандашами линии. Одна из них, шедшая от базы «Россия» на юг и возле базы «Латинская Америка» сворачивавшая на запад, несла на себе отметку лежавшим в той же планшетке полумиллиметровым карандашом: «ноч. 1». Наиболее вероятное место моего недавнего ночлега. От него линия тянулась на север с уклоном к западу — те самые 12 градусов были обозначены у точки предшествовавшего поворота — совершала сложный зигзаг, пересекала русло притока и приводила реке побольше, в которую предыдущая впадала. На другом ее берегу был обозначен городок, от которого в нескольких направлениях разбегались дороги в обход гряды холмов или невысоких гор, а мой маршрут забирал на юго-запад, потом резко переламывался на север… на этом я решил остановиться. Нужно добраться хотя бы до города, и там уже определяться дальше. Как он там, Нью-Кардифф? Говорящее название. А что у нас за приложение 2, которым прямоугольник вокруг предстоящего куска маршрута на карте обозначен?
     Приложение 2 представляло собой выполненную на листе А4 схему сложного маневра между пересекавшими местность оврагами, выводившую в конце концов к тому самому Кардиффу. Ориентиры были указаны на английском и продублированы другим почерком по-русски. Наверное, к разработке маршрута привлекались местные специалисты. Они и слили информацию преследователям? Не исключено, и в этом случае я в полной заднице — до Кардиффа отклониться от маршрута я не смогу, просто не сумею пробраться между оврагами. Впрочем, вполне возможно, что я и так не смогу между ними пробраться, элементарно не разберусь в ориентирах. В этом случае придется возвращаться до Южной дороги, которую мы вроде как пересекали вечером — дорогу, на мой взгляд, это мало напоминало — и пытаться прорваться по ней на юг или на север. В обоих случаях меня тоже вполне могут караулить засады, если мой груз кому-то всерьез нужен. Спокойнее все-таки будет попытаться доехать до Кардиффа, и там уже пытаться обдумать дальнейшие действия. Маршрут Ивана на карте преследователей не обозначен, то есть вполне вероятно, что они о нем не знали, а шли по следам или по наведению от беспилотника. Как все запутано-то… Жаль, что у Ивана, кроме карты с маршрутом, никаких записей больше не обнаружилось.
     Ладно, что у меня есть в наличии, чтобы добраться? Сто шестьдесят литров соляры в канистрах — от тысячи до полутора тысяч километров пути. Более чем достаточно — до Кардиффа от силы пара сотен. Вода есть. Продуктов из запаса Ивана и моих собственных хватит дня на три — четыре. Оружие… оружия в избытке. Мои собственные ТТ и карабин. СВУ Ивана. Калашников. Навороченная автоматическая винтовка убитого мною наемника — трубчатый амортизированный приклад, состоящее из каких-то прикрытых накладками рельс цевье с лазерным целеуказателем на нем, и один магазин патронов. Не догадался сразу снять с солдата разгрузку, а потом было уже не до нее. Две беретты, куча магазинов — и совершенно не по руке пистолет. Ивану с его лапищей, наверное, в самый раз был, а мне никак не подходит. Ну и ладно, ТТ меня более чем устраивает, в деле проверен. Лучше бы, правда, обойтись дальше без «дела».
     Попытаюсь представить, что будут делать возможные преследователи. Идеальный вариант — ничего, потому что мы с Иваном их всех перебили. Но вариант абсолютно не реалистичный — на выезде с Базы за нами пристраивались совсем другие машины. И если «Патрол», скорее всего, должен был задержать преследователей у ворот и дать нам оторваться, то две другие были никак не теми лендроверами. Значит, мой микроавтобус ищут как минимум еще две группы наемников, и не исключено, что сейчас они движутся к месту нашей ночевки. А отсюда следует вывод, что пора заканчивать с размышлениями, и переходить к драпу.
    
    
     13/10/21, около полудня.
     Верховья р. Мунви.
    
     Маневрировать между оврагами по «приложению 2», наблюдая постепенно приближающийся с юга пылевой шлейф, стоило мне немало нервов. Если на вчерашнем перегоне ориентирами занимался Иван, высовывавшийся в люк на крыше, и останавливаться не приходилось, то сегодня все это свалилось на меня. Высматривать ориентиры, сверяться со схемой, выскакивать из машины и проверять азимут по компасу. И видеть, как уменьшается расстояние до идущих по следам микроавтобуса преследователей. К счастью, фора у меня была достаточная, и к моменту, когда Таун-Айс скатился с пологого склона в речную долину, нас все еще разделяло несколько километров. Наверное, в сезон дождей здесь катился бушующий поток, затапливавший все полторы сотни метров ее ширины, а после него поднималась высоченная трава. Но сейчас, за две недели до его начала, от травы почти ничего не осталось ни тут, ни на лежавшем за моей спиной плоскогорье, а русло пересохло и растрескалось. Только посередине вяло струилось между обнажившихся каменистых отмелей разбившееся на несколько ручьев течение. Там и сям можно было увидеть группки пришедших на водопой животных — мелких антилоп, каких-то тоже некрупных хищников, вдали, правда, виднелось что-то громадное слоноподобное. Все это я успел рассмотреть, пока, притормозив на склоне, подключал полный привод. Впрочем, делов-то — выставить прямо руль и нажать одну кнопку.
     Антилопы бросились при приближении машины врассыпную, напуганные блеском, шумом и быстрым движением. Воды в оставшихся от пересыхающей реки ручьях было от силы двадцать сантиметров в глубину — только-только замочить днище микроавтобуса. Достигнув противоположного берега, я повернул машину направо вдоль обрыва: на схеме в паре сотен метров выше был обозначен овраг, тянущийся вглубь чуть ли не на несколько километров. По одному из его отрогов мне и предстояло подняться наверх и выйти затем к переправе на основной реке.
     Овраг и правда нашелся на месте. Свернув в него, я отъехал на полсотни метров, остановил машину и выскочил, подхватив СВУ. Если и пытаться отбиться от преследователей, то здесь. Вскарабкавшись по крутому трехметровому склону, я бегло осмотрелся, плюхнулся на землю и пополз к росшему почти на краю обрыва корявому и толстому дереву. Опять буду грязный, как черт, но бежать в полный рост и словить пулю в результате — гораздо хуже. Дополз, откинул сошки и установил винтовку, прикрывшись от того берега толстым корнем. Взглянул поверх ствола через русло. Машина преследователей оказалась одна, она как раз достигла противоположного берега и остановилась. Восточный берег был ниже западного, и ровный как стол; вражеский водитель попытался укрыть свой крузер-стодвадцатку хотя бы засохшим раздвоенным стволом, послужившим мне последним ориентиром перед переправой, но толку от этого было немного. Левая передняя дверь крузера была открыта, ни водителя, который по идее должен был сидеть с противоположной стороны, ни пассажиров я разглядеть не мог. Больше двухсот метров по прямой между нами все-таки, залегли поди, и высматривают мою машину. Отбросив мысль о том, что у них-то оптика найдется, и засечь меня не проблема, я глубоко вздохнул пару раз, прижал приклад к плечу и нажал на спуск. Переводчик стоял на одиночном огне — стрельба очередями на «полянке» меня не впечатлила. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Резко ударяли выстрелы, затвор работал с каким-то звоном под самым ухом. Винтовку здорово сбивало в сторону, несмотря на сошки — странно, когда палил на полянке, чуть ли не меньше подброс был. Приходилось снова ловить крузак в прицел, так что быстрой стрельбы не получилось. Ничего, ерунда — главное, больше эта машина никуда не поедет. Видно было, как у джипа подбросило капот, рассыпалось лобовое стекло, что-то мелькнуло, отлетая, и окутался паром радиатор. С громким хлопком лопнуло здоровенное колесо, машина начала оседать вперед-налево, а в корень рядом со мной ударила первая пуля, и еще пара свистнула над головой. Сейчас начнется…
     Вступать в перестрелку в мои планы никак не входило. Я торопливо спрятал голову за корень, сложил сошки и начал отползать задним ходом, прижимаясь к земле и таща за собой винтовку. Что-то свалилось с дерева на спину, зашебуршало там, заскребло лапками. Я вскрикнул от неожиданности, выпустил винтовку, схватился за воротник и резко натянул рубаху — никакого толку. Прижал затылок к спине и перекатился через нее, что-то мерзко хрустнуло, и рубашка намокла. Готово. Пули продолжали свистеть, хотя и не слишком густо — беспокоящий огонь — но это меня уже не волновало. Дотянулся до винтовки, ухватил ее за ремень, и со всей возможной скоростью пополз к своей машине. В овраге расстегнул и сбросил портупею, сдернул через голову рубаху, так, что с треском отлетели пуговицы, отшвырнул, торопливо вытер спину первой попавшейся в машине тряпкой — стекло ей обычно протирал, когда запылится. Отшвырнул и ее, прыгнул в кресло, передвинул рычаг автоматической коробки на пониженную и притопил газ. Хотелось вдавить со всей дури, но так недолго и закопаться здесь, а если Айс сядет — это будет конец. Так что удержался от этого естественного порыва. Что там у нас по схеме — шестой отрог вправо? Сейчас будет и шестой…
     Под завывание АКПП микрач вскарабкался по постепенно сужающемуся отрогу, переполз через пару неглубоких ям, и, шоркнув по чему-то брюхом, выбрался на ровное место. Остановив машину, я вылез наружу и определился по компасу. Теперь порядка сорока километров по прямой, а там будет переправа через большую реку возле того самого Кардиффа. Можно надеяться, что дотуда я смогу добраться спокойно, и время дозаправиться и передохнуть у меня будет. Пусть никто из преследователей не убит и не ранен, но догнать меня пешком им будет слегка затруднительно в любом случае.
     Опустился на колено возле микроавтобуса, заглянул под днище. Нигде ничего не капает, все вроде в порядке. Выпрямился и принялся отряхивать брюки — пытаться отряхивать, вернее. Пока уползал от дерева — порвал в трех местах и не заметил. Опасность была повсюду, шеф, и пули свистели над головой… В Кардиффе придется переодеваться в местную, более подходящую одежду, а пока я порылся в своих сумках и надел старую футболку. Сойдет покуда, кто его знает, где придется ползать в ближайшее время. Других штанов, подходящих на такой жаре, у меня не было.
    
     Ближе к Кардиффу по сторонам появились фермы. Возле одной из них я остановился, и махавший рукой с крыльца крестьянин подошел к машине. Дочерна загорелое лицо, мозолистые, твердые как камень руки и чудовищный, почти до полного моего непонимания, акцент в английском. Спросив его о дороге на город, я пожалел уже через полминуты — уловить смысл удавалось от силы у одного слова из трех. Монолог фермера продолжался минут десять, из его слов я сумел уяснить, что русские — это в принципе неплохо, во всяком случае вроде не так скверно, как англичане, что до города еще десять миль вон туда по следам его машины, а там паром, и что сам он туда не поедет. Остальное прошло мимо ушей как бессмысленный набор звуков, да и мои редкие реплики тоже остались по большей части им непонятыми.
     Местность понемногу менялась. Становилось все больше порознь стоящих кривоватых деревьев, овраги почти исчезли, зато обнаружились островки более-менее зеленой травы. С водой здесь было, похоже, не так скверно, как на оставшемся позади плоскогорье. Склоны маячивших впереди холмов и гор были покрыты лесом, а когда я выехал на берег напротив городка — увидел над обрывом на другой стороне реки штабеля бревен и гору угля. Нью-Кардифф явно оправдывал свое название.
     Подъехав к бревенчатой пристани, я нажал клаксон. Сигнал у Айса не очень громкий, но через три-четыре минуты тоскливого гудения из будки на той стороне вышли двое мужиков и помахали мне руками. Еще минут через пятнадцать подъехал джип с эмблемами на боках, вкатился на паром, и тот вяло тронулся вдоль тянувшегося на левый берег сдвоенного троса, вместе с той самой будкой. По мере приближения удавалось рассмотреть детали: паром представлял сбой просто несколько десятков бревен, покрытых настилом из толстых досок, и способный вместить что-то вроде грузовика-трехтонки или пары легковушек. На «палубе» помещался еще и небольшой сарайчик, просматривавшийся насквозь через огромные незастекленные окна в торцах. Там, видимо, находился пульт управления и привод. Наконец плот ударился о пристань, заставив ее вздрогнуть. Стоявший на палубе, заложив руки за спину, полицейский в черной форме вынужден был совершить короткую пробежку в мою сторону, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Из паромной будки громко и злорадно заржали в две глотки. Полицейский выпрямился, погрозил «демократизатором» веселящимся паромщикам в окне, и развернулся ко мне, мазнув взглядом по номерам на переднем бампере:
     — Руски?
     — Да, — отозвался я на английском.
     — Какова цель вашего визита в Нью-Кардифф? — общепринятое «сэр» в конце страж порядка опустил, что при моем внешнем виде было и не удивительно — больше всего, наверное, я походил на угнавшего автобус бомжа. Ладно, хотя бы произношение у «бобби» было вполне английским, то есть доступным моему пониманию.
     — Приобретение топлива, одежды и продуктов.
     — Хорошо. В городе местными правилами запрещено ношение оружия, пожалуйста, уберите все в сумки… если они у вас есть, — добавил полицай после едва уловимой паузы: — Если у вас их нет, вам придется сдать оружие мне на время вашего пребывания в городе.
     — У меня есть, — я откатил боковую дверь автобуса и полез в кобуру за ТТ, чтобы положить его в сумку. Полицай схватился за свой пистолет, затем понял, что я в него стрелять не собираюсь, и заявил:
     — Вы не поняли. Все оружие. Штык тоже.
     — ОК, хорошо, — я снял портупею и сунул ее целиком в сумку. Запихал туда же СВУ, лежавшую на коробке передач. Полицейский приказал:
     — Отойдите в сторону, пожалуйста, — и заглянул в машину. Никакого оружия больше на виду не лежало. С пломбированием, как на Базе, «бобби» заморачиваться не стал, просто объявил: — Оружия в городе не доставать, это карается штрафом или тюрьмой. Заезжайте на паром.
     — Спасибо.
    
    
     13/10/21, день.
     г. Нью-Кардифф.
    
     Западный берег Мунви был скалистым и обрывистым. Миновав колоссальные стальные мостки для ссыпания с обрыва на баржи угля и скатывания в реку бревен, джип полицейского и следовавший за ним мой микроавтобус по проложенной по дну широченного оврага дороге поднялись наверх и, попетляв немного между штабелями бревен, горами угля, топливными танками и рядами контейнеров, въехали в городок. Больше всего он напомнил мне шахтерские города на Кузбассе — простые и усталые, со въевшейся в поры кожи угольной пылью, лица; неухоженные дома, за которыми просто не остается сил следить после смены. Но на лицах не было печати безнадежности, а просто усталость; и дома, пусть и не украшенные никак, были просторны и сложены из толстенных бревен, на века. Улицы были отсыпаны щебенкой и выровнены грейдером, причем явно совсем недавно. Откуда-то издалека доносился грохот пересыпаемой породы и лязг металла, ревели мощные дизеля в районе причалов. Прохожих на улицах было немного, в основном пожилые люди — город жил и работал, несмотря на жару.
     Полицейская машина довела меня обширной площади, а на ней до огромного кирпичного лабаза, иначе и не скажешь, на вывеске которого значилось просто «Store» — «Магазин». С другой стороны площади красовалась столь же колоссальная деревянная веранда с вывеской «Пиво», с третьей — явно здание городской администрации, напоминающее какой-нибудь горком сталинской постройки в райцентре. Четвертую сторону образовывали несколько сжавшихся единым фасадом домов в средневековом центрально-европейском стиле. По привычке припарковавшись возле лабаза задней дверью к тротуару, я выбрался из машины и обратился к опершемуся о капот своего тарантаса «бобби»:
     — Имеется в городе оружейный магазин?
     Тот просто кивнул в сторону «Магазина». Видимо, предполагалось, что никаких других и не требуется.
     — И могу я продать в нем оружие, которое мне не нужно?
     Полицейский вздохнул и оторвался от машины:
     — Берите сумку и идите внутрь.
     Подхватив тяжеленный баул, я двинулся ко входу, полицейский шел за мной в паре метров. Хлопнула притянутая мощной пружиной толстая деревянная дверь, которую ему пришлось в результате придержать для меня. Торговый зал представлял собой отгороженное мощным деревянным прилавком пустое пространство; за прилавком уходили вдаль и терялись в полумраке ряды стеллажей из серьезного калибра остроганных брусьев. Через узкие окошки, напоминающие бойницы, просачивался кое-какой свет снаружи, и еще что-то добавляли немногочисленные тусклые лампы. Самообслуживания тут явно не признавали как класса — скажи единственному пожилому продавцу (интересно, это приказчик или сам купец, на самом деле?), что тебе нужно, и он приволочет это, если склероз не помешает найти. Продавцу явно было изрядно за семьдесят, и он наблюдал за нашим с полицаем приближением, не говоря ни слова. Я тоже решил лишнего не распыляться, и заявил на английском:
     — Мне нужны одежда, боеприпасы и еда в дорогу. И солнечные очки, пожалуйста, — я ткнул пальцем в «терминаторовские» поляроиды, торчавшие у продавца из нагрудного кармана.
     — Это не невозможно. Чем будешь платить? — вопрос, учитывая мой внешний вид, был абсолютно закономерен.
     — Наличными и ненужным мне оружием, если вы не против.
     — Посмотрим, — торговец прищурился, и совершенно неожиданно спросил по-немецки:
     — Немец?
     — Русский, — отозвался я, рефлекторно тоже переходя на немецкий язык.
     — Говоришь, как северный немец.
     — Мне уже доводилось не единожды такое слышать, — и правда, приезжие немцы так говорили. Спасибо английской спецшколе и маме — преподавателю немецкого, одновременно трудившимся над моим образованием. Забавно, но у нее самой, по словам тех же немцев, был чистейший берлинский выговор — не зря туда на стажировки каталась. А у меня — получился северогерманский, такой вот фонетический выверт.
     Купец между тем перегнулся через стойку и протянул мне руку:
     — Мое имя Клаус.
     — Александр.
     — Мне нужно позвонить, — немец извлек из-под прилавка старый телефон с дисковым номеронабирателем, накрутил четыре цифры и гаркнул в трубку: — Вернер, ты, старая пивная жаба! Бери кувшин своего пива, и скачи ко мне. Тут приехал парень, говорит по-немецки как ростокский докер. Или как мы с тобой в юности, ха-ха! Когда еще мы сможем поговорить со свежим человеком на родном языке! И позвони Гюнтеру, да-да, конечно!
     Клаус положил трубку, сунул телефон назад под прилавок и заявил полицейскому, уже по-английски:
     — Спасибо, Роберт, пока мы, старые пердуны, сами позаботимся о парне. Подожди у Вернера, потом проводишь его, если будет нужно, — и снова переключился на немецкий:
     — А ты рассказывай, что тебе нужно конкретно, и вытаскивай свое ненужное оружие, пока я буду искать нужные вещи.
     — Мне нужно доехать до Новой Одессы. Что мне нужно для этого из одежды, скажите вы мне, поскольку я прибыл в этот мир день назад и ничего о местных условиях не знаю. Кроме того, что тут пыльно, и все рвется в секунду, если ползать по земле.
     — Понятно, — Клаус внимательно смерил меня взглядом. Я сделал шаг назад и повернулся кругом, чтобы он мог понять, какого размера одежда мне нужна: — Доставай оружие на продажу и жди.
     Пока я возился, вытаскивая из баула беретты с магазинами и автоматическую винтовку наемника, немец уже вернулся со стопкой одежды и стоящими поверх нее высокими ботинками наподобие «берцев», и указал мне на шторку в углу:
     — Там примерочная. А это что за кусок говна ты мне приволок?
     — На дороге попалась, — отмазался я, пожав плечами, но не успел сделать и нескольких шагов к «примерочной», как за спиной разлился поток отборнейшей немецкой брани, какую в наши дни мало где услышишь:
     — Свинопсы! * Говенные свинопсы с лоханью дерьма вместо головы! Да чтоб у этих головожопых придурков поотсыхали их сраные руки! Это же надо так извратиться над простой старой G3! Как человек теперь сможет держать это в руках, чтобы стрелять, с этим куском говносрани вместо цевья? А куда они дели приклад? Что это за дверной доводчик вместо него? Да ты иди, парень, примеряй свою одежду! Вернер! — дверь как раз отворилась, пропуская внутрь огромный кувшин с пивом и не менее внушительное пивное брюхо: — Ты погляди, что нынешние придурки творят с нормальным оружием, порази бог их сраные головы молнией!
    
     *Schweinеhunde! — простенькое, но добротное старое немецкое ругательство. Дальнейшее представляет собой по возможности дословный перевод многочисленных немецких вариаций на тему фекалий.
    
     Следующие два часа прошли вполне увлекательно, за переместившейся, после приобретения мной всего нужного, в пивную Вернера (ту самую, с лаконичным названием «Пиво») беседой на диалекте ростокских докеров под обильную закуску и еще более обильные потоки пива. Мне с огромным трудом удавалось выдерживать должный уровень во всех трех компонентах процесса — если немецким я владел, по крайней мере, достаточно для поддержания разговора в лаконичном, старомодно-грубом стиле, то за потребляемыми объемами пива и еды угнаться был не в состоянии. Впрочем, никто и не неволил — напоминающая кубышку официантка подтаскивала кувшины и сковороды, из которых каждый накладывал и наливал себе в меру потребностей. Обсудили современные тенденции в дизайне оружия. Обсудили оружие, какое было в старые добрые времена. Затем просто старые добрые советские времена (стариканы были из ГДР). Затем современную политику на Старой Земле. Затем современных местных политиков. Затем женщин, какие они были раньше, и какие стали сейчас здесь и на Старой Земле. Затем все старики откинулись на спинки кресел и сыто вздохнули — я уже давно это сделал. Затем скинулись по двадцатке за съеденное, все, включая самого хозяина пивной — Вернера. Затем поднялись, пожали друг другу руки, поблагодарили за приятную беседу, и разошлись. Меня на тротуаре догнал пошатывающийся Роберт, тоже сидевший в пивной и не терявший времени даром, и заплетающимся языком спросил:
     — Куда сейчас?
     Местная лаконичность меня к этому времени пропитала насквозь, и я ответил в том же стиле:
     — Топливо.
     Полицейский махнул рукой, приглашая следовать за ним, и двинулся к стоящим у «Магазина» машинам. Вечерело, возле «Пива» грузилась в джип целая компания в еще более пьяном состоянии, включая водителя. Судя по всему, насчет пьяной езды тут ни у кого предрассудков не было. Как дошел до машины — уже не помню.
    
    
     14/10/21, на рассвете.
     Где-то в саванне.
    
     Я проснулся и оторвал голову от кресла. На тот момент сам этот факт показался мне немалым достижением, но немного позже я пересмотрел взгляды на этот счет — после того, как поднялся с откинутых средних сидений в салоне и выбрался наружу. Достижением было то, что машину я угробил не окончательно. Левая сторона даже почти не пострадала — не считать же серьезным повреждением содранную краску и вмятое железо над задним колесом. Сзади вообще все было в порядке, а вот правому борту досталось гораздо серьезнее. Краска и декоративные накладки на металле были содраны почти на всем его протяжении, и железо вмято внутрь, одна из задних форточек раздавлена и почти утратила прозрачность. Передний диск под водительской дверью деформирован сильным ударом, а покрышку спустило и изжевало. Передом микроавтобус упирался в «столбик» дорожного указателя — основательное бревно, вкопанное одним концом в землю, на прибитых досчатых «стрелках» которого были выжжены названия каких-то населенных пунктов. Как ни странно, но от контакта с бревном передок абсолютно не пострадал, зато под водительским местом пластиковый бампер был размолот в кашу, и правый поворотник отсутствовал начисто, вместе с частью бампера. В остатки бампера набилась трава и мелкие ветки — по лесу я колесил, что ли? Преодолевая тошноту и головокружение, я опустился на бугорок в двух шагах от указателя, пытаясь заглянуть под днище. Как ни удивительно, но луж масла, тосола или иных автожидкостей там не было. Крепкая все-таки машина, непросто ее угробить.
     Замена колеса заняла не меньше пары часов. Учитывая кошмарное пивное похмелье, это и не удивительно, зато к концу процесса похмелье перегорело и почти выветрилось — избыток кислорода в атмосфере, наверное, сказался, ну и продрых я все-таки весьма немало. Запасок хватало — перед отправлением в Новый мир закупил двойной комплект «внедорожных» бескамерок и стальных дисков, и заменил старые колеса. В покрышки дополнительно установил камеры, и впрыснул герметизирующий состав для вящей надежности. Удар был явно силен, смятый диск я даже грузить в машину не стал — никто его нормально уже не выправит. Зато энергия удара ушла на разрыв покрышки и деформацию диска, а подвеска уцелела, не считая пробитого амортизатора, который теперь постукивал. Радиатор был цел, картер АКПП тоже, раздатка и задний мост на месте — повезло, в общем. Оставалось только надеяться, что все эти повреждения я получил не в городе.
     Ознакомившись с информацией на указателе, понял — нет, не в городе. Судя по карте, меня от него отделяло не менее двухсот километров, а проделать такой путь на спущенном колесе вряд ли реально. Указатель обозначал собой развилку, с которой одна дорога от Нью-Кардиффа вела на юго-запад на Кадис и Виго, а другая — на север, к Северной дороге и Порто-Франко. Маршрут на карте подразумевал уход на север, затем вдоль еще одного кряжа — на северо-запад и запад, пересечение Меридианного хребта через широкий разрыв в нем, и далее на запад с уклонением к югу. Так, наверное, и нужно было поступить, по крайней мере, на первых порах. Дорога на юге имела такой существенный недостаток, как мосты, по крайней мере, через три крупные реки, на которых перехватить меня не составило бы ни малейшей сложности. На севере мост через реку был один, да и то при нужде его можно было обойти, временно взяв на юг. В остальном маневр не был ни чем ограничен. А маневр — мой единственный шанс добраться до Одессы и хотя бы попытаться получить оставшуюся часть денег.
     Определившись с планами, я принялся восстанавливать сохранившиеся в голове остатки полученной вчера от старых немцев информации, попутно разбирая СВУ и принимаясь за ее чистку. Слава богу, ничего сложного в этом не было, винтовка в этом плане не слишком отличалась от Калашникова, который тоже нужно было почистить. Три старых ворчуна представляли собой на самом деле весьма любопытную компанию и поведали кое-что интересное. В городке они поселились еще до его основания, если так можно выразиться, и когда появившиеся позднее валлийцы принялись за разработку угольного разреза и рубку леса — ставить многое новоприбывшим пришлось на принадлежащей им земле. В результате три немца были одними из самых влиятельных людей в городе, а слово «купца» Клауса значило для полицейского Бобби немногим меньше, чем приказ непосредственного начальника. Бобби, кстати, позаботился обо мне по полной программе — все канистры были полны, и бак тоже, по крайней мере, когда я выезжал из города на автопилоте. Добавились даже две стянутые лентами вязанки наколотых дров. Лежащий впереди на моем пути кряж старики называли просто «чертовым», и по их словам выходило, что были там какие-то «нехорошие места». Сын Гюнтера без следа пропал где-то на кряже уже восемь лет как. Однако дорога там была, и люди жили… но изредка все-таки пропадали. Хотя порой пропадали и в пяти шагах от Нью-Кардиффа, так что это не показатель. Неприязнь стариков к «чертову кряжу» была связана с исчезновением сына Гюнтера где-то в том направлении, то есть носила чисто личный характер. Неприязнь к политикам на здешних немецких землях у хрычей была еще сильней, к жившим дальше на моем пути «дерьмоголовым религиозным фанатикам» в Техасе и Конфедерации они тоже симпатий не испытывали, а в разговоре о порядках в здешней Москве и Новой Одессе количество упоминаний разнообразных немецких фекалий приблизилось к максимуму. Когда доберусь, нужно будет держать ухо востро.
    
    
     15/10/21, вечер.
     Северо-западная оконечность «чертова кряжа», к северу от верховий р. Рио-Бьянка.
    
     Приключения позапрошлого вечера машина перенесла на удивление стойко. Постукивал пробитый «водительский» амортизатор, но это было не смертельно. Створка окна в «багажнике» рассыпаться не собиралась, а отсутствие части бампера и вовсе на ходовые качества не влияло, по крайней мере, пока я не разгонюсь до сотни. До сотни здесь разгоняться было негде — средняя скорость движения чуть превышала сорок, и это при том, что я гнал нещадно. Был бы на джипе — вряд ли сумел бы идти быстрее тридцати, очень уж скверная дорога. С другой стороны, на джипе бы я форсировал стекавшие с кряжа ручьи-речки, не замечая, а на микроавтобусе, хоть и полноприводном, это все-таки уже не так беспроблемно. Дорога после того, как я свернул с трассы Нью-Кардифф — Порто-Франко на северо-запад, превратилась в очередную полосу примятой травы. Речек становилось все меньше, лес на склонах постепенно исчезал, потом деревьев вовсе не осталось — местность на дальней от моря стороне «чертова кряжа» (старики так и не сказали мне, как он назывался официально) становилось все более сухой.
     Два дня за рулем на этом кряже вымотали меня гораздо серьезней, чем предыдущие. Сказывалась и невозможность нормально отдохнуть, и постоянное напряжение от плохой дороги, и неудобное водительское место, и прочее, и прочее, и прочее. Поэтому замеченные впереди признаки наличия людей были встречены мной с удовольствием и, перевалив очередной холм, я сбросил скорость и пригляделся к открывшейся картине.
     Над высоким забором чуть в стороне от «дороги» виднелись вяло вращавшийся ветряной насос в американском стиле и совмещенная с ним «водонапорная вышка» — здоровенный чан, поднятый на деревянных столбах на высоту третьего этажа. Под ним, чуть дальше, виднелся обшитый досками второй этаж дома, с односкатной пологой крышей, пятью широко расставленными окнами на длинной стороне, и двумя — на короткой. Ворота были закрыты, над летней кухней или чем-то в этом роде из трубы поднимался легкий дымок, замеченный мной из-за холма.
     Побибикав на всякий случай, я немного прибавил газу. Ворота начали открываться чуть раньше, чем микроавтобус доехал до них, и тщедушный парнишка приглашающе махнул рукой. Заехав внутрь, я притормозил. Слева от меня тянулся длинный навес, под которым стояли потасканный, совершенно доисторический тойотовский пикап, какая-то громадная американская тарантасина, и веселенький европейский внедорожник. За навесом дымила летняя кухня, возле нее суетилась помахавшая мне рукой крупная тетка. На образованную нависающим вторым этажом террасу вытянувшегося вдоль правой стороны двора дома вышли два мужика и тоже помахали руками; парнишка, успевший заложить ворота на простой засов, подбежал ко мне и затараторил по-английски:
     — Привет, сэр, добро пожаловать, я Джимми! Ставьте машину вон туда под навес, и проходите в дом, пожалуйста! Вам нужно помочь донести вещи?
     — Нет, спасибо. Могу я у вас переночевать? Я заплачу.
     — Конечно, сэр! Идите за мной!
     Я машинально нажал кнопку блокировки дверей, вылез из машины, закрыл ключом водительскую дверь, потряс затекшими ногами и двинулся за уже успевшим добежать до террасы парнишкой. Поднявшись к так и стоявшим там мужикам, тот остановился возле одного из них и обернулся ко мне. Лет двенадцать-тринадцать наверное, ему, хотя может и больше — плохо кормят, наверное. Мужчина потрепал его по волосам, чуть наклонился и сказал что-то; парень сорвался с места и убежал в дом. Да ему, пожалуй, все-таки лет десять — совсем еще по-пацански носится. Я наконец доковылял до террасы, кивнув по пути улыбавшейся немолодой тетке, ворошившей что-то на сковороде. Мужики при моем приближении чуть приосанились и представились как Том и Майкл, после чего пригласили пройти внутрь.
     Ближайшее ко входу помещение представляло собой что-то вроде зала классического американского салуна, только маленького — три прямоугольных стола, узкая стойка, пара полок с немногочисленными бутылками, и дверь в задние помещения позади подъемной секции стойки, лестница на второй этаж вдоль торцевой стены. Вообще дом оказался старый и какой-то странноватой архитектуры — несущие деревянные столбы, обшитые досками внахлест; тонкие доски потолка, похоже, служили сразу и полом второго этажа, и между ними видны были приличные щели. Все расположились за одним из столиков, включая спустившегося со второго этажа пацана и приволокшую здоровенную сковороду тетку. На ужин у семейства была картошка с мясом. От спиртного я отбился с большим трудом, объяснив, что крепко перебрал вчера. От предложенного кофе тоже отказался, чем несказанно удивил хозяев, и ограничился водой, которую мне просто зачерпнули кружкой из ведра. Хозяева настойчиво расспрашивали о том, откуда и куда я еду, как давно прибыл, какие новости в Старом мире — чувствовалось, что свежие люди бывают здесь нечасто. На мои вопросы тоже отвечали охотно. Эта усадьба, оказывается, стояла здесь почти двадцать лет. Когда-то мимо проходила дорога, по которой шел поток переселенцев в долину Мормонской реки, и для них и была выстроена эта таверна. Потом дорога сместилась северней, поток проезжающих иссяк, а эта семья поселилась здесь относительно недавно, перебравшись из окрестностей Вако. Хозяева еще какое-то время посмаковали кофе — пах он недурно, но у меня от этого напитка может запросто приключиться обострение недолеченной язвы — и заявили, что электричества у них нет, и спать они ложатся с заходом солнца. Времени до этого знаменательного события оставалось порядка получаса, так что я пошел во двор, немного размяться. На дверях притулившегося между домом и воротами сарая появился замок, которого я прежде не заметил — никелированная китайская фигня, на которую невозможно не обратить внимания. От меня специально повесили, наверное, чтобы вилы с лопатой не стащил и не сбег ночью. Пожав плечами, я проверил, все ли двери заперты в микроавтобусе, развернулся и направился в дом. Вытаскивать вещи из машины совершенно не хотелось, все равно наутро я отсюда уеду. В обеденном зале пришлось выдержать еще один наезд насчет выпить самогону. После отказа мне вручили уже приготовленную кружку с водой, и я наконец двинулся в выделенную комнату на втором этаже. Зацепился ногой за торчавший из пола гвоздь, и расплескал всю воду. Вот ведь блин… хорошо, что фляжка на портупее висит.
     Комната была просторной, с большим окном, не застекленным, но закрытым щелястыми дощатыми ставнями. Дверь была такой же щелястой, и снабжена массивным железным крючком, на который я ее и закрыл, резко крутнув вокруг оси и загнав в ушко до упора. Они от меня сараи запирают, а я что, снятую комнату не могу закрыть? Развернулся и огляделся. Через здоровенные щели ставен проходило пока достаточно света, падавшего на сколоченный из досок стол и пару табуретов по бокам. Вместо шкафа вбитые в стены там и сям гвозди. Когда-то здесь наверняка стояло четыре кровати, а то и шесть, но сейчас осталось две вдоль боковых стен. Простые деревянные лежанки, совершенно советского общежитского вида полосатые матрасы, и посеревшее белье на них. На левой кровати одеяло было слегка откинуто, как бы приглашая улечься на нее. Я, обладая некоторым опытом по части ночевки в дешевых гостиницах, поднял одеяло совсем. Мда. Видал я простыни и посвежее в своей жизни. С другой стороны, какой с этой семейки спрос за доставшееся им двадцатилетней выдержки постельное белье? Спасибо, что вообще пустили переночевать. Я прошел ко второй кровати и, сложив одеяло с первой пополам, постелил его поверх уже имевшегося. Знаем мы эти комковатые матрасы… Придвинул к ее изголовью простецкую самодельную табуретку, уложил на нее портупею. Стянул ботинки и улегся, не раздеваясь. Сойдет и так. Вспомнил свою первую ночевку в этом мире, расстегнул, просто на всякий случай, лежавшую на табурете кобуру, достал из нее ТТ, положил поверх кобуры, немного поворочался под доносившиеся снизу чуть слышные неразборчивые голоса, и уснул.
    
     Проснулся от легкого шороха и металлического позвякивания — кто-то пытался откинуть крючок на двери. Левую ладонь я во сне засунул под голову, поскольку спал на боку, а правая лежала кистью на табурете, так что ТТ оказался в руке через долю секунды. Так же как и в первое свое утро в этом мире, приглушая звук, я взвел курок левой рукой, и в это же время крючок наконец выскользнул из ушка. Дверь бесшумно и плавно открылась, внутрь скользнули две едва заметные в просачивающемся через ставни скудном лунном свете фигуры, и я, не раздумывая, нажал на спуск. ТТ уже привычно-резко толкнулся в ладонь, кто-то жутко заорал, складываясь пополам, а из коридора в комнату ударил настоящий сноп огня, пробивая дыру в прикрывшей меня двери. Над изголовьем в воздухе густо провыло, от стены полетела труха, дверь ударилась об стену, отлетела от нее и захлопнулась. Все так же лежа на кровати, я направил пистолет в ту сторону и выпустил три остававшиеся в магазине пули. Что-то с грохотом упало. На полу комнаты кто-то стонал и вяло шевелился, пытаясь ползти; выдернув из кармашка на кобуре запасной магазин, я сумел попасть им в рукоять пистолета, спустил задержку и сделал еще два выстрела. Стоны и шевеление прекратились, только раздавался чуть слышный шорох. Я поднялся и на цыпочках двинулся в двери. Со стороны лестницы донесся неразборчивый женский голос, что-то явно спрашивавший.
     В коридоре за дверью валялось еще одно тело, больше никого не было. Лестница в дальнем конце была подсвечена неровным светом керосиновой лампы, горевшей в обеденном зале внизу. Женский голос снова что-то спросил, я потихоньку двинулся к лестнице, и уже почти добрался до нее, когда зацепился носком за тот самый торчащий гвоздь и опять споткнулся. Доски заскрипели, пол затрясся, снизу ударил оглушительный выстрел. Я замер, прижавшись к стене коридора. В полу, в двадцати сантиметрах от ноги, появилась дыра величиной с полкулака, через которую снизу полился свет. Выстрелы грохотали один за другим, превращая пол рядом со мной в дуршлаг и выбивая щепки из стен — тетка малость ошиблась, оценивая мое местоположение — затем после пятого щелкнула осечка. Женский голос тихо и с отчаянием сказал «Fuck», уж это слово трудно с чем-нибудь перепутать. Патроны кончились, бывает. Сделав остававшиеся два шага до лестницы по издырявленному полу, я увидел сначала толстые ноги тетки, обтянутые линялыми джинсами, а потом, чуть наклонившись, и ее лицо. Она тоже увидела меня, вздрогнула и начала поднимать трясущимися руками помповый дробовик, в который как раз пыталась снизу запихнуть толстую пластиковую гильзу. Две пули в грудь заставили ее выпустить ружье и покачнуться, но такой туше этого было мало, и я выпустил все остававшиеся в пистолете четыре патрона. Вторая или третья пуля снесла ей верхушку черепа, и тело наконец рухнуло на пол.
     Спустившись вниз, я поднял теткин дробовик и запихнул в окно снизу валявшуюся на полу гильзу. Дернул цевье, закинул ружье на плечо, поднял керосинку и пошел наверх. Майкл в коридоре валялся в неловкой позе лицом вверх с открытыми глазами, мелко дрожал и почти беззвучно поскуливал, ни на что не реагируя: болевой шок. Случайно попавшая пуля ТТ размозжила ему плечевой сустав, когда он передергивал затвор своей помповухи — цевье так и осталось в заднем положении. Теткин дробовик больно ударил в плечо — нечего ему мучиться, и толку от него тоже не будет. В комнате резко пахло какой-то химией, перебивая все остальные запахи. Том, с пропитанной этой самой химией тряпкой в руке, валялся лицом вниз, и в спине в области сердца виднелось единственное отверстие. Пацан Джимми, издырявленный четырьмя пулями, лежал в луже просачивающей вниз между досок крови и все еще скреб пальцами по рукояти массивного револьвера, но это явно была агония. Эта картина меня добила — вышибив прикладом дробовика ставню в окне, я перегнулся через неширокий стол и стравил остатки ужина наружу. Мать вашу, до каких пор будет продолжаться этот кровавый ужас? Что я делаю не так?!!
     От резкого химического запаха уже начинала кружиться голова, и отчетливо тянуло в сон. Эфиром они эту тряпку пропитали, или чем там пациентов врачи усыпляют, хлороформом? Стряхнув оцепенение, я заставил себя обуться, вытащить револьвер из-под переставших наконец дергаться пальцев Джимми, и подхватить валявшийся в коридоре дробовик Майкла. Спустился вниз, свалил кучу оружия на стол, оглядел бутылки со спиртным… не, ну его нафиг. Подхватил на всякий случай револьвер — нержавеющая сталь, комбинированная резино-деревянная рукоять, толстый круглый ствол — отогнал воспоминание о пальцах Джимми, скребущих рукоятку, и пошел к своей машине. ТТ перезарядить и почистить нужно, заслужил старичок. Пока чистил пистолет, немного успокоился и принялся за обыск хозяйских помещений за дверью позади стойки. Хотелось понять, зачем этим недоумкам понадобилось меня усыплять. Самую просторную комнату занимала тетка, кровать тут была поистине исполинских размеров, с новеньким водяным матрасом. На тумбочке стояло несколько фотографий ее с остальными ныне покойными, в шкатулке лежали какие-то колечки, сережки и прочая мелкая ювелирка, а также довольно толстая пачка орденских ассигнаций разного достоинства. В тумбочке нашлось несколько фотоальбомов, которые я решил проглядеть позднее — до утра еще было полно времени. В соседней комнате с потолка капала кровь.
     В конце концов, после обыска комнат и машин, и обшаривания трупов при свете керосинки, на столе собралась немалая куча. Три помповухи — «Итака» тетки и два «Винчестера»; потасканая американская магазинная винтовка с оптикой под чудовищных размеров патрон калибром 7, 62; четыре ругеровских револьвера разных размеров. Члены семейки были настоящими фанатами американского оружия. Толстая пачка ассигнаций от тетки и кое-что россыпью из комнат мужиков, шикарный пленочный фотоаппарат, шкатулка с украшениями, четыре фотоальбома.
     Ими я и решил заняться, начав с самого маленького по габаритам. Как ни странно, внутри оказались не фотографии, а орденские айдишки. Заинтересовавшись, я насчитал тридцать семь штук. В основном молодые симпатичные девушки и женщины. Несколько мужиков. Одно удостоверение помощника шерифа города Вако. Интересная коллекция, навевает на определенные мысли. Ладно, посмотрим дальше. Отложив альбом в сторону, я взялся за следующий. Семейные фотографии. Смеющаяся четверка нынешних покойничков на фоне джипа, того самого американского исполина, стоящего под навесом. Пацан выглядит несколько младше, чем был вчера с вечера. Еще их фотографии, вместе и порознь, на фоне каких-то достопримечательностей — ничего интересного. Терпеть не могу всякие семейные фотоальбомы, которые вечно приходится листать в гостях… Я с отвращением захлопнул розовую обложку с какими-то диснеевскими мультгероями и взялся за следующий альбом, в черной с серебром обертке. Будем надеяться, что здесь что-нибудь более интересное. На первой же фотографии было снято распластанное тело, можно догадаться, что женское, с выпущенными кишками, привязанное к вбитым в землю колышкам. Однако… Перелистнул страницу… да-а. Перелистнул еще несколько, стараясь не приглядываться к изображенному на снимках. Трупы, трупы, трупы… Сильно изувеченные, не очень сильно, совсем уж неопознаваемо. Что-то снято в разных условиях, многое — с использованием вспышки в двух очень похожих, но все-таки различающихся местах, вроде склада или сарая. Какая-то смутная мысль не давала мне покоя, но ухватить ее не удавалось никак. Пересчитал фотографии на всякий случай — их тоже оказалось тридцать семь. Такому совпадению я совсем не удивился. Понятно, что меня ждало, не проснись я от звяканья крючка — вполне мог стать тридцать восьмым. Семья вурдалаков, блин. Четвертый альбом, громадный, с кроваво-красной обложкой, я открыл, перелистнул несколько страниц, и захлопнул. Ладно, трупы, уже немного привык. Я и сам их успел уже немало наделать, и случись еще такая необходимость — рука не дрогнет. Но смотреть на фотографии того, что эти вурдалаки творили с еще живыми людьми, совершенно не хотелось. Любой выдержке и небрезгливости есть предел.
    
    
     16/10/21, рассвет.
     Северо-западная оконечность «чертова кряжа», к северу от верховий р. Рио-Бьянка.
    
     Судя по всему, я задремал прямо на стуле, а когда пришел в себя — за окном разгорался красноватый рассвет. Загрузив трофейное барахло в машину, уже тронул ее к воротам, когда взгляд зацепился за замок на сарае. На сарае… блин! Фотографии в конце третьего альбома сняты в сарае. Замок на нем появился уже после моего приезда. Вот же черт! Тридцать восьмой или тридцать восьмая? А я, получается, должен был стать тридцать девятым. Топор, лежавший в грузовой части салона, сшиб замок одним ударом обуха, только дужка осталась болтаться в скобе. Изнутри не доносилось ни звука. Я вытянул дужку из скобы и осторожно потянул дверь, держа ТТ наготове. Пахнуло невыносимым смрадом. Задержав дыхание, я шагнул внутрь. Посреди сарая что-то висело на цепях, и мне не приходилось гадать, что именно. Это была девушка… когда-то. Вспоминать ее состояние стоит последним в списке вещей, которые мне хочется делать в этой жизни. Рядом болталось еще несколько цепей, пустых, приготовленных, наверное, для меня. Висящая чуть приподняла голову и, когда я присел и заглянул ей в изувеченное до неузнаваемости лицо, попыталась что-то прошептать.
     Я сделал шаг в сторону и нажал на спуск пистолета. Наверное, это было лучшее, что я мог сделать для нее, не знаю. С такими ранами вряд ли она бы выдержала не то что дорогу до какого-нибудь населенного пункта, а даже если бы я просто попытался ее снять с цепей. Хотя может, я и ошибаюсь — не медик. В любом случае, я не смог бы себя заставить к ней прикоснуться. Подошел к машине, выкинул на землю сумку с оружием маньяков и шкатулку с украшениями. Может, мне бы за них что-то и заплатили в каком-нибудь городе, наверняка да. Но прикасаться к этим вещам, и тем более продавать их, мне было невыносимо противно. Швырнул туда же и фотоаппарат. Микроавтобус вылетел за ворота, разгоняясь до запредельной скорости, до сотни и выше. Хватит с меня этих объездных путей, ничего хорошего я на них не встретил. Плевать на маршрут, разработанный неизвестно кем и для чего — следующей такой ночевки высоки шансы не пережить. Нужно выходить к людям, на большую дорогу.
    
    
     16/10/21, день.
     Где-то между «чертовым кряжем» и южными отрогами Меридианного хребта.
    
     Раскаленное белесое небо, как будто светящееся изнутри само по себе. Раскаленная серая почва, места растрескавшаяся, местами как будто перегоревшая и обратившаяся в прах. Остановиться невозможно — двигатель моментально начинает закипать, лишившись дополнительного потока воздуха в радиаторы. Приходится гнать и гнать машину вперед, удерживая минимальные обороты при включенном овердрайве — где-то между тридцатью и сорока километрами в час. Разгонишься сильнее — перегреются и лопнут покрышки. Истошно орут вентиляторы системы охлаждения, воют обе печки, выбрасывая в салон жар от радиаторов, и он вылетает через распахнутый люк в крыше наружу. Мертвое безветрие и тишина. Потоки раскаленного воздуха струятся от земли вверх, заставляя все вокруг колыхаться зыбким маревом. Высохшая травинка попадается не каждую сотню метров, скелет животного или растрескавшийся камень — редкость, какую встречаешь раз в час.
     Поворот, на котором мне следовало согласно маршруту уходить на юго-запад, остался позади. Я не свернул на нем, как нужно было, а продолжил движение прямо. Котловина, напоминающая вытянутую на запад суповую ложку, показалась мне идеальным способом добраться до заправки на Северной дороге — ровная, лишенная и намека на овраги местность, без существенных перепадов высоты. Едь и едь прямо, пока не выйдешь точно к цели. Так это выглядело на карте. Действительность оказалась несколько суровей.
     К моменту, когда солнце на небе раскочегарилось вовсю, я уже успел углубиться в котловину. Постепенно начало припекать, принялась расти температура на двигателе. Когда до меня дошло, что дело может кончиться плохо, уже не было никакой разницы, продолжать ли двигаться прежним курсом, или пытаться свернуть и выбраться из «ложки» через ее «боковые стороны». Путь, который предстояло пройти, от этого бы существенно не изменился, только добавился бы лишний крюк до дороги. Поэтому я продолжал ехать вперед, держа курс на угадываемое в колышащемся мареве голубоватое пятно — смутно виднеющуюся вершину одного из пиков Меридианного хребта. Помимо прочего, для движения в других направлениях таких ориентиров не было.
     Чуть в стороне от моего курса уже некоторое время слегка выделялась цветом какая-то точка. По мере приближения она росла в размерах, и становилось понятно, что это что-то чужеродное лежит на равнине. Довернув руль, я направил микроавтобус в ту сторону. Остановиться было невозможно, закипание двигателя неизбежно означало мою смерть в этой раскаленной духовке, но я сбросил скорость, объехал вокруг объекта, и успел разглядеть достаточно. Кто-то, столь же самоуверенный и недостаточно информированный, как я, осмелился заехать в эту долину на открытом джипе. Судя по выгоревшей краске машины и состоянию тел, это было давно… хотя что я знаю об местных особенностях? Может, до состояния мумии тело может дойти тут за несколько дней.
     Похоже, сначала у джипа лопнули раскалившиеся камеры в колесах, одна за другой. Люди наверняка теряли сознание от перегрева, но кто-то оставался в строю и гнал машину вперед, — жуя резину, потом просто на ободьях широких и крупных дисков, надеясь вырваться по кратчайшему пути из этого ада. От пары покрышек еще оставались лохмотья, два других диска потеряли и их, сверкая исцарапанными гранями. Потом движок, кипевший уже давно, заклинило, и машина остановилась навсегда. Пассажиры, вероятно, были уже мертвы, они так и сидели в креслах, но водитель еще оставался в сознании. Наверное, он даже выдержал достаточно долго, чтобы дождаться ночи, но шансов уйти отсюда пешком у него не было. Бросить своих спутников он тоже не захотел. Поэтому он сел на землю, прислонившись к машине спиной, лицом на восток, и с восходом солнца вставил в рот ствол револьвера и нажал на спуск. Покойтесь с миром. Надеюсь, я не повторю вашу судьбу.
    
    
     16/10/21, день.
     Форт на Северной дороге, к Ю-В от Меридианного хребта.
    
     Не повторил. Вырвался. До намеченного изначально места выхода из котловины через «носик ложки» я добрался через десять земных часов после рассвета — местные часы я потерял, наверное, во время приснопамятной «пьяной езды». Добрался чисто из упрямства, чтобы убедиться, что ни здешние люди, ни здешняя природа меня не сломают, хотя мог свернуть в сторону и выскочить из котловины в другом месте, чуть поближе. Обливая голову водой из, слава Богу, стоявшей позади водительского кресла канистры. Перекусывая отвратительной на такой жаре сырокопченой колбасой из купленных у Клауса запасов. Выхлебав литров пять, наверное, той же воды, моментально выходившей с потом. Выбрался, потихоньку разгоняя машину по постепенно становящейся нормальной степи, остужая ее об ставший заметно прохладнее за пределами «котловины смерти» воздух. Поднимая пылевой шлейф, радуясь появившимся наконец деревцам и траве, помчался прямо к маячившему на горизонте бугорку заправки. И остановился перед монументальными стальными воротами, которые и не собирались открываться. Из надвратного укрепления поверх торчащего ствола тяжелого пулемета раздался усиленный мегафоном голос, спросивший на английском:
     — Чего надо?
     — Отдыхать, жрать, пить, заправляться, — гаркнул я, высовываясь в окно: — А что, не работаете? Пересмена, мне обождать, или как?
     В башне захохотали, охрана пихала друг друга в бока и приговаривала «Пересмена, надо же…». Громкую связь они выключить забыли. Ворота дрогнули и начали открываться, в мегафон рявкнули:
     — Заезжай, чокнутый русский!
    
     Кто-то умный и денежный сел, просчитал маршруты и остановки конвоев, ткнул пальцем в карту и сказал: «Здесь». Пришедшие в указанную точку грузовики вывалили мешки с цементом, бетонщики возвели внешний периметр обороны, затем пришли другие машины, и еще, и еще… Нанятые охранники установили на башнях тяжелые пулеметы и автопушки, притащили три миномета-стодвадцатки, и сковырнуть эту крепость без тяжелой артиллерии стало невозможно. Теперь здесь жило полтора десятка семей — охраняли форт, обслуживали проходящий транспорт, выезжали поохотиться на зверей и бандитов. Разнообразили жизнь просмотрами заказываемых в Порто-Франко фильмов, на которые приезжали осевшие там и сям в округе фермеры — каждый просмотр превращался в небольшой праздник, сплачивая рассеянных на нескольких сотнях квадратных километров людей в единую коммуну. На один такой праздник я почти что и угодил — просмотр должен был состояться вечером, а обсуждение с сопутствующей пьянкой могли продлиться и три дня после. Народ уже подтягивался, во дворе крепости разгружали набитые съестным и выпивкой сумки с пикапов.
    
     Я снял комнату в гостиничке, уже почти заполненной «деревенскими», и то мне ее дали только потому, что съехать я собирался через пару часов — прибывающим на праздник места хватало внатяг. Дозаправленную машину пока обихаживал автомеханик. Запчастей на редкую в местных краях модель у него, понятное дело, не было, но на этот счет кое-что было запасено у меня. Впрочем, серьезный ремонт ходовой и двигателю с коробкой вроде и не требовался, а состояние кузова меня пока волновало мало.
     Прополоскавшись под душем не меньше получаса, двинулся в столовую. Местные интенсивно общались между собой, до меня никому дела не было. Бармен притащил здоровенную тарелку мяса с какими-то овощами, выдал бутыль минералки и пятьдесят грамм теплой водки в стопке. Я отнес все это на пустой столик в углу, присел, расставил. Поднялся, сказал «Спите спокойно» Ивану, женщине в сарае, мертвецам в котловине, выдохнул, выпил залпом водку и занюхал рукавом. Сел и начал энергично закусывать. Один из охранников форта заметил мою пантомиму, опустился на стул напротив и спросил по-русски с сильным балтийским акцентом:
     — Кто-то умер?
     — Да, — я запихнул в рот очередной кусок мяса, демонстрируя отсутствие желания обсуждать эту тему. Чего этому финну надо? Охранник кивнул:
     — Бывает. Это ты один приехал час назад?
     — Да.
     — Почему не с конвоем?
     — Там конвои не ходят.
     — Зря ты так едешь. Тут так не ездят. Впереди опасное место, угол. Много бандитов-латинос, приходят с севера. Дождись конвоя, поедешь с ним.
     — И скоро он будет? — предложение меня заинтересовало не сильно, но спросить не мешало.
     — Не знаю. Не хочешь ждать? Три часа назад прошел русский конвой, попробуй догнать. Они идут медленно, ты можешь ехать быстро, догонишь до вечера.
     — Хорошо, попробую, — настроения разговаривать абсолютно не было. Наверняка финн мог рассказать много полезного, но вместо того, чтобы думать о вопросах, в памяти всплывал пройденный мной путь, со всеми трупами на нем. Смог бы я довезти ту женщину досюда? Наверняка нет, практически без шансов, но может, все-таки надо было попытаться? Ладно, к черту. Она мне и так будет в кошмарах сниться, еще не хватало и днем только о ней и думать. К черту этого любопытного финна тоже, чего он привязался? Стуканет еще кому не следует, что я тут проезжал… Я сунул в рот последний кусок мяса, подхватил бутыль с минералкой и поднялся:
     — Спасибо за совет. Обязательно догоню ту колонну. Счастливо оставаться.
     Финн кивнул, не поднимаясь со стула:
     — И тебе в добрый путь, русский.
    
     После обеда захотелось вздремнуть, так что в снятом номере я задержался еще на полтора часа, пока не явился хозяин и не погнал. За его спиной уже переминался краснорожий мужик с сумками, новый постоялец номера, из фермеров. Автомеханик к моему появлению заканчивал прокачивать тормоза — один из шлангов показался ему сомнительным. Качая педаль, пока помощник возился со спускником, он принялся отчитываться о проделанной работе, показывая пальцем, когда я не понимал чего-нибудь. Не силен я в англо-японской автомобильной терминологии. К огромному моему удивлению, заменили передний бампер. Не совсем на такой же, как был, но на что-то похожее, совместимое, от другой какой-то тойоты. Протянули то и се в ходовой, сменили амортизаторы впереди. Номера с бамперов были сняты. На вопрос «Какого хрена?» (заданный, понятно, в английском эквиваленте) механик принялся объяснять, что здесь с ними не принято ездить — типа выдает новичка, и вообще не нужно. Поразмыслив, я махнул рукой — черт с ними. Стесняться российского флага на номерах мне и в голову не приходило, но пока не довезу груз — чем меньше я буду отличаться от обычных местных, тем лучше. А как довезу — повешу хоть советский флаг на антенну и буду ездить не иначе, как распевая Интернационал по-немецки, всем на страх. Жестко на этом языке звучит песня, при желании можно исполнить похлеще, чем пресловутое «Du hast». Докупил у механика пару канистр тосола новоземельной выработки, рассчитанного не на сибирские холода, а на местную жару. Рассчитался за работу, вывел машину из бокса и погнал к воротам. Створки разошлись, выпуская меня наружу. Отъехав немного, я остановил автобус и полез в салон прямо через коробку передач — надо малость подготовиться к предстоящему пути. Итак, что у нас есть?
     Запас соляры восстановлен — опять полный бак и канистры. Две пластиковые десятилитровки с водой, столько же тосола местного, десять литров староземельного. Прочие автожидкости в наличии. Запас продуктов еще остался на пару дней — у Клауса я затарился неплохо, а ел не сказать, чтобы много. Аппетита почему-то не было, странно, правда? Да и от своих и ивановских запасов кое-что осталось. Эх, Ваня, Ваня, не вовремя ты сгинул… Мотнув головой, я полез в оружейную сумку. У Клауса удалось выменять три сотни бронебойных патронов к калашу и две «банки» от РПК. Раньше в них нужда не особо предвиделась, больше на СВУ полагался, а сейчас могут и пригодиться. Бандиты, говорят… Начал снаряжать, как Клаус показывал, и через пару минут пожалел, что связался. Да, это вам не ТТ — восемь патрончиков, щелк-щелк. Хотя у ТТ пружина будь здоров. А тут этот рычаг нажимать пальцы сотрешь. А у ППШ, дедушка рассказывал, вообще диск разбирать нужно было, так что нечего ворчать — суй да жми. Авось хватит от бандитов отбиться. На той дистанции, с какой я могу попасть, бронежилет — не бронежилет, будет не важно.
    
    
     16/10/21, вечер.
     Северная дорога, к югу от Меридианного хребта. Угол.
    
     Догнать колонну пока не удавалось — дорога впереди была пуста. Я слишком долго проваландался в крепости, упустил время, и теперь, как ни гнал — имел шанс настичь ее, только когда она остановится на ночевку. С другой стороны, сильно ли она мне нужна? Что-то старые ворчуны в Кардиффе говорили про эти места, дай бог памяти… Опасно… ты пройдешь южнее, но будь осторожен… блин, было что-то про угол, и финн его поминал. А!.. через угол — только с конвоем ходят, Гюнтер сказал. Сын ехал из Аламо, потом отделился от конвоя, и пропал на «этом чертовом кряже». Ладно, поглядим на этот конвой.
     Я прибавил газу — неплохо бы найти его до темноты. Особых проблем на дороге я не ожидал — ну, бандиты… Воспоминания о девяностых подсовывали образ бывших спортсменов в адидасовских костюмах, пугающих дальнобойщиков ТТ за резинкой штанов. Эка невидаль. Однако местные бандиты оказались совсем другими. На гребень холма впереди и справа вырвались в клубах пыли два низких тарантаса, на секунду притормозили, подбирая кого-то, и ринулись мне наперерез. Резко втапливая педаль газа в пол, я оглянулся. Так и есть — позади к дороге уже подползали два джипа и внедорожный грузовик, разворачиваясь полумесяцем. Сработал кикдаун, микроавтобус, слегка присев и рыча форсируемым двигателем, рванул вперед.
     Расчет сидевших в засаде был в принципе неплох. Идущий на сорока — шестидесяти километрах в час джип выскочившие наперерез пепелацы легко перехватывали, а машины сзади брали в кольцо. Но моя скорость уже перевалила за девяносто, и продолжала увеличиваться, так что шанс проскочить был. На возможные повреждения подвески обращать внимания не стоило, на болтанку — тем более. «Айса» мотыляло так, что это напоминало уже не эсминец на волне, а торпедный катер в атаке, но удерживать машину на дороге пока удавалось. Ровная, в принципе, здесь грунтовка, почти без колдобин. Посмотрим, сумеете ли вы, ребята, дать сопоставимую скорость по бездорожью. Нет, не сумеете, хоть и очень быстро разгоняетесь. Теперь следовало ждать очереди по дороге впереди меня — машины стремительно сближались, стало ясно, что я проскакиваю, на идущих напересечку здоровенных подобиях багги можно было разглядеть торчащие стволы пулеметов. Очередь по дороге… и что? Если им нужен груз, машина или я сам, долбить по микрачу из пулеметов они не станут. Станут пугать стрельбой и гнаться.
     Один из багги резко затормозил, чуть довернул, простучала очередь. Впереди на дороге взметнулась поднятая пулями пыль. Вилять, сбивая противнику прицел, на уже достигнутых мной ста десяти километрах было абсолютно невозможно — опрокинет тут же. Оставалось только вжимать педаль в пол и вцепиться в руль, удерживая машину на дороге. Сейчас окажется, что плевать им на груз и машину, долбанут в борт из крупнокалиберного, и готов.
     Вторая очередь пришлась все-таки поперек дороги, уже по существенным углом — я проскочил мимо замершего в паре сотен метров от трассы багги, и тому приходилось стрелять вдогонку. Второй багги пытался состязаться со мной в скорости, с ревом несясь без дороги, но пока отставал. В принципе, он уже должен был перекрыть первому сектор стрельбы. И правда, стрелявший по мне тарантас резко взял с места, выкинул тучу пыли и песка из-под колес, и рванул к дороге. Надеется выйти на нее и развить максимальную скорость, она у него наверняка выше, чем у моего немолодого «Айса». У него есть шанс, хотя поднятая мной пылища должна изрядно мешать открыто сидящему водителю.
     Разогнавшиеся машины пролетали два километра за минуту. Заходившие сзади джипы моментально отстали. Пепелац, пытавшийся состязаться со мной в скорости без дороги, тоже отставал, и сейчас пытался вырулить на «трассу». Второго не было видно за облаками пыли, но судя по доносившемуся реву мотора — он шел следом. Гонка продолжалась всего несколько минут, а я уже чувствовал себя безнадежно вымотанным. Солнце, клонящееся к горизонту, било в глаза. Машину болтало, любая неровность могла легко стать роковой. Дорога чуть изменила направление, теперь плавно перетекая через гребни нескольких параллельных бугров. Переваливая через первый, я едва не потерял управление. Надеюсь, водителям багги было не лучше. Дорога достигла дна долинки, микроавтобус на переломе вжало в землю, замерло на секунду сердце — казалось, сейчас покрышки шоркнут по колесным аркам, машина вильнет, опрокинется, и конец. Но нет, обошлось. Дорога плавно и неспешно поднялась на второй гребень, колеса едва не оторвались от грунта, опять екнуло сердце… и глаз уловил впереди рубленые грани боевых машин, замерших полукругом, направив стволы в разные стороны. Камуфляжные пятна размазывали их очертания, времени разглядывать не было, но силуэт стоявшего бортом ко мне бронетранспортера показался знакомым, советским. Дорога слегка поворачивала, я отпустил педаль газа, начал по чуть-чуть доворачивать руль… позади загрохотала очередь, по кузову как будто ударили кувалдой, посыпались разбившиеся стекла. Машину повело и опрокинуло на бок, непогашенная скорость тащила ее по земле. Конец борту, сомнет окончательно. В салоне с грохотом валился в кучу груз. Через пока еще целое лобовое стекло я успел увидеть, как заплясали огоньки дульного пламени на башнях боевых машин, затем микроавтобус остановился, и все исчезло за пеленой догнавшей его пыли.
    
    
     16/10/21, вечер.
     Северная дорога, к югу от Меридианного хребта. Угол.
    
     — Везучий ты, Саня, — военфельдшер вытащил очередной осколок пластика, заставив меня дернуться. Влитые внутрь полстакана спирта действовали, но боль все равно пробивалась: — очередь пятидесятым калибром в машину, с полтораста метров, а ты живой. И машину тебе залатают. Да сиди ты, блин! Залатают без тебя, я сказал! Сейчас закончу тебя штопать, наденешь свою портупею драгоценную с пистолетиком… не тянись к ней, помнишь анекдот про чукотского космонавта с красными руками? А я тебе руки просто отрежу, если будешь дергаться, а завтра назад пришью. И ноги отрежу, чтобы к своей машине бежать не пытался. А голову тебе Асланов отрежет и без меня. А вот и последний осколочек. Сейчас мы тебя обработаем как следует, мазью экспериментальной обезьяньей намажем, перебинтуем, и спатеньки уложим. И будешь ты завтра здоровенький и веселенький, как бабуинчик.
     — И с таким же красным задом? — заплетающимся языком пробормотал я, терпя окончание издевательств «фершала».
     — Да, и с таким же веселеньким красным задиком, как у усравшегося младенчика. На вот, выпей еще. А то сил нет твой юмор терпеть, пока угомонишься.
     Я принял правой рукой наполовину полный стакан и посмотрел на просвет. У самого уже сил нет терпеть. Попади в меня эта пуля — меньше бы мучился. Оторвало бы руку нафиг, истек бы кровью, и сказке конец. Но пуля прошла через машину наискосок, выбив из пластика внутренней обшивки салона несколько осколков, а те уже воткнулись мне в левое плечо. Царапина по сути, а сколько хлопот с ней. Ладно, все завтра. Я вдохнул-выдохнул-вдохнул, влил в горло спирт и плавно выдохнул через нос. Подействовало быстро, и я отключился.
    
    
     17-18/10/21.
     Северная дорога, Угол.
    
     Следующий день я проспал. Несколько раз будили на перевязки, пил воду, и снова засыпал. Знобило, плечо горело, сыпь какая-то вылезла от этой экспериментальной мази. Про специфику следующего дня после потребления спирта и говорить не приходится. Везли меня в моем же микроавтобусе, уложив на разложенные средние сиденья. Если разложить и задние — втроем можно спать, проверено. Но сзади лежал груз и мое собственное имущество, сиденья были подняты и прижаты к бортам, поэтому приходилось обходиться средними в качестве кровати. Ничего, если улечься по диагонали, или ноги на коробку передач уложить, места вполне достаточно. Солдату, усаженному за баранку микрача, было куда неудобнее, но он не жаловался. Неудобство тесноватого водительского места «Таун-Айса», в сравнении с комфортом места стрелка в БТРе, оказывается вполне даже терпимым.
     Когда остановились на ночевку, выполз из машины и с трудом размял ноги. Осмотрел машину снаружи. Симпатично так смотрится, особенно крытая пластиком ДВП вместо нескольких стекол в сочетании с рваным ободранным железом бортов — кто-то не пожалел спинок сидений из какой-то машины. Получил очередную порцию медицинского ухода от конвойного «фершала», и снова завалился спать. Проснулся на рассвете, небо по чуть-чуть начинало светлеть на востоке. Плечо зудело, спать больше не хотелось. Я уселся в проеме распахнутой боковой двери и со вздохом покосился на груз. Ему-то ничего не сделалось, ну порвались картонные коробки, которыми были замаскированы относительно небольшие, но тяжеленные пломбированные деревянные ящики. А вот заднюю дверь, в которую пришлись оба выстрела из тяжелого Браунинга, вмяло внутрь и заклинило наглухо. Затем пули прошли через салон наискосок. Одна прошила мою сумку с запасами одежды и вышла наружу в нескольких сантиметрах от бензобака. Вторая, попавшая ближе к правому заднему углу, угодила в колесный диск запаски и пробила его навылет, попутно проломив им внутреннюю обшивку салона. Силой этого удара машину наверняка и опрокинуло. Стреляли скорее всего наугад, в расползающуюся за мчащимся микрачом тучу пыли, в ярости, что я ускользаю. Это меня и спасло, ну и то, что я начал уже поворот и просто выскочил из-под очереди. А затем громадные пулеметы БТРов превратили багги преследователей в пылающие обломки.
     Вздохнув, я вытащил ТТ из кобуры. Привык уже к старичку, неплохо вроде получается из него стрелять, но еще чутка повертеть в руке лишним не будет. Положение в ладони, укладка пальца на спуск, боковой прижим большим пальцем на щечку рукоятки… много всяких нюансов. Иван и старики в Кардиффе советовали сменить этого ветерана тридцать восьмого года выпуска на что-нибудь более современное, многозарядное, скорострельное, самовзводное. Наверное, с их точки зрения оно того и стоило. Но ТТ — почти единственное оружие, с которым я был хоть как-то знаком еще на Старой Земле. Знаю, как оно лежит в руке, умею разобрать и обслужить, представляю его сильные и слабые стороны. Когда в арсенале Базы увидел эти пистолеты — честное слово, обрадовался. Лучше иметь ствол несовременный, но которым ты умеешь пользоваться, чем самый навороченный, но абсолютно незнакомый. Когда будет время — можно будет выбрать что-нибудь другое, потренироваться пару месяцев в спокойной обстановке, потом переходить к боевой практике. Я уже понял, что оружие в Новой Земле — не что-то, что необходимо прятать на черный день и никому не показывать. Здесь без него просто не выжить, с ним не расстаются ни на секунду, им гордятся. И я своим ветераном-ТТ тоже горжусь. Не знаю, сколько финнов, фашистов, японцев, или кого еще на его счету на старой Земле. Но те, чей путь я оборвал с его помощью здесь, дают мне для этого некоторые основания.
     Когда силуэт караульного, сидевшего с автоматом на броне БТРа, вдруг изменился, я не сразу понял, что происходит. Раздался чуть слышный стук чего-то, упавшего на землю, какое-то плавное движение обозначилось на броне. Я сам не заметил, как левая ладонь уже привычным жестом легла на курок пистолета и потянула его на боевой взвод. Что-то сверкнуло красным фосфоресцирующим светом в первых лучах поднимающегося на востоке солнца, мягко шевельнулось возле застывшей стволом в поле башни, и ТТ оглушительно загрохотал, выплевывая одну пулю за другой с небольшими интервалами. Тварь мягким скачком сместилась на землю, оказавшись в нескольких шагах — или одном прыжке — от меня, и очередная пуля влетела в оскаленную пасть. Ноги ее подогнулись, и здоровенная пума обмякла и упала на землю. Восьмая пуля ударила в уже мертвое тело.
     Сбоку раздался захлебывающийся крик, затрещала автоматная очередь. Я сунул ТТ со вставшим на задержку затвором в кобуру и нырнул в салон, подхватывая АК и оттягивая затвор. Работало уже несколько автоматов, кто-то долбил одиночными размеренно и безостановочно, как будто гвозди забивал. Бесконечный у него магазин, что ли? Пистолетные выстрелы на этом фоне терялись. Еще одна пума выметнулась сбоку, повела в мою сторону мордой, с клыков капала кровь. Бронебойные пули прошили ее насквозь, впиваясь в землю — я открыл огонь сверху вниз из салона микроавтобуса, и вспомнил про необходимость отсекать короткие очереди. Хорошо нас военрук учил, с душой, не ограничиваясь формальным отбыванием уроков. Хотя бы в теории, но многое объяснял. Позади протрещала еще пара очередей, у стрелка одиночными наконец кончились патроны, и в воздухе остались только крики и чей-то плач.
     Я стоял, держа в руках автомат и разглядывая издырявленную пулями ТТ тварь. После пережитого нервного напряжения потряхивало, но терпимо — привыкаю к постоянной угрозе жизни, похоже. Трупы после маньяческого сарая уже не вызывали вообще никаких эмоций: лежит себе и лежит, человек, зверь — без разницы. Вид и запах крови тоже стали привычными. Перегорел, наверное. Я ногой перекатил светло-рыжего, под цвет выгоревшей травы, кугуара на другой бок. Экий он вымахал… Шесть отверстий, правда часть попаданий — навылет, а убил только пулей в морду, перебившей хребет. Живучая тварь, и не в слабой убойности ТТ дело. Вторая, которую я из калаша двумя очередями прошил, тоже не сразу померла. Рядом остановился лейтенант — начальник конвоя, пнул пуму ногой и спросил:
     — Ты первый стрелять начал?
     — Вроде да. Увидел, как она караульного зарезала.
     — Вот чертовы твари. Никто их не заметил, как подкрались, отродясь в этих краях таких зверей не было. У бразильцев сопровождаемых вообще каша, друг друга переранили с перепугу. Синякин говорит, не охотятся пумы стаей, и вообще это не пумы, а хрен знает что. Хорошо, что Асланов у тебя пистолет не сумел забрать — спящих могли бы многих перерезать. Порвали его, сходи извинись, что ли, а то неизвестно, останется жив или нет.
     Я кивнул. И правда, нехорошо с сержантом получилось, когда конвой меня спас. Смутно помню, что я творил, когда до опрокинувшейся машины добежали бойцы, но с попытавшимся разоружить меня «до выяснения обстоятельств» Аслановым чуть не дошло до перестрелки. Жестко поговорили, да, и пожелание отправляться, иносказательно выражаясь, навестить любимых овец было не самым неприятным, что я успел ему высказать. Фельдшер Синякин нас растащил, объяснив, что я в шоке и забрав для обработки раны, но судя по его словам в процессе, бойца-кавказца я обидел крепко.
    
    
     19/10/21, вечер.
     Близ Северной дороги, окрестности Аламо.
    
     С конвоем, намеревавшимся зайти в Аламо и задержаться там на пару дней (нескольким водителям из сопровождаемой бразильской колонны требовалась врачебная помощь), я расстался два часа назад. Солдаты-конвойщики советовали идти дальше с ними, или, по крайней мере, заехать на день в городок — мол, все так делают. Отговориться удалось тем, что спешу, груз срочный и все такое. Груз и правда был срочный, семь дней из отведенных на доставку Иваном двенадцати уже прошли, но в Аламо я не хотел заезжать не поэтому. Если все туда заезжают обязательно — то это самое подходящее место, чтобы попытаться меня перехватить. Вряд ли те, кому был нужен мой груз в первые дни, так запросто успокоились после провала первой попытки.
     Поэтому, когда до города осталось два часа пути, я помахал рукой конвойным и принял вправо, уходя в сторону гор. В тридцати километрах выше городка по течению речушки Аламо-Крик на моей карте был отмечен брод, и я намеревался до наступления темноты им воспользоваться.
     С переправой проблем не возникло. Воды в реке хватало, но отмеченный воткнутыми на берегах шестами брод оказался вполне проходимым даже для моей не самой вездеходной машины. Медленно, гоня перед собой бампером небольшую волну, микроавтобус преодолел его по галечному дну, вскарабкался на пологий бережок и остановился. Здесь я и решил заночевать — место уединенное, окрестности неплохо просматриваются, любой звук в тишине будет издалека слышен. Крупных животных вокруг не наблюдалось, да и в любом случае ночевать я собирался в машине. А пока разжег костерок из лежавших в микраче дров, ополоснулся по пояс холодной прозрачной водой из реки и улегся на «пенку». Тушенка с вермишелью потихоньку готовилась в котелке над костром. Автомат лежал рядом со мной, с полным диском бронебойных патронов.
     Костерок потрескивал, тихонько журчала речка, синими громадами высились вдалеке горы. Поев, я некоторое время любовался ими, потом начал понемногу задремывать, не обращая внимания на легкий зуд в заживающем плече. День на Новой Земле отличался по продолжительности от земного, и последнее время к вечеру я стал сильно уставать. Что-то на этот счет мне говорили на Базе, советовали почитать в брошюре… я сел и хлопнул себя ладонью по лбу. Как сунул эти брошюры в бардачок, когда садился в машину после иммиграционного контроля, так больше про них и не вспомнил. С другой стороны, следующие дни были на редкость насыщенными: перестрелка с утра, гонка днем, пьянка навечер, утром похмелье, выматывающая насмерть дорога, и пошло-поехало. Днями гнал, практически не останавливаясь. Пока ехал с конвоем — с бойцами общался на стоянках. Неудивительно, что забыл про брошюры. Полистал их — фигня какая-то. Орден то, орден се. Раздел животных интересующей меня территории ничем особо не удивил, практически все это я уже видел, видел и то, чего в нем нет. А что там водится южнее Большого залива — плевать. Вторая брошюра вообще курам насмех, «Услуги и филиалы Банка Ордена». Пользоваться его услугами я не собирался — что это за деньги, от которых у тебя только электронный ключ. Сегодня он работает, завтра его аннулировали, или запись на магнитной полосе размагнитилась, и ты в жопе. Пусть они сами туда идут, нормальный русский человек такой туфте не поверит.
     Разозлившись, я швырнул брошюры в костер. Через секунду пожалел об этом, но пытаться вытащить не стал — поздно. Нервный стал в последнее время, дерганый. С Аслановым из-за ерунды сцепился, вернули бы ТТ через десять минут, никуда не делись. Брошюры вон сжег, во время стоянок с конвоем тоже резковато себя вел порой. Понятно, что при нынешнем образе жизни нервишки будут «гулять» неизбежно, но все-таки стоит держать себя в руках.
     Вздохнув, я снова улегся, глядя на догорающие в костре брошюры, в очередной раз прокручивая в голове цепь рассуждений. Орден, Орден… Интересно, кто и какую слил информацию, что за мной стали охотиться? Если бы сведения ушли на той стороне — там бы меня в Новосибирске и перехватили. Значит, информация ушла здесь. Следили, похоже, за Иваном, не зная об моей машине, когда он сел ко мне — погнались за мной. Сам Иван был им неинтересен, иначе бы не гнались дальше, когда я его тело бросил на «поляне». Значит, груз. Про мою машину, до того, как я прошел Ворота, «перехватчики» не знали. Сменить машину, и потеряют? Нереально, обменять «Айса» на что-то равноценное в его нынешнем состоянии невозможно. Ладно, попытаемся понять, кто за мной охотится. Наемники, хорошо оснащенные, но не слишком опытные, раз я сумел от них отбиться и оторваться. И пижон-представитель заказчика такой же. Нанял первых подвернувшихся, или они одна шайка, одинаково богатенькие и непрофессиональные молодые долбоклюи? Скорее, второе. Ясно, что денег у них навалом. Интересно, как тут с авиацией, а то нагонят на боевом вертолете… Вроде не густо, всего пару раз видел винтовые самолетики в небе. Один из них с час назад тут пролетал, кстати. А это что за шум?..
     С юга, из-за машины, доносился постепенно нарастающий гул двигателя. Большая и мощная машина катила по прерии без дороги, волоча за собой пылевой шлейф, направляясь прямо ко мне. Подхватив автомат, я наблюдал за ее приближением. Едут без лишней спешки, спокойно. Ну и пусть себе едут, торопиться с открытием огня не будем. Без нервов встречаем, без суеты, держа себя в руках…
     Машина плавно сбросила скорость и остановилась в трех десятках шагов от моей стоянки. Соображает водитель, лишнего не стал пылить. Пассажирская дверь громадного американского джипа открылась, с высоко расположенного сиденья съехал крупный парень в рубашке цвета хаки и чуть отличающихся по цвету брюках, в шляпе как у Чака Норриса. Так в ней и ехал, высота кабины позволяла. На груди красовалась пятилучевая звезда с надписью «Deputy». «Депутат», блин. Что там это у них значит, помощник начальника полиции? Выполз со своего места и водитель, держа в руках старомодного вида автоматическую винтовку. Парень подошел, коснулся пальцами полей своей шикарной шляпы и представился с невнятным акцентом на английском:
     — Привет, я Зак Куол, «депутат» округа Аламо.
     — Александр Кирсанов, — четко выговаривая свое имя по-русски, отозвался я. Не хватало еще его уродовать в угоду американскому произношению.
     — Господин Кирсанов, могу я узнать цель вашего пребывания здесь? — фамилию Куол сумел выговорить более-менее правильно. Привык, наверное, конвойщики рассказывали, что регулярно заходят в Аламо, и не только они.
     — Следую по своей надобности, остановился на ночлег. С какой целью интересуетесь?
     — Просто мы были удивлены, когда пилот сообщил, что вы остановились здесь. Обычно все проезжающие ночуют у нас в городе.
     — Вполне их понимаю, солдаты в конвое много про него рассказывали. К сожалению, если я заеду в город — могу напиться, а пьяный я в последнее время веду себя неадекватно. Богом проклятые нервы. Поэтому, чтобы не создавать лишних проблем вам и себе, остановился здесь.
     — Хорошо, сэр, никаких проблем. Единственное, могу я попросить вас предъявить айди? — «Депутат» был сама вежливость, хотя взгляд его то и дело скользил по автомату с переводчиком на стрельбе очередями, расстегнутой кобуре ТТ и штыку в ножнах. Да, и у ТТ курок взведен еще, хоть тебе этого и не видно.
     — Сейчас вспомню, куда его засунул, — я развернулся и пошел к машине. В то, что полицейский будет меня убивать, не верилось. Нормальный интерес у него, совершенно естественный. Айди был в бумажнике, а куда я его дел в последний раз? Вроде в ящик на коробке бросил…
     Бумажник и правда лежал в ящичке на АКПП. «Депутат» прокатал айди через ручной сканер и вернул с несколько удивленным видом:
     — Совсем новенький. Недавно прибыли?
     — Неделю назад. Какие-то проблемы с этим?
     — Никаких проблем, сэр. Просто новички обычно едут в составе конвоев, и ведут себя по-другому… или не добираются до нас.
     — Пару раз я был близок к этому. Можно тоже задать вам вопрос? Что именно означает «Deputy»? Я запамятовал.
     — Это означает, что я помощник шерифа округа и замещаю его в случае его отсутствия.
     — Спасибо. Наилучшие пожелания вам и шерифу.
     — Удачи вам, сэр. В следующий раз лучше все-таки остановитесь у нас в городе. У нас есть хороший автомеханик, возможно, он найдет запчасти для вашей машины, — полицейский развернулся и пошел к своему джипу. Вроде удалось отмазаться. Российский мент полез бы поглядеть, не лежит ли чего в микраче, еще ящиками бы заинтересовался, потребовал вскрыть… А этот ничего, нормальный оказался.
     Водитель джипа, плотный усатенький мужичок, дождался своего коллегу и сунул в крепления в кабине автоматическую винтовку, которую все это время держал наготове. Вспрыгнул на сиденье, воспользовавшись массивной хромированной подножкой, джип потихоньку тронулся, стараясь не пылить возле моей стоянки. Нормальные тут полицаи, прилично к людям относятся, удивительно даже. А я, похоже, все-таки опять слишком борзел при разговоре.
    
    
     20/10/21.
     Северная дорога, окрестности Аламо — мост через Рио-Гранде.
    
     Спал отвратительно. Постоянно просыпался, вскидываясь от малейшего шума, и снова засыпал, неглубоко, «плавая» в какой-то полудреме. Наконец проснулся окончательно, понял, что заснуть уже не получится, и принялся раздувать пригасший костер. Пока доедал тушенку с вермишелью, небо на востоке начало быстро светлеть. Четко проснулся, как по заказу — кугуары на конвой примерно в это время напали. Пять тварей, одного возраста, Синякин говорил — чуть ли не одного помета. Навели они шороху…
     Матюгнувшись, я залил костер водой, которой споласкивал котелок, и торопливо заскочил на водительское место. Совсем дурной стал, забыл, как они незаметно подкрались. Судя по следам — чуть ли не с заката переползали по миллиметру, постоянно замирая, пока не оказались на расстоянии прыжка от лагеря. Кто ж их так выдрессировал? Хотя почему бы и не сами научились, для охоты вполне подходящий прием. Любая кошка им владеет. Но пумы, как и кошки, стаями не охотятся. Могли они сами этому научиться, интересно? Или пумы тут другие? Дизель прогрелся, и я тронул машину по прерии, уже подсвечиваемой краешком выглянувшего солнца. Тихо, пусто и красиво. Люблю, когда так.
    
     Дорога постепенно становилась получше. Был ли причиной тому меньший грузопоток, другой тип почвы, или еще что, не знаю. Вполне удавалось без чрезмерного напряжения удерживать восемьдесят — девяносто километров в час, хотя усталость все равно скоро начала сказываться. Через несколько часов остановился для дозаправки из канистр, съехав немного с дороги — навстречу как раз проходил конвой, поднимая пыль до небес. Не успели, видать, с вечера дотянуть до Аламо. Пока пыль осаживалась, перекусил немного и снова прыгнул за руль. Нужно пройти как можно больше, дотянуть до Одессы, пока еще в силах. Организм начинал ощутимо выдыхаться. К избытку кислорода уже выработалась привычка, длинные местные сутки сбивали с ритма. Нервов за первые дни сгорело без счета, и если тогда я держался на постоянных выбросах адреналина, то сейчас все чаще накатывало ощущение безнадежности и тоски. Куда я еду, зачем тащу эти ящики? Доберусь до этой чертовой Одессы, а там никто о них не слышал и не знает. И что, куда бедному крестьянину податься? На ободранной в хлам машине, без денег… ну ладно, это я загнул. Пятерку аванса я получил, да и от семейки маньяков денежки остались… Перед глазами всплыло лицо женщины в сарае, я рефлекторно дернулся к кобуре, машину мотнуло, потащило по пыли юзом. Я очнулся, ухватился за руль, отпустил педаль газа. Микроавтобус выровнялся, плавно выехал за пределы наезженной грунтовки и покатился по полю, понемногу замедляясь. Прижав тормоз, я перевел рычаг АКПП в парковочное положение, опустил руки и сделал несколько глубоких вдохов. Совсем плохой стал, однако. Убить, что ли, кого-нибудь, авось полегчает? Помотав головой, я тронул машину назад к дороге. Расслабиться нужно, передохнуть, сбавить темп. Не дотяну я при такой гонке до Одессы, гробанусь где-нибудь в следующий раз, или крышей двинусь от одиночества.
    
     Через пару часов впереди на дороге показался остановившийся для передышки конвой. Конвойщики, как я заметил, предпочитали останавливаться два — три раза за переход на довольно продолжительное время. Оно и понятно, люди в конвоях разные, отдых требуется, поесть нужно, оправиться, дозаправить машины. Это я мог себе позволить гнать с одной остановкой, на которой просто вливал в бак пару канистр соляры. Но похоже, пора с этим заканчивать. Тонкий ствол пушечки на смешном броневике, замыкавшем колонну, сопровождал мое приближение, к нему подъехал пикап с пулеметом поверх кабины, появилось несколько стрелков. Хорошо встречают, уважительно. Как будто на БТРе к ним подъезжаю.
     Плавно остановив машину в трех десятках шагов от конвоя, выбрался из кабины и пошел к людям, держа руки на виду. Кобура застегнута, автомат и винтовки остались в машине. Неплохо было бы договориться о присоединении к колонне, так что нервировать охрану лишний раз не стоит. Остановившись в нескольких шагах, представился на английском:
     — Привет, я Александр Кирсанов.
     Один из конвойщиков отозвался:
     — Я Зейн Ричмонд, заместитель командира конвоя. Мимо едешь, или хочешь присоединиться?
     — Будет очень мило, если позволите к вам присоединиться. Докуда идете?
     — В Форт-Ли через Алабаму.
     — Могу я доехать с вами до Алабамы? — в Форт-Ли мне, судя по карте, не обязательно было заходить, а развилка на Одессу и территорию Русской Армии была как раз неподалеку от Алабама-Сити.
     — Триста экю, и вперед. Трогаемся через десять минут, пойдешь в хвосте, перед броневиком, — Ричмонд похлопал ладонью по броне боевой машины и поморщился — сталь уже изрядно нагрелась на солнце: — Машина на ходу, тащить не придется?
     — Снаружи слегка поцарапалась, механизмы в порядке. Проблем не будет.
     Конвойщик покачал головой и махнул ладонью: ладно, мол, поверю на слово. Я шагнул к нему, доставая бумажник из кармана.
    
     Колонна ползла неторопливо и размеренно, удерживая скорость порядка пятидесяти километров в час. Команда из Вако шла по кольцевому маршруту, с заходами в Аламо, Нью-Рино, Алабаму, Форт-Ли, Билокси и в родной Вако. Предстояла ночевка в поле, следующую ночь конвой должен был провести уже в Алабама-Сити. Я на такой скорости расслаблялся полулежа, придерживая руль коленом и сильно откинув спинку кресла. Спать не хотелось, нервы приотпустило, кондиционер худо-бедно охлаждал воздух в машине — так и катил, не задумываясь ни о чем, до самого привала. Составили машины кругом, конвой выставил караульных. Развели несколько костерков из прихваченных с собой дров, кто-то готовил, кто-то просто сидел у костра и перекусывал домашними запасами. Я навернул полкотелка тушенки, на этот раз с гречкой, и сидел на пороге боковой двери микроавтобуса. Возле ноги валялась деревяшка, отскочивший кусок полена по виду. Вытащив штык-нож, я начал потихоньку обстругивать палку. Должна получиться неплохая лодочка…
     Возле соседнего костра какой-то американский подросток взахлеб с восторгом рассказывал приятелю:
     — Представляешь, он и говорит: «А если тебе кто-нибудь не нравится, просто достань пистолет и убей его!».
     Мелькнула мысль достать пистолет, приставить его к затылку недоумка и сказать: «Ну вот ты мне не нравишься, громко болтаешь. Что дальше?». Но подниматься было лень, да и без меня нашлись добрые люди. Раздался звук подзатыльника, женский голос произнес:
     — Заткнись, Джош. Ты еще ни хрена не понимаешь.
     Подросток обиженно забубнил что-то, уже гораздо тише. Пробегавший мимо мальчонка лет четырех — пяти, с игрушечным пистолетиком в руках, остановился возле меня и задумчиво протянул, глядя на штык:
     — Бо-о-ольшой но-о-ож…
     — Ага… — отозвался я, продолжая выстругивать лодочку-драккар. Глаза пацаненка зачарованно следили за движениями массивного клинка. И правда хорошая сталь, режет отлично, не обманул прапор. Голова лошади на носу получалась не очень — что поделаешь, дерево неважное. Где-то неподалеку заполошилась мамаша моего наблюдателя: «Томми, где ты? Томми, иди сюда!», пацан закрутил головой. Я протянул ему кораблик — такому мелкому сойдет и так. Мальчонка радостно цапнул подарок и убежал, через минуту снова раздался голос мамашки: «Томми, наконец-то! А что это у тебя?.. А ты сказал спасибо?» Примчался Томми, громко топая ногами, радостно крикнул во все горло: «Спасибо!» и снова умчался. Люди за костром проводили его взглядами и засмеялись. Нормальные люди — не головорезы, не солдаты, не маньяки, не бандиты, не алкоголики старые. Бывают, оказывается, на Новой Земле и такие. Чего мне так в первые дни не повезло? Вздохнув, я сунул штык в ножны и полез в машину, спать.
    
    
     21/10/21.
     Северная дорога, между Нью-Рино и Алабама-сити.
    
     Следующий день конвой шел по-прежнему размеренно и неторопливо. В такой езде был свой смысл — особой усталости не наблюдалось. С русским конвоем шли немного в другом темпе, дорога через Угол была хуже, нервничали все — тяжеловато ехали. А тут как будто на прогулке.
     На остановках люди косились на мой ободранный микроавтобус, но с вопросами никто не лез. Хочет человек ехать на машине, как будто через мясорубку пропущенной — его право. Может, могли бы чем помочь — помогли бы. Но с кузовом поделать ничего было нельзя, так что никто и не совался. Тут даже местные автосервисы, наверное, не помогут — где им кузовщину взять такую? Раз заехали на форт-заправку, поменьше первой, в которой я побывал. Наверное, тут было не так напряженно с бандитами. Местный автомеханик, посмотрев на «Айса», только руками развел — таких машин к нему ни разу не попадало, ни одной подходящей кузовной детали.
     Наконец, часа за три до заката, колонна свернула на юг к Алабама-сити. Движение на запад продолжали только две машины, считая мой микроавтобус. Обогнав массивный недешевый джип, в котором с каменными мордами сидели два молодых американца, я погнал машину вперед. За дни, проведенные в составе техасского конвоя, удалось слегка отдохнуть, так что путь до Новой Одессы я рассчитывал завершить за день с небольшим. Джип катил следом, отставая понемногу.
     На ночлег решил остановиться, когда до захода солнца оставался примерно час. Как раз хватит времени развести костерок и приготовить тушенку с какой-нибудь очередной крупой на ужин и завтрак. Что там у меня сегодня по плану, рис? Дров, запасец которых я тащил от самого Нью-Кардиффа (интересно, кто мне их там подсунул, пока я на автопилоте заправлялся?), оставалось как раз на две ночевки. Костерок быстро разгорелся, на дороге послышалось урчание двигателя — американцы, похоже, меня догнали. Наверняка остановиться у костра попросятся…
    
    
     21/10/21, вечер.
     Северная дорога, 120 км к Ю-З от Алабама-сити.
    
     Я вывернул в котелок банку тушенки, последнюю из запасов Ивана, и полез в салон микроавтобуса за крупой. Американцы тихо балакали о чем-то своем. Крепкие, накачанные парни, один чуть выше меня, другой совсем здоровенный. Косятся на микроавтобус, видно, что интересно, где я так расхлестал машину, но не спрашивают. Ладно, сейчас тушеночки с рисом навернем, спросят…
     Я спрыгнул из машины на землю и уткнулся взглядом в направленный на меня автомат. Навороченный новенький американский автомат, с этими их рельсами вместо цевья, каким-то прицелом сверху, лазерным целеуказателем под стволом и прочими радостями. Достали из машины, пока я с сумкой возился. Два здоровых, холеных, хорошо одетых американских лба, на дорогом джипе. Попал, да. Совсем нюх потерял. Янки с автоматом сделал шаг и коротким резким движением саданул прикладом мне в живот. Я сложился пополам, напрягая мышцы и откачиваясь назад, врезался спиной в стойку двери микроавтобуса и закашлялся. Не зря в детстве борьбой занимался, помню кое-что до сих пор, но все равно больно. Второй американец, с громадным револьвером, заговорил громко, явно обращаясь ко мне. Что он там лопочет, не умеет слова разделять, что ли? Льет, как манную кашу из кастрюли… «Ублюдок. Кровавый русский ублюдок… хороших парней погибло из-за тебя… кусты… Джерри сожрала гиена, пока мы их нашли… захватили бандиты… тысяч еще погибнет… мы, американцы, должны спасать мир от вас…» Совсем завелся что-то, сейчас скажет, что и Христа я распял. Нервничает заметно. А, нет: «кровавые сталинские палачи и продажные гиены», о ком это он так? Совсем увлекся. Я оторвался от стойки, второй американец, с автоматом, снова долбанул прикладом. На этот раз так удачно защититься не получилось, когда я перестал хватать воздух ртом и смог разогнуться — пистолета в кобуре уже не было. Штык, лежавший на пороге салона, тоже забрали. Жаль…
     Говорун уже выдохся, наверное, до Большого Взрыва дошел, который тоже я организовал. Я снова начал подниматься, болтун сказал своему напарнику:
     — Ладно, пусть открывает машину и грузит ящики к нам. Я посмотрю, что у него еще есть, — и полез в микроавтобус. При таком росте тяжело тебе там будет развернуться. Автоматчик резко мотнул стволом своего оружия в сторону задней двери микрача:
     — Пошел.
     А он совсем на нервах, однако… А нервничать на разборке — последнее дело. Я медленно, покряхтывая и держась рукой за живот, двинулся в указанном направлении. Автоматчик шел сзади, подталкивая меня стволом. Ему тоже хотелось выговориться:
     — Е… Страшно представить, что вы могли бы натворить, не прочитай Шейн тот запрос. Открывай…
     Я качнулся в сторону, поворачиваясь и пропуская подталкивающий ствол мимо себя. Шаг, шея качка попала в захват, хрустнуло, взбрыкнули ноги. Хороший прием, всегда четко у меня получается, с самого детства, да. Такое не забывается… Я подхватил выскальзывающий из руки трупа автомат и шагнул назад к боковой двери. Находившийся в салоне здоровяк ничего видеть не мог — задние стекла микроавтобуса разлетелись в клочья при бандитском обстреле и опрокидывании, и были заменены конвойщиками на куски крытого пластиком ДВП. Кровь бурлила, хотелось забить «говоруна» прикладом, а не просто пристрелить. Новеньким, модным телескопическим прикладом с амортизацией, чтобы долго помирал, мучился. Задавив несуразное желание, я просто выпустил очередь в спину копающегося в моих оружейных сумках жердяя. Автомат сам отсек на трех патронах, янки толкнуло, ударило плечом о сиденье, отбросило, и он вывалился спиной вперед из салона на землю. Бронежилет на тебе поддет, тварь американская? От очереди в голову не поможет…
    
     Два часа я сидел у костра, разбираясь с наследством неудачливых преследователей. Выплеснувшийся в кровь адреналин требовал продолжения бойни — чтобы поливать очередями от бедра, идти в штыковую, рубить врагов топором, сворачивать шеи… Спокойствие и апатию как рукой сняло, я вновь был полон сил и желания действовать. Привык, однако, убивать, даже нравится уже. Перебарывая себя, я сидел и раскладывал вещички. Две айдишки: Рик Мартин и Джейсон Лабо — французская фамилия, с кучей нечитаемых гласных. Несколько тысяч наличными — не налегке янки отправлялись, карточку-то не везде к оплате примут. Жестко запароленный ноутбук с орденской символикой на крышке. Дипломат хорошей кожи с тонкой стопкой бумажек: копия заказа на доставку чего-то со сложной аббревиатурой вместо названия с той стороны, подписанного «И. Федоров»; несколько осторожных в формулировках запросов, сделанных от имени второго заместителя начальника отдела связи со Старой Землей Р. Мартина. Несколько контрактов на захват микроавтобуса «тойота», с обязательством нанимаемых передать груз и водителя нанимателю Р. Мартину, заключенных в Виго и Аламо. Завизированное его же заявление на отпуск с 10.11.21… а, у них же месяц вперед даты ставится. «В месяца октября одиннадцатый день двадцать первого году от пришествия в Новый Мир…». И что, вот из-за этих недоумков я в такой панике драпал в первые дни?
     Что же это получается? Что там этот качок говорил? Если бы Шейн… Шейн… где-то попадалось это имя. А! Того «представителя заказчика», что возле лендроверов на полянке я расстрелял, так звали. Что-то этот Шейн увидел в заказе, и рассказал своему начальнику и приятелю, по ходу. Второй зам. нач. отдела, занимающегося передачей заказов, решил заказанное перехватить в частном порядке. Подрядил каких-то своих приятелей-мажоров, и сам из таких же был — должность явно номинальная, предназначенная обеспечить карьерный толчок нужному человеку. На лица убитых Иваном и мной на полянке я старался не смотреть, но вроде были молодые… Они погнались за мной, преисполненные чувством собственной крутизны и важности несомой миссии, лажая раз за разом и теряя людей. Пока я продирался через кряж к Дороге, они успели меня обогнать другим путем, встряли во что-то с бандитами, остались вдвоем, но не бросили начатого. Крепко верили в важность своего дела, наверное. Наняли две группы «охотников за головами» в Виго, оставили одну в засаде, одну послали по Южной дороге, и двинулись расставлять засады на севере. В Аламо, наверное, нашлась только одна группа, или скорее какой-то сброд набрали — каждый отдельно в контракт вписан. С собой их брать не стали, оставили меня караулить, пошли дальше с конвоем. И тут я их сам догнал. Заехать в Алабаму за новыми наемниками они не решились — боялись потерять, как под Нью-Кардиффом. Решили захватить меня самостоятельно — как же, они такие здоровенные, накачанные, с новейшим оружием, а я простой сибирский парень с довоенным пистолетиком. А сила, она, брат, не в стероидных мышцах и не в пушках…
     Что у нас в сухом остатке? В Аламо и Виго мне в ближайшее время соваться нельзя — контракты пока действуют. Посланная по Южной дороге братва должна дойти до Одессы и караулить меня там — придется быть осторожным на подходах и в городе. С грузом ни черта не понятно, может быть как что-то серьезное — не зря «говорун» про тысячи трупов вещал — так и полная ерунда, ловушка для дурака. Вскрывать ящики не буду — мне с заказчика еще пятерку окончательной оплаты и деньги на ремонт машины трясти. Ладно, теперь к делу. Нужно избавиться от тел и машины.
     Спрятать это «богатство» я решил в замеченном с вечера овражке вдалеке в поле. Минут пять искал в джипе ручник, пока не разглядел лишнюю педальку под ногами. Загнал по высвеченной фарами микроавтобуса полосе вражескую машину в ложок, выкинул трупы из багажника и пошел назад, держа автомат наготове. Хорошая машина была, кстати — просторный салон, удобнейшие кресла, мощный двигатель, мягкий ход даже без дороги, только руль нечувствительный. Рассчитывая при случае вернуться за ней, сунул в карман камуфляжных штанов ключ зажигания с забавным брелком — фигуркой присевшего и «делающего нос» чертика с хвостом колечком. Вернулся спокойно, только провалился ногой в незамеченную нору и расцарапал голень. Ерунда, ватка-йод помогут.
    
    
     23/10/21, утро.
     Новая Одесса.
    
     Вблизи моря уже чувствовалось приближение обещанного Иваном сезона дождей — было пасмурно, температура заметно упала. После жары, испытанной на Северной дороге, меня порой ощутимо знобило. Ночью спал плохо: снились ходящие трупы со свернутыми шеями, постоянно просыпался. Что-то давило на нервы, настроение было отвратительное — от непонятности с поиском заказчика груза, наверное. К риску столкнуться с нанятыми Мартином охотниками за головами я относился спокойно — чему быть, того не миновать. Уже привычно проснувшись до рассвета, с первыми лучами солнца я тронулся в путь.
    
     КПП Одессы, к которому я подъехал, был выполнен во вполне традиционном советском стиле — мощное бетонное здание с невысокой башенкой, разве что окна заметно уже, и больше похожи на бойницы. Автопушек, как у фортов на Северной дороге, заметно не было, но на господствующем над городом холме вдали, на берегу моря, угадывалось что-то совсем уж чудовищное — бронебашенная батарея, не иначе. При таких калибрах под боком ставить тут какие-то двадцатимиллиметровки было бы смешно. В счастливом советском детстве мне довелось побывать в музее обороны староземельной Одессы, видеть морские орудия и слышать, что они творили с фашистами. Здешние башни выглядели еще солидней — надо будет взглянуть на них поближе при случае.
     Хмурый милицейский лейтенант в тяжелом бронежилете задумчиво обходил «Таун-Айс» по кругу, цедя слова:
     — В городе запрещено ношение оружия, кроме как под пистолетный патрон или гладкоствольного. Будьте добры убрать все в сумки и предъявить для пломбирования.
     — Уже, — я откатил боковую дверь микроавтобуса. Ну да, неказисто машина выглядит, но чего к ней столько внимания?
     Лейтенант заглянул внутрь, махнул рукой подчиненному, стоявшему наготове с пломбиром, и вперил взгляд в грузовую часть салона. Чтобы отвлечь его от мыслей проверить ящики, я решил закинуть удочку:
     — Товарищ лейтенант, вы, случайно, такого бойца Ивана Федорова не знаете?
     Лейтенант заметно встрепенулся:
     — Знаком. А в чем дело, гражданин водитель?
     — Погиб он, буквально у меня на руках умер. Перед смертью очень просил передать кое-что своему начальству, но кому именно — сказать не успел. Вы мне его командира не поможете найти?
     Лейтенант кивнул головой, поскреб покрытый суточной щетиной подбородок:
     — Отгони машину вон туда, — он махнул рукой на маленькую парковочку для машин дежурящих на КПП милиционеров: — и жди. Вы, — это он уже своим бойцам: — охраняйте ее, пока я не подойду лично.
     Двое ментов с короткими автоматами заметно подобрались и захлопнули боковую дверь. Один пошел к парковке, второй развернулся и начал обшаривать взглядом окрестности, держа автомат наготове. Когда я припарковал машину и вылез наружу, к ним уже присоединился еще один, сержант. У него-то я и поинтересовался, из-за чего все так серьезно. Сержант махнул рукой:
     — А… Второго дня пришли две машины с испанскими ухорезами, расспрашивать принялись про микроавтобус вроде твоего. А тут в городе зреют большие разборки из-за терминала, своей братвы девать некуда. Кто-то с кем-то повздорил, большая буча поднялась, со стрельбой из автоматов в центре города. Восемь трупов, чуть не на Приморском бульваре друг друга покрошили. А потом офицерАм кто-то намекнул, что если такой микроавтобус еще придет, надо его поберечь от чужих. Так что счас тебя приедут, встретят, все пучком.
     — Ну и слава Богу, — я вздохнул с облегчением: — А как оно тут вообще?
     — Да в целом ничего, не жалуемся… Бывает, конечно, чувство порой, что назад в девяностые угодил, но все-таки не так все жопно, как в Москве. А так — весело тут. Кто бабки косить умеет — не пропадет. Да и нас служивых начальство не забывает, на нехватку денег не жалуемся. А ты, смотрю, весело добирался? — сержант кивнул на ободранные борта и ДВП вместо стекол моего микрача.
     — Ага, не то слово…
     За такой милой беседой с сержантом и снова подошедшим летехой прошло порядка получаса. Затем с визгом тормозов на площадке возле КПП остановился утюнингованный насмерть УАЗ-ЛЛД, из него вышли двое — немолодой крепкий мужик с офицерскими усами и с большой открытой кобурой на ремне, и тоже немолодой, но совершенно реактивный водила в парусиновом костюмчике. Водитель тут же подхватил лейтенанта под локоть и повел в сторону, офицер подошел ко мне и протянул руку:
     — Кирсанов?
     — Да.
     — Я Борис Исаев. Груз довез?
     — В машине, — я в очередной раз откатил дверь. А сумку, кстати, так и не запечатали…
     Борис забрался внутрь, проверил пломбы на ящиках, вскрыл один, кивнул головой и спросил:
     — А где коробки, ну тара, что на ящиках была?..
     — Кранты коробкам пришли, хорошо, что так довез. С машиной видишь, что? Иван обещал, что ремонт мне оплатят.
     — Оплатят, куда денутся. Хотя проще денег на новую дать. Садись, поехали. Я здесь посижу, или вперед перейти?
     — Сиди там, впереди на пассажирском мало кто на «Айсе» любит ездить, — я захлопнул дверь и двинулся в обход микроавтобуса к водительскому месту. Водитель УАЗа уже закончил с лейтенантом и бежал к своей машине. Лейтенант, запихивая что-то в нагрудный карман, двигался в сторону КПП, бойцы потянулись за ним. Отблагодарили его, по ходу, сейчас делить будут. Едва я уселся, Борис приказал:
     — Давай за УАЗом. И пошустрее, Федя резко ездит. С Иваном что?
     УАЗик и правда сорвался с места как бешеный, почти сразу свернув с резким торможением с главной улицы влево, в предместья. «Айс», резко толкаясь вперед на переключениях «автомата» и срабатываниях кикдауна, шел за ним.
     — Погиб Иван на первой ночевке. Пуля из автомата в лицо.
     Борис снял солнцезащитные очки, помолчал с полминуты, затем сказал:
     — Жаль.
     — Не повезло. СВУ его в сумке, заберешь?
     — Оставь себе. Она его личная была. Отомстил за него?
     — Со всеми рассчитался, до последнего.
     — Ну и славно, тем более винтовка — твоя по праву.
     Мы уже покинули тесно застроенные улочки предместья, и шли в направлении от города, между редко расположенных усадеб с высокими заборами. Дома выглядели не то, чтобы сильно богато, но вполне прилично — деревянные, кирпичные, в один-два этажа. После непродолжительного молчания Борис показал рукой:
     — Вон тот двор, сейчас Федя тормозить будет. Потом поговорим еще, кто и зачем за вами шел, расскажешь.
     — Не вопрос, — я начал потихоньку притормаживать. Ворота перед забибикавшим УАЗиком распахнулись, тот принял в сторону, освобождая мне дорогу. Двор внутри оказался не слишком просторен — шестиметровой ширины полоса вдоль посеревшего бревенчатого дома и пары крытых навесов за ним. Судя по забору, позади дома должно было быть еще место. В дальнем конце переднего двора стоял остроносый старый армейский ЗиЛ-157, перед ним возвышалась деревянная смотровая эстакада для ремонта машины снизу, перед ней припарковался у забора я. Федя под доносящееся из машины буханье музыки прокатил мимо, оттормозился в той же экспрессивной манере под навесом, пронесся уже пехом к расположенному на ближнем к воротам торце дома крыльцу. Борис, мотнув приглашающе мне головой, двинулся туда же. Федор бодро верещал с крыльца с южным выговором, обращаясь к стоявшему у ворот сторожу с громоздким черным дробовиком смутно узнаваемых калашниковских очертаний:
     — Василий, карауль пока у ворот. Сейчас Сам подъедет, Михал Лукич тоже, смотри, не зевай.
     Вдалеке гулко раздавались редкие выстрелы — в окрестностях кто-то, похоже, упражнялся с дробовиком. Я прошел в дом. Тесные сенки, тонкая деревянная дверь, внутри в просторной комнате с окнами по обоим боковым стенам стоял большой стол с несколькими стульями, массивная тумбочка притулилась возле входной двери, зеркало висело на стене напротив нее, рядом карта наподобие лежавшей у меня в планшетке. Две двери, ведущие в комнаты дальше. Борис по очереди заглянул в обе, кивнул Федору и вытащил из кармана мобильный телефон. Живчик, в ожидании, пока тому ответят, пробежал по комнате, взглядывая во все окна. Я тоже прошел через комнату, бросил взгляд на задний двор. Редкие кустики засохшей травы, больше ничего. Явно тут не живут постоянно, кроме сторожа, и хозяйство не ведут. Для «специальных» деловых встреч место. Ладно, и мне тут не жить — получу свои деньги, и счастливо оставаться.
     Борису наконец ответили, тот коротко спросил: «Где вы?», выслушал ответ и убрал телефон, буркнув Федору:
     — Подъезжают, сейчас будут оба.
     Тот опять засуетился, придирчиво оглядел меня, покачал головой:
     — Причешись хотя бы, что ли. И пистолет давай сюда, сейчас большие люди приедут, говорить с тобой будут, не надо их смущать.
     Я покосился на Бориса — тот кивнул — вытащил ТТ из кобуры и неохотно протянул его Феде. Непривычно уже без пистолета. Федя покрутил его так и эдак, похмыкал, положил на стол, потом хлопнул себя по лбу и просто сунул ТТ за ремень спереди — типа чтобы все видели, как он бдит хозяйскую службу, никому не даст вооруженным приблизиться. Борис покачал головой, но ничего не сказал — привык, должно быть, к такой суете. Я подошел к зеркалу, присмотрелся. Мда. Тут чешись, не чешись, толку не будет. В бане нужно полдня отмокать, а одежда опять на выброс вся. Ботинки разве что останутся…
     Перед крыльцом остановились две машины, раздались голоса, в сенях затопотали. Я передвинулся поближе к двери, чтобы не выглядеть полным дебилом рядом с зеркалом. Первым вошел боец в сером городском камуфляже, с коротким автоматом в одной руке и дипломатом крокодиловой кожи в другой. Бегло оглядел комнату, кивнул Борису, прошел и уложил дипломат на стол. За ним вошел вальяжный мужик — нет, барин — в хорошем летнем костюме, слегка пузатенький, отутюженный, благоухающий легким запахом одеколона, с зачесанными назад седыми волосами. Больше всего он напоминал персонажа-бюрократа из сталинских мюзиклов, и явно поддерживал этот образ. «Сам», не иначе. За ним прошли еще три человека видом попроще, хотя тоже явно не из последних в Одессе. Охранник в сером камуфляже прошел назад к двери и уселся на тумбочку боком, частично перекрыв проход.
     Бросив на меня равнодушный взгляд, чиновник прошествовал к столу с лежащим на нем дипломатом и бросил поднявшемуся со стула Борису:
     — Ну что?
     — Груз в порядке, пломбы не нарушены. Я проверил.
     — Хорошо. Михаил Лукич выдаст тебе деньги, езжай к Скворцову. Пусть начинает действовать как договорено, вылет должен состояться не позже чем завтра. Дожди вот-вот начнутся.
     — Мне нужно поговорить с водителем, выяснить, кто гонялся за грузом. Федоров обещал ему оплатить ремонт машины, это тоже надо сделать.
     — С водителем рассчитаются без тебя. Езжай немедленно, потом вернешься сюда и останешься с грузом, пока летчики не будут готовы его забрать. Сдашь им его лично, потом приготовишь им встречу. Остальное — не твоя забота. Кто гонялся — я уже знаю, с ним разберемся. Все, езжай.
     От двери донесся щелчок. Михаил Лукич, лысоватый мужичок в мятом костюме, уже протягивал Исаеву толстые пачки отсверкивающих голограммами ассигнаций. Борис принял деньги и, сжимая их в ладони, пошел к двери, не глядя по сторонам. Не по нраву мужику, что его мнение не учли. Боец на тумбочке усмехнулся, глядя на меня. Знакомого вида калашниковский переводчик над воткнутым позади рукояти магазином его оружия стоял на непрерывном огне*. Я присел на подоконник, ожидая, когда на меня наконец обратят внимание. «Сам» между тем вещал, обращаясь к своим адептам:
     — Итак, господа, мы наконец начинаем. Вылет состоится не позже чем завтра. К концу сезона дождей у нас все должно быть готово. Как только прекратятся ливни — задействуем все доступные средства доставки. Срок нейтрализации — как раз сто десять дней. После этого мы сможем наконец вести разговор о концессиях. Что, Федя?
     — Николай Анатольевич, а может, Борису стоит сказать, чтобы с летчиками сразу на обратном пути?..
     — Феденька, и как мы тогда узнаем, что они все сделали как надо? Ты хочешь сам слетать туда проверить? Борис с этим разберется, а ты лучше пойди, рассчитайся наконец с водителем.
     — Сделаю, Николай Анатольевич!
     Федя дернул плечами под пиджаком и подошел ко мне:
     — Ну пойдем, Кирсанов, рассчитаемся…
     Боец у двери повернулся на тумбочке в нашу сторону. Я поднялся с подоконника, доставая левой рукой из набедренного кармана брелок-чертика:
     — Слушай, Федор, забыл отдать. Передай Борису, а?
     Федя принял ключи, поднял на уровень глаз, разглядывая чертика:
     — А от чего…
     Я чуть шагнул вперед, правой рукой вытягивая ТТ у него из-за пояса. Левая ладонь легла на курок, и не закончившего фразу Федора сложила пополам пуля, попавшая в солнечное сплетение. Боец, уже потянувшийся было открыть для меня дверь, молниеносно крутнулся, падая на колено и вскидывая автомат к плечу. Первая пуля прошла мимо, вторая вошла ему почти точно в левый глаз, на стену позади плеснуло красным. Четверо у стола, что-то еще обсуждавшие, осеклись и замолчали. Я повернулся в их сторону, подхватил пистолет левой ладонью. В лоб. В висок. В лоб. Михаил Лукич успел закрыть голову дипломатом, и пуля вошла ему в середину груди. Нажав кнопку на рукояти, я вытряхнул опустевший магазин и вогнал новый, вырванный из кармашка на кобуре. За окном в неярком свете пригашенного тучами солнца мелькнул кинувшийся к дому силуэт. Восьмой выстрел снес попытавшемуся прижаться к стене под окном придурку макушку, вылетели разбитые стекла из деревянной трехстворчатой рамы. В сенях затопотали, кто-то потянул дверь на себя, и я всадил в нее три пули. С грохотом рухнуло что-то тяжелое. Дверь медленно растворилась, я подошел и выстрелил лежавшему у стены сторожу в лоб. Так надежнее. Остался кто-нибудь, нет?
    
     * У охранника «Гроза».
    
     На дворе было тихо. Подняв странный переделанный «калашников» охранника, я открыл окно, выходившее на задний двор, вылез в него и обошел усадьбу. Никого, только еще одна машина под тентом. Вдали кто-то все так же размеренно колотил из дробовика по мишени, один выстрел в десять секунд, прерываясь только для смены магазина. Холуи переснаряжают, наверное. Я задумчиво обошел машины под навесом. Гелендваген. Затюнингованный «под геленд» черный УАЗ. Позади них притулился крепко переделанный «Хайлюкс Сюрф» — это хорошо, знакомая машинка… ЛЛД Федора отсутствовал — Борис на нем уехал. Взять УАЗ или хилюкса, и дергать отсюда? Геленд — тоже заманчиво, но совсем незнакомая машина. На Айсе ехать не стоит, искать его наверняка будут ого-го как, а машина приметная, в ее-то нынешнем состоянии… Загнать «Айса» в кузов ЗиЛа по эстакаде, укрыть тентом и дергать так? Почему бы и нет, особенно если ЗиЛ из последних, без «костыля». Зверь-машина, и вроде на вид не старый. Или плюнуть на все, и просто рвануть на «Айсе» через поля? Ладно, посмотрим, чем нас местная элита одарила, потом решим…
     С местной элиты, кроме дипломата и жутких золотых часов с камушками у «самого», взять было нечего. Дипломат, правда, впечатлял — пачки денег, какие-то еще разноцветные большие бумажки… Мелочью на кармане господа не заморачивались, для этого у них был Федя — вот уж у кого бумажник так бумажник. Оружие им тоже было без надобности, Борис и покойный охранник для этого существовали. Второй водитель-охранник под окном мозги расплескал. Спокойно себя чувствовал Николай Анатольевич, не ожидал, что на него кто-то руку подымет. Или же взял сюда с собой только самых проверенных, каких было немного. Если про сто десять дней нейтрализации — это то, о чем я думаю, то и правда: чем меньше людей вообще хоть что-то знает, тем лучше. Нейтронка или что-то бактериологическое? Да не все ли равно, за доставку чего со мной хотели «рассчитаться»? Потом погляжу, когда отсюда сдерну. Да и увижу — не пойму, наверное.
     Я вышел из дома и направился к «Таун-Айсу», держа в одной руке дипломат, в другой оружие охранника. Позади раздался негромкий голос:
     — Кирсанов, положи вещички пока.
     Я опустил вещи на землю и повернулся. Возле ворот стоял Борис, его ладонь лежала на открытой кобуре громоздкого пистолета. Пятнадцать метров. В ТТ четыре патрона. Кобура расстегнута, курок взведен. Успею или нет?
Размещено: 24.11.2012, 17:32
  
Всего страниц: 1